Двое суток в Нарве

Глава 1. Прибытие

Мы недавно вернулись из ночной прогулки по Нарве. Я прилетела из Парижа в Таллинн, чтобы затем отправиться в Петербург и встретиться с отцом, которого не видела почти два года.

Нэсс, узнав о моих планах, предложил мне остаться у него на несколько дней. Он часто путешествовал по этому маршруту и знал все тонкости, поэтому не хотел, чтобы я рисковала и отправлялась в путь сразу.

Путешествие, как и предсказывал Нэсс, оказалось утомительным, особенно после нескольких часов в автобусе. Хорошо, что он встретил меня в аэропорту, и мы продолжили путь вместе.

Дома мы перекусили, обсудили мой полёт, и я начала готовиться ко сну. Когда я разложила вещи, Нэсс подошёл ко мне и предложил:

— Ты выглядишь очень уставшей. Хочешь, сделаю тебе массаж?

Его голос был спокойным, но в нём слышалось что-то, что всегда давало мне чувство безопасности.

Я улыбнулась.

— А ты умеешь делать массаж? — спросила я игриво.

— Ещё бы, — ответил он, и в его глазах мелькнула искорка.

Через пару минут я уже лежала на диване лицом вниз. На мне остались только чёрные трусики, но я не чувствовала смущения. Мы были знакомы уже давно, и я почти полностью ему доверяла. Масло, которое он нашёл, пахло цитрусами и теплом. Когда его руки коснулись моей шеи, я почувствовала, как напряжение начинает уходить.

— У тебя всё тело словно деревянное, — сказал он тихо, проводя пальцами по моей шее.

— Ну, перелёт, автобус… — вздохнула я, закрывая глаза.

Его пальцы осторожно разминали мышцы. Это было приятно, даже слишком приятно. Он задержался на задней части шеи, надавливая чуть сильнее, затем начал спускаться к плечам. Его движения были уверенными и точными. Я почувствовала, как тепло разливается по всему телу.

— Вот так… дыши глубже, — его голос был тихим, почти гипнотическим.

Я сделала глубокий вдох, расслабляясь ещё больше. Его руки скользнули ниже, вдоль моей спины. Масло оставляло после себя мягкий блеск, и я чувствовала, как его пальцы легко скользят по моей коже. Его нажатие стало чуть сильнее, когда он дошел до поясницы.

Сейчас он широкими мазками проходил по всей спине - от лопаток до ягодиц и обратно. Сверху вниз ладнями, чуть шевеля пальцами, словно играл на пианино, обратно костяшками фаланг и снова ладонями вниз.

Сделав это, как я поняла, разминочно-разогревающее упражнение, Нэсс начал разминать мне плечи и лопатки делая одно упражнение за другим. Волнообразные проходы, когда он обозначал какую то мышцу, легкие поскребывания подушечками пальцев или вибрационные движения ладонями. Он не давил на мышцы, не впивался в кожу, но и не просто гладил, а заставлял мышцы расслабляться, снимая их зажатость и боль, где она присуствовала.

В последний раз пройдясь по плечам, его руки опустились ниже и продолжили массаж поясницы, снова осторожно разминая каждую мышцу. Я чувствовала, как тепло его рук распространяется по всему телу, делая меня всё более расслабленной.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил он, мягко касаясь моей спины.

— Лучше, чем когда-либо, — ответила я, улыбаясь. - Но от твоих действий я уже почти засыпаю.

— Так засыпай.

— Нет, сначала дождусь пока ты закончишь, а еще совратишь слабую невинную девушку.

Нэсс фыркнул, услышав последний коментарий, но не стал поддерживать разговор, вновь сосредоточившись на массаже.

Его пальцы начали двигаться вниз по позвоночнику, массируя каждый позвонок. Это было невероятно приятно, и я закрыла глаза, наслаждаясь каждым моментом. Постепенно тепло распространялось по всему телу, даря ощущение полного расслабления.

— Этот массаж действительно творит чудеса, — сказала я, поворачиваясь к нему и улыбаясь.

Он улыбнулся в ответ, продолжая массаж. Мы провели ещё несколько минут в тишине, наслаждаясь моментом и друг другом. В этот момент я чувствовала себя полностью расслабленной и защищённой, доверяя ему и наслаждаясь каждым его прикосновением.

— Ты знаешь, твой комфорт всегда для меня в приоритете — сказал Нэсс, поправив локон, упавший мне на глаза.

Я кивнула, не открывая глаз, на его заботу. Его руки продолжали двигаться вниз, массируя поясницу и верхнюю часть ягодиц. Усталость и напряжение покидали моё тело, а вместо нтх приходило чувство глубокого умиротворения и гармонии. Он чуть приспустил мои трусики, освобождая верхнюю часть ягодиц, чтобы не запачкать белье маслом.

— Вот так… Дыши глубже, — его голос звучал мягко и успокаивающе.

Я снова сделала глубокий вдох, чувствуя, как напряжение постепенно уходит.

— Тебе ведь здесь больно, да? — спросил он, его пальцы задержались у основания позвоночника.

— Немного, — ответила я, чувствуя, как его прикосновения расслабляют меня.

Его руки продолжали работать, теперь уже вдоль боков, работая и массажируя широчайшей, насколько я понимала строение тела, мышце спины. Я почти засыпала под его прикосновениями. Его пальцы были тёплыми, они знали, как снять напряжение. Мне казалось, что я растворяюсь в этом моменте.

Закончив с поясницей, он широкими движениями прошёлся по спине, разгоняя кровь. Его руки опустились к моим бёдрам и ягодицам. Он уверенно массировал их, слегка надавливая на напряжённые мышцы. Его прикосновения были точными, нежными там где надо или же наоборот сильными в иных моментах.

Несколько раз он аккуратно поправлял край моих трусиков, задирая или уволя их в сторону, чтобы не запачкать их маслом.

Я лежала с закрытыми глазами, но мысли не давали покоя.

«Что он там не видел? — думала я. — Мы уже были близки в Париже, и сейчас, когда он поправляет трусики, которые и так едва что-то скрывают, вряд ли он увидит что-то новое. Тогда какой в этом смысл?»

Вздохнув, я прошептала, не открывая глаз:

— Сними их. — Мой голос дрожал. То ли от внутреннего возбуждения, а может и от смущения, — Они только мешают.

Нэсс ничего не ответил. Я почувствовала, как его пальцы осторожно подцепили край ткани и стянули трусики вниз. Прохладный воздух, из открытого окна, коснулся кожи промежности и я чуть вздрогнула. Трусики остановились на щиколотках, а Нэсс продолжил массаж, словно ничего не произошло. Только его руки теперь свободно скользили по моей коже без всяких преград.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Он оставил трусики на икрах и неторопливо вернулся к бёдрам. Его пальцы медленно приближались к месту, где я ощущала нарастающее тепло. Он начал массировать мои ягодицы, слегка растягивая кожу, затем начал массировать внутреннюю часть бёдер рядом с промежностью. Каждое его движение было плавным и уверенным. Когда он касался моей щёлочки, внутри меня что-то непроизвольно сжималось, а в нижней части живота зарождался тёплый комок. Нежные губки лона набухли и раскрылись, словно приветствуя его прикосновения.

Внезапно его пальцы остановились, осторожно раздвинув нежные складки. Волна тепла накрыла меня с головой. Он не спешил, ожидая моей реакции. Увидев, что я не против, его пальцы заскользили вверх и вниз, касаясь клитора и вызывая приятные ощущения. Моё дыхание участилось, бёдра начали двигаться навстречу его рукам, а ноги сами раздвинулись, чтобы дать больше пространства. Его ладонь лежала у меня между ног, а палец мягко массировал клитор круговыми движениями. Это было одновременно нежно и возбуждающе.

— Ты такая красивая, — прошептал он, наклонившись и поцеловав меня между лопаток. Его голос был глубоким и тихим, а дыхание обжигало мою спину.

Я не могла ответить. Мои рот приоткрылся, и из него вырвался тихий вздох. Его руки продолжали ласкать меня внизу, а я не хотела, чтобы это закончилось.

Одновременно он начал целовать мою спину, спускаясь ниже. Его губы оставляли нежные следы на коже, вызывая мурашки. Каждое прикосновение его губ усиливало мои ощущения, делая их ещё более острыми. Я чувствовала, как моё тело откликается на его ласки, становясь всё более чувствительным.

Я начала чувствовать, как нарастает напряжение внутри меня. Мои мышцы начали сокращаться, а дыхание стало прерывистым. Он продолжал ласкать меня, не сбавляя темпа. Я почувствовала, как по телу пробежала волна наслаждения, и я полностью отдалась этому моменту.

Но внезапно его прикосновения изменились: он оставил мой клитор, сместившись чуть ниже, к моим икрам, сняв с них оставленные ранее там трусики и откладывая их в сторону.

Его руки вновь вернулись к массажу, а не к ласкам, спокойно разминая мышцы моих ног. Когда он добрался до моих ступней, его руки остановились, и он начал массировать их нежно, но основательно. Его пальцы прошлись по своду стопы, затем к пятке, а после — к каждому пальчику. Он задержался на каждом, осторожно разминая косточки, словно боясь причинить боль.

— У тебя мышцы, как у профессионального бегуна, — сказал он, вернувшись к икрам.

Я усмехнулась в ответ, лениво повернув голову к нему:

— Ты прекрасно знаешь, как мы обычно гуляем с сестрой. К тому же я не отказываюсь от посещения спортзала. Так что ничего удивительного нет.

Я заметила, как он кивнул, и на его лице мелькнула улыбка. Его руки продолжили свой путь, теперь более широкими движениями, скользя от стоп до бёдер и обратно. Тёплое масло помогало его движениям быть плавными, а процесс массажа уверенным и размеренным. За исключением, конечно, его игры с лоном.

Когда он в последний раз прошёлся от ступней до моих ягодиц, я почувствовала лёгкий шлепок по попке, который вызвал у меня непроизвольную улыбку.

— Переворачивайся, — сказал он с мягкой командностью в голосе.

Я послушно перевернулась на спину, чувствуя, как волосы немного прилипли к плечам от масла. Его взгляд задержался на мне на мгновение, но я видела в нём не столько желание, сколько заботу. Устроившись поудобнее, я увидела, как он смазывает маслом руки, смотря на мое тело задумчиво и отстраненно. Это даже немного обижало, все же я, являясь профессиональной хоть и далеко не самой известной, моделью, следила за своим телом, и знала, что оно у меня красивое, но в тоже время понимала и Нэсса. Сейчас он не был моим другом и бывшим любовником, а бал массажистом, который должен держать себя в руках.

Смазав руки, и пару раз пшикнув маслом на мою шею и грудь, Нэсс чуть наклонился и положив руки начал массаж шеи. Его руки были тёплыми, крепкими и в то же время удивительно мягкими. Он скользнул пальцами к основанию моей челюсти, осторожно нажимая на точки, которые, казалось, вытягивали из меня остатки напряжения. Я закрыла глаза и откинула голову назад, подстраиваясь под него.

Каждое его движение было медленным и выверенным. Пальцы опустились к ключицам, затем к плечам, вызывая тихие мурашки. Ладони скользили по моим рукам, массируя мышцы, уставшие от чемоданов и долгой дороги. Казалось, я наконец могла расслабиться.

Но расслабление таило опасность. Сквозь приоткрытые веки я наблюдала за ним. Он сосредоточенно работал, взгляд был спокоен, движения уверенны. Это был человек, видевший меня в разных состояниях, знавший обо мне больше, чем я готова была признать.

«Когда писала ему из Парижа о прилёте, - думала я, - всё будет под контролем. Я сама попросила встретить в Таллине. Настаивала, чтобы не говорил никому о моём приезде. И точно попросила не вспоминать о прошлом в Париже».

— Никаких намёков, Нэсс. Это было тогда, и больше не повторится, — сказала я в тот момент по телефону. Он улыбнулся в камеру и ответил, что я слишком переживаю.

А сейчас, когда его руки касались моего тела, барьеры, которые я сама же и воздвигла, рушились. Тем временем его пальцы спустились к ключицам, задержались там и плавно двинулись вниз, к груди.

Когда он начал массировать грудь, я вздрогнула. Движения оставались нежными, но это прикосновение было другим. Почти интимным. Я чувствовала, как он обводит грудь ладонями, слегка касаясь, потом нажимая сильнее, затем снова становясь мягче. Он не смотрел мне в глаза, но я знала, что он осознаёт эффект своих действий. И как мои соски твердеют под его прикосновениями.

Я попыталась отвести взгляд, но не смогла. Он смотрел на меня с тем же спокойным выражением, которое всегда заставляло меня чувствовать себя защищённой. Но теперь я видела в его взгляде что-то ещё. Что-то, что он скрывал, но я достаточно хорошо знала. Он был явно чуточку обижен на мои слова, и сейчас, делая отстраненное выражение лица, в какой мере мстил мне за них. И может, если бы не те ласковые поглаживания клитора, я бы в это поверила. Тогда, но не сейчас.

Это была игра. Кто сдастся или не сдастся первым. И я понимала, что если это продолжится, то я нарушу своё же обещание не пересекать границы. И он это понимал. Он тоже за эти годы неплохо изучил меня.

Его руки снова легли на мои плечи, затем на руки, разминая мои бицепсы и вызывая приятное тепло в теле. Но каждая его ласка, каждый взгляд словно подталкивали меня к тому, чего я так отчаянно пыталась избежать.

Я вздохнула, пытаясь сохранить остатки контроля.

— Ты слишком хорош в этом, — сказала я, чтобы разрядить обстановку.

Он улыбнулся.

— Ты заслуживаешь отдыха, Кури, — ответил он тихо, но его голос звучал так, будто он хотел сказать больше.

Закончив массаж рук, он вернулся к моему телу. Его руки скользнули по груди, собирая излишки масла, и опустились ниже, касаясь моего живота и таза. Мягкие и осторожные движения, казалось, были направлены не только на то, чтобы расслабить меня, но и пробудить что-то внутри. Его пальцы разминали мышцы живота, вызывая у меня лёгкую дрожь, где-то между щекоткой и приятным теплом. Я чувствовала, как его ладони изучают каждую линию моего тела, задерживаясь чуть дольше там, где ощущения были особенно острыми. Он не касался паха, не пересекал невидимую линию живота и лобка, но я знала, что она будет следующей.

И вот граница была пересечена. Его ладони достигли моего таза. От этого, казалось бы простого движения, я ощутила, как сердце забилось быстрее. Его прикосновения оставались мягкими, но их характер изменился. Ладони Несса скользили вдоль моего тела, обрисовывая его линии, а потом спустились к паховой области. Его пальцы аккуратно массировали эту зону, не казаясь губок и лобка, оставляя ее нетронутой. И я не знала, будет ли касание там или нет. Это было так интригующе интимно, что я перестала дышать.

Внезапно моё тело решило не слушать доводов разума, ведь я неосознанно раскрылась, разведя ноги и согнув их в коленях. И это движение ясно показывало моё согласие. Сделав это, я поняла: пути назад нет. Все барьеры, которые я строила с зимы, когда он уезжал, рухнули.

Лежа в этой позе я не могла оторвать взгляда от его лица. Оно оставалось сосредоточенным, почти отстранённым, но руки выдавали всё. Уверенные, но нежные, они действовали так, как будто он знал, что делает. Его пальцы скользнули ближе, раздвигая волоски, словно проникая в знакомое, но теперь исследуемое с новой, завораживающей осторожностью.

Моё дыхание стало тяжёлым. Я смотрела вниз, туда, где его руки касались меня, и заметила, как серые брюки едва ли что могли скрыть. Он точно был возбуждён, но продолжал вести себя так, будто ничего не происходит. Его самообладание одновременно и восхищало и раздражало.

«Почему он сдерживается? Он же видит, как я открыта, как хочу, чтобы он продолжил. Почему делает вид, что это просто массаж?»

Не в силах больше терпеть, я уже почти потянуться к нему, но удержалась. Я хотела, чтобы он сам принял решение.

А его пальцы, тем временем, закончили массаж передних тазовых мышц и все-таки перешли к лону. Когда они коснулись меня, я прикусила губу, чтобы сдержать стон. Его прикосновения, до этого строгие и сосредоточенные, внезапно изменились став мягкими и нежными, что я невольно подалась им навстречу. Он провёл пальцами по моим губкам, раздвигая их шире, очерчивая контуры. Каждый его жест был изучающим, уверенным, как будто он хотел запомнить каждую деталь или, наоборот, вспомнить. Я не знала, когда и где он учился этому массажу, но его движения говорили о совершенстве.

Его пальцы снова коснулись моего клитора, я ощутила новую волну тепла, прокатившуюся по телу. Он не торопился, мягко массируя его круговыми движениями, чередуя их с короткими касаниями. Это было так волнующе, что я не могла сопротивляться. Одной рукой он ласкал клитор, другой, введя пальчики во влагалище — его внутренние стенки. Эти прикосновения не были просто механическими движениями — это был настоящий массаж, словно он знал моё тело лучше меня.

Пальцы не толкались внутрь, а мягко раздвигали ткани, прощупывая напряжённые участки. В какой-то момент он задержался на одном из них, ближе к передней стенке, возле того самого места, где в теории должна находиться та сама точка G, которой на самом деле нет, и я невольно вздохнула. Это ощущение было глубоким, словно что-то важное внутри меня отозвалось вспышкой. Точки то нет, но сама эрогенная зона никуда же не делась!

И Нэсс продолжал меня ласкать, меняя угол, давление и глубину, будто играл на музыкальном инструменте, который чувствовал с полувзгляда

Я перестала ощущать себя просто женщиной, которой делают массаж. Я чувствовала, будто мне возвращают право на осознание себя изнутри. Каждое его движение было неспешным, словно он разговаривал с моими мышцами и чувствами, которые когда-то застыли. Это не возбуждало в обычном смысле — это наполняло меня, как будто внутри что-то раскрывалось.

Возбуждение поднималось не из привычных мест, а из глубины моего тела. Я чувствовала, как внутренние мышцы начинают откликаться на его прикосновения — то сжимаясь, то расслабляясь, словно под воздействием нежного прикосновения. И тогда я поняла, что должна ответить ему тем же.

Моя рука потянулась к его поясу. Я расстегнула молнию и осторожно проникла внутрь, нащупывая горячий, твёрдый член. Его тело мгновенно напряглось, но руки не остановились. Он продолжал ласкать меня, будто всё было естественно.

Моя ладонь обхватила его член, ощущая пульсацию под пальцами. Он был твёрдым и горячим, с едва заметными бугорками, которые я ласкала, проводя рукой вверх и вниз. Его молчание только усиливало возбуждение. Он взглянул на меня внешне спокойными глазами, но я видела — в них горел огонь скрытой страсти. Он не сказал ни слова, продолжая свою работу.

Его пальцы проникли глубже, скользя внутрь с лёгкостью и уверенностью. Это не были просто движения — он чувствовал, и я ощущала, как он нащупывает что-то, что не видно глазу, но чувствует душа. Моё тело полностью подчинилось его ритму, каждый жест вызывал отклик — тихий стон, дрожь, сладкое покалывание внизу живота. Я продолжала двигать рукой, чувствуя, как его член становится ещё твёрже. Моя ладонь сжимала его то сильнее, то слабее, а его реакция только усиливала моё желание.

Это был не просто физический контакт — это был диалог тел, где каждое прикосновение было словом. Моё лоно, будто впервые ощущённое изнутри, отвечало ему, открывалось, доверяло — больше, чем когда-либо.

Его дыхание, взгляд, каждое наше движение — всё сливалось в едином гипнотическом ритме. Казалось, мир замер, оставив нас в безвоздушном пространстве. Не было ни запретов, ни слов, ни границ — только жар желания, скользящий по коже.

Но в следующий миг Нэсс, почти как в прошлый раз, когда я лежала на животе, вынул пальцы, и его руки опустились на мои бёдра. Он явно собирался продолжить массаж, оставив меня в этом состоянии, но я больше не могла, да и не хотела, терпеть. Внутри все уже горело от желания. Это было не просто возбуждение — нарастающее нетерпение, когда тело требует не ласки, а слияния. Я знала, чего хочу.

Моя ладонь сжала его член, как будто в этом движении было всё накопленное напряжение. Я потянула его к себе, расстёгивая его брюки. Всё происходило быстро, но без суеты. Трусы тоже стали ненужной преградой, и через мгновение его плоть была передо мной — горячая, тяжёлая, упругая. Он был напряжён, будто в нём сосредоточилась вся энергия ночи.

Моё дыхание участилось. В памяти всплыло, как он выглядел в Париже. Но сейчас всё было иначе. Ярче, острее. Прошлое было только наброском к этому моменту.

Я потянулась губами к его головке, обхватывая её мягко. Мой язык коснулся её сначала осторожно, затем смелее. Я ощущала вкус его кожи, насыщенной жаром, и растворялась в этом ощущении. Нэсс издал низкий стон. Его рука легла на мои волосы, но пальцы дрогнули, будто он сдерживал себя. Он не двигался, только смотрел. В этом взгляде было что-то интимное. Как будто он смотрел не на мою голову, а прямо в меня.

Мои губы начали двигаться, захватывая его ствол всё глубже. Я чередовала движения: быстрые, влажные поцелуи, затем медленное скольжение вниз. Мой язык обвивал его, пробегал по венам, а затем возвращался к вершине. Я слышала его дыхание, которое стало громче.

— А как же «Давай только без того, что было в Париже»? — пробормотал он иронично.

Я остановилась, взглянула на него, облизала головку и ответила с улыбкой:

— Мало ли что может сказать глупая женщина.

Его глаза вспыхнули. Это было не просто возбуждение — восхищение, азарт. Я снова обвила губами его ствол, медленно, подчёркивая каждое движение. Я хотела, чтобы он чувствовал каждую волну скольжения, каждую каплю моего желания. Он не просто стонал — звучал, как натянутая струна.

Его бёдра подались мне навстречу. Осторожно, почти незаметно, но это было инстинктивно. Его рука, запутавшаяся в моих волосах, начала двигаться увереннее. Он задавал ритм, но без напора. Это был диалог, а не приказ.

— И вообще, — добавила я, вынув член изо рта, после его намекающих толчков, — заткнись и получай удовольствие.

— Как прикажете, моя госпожа, — прошептал он, закидывая голову назад.

Я видела, как его шея напряглась, как дрогнула кожа на груди, как его живот напрягался при каждом моём погружении. Его рука сжалась на моих волосах, бёдра подались вперёд с полной отдачей. Оставалось только это: мой рот, его тело и ритм, в котором мы дышали одновременно.

Он дышал всё громче, и я чувствовала, как его тело напрягается, вибрируя от каждого моего движения. Я ласкала его, и он откликался на каждое прикосновение: легкое покачивание бёдер, судорожный вдох, пальцы, крепче сжимающие мои волосы. Это был не контроль, а признание, безмолвное и сладкое. Он знал, что веду я, и хотел этого.

Я была уверена в себе. Не только потому, что умела ласкать его, но и потому, что твердо решила: в этот раз всё будет на моих условиях. Я вспомнила ту зиму в Париже: снежинки за мансардным окном, холодный воздух. Тогда Нэсс тянулся к Лиссе, будто забывая, что мы вдвоем — одна история на двоих. Почему то в тот момент это резануло меня неожиданно остро, но ни ревности, ни притязаний не было — просто странная боль. Мы всё равно занимались сексом втроём, но с той ночи я решила, что однажды возьму своё пространство полностью.

И вот этот день настал.

Я скользила губами вниз, растворяясь в его теле. С каждым движением язык менял ритм — спираль, острый нажим, мягкий прижим. Его дыхание сбивалось.

«А Лисса так не умеет», — пронеслось в голове. Это было дерзко и сладко, но без боли. Скорее тихая победа.

Он начал двигаться сам, бедра толкались вперёд. Я расслабила горло, позволив ему проникнуть глубже. Его стон был хриплым:

— Чёрт, Кури…

Так он называл меня. Ласково и немного грубо.

Я улыбнулась, не отпуская его. Мои пальцы скользнули вниз, но наткнулись на его руку: он уже был там, нежно раздвигая мои губы, нащупывая клитор. Одновременно мой палец коснулся анального колечка и вошёл на глубину первой фаланги. Тело задрожало от двойного соприкосновения, стон, приглушённый его плотью, прокатился волной ко мне.

Я почувствовала, как то зимнее чувство окончательно тает. Теперь всё внимание было сосредоточено на нас, здесь и сейчас. Каждая его реакция принадлежала мне.

Я поцеловала головку, медленно провела языком по кругу. Он вздрогнул, губы разомкнулись, словно он хотел что-то сказать, но я прижалась языком к узкой щели уретры и прошептала:

— Лисса никогда не умела брать глубоко. И ты это знаешь.

Он дернулся. В тот же миг я снова впустила его целиком, держа за бёдра. Мои мышцы горла обнимали его, палец в попке вторил ритму. Его пальцы внутри меня усилили нажим, и я почти сорвалась в оргазм — дрожь прошила бёдра, дыхание оборвалось.

И всё это — лишь от одного минета.

Я задержала его глубоко, чувствуя, как он пульсирует. Выпустила на долю секунды, наполнив воздух влажным жаром, посмотрела снизу вверх и увидела: он смотрел так, будто в мире не было больше снега, Парижа и даже Лиссы. Были только мы — и этот миг, в котором я диктую правила.

Я знала, как управлять этим моментом. Он принадлежал мне.

Он двигался быстрее, его бёдра толкались вперёд, и его член проникал глубже, наполняя меня полностью. Я ощущала, как он близок. Это возбуждало ещё сильнее, потому что он отдавался мне — полностью, без остатка. И я была готова принять.

— Внутрь? — его голос сорвался, хриплый, затянутый на пределе.

Я подняла взгляд, глядя снизу вверх, задерживая его глаза своими ресницами. Едва заметно кивнула, и этого оказалось достаточно.

Последний толчок — резкий, глубокий, окончательный. И я ощутила, как его сперма тёплой, плотной волной наполняет мой рот. Не просто вкус — ощущение тепла, доверия, отдачи. Я впитывала это, наслаждаясь, как он содрогается, как его живот дёргается в рывках, как из горла вырываются хриплые стоны.

Мой язык мягко обвёл его головку, слизывая остатки, чувствуя, как его тело ещё пульсирует. Я не спешила. Это был мой момент, мой трофей, моя тихая победа. Затем, не отрывая взгляда от его глаз, я проглотила всё — легко, плавно. И сжала его ствол губами ещё раз, медленно отпуская его изо рта.

Он смотрел на меня так, будто не верил, что всё это реально. Дыхание сбивалось, в глазах — смесь благодарности, страсти и удивления.

— Ты… — начал он, но я приложила палец к его губам и усмехнулась.

— Молчи, — прошептала я. — Это был только первый акт.

— Первый акт? — он улыбнулся, наклоняясь ближе. Его губы коснулись моих, медленно, тепло, мягко, как прикосновение шёлка. Его ладонь легла мне на щёку, пальцы скользнули к виску.

— Значит, я полностью прощён? — прошептал он, вглядываясь в меня.

— А разве это непонятно? — я провела пальцами по его щеке, улыбаясь. — Тогда… это была глупость. И ревность. Которую я зачем-то хранила.

Он выдохнул, отводя взгляд, но почти сразу вернулся к моим глазам — и в его улыбке было тепло, спокойствие и нечто новое, более глубокое.

— Я тоже вёл себя тогда по-детски, — признался он. — Но давай оставим прошлое в прошлом.

Я кивнула, и в этой тишине, пронзённой лишь дыханием, он опустил взгляд вниз, к моему телу, и прошептал:

— Тогда… позволь мне закончить массаж.

Его пальцы вновь коснулись моего лона. Лёгкие, почти невесомые движения пробежали по коже, по лобку, лаская едва видимые волоски. Он не спешил — скользил по наружным губкам, замирал на клиторе, а затем ушел ниже, по влажной дорожке к колечку ануса.

Я вздрогнула — это было нежно, деликатно, почти церемониально. Но он будто не заметил. Просто отступил чуть назад и встал возле моих ног.

Я подложила руку под голову, чтобы лучше видеть. Он и вправду вернулся к массажу. Склонился к моим ногам, и теперь всё его внимание было сосредоточено на бёдрах и голенях. Он внял сначала одну ногу, поднял ее и так, держа на весу, его ладони обхватили мою икру, поглаживая вверх и вниз, с лёгким, разогревающим нажимом. Затем точно также и с другой ногой.

Когда его пальцы вновь прошлись по внутренней части бедра, я едва не застонала. Он снова не касался моего лона напрямую, но каждый его жест был как предчувствие. Его ладони нажимали чуть ниже паха, создавая вибрации в точках, где соединяется возбуждение и покой. Он знал, куда давить, где остановиться, где задержать дыхание вместе со мной.

Я наблюдала за ним — за тем, как он сосредоточенно работает с моим телом, будто пишет на нём невидимыми чернилами. Ни одной спешки. Ни одного грубого движения. Это было не просто расслабление — это было возвращение к себе, к телу, к точке, где чувственность остаётся, но не требует немедленной разрядки.

Заканчивая он провёл ладонями вверх — к паху, затем вновь вниз, по внешней линии бедра. Пальцы скользнули к ступням, сжали их нежно, тщательно, будто я — не женщина, а драгоценность.

И в какой-то момент я поймала себя на мысли: вот что я хотела тогда, в Париже. Не внимания. Не ревности. А вот этого — чтобы на меня смотрели как на целую. Чтобы чувствовали меня. Чтобы я могла быть собой, и мне бы этого было достаточно.

Я прикрыла глаза. В этот момент не было ни Лиссы, ни Парижа, ни старых обид. Была только я — нагая, тёплая, открытая. И он — склонившийся над моими ногами, бережный и внимательный. Всё в нём

Покончив с икрами, Нэсс перешёл к ступням. Его пальцы разминали каждый участок, от подушечек до свода стопы. Он скользил вниз, к пятке, и возвращался наверх, уделяя внимание каждому изгибу. Я не могла сдержать улыбку — его сосредоточенность вызывала у меня странное ощущение благодарности и нежности. Он делал это не как любовник, стремящийся к продолжению, а как мужчина, который хотел быть рядом с моим телом, чувствовать его.

Когда массаж закончился, его губы неожиданно коснулись моего большого пальца. Он поцеловал его осторожно, почти с благоговением, затем следующий, беря их в рот и слегка посасывая. Это было неожиданно, нежно и почти глупо. Я тихо рассмеялась.

— Выплюнь, бяка! — смеясь, сказала я, бросив в него лежащую на кровати игрушку и стукнув его по плечу. — Они невкусные!

Он поднял голову, его глаза блеснули. Тот самый взгляд — немного нахальный, чуть дразнящий. Его фирменная полуулыбка появилась на губах.

— Ты вся вкусная, моя обожаемая, — сказал он, проигнорировав мои протесты и продолжая ласки.

Его губы снова прикоснулись к моей стопе, но теперь он не просто забавлялся. Поцелуи стали медленнее, глубже, целенаправленнее. Он поднимался выше, двигаясь не спеша, словно настраиваясь — как художник перед первым мазком на холсте.

Я закрыла глаза. Каждое его прикосновение вызывало во мне дрожь — не бурю, а глубокую, тихую, но настоящую. Его губы оставляли за собой горячий след, будто метили путь, по которому возвращается желание.

Наконец он добрался до моего лона. Я едва сдержала звук, когда он провёл носом вдоль моих губок. Он вдохнул, и моё тело напряглось. Внутри всё подтянулось, замерло, ожидая продолжения.

— Ты божественно пахнешь, — выдохнул он. Эта простая фраза, тихая и почти интимная, пронзила меня сильнее любой похвалы.

И вот он опустился. Его губы коснулись моей промежности мягко, с нажимом, уверенно. Я сжала простыню под пальцами. Это было как электричество. Тёплое, медленное, но очень настоящее. Его язык медленно обводил мои складочки, не торопился, не пропускал ни одного изгиба. Он собирал мою влагу, словно это было что-то ценное, и я чувствовала, как каждый его мазок отзывался у меня в животе, в груди, в пояснице.

Когда он добрался до клитора, он не спешил. Поначалу он едва касался его мягко, будто дразня. Потом — круговыми, настойчивыми движениями. Моё дыхание сбилось. Моё тело покорно впитывало каждое его движение, каждый звук его дыхания, каждый ритм языка.

Я даже не заметила, как начала тихо постанывать — не громко, не нарочито, а в такт его движениям. Мои бёдра подались вперёд сами по себе. Не требуя, а признавая, что всё происходит правильно. Что я — здесь. Что он — со мной. И что все старые чувства, все обиды, все прошлые недосказанности растворились — в поцелуях, в запахе, во вкусе, в медленно пульсирующем центре между моими ногами.

Он знал, что делает. Его язык не просто ласкал — он разговаривал со мной. С каждой моей клеточкой.

Его прикосновения лишали меня самообладания. Мои бёдра непроизвольно тянулись к нему, а из груди вырывались тихие, прерывистые стоны. Я запускала пальцы в его мягкие волосы, наслаждаясь их шелковистой текстурой. Это было не просто приятно — это было волшебно. Его язык находил каждую точку, которая заставляла моё тело содрогаться от удовольствия.

Никто из мужчин или женщин, которые были в моей жизни, не делал куннилингус так, как Нэсс. Возможно, только Макс — наш с Лиссой брат, — мог ласкать меня с такой же нежностью. Хотя на самом деле он не был нашим братом. Макс был сыном второй жены нашего дяди от первого брака, но вырос рядом с нами как старший брат. Мы называли его братом, потому что он стал частью нашей семьи с раннего детства, когда нам было всего по пять лет. Но с возрастом мы осознали, что наши сердца и тела не знают границ. Ни юридических, ни биологических. Ни настоящих.

Когда наше желание проснулось, когда наши чувства и тела перестали скрываться за школьными платьями и молчанием, мы с Лиссой сами пришли к нему. Мы знали, чего хотим. Он был старше нас на десять лет, зрелый и опытный. А мы были двумя юными, неразлучными близняшками, в которых пробудились отнюдь не детские чувства. Мы попросили его научить нас науке удовольствия — не просто ласкам, а пониманию собственного тела. И он стал для нас не просто любовником. Он стал учителем.

Он показал, как прикасаться, не ради обладания, а чтобы услышать. Научил нас принимать себя, свои чувства и тело. Помог пробудить чувственность, которая долго дремала за школьными правилами и страхами.

Пусть кто-то считает это инцестом, но если и было что-то инцестуозное в нашей жизни, то это были мы с Лиссой. Мы — единоутробные сёстры. И мы были друг для друга не просто сёстрами. Мы были возлюбленными. С детства нас тянуло друг к другу, как две половинки одного целого. Мы знали друг друга с полуслова, с полувзгляда. Никто другой не мог повторить то, как она касалась меня. Мы открывали сексуальность вместе, создавая что-то своё, уникальное, а не подражая другим.

Макс дал нам первые ключи, но настоящими дверями стали мы сами.

А теперь Нэсс. Он не изучал меня, не пытался понять. Он просто знал. Чувствовал меня, будто был сделан из того же материала, что и я. Почти как мы с Лиссой.

Его язык проникал глубже, осторожно раздвигая мои губки, а затем вновь возвращался к клитору, чередуя движения. Он не спешил, он наслаждался каждым моментом, каждым моим вздохом, каждым стоном. Моё тело пульсировало в ответ на его ласки, и я знала, что полностью отдаюсь ему.

Я открыла глаза и посмотрела вниз, видя, как его голова погружалась между моих бёдер, как он был сосредоточен только на мне. Его руки лежали на бёдрах, крепко удерживая их, не давая мне двигаться. Но я и не хотела. Всё, что я могла, — это наслаждаться, поддаваться волнам удовольствия, которые он вызывал.

Его язык скользил по капюшону клитора, чуть приподнимая его, а затем быстро касался самой чувствительной точки. Он замедлялся, дразня меня, а потом снова ускорялся, вызывая во мне смешанные чувства — от нетерпения до полного, всепоглощающего блаженства. Внутри всё горело и сжималось, будто вспыхивал огонь, а волны жара катились от лона вверх по животу, в грудь, в плечи, в горло, превращая меня в пульсирующую точку желания.

Мои бёдра начали подрагивать. Я зарылась пальцами глубже в его волосы, предчувствуя оргазм, чуть потянула их, но он не остановился. Наоборот — это, кажется, только подстегнуло его. Его язык стал двигаться быстрее, интенсивнее, и я уже не могла сдерживаться.

— Чёрт, Нэсс… — прошептала я. Мой голос дрожал.

Он только издал тихий, удовлетворённый звук, продолжая своё дело. Это было как музыка, как симфония, созданная только для меня. Каждый мой стон, каждый вздох — всё это было его наградой, и он, кажется, стремился заставить меня звучать громче.

Моя голова откинулась назад, глаза закрылись, а тело выгнулось дугой. Я чувствовала, как приближаюсь к пику, как всё внутри становится острее, ярче. Моё дыхание стало прерывистым, а бёдра напряглись.

— Да… ещё… — выдохнула я, и это было всё, что я могла сказать, прежде чем моё тело разразилось волной наслаждения.

Это было похоже на цунами, которое невозможно остановить. Моя спина выгнулась дугой, бёдра напряглись, а пальцы вцепились в его волосы, словно это была моя последняя точка опоры в этом водовороте наслаждения. Моё горло выдало глубокий, прерывистый стон, наполнивший комнату.

Я больше не могла контролировать своё тело. Всё внутри меня сжималось, пульсировало, отзываясь на каждое его движение. Его язык всё ещё ласкал мой клитор, медленно, почти лениво, будто наслаждаясь моими реакциями. Это только усиливало мои ощущения. Волна за волной прокатывались по мне, разрывая на части, оставляя лишь дрожь и неконтролируемые стоны.

Из глаз потекли слёзы. Не от боли, не от грусти — это было слишком хорошо, слишком много. Моё тело кричало, а душа… душа плакала, не выдержав этого переполнения. Я слышала собственные стоны, смешанные с тихими всхлипами, но не могла остановиться.

— Да… Нэсс… — простонала я, почти теряя связь с реальностью.

Его руки удерживали мои бёдра, не позволяя мне дёрнуться или убежать от этой сладкой пытки. Он продолжал, губы и язык ласкали меня так искусно, так целенаправленно, что мне казалось — он подчинил себе не только моё тело, но и дыхание, и голос, и волю. Мои ноги сжались вокруг его головы, но он не отступал. Его движения стали ещё увереннее, настойчивее.

Каждая мышца в моём теле напряглась, и кульминация накрыла меня окончательно. Я растворилась в своих ощущениях. Дыхание сбилось, стоны становились тише, но дрожь не отпускала. Всё внутри меня пульсировало, как будто его язык всё ещё шептал мне что-то на неведомом языке наслаждения.

Когда я смогла открыть глаза, его лицо было всё ещё у моего лона. Он поднял голову. Его губы были влажными, а взгляд — спокойным, но горящим страстью. Он смотрел на меня долго, будто впитывал моё лицо, дыхание, каждую дрожащую жилку под кожей.

Я попыталась что-то сказать, но вместо слов из моих губ вырвался ещё один вздох. Я опустила голову назад, закрыв глаза, чувствуя, как всё моё тело медленно расслабляется, будто его язык всё ещё касался меня внутри. Но дрожь — дрожь не проходила. Она жила в ногах, в животе, между грудей, как послесловие.

Я услышала, как воздух снова заполняет лёгкие. Моё сердце стучало глухо, уже спокойнее. Я возвращалась к себе.

— Это было… — начала я, но Нэсс прервал меня, проводя рукой по моему бедру. Его ладонь была тёплой, сильной, уверенной.

— Это было только для тебя, — сказал он тихо, и в этих словах не было ни намёка на шутку. Только правда.

Он поднялся ко мне, и наши губы встретились — не в борьбе, а в принятии. Я впустила его дыхание в себя, словно этим поцелуем мы закрепляли всё, что было между нами. Тепло его языка, мягкость губ, вкус, оставшийся на них от меня — всё это было не просто близостью. Это было слиянием.

Мои руки обвились вокруг его плеч, и я притянула его ближе, желая чувствовать его не только внутри себя, но и кожей, телом, каждой клеточкой. Я чувствовала, как его член прижался к моему бедру — горячий, пульсирующий. Я потянулась рукой вниз, нащупала его, обхватила и, не отводя взгляда, направила к себе. К своему входу. К той точке, где я была открыта только для него.

Он вошёл медленно. Почти торжественно. Его головка мягко раздвинула мои губы, и он начал заполнять меня, сантиметр за сантиметром, не спеша, будто прислушиваясь к моей реакции. Моё тело раскрывалось, как бутон, тянущийся к солнцу. Я вздохнула, выгибаясь навстречу, впуская его всё глубже. Он зарычал, глухо, низко — и это рычание отозвалось у меня между бёдрами.

Его движения сначала были мягкими, глубокими, размеренными. Он выходил почти полностью, а затем медленно входил, словно хотел дать мне возможность прочувствовать каждый изгиб, каждую жилку его плоти. Моё дыхание сбилось, пальцы вцепились в его спину. Я чувствовала, как он давит на меня изнутри, растягивает, наполняет — и как от каждого толчка моё тело становится влажнее, горячее.

Я посмотрела в его глаза — и там увидела не просто желание, а сдерживаемую ярость. Страсть, которую он прятал, чтобы не обрушиться на меня с голодухи. Но я больше не хотела быть хрупкой. Я хотела быть его.

Я сжала его внутри себя, подалась вверх навстречу, выгнулась. Мои глаза горели.

Я приоткрыла губы и прошептала:

— Возьми меня по-настоящему.

Его взгляд вспыхнул. Он наклонился к моему уху, дыхание обжигало:

— Начнём второй раунд?

Я не успела ответить. Его бёдра резко двинулись вперёд, и он вошёл в меня мощно, глубоко, до самого конца. Я вскрикнула не от боли — от изумления. От полноты. Оттого, как жадно он меня взял. Это было всё, чего я хотела.

— Да… — простонала я, чувствуя, как он заполняет меня целиком. Его тепло. Его сила. Его мощь.

Он начал двигаться. Резко, тяжело, уверенно. Каждое его движение было как удар по моей воле. Он вышибал из меня всё — воздух, мысль, границы. Его толчки были точными, целенаправленными, и всё моё тело отзывалось на них, выгибаясь, поднимаясь навстречу, требуя, умоляя: ещё.

Я обвила его ногами, прижала к себе, ещё сильнее. Его руки вцепились в мои бёдра, а затем подняли мои руки и прижали их к кровати, над моей головой. Его ладони были горячими, крепкими, прижимающими меня к матрасу так, будто я могла раствориться, если он отпустит. Но он не отпускал.

Его взгляд был сосредоточенным, голодным. Он двигался всё быстрее, сильнее, глубже. Моё тело сотрясалось под ним, а стоны вырывались всё громче. Я не могла их сдержать — и не хотела. Я была в его власти, и это было божественно.

Он резко выдохнул и отстранился — только на миг, чтобы прошептать:

— Повернись.

Я подчинилась. Медленно, с внутренним восторгом, встала на колени. Его руки легли на мою талию, и в следующую секунду он вошёл в меня сзади — резко, глубоко, одним сильным толчком. Я закричала в подушку не от боли — от невероятной волны удовольствия, что пронеслась по всему телу.

Теперь он брал меня в полную силу. Его движения были звериными, тяжёлыми. Его руки держали меня за талию, а потом скользнули вверх — к груди. Он сжал её обеими руками, а затем одной — потянул за сосок, вызвав новый поток мурашек по коже. Я вздрагивала, стонала, терялась в ощущениях.

Он наклонился, прижался ко мне спиной, поцеловал между лопатками, провёл языком вдоль позвоночника. Его дыхание было тяжёлым, горячим. Он прижимался ко мне всем телом, не отпуская ни на сантиметр.

Я теряла рассудок. Всё пульсировало. Всё внутри было горячим, скользким, голодным. Мои пальцы сжимали простыню, мои бёдра дрожали, мои стоны были беспорядочными. Но ему было мало. Он продолжал — сильнее, быстрее, глубже. Мы двигались как одно целое, как одно существо, как один зверь, как одно бешено бьющееся сердце.

И я понимала, что это не просто физическая близость. Это было слияние душ.

Я была его частью, а он — моей.

Без остатка, без ограничений.

Он снова изменил ритм. Вышел из меня, тяжело дыша. Казалось, он был на грани. Я не успела спросить, что происходит, как он уверенно перевернул меня на спину. Моё тело без сопротивления подчинилось. Я всё ещё дрожала после его яростных толчков. Он поднял мои ноги, обхватил их под коленями и раздвинул. Вглядывался в меня, как в нечто бесценное. Его член снова вошёл в меня легко и точно. Я задохнулась, выгибаясь. Чувствовала, как он заполняет меня, возвращая часть себя.

Моё сознание почти исчезло. Я перестала думать. Только ощущала. Его дыхание срывалось, глаза горели. Он смотрел на меня так, как никто другой — с голодом, восхищением и абсолютной преданностью. Я чувствовала: я принадлежала ему полностью.

Когда он отпустил мои ноги, я обвила ими его бёдра, притягивая ближе. Наши тела слились. Он больше не возвышался надо мной. Почти лежал, касаясь моей груди, лба к лбу, дыхания к дыханию. Его движения стали глубже, точнее. Теперь он входил на всю длину, а я принимала его, впитывала, сжимая внутри себя.

Его ритм слился с моим. Я чувствовала, как волна накатывает внизу живота, у основания позвоночника. Всё моё тело напрягалось, дёргалось в ответ на каждый толчок. Его руки обнимали меня крепко, почти до боли. Моё тело тянулось к нему, дышало им.

— Я не могу… — выдохнула я, едва справляясь с дыханием. Губы дрожали, в груди пылал огонь.

— Давай, моя девочка, — прошептал он, голос тёплый, родной.

Он двигался быстро, жадно. Его движения были полной противоположностью голосу. Он входил в меня не останавливаясь. С каждым толчком уводя в экстаз. Его член скользил внутри меня точно, сильно. Моё тело начинало дрожать, отвечая пульсацией.

Я потеряла контроль. Дыхание, голос, тело — всё сорвалось. Мои ногти вонзились в его спину. Ноги обхватили его крепче. Я выгнулась, чувствуя, как всё внутри вспыхивает. Сначала в животе, затем вверх, к груди, в руки, в голову. Я закричала — не от боли, а от освобождения.

— Нэсс! — сорвалось с губ. Это был не просто крик. Это был пульс, удар сердца.

Я почувствовала, как мышцы моего лона сокращаются, как волна оргазма захватывает всё. Он не останавливался. Его член двигался внутри, вызывая новую вспышку, новую дрожь. Это был не просто оргазм. Это был взрыв. Растворение.

Он стонал. Его дыхание стало рваным. Вонзился в меня глубже — один, второй, третий раз. Замер. Его тело сотрясалось, он толкался до предела, разряжаясь внутри. Горячо. Полно. Сильно.

Я чувствовала его семя. Тёплая тяжесть, пульсация. И… странная нежность.

Он не отстранился. Остался во мне. Лоб коснулся моего, дыхание — короткое, неровное. Мы дрожали вместе. Его руки скользнули вверх, обняли мои плечи. Моё тело ещё долго отзывалось спазмами, и он чувствовал это, замирая внутри.

— Ты невероятна, — прошептал он и коснулся моей щеки губами.

Я не ответила. Только вдохнула и закрыла глаза.

Мы лежали на смятых, влажных простынях, тесно прижавшись друг к другу на узком, но неожиданно уютном диване. Его тело касалось моего, кожа к коже, без малейших промежутков или пауз. Его рука обвивала мою талию, а мои пальцы сами по себе запутались в его мягких, чуть влажных волосах. Он спал. Его лицо было расслабленным, тёплым, почти мальчишеским. Губы слегка приоткрыты, и я чувствовала его ровное, тёплое дыхание на своей шее. Его член всё ещё был во мне, мягкий, но пульсирующий, сохраняя тепло, которое он отдал мне.

Я лежала с закрытыми глазами, но не спала. Между ног ощущалась тяжесть — не боль и не дискомфорт, а скорее чувство наполненности. Его семя внутри меня было тёплым и ощутимым, оно не вытекло, а задержалось, будто моё тело решило: оставить.

Я знала, что утром мне нужно будет принять таблетку. Я не из тех, кто готов к нежеланным последствиям. Всё должно быть под контролем, так было всегда. Но мысль о таблетке казалась скорее оборонительной, чем разумной. Не потому, что я боялась забеременеть, а потому что если не приму её — придётся признать, что я этого хочу или хотя бы допускаю.

А ведь хочу… разве нет?

«А если вдруг?» — мелькнуло тихо, без паники.

«А если да?»

Я почувствовала, как внутри что-то сжалось — не от страха, а от волнения. От того, насколько это возможно, как это близко, как это не кажется катастрофой. И тут же — тепло. Там, внутри. От его семени, от его тела, что всё ещё было во мне, от его руки на талии, от его дыхания, совпадающего с моим. От ощущения, что он не просто пришёл — он остался.

Я вздохнула глубоко и тихо, позволяя себе почувствовать. В животе ощущалась тяжесть, пульсация и остаточная дрожь от оргазма. Я знала, что утром немного вытечет, и чувствовала, как его сперма будет стекать по внутренней стороне бедра. Этот момент будет странным и сладким, почти вызывающим.

«Я всё ещё держу тебя внутри. Даже когда ты спишь», — мелькнуло в голове.

Я вспомнила Макса. Как тогда, в юности, он учил нас с Лиссой. Мы лежали вдвоём, потом втроём, ничего не боялись. Даже тогда не было этого ощущения. А сейчас…

С Нэссом всё было иначе. Не просто ярче, глубже. Теплее, опаснее, реальнее.

Я прижалась к нему сильнее, уткнувшись лбом в его шею. Его кожа была чуть влажной и пахла нами, чем-то интимным и родным. В этом запахе было нечто, вызывающее тепло. Ощущение, что всё в порядке, что я на своём месте.

«Может быть, это не так уж и плохо?»

Мысль не испугала меня, а наоборот, показалась горьковатым шоколадом на кончике языка. Внутри — лёгкий толчок. Предчувствие.

Я вспомнила, как он смотрел на меня перед тем, как войти. Как будто видел меня не только телом, но и глубже, душой. Как он прошептал «моя девочка», как держал, как вошёл, как отдался не в меня, а мне.

Я лежала, чувствуя, как моё тело расслабляется, но внутри всё ещё дрожало. Не от страха, а от того, что всё было правильно. Он всё ещё был во мне, и это было самым правильным ощущением в мире.

Я почувствовала, как его рука слегка сжала мою талию, будто даже во сне он не хотел отпускать. И я не хотела.

Может, утром стоит выпить таблетку. А может, подождать? Может, позволить себе немного помечтать?

Нарва молчала за окном. Город спал. Как и он. Только я ещё не спала, потому что впервые не боялась. Впервые допускала «если».

Я снова вдохнула его запах, прижалась, сжалась и наконец позволила себе провалиться в сон. Не прячась, не убегая, а оставаясь.

С ним.

С собой.

С этим чувством.

Глава 2. Утро первого дня

Утро началось с лёгких поцелуев. Его губы скользили по моей шее, спускались к плечу и возвращались обратно. Я чуть выгнулась, не размыкая век, и тихо замурчала, как довольная кошка. Тело уже отзывалось на его прикосновения, хотя сознание ещё дремало.

В низу живота ощущалась лёгкая стянутость. За ночь следы нашей страсти успели вытечь и подсохнуть, оставив тонкую плёнку на губках и волосках. Едва я пошевелилась, как почувствовала эту хрупкую, но все равно, неприятную корочку. Но даже так — это был след его присутствия. Я внутренне сжалась, ощущая лёгкое покалывание и тепло. Чужое. Моё.

Его руки скользнули по моей талии, поднялись к груди. Ладони мягко обхватили соски, пальцы осторожно играли с ними. Я тихо вздыхала, наслаждаясь неспешными, тёплыми прикосновениями. Мои губы растянулись в сонной улыбке, тело расслабилось.

Пальцы Нэсса спустились ниже, к животу, слегка царапая кожу. Затем остановились на лобке. Он медленно провёл по волосам, чуть закручивая их. Его интерес к моему естественному виду всегда восхищал меня, начиная с нашего первого секса. Нет ни брезгливости, нм удивления. А именно восхищение. Этой лаской он как бы заявлял: «Ты настоящая».

— Всё ещё витаешь во снах? — услышала я его тихий, насмешливый голос. Но не ответила. Мне не хотелось окончательно просыпаться. Его прикосновения и голос, эта нежность от прикосновений сквозь дрему. Они были лучше любой реальности.

Но внезапно обоняние вернуло меня в реальность. Запах свежесваренного кофе пробился сквозь остатки сна. Густой, терпкий, знакомый. Я втянула носом воздух и почувствовала, как в стремительно вырываюсь из сна навстречу новому дню и новым ощущениям.

Открыла глаза. Передо мной стоял Нэсс. Его волосы были растрёпаны, на губах играла лукавая улыбка. В одной руке он держал чашку кофе, другой продолжал скользить по моим бёдрам.

— Доброе утро, — сказал он, наклоняясь ближе.

Я обняла его за шею и притянула к себе.

— Доброе, — прошептала я, чувствуя его запах. Смесь своей кожи, нашей ночи и чего-то тёплого, пряного. — А кофе для тебя или для меня?

— Для нас, — усмехнулся он. — Но если ты продолжишь мурлыкать, придётся забыть про кофе.

Я улыбнулась шире, провела рукой по простыне и посмотрела на него. Его взгляд обжигал. Он скользил по моему лицу, груди, животу. Простыни впитали запах и жар нашей ночи. Его взгляд, казалось, помнил каждое движение.

Пальцы Нэсса продолжали мягко скользить по моему паху. Я видела, как в его глазах зажглась знакомая искра. Это уже не флирт, а предвестие новой волны.

— Ты меня отвлекаешь, — прошептал он, опускаясь губами к моей шее и груди.

— А ты сам виноват, — выдохнула я, выгибаясь под его прикосновениями. — Кто начинает утро с таких ласк?

— А ты сам виноват, — выдохнула я, выгибаясь под его прикосновениями. — Кто начинает утро с таких ласк?

— Я? Виноват? — приподнял бровь Нэсс, отрываясь от моего соска. — Ты такая красивая утром. Я не мог устоять.

Его ладонь мягко сжала мою грудь, дразня соски. Я тихо застонала, наслаждаясь его прикосновениями. Тело откликалось на его ласки. Я поддавалась. И снова думала: каково это — быть в нём всё утро, всю жизнь?

— Нэсс, — тихо сказала я. — Кофе остынет.

— Мы успеем, — его голос стал хриплым. Он отпустил грудь и скользнул вниз, лаская мою пещерку. Клитор отозвался судорожной дрожью.

Он был нежен, но точен. Его пальцы знали, где искать. Я позволила ему поиграть с внутренними стенками влагалища. Он проскользнул внутрь неторопливо, с лаской, почти с почтением.

Но я не позволила ему полностью утянуть меня в этот водоворот страсти. С усилием вывернулась, села и выхватила у него чашку.

Тёплая горечь обожгла губы. Кофе был идеален. Как и этот момент.

— Видишь? Я спасла его от твоей настойчивости, — сказала я, наклоняясь к его ключице и оставляя поцелуй. Его кожа была горячей. Пахла мной. Пахла ночью.

Он усмехнулся, наклоняясь ко мне.

— Ты думаешь, что можешь меня остановить, Курай?

Его пальцы снова начали скользить по моей коже. Я знала: он умеет доводить до грани, но не отпускать.

— Только попробуй… — начала я, но мой голос дрогнул, когда его язык скользнул вдоль моего уха. Я выгнулась, зажмурилась. Его дыхание разлилось по моей коже.

А кофе так и остался на тумбочке.

Остывая.

Как всегда.

Его пальцы скользили медленно, словно растягивая этот момент. Он гладил мою складку легкими, почти невесомыми движениями, будто вспоминая, где ночью я задыхалась сильнее всего.

Моё тело дрогнуло, когда он чуть усилил давление. Я выгнулась, инстинктивно сжав бёдра, но он раздвинул их коленом, удерживая меня. Его глаза встретились с моими, тёплые, живые, полные затаённой глубины. «Я знаю, куда иду», — говорили его глаза.

Поцелуй был долгим, тягучим, с привкусом кофе и солоноватым ароматом ночной страсти. Он поднял мою ногу, провел ладонью по внутренней стороне бедра, вызывая мурашки под кожей. Его член коснулся меня ниже, горячий и пульсирующий.

Моё тело мгновенно откликнулось — легкий толчок тазом, безмолвное «да». Я хотела его внутри так, словно без этого воздух переставал существовать.

Первые миллиметры. Я всегда забывала, каково это. Каждый раз он входил, будто впервые. Горячо, с небольшим натяжением, как будто кожа погружалась в раскаленную воду. Он двигался медленно, почти болезненно-сладко, останавливаясь после каждого толчка, чтобы я могла привыкнуть к его глубине и размеру. Я обняла его плечи, выгнулась, подталкивая бедра навстречу.

— Нэсс… — прошептал он одними губами. Не вопрос, а просьба.

Когда он полностью вошел, я зажмурилась, впитывая его тепло всем телом. Вдох — выдох — стук сердец в животе.

Первая волна движений: медленная, тягучая. Он выходил почти до конца, затем входил снова. Каждое его погружение вызывало внутри искру, которая заставляла клитор дрожать.

Я почувствовала, как ногти впились в его спину, и он ответил, изменив угол. Теперь его головка скользила вдоль передней стенки, где чувствительность была невыносимой. Его губы захватили сосок, втянули, и я всхлипнула, срываясь на короткий крик.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я качнула бедрами, требуя большего, и он понял без слов. Он сменил ритм: быстрый, медленный, глубокий, резкий. Всё тело натянулось, как струна. Пот стекал по его шее, капал на мою грудь. Воздуха не хватало. Мир сузился до наших движений и хриплых, сбивчивых дыханий.

— Ты… с ума сводишь… — вырвалось у меня хрипло. Я рассмеялась сквозь стоны, прижимая его ближе.

— Люблю это слышать, — пробормотал он и ускорил толчки.

Моё тело сжалось в тугой узел. Пульсация внизу живота нарастала, пока не превратилась в яркий взрыв, который выключил всё вокруг. Я выгнулась, ногти вонзились в его кожу, и оргазм накрыл меня — сильный, как волна, что ломает изнутри.

Я сжала его внутри себя, ощущая, как спазмы сотрясают моё лоно. Глаза щипало от жара и напряжения.

Он не вышел. Только крепче схватил меня за бёдра и продолжил двигаться глубже, сильнее, резче. Еще два, три, четыре толчка — и я почувствовала, как его живот дёрнулся.

Он стиснул зубы, вошел до упора и замер. Внутри меня вспыхнуло короткое, болезненно-сладкое ощущение, когда горячие, плотные толчки его семени ударили вглубь.

Мы застыли: он внутри, я вокруг. Дрожащие, слипшиеся, целостные.

Минуту мы молчали. Только тишина между нашими сердцами и тепло, медленно разливающееся под кожей.

Он положил лоб мне на плечо, тяжело выдохнув.

— Утро действительно доброе, — прошептал он хрипло.

Я тихо рассмеялась, обнимая его ногами крепче.

«Останься еще немного. Останься в этой глубине. Останься в этом мгновении».

Кофе? Пусть остынет.

Плевать.

Пока его тепло пульсировало внутри меня, мне не нужен был ни кофе, ни время.

Мы лежали, тесно прижавшись друг к другу, тёплые, тяжёлые. Его рука лежала у меня на животе, пальцы лениво скользили по коже, как будто он не хотел отпускать ни меня, ни этот момент. Моё тело отзывалось на каждое движение лёгким внутренним эхом — там, где он был только что, где его семя всё ещё согревало мою глубину.

Нэсс пошевелился первым, осторожно, как бы не разрушая нас. Приподнялся, поцеловал меня в висок и с ленивой полуулыбкой забрал со столика холодную чашку кофе, в два глотка допив остатки.

— Пойду сварю свежий, — сказал он охрипшим от страсти и недавних стонов голосом.

Я только кивнула, уткнувшись лицом в подушку.

Он ушёл на кухню, а я медленно вытянулась, чувствуя в себе ту самую тяжесть, сладко расползавшуюся от таза к груди. Стоило мне пошевелиться, как что-то тёплое скользнуло по внутренней стороне бедра.

Он всё ещё во мне. Снова.

Я улыбнулась, тихо, почти про себя, и медленно поднялась с кровати.

Полы были холодными. Простыня на кровати хранила мокрое пятно, смятое тепло, наш запах. Я с провела пальцами по складкам ткани, будто прощаясь с ночью, и направилась в ванную — босая, голая, без стеснения.

Мочевой пузырь настойчиво требовал внимания.

Опустилась на унитаз и расслабилась, закрыв глаза. Плотный тёплый поток тут же вырвался наружу, увлекая за собой остатки ночной и утренней страстей. Я ясно ощутила, как вместе с мочой вытекли мутные следы его семени, оставляя липкую тяжесть внутри. Когда я потянулась за бумагой, она прилипла к коже — сперма подсохла, склеив волоски на лобке.

Пришлось осторожно снимать, маленькими движениями, чувствуя, как каждая крошка их связи отдаётся лёгким пощипыванием.

Он внутри меня. И на мне. И на этом дне тоже будет его след.

Эта мысль странным образом не пугала. Она грела.

В ванной я бросила быстрый взгляд в зеркало — и замерла на секунду.

Я.

Курай.

Лицо было странным: губы припухшие, глаза блестящие, кожа румяная даже на щеках и шее. Волосы растрёпаны, влажные пряди прилипли к вискам. На шее — лёгкие следы поцелуев. Грудь приподнята дыханием, соски натянуты, будто всё тело помнило его руки, его рот.

На животе — лёгкий след его ладони.

На бёдрах — росчерк нежности и силы.

Я провела рукой по лобку. Волоски были спутанными, спутанными его и моим теплом. Там, где губки слиплись от его спермы, ощущалась стянутость, но не было ни раздражения, ни желания смыть это мгновенно. Напротив: хотелось сохранить это ещё на чуть-чуть.

Он оставил в тебе часть себя. Ты приняла её с любовью.

Выйдя из туалета я направилась в ванну. Почистила зубы и, перешагнув через край, включила душ. Тонкие струи сначала ударили по груди — горячие, обжигающие — затем потекли ниже. Я подвела лейку к животу, к паху, и, раздвинув губки двумя пальцами, направила струю внутрь.

Вода с шорохом разбила засохшую плёнку, горячими толчками проникая в глубину. Там, внутри, где кожа всё ещё была чувствительной и нежной, раздалось лёгкое щемящее покалывание.

Мутные разводы стекали по ногам, оставляя тонкие, молочные полоски на бёдрах.

Я аккуратно промыла вагинальный тоннель, медленно вращая лейку, чувствуя, как каждая капля вымывает остатки его утреннего дара. Клитор дрожал под напором воды, но я сдержалась — не искала наслаждения. Это было очищение. Ритуал. Завершение утренних ласк. Первичное очищение.

Когда поток воды стал чистым, я зафиксировала лейку и просто стояла под душем, позволив телу вспомнить каждый его толчок, каждый поцелуй, каждую вспышку между ног.

Полотенце ждало на вешалке. Я вышла вытирая волосы на ходу и направилась к своей сумке, доставая из нее нижнее белье и упаковку таблеток. Пусть я не собиралась искать приключений. Что сейчас, что пока нахожусь в Питере, но привычка брать с собой минимум один блистер вьелась в привычку.

Трусики скользнули на бёдра, охватывая лобок, где кожа была ещё тёплой и чуть влажной. Достав одну из капсул я задумчиво посмотрела на нее. Маленькая белая капля на ладони казалась слишком лёгкой для такого важного решения. Закатила её за язык, запила глотком воды и на миг прикрыла глаза.

Я сделала правильно. Но сердце всё равно дрожит — с этой мыслью двинулась на кухню.

На кухне пахло свежим кофе, тёплым хлебом и… им. Тем особым запахом, что оставался на коже после долгой ночи — смесь пота, кожи и чего-то глубже, роднее.

Нэсс стоял у плиты — в одних тёмных боксёрах и белой рубашке, едва натянутой на плечах. Волосы растрёпаны, как после ветра. Щетина грубо оттеняла резкие линии скул. Он выглядел так, как выглядят мужчины в доме, где их принимают за своих — без масок, без чужого взгляда.

Я села за стол, чувствуя, как прохлада стула касается обнажённых бёдер: на мне было только нижнее белье. Во-первых, тело всё ещё не до конца высохло после душа. Волосы растрёпаны, с каплями воды на концах. А во-вторых, я никогда не стеснялась своего тела, чтобы прятать его тканью. Особенно после всего что было, и того, что произошло меньше часа назад.

Обхватив ладонями горячую кружку, поднесла ее к лицу, вдыхая аромат. Он обернулся через плечо и подмигнул:

— Свежее топливо для солнечной богини, — сказал он, поднимая свою чашку в приветствии.

Я улыбнулась лениво:

— Я думала, сегодня я скорее богиня разрушения. Медленно сделала глоток, позволяя кофе растечься по языку тёплой горечью.

Его взгляд скользнул по мне — от кончиков волос до обнажённых бёдер. Он не торопился. Смотрел, будто запоминал всё заново. И я знала: в его памяти всё ещё свежи мои стоны, дрожь, сжатие лона вокруг него.

Он сел напротив, поставил передо мной тарелку с ломтиками багета и мягким сыром. Наши колени почти касались друг друга под маленьким столом.

— Для разрушения ты слишком красивая, — проговорил он тихо, не сводя с меня глаз.

Его голос был хриплым, слегка охрипшим от недавней страсти.

Я опустила взгляд на свои пальцы, на багет, но улыбка всё равно выдала меня.

Мы ели молча. Откусывали хлеб, мазали сыр. Глотали кофе.

Но каждая пауза, каждый взгляд через стол был наполнен словами, которые мы пока не решались сказать вслух.

Наконец он нарушил молчание:

— Сегодня без планов? — спросил он, откинувшись на спинку стула. Его голые бедра натянули ткань боксёров, и я поймала себя на том, что смотрю чуть дольше, чем прилично.

Я пожала плечами, сделав вид, что ничего не заметила:

— Отец будет в Петербурге только завтра. Сегодня день целиком наш.

Он медленно, с удовольствием допил кофе. Поставил кружку обратно на стол с тихим звоном.

— Значит, сегодня ты моя, — сказал он с ленивой, но опасной полуулыбкой.

Моё сердце отозвалось лёгким толчком. Но я лишь усмехнулась, поддерживая его игру:

— На один день? — Как щедро с твоей стороны.

Он приподнял бровь:

— А если захочу большего?— Его голос стал ниже, каплей меда растекаясь по коже.

Я не ответила словами. Только медленно протянула руку и кончиком пальца обвела край его кружки. Намёк был очевиден.

Я не обещаю ничего. Но я остаюсь.

Мы сидели так ещё несколько минут. Молча. Пили кофе. Слушали скрип старого стула, когда я меняла позу, или тонкое дыхание ветра в приоткрытом окне.

Я смотрела на него: растрёпанного, тёплого, своего.

И думала: Вот так должно выглядеть утро. Без стен между нами.

Он вдруг встал, потянувшись всем телом, мышцы на животе чуть напряглись под футболкой. Я невольно сглотнула, а он это заметил и усмехнулся:

— Тогда я в душ. А ты иди наряжайся, моя принцесса. Раз уж хочешь быть неотразимой.

Я фыркнула, но не возразила. Провела пальцами по своему влажному бедру и поднялась, ощущая, как его взгляд скользит за мной.

Трусики чуть натянулись на бёдрах, платья на мне ещё не было — и я знала: он смотрит. И ему нравится всё, что он видит.

В дверях я оглянулась:

— У тебя есть ровно пятнадцать минут, чтобы выйти свежим, чистым и приличным. Или я уйду одна.

Он рассмеялся низким, тёплым смехом:

— Даже если так — я всё равно найду тебя. Всегда.

И пока я шла переодеваться, а он включал воду в ванной, я поймала себя на странной мысли:

Наверное, нет ничего страшного в том, что он может быть рядом дольше, чем один день.

Я открыла чемодан и задумалась над своими вещами. Вечернее платье слишком формальное, другое — слишком вычурное. Пальцы остановились на лёгком голубом сарафане. Он был воздушным, словно создан для прогулок.

Я надела его через голову. Ткань мягко легла на тело. Сарафан слегка обрисовывал грудь и легко струился по бёдрам, заканчиваясь чуть выше колен. В зеркале я увидела, как после душа кожа всё ещё свежа, с лёгким румянцем на щеках и шее. Губы были чуть припухшими.

«Может, добавить акцент?» — подумала я. Взяв щёточку, провела по ресницам. На губы нанесла блеск. Без тонны косметики — лишь тонкие штрихи. Этого оказалось достаточно: глаза засияли, улыбка стала мягче.

В дверях появился Нэсс. Его волосы были влажными после душа, он был одет в чистые джинсы и белую льняную рубашку, на этот раз расстегнутую на пару пуговиц. Он остановился на пороге, молча глядя на меня.

— Одобряешь? — спросила я, расправляя подол.

Он не сразу ответил. Подошёл ближе, провёл пальцем по моему открытому плечу, посмотрел вниз, на подол, который играл на ветру.

— Одобряю… и хочу запретить другим это видеть, — пробормотал он с лёгкой хрипотцой.

Я рассмеялась и подтолкнула его к двери:

— Тогда идём, пока ты не передумал.

После сборов мы вышли на улицу. Нэсс взял складной зонт, хотя небо было ясным. Я шла рядом, чувствуя, как сарафан ласкает кожу при каждом шаге.

Мы бродили по улочкам Нарвы, разговаривали обо всём и ни о чём, заглядывали в маленькие магазины, останавливались у витрин. Время здесь текло иначе: без спешки, без необходимости что-то доказывать.

Я заметила, как взгляд Нэсса задерживается на старых зданиях, облупленных вывесках и лицах прохожих. Он впитывал атмосферу города, как будто боялся что-то упустить.

— Тебе нравятся такие города? — спросила я, догадываясь о его мыслях.

Он улыбнулся:

— Да, но не совсем такие. Спокойные, старые — нравятся. С историей, которая чувствуется в каждом камне, — тоже. Мне нравится, когда время словно замедляется, но при этом чувствуется жизнь. Нарва немного другая. Она… как бы мертвая. При развале СССР тут было 80–100 тысяч человек, 10 лет назад — 60 тысяч. Сейчас, наверное, и сорока нет. Это ощущается. Нарва стала городом, который никому не нужен.

Я вздохнула, подтягивая подол от порыва ветра:

— Мы с Лиссой, наоборот, любим суету. Жизнь на высоких оборотах.

— Ты привыкла к скорости, — тихо сказал он. — Но иногда полезно остановиться. Не потому что сдаёшься, а чтобы лучше видеть, куда идёшь.

Он засунул руки в карманы, его походка оставалась уверенной, но в каждом движении чувствовалась внимательность.

— Почему ты не любишь шумные города? — спросила я.

Он пожал плечами:

— Не против шума… если он естественный. Как гул старой площади с запахом хлеба и кофе. А не визг метро и блеск реклам. Питер… привычка. Но Нарва… здесь время ждёт человека, а не наоборот.

— Ты хотел бы жить здесь? — спросила я после паузы.

Он задумался, замедлив шаг:

— Возможно. Но не здесь. В небольшом городке, где есть ритм, но сохраняется душа. Может, в Провансе. Или в Карелии.

Я кивнула, чувствуя, как его слова отзываются внутри меня.

Мы шли к замку. Иногда останавливались у витрин: я дразнила его, уговаривая купить новую рубашку или галстук. Он отмахивался:

— Это твоя природа — вдохновлять. Моя — сопротивляться.

Я смеялась, брала его за руку, играя с его запястьем.

Когда мы дошли до Петровской площади у реки, он вдруг притих. Мы стояли на смотровой площадке, ветер трепал мои волосы, прохлада реки поднималась лёгкой дрожью по коже.

— Ты когда-нибудь видела, сколько людей стоит на границе? — спросил он, глядя на воду.

— Нет. Но всегда удивлялась, как люди это терпят.

— Привычка, — сказал он, кивая на мост. — И надежда. Но вид реки… он успокаивает. Здесь всё одновременно живое и мёртвое.

Я молча взяла его за руку. Его пальцы крепко обхватили мои.

— О чём ты думаешь? — тихо спросила я.

Он не сразу ответил, всё ещё глядя на воду:

— О том, сколько всего видели эти стены. Сколько боли и любви. И как мало осталось тех, кто это помнит.

Я прижалась к нему, вдыхая его тепло сквозь рубашку.

И подумала: Может, нам стоит иногда замедляться? Чтобы лучше почувствовать, кого мы держим за руку.

Нэсс замолчал, задумчиво глядя на противоположный берег реки. Ветер перебирал его волосы, чуть растрёпывая их, словно тоже слушал тишину.

И вдруг он, не отрывая взгляда от воды, негромко напел:

– "Шпор Лефортовцев ты слышишь звон,

Шелест Семёновских знамён,

Веря в клятву, исполнив долг,

Бьётся Преображенский полк…"

Его голос был ровным, глубоким, чуть охрипшим. Казалось, сама река на миг затаила дыхание, чтобы лучше услышать эти строки.

Я моргнула, удивлённая этим внезапным музыкальным всплеском, почувствовав, как по спине пробежали мурашки.

— Это что было? — спросила я, улыбаясь, но голос мой прозвучал мягче, чем я ожидала.

Он повернулся ко мне, его глаза были полны света и какой-то странной серьёзности.

— Это песня, — ответил он с ленивой усмешкой. — Ты же знаешь, я последнее время подсел на "Радио Тапок"? Они выпустили трек о битве при Нарве 1700 года.

— Про битву? — переспросила я, подходя ближе, словно инстинктивно тянулась к теплу его голоса. — Расскажи.

Он облокотился на холодный каменный парапет, его ладони легко сжимали край перил.

— Одна из первых битв Великой Северной войны, — начал он, глядя на замок Германа. — Тогда Пётр I осадил Нарву, хотел отрезать Швецию от Балтики. Но войска оказались плохо подготовлены. Шведы Карла XII были в меньшинстве, но действовали отважно. И победили. Русские отступили в хаосе.

Я прижалась плечом к парапету рядом с ним, наблюдая, как его глаза цепляются за тени на воде.

— Я помню историю. Это поражение стало началом изменений и реформ — тихо сказала я.

— Именно, — кивнул он. — После этого поражения Пётр начал реформировать армию, строить флот, возводить Петербург. Нарва — место, где одна боль обернулась в новую эпоху.

Я молчала. Массивные стены замка за спиной казались живыми. Они словно действительно слышали все эти истории.

— Неудивительно, что это место вызывает у тебя столько чувств, — сказала я наконец, касаясь его локтя.

Он повернулся ко мне, и на мгновение между нами повисло молчание, наполненное чем-то глубоким, почти непередаваемым.

— У меня... да и у всех, кто помнит, что значит история, — ответил он, чуть хрипло.

Мы стояли ещё несколько минут, слушая, как ветер треплет воду. Река текла неспешно, словно неся в себе отголоски прошлого.

Наконец Нэсс выпрямился, его ладонь легко скользнула по моей спине.

— Пойдём? — предложил он с мягкой полуулыбкой. — Посмотрим, что сохранили эти стены?

Я кивнула, чувствуя странную лёгкость в груди.

— Конечно.

Мы спустились по старой каменной лестнице, направляясь к воротам замка Германа, словно шагали не просто в старую крепость, а в саму память этого города.

Мы прошлись по замковому двору, наслаждаясь тишиной, воздухом старины и ветром, что играл на вершинах древних стен.

Когда мы прошли вдоль одной из крепостных галерей, я случайно заметила что-то странное.

В одной из глубоких ниш, почти скрытой от глаз за каменным выступом, я увидела пару молодых людей. На первый взгляд — ничего особенного: парень и девушка, тесно прижавшиеся друг к другу. Но стоило мне приглядеться внимательнее...

Парень, стройный брюнет в чёрной футболке и мятых джинсах, стоял, опершись спиной о холодный камень. Его голова была запрокинута назад, глаза закрыты, губы приоткрыты в беззвучном вздохе.

На коленях перед ним устроилась девушка — платиновая блондинка с длинными, почти белыми волосами, которые волнами спадали ей на плечи и слегка путались на камнях пола. Она выглядела почти хрупкой на фоне грубой кладки, словно нежный цветок, пробившийся сквозь трещины истории.

Её руки нежно обхватывали его бёдра, поддерживая равновесие. Пухлые губы сомкнулись на его члене, и она аккуратно, медленно двигалась, стараясь удерживать правильный ритм. Лицо её было напряжённым от старания: видно, что опыта у неё было немного, но она вкладывала в каждое движение искреннюю старательность.

Её язык явно неуверенно работал вдоль его ствола, а иногда девушка замедлялась, будто вспоминая, что нужно делать дальше. Временами она сжимала его губами чуть сильнее, и тогда тело парня вздрагивало, а руки невольно сжимались в кулаки на камнях за спиной.

Волосы девушки сползали на грудь парня, щекоча кожу через ткань футболки. Несколько светлых прядей упали прямо на его бёдра, и он машинально поглаживал их дрожащими пальцами, не открывая глаз.

Я невольно задержала дыхание. В этой наивной, неуклюжей страсти было что-то странно трогательное: не разврат, а скорее первая взрослая попытка сказать друг другу «я твоя» и «я рядом».

Я мягко тронула Нэсса за руку и кивнула в сторону ниши.

Он остановился рядом, его тёплая ладонь накрыла мою. В его глазах вспыхнула знакомая искра — смесь лёгкой усмешки и беззлобной насмешки.

— Почему они мне кажутся знакомыми? — прошептала я, всё ещё не отводя взгляда.

Нэсс всмотрелся в них внимательнее, потом тихо ответил:

— Они ехали с нами в автобусе. Помнишь ту пару с рюкзаками? Практичные, но поношенные вещи, платок на шее у неё...

Я кивнула, вспоминая светлую косынку на голове девушки и скромный вид парня, который держал её за руку всю дорогу.

— Похоже, у них планы были не только экскурсионные, — усмехнулась я.

Мы стояли несколько мгновений, не мешая им. Парень теперь медленно двигал бёдрами вперёд, задавая ритм. Девушка чуть поперхнулась, но не остановилась — только крепче сжала его у основания, помогая себе руками. Её губы были слегка припухшими, а на щеке блестела крошечная капля слюны.

Парень приоткрыл глаза, глядя куда-то вверх сквозь полутёмный свод ниши. Его лицо выражало удовольствие и полное отрешение от всего, что происходило вокруг. Он был там — весь — только в ощущениях.

Я почувствовала, как мои пальцы сильнее сжали ладонь Нэсса. Его тепло было успокаивающим, реальным.

— Пойдём, — шепнула я, отворачиваясь. — Не будем мешать молодёжи заниматься... великими делами.

Нэсс хмыкнул:

— Им бы найти место с дверью... но пусть учатся.

Мы тихо двинулись дальше по галерее, оставляя за спиной их торопливую юность, их несмелую страсть, запечатленную в камнях, как ещё один маленький секрет старой Нарвы.

Когда мы спустились вниз, к реке, я почувствовала, как лёгкий ветер обвивает мои ноги, поднимая платье. Я набрала в грудь прохладный воздух, ощущая, как его свежесть вытесняет странную смесь возбуждения и смущения после увиденного.

Мы миновали теннисные корты. Их пустые, покрытые листвой площадки выглядели заброшенными, но меня это только раззадорило.

Я, смеясь, бросила вызов:

— Давай устроим матч? Кто проиграет — платит за обед!

Нэсс рассмеялся, притормозив шаг:

— Я бы тебе скалку дома выдал для тренировок, а не ракетку.

Не выдержав, я накинулась на него с кулаками — лёгкими, игривыми ударами в грудь и плечи. Он театрально застонал, отступил на шаг, а потом вдруг рванул в сторону, заставив меня гнаться за ним вдоль дорожки.

Мы смеялись, будто дети. Я пыталась догнать его, а он ловко ускользал, рассыпая под ногами гравий и оставляя за собой едва слышный след запаха утреннего ветра.

Но всё закончилось быстро: я споткнулась о корень дерева и, взвизгнув, рухнула на землю.

— Курай! — в одно мгновение он оказался рядом, опускаясь на одно колено. Его рука уверенно обняла меня за плечи. — Ты как?

Я улыбнулась, отряхивая грязный подол сарафана:

— Всё нормально. Только платье испачкала, — показала ему запачканный край.

Он на секунду задержал взгляд на моих голых коленях, испачканных пылью, и, кажется, что-то хотел сказать, но только тихо усмехнулся.

Чуть позже мы нашли уютное летнее кафе у самой воды.

Пахло жареным хлебом, кофе и сиренью. Мы уселись под большим белым зонтом. Я подтянула ноги на стул, закутавшись в тонкую ткань платья.

Нэсс заказал два крепких кофе, багет с сыром и лимонад. Сидеть рядом с ним было странно приятно: он — расслабленный, с расстёгнутой рубашкой и растрёпанными волосами, я — босоногая, с влажными после падения коленями.

— Ты, как всегда, хочешь меня убить, — сказал он, вручая мне стакан.

— Нет, — фыркнула я, — я просто проверяю твою выносливость.

Он хмыкнул и откусил кусочек багета, а потом неожиданно тихо добавил:

— Если честно… Я бы не хотел, чтобы этот день заканчивался.

Я замерла на секунду, чувствуя, как у меня внутри что-то потеплело. Но быстро спрятала улыбку за кружкой кофе.

Когда мы доели и выпили всё до последней крошки, я поднялась первой, вытирая ладони о платье.

— Пошли? — спросила я, бросая на него взгляд через плечо.

— Конечно, моя принцесса. Только будь осторожнее — а то ещё споткнёшься о собственное очарование.

Я рассмеялась, а он подошёл, поправил лямку моего платья на плече, задержав пальцы чуть дольше, чем нужно. Его прикосновение оставило после себя дрожь.

Мы поднялись по узкой тропинке вверх от реки, и я краем глаза снова заметила ту самую парочку — теперь уже просто сидящую рядом, смеющуюся и обнимающуюся. Жизнь продолжалась — своя у каждого.

И я подумала:

Может, счастье — это именно такие моменты? Простые, невесомые, но навсегда запечатлённые где-то внутри.

Мы двинулись от реки по узкой дорожке, усыпанной рыжим гравием, — здесь, выше по склону, аромат влажной травы смешивался с запахом старого камня, а в тени орешника щебетали невидимые птицы. Лёгкое солнце разбивалось на листве, кидая на тропу кружевные блики. Я поправила подол сарафана, чувствуя на коже шершавые крупинки пыли, и вдруг на повороте снова увидела тех самых юнцов.

Полуобвалившаяся лавочка словно сама притягивала их: девушка — платиновая блондинка — сидела на шершавой доске, бёдра чуть разведены, белые, как молоко, трусики спутались у лодыжек. Подол простенького платья задран к маленьким грудкам; пышные локоны до лопаток прилипли к шее. Парень — брюнет — нервно облизывая губы, стоял между её ног, упрямо вжимая лицо в её промежность. Стараясь быть деловитым, он прокручивал кончиком языка короткие дуги, но каждый второй раз промахивался — слишком высоко, то слишком низко. Девушка изо всех сил пыталась выглядеть расслабленной, но вполоборота виден её хмурый лоб: удовольствие никак не приходило.

Я остановилась, тронув Нэсса за запястье:

— Смотри… Опять наши «туристы».

Мы укрылись за раскидистым кустом шиповника; сквозь зелёные листья всё было видно как на ладони. Их неловкость резала мне слух, будто фальшивая нота.

— Курай, — прошептал Нэсс, угадав моё выражение. — Не вмешивайся, пусть учатся.

Но когда парень, видимо от усердия, резанул её зубами по нежной коже губок, девушка ойкнула, дёрнулась, и боль прорезала воздух. Моё тело само шагнуло вперёд. Нэсс тихо выдохнул, оставаясь в роли наблюдателя.

Я подошла мягко, без резких жестов. Парень отскочил, глаза округлились, руки задрожали. Девушка, залившись румянцем до корней платиновых волос, инстинктивно натянула платье, не заметив, что трусики всё ещё спутаны у щиколоток.

— Тише, всё нормально, — шёпотом, почти нежно, я подняла ладонь. — Никто вас не ругает. Но… Хочешь покажу, как это действительно делать приятно?

Парень моргнул — смесь страха и любопытства. Девушка сглотнула, но кивнула. Видимо, ей было все еще больно, а парень и сам смущён своим промахом. Я опустилась перед ней на колени; гравий прохладно уколол кожу. Вверх тянулся аромат полевых трав и смолистого дерева, смешанный с тонким запахом её ещё не раскрывшегося желания.

Медленно раздвинула её колени — внутри влажно, но смятено: на набухшем капюшоне клитора дрожала блестящая капелька, чуть ниже кожа покраснела от его неосторожных укусов.

— Расслабься, — прошептала я, проводя ладонями по внутренним поверхностям её бёдер; подушечки пальцев рисовали невидимые спирали, пока её спина не выгнулась, а пальцы не расправили судорожно сжатый подол.

Сначала — поцелуй — лёгкий, еле-еле чувственный, на внутренней стороне колена: пусть замирает ожидание. Затем другой, выше, ближе к паху; трепет под моей ладонью всё настойчивей. Я вдохнула её запах: чуть кисло-сладкий, молодой, чистый. Тепло струилось мне в грудь.

Кончиком языка провела тонкую дорожку вдоль паховой складки, ни разу не затронув собственно центр, — и услышала, как она всхлипнула сквозь сомкнутые губы. Её бёдра дрогнули, раскрываясь шире. Кончики её пальцев нашли мои волосы, сначала робко, потом крепче, как будто убеждаясь, что так безопасно.

Когда я коснулась мягких губок — только краешком языка, — она выдохнула коротко и сдёрнула плечи. Я продолжала: лёгкие мазки по наружным лепесткам, чередуя поглаживающие поцелуи и едва заметное посасывание припухлых складочек, собирая каждый миллиметр её вкуса.

Боль от укуса быстро рассеялась, стоило языку круговым движением погладить раздражённое место — и там вспыхнуло тепло, сменившее пульсацию неприятности на пульсацию желания.

— Так лучше? — шепнула я, подняв глаза. Платиновая грива колыхнулась; девчонка кивнула, рот приоткрыт, дыхание частое.

Теперь — работа по центру: я обняла её попку ладонями, чуть приподняла таз и положила плоский тёплый язык широкой дорожкой от входа к клитору. Её тело рванулось; колени обняли мои плечи. Я чередовала два-три медленных мазка снизу вверх с коротким круговым «рисунком» вокруг крошечного бугорка. Бёдра дрожали, каждый стон становился глубже.

В момент, когда она совсем раскрылась, я, не спеша, ввела кончик языка внутрь — всего на пару сантиметров, просто обвести круг по внутренним сводам. Девичьи мышцы сжались — испуг-удивление — я сразу вернулась наверх, к клитору, успокаивая, гладя. Напряжение сменилось долгим вздохом. Бёдра разжались.

Пальцем я лишь обвела влажный вход, не внедряясь: ей пока было достаточно наружной ласки. Я сосредоточилась на капюшоне, на крошечной жемчужине под ним, задавая ритм — три лёгких касания, одно чуть сильнее. Она быстро схватила этот темп: бёдра двигались мне навстречу, плечи вздрагивали синхронно.

Дыхание стало сиплым. Руки в моих волосах дрожали, но не толкали — скорее держались, как за спасательный круг. Я услышала первый высокий всхлип — нотка, когда всё тело охватывает вибрация. Ещё несколько мягких круговых движений языком, лёгкое всасывание — и девчонка задрожала от лодыжек до ключиц. Вырвался приглушённый вскрик; промежность дёрнулась, на моём подбородке почувствовалась тёплая влажная пульса.

Она обмякла, осела на доски лавочки, пальцы скользнули с моих волос и бессильно упали ей на бёдра. Лицо — пунцовое, глаза в россыпях слёзок, но улыбка растекается мягко-ошарашенно.

Я поднялась, стерев тыльной стороной ладони блеск с подбородка. Парень стоял рядом, рот приоткрыт; на него эта демонстрация подействовала сильнее, чем все его собственные попытки.

— Запомнил? — спросила я тихо, отстраняясь ри бедер и лона девушки — Главное — чувствовать партнёршу. Слушать её тело, а не своё эго, — добавила я, похлопав его по плечу.

Девушка всё ещё переводила дыхание. Я пригладила её растрёпанные платиновые пряди волос и мягко улыбнулась ей:

— Всё хорошо?

Она тихо кивнула, её лицо всё ещё было слегка порозовевшим, губы чуть припухшими, а дыхание прерывистым и робким. В её глазах мелькнуло что-то похожее на благодарность и облегчение, словно она не до конца верила, что всё это с ней только что произошло по-настоящему.

Оргазм девушки оставил во мне странное чувство — смесь глубокого удовлетворения и одновременно нарастающего возбуждения. Я словно впитала её эмоции, её дрожь, её неумелое, но искреннее удовольствие, и теперь сама чувствовала приятное тепло, разливающееся внутри.

На несколько мгновений я забыла обо всём, полностью погрузившись в эту тёплую улыбку, в её слегка растерянный взгляд. И когда вдруг меня обняли сильные руки со спины, я вздрогнула от неожиданности, но сразу же успокоилась, почувствовав на шее знакомые горячие губы Нэсса. Он покрывал короткими, почти невесомыми поцелуями моё плечо и шею, и от этих прикосновений по телу пробежала сладкая дрожь.

— Ты неподражаема… и неповторима, — прошептал он чуть охрипшим от желания голосом прямо в моё ухо.

Я улыбнулась, обернувшись к нему через плечо. Его глаза были наполнены откровенным желанием, губы чуть приоткрыты, а щёки едва тронуты румянцем возбуждения. Его руки, не теряя времени, уже приподнимали моё платье и ловко стягивали с меня трусики. Я даже не думала сопротивляться — наоборот, чуть подалась назад, чтобы ему было удобнее.

— Покажем им мастер-класс? — с усмешкой прошептал он, слегка укусив мочку моего уха и одновременно сжимая мою грудь, второй рукой уже справляясь со своей одеждой.

Я услышала звук расстёгиваемой ширинки, почувствовала, как его дыхание становится тяжелее и горячее. Хотела ответить, но его пальцы в этот момент скользнули между моих ног, нежно, но уверенно начали массировать мой уже влажный, чувствительный клитор, и вместо слов из горла вырвался тихий стон.

Я слегка наклонилась вперёд, упёршись ладонями в скамейку по обе стороны от девушки, которая всё ещё сидела передо мной, приходя в себя. Она подняла взгляд, и я встретила её расширенные от любопытства глаза. Девушка не отводила взгляда — наоборот, словно заворожённая, слегка наклонила голову, пытаясь разглядеть, что происходит между моих ног, как Нэсс, глубоко дыша, подводит свой напряжённый член к моему влажному входу и уверенно проникает внутрь.

Я резко вдохнула, почувствовав, как он полностью заполняет меня, растягивая и заставляя моё тело подчиниться его размеру. Было грубовато, без предварительных ласк, но это именно то, чего мне сейчас хотелось — чувствовать его силу, его решительность, его желание, направленное только на меня.

— Ты моя... — хрипло выдохнул он, начиная двигаться глубоко и ритмично.

Я не стала спорить, полностью отдаваясь ему. Его движения становились всё более резкими и сильными, бёдра сталкивались с моими ягодицами с чёткими, громкими хлопками, и каждый толчок отзывался внутри меня горячей волной удовольствия.

Я снова посмотрела на девушку, которая теперь не скрывала своего любопытства и возбуждения. Её щёки стали ярко-розовыми, губы приоткрылись, дыхание вновь участилось, а глаза неотрывно следили за тем, как Нэсс входит в меня снова и снова. Одна её рука уже снова исчезла под платьем, бедра слегка приподнялись навстречу собственным пальцам.

Мне нравилось, что она смотрит, нравилось, как искренне её любопытство, как естественно она реагирует на нас. В её глазах не было ни осуждения, ни стыда — только чистый, неподдельный интерес и желание понять, запомнить, научиться.

«Вот так и надо, — подумала я, чувствуя, как внутри нарастает пульсация удовольствия. — Учись, девочка, и не стесняйся желать. Это прекрасно...»

Нэсс ускорил темп, его руки крепко обхватили мою талию, удерживая на месте. Я больше не могла думать ни о чём другом, кроме того, как глубоко и быстро он двигается внутри меня. Каждый его толчок поднимал меня на вершину, заставляя стоны вырываться из горла, и я уже не пыталась их сдерживать.

Мои глаза вновь встретились с взглядом девушки, и теперь я уже совершенно явно видела в них откровенное возбуждение. Её бёдра мелко вздрагивали, а губы двигались почти беззвучно, пока она пыталась не упустить ни единой детали происходящего.

В какой-то момент она, словно забывшись, чуть сильнее наклонилась вперёд, чтобы лучше разглядеть место нашего соединения, её взгляд горел искренним, почти детским восторгом.

— Ilus... — выдохнула она тихо, словно сама не заметив, что произнесла это вслух.

Я на мгновение застыла, удивлённая услышанным словом — такое простое, такое искреннее. Я знала его перевод, хотя никогда не учила эстонский - «Красиво». Сердце дрогнуло, и я почувствовала странный прилив нежности.

Не раздумывая, я наклонилась к ней, прижалась своими губами к её — легко, бережно, но настойчиво, словно передавая ей часть своего тепла и нежности. Она замерла, но через секунду неуверенно и робко ответила, её губы чуть раскрылись навстречу моим.

И именно в этот момент Нэсс сделал последний глубокий толчок, его член содрогнулся внутри меня, выплёскивая горячую струю спермы, заполняя меня полностью, заставляя застонать прямо в губы девушки. Я почувствовала, как его пальцы впиваются в мою талию, как он дрожит, отдаваясь этому оргазму целиком, и это лишь усилило моё наслаждение, мою дрожь, мой внутренний трепет.

Ещё секунду я удерживала губы девушки, а затем медленно отстранилась, тяжело и глубоко дыша.

— Да... Ilus... — прошептала я, улыбнувшись ей, и мое тело сорвалось в пучину мягкого, но чувственного оргазма.

Я медленно поднялась, после того как сладостные волны оргазма утихли во мне, чувствуя, как Нэсс обнимает меня со спины, его руки крепко сжимали мою талию, словно не желая отпускать. Его горячее дыхание касалось моей шеи, плеч, и я улыбнулась ему через плечо, встретив его взгляд — полный нежности, восхищения и необузданного мужского удовлетворения.

— Вот это был мастер-класс, — тихо прошептала я, чувствуя, как дрожь медленно отпускает моё тело.

Нэсс усмехнулся, склонился к моей шее и оставил долгий, влажный поцелуй в её изгибе.

— Лучше и не придумаешь… — выдохнул он, обнимая меня так, будто хотел слиться со мной ещё крепче.

Мы стояли посреди тенистой лесопарковой аллеи, укрытые от случайных взглядов живой изгородью кустарников. Вокруг витал аромат тёплой травы, влажной земли и лёгкий шлейф наших собственных запахов: пота, возбуждения, семени.

И когда я обернулась, взгляд невольно скользнул к лавочке — к тем двоим.

Девушка всё ещё сидела, полуразвалившись на обшарпанной деревянной доске, с задранным простеньким платьем и спущенными белыми трусиками, обхватывающими тонкие щиколотки. Её лицо было раскрасневшимся, глаза — широко распахнутыми и затуманенными оргазмом. Она дышала часто, будто всё её тело ещё не могло отпустить полученное наслаждение.

А рядом стоял её парень — худощавый брюнет с растрёпанными волосами. Он смотрел на нас с таким чистым, открытым восхищением, что сердце сжалось. В его взгляде не было ни ревности, ни зависти — только восторг и необъяснимая благодарность за то, что он стал свидетелем этой сцены.

И тогда я вдруг увидела их по-другому.

Маленькая сцена, зеркало нашего момента.

Юная, хрупкая она — только что открывшая для себя настоящий оргазм под ласками женщины. И молодой он — стоящий рядом, неуверенный, но уже заражённый этим чувством, этим влечением, этой магией единения.

Как будто прошлое встретилось с будущим: невинная пара, только начинающая своё путешествие в мир наслаждения, и мы — зрелые, уверенные, знающие цену каждому прикосновению.

Я опустила взгляд на себя. Мой подол был всё ещё задран, трусики сбились на одну ногу, а сперма Нэсса медленно стекала по внутренней стороне бедра, тёплая, тяжёлая, бесстыдно настоящая. Мы все были равны в этом мгновении: юные и зрелые, испачканные любовью, мокрые от страсти, наполненные ею до краёв.

И это было правильно.

Глава 3. Прогулка

Курай.

Пока мы, смеясь, поправляли одежду и подсчитывали наши «раунды», вдруг услышала взволнованный голос Анни — она заговорила на своём мелодичном эстонском, высыпая слова почти без пауз:

— See oli uskumatu! Ma pole kunagi midagi sellist näinud! («Это было невероятно! Я никогда ничего подобного не видела!»)

Я поймала смысл только по тону — искренний восторг, быстрый тембр. Улыбнулась, подняла ладонь:

— Anni, sweetheart, remember — we don’t speak Estonian. Let’s switch to English, hm? («Анни, солнышко, помни, мы не говорим по-эстонски. Давай перейдём на английский, хорошо?»)

Девушка вспыхнула ещё ярче, но кивнула и торопливо перешла на английский:

— Yes, sorry! I mean, you two were… so beautiful! The way you moved, the way you touched each other — it looked like… art! («Да, простите! Я хотела сказать, вы были такими красивыми! То, как вы двигались, как прикасались друг к другу — это выглядело будто искусство!»)

Её слова лились взахлёб; смущение мешало, но восторг перевешивал. Я почувствовала, как внутри распускается тёплая благодарность.

— Thank you, that’s sweet, — улыбнулась я мягко. («Спасибо, это очень мило».)

Анни перевела взгляд с меня на Нэсса и обратно; в зелёных глазах искрилось желание понять больше:

— How do you do it? I mean… how can it look so perfect? («Как вы это делаете? Как удаётся выглядеть так… идеально?»)

Нэсс хмыкнул, бросив мне заговорщицкий взгляд:

— Practice makes perfect. («Практика делает мастерство».)

Я толкнула его локтем:

— Ignore his bravado. It’s not about perfection, Anni. It’s about trust and listening to each other. («Не слушай его бахвальство. Дело не в идеальности, Анни. Всё в доверии и умении слышать друг друга.»)

Девушка задумалась, прокручивая мои слова. В это время она вдруг заметила, что мы уже оделись, а её собственные трусики всё ещё спутаны у щиколоток. Я едва успела подмигнуть — она вскочила, покраснела до корней волос, повернулась спиной, торопливо подтянула бельё, разгладила подол и только потом снова повернулась к нам, всё ещё пунцовая, но решительно улыбаясь.

— I’m Anni… and you already know Martin, — напомнила она скорее для Нэсса, чем для меня, делая маленький кивок в сторону парня.

— Nice to meet you again, properly, — ответил Нэсс добродушно. («Приятно познакомиться ещё раз, как положено».)

Чтобы рассеять остатки смущения, я сразу уточнила для всех:

— I’m Kurai, this handsome creature is Ness. I’m from Paris, he’s from Saint Petersburg, but today we’re just travellers enjoying Narva’s secrets. («Я Курай, а этот красавец — Нэсс. Я из Парижа, он из Петербурга, но сегодня мы просто путешественники, наслаждающиеся тайными уголками Нарвы».)

Анни улыбнулась шире — теперь уже с уверенной искоркой:

— We’re from Tallinn, but… I guess today we’re travellers too, — сказала она. («Мы из Таллина, но, похоже, сегодня тоже путешественники».)

Мартин тихо кивнул, его смущённая улыбка стала чуть увереннее. Между нами проплыло короткое, но тёплое молчание — словно все одновременно почувствовали: неловкость осталась позади, а вперёд идёт только свежее, искреннее желание узнавать друг друга и самое важное искусство — искусство быть внимательным.

Я кивнула, и, раз представилась возможность, позволила себе рассмотреть их более внимательно.

Анни была хрупкой девушкой лет восемнадцати с длинными, с немного растрёпанными платиновыми волосами, заплетёнными в свободную косу. Её фигура была стройной, даже тонковатой, но с изящными пропорциями. На ней было простое летнее платье, которое, несмотря на свою простоту, подчёркивало её нежный образ. Её лицо, с большими зелеными глазами и немного курносым носиком, выглядело открытым и искренним, но я видела, что она ещё не чувствует себя уверенно.

Мартин, её спутник, выглядел более приземлённо. Он был чуть выше среднего роста, с крепким, но не слишком накачанным телосложением. Его светлые волосы были коротко подстрижены, а на лице виднелась тень подростковой неуверенности. Он носил джинсы и футболку, которые уже успели потерять свою свежесть, подчёркивая их скромный, но практичный стиль. Его карие глаза были направлены вниз, и он выглядел так, словно хотел стать частью окружающих камней, чтобы избежать лишнего внимания.

– Tallinn is beautiful, – заметил Нэсс, вступая в разговор. («Таллинн прекрасен.»)

– Yes, but… it’s boring sometimes, – призналась Анни с лёгкой улыбкой. («Да, но… иногда скучно.»)

Нэсс вскинул брови, видимо не совсем согласный с такой постановкой вопроса но потом посмотрел на небо, которое начинало темнеть и не стал задавать уточняющие вопросы. Большая грозовая туча, ранее зависшая где-то на севере над заливом, теперь стремительно приближалась.

– We should get moving. That storm is coming fast, – сказал он, указывая на небо. («Нам стоит двигаться. Буря приближается быстро.»)

– Let’s go back to the café by the river, – предложила я, кивнув в сторону того места, где мы с Нэссом отдыхали раньше. («Давайте вернёмся в кафе у реки.»)

Анни и Мартин согласились, и мы все четверо быстрым шагом направились вниз по тропинке, стараясь опередить приближающийся дождь. Я шла рядом с Анни, время от времени оглядываясь на небо, где грозовые тучи всё больше затягивали солнце, а Нэсс и Мартин шли чуть впереди, обсуждая что-то нейтральное, пока ветер начинал усиливаться, принося с собой прохладный запах приближающегося дождя.

Мы едва успели вернуться в кафе, когда гроза разразилась в полную силу. Потоки дождя обрушились на землю, превращая дорогу за окном в бурлящий ручей. Мы заняли уютный столик у окна, наблюдая, как ветер, казалось, швыряет дождевые капли в разные стороны. Шум воды за окном и приглушённый гул разговоров других посетителей создавали странную атмосферу уюта.

Анни, которая до этого молчала, вдруг нарушила тишину. Слегка смущаясь, она тихо произнесла:

– We didn’t mean to… watch. But… it was impossible not to. («Мы не собирались… смотреть. Но… это было невозможно.»)

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Нэсс рассмеялся, глядя на неё с искоркой в глазах. Его смех был глубоким, но совсем не насмешливым, скорее, добродушным. Я, уловив его настроение, тоже посмотрела на Анни, почти девочку, и шаловливо улыбнулась:

– Well, seeing Ness fucking me, and being wrapped in my arms… Anni, I wouldn’t let you go either! («Ну да, видя, как меня трахает Нэсс и находясь в кольце моих рук. Анни, да я бы тебя сама не отпустила!»)

От моих слов она покраснела ещё сильнее, настолько, что её белая кожа приобрела яркий румянец, который распространился даже на грудь. Это было настолько заметно, что я не смогла удержаться от широкой улыбки, а Нэсс тихо фыркнул, явно наслаждаясь ситуацией.

– Besides, we're the ones who disturbed your privacy, not you. And most likely we would have passed by if your boyfriend had been more experienced and gentle. – добавила я, впоминая произошедшее и ехидно смотря на Мартина. («К тому же это мы потревожили ваше уединение, а не вы. И скорее всего прошли мы бы мимо, если бы твой ухажер был более опытным и нежным.»)

– Ты их нервируешь, – заметил Нэсс на русском, видя яркие румянцы на лицах наших собедеников.

– Они очаровательны, когда краснеют, не находишь? – ответила я, но решила все же немного их успокоить. - Don't be embarrassed. We understand everything, and we were young ourselves once. («Не смущайтесь. Мы все понимаем и сами когда то были молодыми.»)

Девушка попыталась ответить, но её смущение и напряжение явно мешали, поэтому она лишь тихо улыбнулась, прикрывая лицо рукой.

Мартин, который всё это время старался слиться с креслом, вдруг заговорил, немного запинаясь:

– You were like… a movie scene. We’ve never seen anything like that. («Вы как… сцена из фильма. Мы никогда не видели ничего подобного.»)

Его слова прозвучали так искренне, что даже Анни кивнула, не поднимая глаз.

– So, you’re from Tallinn? – спросил Нэсс, решив перевести разговор в более спокойное русло. («Итак, Вы из Таллина?»)

Анни, как будто получив спасательный круг, тут же оживилась:

– Yes, we grew up there. – Но тут ее глаза потухли, будто мы поймали ее за чем то постыжным. Она вздохнула и продолжила. – We… actually, we’re from an orphanage. («Да, мы выросли там. Мы… на самом деле, мы из детдома.»)

Я и Нэсс переглянулись, наши взгляды встретились на секунду. Этот факт объяснял многое: их неуверенность, их смущение. Но было и что-то ещё. Чувствовалось, что они чего-то не договаривают, и это только разжигало любопытство.

– And this is your first trip together? – спросила я, откинувшись на спинку стула, чтобы лучше видеть их. («И это ваше первое путешествие вдвоём?»)

Анни улыбнулась, её голос стал более уверенным:

– Yes! We just turned eighteen, and we decided to travel a little. This is our first time in Narva. («Да! Нам только исполнилось восемнадцать, и мы решили немного попутешествовать. Мы первый раз в Нарве.»)

Мартин добавил тихо, как будто не хотел, чтобы его слова услышал кто-то кроме нас:

– We’ve been together… well, for as long as we can remember. But this trip feels… special. («Мы вместе… ну, сколько себя помним. Но это путешествие кажется… особенным.»)

Я кивнула, но в глубине души не могла избавиться от ощущения, что они всё ещё скрывают что-то важное. В их словах чувствовалась странная двойственность. Если им только исполнилось 18, какие у них могут быть тайны, которые они боятся или не хотят раскрывать? Жизнь в детдоме могла объяснить многое, но их связь, их обоюдная близость и их «особенное» путешествие казались чем-то большим, чем просто желанием вырваться в мир.

Нэсс, взглянув на меня, явно заметил мою задумчивость, но ничего не сказал. Вместо этого он мягко улыбнулся, словно давая понять, что время покажет, если мы останемся достаточно терпеливыми.

Я посмотрела за окно, где дождь становился всё сильнее, и слегка вздохнула. В этой странной обстановке, под шум капель и грозовые раскаты, казалось, что эта встреча должна была что-то значить.

Гроза постепенно стихла, и шум дождя за окном стал тише, но капли всё ещё стекали по стёклам, словно город никак не мог выпустить остатки накопившейся влаги. Анни и Мартин, поблагодарив нас за чай, попытались встать, чтобы попрощаться. Анни выглядела растерянной, её улыбка была немного виноватой, а Мартин и вовсе старался избегать наших взглядов.

– We should go. Thank you for the tea and everything… – сказала она, глядя на нас с лёгким смущением. («Мы, наверное, пойдём. Спасибо за чай и всё остальное…»)

Я подняла руку, жестом останавливая их.

– Why leave? Stay with us. Ness knows this city well, and it’s more fun to explore together. – предложила я, улыбаясь. («Зачем уходить? Останьтесь с нами. Нэсс хорошо знает этот город, и нам будет веселее вчетвером.»)

Анни посмотрела на Мартина, как будто ища у него поддержки. Он кашлянул, явно не зная, что сказать, но, помявшись, наконец ответил:

– We thought… after what we said, you might not feel comfortable with us. And… it’s obvious we’re from… a different social class. («Мы думали… после того, что мы сказали, вам будет не очень комфортно с нами. И… очевидно, что мы из… другого социального класса.»)

Нэсс, который до этого молчал, резко выдохнул, и я заметила, как его лицо приобрело более серьёзное выражение. Он чуть подался вперёд, поставил локти на стол и, глядя на Мартина, уверенным, но раздражённым голосом произнёс:

– That’s bullshit! It’s polnaya hyinya! Don’t fill your head with such fucking nonsense. – его голос стал громче, но он не кричал, просто говорил с отчётливым возмущением. («Это бред! Это полная хуйня! Не забивайте голову такой ебаной хуйнёй.»)

Анни испуганно моргнула, а Мартин заметно напрягся. Я успокаивающе положила руку на локоть Нэсса, но он уже был увлечён своей тирадой.

– Listen, your clothes, your background – none of that fucking matters. Nobody cares if you’re from an orphanage or fucking Mars! You’re here, with us, and you’re human beings just like anyone else. So don’t let some fucking class bullshit make you feel small, okay? – он говорил, быстро и с чувством, добавляя в свою речь привычные для него русские маты. («Послушайте, ваша одежда, ваше прошлое – это всё нахер не важно. Никто не даст ебать откуда вы: из детдома или с Марса! Вы здесь, с нами, и вы такие же люди, как и все остальные. Так что не позволяйте какому-то классовому дерьму заставлять вас чувствовать себя ничтожными, ясно?»)

Анни слегка отодвинулась назад, её глаза распахнулись от его слов, но я видела, что в них больше удивления, чем страха. Мартин, напротив, выглядел так, будто хотел провалиться под землю. Но его руки дрогнули, а потом, словно набравшись смелости, он поднял взгляд на Нэсса.

– We… didn’t mean to offend you. – пробормотал он. («Мы… не хотели вас обидеть.»)

– You didn’t offend us, but you offended yourselves by thinking this shit matters. – все также резко, но с большей теплотой в голосе ответил Нэсс, откидываясь на спинку стула. («Вы нас не обидели, но вы обидели себя, считая, что это дерьмо имеет значение.»)

Я, кивнув, решила поддержать их, смягчив тон:

– We don’t care about where you’re from or what you’re wearing. We just want you to stay, if you’re okay with it. No one’s going to ask anything from you in return, I promise. («Нам всё равно, откуда вы или что вы носите. Мы просто хотим, чтобы вы остались, если вам это удобно. Никто не потребует с вас ничего взамен, обещаю.»)

Нэсс, который к этому моменту уже начал успокаиваться, посмотрел на меня и, кивнув, добавил с более игривой интонацией:

– And you know what? As we say in Russia: "the one who dances with the girl owns her." («И знаете что? Как у нас в России говорят: "кто с девушкой танцует, тот ей и владеет."»)

Анни нахмурилась, её лицо выражало неподдельное недоумение.

– But… we didn’t dance. – пробормотала она тихо, не совсем понимая смысл фразы. («Но… мы ведь не танцевали.»)

Её наивность вызвала у нас с Нэссом бурный смех. Я наклонилась, чтобы поставить чашку на стол, опасаясь, что пролью её от смеха, а он, заливаясь хохотом, откинулся назад, раскинув руки.

– It’s a saying, – выдохнула я, едва успокаиваясь. («Это поговорка.»)

– Like what? – переспросила она, по-прежнему смущённая. («Как что?»)

Я, улыбаясь, наклонилась к ней, чтобы объяснить:

– It means the one who cares, who supports – they give, and that’s enough. («Это значит: тот, кто заботится, кто поддерживает – он отдаёт, и этого достаточно.»)

Анни наконец улыбнулась, её лицо снова порозовело, но теперь от смущённой радости, а не стыда. Мартин, видимо, почувствовал, что напряжение ушло, и тоже чуть расслабился, хотя всё ещё казался немного скованным.

Но все равно, в их поведении было что-то… скрытое. Казалось, они чего-то не договаривали. Конечно, жизнь в приюте могла объяснить многое – их робость, осторожность, даже желание не привлекать внимания. Но всё равно в их взглядах было что-то большее, что подогревало моё любопытство. Какие секреты могли быть у этих двух молодых людей, только вступивших в самостоятельную жизнь? Я заметила, что Нэсс, хотя и выглядел спокойно, тоже задумчиво наблюдал за ними. Ведь он тоже умел чувствовать недосказанность.

Дождь, тем временем, окончательно стих, но в воздухе всё ещё висела прохладная свежесть, а запах мокрой земли наполнял кафе. Мы продолжили разговор, и я понимала, что наша встреча с Анни и Мартином только началась.

Расплатившись мы вышли на улицу и я, назначив Нэсса гидом, приказала ему показать и рассказать о городе. На его робкие попытки отмазаться смловами, что показывать почти нечего - ответила, что меня это мало волнует.

Мы прогуливались по старинным улицам Нарвы, а Нэсс, рассказывал об истории города. Его голос звучал уверенно, будто он и правда экскурсовод, и это, признаюсь, забавляло меня.

– This is one of the oldest streets in Narva. During World War II, it was almost completely destroyed, but it was rebuilt to preserve the historical spirit, – сказал он, указывая на окружающие здания. («Это одна из самых старых улиц Нарвы. Во время Второй мировой она была почти полностью разрушена, но её восстановили, чтобы сохранить исторический дух.»)

Анни, шедшая рядом, смотрела на него с явным интересом, внимательно слушая каждое его слово. Я отметила, что её лицо постепенно оживлялось, а глаза блестели от любопытства.

Мы свернули на другую улицу, и Нэсс, увлечённый темой, углубился в историю:

– And here, on this street, Novgorod merchants used to meet traders from the Hanseatic League. Imagine the kind of deals they struck here! – сказал он, указывая на дорогу. («А здесь, на этой улице, новгородские торговцы встречались с купцами из Ганзы. Представьте себе, какие сделки они заключали!»)

Анни, не отрывая взгляда от него, слегка подалась вперёд, явно стараясь ничего не упустить:

– Did they trade goods or… something more interesting? – спросила она, её голос звучал мягко, но в нём угадывалось нечто игривое. («Они торговали товарами или… чем-то более интересным?»)

Нэсс заметил её энтузиазм, и на его лице заиграла лукавая улыбка:

– Oh, definitely goods. But I wouldn’t be surprised if there were other… exchanges. History is full of secrets. – сказал он, а затем, словно задумавшись, добавил: («О, определённо товарами. Но я бы не удивился, если бы были и другие… обмены. История полна тайн.»)

– If you mean trading in human goods… – продолжил он, почесав затылок. («Если ты про торговлю живым товаром…»)

Анни кивнула, ожидая продолжения.

– Slavery, as such, didn’t exist in Russia. But I think foreigners—and foreign girls especially, – тут его взгляд стал лукавым и немного жадным, когда он посмотрел прямо на Анни, отчего её лицо залилось ярким румянцем, – could easily be bought and sold. If I lived in those times and had the chance to buy girls like you, I don’t think I could resist. («Рабства, как такового, на Руси не было. Но думаю, что иноземцев, и особенно иноземок, вполне могли покупать и продавать. Если бы я оказался в те времена и мне предложили таких девушек, как вы, я бы не удержался от покупки.»)

Анни покраснела ещё сильнее, почти до корней волос, а я не выдержала и отвесила Нэссу лёгкий подзатыльник:

– Stop embarrassing the child! («Хватит смущать ребёнка!»)

Но потом, склонив голову и чуть прищурившись, я добавила, уже лукаво:

– Although… I kind of get you. («Впрочем… я тебя понимаю.»)

Анни издала тихий писк и спряталась за Мартина, словно надеялась, что он спасёт её от нашего внимания. Мартин, конечно, выглядел растерянным, но стоял как скала. Этот момент вызвал у нас с Нэссом очередной взрыв смеха.

– You two are impossible! – пробормотала Анни из-за плеча Мартина, но её голос больше напоминал каприз, чем настоящую обиду. («Вы двое невозможные!»)

Мы смеялись ещё несколько минут, прежде чем отправились дальше, возвращаясь на Петровскую площадь. Мартин и Анни, хоть всё ещё слегка смущённые, постепенно расслабились, вовлекаясь в разговор.

Когда мы подошли к замку Германа, Нэсс остановился, глядя на массивные стены.

– I take it you haven’t been inside the Hermann Tower yet? – спросил он, обернувшись к Анни и Мартину. («Я так понимаю, внутри башни Германа вы не были?»)

– No, we haven’t, – ответила Анни, быстро взглянув на Мартина. («Нет, не были.»)

– Well, we need to fix that, – уверенно заявил он. («Что ж, тогда это надо исправить.»)

– You didn’t offer me this tour, – фыркнула я, сложив руки на груди и глядя на него с притворной обидой. («А мне ты это не предлагал.»)

– Oh, come on. You never needed a tour. You’re a walking encyclopedia, – отмахнулся он, смеясь. («О, да ладно. Тебе экскурсия не нужна. Ты ходячая энциклопедия.»)

– Excuse me? A "walking encyclopedia?" – я рассмеялась, давая ему лёгкий подзатыльник. («Прости? "Ходячая энциклопедия?"»)

Анни и Мартин улыбались, явно наслаждаясь нашей игривой перепалкой, пока мы не направились внутрь крепости.

Внутри башни Германа царила атмосфера древности. Тёмные каменные стены, освещённые мягким светом из редких окон и ламп, будто шептали свои тайны. Мы поднимались по крутым и слегка скрипучим деревянным ступеням, переходя с одного этажа на другой. Каждый этаж был оформлен по-своему: оружие, старинные карты, редкие гравюры. Нэсс, как всегда, с энтузиазмом рассказывал о каждом предмете, хотя Анни и Мартин, кажется, больше наслаждались самой прогулкой, чем историей.

Когда мы достигли предпоследнего этажа, возле узкой лестницы, ведущей наверх, нас встретила старушка в длинной шерстяной кофте и с очками на носу. Она подняла руку, останавливая нас, и строго спросила:

– Документы, пожалуйста!

Мы немного растерялись, но послушно достали свои паспорта. Она долго изучала документы, затем перевела взгляд на Анни и Мартина. Её глаза сузились, будто она прикидывала их возраст.

– Вам точно есть восемнадцать? – спросила она, её голос звучал почти подозрительно.

Нэсс, зная что они не понимают русский ответил за них.

– У вас в руках их ИД-карты. Там же указан возраст.

Старушка ещё несколько секунд смотрела на них, затем что-то пробормотала себе под нос и, наконец, махнула рукой, разрешая пройти и возвращая нам документы.

– Наслаждайтесь видами, – пожелала она на прощанье.

Мы поднялись по узкой лестнице, которая скрипела под ногами, и оказались на последнем этаже. Здесь, под деревянными сводами, располагалась небольшая выставка картин. Изображения обнажённой натуры заполняли стены, создавая странный контраст с холодным камнем вокруг. По углам стояли рыцарские доспехи, покрытые лёгкой патиной времени.

Главной же достопримечательностью была крытая деревянная обзорная площадка. Мы вышли на неё, наслаждаясь видом на старый город, на соседнюю крепость и на реку под нами. Анни и Мартин, немного отстав, что-то обсуждали на эстонском, переговариваясь шёпотом. Мы с Нэссом переглянулись, но решили не мешать. Я заметила, как Мартин держит её за руку, а она время от времени смотрит на него с лёгкой улыбкой.

– Они милые вместе, – заметил Нэсс, глядя на них.

– Да, так и есть, – согласилась я, снова переводя взгляд на город.

Мы наслаждались моментом, гуляя по площадке, пока не решили спускаться вниз. Когда мы уже собирались уходить, Анни вдруг остановилась возле рыцарских доспехов. Она что-то сказала Мартину, и они вместе подошли ко мне.

– Can you take a picture of us? – попросила она, улыбаясь. («Вы можете нас сфотографировать?»)

– Of course, – ответила я, беря у неё телефон. («Конечно.»)

Они встали рядом с доспехами, и я сделала несколько снимков, Анни явно старалась выглядеть уверенной, но её улыбка выдавала лёгкую неловкость.

– Martin, step aside for a moment. I want to take a picture of Anni alone, – сказала я, чуть наклонив голову. («Мартин, отойди на минуту. Я хочу сделать снимок Анни одной.»)

Мартин посмотрел на неё, словно спрашивая разрешения, но она лишь кивнула, позволяя ему отойти. Я сделала ещё несколько снимков, уловив её задумчивый взгляд, а затем передала ей телефон.

Пока я делала снимки, Нэсс и Мартин начали спускаться вниз. Краем уха я уловила их разговор:

– I heard the tower was completely destroyed during the war, – сказал Мартин. («Я слышал, что башня была полностью разрушена во время войны.»)

– Yes. It was restored only in the sixties. There used to be photos of those years on one of the floors, but now they have been removed., – ответил Нэсс, его голос звучал уверенно, но уже без прежнего энтузиазма. («Да. Ее восстановили только в шестидесятых годах. Раньше на одном из этажей были фотографии тех лет, но сейчас их убрали. »)

Я слушала их вполуха, потому что мой интерес был сосредоточен на Анни. Её смущение постепенно уступало место лёгкой улыбке, а в глазах появилось что-то новое – больше уверенности, больше открытости. Мы с ней ещё немного постояли возле доспехов, рассматривая получившиеся фотографии. Когда мужчины спустились вниз, я обратила внимание, что мы с Анни остались вдвоём. Я решила использовать этот момент, чтобы помочь ей раскрыться.

– Anni, you’re so beautiful. Let me take some more pictures of you. Trust me, you’ll love the results, – предложила я, улыбаясь. («Анни, ты такая красивая. Позволь мне сделать ещё несколько снимков. Поверь, тебе понравится результат.»)

– Okay… – протянула она, всё ещё немного смущённая, но кивнула. («Хорошо…»)

Я подвела её к доспехам и начала с простых снимков.

– Stand here, next to the knight, and put your hand on his arm. Look at the camera like you’re his guardian angel. («Встань здесь, рядом с рыцарем, положи руку ему на руку. Смотри в камеру, будто ты его ангел-хранитель.»)

Она сделала так, как я предложила. Её поза была немного напряжённой, но я начала делать снимки, хваля её, чтобы она расслабилась.

– Perfect. Now, let’s make it more playful. Lift your skirt just a little and rest your hand on his sword. Pretend you’re taking it from him. («Идеально. Теперь сделаем это игривее. Чуть приподними юбку и положи руку на его меч. Представь, что ты его забираешь.»)

Она слегка засмеялась, подняла подол платья до середины бедра и приняла позу, опираясь на меч. Я сделала несколько снимков, поймав момент, когда свет из окна подчеркнул её тонкие черты и обнажённые ноги.

– You look stunning. Let’s try something even bolder, – сказала я, поднимая камеру выше. («Ты выглядишь потрясающе. Давай попробуем что-то ещё смелее.»)

– Bolder? – переспросила она, покраснев. («Смелее?»)

– Yes. Stand so that the knight’s hand is under your dress, between your legs. Lift your skirt a bit higher for this one. («Да. Встань так, чтобы рука рыцаря оказалась под твоим платьем, между ног. Приподними юбку немного выше для этого кадра.»)

Анни замялась, но, глядя на меня, вздохнула и подняла платье чуть выше, пока ткань не оголила её бедра. Она осторожно встала так, чтобы перчатка доспехов оказалась прямо под её юбкой. Я сделала несколько снимков, попросив её повернуться под разными углами.

– Now, lean into it a little more. Perfect. Imagine the knight holding you… guiding you. («Теперь наклонись к нему чуть больше. Идеально. Представь, что рыцарь держит тебя… ведёт тебя.»)

Анни поднялась на цыпочки, чтобы попасть в нужное положение, и я успела сделать ещё пару снимков, прежде чем она встала ровно и рассмеялась.

– You know, I had to stand on my toes a few times. His glove brushed against… – она запнулась, слегка покраснев. («Знаешь, мне пришлось пару раз встать на цыпочки. Его перчатка пару раз задела…»)

– Against? – я прищурилась, чувствуя, куда она клонит. («Задела?»)

– You know… there. It felt… different, – наконец выдавила она. («Ты понимаешь… там. Это было… необычно.»)

Я рассмеялась, чуть наклонившись к ней:

– Shame I couldn’t capture that with the camera. («Жаль, что я не смогла запечатлеть это на камеру.»)

Анни снова покраснела, но теперь её смущение было более игривым, чем раньше.

Мы продолжили, и я предложила ещё одну позу:

– Sit on the bench, lift your dress a little higher, and let one strap of your dress fall off your shoulder. («Сядь на скамью, подними платье чуть выше и позволь одной бретельке соскользнуть с плеча.»)

Она последовала моему совету. Теперь её поза была более интимной, но в то же время изящной. Я сделала несколько кадров, запечатлев, как свет подчеркнул линии её тела и нежность кожи. А потом Анни вдруг замерла, в ее глазах появилась решимость и она взяла и просто сняла с себя платье оставшись в трусиках и бюстгальтере.

– It's better this way. The main thing is that no one enters. («Так будет лучше. Главное, чтобы никто не вошел.»)

Я только улыбнулась решив не говорить, что везде висят камеры и охранники видимо смотрят за нашим представлением сами никого не пуская. Но все имеет меру и я решила перейти к последнему снимку.

– For the final shots... stand next to the knight again. Lean on him with your spear in your hand. And look at the camera while pressing your chest against the knight. («Для финальных кадров… снова встань рядом с рыцарем. Облокотись на него взявшись за копье. И смотри в камеру прижимаясь к рыцарю грудью.»)

Анни кивнула, и выполнила указание, сделав даже лучше, чем я ожидала.

– Like this? («Так?»)

Я сделала несколько снимков, восхищаясь её раскованностью.

– Exactly like that. You’re incredible. – Ответила я ей, думая что, это все прекрасно, но сейчас определенно достаточно, иначе наблюдателей хватит удар. («Именно так. Ты невероятная.»)

Опустив телефон я приказала Анни быстро одеваться, но в следующий момент она очень сильно удивила меня. Она улыбнулась и неожиданно расстегнула лиф и стянула трусики, встав вновь прижимаясь к доспехам грудью, а лоном к ладони рыцаря, лукаво смотря в камеру.

– The last frame! («Последний кадр!»)

Я быстро подняла телефон делая снимки. Этот момент стал последним штрихом, завершившим серию.

– That's it! Get dressed. Otherwise, we'll definitely get hit! («Все! Одевайся. Иначе нам точно попадет!»)

Анни быстро накинула платье, взяв бюстгалтер и трусики в руку, и мы со смехом побежали вниз. Спустившись на пару этажей и не найдя наших мужчин, я придержала ее, заметив, что бежать нет смысла, и оттуда уже спокойно начали спускаться рассматривая фотографии.

По пути я показывала ей фотографии. Она рассматривала их с восторгом будто не веря что на них изображена она.

– I didn’t think I could look like that, – тихо сказала она, глядя на экран. («Я не думала, что могу так выглядеть.»)

– You looked even better. These photos don’t capture everything, – сказала я, улыбаясь. («Ты выглядела ещё лучше. Эти фотографии не передают всего.»)

Мы начали спускаться вниз, а я всё ещё пересматривала фотографии. Мой взгляд остановился на одном снимке, где Анни, целуя шлем рыцаря, положила руку прямо на его гульфик. Улыбнувшись, я повернула экран к ней, указав на её позу:

– Look at this… Anni, your hand is on his crotch! – сказала я, чуть подавив смешок. («Смотри на это… Анни, твоя рука на его гульфике!»)

Анни посмотрела на фото, её лицо на секунду стало задумчивым, а затем она просто пожала плечами и спокойно ответила:

– Well, I needed something to lean on. («Ну, мне нужно было обо что-то опереться.») 1

Когда мы уже почти вышли, к нам подошел молодой парень в форме охранника и попросил меня на разговор. Я уже все поняла и, попросив Анни подождать, подошла к нему.

– Больше так не делайте. Я все потер, так что проблем не будет. Но если бы это увидел наш начальник, вы бы влетели на дикий штраф. Он жуткий моралист и брюзга.

Я с улыбкой смотрела на этого молодого симпатичного парня. Он мне понравился, и тем, что, скрыл следы нашей шалости, и тем, что не пытался как то шантажировать. Возможно, останься я в Нарве, я могла бы и переспать с ним, но не судьба.

Я улыбнулась и ответила:

– Спасибо, - я глянула на имя на его рубашке, - Дмитрий. Чем я могу отблагодорить?

– Я видел, что вы не одни, так что телефончик спрашивать не буду. Но вот фотографии я бы хотел получить.

Я рассмеялась и открыв bluetooth переслала всю съемку и добавила еще кое-какие файлы нашех шалостей с сестрой в виде бонуса.

– Готово. Удачи тебе, Дмитрий.

– Спасибо, – Ответил он быстро просматривая полученные файлы. – Ого!

– Это бонус!

Я вернулась к Анни которая стояла в углу тоже просматривая фото. Я видела, как она улыбается смотря на них, и понимала, что это хороший знак. Она начала раскрепощаться, и уже не была той смущенной девочкой, что мы повстречали несколько часов назад. Она начала осозновать, что по настоящему красива. Мы сделали ещё пару шагов к выходу, как вдруг её голос прервал мои мысли:

– Kurai, can I ask you something? («Курай, можно я спрошу что-то?»)

– Of course. What is it? – я повернулась к ней, глядя с лёгким интересом. («Конечно. Что такое?»)

– Does it… hurt? – она смотрела на меня серьёзно, но с каким-то лёгким страхом. («Это… больно?»)

– Does what hurt? – я остановилась, пытаясь понять, о чём она. («Что больно?»)

Она замялась, но всё же решилась продолжить:

– I mean… I saw Ness. He’s… big. Like… really big. And Martin is… well, smaller. Much smaller. – её голос дрогнул, но она продолжала говорить спокойно. («Ну… я видела Нэсса. У него… большой. Прямо… очень большой. А у Мартина… ну, меньше. Намного меньше.»)

Я сначала удивилась, а потом громко рассмеялась. Мне нравилось её искреннее любопытство и то, как она пыталась понять что-то, что, вероятно, держала в голове сначала нашей прогулки, но стеснялась спросить. А еще было очень интересно какими зигзагами гуляют мысли в ее голове.

– Oh, Anni… You really caught me off guard with that one. – ответила я, улыбаясь. («Ох, Анни… Ты действительно застала меня врасплох этим вопросом.»)

– I didn’t mean to… It’s just… I don’t understand. Wouldn’t something that big… hurt? – продолжила она, не обращая внимания на мой смех. («Я не хотела… Просто… Я не понимаю. Разве что-то такой большой… не больно?»)

Я вновь расхохоталась глядя в ее зеленые любопытные глаза. А потом глубоко вздохнула, и поняв, что этот вопрос волнует её всерьёз, постаралась ответить:

– Okay, listen… Size doesn’t really matter as much as people think. Is that clear?– я начала, стараясь говорить как можно проще. («Хорошо, слушай… Размер на самом деле не так важен, как многие думают. Понятно?»)

Она кивнула, вниметельно слушая мои обьяснения.

– Think about it this way: a baby is much bigger than any penis, right? Women give birth to babies all the time. The body is designed to handle these things. («Подумай вот о чём: ребёнок намного больше любого члена, верно? Но женщины рожают детей всё время. Тело создано, чтобы справляться с этим.»)

– But birth and… sex… aren’t the same thing, – заметила она, нахмурив лоб. («Но роды и… секс… это не одно и то же.»)

– True. But it’s a good comparison. The pain or discomfort you might feel at first isn’t about size. It’s about your body not being ready. If you’re relaxed, if you trust your partner, and if you take it slow… it won’t hurt. In fact, it can feel amazing. – я улыбнулась, надеясь, что это её немного успокоит. («Правда. Но это хорошее сравнение. Боль или дискомфорт, который ты можешь почувствовать вначале, не из-за размера. Это потому, что твоё тело может быть не готово. Если ты расслаблена, если ты доверяешь своему партнёру и если всё происходит медленно… это не будет больно. Наоборот, это может быть потрясающе.»)

Анни задумчиво кивнула, но потом задала ещё один вопрос:

– But what about… Ness? He’s so… big. I’ve never seen anything like that before. – она замолчала, а потом добавила, немного смутившись: («А что насчёт… Нэсса? Он такой… большой. Я никогда не видела ничего подобного раньше.»)

Я усмехнулась, понимая её реакцию и решив немного ее подразнить.

– Have you seen much? If you think Ness is big, try watching a porn movie with black guys. You’ll see he’s not that huge compared to them. – сказала я, не сдерживая смеха. («А ты много видела? Если ты думаешь, что Нэсс большой, попробуй посмотреть порно с чёрными парнями. Ты увидишь, что он не такой уж огромный по сравнению с ними.»)

Анни улыбнулась, чуть покраснев, но уже без прежнего стеснения и не попавшись в мою ловушку.

– But still… how do I… make it easier? – спросила она. («Но всё равно… как мне… сделать это проще?»)

– It’s about control. You need to learn how to control your muscles, especially the ones in your pelvis. – я сделала паузу, чтобы дать ей время осмыслить. («Дело в контроле. Нужно научиться управлять своими мышцами, особенно теми, что в области таза.»)

– What do you mean? – уточнила она, явно заинтересованная. («Что ты имеешь в виду?»)

– There’s this thing called Kegel exercises. They’re meant to strengthen your pelvic floor muscles. It’s like… squeezing and relaxing the muscles you’d use to stop peeing. – я попыталась объяснить, используя понятный пример. («Есть такое упражнение, называется упражнения Кегеля. Они нужны, чтобы укрепить мышцы таза. Это как… сжимать и расслаблять мышцы, которые ты используешь, чтобы остановить мочеиспускание.»)

– And that helps? – её голос звучал с лёгким недоверием. («И это помогает?»)

– It does. Strong muscles down there can make sex better for you and your partner. Plus, it helps you control everything, so even if your partner is… bigger, you won’t feel pain. You’ll feel pleasure. – я подмигнула, чтобы добавить немного игривости в наш разговор. («Да. Сильные мышцы там могут сделать секс лучше для тебя и твоего партнёра. К тому же это помогает контролировать всё, так что даже если твой партнёр… крупный, ты не почувствуешь боль. Ты почувствуешь удовольствие.»)

Анни кивнула, её лицо стало более расслабленным, а в глазах появился новый интерес.

– So, practice and trust. That’s all we need? – уточнила она, улыбаясь. («Значит, практика и доверие. Это всё, что нужно?»)

– Exactly. Practice, trust, and a little patience. And trust me, it’s worth it. – сказала я с улыбкой. («Именно. Практика, доверие и немного терпения. И поверь мне, это того стоит.»)

Мы продолжили спускаться, и я чувствовала, что этот разговор не только помог Анни успокоиться, но и стал для неё важным шагом к большему пониманию себя.2

____________________________________________________________________________________

Примечания.

1. Идея фотосессии взята из образа "Leona Mia - Night at the Opera"

Глава 4. В прибрежных кустах

Курай.

Выйдя из замка, я вдохнула полной грудью свежий послегрозовой воздух. Атмосфера была удивительно чистой, будто гроза смыла весь накопившийся за день шум и пыль. Даже запах мокрой земли казался каким-то живительным. Но, осмотревшись, я заметила, что ни Нэсса, ни Мартина поблизости не было.

– Where are the guys? – спросила я, повернувшись к Анни, которая тоже удивлённо оглядывалась вокруг. («Где наши мужчины?»)

– I don’t know... – ответила она, пожав плечами. («Не знаю...»)

Достав свой телефон, я набрала номер Нэсса. Он ответил сразу, словно ждал звонка.

– Мы вас не дождались и уселись в уличном баре напротив выхода. Пиво тут вкусное, – сообщил он, и я услышала в его голосе явное довольство.

– Мужчины... – протянула я с деланным недовольством. – Тунеядцы и алкоголики!

Он рассмеялся:

– Я тоже тебя люблю.

Я улыбнулась, но потом его тон неожиданно стал серьёзным:

– Я тут кое-что узнал. Поговорим, когда подойдёте.

– Идём, – ответила я, убирая телефон.

Анни, вновь погружённая в просмотр фотографий, подняла на меня взгляд.

– They’re waiting for us across the street, drinking beer. Come on, – сказала я ей. («Они ждут нас через дорогу, пьют пиво. Пойдём.»)

Мы двинулись к выходу, и, на мгновение вспомнив наш недавний разговор в замке, я усмехнулась. Глядя на Анни, я решила немного подразнить ее:

– By the way, continuing our little chat about... sizes... – начала я с невинным видом. («Кстати, продолжая наш разговор о... размерах...»)

– What? – переспросила она, не ожидая такого начала. («Что?»)

– If you’re curious, you could try... touching Ness. Neither he nor I would mind. – сказала я с легкой улыбкой, наблюдая за её реакцией. («Если тебе интересно, можешь попробовать... поласкать Нэсса. Ни я, ни он не будем против.»)

Анни мгновенно покраснела, её лицо стало ярко-алым, как у ребёнка, пойманного на месте шалости.

– But I’m a virgin! – выпалила она, явно растерянная. («Но я девственница!»)

Я громко рассмеялась, думая: "Ну вот, краснота вернулась. А я-то думала, что этот этап мы уже прошли."

– Anni, I’m not suggesting you lose your virginity or go wild. Just... try giving him a blowjob. Like you did with Martin. I mean, I don’t know how Ness is as a teacher, but I doubt he’s bad. – подмигнула я, смягчая свой тон. («Анни, я же не предлагаю тебе лишиться девственности или пуститься во все тяжкие. Просто попробуй сделать ему минет. Как делала Мартину. Я, конечно, не знаю, как Нэсс в качестве учителя, но не думаю, что он плохой.»)

Её лицо покраснело ещё сильнее, если это вообще было возможно, но я видела в её глазах не только смущение, но и тень любопытства.

– Did you have a good teacher? – спросила она, стараясь скрыть свою растерянность. («А у тебя был хороший учитель?»)

– Yes... – мой взгляд стал мягче, когда перед глазами возник образ Макса. («Да...»)

– Who? – прошептала Анни, заметив, как потеплел мой тон. («Кто?»)

Я на мгновение замолчала, словно решая, стоит ли делиться этим с ней. Но, наконец, улыбнулась:

– Someone very special. He taught me a lot about trust, confidence, and pleasure. His name was Max. («Кто-то очень особенный. Он многому научил меня: доверию, уверенности и наслаждению. Его звали Макс.»)

Анни кивнула, её лицо чуть порозовело, но теперь уже не от смущения, а от заинтересованности.

Мы продолжали идти к бару, и шагая впереди я улыбалась. Возможно, за эти несколько часов она узнала о себе и своих желаниях больше, чем за всю свою молодую жизнь ранее. А для меня это был ещё один момент, чтобы взглянуть на свою жизнь со стороны, вспомнить о том, как важно открывать себя и доверять тем, кто рядом.

Мы подошли к бару, где за небольшим столиком под зонтом сидели Нэсс и Мартин. У обоих перед собой стояли стаканы с пенящимся пивом. Я молча взяла стакан Нэсса, понюхала содержимое, а затем сделала небольшой глоток.

– Cherry ale, – заметила я на английском, чтобы Анни и Мартин нас понимали. («Вишнёвое.»)

Потом, вспомнив слова Нэсса по телефону, я повернулась к нему и перешла на русский:

– Что ты хотел сказать?

Нэсс вздохнул и, не пытаясь что-то утаить, заговорил на английском, чтобы втянуть в разговор всех:

– Martin told me where they’re staying. I checked online—it’s a horrible hole, like those Paris hostels you told me about with twelve people crammed into one room. I don’t think it’s a good place for a couple like them. I propose we stay an extra day and leave tomorrow instead of tonight as planned. One day won’t make a difference, and we’ll at least know they’re safe. («Мартин сказал мне, где они остановились. Я проверил в интернете — это ужасная дыра, вроде тех парижских хостелов, о которых ты рассказывала, где двенадцать человек в одной комнате. Не думаю, что это подходящее место для такой пары. Я предлагаю задержаться ещё на день и отправиться завтра, а не сегодня вечером, как мы задумывали. Один день ничего не изменит, но мы хотя бы будем спокойны за них.»)

Я обдумала его слова и, наконец, кивнула:

– I’m okay with that. But what about you two? – обратилась я уже к Мартину и Анни. («Я не против. А вы?»)

Анни выглядела обескураженной, она явно не ожидала такого предложения, а Мартин был задумчив, похоже уже успев обсудить этот вариант с Нэссом. Он повернулся к Анни и что-то сказал ей на эстонском:

– Anni, see on tõesti hea võimalus. Sa tead isegi, et meie eelarve on piiratud ja miks me valisime selle hosteli. Ness ütles, et me ei sega neid üldse, ja ma kipun temaga nõustuma. («Анни, это действительно хороший вариант. Ты сама понимаешь, что у нас ограниченный бюджет, и почему мы выбрали этот хостел. Нэсс сказал, что мы нисколько им не помешаем, и я склонен с ним согласиться.»)

Анни нахмурилась, её взгляд метался между Мартином, Нэссом и мной. Затем она ответила ему, тоже на эстонском, её голос был тихим, но решительным:

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Ness ja Kurai juba kannavad meid kui tibusid. Mulle meeldib Ness ja Kurai, aga kas see pole mitte liiga kõrge hind nende sõbralikkuse eest? («Нэсс и Курай уже возятся с нами, как с птенцами. Мне нравятся Нэсс и Курай, но не слишком ли большую цену мы платим за их доброту?»)

Мартин вздохнул услышав ответ своей девушки, и перешёл на английский, чтобы Нэсс и я могли понять его:

– Anni thinks we’re asking too much of you. She appreciates your kindness but feels... awkward. («Анни думает, что мы слишком многого у вас просим. Она ценит вашу доброту, но ей... неловко.»)

– Awkward? – переспросила я, наклонив голову и глядя на Анни с улыбкой. («Неловко?»)

Анни кивнула, явно смущённая, что её мысли теперь слышат все.

– It’s just... you’re already doing so much for us. I don’t want us to be a burden. You’ve been so kind, but... I don’t know. Maybe it’s too much? – наконец, выдавила она, её голос дрожал от волнения. («Просто... вы уже делаете для нас так много. Я не хочу быть обузой. Вы так добры, но... я не знаю. Может, это слишком?»)

Я улыбнулась, пытаясь её успокоить.

– Anni, this isn’t a big deal. One more day is nothing for us, really. We want you to be comfortable, not in some... hostel nightmare. («Анни, это не большая проблема. Один день для нас ничего не значит. Мы хотим, чтобы вам было комфортно, а не чтобы вы жили в каком-то... кошмарном хостеле.»)

Нэсс кивнул, поддерживая меня:

– And trust me, I wouldn’t offer this if I wasn’t sure. You’re not a burden. You’re company. That’s it. («И поверь мне, я бы не предложил этого, если бы не был уверен. Вы не обуза. Вы — компания. И всё.»)

Анни задумалась, опустив взгляд. Её пальцы нервно играли с краем её футболки, но потом она посмотрела на Мартина.

– Okay... You’re my man, so you decide. I still have doubts, but I understand staying at the hostel is stupid. («Ладно... Ты мой мужчина, так что тебе решать. Я всё ещё сомневаюсь, но понимаю, что оставаться в хостеле глупо.»)

Мартин улыбнулся ей с благодарностью, а затем повернулся к нам:

– Thank you. Really. For everything. («Спасибо. Правда. За всё.»)

Я слегка кивнула, чувствуя, что напряжение ушло, а Нэсс, довольный, взял свой стакан с пивом и поднял его:

– To a new plan, then! – с улыбкой провозгласил он. («Тогда за новый план!»)

Мы рассмеялись, выпив за это решение, и я поняла, что этот день, несмотря на свои неожиданности, складывается на удивление хорошо.

Мы посидели ещё немного, ожидая, пока мужчины допьют своё пиво, а мы с Анни доедим законные пирожные. Когда мой взгляд упал на Нэсса, который в этот момент что-то увлечённо рассказывал Мартину, я улыбнулась, наклонилась к Анни и, указав на него взглядом, шёпотом спросила:

– So, how about the garnish? («Ну, как насчёт гарнира?»)

Анни посмотрела на меня, и её губы тронула смущённая улыбка, вновь удивив своей реакцией и ответом:

– I won't refuse. («Не откажусь.»)

Я хлопнула в ладоши, чем привлекла внимание мужского населения нашей компании.

– Alright, we’ve had our treats. Time to shake off those calories! – заявила я, весело глядя на Анни и Мартина. («Ну что ж, десерты съедены. Пора растрясти калории!»)

Если Анни слегка нахмурилась, не совсем понимая, о чём я, а Мартин, кажется, не понял ничего вообще.

– Shake off calories? What does that mean? – спросил он, переводя взгляд то на меня, то на Нэсса. («Растрясти калории? Что это значит?»)

Я улыбалась, глядя на их недоумение:

– It means we need to walk, move, and enjoy the fresh air. No more sitting around! – пояснила я, вставая из-за стола. («Это значит, что нам нужно пройтись, подвигаться и насладиться свежим воздухом. Хватит сидеть!»)

– Good idea, – заметил Нэсс, тоже вставая. («Хорошая идея.»)

Он обернулся к реке, видневшейся недалеко от нас, и предложил:

– There’s a nice trail along the river with a lot of trees. It’s a bit wild, but perfect for a walk. («Там есть отличная тропа вдоль реки, с большим количеством деревьев. Немного дикая, но идеально подходит для прогулки.»)

– Perfect! – поддержала я, взмахнув рукой. («Идеально!»)

Но Нэсс задумчиво добавил:

– The ground might still be wet from the rain, though. Our shoes could get soaked. («Правда, земля может быть ещё влажной после дождя. Обувь может промокнуть.»)

Я махнула рукой:

– If that happens, we’ll just take them off. Nothing wrong with a little barefoot adventure. («Если это случится, просто снимем их. Ничего страшного в небольшом приключении босиком.»)

Анни и Мартин переглянулись, но, видя наше настроение, последовали за нами. Мы направились к лесной тропинке, которая вела вдоль реки. Воздух здесь был особенно свежим, а лёгкий ветерок доносил запах мокрой травы и листвы.

Мы неспешно шагали по тропинке вдоль реки, наслаждаясь вечерней прохладой. Свет фонарей мягко играл на листьях, и весь лес казался погружённым в тёплый шёпот ветра. Нэсс шёл впереди, ведя нас вперед, прекрасно зная маршрут. Мартин и Анни шли в середине, оставив меня позади, но не слишком далеко, чтобы не терять из виду.

Я шагала, ловя каждое движение парочки впереди. Анни слишком осторожно ставила шаг, будто боялась споткнуться, а Мартин ссутулился, явно чувствуя себя не в своей тарелке. Я усмехнулась, чуть ускоряя шаг, чтобы догнать их.

— Hey, Martin, why do you walk like that? Scared of stepping on something... sensitive? ("Эй, Мартин, почему ты так идёшь? Боишься наступить на что-то... чувствительное?") — произнесла я с самым невинным видом.

Он оглянулся, слегка покраснел и пробормотал что-то неразборчивое. Я не смогла удержаться и подалась вперёд, чтобы посмотреть прямо ему в лицо, улыбаясь:

— Or maybe it’s because Ann is holding your leash too tightly? ("Или, может, это Анни держит тебя на поводке слишком крепко?")

Анни ахнула, остановилась и обернулась ко мне с видом, будто собиралась что-то сказать. Но я опередила её:

— Don’t look at me like that, Ann. It’s sweet. You’re like a little queen with your loyal knight. Such a perfect pair! ("Не смотри на меня так, Анни. Это мило. Ты как маленькая королева со своим преданным рыцарем. Такая идеальная пара!")

Мартин, бедняга, смутился ещё больше, а Анни чуть не выпалила какое-то ругательство, слишком нервничая, но затем просто сжала губы и отвернулась, догалываясь что я веду свою какую то игру, которая она не конца понимает. Удовольствие наблюдать за их смущением— стало одним из моих любимых за сегодня, я отчего не могла остановиться и прекратить их дразнить, хотя и понимала что иногда перегибаю. Я слышала, как Нэсс, которого мы обогнали и теперь шедшего сзади, тихо фыркнул, но не стал вмешиваться.

— Relax, I’m just teasing. You guys are adorable. ("Расслабьтесь, я просто дразню. Вы такие милые.") — добавила я, поднимая руки в жесте невинности, и стараясь усмирить свое состояние.

Свернув по тропинке мы вышли к одиноко стоящей чуть в стороне от тропы скамейки. Она была покрыта опавшими листьями и каплями воды, но, несмотря на это, выглядела уютно. Нэсс жестом предложил присесть стряхнув листья и воду и постелив свой пиджак, но я поступила иначе. Я специально встала рядом с Анни и, ухватив её за локоть, наклонилась, чтобы шепнуть:

— By the way, you look so cute when you blush. Makes me wonder how far your knight would go to protect his queen. ("Кстати, ты такая милая, когда краснеешь. Заставляет задуматься, как далеко твой рыцарь готов пойти, чтобы защитить свою королеву.")

Она смущённо толкнула меня в бок, а я лишь засмеялась, откидывая волосы назад. Мартин бросил взгляд на нас, но быстро отвёл глаза, явно не зная, как реагировать. А Нэсс... он просто улыбался, облокотившись на дерево. Он знал, что я не просто играю. Но, как всегда, доверял моим инстинктам.

Эти моменты, лёгкие и игривые, создавали ощущение тепла и... чуть больше, чем просто дружбы.

Все это время я внимательно наблюдала за Мартином, отметив, как он пытается спрятать своё непонимае тем что происходит за отрешённым видом. Его поза была напряжённой: руки в карманах, плечи слегка сутулые, а взгляд направлен куда-то в сторону. Мне стало забавно, насколько он пытается выглядеть спокойным, хотя внутри явно кипели эмоции.

– Martin, why so tense? Relax... – сказала я, приблизившись к нему и слегка дотронувшись до его плеча. («Мартин, почему ты такой напряжённый? Расслабься...»)

Он посмотрел на меня, его глаза чуть расширились от неожиданности, но он ничего не ответил. Я улыбнулась, добавляя в голос игривость:

– What, scared of me? – спросила я, подходя ближе, так что между нами осталось всего несколько сантиметров. («Что, боишься меня?»)

– No... I mean... no, of course not. – пробормотал он, но его взгляд всё ещё выдавал смущение. («Нет... То есть... Нет, конечно.»)

– Good. Because you have no reason to be. – я усмехнулась, обвивая пальцами его запястье и мягко потянув его руку вниз. («Хорошо. Потому что у тебя нет причин бояться.»)

Я встала ближе, так что он не мог не чувствовать моего дыхания, и медленно провела рукой по его груди, будто невзначай, изучая его реакцию. Он затаил дыхание, но не отстранился.

– You’ve been so quiet... It makes me curious. What are you thinking about? – прошептала я, наклоняясь ближе, так что мои губы почти касались его уха. («Ты такой тихий... Это заставляет меня любопытствовать. О чём ты думаешь?»)

Мартин посмотрел на меня, его лицо слегка покраснело. Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но так и не смог произнести ни слова. Я ухмыльнулась, чувствуя, как растёт его смущение, и медленно провела рукой вниз, до края его футболки, слегка потянув ткань вверх.

– You can tell me... or show me. – сказала я, глядя ему прямо в глаза. («Ты можешь сказать мне... или показать.»)

Я потянулась к поясу его джинсов, давая ему достаточно времени, чтобы остановить меня, если он захочет. Но вместо этого Мартин просто застыл на месте, позволяя мне продолжать. Его дыхание стало глубже, а руки дрогнули, но он не сделал ни единого движения, чтобы уйти.

Когда я расстегнула верхнюю пуговицу его джинс, он наконец выдохнул, будто напряжение, которое он держал в себе, наконец начало уходить. Я улыбнулась ему, слегка наклонив голову:

– See? That wasn’t so hard, was it? – мягко сказала я, потянув молнию вниз. («Видишь? Это было не так уж сложно, правда?»)

Я почувствовала, как его тело напряглось, когда мои пальцы коснулись ткани его нижнего белья, но прежде чем я успела продолжить, мой взгляд уловил движение сбоку. Это была Анни. Она медленно подошла к Нэссу, который отошел от дерева и сидел на скамье, закуривая очередную сигарету и наблюдая за моим представлением. Он перевел взгляд на девушку и с вопросом посмотрел на нее.

Она тихо провела рукой по его лицу произнеся с тихой улыбкой:

– Can I? («Можно?»)

Её голос был тихим, но в нём чувствовалось решимость. Нэсс усмехнулся, опустив сигарету в пепельницу.

– You little tricksters... – сказал он, глядя на неё с лёгкой усмешкой. («Вы маленькие хитрюги...»)

Он неспешно поднял руку и расстегнул молнию на своих брюках, слегка откинувшись на скамью. Анни, уже не так стесняясь, осторожно опустилась перед ним на колени, её руки коснулись его бедра, а глаза засияли любопытством.

Я наблюдала за ними, но не останавливалась. Повернув голову обратно к Мартину, я улыбнулась и прошептала:

– Looks like your girlfriend is learning new tricks... Maybe you should, too. – я подмигнула, возвращая внимание к своему делу. («Кажется, твоя девушка учится новым трюкам... Может, и тебе стоит?»)

Мартин только кивнул, его лицо было пунцовым, но я видела, что его интерес и желание взяли верх над смущением.

Анни .

Когда я подошла к Нэссу, я чувствовала, как моё сердце колотится в груди. Его уверенность привлекала меня, но в этот момент мне было сложно понять, что больше преобладает — волнение или любопытство. Я осторожно коснулась его бороды, привлекая его внимание. Он повернул голову, его тёмные глаза смотрели прямо в мои, и мне стало тепло от его улыбки.

– Can I? – прошептала я, почти не узнавая свой голос. («Можно?»)

Нэсс усмехнулся, его губы тронула мягкая улыбка.

– You little tricksters... – сказал он, слегка откинувшись назад и сам расстёгивая ширинку. («Вы маленькие хитрюги...»)

Я опустилась на колени перед ним, стараясь не смотреть на то, что происходило вокруг. Всё моё внимание было приковано только к нему. Его движения были неспешными, но уверенными. Когда он помогал мне, отодвинув ткань брюк и белья, я затаила дыхание, увидев его.

Его член был крупным, внушительным, и мне казалось, что я даже представить не могу, как справлюсь. Но его взгляд успокоил меня. Он, казалось, точно знал, что делать, чтобы я не чувствовала себя неловко.

– Start slow. Don’t rush. Just get to know it, – сказал он мягко, наблюдая за мной. («Начни медленно. Не спеши. Просто познакомься с ним.»)

Я кивнула, осторожно касаясь его пальцами. Его кожа была тёплой, почти бархатистой, и я почувствовала, как он слегка напрягся под моими пальцами. Сначала я просто провела рукой вверх-вниз, изучая его, а затем наклонилась ближе, вдохнув его запах. Это было странное ощущение, но оно нравилось мне.

Я осторожно провела языком по головке, словно пробуя, каково это. Его реакция была мгновенной — он тихо выдохнул, и я почувствовала, как его рука легла на моё плечо.

– Good. Just like that. Take your time, – мягко сказал он, и я почувствовала, как мои нервы постепенно утихают. («Хорошо. Именно так. Не торопись.»)

Набравшись смелости, я обхватила его головку губами, ощущая её теплоту и гладкость. Она была крупной, и мне пришлось широко открыть рот, чтобы она поместилась. Я попробовала взять чуть больше, но тут услышала его спокойный голос:

– Don’t push yourself. You don’t have to take more than you can. Use your hands too. – он говорил так, будто понимал мои мысли. («Не напрягай себя. Не нужно брать больше, чем можешь. Помогай себе руками.»)

Я кивнула, отпустив его на секунду, чтобы взять его ствол в ладони. Его кожа была горячей и твёрдой, а я начала аккуратно двигать рукой вверх и вниз, пока снова не коснулась его губами. На этот раз я была более уверена. Я скользнула языком по всей длине, начиная с основания и поднимаясь вверх, перед тем как снова взять его в рот.

Его тихий вздох и лёгкое движение бедра дали мне понять, что я делаю всё правильно. Я попробовала разные движения, чередуя короткие поглаживания ладонью с нежными прикосновениями губ и языка.

– You’re doing great. Try circling your tongue around the tip, – подсказал он, и я послушалась, проведя языком по головке, прежде чем описать круг вокруг её основания. («Ты делаешь это здорово. Попробуй обвести языком вокруг головки.»)

Каждое его слово давало мне уверенность. Я старалась следовать его указаниям, но в какой-то момент начала действовать интуитивно. Я сжала его ствол чуть сильнее рукой, продолжая работать губами, и услышала, как его дыхание стало прерывистым.

– That’s perfect... Just like that... – пробормотал он, откинув голову назад. («Это идеально... Именно так...»)

Я продолжала двигаться, чувствуя, как он отвечает на мои действия. Это было странно, но приятно, видеть, как мои усилия вызывают в нём такую реакцию. Когда я снова попробовала взять его чуть глубже, он мягко остановил меня, положив руку на моё плечо.

– Easy. No need to rush. You’re already doing amazing, – сказал он, его голос был тёплым и мягким. («Полегче. Не нужно спешить. Ты и так великолепно справляешься.»)

Я кивнула, отпустив его на мгновение, чтобы перевести дыхание, а затем вернулась к работе губами и руками. Мои движения стали увереннее, язык играл с его головкой, а ладонь плотно обхватывала его основание. Я чувствовала, как его тело напрягается с каждым моим движением, и мне нравилось это ощущение — быть причиной его удовольствия.

Его рука скользнула по моим волосам, нежно касаясь их, и я поняла, что он полностью отдался моим действиям.

Я медленно двигалась, обвивая губами головку Нэсса, ощущая её теплоту и твёрдость. Мои руки скользили по его стволу, сжимая его с той силой, которую я считала правильной, и каждая его реакция – тихий стон или напряжение мышц – подсказывала, что я на верном пути. Я понимала, что это своего рода урок, возможность узнать больше о том, как дарить удовольствие, но удивлялась тому, как мне самой нравился этот момент.

"Я действительно наслаждаюсь этим, " – мелькнуло в голове. Его вкус, его реакции, даже тепло его руки на моих волосах – всё это казалось таким естественным, будто я всегда знала, как делать это.

Я украдкой взглянула на Мартина, надеясь, что он занят своим моментом с Курай. Его лицо было раскрасневшимся, взгляд слегка затуманенным, а руки судорожно сжимали её плечи. Она двигалась с грацией и уверенностью, её губы скользили по его члену, а пальцы нежно поддерживали основание.

"Она такая умелая... Как ему сейчас? Наверное, невероятно, " – подумала я, чувствуя смешанные эмоции. С одной стороны, мне хотелось, чтобы я могла сделать для Мартина то же самое, что делала сейчас для Нэсса. С другой – я была благодарна Курай за то, что она помогает ему раскрыться, почувствовать что-то новое.

"Мы с Мартином всегда говорили, что хотим всё делать правильно, подождать подходящего момента. Но разве мы можем назвать себя полностью невинными после того, что уже было? Нет, конечно, нет, " – признала я, вспоминая те моменты в автобусе, когда его пальцы касались меня, а мои – его. – "И потом, я сама захотела сделать ему минет в замке, а потом дать ему полизать мою промежность. Мы и подумать не могли, что нас могут увидеть. Увидеть и помочь добиться разрядки. А потом увлечь с собой и довести до этого момента. Стоит ли жалеть о том что мне мне нравиться? Нравиться чувствовать член Нэсса у себа во рту и слышать как стонет Мартин от того что делает Курай? Нет, нет и еще раз нет!"

Я почувствовала, как губы Нэсса слегка напряглись, и на мгновение подумала, что, возможно, что-то делаю не так. Но его тихий, довольный стон развеял мои сомнения. Его рука легла мне на плечо, мягко сжала его, и я поняла, что он хочет мне что-то сказать.

– That’s perfect... Keep going like that, Anni, – произнёс он, его голос был низким, обволакивающим. («Идеально... Продолжай так, Анни.»)

"Идеально, " – повторила я про себя, чувствуя лёгкую гордость.

Мои движения стали увереннее, я начала чередовать ласки языком и губами. Иногда полностью обхватывала головку губами, играя с ней языком, а иногда сосредотачивалась на стволе, сжимая его ладонями в ритме, который казался мне естественным. Его реакция была почти мгновенной: я слышала, как его дыхание стало глубже, его бедра слегка подались вперёд.

"Мартин, интересно, думает ли он обо мне сейчас? Видит ли, как я стараюсь для Нэсса?" – пронеслось в голове, и я почувствовала лёгкий жар в груди. Мне хотелось верить, что он гордится мной, что он понимает, что это не измена, а возможность чему-то научиться.

Но что удивляло меня больше всего, так это то, как сам Нэсс воспринимал этот момент. Несмотря на его уверенность и опыт, он был невероятно внимателен. Его слова, лёгкие подсказки, его терпение – всё это заставляло меня чувствовать себя не только учеником, но и равной.

– Try using your tongue more, just around the tip. Like that... Perfect, – подсказал он, когда я снова сконцентрировалась на головке. («Попробуй больше использовать язык, только вокруг головки. Вот так... Идеально.»)

Его голос был мягким, почти ласковым, и я чувствовала, как моё тело откликается на это. Жар внизу живота стал сильнее, а мои соски затвердели, прикасаясь к ткани моей одежды.

"Почему мне так хорошо?" – подумала я, осознавая, что это не только о нём. Моё собственное удовольствие от момента удивляло меня.

Я осторожно втянула воздух, усиливая давление губ, и его тихий стон подтвердил, что я всё делаю правильно. Но когда я попыталась взять его глубже, то ощутила сопротивление своего горла. Нэсс тут же остановил меня, его рука мягко подняла мою голову.

– No need to force it. You’re doing great. Use your hands if you need to. – сказал он, его взгляд был полон понимания. («Не нужно заставлять себя. Ты делаешь отлично. Используй руки, если нужно.»)

Я кивнула, немного смущённая, но его слова быстро вернули мне уверенность. Я снова обхватила его губами, одновременно сжимая ствол ладонями. Моё движение стало более слаженным, и его реакция не заставила себя ждать.

– That’s it... Just like that... – пробормотал он, его голос был хриплым от удовольствия. («Вот так... Именно так...»)

Я чувствовала, как его тело напрягается, его дыхание становится рваным. Это было завораживающе – осознавать, что именно мои действия доводят его до этого состояния. Я глянула вверх и встретила его взгляд. В этот момент он произнёс:

– I’m close... («Я близок...»)

Его слова вызвали во мне странное, но приятное волнение. Я чувствовала, как его тело напрягалось, как каждый мой ласковый жест отзывался в нём новой волной удовольствия. Его рука мягко погладила мои волосы, а затем я услышала его голос, чуть более хриплый, но всё ещё нежный:

– Good girl... I’m right there. Where do you want it? In your mouth? – спросил он, его глаза внимательно изучали мою реакцию. («Молодец... Я уже на грани. Куда? В ротик?»)

Я на мгновение замерла, не зная, как ответить. Мои губы всё ещё обхватывали его головку, но я поняла, что не готова к этому. Выпустив его член изо рта, я покачала головой, давая понять, что не хочу принимать его внутрь. Но при этом я не остановила своих движений – мои руки продолжали скользить по влажному от моей слюны стволу, сопровождая каждое движение лёгкими прикосновениями пальцев.

Нэсс, заметив мою реакцию, мягко улыбнулся и прошептал:

– That’s okay. Then just open your mouth a little and stay still. («Хорошо. Тогда просто открой рот немного и замри.»)

Я послушалась, чувствуя, как сердце забилось быстрее. Открыв рот, я посмотрела на него снизу вверх, и он, перехватив мою руку своей, сделал несколько быстрых движений. Его стоны стали громче, дыхание прерывистым, а затем я почувствовала тёплые капли спермы на своём лице.

Первая струя попала мне на подбородок и уголок губ, вторая – на щёку и нос. Я чуть прищурилась, когда почувствовала, как часть попала мне на ресницы. Его горячие струи продолжали покрывать моё лицо, и я, не зная, как реагировать, просто сидела на коленях перед ним, позволяя ему закончить.

Когда он замер, тяжело дыша, его рука мягко сжала моё плечо.

– You’re incredible, Anni... Truly. – сказал он, его голос был наполнен теплотой и благодарностью. («Ты невероятная, Анни... Правда.»)

Я улыбнулась, чувствуя, как моё лицо начинает гореть. Моя рука машинально вытерла уголок губ, и я посмотрела на него.

– Did I do okay? – тихо спросила я, не совсем уверенная, правильно ли всё сделала. («Я всё сделала хорошо?»)

Он кивнул, его глаза светились одобрением:

– More than okay. You did amazing. – ответил он, и я почувствовала, как моё напряжение уходит. («Больше чем хорошо. Ты была потрясающей.»)

Я осознала, что этот момент был для меня не только уроком, но и чем-то гораздо большим. Нэсс был терпелив, внимателен и поддерживал меня на каждом шагу. И несмотря на всё смущение, я знала, что не жалею об этом опыте.

Нэсс достал из кармана влажные салфетки и протянул их мне, помогая одновременно подняться с колен. Я чувствовала, как мои ноги слегка подрагивают, но, несмотря на это, я взяла салфетки и начала вытирать лицо. Поднявшись, я неожиданно поморщилась от резкой боли внизу живота, машинально поднеся к нему руку. Это ощущение было неприятным, но одновременно странно знакомым.

Нэсс заметил мой жест и покачал головой, будто сразу понял, в чём дело. Его взгляд был тёплым, но серьёзным.

– That’s the state of arousal. It builds up and starts to hurt if you don’t let it out. – объяснил он спокойным голосом. («Это состояние возбуждения. Оно накапливается и начинает мешать, если не допустить разрядки.»)

– You feel the same? – спросила я, удивлённая тем, как легко он говорит об этом. («У вас разве тоже так бывает?»)

Он кивнул, и я тут же вспомнила, что и у меня такое ощущение возникало иногда после горячего душа. Почему оно тогда появлялось? Я не могла точно ответить на этот вопрос, но вспоминала, как оно мешало мне уснуть, оставляя странное напряжение в теле, которое не проходило само по себе.

Нэсс повернулся к Мартину, который стоял неподалёку с выражением абсолютного блаженства на лице. Его руки безвольно свисали вдоль тела, а дыхание было глубоким и размеренным. Рядом с ним Курай аккуратно вытирала уголки губ, явно только что завершив своё дело.

"Я так не смогла, " – мелькнула у меня мысль, когда я посмотрела на Курай. Её движения были такими уверенными и естественными. Я снова почувствовала, как мои щёки начинают гореть, но не столько от стыда, сколько от лёгкой зависти.

Нэсс обратился к Мартину:

– Martin, how are you feeling? Can you help thank our ladies? – спросил он, в его голосе слышалась лёгкая насмешка, но и искренний интерес. («Мартин, как ты? Сможешь помочь отблагодарить наших дам?»)

Мартин, как будто очнувшись от транса, кивнул, но ничего не ответил, всё ещё немного ошарашенный произошедшим.

Нэсс снова повернулся ко мне, его взгляд стал мягче.

– There’s still a little left, – сказал он, указывая на уголок моего рта, где всё ещё оставалась капелька его семени. («Тут ещё немного осталось.»)

Прежде чем я успела что-то сделать, он подошёл ближе, наклонился и языком аккуратно слизал её. Я застыла, мои глаза расширились от удивления.

"Ему не противно?" – пронеслось у меня в голове, но, кажется, этот вопрос был написан на моём лице, потому что он тут же улыбнулся и тихо добавил:

– No, it’s not disgusting. It’s a part of me. And now... I want to help you feel better. Sit down. («Нет, это не противно. Это часть меня. А теперь... Я хочу помочь тебе почувствовать себя лучше. Садись.»)

Я кивнула, чувствуя, как волна странного спокойствия накрывает меня. Я села на край скамейки, стараясь не смотреть на Мартина и Курай. Моё сердце забилось быстрее, когда Нэсс опустился на колени передо мной. Его руки мягко раздвинули мои колени, задирая подол моего платья.

– Just relax. Trust me. – сказал он, глядя на меня своими серыми глазами, в которых не было ничего, кроме уверенности. («Просто расслабься. Доверься мне.»)

Я глубоко вздохнула, позволив ему продолжать. Моё тело откликнулось на его прикосновения дрожью, но я понимала, что именно сейчас мне нужно отпустить всё напряжение, накопившееся внутри.

Нэсс опустился передо мной, его серые глаза встретились с моими, и я почувствовала, как он невидимо передаёт мне спокойствие. Его руки, тёплые и уверенные, легли на мои колени, мягко раздвигая их в стороны. Я должна была бы смутиться, но вместо этого моё тело будто само знало, что нужно делать, и подчинилось без малейшего сопротивления.

Его ладони начали медленно скользить вверх по моим бёдрам, пальцы аккуратно очерчивали контуры моей кожи. Это было так нежно, что я почувствовала, как по телу пробежала волна мурашек. Моё дыхание стало прерывистым, и я поймала себя на том, что начинаю расслабляться, позволяя себе просто наслаждаться его прикосновениями.

"Почему мне это так нравится?" – мелькнула мысль. Но я не нашла ответа. Это было что-то большее, чем просто физическое удовольствие. Его забота, его уверенность – всё это заставляло меня доверять ему полностью.

Нэсс наклонился ближе, его губы скользнули по внутренней стороне моего бедра. Я вздрогнула, не от страха, а от удивительно приятного ощущения. Его прикосновения были такими мягкими, что казались почти невесомыми, но каждое движение отзывалось где-то глубоко внутри меня.

Его руки остановились на краю моих трусиков, пальцы аккуратно подцепили резинку. Он поднял взгляд, будто спрашивая разрешения. Моё сердце забилось быстрее, и, чуть приподнявшись, я позволила ему стянуть их вниз.

Мои щёки загорелись, когда я увидела, как он, не торопясь, убрал их в сторону, а затем его взгляд опустился к моей обнажённой промежности. Моё тело напряглось, но не от стеснения – я поняла, что волнуюсь о том, понравится ли ему то, что он увидит.

"Слава богу, я всё же побрилась, " – подумала я с облегчением. Я вспоминала, как перед поездкой в последний момент решила поухаживать за собой, не ожидая, что это вообще может кому-то понадобиться. И вот сейчас я радовалась, что хотя бы здесь мне не приходится краснеть.

Нэсс провёл ладонью по моему бедру, затем его пальцы едва коснулись моей гладкой кожи ниже, вызывая лёгкую дрожь. Я затаила дыхание, когда его губы мягко коснулись меня, и почти сразу следом язык начал медленно исследовать мои складки.

Я не могла сдержать тихий стон, который вырвался у меня помимо воли. Моё тело отозвалось на его ласки волной тепла, разлившейся от живота вниз. Его движения были настолько аккуратными, что я могла чувствовать каждую деталь: как его язык очерчивает контуры, как он останавливается на самых чувствительных местах.

"Почему я так хочу, чтобы это не заканчивалось?" – думала я, глядя вниз, где его голова теперь была между моих ног. Его руки мягко держали меня за бёдра, поддерживая, пока его губы и язык творили что-то невероятное.

Я закрыла глаза, позволяя ощущениям полностью захватить меня. Всё остальное стало неважным – ни Мартин, который был где-то рядом, ни то, что мы находимся посреди леса. В этом моменте были только мы.

"Я же всегда была такой осторожной, всегда боялась сделать что-то не так, но теперь... теперь всё иначе, " – думала я. Моё тело полностью отдалось его ласкам, а разум плыл где-то далеко, наслаждаясь каждой секундой.

Его язык нашёл мой клитор, и я не смогла сдержать громкого вздоха. Это было настолько приятно, что мне казалось, я растворяюсь в этих ощущениях. Его движения чередовались: то нежные круговые касания, то лёгкие, почти дразнящие прикосновения.

Я чувствовала, как волны удовольствия накрывают меня, и каждая была сильнее предыдущей. Моё тело дрожало, а внутри росло желание, чтобы это длилось ещё, чтобы он не останавливался.

– Relax, Anni... just let it happen, – услышала я его голос, и он звучал так, будто знал всё, что происходит внутри меня. («Расслабься, Анни... просто позволь этому случиться.»)

Я открыла глаза и посмотрела на него. Его взгляд был тёплым, но сосредоточенным, а его губы снова коснулись меня, вызывая новую волну удовольствия.

"Я рада, что решилась, " – подумала я, чувствуя, как моё тело приближается к грани, о существовании которой я даже не догадывалась.

Нэсс продолжал двигаться так, будто знал каждую тайну моего тела. Его язык нежно скользил вдоль моих губ, находя самые чувствительные места, а затем возвращался к моему клитору, вызывая у меня непроизвольные стоны. Его руки держали меня за бёдра, крепко, но одновременно нежно, словно он поддерживал меня, чтобы я не развалилась от собственного удовольствия.

"Ему не нужны подсказки... Он просто знает, " – думала я, закрывая глаза и чувствуя, как моя голова слегка запрокидывается. Нэсс двигался интуитивно, точно в том ритме, который мне был нужен, хотя я даже не знала, что именно мне нужно до этого момента. Его ласки были настолько уверенными и чуткими, что мне казалось, будто он читает мои мысли.

Краем уха я услышала голос Курай, которая тихо подсказывала Мартину:

– Slower... Yes, like that. Don’t rush. («Медленнее... Да, вот так. Не спеши.»)

Я знала, что Мартин, как и я, был новичком в этом. Но если ему сейчас нужны были её слова, чтобы понять, что делать, то Нэссу ничего объяснять не требовалось. Он всё чувствовал сам.

"Мне плевать, что они делают... пусть учатся. А я..." – мои мысли оборвались, когда его язык снова коснулся моего клитора. Я ощущала каждое движение так ясно, как никогда раньше. Каждое прикосновение отзывалось жаром, который начинал скапливаться где-то глубоко внутри меня.

Комок напряжения, который поселился внизу живота ещё до того, как он начал меня ласкать, вдруг сдвинулся. Это было странное, но приятное чувство – будто всё неудовлетворение, которое копилось во мне, начало перерабатываться во что-то совершенно другое. Тепло разливалось по всему телу, концентрируясь там, где находились его губы и язык.

"Почему это так хорошо? Почему я хочу, чтобы он не останавливался?" – думала я, чувствуя, как мои бедра начинают двигаться навстречу ему, будто пытаясь получить ещё больше.

Его язык чередовал движения – то медленные круговые, то быстрые, дразнящие касания, и это сводило меня с ума. Моё дыхание стало рваным, а руки сами собой ухватились за его волосы, удерживая его голову там, где я больше всего нуждалась в его прикосновениях.

– Ness... don’t stop... please don’t stop... – прошептала я, даже не осознавая, что говорю вслух. («Нэсс... не останавливайся... пожалуйста, не останавливайся...»)

Моё тело начало дрожать, словно оно уже знало, что приближается нечто неизведанное. Тот самый комок напряжения в животе теперь двигался вниз, перерабатываясь в чистое наслаждение. Я чувствовала, как он растёт, накрывая меня волнами тепла, пока вдруг не исчез совсем, уступив место чему-то невероятному.

Я не могла больше сдерживаться. Моё тело содрогнулось, мышцы внутри напряглись, а из моего горла вырвался громкий стон, полный эмоций, которые я не могла описать. Я закрыла глаза, ощущая, как меня накрывает волна за волной, каждая из которых была сильнее предыдущей. Это было моё первое такое чувство, и оно было ошеломляющим.

"Так вот какой он... оргазм, " – подумала я, когда всё моё тело будто взорвалось от удовольствия.

Я чувствовала, как мои бедра подрагивают, как руки хватают воздух, а дыхание становится прерывистым. Всё, что я могла, – это просто отдаться этому моменту, позволяя своему телу переживать что-то совершенно новое и удивительное.

Когда всё закончилось, я осознала, что моё дыхание стало тяжёлым, а ноги – словно ватными. Я открыла глаза и увидела как Нэсс смотрит на меня, его взгляд был полон гордости и нежности. Он нежно провёл ладонью по моей щеке, убирая прядь волос.

– You did amazing, Anni, – сказал он, его голос был мягким и тёплым. («Ты была потрясающей, Анни.»)

Я не могла говорить, только кивнула, всё ещё чувствуя лёгкие отголоски того, что только что произошло.

"Это был мой первый настоящий оргазм. Настоящий, потому что я полностью отдалась этому моменту, не чувствуя страха или напряжения. И это было... лучше, чем я могла себе представить."

Да, сегодня днём я уже испытывала оргазм от ласк Мартина, но тогда всё было совсем иначе. В тот момент я ещё немного боялась, смущённая её вмешательством в то, что изначально должно было быть только между мной и Мартином. А изначальные действия самого Мартина... о них даже вспоминать не хотелось.

Он пытался ласкать меня, водя языком по моей промежности, но это было настолько неуверенно и хаотично, что вместо удовольствия вызывало больше неловкости. Иногда он покусывал или посасывал мои губки, но делал это не там, где нужно, и не тогда, когда это было необходимо. Всё его поведение говорил

Всё его поведение говорило о том, что он просто не знал, как действовать, а я не могла ему объяснить.

Советы Курай, конечно, спасли ситуацию. Она действовала уверенно, отчего губы и язык Мартина находили мои самые чувствительные места, но я всё равно не могла полностью расслабиться. Наверное, потому что до конца не понимала, как относиться к тому, что рядом была Курай, внезапная незнакомка, пусть и советчица. Да, мне понравилось то, что она сделала, но это ощущение не могло сравниться с тем, что я испытала сейчас.

Нэсс был другим. Он действовал так, как будто точно знал, что нужно моему телу в каждый момент. Его прикосновения были одновременно мягкими и уверенными, а язык работал с такой точностью, что мне казалось, он слышит мои мысли.

В отличие от Мартина, Нэсс действовал тоньше, его язык изучал меня медленно, не пропуская ни одной детали, словно он хотел, чтобы каждое движение ощущалось максимально глубоко. Он чередовал лёгкие круговые движения по клитору с нежными касаниями по всей моей чувствительной коже, заставляя меня дрожать от предвкушения.

"Он просто чувствовал меня. Я не говорила ему, что делать - он всё равно знал это и так" – подумала я, глядя на него снизу.

Во время этих ласк я позволила себе полностью расслабиться, отдавшись его движению, и это доверие сделало всё остальное. Моя неловкость, мои сомнения – всё это исчезло, оставив только волны наслаждения, которые накатывали одна за другой.

И теперь, лежа здесь, с дрожащими ногами и сбившимся дыханием, я не могла не улыбнуться.

"Так вот как это должно быть, " – подумала я, чувствуя, как последние следы напряжения растворяются в тёплом послевкусии.

Глава 5. Ужин в ночи

Нэсс.

Я стоял, курил и смотрел на Анни. Её лицо всё ещё было слегка раскрасневшимся, дыхание постепенно выравнивалось, а взгляд, кажется, застыл где-то вдалеке. Она явно приходила в себя после того, что только что случилось. Лёгкая улыбка на её губах говорила о том, что ей всё понравилось, что всё было правильно.

Её платье всё ещё было задрано до бёдер, открывая её стройные ноги, а трусики, которые я аккуратно стянул, валялись в траве под скамейкой. "Надо бы их поднять, а то совсем намокнут, " – мелькнула у меня мысль, но я не спешил двигаться.

Я понял, что для неё это был первый оргазм, по тому, как её тело отреагировало: эта дрожь, этот внезапный стон, словно вырвавшийся из самого нутра, а затем удивление в её глазах, будто она сама не ожидала, что способна испытать такое. Её бедра чуть подрагивали, а руки безвольно лежали на скамейке, будто она полностью отдалась этим ощущениям и теперь приходила в себя.

"Молодец, девочка, " – подумал я, чувствуя удовлетворение от того, что смог подарить ей этот момент.

Повернув голову, я перевёл взгляд на Мартина и Курай. Мартин, хоть и неуклюже, с явным смущением и осторожностью, всё же довёл Курай до её разрядки. Его движения были немного неуклюжими, но он старался изо всех сил.

"Парень старается, " – отметил я, наблюдая за ним.

Он прислушивался к каждому её слову, выполняя её подсказки с той точностью, на которую только был способен. Её мягкий голос, иногда почти шёпот, направлял его, как учитель, терпеливо объясняющий ученику, как решить сложное задание.

Курай выглядела расслабленной, её лёгкая улыбка подтверждала, что она довольна его стараниями. Она чуть откинулась на спинку скамейки, глядя на него с таким выражением, которое можно было назвать одновременно и одобрительным, и заинтересованным.

"Для неё это больше ритуал, чем удовольствие. А вот для него — целая победа, " – подумал я, снова стряхивая пепел с сигареты.

Мартин выглядел так, словно только что выиграл битву. Его лицо было раскрасневшимся, а дыхание сбивчивым. Он украдкой посмотрел на Курай, словно ждал её окончательного вердикта, и она, не заставив себя долго ждать, легко кивнула ему, а затем мягко провела пальцами по его щеке, произнеся что-то одобряющее.

"Молодец, парень, " – подумал я, наблюдая за Мартином. Его движения были неуверенными, иногда робкими, но он старался. Это был его первый шаг, и, пусть он не был таким уверенным, как мои или Курай, это всё равно было важно.

"Детям нужно учиться, " – снова мелькнула мысль. Я уже несколько раз ловил себя на этом определении. Дети. Не из-за их возраста – они были совершеннолетними, но всё же это слово идеально подходило к их состоянию. В их глазах, в их движениях всё ещё читалась та наивность и неопытность, которая неизбежно свойственна тем, кто только начинает свой путь в жизни.

"Этот опыт им нужен, " – подумал я, глядя, как Мартин украдкой смотрит на Курай, словно ищет подтверждения, что он делает всё правильно. "Чтобы понять друг друга, своё тело, свои желания. Пусть пробуют, экспериментируют. Это правильно."

Я вспомнил ту небольшую информацию, которую они успели рассказать о себе. Анни и Мартин выросли в детском доме в Таллине. Им только недавно исполнилось 18, и они начали свою самостоятельную жизнь буквально с нуля.

"Сироты. Без семьи, без поддержки, только друг у друга, " – мелькнула мысль. Это объясняло многое: их сильную привязанность друг к другу, их неуверенность, страх показаться недостаточно хорошими, страх потерять то немногое, что у них есть.

"Они держатся друг за друга, потому что больше им держаться не за кого. Их детство, скорее всего, было совсем не похожим на то, каким оно должно быть. Они росли в условиях, где не было времени и места для разговоров о чувствах, сексе, доверии. Они привыкли выживать, а не жить."

Я сделал глубокую затяжку и медленно выдохнул дым, наблюдая, как он растворяется в воздухе.

"Вот почему они такие... потерянные, что ли, " – подумал я, глядя на их взаимодействие. Анни всё ещё сидела на скамейке, её платье было слегка спущено, но она не спешила его поправить. Её взгляд время от времени задерживался на Мартине, и в нём читалась такая смесь любви и заботы, что я поймал себя на том, что улыбаюсь.

"А что дальше?" – этот вопрос сам по себе всплыл в моих мыслях.

Что ждёт их, когда закончится это путешествие? У них не было стабильной работы, собственного жилья, людей, к которым они могли бы обратиться за помощью. Только они вдвоём.

"Хватит ли им этого? Смогут ли они вместе справиться с трудностями взрослой жизни? Или эта неопытность, эта зависимость друг от друга в конечном итоге сломает их?"

Я прищурился, глядя на потевнешее небо, где появлялись первые звезды.

"Но, может быть, именно сейчас они учатся тому, что такое настоящая поддержка и забота. Пусть они ещё не знают, как это выглядит, но у них есть желание учиться. И это даёт им шанс."

Я бросил окурок на землю, затушил его носком и снова посмотрел на них. Мартин помогал Курай подняться, его лицо всё ещё было слегка красным, но на нём светилась улыбка. Анни, поймав мой взгляд, тоже улыбнулась.

"Может, они и справятся. Может, у них получится больше, чем у большинства, " – подумал я, чувствуя странное тепло от этой мысли.

"Она совсем девочка, " – мелькнуло у меня в голове. Анни выглядела хрупкой и невинной, особенно сейчас, когда её лицо всё ещё слегка пылало от недавних эмоций. Её большие зелёные глаза сияли, губы были чуть приоткрыты, а дыхание постепенно становилось ровнее. Она сидела, чуть расслабившись, не замечая, что платье всё ещё задрано, открывая её стройные ноги и гладкую промежность.

Я обвёл взглядом её тело, отмечая детали. Её фигура была тонкой, даже немного худощавой, с тонкими руками и изящными, но недостаточно развитым мышцами ногами. В отличие от Курай, которая, хоть и не обладала спортивным телосложением, имела подтянутые мышцы, о чём мне говорил даже недавний массаж. Анни, напротив, казалась почти прозрачной, будто её тело просто не успело набрать силу, которой она ещё не знала.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Моё внимание остановилось на её груди. Под тонкой тканью платья виднелись небольшие выпуклости её грудок, почти детских по размеру, с острыми вершинами сосков, которые явно выделялись из-за прохладного воздуха.

Мой взгляд опустился ниже, туда, где её платье оставалось задранным. Она не поправила его, и теперь я мог ясно видеть то, что обычно скрывают трусики. Её промежность была полностью обнажена, гладко выбритая, без единого намёка на волоски.

Я отметил, насколько аккуратной она была: малые губки лишь слегка выглядывали из-за больших, словно пытаясь приоткрыться, но оставаясь в этом трепетном состоянии. Тонкая трещинка едва виднелась, но было понятно, насколько её кожа там мягкая и нежная. Капюшон клитора был чуть приоткрыт, выдавая небольшой бугорок, который, казалось, дрожал от недавнего возбуждения.

"Чистота и хрупкость, " – подумал я, глядя на неё. Анни, сидя так, казалась совсем неосознанной того, насколько уязвимой она выглядит, но в её позе было что-то удивительно естественное. Она не пыталась скрыться или как-то оправдать своё состояние. Она просто была собой.

Я вспомнил, как Мартин рассказал мне, где они остановились. Это было место, где за небольшую плату ты получаешь кровать в общей комнате с незнакомцами, с минимумом удобств и сомнительной безопасностью.

"Слишком для неё. Слишком грязное и грубое место для такой девочки, " – подумал я, снова глядя на её обнажённую кожу, которая выглядела такой чистой и свежей. Она заслуживала большего. Они оба заслуживали большего.

Но в этот момент я не чувствовал жалости. Я чувствовал уважение к их попыткам выживать в таких условиях. Анни выглядела слабой, но за этой внешней хрупкостью скрывалась внутренняя сила, которая помогала ей не просто существовать, но и оставаться такой, какой она была сейчас.

Докурив, я подошёл к скамейке, где всё ещё сидела Анни. Её платье оставалось задранным, а трусики валялись под скамейкой. Я наклонился, поднял их и протянул ей. Она вздрогнула, её зелёные глаза удивлённо уставились на клочок ткани в моей руке, а затем, осознав, в каком положении находится, стремительно сомкнула ноги.

Мартин, стоявший рядом и, похоже, не замечавший пикантной ситуации, едва успел отдёрнуть руку, когда её бедра резко сжались. Конечно, пальцы бы не отрезало, но, судя по его лицу, эффект был бы сравним с ударом молотком.

Я ожидал, что Анни зальётся краской, как она это делала уже не раз, но вместо этого она лукаво посмотрела на меня своими ярко-зелёными глазами и сказала на эстонском:

– Aitäh. («Спасибо.»)

Её голос был неожиданно уверенным, даже слегка дерзким. Затем она переключилась на английский:

– Oh, they’re completely soaked! («Ой, они совсем мокрые!»)

С этими словами она свернула трусики в жгут и надавила, отчего на траву упали несколько капелек. Я не сдержал лёгкую усмешку, а вот Мартин, наблюдавший за этим, густо покраснел, отведя взгляд.

Курай, наблюдавшая за происходящим с добродушной ленцой, лишь улыбнулась и пожала плечами:

– Just put them in your bag and forget about them! I often go without panties in Paris. («Положи их в сумку и забудь! Я часто хожу в Париже без трусиков.»)

– In Paris? – переспросила Анни, подняв брови. Её тон был одновременно удивлённым и восхищённым.

– Of course! – Курай рассмеялась. – It’s liberating, really. You should try it. («Конечно! Это освобождает, правда. Тебе стоит попробовать.»)

Анни задумчиво посмотрела на мокрые трусики в своих руках, потом на свою сумку и, похоже, начала всерьёз обдумывать совет.

– But... isn’t it uncomfortable? («Но... разве это не неудобно?») – спросила она, переводя взгляд с меня на Курай.

Курай усмехнулась, чуть приподняв подбородок:

– Not at all. Actually, it feels quite natural. No extra layers, just you and the world. («Совсем нет. На самом деле это даже естественно. Никаких лишних слоёв, только ты и мир.»)

Анни снова посмотрела на трусики, а потом неожиданно убрала их в свою сумку, явно решив попробовать что-то новое.

– I’ll think about it... – пробормотала она, её голос был чуть тише, но на губах играла лёгкая улыбка. («Я подумаю об этом...»)

Мартин, похоже, всё ещё был в шоке от увиденного, и его лицо до сих пор оставалось покрасневшим. Я похлопал его по плечу, чтобы отвлечь:

– Relax, man. It’s just panties. No need to overthink it. («Расслабься, парень. Это всего лишь трусики. Не надо так переживать.»)

Он кивнул, но всё ещё выглядел немного растерянным, а я усмехнулся, видя, как каждый из них по-своему воспринимает происходящее.

Я поднял руку, чуть усмехнувшись, прерывая поток речи Курай:

– Wait a second. («Погоди.») – Я перевёл взгляд на Анни, её лицо всё ещё сохраняло лёгкий румянец, но в её зелёных глазах читалась масса вопросов, которые, казалось, ждали своего часа, чтобы сорваться с её губ. – I think our green-eyed, blonde little bunny, who changes colors from red to pale so quickly, just got a million questions, and only her natural shyness is stopping her from firing them off like a machine gun. («Мне кажется, у нашего зеленоглазого, белокурого зайчонка с частой переменой кожи от красноты только что появился миллион вопросов, и только природная скромность мешает ей задать их с пулемётной очередью.»)

Курай задумчиво посмотрела на Анни, оценивая моё предположение, а потом перевела взгляд на Мартина.

– And this gray-eyed kitten seems to have a few of his own, – заметила она, её губы тронула лёгкая улыбка. («А у этого сероглазого котёнка, похоже, тоже.»)

Она сделала шаг вперёд, остановилась перед ними, чуть выпрямившись, будто представлялась на официальной встрече:

– Allow me to introduce myself. My name is Kurai, I’m 28 years old. For the past six years, I’ve been living in the capital of France – Paris. I speak French at least at a C1 level. I work in IT, specifically in the banking sector. And before transitioning into IT, I had a rather successful 15-year career as a model. («Позвольте представиться. Меня зовут Курай, мне 28 лет. Последние 6 лет живу в столице Франции – Париже. Знаю французский на уровне С1 минимум. Работаю в ай-ти компании в банковской сфере. До момента перехода в ай-ти работала и вполне успешно моделью около 15 лет.»)

Анни и Мартин уставились на неё с выражением лёгкого шока, словно её слова были чем-то совершенно нереальным. Анни моргнула, потом снова посмотрела на меня, словно пытаясь понять, не шучу ли я.

Курай, заметив их реакцию, чуть прищурилась и с озабоченным видом повернулась ко мне:

– Did I go overboard, darling? («Ээээ, я, кажется, переборщила, дорогой?»)

Я не сдержал смешка, глядя на её наигранно серьёзное лицо.

– I’m afraid now they have two million questions. Modeling? You never mentioned that before. («Боюсь, теперь у них два миллиона вопросов. Про моделинг ты же до этого не говорила?»)

Курай театрально вздохнула, сложив руки на груди.

– Well, yeah, I guess I forgot to bring it up before. But I’d love to see their reaction to your introduction. («Ну, да, как-то до этого момента я забывала упомянуть про него. Но мне хочется посмотреть на их реакцию на твоё представление.»)

Я усмехнулся, глядя на неё.

– I’m afraid I can’t match you. You’ve set the bar too high. («Боюсь, до тебя мне далеко. Ты задрала планку слишком высоко.»)

– Well, you can’t be first at everything. – подколола она, слегка пожав плечами и с улыбкой глядя на меня. («Ну, не во всём же быть первым.»)

Я сделал шаг вперёд, изображая конферансье, слегка поклонился и, окинув всех взглядом, громко начал:

– Ladies and gentlemen! My humble name is Ness. I am 35 years old. What do I do? Well... – я на секунду задумался, делая вид, что подбираю слова, – basically nothing. I live off what I have. («Дамы и господа! Моё скромное имя – Нэсс. Мне 35. Чем я занимаюсь? Ну... короче, ничем не занимаюсь. Живу тем, что есть.»)

Курай закашлялась, скрывая смешок, и встряла в моё "выступление":

– Ness has successfully invested in several companies and lives off their dividends. And quite well, I must say. («Нэсс удачно вложил средства в несколько компаний и живёт на их отчисления. И неплохо так живёт, надо сказать.»)

Я повернулся к ней, изобразив обиженный взгляд.

– I didn’t say that! («Я этого не говорил!»)

Она улыбнулась, совершенно невозмутимо добавив:

– You don’t have to, darling. I just need to know at least one of your bank accounts. («А мне и не надо, милый. Мне достаточно знать хоть один твой банковский счёт.»)

Я театрально поднял руки, будто сдаваясь:

– Too many hackers around these days. («Развелось хакеров.»)

Анни хихикнула, глядя на нас, а Мартин сдержанно улыбнулся, явно пытаясь обдумать всё услышанное.

Я посмотрел на часы и присвистнул: уже десять вечера. На улице окончательно стемнело, и тёплый свет фонарей сменял вечернюю мягкость заката. Я перевёл взгляд на остальных и предложил:

– Alright, everyone. It’s getting late. Let’s grab your stuff, Anni, Martin, and then have a proper dinner at my place. («Итак, народ. Уже поздно. Давайте сначала заберём ваши вещи, Анни, Мартин, а потом нормально поужинаем у меня дома.»)

Все одобрительно кивнули. Анни, кажется, немного оживилась при мысли о том, что ей не придётся возвращаться в их хостел. Мартин только тихо произнёс:

– That would be nice. Thank you. («Это было бы здорово. Спасибо.»)

Мы вышли на асфальтированную дорогу, где я вызвал такси через приложение. Пока машина ехала, Мартин, видимо, собравшись с мыслями, вдруг заговорил:

– Ness, can I ask you something? («Нэсс, можно спросить?»)

– Sure. What’s on your mind? («Конечно. Что у тебя на уме?»)

– How do you... you know, invest? Like, how do you know what’s worth putting money into? («Как ты... ну, знаешь, инвестируешь? Как ты понимаешь, во что стоит вкладывать деньги?»)

Я заметил, что Курай улыбнулась, услышав вопрос, но ничего не сказала, дав мне ответить.

– Well, it’s not as complicated as people think. The first step is understanding what you’re comfortable with. Some people prefer stocks, others – real estate. Me? I like tech startups. They’re risky, but the potential returns are amazing. («Ну, это не так сложно, как кажется. Первый шаг – понять, с чем тебе комфортно работать. Кому-то нравятся акции, другим – недвижимость. А я? Я люблю стартапы в сфере технологий. Они рискованные, но потенциальная прибыль просто потрясающая.»)

Мартин кивнул, видно, что старается осмыслить сказанное.

– But how do you know which startups will succeed? – не унимался он. («Но как ты знаешь, какие стартапы будут успешными?»)

– Research. Lots of it. You look at the team, the product, the market. If it feels right and you can afford to take a risk, you go for it. But never, and I mean never, put all your eggs in one basket. («Исследование. Много исследований. Ты смотришь на команду, продукт, рынок. Если кажется, что всё сходится, и ты можешь позволить себе рискнуть, пробуй. Но никогда, и я имею в виду никогда, не клади все яйца в одну корзину.»)

Мартин снова кивнул, и я заметил, как в его взгляде зажёгся интерес.

Рядом Анни тихо беседовала с Курай:

– So, you were a model? What was that like? («Так ты была моделью? Каково это?»)

Курай слегка усмехнулась, чуть качнув головой:

– It’s not as glamorous as it looks. Sure, there are photoshoots and fashion shows, but there’s also a lot of waiting, long hours, and constant pressure to look perfect. It’s not for everyone. («Это не так гламурно, как кажется. Да, есть фотосессии и показы мод, но также много ожидания, длинные часы работы и постоянное давление, чтобы выглядеть идеально. Это не для всех.»)

– Did you enjoy it? («Тебе это нравилось?»)

– At first, yes. I loved the travel, the excitement. But after a while, it became exhausting. That’s why I switched to IT. It’s much more stable, and I still get to solve interesting problems. («Сначала да. Мне нравились путешествия, азарт. Но со временем это стало утомлять. Поэтому я перешла в ай-ти. Это намного стабильнее, и я всё ещё решаю интересные задачи.»)

Анни задумалась, а затем спросила, чуть смутившись:

– Do you miss it? («Ты скучаешь по этому?»)

– Sometimes. Mostly the people and the creativity. But not the pressure. – ответила она с лёгкой улыбкой. («Иногда. В основном по людям и творчеству. Но не по давлению.»)

К этому моменту такси подъехало. Мы расселись, и, пока машина тронулась в сторону их хостела, я продолжил разговор с Мартином, а Курай продолжала отвечать на вопросы Анни.

Курай сидела рядом с Анни и Мартином, рассказывая о странах, где она успела поработать во время своей модельной карьеры. Её голос был уверенным, а жесты – лёгкими, как будто она просто делилась приятными воспоминаниями.

– South Korea was one of the last places I worked before switching to IT. It’s an amazing country. The culture, the people, the food... I loved it there. Actually, my sister is still working there, continuing her modeling career. («Южная Корея была одним из последних мест, где я работала, прежде чем перейти в ай-ти. Это потрясающая страна. Культура, люди, еда... Я была в восторге. Вообще, моя сестра до сих пор там, продолжает модельную карьеру.»)

Анни удивлённо моргнула и слегка наклонилась вперёд, чтобы лучше расслышать.

– Your sister? You have a sister? Why didn’t you say anything about her before? – её голос был удивлённым, почти возмущённым. («Твоя сестра? У тебя есть сестра? Почему ты раньше ничего о ней не говорила?»)

Курай посмотрела на неё с наигранным смущением, будто только что вспомнила о чём-то малозначительном.

– Oh, right... I guess I forgot to mention her. Again. – ответила она с лёгким вздохом. («Ах да... Наверное, я забыла упомянуть о ней. Снова»)

Анни выглядела ещё более шокированной.

– How can you forget to mention your sister? («Как можно забыть упомянуть о своей сестре?»)

Я, сидевший на переднем сиденье и в зеркало наблюдавший за их разговором, не сдержал короткий смешок.

– Anni, trust me, when Kurai is alone, she’s just wonderful. But when Kurai and Lissa are together – it’s pure chaos. Not only do they look alike, but they’ll also talk you into the ground from both sides or demand attention in tandem. Twin sisters, annoying and insanely cute. («Анни, поверь, когда Курай одна, это просто замечательно. Но когда Курай и Лисса вместе – это полный караул. Мало того что похожи, так ещё и забалтывают с двух сторон или требуют внимания. Близняшки вредные и дико симпатичные.»)

Анни широко распахнула глаза, её взгляд метался между мной и Курай.

– Wait, wait, twins?! You’re twins?! – её голос был полон недоверия и восхищения одновременно. («Подождите, подождите, близнецы?! Вы близнецы?!»)

Курай рассмеялась и кивнула.

– Yes, we’re twins. Lissa is my younger sister by... well, five minutes. («Да, мы близнецы. Лисса моя младшая сестра... ну, на пять минут.»)

– That’s incredible! I can’t imagine two of you! – Анни казалась искренне поражённой. («Это невероятно! Я не могу представить вас двоих!»)

Мартин, до этого молчавший, чуть смущённо добавил:

– So, you’re identical twins? That’s... kind of fascinating. («То есть вы идентичные близнецы? Это... завораживает.»)

Курай улыбнулась, её взгляд стал чуть более мягким.

– Yes, we’re identical. But Lissa and I are very different in personality. I’m calmer, more thoughtful. She’s the loud one, more impulsive and emotional. – Курай слегка улыбнулась, глядя на меня с прищуром. – But Ness probably thinks we’re both equally overwhelming. («Да, мы идентичны. Но Лисса и я очень разные по характеру. Я спокойнее, более вдумчивая. Она громче, более импульсивная и эмоциональная. Хотя Нэсс, наверное, считает, что мы обе одинаково утомительные.»)

Я усмехнулся и покачал головой:

– That’s not true. I’ve never found either of you annoying. And Lissa isn’t loud, she’s just more impulsive. Emotional. It’s part of her charm. You’re both incredible in your own ways. And, well... I adore both of you. («Это неправда. Я никогда не считал вас надоедливыми. И Лисса не громкая, она просто более импульсивная. Эмоциональная. Это часть её обаяния. Вы обе невероятны по-своему. И... да, я вас обожаю.»)

Анни смотрела на нас с восхищением и лёгкой улыбкой, словно не могла поверить, что в мире есть настолько крепкая связь между людьми.

– You must miss her a lot. – тихо заметила она, обращаясь к Курай. («Ты, наверное, сильно скучаешь по ней.»)

Курай кивнула, её взгляд чуть потеплел.

– I do. We try to call each other often, but it’s not the same as being together. Still, we make it work. («Да. Мы стараемся часто созваниваться, но это не то же самое, что быть вместе. Но мы справляемся.»)

– It must be amazing to have a bond like that. – пробормотал Мартин, почти восхищённо. («Наверное, это потрясающе – иметь такую связь.»)

Курай мягко улыбнулась, переводя взгляд с Мартина на Анни.

– It is. But it also comes with its challenges. You know each other so well that sometimes it’s hard to surprise or hide anything from your twin. It’s like looking at a mirror that talks back. («Да. Но это ещё и испытание. Ты так хорошо знаешь друг друга, что иногда трудно удивить или что-то скрыть от своей близняшки. Это как смотреть на зеркало, которое тебе отвечает.»)

Я рассмеялся, вспомнив их диалоги, полные подколов и шуток.

– And sometimes it’s like a never-ending comedy show. You both have your quirks, and it’s impossible not to love them. («А иногда это как бесконечное комедийное шоу. У вас у обеих свои причуды, и невозможно их не любить.»)

Анни и Мартин рассмеялись вместе с нами, а машина тем временем подъехала к хостелу.

После того как молодежь забрала свои вещи и выписалась из номера мы вновь вызвали такси. Оно подъехало быстро. Усевшись я сначала назвал адрес квартиры, но вспомнив что дома почти нет еды я попросил водителя изменить маршрут и остановку у «Призмы».

В этот раз Курай сидела на переднем сиденье и я попал под перекрестный допрос Мартина и Анни, хотя в основном меня пытал Мартин, что сидел рядом со мной, и я как мог продолжал отвечать на его вопросы о финансах, пытаясь объяснить основы инвестирования, при том уровне английского, что был у меня. В отличии от близняшек я не считал себя полиглотом и некоторых слов попросту не знал, что затрудняло общение, но его заинтересованность была искренней, и я видел, что он впитывал каждое слово, будто старался не упустить ничего важного, так что приходилось изгаляться напрягая мозги.

– So, you really need to understand what you’re investing in? («То есть тебе действительно нужно понимать, во что ты инвестируешь?») – уточнил он, глядя на меня с лёгкой задумчивостью.

– Exactly. Never put money into something you don’t understand. It’s like gambling otherwise. («Именно. Никогда не вкладывай деньги во что-то, чего не понимаешь. Иначе это просто азартная игра.»)

Анни видя что Мартин занят мной тронула за плечо Курай и спросила ее.

– So, you’ve worked in Paris, South Korea... where else? («Значит, ты работала в Париже, Южной Корее... а где ещё?»)

– Italy, New York, and a little in Japan. Each place has its charm, but Paris... it stole my heart. – ответила Курай. («Италия, Нью-Йорк и немного Япония. У каждого места есть своё очарование, но Париж... он украл моё сердце.»)

Анни, кажется, восхищалась её рассказами.

Когда мы остановились у «Призмы», я предложил им всем выбрать что-то, что они хотят на ужин. Курай быстро направилась к овощам и зелени, Анни присоединилась к ней, а Мартин крутился в отделе снеков и сладостей, а я тем временем выбирал мясо для жарки.

Уже на кассе я заметил, что Анни и Мартин выбрали минимум – лишь немного фруктов и упаковку печенья. Я сдержал вздох, понимая, что они стараются не злоупотреблять нашим гостеприимством.

– Relax, guys. Tonight’s dinner is on me, – сказал я, добавляя их покупки к общей корзине. («Расслабьтесь, ребята. Сегодняшний ужин на мне.»)

Мартин что-то промямлил в знак благодарности, а Анни только тихо кивнула, всё ещё не зная, как реагировать на подобную заботу.

Мы с Курай увлечённо готовили ужин, пока Мартин и Анни то и дело украдкой поглядывали на нас. Курай, привычно сняв с себя верх, осталась в кружевном белье дорогого дизайна. Её уверенность в движениях была так естественна, что я даже не обратил на это внимания, пока не заметил реакцию Мартина. Он почти уронил нож, который держал, притворившись, что вдруг заинтересовался упаковкой с овощами.

Анни, кажется, поддалась неожиданному импульсу, решив не отставать от Курай. Она подняла руки, чтобы снять платье, но, почувствовав, как прохладный воздух коснулся её кожи, вдруг ойкнула, вспыхнув как маков цвет.

– Oh my...! («О, боже!») – Анни прикрыла грудь руками, вспомнив, что под платьем у неё ничего не было. Её трусики всё ещё лежали в сумочке.

– It’s okay, dear, – сказала Курай с улыбкой, указывая в сторону комнаты. («Всё нормально, дорогая.»)

Анни стремительно выбежала из кухни, а мы с Курай не удержались от смеха, переглянувшись.

– Дорогой, ты видел? – прошептала Курай на русском, усмехнувшись.

– Видел. Бедняжка, совсем растерялась.

Спустя пару минут Анни вернулась, на ней были голубые трусики с детским рисунком. Они выглядели на удивление нормально на её миниатюрной фигуре, но смущение в её глазах выдавало, что она стесняется отсутствия бюстгальтера.

– These are cute, – похвалил я, чтобы её подбодрить. («Симпатичные.»)

– Aitäh, – ответила она на эстонском, чуть покраснев, но тут же поправилась: – I mean, thank you. («Спасибо. Я имею в виду, спасибо.»)

– Don’t worry, we understand, – махнула рукой Курай. («Не переживай, мы всё понимаем.»)

Анни кивнула и, опустив глаза, принялась помогать нам с нарезкой овощей.

Курай подошла ко мне, чтобы помочь с соусом, и, наклоняясь к столу, прошептала на русском:

– Ты заметил, у них почти нет вещей? И похоже, у Анни вообще нет бюстгальтеров, кроме того намокшего. Наверное, из-за её груди. И по причине отсутствия финансов.

Я кивнул, бросив взгляд на Анни, которая сосредоточенно нарезала овощи, пытаясь не встречаться с нашими взглядами.

– Да, я тоже обратил внимание. Ещё видно, что она немного стесняется. Но старается, делать вид что все нормально, копируя твое поведение.

Курай хмыкнула соглашаясь.

– Ладно, надо ей помочь. Пойду-ка я её отвлеку.

– Не переставай удивлять меня. – усмехнулся я, возвращаясь к мясу.

– Всегда пожалуйста, милый. – Она подмигнула и обратилась к Анни на английском: – Come with me for a moment, dear. Let’s pick something more comfortable. («Идём со мной на минутку, дорогая. Давай выберем что-то поудобнее.»)

Анни удивлённо посмотрела на неё, но послушно последовала за Курай в комнату. Через несколько минут они вернулись, и я не смог сдержать улыбки.

Анни была в футболке с логотипом Sabaton, а Курай – в футболке Gojira.

– Now we’re ready for anything, – сказала Курай, подмигнув мне. («Теперь мы готовы ко всему.»)

Анни улыбнулась чуть смущённо, но уже более уверенно.

– It looks good on you, – похвалил я её. («Тебе идёт.»)

– Aitäh... I mean, thank you, – снова смущённо пробормотала она. («Спасибо... Я имею в виду, спасибо.»)

Мартин молча наблюдал за происходящим, потом тихо сказал Анни на эстонском:

– Need on üsna lahedad. Sa näed armas välja. («Они довольно крутые. Ты выглядишь мило.»)

Анни снова улыбнулась, но ничего не ответила. Мы продолжили готовить ужин, теперь уже с большей лёгкостью и ощущением, что вся скованность момента проходит.

Готовить ужин на небольшую компанию — дело привычное, но с этой троицей всё превращалось в приятное событие. Поняв, что кухня слишком мала для четверых, я ушел на балкон за нашим раритетом — старым советским раскладным столом, крышка которого давно покрылась царапинами, но всё ещё хранила дух тех времён.

Когда я закончил раскладывать стол в гостиной, Анни с любопытством провела рукой по деревянной поверхности, разглядывая механизм.

– This is so nostalgic! («Это так ностальгично!») – воскликнула она, повернувшись к Мартину. – Don’t you think it looks just like the one we had in the children’s home? («Разве он не похож на тот, что у нас был в детдоме?»)

Мартин кивнул, улыбнувшись:

– Yes, exactly. Same creaking sound. («Да, точно. Даже скрип такой же.»)

Я рассмеялся, подавая тарелки:

– Well, this table is probably older than me. It’s been in the family for ages. («Ну, этому столу, наверное, больше лет, чем мне. Он в нашей семье целую вечность.»)

Мы уселись, заняв свои места. На столе стояла простая, но ароматная еда: жареное мясо, свежий салат, хлеб и домашний лимонад. Анни осторожно взяла вилку, а Мартин с аппетитом принялся за мясо, нахваливая его вкус.

– So, Nеss, do you cook often? («Так, Нэсс, ты часто готовишь?») – спросила Анни.

– Not really, – отозвался я, посмотрев на неё. – But when I do, I make sure to impress. («Не особо. Но когда готовлю, стараюсь впечатлить.»)

Курай, сидевшая напротив, хмыкнула, подцепляя кусочек мяса вилкой:

– Oh, you mean impress by leaving the kitchen looking like a battlefield? («Ты имеешь в виду впечатлить кухней, похожей на поле битвы?»)

Я бросил на неё выразительный взгляд:

– You know what, dear? If you helped me more often, maybe it wouldn’t look like that. («Знаешь что, дорогая? Если бы ты помогала мне чаще, возможно, всё бы выглядело иначе.»)

Она рассмеялась, чуть наклонив голову:

– Sorry, I don’t help amateurs. Too much risk. («Прости, я не помогаю любителям. Слишком большой риск.»)

Мартин фыркнул, но быстро прикрыл рот рукой, а Анни зашлась лёгким смехом. Я же продолжил отбиваться:

– Says the woman who quotes Harry Potter at IT conferences instead of giving actual solutions. («Говорит женщина, которая цитирует "Гарри Поттера" на конференциях IT-шников вместо реальных решений.»)

– Oh, really? You’re talking? Didn’t you once scream “Fatality!” after closing a deal? («Серьёзно? Ты говоришь? Разве ты сам однажды не закричал “Fatality!” после удачной сделки?»)

Я открыл рот, чтобы что-то возразить, но она тут же добавила:

– And let’s not forget your favorite football player shouting “Fuck you!” into the camera. You’ve quoted that more times than I can count! («И давай не забудем твоего любимого футболиста, орущего в камеру “Хуй вам!”. Ты цитировал это больше раз, чем я могу посчитать!»)

Мартин и Анни уже не сдерживали смех, а я обречённо откинулся на спинку стула:

– Злая женщина... – пробормотал я, сделав обиженное лицо.

– Oh, come on, I have more! Do you remember Paris? («Ну же, у меня ещё есть! Помнишь Париж?») – весело спросила она, и я сразу понял, куда она клонит.

– No, no, no, not Paris! («Нет, нет, нет, только не Париж!»)

Но Курай, не слушая, продолжила:

– When Nass first came to visit me in Paris, while I was at work, he managed to go out for a smoke break and lock himself on the balcony. When I returned home in the evening, I found him there trying to pick up the latch with a credit card. (Когда Нэсс впервые приехал к мне в гости в Париж, он, пока я была на работе, умудрился выйти на перекур и запереться на балконе. Когда я вечером вернулась домой, то застала его там пытающегося кредитной картой подцепить защелку.)

Анни захлопнула ладошки, не в силах сдержать смех:

– No way! («Не может быть!»)

– Way, – подтвердила Курай, едва удерживая серьёзное выражение.

Я лишь тяжело вздохнул:

– That’s it. I’m done. Pass me the salad, evil woman. («Всё. С меня хватит. Передай мне салат, злая женщина.»)

За этим весёлым разговором Анни вдруг задала вопрос, который заставил нас обоих замолчать:

– How did you two meet? («Как вы познакомились?»)

Мы переглянулись, и я почувствовал, как Курай чуть приподняла бровь, словно говоря: "Твоя очередь отвечать."

Я вздохнул, понимая, что скрыться от этого вопроса не получится.

– How we met... Well, it’s a long story, – начал я, откидываясь на спинку стула. («Как мы познакомились... Ну, это долгая история.»)

Курай усмехнулась, подперев подбородок рукой:

– Long and embarrassing, don’t forget. («Долгая и унизительная, не забудь.»)

– Embarrassing? What happened? («Унизительная? Что случилось?») – Анни, вся в ожидании, наклонилась вперёд.

– Fine, fine. I’ll tell you. Just don’t laugh too much, – сказал я, бросив взгляд на Курай. («Ладно, ладно. Я расскажу. Только не смейтесь слишком громко.»)

– This was about seven years ago. I was in St. Petersburg for work... and, well, not just work. So, one evening, I decided to unwind and went to a bar called "Witch’s Hammer". You know, a dark place with hanging chains, dim lights, and rock music like Black Sabbath (Это было лет семь назад. Я был в Питере, по делам... ну, и не только по делам. В общем, вечером я решил расслабиться и пошёл в бар "Молот ведьм". Знаете, такое мрачное место, с висящими цепями, тусклым светом и роком в стиле Black Sabbath.)

– Sounds like a cool place, – вставил Мартин, слегка приподняв брови. («Звучит круто.»)

– It was cool... for the first hour. («Было круто... первый час.») – Я усмехнулся. – By that time, I’d already had a couple of cocktails, and then a few shots of whiskey. And that’s when I saw her – well, them. Two blondes sitting at the bar. Twins. One with her hair neatly tied in a ponytail, the other with soft waves. Their laughter was louder than the music. (К тому времени я уже успел выпить пару коктейлей, а потом ещё пару шотов виски. И тут я увидел её – точнее, их. Они сидели за барной стойкой: две блондинки, почти одинаковые. Близняшки. Одна с волосами аккуратно уложенными в хвост, другая с лёгкими волнами. Их смех был громче музыки.)

– Let me guess... You went over? («Дай угадаю... Ты подошёл?») – хихикнула Анни.

– Yeah, that’s where the trouble started, – признался я, потирая затылок. («Да, с этого начались проблемы.»)

– So I walk up, thinking I look cool. Though now I realize I probably swayed like a drunk sailor. I said, ‘What two mermaids we have here! How about spending some time together? (Подхожу я, значит, и думаю, что выгляжу круто. Хотя сейчас понимаю, что, наверное, шатаюсь, как пьяный моряк. Подошёл и говорю: "Какие две русалки у нас тут сидят! Может, проведём вместе время?)

Курай фыркнула, прикрыв рот рукой:

– It was worse. He slurred so badly we barely understood him. («Было хуже. Он так невнятно говорил, что мы едва его поняли.»)

– Right, thanks for the clarification, – буркнул я, продолжая. («Спасибо за уточнение.»)

– Then the circus began. Lissa, her sister, immediately replied, ‘Move along, sailor, the waters are shallow here.’ And I... I thought the joke was an invitation. So I said something like, ‘Then we can just swim together. (Ну, а дальше начался цирк. Лисса, ее сестра, сразу ответила: "Проходи мимо, моряк, здесь воды мелкие". А я... Я подумал, что шутка – это приглашение. И сказал что-то вроде: "Тогда можно просто искупаться вместе")

– Oh no, you didn’t, – протянула Анни, смущённо спрятав лицо в ладони. («Нет, ты не мог...»)

– Oh, but he did, – подтвердила Курай. («О, ещё как мог.»)

– Lissa just smirked at that, but Kuraй was already getting angry. She told me, ‘You’d better step away while you can still walk.’ And me? Instead of taking the hint, I said something like, ‘Oh, don’t be mad, ma’am, I just want to brighten up your evening. (Лисса на это только усмехнулась, а вот Курай уже начала злиться. Сказала мне: "Лучше отойди, пока ещё можешь ходить". А я... вместо того чтобы понять намёк, сказал что-то вроде: "Ну не злитесь, дамочка, я ведь просто хочу скрасить ваш вечер".)

– And what happened next? («И что было дальше?») – спросил Мартин, стараясь не улыбаться.

– Lissa threw her milkshake in my face, and Kurai poured the rest of her salad on my head. And while I was freaking out about what happened, they got up and left. The bartender politely showed me where the bathroom was, and after I washed, he asked me to leave. (Лисса выплеснула свой молочный коктейль мне в лицо, а Кураи вылила остатки своего салата мне на голову. И пока я офигевал из-за того, что произошло, они встали и ушли. А подошедший бармен вежливо показал мне где уборная, а после того как я умылся, попросил на выход.)

– A deserved end to the evening, I’d say, – сказала Анни, стараясь выглядеть серьёзной, но ее глаза смеялись, а губы подкрашивали пытаясь расползтись в улыбку. («Заслуженный конец вечера, я бы сказала.»)

– But that was just the beginning. When I sobered up, I decided that I would definitely find them and apologize. I spent the whole week sitting in a bar or wandering around, until by chance, when I no longer hoped, I saw them in a bookstore. When I approached, they greeted me unkindly. Lissa said something like this: "Wasn't everything clear to you then? I'll explain. Fuck you, asshole." (Но это было только начало. Протрезвев я решил что обязательно найду их и извинюсь. Я всю неделю сидел в баре или бродил около, пока случайно, когда уже не надеялся, не увидел их в книжном магазине. Когда я подошел встретили меня неласково. Лисса сказала примерно следующее: "Тебе тогда было не всё понятно? Поясню. Нахуй послан, мудак.)

Курай добавила:

– Lissa never went into her pocket for a word. But Ness is also stubborn. He tracked down where we live, and the next morning our entrance was decorated with lilies and roses, and the word "Sorry!" was posted on the exit. (Лисса никогда не лезла за словом в карман. Но Нэсс - тоже упрямый сукин сын. Он выяснил, где мы живем, и на следующее утро наш подъезд украсили лилиями и розами, а на выходе выложили ими надпись "Извините!".

– Oh, how romantic! - Воскликнула Анни. - Have you forgiven him? (О, это так романтично! Вы простили его?)

Курай кивнула с улыбкой:

– In the end, yes. So the flowers in the entrance changed three times. How much did you spend then, dear? (В конце концов, да. Цветы у входа менялись трижды. Сколько ты тогда потратила, дорогой?)

– I don't remember. About a hundred thousand. And I remember well that it is better not to anger you. It's expensive. (Точно не помню. Около ста тысяч. И я хорошо запомнил, что вас лучше не злить. Это дорого.)

– Well, you didn't know who you were messing with back then. But you don't regret it, do you? (Что ж, тогда ты не знал, с кем связался. Но ты ведь не жалеешь об этом, не так ли?)

– Not at all. And I will never regret it. (Нисколько. И я никогда не пожалею об этом.)

После историй моего знакомства с близняшками, атмосфера стала еще более расслабленной. Мы продолжали беседу, и я не удержался от пары новых историй про Лиссу и Курай.

– Speaking of Paris, I still remember how Kurai managed to charm an entire wine-tasting group into thinking she was a sommelier, just to get free tastings. («Кстати о Париже, я до сих пор помню, как Курай убедила всех на дегустации вин, что она сомелье, только чтобы попробовать вина бесплатно.»)

Курай вздохнула и махнула рукой:

– It wasn’t for free; I actually gave them a whole lecture. And, for the record, I was right about the Château Margaux. («Это было не бесплатно; я вообще-то прочитала им целую лекцию. И, кстати, насчёт Château Margaux я оказалась права.»)

Анни рассмеялась, а Мартин с интересом спросил:

– So, you really know your wines? («Значит, ты действительно разбираешься в винах?»)

– Of course! In Paris, it’s a matter of survival. («Конечно! В Париже это вопрос выживания.») – она подмигнула ему.

Я продолжил:

– But not all her stories are that graceful. Like the time she almost missed her train because she got distracted by a street musician. («Но не все её истории такие элегантные. Например, как она чуть не пропустила поезд из-за уличного музыканта.»)

– That’s because he was good, and I was supporting art! – заявила Курай, защищаясь. («Это потому, что он был талантлив, а я поддерживала искусство!»)

– You gave him a hundred euros for a single song! («Ты дала ему сто евро за одну песню!»)

Анни уже не могла смеяться, а только улыбалась смотря на нашу пикировку, но Курай бросила на меня взгляд, который обещал месть. Мои шутки её всё же немного, но задели. Я поднялся, и чтобы сгладить ситуацию ушёл на балкон, вернувшись с большим тортом, украшенным ягодами и сливками.

– Alright, let’s end this with something sweet. («Ладно, давайте закончим это чем-то сладким.»)

Курай, увидев торт, прищурилась:

– Damn it, Ness, you’re trying to ruin my figure, aren’t you? («Чёрт, Нэсс, ты хочешь погубить мою фигуру, да?»)

– Consider it revenge for all the sass tonight. («Считай это местью за весь твой сарказм сегодня.»)

Мы рассмеялись и начали резать торт. Чай разлили по кружкам, разговоры снова стали неспешными.

В какой-то момент Курай, взяв вилку, нечаянно уронила кусочек торта себе на футболку. На хлопке тут же появилось большое шоколадное пятно.

– Damn it... – тихо пробормотала она, глядя на пятно. («Чёрт...»)

Анни сочувственно посмотрела на неё:

– Oh no, can it be washed? («О нет, это можно постирать?»)

Курай, вместо ответа, спокойно встала, стянула футболку через голову и бросила её на спинку стула. Под ней ничего не было, только её светлая кожа, упругая грудь с небольшими тёмно-розовыми ореолами и торчащими вверх сосками. Она выглядела совершенно уверенно, будто ничего необычного не произошло.

– It’s fine. I’ll deal with it later. («Всё нормально. Разберусь с этим позже.»)

Мартин, заметив, что Курай осталась только в трусиках, немного покраснел и отвёл взгляд, а Анни, наоборот, смотрела на неё с интересом.

– Um... Is it okay if I do the same? I don’t want to ruin my shirt. («Эм... Можно и мне так же? Я не хочу испортить свою футболку.») – робко спросила она.

Курай улыбнулась:

– Of course, dear. You can do whatever you want; we’re all friends here. («Конечно, дорогая. Ты можешь делать всё, что захочешь, мы здесь все свои.»)

Анни, поколебавшись, сняла футболку, оставшись в свои детских трусиках. Её стройное, хрупкое тело и небольшая грудь с едва заметными бледными ореолами выглядели совсем юно. На мгновение она покраснела, но быстро расслабилась, видя спокойствие Курай.

Сидя за столом, я невольно заметил контраст между ними. Одна – уверенная, женственная, уже полностью сформировавшаяся, как зрелая красавица, чьи черты привлекали взгляд. Курай с её изящной грудью, плоским, накачанным животиком, и хрупким телом казалась идеалом утончённости.

Анни же, несмотря на схожее телосложение, выглядела совершенно иначе. Её фигура, хоть и стройная, всё ещё сохраняла детскую невинность и угловатость. Если Курай была словно цветок, раскрывшийся в полную силу, то Анни – как бутон, готовящийся вот-вот расцвести. Их разница в возрасте и жизненном опыте читалась в каждой детали.

Я поймал себя на этой мысли и отхлебнул чай, стараясь сосредоточиться на разговоре, а не на их обнажённой красоте.

– You two look like sisters, – вдруг сказал Мартин, восхищённо смотря то на Анни, то на Кури. («Вы выглядите как сёстры.»)

Курай хмыкнула:

– I’ll take that as a compliment. («Считаю это комплиментом.»)

– Me too, – тихо добавила Анни, улыбнувшись. («И я тоже.»)

Вечер плавно продолжался, и это мгновение казалось абсолютно естественным и уютным.

Мартин.

Когда торт был частично съеден, а чай выпит, наступила расслабленная тишина, которую никто не хотел нарушать. Нэсс, взяв пульт, убавил яркость люстры и вокруг воцарилась какая-то странная, почти интимная теплота, как будто все мы знали друг о друге что-то важное, даже не сказав это вслух. Анни сидела рядом, её рука иногда касалась моей, и каждый раз я чувствовал, как лёгкий ток пробегал через моё тело. Её улыбка была искренней, а глаза блестели от смеха и общей расслабленности.

Я старался не задерживать взгляд на Курай, но это было невозможно. Она сидела напротив, свободная, уверенная, словно все эти откровенные истории были для неё просто забавой. Её движения были расслабленными, но в них читалась внутренняя энергия, почти магнетизм. Я пытался убедить себя, что смотрю на неё как на сестру Анни, но понимал, что это самообман. В ней было что-то такое, что притягивало. Я невольно задавался вопросом, откуда в ней такая уверенность, такая беззастенчивость и открытость?

В какой-то момент, после очередной пикировки Нэсс сказал Курай, что он просто не обожает, Курай лукаво посмотрела на него, а потом стала начала собирать остатки крема с тарелки. Её движения стали медленными, словно нарочитыми. Я заметил, как уголки её губ приподнялись в лёгкой улыбке - она знала, что сейчас мы все смотрим за ее действиями.

Собрав крем пальцем она с улыбкой провела им по своей груди и соскам, оставляя тонкий слой крема на них. Они сразу стали ещё более заметными, и я почувствовал, как кровь приливает к моему лицу. На секунду я отвёл взгляд, но тут же снова посмотрел. Это было что-то совершенно новое для меня. Её жест был откровенным, но каким-то странным образом естественным. Как будто она знала, что всё вокруг уже расслаблены, и могла позволить себе это.

– Милый, – услышал я её голос. Он прозвучал мягко, с лёгкой насмешкой, но в то же время был наполнен вызовом. Она обратилась к Нэссу, и я понял, что именно сейчас произойдёт. – Я тут немного испачкалась... Ты мне не поможешь?

И пусть она говорила на русском, я вполне все понял. Не знать русского живя в Таллинне, даже находясь в детском доме, почти невозможно, к тому же мы находились в русском районе. Я почувствовал, как у меня пересохло в горле. Моё дыхание стало поверхностным, а пальцы невольно сжались на краю стула. Нэсс, как будто привыкший к её выходкам, просто усмехнулся, встал и подошёл к ней. Я смотрел, как его руки осторожно касаются её груди, обхватывают её, словно он уже не раз делал это. Я не мог отвести взгляд. Его пальцы слегка сжали её грудь, а затем он наклонился и провёл языком по её коже, медленно, с видимым удовольствием. Она чуть выгнулась навстречу, и я услышал её тихий, почти приглушённый вздох.

Я почувствовал, как моё тело реагирует на это. Жар разливался по мне волнами, а внизу живота становилось всё теснее. Я старался не смотреть слишком явно, но это было невозможно. Моё сердце стучало так громко, что казалось, остальные могли это услышать. Я украдкой посмотрел на Анни. Её лицо слегка покраснело, но в глазах светился интерес. Она, кажется, даже не замечала моего состояния.

И вот, когда Нэсс слизывал последние капли крема, Анни вдруг тихо, но с игривым вызовом, задумчиво произнесла:

– Can I try too? («Можно мне тоже попробовать?»)

Я повернулся к ней, не веря своим ушам. Она взяла ложку, собрала немного крема с моей тарелки и, медленно поднеся его к своей груди, провела по ней, оставляя тонкую белую полоску на коже. Её движения были робкими, но решительными. Я смотрел, как она наносит крем на свои небольшие соски, а затем повернулась ко мне с вопросом в глазах.

– Martin... kas sa aitad mind? («Мартин... Ты мне поможешь?»)

Я не смог ответить. Моё горло пересохло, а слова застряли где-то глубоко внутри. Моё тело охватила горячая волна возбуждения. Я хотел сказать ей, что она не обязана это делать, но вместо этого просто кивнул. Мои руки дрожали, когда я поднялся с места. Её взгляд ни на секунду не отрывался от моего. Она не выглядела смущённой – скорее, её глаза выражали какое-то внутреннее любопытство.

Когда я оказался перед ней, её дыхание было чуть быстрее, чем обычно. Мои руки медленно поднялись, я слегка коснулся её груди. Её кожа была тёплой и мягкой, а холодный крем контрастировал с этим теплом. Я провёл пальцами по её соску, размазывая крем, а затем наклонился. Мои губы осторожно коснулись её кожи, и я почувствовал сладкий вкус крема, смешанный с её естественным запахом. Языком я провёл по её соску, чувствуя, как он напрягся под моим прикосновением.

Анни тихо вздохнула, и этот звук будто ударил меня током. Я чувствовал, как моё тело откликается на её реакции. Моё лицо горело, но я уже не мог остановиться. Я продолжал медленно слизывать крем, каждый раз чуть увереннее касаясь её кожи. Её пальцы осторожно легли мне на плечи, словно она искала опору.

Я не знал, сколько это продолжалось. Моё сознание погрузилось в это ощущение: тепло её тела, вкус крема, её мягкие вздохи. Я хотел, чтобы это длилось дольше, но одновременно боялся, что делаю что-то неправильно. Но когда я поднял взгляд, её глаза были полны доверия и нежности.

Моё сердце переполнялось чувствами: смесью страсти, любви и какого-то странного, почти болезненного желания быть ближе к ней, чем когда-либо.

Едва я закончил слизывать крем с Анни, как услышал голос Курай. Её интонация была одновременно насмешливой и вызывающей:

– Милый, а что это за бугорок у тебя на штанах? Неужели ты так возбудился и так меня хочешь? Ай-я-яй. Ну-ка, садись на диван и дай мне провести лечебную терапию.

Я вздрогнул, повернув голову в их сторону. Курай, ухмыляясь, уже вела Нэсса к дивану, крепко держа его за руку. Её движения были лёгкими, но целеустремлёнными. Она толкнула его на подушки, словно уверенная в том, что он не станет сопротивляться, и сама опустилась на колени перед ним. Я услышал, как застёжка на его брюках с тихим щелчком расстегнулась.

Я краем глаза наблюдал за ними, чувствуя, как моё собственное возбуждение усиливается. Анни, сидящая рядом, осторожно взяла меня за руку. Её прикосновение было тёплым, но я почувствовал, как она дрожит. Её глаза, полные сомнения и любопытства, встретились с моими.

– Martin, Kas ma võin...? («Мартин, можно мне...?») – прошептала она.

Я понял, что она тоже хочет повторить всё за Курай. И, честно говоря, я был совершенно не против. Внизу уже давно было тесно и неудобно из-за того, что мой член стоял, пульсируя от возбуждения. Я кивнул, чувствуя, как моё лицо становится горячим, и опустился на диван рядом с Нэссом.

Моё сердце стучало как сумасшедшее, когда я начал расстёгивать джинсы, чувствуя, как холодный воздух касается разгорячённой кожи. Я спустил их вниз вместе с бельём, высвобождая напряжённый член, который дернулся от прикосновения. Всё это происходило так быстро, но одновременно ощущалось как замедленное кино.

Анни, немного поколебавшись, опустилась на колени передо мной. Её руки слегка дрожали, когда она просунула одну из них под мою футболку, словно ища поддержку. Я услышал её мягкий выдох, когда она, наконец, коснулась меня. Её пальцы были теплыми и мягкими, когда она осторожно обхватила мой член своей ладошкой.

Моё дыхание стало неровным, я не мог оторвать взгляд от её лица. Её щёки слегка порозовели, но в глазах было столько решимости. Её пальцы начали двигаться, исследуя меня, осторожно, словно боясь сделать что-то не так. Это было одновременно невероятно приятно и волнительно.

– See on okay, Annie, – прошептал я, пытаясь успокоить её. («Всё хорошо, Анни.»)

Она посмотрела на меня снизу вверх и слегка улыбнулась. Её движения стали увереннее, но всё равно сохраняли ту мягкость, которая делала её такой особенной. Я закрыл глаза, чувствуя, как моё тело откликается на её прикосновения.

Я слышал, как рядом с нами Курай и Нэсс тоже погрузились в своё взаимодействие. Тихие звуки, их дыхание и приглушённые голоса смешивались с нашими. Это создавало ощущение какой-то странной интимности, словно нас больше ничего не отделяет друг от друга.

Я открыл глаза, чтобы снова посмотреть на Анни. Она выглядела так, будто изучает что-то совершенно новое, пытаясь понять, как сделать всё правильно. Её губы чуть приоткрылись, и я почувствовал, как тепло разливается по моему телу.

Этот момент был наполнен чем-то больше, чем просто физическим желанием. Это было как открытие нового уровня близости, которое мы оба исследовали вместе. Моё тело отзывалось на её каждое движение, а в голове мелькали тысячи мыслей, но одна была главной: я любил её. Каждое её прикосновение было для меня не просто возбуждением, но доказательством того, что я ей доверяю и она доверяет мне.

Анни, всё ещё держась за мою руку, подняла взгляд. В её глазах читались смущение и решимость. Она тихо выдохнула, словно собираясь с силами, и, слегка сжав губы, склонилась ближе. Моя грудь тяжело поднималась и опускалась, сердце стучало в ушах. Я почувствовал, как её мягкие губы осторожно коснулись головки моего члена.

Первое ощущение было как взрыв внутри меня. Тепло её рта окружило чувствительную кожу, контрастируя с прохладным воздухом вокруг. Её движения были осторожными, неуверенными, но это только усиливало эффект. Анни провела языком по головке, оставляя влажный след, и я непроизвольно выдохнул, чувствуя, как всё моё тело сжимается в ответ на это ощущение.

Её губы сжались чуть сильнее, создавая давление, которое было одновременно нежным и возбуждающим. Она немного наклонила голову, беря меня чуть глубже, а её язык обвивал чувствительную кожу, исследуя её. Её рот был тёплым, мягким, но в нём чувствовалась некоторая узость. Я заметил, как она пытается контролировать свои движения, и понял, что ей приходится приложить усилия, чтобы справиться.

Её маленькие руки скользнули к основанию моего члена, обхватив его. Она двигалась медленно, ритмично, то ослабляя, то усиливая давление губ. Её пальцы мягко скользили вверх и вниз, синхронно с движениями её головы. Анни делала всё так, как её, вероятно, научили, но в её действиях всё равно была некоторая застенчивость, которая делала это ещё более значимым для меня.

Я закрыл глаза, чувствуя, как тепло её рта полностью захватывает меня. Её язык двигался по нижней стороне, вызывая ощущения, которые я никогда раньше не испытывал. Она не торопилась, будто изучала, как лучше всего доставить удовольствие. Иногда она выдыхала через нос, и её дыхание ласкало мою кожу, вызывая мурашки по всему телу.

Я попытался немного расслабиться, но это оказалось невозможным. Всё моё тело было напряжено от её прикосновений. Её губы, чуть влажные и мягкие, обхватывали меня с таким чувством, что я едва удерживал себя от того, чтобы не двигаться ей навстречу. Её маленький рот был плотно обхвачен вокруг моего члена, но из-за его размера я чувствовал, что она изо всех сил старается контролировать глубину.

Иногда она поднимала взгляд, её большие глаза встречались с моими, и я видел в них смесь сосредоточенности и искреннего желания угодить. Это было одновременно волнующе и трогательно. Её руки продолжали двигаться, создавая контраст между более твёрдым прикосновением пальцев и мягкостью её губ. Она использовала язык, чтобы провести по самому краю головки, задерживаясь на чувствительных точках, и каждый раз это вызывало у меня тихий стон.

Я не мог больше сдерживаться. Моё дыхание стало прерывистым, а тело начало двигаться само собой.

– Annie. .. ma armastan sind, – прошептал я, глядя на неё сверху вниз. («Анни... Я люблю тебя»)

Её губы изогнулись в лёгкой улыбке, но она не остановилась. Её руки продолжали помогать, сжимая и расслабляя мой член, создавая ритм, который становился всё быстрее. Моё тело отозвалось на её движения: мурашки пробежали по позвоночнику, а ноги стали будто ватными. Я понимал, что долго так не продержусь.

В какой-то момент она остановилась, выпустив меня изо рта, но её рука продолжала двигаться, мягко поглаживая член. Её дыхание было неровным, на губах осталась лёгкая влажность. Она посмотрела на меня, слегка улыбнувшись, словно хотела убедиться, что всё было правильно.

– Kas ma... tegin seda õigesti? («Я... правильно делаю?») – прошептала она, и её голос дрожал от волнения.

Я наклонился, чтобы коснуться её лица.

– Sa olid täiuslik, Anni. («Ты была идеальна, Анни.»)

В этот момент я понял, что она сделала для меня гораздо больше, чем просто физическое удовольствие. Это было её желание быть ближе, её стремление научиться, её доверие ко мне. И это значило для меня всё.

Анни, будто почувствовав моё напряжение, снова наклонилась к моему члену. Её движения стали более уверенными, но всё ещё оставались мягкими и осторожными. Она обхватила ствол ладонью и начала двигать рукой вверх и вниз, при этом её пальцы плотно обхватывали меня, создавая приятное трение. Одновременно её язык снова коснулся головки, проводя по её самой чувствительной части.

Я почувствовал, как по моему телу пробежала волна жара. Её движения были быстрыми, но не торопливыми, будто она нашла правильный ритм. Я не мог сдержать тихого стона, когда её губы снова сомкнулись вокруг головки, а язык осторожно ласкал её, исследуя каждую деталь.

Мои руки невольно сжались на краях дивана, и я почувствовал, как всё моё тело становится напряжённым. Её ладонь двигалась уверенно, вверх-вниз, создавая ритм, который становился всё более невыносимо приятным.

Моё дыхание участилось, я чувствовал, как напряжение нарастает с каждой секундой. Она продолжала, её взгляд иногда поднимался ко мне, словно она старалась понять, что я чувствую. Её язык проводил быстрые, короткие движения по головке, а рука усиливала давление на ствол. Это сочетание ощущалось как чистое наслаждение, которое накапливалось внутри, грозя вот-вот прорваться.

– Anni, mina olen... – (Анни, я....) начал я, но не смог закончить. Мои слова превратились в прерывистый стон, а тело подчинилось нарастающему удовольствию.

Её движения становились всё быстрее, её ладонь скользила двигалась по члену, а язык продолжал кружить по головке. Я почувствовал, как всё моё тело сжимается в одной точке, и через секунду меня накрыла волна разрядки.

Я выгнулся вперёд, ощущая, как моё напряжение вырывается наружу. Тепло разлилось по её рукам и лицу, и я заметил, как её глаза слегка округлились от неожиданности. Она замерла на мгновение, а затем тихо выдохнула, улыбнувшись мне, но продолжила медленно двигать рукой, помогая мне полностью освободиться от напряжения.

– Anni... – выдохнул я, пытаясь прийти в себя, когда моё дыхание начало немного успокаиваться. («Анни...»)

Она посмотрела на свои руки, испачканные моей спермой, и тихо засмеялась, пытаясь стереть капли с лица.

– Ma arvan, et ma tegin jama, – сказала она шутливо, глядя на меня с лёгкой улыбкой. («Кажется, я устроила беспорядок.»)

– See pole ainult sina, – ответил я, усмехнувшись, всё ещё ощущая слабость в ногах. («Это не только ты.»)

Мы тихо рассмеялась, смотря на ее испачканные моей спермой руки, а также подбородок и грудь, а я смотрел на неё с чувством благодарности и тепла. Этот момент был одновременно странным и удивительным – ощущение, что мы прошли ещё один шаг на пути друг к другу.

Сбоку раздался весёлый голос Курай:

– What? Made a mess? («Что? Испачкались?»)

Я повернул голову и увидел, как она подошла к Анни. Её движения были мягкими, грациозными, словно она плыла. Наклонившись, она заключила Анни в объятия, её руки обвились вокруг талии девушки, притягивая её ближе. Анни слегка замерла, но на её лице появилась лёгкая улыбка.

– You’re so adorable, – шепнула Курай, обнимая и рассматривая ее. («Ты такая милая.»)

Я не мог оторвать взгляда.

Пальцы Курай медленно скользнули по спине Анни, спускаясь к её талии, а затем возвращаясь вверх. Она поглаживала её так мягко, что это выглядело почти гипнотизирующе. Анни ответила тем же, её руки осторожно прошлись по бокам Курай, словно она боялась разрушить этот момент.

– Let’s go wash up, dear, – прошептала она. («Пойдём в ванную, дорогая.»)

Она слегка наклонилась к её уху и добавила с тихим смешком:

– Male sperm is good for the skin, but once it starts drying... bee. («Мужская сперма хороша для кожи, но когда она начинает подсыхать... бее.»)

Анни засмеялась, и Курай взяла её за руку, направляясь к ванной. Но перед тем как уйти, она повернулась к нам с Нэссом:

– I think the boys need to clean up too. («Думаю, мальчикам тоже надо привести себя в порядок.»)

Нэсс, как всегда, оставался спокойным:

– We’ll wash up in the kitchen sink. («Мы умоемся на кухне.») – Он кивнул в сторону двери. – And after that, maybe we can sit outside for a while. («А потом можем посидеть на улице.»)

Курай кивнула, увлекая Анни за собой:

– Just admit you want to smoke and don’t want to go out alone! («Так и скажи, что хочешь курить, а выйти одному лень!»)

Анни, улыбаясь, позволила увести себя в ванную. Я посмотрел им вслед, чувствуя лёгкое замешательство от увиденного. Но долго размышлять времени не было — Нэсс уже поднялся и направился к кухне.

– Come on, kid, let’s get this over with, – бросил он, оглядываясь. («Пойдём, парень, покончим с этим.»)

Я кивнул, тяжело вздохнув, и последовал за ним. Моё тело всё ещё ощущало остатки напряжения, но мысли о том, что я только что увидел, и что почувствовал, всё никак не покидали мою голову.

Умывшись и тщательно протёрев свою одежду, я почувствовал себя чище, но остатки неловкости всё ещё не покидали меня. Обернувшись, я увидел Нэсса у открытого холодильника. Он спокойно изучал содержимое, как будто всё, что произошло, было самой обыденной частью дня. Я стоял несколько секунд в раздумьях, а затем, всё же решившись, произнёс:

– Thank you for showing Анни how to do it right. («Спасибо, что показал Анни, как правильно делать минет.»)

Нэсс не обернулся, но его плечи чуть дёрнулись от сдержанного смешка.

– You’re welcome, – ответил он, будто это было чем-то совершенно обычным. («Не за что.») – You two are like kids to us. And even aside from the pleasure of the process, it’s more about passing down experience than possession or use. («Вы для нас с Курай как дети. И даже не считая удовольствия от процесса, для нас это больше передача опыта, чем обладание или использование.»)

Он повернулся, держа в руках бутылку с чем-то крепким, и посмотрел на меня с лёгкой улыбкой.

– Don’t take it the wrong way. It’s better to accept facts as they are. («Не обижайся. Лучше всего принимать факты такими, какие они есть.»)

Я чуть сжал губы, не зная, что ответить. Его тон был спокойным, но мне всё равно было трудно проглотить эти слова.

– I’m not offended. («Я не обижаюсь.»)

Он внимательно посмотрел на меня, будто пытаясь уловить, правду ли я говорю.

– But it still feels unpleasant, doesn’t it? («Но всё равно неприятно, да?»)

Я встретился с его взглядом и решил не юлить.

– Honestly, yes. («Честно говоря, да.»)

Нэсс тяжело вздохнул, опуская взгляд на бутылку в своей руке. Поставив ее на стол, он обернулся и обратился ко мне:

– I understand. But I’ve always believed it’s better to be honest than to try to smooth things over. Especially where honesty is better than unnecessary lies. («Понимаю. Но я всегда считал, что лучше говорить прямо, чем пытаться сгладить углы. Особенно там, где честность будет лучше, чем никому не нужный обман.»)

Он открыл бутылку сидра и сделав глоток протянул ее мне, словно предлагая поделиться глотком, но я замотал головой. Он усмехнулся и повернулся к двери.

– Come on, our ladies should be ready by now. («Пойдем, наши дамы уже тоже готовы.»)

Его слова прозвучали так легко, что часть моего напряжения испарилась. Я вздохнул, ещё раз оглядел кухню и пошёл за ним.

Глава 6. Пляж

Мартин.

Мы вышли на улицу, наслаждаясь вечерним воздухом. На темном небе уже властвовала Луна, которая казалась просто огромной, а лёгкий ветерок приятно холодил кожу. Нэсс уверенно направился к деревянной беседке, которая располагалась на детской площадке, и мы последовали за ним. Беседка выглядела уютной: массивные деревянные скамьи и стол в центре, крыша, защищающая от дождя, и остатки летних цветов, что наверно нарвали дети, всё ещё обрамлявших перила.

Когда мы уселись, Нэсс достал бутылку вина, и поставив на стол бокалы, которые он также взял с собой, а также пачку сигарет и зажигалку. Перед тем как отрыть вино он вытащил сигарету и закурил. Это меня не удивило – я уже знал, что он курит. Но когда Курай, сидевшая рядом с ним, наклонилась и, приняв сигарету из его рук, зажгла её себе, я не смог скрыть своего удивления.

– You smoke? («Ты куришь?») – спросил я, глядя на неё с приподнятой бровью.

Анни, которая сидела рядом, выглядела ещё более озадаченной:

– I thought you didn’t. («Я думала, ты не куришь.»)

Курай спокойно затянулась и, выпустив тонкую струйку дыма, улыбнулась:

– I don’t, not really. But sometimes, when the mood strikes... And considering the prices of cigarettes in France, I don’t let myself get carried away. («Нет, не курю. Не совсем. Но иногда, когда подходящее настроение... И учитывая цены на сигареты во Франции, я стараюсь не злоупотреблять.»)

Мы с Анни обменялись взглядами, но возражать не стали. Вино разлилось по стаканам, и беседа потекла сама собой. Разговор был лёгким и непринуждённым, мы шутили, обсуждали повседневные мелочи – погоду, планы на следующий день, даже вкусы в музыке.

– Have you ever heard Estonian rock? («Вы когда-нибудь слышали эстонский рок?») – вдруг спросила Анни, её глаза заблестели.

Курай улыбнулась:

– Can’t say I have. But now I’m curious. Any recommendations? («Не могу сказать, что слышала. Но теперь мне интересно. Есть рекомендации?»)

Анни начала перечислять какие-то группы, а я слушал, поддакивая, когда она упоминала мои любимые. Нэсс шутливо предложил включить что-то прямо сейчас, но я заметил, что у него не было особого интереса к музыке – он скорее наслаждался атмосферой.

В какой-то момент Анни вдруг замолчала, погрузившись в свои мысли. Она выглядела задумчивой, и я знал, что это означает: она вспомнила что-то важное или, возможно, тяжёлое, и я даже догадывался, что.

– And we had a group in the orphanage, – сказала Анни, её голос звучал мягко, но в нём чувствовалась боль. («А у нас в детдоме была группа.»)

Она сделала паузу, словно собираясь с мыслями. Её взгляд затуманился, а пальцы нервно крутили стакан с вином.

– And what happened? (И что произошло?) – спросила Курай, осторожно глядя на неё.

Анни вздохнула и тихо продолжила:

– They were six of them. They loved music, played in a band. They wanted to make a name for themselves after leaving the orphanage. To show the world their fire, their passion. They left the place with their heads held high, smiling. («Их было шестеро. Они любили музыку, играли в группе. Хотели заявить о себе после выпуска из детдома, показать миру свой огонь, свою страсть. Уходили с высоко поднятой головой и улыбками на лицах.»)

Я посмотрел в сторону, чтобы скрыть нахлынувшие воспоминания. Мы с Анни никогда не были особо близки с их группой, но я помнил, как они репетировали, как жили своей музыкой и как то выходило, что мы частенько были из зрителями, а Анни даже пела в одной из их песен. А потом...

Анни продолжила:

– After we left the orphanage, we ran into one of them. Peter. Do you remember, Martin? («После нашего выпуска мы встретили одного из них. Петера. Ты помнишь, Мартин?»)

Конечно, я помнил. Петер сидел на грязных ступенях, дрожащими руками пытался прикурить сигарету. Его глаза блестели, будто он был не здесь. Мы купили ему дешёвый кофе, и он, глотая его, словно лекарство, начал рассказывать.

– He told us about the others, – Анни говорила медленно, словно боясь снова пережить ту историю. («Он рассказал нам о других.»)

Я молчал, не в силах вмешаться. Анни тяжело вздохнула:

– The bassist, Viktor... he got into a fight at a bar. Someone stabbed him. He died on the spot. Then the guitarist, Anton, got into a car accident. Liina loved him. After his death, she started using drugs. That’s how Peter got hooked too. («Басист, Виктор... подрался в баре. Его зарезали. А потом гитарист, Антон, попал в аварию. Лийна любила его. После его смерти она начала принимать наркотики. Так и Петер подсел.»)

Её голос сорвался, но она продолжала:

– After Liina died of an overdose, Eric and Kristina... They just left. They told him they were leaving Tallinn, but didn’t say why or where. They just... disappeared. Peter was the only one left. Alone, mixing drugs and alcohol. («После того как Лийна скончалась от передозировки, Эрик и Кристина... Они просто уехали. Сказали ему, что покидают Таллинн, но не объяснили, почему и куда. Петер остался один. Один, мешая наркотики и алкоголь.»)

Я закрыл глаза, вспоминая тот вечер. Петер рассказывал всё это лихорадочно, перескакивая с одного на другое, а мы с Анни сидели молча, слушая его. Анни не выдержала, разрыдалась, уткнувшись мне в плечо.

– We said goodbye to him. We couldn’t take it anymore. He was... broken. And so were we. («Мы попрощались с ним. Не могли больше выносить. Он был... сломан. И мы тоже.»)

Анни замолчала, а я вспомнил следующий вечер. Петер нашёл меня на улице, выглядел ещё хуже, чем раньше. В его руках была старая тетрадь.

– Я хочу, чтобы она была у тебя – сказал он, протягивая её. Его голос был тихим, почти шёпотом.

Я открыл её. Внутри были тексты их песен, какие-то номера телефонов, а также флешка.

– Немезида. Наша музыка. Всё здесь. Увидев вас снова... я больше не могу. Я жив, но внутри уже мертв. Не идите по нашему пути. Будьте сильнее. А еще найдите Крис и Рика. Там есть их телефоны, я хотел несколько раз, но зачем? Найдите их и попробуйте заменить нас.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Он пожелал мне и Анни счастья, а потом ушёл. Позже я узнал, что той же ночью он прыгнул с моста.

Я так и не рассказал Анни об этом. Не мог.

– Maybe some fires just burn too brightly,

Fading to ashes, consumed so slightly.

Yet in the dark, their glow remains,

A fleeting warmth through endless pains.

– пробормотал я, глядя в пустоту. Это была последняя запись в тетрадке, написанная уже Петером, а не Кристиной. Последний его стих записанный судя по дате, как раз после того как мы с Анни ушли от него.

(Но эти огни горят слишком ярко,

В пепле таясь, где мягко и жарко.

Но даже во тьме их свет не уйдёт,

Оставив тепло, что сердце найдёт.)

Я посмотрел на Анни закончившую свой рассказ и услышал новый вопрос от Курай:

– How did you end up in the orphanage, if you don’t mind me asking? If it’s too personal, I’ll understand. («Как вы попали в детский дом, если не секрет? Если это слишком личный вопрос, я пойму.»)

Я взглянул на Анни, ожидая, что она решит, стоит ли отвечать. Но вспомнив недавние слова Нэсса о честности, я вдруг понял, что скрывать это бессмысленно.

– Yes, it’s not an easy topic, but it’s a fair question. («Да, это не самая лёгкая тема, но вопрос понятен.») – я ответил, чувствуя, как что-то внутри меня сжимается.

Анни кивнула, соглашаясь, и, сжав мою руку, начала первой.

– My parents... well, they weren’t ready for a child. («Мои родители... ну, они не были готовы к ребёнку.») – её голос звучал ровно, но я знал, что ей нелегко. – My mother was young, barely twenty, and my father... he disappeared as soon as he found out she was pregnant. She tried her best for a while, but I guess life was too much for her. («Моей маме было чуть больше двадцати, а мой отец... он исчез, как только узнал, что она беременна. Она старалась какое-то время, но, думаю, жизнь оказалась для неё слишком сложной.»)

Анни остановилась на мгновение, её взгляд был прикован к столу.

– When I was about five, she left me at the orphanage. She said it was temporary, but she never came back. («Когда мне было около пяти, она оставила меня в детдоме. Она сказала, что это временно, но так и не вернулась.»)

Я почувствовал, как её пальцы крепче сжали мою руку. Я знал эту историю, но каждый раз, когда она рассказывала её, это резало меня по сердцу.

Когда она закончила, я понял, что очередь перешла ко мне.

– My story isn’t much better, – начал я. («Моя история не намного лучше.») – My parents died in a car accident when I was seven. I didn’t have any close relatives who could take me in, so I ended up in the same orphanage as Анни. («Мои родители погибли в автокатастрофе, когда мне было семь. У меня не было близких родственников, которые могли бы меня взять, поэтому я оказался в том же детдоме, что и Анни.»)

Я старался говорить ровным голосом, но внутри всё сжималось от воспоминаний.

– The other kids... they didn’t really accept us. They had their own groups, and we were just... outsiders. («Остальные дети... они нас не приняли. У них были свои группы, а мы были... изгоями.»)

Анни кивнула, продолжая за меня:

– We only had each other. It was hard, but it made us closer. We grew up knowing that we couldn’t rely on anyone else. («У нас был только друг друга. Это было тяжело, но это сделало нас ближе. Мы росли, зная, что больше ни на кого нельзя положиться.»)

Я вздохнул и продолжил:

– We also realized early on that staying in that circle meant no future. We saw what happened to others when they turned eighteen – they stayed stuck. So we decided to learn English, to give ourselves a chance to escape. («Мы также рано поняли, что оставаться в этом круге значит не иметь будущего. Мы видели, что происходило с другими, когда им исполнялось восемнадцать – они застревали. Поэтому мы решили выучить английский, чтобы дать себе шанс выбраться.»)

Курай кивнула, её взгляд был тёплым и понимающим.

Анни добавила с лёгкой улыбкой:

– You’re probably wondering how we stayed so innocent despite all that. («Вы, наверное, задаётесь вопросом, как мы остались такими невинными, несмотря на всё это.»)

Курай и Нэсс действительно слегка кивнули, заинтересованно глядя на нас.

Анни ответила первой:

– We saw and heard a lot. The boys and girls there... they didn’t hesitate to experiment. But for us, it never seemed... interesting. («Мы многое видели и слышали. Мальчики и девочки там... они не стеснялись экспериментировать. Но для нас это никогда не казалось... интересным.»)

Я продолжил, глядя на свои руки:

– There was this one guy who... took an interest in Анни. He didn’t like how I always protected her. One day, he decided to teach me a lesson. («Был один парень, которому... понравилась Анни. Ему не нравилось, как я всегда защищал её. Однажды он решил преподать мне урок.»)

Анни положила руку на моё плечо, её глаза были полны поддержки.

– He beat me up pretty badly. But in the end, he said, ‘Stay with your doll. She probably doesn’t even know how to suck.’ («Он избил меня довольно сильно. Но в конце сказал: "Оставайся со своей куклой. Она, наверное, даже сосать не умеет."»)

Я выдохнул, чувствуя, как на лице появляется горькая усмешка.

– That was the moment I realized I didn’t want that kind of life. I wanted more for both of us. («В тот момент я понял, что не хочу такой жизни. Я хотел большего для нас обоих.»)

После этих слов повисла короткая тишина. Курай выглядела задумчивой, её взгляд был направлен куда-то вдаль. Нэсс медленно кивнул, словно всё это подтвердило его ожидания.

– You’re stronger than most people I know, – наконец сказала Курай, её голос был мягким. («Вы сильнее, чем большинство людей, которых я знаю.»)

Я почувствовал, как тепло разлилось внутри. Это был один из тех редких моментов, когда прошлое переставало казаться тяжёлым грузом, а становилось частью пути, который мы выбрали сами.

После того как мы закончили свои рассказы, повисла лёгкая, но тёплая тишина. Нэсс, всё ещё держа в руках бокал вина, поднялся и с задумчиво произнёс:

– In Russia, there’s a saying: "Давайте выпьем за всё хорошее, что у нас осталось, и забудем всё плохое, что у нас было." But I can’t figure out how to translate it properly. Kuri, can you help?

Курай улыбнулась, отложив сигарету, и, немного подумав, произнесла для нас:

– Let’s drink to all the good things we still have and forget all the bad things we’ve been through. («Давайте выпьем за всё хорошее, что у нас осталось, и забудем всё плохое, что у нас было.»)

Мы с Анни обменялись взглядами, и в этот момент в её глазах блеснуло что-то тёплое, даже благодарное. Мы подняли свои бокалы, чокнулись и допили остатки вина. Горечь алкоголя смешалась с лёгким шумом в голове.

Я чувствовал, как алкоголь постепенно берёт своё. Учитывая наш возраст и то, что мы с Анни вообще не пили до 18 лет, даже пара бокалов для нас была словно целая вечеринка. Мне казалось, что вокруг всё стало чуть мягче, звуки чуть глуше, а беседка вдруг стала уютнее, чем раньше.

Анни же, напротив, выглядела совершенно спокойной, видимо отогнав воспоминая о ребятах из Немезиды. Она откинулась на спинку лавки, держа бокал в руке. Я заметил, как её лицо стало мягче, а в глазах появился какой-то мечтательный блеск. Она подняла голову к небу, где висела огромная, яркая луна, и тихо произнесла:

– The night, the moon, the wine, this conversation... You have no idea how much I dreamed of something like this. («Ночь, луна, вино, этот разговор... Вы не представляете, как я мечтала о чём-то подобном.»)

Её голос звучал тихо, почти шёпотом, но эти слова разлились по ночи, как мелодия. Ветер, который до этого лениво играл с её волосами, теперь чуть сильнее трепал ткань её блузки. Блузка, явно принадлежавшая Курай, была просто накинута на её плечи. Анни не стала застёгивать пуговицы, словно намеренно оставляя её чуть раскрытой. Когда она подняла голову к небу, ветер слегка развеял полы блузки, и её небольшая грудь открылась.

Её соски, чувствуя прохладу ночного воздуха, напряглись, но сама Анни, казалось, этого не замечала. Она продолжала смотреть на луну, улыбаясь, и наслаждалась моментом. В этот момент она выглядела как истинное воплощение юности: одновременно невинная и чарующая. Я не мог отвести от неё глаз, поражённый этой неожиданной грацией.

Нэсс ухмыльнулся, заметив мой взгляд, и с лёгкой насмешкой произнёс:

– How little it takes to make a "child" happy. («Как мало надо "ребёнку" для счастья.»)

Анни бросила на него укоризненный взгляд, но уголки её губ дёрнулись в улыбке.

– You’re impossible, – ответила она, продолжая улыбаться. («Ты невозможен.»)

– That’s true, – подтвердил он с серьёзным видом, затем резко поднялся и хлопнул в ладоши. («Это правда.»)

– You know what? Let’s go for a swim. Kuri? («Знаете что? Поехали купаться. Кури?»)

Курай засмеялась, явно подхватывая его энтузиазм, и ответила, как я понял, на французском:

– Sur! («Конечно!»)

Нэсс закатил глаза, как будто уже знал, что это будет её ответ:

– That’s always her answer. («Вот так всегда.»)

Мы с Анни переглянулись, чувствуя, что не успеваем за этим быстрым переходом. Весь вечер мы только привыкали к их стилю общения, их привычкам и энергии. Но, несмотря на нашу нерешительность, их энтузиазм был заразительным. Анни улыбнулась, а я пожал плечами, словно говоря: "Почему бы и нет?"

Тем временем Курай уже доставала телефон, чтобы вызвать такси, объясняя диспетчеру, куда именно нужно подъехать. Её голос звучал быстро и уверенно.

Нэсс же ушёл в сторону дома, на ходу бросив:

– I’ll grab some blankets, towels, and fuel. Be ready in five! («Я возьму пледы, полотенца и топливо. Будьте готовы через пять минут!»)

Мы с Анни остались сидеть в беседке, переглядываясь. Я видел, что она слегка покраснела, заметив свою оплошность с блузкой, но скорее от выпитого, а её улыбка и нарочито медленные движения, когда она поправляла ее говорили о том, что ей нравилось всё происходящее. Этот вечер был совершенно другим, не похожим на то, что мы привыкли. И я внутренне понимал, что это только начало.

Когда такси подъехало, Нэсс уже стоял у дома, неся на плече рюкзак, который выглядел вместительным и явно был забит до отказа.

– Everything we need, – сказал он с широкой улыбкой, будто даже не сомневался, что нас ждёт идеальная ночь. («Всё, что нужно.»)

Мы с Анни переглянулись, а затем последовали за ним, усаживаясь в машину.

Путь был коротким, но странным образом мне запомнился. Улицы, постепенно темнеющие, пустынные дороги, редкие фонари, под которыми мелькали жёлтые пятна света. Казалось, мы

уезжали в какое-то совершенно другое место, где нас не найдёт ни одно знакомое лицо.

Такси остановилось, и мы вышли на окраине Нарва-Йыэсуу. Перед нами простирался пляж, омываемый ленивыми, неспешными волнами Финского, а точнее Нарвского залива. Луна висела над горизонтом, заливая всё своим серебристым светом. Море выглядело чёрным и глубоким, а берег был пуст, будто весь мир принадлежал только нам.

Мы подошли ближе к воде, вдыхая свежий воздух, пропитанный запахом соли и влажного песка. Пляж был покрыт мелким песком, который приятно холодил ступни. Анни держала меня за плечо, её пальцы чуть крепче обычного сжимали мою руку. Я знал, что она чувствовала себя немного неуверенно.

– Is this safe? Swimming at night? («Это безопасно? Плавать ночью?») – спросила она, её голос дрожал от волнения.

Курай обернулась через плечо, её силуэт в свете луны казался почти нереальным. Она улыбнулась, её голос был спокойным и уверенным:

– Safe enough if you stick with us. («Достаточно безопасно, если будете держаться рядом с нами.»)

Мы остановились в нескольких шагах от воды, глядя, как волны с тихим шумом разбиваются о берег. Ветра почти не было, только лёгкий бриз трепал волосы. Море казалось огромным, бесконечным, его спокойствие притягивало и пугало одновременно.

– It’s beautiful, – прошептала Анни, глядя на блеск воды в лунном свете. («Это красиво.»)

Я кивнул, но мой взгляд был сосредоточен на фигуре Нэсса, который уже начал расстёгивать рубашку. Рядом с ним стояла Курай, и в её движениях чувствовалась та самая лёгкость, которая всегда притягивала взгляд.

– Wait, what about swimsuits? («Погодите, а купальники и плавки?») – вдруг спросила Анни, глядя на них с лёгким беспокойством.

Курай повернулась к ней с лукавой улыбкой. Её руки потянулись к плечам, и она легко стянула платье через голову. Её кожа казалась почти светящейся в лунном свете, её движения были уверенными и естественными. Затем, не останавливаясь, она сбросила трусики и, бросив их на песок, повернулась к нам.

– Why would we need swimsuits? («А зачем они нам нужны?») – спросила она, её голос был полон игривости.

Я почувствовал, как моё лицо заливает жар. Я попытался смотреть куда-то в сторону, но глаза сами собой возвращались к её фигуре, которая выглядела словно воплощение свободы. Нэсс, ничуть не смущаясь, тоже снял одежду, сложив её аккуратной стопкой на песке, после поднял и встряхнул платье и трусики Курай, положив из сверху.

– Are you coming or not? («Вы идёте или нет?») – бросил он через плечо, направляясь к воде вместе с Курай.

Анни замерла, крепче вцепившись в моё плечо.

– Mida me teeme? («Что нам делать?») – прошептала она на эстонском, глядя на меня с огромным волнением в глазах.

Я тоже чувствовал себя неловко. Это было что-то совершенно новое для нас. Мы оба никогда не были в таких ситуациях, и сама мысль о том, чтобы раздеться догола на улице, вызывала внутренний конфликт.

– Ma ei tea, Ann, aga arvan, et me peaksime proovima. («Я не знаю, Анн, но думаю, нам стоит попробовать.») – ответил я тихо, стараясь придать ей уверенности.

Анни вздохнула, её руки дрожали, когда она начала снимать блузку. Её движения были робкими, но я видел, как она старалась подавить смущение. Когда она осталась в одних трусиках, она замерла, оглянувшись на меня. Я кивнул, пытаясь показать, что я рядом. Сам я снял рубашку и джинсы, чувствуя, как прохладный воздух касается кожи.

Мы оба медлили, но когда я увидел, как Курай и Нэсс уже весело брызгаются в воде, я вдруг почувствовал, что не хочу отставать.

– Ann, lähme. («Анн, пойдём.»)

Она кивнула, её лицо было красным, но в глазах появилась решимость. Мы одновременно сняли оставшуюся одежду, и я старался не смотреть на неё, чтобы не смутить ещё больше.

Когда мы зашли в воду, её прохлада заставила нас одновременно ахнуть. Анни инстинктивно схватила меня за руку, её пальцы вцепились в мою ладонь. Мы остановились на мелководье, где вода доходила нам до колен, и смотрели, как Нэсс и Курай, будто дельфины, уже резвились в глубине, куда нам было страшно заходить.

– See on külm! («Холодно!») – засмеялась Анни, несколько раз окунувшись, привыкая к воде, и глядя на меня.

Я тоже рассмеялся, но не мог не заметить, как её тело в лунном свете выглядело удивительно красиво. Вода стекала по её коже, а волосы блестели, как золото.

– Kas sa arvad, et nad isegi märkavad, et me pole seal? («Как думаешь, они вообще заметят, что мы не идём дальше?») – спросила она, её голос был чуть дрожащим, но весёлым.

– Nad ei hooli. Nad on liiga hõivatud, nautides ise. («Им всё равно. Они слишком заняты тем, чтобы наслаждаться.»)

Мы остались на мелководье, где волны мягко плескались вокруг наших бедер. Я посмотрел на Анни, которая, наконец, расслабилась. Она отпустила мою руку и начала медленно двигаться в воде, то окунаясь, то поднимаясь. Её смех звучал так свободно, что я невольно улыбнулся.

На глубине Нэсс и Курай резвились, как дети. Нэсс подныривал под воду, а затем выныривал, подхватывая Курай и подкидывая ее над водой отчего та задорно взвизгивала. Она же, смеясь, то отплывала от него, но затем возвращалась, чтобы обрызгать его в ответ.

– Me võiksime ka proovida. («Мы тоже могли бы попробовать.») – вдруг сказала Анни, её голос звучал более уверенно.

– Võib-olla järgmisel korral. («Может быть, в следующий раз.») – ответил я, но в душе понимал, что этот момент уже что-то изменил в нас.

Ночь продолжалась, и я чувствовал, как впервые за долгое время мы стали частью чего-то большего.

Анни.

Вода, холодная вначале, теперь казалась тёплой. Она мягко окружала меня, играла с каждым движением, как будто приглашала пойти дальше. Но я всё ещё держалась за мелководье, чувствуя, как волны слегка ударяются о мои бедра. Мартин стоял рядом, его рука иногда касалась моей, когда он пытался сохранить равновесие. Вдалеке я видела, как Нэсс и Курай двигались всё дальше, их смех и плеск воды раздавались чуть громче звуков волн. Но потом в один миг она неожиданно оказались около нас.

– Let’s go! («Пойдём!») – вдруг крикнула Курай, хватая Мартина и утягивая его за собой. Её голос звучал радостно, но в нём был вызов.

Я поймала взгляд Нэсса, который кивнул и направился к нам. Вода была ему почти по пояс, но он двигался так уверенно, что я почувствовала странное смешение восхищения и зависти.

– You’re staying here? («Ты остаетесь здесь?») – спросил он, не пытаясь утянуть поглубже как это сделала Курай с Мартином, его глаза слегка блестели в лунном свете.

– We... uh... we can’t swim, – призналась я, глядя вниз, чтобы избежать его взгляда. («Мы... эм... не умеем плавать.»)

– That won’t do, – сказал он с лёгкой улыбкой, хватая меня за руку. («Это не дело.»)

Курай тем временем отпустила Мартина, и тот остался стоять по плечи в воде, а она подплыла к нам, улыбаясь своей обычной хитрой улыбкой.

– Ready to go deeper? («Готовы пойти глубже?») – спросила она, и прежде чем Мартин смог ответить, вновь оказалась возле него схватив его за руку и потянула за собой.

Я почувствовала, как Нэсс обнял меня за талию и медленно направил дальше в вглубь. Волны становились сильнее, они теперь поднимались почти до моей груди, и я невольно прижалась к его плечу, стараясь сохранить равновесие. Мартин и Курай были немного впереди, и я увидела, как она резво отплывает от него, делая несколько лёгких, почти ленивых движений руками. Мартин, видимо, подзадориваемый её комментариями, пытался догнать её, но она легко ускользала, словно играя с ним.

– Look at them, – тихо сказал Нэсс, его голос был спокойным и почти ласковым. («Посмотри на них.»)

Я повернула голову и заметила, что он тоже наблюдает за ними. Его руки, сильные и тёплые, мягко держали меня за талию, не давая уйти с места. Я почувствовала, как он немного сдвинулся, его дыхание коснулось моей шеи. Вода была уже мне по шею и я замерла боясь двигаться дальше. Нэсс встал сзади, обнимая, и моё сердце забилось быстрее, когда я ощутила его тело, его кожу, а затем — его член, который свободно двигался в воде, иногда задевая мои бедра и лоно.

– Can't you swim at all? – вдруг спросил он, его голос прервал мои мысли. ("Ты совсем не умеешь плавать?")

– Ja. Sorry. Yes, – ответила я, чувствуя, как моё лицо начинает гореть. («Да.

Извини. Да.»)

– Don’t apologize so much. Narva is a Russian-speaking city, but I know some basic Estonian words, even if I don’t live here all the time. – сказал он мягко, слегка улыбнувшись. А потом спросил, – Do you want to try learning how to swim?(«Не нужно вечно извиняться. Нарва хоть и русскоговорящий город, но некоторые базовые выражения и слова я знаю, хоть и не живу здесь постоянно. -/- Хочешь попробовать научиться плавать?»)

Я замялась, но затем кивнула.

– Ja, – ответила я уже увереннее, а потом добавила, вспоминая русский язык: – Shpashiyba. («Спасибо.»)

– First, let’s get you used to the water, – сказал он, его голос звучал успокаивающе. («Для начала, давай привыкнем к воде.»)

Он слегка развернул меня, положив одну руку под мою грудь, а другую – ниже, на мой лобок. Я вздрогнула от его прикосновения, но его движения были осторожными и уверенными, как у человека, который привык заботиться о других.

– Don’t worry, just relax, – сказал он, чувствуя моё напряжение. («Не волнуйся, просто расслабься.»)

Я постаралась последовать его совету, позволяя воде полностью окружить меня. Он мягко подтолкнул меня вперёд, показывая, как держать голову выше воды и как двигать руками.

– Good, just like that, – сказал он, когда я попробовала сделать первые движения. («Хорошо, вот так.»)

Я почувствовала, как вода подо мной начинает поддерживать моё тело. Это было странное, но удивительное ощущение. Руки Нэсса периодически отпускали меня позволяя двигаться самой и подхватывали когда я теряла равновесие. Это поддержка, с учетом того что я ощущала его ладони там, где до этого меня никто не касался в этих местах, нисколько не смущала меня а только радовала, что я не одна.

– Now, let’s try something else, – сказал он, его голос звучал с лёгкой игривостью. («А теперь давай попробуем кое-что ещё.»)

Он объяснил, как расслабить тело, чтобы лечь на воду, как морская звезда.

– It’s not easy here because the water isn’t very salty, but you can still do it. («Это не так просто здесь, потому что вода не очень солёная, но всё же можно.»)

Я попробовала, но сразу начала тонуть, засмеявшись от собственной неуклюжести.

– Relax, Анни. Let the water hold you. («Расслабься, Анни. Пусть вода держит тебя.»)

Он снова положил руки на моё тело, придерживая за спину и попку, выталкивая меня на поверхность. Я закрыла глаза, стараясь сосредоточиться на его голосе и ощущениях. Постепенно я почувствовала, как вода начала поддерживать меня, и я смогла лежать на её поверхности. Его руки чуть ослабли, но остались рядом, давая мне ощущение безопасности.

– You’re doing great, – сказал он, и я почувствовала, как внутри разливается тепло. («Ты молодец.»)

Я открыла глаза и увидела луну над собой. Её свет отражался в воде, создавая магическое сияние. В этот момент я поняла, что чувствую себя в безопасности. Не только из-за его рук, но из-за всей этой атмосферы: воды, луны, спокойствия вокруг.

Я повернула голову к Нэссу, который продолжал стоять рядом периодически подплывая если вода сносила меня в сторону. Его глаза были тёплыми и спокойными, и я почувствовала, как лёгкая улыбка появляется на моём лице.

– Thank you, – прошептала я, понимая, что это был один из самых значимых моментов в моей жизни. («Спасибо.»)

В какой-то момент, слушая тихий голос Нэсса и чувствуя его уверенные руки, я поняла, что могу позволить себе расслабиться. Я отпустила его, позволив воде самой удерживать моё тело. Это было пугающе и прекрасно одновременно: как будто я доверялась чему-то, что всегда было рядом, но казалось чужим. Я осторожно вытянула руки и ноги, лежа на спине. Вода мягко подхватывала меня, словно приглашая танцевать.

Лёгкие волны нежно касались моей груди. Я чувствовала, как вода покрывает мои соски, делая их вбе более и каменными, оставляя на них прохладные, но ласковые прикосновение-поцелуи. Её движение было то мягким, то слегка подталкивающим, как будто она проверяла, насколько я ей доверяю.

Между ног я ощущала особенно необычное прикосновение: вода проникала в складки моего тела, поглаживая мои губки, нежно и ненавязчиво пробираясь в лоно и касаясь плевы. Это чувство было таким неожиданным, что я слегка вздрогнула, но тут же позволила себе расслабиться. С каждым движением волны я чувствовала, как вода поддерживает меня, словно обещая не подвести.

Надо мной раскинулось звёздное небо, огромное, бесконечное. Луна, огромная и яркая, смотрела прямо на меня, словно улыбаясь. Звёзды мерцали, перемигиваясь между собой, и мне казалось, что я стала частью чего-то гораздо большего. Моё дыхание замедлилось, а сердце билось так тихо, как будто тоже успокоилось, слушая шёпот воды.

Я вдруг поняла, что никогда не чувствовала себя настолько свободной. Всё вокруг казалось гармоничным: вода, небо, звёзды, моё собственное тело, которое теперь не сопротивлялось, а следовало за природным ритмом.

И в этот момент я ощутила, как моё тело расслабилось до конца. Мой мочевой пузырь, которого я даже не осознавала, словно тоже решил поддаться этой общей гармонии. Тепло вдруг разлилось между моими бедрами, и я почувствовала, как струйка мочи смешивается с прохладой воды. Это было неожиданно, но как будто часть этой магии, естественная, без стыда или смущения.

Но через секунду осознание накрыло меня, и я испуганно вздрогнула. Моё тело резко дернулось, руки начали бить по воде, я потеряла равновесие и погрузилась под поверхность. Море, которое секунду назад казалось мне ласковым другом, вдруг стало холодным и чужим. Я почувствовала, как паника накрывает меня, но тут же услышала его голос.

– I’ve got you! («Я тебя держу!») – прозвучал голос Нэсса рядом.

Его сильные руки подхватили меня и помогли подняться на ноги. Я выплюнула немного воды и закашлялась, чувствуя, как сердце колотится в груди.

– Relax, Анни. It’s okay. You’re safe. («Расслабься, Анни. Всё в порядке. Ты в безопасности.»)

Я посмотрела на него, его лицо было серьёзным, но тёплым. Он придерживал меня за плечи, не давая снова потерять равновесие. Я кивнула, пытаясь успокоить дыхание.

– Sorry... I panicked, – прошептала я, чувствуя, как жар заливает моё лицо. («Извини... я запаниковала.»)

Он лишь улыбнулся, слегка поцеловав меня в плечо, как это часто делал с Курай:

– That happens. You did great, though. The first time is always the hardest. («Такое бывает. Но ты справилась. Первый раз всегда самый сложный.»)

Его слова немного успокоили меня, но я всё ещё чувствовала неловкость. Он отпустил меня, но остался рядом, чтобы я могла продолжить. Смотрела на звёзды и снова услышала шёпот воды, который звал меня вернуться в его объятия.

Я всё ещё чувствовала, как сердце утихает от паники, а тело постепенно приходит в себя после испуга. Но одновременно с этим я осознавала, что рядом со мной был Нэсс. Его присутствие ощущалось как что-то постоянное, уверенное, как якорь, к которому можно привязаться. И я, не раздумывая, потянулась к нему, к его рукам, которые только что удержали меня над водой, к его теплу, которое сейчас казалось особенно важным.

– Tired? («Устала?») – мягко спросил он, снова заключая меня в свои крепкие объятия.

Я кивнула, прижимаясь к нему, чтобы согреться, и попыталась найти взглядом Мартина и Курай. Их нигде не было видно, только мягкие волны окружали нас, отражая лунный свет.

– They’ve already gone back to the shore, – пояснил он, заметив моё беспокойство. («Они уже вернулись на берег.») – And we should, too. You’re getting cold. («И нам тоже пора. Ты уже почти замёрзла.»)

Я снова кивнула, но мои зубы начали слегка стучать, а тело била лёгкая дрожь. Вода, которая минуту назад казалась обнимающей и нежной, теперь начала ощущаться ледяной.

– You’re freezing, – покачал головой он, глядя на меня. («Ты замёрзла.»)

Прежде чем я успела что-то сказать, он неожиданно подхватил меня на руки. Я ахнула, но не сопротивлялась. Его сильные руки прижимали меня к его груди, делясь теплом. Я чувствовала, как его кожа, тёплая и крепкая, согревает меня через мой холодный, влажный корпус.

– Let’s get you out of the water, – сказал он, спокойно, но твёрдо направляясь к берегу. («Давай вытащим тебя из воды.»)

Я устроилась на его груди, уткнувшись лицом в его плечо. Впервые за весь этот день я чувствовала себя абсолютно спокойно. Ещё утром я бы испугалась, если бы кто-то, кроме Мартина, оказался настолько близко ко мне. Но сейчас было иначе. С Нэссом мне было хорошо. Его тепло, его сила, его уверенность — всё это казалось настолько естественным, что я не задавалась вопросами.

Я сладко вздохнула, ощущая, как моя дрожь постепенно уходит, уступая месту теплу, которое исходило от него. Я знала, что люблю Мартина. Всегда любила его. Он был моим другом, защитником, человеком, который всегда был рядом, когда мне было плохо. Но Нэсс... Нэсс был другим. Он не был похож на всех тех мальчишек из детдома, которые пугали и отталкивали меня своей грубостью. Он не был похож на тех, кто пытался брать без разрешения, делая всё ради себя.

С ним я чувствовала себя в безопасности. Это была новая, странная и волнующая мысль.

Мои глаза поднялись к его лицу. Его лёгкая щетина блестела от воды, короткие волосы прилипли к голове, а губы, чуть сжатые, казались спокойными. Я заметила, как он сосредоточен на каждом шаге, чтобы не поскользнуться в воде, держа меня над поверхностью. Он выглядел надёжным, словно можно было доверить ему всё, что у меня есть.

Я внезапно поняла, что хочу его поцеловать. Это желание возникло внезапно, но я не могла его игнорировать. Мартин был моим первым с кем поцеловалась. Несколько раз я целовалась с с ребятами из группы до их выпуска, и с Курай, но это все было больше шалостью, чем чем-то серьёзным. А вот Нэсс... С ним наши губы никогда не соприкасались. Если не считать тот момент, когда он, слегка насмешливо, слизнул с моего лица остатки своей спермы.

Сейчас я чувствовала, что хочу попробовать. Хочу узнать, какие ощущения вызовет его прикосновение.

Моё дыхание стало чуть быстрее. Я подняла голову, вглядываясь в его лицо, изучая каждую его деталь: линию челюсти, немного суровые черты, но тёплый взгляд. Я медленно потянулась к нему, положив ладони на его лицо, чтобы развернуть его ко мне.

Он, кажется, сначала не понял, что я делаю, и замер. Но я продолжала двигаться вперёд, касаясь его губ своими. Они были мягкими и чуть солёными от воды. Я закрыла глаза, прижимаясь ближе, и почувствовала, как его тело напряглось.

Пару секунд он оставался неподвижным, но затем его губы начали двигаться в ответ. Его руки, до этого поддерживавшие меня, чуть ослабили хватку, но окрепли вновь, и я ощутила, как его пальцы обхватили мою спину, притягивая ближе. Его язык проник в мой рот, осторожно и в то же время уверенно, сталкиваясь с моим.

Поцелуй был глубоким, медленным, но удивительно нежным. Я чувствовала вкус воды, теплоту его дыхания, силу, которую он старался скрыть, чтобы не напугать меня. Его язык двигался плавно, изучая, касаясь моего, и каждый раз это вызывало во мне новую волну эмоций.

Моё тело расслабилось, я полностью доверилась ему. Его ладонь скользнула вдоль моей спины, мягко, без лишней настойчивости. Я обхватила его шею руками, прижимаясь ближе, желая, чтобы этот момент длился вечно.

Когда наши губы, наконец, оторвались друг от друга, я тяжело дышала. Моё лицо горело, но я не чувствовала ни смущения, ни стыда. Только тепло, которое разливалось по всему телу.

– You surprised me, – тихо сказал он, его голос был хриплым. («Ты меня удивила.»)

Я улыбнулась, касаясь его щеки пальцами.

– I wanted to. I wanted to know what it’s like with you. («Я хотела. Хотела узнать, как это с тобой.»)

Он слегка наклонил голову, разглядывая меня, будто пытался что-то понять. Затем его губы снова коснулись моих, но на этот раз быстро, как мягкий знак согласия.

Мы начали двигаться к берегу, его руки всё ещё держали меня крепко. Я понимала, что это был не просто поцелуй. Это было что-то большее — мгновение, которое останется со мной навсегда.

Я не заметила, как мы достигли берега. Нэсс вынес меня из воды, крепко держа в своих руках. Его шаги были уверенными, даже несмотря на неровный песок, который предательски прилипал к его ногам. Я лежала, обхватив его шею, чувствуя тепло его кожи. Воздух был прохладным, но его руки продолжали согревать меня.

Он мягко опустил меня на большое покрывало, которое уже было разложено на песке. Кто-то (Хотя было очевидно, что Мартин и Курай) успел создать уютный уголок. Рядом с покрывалом стоял маленький переносной столик, на котором стояла бутылка вина и четыре налитых стакана. Плед, мягкий и пушистый, окружал меня, но холод всё ещё пронизывал моё тело.

Мои глаза остановились на стаканах, и я внезапно осознала, насколько хочу пить. Горло пересохло, а губы слегка потрескались от солёной воды. Не задумываясь, я схватила ближайший стакан и сделала большой глоток, даже не посмотрев, что внутри. Горячая, обжигающая жидкость мгновенно разлилась по моему горлу, обжигая его. Огонь. Это было похоже на огонь, который внезапно обжёг моё горло и тут же разлился по всему телу. Я закашлялась, поставив стакан на место, и чуть не выпустила его из рук. Алкоголь обжигал так сильно, что у меня потекли слёзы. Я вцепилась в покрывало, пытаясь вернуть дыхание, пока не услышала мягкий смех Нэсса.

– Easy, little rabbit, – сказал он, присаживаясь рядом и гладя меня по плечу. («Полегче, зайчонок.»)

Я подняла на него глаза, всё ещё кашляя, и увидела, что он смотрит на меня с укоризной и лёгкой улыбкой.

– That was whiskey, Анни. It’s not wine. You’re a brave little rabbit, aren’t you? («Это был виски, Анни. Это не вино. Ты у нас смелый зайчонок, правда?»)

– Little rabbit? («Зайчонок?») – переспросила я, пытаясь вернуть голос.

Он кивнул, слегка поднимая стакан, который я только что поставила.

– You look like a baby rabbit. A small but brave and curious bunny. («Ты похожа на зайчонка. Маленького но смелого и любопытного зайчонка.»)

Я вытерла глаза и невольно усмехнулась:

– And before? You called me a blonde, curious bunny. («А раньше? Ты назвал меня белокурым любопытным зайчонком.»)

– You’re all of it, Anni. Curious, brave, and blonde. A perfect bunny. («Ты всё это, Анни. Любопытная, смелая и белокурая. Идеальный зайчонок.»)

Я почувствовала, как улыбка растягивает мои губы. От него всегда исходила такая лёгкость, такое спокойствие, что я не могла не чувствовать себя лучше рядом с ним. Но, оглядевшись, я всё же спросила:

– Where are the others? («А где остальные?») – спросила я, всё ещё глядя на столик с недопитым виски.

– I rarely drink strong alcohol neat, – ответил он, пожав плечами. («Я редко пью крепкий алкоголь в чистом виде.») – So I assume they went to get cola or juice. («Думаю, они ушли за колой или соком.»)

– Naked?! («Голыми?!») – воскликнула я, широко раскрыв глаза.

Он засмеялся, покачав головой.

– Kuri can be eccentric, but she knows her boundaries. I’m sure she put something on. («Кури, конечно, может быть эксцентричной, но она знает границы. Уверен, она что-то надела.»)

Я улыбнулась, но холод начал всё сильнее проникать под плед. Я почувствовала, как моё тело сотрясает мелкая дрожь, и попыталась плотнее завернуться в ткань. Нэсс, заметив это, покачал головой.

– Lay down. It’ll be easier for you to warm up. («Ложись. Так будет легче согреться.»)

Я кивнула и послушно улеглась на покрывало. Моя кожа была холодной, и даже плед казался недостаточным, чтобы вернуть тепло.

Внезапно я почувствовала, как он уселся мне на поясницу. Его руки коснулись моего тела, и я напряглась. В голове промелькнула странная мысль, что он хочет... что-то сделать. Моё сердце начало колотиться, а мышцы напряглись.

– Relax, Анни, – спокойно сказал он, чувствуя моё напряжение. («Расслабься, Анни.») – I’m just going to give you a warming massage. («Я просто сделаю тебе разогревающий массаж.»)

Его голос был настолько уверенным и спокойным, что я тут же почувствовала себя глупо.

– Sa oled nii loll, – прошептала я себе на эстонском, чувствуя, как лицо заливает жар. («Ты такая дура.»)

Как я могла подумать о нём что-то подобное? После всего, что он сделал сегодня, после того, как он поддержал меня в воде, спас от паники... Но страх, что заложился во мне ещё в детдоме, словно тень, всё ещё жил внутри.

– Tundub, et mu hirm puudutamise ees jääb pärast Lastekodu mõneks ajaks minu juurde, – тихо пробормотала я, вновь позволяя себе расслабиться. («Кажется, мой страх перед прикосновениями останется со мной ещё надолго после детдома.»)

Его руки осторожно легли на мои плечи, а затем начали медленно разминать напряжённые мышцы. Его пальцы были сильными, но движениями он словно говорил, что я в безопасности. Тепло его ладоней постепенно проникало в моё тело, а мышцы начали поддаваться.

Он осторожно двигал руками вниз по моей спине, разогревая каждую часть, не торопясь. Когда он достиг поясницы, я почувствовала, как тепло разливается по всему телу. Его движения были уверенными и плавными, как будто он знал, что делает.

Я закрыла глаза, позволяя его прикосновениям успокоить меня. Холод постепенно уходил, оставляя после себя только ощущение комфорта. Я чувствовала, как его руки изучают мою спину, находя самые напряжённые участки и снимая с них усталость.

– You’re tense, Анни, – сказал он, чуть надавливая пальцами на мои плечи. («Ты напряжена, Анни.»)

– I can’t help it, – ответила я, чувствуя, как моё дыхание становится ровнее. («Я не могу с этим ничего поделать.»)

– Let it go. Just feel the warmth. Trust me. («Отпусти это. Просто почувствуй тепло. Доверься мне.»)

Его слова звучали так просто, но в них было что-то, что заставляло меня действительно попытаться расслабиться. Я почувствовала, как его руки перемещаются ниже, к пояснице, его ладони обхватывали мои бока, слегка массируя и поглаживая. В какой-то момент я даже перестала обращать внимание на своё смущение. Всё, что оставалось, – это чувство тепла, доверия и его сильных рук, которые будто забирали всю усталость и напряжение.

– Better? («Лучше?») – спросил он, его голос был чуть хриплым, но всё таким же спокойным.

– Yes, – прошептала я, прижимаясь щекой к покрывалу. («Да.»)

В этот момент я почувствовала себя не просто спокойной, а какой-то новой, обновлённой. Его забота, его уверенность – всё это было для меня чем-то совершенно новым, но таким естественным.

Глава 7. Рассвет

Анни.

Прикрыв глаза, я погрузилась в свои ощущения. Руки Нэсса двигались плавно и уверенно, создавая странное, но приятное чувство, будто каждое напряжение в моём теле растворялось под его прикосновениями. Когда он начал спускаться ниже, массируя мои бёдра и попку, я сначала напряглась, но быстро напомнила себе, что это всего лишь массаж. Его движения были спокойными, ни на мгновение не дающими мне повода для страха.

Я чувствовала, как тепло его ладоней проникает в кожу, как его пальцы осторожно разминают мышцы. Иногда он слегка надавливал, что вызывало странное сочетание дискомфорта и облегчения. Казалось, что он мог читать моё тело, находя именно те места, которые нуждались в заботе.

Услышав приближающиеся шаги, я, повернув голову, увидела, что Мартин и Курай вернулись. На Курай было платье, но она тут же сняла его, бросив рядом с пледом, и подошла ближе, держа в руках бутылку колы. Она поставила ее на столик, а затем, не раздумывая, наклонилась к Нэссу и поцеловала его в губы, а ее волосы при этом слегка коснулись моей спины.

– He gives amazing massages, Аnni, – сказала она, чуть отстранившись, ее голос был легким и насмешливым. («Он делает потрясающий массаж, Анни.») – Especially erotic ones. («Особенно эротический.»)

Ее слова заставили меня замереть. Я приподнялась на локтях и повернулась, чтобы посмотреть на нее.

– What do you mean, erotic massages? («Что значит "эротический массаж"?»)

Она улыбнулась, ее взгляд стал хитрым, почти провокационным.

– Want to try? («Хочешь попробовать?»)

Я почувствовала, как мои щеки слегка покраснели. Но руки Нэсса всё ещё были на моих бедрах, ненавязчиво поглаживая их, и мне не хотелось, чтобы эти ощущения исчезали.

– Yes, – тихо ответила я, вновь ложась, и позволяя своему телу снова расслабиться под его руками. («Да.»)

Курай отошла и уселась рядом с Мартином, который выглядел немного напряженным. Она погладила его плечо, а затем слегка прищурилась, глядя на него:

– Maybe I’ll check Martin’s massage skills, while you enjoy Ness. («А я тогда проверю способности Мартина к этому, пока ты наслаждаешься массажем Нэсса.»)

Ее слова вызвали у меня улыбку. Я закрыла глаза, опустив голову, сосредотачиваясь на своих ощущениях.

А Нэсс продолжил свои движения, но теперь они стали чуть более медленными, будто проверяя мою реакцию. Его пальцы скользили по моей коже, слегка касаясь ее, а затем возвращались с легким нажимом. Я ощутила, как кровь приливает к моим щекам и шее, будто каждая его ласка пробуждала во мне что-то новое.

– Just relax, Ann, – сказал он тихо, его голос звучал так, будто он шептал прямо в мое ухо. («Просто расслабься, Анни.»)

Я послушалась, отпуская последние остатки сомнений. Мое дыхание стало ровным, и тело словно растаяло под его руками.

Он снова начал массаж с моих плеч, его пальцы мягко надавливали на мышцы, снимая напряжение, которое я даже не замечала. Но кроме рук Нэсс теперь использовал язык и губы. Как только руки уходили с разминаемого только что места, их заменяли горячие и нежные поцелуи, наполняя каждую мышцу энергией. Он ловко разминал мои лопатки, а затем опустился ниже вдоль позвоночника. Каждое прикосновение его ладоней, губ и языка разогревало мою кожу, и я наслаждалась этими моментами, почти теряясь в своих мыслях от его ласк.

Пройдя вдоль позвоночника его руки заскользили ниже, к пояснице, а затем к бедрам. Эти движения было плавными, но в них появилась некоторая интимность, которая заставила меня вздрогнуть. Первая реакция тела была вновь напряжение, уходя в защиту, но я тут же вспомнила тот момент в лесу, когда его губы коснулись меня впервые. Тогда это было неожиданно, ошеломляюще, почти пугающе, но в итоге стало одним из самых чувственных моментов в моей жизни. Сейчас его прикосновения вызывали похожие ощущения, но с ними пришло что-то новое — осознание, что я хочу этого.

Его пальцы мягко надавливали на мои ягодицы, осторожно разминая их. Он двигался так уверенно, будто знал каждую грань моего тела. Моя кожа горела под его ладонями, а движущие следом губы только распаляли мою внутреннюю сущность, и тело начинало отвечать ему, невольно подаваясь навстречу его движениям.

Чувствовала, как его ладони перешли на внутреннюю сторону моих бедер, раздвигая их в стороны, но я уже не боялась, а только подчинялась его молчаливым просьбам. Мое дыхание стало прерывистым, и я невольно потянулась к его рукам, когда они пройдясь остановились по мышцам исчезли, а губы так и не появились, будто пыталась удержать его и это мгновение. Я не думала, что делаю. Это было инстинктивное движение, но в нем была вся моя жажда его прикосновений. И его ладони вернулись слегка прижимая мои ноги на голенях, откуда и продолжили свой путь широкими волнообразными движениями вверх, вызывая дрожь в каждом участке моего тела.

Когда его ладони вернулись обратно к плечам я услышала:

– Turn over, Аnni, – сказал он, его голос был мягким, и, хотя в нем звучала нотка желания, Нэсс оставался сосредоточенным на массаже. На том, чтобы доставить мне удовольствие. («Перевернись, Анни.»)

Я улыбнулась, подчиняясь. Медленно переворачиваясь на спину, я чувствовала, как плед обнимает моё тело, а прохладный ночной воздух слегка касался обнажённой кожи. Лунный свет, яркий и серебристый, пробился сквозь густую тьму, озаряя каждую деталь моего тела.

Мои золотистые волосы, разметавшиеся вокруг головы, сверкали как нити из чистого золота. Маленькая грудь с упругими, торчащими сосками, словно приглашала прикоснуться, а каждая тень и отблеск подчёркивали её естественную красоту.

Моё тело раскрылось перед ним – лёгкий изгиб талии, аккуратное лоно, обрамлённое мягкими губками, и небольшой, утончённый капюшон клитора. Лунный свет, словно любопытный художник, играл бликами на влажной коже, подчеркивая блеск, который появился, когда я слегка развела ноги.

– That's right? – произнесла я дерзко, с ноткой наслаждения, чувствуя, как моя смелость заставляет его взгляд застыть на мгновение. (Так?)

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Его глаза, теплые и обволакивающие, скользили по моему телу не как у хищника, а как у человека, который искренне восхищается каждой деталью. В этом взгляде было столько нежности, что я знала — в этот момент я могла полностью ему довериться.

– Perfect! – ответил он наклоняясь и касаясь моего тела.

Он снова начал с плеч и ключиц, не отрывая взгляда от моего лица и взгляда моих зеленых глаз, которые вступили в противостояние с его карими, пока его ладони не опустились мне на грудь, заставив вздрогнуть и отвести взор.

– You lose. (Проиграла) – С улыбкой заметил он.

Я только улыбнулась в ответ, чувствуя, как соски вновь твердеют под его пальцами, а потом непроизвольно вздохнула, когда руки опустились ниже и их заменили его губы. Его движения пальцами оставались такими же нежными, а губы творили свою собственную магию. Его язык дразнил вершинки и обводил края ореолов, чтобы вновь сомкнуться на сосках, чуть покусывая их и заставляя мое тело выгибаться.

– You're so sensitive, Anni, – произнес он, отпуская мою грудь и скользнув языком до пупка. Я не ответила, мне просто было хорошо, а его пальцы тем временем стали разминать мой животик и верхнюю часть бедер, описывая плавные круги. Его движения были такими же уверенными, как раньше, но теперь в них появилось больше интимности. Я чувствовала, как мои мышцы поддавались ему, как тепло разливалось по всему телу. (Ты такая чувствительная, Анни)

Его пальцы медленно опустились к лобку, очерчивая его границы и заставляя ноги непроизвольно раздвинуться ещё шире. Это было неожиданно, но невероятно чувственно. Я невольно задержала дыхание, когда они коснулись уже границы моих губок, сначала едва заметно, а затем чуть более уверенно лаская их и лобок. Моё тело открывалось как для него, так и для меня, а я перестаю сопротивляться своим желаниям.

Его прикосновения были мягкими, почти ласковыми, но в них чувствовалась цель. Он исследовал каждую деталь моего тела, изучая, как оно реагирует. Его пальцы скользили по моим губкам, вызывая волну мурашек, а затем остановились на клиторе. Я не могла сдержать стон, который сорвался с моих губ, когда он начал двигаться по кругу, вызывая совершенно новые ощущения, одновременно чувствуя, как один из пальчиков проник туда, где до него не было никого. Он скользил по внутренним стенкам моего влажного лона, чуть надавливая на пленочку девственной плевы и делая кругообразное движения вокруг нее, отчего по моему телу проходили волны наслаждения.

Дыхание стало сбивчивым, а тело — напряжённым. Я вспомнила, как его язык тогда в лесу ласкал мой клитор, как он медленно вводил меня в состояние, где не существовало ничего, кроме удовольствия. Сейчас его пальцы делали то же самое, а его язык порхая вокруг ямочки пупка придавал большую остроту ощущениям ниже, и с каждым движением казалось, что они проникают глубже, не только физически, но и эмоционально.

Я ощащала, как тепло разливается по моему телу, как напряжение внизу живота становится почти невыносимым. Его движения стали чуть быстрее, но всё ещё оставались невероятно нежными. Он чередовал круговые движения с лёгкими надавливаниями, каждый раз вызывая во мне новве волнв удовольствия.

Моё тело под его руками полностью расслабилось, но в то же время напряглось от ожидания. Я чувствовала, как мои ноги раздвигаются ещё шире, давая ему больше доступа. Его пальцы теперь работали на границе моего лона, поглаживая мои губки и клитор, создавая ощущение, будто я нахожусь на грани чего-то огромного.

И вот, наконец, напряжение внизу живота достигло своего пика. Моё тело выгнулось, а из груди вырвался глубокий, протяжный стон. Я почувствовала, как волна удовольствия накрыла меня, оставляя после себя только слабость и дрожь.

Но это было ещё не всё. Я почувствовала, как между ног стало влажно, как моё тело выплеснуло больше, чем я ожидала. Это было одновременно ошеломляюще и невероятно освобождающе и чуточку стыдно. А тело продолжала предавать меня, выплескивая из лона смесь моих соков и мочи.

Я лежала, тяжело дыша, чувствуя, как моё тело, полностью расслабленное, мелко дрожит, но не от холода, а от того, что сейчас произошло. А его пальцы вновь мягко скользнули вокруг лона, и он наклонился ко мне, его взгляд был полон тепла.

– You're divine, Annie, – he said softly, almost in a whisper. – This is the most sensual squirt I've ever seen in my life. («Ты божественна, Анни. Это самый чувственный сквирт, который я когда-либо видел в своей жизни.»)

Я улыбнулась, чувствуя, как нега и от произошедшего, и от его слов разливается по всему телу, и в этот момент знала, что никогда не забуду этот вечер.

Я смотрела на него, на Нэсса, и внутри меня поднималась волна желаний, которую я едва контролировать. Его сильное, но спокойное тело, его уверенность, его мягкий, заботливый взгляд – всё это тянуло меня к нему. Я хотела его. Хотела почувствовать его тяжесть, его прикосновения, его дыхание рядом с моим. Моя кожа горела от одного лишь взгляда на него, и я знала, что он тоже хочет меня. Его глаза блестели, и я заметила, что его тело отвечает на наши общие эмоции.

Но внутри меня боролись две силы. Я обещала себе, что моя невинность принадлежит Мартину. Он был рядом со мной всегда, был тем, кому я доверяла безусловно. Но в то же время я сейчас я хотела отдаться не ему, а Нэссу. Тому, кто подарил столько мне эмоций за неполные сутки. Я лежала и смотрела на то, как он ложится рядом, держа в руках стакан с виски с колой и прикуривая сигарету, и чувствовала, что сегодня не обычный день. Всё происходящее – это урок, который я получаю, чтобы узнать себя, свои желания и возможности.

Я повернула голову и на Мартина и Курай. Кури лежала на пледе неподалёку, разведя ноги, её уверенность и раскованность были почти завораживающими. Мартин стоял на коленях перед ней, его руки слегка дрожали, но взгляд был сосредоточенным. Он держал свой член напротив входа в её лоно, но явно колебался.

На секунду меня охватила ревность. В груди сжалось, а сердце забилось быстрее. Мартин был моим, и я привыкла думать, что наша близость всегда будет только нашей. Но в тоже момент, сейчас, наблюдая за тем, как мягко и спокойно Курай подбадривает его, я поняла, что это тоже часть их урока.

"Пусть", – подумала я, давя в себе неприятные эмоции и беря стакан с вином, что подал мне Нэсс. – "Пускай будет так. Это не предательство, это обучение, это возможность для него. И даже хорошо, если он потеряет невинность с опытной женщиной, которая знает, как его направить. И тогда у него будет этот опыт, чтобы он мог чувствовать себя увереннее рядом со мной."

Я вдохнула глубже, позволяя этим мыслям успокоить себя. В конце концов, и я сама стала намного увереннее благодаря тому, чему научили меня Нэсс и Курай. И то что сейчас произойдет. Это не соревнование, это развитие.

Курай смотрела на Мартина, её глаза блестели от возбуждения, а губы приоткрылись в ожидании. Она была готова принять его, и я видела это по её взгляду. Мартин же, казалось, не мог решиться, его дыхание стало прерывистым, а пальцы слегка подрагивали.

Но вот он наконец-то сделал это. Его член осторожно проник в неё, и я услышала стон Курай, который эхом отразился в моей голове. Она выгнулась, и я будто почувствовала, как её мышцы сжимаются вокруг его члена, создавая ощущение, будто она хочет поглотить его полностью.

Мартин двигался медленно, но уверенно, и я видела, как его лицо искажается от удовольствия. Курай же закрыла глаза, наслаждаясь процессом. Теперь она не подбадривала его, заставляя Марта самому стремится понять как правильно доставить удовольствие себе и партнёрше. Партнёрше. Да, именно так, не учительнице, хотя она и ею, не любовнице, так как я знала что он любит только меня, а именно партнёрше. Той кто помогае, поддерживает и обучает, взамен получая свою долю удовольствия и удовлетворения. Я видела, что судя по дыханию она была на грани оргазма, и её возбуждение передавалось и мне.

Но вот Мартин ускорил темп, и я услышала, как Курай вскрикнула, а её тело задрожало. Она достигла пика, и я почувствовала, как её мышцы сжимаются вокруг его члена, словно пытаясь удержать его внутри себя.

Мартин же продолжал двигаться, его движения были резкими и быстрыми, и я видела, как его лицо искажается от наслаждения. Курай же лежала, полностью отдавшись ощущениям, её тело было напряжено, а глаза закрыты.

Я наблюдала за ними и понимала, что хочу быть на месте Курай. Я хотела чувствовать его внутри себя, ощущать его движения, его дыхание, его тело, которое будет принадлежать только мне. И что после произошедшего сегодня этот момент не за горами.

Оставив Марта и Курай наслаждаться друг другом мой взгляд снова обратился к Нэссу. Он лежал на пледе, закинув руки за голову, и смотрел в небо. Казалось, он позволил событиям развиваться своим чередом, доверяя моменту и окружающему пространству. Я вновь, на секунду, попыталась понять какие отношения связывают этих двоих. Несса и Курай. И вновь не смогла найти ответа. То что они не пара в полном понимании этого слова мне уже было понятно. Но кто? Друзья, которые полностью открыты друг к другу? Любовники, которые изредка встречаются, чтобы окунуться в омут страсти? Или все вместе? А ещё загадочная сестра-близнец Курай, которая также знала Нэсса и которая судя по обрывкам фраз что я слышала, тоже принимала участия в их играх? Кто они?

Я посмотрела на него, и внутри меня всё звало к нему. Я видела, как его возбуждение немного утихло, он даже не смотрел в ту сторону откуда слышались стоны Курай и тяжёлое дыхание Мартина, но знала, что хочу пробудить его снова. И знала как это сделать. Это был мой способ выразить то, что я чувствую, то, что не могла выразить словами.

Привстав, я осторожно опустилась на него, но в обратном направлении. Мои колени оказались по обе стороны от его груди, а я склонилась вперёд, взяв его полуупавший член в руки. Я посмотрела на него, чувствуя, как внутри меня нарастает волнение и желание.

Когда мои губы коснулись его, я услышала его низкий, довольный голос:

— Clever, brave, curious little rabbit. (Маленький хитрый смелый и любопытный зайчонок)

Его слова вызвали улыбку, но я не успела ответить, потому что в следующий момент почувствовала его губы на своём лоне. Его язык двигался так, будто он изучал меня, возвращая те ощущения, которые я испытала в лесу.

Моё тело отозвалось на его прикосновения, и я полностью отдалась моменту. Это был не просто акт, это была связь — глубокая, чувственная и невероятно интимная.

Его губы мягко касались моего тела, его язык исследовал каждый сантиметр моей кожи. Он двигался медленно, осторожно, словно раскрывая тайну, которую до этого никто не знал. Тепло разливалось внутри меня, словно волны обнимали меня снова и снова.

Мои пальцы крепче обхватили его член, который уже начал реагировать на мои движения. Я провела ладонью от основания вверх, удивляясь, насколько он стал твёрдым под моими прикосновениями. Его размер, форма, ощущение под пальцами — всё было новым, но от этого ещё более волнующим.

Я наклонилась ближе, мягко касаясь его губами, и почувствовала, как он слегка дёрнулся в ответ. Его реакция вызвала у меня удовлетворение. Я знала, что делаю правильно, что мои действия приносят ему удовольствие.

Его язык тем временем стал двигаться увереннее. Он слегка обхватил моё лоно губами, проводя по нему языком в медленных, ленивых движениях. Каждый раз, когда он касался клитора, я чувствовала, как моё тело подаётся вперёд, словно прося большего. Моё дыхание стало прерывистым, а из горла вырвался тихий стон.

«Почему это так хорошо?» — подумала я, не понимая, как одно прикосновение может заставить меня терять контроль.

Мои губы снова коснулись его члена, и я мягко провела языком вдоль его ствола. Его вкус был солоноватым, но в этом было что-то манящее. Я обхватила его губами, позволяя себе погрузиться глубже. Его реакция была мгновенной: я почувствовала, как его бёдра напряглись, а дыхание стало глубже.

Его руки, которые до этого мягко лежали на моей талии, теперь скользнули ниже, обхватив мои бёдра. Он словно направлял меня, давая понять, что мне не нужно торопиться, что я всё делаю правильно.

Его язык сменил ритм, он стал двигаться быстрее, его прикосновения стали более уверенными. Моё тело отвечало ему, выгибаясь под его ласками. Внутри меня нарастало ощущение, будто я стою на грани чего-то огромного. Я больше не могла сдерживать себя — мои бёдра начали двигаться сами, встречая его язык.

Дыхание стало прерывистым, а тепло внизу живота росло, разливаясь по всему телу. Мои пальцы, всё ещё обхватывающие его член, двигались ритмично, но я уже не могла сосредоточиться.

Я оторвалась от него, слегка выпрямившись, чувствуя, как его язык погружается глубже, проникая в лоно. Он изучал каждую грань, касаясь то губок, то внутренней поверхности, то клитора так, словно знал все мои тайные желания. Моё тело отвечало ему, каждая клеточка отзывалась на его ласки.

И вот, в какой-то момент, я почувствовала, как новая волна удовольствия накрывает меня. Моё тело напряглось, мышцы сжались, а затем я ощутила, как всё внутри меня отпускает. Это было как вспышка света, разливающаяся по всему телу, и я поняла, что также никогда не забуду этот момент.

Я тяжело дышала, чувствуя, как моё тело расслабляется под его обьятиями. Его руки мягко обнимали меня, а его поцелуи были полны нежности и тепла.

— The incredible and divinely sweet Anni, — прошептал он, и я почувствовала, как мои губы расплываются в слабой улыбке. (Невероятная и божественно сладкая Анни)

Моё тело снова дрожало от пережитого оргазма, кожа горела, а дыхание оставалось прерывистым. Мои мышцы отзывались приятной усталостью, и в то же время каждая клеточка моего тела будто наполнялась новой энергией. Нэсс мягко провёл рукой по моим бедрам, его прикосновение было обволакивающим, словно он хотел убедиться, что мне комфортно.

Но внезапно я вспомнила, почему изначально так легла. Я хотела подарить ему то же удовольствие, которое он только что дважды доставил мне. Мои губы всё ещё помнили вкус его члена, а пальцы ощущали его тяжесть и твёрдость.

Я выдохнула, чуть приподнялась и снова склонилась к нему, почувствовав, как его напряжённое тело подаётся мне навстречу. Его член, твёрдый и горячий, снова оказался в моей ладони. Я провела пальцами вдоль ствола, наслаждаясь текстурой его кожи, прежде чем снова коснуться его губами.

Я начала с лёгких поцелуев, проводя языком по его длине. Его вкус был солоноватым, но в нём было что-то невероятно притягательное. Каждый раз, когда я проводила губами вниз, я слышала, как он тихо выдыхает. Эти звуки заставляли меня улыбаться, придавали уверенности в том, что я всё делаю правильно.

Я осторожно взяла его в рот, чувствуя, как он напрягается. Его размер был достаточно внушительным, чтобы заставить меня немного волноваться, но я старалась не спешить, вспоминая его слова о том, как нужно действовать. Мои губы плотно обхватили его ствол, а язык скользил вдоль вен в нижней части ствола, ловя каждую его реакцию.

Его рука мягко легла на мою голову, не направляя, а скорее поддерживая. Его пальцы поглаживали мои волосы, и я знала, что он полностью доверяет мне. Моё сердце забилось быстрее от этой мысли.

Я продолжила двигаться чуть увереннее, увеличивая ритм. Мои руки помогали губам, обхватывая его ствол у основания и создавая плавный, но уверенный ритм. Его дыхание стало громче, а мышцы его бёдер напряглись. Я слышала, как он с трудом выдыхает:

– Anni... I’m close. («Анни... я близок.»)

Его слова вызвали во мне странное волнение. Я знала, что в этот раз хочу попробовать довести его до конца. Это был мой способ выразить благодарность за всё, что он сделал для меня. Я медленно кивнула, не вынимая член изо рта, продолжая движения и даже ускоряя их.

Когда его член напрягся, давая понять, что он вот-вот взорвется, я только глубже взяла его в рот, желая полностью принять его дар. В этот момент он кончил и его сперма заполнила мой рот. Это было неожиданное ощущение – тепло, лёгкая солоноватость, густота, а совсем не то, чего я боялась.

Я сделала глубокий вдох через нос, стараясь проглотить всё. Что оказалось довольно сложно, ю и мне пришлось два или три раза проглатывать, то что изливалось в меня. Но мне это гравилось. Даже наоборот, это было каким-то естественным продолжением момента. Раньше я думала, что буду испытывать отвращение от вида и вкуса спермы, но вместо этого почувствовала странную гордость и удовольствие, принимая ее.

"Как же я была дурой, когда раньше отказывалась, " – пронеслось у меня в голове.

Я медленно подняла голову, вытирая уголок губ тыльной стороной ладони, где все же скопились капельки того, что я не успела проглотить и посмотрела на него. Его взгляд был мягким, благодарным, а на лице играла лёгкая улыбка.

– You’re amazing, Анни, – прошептал он, его голос был хриплым, но полным тепла. («Ты потрясающая, Анни.»)

Я улыбнулась, чувствуя, как внутри меня разливается тепло. Это был не просто момент близости, это был момент принятия себя, своего тела и своих желаний

Когда я наконец смогла подняться на ноги, они предательски задрожали. Это было странное чувство — смесь физической слабости и внутреннего удовлетворения. Моё тело чувствовало усталость, но вместе с тем я ощущала невероятную лёгкость, словно освобождённая от какого-то внутреннего груза.

Нэсс тоже встал, поднял наши стаканы, которые оказались опрокинуты, и вновь наполнил их. Он протянул мне один с рубиновым вином, которое в предрассветном мраке казалось чёрным. Его движения были спокойными и уверенными, будто он знал, как важно сейчас поддержать меня. Наши глаза встретились, и я увидела в них нечто, что заставило моё сердце забиться быстрее: доброту, тепло и заботу.

Он мягко обнял меня, склонился и коснулся моих губ своими. Этот поцелуй был не страстным, а тёплым, почти утешительным, как будто он хотел сказать: «Ты справилась, и я горжусь тобой».

— Sit down, little rabbit, — сказал он, и в его голосе звучала нежность. Я почувствовала, как практически опираюсь на него. — You can't even stand up. (Сядь зайчонок. Ты на ногах не стоишь.)

Его слова вызвали у меня лёгкую улыбку, но я знала, что он прав. Мои ноги дрожали, и я едва могла сохранять равновесие. Я позволила ему помочь мне сесть на плед, чувствуя, как он заботливо поправляет уголки, чтобы мне было удобно.

Я закрыла глаза, пытаясь привести свои мысли в порядок. Всё, что произошло за последние часы, кружилось у меня в голове. Я думала о том, как ещё вчера была другой — той Анни, которая боялась прикосновений, которая сомневалась в себе и своих желаниях.

Но теперь я чувствовала себя иначе. Я была открыта, свободна, готова принимать не только чужие прикосновения, но и свои собственные желания. Я думала о том, как много нового узнала о себе, о том, как много дала мне эта ночь.

«Я знаю его меньше суток», — мелькнуло у меня в голове, и я вновь не смогла сдержать улыбку.

Сначала эта мысль показалась мне странной. Как можно так сильно доверять человеку, которого ты знаешь так мало времени? Но потом я поняла: дело не во времени, а в том, как он заставил меня чувствовать рядом с ним и Курай. Равными. С ними я чувствовала себя в безопасности, как будто их присутствие само по себе обещало, что всё будет хорошо.

Я посмотрела на него. Он сидел рядом, спокойно глядя на постепенно светлеющее море, будто давая мне время всё осмыслить. Его взгляд, устремлённый в горизонт, был спокойным и умиротворённым. Я знала, что он готов был ждать столько, сколько мне нужно, чтобы вернуться к реальности.

Я вдохнула глубже, чувствуя, как спокойствие, будто передаваемое от него, разливается по всему моему телу. Эта ночь была для меня уроком — не только о желаниях, но и о доверии. Доверии к себе, к своему телу, к людям вокруг.

— Thanks, — тихо сказала я, прижимаясь к нему со спины и, как обычно делал он, целуя в шею. (Спасибо)

— For that? (За что?)

— For... everything. For your patience and understanding. For making me feel safe. (За... всё. За терпение, за понимание. За то, что заставил меня почувствовать себя в безопасности.)

Он улыбнулся, его рука мягко коснулась моей.

— Always, little rabbit. Always. (Всегда, маленький кролик. Всегда.)

Я снова закрыла глаза, продолжая обнимать его и чувствуя, как этот момент запечатлевается в моей памяти. Я знала, что эта ночь изменит многое. Но больше всего я была благодарна за то, что она научила меня верить в себя.

Я всё ещё прижималась к Нэссу, когда услышала звук, заставивший меня повернуть голову. Это был стон, короткий, но насыщенный эмоцией. Мартин. Его дыхание было резким, прерывистым, а рука двигалась вдоль его напряжённого члена. Его лицо отражало концентрацию и желание, которое, казалось, вот-вот достигнет пика.

Я заметила, как его взгляд то и дело останавливался на Курай, которая лежала перед ним, расслабленно разведя ноги. Её тело, освещённое лунным светом, казалось изящным, почти неземным. Её спокойствие резко контрастировало с напряжением Мартина.

Его рука ускорилась, и я увидела, как его член сотрясается, а белые струи, выстреливая, украшают кожу Курай. Он издал тихий стон, наполненный облегчением и наслаждением, а затем упал на плед с глупой, но блаженной улыбкой.

«Вот и Мартин достиг своего пика», — подумала я, не в силах не улыбаться видя эту картину. Я была рада за него. Это было его первое настоящее освобождение, и я знала, что этот момент также как и у меня навсегда останется с ним.

Курай, сохраняя своё характерное спокойствие, спокойно поднялась, игнорируя капли на своей коже, которые при движении потекли вниз. Она подошла к столу, взяла стакан и протянула его Нэссу.

— За нового мужчину на этой планете, — произнес он с легкой усмешкой, поднимая свой стакан.

Курай кивнула, и они, чокнувшись сделав после по глотку.

Я лежала на своём пледе, не принимая участия в их беседе, делая вид, что не понимаю, о чём они говорят. Луна все ещё освещала меня своим холодным светом, а на моём лице блуждала улыбка. Я ощущала спокойствие, но где-то глубоко внутри меня всё же проскальзывала тень сожаления.

«Вот если бы я могла услышать "за новую женщину"...» — мелькнула у меня мысль, но я тут же подавила её. Это был мой выбор, и я знала, что он правильный. Никто из них не пытался давить на меня или заставить сделать что-то против моей воли, за что я была им безмерно благодарна.

— Думаю, надо искупаться и ехать обратно. Сколько сейчас времени? — голос Курай вырвал меня из размышлений.

— Почти четыре утра, — ответил Нэсс, глядя на экран телефона а после на светлеющее море.

— Мда... Плакало моё желание пройти границу утром, — добавила она с легким вздохом.

Я вновь сделала вид, что ничего не поняла. Никто, даже Мартин, который почти полностью знал мою историю, не знал, что я хорошо понимаю русский язык. И что изначально моё имя было не Анни, а Анна.

Это была моя тайна, и я никогда не делилась ею ни с кем. Моя мать была русскоязычной, и хотя я уже почти ничего не помнила о ней, её голос иногда всплывал в моих снах. Она оставила меня у соседей в ту ночь, когда болезнь уже прогрессировала и она должна была лечь в больницу, и я это знала. Я также знала, что она плакала, просила прощения, но тогда я была слишком маленькой, чтобы понять, что происходит.

Однажды, уже в приюте, меня вызвали к директору детского дома. Это случилось, когда мне исполнилось девять. Он сказал мне, что моя мать, два года назад, умерла от рака. Он передал мне письмо, которое она оставила для меня, но которое нашли только в этом году. Но тогда я была слишком зла на весь мир, чтобы даже взглянуть на него. Я помню, как швырнула его в мусорное ведро, выйдя от директора, не читая, а потом горько пожалела об этом.

Позже я пыталась найти его, рылась в помойке, но оно исчезло. Навсегда.

С тех пор русский язык стал чем-то болезненным для меня. Я полностью замкнулась в себе. И стала отзываться только когда ко мне обратились на эстонском и звали Анни. Нет, я понимала русский, могла следить за разговором, но говорить? Этого я не могла. Не хотела. Более девяти лет прошло, и я так и не нашла в себе сил произнести что-то по-русски. Только сегодня впервые это произошло. Пусть мои знания языка застряли на уровне девятилетнего ребёнка, каждое слово, которое я пыталась вспомнить, возвращало меня к тем дням, к той боли и обиде брошенного ребенка, что давили на меня. Но сегодня это как-то незаметно растворилось.

Я посмотрела на Мартина, который всё ещё лежал на своём пледе, дыша глубоко и спокойно. Его лицо отражало удовлетворение и спокойствие, и я была счастлива за него. Этот момент был важен для него, и я была благодарна, что он смог пройти через это без неловкости и страха.

Я вернула взгляд к небу, чувствуя, как лёгкий ветерок треплет мои волосы. Моя тайна оставалась при мне, как и раньше, но теперь я знала, что могу впустить в свою жизнь новые ощущения, новые моменты и, возможно, новых людей.

— Go to swim? («Пойдёшь купаться?») — вопрос прозвучал так неожиданно, что вырвал меня из моих мыслей.

Я обернулась и встретилась с его взглядом. Нэсс стоял рядом, его тело ещё сияло в утреннем бризе, как у того вампира из глупого фильма, что показывали нам в приюте.

— Yes, — ответила я, пытаясь подняться на ноги. Но как только я сделала движение, моё тело выдало меня. Ноги были словно ватные, не слушались, и я едва не упала обратно на плед.

Я увидела, как на его лице появилась мягкая, но понимающая улыбка. Он явно ожидал чего-то подобного.

— Sit down, little rabbit, — начал было он, но передумал, вспомнив свое предложение и подойдя, не говоря ни слова, наклонился и подхватил меня на руки. («Сиди, зайчонок».)

— Thanks... («Спасибо...») — тихо произнесла я, пряча лицо у него на груди.

Я счастливо улыбнулась, чувствуя, как его тепло проникает ко мне, согревая.

Краем глаза я заметила, как Курай подошла к Мартину, который всё ещё лежал на пледе с видом абсолютного блаженства. Она легко, но настойчиво пинала его ляжкам и бокам, заставляя его пошевелиться.

— Вставай, лежебока! Подвиги ждут! — шутливо произнесла она, продолжая пинать.

Я не удержалась и тихо хихикнула. Но тут же услышала, как Нэсс, всё ещё держа меня на руках и неся в море, задал вопрос:

— Так значит, понимаешь и знаешь русский?

Его голос был мягким, но вопрос застал меня врасплох.

— Да, — машинально ответила я, не сразу осознав, что только что сделала.

Через мгновение до меня дошло: во-первых, вопрос был задан на русском, а во-вторых, я ответила на том же языке без малейшего раздумья. Мой взгляд метнулся к нему, а лицо вспыхнуло жаром. Я тут же спрятала лицо у него на груди, надеясь, что смогу скрыть своё смущение.

Он тихо рассмеялся, и я услышала, как он произнёс на английском:

– I figured it out almost immediately. Your face was too obviously "uncomprehending" when Kuri and I were speaking Russian. Not sure if Kuri noticed, but I did. I live in Estonia a lot of the time. («Я почти сразу понял. Уж больно не понимающее лицо ты делала, когда мы с Кури говорили на русском. Не уверен, заметила ли Кури, но я сразу понял. Всё же я часто живу в Эстонии.»)

Его слова одновременно вызвали у меня облегчение и смущение. С одной стороны, он разгадал мою тайну, но с другой – почему я так долго прятала её?

Я глубоко вздохнула, поняв, что больше не могу держать это в себе.

– My mother was Russian-speaking, – начала я на английском, чувствуя, как мой голос слегка дрожит. («Моя мама была русскоязычной.»)

Я рассказала ему, как в детстве она оставила меня у соседей, когда заболела. Как её слёзы, просьбы о прощении и её хрупкий образ в памяти остались со мной навсегда. Я рассказала о письме, которое она оставила мне перед смертью, и о том, как я выбросила его в ярости, не понимая, что упускаю единственный шанс вновь услышать её слова.

– I tried to find the letter later... but it was gone. («Я пыталась найти письмо позже... но оно пропало.»)

Он слушал внимательно, пока мы шли уже далеко от берега, и вода, набегая, касалась моей попки, а его взгляд оставался тёплым, и я чувствовала, что могу продолжать.

– Since then, I never spoke Russian again. I understood it, but... speaking felt like a betrayal. Like I didn’t deserve to speak it anymore. («С тех пор я больше никогда не говорила по-русски. Я понимала его, но... говорить было похоже на предательство. Как будто я больше не заслуживала этого.»)

Я закончила, тихо добавив, уже на русском, с заметным акцентом:

– Tye nie v abydie? (Ты в обиде?)

Он хмыкнул, остановившись, его взгляд был полон понимания. Мы уже стояли довольно глубоко в воде, и вода уже настойчиво омывала мою попку и лоно...

– Меня вообще сложно обидеть, – ответил он с мягкой улыбкой.

И прежде чем я успела что-то осознать, он подкинул меня в воздух, делая шаг назад, и я с визгом рухнула в воду, которая на мгновение сомкнулась над головой.

Мой крик перешёл в смех, когда я, побарахтавшись, поднялась, стараясь убрать волосы, чтобы рассмотреть этого... Этого... Вода, хоть и прохладная, ощущалась бодрящей, а его улыбка и смех только придали мне сил поймать его и... и... отомстить, в общем.

– That was mean! («Это было жестоко!») – сказала я, пытаясь выглядеть сердито, но мой смех выдавал меня.

– Maybe, – ответил он, также смеясь в ответ, делая ленивые гребки. («Может быть.»)

Я снова почувствовала тепло внутри, но уже не от смущения, а от принятия. Этот момент стал для меня символом того, что я могу быть собой. Моё прошлое не могло держать меня в плену, если я сама того не позволю.

Мой визг, эхом отразившийся от воды, был смешан с собственным смехом, когда я кинулась на Нэсса.

– Right! That's the way it should be with him, with the traitor! – крикнула Курай с яркой улыбкой, её голос звучал как весёлый призыв к бою.

– Why else with a traitor? – с удивлением и шутливой обидой попытался уточнить он, но не успел.

Я, добравшись до него, подпрыгнула, обхватывая его шею руками, и с лёгким толчком повалила его в воду. Брызги разлетелись во все стороны, а его возмущённый, но смеющийся голос едва был слышен сквозь наше хихиканье.

– You little... – грозно начал он, поднимаясь, но тут в дело вмешалась Курай.

С лёгкостью скользя по воде, она поднырнула и, появившись рядом с нами, с заговорщической улыбкой добавила:

– Now, we must properly "punish" him! («Теперь мы должны его как следует "наказать"!»)

– This is not fair! Stop ganging up on me! («Это несправедливо! Перестаньте нападать на меня вдвоём!») – воскликнул он, но его смех говорил, что он не всерьёз.

Мы с Курай слаженно атаковали его. Её руки с силой шлёпали по воде, создавая новые волны, которые обдавали его лицо. Я, цепляясь за него, периодически погружая его голову ниже уровня воды, а сама смеялась так, что едва могла дышать.

– This is what you get for dropping me in the water! («Это за то, что ты сбросил меня в воду!») – воскликнула я, цепляясь за него, словно маленькая, но решительная обезьянка.

Нэсс, всё ещё смеясь, изо всех сил пытался вырваться, мешая русский и английский в одном предложении:

– Жестокие вы какие-то! You two are merciless! («Какие вы жестокие! Вы двое просто беспощадные!»)

Но мы не слушали. Наши крики и смех сливались в единый хаос, который разносился по тихому утреннему пляжу.

Только Мартин стоял в стороне. Вначале он просто наблюдал, хлопая глазами и пытаясь понять, что происходит. Но и его лицо освещала улыбка, и он, смеясь, отступил ещё дальше, явно не желая быть втянутым в этот водный беспредел.

– Martin! Don’t just stand there! Come and help me! («Мартин! Не стой там! Помоги мне!») – попытался позвать его Нэсс, но мой парень только громче засмеялся, явно довольный своим безопасным расстоянием.

– No way! You’re on your own! («Ни за что! Сам справляйся!») – ответил он, махнув рукой.

В какой-то момент я остановилась, глядя на Мартина. Его смех был искренним, и я почувствовала сильное желание разделить с ним этот момент. Я тихо, почти незаметно, выскользнула из игры, оставляя Нэсса на "милость" Курай, которая теперь переключилась на его попытки подняться из воды.

Я сделала глубокий вдох и нырнула под воду, касаясь дна. Вода обнимала меня прохладой, её глухой шёпот заглушал все звуки снаружи. Я двигалась плавно, чувствуя, как моя энергия снова возвращается. Я видела его силуэт, чуть отступивший от нас. Мартин стоял расслабленный, его тело отражалось в лунном свете.

Я подплыла к нему сзади, стараясь быть как можно тише. Моё сердце билось быстрее от волнения и ожидания.

Когда я оказалась прямо за его спиной, я вынырнула, обхватив его руками. Он дёрнулся, испуганно оглянувшись, и я тут же поцеловала его в шею.

— Anni! — воскликнул он, его голос был наполнен удивлением и смехом. («Анни!»)

— Püütud! — сказала я, притягивая его ближе. («Попался!»)

Он развернулся, чтобы посмотреть на меня, его лицо всё ещё было озарено улыбкой, хотя в глазах остался лёгкий след испуга.

— Sa ehmatasid mind! — сказал он, но его руки уже обняли меня, притягивая ближе. («Ты меня напугала!»)

— See oli punkt, — ответила я, смеясь. («В этом и был смысл»)

Вода вокруг, казалось, согревала нас, и я чувствовала, как моё сердце замедляет свой ритм, когда он мягко провёл рукой по моим мокрым волосам.

— Sa oled võimatu, — сказал он, но его голос был нежен и ласков. («Ты невозможная»)

— Ja sa armastad seda, — ответила я, улыбаясь. («И тебе это нравится»)

Он ничего не сказал, но его взгляд говорил больше, чем слова. В этот момент я знала, что всё, что происходило этой ночью, укрепляло нас, делало нашу связь ещё сильнее.

Я смотрела на Мартина, чувствуя, как его руки обвивают мою талию под водой, а его тепло проникает сквозь прохладные волны. Его лицо было спокойным, но в глазах я читала радость, нежность и ту особую близость, которая всегда была только между нами.

Медленно, будто давая нам обоим время насладиться моментом, я потянулась к нему. Мои губы встретились с его в мягком, нежном поцелуе. Сначала он просто замер, словно не ожидая этого, но затем его руки крепче сжали мою талию, а губы начали отвечать.

Этот поцелуй был другим. В нём не было страсти или желания доказать что-то, как это бывало прежде. В нём было только одно — признание. Признание, что мы всё ещё принадлежим друг другу, несмотря ни на что. Что всё, что произошло за сегодняшний день и ночь, не изменило нашего чувства, а только укрепило его.

Я почувствовала, как его губы чуть сильнее прижались к моим, как его руки поднялись выше, скользнув по моей спине. Его пальцы, тёплые и уверенные, мягко касались моей кожи, создавая ощущение, будто он хочет впитать этот момент.

Я отстранилась, чтобы посмотреть в его глаза. Его лицо было расслабленным, но в то же время серьёзным. Он смотрел на меня так, будто хотел сказать что-то важное, но не находил слов.

— Ma armastan sind, — прошептала я, улыбаясь ему. («Я люблю тебя»)

— Ma armastan sind ka, Anni, — сказал он тихо, его голос был низким и немного дрожащим. («Я тоже люблю тебя, Анни»)

Его губы снова нашли мои, и мы целовались, забывая обо всём вокруг. В этот момент не было ни Нэсса, ни Курай, ни этого пляжа, ни всех проблем, что окружали и окружают нас. Были только мы, наша история и наша связь, которая пережила всё, что произошло.

В этом поцелуе мы говорили друг другу, что не обижаемся. Что понимаем и принимаем друг друга, что всё, что было сегодня днём и ночью — это часть чего-то большего, чего-то, что нас делает только сильнее. И в этот момент из-за моря показался край солнца, освещая нас и начиная новый день.

Мы вышли из воды, держась за руки, с улыбками на лицах. Холодные капли стекали по нашим телам, но я почти не замечала этого — тепло Мартина рядом согревало меня лучше любой одежды. Пляж был пуст, солнечный свет мягко освещал песок и волны, а вдали уже виднелись силуэты Нэсса и Курай.

Они стояли на берегу, вытираясь большими полотенцами и накидывая верхнюю одежду прямо на голое тело, игнорируя нижнее бельё. Я их прекрасно понимала. После всего, что произошло этой ночью, бельё казалось ненужным атрибутом. К тому же оно было тяжёлым от впитавшейся за ночь влаги, и надевать его обратно не имело смысла.

Мы подошли к ним, и Нэсс бросил нам по полотенцу.

— Here you go, kids, — сказал он с добродушной усмешкой, протягивая полотенца мне и Мартину. («Держите, малышня».)

Я с благодарностью взяла своё и стала вытираться, чувствуя, как тёплая ткань мягко касается кожи.

— Külm? — тихо спросил Мартин, обняв меня одной рукой. («Холодно?»)

— Enam mitte, — улыбнулась я, прижавшись к нему ближе. («Уже нет»)

Когда все были готовы, мы вышли на дорогу и направились к маленькому кафе, которое виднелось недалеко, освещая дорогу тёплым жёлтым светом. Оно выглядело почти заброшенным, но изнутри доносился слабый запах кофе и свежего хлеба.

Сонный хозяин, мужчина средних лет с усталым, но добродушным лицом, встретил нас взглядом, полным удивления. Видимо, посетители в столь ранний час были редкостью.

Нэсс, не теряя времени, заказал чай и несколько холодных бутербродов. Хозяин быстро выполнил заказ, принеся всё на большом подносе. Я заметила, как Нэсс достал бумажник и протянул ему деньги, сказав, что сдача не нужна.

— Спасибо вам, — сказал мужчина, глядя на нас с лёгкой улыбкой.

Я обратила внимание, что Нэсс заплатил за еду почти в два раза больше, чем она стоила. Это было так характерно для него — быть щедрым, но при этом не привлекать внимания к своим поступкам.

Мы наслаждались едой в тишине. Чай был горячим, а бутерброды — простыми, но удивительно вкусными. Возможно, я просто была очень голодна после бессонной ночи, но еда казалась мне божественной.

Когда наши чашки опустели, мы вызвали такси и отправились домой. Ещё в дороге нас начало клонить в сон. Нэсс буквально вытащил нас из такси и проводил до дверей подъезда, пока расплачивался с таксистом.

Дома мы сняли одежду и, не сговариваясь, упали в одну большую кровать в гостиной. Кровать была достаточно широкой, чтобы вместить всех четверых, и наши уставшие и расслабленные тела словно сами нашли себе удобное место.

Я с трудом дотянулась до покрывала, натягивая его на нас, чувствуя, как веки становятся всё тяжелее. Накрыв нас, я ощутила, как Курай придвинулась ближе, её тёплая ладонь скользнула по моему бедру и легла на талию.

— Good night, Liss, — прошептала она тихим, почти сонным голосом. («Спокойной ночи, Лисс».)

Я улыбнулась, прижимаясь к ней, обнимая её в ответ и переплетая её и мои ноги. В ответ я получила нежный, сонный поцелуй. Это было так естественно, что я даже не задумалась, просто ответила на него. Я убрала прядь волос с её лица, проведя рукой по скуле в ответ на её слабую улыбку. Она назвала меня Лисс, видимо перепутав с сестрой, но я не обиделась. Кури уже почти спала, а та нежность в голосе, что звучала в этот момент, относилась ко мне.

На моей попке я почувствовала руку Мартина. Он уже спал, его дыхание было ровным и тёплым, касаясь моего плеча. Я посмотрела на него — его лицо было умиротворённым и счастливым.

Позади Курай лёг Нэсс, положив руку на её плечо и переплетая свои пальцы с моими. Он улыбнулся ободряюще, посылая мне воздушный поцелуй, и в этот момент я уснула.

Глава 8. Утро крайнего дня

Нэсс.

Обычно я просыпаюсь с трудом. Будучи типичной совой, мой организм словно не хочет пробуждаться до полудня. Даже если ночь была бессонной и мне приходилось проводить на ногах больше суток, тело всё равно набирается сил к вечеру.

Однако это утро было особенным. Проснувшись, я сразу почувствовал что-то необычное и до неприличия приятное в области паха. Открывая глаза, я уже улыбался в предвкушении встречи с виновницей этого удовольствия.

И действительно, передо мной лежала Анни, сосредоточенная и старательная. Её губы нежно скользили по моему члену, а зелёные глаза, время от времени поднимавшиеся на меня, излучали щенячью радость, словно она хотела убедиться, что всё делает правильно.

– Доброе утро, – сказал я чуть осипшим голосом, который, тем не менее, сохранял тепло и шутливую нотку. – Надеюсь, у тебя оно такое же доброе, как у меня сейчас.

Анни не ответила словами – её рот был занят – но её глаза вспыхнули от радости, а уголки губ приподнялись в лукавой улыбке, не прерывая её действий.

Я откинулся на подушки, ощущая, как тепло разливается по всему телу. Я наблюдал за её движениями, её стараниями, и невольно чувствовал гордость. За прошедшие сутки Анни многому научилась, и в этом, безусловно, была и моя доля участия.

Её губы мягко двигались вверх и вниз, язык нежно ласкал чувствительную головку, а руки сжимали ствол, задавая ритм. Она уже не робела, как раньше, но её действия всё ещё были немного неловкими, словно она искала идеальный ритм. Это только усиливало моё удовольствие.

Я глубоко вздохнул, почувствовав, что момент приближается.

– I’m close, Анни, – предупредил я, ожидая, что она остановится или хотя бы ослабит хватку. («Я близок, Анни».)

Но вместо ответа она только усилила давление, её губы сжались крепче, а движения стали быстрее. Её решимость довести меня до конца вызывала одновременно и восхищение, и возбуждение.

Я не выдержал и кончил, громко выдыхая. Мои мышцы напряглись, а затем расслабились, когда я почувствовал, как её рот принимает всё до последней капли. Она сделала это с лёгкостью, не оставив себе другого выбора.

Облизав мой член, она подняла голову, её лицо светилось гордостью и лёгким смущением.

– Dobloye Utlo! («Доблое утло!») – сказала она, старательно выговаривая слова.

Я рассмеялся, чувствуя, как тепло разливается в груди.

– You are beautiful, – ответил я, переходя на английский. («Ты прекрасна.»)

Её глаза вспыхнули, а лицо озарилось улыбкой. "Какой же она всё ещё ребёнок", – подумал я. – "Ребёнок с тяжёлой судьбой, но с удивительно сильной волей."

Я притянул её к себе, укладывая на то место, где до этого лежал сам, целуя сначала её губы, а затем скользнув вниз – к шее. Мои поцелуи были мягкими, ласковыми, они спускались ниже, к ключицам, затем к её груди. Я остановился, целуя её соски, ощущая, как её тело откликается на каждое прикосновение.

Анни задыхалась, её пальцы сжимали края простыни, а плечи дрожали.

Мои губы продолжили свой путь вниз, я целовал её живот, мягкий и нежный, а затем остановился у её лона. Я раздвинул её губки языком, осторожно целуя внутренние складки. Её дыхание стало громким, почти прерывистым. Её бёдра слегка подались вперёд, а руки сжали простыню ещё крепче.

– I'm going to the bathroom and take a shower, («Я в туалет и в душ.») – наконец сказал я, поигравшись с ее клитором и вызвав у нее небольшой оргазм. – I take it everyone's already awake? (Я так понимаю, все уже проснулись?)

Она кивнула, её лицо всё ещё было раскрасневшимся, а дыхание неровным.

Не удержавшись, помогая ей подняться, я слегка шлёпнул её по попке, отчего она взвизгнула, скорее от неожиданности, чем от боли.

– Then make me breakfast, – добавил я с шутливой строгостью. (Тогда приговь мне завтрак.)

Анни хихикнула, убегая из комнаты. Но, остановившись у двери кухни, она обернулась и сказала на английском:

– Everything is ready… (Уже всё готово) – она запнулась, явно подбирая слово. Её глаза вспыхнули от нахлынувшей уверенности, и она добавила, старательно выговаривая: – Liedjevoika. («Льеджевойка.»)

Я рассмеялся, понимая, что она пыталась сказать и откуда она знает это слово. Так Кури называла Мартина на пляже.

– Ле-же-бо-ка, – поправил я её, произнося слово медленно и чётко.

Она ответила мне звонким смехом, который, казалось, разносился по всему дому, пока я направлялся в душ.

Выйдя из туалета, я зашёл в ванную. Быстро плеснув холодной водой на лицо, я даже не стал чистить зубы. Мой взгляд скользнул по раковине, где стояли три зубные щётки.

"Всё верно", – подумал я. – "Анни, Кури и Мартин. Один я ленюсь."

На секунду мне стало неловко, но я тут же успокоил себя: "Почищу потом." С этими мыслями я направился на кухню.

Анни и Курай уже были там. Анни, как и я, была полностью обнажённой, а Курай, неожиданно, нет. На ней были надеты трусики и накинута на плечи рубашка. Она сидела за столом, что-то сосредоточенно печатая на ноутбуке.

Я прошёл мимо, наклонился и легко поцеловал её в макушку, краем глаза заметив на экране имя абонента. Взяв свою кружку с ещё тёплым кофе, я облокотился на раковину и сделал несколько глотков.

– Джеру привет, – сказал я, зная, что это за человек.

Курай кивнула, не отрывая взгляда от монитора.

– Хорошо, что он тебя не слышит, – ответила она с лёгкой усмешкой. – Ты же знаешь, что Джером ненавидит, когда его имя сокращают.

– У всех свои недостатки. Что он хотел?

– Он ничего, – её пальцы на мгновение замерли на клавиатуре, прежде чем продолжить движение. – Это я ему пишу. Хочу предложить нашим зайчатам и котятам переезд в Париж. Спрашиваю у Джерома, есть ли местечко для помощника.

Я нахмурился, чувствуя, что она что-то недоговаривает, ведь она не упомянула Анни.

– И что ещё? – спросил я, уточняя.

– Ну, и хочу попросить Лиссу взять Анни под опеку и подготовить её для кастинга в наше агентство. Всё же сейчас в моде такие хрупкие девушки, как она. Да и мальчики вроде Мартина тоже подходят. Правда, не знаю, как правильно им это предложить, чтобы они не подумали, что мы пытаемся навязать им свою жизнь.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я задумчиво отпил ещё кофе, раздумывая, стоит ли посвящать Курай в то, что узнал ночью.

– Может, не переживать насчёт этого. – решив, что это признание не повредит. – За Мартина не скажу, а вот этот зеленоглазый заяц вполне неплохо понимает русский.

Курай подняла взгляд от ноутбука, явно удивлённая моими словами.

– Да?

Она посмотрела на Анни, чьё лицо раскраснелось от лёгкого смущения, но в её глазах играла лукавая улыбка.

– Негодяйка, – добавила Курай, прищурив глаза. – Ты всё поняла?

Анни с трудом сдержала смех, но ответила на английском языке:

– Not everything. My Russian is very weak. I don’t speak it much, and I only understand bits and pieces. But I think you were talking about work and Paris? («Не всё. Мой русский довольно слаб. Я давно на нём не говорю и понимаю только частично. Но, кажется, вы говорили что-то о работе и Париже?»)

Курай улыбнулась, но, глядя на неё, было ясно, что она прикидывает, как лучше всё объяснить.

– Then we'll wait for Martin, (Тогда дождёмся Мартина) – сказала она, тоже переходя на английский и переведя взгляд обратно на монитор. – And then I will announce my suggestions. Besides, it's still unclear.… (И уже тогда я озвучу свои предложения. К тому же пока неясно…)

Она замолчала, сосредоточенно вчитываясь в пришедший ответ Джерома. Её лицо чуть расслабилось, и она кивнула самой себе.

– But no, it's okay. So we're waiting for Martin. (А нет, всё в порядке. Значит, ждём Мартина.)

Я поставил кружку на стол, слегка потянувшись, и направился к двери.

– Нэсс, ты куда? – спросила Курай, даже не отрывая взгляда от экрана.

– Курить, – коротко ответил я, уже выходя на балкон.

За спиной я услышал лёгкий смешок Анни, и её голос, теперь более уверенный:

– Don’t forget, lazy boy! Breakfast is ready! («Не забудь, лентяй! Завтрак уже готов!»)

Я усмехнулся, выходя на свежий воздух и позволяя запаху утреннего ветра освежить мои мысли.

Когда я вернулся с балкона, Анни уже была одета. На ней были футболка и трусики, которые я узнал как вещи Курай. Хрупкая, миниатюрная, с идеальной кожей и детским лицом, которое сейчас казалось взрослее из-за лёгкой напряжённости в её позе. Густые платиновые волосы, слегка растрёпанные, обрамляли её лицо, а зелёные глаза, казалось, ловили каждый шорох в комнате.

"Приодеть их, что ли?" – мелькнула мысль.

Мы с Курай уезжали сегодня. Возможно, навсегда попрощаемся с ними. Я понятия не имел, какой выбор они сделают, но знал одно: эти двое, несмотря на всю свою хрупкость, таят в себе больше силы, чем можно было бы подумать. Особенно она — этот "зайчонок" с её невероятной внутренней волей.

Я обратил внимание на Курай, которая, закинув ногу на ногу, сидела за столом. Её стройная и женственная фигура словно подчеркивала непринуждённую позу. Хотя она всегда казалась расслабленной, я знал, что за этой маской скрывается холодный ум и непоколебимая уверенность в себе.

"Как же они отличаются друг от друга", – подумал я, глядя на них обеих. Анни напоминала нежный, хрупкий цветок, который только начинает раскрываться, в то время как Курай уже была зрелой женщиной, готовой к любым вызовам жизни.

Когда вернулся Мартин, Курай закрыла ноутбук и подняла взгляд на них.

– Anni, Martin, – начала она серьезным голосом. – How much are you ready to change your life? («Насколько вы готовы изменить свою жизнь?»)

Её слова прозвучали как вызов, и я заметил, как Анни напряглась. Она взглянула на Курай, её зелёные глаза расширились, а руки мелко задрожали.

Мартин попытался ответить первым:

– We… we are ready. I think so. («Мы… мы готовы. Думаю, да»)

Но его голос дрожал, и было очевидно, что он сам не уверен в своем ответе.

Анни повернулась к нему, её лицо покраснело, и она резко выпалила на эстонском:

– Ära valeta neile, kui sa ise pole kindel! («Не ври им, если сам не уверен!»)

Мартин попытался оправдаться:

– Aga ma arvan, et olen valmis… («Но я думаю, что готов…»)

Но Анни не дала ему договорить, перебив с неожиданной силой:

– Arvad? Sa arvad? Kui sa tõesti arvad, siis jää siia. Ma olen valmis, isegi kui ma ei tea, mida nad meile pakuvad! («Думаешь? Ты думаешь? Если ты действительно думаешь, то оставайся здесь. Я готова, даже если я не знаю, что они нам предлагают!»)

Её голос звенел уверенностью, словно она только что сделала важный выбор за них обоих.

"Пипец котёнку", – мелькнула у меня мысль. "Если у Анни уже сейчас такой характер, то что будет через пару лет? Она превратится в женщину, которая будет верёвки вить из мужчин и не только из них. Её внешность – это идеальная ловушка. Хрупкое тело, нежные черты лица, эти зелёные глаза, которые могут выглядеть как у потерянного ребёнка, а в следующий миг полыхать огнём. Это оружие, которое она пока ещё учится использовать, но научится быстро."

Анни, вероятно, осознав, что её эмоциональная вспышка привлекла внимание, поспешила извиниться:

– I’m sorry. («Простите».)

Но, несмотря на свои извинения, она продолжала с решимостью:

– Our life was hard. The orphanage… it was like a prison. Bars on windows, cold rooms, old furniture — everything was old and broken. («Наша жизнь была тяжёлой. Приют… это было как тюрьма. Решётки на окнах, холодные комнаты, старая мебель — всё было старым и сломанным».)

Её голос звучал всё более напряжённо, но она не останавливалась:

– Outside, you could see life. People, cars, normal families. But inside… nothing changed. Ever. («Снаружи ты мог видеть жизнь. Людей, машины, нормальные семьи. Но внутри… ничего не менялось. Никогда».)

Она сделала паузу, а затем продолжила, её голос стал чуть тише, почти дрожащим:

– There were people at the fence. Men, sometimes women. They called us. Offered money. Money for… touching. Kissing. Sucking. («За забором были люди. Мужчины, иногда женщины. Они звали нас. Предлагали деньги. Деньги за… прикосновения. Поцелуи. Минет».)

Курай, взяв мои сигареты и получив мой разрешающий кивок, закурила, внимательно слушая Анни. Я наблюдал за ней и заметил, как её взгляд становился всё более холодным.

– Some girls thought it was normal. It was just part of life. Boys too. Some even sneaked out. They let those people touch them, lick them. Or they… they gave their bodies. («Некоторые девочки думали, что это нормально. Это была часть жизни. И мальчики тоже. Некоторые даже пробирались туда. Они позволяли этим людям трогать себя, лизать. Или… они давали свои тела».)

"

Чёртовы ублюдки,

" – подумал я. – "

Это нельзя было скрыть от руководства. Они наверняка знали об этом и, возможно, сами направляли клиентов к нужным детям. Доля, бизнес, грязь

".

Мои глаза остановились на Курай. Она слегка склонила голову, выпуская дым и слушая Анни. Её рубашка соскользнула с одного плеча, открывая тонкую линию ключицы. Но в этот момент я видел не её тело, а её реакцию — холодную, отчуждённую снаружи, но внутри я знал, что она кипит от гнева.

"В таких условиях эта девочка смогла сохранить себя. Сохранить Мартина. И при этом остаться такой красивой, нежной, но сильной. Это настоящий феномен".

Анни закончила:

– We never did that. We couldn’t. It was disgusting. It was wrong. («Мы никогда этого не делали. Мы не могли. Это было отвратительно. Это было неправильно.»)

Её слова звучали как декларация, как манифест того, кем она хочет быть. Мартин тихо кивнул, подтверждая её слова.

"Она – лидер, " – подумал я. "Именно она будет той, кто вытянет их обоих. Её воля – это стальной клинок в бархатных ножнах."

Анни продолжала свой рассказ, её голос звучал твёрдо, но в нём слышались отголоски горечи.

– We stayed strong. It was not easy, but we never gave up. We didn’t let them break us. («Мы оставались сильными. Это было нелегко, но мы не сдавались. Мы не позволили им сломать нас.»)

Она посмотрела на Мартина, который сидел рядом, будто ожидая его подтверждения. Он кивнул, но молчал, оставляя ей возможность продолжить.

– Some of the girls and boys… those who left before us… they came back sometimes. To visit the directors, or maybe just to show off. («Некоторые девочки и мальчики… те, кто ушёл до нас… иногда возвращались. Чтобы навестить директоров или, может быть, просто похвастаться.»)

Анни замолчала на мгновение, словно вспоминая, а потом добавила, её голос стал чуть тише:

– They looked so… different. They were loud, vulgar. The girls wore bright, revealing clothes, showing everything. Some of them were overly polite, acting like they were high-class ladies. But you could see through it. They were just pretending. («Они выглядели так… по-другому. Они были громкими, вульгарными. Девочки носили яркую, откровенную одежду, показывая всё. Некоторые из них были слишком вежливыми, изображая высококлассных дам. Но это было видно насквозь. Они просто притворялись.»)

Я слушал её слова, а перед глазами вставали образы. Я представлял, как эти "гости" приходили в приют, чтобы показать, чего они "добились".

"

Люди вульгарны. Это их природа

, – подумал я. – Т

е, кто сумел выбраться, теперь хотят казаться лучше других. Но их суть остаётся неизменной: громкость, показуха, стремление к признанию. В конце концов, что они могут доказать? Что стали успешными? Их успех – это дешёвая мишура, прикрывающая пустоту.

"

Анни продолжила:

– The directors didn’t care. They smiled, shook their hands, but it was obvious… they didn’t respect them. They just took their gifts or money and let them leave. («Директоры не заботились. Они улыбались, жали им руки, но это было очевидно… они их не уважали. Они просто брали их подарки или деньги и отпускали.»)

Её губы сжались, а глаза сверкнули.

– And when it was our turn, when we turned eighteen, they called us to the office. («И когда подошла наша очередь, когда нам исполнилось восемнадцать, они вызвали нас в офис.»)

Я почувствовал, как напряжение в её голосе усиливается, а её руки сжались в кулаки.

– They gave us our "directions." A small apartment outside the city, in some village. Two hours to get to the port or cleaning office. And our jobs. Me – to clean toilets. Outside toilets. And Martin – a dock worker. («Они дали нам наши "направления". Маленькая квартира за городом, в каком-то посёлке. Два часа до порта или офиса клининга. А наши работы. Мне – чистить туалеты. Уличные туалеты. А Мартину – докером.»)

Она чуть вскинула подбородок, глядя прямо в глаза Курай, словно вызывая её на молчаливый спор.

– They didn’t even try to hide their contempt. Their faces… they were almost smiling, as if they enjoyed throwing us into the dirt. («Они даже не пытались скрыть своё презрение. Их лица… они почти улыбались, будто наслаждаясь тем, что бросают нас в грязь.»)

"Вот они, истинные сволочи, " – подумал я. "Это не просто равнодушие. Это злорадство. Они не просто следуют системе, они наслаждаются её жестокостью."

Я посмотрел на Анни. Её лицо, несмотря на напряжение, оставалось красивым. Но в этой красоте была сила – неподдельная, настоящая. Она была сильнее, чем многие взрослые, которых я знал.

Анни чуть расслабила плечи, будто сбросив груз:

– The job started at six in the morning. But we had to leave at four. Every day. The room they gave us was cold, damp, and smelled like mold. We had nothing. («Работа начиналась в шесть утра. Но нам нужно было выходить в четыре. Каждый день. Комната, которую они нам дали, была холодной, сырой и пахла плесенью. У нас не было ничего.»)

Она вздохнула, её глаза мелькнули на Мартина, который, казалось, стеснялся её рассказа.

– But we didn’t give up. We couldn’t. We promised each other we would get out. And we did. («Но мы не сдались. Мы не могли. Мы пообещали друг другу, что выберемся. И мы сделали это.»)

"

Именно это я уважаю,

" – подумал я, глядя на неё. – "

Не жалобы, не нытьё. А действия. Она знала, что её ждёт, но не сдавалась. Именно такие люди достойны шанса."

Анни продолжала говорить, её голос начал дрожать, словно от тяжёлого груза воспоминаний.

– We tried to live with what they gave us. The room was cold, damp, the smell of mold was everywhere. And our jobs… they paid us almost nothing. («Мы пытались жить с тем, что они нам дали. Комната была холодной, сырой, запах плесени был повсюду. А наша работа… нам почти ничего не платили.»)

Её взгляд стал рассеянным, словно она снова оказалась там, в той тёмной комнате, с ледяным воздухом и гнетущей тишиной.

– The first time we got paid, it was… it was like a joke. Just enough to buy some food and pay for the bus to work. Nothing else. («Когда нам заплатили впервые, это… это было как шутка. Хватило только на еду и оплату автобуса до работы. Больше ничего.»)

Она замолчала, а её дыхание стало прерывистым.

– And we realized… our release was in spring, and we barely survived, warming each other with our bodies. It’s summer now, but what will happen in winter? I can’t even imagine.

(«И мы поняли… наш выпуск был весной, и мы едва не околели, греясь друг о друга. Сейчас лето, но что будет зимой? Я даже не представляю.»)

Её голос стал громче, и в нём слышалась боль, горечь, внутренний крик:

– They didn’t care! They didn’t care if we died there! We were just numbers to them, just statistics! («Им было всё равно! Им было всё равно, умрём мы там или нет! Мы были просто цифрами для них, просто статистикой!»)

Её слова повисли в воздухе, и я почувствовал, как сжимаются мои кулаки.

"

Сволочи

, " – мелькнуло у меня в голове. – "

И ведь таких мест тысячи, а то и миллионы. Их система не оставляет места для человечности. Просто перерабатывает людей, оставляя их сломанными, если не уничтоженными."

Анни перевела дыхание и продолжила:

– We talked every night. What could we do? Where could we go? We knew we couldn’t stay. We had to leave. («Мы говорили об этом каждую ночь. Что мы могли сделать? Куда мы могли пойти? Мы знали, что не можем оставаться. Мы должны были уйти.»)

Она чуть повернулась к Мартину, будто ища поддержки.

– Poland was an option. Some people we knew talked about it. But… they said it wasn’t easy there. No jobs, no help. Only hard work for nothing. («Польша была вариантом. Некоторые из тех, кого мы знали, говорили об этом. Но… они сказали, что там не было легко. Нет работы, нет помощи. Только тяжёлый труд за ничего.»)

– Finland? It was close. But too expensive. We’d never make it. («Финляндия? Это было близко. Но слишком дорого. Мы бы не справились.»)

Она сделала паузу, её голос стал более задумчивым:

– England… everyone talks about England. But how could we even get there? We had no passports, no money. («Англия… все говорят об Англии. Но как мы могли даже попасть туда? У нас не было паспортов, не было денег.»)

Анни опустила взгляд, и её голос стал тише, почти шёпотом:

– And then we thought about Russia. They call it the "Evil Empire" in the West. But… people said there were opportunities. That it was easier to find work. («И тогда мы подумали о России. Её называют "Империей зла" на Западе. Но… люди говорили, что там есть возможности. Что там легче найти работу.»)

Я заметил, как её взгляд стал чуть ярче, а голос – твёрже.

– So, we left. We packed everything we had, which wasn’t much, and we went to Narva. Just to see if it was true. («И мы уехали. Мы собрали всё, что у нас было, а это было не много, и мы отправились в Нарву. Просто посмотреть, правда ли это.»)

Я смотрел на неё, и меня накрыла волна уважения. Они остались целыми, сохранили себя, несмотря на всё это.

"

И эти дети ещё думают о будущем,

" – мелькнуло у меня в голове. – "

У них есть сила, которой многим взрослым не хватает."

Я перевёл взгляд на Курай. Она всё ещё курила, её глаза были прикованы к Анни. В этой позе – с чуть приподнятым подбородком, с одной ногой, покачивающейся в воздухе, – она выглядела идеально.

"И она это понимает,

" – подумал я, глядя на свою подругу. –

"Она знает, что у этих двоих есть потенциал. Это их шанс."

Анни закончила свой рассказ, её голос замер в напряжении, как будто слова, которые она только что произнесла, оставили её без сил. Она сидела с прямой спиной, но её взгляд был устремлён в стол, избегая встречаться с нашими глазами.

Тишина накрыла кухню. Ни я, ни Курай, ни Мартин не сказали ни слова. Казалось, что даже воздух стал тяжелее.

Курай, сидевшая напротив, лениво стряхнула пепел в блюдце, которое я ей подал. Она допила свою сигарету до фильтра и посмотрела на меня с лёгким вопросом в глазах, мол, что с этим делать.

Я взял окурок, сделал глубокую затяжку, ощущая, как горьковатый дым наполняет лёгкие. После этого я подошёл к раковине и потушил окурок под струёй воды. Звук шипения нарушил тишину, но никто не обратил на это внимания.

Курай наконец откинулась на спинку стула, перевела взгляд на Мартина и Анни и спокойно начала говорить:

– So, here’s the thing. («Итак, вот что.»)

Её тон был ровным, без эмоций, но её слова сразу привлекли внимание. Анни подняла голову, и её зелёные глаза снова блеснули тревогой.

– I spoke to Jérôme, – продолжила Курай, делая акцент на имени. («Я поговорила с Джеромом.»)

Я заметил, как Мартин нахмурился, пытаясь понять, о чём идёт речь.

– Jérôme runs a recording studio in Paris. He’s looking for assistants. I thought… maybe you could fit. («Джером управляет звукозаписывающей студией в Париже. Он ищет помощников. Я подумала… возможно, вы подошли бы.»)

Её слова прозвучали просто, как будто это было самое обычное предложение в мире.

Мартин выглядел удивлённым, но не успел ничего сказать, потому что Курай уже обратила внимание на Анни.

– And I also sent some photos to my sister, Lissa. From our little photo session at the castle. («А ещё я отправила несколько фотографий своей сестре, Лиссе. С нашей маленькой фотосессии в замке.»)

Я увидел, как Мартин резко повернулся к девушкам, удивление было написано на его лице.

– Photos? («Фотографии?») – спросил он, глядя то на одну, то на другую.

Курай пожала плечами, никак не реагируя на его удивление.

– Yes, photos. I thought Lissa would like them. («Да, фотографии. Я подумала, что Лиссе они понравятся.»)

Но это был не Мартин, а Анни, кто проявил настоящую реакцию. Она резко опустила голову, а её лицо залилось краской.

"

Ну вот опять

, " – подумал я, наблюдая за её реакцией. –

"Этот зайчонок просто не может не краснеть. Надо будет что-то с этим сделать. Впрочем, если её Лисса и Курай возьмут под своё крыло, они справятся. Но всё-таки, что такого нафоткала Курай, что Анни так стесняется?"

Я перевёл взгляд на Курай, которая как будто не замечала смущения своей подруги.

– Lissa loved them. She called me right after and said, "I need this cutie in Paris by the end of the month." («Лисса была в восторге. Она сразу мне позвонила и сказала: "Мне нужна эта прелесть в Париже к концу месяца."»)

Анни ещё больше опустила голову, а её платиновые волосы скрыли лицо. Но её алые ушки, выглядывающие из-за волос, выдавали её состояние.

– She also said, "I just want to squeeze her, she’s so adorable." («Она ещё сказала: "Я просто хочу потискать её, она такая милашка."»)

Курай сделала вид, что не замечает этого смущения, и продолжила:

– If you’re in Paris by the end of the month, she’ll start training you. Teach you everything you need to know to pass the casting at our agency. («Если ты будешь в Париже к концу месяца, она начнёт тебя тренировать. Научит всему, что нужно, чтобы пройти кастинг в нашем агентстве.»)

Анни только кивнула, не поднимая головы.

Курай повернулась к Мартину, её взгляд был слегка насмешливым.

– As for you, Jérôme has a place for assistants. But… boys like you are also in demand in modeling agencies. If you want, Lissa can work with you too. («Что касается тебя, у Джерома есть место для ассистентов. Но… такие мальчики, как ты, тоже неплохо ценятся в модельных агентствах. Если хочешь, Лисса может заняться и тобой.»)

Мартин, который до этого выглядел вполне спокойно, внезапно покраснел. Его лицо залилось краской, а он сам отвернулся, словно пытался спрятать своё смущение.

"Ха,"

– подумал я, с трудом удерживая смех. –

"Похоже, это их стандартная реакция. Эти двое буквально соревнуются, кто из них краснеет быстрее."

Курай ухмыльнулась, заметив его реакцию.

– Relax, darling. No one’s forcing you. But it’s a good opportunity. («Расслабься, дорогой. Никто тебя не заставляет. Но это хорошая возможность.»)

Я не удержался и подхватил её тон:

– And who knows? Maybe you’ll be the next fashion icon. («А кто знает? Может, ты станешь следующей иконой моды.»)

Мартин покачал головой, но его улыбка, хоть и неловкая, показала, что он оценил шутку.

Анни, всё ещё скрывая лицо, тоже тихо усмехнулась.

"Вот так,

" – думал я, глядя на них обоих. –

"Эти двое ещё не понимают, какой шанс им выпадает. Но они справятся. С таким стержнем, как у Анни, и поддержкой Мартина – у них всё получится."

Анни тяжело вздохнула, словно пытаясь собраться с мыслями. Её взгляд поднялся, и она твёрдо посмотрела на Курай. В её глазах читались сомнение и решимость одновременно.

– Kuri, thank you so much for caring about us and giving us this incredible opportunity to rise to a place we could never have reached on our own. And I would love to accept it. («Кури, огромное спасибо за то, что так заботишься о нас и даёшь этот невероятный шанс подняться туда, куда мы никогда бы не дошли сами. И я бы с радостью его приняла.»)

Она снова вздохнула, её плечи слегка поникли, а взгляд опустился вниз. Её лицо выражало внутреннюю борьбу, которая длилась уже давно.

– I still want to accept it, – продолжила она, откинув волосы с лица. («Я всё ещё хочу его принять.»)

Её зелёные глаза блестели, а по щекам текли слёзы.

– But we don’t have the money. Not to live in Paris, not even for the flight. And to ask you for this too… Kuri, you said it yourself, we are strangers. And I understand why. That’s why we have to decline. («Но у нас нет денег. Не чтобы жить в Париже, даже не на перелёт. А просить у вас ещё и это… Кури, ты сама сказала, что мы чужие. И я понимаю почему. Поэтому мы вынуждены отказаться.»)

Курай чуть приподняла бровь, откинулась на стуле и повернулась ко мне. Её взгляд был вопросительным.

Я пожал плечами, молча давая понять, что готов поддержать эту авантюру.

– Young people, don't look for problems where there aren't any, – сказал я, опираясь на стол. («Молодёжь, не ищите проблем там, где их нет.»)

Анни и Мартин посмотрели на меня, их лица выражали смесь удивления и надежды.

– We said we’re ready to help. I had another option, but Kuri’s proposal is far more interesting in terms of development and opportunities. From my side, I’m ready to open a credit limit for you. You’ll just pay it back over time. («Мы сказали, что готовы помочь. У меня был другой вариант, но предложение Кури куда интереснее с точки зрения развития и возможностей. Со своей стороны, я готов открыть для вас кредитный лимит. Просто будете его погашать со временем.»)

Анни замерла, её лицо на мгновение стало неподвижным, а затем озарилось счастливой улыбкой.

– Thank you, – её голос дрожал от эмоций. («Спасибо.»)

Её глаза наполнились радостью, которую она больше не могла скрывать.

– Then we would gladly and gratefully accept your offer. («Тогда мы с радостью и благодарностью примем ваше предложение.»)

– Perfect! – хлопнула в ладоши Курай, её глаза блеснули озорством. («Отлично!»)

Она поднялась со стула и сложила руки на груди, изучающе смотря на них.

– Now I’ll need your documents and details to send them to Lissa and Jérôme. But that can wait. For now, help us pack. With all our adventures… – она хитро посмотрела на них, её тон был слегка игривым. («Теперь мне понадобятся ваши документы и данные, чтобы переслать их Лиссе и Джерому. Но это можно позже. А пока помогите нам собраться. С нашими приключениями…»)

Её взгляд остановился на Анни и Мартине, которые, как и ожидалось, снова покраснели.

– …I didn’t manage to do much. («…я почти ничего не успела сделать.»)

"

Ну вот опять,

" – Мысленно рассмеялся я, заметив, как их лица заливаются краской. –

"Эти двое точно станут ходячим воплощением смущения, если их вовремя не направить. Но это уже задача для Лиссы и Курай."

Я наблюдал за их реакцией, одновременно отмечая, как искренне и чисто они радуются. Эти двое, несмотря на весь свой опыт, сохраняли в себе что-то детское и чистое. Это вызывало у меня уважение и даже немного зависти.

– Let’s not waste time, then, – сказал я, поднимаясь. («Тогда давайте не терять времени.»)

Я направился к комнате, готовясь помочь с упаковкой, а в голове мелькнула мысль: "Кажется, этот день станет началом их новой жизни. А дальше всё зависит только от них."

Мы заканчивали собирать вещи. Удивительно, как мало их оказалось у всех, учитывая насыщенные события последних дней. Курай, как обычно, двигалась уверенно и размеренно, завершала проверку сумок. Когда всё было готово, она достала из своей сумочки свежее бельё и одежду, аккуратно положив их на тумбочку.

– Finally, – сказала она, выпрямляясь и потягиваясь. («Наконец-то.»)

Её голос был спокойным, но в её движениях читалась привычная уверенность.

Она безо всякого смущения сняла с себя трусики, оставшись полностью обнажённой. Её кожа светилась в утреннем свете, линии её тела были изящными и завораживающими. Я заметил, как Мартин, словно по рефлексу, отвернулся, его щеки чуть порозовели.

Анни, напротив, не могла оторвать глаз от Курай. Её взгляд был полон восхищения, почти благоговения. Это было не просто любопытство, это был восторг, смешанный с завистью и восхищением.

Курай стояла обнажённая перед Анни, её взгляд был спокойным и уверенным. Лёгкая улыбка играла на губах.

— Do you like what you see? — спросила Курай, слегка повернувшись, показывая каждую линию своего тела. (“Нравлюсь?”)

Анни выдохнула, и её глаза загорелись восхищением:

— You’re perfect! — сказала она, отчего Курай усмехнулась и расправила плечи. (“Ты совершенство!”)

Не удержавшись Анни потянулась рукой, чтобы коснуться груди Курай, но та весело отскочила назад.

— No, no, no! No touching. You have Martin for that! Martin, would you like to participate in a sexual experiment and lesson? — её голос звучал мягко, но твёрдо. (“Нет, нет, нет! Никаких касаний. У тебя есть Мартин для этого! Мартин, хочешь поучаствовать в сексуальном эксперименте и уроке?”)

Я улыбнулся наблюдая за этим представлением:

— As if he had a choice! Look at him. — произнёс я и указывая девушкам на ярко выраженый бугрок на его штанах. (“Как будто у него есть выбор! Посмотри на него.”))

Курай рассмеялась, её грудь вздрогнула в ритме смеха, и она махнула рукой:

— Martin, your girl is in trouble. She needs help. Urgently. — с тёплым, но немного насмешливым тоном. (“Мартин, твоя девушка в беде. Ей срочно нужна помощь.”)

Она повернулась к нему, прищурившись:

— Go on, kiss her. See how she reacts. — приказала она. (“Давай, поцелуй её. Посмотри, как она отреагирует.”)

Мартин на секунду замер, чуть нервно сглотнув, но уже в следующее мгновение его пальцы мягко обхватили плечи Анни. Он осторожно потянулся к её губам и коснулся их в лёгком, почти воздушном поцелуе.

Анни вздрогнула, словно по её телу прошёл ток. В её глазах вспыхнул огонь, и она потянулась ближе, закидывая руки ему на шею, углубляя поцелуй с нетерпеливой страстью.

— Observe how she responds to every movement, — произнесла Курай, сев на край кровати и перекинув ногу на ногу. Её взгляд был внимательным, но мягким. Затем она повернулась ко мне: — And you — stop standing there. Get the camera. Film this. (“Наблюдай, как она реагирует на каждое движение. — А ты не стой столбом — бери камеру и снимай это.”)

Я молча потянулся к камере. Курай продолжала говорить, её голос был одновременно поучающим и игривым:

— Good… Martin, don’t rush. Touch her neck. That spot right under her ear. Yes. Like that. (“Хорошо… Мартин, не торопись. Потрогай её шею. Это место прямо под ухом. Да. Вот так.”)

Мартин поцеловал её шею, потом плечо, опускаясь ниже, позволяя губам скользить по ключице. Анни тихо застонала, прижимаясь к нему. Её дыхание стало прерывистым, тело — податливым.

Курай наклонилась вперёд, пристально следя за их взаимодействием:

— See how her back arches? That means she loves it. Amplify that moment. (“Видишь, как она выгибается? Значит, ей это нравится. Усиль этот момент.”)

Мартин медленно, почти торжественно начал расстёгивать пуговицы на её рубашке. Анни помогала, дрожащими пальцами стягивая ткань с плеч. Когда её грудь оказалась обнажённой, Курай почти одобрительно кивнула.

— Now, take her nipple in your mouth. Gently. Play with it. Use your tongue. Let it react. (“Теперь возьми её сосок в рот. Нежно. Поиграй языком. Пусть он отзовётся.”)

Анни закусила губу и выдохнула её имя. Она не смотрела на Курай, но было ясно — ощущала её присутствие и влияние, как тонкое, тёплое течение, направляющее весь процесс. Мартин следовал указаниям, и каждый его жест становился всё более уверенным.

Её соски напряглись под его ласками, и Анни вцепилась пальцами в простыню, выгибаясь под ним.

— That’s it. She’s melting in your hands. Keep the rhythm slow. Let her body lead you. (“Вот так. Она тает у тебя в руках. Поддерживай медленный ритм. Пусть её тело ведёт тебя.”)

Мартин и Анни всё ещё стояли, полузастрявшие в поцелуе. Курай улыбнулась и уселась поудобнее закинув ногу за ногу:

— And you, don’t stand there like a statue. Help your partner! He’s wearing a lot of clothes, too! — весело пригрозила она Анни, продолжая свой урок и обводя рукой пару. (“А ты тоже не стой статуей, помогай своему партнёру! И у него, кстати, тоже много лишней одежды на теле!”)

Анни с накалом в глазах чуть отстранилась от Мартина, держа его на растоянии вытянутой руки. Медленно и с трепетом она провела руками по его футболке. Губы её коснулись груди Мартина сквозь ткань, а затем, с лёгким вздохом она потянула ее вверх, сняв ее. Мартин глубоко вдохнул, наклонился к её животу и поцеловал его, чувствуя, как кожа Анни дрожит от каждого прикосновения.

— Good. Anni. Now help him get rid of those jeans later, but first... — Курай покачала головой, улыбаясь и обращаясь уже к Мартину: — See how she reacts to your touch? Keep going. (“Хорошо. Анни. Потом помоги ему сбросить джинсы, но сперва... — смотри, как она реагирует на твои прикосновения. Продолжай.”)

Мартин опустился ниже и провёл губами по внутренней стороне бёдра Анни. Она выдохнула, согнулась немного вперёд, и его руки ловко сняли её трусики. Анни застыла на мгновение, чувствуя, как холодок воздуха коснулся её кожи, и тут же улыбнулась, зная, что их никто не потревожит. Он поднялся, приложил губы к её животу, потом поцеловал внутреннюю часть бедра. Анни задрожала и, встав на носочки, осторожно нашла края его джинсов.

— Now, kiss her belly and legs as you take off those panties. Show me the hunger in your eyes. — мягко подсказала Курай, продолжая сидеть на краю кровати. (“Сначала поцелуй её живот и ноги, снимая эти трусики. Покажи мне свой голод в глазах.”)

После того как трусики упали на пол, Анни поднялась, положила руки на плечи Мартина и подтолкнула его к себе. В поцелуе она опустила руки к поясу его джинсов и медленно расстегнула пуговицы. Мартин глубоко вдохнул, позволяя Анни с лёгкой улыбкой стянуть джинсы и под ними тонкие трусы. Они оказались оба полностью обнажёнными, стоя лицом друг к другу, губы их снова слились в поцелуе, горячем и полном желания.

— Excellent. Now dance. — неожиданно произнесла Курай, вставая и делая шаг в сторону. Её глаза блеснули озорным огоньком. — Ness, could you turn on some music? — обратилась она ко мне. (Превосходно. Теперь танцуйте. — Несс, можешь включить музыку?”

Я кивнул и быстро нашёл на пульте спокойную, но ритмичную мелодию. Нежный бит заполнил комнату, и в воздухе сразу же повисла лёгкая, манящая атмосфера.

Анни слегка отстранилась от Мартина, и он обхватил её за талию, притянув к себе. Их тела прижались друг к другу, и они начали медленно двигаться в такт музыке. Курай уселась на край кровати и наблюдала, улыбаясь.

— Look at her back arch when you spin her. Feel her weight in your arms. Make her trust you completely. — наставляла она, прислонив руку к подбородку. (“Смотри, как у неё выгибается спина, когда ты поворачиваешь её. Чувствуй её вес в своих руках. Заставь её довериться тебе полностью.”)

Мартин осторожно повернул Анни, и она немного прогнулась назад, прижавшись головой к его плечу. Его руки скользили по её голой спине, заставляя кожу дрожать от восторга. Анни отвечала на прикосновения, её волосы струились по его плечам, а губы то и дело искали его в поцелуе.

— Yes… just like that. Let her feel your strength and tenderness at the same time. — сказала Курай, склонив голову набок. (“Да… вот так. Пусть она почувствует твою силу и нежность одновременно.”)

Они кружились по комнате, маленькими шагами, голые тела блистали в полумраке. Внезапно их ноги запутались в куче одежды, разбросанной у подножия кровати. Анни едва устояла на ногах, но Мартин успел подхватить её за талию — они оба потеряли равновесие и упали на кровать рядом с Курай.

Курай с улыбкой отодвинулась, освобождая им пространство:

— Perfect. Now, let the rest be natural. I’ll watch. — её тон был мягким, но уверенным. (“Отлично. Теперь пусть всё будет естественно. Я буду наблюдать.”)

Я, держа камеру, записывал, как Мартин осторожно положил Анни на спину, отодвигая пряди её волос с лица. Его движения были нежными, но уверенными. Я на мгновение задержал кадр, чтобы запечатлеть сияние в её глазах.

— Gently now, kiss her neck and collarbone, — прошептала Курай, склонившись сбоку кровати и переводя взгляд с кадра на Анни. (“Нежно, поцелуй её шею и ключицы.”)

Мартин наклонился и оставил лёгкий поцелуй на шее Анни, потом плавно опустился на ключицу. Его губы касались кожи чуть ниже подбородка, и Анни тихо вздохнула, закрыв глаза от наслаждения. Она прижалась к нему всем телом, позволяя ему вести себя так, словно это был их первый поцелуй.

— Yes, like that. Now move to her chest. Trace the curves without pressure, just follow her breath, — наставляла Курай, отводя взгляд ко мне, чтобы я усилил этот момент на записи. (“Да, вот так. Теперь перейди к её груди. Обводи контуры без нажима, просто следуй за её дыханием.”)

Мартин провёл губами по ключице и медленно опустился на грудь. Он коснулся нежно одним поцелуем её соска. Анни вздрогнула, её руки сжали простыню, а дыхание стало ритмичным и глубоким.

— Watch how her chest rises and falls—she’s responding, — сказала Курай. (“Смотри, как поднимается и опускается её грудь — она реагирует.”)

Я прибрал камеру немного ниже, фиксируя каждый момент: как Мартин проводит язычком круговые движения вокруг ареолы, как его пальцы слегка сжимают другую грудь Анни, вызывая у неё тихий стон. Анни выгнулась навстречу, её лицо слегка покраснело от насыщенности ощущений.

— Good. Now, slide down—kiss her belly. Feel the warmth under your lips, — Курай мягко указала руки Мартина. (“Хорошо. Теперь опускайся ниже — поцелуй её живот. Почувствуй тепло под своими губами.”)

Мартин ласково коснулся губами живота Анни, оставив на коже влажные следы поцелуев. Я запечатлел, как она слегка выгибается, её тело реагирует на каждый контакт: мелкие мурашки пробегают по коже, дыхание становится прерывистым.

— When you reach her thighs, leave a few soft kisses on the inner side. Then part her legs gently, — продолжала наставление Курай, наблюдая, как её ученики выполняют задание. (“Когда доберёшься до её бёдер, оставь несколько мягких поцелуев на внутренней стороне. Затем аккуратно раздвинь её ноги.”)

Мартин опустил голову к бедрам Анни и оставил несколько поцелуев на внутренней стороне бедра. Она слегка приподнялась на локтях, глаза закрыты, губы слегка задраны в ожидании. Его пальцы мягко раздвинули её ноги, открывая перед ним её сокровенное.

Я отнёс камеру чуть в сторону, чтобы сохранить угол, фиксирующий обе фигуры. Теперь Мартин мог видеть Анни полностью обнажённой.

— You’re perfect. Let me show you, — отошёл в сторону от кадра голос Курай, но я знал, что она всё ещё наблюдает. (“Ты идеальна. Позволь мне показать тебе.”)

Но вместо того чтобы прикасаться, Курай продолжала давать указания:

— Now, focus on her clitoris—use your tongue in long, slow strokes. Watch her reaction and adjust. (“Теперь сосредоточься на её клиторе — используй язык длинными, медленными движениями. Наблюдай за её реакцией и корректируй.”)

Мартин опустился ниже, его язык начал исследовать Анни интимное место. Её тело вздрогнуло от неожиданной глубины ощущений, она тихо вскрикнула, выгнувшись дугой. Я продолжал снимать: видно было, как её бёдра слегка поднимаются и опускаются в такт ласкам, а руки сжимали простыню, словно она пыталась удержаться в реальности.

— Don’t hold back, sweetheart. Let yourself feel it, — шепнула Курай, слегка наклонившись, чтобы я лучше уловил в кадре её наставническое присутствие. (“Не сдерживайся, милая. Позволь себе это почувствовать.”)

Анни, закрыв глаза, потянулась к голове Мартина, словно ищя ещё большего контакта, но не касаясь его тела руками, лишь слегка держа за плечи, чтобы ощущать его устойчивость.

— Kuri, Martin… I… I’m so close… — еле слышно простонала она, её голос дрожал от возбуждения. (“Кури, Мартин… я… я уже близка…”)

Курай, улыбаясь, издали ободряюще кивнула:

— Increase the tempo. Keep going, Martin. She’s almost there. (“Увеличивай темп. Продолжай, Мартин. Она почти там.”)

Мартин усилил движения, его язык двигался быстрее, пальцы проникли внутрь Анни, дополняя ласки языка. Её тело напряглось, грудь выгнулась дугой, и внезапно её спина и бедра напряглись дальше — громкий крик удовольствия разорвал тишину, и я успел зафиксировать этот момент на камеру.

Анни была на пике наслаждения, её тело дрожало, а голос звенел от экстаза. Мартин провёл рукой по её боку, опустился на колени и поцеловал её влажные губы, нежно успокаивая.

Курай склонилась вперёд, её глаза светились победой:

— Perfect. Let her catch her breath. You did amazing. — сказала она, улыбнувшись. (“Прекрасно. Дай ей передохнуть. Ты справился великолепно.”)

Я продолжал снимать, фиксируя последние кадры: как Анни обхватила голову Мартина руками, гладя его волосы, и как он на мгновение отстранился, чтобы поддержать её за плечо, их взгляд встретился, полный благодарности и горячего послесловия.

Курай мягко провела пальцами по бедру Анни, позволяя ей отдышаться, а затем с улыбкой наклонилась к ней.

– You came so beautifully, sweetheart. But your partner… he’s still burning. («Ты кончила так красиво, милая. А вот твой партнёр… он всё ещё пылает.»)

Анни повернула голову, взглянув на Мартина. Его грудь тяжело вздымалась, а напряжение между ног было очевидным. Она слегка покраснела, но не отводила взгляда.

– What should I do? I… I want to help him. («Что мне делать? Я… я хочу помочь ему.»)

Курай улыбнулась, её голос был мягок, но наполнен уверенностью.

– Let him lie back. Position him so his cock rests near your lips. Slowly let him move — just a little — while you take him in. Don’t rush. When you’re ready, take the lead. («Пусть он ляжет. Положи его так, чтобы его член оказался у твоих губ. Позволь ему немного двигаться — чуть-чуть — пока ты принимаешь его. Не торопись. Когда почувствуешь себя готовой, возьми инициативу.»)

Мартин лег, опираясь на локти, позволив Анни устроиться у его бёдер. Её лицо оказалось напротив напряжённого члена, который слегка подрагивал от возбуждения. Она провела языком по губам, словно подготавливая себя, а затем, бросив взгляд на Курай, кивнула.

– Okay… I’ll try. («Хорошо… я попробую.»)

Она медленно обвела головку языком, осторожно, почти нерешительно. Мартин застонал, его пальцы мягко коснулись её волос, не направляя, а просто выражая благодарность. Затем он начал медленно двигаться — вперёд и назад — скользя по её губам, проникая в её рот всё глубже, но осторожно.

Курай наблюдала, её голос продолжал направлять.

– That’s it. Let him feel your mouth… Let him guide you… but only for now. («Вот так. Позволь ему почувствовать твой рот… Пусть он направляет тебя… но только пока.»)

Анни прислушивалась. Каждый его толчок был осторожным, почти ласковым. Она позволяла себе привыкнуть к ощущениям, к вкусу, к наполненности. А затем, через несколько мгновений, перекатилась, взяв инициативу в свои руки. Она устроилась на боку, затем приподнялась, склонившись над Мартином и начав сама двигаться.

Её губы сжались плотнее, язык начал играться с чувствительной головкой, то обводя её кругами, то мягко нажимая на уздечку. Она втягивала его глубже, отступала, вновь погружалась, наслаждаясь реакцией.

– Good girl… that’s beautiful. Use your tongue like that. Feel him. Let your mouth speak for your desire. («Хорошая девочка… это прекрасно. Используй свой язычок именно так. Чувствуй его. Пусть твой рот говорит за твоё желание.») – наставляла Курай, подойдя ближе, поглаживая волосы Анни.

Мартин запрокинул голову назад, его пальцы снова скользнули в её волосы, но на этот раз он не двигался — он просто позволял ей взять всё в свои руки. Её движения стали увереннее, глубже, ритмичнее. С каждым разом она погружалась чуть дальше, удерживая контакт глазами, когда могла.

– Don’t forget to breathe through your nose, Анни. And let your tongue tease him even as you go deeper. You’re doing so well. («Не забывай дышать носом, Анни. И пусть твой язычок дразнит его, даже когда ты погружаешься глубже. У тебя отлично получается.»)

Курай, стоя рядом, проводила пальцами по своей шее, взгляд её становился всё более томным. В ней начинало просыпаться собственное желание — быть не только наставницей, но и участницей, вновь почувствовать прикосновения, вкус и возбуждение на своей коже.

Я больше не мог просто наблюдать. Возбуждение, исходящее от них троих, становилось почти физически ощутимым, и в какой-то момент я понял — мне уже трудно стоять спокойно. Я поднялся на ближайший стул, установил телефон на люстру, зафиксировав угол так, чтобы камера охватывала всю кровать, тела, движения, каждый взгляд. Запись пошла.

Спрыгнув вниз, я подошёл ближе — к Курай. Она стояла рядом с кроватью, полуобернувшись, наблюдая за тем, как Анни погружается в ласки с Мартином. Свет от лампы мягко обрисовывал её силуэт, линии спины, бёдер… дыхание у меня сбилось.

Я расстегнул ремень и позволил одежде соскользнуть на пол. Моё тело уже давно отозвалось на всё, что происходило передо мной. Я подошёл к ней вплотную, взгляд скользнул по изгибу её талии, по округлым ягодицам, по влажному треугольнику между ног. Курай почувствовала моё приближение — она медленно обернулась, её глаза встретились с моими, в уголках губ заиграла знакомая хитрая улыбка.

– Присоединишься к нам? — её голос прозвучал низко, почти как предвкушение, шелестом по коже.

Я не стал отвечать. Вместо этого опустил ладони на её бёдра, чувствуя, как под пальцами дрожит кожа. Она слегка прогнулась, отзываясь на прикосновение с безмолвной готовностью. Мои пальцы скользнули к её ягодицам, крепко сжали, подтягивая её ближе, прижимая к себе.

Я провёл головкой члена вдоль её влажных губок, медленно, почти лениво, смакуя ощущение — горячее, шелковистое, манящее. Курай тихо застонала, выгибаясь навстречу, едва заметно покачивая бёдрами, словно приглашая.

Я задержался на входе, позволяя себе в полной мере почувствовать этот момент — напряжение, близость, мягкое давление её тела. Затем медленно, сдерживая дыхание, начал входить в неё. Её влагалище сжалось вокруг меня — горячее, тесное, живое. Она шумно выдохнула, её спина выгнулась дугой, руки опёрлись о край кровати.

Её голос стал шептать что-то одобрительное — то ли мне, то ли себе, то ли всей этой сцене. Я начал двигаться внутри неё, чувствуя, как она принимает каждый мой толчок — глубже, увереннее, как будто её тело только этого и ждало.

Позади нас камера продолжала снимать. Спереди — Анни сосала Мартину, ее ритм становился всё смелее. А чуть в стороне — я и Курай, связующее звено, источник и проводник, стоящая в центре этой сцены, принимающая мои толчки с той же лёгкой грацией, с которой учила и направляла.

Я остановился на мгновение, чуть отстраняясь, наблюдая как Анни ласкает член Мартина и видя что ему нравится ее действия. Анни наклонилась ближе, её губы едва коснулись вершины его напряжённого стержня. На мгновение она замерла, словно давая Мартину ощутить лёгкое, игривое прикосновение своего тёплого дыхания. Затем её язычок начал медленно скользить по чувствительной головке, чертя влажные круги, нежно дразня каждую точку.

Наигравшись с головкой кончик её языка остановился у самого края, словно пробуя его на вкус, а потом её рот обхватил вершину, мягко, но уверенно, пока её рука поддерживала основание, осторожно лаская его.

С каждым движением Анни плавно двигалась дальше, её рот плотно обхватывал его член, а голова начинала покачиваться в ритме, который она задавала сама. Казалось её губы создавали ощущение уюта и тепла, движения были неторопливыми, наполненными ощущением наслаждения от процесса.

Но всё это время я не мог оторвать взгляда от Анни, чьё тело дрожало подо мной, притягательное, открытое, ждущее прикосновений. Несмотря на то, что мои движения в Курай становились всё мощнее, рука сама собой скользнула вниз — между бёдер девушки, чья пещерка была влажной и манящей.

Я провёл пальцами вдоль её губок, нежно, чувственно, заставив её резко вдохнуть. Мои пальцы игрались с её клитором, круговыми движениями вызывая дрожь, прежде чем один из них скользнул внутрь, а затем второй. Я двигался уверенно, медленно, чувствуя, как Анни реагирует на каждое движение.

Она застонала, выпуская член Мартина изо рта, чтобы тут же снова погрузить его в себя. Ритм становился всё более рваным — она словно терялась между моими ласками, толчками Мартина и собственной волной желания.

– N…Ness… oh God… I can’t… I can’t… («Нэсс… О Боже… Я не могу… Я не могу…»)

Её голос срывался на стоны, она выгибалась, поддаваясь движению моих пальцев, всё глубже и глубже ощущая нарастающее наслаждение. А я продолжал двигаться в Курай — её тело под моими руками было словно пламя: сжималось, отзывалось, подталкивало к большему. Каждый толчок внутри неё был сопровождаем дрожью её мускулов и тихими стонами.

Анни же задыхалась, её рот принимал Мартина, но всё сильнее теряла контроль над собой, пока её тело не выгнулось дугой — резкий вдох, протяжный стон, и её внутренности сжались, дрожа в оргазме. Она замерла, выпуская член Мартина, который вздрогнул и выплеснул свою сперму ей на губы, подбородок, щёку — вся сцена казалась почти неприлично красивой.

А я чувствовал, как и внутри Курай всё сжимается сильнее — её мышцы тянули меня глубже, не давая отступить. Она стонала всё громче, спина выгибалась в дугу, хватаясь за простыни.

– Kuri… I’m so close… («Кури… Я уже близко…»)

– Then give it to me, Ness. Fill me. («Тогда отдай мне это, Нэсс. Наполни меня.»)

Её голос прозвучал хрипло, почти требовательно. Я вонзился до самого основания, делая ещё несколько быстрых толчков, прежде чем всё внутри меня вспыхнуло. Я застонал сквозь зубы, ощущая, как волна оргазма проходит по всему телу, изливаясь внутрь Курай.

Её тело дёрнулось от финальной судороги, и она выдохнула — мягко, как будто отпускала. Я медленно вышел из неё, скользнул рукой по её бедру и посмотрел вниз — Анни лежала с полуоткрытым ртом, по которому всё ещё стекали капли спермы Мартина, с затуманенным взглядом и лёгкой улыбкой.

Курай опустилась рядом с ней, тяжело дыша, обмякая, как после долгого танца. Мы замерли — как единое, сплетённое тело, наполненное и опустошённое одновременно. Мир вокруг будто растворился, оставив только нас, наши дыхания и остатки жаркого пульса.

Глава 9. Полная открытость

Анни.

Лежа на кровати, я пыталась привести мысли в порядок. Мое тело всё ещё покалывало после долгих, насыщенных ласк, а в груди разливалось тепло. Каждое прикосновение, каждый вздох оставили на мне след, и сейчас я чувствовала приятную истому. Рядом, тяжело дыша, лежала Курай. Её кожа блестела, глаза светились тем самым игривым блеском, который я обожала.

Она повернулась на бок, её рука мягко скользнула по моему плечу, подгребая меня под нее, а ее палец стал собирать сгустки Мартина с моего лица.

– Share it, – прошептала я, и палец проведя по щеке коснулся моих раскрытых губ, отдавая часть того, что она собрала. (Поделись)

– Is it delicious? I think we should... switch again, – её голос прозвучал шутливо, но я знала, что отвечу согласием на это предложение. (Думаю, нам стоит снова… поменяться)

– Again? – я улыбнулась, подняв бровь. (Снова?)

– Why not? You enjoyed being with Nessus, didn't you? The beach and this morning when I asked him to wake up... I'll check how Martin learned my lessons..., (Почему бы и нет? Тебе же понравилось с Нессом. Пляж и это утро, когда я попросила его разбудить... А я проверю, как Мартин усвоил мои уроки...) – её губы опустились к моему ушку, шепча слова и покусывая мочку. – We both liked everything last time. (Нам ведь обеим это понравилось в прошлый раз.)

Я на секунду замялась, но взгляд невольно скользнул к Нэссу. Он только вернулся из ванной и стоял неподалёку, наблюдая за нами, его сильное тело выглядело ещё более внушительным в свете мягкого освещения. Широкие плечи, чёткие линии мышц – всё в нём излучало силу и уверенность. Моё внимание задержалось на его члене. Он был больше, чем у Мартина – толще, длиннее, мощнее, казалось, создан для того, чтобы заполнять до самого края.

В памяти всплыл тот момент на пляже, когда я впервые решилась ласкать его. Ещё тогда я не смогла отвести взгляд от его внушительного достоинства. Его член был восхитительным – тёплая, упругая кожа, слегка загнутая головка, каждая деталь привлекала меня и завораживала. Я помнила, как осторожно провела пальцами по его длине, чувствуя его пульсирующую энергию, а затем решительно обхватила его губами.

Его горячий вес во рту был завораживающим. Я медленно двигалась, наслаждаясь ощущением, как он наполняет меня полностью. Мой язык обводил его головку, чувствуя каждую чувствительную грань, а его стоны – глубокие, хриплые – отдавались эхом в моих ушах. Его руки нежно касались моих волос, иногда слегка сжимая их, когда я находила особенно чувствительное место.

Меня завораживало, как он отзывался на мои движения, как его дыхание становилось всё более прерывистым, а напряжение в теле нарастало. Я помнила, как он, сдерживая себя, шептал моё имя, будто не веря своим ощущениям.

Моё лицо вспыхнуло от воспоминаний, а внутри разлилось тепло. Даже сейчас, наблюдая за ним, я чувствовала, как моё тело откликается на это желание, вспоминая его вкус и то, как он наполнял меня полностью, к тому же подогреваемое движениями Курай.

– May.... be...., – выдохнула я тихо, едва слышно. (Мож.... но....)

На этих словах Курай откатилась и, облизав палец, повернулась к Мартину, позвав его:

– Come here, sweetheart. («Иди сюда, милый.»)

Мартин шагнул ближе, его смущение сменилось покорностью, которую я так любила в нём. Она села, обняв его за пояс, и её губы начали оставлять поцелуи на его бедрах и постепенно поднимающемся члене, а его дыхание становилось всё более прерывистым.

Нэсс, видя что творит его подруга, сам подошёл ко мне. Его движения были уверенными, но мягкими. Он опустился на колени рядом, его тёплые ладони легли на мою попку, притягивая меня ближе, и мои ноги сами разошлись в сторону, предлагая себя.

– Relax, banny. Let me remind you how much you like this. («Расслабься, зайчонок. Позволь мне напомнить, что тебе это нравится.»)

Его взгляд скользнул по моему телу, остановившись на лоне. Он приподнялся, чтобы лучше видеть меня, его рука осторожно провела вдоль внутренней стороны бедра, приближаясь всё ближе к раскрытой щелочке.

Его дыхание коснулось моей кожи, когда он опустился ниже, а его губы мягко прикоснулись моих губок. Его язык начал двигаться медленно, сдержанно, изучая меня, словно впервые. Тепло его движений смешивалось с уверенностью, а каждый новый круг вокруг клитора заставлял меня невольно извиваться.

– Ness… – моё тело откликалось на него мгновенно.

Его голова полностью скрылась у меня между ног, а его пальцы слегка сжимали попку, когда он усиливал ласки. Язык был горячим, движения – ритмичными и глубокими, он изучал каждый миллиметр моей чувствительной кожи, пока я не почувствовала, как напряжение внутри меня начинает расти.

Мой разум снова вернулся к его стержню, к тому, как я хотела ощутить его у себя во рту, как его сила и размер подчиняли каждую клеточку моего тела. Но сейчас я была наоборот в его власти – его губы, язык, прикосновения были всем, что мне нужно.

Его язык скользил медленно и уверенно, исследуя каждую чувствительную точку. Мои ноги рефлекторно раздвинулись ещё шире, позволяя ему проникать глубже. Его пальцы нежно касались моей кожи, добавляя ещё больше тепла к этим моментам.

Рядом я слышала, как Курай взаимодействует с Мартином. Её движения были плавными, а голос тихим и чувственным.

– You’re doing great, Mart. Just relax and let yourself enjoy it. («Ты отлично справляешься, Март. Просто расслабься и наслаждайся.») – её тон был обволакивающим, её голос действовал успокаивающе.

Это был момент, когда все наши границы исчезли, и всё, что оставалось – это чистое удовольствие и единение. Мы учились доверять друг другу, позволять себе чувствовать и исследовать без страха и стыда.

Я лежала на кровати, моё тело всё ещё дрожало после оргазма, который Нэсс мне подарил. Его движения были уверенными, но в то же время заботливыми, и я ощущала, что в этом акте он отдавал не только физическое удовольствие, но и нечто большее — тепло, заботу, желание понять и раскрыть меня.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Когда он поднял голову, его взгляд встретился с моим, и в нём я увидела то же тепло, которое ощущала в его прикосновениях. Его тело всё ещё было напряжённым, я заметила, как он тяжело дышал, и моё внимание привлекла очевидная реакция его тела — он снова был готов.

На мгновение я замерла, но затем, почувствовав странное, неожиданное чувство уверенности и желания, протянула руку, обхватив его запястье, и мягко потянула его к себе.

– Come here, Ness… I want to… please you. («Подойди сюда, Нэсс… Я хочу… доставить тебе удовольствие.»)

Его губы изогнулись в лёгкой улыбке, и он позволил мне самой управлять лаской.

Я осторожно провела рукой вдоль его ствола, я почувствовала лёгкий запах, который, возможно, мог бы смутить меня ещё несколько часов назад. Но сейчас это казалось мне естественным, почти интимным. Это был запах момента, наш запах, тех, кто делил этот необычайный опыт.

"Это запах Курай, " – пронеслось в моей голове, и эта мысль неожиданно вызвала во мне не отвращение, а тепло. Она была моей подругой, единственной, кто до сегодняшнего дня открывал меня для чего-то нового и важного.

Я чуть наклонилась вперёд, обхватывая губами его ствол. Моё сердце билось быстрее, я чувствовала, как моё лицо чуть горит, но это было вызвано не смущением, а скорее волнением.

Когда я почувствовала, как он слегка напрягается, я подняла глаза на Нэсса. Его лицо было расслабленным, но в то же время сосредоточенным. Он смотрел на меня с нежностью, которая подогревала внутри меня ощущение, что я делаю всё правильно. Мои движения стали увереннее, язык скользил вдоль его ствола, а губы плотно обхватывали его, создавая приятное давление.

Но в этот момент моё внимание привлекли звуки рядом. Я подняла взгляд и увидела, как Мартин осторожно, но уверенно подаётся к Курай. Она лежала перед ним, обхватив его руками за талию, её тело слегка приподнялось, чтобы встретить его. Когда он проник в неё, её голова откинулась назад, и она издала мягкий, довольный стон.

Я смотрела на них, чувствуя нечто странное, но прекрасное внутри. Там, где я ожидала ревность или какой-то укор, я нашла только гордость. Гордость за Мартина, который, несмотря на свою робость, нашёл в себе уверенность, чтобы быть с Курай. Гордость за неё, за её свободу, за её способность принимать и дарить удовольствие без каких-либо барьеров.

"Они так прекрасны вместе,"

– подумала я, наблюдая за их движениями. Их тела двигались в гармонии, а выражение на лице Мартина смешивало удовольствие с сосредоточенностью. Это было не просто физическое соединение, а что-то большее, нечто естественное и правильное.

Я вернула своё внимание к Нэссу. Его дыхание становилось всё более прерывистым, а его руки мягко скользили по моим волосам, направляя меня, но не навязывая ничего. Я чувствовала, как его напряжение нарастает, и это подталкивало меня продолжать.

– You’re doing so well, sweetheart. («Ты так хорошо справляешься, милая.») – прошептал он, его голос был хриплым, пропитанным наслаждением.

Я закрыла глаза, сосредотачиваясь на своих движениях, на ощущении его тепла во рту, на том, как его тело отвечает мне. Мой язык касался каждой чувствительной точки, мои губы плотно обхватывали его, создавая ритм, который я чувствовала всем телом.

Сначала я двигалась медленно, обхватывая его губами и позволив языку мягко скользить по чувствительной поверхности. Его тело чуть напряглось, его руки скользнули по моим волосам, но не удерживали — он дал мне полный контроль над ситуацией.

– That’s… so good… sweetheart. («Это… так хорошо… милая.»)

Его голос был низким и глубоким, пропитанным наслаждением, и это только подталкивало меня. Я старалась быть внимательной, чувствуя, как он реагирует на мои движения, и адаптировалась, чтобы доставить ему больше удовольствия.

Каждое его слово, каждый звук, который он издавал, отзывались в моей груди. Это было не просто физическое взаимодействие, а акт доверия и близости, который делал нас ближе.

Рядом я снова услышала голос Курай. Её стоны становились громче, а движения Мартина – увереннее.

– That’s it, Martin. Just like that… you’re amazing… («Вот так, Мартин. Именно так… ты потрясающий…») – её слова были полны нежности и страсти.

Я посмотрела на них ещё раз, чувствуя, как внутри меня разливается тепло. Это было красиво, невероятно красиво. Их открытость, их уверенность в себе и друг в друге вдохновляли.

"Это то, чему мы учимся здесь, вместе,

" – Билось у меня в голове, – "Удовольствие не имеет границ или ограничений, когда есть доверие."

Когда он начал двигаться, я почувствовала, как его напряжение достигает предела. Его руки сжались на моих плечах, дыхание стало прерывистым, а его голос – низким и глубоким.

– I’m so close, Anni… so close… («Я уже близко, Анни… совсем близко…»)

Я чуть ускорила свои движения, глубже обхватив его губами, позволив языку скользить более уверенно. Когда он достиг пика, я почувствовала тепло, разлившееся внутри моего рта.

Это было неожиданно приятно. Я вспомнила, как боялась этого момента раньше, как представляла его неприятным или неловким. Но сейчас я чувствовала только удовлетворение. Я старалась проглотить всё, что он мне дарил, ощущая, как его тело расслабляется под моими движениями.

Когда я подняла голову, его взгляд встретился с моим. В его глазах была благодарность, смешанная с восхищением, и это заставило меня улыбнуться.

– You’re incredible, Anni. («Ты невероятная, Анни.») – произнёс он, его голос был тихим, но проникновенным.

Я чувствовала, как моё сердце бьётся быстрее от слов Нэсса. Его взгляд, полный тепла и благодарности, проникал в самую глубину моего существа. Этот момент был больше, чем просто близость. Это было единение, доверие, и я знала, что этот вечер изменил нас всех. Всё, что казалось невозможным или недостижимым, теперь раскрылось перед нами в своей красоте и искренности.

Мой взгляд задержался на Мартине и Курай. Их тела двигались в едином ритме, как будто они знали друг друга вечность. Его лицо выражало одновременно сосредоточенность и удовольствие, а она улыбалась, её глаза сверкали. Было очевидно, что они близки к своей кульминации, и я почувствовала, как внутри меня рождается желание быть частью этого момента.

Я перекатилась ближе к ним, мои пальцы нежно коснулись бедра Курай, а затем мои губы скользнули вниз, оставляя мягкие поцелуи на её коже. Я видела, как её глаза закрылись от удовольствия, когда я приблизилась к её лону, чувствуя тепло её тела и слыша её тихий вздох.

– Отдай, – прошептала я, едва касаясь её чувствительной кожи.

Курай усмехнулась, её взгляд был полон игривости.

– Ненасытная! – с улыбкой ответила она, но её тон был тёплым, лишённым упрёка.

Она плавно подняла бедра, позволяя Мартину выйти из её тела. Его взгляд на мгновение встретился с моим, в нём читалось лёгкое смущение, смешанное с волнением. Я ответила ему мягкой улыбкой, а затем склонилась над Курай, позволяя её руки провести меня ближе.

Мой рот нашёл член Мартина, и я почувствовала тепло и твёрдость, которая удивительно сочеталась с лёгким вкусом её тела. Мартин застыл на мгновение, а затем тихо застонал, когда я начала двигаться, мои губы обхватывали его член, язык изучал каждую линию. Я старалась быть осторожной, позволяя своему телу расслабиться, чтобы он мог проникать глубже. Я посмотрела на него, встречая его взгляд, полный смешанных эмоций — смущения, волнения и растущего доверия. Его рука легла мне на плечо, словно подтверждая, что он готов к этому, и я начала действовать, сосредоточив внимание на его ощущениях.

Мои губы мягко обхватывали его стержень, и я почувствовала, как его тело отреагировало на мой первый осторожный жест. Его член был тёплым, гладким, с каждой секундой становясь всё более отзывчивым. Я позволила себе двигаться медленно, изучая его реакцию, наслаждаясь тем, как он отвечает на мои действия.

Его рука сжала мои волосы, но без давления, скорее, он старался сдержать себя, не мешая мне. Я почувствовала себя увереннее и, расслабившись, позволила ему проникнуть глубже.

Когда его ствол скользнул в моё горло, я задержала дыхание на мгновение, позволяя своему телу привыкнуть к этому ощущению. Это было непросто, но я старалась справляться, сосредоточившись на своём ритме. Его стоны становились громче, его бедра слегка двигались, подстраиваясь под мои действия.

"Он доверяет мне,"

– подумала я, чувствуя, как его напряжение нарастает. Это было важно для меня, и я хотела, чтобы он ощущал мою заботу, моё желание доставить ему удовольствие.

Когда я позволила ему полностью проникнуть в меня, его движения стали более уверенными, но всё ещё нежными. Я расслабилась, чтобы ему было комфортнее, позволяя его ритму задавать темп.

– Anni… oh God… that’s… amazing… («Анни… о Боже… это… невероятно…») – его голос дрожал, и эти слова придали мне больше уверенности.

Я почувствовала, как его напряжение достигло предела, его тело стало извиваться под моими движениями. Его бедра подались вперёд, и я ощутила, как он достиг своей кульминации, наполнив меня теплом. Я старалась принять всё, что он мне дарил, не прерывая контакта, наслаждаясь моментом близости, который казался одновременно невероятно интимным и освобождающим.

Его рука нежно коснулась моего лица, когда я подняла глаза. В его взгляде читались благодарность и удивление, смешанные с восхищением.

– Anni… you’re… unbelievable. («Анни… ты… невероятная.»)

Я улыбнулась, мои глаза наполнились теплом. Я чувствовала себя частью чего-то большего, чем просто этот момент. Это был акт доверия, искренности и желания, который укрепил нашу связь.

Курай мягко обняла меня, её глаза сверкали теплотой и игривостью.

– Martin is definitely yours now. (Мартин теперь точно твой), – прошептала она, её голос был наполнен весельем и нежностью.

Я посмотрела на Мартина, который всё ещё был под впечатлением, его дыхание постепенно выравнивалось. Мы все были связаны, и в этот момент я знала, что наша близость никогда не будет чем-то, за что стоит стыдиться. Мы учились быть собой и доверять друг другу без страха и сомнений.

Я лежала на кровати, ощущая странную смесь усталости и лёгкости. Всё произошедшее кружилось у меня в голове. Особенно тот момент, когда я решилась на глубокий минет для Мартина. Внутреннее тепло от этой близости смешивалось с неожиданной гордостью: я это сделала, справилась. Но вместе с тем где-то глубоко внутри осталось странное чувство, что я хотела бы попробовать сделать то же самое с Нэссом. Его уверенность, опыт, аура защитника — всё это манило меня.

Однако я знала, что не смогу. Мартин был юн, его член узкий и длинный, но даже он вызвал у меня трудности. С Нэссом это просто невозможно. Я тяжело вздохнула, чувствуя, как грудь вздымается в такт дыханию, а волосы раскинулись по подушкам.

На моём бедре я ощутила тёплое дыхание Курай. Она, казалось, устроилась так, словно это было самым естественным на свете. Я осторожно провела рукой по её голове, играя с мягкими прядями.

Курай слегка поёрзала, устраиваясь удобнее, а затем поцеловала моё пальцы и лениво протянула:

– "Mmm, you're such a naughty girl, Annie." (Ммм, ты такая негодница, Анни.)

Я рассмеялась, не в силах удержаться. Её голос, её уверенность были заразительными.

Мы смеялись, пока Нэсс отправлял Мартина в душ. Затем он сам поднялся и направился на кухню.

Курай повернулась ко мне и заговорила:

– "Are you okay, Annie?" (Ты как, Анни?)

Я задумалась, обдумывая её вопрос.

– "Honestly? I still can't believe I did it." (Честно? Я до сих пор не могу поверить, что сделала это.)

– "What exactly?" (Что именно?)

– "You know, the... thing with Martin. It was... different, " – я замялась, подбирая слова. – "I could feel everything. Every movement, every sound he made." (Ты знаешь... это, с Мартином. Это было... необычно. Я чувствовала всё. Каждое движение, каждый его звук.)

Курай улыбнулась, перевернулась на живот и подперла голову рукой.

– "And? Did you like it?" (И? Тебе понравилось?)

– "Yes. But it was also strange. When he... finished, I didn't know what to expect. But it wasn't as bad as I thought." (Да. Но это было странно. Когда он... закончил, я не знала, чего ожидать. Но это было не так плохо, как я думала.)

Курай засмеялась, глядя на меня с хитринкой в глазах.

– "See? It wasn’t that scary, was it?" (Видишь? Это было не так уж страшно, правда?)

Я кивнула, но, поколебавшись, задала вопрос, который не давал мне покоя.

– "What about... anal sex? Is it painful?" (А как насчёт... анального секса? Это больно?)

Курай снова рассмеялась и, подползая ближе, оставила лёгкий поцелуй на моём лоне.

– "Depends. If we're talking about someone like Ness, then yes, it can be." (Зависит. Если говорить о ком-то вроде Нэсса, то да, это может быть больно.)

– "Oh..."

Она улыбнулась и продолжила:

– But it all depends on the preparation. Do you remember when I told you about Kegel exercises? (Но всё зависит от подготовки. Ты помнишь я тебе рассказывала об упражнениях Кегеля?)

Я кивнула, чувствуя, как румянец заливает моё лицо.

– "They help not only with vaginal muscles but also with anal ones. If you train, it gets easier." (Они помогают не только вагинальным мышцам, но и анальным. Если тренироваться, всё становится проще.)

– "When did you... start?" (А ты когда... начала?)

Она хитро прищурилась.

– "Start what? Sex or oral?" (Что начать? Секс или оральные ласки?)

Я замялась.

– "Both." (И то, и другое.)

– "Sex? Around your age, maybe a bit younger. Oral? Way before that." (Секс? Примерно в твоём возрасте, может, чуть младше. Оральные ласки? Гораздо раньше.)

Я почувствовала, как её слова ударили меня как током.

– "With Lissa?" (С Лиссой?)

– "Yes, " – спокойно ответила она. – "We were always close. Exploring each other felt natural." (Да. Мы всегда были близки. Изучать друг друга казалось естественным.)

Я не могла не восхищаться её откровенностью.

– "What about Max?" (А Макс?)

Её глаза замерцали.

– "Ah, Max..." (Ах, Макс...)

Она мечтательно улыбнулась.

– He was our cousin. Lissa and I were crazy about him. He was the same age as me at the time, and we're your age. He was older, smarter, and... well, perfect in our eyes. So history repeats itself, He taught us, and we taught you. (Он был нашим двоюродным братом. Мы с Лиссой были без ума от него. В то время ему было столько же как и мне сейчас, а мы в вашем возрасте. Он был старше, умнее и... ну, идеальным в наших глазах. Так что история можно сказать повторяется, Он учил нас, а мы вас.)

Её голос стал тише.

– I remember how we decided to approach him. We had already practiced oral sex, but we wanted more. And we asked him to teach us... Show us. (Помню, как мы решили подойти к нему. Мы уже практиковали оральные ласки, но нам хотелось большего. И мы попросили его научить нас... показать нам.)

– "And he agreed?" (И он согласился?)

Она рассмеялась, видимо вспоминая тот момент.

– "He was shocked at first. He shouted at us that we were idiots for asking for such a thing. But we persevered, explaining our arguments and position. And in the end, he gave up. (Сначала он был в шоке. Кричал на нас что мы идиотки, раз просим о таком.Но мы были настойчивы, объясняли свои доводы и позицию. И в конце концов, он сдался..)

Она посмотрела на меня и, прищурившись, добавила:

– He became our main lover and teacher, though not our first. (Он стал нашим основным, хоть и не любовником и учителем.)

Я хотела узнать больше, поэтому легла на нее, найдя горошины ее сосков, целуя и лаская их. Курай поняла, что я жду продолжения, поэтому зарывшись рукой в мои волосы продолжила:

– He showed how to properly caress a man, how to caress each other. How to combine caresses between a man and a woman and how to properly hide your feelings in public. We had just become models and the world of show business was unknown to us. (Он показывал, как правильно ласкать мужчину, как ласкать друг друга. Как совмещать ласки между мужчиной и женщиной и как правильно скрывать свои ощущения на людях. Мы тогда только-только стали моделями и мир шоу бизнеса был для нас неизведан.)

Я затаив дыхание прекратила ласки просто смотря на нее снизу вверх, слушая её.

– Then, – Kurai continued, – on my seventeenth birthday, I decided to thank him. My sister and I had a candlelit party in his apartment. And at night, lying in bed, I asked him to fuck me in the ass as a gift. (Потом, в день моего семнадцатилетия я решила отблагодарить его. Мы с сестрой устроили праздничный вечер при свечах в его квартире. И уже ночью, лежа в кровати я попросила в качестве подарка чтобы он распечатал мою попку.

Кури замолчала, задумчиво и мечтательно перебирая мою локоны. Потом посмотрела на меня и видя мой нетерпеливый взгляд улыбнулась и продолжила:

– At first, the three of us made out. Max switched between Lissa and me, caressing us, and then Lissa stood up, leaving me alone with him but not going far. She picked up her phone and turned on the video to capture everything on camera. And Max... Max was gentle and caring. He caressed my ass, preparing me for penetration. His movements were neat, and his touch was incredibly pleasant. He took the oil and stuck first one finger, then two and finally three, moving them and relaxing my ass, caressing my clitoris at the same time. (Сначала мы ласкались втроём. Макс переключался между мной и Лиссой лаская нас, а потом Лисса встала, оставляя меня с ним наедине но не уходя далеко. Она взяла телефон и включила видео, чтобы снять всё на камеру. А Макс... Макс был нежен и заботлив. Он ласкал мою попку, готовя меня к проникновению. Его движения были аккуратными, а прикосновения — невероятно приятными. Он взял масло и засунул сначала один пальчик, потом два и наконец три, двигая ими и расслабляя мою попку, одновременно лаская клитор.)

– Did you take everything on camera? (Снимала все на камеру?) – удивлённо переспросила я.

— Yes. Lissa is still an adventurer, – усмехнулась Курай. – If you want, ask Lissa for her archive. There's a lot of interesting stuff there. Should I continue? (Да. Лисса у нас та ещё авантюристка. Если захочешь, попроси у Лиссы ее архив. Там много интересного. Мне продолжать?)

– Of course.

– Max caressed my ass before coming in. He was gentle, careful. I remember how painful it was at first. It's like, - Она фыркнула пытаясь найти аналогию, но так и не смогла, и ответила как есть – Like you're trying to get rid of a big turd, and on the contrary it climbs back, but it's both painful and pleasant. (Макс ласкал мою попку перед тем, как войти. Он был нежен, аккуратен. Я помню, как сначала это было больно. Будто... Будто ты пытаешься избавиться от большой какашки, а она наоборот лезет обратно, но это одновременно и больно и приятно.)

Я задумалась, представляя, как это могло быть. Но мою фантазию прервал шум воды, стихший в ванной. Курай встала и протянула мне руку.

– "Come on, let’s get cleaned up." (Пойдём, приведём себя в порядок.)

Но я не заметила этого погруженная в свои мечты, представляя себе все то, о чем рассказывала Курай, не замечая, как она подходит ближе и что её глаза лукаво блестели. В следующий момент я почувствовала, как её пальцы начали щекотать меня.

– "Kuri! Stop it!" – взвизгнула я, вырываясь и хохоча. (Кури! Перестань!)

– "Wake up, dreamer!" – ответила она, не останавливаясь, пока я, хватив подушку, не начала отбиваться, громко смеясь. (Проснись, мечтательница!)

Наши движения становились всё более хаотичными, пока мы не потеряли равновесие и с грохотом упали с кровати. Я приземлилась первой, а Курай мягко рухнула на меня, и мы обе разразились смехом.

– "You’re insane!" – выдохнула я, не в силах остановить смех. (Ты безумная!)

– "And you love it, " – ответила она, слегка подмигнув, её дыхание также сбивалось от смеха. (И ты это любишь.)

В этот момент дверь в комнату резко открылась, и вбежали Нэсс и Мартин. Их лица были такими перепуганными, что мы с Курай снова начали смеяться.

– "What the hell happened here?" – спросил Нэсс, оглядывая комнату. (Что здесь, черт возьми, произошло?)

– "Are you okay?" – добавил Мартин, бросив тревожный взгляд на нас. (Вы в порядке?)

Мы с Курай лишь отмахнулись, смеясь так, что в глазах стояли слёзы.

– "We’re fine, just some girl stuff, " – произнесла Курай, махнув рукой в их сторону. (Мы в порядке, просто девичьи дела.)

– "Girl stuff?" – переспросил Нэсс, подняв брови, но тут же покачал головой, сдаваясь. (Девичьи дела?)

Мартин, кажется, хотел что-то сказать, но передумал, заметив наши улыбки. Они обменялись взглядами, пожали плечами и ушли, оставив нас вдвоём.

Мы с Курай поднялись с пола, обняв друг друга за плечи.

– They’ll think we’re crazy, – сказала я, вытирая слёзы смеха. (Они подумают, что мы сумасшедшие.)

– Let them, – ответила она, потянув меня за руку в сторону ванной. – By the way, if you want, I can give you some tips on how else you can have fun while you're a virgin. (Пусть думают. Кстати, если хочешь, я могу дать тебе несколько советов о том, как еще ты можешь получать удовольствие, пока ты девственна.)

Я заинтересованно посмотрела на нее и кивнула. Казалаось, что за эти сутки мы перепробовали почти все, кроме разве анала, но к такому, хоть мне и было интересно, я была не готова тоже.

– You know, sometimes even hands and lips are not exactly what you want. Then you can sit on your partner, positioning the penis so that it is between your lips and move on it, feeling how it slides there. The most important thing is not to get carried away and not miss the moment when the head is near the entrance, but it's quite simple, especially with your bottleneck, you will immediately feel if it turns out to be there and you can stop. ( Понимаешь, иногда даже руки и губы это не совсем то, что хочется. Тогда ты можешь сесть на партнера, расположив член так, чтобы он был между твоих губок и двигаться на нем, ощущая как он скользит там. Самое главное не увлечься и не пропустить момент, когда головка оказывается возле входа, но это довольно просто, особенно с твоим узеньким местом, ты сразу почувствуешь, если он окажется там и сможешь остановиться.)

Я кивнула, заходя вместе с ней в ванну и переступая порог, становясь рядом с ней и спросила:

– Did you do that to Lissa? (Вы так делали с Лиссой?)

– Yes. With her and Max. Sometimes with Fed. There is another option where two girls press their pubes against each other and move like that, but we tried it several times with Lissa and didn't understand the joke, so I won't say anything about this option, although some people like it too. (Да. С ней и с Максом. Иногда с Федом. Если еще вариант, когда две девушки прижимаются лобками друг к дружке и двигаются так, но мы несколько раз пробовали с Лиссой и не поняли прикола, так что про этот вариант ничего не скажу, хотя кое-кому нравиться и он.)

– Tell me about Lissa. You often mention her, and you say that I'm in Paris, and I'm going to meet her. What is she like? (Расскажи мне о Лиссе. Вы часто упоминаете её, и ты говоришь, что я в париже я встречусь именно с ней. Какая она?) - Попросила я подставляя свое тело под теплые струи и мочалку, что держала в руках Курай.

Вода мягко стекала по нашим телам, обволакивая теплом, когда я стояла рядом с Курай в душе. Она аккуратно намыливала мне плечи, её пальцы плавно скользили по коже, и её голос звучал расслабленно, но с ноткой игривости.

– You know, Lissa is so different from me in so many ways. ("Ты знаешь, Лисса так сильно отличается от меня во многом.") – начала она, ухмыляясь, – She’s more confident, takes charge, but she’s also surprisingly soft when it comes to people she loves. ("Она более уверенная, берёт на себя инициативу, но в то же время удивительно мягкая, когда дело касается тех, кого она любит.")

Я кивнула, позволяя её словам увлечь меня.

– And sexually? ("А в плане секса?") – спросила я, искоса посмотрев на неё.

Курай усмехнулась, вспенивая мыло в руках.

– Oh, she’s adventurous, no doubt about that. But she has her preferences. ("О, она любит эксперименты, без сомнений. Но у неё есть свои предпочтения.") – Она ненадолго задумалась, а потом добавила: – For example, she doesn’t really enjoy anal sex, but she’s not against double penetration. ("Например, она не особо любит анальный секс, но совсем не против двойного проникновения.")

Я застыла на месте, пытаясь осознать услышанное.

– Wait, what? Double penetration? ("Погоди, что? Двойное проникновение?") – удивлённо переспросила я, даже забыв, что мы в душе.

Курай, сдерживая смех, пояснила:

– It’s when, you know, one guy is in her ass, and the other is in her pussy. ("Это когда, ну, один парень в её попке, а другой в киске одновременно.")

Мой рот приоткрылся от шока, а тело будто застыло. Я машинально облокотилась о стену, представляя это в своей голове. Картина была одновременно завораживающей и пугающей: Нэсс и Мартин вместе, их сильные тела рядом со мной, их горячие прикосновения и... Я отчётливо представила, как они оба пытаются войти, сопя и ворча из-за тесноты.

– Are you fantasizing about it? ("Ты сейчас это представляешь?") – спросила Курай, заметив выражение моего лица.

– No! I mean… maybe? Oh my God, stop! ("Нет! То есть... может быть? О Боже, перестань!") – пробормотала я, чувствуя, как жар заливает моё лицо.

Курай засмеялась и неожиданно подняла душ выше, направив струю воды мне прямо в лицо.

– Stop fantasizing, or I’ll do something even worse! ("Прекращай фантазировать, а то я сделаю кое-что похуже!") – весело произнесла она.

Вода сбила меня с мыслей, и я рассмеялась вместе с ней, понимая, что серьёзно воспринимать такие разговоры с Курай невозможно.

Вода мягко стекала по нашим телам, а пар наполнял душевую, создавая атмосферу уюта и интимности. Курай закончила смывать пену с моего плеча и протянула мне мочалку.

– Your turn. ("Теперь твоя очередь.") – произнесла она с игривой улыбкой, поворачиваясь ко мне спиной.

Я взяла мочалку и начала мягко намыливать её тело, проводя круговыми движениями по плечам, лопаткам и плавно спускаясь ниже. Её кожа была гладкой и тёплой, а капли воды поблёскивали на ней, как маленькие кристаллы.

Мои мысли всё ещё блуждали где-то между её словами о Лиссе и собственными вопросами, которые так и рвались наружу. Наконец, я не выдержала.

– Tell me, have you been with many men? ("Скажи, у тебя много было мужчин?") – спросила я, пытаясь звучать как можно более спокойно, хотя внутри было непривычно тревожно.

Курай рассмеялась, её плечи слегка вздрогнули от смеха.

– Enough. And not just men, but women too. ("Достаточно. И не только мужчин, но и женщин.") – она повернула голову, чтобы посмотреть на меня через плечо, – But so innocent and constantly blushing like you and Martin? Never. ("Но таких невинных и вечно краснеющих, как вы с Мартином, наверно, ни разу.")

Её последние слова заставили меня улыбнуться. Я недолго думая ущипнула её за попку в ответ на эту дерзость.

– Hey! ("Ай!") – воскликнула она, оборачиваясь ко мне с возмущённой улыбкой.

– That’s for saying we blush too much. ("Это за то, что упомянула, как мы часто краснеем.")

Она снова рассмеялась, затем, став чуть серьёзнее, продолжила:

– You know, sex is almost necessary, especially in the modeling business. ("Ты знаешь, секс практически необходим, особенно в модельном бизнесе.") – сказала она, поворачиваясь обратно. – It helps to release tension. But you should never, ever neglect protection. ("Он помогает снять напряжение. Но ты никогда, слышишь, никогда не должна пренебрегать предохранением.")

Я кивнула, продолжая смывать пену с её спины.

– It’s not just about avoiding an unexpected baby. That might be surprising, but manageable. ("Дело не только в том, чтобы избежать неожиданного ребёнка. Это может быть неожиданно, но с этим можно справиться.") – добавила она, глядя на меня через плечо. – The real risk is STDs or HIV. ("Настоящая опасность – это венерические болезни или ВИЧ.")

Её слова заставили меня задуматься. Курай говорила спокойно, без излишнего морализаторства, но от этого её слова звучали ещё убедительнее.

– With an unfamiliar partner, always use condoms and pills. Always. ("С незнакомым партнёром всегда используй презервативы и таблетки. Всегда.")

Я, чувствуя себя чуть не в своей тарелке, закончила намыливать её руки и, переходя к её ногам, тихо пробормотала:

– I don’t think I’ll have any unfamiliar partners. ("Я думаю, у меня точно не будет никаких незнакомых партнёров.")

Курай повернула голову, глядя на меня с игривой ухмылкой.

– Oh really? Think back to how we met. ("Правда? А ну вспомни, как мы познакомились.")

Моё лицо вспыхнуло, как только она это сказала. Образы нахлынули, заставив меня снова почувствовать лёгкий жар в щеках.

– Hey! That was different! ("Эй! Это было другое!") – пробормотала я, изо всех сил стараясь скрыть смущение.

Курай только ухмыльнулась, взяв душевую лейку в руки и повернув её ко мне.

– Stop blushing, or I’ll cool you down a bit. ("Прекращай краснеть, а то я тебя немного остужу.")

– Don’t you dare! ("Не смей!")

Но прежде чем я успела закончить свою мысль, она резко включила ледяную воду.

– Aaaaah! Kuraaaaay! ("Аааааа! Курааааай!")

Курай смеялась, пока я пыталась добраться до смесителя сделав воду не столь холодной.

– That’s for fantasizing and pretending you’re all innocent. ("Это за фантазии и за то, что строишь из себя невинную.")

Мой визг, кажется, раздался на весь дом. Курай смеялась так заразительно, что я не смогла удержаться и тоже прыснула со смеху, хотя всё ещё дрожала от неожиданного холода.

– You’re impossible, – пробормотала я, вытирая воду с лица и возвращая воде нормальную температуру. (Ты невозможная.)

Пока я стояла рядом, Курай снова обняла меня, целуя, и я не могла не ответить на этот поцелуй. А потом тихо застонав в ее плечо, когда она вновь ввела в мое лоно пальчик делая легкие поступательные движения, но не касаясь плевы. Чувствуя, как тёплая вода обнимает наши тела, стоящие рядом, и просто млея от ласк что доставляла мне Кури.

– This feels good – Только и смогла я прошептать ей на ушко. (Это так приятно.)

Курай снова поцеловала меня, ноя перехватила инициативу прижимая ее к стенке ванны, покрывая поцелуями ее лицо.

– Anni, you’re too tense. Relax. Let the water do its magic, – сказала она, после того как я получила оргазм от ее действий, глядя на меня. (Анни, ты слишком напряжена. Расслабься. Пусть вода творит своё волшебство.)

Её слова были такими простыми, но я действительно почувствовала, как мои мышцы начинают расслабляться.

– Kuri, do you ever get tired? – спросила я, глядя на неё. (Кури, ты вообще когда-нибудь устаёшь?)

Она улыбнулась, опустив голову.

– Of course. But I don’t let it show. Life’s too short to waste on being tired, – ответила она, подняв на меня свои яркие глаза. (Конечно. Но я не показываю этого. Жизнь слишком коротка, чтобы тратить её на усталость.)

Мы обе погрузились в молчание, просто наслаждаясь теплом воды. Но я знала, что у меня было ещё много вопросов к ней, которые я не могла оставить без ответа.

– You know, Kuri, – начала я, вспоминая одну из русских поговорок, которые иногда слышала. (Знаешь, Кури…)

– What? – она повернулась ко мне с любопытством. (Что?)

Я сосредоточилась, старательно произнося слова:

– Sh... kem povyedyosh'sya... (Ш кем повьедёшшься)

Не успела я закончить, как она ехидно улыбнулась и, перебивая меня, громко добавила:

– Так тебе и надо!

Я замерла, пытаясь понять, что она только что сказала, а в следующий момент ледяная вода снова обрушилась на нас.

– KURI! – закричала я, подскакивая на месте.

Она смеялась, словно маленький демон, пока я пыталась найти спасение от ледяных струй.

– This is for all your daydreaming! – прокричала она, дразня меня. (Это за все твои мечтания!)

Я не могла удержаться от смеха, несмотря на холод, и, наконец, протянув руку к смесителю, вернула воду в нормальное состояние.

– You’re insane! – бросила я ей, но моя улыбка выдавала, что мне это даже понравилось. (Ты сумасшедшая!)

– And you love me for it, – отозвалась она, обнимая меня, и мы обе захихикали. (И ты меня за это любишь.)

Когда мы вышли из ванной, ещё смеясь и отмахиваясь друг от друга после "ледяного душа", перед нами стоял немного раздражённый Нэсс. Его взгляд сразу заставил нас с Курай притихнуть, хотя это продлилось не дольше секунды. Он молча указал на два аккуратно сложенных комплекта одежды, лежащих на стуле рядом с обеденным столом: трусики, блузки, брюки и два маленьких бюстгальтера и повернулся чтобы выйти на балкон.

Я удивлённо замерла, глядя на вещи. Всё выглядело довольно дорого и стильно. Курай, как всегда, первой взяла ситуацию в свои руки.

Она подскочила к Нэссу, пока он ушел, обняла его за шею и поцеловала в губы. На то что во время этого действия с нее упало полотенце она "привычно" не обратила внимания.

– Спасибо, милый, – сказала она на русском, а я снова поняла смысл без перевода.

– Ты сама хотела уехать сегодня, а мы и так уже полдня потеряли, – отозвался он, покачав головой.

Хотя я не понимала всех слов, смысл был ясен. Его голос не звучал злым, скорее чуть усталым и настойчивым.

Когда все же Нэсс отправился на балкон покурить, я обернулась к Курай.

– Kuri, these aren’t my clothes! – вырвалось у меня. (Кури, это не моя одежда!)

Она усмехнулась, подняла стопку с одной из блузок и махнула ей в воздухе.

– Forget it, – отозвалась она. – I know your budget and your situation. Consider it a small gift from me. (Забудь. Я знаю ваш бюджет и вашу ситуацию. Считай это маленьким подарком от меня.)

Я покраснела, глядя на неё.

– But… – начала я, но она подняла руку, чтобы остановить меня.

– We’re almost the same size anyway. Besides, it’s all clean, I promise. (Мы почти одного телосложения. К тому же, всё чистое, я обещаю.)

Мои мысли метались между благодарностью и смущением.

– After what you’ve done, even if it wasn’t clean, I wouldn’t mind, – наконец сказала я, покраснев ещё сильнее. (После всего, что ты сделала, даже если это было бы грязным, я бы не возражала.)

Она притворно нахмурилась и пригрозила пальцем:

– Tsk, tsk! Watch your tongue, or I might remember that. (Ай-ай-ай! Следи за языком, а то я могу это запомнить.)

Мы рассмеялись и начали одеваться.

Пока я натягивала шелковые трусики и застёгивала блузку, Курай уже поправляла волосы перед зеркалом. Всё, что она делала, выглядело так естественно и непринуждённо, что я чувствовала себя немного неуклюжей рядом с ней.

Когда я наконец закончила, она повернулась ко мне, положив руки на бёдра, и улыбнулась.

– Well, don’t you look nice, – сказала она, подмигнув. (Ну что, выглядишь красиво.)

– Thanks to you, – ответила я, снова чувствуя, как краснею. (Благодаря тебе.)

Мы переглянулись, и на мгновение я почувствовала лёгкую грусть. Сегодня был день, когда мы должны были разойтись в разные стороны: Курай и Нэсс пересекут границу и отправятся в Россию, а мы с Мартином вернёмся в Таллинн, чтобы собрать свои вещи и начать готовиться к переезду в Париж.

– You really have to go, huh? – тихо спросила я, глядя в её ясные голубые глаза. (Вы правда должны идти, да?)

– Yes, – ответила она, чуть вздохнув. – If we don’t, we’ll miss our chance to cross the border in time. (Да. Если мы не поторопимся, мы упустим шанс пересечь границу вовремя.)

Я кивнула, понимая, что она права. И она, видя мое грустное лицо, вздохнула и пояснила:

– Understand, of course you are nice animals, but I haven't seen my father for a very long time. And my vacation is not endless, so we will have to say goodbye. At least for a while. (Пойми, вы конечно славные зверята, но я очень давно не видела отца. А отпуск у меня не бесконечен, поэтому мы вынуждены будем распрощаться. Хотя бы на время.)

Когда мы вышли в гостиную, Нэсс уже закончил курить и сидел за столом, допивая кофе. Мартин стоял рядом, задумчиво листая какой-то блокнот. Мы переглянулись, подхватив свои чашки, и сделали по глотку.

Глава 10. Прощание

Анни

.

Когда мы, наконец, оделись, и, взяв чемоданы, выбрались из квартиры, такси уже ожидало нас у подъезда. По дороге до границы я всё ещё обдумывала всё, что случилось за последние сутки. Курай с её непринуждённой лёгкостью и решимостью, Нэсс с его уравновешенной уверенностью — они оба открыли для нас с Мартином дверь в мир, о котором мы даже не могли мечтать.

Приехав на Петровскую площадь, я сразу заметила огромную толпу. Человек, наверное, пятьсот. Курай, увидев очередь, присвистнула и удивлённо спросила у Нэсса:

– Тут всегда так?

Её тон был скорее удивлённым, чем раздражённым, но я заметила, как она нахмурилась, осматривая очередь. Я решила не ждать ответа Нэсса и ответила сама, обратившись к Курай на английском:

– This is all because of our ‘beloved’ government and their wonderful policies towards Russia. They do everything to make crossing the border as painful as possible. (Это всё из-за нашего «любимого» правительства и их чудесной политики в отношении России. Они делают всё, чтобы пересечь границу было максимально неудобно.)

Курай подняла брови, явно удивлённая, но прежде чем она успела что-то сказать, я продолжила:

– When they started repairing the car crossing, and Russia decided to upgrade their border facilities for better comfort, the Estonians first limited pedestrian crossing to daylight hours only, and then started letting in groups of only 10 to 15 people at a time, thoroughly checking every single bag. (Когда начался ремонт автомобильного перехода, а Россия решила модернизировать свои пункты пропуска, эстонцы сначала ограничили пешеходный переход до дневного времени, а потом начали пропускать только небольшими группами по 10-15 человек, проверяя каждую сумку.)

Стоящий рядом Нэсс удивлённо посмотрел на меня и спросил:

– I understand that I know this from living here, but how do you know? (Я понимаю, что, живя тут, это известно мне, но ты откуда знаешь?

Я пожала плечами, чувствуя лёгкое смущение, и ответила:

– As I told you before, Martin and I considered moving to Russia. This was one of the reasons we decided to visit Narva in the first place. (Как я уже говорила, мы с Мартином думали о переезде в Россию. Это была одна из причин, почему мы решили посетить Нарву.)

Нэсс кивнул, явно удовлетворённый ответом, но ничего не сказал. Вместо этого он направился к мужчине, только что вставшему в конец очереди. Я заметила, как он сунул ему в руку 20 евро и что-то коротко сказал. Мужчина кивнул и махнул рукой, давая понять, что вопрос решён.

– I asked him to hold our place in line, – спокойно объяснил Нэсс, возвращаясь к нам. Потом, прикинув количество народа, добавил. – I think we have at least four hours. The last minibus from Ivangorod leaves at 21.00. But we don't need it, I have my Aqua in the parking lot. Considering it's two o'clock in the afternoon, we don't have to worry until six. Fortunately, there is an online camera. So for now, it remains to hand over your things and you can go for a walk. (Я попросил его занять очередь за нас. Думаю, как минимум часа четыре у нас есть. Последняя маршрутка из Ивангорода уезжает в 21.00. Но нам она не нужна, у меня на стоянке стоит моя Аква. Учитывая что сейчас два часа дня, до шести мы можем не беспокоиться. Благо есть онлайн камера. Так что пока осталось сдать вещи и можно погулять..)

– Aqua? (Вода?) – Не понял Мартин, как, впрочем и я.

– Yes, Aqua. – Нэсс рассмеялся смотря на наше непонимающие лица – Make your face look simpler. That's what I call my car. It's called Tagaz Aquila. That's why I'm shortening it to Aqua. (Сделайте свои лица попроще. Так я называю свою машину. Она называется Tagaz Aquila. Вот почему я сокращаю ее до Аква.

Он достал телефон и полистав фотографии показал одну из них. На была изображена желто-черная спортивная машина с сидящей девушкой на крыше.

– Who is she? – Услышала я напряженный голос Курай, в котором прозвучали нотки ревности. И дело явно было не в машине, а в той кто там сидел. (Кто она?)

– Just a friend. We didn't even sleep with her, – Спокойно, но несколько напряженно ответил Нэсс, глядя на Курай честными глазами. (Просто подруга. Мы с ней даже не спали)

– Верю, верю. – Сказала Курай на русском, а после ехидно добавила – Кобель.

– Милая, я же не упрекаю вас, за ваши шалости в Париже и в других городах.

– Упрекалка не выросла! - Ответила Курай, а после взяла и вылила воду из бутылочки ему на голову.

– Ах, ты. - Нэсс рванув попытался схватить убегающую Курай, которая петляла как тот зверек, которым они называли меня. Наконец ему это удалось и водрузив брыкающуюся добычу на плечо он вернулся с ней к, стонущим от смеха, нам.

– Okay, let's finish the circus. Honey, if you keep kicking on my shoulder, anyone who wants to will be able to take a close look at what panties you're wearing today. (Так, заканчиваем цирк. Милая, если ты продолжишь брыкаться у меня плече, все кто хочет сможет внимательно рассмотреть какие трусики ты сегодня одела.)

– And I'm not shy! – ответила Кури, но брыкаться перестала. – Put me down. (Мне скрывать нечего. Поставь меня)

Нэсс опустил Кури вниз, которая сначала зыркнула на Нэсса, но потом полезла целоваться.

– Женщины. – Как то обреченно и смиренно пробормотал он отвечая на поцелуй. А потом, оторвавшись от ее губ, посмотрел на Мартина и сказал: – Before our ladies come up with another prank, we take the bags and drag them to that hotel over there. (Прежде чем наши дамы придумают очередную шалость, берем сумки и тащим их вон в тот отель.)

Он замолчал, а потом добавил, вызвав уже смех у нас с Кури:

– Get the bags, not the girls. (Тащим сумки, а не девушек.)

В отеле Нэсс, подойдя к портье, показал на их вещи, также сунув ему в руки 20 евро. Портье кивнул и забрав чемоданы куда то удалился. Как я знала - официально это было запрещено, но, как оказалось, двадцать евро снова сработали. И, судя по тому, как спокойно портье все воспринял, такое практиковалось не однократно.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Now we’re free for a while, – сказал он, улыбнувшись. – Let’s walk around, maybe do some shopping. (Теперь у нас есть немного времени. Пойдём прогуляемся вдоль реки и, может, по магазинам.)

Мы согласились, и я почувствовала, как моё настроение стало подниматься. Несмотря на очереди, весь этот бардак, и то что, они покидают нас, я знала, что прогулка по Нарве в компании этих двоих будет лёгкой и приятной. Как же я была наивна...

Курай, как всегда, была полна энергии, бросая шутки, перешёптываясь с Нэссом на русском, который я всё ещё понимала через слово, и просто наслаждаясь моментом. Мартин шёл рядом, часто оглядываясь на меня, словно проверяя, как я себя чувствую.

Для меня это время стало своего рода передышкой. Мы могли просто быть собой, без необходимости думать о прошлом или будущем, пока не придёт время вернуться в реальность.

Мы гуляли по Нарве, вновь прошлись набережной, поигрались с солнечными часами, пытаясь определить время по положению тени, потискали шведского льва, пытаясь без помощи других забраться на него, пока я чуть не упала, пойманная одновременно и Мартином и Нэссом, и, сделав круг, не оказались у гипермаркета "Server". Я уже начала уставать, но чувствовала приятное расслабление после прогулки. День, несмотря на предстоящие расставания, был хорошим, теплым и солнечным.

Как только мы подошли к магазину, я заметила, как в глазах Курай загорелся тот самый огонёк, что явно намекал на некую посетившую ее мысль. А так в этот момента она многозначительно смотрела на меня, я в них была не на последнем месте. Она явно что-то задумала со мной в главной роли.

– No, Kuri, no... – начала я, пытаясь предотвратить её очередную идею. (Нет, Кури, нет..)

Попытка спрятаться за Мартина была обречена на провал. Её тонкие пальцы уже ухватили меня за ухо, буквально вытащив из-за его спины.

– Let’s go, Ann, – с улыбкой произнесла она, обнимая меня за плечи и уверенно ведя к входу. (Пойдём, Анн.)

– Where are we going? – беспомощно спросила я, понимая, что сопротивляться бесполезно. (Куда мы идём?)

– You’ll see, – ответила она с хитрой улыбкой. (Увидишь.)

Она обернулась к Нэссу и крикнула на русском:

– Мальчики, я украду нашу девочку на некоторое время. Мы скоро!

Нэсс, видимо привыкший к её выходкам, махнул рукой и что-то буркнул в ответ. Я только успела услышать лёгкий смешок Мартина.

Войдя в гипермаркет, Курай сразу взяла курс на отдел с одеждой.

– We need to fix your wardrobe, Ann, – с серьёзным видом заявила она. (Нужно поправить твой гардероб, Анн.)

– Kuri, I have enough clothes! – попыталась я возразить. (Кури, у меня достаточно одежды!)

– Enough for what? For looking like you just came out of a second-hand store? No way. You’re going to Paris soon, and you need to look fabulous. – Она умолкла, будто раздумывая, озвучивать дальше свои мысли или нет, ведя меня уже по отделу, но потом все равно продолжила: – Besides, don't lie. I saw what you took with you, and I can imagine that your home is no better. To be honest, I would dress Martin as well, but I'm guessing what kind of reaction that would cause him, so you'll have to do it yourself. Don't make me blush in front of my sister when I meet you. (Достаточно для чего? Чтобы выглядеть так, будто ты только что вышла из комиссионки? Нет уж. Ты едешь в Париж, и нужно выглядеть потрясающе. Кроме того, не лги. Я видела, что ты взяла с собой, и могу себе представить, что у тебя дома ничуть не лучше. Честно говоря, я бы одела и Мартина, но представляю, какую реакцию это у него вызовет, так что тебе придется сделать это самой. Не заставляй меня краснеть перед моей сестрой, когда я встречу тебя.)

Она стала выбирать вещи, не обращая внимания, на мой замерший вид. Ведь, как мне не было бы обидно, она была права, отчего становилось еще более обиднее. Я едва удерживала слезы, не зная что в них больше, обиды или благодарности.

Курай обернулась и видя мое состояние подошла и обняла меня.

– Прости, маленькая. Я понимаю, что злая тетка Курай наверно обидела тебя, но я ведь и правда хочу как лучше.

“Прости, маленькая”… Эти слова пробили во мне какую-то брешь. Именно так мама прощалась со мной в тот день… день, когда всё рухнуло. И этот момент, всё, что случилось за последние дни, нахлынувшие воспоминания – всё прорвало платину.

Я всхлипнула и обняла её, спрятав лицо у неё на плече.

– Oh… Anni, it’s okay. Let it out. ("Ох… Анни, всё хорошо. Выпусти это.")

Но это и так было уже невозможно остановить. Слёзы текли, горло сжималось, а из глубины груди вырывались глухие рыдания. Я словно вернулась назад во времени, когда мир впервые показал мне своё равнодушие.

Я вспомнила маму. Её последние слова, то, как она смотрела на меня, торопливо застёгивая своё пальто. Она обняла меня на прощание, оставив тёплый запах её духов и чужой холодный мир вокруг.

Потом был приют. Чужие дети с холодным высокомерием смотрели на меня, находя в моей боли повод для смеха. Наставники с вечным презрением – они не кричали, нет, но каждое их слово жгло, как укор.

“

Эй, детдомовская, работа как раз для тебя – чистить туалеты!

” – это потом, уже в первой работе, коллеги умудрялись припечатать меня так, будто я не была человеком.

Я вспомнила Мартина. Неловкого и неуклюжего, но единственного, кто пытался быть со мной. Как он, сам путаясь в своей жизни, всё равно находил слова поддержки, когда я была на грани.

Я вспомнила заброшенный двор за приютом. Там, где местные пацаны кричали через забор: “

Эй, за пятёрку отсосёшь?

” И как я, давясь унижением, старалась просто не слышать их.

И потом был Нарва. И Нэсс с Курай, которые впервые за долгое время смотрели на меня так, будто им было наплевать, откуда я. Им было важно, что я могу сделать сейчас. Они просто поддержали меня, без вопросов, без осуждений.

Слёзы стекали по щекам, капая на плечо Курай, которая держала меня крепко, шепча что-то успокаивающее.

– It’s okay, Anni. You’re here now. No one will hurt you anymore. ("Всё хорошо, Анни. Ты здесь. Больше никто тебя не обидит.")

Я не знала, сколько прошло времени, прежде чем я смогла остановиться, но в груди стало легче. Будто вместе со слезами ушла часть боли.

Курай мягко отстранилась, подняла мои руки и, смотря прямо в глаза, сказала:

– Now, wipe your tears and trust me. Paris won’t know what hit it. (А теперь вытри слёзы и доверься мне. Париж даже не поймёт, что его настигло.)

Она подмигнула, и я, ещё раз всхлипнув, слабо улыбнулась.

Сначала она заставила меня примерить несколько пар леггинсов и брючек, ведя за руку как маленького ребенка. Я пыталась объяснить, что мне удобнее в джинсах, но Курай только хмыкнула и продолжила свой отбор.

– These will look great on you. Trust me, – уверенно заявила она, протягивая очередную пару чёрных брюк. (Это будет отлично на тебе смотреться. Поверь мне.)

После брючек были платья. Она заставила меня примерить лёгкое голубое платье с тонкими лямками, от которого я почувствовала себя слишком открытой, но Курай настояла:

– You’ll thank me later. This one is a must-have. (Потом ещё скажешь спасибо. Это обязательно нужно.)

Дальше мы отправились к обуви. Она выбрала для меня кроссовки – удобные и простые – и пару изящных туфель-лодочек. Я покраснела, когда она приложила их к моим ногам и заявила:

– Perfect for dates. (Идеально для свиданий.)

Когда я подумала, что пытка закончена, она потащила меня в отдел с нижним бельём.

– This is the most important part, – серьёзно произнесла она, беря несколько комплектов в руки. (Это самая важная часть.)

– Kuri, this is too much... – попыталась я остановить её. (Кури, это уже перебор...)

– No arguments. You need this. – она приложила к моей груди изящный кружевной комплект. (Никаких возражений. Тебе это нужно.)

Я только вздохнула и подчинилась, следуя за ней в примерочную.

В маленькой кабинке я медленно надела один из комплектов, чувствуя, как моё лицо заливает жар. Когда я взглянула на себя в зеркало, я с трудом узнала своё отражение.

– Show me! – раздался голос Курай снаружи. (Покажи мне!)

– No way! – воскликнула я, но она была непреклонна. (Ни за что!)

– Come on, Ann. I’ve already seen everything. Don’t be shy. (Да ладно тебе, Анни. Я уже всё видела. Не стесняйся.)

Наконец, я приоткрыла шторку, и она засияла.

– You look stunning. Paris won’t know what hit it. – её тон был торжественным. (Ты выглядишь сногсшибательно. Париж даже не поймёт, что на него обрушилось.)

Я покраснела, но не могла не улыбнуться.

– Kuri, thank you, – прошептала я, чувствуя тепло её заботы. А потом уткнулась взглядом за одну большую надпись возле отдела. – Wait,, it says here that you can't try on underwear! (Кури, спасибо. / Подожди, тут написано что нижнее белье примерять нельзя! )

Она обернулась посмотрев на надпись и улыбнулась.

– First of all, who's going to forbid us, because there's a lot more besides underwear. Secondly, you forget that I choose him. And I know for sure that it will suit you. And thirdly. We won't tell anyone! (Во-первых, кто нам запретит, ведь помимо белья тут еще много чего. Во-вторых, ты забываешь, что его выбираю я. И я точно знаю, что оно тебе подойдет. Ну и в-третьих. Мы же никому не скажем!)

Я только махнула рукой, начиная понимать фразу Нэсса сказанную им при поездке в хостел за вещами: "

Анни, поверь, когда Курай одна, это просто замечательно. Но когда Курай и Лисса вместе – это полный караул.

" Похоже, что помимо явного смысла, он вкладывал в эти слова еще и скрытый. Если с только с Курай, при всей ее энергии сладить сложно, то, похоже, когда они вместе с сестрой, то эффект удваивается, если не удесятеряется, и мне ещё предстоит почувствовать это на себе.

– So, my girl, you still have a lot of unfeasible things. Take it off and put it on next! Or do you want me to do it?! (Так, девочка моя, у тебя еще куча всего неперемеренного. Ну-ка снимай и одевай следующее! Или ты хочешь чтобы это сделала я?!)

Я только вздохнула, понимая, что проще согласится с ней, чем пытаться доказать обратное и мстительно задернула шторку перед ее носом.

— Негодяйка!!!

Нэсс

.

Мартин с каким-то странным выражением лица смотрел вслед Курай, утаскивающей Анни вглубь магазина. Это выражение меня рассмешило.

– It’s okay, Martin. You’re still getting used to the concept of shopping with women. – сказал я, чуть хлопнув его по плечу. (Всё нормально, Мартин. Ты ещё привыкаешь к понятию шоппинга с женщинами.)

Он слегка улыбнулся, но видно было, что его что-то тревожит.

– They won’t need us for the next thirty minutes at least. Let’s check out the bank branch here. I have a few things to take care of. – предложил я, указывая в сторону банковского отделения. (Они не будут нуждаться в нас ещё как минимум полчаса. Давай зайдём в банковское отделение здесь. Мне нужно кое-что уладить.)

Мартин кивнул, и мы направились туда. По пути он неожиданно заговорил:

– Ness, are you... I mean, are you okay with what happened on the beach? – начал он неуверенно. (Нэсс, ты... Ну, то есть, ты нормально относишься к тому, что произошло на пляже?)

Я усмехнулся, понимая, к чему он клонит.

– You mean your sex with Kuri?? – переспросил я с улыбкой. (Ты имеешь ввиду твой секс с Кури?)

Он кивнул, но выглядел так, будто ждал какого-то укора.

– Martin, listen to me. My relationship with Kuri... Damn, I don't even know how to say it correctly in English. We don't treat each other like a guy and a girl. Gm..., – начал я, видя его смущение. (Мартин, послушай. Мои отношения с Кури... Черт, даже не знаю, как правильно сказать на английском. Мы не относимся друг к другу как парень и девушка. Гм... )

Он смотрел на меня, как на идиота, явно не понимая.

– In short, we're not a couple in the full sense of the word. We're more friends and sometimes lovers. Although I won't lie that at one time I wanted her to become my wife. To put it even simpler. We are not a couple, and there is nothing romantic between us. Even if we had ever been together, nothing would have come of it. We are too different, no matter how it might seem otherwise. – пояснил я, стараясь говорить максимально просто. (Короче, мы не пара в полном понимании этого слова. Мы больше друзья и иногда любовники. Хотя не буду лгать, что одно время я хотел чтобы она стала моей женой. Если еще проще. Мы не пара, и между нами нет ничего романтического. Даже если мы когда-нибудь будем вместе, из этого ничего хорошего не выйдет. Мы слишком разные, как бы ни казалось иначе.)

Мартин всё равно выглядел неуверенно.

– But what happened on the beach... – снова начал он. (Но то, что случилось на пляже...)

– Was just that. Something that happened. It’s not like I stayed out of it, you know. And on the beach, and at home today, and yesterday near the river.– перебил я его с лёгкой усмешкой. (Это просто то, что произошло. Знаешь, я ведь тоже не остался в стороне. И на пляже, и сегодня дома, и вчера возле реки.)

Он смутился, но нашёл в себе силы продолжить:

– Yes, but you didn’t do anything unnecessary. Anni told me that. (Да, но ты ничего лишнего не сделал. Анни мне рассказала.)

Я чуть улыбнулся.

– Because neither she nor I needed it. But you and Kuri did. And that’s okay. Take it as a lesson, Martin. – ответил я, останавливаясь у входа в банк. (Потому что ни ей, ни мне это было не нужно. А вот тебе и Кури это было нужно. Так что воспринимай всё, что произошло, как урок, Мартин.)

Он молча кивнул, явно обдумывая мои слова.

Когда мы вошли в отделение, я переключил внимание на служащую за стойкой.

– Добрый день – обратился я на русском, зная, что в Нарве это основной язык общения.

– Здравствуйте. Чем могу помочь?

– Мне нужно, помимо основного счета, открыть еще один. Так называемый семейный, – пояснил я, давая понять, что мне нужно.

Она кивнула и начала что-то вводить в компьютер, задавая стандартные вопросы.

– Счет оформлен, кого надо добавить к этому счету?

– Секунду, – я обернулся, обращаясь к Мартину. – Martin, can you give me your and Anni's passports? I saw you had them.. (Мартин, можешь дать мне твой и Аннин паспорта? Я видел, они у тебя)

Мартин кивнул и, вытащил из внутреннего кармана оба паспорта.

Сотрудница взяла паспорта и внося данные уточнила:

– Степень родства?

– Моя двоюродная сестра и ее молодой человек.

Девушка подняла на меня взгляд:

– Двоюродная сестра?

– Да, – ответил я с лёгкой улыбкой, будто удивляясь, зачем это вообще уточнять.

– Будет, просто сестрой с другой фамилией. – Кивнула она, улыбнувшись в ответ, считывая паспорта и занося их в базу. – Карты будут готовы через несколько минут.

Пока она занималась дальнейшим оформлением, я обернулся к Мартину и продолжил разговор:

– Martin, this account will be for you and Anni. I’ll explain everything once it’s set up. (Мартин, этот счёт будет для тебя и Анни. Я объясню всё, когда всё будет готово.)

Мартин просто кивнул, явно не до конца понимая, что происходит, смотря как сотрудница встает и, виляя бедрами в короткой юбочке, уходит в другой отдел.

Через несколько минут она вернулась с двумя пластиковыми картами. Я забрал их, проверил, и протянул Мартину.

– One for you, one for Anni. Both PINs are 1111. (Одна для тебя, одна для Анни. ПИН-код на обеих – четыре единицы.)

Он взял карты, всё ещё недоумевая, а я командовал:

– Now download the bank’s app on your phone. I’ll help you set it up. (Теперь скачай банковское приложение на телефон. Я помогу тебе всё настроить.)

– Могу я еще чем-то помочь? - Спросила меня сотрудница отдавая паспорта.

– Нет, красавица, это все.

Я отвернулся, теряя к ней всякий интерес. Во-первых, она была не в моём вкусе, во-вторых, у меня не было желания устраивать интрижку, ну и в-третьих, я видел, как поменялось её отношение, когда она увидела мой счёт и сумму на нём.

Почему люди такие?

– мелькнула в голове усталая мысль. –

Это было не впервые, не во второй раз. Сколько раз я видел, как их взгляды меняются – ровно в тот момент, когда они понимают, что перед ними не кто-то обычный, а тот, кто может позволить себе больше.

С деньгами мир становится другим, но не всегда в лучшую сторону. Люди вокруг начинают видеть не тебя, а то, что можно получить. Приветливые улыбки становятся шире, голоса мягче, а взгляды теплее – но всё это не для тебя, а для того, что ты можешь предложить.

Я никогда не носил дорогие вещи ради показухи. Это было просто неудобно. Хорошие материалы, аккуратный крой – да, это приятно, но разве это должно определять, как ко мне относятся? Почему пиджак из премиального бутика делает меня более достойным уважения, чем тот же самый я в футболке и кедах? Да, что говорить, в той же Нарве я нередко забегаю в несколько секондов, где можно найти хорошую, качественную, пусть и не брендовую вещь.

Деньги – это инструмент. Они дают свободу, выбор, комфорт. Но они же отнимают что-то важное. Ты больше не знаешь, что люди думают о тебе на самом деле. Ты перестаёшь быть человеком, ты становишься ресурсом. Для кого-то – билетом в более комфортную жизнь, для кого-то – возможностью сверкнуть перед друзьями. А для некоторых – просто набором цифр на счёте.

Вот и она… Я видел её глаза, когда она смотрела на меня до этого. Интерес был, да. Но это был интерес к человеку, пусть и поверхностный, пусть и явно движимый влечением. А потом она заметила счёт. И всё изменилось. В её взгляде появились расчёт и хитрость, как будто перед ней внезапно материализовалась какая-то скрытая возможность.

Я видел это тысячу раз. Привычка к такому взгляду заставляет тебя держаться на расстоянии. Не подпускать никого слишком близко. Не потому, что тебе это не нужно, а потому, что почти всегда оказывается, что люди любят не тебя, а твоё отражение – то, каким их делает твоя компания, твои деньги, твой статус.

Мы отошли к дивану в зале, где я шаг за шагом объяснял Мартину, как установить приложение, привязать карты и подключить семейный счёт. Он внимательно смотрел на экран моего и своего телефона, старательно вникая в процесс, а я тем временем задумался, как странно и одновременно здорово всё сложилось.

Первая встреча с ними произошла в одной из ниш Нарвского замка. Мы с Курай прогуливались, обсуждая какие-то мелочи, когда услышали тихий звук, будто кто-то пытается шёпотом сдержать смех или стон. Подойдя ближе, мы увидели их. Анни, стоящая на коленях перед Мартином, неловко пыталась взять его член в рот, а он, весь красный, судорожно вцепился в край каменной стены.

Мы с Курай переглянулись, еле сдерживая смех, и тихо отошли, решив, что "дети" сами разберутся.

– Пусть учатся, – шутливо прошептала Курай, и я лишь хмыкнул в ответ.

Второй раз мы наткнулись на них в кустах на Липовке, недалеко от тропинки, ведущей в город. Мы просто возвращались после долгой прогулки, когда услышали шорох и знакомые приглушённые звуки. И конечно же, это были они. Анни сидела на камне разведя ноги в сторону, а Мартин был перед ней, явно пытаясь сделать ей куни, но его движения были такими неуверенными и неуклюжими, что мы сразу поняли: он делает это впервые.

Курай тогда не выдержала.

– Ну сколько можно это терпеть?! – воскликнула она, решительно подойдя к ним. Отодвинув ошарашенного Мартина, она начала объяснять и показывать, как всё нужно делать.

И знаете, нас не смутило ни то, что они оба были одеты просто, почти бедно, ни их юношеская неловкость, ни тот факт, что они, увидев нас, моментально залились краской до самых ушей. Уже тогда было ясно: перед нами двое совершенно искренних людей, которые не пытались притворяться кем-то другим.

Позже, когда мы сидели в уличном кафе, они рассказали нам свою историю. О том, как выросли в детдоме, о презрении, с которым сталкивались в жизни, и о том, как они пытались справляться с этим вместе. Курай только кивнула, словно это ничего не значило. Потому что действительно - нам было всё равно.

Нас зацепила их честность. Их смущённые взгляды, наивные вопросы, готовность принять участие в любом нашем безумии. Они не осуждали нас, не старались казаться лучше или умнее. Они просто были собой – открытыми, немного робкими, но удивительно искренними.

Именно поэтому мы решили помочь им. Они напоминали детей, которые только начинают познавать мир, учатся любить, доверять, быть собой. Им не хватало лишь немного поддержки, чтобы вырасти и стать по-настоящему сильными.

Я посмотрел на Мартина, который снова уточнил что-то по приложению, и улыбнулся. Эти двое напоминали нам, что важны не деньги, не статус, не внешние атрибуты. Важны люди, которые видят в тебе человека, а не объект для выгоды. Люди, которые готовы принимать тебя таким, какой ты есть.

Когда Мартин наконец открыл счёт в приложении и улыбкой сказал что все готово, я кивнул и открыв основной счет просто перевел сумму.

Его простенький смартфон пискнул и он открыв смс о поступление растерянно и ошарашено поднял на меня свой взгляд.

– 10, 000 euros? – прошептал он, будто не веря.

– Yes. (Да.)

– Why? This is… so much. (Почему? Это... так много.)

Я усмехнулся.

– Not really. In Paris, this amount is like pocket change, especially for a young couple like you two. You’ll see. (Не совсем. В Париже это как мелочь на карманные расходы, особенно для такой молодой пары, как вы. Увидишь.)

Мартин молча кивнул, всё ещё переваривая услышанное.

– Thank you, Ness. Really. (Спасибо, Нэсс. Правда.)

– Don’t mention it. Just use it wisely and don’t blow it all at once. (Не за что. Просто тратьте с умом и не спускайте всё сразу.)

Я слегка похлопал его по плечу, глядя, как он пытается скрыть эмоции. Всё-таки помочь кому-то встать на ноги – это иногда приятно.

Мартин.

После выхода из банка Нэсс направился к выходу, где встал, закурив сигарету. Я шёл за ним, всё ещё в состоянии лёгкого шока, не до конца осознавая, что только что произошло. Как можно было так просто взять и улучшить чью-то жизнь, словно это какая-то игра? Мне казалось это невозможно, но мои представление о невозможном, были жестоко разрушены начиная со вчерашнего дня. И один из разрушителей стоит и спокойно курит!

Нэсс неспешно вдохнул дым, глядя на экран телефона, и, словно переключив мысли, посмотрел на меня.

– I think we should check on our ladies. (Думаю, надо проверить, где наши дамы.)

Я кивнул, всё ещё пытаясь справиться с ворохом мыслей. Нэсс, казалось, воспринимал всё, что происходило, как обыденность.

Когда он, затушив сигарету об урну, собирался выбросить окурок, его окликнули.

– Нэсс!

Он повернулся, подал руку для рукопожатия мужчине среднего возраста в кожаной куртке. Разговор завязался на русском, и хотя я понимал лишь часть из-за моих русскоязычных друзей в детдоме, смысл всё же улавливал.

– Играешь сегодня? – спросил мужчина.

– Нет, – ответил Нэсс, прикуривая новую сигарету. – Мест не было, да и я сегодня на родину. Так что в другой раз всех вас обыграю.

– Угу, кто кого бы ещё обыграл, – с усмешкой ответил его собеседник. – Помнишь, как на последней игре вылетел?

Нэсс фыркнул.

– Я не ожидал, что у тебя будет каре, а не блеф. А, что? Есть кто-то новенький и интересный?

– Да нет. Ты же знаешь, у нас редко кто бывает, а когда бывают, приходится думать, как всех уместить.

– Да, хотя мы неоднократно просили увеличить лимит на посадку.

– Говорили, что пока осень и зима всё так и останется, а к следующей весне подумают.

Нэсс задумчиво кивнул.

– Разумно. Предложи им, пока не наступили холода, ставить два стола в субботу, а в четверг оставить один. Или увеличивать места на праздники.

– Хорошо. Ладно, пойду я.

– Бывай, – коротко ответил Нэсс, стряхивая пепел с сигареты.

Когда мужчина удалился, я не удержался от вопроса:

– What was that about? (О чём это было?)

Нэсс бросил на меня быстрый взгляд, затягиваясь.

– Nothing important. Just poker stuff. (Ничего важного. Просто разговор о покере.)

– Poker? – переспросил я, изумлённо подняв брови.

Он слегка усмехнулся.

– Yes, poker. A little hobby of mine. (Да, покер. Моё маленькое хобби.)

Я покачал головой, поражённый его многогранностью. Этот человек умел удивлять, и с каждым часом я понимал, насколько я его ещё не знаю.

– Shall we go find the girls now? (Идём искать девушек?) – спросил я, чтобы сменить тему.

– Yes, let’s. (Да, пойдём.) – ответил он, бросив окурок в урну и направившись обратно в сторону магазина.

Мы прошли через ряды с верхней одеждой – летней и зимней – но не увидели девушек. Тогда Нэсс свернул в ряды с нижним бельём, где наконец заметил Курай. Она стояла у примерочной, рассматривая в руках кружевное бельё.

Подойдя к ней, он обнял её сзади и сказал на русском:

– И где наш трусишка зайчик серенький?

– В примерочной. И не серенький, а беленький. Была бы я помладше точно обзавидовалась ее шикарным волосам. Но думаю, уже можно заглянуть, – ответила она, едва обернувшись.

Курай сунула голову за ширму примерочной и, улыбаясь, обернулась к нам.

– You have to see this. She looks stunning. (Вы должны это увидеть. Она потрясающая.)

С этими словами она чуть отдёрнула шторку, открывая стоящую за ней Анни.

Анни была в нижнем белье сиреневого оттенка, полупрозрачном и кружевном. Я едва успел заметить её лицо, залитое краской стыда, когда она испуганно вскрикнула и инстинктивно попыталась прикрыться.

Я смотрел на неё, и, несмотря на её попытки спрятаться, не мог оторвать взгляда. Бельё подчёркивало каждую линию её хрупкого тела. Её грудь, маленькая, но аккуратная, с чуть тёмными сосками, была отчётливо видна сквозь тонкую ткань. Лоно, скрытое лишь изящным кружевом, обрисовывало её нежные половые губы, которые ткань скорее подчёркивала, чем скрывала.

Я чувствовал, как моё лицо начинает гореть, и мне не хватало воздуха.

Курай, видя реакцию Анни, мягко, но твёрдо произнесла:

– Anni, you want to be a model, right? Then forget about shame and embarrassment. Show yourself. (Анни, ты хочешь быть моделью, так? Тогда забудь про стыд и смущение. Покажись нам.)

Анни вздохнула, словно обретая решимость, и, немного обречённо, выпрямилась. Она медленно опустила руки по швам, позволяя нам рассмотреть себя.

Я не мог отвести взгляд. Она стояла, прямая, но с заметной нервозностью. Её кожа светилась в свете ламп магазина, и волосы, платиновые с лёгким золотистым отливом, обрамляли её лицо. Бельё подчёркивало каждую деталь её фигуры, казалось, что оно создано специально для неё.

– Beautiful. Absolutely stunning, – произнёс Нэсс, нарушая тишину. (Прекрасно. Просто великолепно.)

Курай кивнула, усмехнувшись:

– See? Even your boyfriend can’t take his eyes off you. You’re perfect for this. (Видишь? Даже твой парень не может отвести от тебя глаз. Ты идеальна для этого.)

Я продолжал стоять в молчании, совершенно ошеломлённый. Это был первый раз, когда я видел Анни в таком сексуальном наряде. Она была моей любимой, моей нежной и застенчивой Анни, но сейчас она казалась мне совсем другой – уверенной, почти взрослой.

– M-Martin? – робко спросила она, глядя на меня. (М-Мартин?)

– Sa.... Sa oled ilus... – только и смог выдавить я, чувствуя, как краснею ещё сильнее. (Ты… ты прекрасна.)

Её лицо залилось румянцем, но она улыбнулась, и в её глазах мелькнула благодарность.

– See? Nothing to worry about. You’re amazing, Anni, – заключила Курай, подойдя к ней и обняв. (Видишь? Не о чем беспокоиться. Ты потрясающая, Анни.)

В этот момент я понял, что Анни начинает меняться. Её стеснительность не исчезла, но теперь она училась справляться с ней. А я, стоя рядом, чувствовал себя ещё более неловко, но гордился её решимостью.

Нэсс, заметив моё ошарашенное лицо, покачал головой и с усмешкой спросил:

– What? Don’t recognize our little angel? (Что? Не узнаёшь нашего ангелочка?)

Я только кивнул, всё ещё переваривая увиденное, но Анни, переодеваясь за ширмой, ответила за меня:

– Like I said before, the orphanage saved on everything. The best I ever had were children’s panties with little drawings, which I can still wear because of my size. Everything else was simple and nothing special. (Как я уже говорила, в приюте экономили на всём. Максимум, что у меня было, – это детские трусики с рисунками, которые я из-за комплекции ещё могу носить. Всё остальное – простое и без излишеств.)

Курай, стоявшая рядом, кивнула:

– I figured as much, so I decided to spice up her wardrobe a little. You’re going to Paris soon, after all. (Я так и поняла, поэтому решила немного разнообразить её гардероб. Всё же вы скоро в Париж.)

Нэсс фыркнул, и в его голосе звучала ирония:

– Ah yes, Paris, the city of love, romance, and croissants. (Ах да, Париж, город любви, романтики и круассанов.)

Я посмотрел на него недоумённо:

– Isn’t it? (А разве это не так?)

Анни, уже одетая, появилась из примерочной, держа в руках тот самый набор белья. Она выглядела так же растерянно, как и я, но, казалось, уже привыкала к происходящему.

Нэсс пожал плечами, словно подбирая слова.

– How can I put this, Martin? Paris is a beautiful city, no argument there. But it’s not my kind of city. I prefer places like Tallinn. Or, if we’re talking about other countries, Vienna, Prague, or Budapest. (Как тебе сказать, Мартин? Париж – красивый город, не спорю. Но он не мой. Я больше предпочитаю такие места, как Таллинн. Или, если говорить о других странах, то Вену, Прагу или Будапешт.)

Анни с интересом спросила:

– Have you traveled a lot? (Вы много путешествовали?)

Нэсс покачал головой, глядя на Курай:

– With Kuri? Not even once. She usually travels with her sister. I travel solo more often because my tastes and sense of beauty are a bit... specific. But both I and the twins have traveled plenty. In fact, the twins have traveled even more than me. (С Кури? Ни разу. Она чаще путешествует с сестрой. А я больше один, потому что мои вкусы и представления о красоте довольно специфичны. Хотя и я, и они попутешествовали достаточно. Близняшки даже больше, чем я.)

Курай с лукавой улыбкой добавила:

– He’s being modest. He’s seen more countries than he likes to admit. (Он скромничает. Он видел больше стран, чем готов признать.)

Анни и я переглянулись, а потом я спросил:

– What’s your favorite place, Kuri? (Кури, а какое твоё любимое место?)

Она задумалась на мгновение, затем её лицо озарила улыбка:

– That’s a tough one. But I’d say Japan. The culture, the food, the people – it’s all fascinating. Though Paris will always be home. (Сложно сказать. Но, думаю, Япония. Культура, еда, люди – всё это завораживает. Хотя Париж всегда будет домом.)

Анни с восторгом в голосе заметила:

– I’d love to see Japan someday. (Я бы очень хотела увидеть Японию когда-нибудь.)

Нэсс кивнул:

– You’ll get there, Anni. Just keep moving forward. (Ты туда попадёшь, Анни. Просто двигайся вперёд.)

Разговор внезапно приобрёл уютную теплоту, и я понял, что Нэсс и Курай действительно хотят нам помочь.

Анни.

Мы подошли к продавщице, и Курай с лёгкостью начала выкладывать из корзины всё, что там лежало. Только теперь, видя, как эта гора одежды растёт перед кассиром, я осознала, сколько всего она заставила меня примерить и надеть. Помимо разнообразного нижнего белья, там были брючки, футболки, блузки, маечки и пара туфель.

Когда продавщица пробила последний товар, и на экране кассы появилась итоговая сумма, я почувствовала, как у меня подкосились ноги. Почти 2500 евро.

– That can’t be right… (Это не может быть правдой…) – прошептала я, словно не веря глазам.

Мартин, тоже растерянный, быстро полез в карман.

– Martin, no! (Мартин, нет!) – резко остановила его Курай. Её голос стал неожиданно жёстким, как тогда, дома.

– It’s a gift! (Это подарок!) – коротко бросила она, оставляя Мартина в замешательстве.

Не зная, что делать, он повернулся ко мне, достал одну из карт, которые как я поняла он получил в банке от Нэсса, и протянул её мне.

– Võta see. See on perekaart, mille Ness andis. Seal on 10000 eurot. (Возьми. Это семейная карта, которую дал нам Нэсс. На ней 10000 евро.)

Я замерла, пытаясь осознать сказанное.

– Kümme tuhat? (Десять тысяч?) – еле выговорила я, почувствовав, как кровь прилила к лицу.

Мартин кивнул, глядя на меня успокаивающе.

– Martin. See on tohutu summa ... me ei saa seda kunagi tagasi! (Мартин. Это огромная сумма… Мы никогда не сможем её вернуть!)

Я медленно перевела взгляд на Нэсса, и он, заметив моё смятение, мягко улыбнулся.

– Relax, Anni. I told Martin, and I’ll tell you – this is nothing in Paris. You’ll burn through it quickly if you’re not careful. (Расслабься, Анни. Я сказал это Мартину, и скажу тебе – это ничего в Париже. Вы быстро потратите эту сумму, если не будете осторожны.)

Курай, которая в этот момент уже расплачивалась за покупки, обернулась и кивнула в знак согласия.

– Listen to him, Anni. He knows what he’s talking about. You’ll need this more than you think. (Слушай его, Анни. Он знает, о чём говорит. Вам это понадобится больше, чем ты думаешь.)

Моё смущение немного утихло, но внутри всё ещё оставался страх перед такой ответственностью. Всё, что происходило за последние несколько дней, казалось нереальным, словно я жила в чужом сне.Выйдя из торгового центра, мы направились в сторону Петровской площади. Впереди нас шли Курай и Нэсс, о чём-то оживлённо беседуя на русском. Я почти не вслушивалась в их разговор, больше сосредоточившись на своих мыслях и эмоциях. Головокружительный шопинг всё ещё оставлял меня в восторге и лёгком шоке. А сумма на карточке повергала в трепет.

Я повернулась к Мартину, который шёл рядом, и, опустив голос, начала пересказывать свои впечатления:

– Kas sa nägid seda kõike? Kõik need ilusad riided, kingad… Ma pole kunagi midagi sellist kogenud! (Ты видел всё это? Все эти красивые вещи, туфли... Я никогда ничего подобного не испытывала!)

Мартин улыбнулся, его взгляд был тёплым и немного удивлённым:

– Jah, Anni, ma nägin. Nad tõesti hoolivad meist. Aga kas sa tunned end mugavalt sellega, et kõik on nende raha eest? (Да, Анни, я видел. Они действительно заботятся о нас. Но тебе комфортно с тем, что всё это за их деньги?)

Я задумалась, мои пальцы теребили пакет с покупками.

– Ei tea. Veidi hirmutav, aga samas... nende lahkus tundub siiras. (Не знаю. Немного страшно, но при этом... их доброта кажется искренней.)

Мартин кивнул, соглашаясь, но я заметила в его взгляде тень сомнения.

Мы продолжили идти молча, пока я не посмотрела на спину Нэсса, который шёл впереди. Его уверенные шаги, лёгкость в движениях – всё это заставляло меня задуматься.

Я повернулась к Мартину, пытаясь справиться с волнением, и шёпотом спросила:

– Kas sa ei solvu, kui ma proovin veel kord Ness suhu anda? Lihtsalt hüvastijätuna ja tänutäheks.. (Ты не обидишься, если я ещё раз попробую сделать Нэссу минет? Просто как прощание и в качестве благодарности.»)

Мартин замер на мгновение, его глаза удивлённо расширились, но он быстро взял себя в руки.

– Kas sa tõesti tahad seda teha? (Ты правда хочешь это сделать?)

Я кивнула, чувствуя лёгкое тепло на щеках.

– Ma armastan sind, sa tead seda. Aga pärast kõike, mis meiega viimastel päevadel juhtus, tundub see õiglane. (Я люблю тебя, ты знаешь это. Но после всего, что с нами произошло за последние дни, это кажется правильным.)

Мартин задумчиво посмотрел на меня и, немного помедлив, ответил:

– Kui see on see, mida sa tahad, siis ma ei hakka sind takistama. See on sinu valik. Aga ma tahaksin ka Verale midagi head teha, kui ta nõus on. (Если это то, чего ты хочешь, я не стану тебя останавливать. Это твой выбор. Но я бы тоже хотел сделать что-то приятное для Веры, если она согласится.)

Его слова заставили меня улыбнуться.

– Aitäh, Märt. Sa oled parim. (Спасибо, Март. Ты лучший.)

Я прижалась к его руке, чувствуя тепло и поддержку.

Мы подошли к очереди, и Нэсс, окинув взглядом толпу, подсчитал:

– We have about two more hours. Let's have a bite to eat, pick up our things, and it's time to say goodbye. (У нас где-то ещё часа два. Давайте перекусим, заберём вещи, и будет пора прощаться.)

– I don’t feel like eating, (Я не хочу есть, ) – быстро сказала я, стараясь придумать, как озвучить свой план.

– Me neither, (Я тоже, ) – добавила Курай, подтянув волосы в хвост.

И тут мне пришла в голову идея:

– What if we grab some coffee and go to the castle? («А если мы возьмём кофе и пойдём в замок?»)

Нэсс хмыкнул:

– They might not let us in with coffee, but we could go down to the river, again. Or head to Lipovka. (В замок с кофе могут не пустить, но можно еще раз спуститься к реке. Или пойти на Липовку.)

– Lipovka sounds perfect. It’s beautiful there. (Липовка звучит прекрасно. Там красиво.)

Курай улыбнулась мне, явно понимая, что я затеваю, но ничего не сказала. Мартин лишь пожал плечами, соглашаясь, а я радовалась тому, что мой план, кажется, удастся.

– Okay, then let's add these things to what we've already handed over and go for a walk. And at the same time we'll check the queue. – Сказал Нэсс, проверяя телефон. (Хорошо, тогда добавим эти вещи к тем, что мы уже сдали и пойдем гулять. А заодно проверим очередь.)

Мы шли вдоль тропинки по Липовке, наслаждаясь спокойствием этой утренней прогулки. Над рекой слегка тянуло прохладой, вдалеке слышались редкие крики чаек, а солнечные лучи, пробиваясь сквозь ветви деревьев, играли золотистыми бликами на траве.

Я шла чуть позади Мартина, наблюдая, как он пытается поддерживать разговор с Нэссом, который, кажется, говорил что-то с легкой усмешкой. Я их почти не слушала, погруженная в свои мысли. День был странным, но прекрасным. Все, что произошло за последние несколько суток, казалось чем-то нереальным. Курай шла впереди, её походка, как всегда, была легкой и уверенной, а на лице играла едва заметная улыбка.

– Let's take a seat here. (Давайте сядем здесь.) – предложил Нэсс, указывая на деревянную беседку, спрятанную в тени деревьев.

Мы молча зашли в беседку и расселись на скамейках. Курай присела рядом со мной, Нэсс напротив, а Мартин чуть поодаль, словно стараясь не мешать нашему разговору. В тишине я заметила, как Кури и Нэсс переглянулись. Она нежно улыбнулась и, наклонившись ко мне, прошептала:

– So, young lady, what are you planning? (Итак, юная леди, что ты задумала?)

"

Ну конечно,

- подумала я -

Они в силу возраста и опыта и видят нас насквозь, предугадывая наши действия еще до момента как они возникнут у нас самих..

Но вместо смущения я почувствовала облегчение: раз они уже знали, то не было смысла медлить. Я скользнула с лавки и опустилась перед Нэссом на колени. Камни мгновенно впились в кожу, но это не имело значения. Подняв глаза, я попыталась подобрать слова.

– Пошвол...мине... отбагодалить, – выговорила я, чувствуя, как слова коряво сплетаются между собой, но, кажется, он понял. (Позволь мне отблагодарить)

Нэсс поднял бровь, но не возразил. Я быстро расстегнула ремень, пуговицу и молнию на его брюках, достала его член и замерла на мгновение, разглядывая его. Он уже слегка приподнялся, но еще не был полностью возбужден. Я принялась ласкать его губами, медленно обводя языком по головке и вдоль ствола, чувствуя, как он становится тверже под моими прикосновениями.

С другой стороны беседки Кури, видя мою решимость, кивнула Мартину. Он, по моему примеру, опустился перед ней, начав целовать ей ноги поднимаясь выше. Она чуть развела ноги, и приподняв юбку, и открыла ему доступ к своим шелковым трусикам. Мартин медленно коснулся ткани, поглаживая лоно девушки сквозь ткань и продолжая целовать ее внутреннюю часть ее бедер, пока она не взяла его за волосы и сама не направила к своему центру.

Я де сосредоточилась на Нэссе. Его член казался большим, внушительным, но это только разжигало во мне желание попробовать то, что раньше было лишь фантазией. После того, как у меня получилось это с Мартином, я знала, что смогу. Нужно только собраться.

Я начала медленно, осторожно. Сначала губы мягко коснулись его головки, словно пробуя её на вкус. Тёплая, чуть солоноватая, она приятно ложилась на язык. Я обхватила ствол руками, чувствуя, как пульсирует горячая кожа под моими ладонями. Я позволяла языку скользить по всей длине, обводя головку и спускаясь ниже, к основанию. Лёгкое покалывание внизу живота разрасталось, превращаясь в горячую волну возбуждения.

Каждое движение казалось наэлектризованным. Я ощущала, как его дыхание становилось глубже, слышала едва уловимый хрип в горле, когда я добавляла к ласкам немного больше давления или касалась самых чувствительных мест. Всё это только подстёгивало меня.

Я хочу большего. Эта мысль пронзила сознание так резко, что я даже сама удивилась. Да, я хочу ощутить его полностью.

Я замерла, собравшись с духом. Слегка напряглась, потом расслабилась и стала пробовать. Осторожно вбирая его член, двигаясь дальше постепенно привыкая к его размеру, позволяя губам и горлу привыкнуть к новому ощущению.

Я как наяву услышала шепот Кури, что говорила мне.

"Не пытайся заглотить сразу. Расслабь горло, дыша носом, пусть головка сама проникнет дальше"

– Darling, no need to push yourself, – голос Нэсса был хрипловатым, но мягким. Он едва заметно коснулся моей головы, будто пытаясь остановить меня. (Милая, не нужно заставлять себя)

Я взглянула на него снизу вверх, чувствуя, как возбуждение заполняет всё моё тело. Покачав головой, я дала понять, что не собираюсь останавливаться. Мой взгляд говорил: Доверься мне. Я справлюсь.

Я сосредоточилась, стараясь полностью расслабить горло, отпустила все страхи и сомнения. Мягкие движения губ сменились решительными, каждое из которых погружало его всё глубже. Член скользил внутрь, наполняя моё горло до предела. В какой-то момент я почувствовала лёгкий ком в горле и слёзы, выступившие на глазах, но не остановилась. Но в этот момент все получилось. Он проник дальше и теснота моего горлышка только добавила ему новых ощущений, отчего он сладостно застонал.

Когда я смогла погрузить его до самого основания, время словно остановилось. Я почувствовала, как Нэсс задержал дыхание, его рука крепче сжала мои волосы, а по моему телу прокатилась волна странного, почти болезненного удовольствия. В горле щипало, дыхание сбилось, в ушах звенело. Но я не отстранилась. Я сделала это.

Я подняла взгляд на Нэсса, чтобы увидеть его реакцию, и поймала его ошеломлённый, восхищённый взгляд. Он выглядел так, словно не верил, что я смогла. А я не просто смогла — я почувствовала себя сильной, уверенной, невероятно счастливой.

– Brave and foolish bunny, – прошептал он, поглаживая меня по голове. («Смелый и глупый зайчонок.»)

Эти слова вызвали во мне тёплый отклик. Его тон был одновременно нежным и слегка ироничным, но в нём читалось восхищение, которое только усиливало мою уверенность.

Только после этого я отстранилась, позволяя себе перевести дыхание. Губы немного опухли, а горло ещё ощущало слабое покалывание, но это только подогревало внутреннее удовлетворение от того, что я смогла сделать.

Теперь я продолжила минет более привычным способом, лишь иногда вновь пропуская головку в горлышко и делая поступательные движения и вызывая у него. Мои губы скользили по его члену плавно и размеренно, обхватывая его всей своей мягкостью, а руки уверенно поддерживали у основания. Я слышала, как его дыхание становилось всё глубже, а тихие стоны подтверждали, что я делаю всё правильно.

Краем глаза я заметила Курай. Она чуть отклонилась назад, закрыв глаза, её лицо светилось смесью удовольствия и полной расслабленности. Её тонкие пальцы мягко обвивали руку Мартина, который ласкал её так нежно, словно она была фарфоровой статуэткой. Её лёгкие, почти незаметные стоны перекликались со стонами Нэсса, а также прерывистыми вздохами меня и Мартина, создавая вокруг нас атмосферу гармонии и удивительного единства.

В тот момент я почувствовала, что между нами четырьмя возникло что-то большее, чем просто близость. Это была особенная связь, смесь принятия, доверия и взаимной поддержки.

Я вернулась к своим движениям, ощущая, как волнение внутри сменяется сосредоточенностью. Каждое движение моих губ, каждый скользящий по его члену касание языка и лёгкое сжатие рук выражали всё, что я не могла передать словами. Я хотела отблагодарить его, показать, как много для меня значит то, что он и Курай сделали для нас.

Они не отвернулись, не посмеялись, не указали на нашу неуклюжесть и неопытность. Они не толкнули нас узнав кто мы и откуда. Они приняли нас, какими мы были, показали, что мир может быть мягким, теплым и открытым, что в нём есть место для нас.

Мои движения стали более уверенными. Я старалась уловить каждую его реакцию, прислушивалась к его стонам и дыханию, читала подсказки в напряжении его тела. Его стоны становились громче, дыхание всё более прерывистым, а я, чувствуя, как его удовольствие нарастает, только сильнее погружалась в этот момент, полностью отдаваясь своему желанию сделать его счастливым.

"Ты заслуживаешь этого. Ты заслуживаешь всего."

- думала я, не зная точно к кому именно относится это "ты", наверно ко всем нам четверым, вместе и по отдельности, хотя в первую очередь, конечно, к Нэссу

Я вспомнила, как в те первые дни я чувствовала смущение и робость. Как боялась сделать что-то не так, но он никогда не осуждал. Его терпеливость была подобна тёплому одеялу в холодную ночь. Он объяснял, направлял, учил, не требуя ничего взамен. Теперь я хотела отблагодарить его, отдавая всю себя, всю свою нежность. Я знала, что словами не смогу передать всё, что чувствовала. Только так — через каждое прикосновение, каждое движение губ — я могла сказать "спасибо".

Мы находились в парке, в одной из старых деревянных беседок, чуть в стороне от основных тропинок. Окружающий нас густой кустарник и высокие деревья создавали ощущение уединённости, но звук наших голосов мог легко донестись до случайных прохожих. Мы понимали, что в любой момент кто-то мог заметить нас, услышать, но это лишь усиливало напряжение, придавая всему происходящему остроты. И даже если кто увидит или услышит. Я не боялась этого! Пусть видят, пусть слышат! И пусть завидуют!

Его стоны становились чуть громче, а тело напряжённым. Я чувствовала, как он постепенно теряет контроль, и это только подстёгивало мою уверенность. Мои губы скользили по его члену, язык играл на самой чувствительной его части, руки крепко держали основание, следуя за движениями рта. Я ловила каждую его реакцию, чтобы понять, что приносит ему наибольшее удовольствие.

Краем глаза я заметила, что происходило рядом. Мартин, явно осознавая риск, казался сосредоточенным, его лицо светилось от напряжения и желания. Он ласкал Курай, его движения были немного неуклюжими, но искренними. Его язык аккуратно скользил по её лону, чертя влажные, нерешительные линии, которые становились всё увереннее.

Горжусь им, — мелькнуло у меня в голове. Мартин, который ещё недавно выглядел таким застенчивым, теперь постепенно раскрывался. Несмотря на риск быть замеченными, он старался угодить, дарить удовольствие, забывая обо всём вокруг. Его губы слегка припухли от напряжения, а дыхание стало тяжёлым.

Курай лежала, выгнув спину, на прохладных деревянных досках скамьи. Её длинные волосы разметались вокруг неё, словно волна, а грудь поднималась в такт глубокому дыханию. Её приоткрытые губы выпускали лёгкие, хрипловатые стоны, которые эхом отдавались в тишине парка. Пальцы Курай то мягко запутывались в волосах Мартина, то скользили по его затылку, нежно направляя его.

– Mmm, that's good, darling. Just like that… – прошептала она, чуть приподняв бедра, когда его язык начал описывать крошечные круги вокруг её клитора. («Мм, хорошо, дорогой. Вот так…»)

Её бедра напряглись, пальцы сжали деревянный край скамьи, когда он сосредоточился на её самой чувствительной точке. Курай приоткрыла глаза и встретилась взглядом с Мартином. Её улыбка была наполнена теплом и одобрением, словно она хотела передать ему уверенность.

– You're learning fast, aren't you? – прошептала она, мягко улыбаясь. («Ты быстро учишься, не так ли?»)

Щёки Мартина порозовели, но он не остановился. Его губы снова скользнули вниз, а язык продолжил своё движение, уже более уверенно. Его руки, которые вначале дрожали, теперь мягко скользили по внутренней стороне её бёдер, нежно поглаживая её бархатистую кожу.

Её дыхание становилось всё более рваным, стоны наполняли пространство беседки, отдаваясь в окружающем лесу. Мы все знали, что можем быть услышаны, что любой, проходящий мимо, мог наткнуться на нас. Но этот риск лишь подогревал наши эмоции, делая момент ещё более захватывающим.

Курай выгнулась, её тихие стоны стали громче, заполняя пространство беседки. Её глаза были крепко закрыты, а дыхание сбилось до частых, рваных вздохов. В какой-то момент она легонько потянула Мартина за волосы, заставляя его поднять взгляд. Её лицо было озарено чувственностью, губы дрожали, а голос прозвучал мягко, но с нотками настойчивости:

– You're doing amazing, Мартин. Don't stop. («Ты делаешь это потрясающе, Мартин. Не останавливайся.»)

Её слова вдохновили его. Мартин, хоть всё ещё немного неуверенный, стал двигаться более решительно. Его язык обрисовывал чувственные круги вокруг её клитора, заставляя её вздрагивать и выгибаться ещё сильнее. Его руки крепко держали её бёдра, притягивая её ближе, словно он не хотел упустить ни одной секунды этого момента.

Курай приподнялась, её тело задрожало, и внезапно её голос прорвался на громкие, прерывистые крики:

– Yes… just like that… don't stop… please, don't stop… – её голос дрожал, превращаясь в почти певучий стон, пока волна удовольствия полностью захватывала её. («Да… вот так… не останавливайся… пожалуйста, не останавливайся…»)

Я наблюдала за ними, чувствуя, как меня переполняют смешанные эмоции: гордость за Мартина, восхищение тем, как он справляется, и желание отдать себя полностью. Этот момент был не только физическим, но и символическим — мы учились, становились ближе друг к другу, открывали новые грани себя.

Мои губы продолжали двигаться вверх и вниз, язык мягко обводил его головку, задерживаясь на самых чувствительных местах. Иногда я позволяла себе опуститься глубже, чувствуя, как Нэсс напрягается, а его дыхание становится всё прерывистее. Я подняла глаза и встретилась с его взглядом. В них читалась смесь наслаждения и признательности.

Его рука мягко коснулась моей щеки. Голос прозвучал низко и хрипловато:

– You're amazing, my brave little bunny. («Ты потрясающая, мой смелый зайчонок.»)

Эти слова пробрали меня до самого сердца. В них было больше тепла, чем в любых признаниях. Я почувствовала, как по телу разливается приятное тепло. Я продолжала, ощущая, как его мышцы напрягаются, а пальцы вцепляются в скамью, когда он выдыхает:

– I'm close, Анни. («Я близок, Анни.»)

На мгновение я замерла, позволив этим словам задержаться в воздухе. Затем, набравшись смелости, подняла голову, встретившись с его глазами, и шепнула:

– Like by the river… on my face. («Как тогда у реки… на моё лицо.»)

Его глаза слегка расширились от удивления, но он кивнул, его дыхание стало ещё глубже. Он мягко убрал мои руки, взяв член в ладонь. Нэсс направил его к моему лицу, и я закрыла глаза, ожидая. Первый горячий удар застал меня врасплох, горячая струя спермы скользнула по моему лбу, задевая волосы. Следующая накрыла мою щёку и подбородок, заставив меня невольно улыбнуться.

Он с трудом удерживал себя, его рука двигалась в ритме, пока новые волны накрывали мою кожу. Ощущение было необычным, но в этот момент я чувствовала не смущение, а удовольствие от того, что могла выразить свою признательность. Сперма оставляла влажные, горячие следы, которые я чувствовала на губах, щеках и даже шее.

Когда он закончил, его дыхание было тяжёлым, но в нём звучала тёплая благодарность. Нэсс наклонился, коснулся моей щеки пальцами, убирая прядь волос, слегка перепачканную. Его голос был тихим, но уверенным:

– You're perfect, Анни. Thank you. («Ты совершенна, Анни. Спасибо.»)

– "Tänan…" – прошептала я на эстонском, глядя на него через полуприкрытые глаза. («Спасибо…»)

Я сидела перед ним, счастливо улыбаясь. Тепло растекалось по моему телу, а в сердце жило ощущение единства, которое было чем-то большим, чем просто момент. Это было нечто особенное – символ доверия, понимания и связи, которую мы построили за эти дни.

Когда я повернула голову, взгляд упал на Курай и Мартина. Он завершил свою задачу: Курай, сидя на краю скамейки, мелко дрожала от последствий оргазма. Её ноги ещё чуть подрагивали, а она тяжело дышала. Она, кажется, всё ещё была в эйфории, зажав его голову между своих бёдер.

Наконец, Курай отпустила Мартина. Он медленно выпрямился, его лицо всё ещё было покрыто блестящими следами её удовольствия. Он едва заметно улыбнулся и осторожно вернул трусики Курай на место, а потом поднял глаза, встретившись с её взглядом.

Курай тихо рассмеялась, её голос был наполнен тёплой игривостью. Она слегка покачала головой и посмотрела на нас:

– Посмотрите на этих мелких довольных чучундриков – сказала она на русском, добавив непонятное слово с забавным звучанием.

Я подняла брови, не понимая, что она имела в виду, и посмотрела на Мартина, но его выражение было столь же растерянным. Тем не менее, Нэсс, сидящий рядом, рассмеялся и мягко хмыкнул:

– Да, действительно. Надо запечатлеть этот момент.

С этими словами он достал телефон и направил камеру на нас. Я слегка подалась назад, чтобы спрятать ещё блестящие следы на своём лице, но Нэсс поймал мой жест и покачал головой, подмигнув:

– No hiding. You’re beautiful like this. («Никаких пряток. Ты прекрасна в таком виде.»)

Я сдалась, почувствовав, как щеки наливаются румянцем, и позволила ему сфотографировать нас всех. Через мгновение телефон Курай издал звук нового сообщения.

– Куда ещё отправил? – спросила она, прищурив глаза, глядя на экран.

– Лисенку, – ответил он невозмутимо.

Курай закатила глаза, но не стала спорить. Нэсс, заметив наши озадаченные взгляды, пояснил, мягко обняв меня за плечи:

– I sent the photo to Kurai and her sister, Lissa, whom I trust and love as well. («Я отправил фото Курай и её сестре Лиссе, которую я тоже люблю и которой доверяю.»)

Его слова прозвучали искренне и тепло, и я не могла не улыбнуться. Что-то в том, как он говорил, заставило меня почувствовать себя частью чего-то важного.

Мартин приподнял брови:

– But you said you’re not a couple… («Но ты сказал, что вы не пара…»)

Нэсс слегка усмехнулся, его взгляд на мгновение задержался на Курай.

– I didn’t say we’re a couple. I just admire and love Kurai in my own way. (Я и не говорил, что мы пара. Просто я восхищаюсь и люблю Курай по-своему.)

Но едва он закончил, его взгляд скользнул к экрану телефона. Он выругался вполголоса, глянув на часы:

– We’re short on time. Let’s hurry. (У нас мало времени. Поторопимся.)

Мы быстро привели себя в порядок, вытирая остатки "благодарности" влажными салфетками. На границе уже начинали запускать очередь, и, пока Мартин с Нэссом пошли за вещами, мы с Курай остались занимать место. Она протянула мне очередную влажную салфетку, кивая на моё лицо:

– You missed a spot. There are still a few drops here and here. (Ты пропустила. Здесь ещё несколько капелек.)

Я покачала головой, глядя ей в глаза ответила на русском:

– Nie hochu. Nie seichas.

Она лишь пожала плечами, убирая салфетку:

– Как знаешь.

Через пару минут мужчины вернулись, неся на себе почти удвоенное количество пакетов. На их лицах читалась усталость, смешанная с лёгкой иронией.

Нэсс, оглядев багаж, недовольно вздохнул и вытащил из кармана связку ключей. Он отделил пару ключей и протянул их мне:

– I can’t give you the main apartment key, I only have one. But these keys are from my late uncle’s apartment. If you want, you can stay there for a couple of days. There’s not much to steal or break, so even if something happens, it’s no big deal. (Я не могу дать вам ключи от основной квартиры, у меня они одни. Но это ключи от квартиры моего покойного дяди. Если хотите, можете остановиться там на пару дней. Ломать и выносить там нечего, так что даже если что случится, мне от этого не будет хуже.)

Я взглянула на Мартина, и мы одновременно возмутились:

– What are you saying? After all you’ve done for us? (Что ты такое говоришь? После всего, что вы для нас сделали?)

Но Курай неожиданно поддержала его, качнув головой:

– Kids. People change, and the concept of gratitude is ephemeral. Today it’s like this, tomorrow, who knows? (Дети. Люди меняются, а понятие благодарности эфемерно. Сегодня так, завтра кто знает?)

Нэсс кивнул, соглашаясь:

– And I’m a pretty cynical and pessimistic guy. (К тому же я довольно циничный и пессимистичный тип.)

Я не выдержала. Медленно подошла к нему и, обняв, сказала на русском, стараясь произнести слова чётко:

– Ty ne tsinichny i zloy. Ty prosto odinokiy v dushe. Ya ne mogu skazat' chto lyublyu tebya, no ya ochen' sil'no budu zhdat' nashey sleduyushchey vstrechi. (Ты не циничный и злой. Ты просто почему-то одинокий в душе. Я не могу сказать, что люблю тебя, но я очень сильно буду ждать нашей следующей встречи.)

Он ничего не ответил, лишь слегка улыбнулся.

Я повернулась к Курай, подошла ближе и тихо поблагодарила её:

– Thank you for everything you’ve done for me these days. (Спасибо за всё, что ты для меня сделала за эти дни.)

Она усмехнулась, словно в ответ на мою искренность:

– We’ll see each other in Paris. And prepare yourself for a tough training. Very tough. (Увидимся в Париже. И готовься к жёсткой дрессировке. Очень жёсткой.)

Наклонившись, она поцеловала меня в губы. Её язык мягко скользнул внутрь, оставляя за собой сложный привкус кофе, её губной помады и чего-то личного, что заставило меня замереть на мгновение.

Затем она, подхватив одну из сумок, направилась к двери таможни, за которой открывалась новая глава нашей жизни.

Нэсс поднял остальной багаж, пожал руку Мартину и махнул мне на прощание.

Мы с Мартином остались стоять на месте, глядя им вслед. В эти последние секунды их силуэты казались мне путеводными звёздами. Они вошли в нашу жизнь, перевернули её и, словно кометы, оставили за собой яркий след, который навсегда останется в памяти.

Мы остались стоять, пока их фигуры растворялись в толпе и шуме таможенного перехода. Я долго смотрела им вслед, словно пыталась сохранить в памяти их образы. Затем вздохнула, опустив взгляд на наши сумки и пакеты, и повернулась к Мартину.

– Märt, kas sa saad aru, mis just juhtus? Need kaks inimest... Nad muutsid meie elu paari päeva jooksul rohkem kui keegi teine on kunagi suutnud. (Март, ты понимаешь, что только что произошло? Эти двое людей... Они за пару дней изменили нашу жизнь больше, чем кто-либо когда-либо мог)

Мартин, державший в руках тяжёлые сумки, кивнул, слегка нахмурившись.

– Jah, Ni. Ma olen ikka veel segaduses. Aga samas... ma tunnen mingit kergendust ja samal ajal hirmu. Justkui uus etapp on algamas. (Да, Ни. Я всё ещё в замешательстве. Но в то же время... чувствую какое-то облегчение и одновременно страх. Словно начинается новый этап)

Я улыбнулась ему, чувствуя как теплота от его слов согревает моё сердце.

– Ma armastan sind, Märt. Ja tean, et see, mis juhtus, oli ehk ootamatu. Aga kas sa mõistad, et nüüd on kõik teistmoodi? Neil kahel õnnestus meid avada. Nad näitasid, et elu ei piirdu sellega, mida me seni teadsime. (Я люблю тебя, Март. И знаю, что то, что произошло, было, возможно, неожиданным. Но понимаешь ли ты, что теперь всё иначе? Им удалось нас раскрыть. Они показали, что жизнь не ограничивается тем, что мы знали раньше.)

Мартин посмотрел на меня с пониманием:

– Jah, ma sain sellest aru. Ja nüüd, kui meil on võimalus minna Pariisi... võib-olla on aeg ka meil end avada. Ma ei tea, Anni. Aga ma olen valmis. (Да, я понял. И теперь, когда у нас есть возможность поехать в Париж... может, пришло время и нам раскрываться. Я не знаю, Анни. Но я готов.)

Я сжала его руку, чувствуя, как в груди поднимается волна решимости. Мы взяли такси, загрузили вещи в багажник и назвали водителю адрес, который дал нам Нэсс. Машина плавно тронулась с места, и я устроилась рядом с Мартином, положив голову на его плечо.

Дорога мелькала за окном размытыми пятнами цветов и света. Я пыталась осмыслить всё, что случилось за эти два дня: от смущения и страха к новому опыту, новому пониманию себя. Ощущения переполняли меня. Девственность, за которую я так долго держалась, казалась теперь лишней, ненужной тяжестью. После всех этих ласк, открытий и взаимной близости я поняла, что она мне больше не нужна.

"

Возможно

, – подумала я, глядя на отражение наших лиц в боковом стекле, –

сегодня самое время избавиться от неё. Мы с Мартином так сблизились, так многое пережили. Почему бы не перейти эту черту? – А может… может, и от двух сразу, " – мелькнула смелая мысль, когда я вспомнила слова Курай про её восемнадцатилетие и те эксперименты, на которые она тогда решилась. А также, что было утром.

Теперь, зная, что мир куда шире и ярче, чем я думала, я уже не боялась. Я улыбнулась, представив будущую встречу с Нэссом и Курай. Если у них получилось так удивить нас, перевернуть нашу жизнь с ног на голову, то при следующем свидании я постараюсь ответить тем же. Постараюсь удивить Нэсса, так как они удивили нас. Мы больше не те наивные дети из приюта. Мы растём, меняемся и учимся.

А ещё утром Март рассказал мне про тетрадь, что ему отдал Петер, где есть телефоны Крис и Рика. Перед переездом надо будет попробовать связаться с ними и попытаться их найти.

Машина плавно сворачивала на нужную улицу, а я чувствовала, как в душе всё больше крепнет уверенность. Париж, новая жизнь, новые чувства – всё это ждёт нас впереди...

__________________________________________________

От автора. На этом моменте завершается эта часть истории. В чем-то наивная, в чем-то нелепая, но какая есть. Я понимаю, что книга далека до совершенства. Даже в том жанре в котором представлена. Но уж какая есть.

Я отлично понимаю, что самый неудобный момент - это диалоги на английском и эстонском и их количество. Но сколько я не думала, я так и не нашла более удобного варианта описания их с учетом разноязычности героев. Простите.

Продолжение истории Мартина и Анни пишется сейчас под кодовым названием "Дорога в Париж". Буду рада оценкам и комментариям. Спасибо, что прочитали.

Конец