За гранью стыда, ч1

Взглянув на часы, я потянулась, чувствуя, как ноют мышцы после долгих часов за ноутбуком. Дипломная работа продвигалась мучительно медленно, большая часть времени уходила на работу, а для учёбы удавалось выкроить лишь поздние вечера. Лукас, молодой золотистый ретривер, мирно дремал у моих ног на коврике, положив большую лохматую голову на вытянутые лапы, а его блестящая шерсть мягко поблёскивала в свете настольной лампы. Перебирая в уме недописанные главы диплома, я почесала пса за ухом, зарывшись пальцами в тёплую, густую шерсть, которая успокаивала лучше любого антистресса. Уже третью неделю мне приходилось присматривать за ним, пока его хозяева наслаждались солнцем Мальдив. Соседи, уговаривая меня присмотреть за их собакой, уверяли, что питомник совсем не подходит для такого чувствительного создания, и я, всегда слишком застенчивая для отказа, после недолгих колебаний всё-таки согласилась.

Неудивительно, что я довольно быстро привязалась к Лукасу. В последнее время моя жизнь стала слишком размеренной и ужасно скучной: учёба, работа, редкие посиделки с подругами и полное отсутствие мужчин. Мне всегда было сложно сходиться с людьми, привыкать, завязывать новые знакомства. С Лукасом всё было иначе: мы сразу сблизились и стали верными друзьями всего за пару дней. Утром и вечером я выгуливала его в парке, где пёс носился за мячиком или палкой, виляя от восторга хвостом, а дома не отходил от меня ни на шаг. Стоило мне сесть за ноутбук, как он сразу укладывался рядом, и его присутствие чудесным образом успокаивало нервы, взвинченные до предела из-за предстоящей защиты диплома.

— Анюта, ты ещё не спишь? - папа постучал в дверь и застыл в проходе.

В полумраке его силуэт походил на тень, которая вот-вот растворится в темноте, а голос, низкий и чуть хриплый, выдавал усталость. После расставания с парнем, с которым я была вместе почти два года, я перебралась к отцу, живущему одному в тихой квартире на окраине города. Родители развелись давно: мама вскоре снова вышла замуж, а папа, кажется, потерял всякий интерес к отношениям и замкнулся в своём мире. Днём он пропадал на работе, а вечера проводил в своей комнате, где стены от пола до потолка были заставлены стеллажами, забитыми до отказа всевозможными книгами. Иногда мне казалось, что ему, довольно замкнутому человеку, в какой-то момент надоело общество людей, и он отгородился от всех, кроме меня.

— Нет, всё ещё дипломом занимаюсь, - ответила я. Понимая, о чём он пришёл попросить и как смущается из-за этого, я одобрительно улыбнулась.

Наша связь началась полгода назад, исключительно по моей инициативе. Заметив, как папе трудно без женской близости, я предложила себя, движимая скорее жалостью, чем желанием. Это не приносило мне удовольствия - просто физический акт, без ласк, поцелуев, эмоций. Папа постоянно твердил, что это был последний раз, но ровно через неделю вновь стучался ко мне в комнату после полуночи.

Погасив настольную лампу, я стянула трусы и легла на живот, слегка приподняв ткань шёлковой сорочки. Отец, кашлянув, шагнул к кровати, послышался шорох одежды. Движения по обыкновению были скованными, почти механическими, как и всегда в эти моменты. Приподняв мои бёдра, он нерешительно поцеловал меня в спину и быстро вошёл, без лишних прикосновений. В комнате было очень тихо, лишь слабый скрип кровати отмечал ритм. Спустя пару минут всё завершилось. Тёплая струя брызнула мне на спину, и папа поспешно вытер влагу краем простыни. Отстранившись, он пробормотал что-то невнятное, похожее на извинение, и опустил взгляд. Я приподнялась, обняла его за плечи и мягко поцеловала в щеку, пытаясь смягчить неловкость. Когда папа ушёл к себе, я отыскала в тумбочке упаковку с противозачаточными таблетками, вынула одну и проглотила, запив водой. Он никогда не изливался внутрь, но рисковать не стоило. Лукас, лежавший на коврике, смотрел, склонив голову, явно не понимая и не одобряя происходящего.

— Не смотри так, - сказала я. - Сама знаю, что это странно и неправильно, но ему это очень нужно.

Заметив на сорочке жирные следы спермы, я скинула её и подошла к зеркалу в углу спальни. Мне никогда не нравилось разглядывать себя обнажённой, да и вообще любоваться своим отражением. Прямые тёмные волосы, чуть растрёпанные после быстрого секса, текли вдоль удлинённого лица с простыми, чуть резкими чертами. Серые глаза, обрамлённые тонкими бровями, смотрели тускло, а губы, тонкие и бледные, всегда были слегка сжаты. Обернувшись, я заметила, что Лукас опять поднял голову и смотрит на меня, а его карие глаза блестят в полумраке.

— Что у тебя за манеры такие? Не подсматривай! - шутливо сказала я, натягивая новую сорочку. - Я ведь не очень привлекательная, да? Ты поэтому так ко мне ластишься? Пожалеть хочешь?

Лукас наклонил голову, будто понял мои слова, но не отвёл взгляд, продолжая следить за каждым движением. Я легла поверх одеяла и позвала его к себе. Кажется, уже на вторую ночь он начал спать со мной, предпочтя кровать всему остальному. Прогонять его не хотелось, поскольку было приятно ощущать чьё-то тепло рядом с собой. Мне достаточно было сделать знак, как пёс тут же запрыгнул на кровать, придвинувшись ближе, и лизнул шершавым языком бедро, отчего по коже сразу пошли мурашки. Не успела я высказать ему возмущение, как Лукас задрал мордой подол сорочки и уткнулся носом прямо меж моих бёдер. Его ноздри расширились, будто ему было приятно вдыхать женский запах.

— Совсем с ума сошёл! - строго сказала я, щекоча его бок. - У тебя других подружек нет, что ли? А как же такса, с которой ты в парке сегодня бегал? Вот её и соблазняй, а не меня!

Трудно было не заметить, что он стал делать так слишком часто. Его нос, язык всё чаще искали на моём теле места, которые явно не должны входить в число собачьих интересов. Это вызывало смущение, смешанное с чем-то тревожно-притягательным. Ещё немного потрепав его за ушами, я поняла, что в который раз мысленно возвращаюсь к тому дню, когда решила помыть Лукаса после прогулки в парке. Обычно неугомонный и не способный ни на чём сосредоточиться, он явно любил мыться и наслаждался процессом. Вытянувшись во весь рост, пёс радостно повизгивал и даже положил передние лапы мне на плечи, пока я намыливала шерсть шампунем и поливала из душа. Вот тогда-то, перейдя к животу, мне впервые представилась возможность рассмотреть его достоинство и сильно при этом удивиться. Красноватый кончик члена, выступающий из препуция, поразил своим размером. Мне даже в голову не приходило, что у собак он такой большой! Из любопытства, почти неосознанно, я коснулась его кончиком пальца и тут же отдёрнула руку, будто обожглась. Мои щёки тогда вспыхнули, а Лукас, словно довольный этим лёгким касанием, посмотрел на меня с какой-то особой признательностью.

Я понимала, что слишком часто вспоминаю тот момент, и это совсем не радовало. Что сказали бы мои подруги, узнав, о чём я, такая правильная и скромная, думаю долгими ночами? Да и для меня самой такие мысли были чужими, почти пугающими, но тепло Лукаса, его дыхание, настойчивый нос, всё ещё прижимающийся к моим бёдрам, будили во мне что-то новое, дерзкое. Он вдруг шевельнулся, опять скользнув мордой под подол сорочки, на этот раз коснувшись носом полоски хлопковых трусов. Прежде чем я успела отреагировать, его длинный, шершавый язык медленно провёл по ткани. Моё тело инстинктивно напряглось, я даже ахнула от неожиданности. Пришлось резко ухватить его за морду, отстраниться и сесть. Лукас смотрел на меня, виляя хвостом и всем видом показывая, что не сделал ничего предосудительного. Мне подумалось, что пёс не может ни с того ни с сего проявлять такую настойчивость, это явно было не случайно. Он делал так слишком часто, будто… привык. Будто кто-то уже приучил его к такому поведению.

Я не слишком хорошо знала свою соседку, красивую женщину лет тридцати с уверенной улыбкой и лёгкой грацией. У неё был муж, крепкий мужчина с добродушным смехом, и довольно непривлекательный сын-подросток, вечно уткнувшийся в телефон. Неужели она… так развлекалась с ним? Нет, это невозможно! Я покачала головой, пытаясь отогнать нелепую мысль. Быть такого не может! Продолжая сидеть и поглядывать на Лукаса, я опустила руку между ног, чувствуя, как обильная влага выдаёт моё возбуждение. От этого стало стыдно, но остановиться уже не получилось. Не совсем понимая, что делаю, я с каким-то вызовом стянула сорочку и откинулась на подушки, широко разведя колени. Тёмное, совсем нехарактерное для меня желание, которое пёс, сам того не ведая, разжёг во мне, полностью мной овладело.

Лукас поднял голову и сразу принялся обнюхивать меня, его морда скользила всё ближе к тому месту, которое буквально горело ярким пламенем. Высунув язык, он настороженно посмотрел на меня, будто пытаясь понять, что от него требуется. Я опустила руку, раскрывая половые губы и захватывая кожицу, чтобы клитор вылез из-под капюшона плоти, и принялась постукивать, надавливать на область вокруг него, показывая, что мне сейчас нужно. Мне далеко не всегда удавалось довести себя до оргазма, но сейчас не было сомнений, что будет настоящий взрыв. Тело отзывалось на каждое касание, а жар нарастал с каждой секундой. Кажется, я никогда в жизни ещё не кончала так сильно, отчего на пару минут полностью забылась.

Открыла глаза, лишь когда Лукас напомнил о себе и придвинулся ближе. Его шершавый язык скользнул по пальцам, ещё влажным от смазки. Вкус, похоже, пришёлся ему по нраву: ноздри раздулись, и он, с жадным восторгом, принялся обнюхивать меня, остановив свой выбор на раскрытых половых губах. Язык его двигался быстро, почти неистово, принося мне мощный прилив нового возбуждения. Стыд и наслаждение сплелись в запретный вихрь, заставляя тело дрожать. Я присела на кровати, смахивая мокрые от пота волосы с лица и мечтая проснуться, поскольку такое точно не могло произойти со мной наяву. У меня не хватало смелости посмотреть на Лукаса, который теперь возбуждённо крутился по кровати, будто ожидая, что сейчас мы отправимся на прогулку. Подняв с пола сорочку, я всё-таки повернула голову, заметив, что его лапы заметно подрагивают, а розовый кончик члена, влажный и пульсирующий, заметно выглядывает из шерсти. Нет, пёс не хотел гулять... Он хотел меня.

Я знала, что не должна, что это уже совсем за гранью здравого смысла, но моё тело, всё ещё трепещущее от собственного возбуждения, не слушало разум. Не понимая, что мной движет, я медленно протянула руку, касаясь мягкой шерсти на его животе. Лукас вздрогнул, закрутился, отворачиваясь от меня, и весь напрягся, а хвост замер в ожидании. Нет, уже не было сомнений, что для него это не впервой, он сейчас принял позу, к которой его приучили. Моё сердце колотилось так громко, что, казалось, стук разносится по всей квартире и может разбудить папу. Продолжая взъерошивать шерсть, я осторожно двигалась дальше, пока пальцы не нащупали член - гладкий, горячий, скользкий от естественной смазки. Осторожно обхватив, я начала двигать рукой, медленно, ритмично, ощущая, как он твердеет и набухает, а у основания формируется утолщение - узел, характерный для кобелей.

Я ухватила Лукаса за задние лапы, удерживая, чтобы он не двигался, и его член оказался прямо передо мной. Желание, смятение и страх боролись во мне, но запретное влечение победило. Мысли окончательно запутались: мне приходилось делать минет всего дважды в жизни, и оба раза это было до ужаса неловко, но сейчас, поддавшись этому дикому импульсу, я наклонилась, коснувшись губами собачьей плоти. Язык скользнул по гладкой поверхности, ощущая солоноватый вкус. Лукас заскулил громче, его лапы задрожали в моих руках, а тело напряглось ещё сильнее. Я двигала головой медленно, стараясь не думать о том, насколько это неправильно, лишь отмечая, как узел набухает у основания. Стыд жёг, но это почему-то только усиливало пульсирующее во мне возбуждение. Спустя несколько мгновений Лукас издал низкий рык и содрогнулся.

Я инстинктивно отстранилась за секунду до того, как он достиг кульминации. Вязкая струя семени вырвалась, попадая мне на живот, грудь и простыню. Это продолжалось несколько секунд, и каждая новая волна эякуляции сопровождалась тихим скулёжом. Я сидела, не в силах пошевелиться, чувствуя, как его сперма стекает по коже, и это ощущение - такое откровенное, такое животное, доводило меня до края. Я мастурбировала как сумасшедшая, едва не оторвав себе клитор, но, даже кончив ещё раз, поняла, что возбуждение так и не прошло.

— Тебе понравилось? - спросила я, откинувшись на подушки. - Не вздумай рассказывать об этом своей хозяйке, это только наш секрет. И запомни, ничего подобного между нами больше никогда не будет! Даже не мечтай!

Достав из тумбочки пачку сигарет, я закурила прямо в кровати. Лукас, уже расслабленный, лёг ближе, положив морду мне на колено. Почему-то в этот момент мне стало ясно, что, вопреки моим словам, этот опыт мы когда-нибудь повторим. Я вдруг рассмеялась, беззаботно и легко, представив со стороны, как это выглядит. Лежу голая на кровати, курю, разговариваю с собакой и чувствую себя счастливой и удовлетворённой.