Запретный шум сердца

Пролог

Пролог

Ты стоял в дверях, а я — на лестнице.

Ты молчал. Я делала вид, что не дрожу.

Лето было жарким. Воздух — вязким, как мед.

Ты держал стакан с водой. И смотрел на меня.

Не как брат. Не как друг.

Как тот, кто знает слишком много.

Мы не говорили тогда.

Мы просто дышали в одном ритме.

И когда ты подошёл ближе — на шаг, на полшага — я почувствовала,

как всё, что считалось неправильным, стало неизбежным.

—

Мама называла нас «почти семьёй».

Но ты никогда не был «почти».

Ты был — настоящим. Запретным. Моим.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

1. Возвращение

Глава 1. Возвращение

Дверь скрипнула.

Не от старости — от паузы.

Та, что возникает, когда не знаешь, войдёшь ли в прошлое — или в ловушку.

Алиса стояла на пороге. Чемодан — у ноги. Сумка — через плечо.

А дом… всё тот же. Белые стены. Серое крыльцо. Окно с занавеской, которую она помнила с девяти лет.

С тех пор много что изменилось.

Кроме него.

Максима.

Она слышала шаги изнутри.

Не стучала — просто толкнула дверь.

И вот — тишина. И запах дерева. И жаркое июльское дыхание с улицы.

— Ты вернулась? — голос не удивился. Он просто констатировал.

Она повернулась. Он стоял в дверях кухни. Без футболки. В шортах. С чашкой в руке.

Он не изменился.

Разве что… взгляд стал глубже. Холоднее. Моложе и взрослее одновременно.

Непросто смотреть в глаза человеку, которого называли «братом», когда внутри всё скручивается от странной дрожи.

— На время, — сказала она. — Пока мама с отцом в Италии.

Он кивнул.

— Комната свободна. Поживёшь.

Пауза. — Опять.

Она проигнорировала укол.

Прошла мимо него в коридор.

Он не отодвинулся.

Она почувствовала, как ткань её лёгкого платья слегка задела его руку.

Тонко. Случайно. Или нет.

Он не дёрнулся. Но она знала: заметил.

---

Комната была прежней.

Книги на полке. Пустая ваза.

Окно выходило в сад. Там росла лаванда — она узнала по запаху.

Она села на кровать и сняла босоножки.

Стопы обожгла прохлада паркета.

На секунду закрыла глаза.

И услышала его шаги на лестнице.

Тихие. Ровные. Слишком знакомые.

---

Вечером было неловкое молчание за ужином.

Он резал хлеб. Она резала салат.

Каждый взгляд был случайным.

Каждое касание — будто на грани.

Слишком давно вместе. Слишком давно чужие.

— Ты всё ещё не ешь мясо? — спросил он.

— А ты всё ещё думаешь, что знаешь меня?

Он усмехнулся. Не ответил.

---

Ночью она не спала.

Жара. Тело — липкое от тревоги.

Встав с кровати, она прошла босиком на кухню.

Открыла холодильник. Холодный свет обжёг глаза.

И тогда он появился.

— Ты бродишь по ночам, как прежде, — сказал он, облокотившись о дверной косяк.

Она вздрогнула, но не обернулась.

— А ты всё ещё появляешься внезапно.

— Потому что ты — как электричество. Я чувствую, когда ты рядом.

Слова повисли.

В комнате — только их дыхание.

И холодильник, гудящий, как нерв.

Он подошёл ближе. Совсем.

— Знаешь, — сказал он. — Мы больше не дети.

Она медленно повернулась.

Его лицо было близко.

Глаза — слишком спокойны. Или слишком честны.

И вдруг — резко — он убрал прядь волос с её шеи.

Пальцы коснулись кожи.

Не спеша. Не случайно.

И этого было достаточно, чтобы всё внутри вспыхнуло.

Но она не отступила.

Смотрела ему в глаза.

До тех пор, пока не стало невыносимо.

— Спокойной ночи, — сказала она. И ушла.

Но жар его прикосновения остался на коже.

Как отпечаток.

Как начало чего-то невозможного.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

2. Утро после

Глава 2. Утро после

Алиса проснулась от солнца, которое хлестало по щекам, будто наказывало за что-то.

Ночь была тяжёлой. Не потому что жарко — потому что мысленно она всё ещё стояла на кухне.

Перед ним.

Перед Максом.

Она встала, прошла в ванную. Ледяная вода не помогла.

Слишком ясно помнила, как он смотрел.

Как коснулся её шеи, будто знал, как именно.

На кухне он уже был.

Сидел за столом, пил чёрный кофе.

Светлая футболка, мокрые волосы — наверное, только что из душа.

Он не смотрел на неё. И в этом было что-то… страшнее прикосновений.

Безразличие — или притворство?

— Спала? — спросил он, не поднимая глаз.

— Нет. — Она налила воду из фильтра. — А ты?

— Почти.

Пауза.

— Ты помнишь, что вчера сделал? — спросила она, повернувшись к нему.

Он отставил чашку.

— А ты — помнишь, как стояла, не отступая?

Он говорил спокойно.

Но в этой спокойности было что-то хищное.

Словно он привык к контролю, а сейчас проверял — отступит ли она снова.

— Это была ошибка, — выдохнула Алиса.

Он поднялся. Обошёл стол. Встал близко.

— Может быть. — Его голос стал ниже. — Но если она повторится — ты снова скажешь, что это ошибка?

Он стоял в сантиметрах.

Она чувствовала его запах — мята, мыло, кофе.

Тело предавало. Оно хотело. Оно дрожало.

— Мы не можем, — прошептала она.

— Мы уже можем. Нам больше ничего не запрещено.

Он наклонился ближе.

— Или ты всё ещё хочешь играть в «почти семью»?

Она отвела взгляд. Сердце билось быстро. Глупо. Больно.

— Я не играю. Я — пытаюсь забыть.

Он наклонился к её уху.

— А я — пытаюсь вспомнить, каково это. Когда ты рядом.

---

Вечером они ужинали молча.

Рядом, но далеко.

Он смотрел в экран ноутбука. Она — в окно.

Но где-то между строками воздуха и взглядами, не брошенными напрямую,

что-то уже изменилось.

Когда она легла спать, ей показалось, что дверь в её комнату открылась на полсантиметра.

Скрипнула.

Но никто не вошёл.

Она не спала до утра.

И впервые — не от жары.

А от мысли, что всё началось.

И конца уже не будет.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

3. Тесная тишина

Глава 3. Тесная тишина

В доме стало тише.

Не физически — просто воздух между ними будто замер.

Не дышал. Не двигался.

Словно ждал, когда кто-то сделает первый шаг.

Алиса старалась не пересекаться с Максимом.

Делала вид, что читает. Смотрит фильм. Рисует.

Но каждое его движение, каждый звук — словно писал по коже.

И каждый вечер стал превращаться в игру на выживание:

кто первый сломается.

В тот вечер отключили свет.

— Что, романтика? — спросила она с лёгкой усмешкой, проходя мимо, босиком, в белой майке и коротких шортах.

Максим стоял у окна. Сигарета в руке.

Он курил редко. Только когда что-то внутри было слишком невыносимым.

— Не романтика. Просто ночь, — ответил он. — И ты. Здесь.

Она остановилась.

Полутень. Его голос. Отражение в стекле.

— Ты ведёшь себя так, будто ничего не произошло, — тихо сказала она.

Он обернулся. Медленно.

— А что произошло?

Она подошла ближе.

— Ты трогаешь меня глазами каждый раз, как прохожу.

— Ты дышишь иначе, когда я рядом.

— Ты молчишь — но это тишина не «братская».

Он сделал шаг. Потом ещё один.

Теперь они стояли почти вплотную.

— Скажи, что ты не чувствуешь этого, — прошептал он.

— И я отойду.

Она посмотрела ему в глаза.

И не смогла.

— Я не могу, — выдохнула она.

Он коснулся её плеча.

Пальцы — осторожно. Почти боязливо.

Провёл по руке вниз. До локтя. До запястья.

— Не здесь, — прошептала она. — Не в коридоре.

Он взял её за руку. Молча. Повёл.

В библиотеку. Старую комнату с креслом и ковром, где раньше играли в детстве.

Он закрыл дверь.

И тогда — не спеша — подошёл.

Коснулся её лица. Губ. Скулы.

И поцеловал.

Медленно. Осознанно.

Она прижалась к нему.

Тело — предатель. Оно знало, чего хочет.

Руки — на его груди. Потом — под майкой.

Он дрожал.

— Мы не должны, — прошептала она, но не отстранилась.

— Мы не дети. И это не грех, если ты чувствуешь меня так же.

Они целовались. Жадно. Глухо.

Губы — срывались, путались.

Он поднял её на руки.

Опустил на кресло.

И сел рядом.

Они не пошли дальше. Не в ту ночь.

Но всё, что случилось между ними,

уже несло за собой след.

---

Утром они молчали. Но каждый взгляд говорил:

> Ты — моя ошибка.

Но и моя жажда.

Моя беда.

И моё спасение.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

4. Без света, без правил

Глава 4. Без света, без правил

Свет включили — но будто слишком поздно.

После той ночи в библиотеке Алиса старалась не думать.

Но тело думало за неё.

Каждое воспоминание о том, как он держал её, как прижимал,

как шептал — не умирали, а пульсировали внутри.

Максим не лез с разговорами.

Но смотрел.

Как будто уже знал, что между ними — не вопрос желания.

А вопрос: когда.

—

Вечером пошёл дождь.

Сильный, летний, почти невменяемый.

Она вышла на террасу босиком. В белой футболке до бёдер. Без лифчика.

Не ради него. Просто — так.

Он вышел следом.

— Простудишься, — сказал тихо.

— Мне всё равно.

Он смотрел на неё.

И что-то в его взгляде дрогнуло.

Как будто все правила внутри него наконец сломались.

— А если я не уйду? — спросил он.

— Тогда придётся остаться.

---

Он подошёл вплотную.

Мокрые волосы. Грудь под футболкой.

Дождь лился — как саундтрек их тишине.

Он провёл рукой по её щеке.

Потом — ниже. По шее.

Ключицы.

Задержался на вырезе.

— Скажи «нет» — и я остановлюсь, — прошептал он.

Она молчала.

Сделала шаг ближе.

Взяла его руку — и положила на себя.

Туда, где грудь стучала под тканью.

Где жар был невыносим.

Он задыхался.

Она дрожала.

—

Они не пошли в спальню.

Просто — опустились на диван в гостиной.

Дождь всё ещё бил по стеклу.

Максим медленно стянул с неё футболку.

Поцеловал ключицу.

Живот.

Бёдра.

Она выгнулась под ним — не от страха.

От того, что наконец — никаких слов, только прикосновения.

Он вошёл в неё медленно.

Словно боялся разрушить.

Но она крепче обняла его бёдрами.

И сказала:

— Я уже сломана. Чего мне бояться?

---

Они занимались любовью долго.

Без спешки. Без сцен.

С тихими стонами. С простыми жестами.

С тем, что накапливалось годами — и теперь вырвалось наружу.

---

После она лежала, прижавшись к нему.

Он гладил её по спине.

Ни один из них не произнёс «люблю».

Но тело знало:

это было больше, чем секс.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

5. После

Глава 5. После

Утро пахло тишиной и кофе.

Алиса проснулась от ощущения, что её тело — уже не то.

Не из-за боли.

Из-за того, что в нём теперь жил кто-то другой.

Он. Его пальцы. Его дыхание.

Максим не спал.

Сидел на полу, облокотившись на диван, босиком, в тех же джинсах.

Смотрел в окно.

— Жалеешь? — тихо спросила она.

Он обернулся. Медленно.

— Я жалею только о том, что не сделал этого раньше.

Она села, натянула плед.

На коже — следы от его рук.

На губах — вкус его тишины.

— Это не может продолжаться, — выдохнула она.

Он поднялся.

Подошёл. Встал перед ней.

— Почему?

— Потому что это не просто чувство. Это — падение.

Он сел рядом.

— И если я хочу падать вместе с тобой?

Она посмотрела на него.

Его глаза были уставшими. Но честными.

И она вдруг поняла: ему больно от того же самого.

---

За завтраком они молчали.

Как будто искали в овсянке ответы.

Молоко лилось в чашку. Он подавал ей ложку.

Случайное касание.

Необычное молчание.

Слишком простое утро после слишком большого "вчера".

—

— А мама знает, что ты здесь? — спросил он, убирая посуду.

— Она думает, что я в Киеве. Что снимаю квартиру.

— Ты всегда бежишь, когда становится тесно?

— А ты всегда нападаешь, когда кто-то открыт?

Он обернулся.

— Я не нападаю. Я просто — перестал притворяться.

Пауза.

— И я больше не смогу притворяться, что ты — никто.

—

Она ушла в сад.

Ходила босиком по мокрой траве.

Пальцы касались лаванды.

Глаза — дрожали от слёз, которые не текли.

Он наблюдал за ней из окна.

И понимал:

они перешли черту.

Назад — только в ложь.

Вперёд — в огонь.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

6. Когда дверь снова открывается

Глава 6. Когда дверь снова открывается

Звонок в дверь был слишком резким.

Словно мир снаружи напомнил:

Вы не вдвоём. И это — не свобода.

Максим открыл.

На пороге стояла Инна — его мать, мачеха Алисы.

Красивая, ухоженная, с чемоданом и уставшими глазами.

— Привет, — сказала она. — Мы вернулись на день раньше. Папа остался в Италии, у него встреча.

Алиса вышла из кухни.

Слово «мы» прозвучало как приговор.

Она улыбнулась — как умела. Чужо, вежливо.

— Привет, Инна.

— О, Алисочка. Ты как взрослая стала… — Инна обняла её легко.

Максим стоял в стороне.

Он не смотрел на Алису.

И она — тоже.

Словно между ними снова выросла стена.

Старая. Тонкая. Но очень прочная.

—

Обед был формальным.

— Алиса, ты осталась здесь одна? — спрашивала Инна.

— Да. Но Макс был неподалёку, — ответила она.

— Надеюсь, вы не ссорились?

Они переглянулись на долю секунды.

Максим усмехнулся:

— Мы давно уже не ссоримся.

— Мы уже не дети, — добавила Алиса.

—

Позже, когда Инна ушла в душ, Алиса подошла к Максиму.

Он стоял у раковины, мыл чашку.

— Ты в порядке? — тихо.

Он не обернулся.

— Мы снова на сцене. Играем роли.

— Это только на пару дней.

Он поставил чашку.

Повернулся к ней.

— Если я прикоснусь к тебе — ты отвернёшься?

— Не здесь.

— А ты хочешь?

Она не ответила.

Только посмотрела.

И в этом взгляде было всё: боль, желание, стыд, и снова — жажда.

—

Ночью она услышала, как он выходит на балкон.

Потом — как хлопнула дверь его комнаты.

Она встала.

Подошла.

Открыла её. Тихо.

Максим сидел в темноте.

Без майки. С сигаретой. С музыкой в наушниках.

Она не говорила. Просто — вошла.

Он не смотрел. Но знал, что это она.

— Я не могу быть «никем» рядом с тобой, — прошептала она.

Он протянул руку.

И она подошла.

Села рядом.

Прижалась щекой к его плечу.

Они просто молчали.

И этого хватало, чтобы знать:

всё ещё горит.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

7. Не смотреть

Глава 7. Не смотреть

Утро пахло омлетом и притворством.

Инна расставляла тарелки. Максим наливал сок.

Алиса сидела за столом, в длинной рубашке, которую надела специально — чтобы быть "закрытой".

Но под ней всё равно было тело, которое он знал.

Тело, которое он держал, целовал, брал.

— Какие планы на сегодня? — спросила Инна.

— Я хотела прогуляться, — ответила Алиса. — Просто проветриться.

— Макс, сходи с ней, — предложила Инна. — Ты ведь всё равно днём свободен?

Он посмотрел на Алису.

На миг — прямо в глаза.

Но потом отвёл взгляд.

— Конечно.

—

Они шли по парку. Молча.

Слишком близко, чтобы не чувствовать.

Слишком далеко, чтобы касаться.

— Ты в порядке? — наконец спросил он.

— Я учусь дышать рядом с тобой, — ответила она. — А ты?

— Я учусь не прикасаться.

— Получается?

Он усмехнулся.

— Нет.

—

Они сели на скамейку. Люди ходили мимо.

Дети смеялись. Кто-то гулял с собакой.

Максим смотрел на её руку.

На пальцы. На ногти.

Он знал, как эти пальцы царапали его спину ночью.

Как дрожали, когда он шептал её имя.

— Я скучаю по тебе, — сказал он. — Хотя ты сидишь рядом.

Она зажмурилась.

— Мы не можем.

— Мы уже сделали. Всё, что не можем.

Он дотронулся до её колена.

Через ткань. Аккуратно.

Она не отодвинулась.

Он поднял руку выше.

Медленно.

Их дыхание сбилось.

Словно снова была ночь. Дождь. Голое тело.

— Макс, — прошептала она.

Он остановился.

Но не убрал руку.

— Если ты попросишь — я уйду.

— Если ты не скажешь ничего — я продолжу.

Она повернула лицо к нему.

Слова застряли в горле.

Их не было. Были только глаза.

---

Позже, дома, они делали вид, что ничего не произошло.

Что прогулка была просто прогулкой.

Что пальцы на колене — это просто «усталость».

Инна болтала о каких-то новостях.

Максим листал телефон.

Алиса ушла в свою комнату.

С закрытыми глазами, прижав подушку к груди, она думала:

теперь я знаю, как выглядит человек, которого нельзя любить.

И как невозможно не любить его.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

8. Сломать молчание

Глава 8. Сломать молчание

Алиса сидела в старой кладовой — комнате, где раньше был кабинет её отца.

Теперь здесь хранились книги, коробки, забытые вещи.

И тишина.

Она держала в руках старую фотографию.

На ней — она, мама, отец.

До развода. До новых браков. До "новой семьи".

Максим вошёл без стука.

Она вздрогнула, спрятала фото.

— Ты здесь, — сказал он.

— Иногда хочется быть в прошлом. Там, где не больно.

Он присел рядом, на пол.

Сквозь пыльную щель в окне пробивался свет.

— Ты не говорила, что скучаешь по отцу, — сказал он.

— А ты не говорил, что наблюдаешь.

— Я не переставал.

Она опустила голову.

— Когда они ушли — я чувствовала себя вещью, которую передали из одной коробки в другую.

Никто не спросил, как мне. Просто сказали: «теперь ты будешь жить с ними».

Он молчал.

Потом сказал:

— Ты не вещь. Ты — всё, что я не позволял себе хотеть.

Пауза.

Она посмотрела на него. Впервые — не с тревогой.

С открытостью. Ранимостью.

— Я боюсь, Макс.

— Чего?

— Что ты исчезнешь. Как все.

Он взял её за руку.

— Я никогда не был «всем». Но рядом — был всегда. Даже когда ты делала вид, что меня нет.

Она засмеялась тихо, сквозь слёзы.

— Я тогда считала, что ты ненавидишь меня.

— Я ненавидел. — Он улыбнулся. — Но не тебя. А то, что хотел тебя больше, чем мог понять.

—

Они сидели долго.

Рядом. Без поцелуев. Без слов.

Он просто держал её ладонь.

Словно говорил:

твоё тело я уже знал.

Теперь хочу знать — твою тишину.

—

Позже, в её комнате, они легли рядом.

Не как любовники.

Как те, кто нашёл друг в друге то, что боялся искать.

Она уснула на его плече.

А он не сомкнул глаз до утра.

Он смотрел в потолок и думал:

> Я перешёл черту. Но, чёрт возьми, она — мой дом.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

9. Взгляд снаружи

Глава 9. Взгляд снаружи

Алиса проснулась от звонка.

Тот самый пронзительный рингтон, который всегда вызывал у неё внутреннюю дрожь —

мама.

— Да, — сказала она, пытаясь звучать бодро.

— Я лечу обратно. Уже в Шарль-де-Голль. Завтра буду. Надеюсь, вы с Инной не поругались?

— Нет. Всё спокойно.

— И с Максимом? — голос был обыденным. Но Алиса почувствовала, как спина напряглась.

— Всё нормально, мама.

Она не спросила: а почему ты спрашиваешь про Максима отдельно?

Потому что знала. Мама всегда что-то чувствовала.

---

Максим зашёл в комнату, как только она отключила звонок.

— Возвращается, — сказала Алиса.

— Когда?

— Завтра.

Он подошёл ближе. Присел на край кровати.

— Мы притворимся. Снова. Хорошо?

— Мы уже почти эксперты в этом, — усмехнулась она. Но в её голосе была щемящая усталость.

Он провёл рукой по её плечу.

— Я не хочу прятать тебя.

— Я тоже. Но мы же не в кино.

— Нет. В кино так не болит.

Они обнялись.

Не страстно — как будто нужно было друг друга удержать, пока есть время.

---

Вечером он пришёл в её комнату.

Тихо.

Лёг рядом.

Просто обнял.

И сказал:

— Если завтра ты скажешь мне «мы закончили» — я уйду.

Но если хоть взглядом дашь понять, что хочешь остаться — я не отступлю.

Никогда.

Она кивнула.

Не сказав ни слова.

Но взгляд…

был самым честным, что у неё когда-либо был.

—

Утром дверь хлопнула.

Мать вернулась.

—

Вся обстановка дома сжалась.

Становилась снова знакомой, но чужой.

Как будто время закатало всё произошедшее в коробку и поставило на полку.

Алиса смотрела на Максима за обедом.

Он — на неё.

Они молчали.

А потом мать сказала:

— Ты стала спокойнее. Как будто выросла.

Алиса сжала вилку.

— Просто… я теперь знаю, чего боюсь. И чего хочу.

Мать посмотрела на неё внимательно.

Долго.

Словно в ней что-то подозревала.

—

Позже в коридоре мать прошептала ей:

— Он на тебя смотрит… не как брат.

И Алиса ответила, не задумываясь:

— Потому что он никогда им не был.

---

Максим ждал её на балконе.

Она подошла.

Обняла его.

И прошептала:

— Я не дам нам исчезнуть.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

10. Стены слышат

Глава 10. Стены слышат

В доме было трое.

Алиса, её мать и Максим.

Трое взрослых людей, сидящих за одним столом, держащих в себе всё, чего нельзя говорить.

— Ты не хочешь вернуться в город? — спросила мать. — В Киеве тебе проще будет искать работу.

— Я… пока не готова. Мне нужно немного времени.

— Времени от чего?

Пауза.

— От себя, — ответила Алиса.

Максим кивнул. Легко. Без слов. Он понимал.

Инна смотрела на них обоих слишком пристально.

—

После ужина мать осталась на веранде с книгой.

Максим ушёл в гараж — чинить старый велосипед.

Алиса пошла за ним.

Он сидел, склонившись над колесом. В майке. В наушниках.

Она постояла в дверях. Потом подошла ближе.

Он заметил её, снял один наушник.

— Всё хорошо?

— Нет, — ответила она. — Но я привыкаю.

Он посмотрел на неё. Долго.

Потом встал, медленно вытер руки.

Подошёл.

И не прикасаясь, просто сказал:

— Мне хочется взять тебя за руку. Всего лишь.

Но даже это — опасно, да?

Она кивнула.

— Потому что стены слышат.

— Потому что мать читает не только книги, — добавила она.

Они оба усмехнулись. Грустно.

И в этом смехе было слишком много бессилия.

—

Ночью она проснулась.

Сердце било тревогу.

Тишина казалась глухой.

Она вышла в коридор. Посмотрела на дверь его комнаты.

Подошла.

Но не постучала.

Просто приложила ладонь к дереву.

Дверь… открылась изнутри.

Он стоял на пороге. В пижаме. Сонный. Тёплый.

— Ты почувствовал?

— Я всегда чувствую.

—

Они не говорили.

Просто легли рядом.

Плечо к плечу.

И даже не касались.

Но это было ближе, чем секс.

Потому что в темноте он услышал, как она шепчет:

— Если завтра нас разоблачат — ты выберешь меня?

Он не ответил.

Но сжал её руку так, что она поняла:

он уже выбрал.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

11. Когда взгляд режет

Глава 11. Когда взгляд режет

Утро началось с тишины.

Но это была не спокойная тишина. А та, в которой каждый звук — как капля воды в закрытой комнате.

Мать смотрела на Алису слишком внимательно.

Слишком оценивающе.

Как будто всё знала, но ждала, пока та проговорится сама.

—

— Ты часто встаёшь ночью? — спросила она, помешивая кофе.

Алиса напряглась.

— Иногда. Не спится.

— Я слышала шаги. Не твои. Тяжёлые. Мужские.

Пауза.

— Может, Максим?

Алиса не ответила. Только взглянула в окно.

И молча сжала чашку.

—

Позже, в саду, она подошла к нему.

Он поливал цветы. Без майки. В солнцезащитных очках.

— Она подозревает, — прошептала Алиса. — Вижу по глазам.

Он снял очки.

Глаза были усталыми.

Но в них не было страха.

— Пусть. Нам нечего объяснять. Мы взрослые.

— Мы «почти семья».

— Почти — это ложь. А мы с тобой — настоящие.

Она замерла.

Смотрела на него.

В нём было столько спокойной уверенности, что ей вдруг стало страшно:

а если она сама не выдержит этого «настоящего»?

—

Ночью она пришла к нему. Уже без стука.

В майке и трусиках. Вся дрожащая.

Он встал с кровати.

Подошёл.

Не спросил. Не ждал.

Просто прижал её к себе.

Сильно.

Как будто удерживал от обрыва.

— Мне страшно, — прошептала она.

— Мне тоже. Но я всё равно с тобой.

Они целовались — жадно. Как будто это последний раз.

Он подхватил её на руки.

Уложил на кровать.

Снял с неё всё — медленно, осторожно. Как будто не одежду, а страх.

Целовал живот, шею, внутреннюю сторону бедра.

Она задыхалась.

Забыла, как себя зовут.

Была только кожа. Тепло.

И его голос:

— Я люблю твою дрожь. Потому что она настоящая.

И я люблю тебя. Даже если нельзя.

Они слились.

Медленно. Глубоко.

Без стонов. Только дыхание. Только пальцы. Только "будь со мной".

—

Утром она проснулась одна.

На подушке — его записка:

> Я рядом. Всегда. Даже если двери снова закроются.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

12. Всё, кроме «да»

Глава 12. Всё, кроме «да»

Утро было липким. Июль как будто выжимал из воздуха влагу и терпение.

Алиса чувствовала себя в ловушке.

Словно каждая стена знала, что было ночью.

На кухне мать уже сидела за столом.

Чашка кофе. Ногти постукивают по фарфору. Взгляд — прямой. Ледяной.

— Скажи честно. — Голос был ровный, без подготовки. — У тебя с Максимом что-то есть?

Алиса застыла.

Пальцы на чашке. Сердце — провалилось в живот.

— Что?

— Только не начинай. Ты же не девочка. Я мать. Я вижу.

Ваши взгляды. Паузу, когда он говорит твоё имя.

Ты ходишь ночами. Он — тоже. Вы не чужие. Но вы и не брат с сестрой.

И это… опасно.

Алиса закрыла глаза на долю секунды.

Потом подняла голову.

— Мы не делали ничего противозаконного.

— Но вы — семья, — жёстко сказала мать. — Пусть и не по крови.

— Это — вы нас сделали семьёй. Не мы.

Пауза.

Мать смотрела долго. Внимательно. Как будто хотела разглядеть слабое место.

— Ты понимаешь, чем это закончится?

— Я уже начала. Мне поздно бояться конца.

—

Она вышла на улицу. Сердце било глухо.

Дрожали руки.

Максим сидел в гараже.

Смотрел в пустоту. Ждал.

Она вошла и сказала только:

— Она знает.

Он встал. Не испугался.

— И что теперь?

— Теперь я боюсь не того, что она узнает. А того, что ты исчезнешь.

Он подошёл.

— Я не уйду. Даже если нам придётся уехать.

— Куда?

— Хоть на край. Если ты — со мной.

Она заплакала. Беззвучно.

Он обнял её.

И шепнул:

> — Ты не падшая. Ты просто упала туда, где был я.

И я поймал тебя.

—

Вечером за ужином мать не говорила ни слова.

Но в воздухе было всё сказано.

—

Ночью Алиса написала отцу.

Только одну фразу:

> Папа, если я пойду туда, где сердце громче логики — ты всё равно будешь меня любить?

Ответ пришёл утром:

> Я всегда буду любить тебя. Даже если ты выберешь огонь.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

13. Мы, без фамилий

Глава 13. Мы, без фамилий

— Поехали? — спросил Максим.

Алиса стояла у машины.

Лёгкий рюкзак за спиной. Очки. Тёмная футболка.

Всё в ней говорило: я устала бояться.

— Куда?

— Всё равно. Главное — без неё. Без взглядов. Без «что вы себе позволяете».

Она кивнула.

—

Они ехали долго. Молча.

Руки на руле. Ветер в окно. Музыка — старая кассета, найденная в бардачке.

Алиса смотрела в окно.

Поля, деревни, пустые станции.

— Как будто мы не мы, — сказала она.

— Мы — мы. Просто никто нас тут не знает.

Он посмотрел на неё.

И впервые — не как на запрет.

А как на женщину, с которой можно быть открытым до костей.

—

Они остановились у старого мотеля. Небольшой дом, окружённый деревьями. Тишина. Никого.

Номер с балконом и видом на лес. Старая кровать. Лён на простынях.

— Тут даже вай-фая нет, — усмехнулась она.

— Отлично. Будем слышать друг друга.

Он подошёл.

Поцеловал её в висок.

Без спешки.

Без намёка на страсть. Просто — дотронулся до неё, как до своей тишины.

—

Вечером они сидели на полу.

Вино. Старые карты. Печенье из супермаркета.

— Мы преступники? — вдруг спросила она.

— Нет. Мы просто выбрали быть живыми.

— Но они скажут иначе.

Он наклонился к ней.

— Пусть.

А ты скажи мне — здесь, сейчас — ты хочешь быть со мной?

Она смотрела в его глаза.

Голубые, честные, уставшие от сдержанности.

И прошептала:

— Я уже с тобой.

Каждую секунду.

Даже когда сплю.

—

Они занимались любовью без страха.

Без ожидания, что кто-то войдёт.

Громко. Медленно. Жадно.

Она стонала открыто. Он называл её по имени.

Целовал грудь. Пальцы. Веко.

И повторял:

> — Ты не часть греха. Ты — то, где я стал живым.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

14. Грани дозволенного

Глава 14. Грани дозволенного

Ночь была жаркой.

Не от погоды — от них.

Тела не разошлись даже во сне.

Она лежала, спиной к нему, а он…

…вдохновенно, медленно, с наслаждением целовал её шею.

Плечо. Лопатки.

Он будто пытался переписать её боль губами.

— Я проснусь, если ты продолжишь, — прошептала она, с улыбкой.

— Я и хочу, чтобы ты проснулась, — ответил он, чуть касаясь зубами её кожи.

Она перевернулась к нему.

Голая. Слипшиеся ресницы. Открытое лицо.

— Хочешь меня снова?

— Я никогда не останавливался.

Он вошёл в неё так легко, как будто её тело давно знало его изнутри.

Медленно. Глубоко. Без слов.

Она выгнулась, сжала его плечи.

— Только не быстро… — прошептала. — Пусть мир подождёт.

И он слушался.

Любил её не спеша.

Целовал грудь, пока она сжимала простыни.

Скользил рукой по животу, пока её бёдра дрожали.

Они были как пламя и ветер.

Нежные и дикие.

Громкие и беззвучные.

Когда она закричала — он закрыл ей рот поцелуем.

Когда она разрыдалась — он держал крепче.

---

Днём они гуляли босиком по лугу.

Смеялись. Прятались от солнца.

Снимали друг друга на телефон, будто туристы.

Она прыгала ему на спину, а он держал, как будто нести её —

самое лёгкое, что случалось в жизни.

Вечером он надел белую рубашку. Она — чёрное платье. Без белья.

Они ужинали на веранде мотеля.

Играла пластинка с джазом.

Вино было дешёвым.

Но его рука на её колене — дорогой.

Он провёл пальцем под её подолом. Медленно.

— Не делай так, — прошептала она.

— Почему?

— Потому что я хочу прямо сейчас. Здесь.

Он посмотрел.

Жарко. Жестко.

И шепнул:

— Тогда пойдём.

—

Они не дошли до кровати.

Любовь случилась на полу.

На пледе.

Снова — как будто в последний раз.

Она села сверху, он гладил её спину, пока она двигалась, теряя контроль.

Смотрел, как её грудь поднимается. Как губы приоткрыты.

Она шептала его имя.

Он — её.

И в тот миг, когда всё закончилось — он прошептал:

> — Если нас завтра разоблачат — я всё равно не пожалею ни секунды.

> — Я тоже, — ответила она. — Ни секунды. Ни стона. Ни поцелуя.

---

Утром они лежали обнажённые.

Пальцы сплетены.

Они молчали.

Потому что знали:

это было прощание с миром, где им позволено всё.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

15. Назад - в огонь

Глава 15. Назад — в огонь

Дом встретил их холодом.

Не физическим — взглядов.

Инна стояла у окна, в безупречной блузке, с чашкой кофе.

Повернулась, когда услышала, как скрипнула входная дверь.

— Надеюсь, хорошо отдохнули, — сказала она, почти не глядя.

— Отлично, — коротко ответил Максим.

Алиса молчала.

Сумки поставили в прихожей.

Никто не двигался дальше.

Слово «разговор» витало в воздухе, как дым.

—

За ужином мать разрезала рыбу с точностью хирурга.

Максим наливал воду.

Алиса — старалась дышать.

— Алиса, — спокойно начала Инна. — У нас с тобой был договор: ты живёшь здесь, пока не найдёшь работу и не придёшь в себя.

Я не помню, чтобы он включал... интимные отношения с моим сыном.

Тишина.

Острая. Хрустящая.

Алиса положила вилку.

— Я больше не в долгу перед этим домом.

— Ты уверена? — Мать смотрела прямо. Ровно.

— Потому что всё, что ты сделала — не просто ошибка. Это разрушает семью.

Максим заговорил впервые:

— Эту семью не мы разрушили. Она давно была хрупкой. Мы просто не стали больше играть.

Инна подняла брови.

— Вы серьёзно думаете, что это — любовь?

— Да, — сказал он. — Не с первого взгляда. Не сказочная. Но реальная.

Алиса встала.

— Я не ребёнок. И не твоя собственность.

Я взрослая женщина, и могу любить. Даже если это неудобно.

Ты всё равно никогда не спрашивала, что мне нужно.

Так вот — мне нужен он.

—

Инна встала тоже.

Глаза были не злые. Усталые.

— Тогда вам двоим лучше уйти.

Максим подошёл к Алисе. Взял её за руку.

— Мы уже уходим.

Они поднялись в комнаты.

Сложили одежду в сумки.

Молча.

Без паники.

Без слёз.

Перед выходом Алиса подошла к матери.

— Я не ненавижу тебя. Но я не обязана быть твоей куклой.

Инна ответила тихо:

— Я просто хотела, чтобы ты не ошиблась.

Алиса улыбнулась.

— Я ошибалась много. Но не с ним.

—

Они сели в машину.

Проехали пару километров молча.

— Тебе больно? — спросил Максим.

— Да, — ответила она.

И добавила:

— Но впервые — это боль за то, что я выбрала себя.

Он поцеловал её руку.

— Теперь мы сами себе семья.

---

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

16. Простые стены

Глава 16. Простые стены

Квартира была маленькой.

Высокие потолки, скрипучий пол, запах краски и кофе.

Им досталась от бывшей художницы — остались старые мольберты, треснутая ванна и неровные окна.

И… тишина.

Та самая, в которой можно быть собой.

—

Максим ставил на пол коробки.

Алиса ходила босиком, волосы в пучке, в его серой футболке.

На плите — закипал чайник.

На подоконнике — котёнок, которого они подобрали в переулке вчера.

— Знаешь, — сказала она, наливая чай, — это странно.

— Что?

— Нет запретов. Никто не следит. Мы не прячемся.

Можно поцеловать тебя даже посреди фразы.

Она подошла и поцеловала.

Легко. Как будто всегда было можно.

Он улыбнулся:

— Добро пожаловать в жизнь. Без драм.

— Подожди пару дней — я устрою, — хмыкнула она.

—

Она нашла подработку в арт-галерее.

Он делал частные заказы на мебель — руками, из дерева, как умел лучше всего.

Жили скромно, но впервые — для себя.

По вечерам они готовили вместе.

Он резал овощи, она — пританцовывала под старую музыку.

Ванна у них была одна, маленькая. Они мылись вдвоём.

Не ради эротики. Ради экономии воды.

Но чаще — ради прикосновений.

—

Ночью она просыпалась от того, что он держал её.

Не крепко. Не страстно.

А так, как будто без неё не дышалось.

Она поворачивалась, укладывала ногу на его бедро, целовала плечо.

И всё казалось… возможным.

—

— Ты когда-нибудь думал, чем это закончится? — спросила она однажды.

Они сидели на полу, ели лапшу из коробок, пили пиво.

— Нет. Я просто думал: если будет шанс — я выберу тебя.

— Даже если всё сложится плохо?

— Тогда мы будем падать вдвоём.

Она усмехнулась.

И прошептала:

> — Ты — моя тихая революция.

Ни крика, ни крови. Только новое сердце.

Он поцеловал её в висок.

—

Впервые за долгое время она не боялась спать.

Потому что знала — утром он будет рядом.

И никто не скажет: «нельзя».

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

17. Он знал

Глава 17. Он знал

Они сидели в маленьком кафе возле вокзала.

Стены цвета кофе с молоком.

Фоном — джаз.

За окном — дождь.

И напротив — отец.

Отец, которого Алиса не видела с момента побега.

Седые виски, аккуратная борода, сдержанность в жестах.

— Ты хорошо выглядишь, — сказал он. — Спокойнее.

Алиса кивнула.

Максим сидел рядом, чуть позади, давая ей пространство.

Но рука Алисы — лежала на его бедре.

Не как вызов.

Как правда.

— Мы не хотели делать больно, — сказала она.

— Вы не сделали, — ответил отец. — Вы просто… удивили.

И я не сразу понял — насколько серьёзно всё.

Пауза.

Он отпил кофе.

Вздохнул.

— Но потом, когда я вспомнил ваши взгляды… ту особенную тишину между вами… я понял: я знал.

Алиса замерла.

— Тогда… почему молчал?

— Потому что я отец.

И видел, что вы с ним не играете.

Вы друг в друге не искали выход.

Вы искали дом.

Максим впервые заговорил:

— Я никогда не причиню ей боли.

Отец кивнул.

— И ты уже не причиняешь. Она стала… чище, что ли. Твёрже.

Я узнаю в ней не мать. А себя. И это — странно, но честно.

—

Они сидели втроём. Без шума.

И вдруг Алиса сказала:

— Мы не хотим больше скрываться.

Отец посмотрел на неё.

— Тогда и не скрывайтесь. Просто… живите.

И пусть ни один «титул» не важнее вашего чувства.

—

Перед тем как уйти, он обнял её.

Долго. По-настоящему.

И шепнул:

> — Не позволяй другим называть твою любовь неправильной, если ты от неё стала сильнее.

Максим пожал ему руку.

Взгляд был мужской. Простой. Без драмы.

И в этом жесте — было больше принятия, чем в тысячах слов.

—

Вечером, дома, Алиса лежала у окна.

Максим гладил её плечо.

— Он дал нам благословение, да?

— Нет, — ответила она. — Он просто перестал быть стеной.

—

Они занимались любовью медленно.

С уважением. С благодарностью.

Как будто прошли испытание.

И теперь — могли просто быть.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

18. Идём туда, где могут видеть

Глава 18. Идём туда, где могут видеть

Письмо пришло неожиданно.

Арт-галерея во Львове приглашала Алису участвовать в совместной экспозиции — её работы по оформлению были замечены куратором.

Неделя. Новый город.

Люди. Пресса.

И — шансы.

Максим читал письмо первым.

Она стояла у окна, пока он молча скользил взглядом по строчкам.

— Это большой шаг, — тихо сказала она.

— Да. И ты готова.

— А ты?

Он поднял глаза.

— К чему?

— К тому, что я больше не «мы только дома». А «я в городе. Среди других. С биографией, с историей… с тобой.»

Максим подошёл ближе.

Взял её за талию.

— Ты стесняешься быть с тем, кого нельзя объяснить?

— Нет, — ответила она. — Я боюсь, что мне придётся тебя оправдывать.

Он кивнул.

И обнял крепче.

— Я поеду с тобой. Не как охранник. А как человек, который не умеет быть далеко.

—

Во Львове их встретили ярко.

Галерея в старом особняке.

Камень, свет, стекло.

Алиса вдруг стала видимой.

Максим держался чуть в тени.

Но её рука — всегда находила его пальцы.

На фуршете. В кафе. В коридорах.

— Это твой… кто? — спросила одна из кураторок.

Алиса усмехнулась:

— Это мой человек.

—

Вечером они стояли на балконе старого отеля.

Слышали трамваи, музыку, разговоры.

— Ты боялся? — спросила она.

— Да. Но больше боялся остаться в тишине без тебя.

Она обняла его сзади.

Прижалась.

— Мы живём, да?

— Мы больше не спрятаны, — ответил он.

— Даже если кто-то будет смотреть — теперь не важно.

—

Ночью она смотрела, как он спит.

Максим был расслаблен, открыт, его лицо — спокойное.

И она подумала:

> Любовь не та, что кричит.

А та, что остаётся. Даже если ты идёшь в шумный город.

Даже если вы были запретом.

Потому что теперь — вы сами себе разрешение.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

19. Если сказать — вслух

Глава 19. Если сказать — вслух

— Скажите, вы с ним давно? — спросила девушка-журналистка, не поднимая глаз от блокнота.

Алиса сидела напротив. В просторном зале с колоннами, между выставочными холстами.

Свет падал с больших окон.

За дверью — гул города.

— Смотря что вы называете «вместе», — сказала Алиса спокойно.

— С момента любви.

Пауза.

— Наверное, с того самого дня, когда я впервые поняла, что не боюсь потерять всё, если рядом он.

Журналистка подняла глаза.

— Простите, вопрос может быть… личным. Но…

Ваш партнёр — Максим. Он ведь… приёмный сын вашей мачехи?

— Да, — не отвела взгляд Алиса.

— Вас не пугает реакция общества?

— Уже нет.

Нас пугал только наш собственный страх.

А страх — это тоже выбор. Мы его отменили.

—

Интервью вышло на следующий день.

Заголовок был простой:

> «Запрет — только если веришь в него»

Разговор с Алисой Д., художницей и женщиной, выбравшей не по сценарию.

Текст был корректен. Но в комментариях…

Были и восхищённые.

И резкие.

И язвительные.

«Это же чуть ли не инцест».

«Бедная мать».

«Но вы посмотрите, какие честные глаза».

Алиса сидела в номере отеля и смотрела на экран.

Максим подошёл сзади. Обнял. Не спрашивал.

— Я не жалею, — прошептала она. — Даже если завтра нам закроют двери.

— Тогда мы выбьем окна, — усмехнулся он.

—

В тот же вечер ей написала мать.

Только одно сообщение:

> Ты всё же сделала это.

Живи, как умеешь. Я не буду мешать.

Но не зови это любовью, если завтра это тебя сожжёт.

Алиса ответила коротко:

> Если сгорит — значит, горело по-настоящему.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

20. Без колец, но с сердцем

Глава 20. Без колец, но с сердцем

Они вернулись в Киев поздно ночью.

На вокзале — огни, такси, спешащие люди.

Алиса держала его за руку. Крепко.

Словно мир мог снова распасться, если отпустить.

В вагоне она дремала, уткнувшись лбом в его плечо.

А он смотрел в окно.

Сквозь отражение лиц, стекло, время — он видел их с самого начала.

Флэшбек.

Два года назад.

Первый вечер после переезда.

Алиса сидит на диване, не снимая обувь.

Максим — ставит чай.

Между ними — ровно метр.

Но он помнит:

тогда она посмотрела, прикусив губу.

И он понял, что

просто быть рядом с ней — уже риск.

Он посмотрел на неё сейчас.

Она спала. Усталая. Живая.

И была его.

---

Квартира встретила их запахом краски и старых книг.

Кот вытянулся на диване, лениво мяукнул.

Максим бросил сумки, снял куртку.

Алиса прошлась босиком, легко коснувшись стены.

— Мы дома, — прошептала она.

Они выпили по глотку вина.

Сели на пол, среди подушек и старых одеял.

— Что теперь? — спросил он.

— Теперь… я хочу сказать тебе это так, будто ты не слышал ни разу.

Она встала. Подошла ближе.

Встала на колени перед ним.

— Я выбираю тебя.

Без оправданий. Без «но».

Ты — не ошибка. Ты — мой выбор.

Моя свобода. Моя невозможность.

Он опустился рядом.

Улыбался. Глубоко, не быстро.

Словно мир впервые сложился правильно.

— А я выбираю тебя.

Без условий. Без фальши.

Ты — моя честность.

Они перевязали друг другу запястья красными лентами.

Как кровь. Как обет.

—

Интимная сцена

Они целовались на полу.

Долго. Тихо.

Смеялись, прерываясь. Потом — серьёзнели.

Он медленно снял с неё платье.

Она — расстегнула ему рубашку.

Он опустился на неё, дышал тяжело.

— Как будто снова в первый раз, — прошептала она.

— Потому что это не «ещё один раз».

Это — мы после всего. После всех «нельзя».

Он вошёл в неё медленно.

Смотрел ей в глаза.

Не прятался. Не сдерживался.

Она дрожала под ним, шептала его имя, сжимала плечи.

Они не говорили «люблю».

Это уже было во всём остальном.

---

Позже, ночью.

Алиса сидела на кухне.

Писала на бумаге.

> Мама, ты не услышишь этого письма.

Но мне хочется сказать:

я больше не твоя хорошая девочка.

Я — живая.

И у меня есть любовь, которую ты не примешь.

Но она держит меня на плаву, когда всё остальное тонет.

Она сложила лист, не подписывая.

И положила в ящик стола.

---

Под утро они уснули, переплетённые.

Рядом — пустая чашка, свеча, запах тела.

На полу — шелковые ленты.

Без колец. Но с сердцем.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

21. Всё, что осталось с нас

Глава 21. Всё, что осталось с нас

Они поехали за город.

На выходные. Без причин. Просто — чтобы выдохнуть.

Алиса попросила:

— Покажи мне то место, где ты был до меня. До нас.

Максим отвёз её туда, где провёл свои студенческие годы — старая дача его тёти.

Полуразвалившийся сарай, колодец, виноград, который давно никто не собирал.

Она ходила по скрипящим доскам.

Тихо.

Словно искала в этих стенах ответы.

— И ты был здесь счастлив?

— Нет.

Но я был свободен. Хоть немного.

Она села на ступеньки.

Он — рядом.

— А теперь? Ты счастлив?

Он не ответил сразу.

Просто протянул руку.

Положил её ладонь себе на грудь. На сердце.

— Слушай.

Если оно есть — значит, ты рядом.

Они сидели в полной тишине.

Потом Алиса сняла с себя футболку.

Без намёка на игру.

Просто — сбросила. Как кожу прошлого.

— Хочу, чтобы ты запомнил меня здесь. Такой. Без страха. Без города. Без теней.

Он смотрел на неё, как в первый раз.

В её открытость. Хрупкость. Дерзость.

Потом склонился, поцеловал плечо.

И сказал:

— Здесь ты — как свет.

Они занялись любовью прямо на веранде.

На старом пледе.

Сквозь звук птиц и потрескивание дерева.

Без фальши.

Без спешки.

Просто были.

Пока не исчезло солнце.

Пока не осталась только их кожа —

голая, уставшая, бесконечно настоящая.

—

Утром она написала на стене мелом:

> Здесь мы были. Живыми. По-настоящему.

И они уехали.

Без сожалений.

Потому что всё нужное —

они уже взяли с собой.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Эпилог. Там, где всё звучит тише

Эпилог. Там, где всё звучит тише

Прошло три года.

Они жили в доме с зелёным забором на окраине города.

Небольшой сад. Плитка во дворе. Скамейка под яблоней.

Утро начиналось с кофе.

Максим уже не курил.

Алиса перестала плакать ночами.

К ним иногда заходили соседи — кто-то приносил яблоки, кто-то — старые книги.

Никто не спрашивал, кем они друг другу приходятся.

Потому что это было видно.

—

Она работала в мастерской: иллюстрировала детские книги, преподавала подросткам.

Он делал мебель, учил юношей резьбе по дереву.

Они обедали на солнце, пили красное вино по субботам.

Иногда ссорились.

Иногда — не разговаривали по два часа.

Но всегда возвращались друг к другу.

—

Однажды Алиса спросила:

— А если бы ты мог повернуть всё назад… ты бы выбрал что-то другое?

Максим долго смотрел на неё.

Потом ответил:

— Если бы я не выбрал тебя — я бы до сих пор жил как тень.

Ты — не выбор.

Ты — пробуждение.

—

У них не было детей.

Но были кот, плейлист из ста песен, альбом с фотографиями и шкаф, полный писем, которые они писали друг другу — и не всегда отдавали.

На стене всё ещё висела лента.

Та самая. Красная.

Запястье Алисы иногда касалось её случайно — и сердце замирало.

Потому что она знала:

> любовь — это не когда громко.

А когда осталось.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Конец