Контрагент. Глава 48

Секунду подумав, Иван принял грозный вид и уставился на Лариску:

— Блядская, да. А с этой... хм... шалуньей что делать будем?

Маша в тон ему оживилась:

— Хм... Может, накажем?

Лариска, уже понявшая, что гроза мало того, что прошла стороной, так сейчас еще и, кажется, обернется ласковым дождиком, если не теплым ливнем, уже откровенно, с гротеском играя, продолжала изображать насмерть перепуганное, забитое существо.

— Надо бы, - задумчиво протянул Иван. – А как?

— Отшлепаем?

Лариска перепугано спрятала попу подальше.

— Это можно... А ну, иди сюда, замученное существо!

Подхваченная сильными руками дяди Вани, Лариска оказалась выдернута из своего угла, перевернута в воздухе и мгновенно разложена на середине кровати крестом, попой кверху. Иван критически посмотрел на ее позу и, подсунув под низ живота младшенькой руку, вздернул его вверх. Глянул на Машу: та, поняв его без слов, с плотоядной улыбкой подсунула в образовавшуюся щель пару подушек, отчего Ларкины нижние прелести вкупе с попой оказались совсем на виду. Иван удовлетворенно кивнул, развел ноги девицы пошире, встал между ними на колени и совсем уж, было, прицелился одной рукой приложиться к виноватой заднице, засунув при этом пару пальцев другой в не менее виноватую вагинку, но вдруг обернулся к Маше, безо всякой жалости на лице наблюдающей за приготовлениями к веселой экзекуции. Тихонько, так, чтобы Ларка не слышала, спросил:

— А ты-то как?

Маша выпучила глаза:

— Что - как?

— Ну, так ведь посреди дороги с тебя слез?

— Вааанечка... Да нормально я, нормально, - засмеялась она. – Делом займись, Ларка вон, жопкой вертит, извелась вся...

— Посмотреть хочешь?

— Ага... - Маша, потянувшись, чмокнула его в щеку и чуть толкнула в сторону Лариски. – Ну, миленький!

Делом, так делом. Иван, как в прошлый раз, когда они с Ларкой играли в «наказание», начал с того, что почесал жертве спинку. Младшенькая с легким стоном выгнулась, и он заглянул ей сбоку в лицо:

— Ну, что? Готова получить свое?

— Ой, дядь Вань... Боюсь-боюсь-боюсь, - засмеялась в ответ Лариска, потрясла, расслабляя, полупопиями («Конечно, не то, что у Машки, но уже вполне может», с удовольствием отметил про себя Иван), и, раскинув руки, улеглась щекой на простыню.

Расслабляя Ларкино тело еще сильней, он уже сам потряс руками гладкие, без единого прыщика ягодицы. Опять отметил: «Блин, даже у Машки прыщи вот тут, внизу, есть почти всегда. А здесь чисто... Шкурка – чистый шелк! Еще говорят: подростки, гормоны... Все от недоеба, да. Права Машка. И на жопе прыщи, и на морде, и в поведении. У Ларика, кажется, тоже прыщи до того были. Хотя – толком не помню... ». Осторожно пошерудил пальцем у входа в пещерку: там хлюпнуло и дернулось так, что сомнений в готовности жертвы у него не осталось.

— Ну, паршивка, лови!

Не то чтобы с размаху, - тут главное не сила, но техника, - он с оттяжкой шлепнул младшенькую. На попе остался ярко-розовый, смазанный отпечаток его ладони, Ларка, айкнув, дернулась, а он уже загнал два пальца другой руки в ее естество, сделал их чуть крючком, и, резко, быстро – раз-два-три, раз-два-три, раз-два-три, а теперь - шлеп с другой стороны, айкаешь ты, маленькая, уже оргазмически, пожалуй, еще пару шлепков, и на стенку полезешь от радости, и - раз-два-три, раз-два-три, раз-два-три, а теперь - шлеп с другой стороны, молодчина, давай, подпрыгивай жопкой, все равно не отпущу. Ой, какая ты там сильная, еще чуть сожмешь, и пальцам будет больно, а Машке-то так ведь слабо, и не тренирует она это место, не то что ты, шарики оттуда не вытаскиваешь, ну ничего, у Машки свои прелести. Шлеп! И - раз-два-три, раз-два-три, раз-два-три! Шлеп! Что там Машка? Сидит, губу закусила, глаза по плошке, на дочкину жопку выставилась. Смотри, хорошая, смотри, это удовольствие не всем доступно, это дочка у тебя такая талантливая, может из легкой боли удовольствие сделать, а мы с тобой нет, от природы в нас этого нету, а воспитать было неоткуда, мы ж с тобой, милая, что такое порнуха толком поняли, когда нам уже прилично за пятнадцать было, а про БДСМ только и знали, что, мол, извращение страшное, какое там воспитание, у нас секса нет... Раз-два-три, раз-два-три, раз-два-три... Ах, какая сильная... Попробовать и впрямь отфистить, что ли... Катька, сучка, тоже не рожала, а в пизде в футбол играть было можно. .. Ой, потом, потом...

Ну, Ларик, давай! Давай, маленькая, я тебя больше шлепать не буду, и так вон вся попка красненькая, как при таких играх и положено, давай я лучше тебя на скобочку посажу, вот так, три в письку, внатяг, большой в попку, ах, как у тебя легко в попку-то попасть, умничка ты моя, ну, иди в небеса, иди, хорошая...

Ларка, кончая, забилась под ним, как пойманная птичка, он недолго еще подержал ее на скобке, потом убрал руку, склонился, поцеловал в раскрытую под покрасневшей от его шлепков попой, показавшуюся вблизи невероятно большой главную дырку, и запустил туда язык. По резкому ответу понял, что младшенькая, конечно, кончила, но юный организм никак не откажется от немедленного продолжения банкета, еще раз оглянулся на Машку, - там он был сейчас не нужен, Машка, уже не глядя на них, закинула голову назад и доводила себя до кондиции сама, - и, рыкнув, навалился на Ларку сверху. Младшая, почувствовав его сначала на себе, и сразу после этого в себе, аж захныкала от радости, он пару раз с размаху, смачно засадил в нее свой инструмент, сжал в ладонях сиськи, куснул возле шеи, - и Ларка, задергавшись внутри, заорала почти так, как после их сегодняшней игры с Машиной нижней прелестью.

«И впрямь ведь заебу сегодня баб», - несколько удивленный такой девичьей прытью, подумал Иван, но тут же успокоился: Ларка тряслась и пищала не более минуты, после чего... Он пошевелил так и не разрядившимся бойцом внутри младшенькой: да, по крайней мере там его точно хотели еще, причем прямо сейчас! Посмотрел вниз: Ларка даже и не думала расслабляться, явно ожидая от него дополнительной порции радости. Посмотрел влево: задыхающаяся после своего оргазма Машка, глядя на него совершенно счастливыми глазами, часто-часто кивает головой и сумасшедшим шепотом, почти одними губами уговаривает: «Кончи, Ванечка! В Ларку, в Ларочку! »

«Ну, раз таково мнение большинства», хихикнул про себя Иван, и вдруг почувствовал, что на него накатывает. Не настолько, как тогда, когда он делал из Ларки женщину, но весьма, весьма ощутимо, - и трясет, и в глазах муть, и дыхания нет, и, главное, все это готово уйти, но – только через головку члена. Уже не с радостью, но с легким остервенением он принялся мощно гонять приятеля в Ларискиной пещерке: Ларка, как могла в таком состоянии, отвечала, быстро набирая обороты и сама, - но перестоявший член разряжаться не хотел никак. Так продолжалось минут пять, а потом он почувствовал, как его обнимает Машина рука:

— Вааанечка... Что, заклинило?

— Дддда...

— Вааанечка... Можно, я пальцем, как Лариска?

— Машка... Тебе все можно, знаешь... Знаешь ведь...

Где Маша взяла гель, он не заметил. Скорее всего, слазила пальцем в собственную попу, натолкал он туда смазки давеча предостаточно. Но ее палец проскочил в него без проблем, засуетился там, отыскивая нужное место, нашел, стал нежно, по кругу массировать, - и пришла очередь Ивана издавать павианьи вопли.

Отбомбившись в Ларкином влагалище, он, обессиленный, отвалился от младшенькой назад и вбок, прищемив ей при этом коленом ногу. Ларка жалобно вякнула. Собрав последние силы, он погладил ее по обиженному месту, и случайно поднял глаза чуть выше, туда, где Ларкина нижняя прелесть жадно вздрагивала, пузырясь у входа белым. А по другую сторону Ларискиных ног стояла на коленях Маша, глядела на эти пузыри широко раскрытыми глазами, облизывалась и чуть подрагивала животом. Иван, не выдержав, сдавленно хихикнул: Маша поглядела на него, он кивнул ей на Лариску, сказал: «Возьми! », и жена, совсем уж заполошно задышав, сделала на коленях шаг, наклонилась, выпустила язык и впервые приласкала ртом наполненную мужским соком дочкину нижнюю прелесть. Прелесть радостно хлюпнула, Ларка немного испуганно ойкнула, посмотрела за себя, назад, тихо сказала «Пффф... » и замерла, боясь спугнуть непривычную еще к таким делам маму.

Маша сразу почувствовала Ларкино напряжение, на секунду оторвалась от нее и, погладив дочку по все еще красной от шлепков попе, тихонько, ласково засмеялась:

— Не боись, не сгрызу...

Приложилась губами к раздвинутым ее пальцами Ларкиным недрам еще раз, звучно втянула в себя смесь соков любви и приподняла голову опять:

— Лаааарка... А вкусно-то как... Вкуснее, чем твое и Ванечкино по отдельности... Что ж я, дура, раньше-то...

И уткнулась физиономией под Ларкин хвостик теперь уже надолго.

«Ну так и правильно, вкуснее», подумал Иван. «Только ведь она такое систематически употребляет. Ах да, Ларискино в смеси с моим ей пока что перепадало только с моих пальцев. А это и впрямь совсем не то, что прямо со сковородки», улыбнулся он. «Но, кажется. дело на мази. Машка-то ведь комплексовала по поводу ласк Ларкиных прелестей не хуже, чем я по поводу Ларкиной целки. И, вроде, прошло: вон, совсем спокойна, лижется себе... Или это пока не в себе, а потом опять пристанет со своим «инцест, инцест»? Ну, поглядим. Ох, а у Ларки-то что на роже – все, сейчас помрет от счастья! Вот только окончательно задохнется, и помрет. И у Машки с дыханием не лучше, со мной, и то редко так раздраконена бывает. Разбудили мы в бабах бисексуальность... Бишки вы мои милые, как же я вас люблю обеих... »

Машина попа при этом виляла так, что Иван, забыв, что только что разрядился в Ларку, совсем уже на автопилоте пристроился к жене сзади, отчего радостно взвыла не только Маша, но почему-то Ларка тоже, и, казалось, загубленный Ларкиной опрометчивостью сеанс продолжился так, будто и не прерывался вовсе.

Еще через час они уработались так, что ни мыться, ни ужинать не пошли, и перезвонить Борису не то чтобы забыли, но сил не осталось. Улеглись, выключили свет, накрылись простынкой, обнялись потеснее, поцеловались и мгновенно заснули.

Часов в шесть, уже по свету, он, как и приказывал себе, встал, почти не просыпаясь, добрел до туалета, отлил и завалился спать дальше. Утром, он предполагал, жгучее желание пописать будет ему совсем, совсем некстати.