7 свиданий

ГЛАВА 1. Не свидание

– Открывай! – я громко шандарахнула дубинкой по дверце шкафа. Та заметно дрогнула. Снова грохнула: – вылезай, грязная девка!

Саданула берцем по шкафу еще пару раз. Вышло громко и увесисто. Я купила эти ботинки на толстой грубой подошве в охотничьем магазине. Удачная вещь. Вот с черным комбезом не очень повезло. Велик на три размера, но так даже лучше, громаднее. Я долбанула по шкафу пару раз.

Ни звука в ответ.

– Я знаю, что ты там! Выходи, шваль вокзальная! Или я разнесу твой гроб вдребезги и пополам! Смотри, что у меня для тебя приготовлено, сука!

Я положила руку на пояс комбеза и поняла, что наручников нет. Забыла! Как я стану задерживать эту дрянь? Да в ней килосов сто, а то и все сто двадцать!

– Блядь! – высказалась я в сердцах. И огрела неповинный шкаф дубинкой с настоящим чувством.

– Ты не это ищешь, мент поганый?

Дверка слегка приоткрылась. Наружу показалась стройная ножка в белом чулке и алой лакированной лодочке сорок шестого размера. Затем вылезла рука в черной кружевной митенке до подмышек и кроваво–красном маникюре. На указательном пальце болтались расстегнутые наручники. Я ударила сапогом по дверце. Та отрикошетила по руке и ноге. Браслеты упали на ковер.

– Больно! – выдохнула красавица из шкафа. Томно и нежно.

– А как же! – заржала я грубо и почти искренне, – для того и делано. Высовывай свою жопу на свет божий, потаскуха! Я покажу тебе. Что такое боль!

Дверь медленно открылась. Наклонив низко голову, шкаф был все же коротковат для жрицы любви, дама медленно развернулась пятой точкой ко мне и двинула из убежища.

Юбка в складку и клетку. Кружевная резинка на чулках. Зад, как два моих. Я не удержалась и пощупала. Камень.

– Пошел в жопу, мусор, – томным шепотом высказалась красавица.

– Спасибо за приглашение, – хмыкнула я. Отщелкнула клапан на кобуре и сунула ствол даме под юбку, – наручники подними.

– Я боюсь, – вздохнула она. Ее ребра под корсетом или корсажем? Ходили, как мехи на баяне. В такт дыханию.

– Нагибайся, сучка, – я двинула пистолет в потайные места сильнее.

Хороший прогиб в спине. Ладони легли на ковер рядом с браслетами. Юбка ушла на талию. Моему взору представилась роскошная без единого волоска задница в обрамлении алых лент атласных джоков.

– Что это там у тебя? Ноги шире, – я безжалостно ткнула пистолетом в загорелую ягодицу.

– Больно! – плачущим голоском пропела хозяйка шикарного тыла и расставила ноги на ширину плеч.

Анальная пробка весело подмигнула мне хрустальным глазком. Поймала луч заходящего солнышка.

– Ах ты, бесстыжая! Приготовилась! – рыкнула я.

И прошлась сердито дубинкой по масляной коже округлых половинок.

– Не надо, – пискнула задница.

– Надо-надо, – я по-хозяйски постучала дубинкой по промежности.

– О-о-о…, – тихий стон.

– К ручкам себя пристегни. Быстро. – я снова ткнула пистолетом в тренированный зад, метила в хрустальный глазок и попала, – сладкая попка.

Я сменила ствол на дубинку. Пересчитала ребра через корсет. Постучала легонько по промежности резиновым кончиком. И еще разок. Касалась ненавязчиво алого мешочка спереди. Тык-тык.

– Вот тыыыы, – голос сделался хриплым, пошел вниз, – куда лезееешь.

– Поговори у меня! – рявкнула я, – дрянь, дешевка, давалка плечевая!

Перехватила дубинку удобнее. Правильнее. И пошла охаживать безупречную попу. От души. Но со смыслом. С громким шлепком и на оттяжку. Сил так расходуется меньше, а обжигает, как лед в жаркий полдень. Силы надо экономить. Это не спринт. Это секс-марафон.

– Лети! Имей совесть! Я больше не могууу! – заорал красавчик в красно-белой шотландке. Кожа на его заде уже сроднилась цветом с лентами трусов, – я забыл слово.

– Да ладно! – я расхохоталась, – нет у нас стоп-слов. Ты сам их отменил.

Я знаю: это провокация. Он нарочно хочет притормозить меня. Затягивает дело. И проверяет заодно. Остались ли у меня еще силы. В прошлый раз я потеряла сознание от напряжения и чуть не угробила весь марьяж. А мой партнер желает игры до конца. Порка – это для меня лично. Для него свои игрули. Мое жалкое бдсм – это лишь прелюдия для сильного мужчины.

– Ладно, – сказал красавчик с угрозой, – пеняй на себя.

Коротким движением он вырвал ручки из дверей шкафа. Они повисли на наручниках, как идиотские шармы. И повернулся ко мне. Я заткнула рот обеими ладошками. Юбочка в складочку стояла параллельно полу. Здоровенная елда выглядывала оттуда на меня и рыдала отверстием уретры прозрачно и липко. Ржать запрещено.

Я резко отвернулась. Вытащила ПМ. Скрежетнула предохранителем.

– Ты с ума сошла? – ухмыльнулся Москвин. Напрягся.

Я проигнорила фразу. Выпрямила руку с оружием, и прицелилась.

– Чо творишь? – он повысил голос.

– В койку, шалава, быстро. Коленно-локтевая, – процедила я сквозь зубы. Слышно.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Да иди ты, – оскалился партнел и отвернулся.

Я выстрелила. Громкий треск ПМ и вонь пороховых газов. Атласная подушка взорвалась пухом и перьями.

– Ебанулась? – мужчина сдрейфил точно.

– В койку раком, – повторила я. И помахала в воздухе преступным пистолетом.

Двухметровая мужская фигура в красных туфлях, белых чулках, корсете, юбчонке под корень и с блестяще депилированной задницей бухнулась мордой в подушки. Поле боя было готово и ждало нешуточно. Я накатала на полицейскую дубинку презерватив.

ГЛАВА 2. Идейка

Отмокая в ванной от сексуальных подвигов, Олег Москвин говорил, щекоча губами мою распаренную щеку:

– Я люблю тебя, малыш, как же я тебя люблю. Давай снова поженимся. А?

А? Ну да.

Мне было пятнадцать, а ему двадцать пять. Нас зарегистрировали по залету. Спустили скандал на тормозах. Потом залет рассосался, и нас развели. Теперь Москвин полковник СВР и счастливо женат на генеральской дочке. Имеет двух сыновей и двух любовниц. Также имеет маленький секретик. Наши игры. Мент и проститутка – сегодняшний сеанс. Их придумывает и организует Олег. Не часто, один раз в месяц-полтора. Когда совпадают выходные.

Москвин знает обо мне если не все, то многое. Я, кстати, про него тоже.

– Почему ты снял такой убогий номер? Это даже не две звезды. Это черт знает что, – сказала я, игноря сто первое предложение руки и сердца от первого парня своей жизни, – мы залили водой пол. А вдруг протечет на нижний этаж?

У меня было панельно-пятиэтажное детство. Страх протечек застрял в крови.

– Насрать, – махнул немаленькой ладошкой мужчина.

Пунцовый маникюр на ней не желал отваливаться.

– Давай заведем кого-нибудь еще, – начала я, растирая ноющие руки. Сто двадцать килосов! Гора мышц. Качается, никак не накачается. Как девушке обслужить коня с железными яйцами в одиночку?

– Ты кого хочешь, любовь моя, мальчика или девочку? – мурлыкал сытый партнер. Разводил скользкие мыльные круги по мне.

– Я предпочла бы мальчика. Давай ты сам подберешь. На свой вкус.

– Ты про третьего в койке? А я-то вообразил, – он рассмеялся, потом лизнул в ухо, сказал нежно: – никому я не доверяю, малыш. Только ты. Ты – мое сокровище. Любимая моя.

Я хотела лечь удобнее, не вышло. Москвин категорически не помещался в белом корыте. Наружу торчали ноги, руки, колени, плечи, башка, само собой. Устроив меня сверху, он лил воду всклянь и на пол. Но пока еще никто не пришел. А зря. Устраивать скандал мой огромный партнер не станет. Тупо заплатит, сколько скажут. Офицеры внешней разведки боятся шума сильнее, чем девственница голой елды в подворотне.

Олег слегка приподнял меня над собой. Я почувствовала настойчивый напор в центре. Округло-гладкий, твердеющий неумолимо.

– Совесть поимей, Москвин! – рассердилась я, – я ни рукой, ни ногой пошевелить не могу. Я усталаааа, – я хотела лечь на бок, но сделалось поздно.

– Ты должна руки подкачать и пресс, – наставительно заявил товарищ по играм, гладил мою грудь скользкой мыльной рукой. Пощипывал соски, как бы между прочим, – нам ты нужна сильная…

– Лучше бы ты жопу качать перестал! Я обе руки отбила.

Ухмыляясь, он вылил из крошечного флакончика отельной гигиены бальзам для волос в ладонь. И уже через секунду нахальные пальцы, добавляясь по одному, растягивали и уговаривали мою бедную попочку. Сладостно и тянуще-нежно.

– Вылези из меня, скотина! – я стукнула кулаком по теплой воде, – я кому сказала!

– Ты мне, как собачке, приказы раздаешь, – прогудел Олег в ухо. Р-раз и пальцы руки сменились главным. Он заскользил во мне и теплой мыльной воде пока еще не быстро, наполнил, заставил спрятать счастливый выдох, – Фу! Плюнь! Аус! Слушай, а это тема, малыш…

Сопротивляться стало бессмысленно. Олег вошел в ритм и только трындел полушепотом:

– Я гений, я всегда это знал. Например. Ты только послушай! Ты – маленькая девочка, я – большая непредсказуемая собака, ты мне командуешь: “сидеть!” или “стоять”, я подчиняюсь. Или не подчиняюсь, хочу укусить, ты… да! Укусить в писю…

Я расслабилась и получала удовольствие. Москвин, сомкнув веки и глухо залипнув в своих фантазиях, сочинял сценарий на будущее. И он умел со мной это блаженное дело. Кончать.

Время неумолимо летело в ночь. Пело звонками и блямкало сообщениями. Одевались мы впопыхах. Мужчина говорил одно и то же. Ныл:

– Почему я не отменил все дела? Все! Вечно я опаздываю. Я не хочу тащиться ни в какой клуб и ни на какой ебаный покер. Я хочу лечь в чистую кровать и проснуться утром с тобой! Лети! Ты почему меня не остановила?

– Отстань, малыш! – я повернулась к нему спиной. Надевала заранее припасенные джинсы. Нытик, трус и жмот, – ты почему этот отель выбрал? Поприличнее во всем пригороде не нашлось?

– Мне показалось, что так идентичнее, атмосфернее.

Художник-постановщик вдруг обиделся в моем чудном любовнике. Москвин насупился.

Я обняла его за талию. Отобрала измученный галстук. Подняла воротник белой сорочки и сделала правильно.

– Я люблю тебя, Лети. Возьми деньги, – он облапал меня поверх моих рук, – я по-дружески предлагаю. Просто возьми. Ведь ты в жопе, я знаю. Сколько?

Мне не нравятся мужчины, которые спрашивают: “Сколько?”

– Я не хочу. Я что-нибудь придумаю.

Я попыталась высвободиться. Не тут-то было.

– Я настаиваю, малыш.

– У нас свободные отношения. Равные. Пусть такими и останутся.

Я вздохнула. Я не свожу концы с концами.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Ладно.

Москвин перестал обниматься. Отклеился. Надел пиджак в голубовато-серую клетку гленчек, вечный лук от Валентино. Точно в цвет глаз. Обулся. Проверил галстук и все пуговицы снизу доверху. Расчесал пальцами короткие, еще влажные волосы.

– Лети.

Десять лет назад мы обожали гонять по ночной Окружной на чужих тачках без номеров. Я звала его в шутку Дом, а он меня – Лети. С ударением на первый слог. Москвин давно уже не Дом. Но я все еще Лети.

– У меня есть одна идейка насчет денег, малыш. Если подойти с умом, то возможно решить не только кредит. Но и ипотеку.

Олег рассказывал негромко, почти касаясь губами виска. Словно в номере дешевого отельчика подслушивала-подсматривала камера. И не одна.

Все разведчики параноики.

ГЛАВА 3. Обманка

Я отошла к дальней стене и направилась к зеркалу обратно.

Тэкс. Двигаюсь красиво. Но не вульгарно. С достоинством уверенной в себе молодой женщины. Платье раздражает бешено. Тонкие каблуки щелкают по деревянным плашкам паркета. И отражаются звонко от пустых стен и потолка. Двухметровое зеркало в тяжелой золоченой раме, ненадежно прислоненное к простенку в коридоре. Это чуть ли не единственная моя мебель. Да. Платье – сплошной дискомфорт. Я не ношу рукавчиков-фонариков и шелковых юбок-солнце, а особенно в цветочек. Добровольно – никогда!

– Сельская учительница, – проворчала я, – стоит, как самолет.

Стянула невесомый натуральный шелк через голову и повесила на завиток зеркальной рамы. Развернула плечи, сделала махи руками в разные стороны. Вздохнула глубоко пару раз. Что с глупым платьем не так? Вроде не жмет нигде, а задыхаюсь, словно связанная. Аллергия на крепдешин?

Я оглядела совершенно пустую комнату. На обоях тут и там темнеют пятна. Следы фотографий на стене. Бывшие свидетельства бывшей любви. Огромный прямоугольник в центре. Привет от бывшего кинотеатра. Фиг с ним. Зато здесь можно кататься на велике. Велик остался, но только мой.

У меня еще имеется длиннющий встроенный шкаф в спальне и вмурованная в стенку кухня. Бывший муж, уходя, великодушно не стал выдирать мебель из стен. Остальное все вывез, вплоть до пластикового комода из ванной. Он так поделил совместно нажитое хозяйство. Мне трешка в ипотеке и машина в кредите, а ему все остальное. Ведь у него новая жена, новая ипотека, надо все обставить, не покупать же заново, на самом-то деле. Я не злилась. Я смеялась.

– Зачем тебе наш белый диван, дурачок? Там места нет живого от пятен. Мы протрахали его насмерть!

– Ничего, – заметил мой рассудительный бывший, – я сделаю этому чудному шведскому дивану химчистку. Теперь таких не купишь, Лета. Ни за какие деньги.

Плевала я, далеко и искренне, на весь его идиотский дележ. Но год назад у меня была работа и весьма приличная. Она и два месяца назад была. А потом хозяин фирмы наговорил спьяну глупостей во всеуслышание и отважно не вернулся из Майами. И три сотни человек сделались нищими безработными. Не все конечно. Ну я-то точно.

Я прошлась перед зеркалом туда-сюда. М-дя. Мне проще отправиться на встречу прямо так. В черных колготках и черном бюстье. Надену такого же цвета жакет. У меня как раз есть подходящий, трендовый, на четыре размера больше. Задницу нормально прикроет.

– И бедный дяденька решит, что в эскорте день открытых дверей, – объяснила я своему отражению в зеркале, – или в похоронном бюро вакансия.

Я вздохнула. Мазнула в ложбинке между грудей антикварной “Черной магией”. Надела ненавистное платье в цветочек, как настаивал Олег. Телефон блямкнул. Такси пришло. Пора.

– Летиция Литвинова? – вежливо-интимно поинтересовался официант.

Я согласилась. Вообще-то я Цандер, по последнему мужу. Уже год колыхаюсь. Сменить фамилию или нет? Сократить количество Цандеров на планете. Но как вспомню бездну документов для переделки, так сразу отступаю.

– Вас ждут, – смазливый паренек показал направление папкой меню.

Средней руки ресторан, старомодный, кухня приличная. Без дефлопе. Некрупный мужчина привстал из кресла, приветствуя меня. Средний рост, средний вид. Средний костюм. Член наверняка тоже средний. Возраст средний. До сорока. Я доверяю своей интуиции. Ничем выдающимся мужик не отличался. Деньгами – сто пудов, не обладал.

Я слушала негромкие слова мужчины про “наше приятное знакомство” и “чудесный вечер” и недоумевала. Что происходит?

Вчера Олег Москвин мне сказал:

– Да не парься ты не о чем, малыш. Я рекомендовал тебя в общем списке и через чужого человека. Девяносто девять процентов из ста, что Игорь тебя выберет. Он скучный, ооочень спокойный мужик. Не мальчик давно. Если бы одна сволочь его не подставила, никогда бы Игорь не влез в авантюрную игру. Никогда! – Олег громко засмеялся.

Он назначил встречу на общественной парковке безликого спальника за Окружной в середине дня. Я забралась в большую черную машину. Мелкий дождик капал и портил видимость камерам наблюдения. Шпионское кино.

Олег вышел из-за руля и пересел ко мне на заднее сиденье. Тут же наклонился к коленкам:

– Раздвинь ножки, маленькая, дай писю поцелую.

– А если он узнает о нас? – я сдвинула колени теснее. Я не люблю секс в машине. И Москвин это знает прекрасно.

Олег вздохнул и сел прямо:

– Не узнает, если ты сама ему не расскажешь. Но я бы не советовал, малыш. Меньше болтаешь, ближе к успеху.

– Но ведь мы были женаты, – начала было я.

– В моей биографии этого факта нет. Ты с тех пор выросла, поменяла фамилию и тп. Разумеется, Игорь если захочет, то раскопает все, вплоть до твоих двоек в начальной школе. Но зачем? Главное, чтобы ты вела себя скромно, одевалась подходяще, не болтала глупости вслух и не имела вредных привычек. Он терпеть не может курящих и пьющих женщин. Под юбку он тебе не полезет, я гарантирую.

– Почему? – я задала глупый вопрос. Но интересно!

Олег пожал плечами. Снова наклонился ко мне и лизнул в висок:

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Подними платье на талию. Я хочу посмотреть, какие у тебя трусики сегодня. Лети…

Я так и знала, что этим закончится, не зря денег у него не хотела брать. Все мужики одинаковые – весь мир им должен. Ладно. Я подняла подол. Обнажила края чулков и кружевные белые трусы. Олег втянул с шумом воздух через нос. Я легла на сиденье и развела ноги в стороны.

– Другое дело, малыш, обожаю, когда ты послушная, – усмехнулся он, проводя шершавым пальцем по отрезку голой кожи на моем бедре.

– Ничего, будет и мой день, – прошептала я в потолок тойоты, сладко выгибаясь навстречу языку и широким губам партнера.

Москвин хмыкнул и не ответил. Втолкнул в меня сразу три пальца и согнул. Я всхлипнула и откликнулась на ритм.

Салон автомобиля, даже если это секвойя, не заточен под блядство. Я в сотый раз убедилась в этом, оставляя макияж на черной коже сиденья.

ГЛАВА 4. Кто?

Ресторанная публика неторопливо беседовала, выпивала и закусывала. Иногда смеялась. Танцевала и флиртовала слегка.

Где обещанный мне взрослый респектабельный мужчина?

– Давайте знакомиться, – среднестатистический мужик протянул мне руку через стол, – меня зовут Игорь Владимирович Москвин.

Я кивнула и чуть-чуть прикоснулась к чужим пальцам. Называть себя не стала. Зачем? Смотрела в упор на собеседника и ждала продолжения.

– Вы ведь заполнили анкетку?

Он глядел на меня прозрачными зеленоватыми глазами. Странный цвет. Обычно у светло-русых светлокожих людей радужка окрашена от серого тона до голубого. Хотя, какая разница.

Я кивнула. Идиот! Я заполнила его “анкетку” на две сотни вопросов и отправила на почту. Если нет, то разве получила бы приглашение?

Игорь Владимирович между тем заговорил о кулинарии. Что он любит есть, что не любит. Я молча слушала, словно в личные повара или секретари наниматься пришла. Ладно.

Я чуть отодвинулась от стола. Положила ногу на ногу. В юбке-солнце можно конечности завертеть дуплетом, никто не заметит. Наружу видны только одиннадцатисантиметровые иглы каблуков. Обнаженные по локоть руки я сцепила в замок на коленях.

Игорь Владимирович уже несколько раз взглядывал на меня, мою позу и молчание. Похоже очень, что растерялся. И где в этой простой, как песня, физиономии хоть единый намек на сходство с младшим братом? И где сорок пять лет? Тридцать три с натяжкой! Или я в своей жизни мужиков не видала.

– Вам здесь не нравится? – сделал попытку сближения мужчина, – здесь нормальная кухня. Давайте закажем аперитив. Что предпочитаете: водка, коньяк, вермут?

После инструктажа Олега разговор про алкоголь выглядел прямой провокацией. Сейчас этот серый Игорь Владимирович закурить предложит. И точно.

– Вы курите? В этом ресторане разрешено, – мой кавалер полез по карманам.

– Пойду-ка я руки помою.

С трудом сдерживая раздражение, я схватила сумочку со стола и пошла. Втыкала сердито каблуки в паркет. Сельско-учительское платье порхало следом веселым цветастым флажком.

Две ступени. Две ступеньки вниз следовало преодолеть на пути к туалету. Я наступила на собственный подол и проткнула каблуком невесомый крепдешин. Хрясь! Треснула нитка. Я поймала сама себя. Замерла в страхе. Вдруг чертова юбка отвалится?

– Давайте я вам помогу, – сказал мужчина, появляясь за моей спиной в коротком переходе.

Я что-то проблеяла про длинные юбки. Неудобные.

Он присел на корточки, не дожидаясь разрешения. Короткая стрижка, хорошая шея и плечи. Ноты шипра и индийские специи. Блондин. Взял меня за щиколотку теплыми пальцами:

– Ногу согните в колене.

Я согнула. Он снял подол с каблука.

– Теперь поставьте на пол. Отлично. Дырка почти не заметна. У вас очень красивое платье, девушка.

Мужчина выпрямился и посмотрел мне в лицо. Никакой он не блондин. Седина густая. Перец с солью, как говорят собачники. Хороший рост, четких линий скулы, нос, подбородок. В светлых глазах усмешка. Губы тонковаты, да уж с этим, видно, ничего не поделаешь. Уши. Да, я знакома с другим их вариантом. Я догадалась. Вопрос: признаваться, не признаваться? На размышление секунда-полторы. Раз-два-три.

– Спасибо большое, – пробормотала я и сдернула в дамскую комнату.

В ресторанном зале ничего не переменилось за десять минут моих блужданий по сортирам. Не знаю, чего я ждала, но определенно разочаровалась.

– Ну и как вас зовут? – спросила я, придвигая кресло ближе к столу.

Кстати, на скатерти расцвел вполне пристойный пейзаж. Менажница с орехами, сыром и фруктами. Блюдо медальонов из телятины, хорошая тарелка соленостей. Закусон на любой выбор.

Я смастерила настоящий пристальный взгляд и уставилась на здешнего Игоря Владимировича. Он моргнул.

– Отвечайте! Что ж вы, как барышня, тянете кота за яйца?

Молчальник снова моргнул. Потом, исхитрясь как-то не открывать рта, проговорил:

– Пожалуйста, зовите меня Игорем Владимировичем, очень прошу.

Я придвинулась к нему через стол и секретно прошептала:

– Это важно для вас?

– Очень, – где-то в районе живота отозвался лже-Москвин.

Я рассмеялась и откинулась на спинку кресла:

– Ладно!

Оглядела стол. Маринованный чеснок, черемша. Свежий хрен, розовый от свекольного сока, свербит ароматом в носу и гонит слезу и слюну разом.

– Эх, жаль такую закуску мимо водки гонять! Да, Игорек? – я протянула руку через стол и погладила визави по бледной щеки, – сделай нам по соточке Столичной для разгону, малыш!

– И котлеты закажем? – с надеждой паренек потерся лицом о мою ладонь. Голодный щенок.

– Да все, что душа пожелает, – я смеялась, – однова живем!

Мы сразу сделались на «ты».

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я чуяла. Знала, что затевала этой идиотской проверки где-то неподалеку. Смотрит из-за занавески или через камеру. Следит, наблюдает и делает выводы. Подхожу ли я его безупречной респектабельности. Соответствую?

– А ты танцевать со мной пойдешь? – спросил Игорек, с громким хлюпом втягивая крепенький боровичок в рот. Тот, маринованный и скользкий, все же выпрыгнул обратно в тарелку.

– Это важно? – я улыбнулась еще. И еще.

– Это крайне важно, – признался мой кавалер, снова конспиративно не разжимая губ.

– Договорились, но после котлет, – я попробовала говорить так же, и у меня получилось. По-разведчески.

Я веселилась, наплевав на чужой тайный интерес. Желаете подглядывать? Что ж, у каждой зверушки свои погремушки.

ГЛАВА 5. Первый подход

Моего фитнес-тренера зовут Виталик. Он убежденный трезвенник и альфонс. Это его политическое кредо. А редкий нравственный девиз “Всегда будь здоров!” разделяют все посетители и работники фитнес-центра. Тренер, кстати, Виталик хороший. Свою профессию он любит и знает. Особенно себя в ней.

– Ты с похмелья, что ли? – моментально он уловил мое состояние.

– Есть мало-мало, – призналась я. Улыбнулась невольно, вспомнив вчерашнее.

– Зачем утром пришла? Лучше бы вечером…

Я прослушала лекцию о вреде алкоголя. Потом неимоверным усилием разума Виталик пересчитал дневной план нагрузок для меня. Шлепал пальцами по сенсорным кнопкам тренажера. Когда он думал, его тщательно выверенное тело напрягалось. Все мышцы участвовали в процессе: от шейного отдела до икроножного. Вплоть до легкой эрекции. Смотреть со стороны, как соображает Виталик, было приятно и забавно. Почему-то он считал меня своей. В смысле, человеком своего круга.

– Ребята собираются сегодня тусить в хорошем месте. В яхт-клубе «Восток» отмечают открытие сезона. Могу взять тебя с собой, Лета.

– Не хватает официанток? – посмеялась я.

Виталик пару минут внимательно наблюдал, как я разминаюсь. Потом сказал укоризненно:

– Вовсе нет. Управляющий предложил всем прийти с красивыми подругами. Для украшения вечера. Там всегда живая музыка и нормально кормят.

– Кормят? – я сделала вид, что удивилась.

Мой потенциальный кавалер кивнул:

– Клуб на фуршет не жмотится. Там такие фигуры собираются, ого-го! Абы чо им не подашь. И обязательно нужно надеть белую одежду. Дресс-код.

– Мы служим украшением стола? – я прикалывалась.

Прирожденный спортсмен. Качает пресс с ясельной группы детсада. Чувство юмора ампутировано при рождении. Зато добрый, внимательный, по-своему, не жадный. Виталик считает, что раз мы оба в активном поиске, то почему бы не соединить усилия.

К тому же, я явно пролетела в деле Москвин-шоу. Я прикинула насчет белого наряда и согласилась лопать канапе и рассекать красиво по газону.

Белых платьев в моем длинном шкафу обнаружилось два. Спагетти и колокольчик. Оба выше колен. Заодно я обнаружила на коленках царапины и синяки. Ничосе! Где это я так лихо отдыхала? Вчерашний поход в ресторан с лже-Игорем закончился невинными обнимашками и клятвой в вечной дружбе. Парнишу звали в миру Димой и, невзирая на приличную дозу Столичной, про Москвина он так и не раскололся. Я не настаивала, нет так нет.

Я послюнявила синяки, словно это могла как-то помочь. Потом нашла белые гольфы и натянула их выше коленей. Между платьем и широкими резинками получился зазор шириной в ладонь. Выглядело вполне пристойно. Девочка-колокольчик. Нашлись синие полукеды и рюкзачок полотняный в тон. Я терпеть не могу клатчи. Вечно норовлю их где-нибудь забыть.

С погодой повезло. Солнышко светило, ветерок дул. Разноцветные ленты трепыхались на флагштоках и создавали настроение. Залив слепил глаза бирюзовым сиянием. Команда спорт инструкторов и их прекрасных подруг, абсолютно все в белом, честно украшала собой праздничную лужайку перед входом в здание клуба. Компания действительных членов и потенциальных гостей разглядывала тренированную молодежь лениво и толстосумно.

– Смахивает на конскую ярмарку, – проговорила я в воздух перед собой. Стояла слегка за спиной Виталика.

– Неплохо сказано, – хмыкнул кудрявый брюнет. Единственный из всех не выглядел глянцево-вылизанным. И рубаха черная, – подцепить здесь партнера считается недурным шансом на красивую жизнь. Евгений.

И он протянул мне руку.

– Ты журналист? – я сделала вид, что не заметила потную конечность.

Парень демонстративно оглядел свою лапу со всех сторон, пожал плечами и сунул ее в карман невообразимо мятых льняных штанов. О здешнем коктейль-коде не парился точно.

– Не-а. Я местный. Побочный кухаркин сын. Хочешь, покажу тебе территорию? – он явно нацелился в мою сторону. Дурачок.

– Если лапать не будешь, то можно, – я снисходительно кивнула.

Брюнет согнул локоть и пристроился слева.

– Да как же тебя не лапать, сама посуди, – говорил он мне, вышагивая рядом по газону, – рука сама идет.

– А ты трудись над собой, – я поймала его широкую ладошку в полете и отправила вон от своей попы, – совершенствуйся.

– Ладно, – вздохнул Евгений, – пошли суда глядеть? Или сразу фуршет пограбим?

Закусить было бы неплохо. Я не завтракала сегодня. Да и не обедала.

Белые скатерти задорно махали углами. Народ угощался охотно и ни в чем себе не отказывал. Следовало спешить.

В окружении элегантных дам в самом центре возвышался господин Москвин Игорь Владимирович. При виде нашей парочки у него канапешка выпала из пальцев. Стоящая по правую руку от мужчины дама ловко поймала ее своей тарелкой.

– Что ты здесь делаешь? – спросил он сердито. Словно мы знакомы закадычно и расстались буквально утром.

Зрители с величайшим интересом перевели взгляды с него на меня.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Есть хочу, – сказала я улыбчиво-капризно.

– Поздоровайся, – велел потрясающе находчиво Москвин, – и подойди.

Он сделал мах рукой в районе левого кармана. Белый френч с латунными пуговицами здорово шел его стройной сухой фигуре. Белая капитанка спрятала седину. Выглядел старший брат едва на тридцать семь. Зря я вчера придиралась к Диме. В пальцах ног тонкими иголочками очнулся вечный женский интерес. Чот я не запомнила: он женат?

– Здравствуйте.

Я отлепилась от Евгения и сделала короткий книксен. Взялась левой рукой за край юбочки и пошла к мужчине. Детский сад. Средняя группа. Тетки в шляпах и клатчах разбирали меня глазами на винтики.

– Игорь Владимирович, что же ты не представишь нам свою, – тут самая взрослая дама, та, что поймала бутер, сделала легкую паузу.

– Моя подруга Лети Цандер, – профессионально встроился Москвин.

Лети? Я не дала себе растеряться. Атмосфера вибрировала от жгучего дамского любопытства и широкой гаммы интересов. Меня несло. Я вцепилась в левый локоть Игоря Владимировича.

– Ну какая я подруга, Игорь, что ты говоришь. Я подружка. Да? – я состроила умильное личико, прижалась щечкой к рукаву, заглянула снизу в мужское лицо.

Москвин твердел подбородком, но не вырывался.

– Что ж ты ни разу нас не познакомил, Игорь Владимирович? – решилась на допрос дама слева.

– А он меня все время прячет, – пропела я детским блядским голоском. – шифруется, прям, как настоящий разведчик. Да? Москвииин, отзовись.

Я виляла хвостиком и гнала малолетку на совесть.

Никто в ответ не представился мне. Даже не собирался. До обморока у многих оставалось чуть.

ГЛАВА 6. Дамы и кавалеры

– Прошу прощения, – ИВ взял меня крепко за руку, повернулся к настоящим своим подругам, – пара минут, девочки.

Судя по их замороженным физиономиям, такое прилетало не часто.

– Еще раз! Что ты тут делаешь?

Он чуть ли не волоком протащил меня вдоль стола в самый конец площадки. Тут целовалась взасос спортивная пара. Громко ойкнула и бежала сразу. Москвин брезгливо поморщился.

– Я не понимаю сути претензии. Я пришла сюда с другом. О тебе понятия не имела. А потом…

– Ты подписала договор? – свистящий шепот у самого виска.

Хорошо, как он пахнет! Мммм!

– Лети!

Москвин встряхнул меня за плечо. Со стороны, наверное, казалось, что у нас сцена ревности, не меньше. Разрыдаться, что ли?

– Не труси меня, как грушуууу, – я закрыла лицо руками, – больноооо!

Абсолютное вранье.

– Хорошо. Прости. Ты подписала договор?

– Какоооой договооор? – я не спешила убирать руки. Наоборот. Плотнее сдвинула ладони.

Москвин аккуратно погладил меня по плечу. Так гладят стол, смахивая крошки на пол. Рассказал негромко и спокойно, что. Оказывается, меня еще утром должен был навестить Дмитрий и подписать со мной договор о сотрудничестве. Но меня носило сначала на тренировку, потом еще бог знает куда.

– Выходит, я в деле? – я посмотрела в лицо нанимателя. Или сотрудника?

– Да, – Москвин кивнул, пошел неспеша к кромке газона, – одно из главных условий: никаких импровизаций! Все строго по моему плану. И.

Тут он как бы небрежно провел взглядом по окружающей среде. Та соответсвовала стандарту. Наконец воззрился на меня прямо:

– Мне не нужны от тебя чувства, наподобие любви, ревности, страсти и тому подобного. Секс не нужен. Я легко могу обойтись без этой услуги, Лети. Но я хочу качественной картинки для окружающих. Все должны поверить, что у нас роман. Даже моя мама, хотя я очень надеюсь, что с ней нам сталкиваться не придется. Я буду требователен. Я плачу деньги и буду настаивать на тщательном исполнении роли. Ты поняла меня, Лети?

– Я поняла, – тут же ответила я и пожалела.

Следовало выдержать паузу. Такие, как Москвин, обожают везде толк и расстановку. Я видела в Сети курс лекций на интересную тему “Как правильно складывать носки”, для мужчин первые два часа бесплатно. Не сомневаюсь, мой наниматель прослушал бы все разглагольствования от а до я.

– Я пошла играть в серсо, – объявила я и сразу отчалила. Туда, где веселые молодые ребята носились по травке с деревянными шпагами и цветными кольцами.

Красивые подруги инструкторов смеялись заливисто, бегая загорело и спортивно туда-сюда по лужайке. Цвет и форма их трусов давно перестала быть тайной для зрителей. Я с удовольствием присоединилась. Чернявый Женька был тут как тут. Мечтал накачать меня шампанским. Но я ловко уворачивалась и подставляла свой пластиковый фужер под гейзер с лимонадом. Удирала из его потных загребущих рук удачно. И с кольцами у меня получалось. Виталик определенно гордился мной.

Стюард в белой куртке с золотыми пуговицами с громкими хлопками откупоривал шампанское и лил всем желающим без счета и разбора. Как давно известно, на халяву пьют все, особенно трезвенники и язвенники. Какая-то особенно живая бутылка выскочила из жонглерских рук бармена. Пролетела свистящей ракетой в хромированный бак непонятного назначения, взорвалась там со звоном и брызгами. Зеленая розочка дна отпала как ступень реактивной ракеты, дзынькнула о флагшток и пропахала бедро официанта. Рана мгновенно наполнилась алой кровью. Бешено красиво на фоне белоснежных брюк. Парень увидел веселый фонтанчик, бьющий из его родной ноги. Сказал: “Ах!” и лишился чувств прямо головой в бассейн.

– Теперь придется всю воду менять, – сказал кто-то позади в полной тишине.

Человек лежал на бирюзовом дне. Бурое пятно расползалось в прозрачной воде.

– За мной! – заорала я. Стянула платье через голову и прыгнула.

Я закончила курсы МЧС по оказанию первой помощи. Была такая странная приблуда у начальника моей бывшей конторы. Пригодилась, надо же. Мы с парнями вытащили раненного из воды. Я отобрала у горе-стюарда ремень и перетянула ногу страдальца выше раны. Медицинская бригада клуба уже мчалась к нам на гольф-карах. Бондиана отдыхает. Мое белье сделалось от воды абсолютно прозрачным.

– Вот ты чумовая, – то ли с осуждением, то ли с восхищеннием гудел Виталик, обертывая меня большим белым полотенцем, – ты зачем прыгнула? Будто кроме тебя некому! Летка, Летка…

Он вытирал меня со знанием дела. Укорял и восхищался:

– Сними трусы и лифчик, я отожму. И гольфы тоже. Ненормальная.

– Я ближе всех стояла. Надо было быстро действовать, пока человек не захлебнулся, – зачем-то оправдывалась я.

Через фуршетную полянку шел мужчина быстрым шагом. Я узнала. Дмитрий, халдейская душа. Я присмотрелась. В бело-золотой толпе вип-гостей шло живое обсуждение. Многие указывали пальцами в мою сторону. Блин!

– Вит, дай мне платье, срочно, – тихо попросила я приятеля.

Помощник Москвина был уже совсем рядом. В руке он нес белый пиджак.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Это вам, – объявил Дима, смутился, – тебе, то есть. Игорь Владимирович велел надеть. Чтобы ты не простудилась, Леточка.

Я узнала китель господина начальника. Заботится? Офигеть.

– Ого! – восхитился тихонько Виталик, – тебя можно поздравить?

– Тсс! Сглазишь! – шепнула я в тон.

Нацепила невозможно-изысканно-одуряюще пахнущий пиджак поверх платья и пошла за Дмитрием. Вряд ли мне светит медаль за спасение утопающих. Не в этот раз.

ГЛАВА 7. Кавалеры приглашают дам

В машине было холодно.

– Не смотри, пожалуйста, я хочу снять мокрое белье, – попросила я своего спутника.

– Дмитрий, – проговорил негромко Москвин.

Его помощник поднял черное стекло между первым и вторым рядом сидений. Я даже на подозревала, что такое есть. Быстренько стянула трусы и, являя всем женщинам известные чудеса гибкости, выпуталась из бюстгальтера. Подняла голову и встретилась взглядом с Игорем. Он преспокойно наблюдал за мной в отражении пластиковой перегородки. Не придумав ничего приличного, я показала мужчине язык. Он, не теряя респектабельного спокойствия, отвернулся к окну.

– Почему лезгинка? – вдруг спросил он.

– Где? – спросила я.

– Вчера за ужином ты заставила Диму танцевать лезгинку.

– Почему нет? Он хотел танцевать. Лезгинка – танец не хуже других. А в чем-то даже лучше. Ты подглядывал? Тебе понравилось?

Я откинулась вглубь мягкого кресла, закуталась плотнее в китель. Сунула нос в лацканы и нюхала. Ммммм! Димка вчера отличился: столько колен в известном кавказском бренде я отродясь не видала.

– Нож можно было в зубы не совать, – хмыкнул Москвин. Неужто улыбается?

– Это была не моя инициатива. Твой помощник выказал серьезный творческий потенциал. Он, – я чувствовала потребность похвалить вчерашнего собутыльника.

ИВ перебил:

– Послушай. Лети. Если честно, то меня коробит, когда ты говоришь мне «ты». Я старше тебя почти вдвое и…

Тут он замолчал. Явно проглотил какое-то заявление. Что-нибудь насчет моего места в человеческой иерархии.

– А мне кажется, что тыкать нужно постоянно. Иначе, я легко запутаюсь. Зачем такие сложности? – я слегка приподняла бровки. Ну?

Минуту он разглядывал меня молча. Потом сказал:

– Принято.

– Я хочу спросить, – тут я сообразила и сделала паузу, как бы дожидаясь разрешения открыть рот.

Мужчина благожелательно кивнул.

– А у нас платонический роман или настоящий? В теории.

Москвин как-то застыл. Снова принялся каменеть подбородком. Отличный профиль у него, просто медальный. Так и просится на десятирублевую монету. Меня вдруг осенило. А вдруг он импотент? И в его обществе это дело как-то всем желающим известно. Не зря же малыш Олежа гарантировал, что спать со мной его старший брат не станет! Ё! а я его достаю со всякой фигней! А с другой стороны… Что?

– Все началось и развивается совсем не так, как я планировал, – жестким неприятным голосом заявил хозяин лимузина, сел ровно в кресле, на меня не смотрел, – возьми в подлокотнике файл. Прочитай и подпиши.

Я подчинилась.

Ноги замерзли в ледяном спокойствии здешней атмосферы. Я поставила несчастные свои ступни на сиденье. С кедами попрощалась еще у бассейна. Очень надеялась, что мой рюкзачок с телефоном, картой и футляром с губной помадой Pupa, подхватит Виталик и вернет. Я вздохнула. Обнялась с коленками и принялась читать. О! чего тут только не было.

Игорь Владимирович Москвин с огромным вниманием глядел в сельский пейзаж, пролетающий мимо на максимально разрешенной скорости.

– Не ковыряться в носу? Вы серьезно? А чем же тогда заниматься? – я сделала по-девичьи испуганное лицо.

– Что значит, не ковыряться в носу? – разморозился мужчина.

– Вот, – я протянула ему листки соглашения, – восемьдесят шестой пункт: не ковыряться в носу.

– Ну да, – ИВ заметно сник, – это список дурных привычек.

– Все люди на свете ковыряются в своих носах, кто тайно, кто явно. Есть еще такие, которые ковыряются в чужих…

– Хватит, Лети. Еще немного и я откажусь от этой затеи, – негромко заговорил Москвин, – идиотизм! Вместо взрослой воспитанной женщины, тинэйджер без трусов и босиком! Вместо респектабельного ужина для своих, балаган с бассейном и всеми столичными сплетницами! В плане все казалось так просто, логично…

– А план-то какой? Расскажи, Игорек.

Москвин посмотрел на меня с отчаянием:

– Ну вот я уже Игорек.

Я посмотрела, как умела доброжелательно. И умильно-ласково. Голову к плечику прижала. К своему, естесссственно. Мне стало жаль взрослого человека. Честно-честно. Наверняка ему кажется, что земля уходит из-под ног. Потому, что его величество мужчина утратил контроль над ситуацией. Я ободряюще приподняла бровки. Ну?

– Я давно живу один. Казалось бы, кому какое дело? Но эти старые дуры, – тут он осекся. Посмотрел на меня.

Я была сама безоблачность и внимание.

– Короче. Я не желаю влезать в новые отношения. Не-хо-чу. Поэтому решил, что для прикрытия мне нужна фиктивная любовница. И я планировал другое! Принципиально другое.

– Вот было бы, о чем переживать! – я легко махнула ладошкой в сторону принципиального парня, – все идет отлично! Лучше не бывает! Все твои старые дуры видели, как ты меня отчитывал и кутал в свой пиджак, а потом усаживал рядом в лимузин. Чем ты не доволен, не понимаю.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Да они решат, что я сошел с ума! Увлекся смазливенькой официанткой моложе себя на три десятка лет, стал жертвой юной потаскушки, охотницы за деньгами!

Наконец-то потерял лицо мой работодатель. Задрал руки к потолку автомобиля и рычал сдавленным шепотом:

– Я стану всеобщим посмешищем! Обо мне и так, что только не говорят…

– Успокойся, малыш.

Я присела перед ним на корточки, отловила сухие горячие ладони. Москвин тяжело вздохнул, но не вырывался. Начал привыкать?

– За юную потаскушку отдельное спасибо, дорогая моя жертва охотницы за деньгами, – улыбнулась я, – но мне все же не пятнадцать лет, а двадцать пять. Поэтому давай-ка ты перестанешь истерить и расскажешь следующий пункт своего гениального плана.

– Вообще-то, это должен был быть первый. Сегодня на ужин к своим хорошим друзьям я должен привести девушку, с которой встречаюсь уже несколько месяцев. Познакомить, представить, как бы, – пробурчал Москвин, – у тебя руки ледяные. Сядь на место, пожалуйста, Лети. Я чувствую себя неловко.

– Отличный план! Сейчас заедем ко мне, я переоденусь, и двинем, – распорядилась я.

– Если они узнают про твои подвиги в бассейне… – начал соображать вслух ИВ.

Я рассмеялась:

– Ты в каком веке живешь, Москвин? Если! Да твои друзья-подруги уже судачат вовсю! Лучше расскажи, как и когда мы познакомились, чтобы не расходиться в показаниях на допросе.

ГЛАВА 8. Свидание первое

Я надела бесшовные трусы. Еще серебряные туфли с острыми носами, крупные серьги в цвет. Занавесила себя плечиками с двумя брючными костюмами, шоколадным и жемчужным, и вышла в холл.

Москвин топтался там, с удивлением оглядываясь в пустом пространстве моей квартиры.

– Который? – я решила, что полезно дать начальству выбрать.

– Почему нет даже стула? Так модно теперь?

ИВ приклеился ко мне взглядом.

Если быть честной, ну хотя бы с самой собой, он мне нравился. Я знаю за собой это чувство. Если меня неосознанно тянет человека потрогать, то почти наверняка я испытываю к нему симпатию. Я сама не поняла, как схватила Игоря в машине за руки.

- Мой бывший вывез все. Какой костюм надеть?

- Даже прокурор все не берет, – пробормотал Москвин. Потрогал себя за мочку уха. Смущается? – коричневый, я думаю.

- Ок.

Я повесила белый костюм на дверь. Повернулась к мужчине спиной и оделась. Широкий жакет и такие же брюки стекли по мне шелковым крепом за секунду.

Игорь и не думал отворачиваться. Налюдатель.

- Блузка не планируется? – он снова пощупал себя за ухо, глядя в декольте.

- Нет. И лифчик тоже. Ну?

Я ждала отзыв. В том числе и выговор.

Москвин кивнул. Еще раз провел по мне светлыми глазами сверху вниз.

- Нормально, – прилетел комплимент, – ты забыла про губы.

- Губы будут, – хмыкнула я.

Всю дорогу помощник Дима читал мне легенду нашего с его боссом романа. Оригинальностью она не блистала. Я что-то запомнила в общих чертах и надеялась на ненавидимую командиром отсебятину. В смысле, импровизацию.

- У тебя нет шоколадки? – спросила я Москвина. Ноги снова замерзли в кондиционере автомобиля.

- Не понял, – не понял мужчина.

- Я есть хочу, – призналась я.

- Мы едем на прекрасный ужин, потерпи чуть-чуть, – внезапно мягким тоном проговорил Игорь Владимирович. И добавил: – дорогая.

О, как! Продвигается в нежностях? Я в отместку погладила его по руке. Москвин вздрогнул. Димка на переднем сиденье резко отвернулся к окну, пряча улыбку.

Красивый дом, двери зимнего сада открыты. Гости фланируют в ожидании приглашения к столу. Когда мы с Москвиным появились, то. Такого не предполагала даже я. Нас встретили аплодисментами! Навстречу шел коренастый невысокий мужчина, из тех, что в ширину столько же весят, что и в длину. Он хлопал в ладоши громче всех и постоянно оборачивался к публике, призывая их делать то же самое. Господа и дамы слушались неукоснительно.

– Удивил, Москвин! Удивил! Где ты взял такое чудо, тихушник? Знакомь!

Широким жестом сходу он крепко пожал руку моему партнеру.

Я чувствовала через ткань рукава, как напряжен ИВ. Не ожидал. Смущен? Растерян? Зол?

– Летиция Цандер, – сказала я против всяких правил, протянула руку и присела в книксене.

– Валентин, – негромко ответил широкий дядя и осторожно пожал мои пальцы.

– Валентинович, – пропела лукаво очень ухоженная женщина неопределяемого возраста, появляясь из-за спины хозяина дома.

– Моя подруга Лети, – разморозился мой кавалер. Припал к ручке хозяйки и сказал, как мне услышалось, очень искренне, – чудесно выглядишь, Наташа. Рад бывать в твоем доме.

Дама по-родственному поцеловала моего парня в щеку.

На этом церемонии, спасибо Господу, закончились. Валентин совершенно беспардонно оторвал меня от Игоря и повел в столовую. Он, как и большинство здесь, был совершенно в курсе происшествия в яхт-клубе. Причем вплоть до мокрых кедов и прозрачных моих трусов. Валентин Валентинович усадил меня слева от себя на пустой стул. Болтал, кормил и пил на брудершафт. Его супруга наблюдала за нами матерински-благожелательно. Москвин не возражал, сидел где-то справа в компании ровесников вполне себе оживленный. Он изредка взглядывал, словно бы проверял на месте я, не исчезла ли в неизвестном направлении.

Все было чин-чинарем, пока гости не стали разбредаться по курительным и музыкальным залам. К виски-коньякам и десертам-ликерам соответственно. Сладкое меня манило точно.

Хозяин дома, приняв водочки изрядно, горел глазом на моем декольте. Желал вести танцевать и кормить шоколадом. Что-то во всем этом было белогвардейски отчаянное. Улыбчивая жена положила руки любимому на плечи.

– Наташка, ну хоть вальсик, а? Глянь, какая девчуля! – мужчина не сдавался.

– Лети, идем, – наклонился к моему уху Москвин.

Гости, не особо скрываясь, наблюдали за сценой. Любопытно им. Что дальше? Многие здесь не дураки развлечься на чужой счет. Я замешкалась.

– Пойдем выйдем, – повторил Игорь. Злится. Почему?

– Целоваться будем? – придурилась я. Не устояла.

Все дамы сделали стойки на ушках. Игорь окаменел подбородком. Глаза прикрыл веками до половины. Видать, чтобы молнии не выскакивали на скатерть.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Хорошо, идем, – гнала я в своей теме громким шепотом, – но только не долго. Я торт попробовать хочу.

– Попробуешь, – просвистел он сквозь зубы.

Вытащил меня из кресла и повел быстрым шагом за толстую пальму.

– Ты что творишь? Ты как себя ведешь? – накинулся на меня Москвин сразу за пузатым деревом, схватил за плечи и потряс.

– Перестань меня трясти! Что такого? Я разговаривала с хозяином…

– Ты с кем сюда пришла? Со мной! Где должна быть? Ты со мной должна сидеть и в глаза заглядывать!

– А ты пришел бы и забрал меня! Кавалер называется! – огрызнулась я.

Тут Москвин притих. Заткнулся. Даже поправил жакет на моих плечах. И сдвинул на место опасно разъехавшиеся полы.

– Забрать? У начальника Главка…

– Да хоть у Господа Бога! – я сердито отстранилась.

Я отчетливо увидела, что кто-то стоит в зарослях нереально зеленого бамбука совсем близко от нас. Подслушивает и подглядывает!! Я обхватила шею мужчины обеими руками, притянула к себе и поцеловала. Тот замер. Терпит, молодец! Хоть бы вырываться не стал. Я слегка облизала тонкий рот. Попробовала втолкнуть кончик языка. Тщетно. Чуть прикусила нижнюю губу партнера. Поцеловала нежно и невинно.

ИВ не подвел, стоял, как вкопанный. В ответ не целовал, но за талию мою держался честно. Я все-таки раздвинула его жесткие губы нахально. Нашла язык и втянула в рот. Одна минута ровно. Москвин оторвал лицо и глубоко вдохнул влажный теплый воздух оранжереи.

– Поздороваться с тобой можно, Игорь? – знакомый голос выдал насмешливую реплику за спиной.

ГЛАВА 9. Собачьи радости

– Зизи, голос!

Я топнула ножкой и стегнула Москвина по голой мускулистой спине кожаным поводком.

– Почему я Зизи? – возмутился Олег. Сидел на пятках напротив меня. Красный коврик с косточками и лапками.

– Скажи: Ав! Моя симпампулечка! Зизизизи.

Я схватила партнера за ремешки намордника и покачала из стороны в сторону.

– Я доберман Рэкс! Гав-гав! – рявкнул оглушающе мужчина, – гав-гав, сладкая хозяйка! Я тебя съем! Сожру!

– Нет! – я ловко вытащила из рукава детского платьица с оборками тонкий стек в ременной оплетке, – ты карликовый пинчер. Ласковая сукочка Зизи.

– Я добер Рэкс, – громким басом объявил Москвин, – гав-гав-гав!

Я взяла газету, свернула ее трубкой, и шлепнула добера по морде. Сказала тоненьким голоском:

– Голос, малышка! Ав! Ав!

И с удовольствием нахлопала мужчину газетой по щекам.

– Ав! – плачуще-пискляво сдался он.

– Ещё! – я приказывала звонко.

– Ав-ав-ав, – Олег закашлялся и повалился на пол.

Я отвернулась и уткнулась лбом в дверь. Смех душил. Никогда еще за годы наших представлений мне не хотелось так тупо ржать. Я рыдала и захлебывалась. Ладно, намордник, ошейник и поводок. А также платье с воротничком и панталоны с кружавчиками. Это я могла себе представить в воображении. Но меховые трусы-джоки, такие же перчатки и носки с пальцами! Где он умудрился их раздобыть?

– Ав-ав, любимая хозяйка, можно я тебя под юбочкой понюхаю? – пищал здоровенный мужик в наморднике.

– Еще чего! Гулять, Зизи!

– Неееет! Я не хочу!

– Ты хочешь писать! У тебя это на морде написано!

Я проглотила смех и стала отпирать дверь на улицу.

– Ты чо, Лети, охренела? – изумился Москвин.

– Ты же снял таун-хаус, Олежка, – я пощекотала стеком его между лопатками, – пошли гулять. И не вздумай ногу поднимать, Рэкс! Ты сегодня девочка Зизи.

Забор-жалюзи плотно засажен туями. Слышимость идеальная. Эффект присутствия полный. Слева соседи пьют пиво в большой компании, справа и прямо живет своей жизнью парк и детская площадка.

Москвин замер на четвереньках, прислушивается.

– Гуляй, Зизи, – громко объявила я, – писать и какать!

– Эй, соседка! Если твоя псина нагадит мне под калитку, я тебя закопаю в ее же дерьме! – раздался из-за забора серьезный женский голос.

– Договорились! – рассмеялась я в ответ. Наклонилась к офигевающему партнеру, – вот бы она тебя увидела, а?

– Реакция может быть любой, – ответил Зизи, водя внимательным взглядом по периметру двора. Спецназ в окружении. Добавил: – в том числе непредсказуемой.

Вокруг разговаривали люди. Музыка. Смех и мат. Солнце выкатилось в синеву из пушистых верхушек туй. Мне захотелось уйти в дом. Под тихое гудение сплита и покой. Я постучала стеком по глянцево-масляной попе с настоящим хвостом. В очередной раз изумилась. Где он умудряется брать такие штуки? Где, понятно. Как о них узнает? Секс-Разведчик.

– Пойдем, Зизиша в прохладу. Я тебе лапки помою…

Я на секунду отвлеклась. Москвин напал на меня сзади. Задрал подол, одновременно вытаскивая себя из тесного мешочка джоков. Я пихалась, материлась и выкручивалась. Во-первых, он нарушил собственный сценарий, во-вторых, я не люблю секс на природе, в-третьих….

Панталончики улетели. Спину больно корябали намордник и ошейник. Перевозбужденный Олег резко вошел, наплевав на прелюдию, растяжку и смазку. Слезы брызнули из глаз. Я впилась зубами в доступную кисть его левой руки.

– Сукаааааа, – простонал он.

Десять уже влажных, хлюпающих фрикций. Двадцать. Боль давно сменилась предательским и сладким чувством. Здесь моя точка джи. Здесь он умел достать меня за живое. Довести до счастливых слез. Я сглатывала соленую воду пополам с чужой кровью. И моталась взад-вперед в ритме мужского оргазма

– Сука, все, – прошептал Москвин мне в исцарапанные лопатки. Отпустил себя и разрядился.

– Мам! Там у дядьки хвост из жопы растет, – раздался над нами детский голосок, – разве так бывает?

Не задержавшись ни на секунду, Олег закинул меня на плечо и удрал в дом.

Примчал нас в ванную и повалился в большое белое корыто. Ржал, как сумасшедший. Я включила воду и стала стаскивать с него меховые носки. Он, веселясь, сбрасывал с себя игровые атрибуты в разные стороны.

– Иди ко мне скорей, малыш, – радостный Москвин протянул ко мне руки, – ты прости меня за грубость. Я так больше не буду. Клянусь.

– Проехали, – пробормотала я, устраиваясь осторожненько рядом, – я прокусила тебе шкуру.

– Да, – он снова засмеялся, – я бы сделал тату с твоими зубками, Лети. Жаль, на видном месте нельзя. Укуси меня где-нибудь еще, малыш. Мне понравилось. Давай поженимся, любовь моя!

– Зачем?

Я удобно устраивалась на его груди. В этот раз повезло с джакузи. Олег балдел в горячей воде и привычно трепался о любви. Меня не интересовал его ответ. Одна только мыслишка беспокойно царапалась в мозгу. Что-то зачастил мой парень со свиданками. Две за одну неделю.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Какой я молодец, что снял дом на сутки! Хоть проснусь с тобой в одной постели, – похвалил себя довольно Олег, устраиваясь в большой белой кровати, – я уже забыл, как это: утренний секс.

– Дома не практикуешь?

– А не с кем, – в голосе мужчины сквознула усмешка.

– Как это?

Я удивленно обернулась. Бросила на подушку телефон. Надо глянуть сообщения. Легла на живот. Москвин, вооружившись банкой крема “для смазки и замазки”, как он его обзывал, сел мне на ноги. Водил размеренными кругами по царапинам и говорил в тон:

– По будням, когда я ухожу на службу, жена еще спит. По выходным она уходит по своим делам, я отсыпаюсь. Мы не встречаемся в постели. Вот такая утренняя половая жизнь.

– Что она сказала, когда ты депилировал волосы в паху и на заднице?

Интересно! Я давно мечтала спросить красивого мужчину.

– Ничего. Сделала вид, что ничего не произошло, – он пожал плечами. Я не видела, но наверняка.

– У твоей жены есть любовник, – я не спросила, утвердила, – процентов на девяносто девять.

– Нет, – уверенно заявил Москвин, – она не такая. Маша любит меня.

Он давно уже упирался в мои икры горячо и твердо. Заводил пальцы во все нужные местечки подряд, неугомонный. Я перевернулась на спину. Пусть любит, раз ему неймется.

– Девяносто девять, говоришь? – пробормотал любовник мне в пупок, – я проверю.

– Проверяй. Если я права, с тебя стул.

– Все, что пожелаешь.

Горячий язык слизывал с кожи сладковатый крем. Знал, что делал. И куда. Вдруг вспомнился Игорь. В животе сделалось пусто. Заласканный до сладкой боли клитор вдруг снова обрел чуткость. Чего бы я хотела от этого незнакомого и приморожено-скучного Игоря? Минет! Я бы села в лимузине на пол, расстегнула пуговицы на черных брюках, запустила руку Москвину-старшему… пусть будет не возбужден… маленький, мягкий, капюшон крайней плоти еще закрывает головку… обхватить губами… лизнуть. Лизь-лизь… растет, заполняет рот, потом еще лизь-лизь… лизь-лизь… а-ах!

Я дернулась в короткой сладкой судороге. Теплая волна ушла в область малого таза. И еще раз: а-ах!

– Ты меня не дождалась, – возмутился шепотом Олег. Целовал и гладил.

– Я устала, прости, – я закрыла глаза.

Он что-то говорил и делал. Спать.

ГЛАВА 10. Свидание второе

– Вы не боитесь похорон? – раздалось в трубке вместо приветствия.

Мы перешли на “вы”? Я молча пожала плечами. Спохватилась:

– Сама церемония меня не пугает. Что касается участников, то могут быть варианты…

– Не умничай! – вдруг резко оборвал меня Москвин-старший, – ты дома?

– Нет.

– Ты мне будешь нужна к одиннадцати. Прощание в траурном зале. Будь любезна – соответствуй.

И он повесил трубку. А ведь тоже своего рода режиссер. Не скучнее младшего братишки.

Олег вышел из ванной. Бросил мокрое полотенце на пол. Плюхнулся рядом на истерзанную кровать:

– Чем займемся днем, Лети? Хочу поболтаться с тобой по магазинам, накупим всякой фигни…

Самый тупой план на свете.

Тут его смартфон выдал стайку сообщений и один зуммер вызова.

– Черт! – высказался мужчина, все выслушав и прочитав, – форс-мажор, малыш. Надо разбегаться.

Я кивнула. Без комментариев.

Снова Дима вез меня на адрес и консультировал по ходу движения.

Я не слушала. Мне что, экзамен сдавать по биографии покойника? Жаль усопшего, конечно, да ничего не поделаешь. Смерть, такое дело…

Большой зал в крупном учреждении. Огромный портрет, и стог из гвоздик на сцене. Я незаметно разглядываю публику. Игорь поставил нас сразу за гробом. Словно мы родственники или наиближайшие друзья покойника. В какой-то момент нарисовался Олег в темно-сером костюме и в компании коренастого черно-белого дядьки. Того самого, в доме которого намедни я себя неправильно вела. Оба тихо поздоровались с моим кавалером и синхронно подняли брови, заметив меня. Я решила не реагировать. Опустила низко голову, типа скорблю. Кто их обоих знает? Меньше всего хочется недоразумений.

Вела себя до неприличия грустно. Короткое белое платье-футляр. Остальное: пальто, чулки, очки, туфли, ридикюль крокодиловой лаковой кожи на локте, косыночка с узелком под подбородком. Все угольно-черное. Тонкие каблуки высоковаты, но уж такая я. Две алых гвозики в черном кружеве пальцев. Я безупречна.

– Охуенно выглядишь, – мужской комментарий в затылок. Олег.

– Пошел в жопу, – ответила я без паузы. И скосила глаза.

Взрослый мужчина стоял ровно за моей спиной. Я изобразила непонимание. Он подмигнул. Оба Москвина наблюдали за сценой с равнодушными лицами. Я решила сделать вид, что померещилось.

– Москвин, поделись секретом, где такую девочку нарыл? – продолжил насмехаться его младший брат.

– Тот же вопрос, – внезапно подключился его немолодой товарищ.

– Еще слово о моей спутнице, и я вызову вас на дуэль, – без намека на эмоции проговорил Игорь.

– С кого начнешь? – в тон ему спросил Валентин Валентинович.

– Со старшего по званию, – не задержался с ответом Игорь Владимирович.

– Почему? – влез Олег Владимирович.

– Мы оба генералы, кодекс чести позволяет, – разъяснил ВВ, – а тебя полковник, вероятнее всего, просто выпорют на конюшне.

– А вы генералы? – искренне удивилась я.

– Увы, милая Летиция, мы давно не лейтенанты. Я старший генерал, а твой гусар – младший генерал, – взрослый человек с удовольствием развлекался, задвинув обстоятельства вокруг на задний план.

– Господа офицеры, имейте уважение.

Седая женщина одернула разрезвившихся не вовремя мужчин. Потом взяла меня под локоть:

– Идемте, милая, я вас усажу.

Она устроила меня на стул рядом со скорченной женщиной под черной вдовьей вуалью. Мне показалось, что ей не на кого опереться в своей печали. Даже к спинке стула она не прислонялась. Тогда я просто обняла несчастную за худенькие плечи. Та разрыдалась громко и со стоном. Я поддержала слезами скорбящую неожиданно для себя. Вспомнила пару-тройку печальных моментов из своей биографии.

В зале перестали шушукаться. Обнаружились еще плачущие. Люди по цепочке потянулись с соболезнованиями. Трое знакомых мне мужчин глядели на меня с плохо скрытым любопытством. Миновали три часа церемонии. Голова разболелась нещадно.

В машине Игорь обнял меня. Сидеть, положив голову ему на грудь, было тепло и приятно. Пах он офигенно. Я нюхала, как собака, его бледно-голубой галстук и нанюхаться не могла. Вспомнились вчерашние фантазии. Я пригрелась и головная боль, вечная спутница грустных слез, отступила. Я, ничтоже сумняшеся, запустила узкую ладошку за пояс мужских брюк. Нащупала пуговку.

– Ты в своем уме? – услышала ровный ясный голос.

– Да, – я даже кивнула. Подтверждая. Выдавила одну пуговицу из петли, вторую.

– Руку убери, – велел хозяин штанов.

Я подняла к мужчине лицо:

– Утешительный секс. Минет. Для похоронных церемоний это нормально. Можно?

– Нельзя.

Москвин смотрел холодно и. Да, точно. Злость отбеливает и без того светлые глаза.

Я отодвинулась на свое сиденье. Отвернулась к окну. Идиот! Придурок конченный. Впервые в жизни вижу такую реакцию на предложение отсосать. Надела перчатки и глубоко засунула руки в карманы шелкового пальто. Ни слова больше. Через полчаса я уже шагала по дорожке к своему подъезду.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

==============================================

Не жалейте ЗВЁЗДОЧЕК, друзья ❤️❤️❤️ Вам ничего не стоит, а автору приятно

И не забудьте подписаться на меня ЗДЕСЬ ????????????

+++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++

ГЛАВА 11. Шляпа

Под утро, где-то часиков в пять, я получила видео под названием “Скучаю”.

Абсолютно голый Олег ласкал себя, стоя перед большим зеркалом в ванной. Я глянула на таймер. Продолжительность ролика двадцать две минуты. Ого!

– Лети, девочка моя, малыш, я без тебя не могу, я скучаю, твоя попочка ммм, спинка гладенькая ммм, писечка сладкая моя…

У него выходило ритмично, даже местами тянуло на белые стихи, Москвин гонял шкуру на причинном месте широкой правой рукой, иногда левой подкручивал соски. Глядел ровно в камеру и улыбался. Попеременно ставил бровки домиком и делал род дудочкой. Дурачок. Я выключила звук на ноль и сунула смартфон под подушку. Вот что творит, балбес! А еще разведчик. Попадет видос в чужие руки, будет скандал запросто. “Писечка моя сладкая”. Я сглотнула слюну и уснула сном праведницы.

У меня нет вузовского законченного образования. Зато сертификатов разных школ и курсов пруд пруди. Чему только я не обучалась! Следовало применить свои редкие знания на предмет добычи денег. То есть найти нормальную работу. После вчерашнего орально-похоронного облома ИВ запросто может прервать отношения. Тем более, что договор я так и не подписала. Вот прям чую я, как он рвет листочки соглашения, держа их брезгливо двумя пальцами. И пускает на лапшу в утилизатор.

Я решила пойти прогуляться по знакомым конторам в Город Сити. Поболтать, выпить кофе, узнать сплетни и новости. Освежить связи, так сказать.

Знаменитое зеркало в простенке окон поймало меня на пару минут.

– Хочу сделать тебе алаверды, малыш. Надеюсь, штаны на тебе широкие. Не треснут… – проговорила я в камеру телефона. Вышло хрипло, но так даже лучше.

Это прозвучало, как анонс. Я взяла в соратники душку Джо Кокера с его “Ю кен лив йо гет он!!” Достала с полки мужскую шляпу, чью – не помню, нахлобучила на затылок. Из ящика консоли добыла гавану в жестяной тубе. И понеслось. Сначала одна половина халата, потом другая. Сигара жестко в зубах. Я показала попку. Я провела гаваной по соскам. Потом по промежности серым сигарным чехлом. Размер, конечно тонковат, но впечатление производит точно. Халат болтался на плечах и колыхался вслед за хриплым и лучшим баритоном планеты. Я подпевала, прыгала и кривлялась. Шляпа пыталась падать, но я ловко ловила ее в последний момент, нагибаясь низко в зрачок камеры. Потом зажала тубу между ног и делала вид, что мечтаю загнать ее глубже. Облизывала сигару, пускала слюну по подбородку. На последнем призыве Джо я отгрызла кончик гаваны, выплюнула, упала без сил на пол и чиркнула зажигалкой. Выдохнула дым и допела:

– Малыш, не трогай шляпу! Ты смысл жизни моей.

И чмокнула воздух между нами.

Быстро просмотрела. Вышло неплохо. Я иногда вываливалась из обзора напрочь или наоборот, слишком широко раздвигала ноги, но все равно неплохо. Быстренько, пока благоразумие не взяло верх, отправила файл Олегу. Интересно. Его супруга имеет привычку просматривать корреспонденцию любимого?

Я бросила телефон на полку консоли. Как мой бывший ее проглядел? Слишком поцарапанная, старая. Ну и дурак!

Хватит придуриваться, пора шагать по делам. Следует одеться правильно. Так. Чтобы не выглядеть отчаявшейся нищей неудачницей, но и не отталкивать шикарным видом всех, кто захочет помочь. Я пощелкала плечиками с одеждой, перебирая. Сколько места образовалось в шкафу после ухода Виктора! Почти год прошел, а все так же просторно.

– Блям! – звук сообщения прилетел от входной двери.

Олег хочет высказать восхищение? Что-то быстро. По моим прикидкам он должен сейчас укладывать себя удобнее в штанах.

Я решила, что casual от джинсы подороже мне как раз сгодится. Классика левис 501 – самое оно. Мессендж блямкнул еще раз. Вот неугомонный этот Москвин! Я посмотрела.

“Это что??” – висело в окошке на экране. Москвин, да не тот! Я перепутала! Я и Джо Кокер улетели к старшему брату.

Я зажала ладошкой рот и осела на пол. Все. Вот теперь ИВ меня точно сольет. А как иначе? Я жру водку как лошадь, гоняюсь в бассейне за официантами, отсасываю на похоронах и курю сигары, когда исполняю стриптиз. Я сделала все ошибки, о которых меня предупреждали. Только в носу не ковырялась, не успела. Неужели мне это не снится?! Потухшая сигара на блюдце свидетельствовала, что дело было наяву. Как ни крути.

Я тяжело вздохнула и набрала: “Простите, промахнулась”. Застыла в ожидании. Что напишет? Проигнорит вообще? “Нормально. Спасибо” – прилетел ответ.

Нормально? Спасибо? В пальцы ног и рук ударился отчаянным хохотом кураж. Я затряслась в полузадушенном смехе. Когда руки перестали дрожать, отправила файл Олегу. Пусть порадуется.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

ГЛАВА 12. Жизнь, как она есть

Миновала неделя. Я не унижала себя, проверяя без толку смартфон. Конечно, было слегка обидно и здорово неприятно, что меня выставили вон без всяких комментов, как скотину бессловесную. Хоть бы выговор сделал ИВ, что ли. Не по-человечески, мсье генерал. И не, по совести. Все же на двух пати я вас сопровождала. Можно было бы кинуть копейку девушке на карту с барского плеча. А то, как уличный пацан, кинул девчулю. Попользовался и слинял. Ладно! На обиженных воду возят.

– С понедельника выйдешь? – спросила давняя, еще студенческих времен, подруга Светка.

Она пристроила меня в свою контору на ИС. Везде одно и то же. Отбатрачь месяц даром, а потом они решат. Дать тебе под зад коленкой или все же оставить для дальнейших экспериментов.

Светлана с тревогой ждет ответа. Мечтает о напарнице-сменщице. Я кивнула. Понедельник – прекрасный день, чтобы начать новую жизнь.

У меня все по-прежнему: кредит и снова кредит. Сроки платежей поджимают. Зря я не взяла деньги у Олега, не парилась бы сейчас на не интересной, весьма средне оплачиваемой работе. С другой стороны, Москвин просит об очередном свидании, а не требует его. Ведь деньги – это власть. Кто знает, до чего способен додуматься влюбленный мужчина, если дать ему волю. У всего есть оборотная сторона.

– На пару слов, малыш.

Красавец и технический директор Алик поймал меня на выходе из большой террасы-балкона. Курить и пить кофе разрешается здесь строго по расписанию. Я в графике.

– Как работается?

Я пожала плечами. Показывать людям незаконченные дома и квартиры – не бином Ньютона. Покупатели чаще всего вообще не знают куда смотреть и просто хлопают ресницами.

Я остановилась в метре от начальства. Алик – ходок известный. И щедростью не отличается. Считает, что общение с ним любого рода, уже само по себе есть подарок.

– Я видел твою машину, Летиция. Раньше ты многое могла себе позволить, – заметил мужчина, – что произошло? Папик не вернулся из Европы?

– Муж бросил, – ответила я прямодушно.

Вранье. Наверняка техдирик в курсах моих затруднений, да ему-то какая разница? Спать я с ним всяко не собираюсь. Отнюдь.

Алик с умным видом кивнул.

– Лета. Можно так тебя называть?

Я кивнула.

– Так вот. Мне не нужен просто риелтор, говорила-попугай. Мне нужен консуматор. Человек способный творить чудеса продаж. При старании и удаче можно заработать вдесятеро. Ты меня понимаешь?

Я снова кивнула, как китайский болванчик. Что уж тут непонятного?

– Буду стараться, – проговорила я.

– Здесь неподалеку есть наш объект. Поедем туда вдвоем. Я притворюсь покупателем, а ты покажешь мне, как работаешь, – он улыбнулся тонко и плотоядно. Еще один обожатель ролевых игр.

– Я не завожу романов на работе, – я сегодня верх прямодушия.

Алик расхохотался:

– Какой роман, Лета, окстись! Так, отсос по дружбе. Вписка. Ты же хочешь здесь работать и со мной дружить?

Я огляделась. Нормальный офис, спокойные люди. Место в самом Центре, престижное, с парковкой. Я уже начала привыкать. Разводить толстые кошельки на покупку ненужных им вещей я вполне могла бы научиться. Не судьба, видать.

– Отсос по дружбе, не мое амплуа, сори, малыш, – развела я руками, – я не вписываюсь.

Алик провел рукой по густым волнистым волосам. Красивый, гаденыш. Жаль, что он такое примитивное говно. Мы вздохнули тяжело и одновременно, каждый о своем.

– Летка! Я тебя везде ищу! – запыхавшаяся Светлана схватила меня за руку и потащила к лифту, – вчерашняя тетка вернулась! Хочет оформить договор. Тебя ждет! Алексей Вениаминович! Представляете, Лета сдыхала ту квартиру на Набережной! Три года никому не удавалось! Бомба, Летка…

– Тихо-тихо, не сглазь, Светик. Пусть оформят до конца, – приятным, даже ласковым голосом пропел дирик.

Я оглянулась. Алик подмигнул и выставил большой палец вверх.

Это была, конечно, удача новичка. Роялти, как испытуемой, мне не полагались, зато премищу от застройщика я отхватила будь-здоров. И устроила праздник девчонкам. Для укрепления рабочих отношений и женской солидарности. Коллектив сложился веселый, отдыхали до трех утра.

Я, как с утра послала Алика на хутор, так и не сменила тему. Взяла на радостях разгон. Посылала в кабаке всех кавалеров в разные места. Потом в стрип-клубе не позволила никому прилипнуть. Пили мы с девчатами азартно за независимость и стойкость в войне полов. Словно вернулись с фронта живыми.

И в результате обнаружила себя в одиночестве дома с полупустой бутылкой шампанского в руке. Наводила фокус в зеркале. Получалось не очень. Для улучшения качества изображения я включила свет везде. Все равно сознание не желало понимать, что это за растрепа тыкает в меня бутылкой Асти. Где платье потеряла, шалава? Хромая, к тому же! И да! Надо сказать, ему все, что думаю! Взяли моду приличных девушек кидать! Вписка у них! А по пиписке?!

– Да! – выговаривала я в телефон, – а по пиписке? Отсос по дружбе! Хрен тебе! Ты понял?

Я подняла бутылку и угрожающе ею потрясла.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Я понял, – раздался спокойный голос по громкой связи.

– А ты хто? – я оторопела. Кто?

– А ты кому звонишь? – голос улыбался.

Я попыталась разобрать хоть что-то на экране. Вроде я.

– Я не понимаю. Все прыгает, извини, я утром перезвоню.

Силы кончились внезапно. Я побрела к матрасу в спальне.

– Тебе помочь? Лети, ответь, тебе нужна помощь? – бубнил мужской голос в трубке.

– Иди в жопу, любимый, – нежно ответила я. Почмокала экран и отрубилась.

ГЛАВА 13. Предчувствие

Утром в субботу я имела два варианта на жизнь и выходные.

Первый – мирный. Принять приглашение от Светки и поехать к ней на дачу. Клуб разведенок тридцать плюс. Темы: мужики, дети, работа, тряпки, снова мужики. Преференции: лес, воздух, река и вкусная домашняя еда. Минусовка: женские разговоры и дети. Мужиков нет. И это важно. Олег скучает в ближневосточной командировке, задолбал смайликами, словно первоклассник. Алику я не дала. Пусто-пусто.

Варик второй. Есть пара-тройка придурков для животного секса, но после пятидневки-беготни по стройкам, не тянет на сомнительное свидание. Чужая хата, или гостишка на час. Пара пива, чипсы, пицца в пиковом случае. С сексом может повезти, иначе эти парни не попали бы в мой список, но тащиться потом вонючей и голодной домой на такси через половину вселенной, бррр!

Я выросла из таких дешевых игр. Я люблю односолодовый виски, красно-черную икру, медальоны из зайчатины, фаршированных перепелок и прочую ерунду вплоть до экзотики десертино. И без идиотских восклицаний: «А ты знаешь, сколько я за это заплатил?». Принято считать, что Господь не любит жадных. Вот тут я с ним солидарна на все сто.

Я почистила зубы и проголосовала за первый вариант. В конце концов, осточертеют младенцы и бабское нытье, сяду в машину и свалю домой.

Забили стрелку на Окружной в гипермаркете. Выяснилось сразу, что самый большой багажник у меня, и туда в момент перекочевали сумки, пакеты, велики и самокаты. Детские кресла с их обитателями я брать в салон «танка» отказалась наотрез. Девчата в приподнятом настроении отправились в десятый раз за чем-то страшно необходимым в магаз. Я вытащила вчерашнюю початую гавану из чехла. Нюхала и раздумывала, закурить или не закурить. Бумажный стаканчик эспрессо, заботливо принесенный мне Светой, делал утро совершеннее.

Теплый душный смрад сгоревшего топлива и близкой магистрали невольно заставлял гордиться собой. Еще полчаса суеты плюс час дороги, и я окажусь в зелёном мире дачной жизни. Тут боковым зрением заметила, как движется ко мне седоватый мужичок за полтинник. Ясное дело, сейчас привяжется, станет допрашивать, как плохо мне ездить на китайце, потом будет долго и нудно хвастать, как чудесно он живет взасос со своим японцем, моим ровесником. Полно идиотов на всех парковках моей чудесной страны.

– Девушка, – начал мужчина.

– Я не понимаю по-русски, – нахально объявила я.

Мужик машинально кивнул и закончил мысль:

– У вас колесо спущено.

И показал в сторону Светкиной пиканты.

– Компрессор-то есть?

– У меня точно нет, – растерялась я, – это машина подруги…

– Ясно все с вами, – проговорил дядька, – ищи ключи, я свой принесу. Детские кресла на все заднее сиденье, а насоса нет.

Ключи беспечная Светка оставила в замке. Мы подкачали колесо. Потом неспешно проверили давление в остальных. Меня все время мучал вопрос, предложить мужику денег или как?

– Вот, – я протянула купюру. Много? Мало?

– Ой да ладно! – седой смутился, оттолкнул аккуратно деньги прочь, – у меня дочь на такой же пузотерке мотается, внучек возит. Не следит за машиной совсем…

Зачем-то смутилась и я. Приобняла дядьку и поцеловала в колючую вчерашнюю щеку:

– Спасибо!

– Блин! Лет двадцать меня девчата не целовали!

Мы смеялись. У меня есть отец. И ему нафиг не интересно, есть ли у него внуки и как их дела.

Вернулись подруги из продуктового похода. Снова принесли мешки еды и упаковки воды. Стали заталкивать в багажник моего танка. Мужчина с компрессором покачал головой. Эх! Не удалось ему с чувством обсудить девиации китайского автопрома. Я махнула на прощание рукой.

В кармане затрясся смартфон.

– Да! – кинула я, не глядя.

– Привет, Лето!

Я ушам не поверила. Димка? Слуга за все господина Москвина-старшего?

– Чао, Димон? Как дела?

Я ответила возможно более легкомысленно.

– Вот ты… – капитан сделал паузу, – я перезвоню. Трубку возьми.

На автомагистрали мы выстроились паровозиком. Женщины вообще обожают очереди. Если бы их не существовало в экономической природе, дамы завели бы их законодательно. Я замыкала разноцветную кавалькаду из десятка кроссоверов, седанов и хечбеков. Уперла каблук в пол на сотне кэмэ, и мы понеслись в сторону зеленого мира дач.

Раздался зуммер чужих звонков. Я ответила.

– Привет еще раз, – голос Димки, номер не определяется.

– Привет! – я засмеялась, обрадовалась сильно, – не чаяла услышать твой веселый голосок!

– Летка! Вот ты! Нельзя быть такой!

– Какой?

– Ты соглашение почему не подписала?

– А это важно?

– Это страшно важно! Ты пойми, глупая! У нас все идет только по плану. Все, что не вписывается, отсекается. Нельзя так себя вести! Не правильно!

– Ты за этим звонишь? Отчитать?

– Нет. Должен в соответствии с соглашением, которое ты не подписала, сообщить тебе вводную. Сегодня в шестнадцать тебе следует прибыть в поселок Малинки. Это по Выборгской дороге, сразу за Комарово. В центре поселка есть маркет.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я узнала, что возле поселковой лавки меня будет ждать ни больше, ни меньше, как сам господин Москвин ИВ. Он отконвоирует меня на дачу семьи. Следует вести себя прилично, не курить, не пить лишнего, и уж тем более лишнего не болтать. Вечер в узком кругу друзей и родственников. Если все пойдет по плану, то к нулю часов я вернусь в родную квартиру свободная совершенно.

– Хлопай ресницами и НЕ взлетай! Красиво улыбайся, Лето. Я знаю, ты можешь. Первое, что сделаешь, когда пересядешь в машину к Игорю Владимировичу, ты достанешь из ящика под сиденьем файл с бумагами и подпишешь. Это моя личная просьба, Лето! Не подведи. Плиз.

– Форма одежды? – я успела вставить важное.

– Культурная, – хохотнул Димка.

Я обещала секретному капитану. Настроение летело вверх быстрее тропической лихорадки в термометре.

ГЛАВА 14. Малинки

Я подумала, что не зря он мне нравится. ИВ стоял возле широкого застекленного прилавка с кулинарией и выпечкой в том самом поселковом маркете. Белыми штанами и белой рубашкой-поло напоминал игрока в гольф или во что-нибудь эдакое шикарное и не здешнее. Бело-рыжие оксфорды и автомобильные перчатки в тон. Мммм! У него заметно отросли волосы, и он проводил по ним рукой и хмурился. Похоже, что парикмахер навязал ему что-то новое, кардинальное. Например, предложил зачесать челку на другую сторону.

ИВ беседовал с двумя дамами. Пожилой и очень пожилой. Я остановилась у холодильника со сладкой водой. Дожидалась, когда на меня обратят внимание. Чувствовала себя студенткой, выпрашивающей зачет.

ИВ посмотрел на часы. Поджал губы и тут же весь сосредоточился на беседе.

– Девушка, вы покупали этот салат? Можете сказать что-нибудь? – громогласно обратился ко мне тучный мужчина. Почему-то толстяки считают, что орать везде и всегда их священное право.

– Нет, – я ответила сразу на все вопросы.

Люди в магазине воззрились на нас с интересом. ИВ заметил меня и вроде бы обрадовался. Я улыбнулась.

– Что ж! – провозгласил огромный человек, – на нет и суда нет.

Он что-то еще втулял окружающим. Две старухи забыли мучить Москвина и переключились на толстяка.

– Здравствуй, – услышала негромкий голос. Улыбается, – можно поцеловать тебя в щеку?

– С удовольствием, – откликнулась и подставила Игорю лицо.

– Приятно слышать, – проговорил он мне в кожу и коснулся сухими губами, – я сохранил твои видеоролики.

– Зачем? Разве их было много?

– Два. Я их пересматриваю.

– Помогает? – решилась пошутить я.

– В чем? – не понял меня взрослый мужчина.

– Забудь, – я сделала вид, что смутилась. Цапнула булочку с витрины и пошла к кассе.

– Передавай маме привет, Игорек, – напутствовали нас на выходе из магазина две старых леди в милых шляпках.

Я напряглась. Мама? Этого еще не хватало!!!

– Как я выгляжу? – требовательно спросила я.

– Очень хорошо, – просто ответил Москвин, оглядел меня еще раз с ног до головы, – я бы рекомендовал шорты подлиннее и белье…

-Что не так с бельем? – я прищурилась.

Моя не скованная бюстгальтером грудь глядела сквозь тонкий трикотаж майки на мужчину остро.

– Его очевидно нет, – душка ИВ не уставал улыбаться.

– Не красиво?

– Красиво. Смело. Теперь так носят?

– Я ношу.

Москвин открыл дверь белого мустанга с открытым верхом. Показал рукой на желтое кожаное сиденье.

– По-моему, это небезопасно, – заявил он, опуская крышу, – ты и так достаточно привлекаешь мужское внимание, зачем провоцировать на грани фола?

– Даже так? – я сделала вид, что удивилась. Неужели он станет занудствовать всерьез?

– Своими выступающими сосками ты сигнализируешь мужчине, что готова и доступна. Открытые до нуля ноги приглашают прийти и взять то, что между ними. Человек может неправильно понять и начать действовать, а ты попадешь в неприятности.

Мужчина дождался, когда крыша автомобиля встанет на место и включил двигатель.

– Ничего подобного! – лживо и сердито выступила я, ждала комплиментов, а нарвалась на лекцию, – никогда со мной не случалось ничего такого.

– Это только вопрос времени, – закончил поучать Москвин. Доволен был собой, как слон.

– Значит, тебе не нравится, как я выгляжу, – резюмировала я.

– Я же сказал: нравится. Не передергивай, пожалуйста, Лети. Я такой же мужик, как все, – покровительственно сообщил Игорь Владимирович, выруливая по хорошей дороге направо.

– То есть когда смотришь, хочешь трахнуть, – проговорила я раньше, чем подумала.

– Следи за языком, Летиция Цандер, – прикончил дискуссию Москвин.

Поселок Малинки оказался тем местом, где жили не бедно лет сто. Все ухожено, чисто, респектабельно. Обитатели знают друг друга в четвертом-пятом поколении. Давным-давно Олег упоминал как-то родное гнездо с комментом: “терпеть не могу там бывать, сплошняком товарищи генералы”.

Что-то непроходимо барское было во всем этом. Сенные девки на сеновале, борзые щенки, розги по субботам на конюшне. Почему у меня испортилось настроение? Шорты короткие? Лифчика нет? Я терпеть не могу, когда мной пытаются управлять извне.

Общество на зеленой лужайке, уже наслышанное обо мне изрядно, встречало нас приятственными улыбками. Все демонстрировали максимум дружелюбия. Моложе меня выглядела только пара юных немецких овчарок.

Крупная блондинка загадочного возраста лично пришла поцеловать Москвина в лоб. Ее красный брючный костюм удачно облегал корпулентную фигуру, скрывая ненужное и подчеркивая сияющий цвет лица. Про такую женщину не скажешь: «со следами былой красоты на лице». Отнюдь.

Алена Игоревна удовлетворенно кивнула, когда старший сын представил меня:

– У вас интересное имя. Вы правнучка академика Цандера?

– Я бывшая жена его внучатого племянника, – зачем-то соврала я.

Москвин поднял бровь в вопросе. Я засмеялась. Его маменька поглядела на нас внимательно и родственные связи оставила в покое. Завела дачную тему о видах на урожай.

Широкая застекленная веранда. Окна распахнуты на три стороны света. Белые занавески колышутся туда-сюда, изображая ветерок. Скучно. Жарко.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Обед вкусный в русском стиле. Баре, они и есть баре. К борщу и окрошке кроме расстегаев и курников, подавали водку на смородине и медовуху. Я поостереглась проявлять интерес к алкоголю. И так проштрафилась с формой одежды. Не тянула на культурную. Рот тем более не открывала лишний раз. Разочарованные гости скоро перестали меня замечать.

ГЛАВА 15. Купания

Слава Богу, к концу обеда появился Димка и увел меня купаться.

– У меня нет купальника, – предупредила я.

– Я знаю место, где нет никого, – улыбнулся Димон.

Мы залезли в теплый затон нагишом. Я не желала замечать в помощнике генерала мужчину. Ведь он в курсе нашей игры, значит преданный Москвину человек по определению.

Димка обнял меня в зеленоватой воде и начал целовать.

– Прекрати! – мне удалось его остановить, – перестань. Я настучу генералу.

– Да плевать он на это хотел, – он наклонился и попытался зацепить зубами мой левый сосок.

Я ребром ладони сняла его губы со своей груди:

– Не дам я тебе, не старайся. Отпусти, дай поплавать спокойно.

– Что, не твоего масштаба мужик, девочка Лето? Генералов тебе подавай! Капитаны не канают?! Только генералы-то блядями брезгуют!

Он смешно схватил себя за стоящий конец, как за якорь, и пошел на берег, разгребая воду большими шагами.

– Ну что ты разорался, Дим? – проговорила я, разгребая нагретую воду и направляясь к центру запруды, – обзываешься. Зачем?

Перевернулась на спину и поплыла. Небо розовело на закате. Бледно-оранжевое светило неумолимо уползало за верхушки столетних дубов и елей. Пахло дымом сгорающих фруктовых деревьев. Вишня, черешня?

Значит, Москвин мною брезгует. Очень похоже на то. Может быть, он знает про нас с Олегом? Я вспомнила, как мило, даже ласково ИВ разговаривал со слегка беременной супругой младшего брата. Я не подходила к ней. Так, кивнула издалека. Я ведь не обязана. Но улыбка Москвина, когда он прикоснулся к животу золовки, мне запомнилась. Нежная. Таких эмоций в его репертуаре мне не попадалось.

Я наплавалась и вышла на берег. Прохладно и даже очень. Где мой горе-кавалер? Я нагнулась, чтобы поднять с песка одежду.

Димка налетел сзади, как бык на корову. Попытался сходу поймать меня на себя. Но замученное естество его дало сбой и промахнулось. Я сжала кулаки и со всей силой зарядила наглецу локтем под дых. Кое-какие приемы самообороны я удосужилась получить. Был такой момент в моей биографии.

Димка разомкнул руки, силясь раздышаться. Удар голой пяткой в голень вряд ли вышел достойным. И я не стала жалеть. Я развернулась и зарядила парню в пах. Острым злым коленом. Насильник завыл и упал на песок.

– Ты дурак совсем! – справедливо заорала я, – что ты творишь! Не стыдно!

Минут пять я орала с упоением. Отходняк. Дрожали руки. Но мне и в голову не пришло бежать от капитана, сломя голову и черте куда, через рощу. Я его не боялась.

Димка сидел на берегу, положа руки на колени и низко опустив голову. Неужели генерал прав, и я спровоцировала человека на ровном месте? Ерунда какая! Хотя… я поспешно натянула шорты и майку на мокрое тело.

– Полотенце ведь есть, – проговорил Димон. Поднял ко мне лицо.

Капитан улыбался!

– Да кто тебя знает, – проворчала я, – вдруг ты опять полезешь на меня?

– Нет, извини, я тебя неправильно понял, прости, Лето, – он сделал просящее лицо, – подай мне штаны, пожалуйста.

Я принесла ему одежду.

– Не сердись, пожалуйста, – попросил он. Одевался, стоя спиной, – прости.

– Какая-то идиотская история, – пробормотала я, – может, объяснишь, какая муха тебя укусила?

– Я тебя неправильно понял. Я осел, – повторил капитан, не глядя мне в глаза.

Никакого раскаяния я не уловила. Наоборот, он, казалось, был доволен, что получилось именно так. Ладно.

– В какую сторону идти?

Я покрутила головой. Деревья везде стояли одинаковые.

У меня географический кретинизм с детства. Особенно в дикой природе. И меня насиловали по жизни. Я могу отличить трагедию от комедии.

Стало темнее и по-настоящему холодно. Сильный ветер раскачивал верхушки сосен и дубов. Внизу, где стояли мы с капитаном, потянуло сильным запахом воды, поверхность затона покрылась рябью и вскипела. Дождь!

– Побежали! – крикнул Димон, инстинктивно втягивая голову в плечи и бросая мне рубаху назад, – голову прикрой и давай руку.

Я подчинилась, и мы понеслись сквозь мгновенно темнеющий лес. Я забыла обуть кеды впопыхах.

Задохнувшись от колотья в боку, наглотавшись дождя, мы добрались до асфальта, фонарей и надменных генеральских дач. Пошли шагом. Я мокрая, дрожащая, как цуцик, выбилась из сил. Спотыкалась на каждом шагу.

– Давай, я возьму тебя на руки, Лета, – сказал капитан.

Я отстранилась и руку вырвала из его руки.

– Еще чего! Я не знаю, что ты задумал, капитан, но ведешь себя не благородно. Не красиво совсем. Я думала, что мы друзья.

Я попыталась пойти быстрее, но босые ноги, сбитые в лесу, отказались. На мизинце левой расплывалось красное пятно. Я прополоскала ногу в ближайшей луже. Дождь усиливался, а особенно ветер.

– Что ты делаешь! – возмутился мужчина. Закинул меня на плечо и побежал размеренной трусцой.

Я телепалась по его спине из стороны в сторону и пыталась хоть как-то зафиксироваться. Пришел на ум любимый мультик. Там один симпатичный огр нес вот так же принцессу. Я хмыкнула. Подперла голову рукой, согнув ее в локте, как она. Получилось. Дождь хлестал по башке, надувал мокрым пузырем Димкину рубаху ветер. Тот полуголый, блестящий от воды несся ровным бегом вперед. Я смеялась, вися, как принцесса Фиона. Довольно-таки романтично. Ну если закрыть глаза на некоторые обстоятельства.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Навстречу нам выехала белая хонда. За рулем сидел Москвин.

ГЛАВА 16. Свидание третье

Понедельник выдался долгим. Мне еще досталось от Алика ни за что, ни про что. Вроде я ему в клювике постоянно приношу гешефты разной степени тяжести. А он все равно хмурый. Я решила забить на лицо дирика. И получше приглядывать за собой и косяками.

Сегодня моталась в пригород на объект. Да еще личным транспортом. Договориться с потенциальным заказчиком не удалось. Возвращалась обратно голодная, уставшая, злая и на грязной машине.

Дом, в котором я живу, имеет яркую архитектурную особенность. На каждом этаже в каждом подъезде только одна дверь. “Идеально для убийства” – заметил мой бывший, когда впервые пришел смотреть квартиру.

Но мне нравится.

Я вышла из лифта. На широкой лестничной площадке стояло большое ушастое кресло. В нем спал Дима. Я подошла ближе. Спал мужчина давно и крепко. Посапывал жалостливо и по-детски. Наряжен в джинсы, мятую льняную рубаху и мокасы на голую ногу.

– Ты почему не на службе? – сказала я ему на ухо.

– Я! – бедняжка вскочил. Смотрел на меня непонимающими, мутными со сна глазами, – я…

– Выходной? У тебя есть семья? Или ты за генералом присматриваешь сутки напролет?

Я спрашивала и открывала дверь. Думала. Приглашать недоделанного насильника домой или послать подальше? Устала я реально. Бешено хотелось залезть в ванну. Пена с хорошим запахом…

– Это что еще такое?

Я изумленно смотрела, как, не дожидаясь приглашения, Димон схватил кресло и попер в квартиру.

– Это извинение, – гордо заявил капитан, водружая мебель ровно по центру голого поля холла, – глянь, Летка, какая красота!

Красота кресла виделась сомнительной. Но эффект имелся безусловный. Поражала мебель любого зрителя в разные места. Кого в чувство прекрасного, а кого сразу под коленки. Наверняка удобно в нем делать любовь. Если партнер не тяжелее полутора центнеров…

– Я не принимаю, – тут же отказалась я капризно. Другое манило, надо поторговаться, – ты почему не на службе, Дим?

Димка заметно обиделся. Погладил кресло по ушам, как живое.

– Тебе-то что за интерес?

– А как же! Я переживаю, кто товарищу генералу подает штаны, носки и свежие трусы?

– Товарищ генерал в зарубежной командировке. Там у него есть спецпомощница. Она-то и присматривает за телом и гардеробом Игоря Владимировича.

– Да? – я сделала равнодушное лицо.

Спецпомощница. Ну, разумеется. На родине его сопровождает Димон. В заграничной командировке другая, знающая дама.

– Что насчет кофе, Димон?

Я сняла кроссовки. Освободила свои позавчерашние израненные пальцы на ногах. Зажили.

– Мне капучинку, – услышала я улыбчивый ответ, – ореховый сиропчик, если есть.

Вот характер! Отходчив, как волна морская. Ходячий позитив. Не зря генерал его приблизил к себе.

Генерал. В субботу. Я вспомнила, заулыбалась мимо воли.

Ох! В субботу было так смешно, что просто кони в яблоках!

Москвин страшно злился, когда подобрал нас на дороге. Дождь хлестал! Димка усадил нас на заднее сиденье и сразу обмотал мои ступни своей рубахой. То ли о микробах из луж переживал, то ли о салоне хонды.

– Что с ногами? – пришел сердитый вопрос с водительского места.

– Я бежала босиком, – начала я, – через лес…

– Не к тебе вопрос, – перебил меня злой мужчина, – Егоров, докладывай.

Димка обстоятельно и четко обрисовал всю картину наших с ним купаний и бега под дождем. Выпала только подробность про купальные костюмы, вернее. их полное отсутствие. И само-собой, исчезли эпизоды сексуального характера. Умница капитан нежно перевел недавнюю жизнь в категорию «ноль плюс». Когда мы подъехали к даче вышла небольшая заминка. Я не могла самостоятельно выйти из машины с обмотанными ногами. Мужчины сунулись было оба на помощь. Но генерал вовремя спохватился:

– Взялся таскать, Егоров, неси, – приказал он и первым пошел в дом.

Выяснилось, что электричество в поселке вырубилось. Гости разъехались. Домашние собрались спать. Аварийный генератор трещал, как сумасшедший, экономные лампочки едва светились. Москвин выговаривал maman за непорядок в хозяйстве.

– Бог мой, Игорь! Да откуда я могла знать о состоянии этой жуткой штуки? Сто лет не было аварий. Твоей подруге постелить в гостевой? В монсарде? Ведь она травмирована, так будет всем удобнее…

Они пререкались в начале коридора. Ровно на грани хорошей слышимости. Я сделала вид, что русский язык мне не родной.

– У девчонки разбиты ноги, а ты хочешь загнать ее на третий этаж в каморку под крышей? Очень в твоем стиле, мама!

– Но она действительно девчонка. И совсем не скромница, невинный цветочек. Хорошенькая, не спорю. Ты очарован? Напрасно. Флер скоро спадет. Ты хорошо думаешь, сын? Тебе это надо? Сколько между вами? Двадцать лет? Двадцать пять?

– Алена Игоревна. Я приехал не для того, чтобы испрашивать вашего позволения или благословения. Нам прекрасно подойдет моя спальня. Спокойной ночи, мама.

– Но…

Генерал угомонил маму поцелуем в лоб.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Идти можешь? – хмуро спросил он.

Я стала разматывать тряпку. Москвин вздохнул и поднял меня на руки.

– Тяжелая, – пожаловался он. Прятал смущение.

– Ага, – неожиданно поддержал его Димка, – худенькая, а в руках вес чувствуется.

Шел сзади с тазом горячей воды и аптечкой.

– Это зачем? – показал кивком головы на таз ИВ, усаживая меня в кабинете на диван.

– Лечить, – пояснил Димон, присаживаясь передо мной на корточки и открывая аптечку.

ГЛАВА 17. Свидание третье еще

– Иди спать, Егоров, – негромко велел генерал.

Тот сразу вскочил и, забыв попрощаться со мной, зашагал к дверям.

– Стой, – остановил его ИВ и пошел на выход вместе с подчиненным.

Так. Отзывы хочет получить? Как я лучше справляюсь: спереди или сзади? Интересно, Москвин меня в кабинете оставит на ночь? От гостевой-то он отказался. Вряд ли этот брезгливый господин допустит меня до своей постели, к гадалке не ходи. Болтовня про спальню – это храбрые понты для мамочки.

И этот дурацкий таз с водой. Зачем? Неужто у генерала на даче нет хотя бы душевой кабины?

Потом ИВ мыл мои ступни и разглядывал ссадины, светя фонариком смартфона. Очки надел на нос. Чем-то походил на папу Карло при строгании Буратино. Это было приятно зверски. И щекотно. Когда генерал перешел к мизинцу, я не выдержала. Повалилась на диван и стала ржать в подушку. Выдернула ногу из мужских пальцев. Москвин попытался снова. Я не давалась. Хохотала до слез в теплую кожу старого дивана.

Неожиданное касание левого колена. Мягкое, теплое, слегка колючее. Потом правое колено. Быстрое раз-раз. И еще. Это язык? Я, обалдевши, села.

Москвин провел рукой по волосам. В лицо не смотрел. Обернул мои ноги полотенцем и сказал:

– Приготовься, Лети. Сейчас будет щипать. Сильно щипать.

В воздухе завоняло спиртом. Король всех дачных аптечек, вечный БФ-6 залил огнем мои раны до слез. Москвин дул на совесть. И рискнул поцеловать коленку снова. Я громко всхлипывала и делала вид, что не замечаю его партизанских действий. Не знала, как лучше поступить. Эти генералы, они пугливы, словно лани…

Игорь взял мое лицо в ладони. Накрыл губы жестким ртом. Втолкнул язык. Глубоко, долго. Я начала задыхаться. Закружилась голова. И завалил на спину тут же на диване в кабинете. Классика жанра. Грубый военный натиск, короткая прямая атака. Враг повержен и смят. Пара десятков фрикций. И ура! Виктория! Животный запах победы растекся по старинной комнате.

Я толком обнять паренька не успела.

– Говорят, Наполеон и сабли не отстегивал, когда принимал дам в кабинете, – сообщила я потолку.

Москвин поспешно слез с меня и дивана. Поправил брюки. Я натянула шорты. На черной коже подушки блестело влажное пятно. Я накрыла его мокрым полотенцем.

– Иди в душ, – приказал мой генерал, – я принесу из кухни что-нибудь поесть.

– И выпить, – отважилась добавить я. И умчалась в боковую дверь.

Несмотря ни на что, настроение шкалило. Он мне нравится! Продержался бы еще минут десять, и все получилось. Бы.

– Мой сладенький дружок, веселый пастушок, – напевала я невесть откуда забредшую на память песенку, – мы сядем на лужок, мы ляжем на лужок…

Полутеплая вода приятно стекала по коже. Вымывала из меня генеральскую сперму.

Когда я пришла, Игорь спал, полусидя в подушках белой постели. На подносе рядом стояла непочатая бутылка без этикетки, стакан компота и кусок брусничного пирога. Я залпом выглотала компот, осторожно уложила уставшего в разных подвигах мужчину удобнее. Он не проснулся.

– Почему не хочешь взять подарок, Летка? Знаешь, как сильно я его искал?

Димка снова погладил кресло, как родное.

Алая кожа. Стяжка капитоне со стразами в пуговицах. Ростом почти с меня. Уши слоновьи и подголовник волной. Обклад деревянный по контуру с патиной золотой. Ножки-лапы золотые! У-ух, цыганщина! Кресло резало скандинавский минимализм моей нежилой пустоты вдребезги-пополам. Я поняла, что стремительно привыкаю к красному ужасу.

– Присядь, Летка, попробуй, – настырничал Димон.

Я сделала для него капучино.

– Только если ты мне расскажешь, что за цирк устроил у озера, – двинула я свое. Есть тут что-то. Точно есть.

– Признавайся! Там была камера? Ты снимал порно?

– Что ты, Леточка, Боже сохрани!

– Тогда в чем дело? Проверка? Генерал решил проверить меня на вшивость?

– Ну нееет, – Димон моргнул и, схватив высокий стакан кофе, сбежал за кресло.

Я поняла, что истина где-то рядом.

– Никаких грубых проверок или провокаций, мы же не на службе, так, шутка, – проговорил капитан и уставился на меня.

– Шутка?

У меня засвербело в носу от нетерпения, настолько я была близка к цели.

– Шутка, представление, цирк, ринг, соревнование, спорт, спор… пари! Да? Признавайся, сволочь! Вы поспорили на меня!?

Я наставила на Егорова палец, как пистолет. Вот гады!

– Да ничего такого, мы пошутили.

– Ты поспорил, что трахнешь меня в пруду, так? – уселась в подарок. Усмехалась. Вот он дурак недалекий! С чего вдруг вообразил, что у него получится? Я хоть раз дала повод? Никогда! Да у меня вокруг таких капитанов…

Димка внимательно глядел, как я насмехаюсь. Я кожей почуяла, что мои мысли для него не загадка века. Конечно, он сообразительный, не зря ведь в доверенных ходит у Москвина.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Нет, – сказал он, вздохнул, – это Игорь Владимирович поставил на то, что ты позволишь мне… ну, что мы с тобой на пляже… «действуй решительно и нахрапом, капитан, и она сдастся за пять минут». Вот его слова. А я сказал, что ты считаешь меня другом и не станешь подставляться. Я выиграл пари у нашего генерала, Лето.

Ой-ей-ей! Я обняла себя за плечи и залезла в кресло с ногами. Фантастически удобно. Нужно только подобрать для моего милого креслица плед. И дать имя. В голове сам собой всплыл ночной решительный нахрап генерала. Прошло тогда пять минут?

Я не знаю, что думать.

– Слушай, Дим, давай пиццу закажем, а? – сказала я тихо, – а что ты выиграл у Игоря? Расскажи.

Парень с немалой гордостью рассказал, что получил целых три выходных подряд. А ИВ умотал в Малую Азию.

– С помощницей? – вспомнила я.

– Ага, – засмеялся Димка, – красивая баба! И переводчица, и остальное все делает. Игорь Владимирович никогда не даст укусить себя за локоть. Умеет жить!

Стало грустно. Я выбралась из кресла. Не хочу пиццы. Я вообще есть не хочу.

– Можно я останусь?

Капитан подобрался сзади. Ткнулся лбом в затылок.

– Не начинай, пожалуйста. Я так устала. Кресло твое зачетное, беру с радостью. Мир?

Димка сделал смешное плачущее лицо. Погладил осторожно меня по руке.

– Нет никакой у Москвина помощницы. Я пошутил, Летка.

ГЛАВА 18. Ничего интересного

Я назвала кресло Карл. По-моему, ему страшно шло мужское имя. Чувствовался в прозрачных стразах на матовой коже некий гендерный фокал.

В пятницу, болтаясь с пока не оформившейся клиенткой по строймаркету, я купила на распродаже отрез турецкой портьеры. Она где-то потеряла остальной набор и досталась мне за копейки. Крупная выпуклая клетка стального цвета на натуральном хлопке. Если распустить волокна по торцам, то выйдет плед. То, что надо.

– Зачем тебе этот мусор? – заинтересованно спросила Ирэн. В клиентки записываться не спешит, а в подруги уже тут, как тут.

– Надо, – ответила я исчерпывающе.

Тут я увидела Марию Москвину. Нелюбимую жену Олега, по его, разумеется, словам. И нежную невестку Игоря, как я сама успела заметить. Пальчики он ей наглаживал с таким лицом, что мне не заполучить никогда.

Молодую женщину сопровождал мужчина в сером костюме. Именно сопровождал: держал заботливо под руку и толкал телегу с покупками. Заметив меня, она кивнула и покраснела. Я, если честно, не ожидала, что она меня узнает и тем более поздоровается. Краснеть-то зачем?

Я внимательнее присмотрелась к ее кавалеру. Немного за тридцать. Средний рост. Лицом не красавец, но улыбка хорошая. При галстуке. В приличных туфлях и часах. Выглядит счастливым. Категория «счастье» недавно появилась в моих наблюдениях.

– Это кто? – тут же отреагировала вопросом любопытная Ирэн.

– Заказчики, – отмахнулась я.

– Ты работаешь с невесткой Москвиной? Тогда я тоже в деле! Что ты говорила о новой модели ванны?

Я посмотрела на девушку. Четыре дня она делает мне мозг, таская по сантехническим лавкам и бутикам! Стоило мелькнуть неподалеку Маше, и все сомнения отпали. Ладно. Я повела небрежно плечами, словно у меня этих Москвиных, как грязи.

Почему, интересно, она покраснела?

*

Алик поздравил с очередным приличным договором и заглянул в глаза со значением. Он сменил парфюм и на редкость удачно. И не надо с ним разговаривать ни о чем, кроме работы. Не надо!

– Хороший запах, господин директор, тебе идет, – выступила я.

– Во-во, – обрадовался парень, пошел рядом со мной по открытой галерее.

Справа и слева за стеклом трудились коллеги. Уши перегородок и мониторы.

– Ты уже третья за сегодняшнее утро, кто говорит, что от меня хорошо пахнет.

Я кивнула и отодвинулась от него подальше. В стеклянной офисной жизни все же имеется светлое пятно: зажимать силой на виду у коллектива дирик не рискнет.

– Послушай, Лето, может быть поужинаем сегодня?

– После дружеского отсоса или до? – не удержалась я от глупого коммента.

Зря я с ним болтаю! Иди работать, дура!

– Что, жалеешь, что отказалась? – ухмыльнулся Алик. Все-таки выставил руку передо мной, мешая пройти.

– Нет. Просто хотела заметить, что есть удовольствия не по карману, – я сделала шаг назад, не желая прикасаться даже краем одежды.

– И во сколько ты себя ценишь?

Лицо мужчины приняло охотничье выражение, плохо скрытое усмешкой.

Я задумалась. Действительно, сколько? Сколько денег мне нужно, чтобы терпеть этого павлина? Чисто теоретически.

– Тебе дорого, Алик. Дай пройти, пожалуйста.

– Все вы, бабы, одинаковые, – засмеялся директор, демонстративно пряча руку за спину, – наврете с три короба и на попятную.

– Если мы все одинаковые, то какая тебе разница, с кем? – засмеялась я в тон и пошла беззвучно по коридору, – ужинай с тем, кто дает.

Мне рассказывали добрые люди, мол, Алик хотел ввести в конторе дресс-код и запретить кроссовки законодательно. Хозяйка Агентства не одобрила. Ходил устойчивый слух, что директором зеленого мальчика сделала эта взрослая тетя.

Я готовила отчет и гадала, чем заняться мне вечерком. С субботнего экспресс-секса от Москвина-старшего прошла почти неделя. Я не люблю поститься так долго. Телефонный звонок застал меня в процессе выбора. Куда пойти?

– Жду тебя в машине на подземной парковке, – сказал Олег. Улыбается.

– Чао, любимый! Как же тебя туда пустили? – удивилась я. Там ставят тачки вип-зона и старшие спецы.

– Не тупи, счастье мое. Жду. Торопись! Штаны уже расстегнул, – полковник СВР ржал.

В тонированной начерно тойоте доступно было все. Все, что называют иностранными словами. Минет, куннилингус, анилингус. Анал, орал и астрал. Воняло земляничным лубрикантом, потом, мужскими и женскими выделениями, японским дезодорантом и бензином.

– Бензином воняет – сказала я.

– Чувствую, надо ехать к ремонтникам, – согласился Олег. Целовал меня в шею и не желал отсоединяться, – я затрахал тебя, Лети. Прости. Я соскучился. Давай лучше поедем к тебе. Я до понедельника числюсь в командировке.

Я совсем не была против. Наоборот. Мне нравилась такая мысль. Мы с Олегом вполне гармонично существовали в быту.

– Гамбургеров пожрем от пуза, – проговорили одновременно. Смешно.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– И колы, – помечтала я.

– Виски к коле купим, – подсыпал мечт Москвин на свой лад, – натрахаемся до изумления. Да, маленькая?

Он уложил меня под себя на сиденье. Целовал. Его неутомимый конец заклинило в одном состоянии. Олег шепнул:

– Я быстро, маленькая.

И пошел пахать и засеивать поле. Кожа сидений скоро засверкает от моих лопаток и зада.

– Сядь и успокойся, пожалуйста, – попросила я.

Он сделал еще несколько попыток разрядиться. Потом резко оторвался от меня и сел. Дышал, как паровоз.

– Едем! Одевайся, – приказал мужчина. Хотел протереть себя салфетками, отбросил в сторону упаковку, – блядь! Только хуже…

Я отодвинулась подальше.

– Какой ты дряни наелся, малыш? – я засмеялась. Эксперименты водятся за Москвиным-младшим. Плавали-знаем.

– Да купил кое-что нам с тобой на завтра, Лети. Решил проверить как работает. Полтаблетки всего загасил…

Москвин глядел на меня жалобно. Его пунцовый конец демонстрировал необычайную эффективность редких заморских пилюль. Стойкий оловянный солдатик.

– Ты угробишь себя, мой глупый любовничек. Зачееем? У тебя отличная здоровая потенция. И без таблетосов заебешь дохлую лошадь насмерть. Лучшее – враг хорошего, как ты не понимаешь…

Я наклонилась низко и обхватила губами головку. Мой парень застонал. Раздвинул ноги широко, как мог. Потом упал спиной на сиденье. Я едва успела соскользнуть в просвет между креслами. Опустила лицо к самому паху, заглатывая партнера, как удав кролика. Стиснула горло, расслабила. Еще. Еще. Еще. Останавливать рвотный спазм меня научила одна занятная тетка на вокзале. Была зима, мы с друзьями ехали кататься на лыжах в Валдай. Ночной буфет, кофе с молоком в блестящем баке. Кофе вкусный, сладкий. Но с молочными пенками…

– А-а-а, – голосом умирающей Жизели озвучил оргазм сладострастник. И еще раз: – а-а-а.

Если бы в балете разговаривали, то именно так. Изможденно, исстрадавшись, утихая руками-крыльями в белоснежную пачку, трепеща. А-а-а…

Не дожидаясь, пока Москвин очухается, я стала собирать одежду по салону авто.

ГЛАВА 19. Свидание № 4

Далеко-далеко, в сумке кажется, зазвонил телефон.

Я вылезла из-под Олега и пошла на звук. Звонил Димка:

– Привет, Летка. Поехали со мной встречать Игоря Владимировича в аэропорт. А?

– Это еще зачем?

Я глянула на часы. Время детское: четверть десятого вечера.

– Генерал мечтает. Сказал: «Позвони Лети и спроси, не хочет ли она провести вечер в нашей компании?», я звоню. Поехали!

– Слова «в нашей компании» меня пугают, Димон, – засмеялась я.

Глянула на спящего сном младенца младшего Москвина.

– Не придирайся к словам, дорогая Лети. У генерала сегодня вечеринка в стиле «с корабля на бал». Надо соответствовать. Платье в пол, черное или белое. Девчонки ведь обожают носить платья в пол. Поехали, Лети!

– В аэропорт не поеду. Мне надо голову помыть, – отказалась я, – я не успею.

– Надо, дорогая, надо. Я стою у подъезда. У тебя пятнадцать минут, – садист Егоров отключился.

– Куда это ты нафуфырилась, счастье мое?

В зеркале за моей спиной возник любовник заспанным зомби. Я дорисовала правый глаз.

– Надо малыш, надо, – процитировала я капитана Егорова, взялась за левый, – меня девочки ждут.

– Утром чтоб была в постели, как штык! – заявил Олег и пребольно зарядил мне по заднице ладонью.

Встал к унитазу и сосредоточился. Глаз, по-моему, так и не открыл.

– Трусы надеть не забудь! И не вздумай мне изменять, не прощу, – заявил он под журчание струи.

У меня нет черного платья в пол. Я надела широченный шелковый брючный костюм. Глянула в зеркало:

– Пижама она и есть пижама.

Налепила на шею и левую грудь переводку с драконом. Вышло неплохо, кожа сразу стала белой и вроде как засияла. Предвкушала лицо генерала. Оооо! Воротник жакета подняла на всякий случай. Вдруг дракон фейс-контроль у помощника не пройдет?

Где ты ничего не можешь, там ты не должен ничего хотеть. Кто сказал, не знаю, но сказано неплохо.

Я политикой интересуюсь только тогда, когда она мешает жить мне лично.

Красивый особняк в исторической части города. Автомобили выгружали седоков на крошечной парковке. Молчаливые молодые люди в строгих костюмах и военной выправке угоняли их потом в неизвестном направлении.

– Где аэродром? – я вертела головой во все стороны.

– Слава тебе господи, самолет приземлился раньше времени, и встречу на поле отменили, – говорил капитан Егоров, вынимая меня с заднего сиденья, – мы ж с тобой опаздываем на сорок минут.

– Что-то не похоже, – заметила я себе под нос.

Черно-белых дам, их кавалеров в хорошо сшитых костюмах или парадных мундирах хватало у центрального подъезда. Стояли, никуда не торопились.

– Кого ждут? – спросила я.

На меня обернулись рядом стоящие. Разглядывали с интересом.

– Лети, закрой рот! – зашипел Димон.

Тут, как по команде, все присутствующие расступились, образовав широкий коридор. Через полминуты к ступеням крыльца причалили три Ауруса друг за дружкой. Оттуда в толпе охраны и приближенных вышел невысокий человек. Лысоватый, в костюме, как у всех. Энергично пошел вперед в дом. На секунду мне показалось, что его встретят аплодисментами. Но обошлось простыми приветствиями:

– Добрый вечер! Добро пожаловать!

– Добрый вечер, друзья! – мужчина помахал всем рукой, приветствуя.

Что я здесь делаю? На секунду померещилось, будто я у себя дома и смотрю новости. Я подняла глаза на спутника. Лицо капитана выражало абсолютное, ничем не замутненное счастье. Вот это его торкнуло!

– Добрый вечер, – раздалось рядом.

Я вздрогнула и выронила клатч из рук.

Рядом возник Москвин. Генерал. Погоны, разноцветные планки и значки на груди. Загорел. Но форма заметно старит ИВ. Тут Москвин улыбнулся. Вот так лучше гораздо.

– Привет. Можешь поцеловать меня в щеку, – проговорила я. Готова была поставить деньги на то, что он не рискнет.

Генерал слегка приобнял меня форменной рукой и мягко коснулся моей кожи губами. Ничосе! Кому и что он демонстрирует тут?

На нас смотрели. Многие. Я чуяла чужие взгляды по всему полю. Я слегка привстала на цыпочки. Совершенно лишнее сейчас. На своих каблучищах я перегнала в росте макушку храброго воина. Я поцеловала генерала в ответ. Воротник квазипижамы отогнулся и показал зрителям, что. Во-первых, что у меня есть дракон с черным языком, во-вторых, что лифчика у меня нет. Игорь без комментариев повел меня в пространство дома. Я держалась за его локоть. Отчего-то мне казалось, что генерал мной доволен. Капитан исчез незаметно. Нечего ему делать на генеральской вечеринке.

Обитатели Ауруса отбыли восвояси. Публика сделалась свободнее и громче. Я выпила прилично водки под тарталетки с икрой. Москвин меня не останавливал. Одно правило я соблюдала жестко. Висела у кавалера на локте и помалкивала. Даже когда появился мой старинный поклонник Валентин Валентинович, я ограничилась приветственным кивком.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Разреши потанцевать с твоей девушкой, – тут же развил отношения старший генерал.

ГЛАВА 20. Генералы и полковники

Москвин развел руками. Я пошла танцевать.

– Привет, девочка, – начал в самое ухо начальственный дяденька.

Я поежилась и отстранилась. Генерал нес речь дальше, обдавая меня французскими коньячными парами:

– Здесь все знают, что ты платная подружка моего друга, Летиция. Так что не трудись изображать любовь и верность. Сколько?

Я не ожидала. Не готова была. От слова совсем.

– Не кобенься, хорошая моя. Каждый по жизни ищет свою выгоду. Не стесняйся.

Я стиснула зубы плотнее. Мужик прилично подшофе, но вряд ли болтает спьяну. Никто здесь слова не скажет в простоте. Отнюдь. Что ему нужно? Я заметила трех дам в черном и белом, пристально следящих за нашим танцевальным тет-а-тет.

Я упорно молчала.

– Ну не ломайся, дружок. Я дам в двое. Да сколько захочешь, в конце-то концов. Скажи папе Вале, сколько ты стоишь. Я человек щедрый и многое могу. Перебирайся ко мне, Лета. Договорились?

Его руки обнимали мою талию еще пока свободно. Живой оркестр электрическими гитарами давал тему старика Маккартни. Я резко вывернулась и быстро пошла к своему парню, отставив Валентина Валентиновича с растерянно растопыренными руками.

– Я хочу уйти, – сказала я, поравнявшись с Игорем и не глядя ему в лицо.

Его собеседники замолчали. То ли не знают, как поступить, то ли нравится наблюдать.

Москвин взял меня за локоть, отвел в сторонку и заставил сесть на красивый бархатный диванчик у окна.

– Успокойся, Лети, мы уйдем, как только будет удобно, обещаю, – сказал он, наклонившись к самой щеке.

– Я хочу сейчас! – заявила я громче. Точно громче. Чем нужно.

– Не капризничай, милая, – сказал снова близко к коже ИВ. Отобрал мою правую руку и поцеловал. – Потерпи.

И еще один поцелуй в ладонь. Я теперь мыться целый год не буду, лишь бы сохранить мягкое касание его губ.

Валентин Валентинович продолжал стоять в центре зала, демонстрировал непонимание. Москвин, машинально оправив мундир, пошел к нему. Минут пятнадцать, не меньше, они что-то выясняли между собой. Причем временами казалось, что еще миг и собеседники насуют друг другу в морду. Все закончилось рукопожатием и отеческим хлопаньем старшего офицера по плечу младшего. Я, как Татьяна Ларина, отвергнутая кавалером, сидела у окошка, сдвинув тесно коленки. Мой черный дракон на шее определенно делал драме восточный колорит. Зрители в ладоши не хлопали, но удовольствие получали. Особенно три знакомые дамы.

Москвин не обманул. Вскоре явился Димка и отвез меня домой.

*

Я сидела на полу в закутке за кухонной стеной и ревела.

Что меня пробило на слезу? Да я сто лет не рыдала о себе. Вот поддержать подругу, которую бросил муж с тремя малышами – это пожалуйста. Или котенка пожалеть в телеке, или там замученную лошадь где-нибудь на свалке в Пакистане – сколько угодно. Но себя я не жалела давно.

Витька ушел, я слезинки не потратила. Хотя гадостей, отчасти и много справедливых, он наговорил мне полну коробочку. Да и я не отставала. Пять впустую потраченных лет. И самое горькое в финале:

– Если бы у нас были дети, Лета! Если бы у нас были дети…

Я некрасиво завыла и пару раз стукнула головой о холодильник. Дети! Я их не люблю, не хочу. Я не могу. Не будет их у меня никогда. Мы с Витькой крым и рым прошли в этой теме. Ведь мне только двадцать пять. Потом нам надоели бесконечные анализы, попытки, врачи и волшебники. И каждый пошел туда, куда глаза глядят. У Витькиной нынешней жены живот уже на нос залез. Все получилось. Без меня.

– Ну и ладно, – гнусаво сказала я своему отражению в низком оконном стекле, – подумаешь! Чо расквасилась, дурочка?

Я на четвереньках подобралась и распахнула правую дверь холодильного шкафа. Вытащила белый ванильный ликер в красивой бутылке. Глотнула сладкий приторный алкоголь. Коробочка горьких шоколадных бонбощек нашлась в корзинке с фруктами. Откуда? Мммм! Вкусно.

И до чертиков обидно обошелся со мной Москвин. Отправил прочь от скандала подальше. Конечно, своя шкура дороже чужой девки. Зачем с начальством ссориться? Если можно раздражитель убрать нафиг. В душе засело сожаление ни о чем. Словно он мне пообещал что-то да не выполнил. Так ведь не обещал.

Я глотала жидкую огненную карамель, гася алкоголь черным шоколадом, бормотала глупости, жалея себя. Олег проснулся. Нашел меня за холодильником:

– Кто это у нас тут сырость разводит? Нельзяяя. Хватайся за шею, счастье моё.

Он пах теплой постелью, вчерашней любовью. Моей, как мне справедливо казалось, неудачной корейской туалетной водой.

Вода. Сколько воды утекло во мне и в природе за прошедший вечер? Я устала, и голова разболелась. Олег прижал губы к моему лбу и унес в кровать. Теплый, мягкий со сна. Небритый и добрый. Я снова плакала, он слизывал слезы со щек. Ласкал и любил. Не спрашивал, не упрекал. Просто слушал все подряд, что несет мое бедное одинокое сердце. Но про Игоря я ему не призналась. Нет. Чуяла – это не нужно.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

ГЛАВА 21. Генералы и полковники еще

Всегда считала, что бассейн на лоджии в Средней полосе России – это не просто странно, это оксюморон быта. Столица наша совсем не Рио. Но нет. Нашлись творчески отважные люди и воплотили проект. А лично мне повезло с погодой. Лето стояло на диво жаркое. И голубое корыто в застекленном выносном пространстве тридцатиэтажной башни смотрелось донельзя необходимым предметом обихода. Продажи жгли.

– Лето, тебя ищут, – сообщил мне сопровождающий от застройщика в оранжевой каске. Показал рукой в сторону лифта.

Я коротко кивнула и продолжила свою продажную песнь. Отчего-то пары, желающие приобрести гнездышко в спорном здании выглядели однообразно. Одному за полтинник, другому вполовину меньше. Видать, возможность плескаться голыми на балконе их по-своему заводила.

Я рассказала о простых настройках микроклимата в помещении.

– А если минус пятьдесят наступит? – вопросил меня надушенный щеголь в каштановых кудрях до лопаток и золотом Патек Филипп на левом запястье.

Я безоблачно улыбнулась:

– Вода в вашем бассейне останется ровно плюс двадцать один градус при любых погодных условиях.

– Ленка, ты не побоишься плавать со мной в минус пятьдесят? – лукаво поинтересовалось ухоженное чудо яркими пунцовыми губами у взрослой дамы.

Та покачала головой. Черно-розовое виши от Шанель. Жемчужная брошь той же марки на корпулентном фасаде. Женщина глянула на меня исподлобья, будто это я завела их в темный лес современного жилья.

– А вы купили бы себе такое, девушка?

Бог мой! Восемь из десяти задают этот вопрос. Идиоты?

– Это слишком дорого, – я научилась правильной дозировке достоинства и угодливости, – но если бы возможность представилась…

Тут я вдохновенно врала, о чем следовало. Любая работа может приносить радость, если приносит приличный доход. Проверено мной. Я опустила руку в теплую воду и побултыхала. Нарочно уговорила мужиков наполнить бирюзовую емкость. Какой-то приколист бросил в бассейн ярко-желтую пластиковую уточку.

– Уточка! Глянь, мамуся! Уточка! Хочу-хочу-хочу! – просюсюкал владелец локонов и культурных часов и тоже поплескал в корыте тонкими белыми пальцами.

Взрослая женщина окинула парнишку действительно материнским взглядом. Я добрых двадцать минут своей единственной жизни слушала пошлые и нежные глупости. И тетка сдалась.

Наконец предварительные закорючки проставлены. Я тихонько отползла к шахте лифта.

Директор Алик и звонок Олега настигли меня одновременно. Я без задней мысли вошла с мужчиной в кабину.

– Чао, малыш! Есть план на эту субботу. Думаю, пора вспомнить классику. Муж возвращается из командировки. Чур муж -это я. Что думаешь? – говорил без остановки Олег.

Алик нажал на кнопку стоп.

– На субботу? – протянула я и переключила камеру.

– Ну да. Я соскучился. Этот старый пидарас тебя не донимает больше? – поинтересовался Москвин.

Я не успела уточнить, кого он имеет ввиду? Валентина Валентиновича или своего старшего брата. Алик в лифте пошел в атаку. Припер меня к стенке. И полез губами в шею.

– А это еще кто?!

Я включила громкую связь и подняла телефон повыше.

– Это что еще за…

Тут Олег Владимирович продемонстрировал обширное знание обсценной русской лексики. Всегда отличался свободой в этой сфере. Гремел цацками на полковничьей груди. И рычал. И махал здоровенными кулачищами.

– Да ты кто такой?! Да я тебя! Да семь раз?! Да сорок девять!! Да спереди!! Да сзади!! Глаз на жопу натяну!!!

Бедный Алик впал в экстаз, затем в анабиоз, побелел, прижал обе ладошки к груди и слушал. Похоже, всерьез верил, что орущий полковник выпрыгнет из смартфона. И убьет в лучшем случае.

– Я лифт запущу? – спросила я.

Мужчина тихо кивнул. Так в прострации и вышел на первом этаже. Интересно, сколько я еще проработаю в его конторе?

– Я уж и не чаял тебя дождаться.

Я обернулась. Игорь Москвин стоял, оперевшись задом о крыло моей машины.

– Привет.

Я подошла. Все чудесатее и чудесатее. Но. Если честно, обрадовалась. С прошлой субботы от него ни слуху, ни духу. И Димка даже мяу в телефон не сказал. Я решила, что генеральская эпопея моя закончилась.

– Чем обязана?

Я встала рядом с Москвиным у крыла своей машины. И так же, как он, скрестила руки на груди.

– Хочу поговорить с тобой. Предлагаю пообедать. В хорошем месте.

– Увы, мой перерыв закончился, – соврала я. И испугалась. А вдруг он обрадуется?

– Я тебя чем-то обидел? – внезапно перешел в личную плоскость Москвин.

Я чуяла, как уходит из его голоса самодовольное спокойствие. И приходит неуверенность. Это было приятно. Но я не стерва, хоть он и заслужил. Хотя..

– Ты не защитил меня. – сказала я. Правду говорить легко и приятно.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Я не понял.

– Валентин Валентинович приходил ко мне утром в воскресенье.

– То есть? – в лице ИВ проступил испуг, – и ты его впустила?

Вот тут следовало подержать интригу подольше. Выдержать паузу, так сказать. Но, к сожалению, пытка неизвестностью – не мой жанр. Я вообще к пыткам отношусь негативно.

– Нет, – проговорила я, – я не впустила его за порог. но ты должен был предупредить.

Краска вернулась на бледное лицо генерала. Он выдохнул. И посмотрел на меня по-новому. Не знаю, как. Но не так, как минуту назад.

– Да я подумать не мог, Лети, что старый козел заявится к тебе лично.

Минуты три спустя, Игорь Владимирович уже говорил с уверенным нажимом и приятной улыбкой:

– Садись за руль, Летиция Цандер. Поедем поедим.

Командует как дышит. А вот на самом деле, история с главным генералом вышла куда веселее.

ГЛАВА 22. Тортики и цветочки

Жаль, что я не могу поделиться с Игорем этой чудесной историей.

Или нет? или да?

Мы. То есть, я и Олег чудесно завтракали на моей кухне нежным воскресным утром. В природе едва пробило девять часов, но привычка вставать рано уже завела моего парня в шесть утра на утренний секс. Потом он свалил на пробежку. Я изумилась последнему заходу и уснула. С пробежки Москвин притащил свежие булочки из пекарни на углу и кофе сварил сам. Правда, в кофе-машине.

– Представляешь, Лети, – говорил он, усаживая меня в Карла и запутывая в плед из занавески, – я не знаю, любишь ли ты молоко. Я купил коробку на всякий случай.

Я засмеялась. Молоко оказалось овсяным. Я не пью капучино с утра. Олег набацал себе корицы и карамельного сиропа в большущий стеклянный бокал. Молочная пена стояла там ароматной шапкой. Мужчина был по-утреннему свеж и счастлив. Пах моим шампунем, сидел в моей новой майке и трещал, как сорока.

– Кстати, – он приземлил безупречный зад на складную тележку для сервировки. Откуда она у меня? – сидеть совершенно не на чем. Я должен тебе два стула.

– Один.

Я выпростала руку из пледа и получила свою порцию кофе.

– Один – это не серьезно. Нас же двое…

– Я живу в кресле. Мой Карл подходит для всех случаев.

– Но вдруг гости…

– Сядут на пол.

Так мы мило препирались. Москвин хотел непременно лично тащиться в магазин. Я голосовала за дистанс и доставку.

И тут раздался звонок. Прямиком в дверь. Не в домофонную связь, не через консьержа-охранника. А в кнопку на лестничной клетке. Я удивилась:

– Кто это?

Олег пожал плечами и пошел открывать.

Только годы, проведенные на секретной госслужбе, смогли внушить полковнику безопасную мысль. Посмотри в глазок сначала.

Олег вернулся с круглыми глазами и прошептал:

– Там Иванов.

– А кто это?

– Директор управления! Валентин Валентинович, – Олег все еще шептал.

Раздалось еще два коротких сигнала.

– Неудобно, – я улыбнулась, – если он из вашей конторы, то знает наверняка, что я дома. Я открою.

– Главное, в квартиру его не впускай! Не вздумай!! Лети! Выгони его!

– Что ж я должна с ним через порог разговаривать! – я возмутилась.

Никогда не видела Москвина таким… не испуганным. Нет. Деморализованным абсолютно.

– Да он трахнет тебя, до угла коридора дойти не успеешь!

– Да ладно! Он насильник? С виду нормальный …

– Хочешь проверить? Давай. Давай, оставь меня без работы…

Мне надоело шептаться, словно мы школьницы в раздевалке.

Я, как была, в белой майке под корень, так и пошла открывать.

– Халат надень, – простонал мне в спину любовник.

Валентин Валентинович держал в одной руке букет, в другой тортик.

– Доброе утро, Летиция. Вот зашел к тебе выпить кофейку с утра. можно войти?

Губы ВВ улыбались. Короткая борода сильно выручает мужиков: ни морщин на щеках, ни второго подбородка. Все прячет за благородной сединой. Красота! Голубая джинсовая рубашка под цвет глаз и такие же штаны здорово шли ухоженному мужчине. Сняли единым махом полтора десятка лет с плеч. Льдистые глаза смотрели испытывающе. Неясно.

– Угостишь меня кофе, Лета?

И я вдруг поняла, что Олег не соврал. Сейчас душка-начальник знаменитым воинским нахрапом полезет на меня сразу у двери. Вылетит Олег и… таких обломов подчиненным не прощают.

– Я не одна, – сказала я и руку выставила вправо, оперлась в косяк.

– Это серьезно? – сощурился мужчина.

– Пока не знаю, но хотелось бы, – я не стала вежливо улыбаться.

– Незваный гость хуже мужа из командировки? – пошутил ВВ.

– Как-то так. Всего хорошего, – я хотела было закрыть дверь.

Мужчина быстро вставил в проем ногу. Затем приземлил на границе торт и положил сверху цветы.

– Это заявление о намерениях, девочка. Если надумаешь, звони. Жду до нуля понедельника, – проговорил генерал и убрался к лифту. Последний взгляд его был направлен внутрь квартиры. Как же ему хочется узнать, кто там! Я босой ногой вдвинула дары в холл и захлопнула дверь. Какое облегчение буквально вышло из меня громким вздохом! А я была напряжена?

Москвин сидел внутри Карла. В профиль только коленки торчали.

Я подошла к самому храброму парню на земле. Он занавесился капюшоном. Переживает?

– Знаешь, я подумала, что ты, возможно, прав. Такой может зажать рукой рот и вдуть за занавеской.

Я задрала майку на талию и села к нему на колени верхом. Потерлась голым лобком о мягкие тренировочные штаны.

– Я обосрался, – сказал Олег. Убрал мои руки со своих плеч.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Чот не воняет, – я покрутила головой. Хотела высвободиться, но мужчина держал крепко.

– Я в переносном смысле, – пробурчал он. Взял обе мои ладони и поднес к лицу.

Я легонько терлась о его пах. Там давно проснулась жизнь и рвалась ко мне.

– Так и в переносном смысле не пахнет. Я хочу куни.

Он гладил себя по лицу моими руками и целовал.

– А не многого ты хочешь? – усмехнулся любовник.

– Только то, что ты способен дать. Куни, стул, два стула, опять куни…

Он отпустил меня и стянул штаны вниз. Его еще пока не твердый, как заборный дрын, конец выпрыгнул на божий свет. Я сползла на колени на ковер. Обхватила губами мягкую головку и языком попыталась сдвинуть крайнюю плоть вниз. Та легко подалась, головка набухла. Я облизала ее и сунула кончик языка в отверстие. Олег застонал.

Я посмотрела снизу в его лицо. Мужчина улыбался. Глаза закрыл, закинул руки за голову и позволял себя любить.

– Жалеешь меня, малыш? – вдруг спросил Москвин.

– Люблю дурака, – я вынула изо рта чужие вещи, – но если не нра, то…

– Еще как нра!

Он подхватил меня на плечо и направился к кровати. Какой был план? Натрахаться до одури? Визит господина Иванова ВВ придал нашему дню единственно верное направление.

*

Мозг я включила только где-то в районе вечернего чая.

Торт старший генерал припер исключительно прекрасный. Олег срезал узким фруктовым ножом с десерта маленькие кремовые розочки и раскладывал по моей голой заднице. Потом слизывал, запивая сладким шампанским.

– Моя золотая попочка, – приговаривал он, – моя слааааденькаяяя..

Меня осенила внезапная мысль. Наверное, она где-то бродила кругами и вылупилась наконец-то:

– Олег! Скажи, только не ври! Валентин Валентинович – твой тесть? Это он автор чудной идейки нанять для Игоря подружку? Тупо за деньги, чтобы замуж не лезла потом? Так?

ГЛАВА 23. Три звезды (№5)

Ресторан, куда завел меня Игорь, отличался … Чем? Да ничем он не выделялся в череде основательно-модных заведений нашей драгоценной Столицы в ее центральной локации.

Есть не хотелось. То ли я перенапряглась с заказчиками, то ли объелась шоколадных батончиков в конторе, но обеденная карта меню меня не заводила. Не особенно вчитываясь, я вернула кожаную папку на правый угол стола.

– Не хочешь есть? – угадал мое настроение Москвин.

– Нет.

Я внезапно расстроилась. Почему?

– Давай поедем к тебе, – вдруг предложил он.

Внутри меня ворочалось глухое и глупое чувство. Словно бы я предаю любовника. Почему? Олег сам пристроил меня на эту работу, уверен стопроцентно, что его братец НИКОГДА не снизойдет до близости со мной. А тот ведет себя непонятно. Загадочно. Что сейчас означает его фраза? Девяносто девять мужчин из ста имели бы ввиду свидание в постельном формате.

– Если тебя устраивает скомканная, несвежая постель, разбросанные вещи по всему дому, грязная посуда на кухне и навязчивая вонь земляничного лубриканта, то поехали.

Я отвернулась. Все это правда. У меня нет прислуги. Я утром вытолкала взашей и без завтрака двоих парней, моих старых соратников по свободе половой жизни. Потом, с трудом пришла в себя, спасибо, Господи! что надоумил человека изобрести горячую воду! Я помчалась на встречу с клиентами. В моем доме, действительно, все так, как я описала.

ИВ помолчал пару минут. Коснулся мочки уха. Смущается?

– Если тебя устраивает тесная квартира, набитая шкафами с книгами, старый кожаный диван в кабинете, запах пыли и бумажных книг, ворчливая женщина с куриным бульоном, то можем поехать ко мне.

– Опасненько, – улыбнулась я, – может, отель?

– Отель? – удивился генерал. Глянул на меня и смутился откровенно, – я в этом ничего не понимаю.

– Когда-то надо начинать, Игорек, – нахально ухмыльнулась я, – пора взрослеть.

Три звезды в проулке сразу за Проспектом нашлись легко. Я бываю здесь периодически по разным поводам и имею четвертной скидос.

– План такой, ­ начала я в коротком лифте, мчащем нас на третий этаж, – если мы остаемся до утра, то делаем что хотим до девяти вечера и имеем перспективу на ужин. Если программа часовая, то я попрошу девочек не беспокоиться. Или ты, как гусар, желаешь шампанского?

Москвин ничего не ответил. Ни секунды не сомневалась, что он не поведется на мой детский развод. Но отказать себе в попытке не смогла.

Молча он вошел в крошечный номер, главной достопримечательностью которого была кровать. Украшенный кружевным ламбрекеном балкон открывал вид на соседнюю глухую кирпичную стену. По-моему, это даже спокойнее. Ничья любопытная рука не всунется с камерой смартфона.

– Обслуживание, – раздался женский голос за неплотно затворенной дверью.

Прекрасно знакомая мне администратор оставила поднос на консоли у зеркала.

– От заведения, – проговорила она и тут же вышла.

Средняя бутылка Шато Тамань, крошечная коробочка бельгийского шоколада, крупный апельсин в кожуре. Она пришла взглянуть на взрослое чудо, что я привела ранним вечером в ее гостишку.

– Кто-то из твоих подруг придет еще полюбоваться мной?

Игорь сунул руки глубоко в карманы брюк. Покачался на пятках. Соорудил независимый вид.

– Сейчас вряд ли, побоятся мешать. Но по смене передадут обязательно, – улыбнулась я.

Подошла к генералу и постучала по плечу:

– Не бойся, я тебя прикрою.

– Я просто давно не был…

Я поцеловала его в уголок рта.

– Ладно, я никогда не был…

Я поцеловала его в рот.

Взрослые дяди – это отдельный жанр. И я не великая в нем специалистка. Но решила для себя твердо: никуда Москвин не сбежит, пока я не получу свое. Ну или хотя бы попытаюсь.

Активным умельцем, как его младший братишка, Игорь Москвин не был. Но хорошая физическая форма и откровенное желание соответствовать надеждам партнера у мужчины имелось. Что-что, а ударить в грязь лицом он не желал. Затрахал.

– Все, – сказала я, падая с генеральского тела на подушки, – пить хочу.

– Я не закончил, – возразил Москвин абсолютно серьезно.

– Шампанское открой, пожалуйста, – попросила я.

– Оно теплое. И я не люблю крымское, – сообщил мой парень.

Не вставая с постели, я распахнула дверцу холодильника. Он скрывался в прикроватной тумбочке. Ничего, кроме пары шоколадок и бутылки боржома в нем не помещалось. Я вытащила холодную минералку.

– Я не вижу стаканов, – сказал ИВ.

Те, буквально в паре шагов, сияли на подоконнике. Я поняла: без капитана Егорова мелочи быта ускользали и прятались.

Я хотела встать, но Игорь отобрал воду, положил меня на живот и проговорил, щекоча дыханием волосы над ухом:

– Дай мне закончить, Лети, я не долго, – и положил себя сверху.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Его округлое, горячее, влажное естество уперлось в мою заждавшуюся попу. Я радостно приподнялась, на инстинкте гоня ножки врозь. Сама раздвинула руками половинки, подставляя готовую дырочку. Смазка не нужна, мое тело давно ждет-не-дождется. Бьет пульсом и разжимается на выдохе. Я вообразила, что так любимый нами с Олегом анальный финал доступен в варианте старшего брата.

– Нуууу, мальчик, где тыыы, – пропела я в подушку. Давай быстрее!

Игорь приподнял меня ладонью под живот и загнал себя по самый корень. Общим порядком и чавкающе-долго. Я перебралась в коленно-локтевую, чтобы не стесать лицо о сатин наволочки. Ходить потом с красной раздраженной физиономией мне совсем не улыбалось. Кстати, молодец Вика-дизайнер. Она делала легкий апгрейд отеля перед новым сезоном, заменила деревянные спинки у кроватей на мягкие велюровые с каретной стяжкой. Стучаться в них лбом – сплошное удовольствие.

ГЛАВА 24. Упс!

– Я могла бы убираться у тебя в квартире пару раз в неделю. Или по требованию, – сказала мне наша консьержка. Дама из тех, что носят камуфляжные майки в паре с леопардовыми лосинами и со всем миром на “ты”. – Расценки у меня самые обычные.

Она отловила меня у лифта. Я все-таки задумалась над генеральским выступлением и слегка замешкалась при посадке.

– У меня непредсказуемый график жизни, – зачем-то вступила я в диалог с теткой.

Благоухала шампанскими винами и табаком.

Я не признаю посторонних людей в моем доме.

– Вот! – Люсинда Ивановна ткнула в бетонный потолок указательным пальцем, – подумай хорошенько, Литвинова. У тебя будет чисто прибрано, мусор вынесен, белье постирано. А заодно дневном распорядке образуется точка привязки по времени. До моего визита и после. Это очень удобно, как ни посмотри.

И она посмотрела на меня умными взрослыми глазами. Я кивнула:

– А давайте попробуем.

Голова соображать не спешила после живого женского общения. Тема “Мужики – козлы” бесперебойная. На двух бутылках шампанского мы с девчатами не тормознули. Я мееедленно доехала домой огородами.

Заявление Москвина отравляло алкогольную легкость бытия.

*

Наконец-то серьезный мужчина сделался удовлетворен, а я свободна. Ура. Я смогла напиться воды без помех. Игорь ушел в ванную.

Я почистила пальцами апельсин и вся уделалась оранжевым соком. Он сердито щипал мой зацелованный рот. Я помчалась умываться.

Игорь расчесывал мокрые волосы одноразовым гостиничный гребешком. Спрятался в белый халат. Трогал пальцами вечернюю щетину и задумчиво разглядывал себя в зеркале. О чем соображает?

– Послушай, генерал, – начала я, плеская в лицо прохладной водой из-под крана и улыбаясь, – ты почему резинкой не пользуешься? Или я одна должна об этом переживать?

– Во-первых, не называй меня генерал. Во-вторых, я посчитал, что, раз я здоров, и ты мой единственный половой партнер, защищаться тебе не отчего. Егоров докладывал все подробности, поэтому я знаю твой медицинский диагноз, Лети. Незапланированная беременность нам не угрожает. Я не люблю презервативы. Я не так часто занимаюсь сексом и предпочитаю делать это на живую.

Я покивала. Генеральская логика била под коленки своей простотой. И действительно. На живую я не трахаюсь. НИКОГДА. Даже с Олегом. Особенно с ним, зная его любвеобильность. А если припомнить пару вчерашних клоунов, то асептические гели поверх латекса – мое все. Почему бы Игорю не стать исключением?

– Что-то не так? – вдруг спросил настороженно ИВ, поймав мои мысли в отражении стекла.

– Все так, – быстро ответила я. Слишком быстро, чтобы быть правдой.

Москвин обнял меня и сказал:

– Я понимаю, Лети, что ты девушка современная и свободная. Ты даже контракт со мной не хочешь подписать. Думаешь, я не догадываюсь, почему?

– Почему? – я удивилась. И то верно: почему?

– Ты не хочешь себя связывать. Никаких обязательств не желаешь, даже формальных и ради приличных, кстати, денег. Но я хочу спросить тебя, почему ты сейчас здесь, со мной?

Он был такой серьезный, пипец! Прям, как на инаугурации чего-нибудь. Я потерлась носом о его плечо.

– Ты мне нравишься, Игорь.

– И ты мне нравишься, Лети. Пожалуйста, сделай так, чтобы в наших отношениях нас было только двое.

– Это ты, о чем? – прикинулась я недалекой.

– Это я о других мужиках. Я настаиваю, девочка. По-другому я не понимаю. Хорошо?

Упс! Я развернулась в кольце его рук. Я не вырывалась. Он не держал чересчур крепко.

– Я подумаю, – пробурчала я.

Москвин, разумеется, не остался ночевать в гостинице. И ужинать меня не пригласил. Он словно решил, что я должна немедленно начать думать над его словами. На крошечной парковке его уже ждал Дима. Капитан официально-коротко кивнул на мое приветствие. Генерал изволил клюнуть в щеку сухими губами. Лимузин отбыл по своим делам. Я осталась стоять во дворике гостишки. Пальма в кадке у входа глядела на меня сочувственно.

– В такие минуты как-то особенно остро чувствуешь себя блядью, – высказалась за спиной сменный администратор Алиса, – я, точно. Он женат?

– По-моему, нет, – я оглянулась.

Алиска чиркнула зажигалкой. Затянулась тонкой сигареткой с ментолом.

– Главное, хоть бы “здрассти” мяукнул мимоходом. За номер ты платить будешь?

– Я, – засмеялась, – и за шампанское тоже я.

– Да ладно, – великодушно махнула пальцами с алыми ногтями сменная, белый дымок сделал в сумеречном воздухе короткую дугу, – он ведь его не открыл. Побрезговал?

– Да ну его куда подальше! Если есть холодное полусладкое, то я поставлю народу пару флаконов, – я развеселилась окончательно.

Дубовая серьезность, которой словно триппером меня заразил генерал, рассыпалась в прах. С чего это он решил, что я сплю и вижу отношения? Фу-фу! В смысле, чур меня, чур.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

ГЛАВА 25. Чур-чура

Выбросить телефон капитана Егорова в черный список было наивно до прозрачности. Разумеется, он меня достанет, если приспичит. Но заявить о намерениях, как выразился один генерал с тортиком, мне хотелось. Жаль, что нет у мобильного оператора текста вроде: «абонент не желает разговаривать и предлагает вам пройти в жопу!» или еще дальше.

Я подумала еще пять минут и избавилась от номера генерала. Я ведь этой звездной парочке ничего не должна? Это Москвин, если взглянуть на дело по совести, торчит мне за шесть встреч. Но я не стану выпрашивать. Не могу и не хочу.

– Значит, на мотоцикле ты не поедешь? – Антон растерянно-расстроенно вертел в руках запасной шлем.

– Я боюсь, – бесповоротно заявила я. Не приближалась к парню. Стояла, держась за дверь «танка», – давай, ты сам съездишь, а встретимся вечером. Или завтра.

Не боюсь я никаких мотоциклеток! Особенно здоровенных безопасных хонд, как у Антона. Я не поеду на дачу к его бабушке. Я не сумасшедшая.

Антон положил блестящий, похожий на перламутровое яйцо, шлем в багажный ящик своего чудо-аппарата. Подошел ко мне, взял лицо в теплые ладони и поцеловал.

– Я не хочу завтра. Я сегодня не хочу с тобой расставаться, Лети, зачем я только маме обещал…

– Крепись. Будь мужчиной, держи обещание, езжай к бабушке. Потом вернешься назад. Если не слишком поздно, то увидимся…

– Мы в любом случае увидимся сегодня. Я приеду к тебе. Впустишь? Лети…

Он целовался умопомрачительно. Прижимался возбужденным телом, гнал мои чертовы искры в пальцы и заставлял сглатывать слюну. Оторваться от него пока не получалось.

– До вечера, – сказала я, сжимая ладонями кожаный зад партнера.

Вряд ли мы увидимся вечером. Вряд ли мы встретимся вообще. Я оттолкнула от себя мужчину:

– Мы так никогда не закончим, уходи, Антон. У-ле-тай!

Последнее утро уходящего лета настойчиво делилось теплом. День обещал быть еще лучше. Антон звонко щелкнул замком багажника. Ярко-синяя, широкозадая Хонда взревела, издала скандальный звук клаксона и исчезла, подняв облачко пыли пополам с бензиновым выхлопом.

*

Все началось в четверг.

Нет.

Сначала был понедельник.

Нет. Еще была пятница на прошлой неделе.

*

Олег прислал сообщение в пятницу. Игра: муж возвращается из командировки. Муж – он, я – любовник в шкафу. Локация. Время. Я удивилась. Сегодня в восемнадцать-ноль-ноль. Никогда такого не случалось, чтобы свидание назначалось на тот же вечер. Мы вообще по вечерам почти не встречались. Вечер – это время для семьи.

Давным-давно. Когда все только начиналось, он сам установил правила. Москвин тогда бешено переживал, что кто-нибудь застукает его игры со мной, и шифровался, согласно профессии, насмерть. Но в последнее время конспирация явно просела до уровня полного наплевательства. Что происходит?

Я пожала плечами и настучала в телеге ответ, мол, раньше восьми вечера не успею, окучиваю очередного заказчика. Реакции никакой не последовало. Я снова пожала плечами. И явилась на встречу без четверти девять.

Старое кирпичное здание в четыре этажа, где-то на Нижнем Тракторном, еще, поди, немцы пленные строили. Что творится с моим парнем? Так и тянет Москвина в народную простоту. Курьер днем доставил мне пакет с одеждой. Я залезла на заднее сиденье «танка» и стала переодеваться. Ну и ну! Я нашла пакетик с накладными рыжими усами, бровями и еще какой-то шерстью. Это на грудь? Совсем охренел мой главный режиссер!

Я креативно прилепила красную волосатость на подбородок и щеки по типу бакенбард. Глянула в зеркало и осталась собой довольна. Клетчатый костюм был велик мне размеров на пять. И на ладонь короток. Желтая рубашка, полосатый галстук. Для завершения образа мне не доставало только красного носа и улыбки до ушей.

Я выпрыгнула из машины, вертя на пальце брелок. Подростки верхом на лавочке свистнули мне с подозрением. Я ничтоже сумняшеся, вошла в третий подъезд. Все согласно сценарию.

Олег открыл сразу, словно караулил за дверью. Майка-алкоголичка до пупа, синие треники висят до колен, взлохмаченный и босиком. Виски от Москвина разит так, словно он ванну из Джонни Уокера принимал. Под левым глазом переливается убедительный синяк.

– Здрассти. Ничосе, – не оригинально выразилась я.

– Ты где шлялась, шалава? – рыкнул партнер.

И отвесил мне по заду хороший шлепок. Я сразу вылетела на середину комнаты. Олег снова на ходу перестраивал сценарий.

– Знаешь, сколько я тут у окна стою, блядь?!

Он сдернул с шеи солдатский ремень. И так шандарахнул им по дверному косяку, что там образовалась заметная вмятина. В паре сантиметров от моего лица. Я подпрыгнула.

– Ебешься, сучара, со всеми подряд, а я один тут сижу и жду тебя жду, на хуй никому не нужен!

Олег повторил свой номер с ремнем. Пряжка со звездой пролетела в секунде мимо моего носа. От двери отскочил кусочек дерева.

– Я написала тебе в телеграм…, – я начала оправдываться.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Закрой рот, лживая сука! – заорал Олег и стал лупить ремнем справа и слева от меня.

От дверной коробки отлетали щепки, словно он орудовал топором. Ветер поднялся от его махания. Лицо побелело, губы истончились в злую нитку. Синяк сделался черным. Я испугалась. Москвин костерил меня отборным матом. И задел-таки правую руку своим чертовым ремнем. Я закричала.

ГЛАВА 26. Чур-чура 2

Олег упал на колени. Бросил в угол ремень. Попытался меня обнять. Я сбежала в дальний угол комнаты. Там торчал большой фикус в кадке. Я спряталась за дерево.

– Прости, я не хотел…

– Ты хотел! Ты мечтал меня ударить! Я видела! Господи, как больно!

Я разрыдалась, лелея ушибленную руку:

– Ты с самого начала хотел меня убииить! Сволочь ты, Москвииин!

– Счастье мое. Лети, Прости.

Он, как был, на коленях пополз ко мне. Штаны за ним не успевали. Вскоре Москвин остался в боксерах цвета британского флага. Здоровая эрекция попыталась переключить меня с пострадавшей руки на основной инстинкт. Мужчина поймал мой взгляд и тут же выпустил себя на волю.

Пунцовый конец раскачивался и был готов на все.

– Дурак!

Я отвернулась.

Олег дополз до моих колен в клетку. Обнял. Я самозабвенно хлюпала носом. Он аккуратно, но настойчиво тянул меня вниз на полосатый коврик. Я брыкалась.

– Ну прости меня. Ну ударь, если хочешь. Слаааадень…

– Мужики, вы чего? – донесся до нас чужой и хриплый голос.

Мы с партнером слаженно обернулись.

В дверях стоял абориген. Тощий, в синих спортивных штанах и майке. Олег угадал абсолютно. Кроме трусов, разумеется.

– Чот, я вас не знаю, – почесал в затылке мужик, перевел взгляд на стол и замер.

Там, отражая в стекле электрический свет стояла початая бутылка виски.

– Ты что, дверь не закрыл? – обомлела я, – трусы надень!

– Тсс! – ответил Олег.

Он схватил бутылку и, как осла на морковку, вывел за собой мужика за дверь.

– Надо сматываться, – резюмировала я.

Мне не слишком нравилось в этом убогом месте. Затертый паркет, старая мебель, запах давнего жилья. Все чистое, но уж очень много лет бывшее в употреблении.

– Нет, – решительно объявил мой парень.

Притащил холодную бутылку игристого, примотал полотенцем к моему бедному локтю. Стал снимать с меня дурацкий костюм.

– Я прождал тебя шесть часов. Я никуда не уйду, пока не сделаю все, о чем мечтал.

Я не возражала. Я в принципе ему не возражала и не мешала. Я чуяла в происходящем некий надрыв. И мне не хотелось, если честно, в это лезть. Но дружба, как известно, обязывает. Я считала Москвина-младшего своим другом.

На дико скрипучей деревянной кровати Олег осуществлял свои мечты. Я прижимала к себе ледяную бутылку и соответствовала, как могла. Он шептал: «я аккуратно, я не больно, я по чуть-чуть» и тут же забывал о благих намерениях. Утюжил, что было мочи в своем порядке. Рот, зад, перед, снова попа. Я наревелась от боли и от счастья до хрипоты.

– Я принесу вина, ледяного, из морозилки, – проговорил Олег, беря передышку.

Пока он возился с замерзшей пробкой, я глотнула простой воды и уснула.

– Маша, иди на хуй. Все. Я все сказал.

Я услышала голос любовника свозь сон. Олег курил на кухне. Держал трубку в опущенной руке. Там что-то причитал женский голос. Я остановилась в дверях крошечного помещения. Олег выключил аппарат, бросил его на стол. Тот проехался по пластику и упал вниз. Мужчина протянул руку, усадил меня на колени. Опустил лицо мне в волосы.

– Никогда я ее не любил. Но относился всегда по-человечески. Слова грубого за семь лет не сказал, – проговорил Москвин мне в висок.

На-ча-лось. Я не хотела ничего про это знать. Да мы почти никогда не говорили о жизни за НАШЕЙ гранью. Не нуждались в таком. Да вот сегодня подоспели саночки.

Я помалкивала.

– Летка, ты понимаешь платонические отношения?

Я развернулась лицом к партнеру. Олег криво улыбался. Синяк сполз на середину щеки.

– У тебя бланш настоящий? – удивилась я.

– Да. Игорь с утра подсветил, ты не ответила, – не позволил сбить себя с темы мужчина, – ты платонические отношения понимаешь?

– Я не понимаю, – сказала я, выбрав, как мне надеялось, тот вариант, что ждал мой парень.

– Вот и я не понимаю! Это какой же сукой надо быть, чтобы парить мозг мужику семь лет! Семь!

Олег воздел палец к потолку и поглядел на меня с вызовом. Так. Истории его супруги мне не избежать. Я протянула молча ему стакан. Получила игристого с шапкой и приготовилась.

Москвину наплевать было на ком жениться. Ему стукнуло двадцать восемь, и мама сказала: «пора!». Младшая дочь из дружеской семьи. Идеально подошла для идеального брака.

– Секс Машку мало заводит, ну вот такая она уродилась. И я в конце концов перестал ее мучить. Та же мама сказала, мол, переходи в семье на регулярный график, сын, в мире баб сколько душе угодно. Я и подумать не мог, что у моей жены платонический роман с одноклассником. Я, дурак, не разобравшись, устроил скандал. Орал, что сделаю детям ДНК-тест, проверю, мои ли они на самом деле.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– А потом погуглил слово «платонический», – расхохоталась я.

Третий стакан шампанского и мороженое здорово помогли мне глядеть на вещи веселее. Мы продолжали сидеть на одном стуле. Всегда нам было удобно вместе.

– Ну да! Я пожалел, что разворошил свою личную муравьиную кучу. Глупо получилось и не нужно никому. По идее, жизнь наша с Машкой была идеальна. Я живу, как хочу, и она живет, как ей нравится. Мне нужен секс, и я его имею во всех вариантах. Ей нужен друг, нежный, тихий обожатель. Вот, пожалуйста: старый проверенный рыцарь белой дамы. Красота! я устроил идиотский скандал. Но я врубился мгновенно и откатил назад. Попытался все замазать и спустить на тормозах. Так зачем, скажи мне на милость, Летка, она делает мне мозг?

Олег наклонил голову и прихватил мой сосок через тонкую ткань канареечной рубахи.

– Погоди, – я растерялась, – теперь она устраивает тебе сцены?

ГЛАВА 27. Чур-чура 3

Ушиб оказался настолько сильным, что мне дали больничный. Я не хотела ничего такого. У меня, кстати, как ни забавно, спасибо Марии Москвиной, образовалась целая толпа заказчиц на всякую дорогую и малоупотребительную фигню, вроде бассейна на балконе. Следовало ковать железо, пока рыба идет.

Но Олег, который на утро в субботу потащился со мной в травмпункт, считал иначе. Заботился.

Рука действительно разболелась здорово. Москвин, заметно мучаясь совестью, провел меня сначала по даровым врачам, потом по платным лекарям. Мы убили на это дело целый замечательный августовский день. В итоге я имела массу подтверждений всякого рода и рекомендаций. Больше всего меня устраивало заявление взрослой тети дежурного хирурга:

– Дайте покой руке хотя бы на неделю. Все пройдет само. Организм молодой, справится.

Олег накупил разной снеди, сковороду вок и громадный фартук. Без разрешения засел на моей девственно-чистой кухне и занимался готовкой с наслаждением. Выяснилось, что мой парень прошлую зиму проторчал в Южной Азии. От нечего делать, ходил там на курсы изучения местной кухни. Кормил нас закавыристо и вкусно.

Телефон мужчина обеззвучил и засунул в задний карман брюк. Но остальной мир все равно пытался его достать. Время от времени он взглядывал на загоревшийся экран. Морщился. Жена? Брат? Работа? Мама? Я не хотела знать.

Я отлично помнила хрупкую молодую женщину с сияющим цветом лица и тяжелыми прямыми волосами цвета горького шоколада. Сука Машка, по версии младшего Москвина. Москвин-старший позволял себе держать ее за руку с нескрываемой нежностью. Какие сцены она устроить в состоянии?

– Да еще какие! Я чувствую себя домашним тираном, угнетателем вдов и сирот, буквально, – проворчал Олег, стягивая белую майку с моих плеч. Неугомонный!

– Что же она делает? – мне впервые стало по-настоящему интересно.

Особенно интересно, за что старший брат вчера навесил младшему фонарь. И что ответил младший.

– Да всякую фигню. Не ожидал от нее совсем, – вздохнул мой парень. Вытащил презерватив и открыл, – на, счастье мое, надень ротиком.

– Расскажи, – велела я, забирая из его пальцев клейкий кружок.

Олег, уже не вздыхая, а как бы между прочим, о чужом и ненужном, скороговоркой сообщил, что вчерашним утром пришел Игорь, чтобы обсудить детали новой командировки. Машка заманила их с братом в столовую, обещая блинчики к завтраку, а сама повалилась на колени и стала рыдать. И просить мужа простить ее. И не убивать Петеньку, ведь он ни в чем не виноват. А виновата только она, позволившая любить себя другому, хоть бы и только духовной любовью. А если муж, любимый и единственный, ей не верит, то дорога ей одна – в петлю.

– Главное, сучка волосы распустила красиво и по паркету в столовой елозит волной! И живот из-под майки вытащила. Я стою, как придурок полный, слушаю и офигеваю. Игорь сказал: «Скотина» и в глаз меня тресь! Я руки растопырил, а он артистку эту под локоток взял и в гостиную увел. Я-то в кабинет переехал. И возвращаться не собираюсь…

Москвин трахал меня в рот, прикрыв глаза веками и повторяя: «люблю, как же я тебя люблю, Летка…». Я заглатывала его конец, как удав кролика, в самую глотку и даже дальше. Он громко стонал. А я думала, что всякий на этом свете хочет любви и добивается ее, поистине не гнушаясь ничем.

В воскресенье утром я выставила Москвина за дверь. Хватит.

Днем на связь вышла очередная любительница экстремального жилья. Голос взрослый и перспективный. Такие люди не интересуются днями недели. Реал ждал от меня движений телом. Наглотавшись таблеток, я отправилась на встречу.

Вечером позвонила Светка. Как-то преувеличенно весело спросила:

– Сидишь?

Я ответила оригинально:

– Руку лечу.

Я устала, как горняк в забое. Меньше всего на свете меня интересовала тема: «иди к нам, подруга, снимем пару мужиков».

Результатом десятиминутных препирательств стала вечеринка визажистов в знакомом клубе. Гарантированно без риска встретить там что-нибудь с работы, и с мужским любительским стриптизом в программе. Обычно, это очень смешно.

Откуда взялся Антон я не запомнила. Просто р-раз, и я обнимаюсь с классным парнем в темно-зеленой майке. Еще пахло от него знакомо. Хороший парфюм. Но вспомнить какой, я не могла. Три утра. Четыре «отвертки». Еще что-то про текилу. Какая память, в задницу?

Но имя парня застряло в сознании крепко.

Я раскапризничалась. Ехать в такси я не желала. Ни к нему, ни к себе. Стоять на месте я тоже не могла. Меня качало, кружило и укачивало. Антон смеялся, вел меня пешком и за руку по предрассветному городу. Шел мелкий теплый дождик. Плакал на лице ласковыми каплями. Пах пылью и ранним городским утром. Антон целовал и было это потрясающе. Прикосновения мягкого доверчивого рта. Я забыла, как это. Целоваться на ходу.

В узком туннеле подземного перехода, в самой середине, не горела лампочка. Я повесилась на мужской шее сразу. Как будто эта короткая темнота скомандовала мне: «Вперед!». Антон не заставил просить себя дважды. Обнял и прижал к себе. Он вообще стоил того, чтобы влюбиться. Жаль, что я разучилась давно. Я задрала платье на талию и опустила мужские руки на кружевную попу. Партнер резко выдохнул воздух через ноздри и развернул меня спиной к себе. Я послушно уперла ладони в теплую бетонную стенку.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Резинка есть? – услышала тихий голос в висок.

Вот за что я люблю и одновременно не люблю таких славных ребят. Если ты такой продуманный, то почему не запасся? У меня ВСЕГДА есть презерватив. А сегодня так ваще, как в кино: за резинкой чулка приготовлен. Что ж я зря ходила писать, прежде чем уйти из клуба?

Мой кавалер оценил: присвистнул.

Я не особо люблю трахаться стоя. Особенно в технической нише полутемного тоннеля. Но выбирать не приходится. Еще люблю дорогое белье и частенько покупаю его себе сама. Не хотелось бы оставить клочки на здешнем сыром бетоне. Я сдвинула эластичные трусы вбок и приготовилась. И партнер не разочаровал. Он не вбивался в меня тараном, лупя зверски в матку. Как это обычно бывает в приступе перебродившей похоти. Антон занимался любовью. Бережно, сильно и точно в цель. Такое не часто попадается в подземных переходах. Я даже умудрилась кончить. И пожалеть, что не привела его домой.

– Пойдем ко мне, я здесь живу в двух шагах, – проговорил он, когда я, уморившись, распласталась на его горячей груди, – позавтракаем. Повторим.

– Нет, – я упрямо помотала головой, отлепилась от партнера, не оборачивалась, – мне нужно домой. Мне на работу к девяти.

– Так уже начало шестого, – он улыбнулся.

– Тем более, – привела я аргумент – не смотри на меня. Я ушла.

Я хотела вернуть трусы на место. Но их на мне не оказалось. Ей-богу, я не заметила. Когда…

– Что потеряла? – стоит за спиной. Лыбится. – вот это?

Я все равно не повернулась.

– Оставь себе на память!

Я подтянула чулки, отряхнула платье и пошла вперед. Не стала оглядываться. На улице окончательно рассвело.

ГЛАВА 28. Дела служебные

С утра везло не очень. Запланированная встреча состоялась. Но закончилась ничем. Взрослый дяденька пялился на мой зад в узких брючках, в потолок, в окно да так и не родил ничего. Ни да, ни нет.

Я добралась до рабочего места ближе к обеду.

– Алик тебя спрашивал. Два раза, – шепнула мне, пробегая мимо, Светлана.

Она надела сегодня водолазку с высоким воротом. Наверное, прятала следы вчерашнего веселья.

– Надо поговорить, – техдир самолично нарисовался в дверях нашей стеклянной клетки, – зайди ко мне, Лето.

Я вздохнула, подмигнула испуганной Светке и отправилась.

Его кабинет отличалась от остальных только тем, что парень сидел тут один. Жалюзи имелись. Но пользоваться ими считалось верхом неприличия.

– Кофе хочешь?

– Спасибо, нет. Мечтаю пообедать, – призналась я чистосердечно. И улыбнулась.

Алик глядел хмуро, но отчего-то в его сердитость верить не хотелось. Или у меня просто настроение хорошее?

– Пойдем, пельменная на углу устроит?

Золотой мальчик и пельменная? Дивясь закидонам начальства, я согласилась.

В шуме и запахах еды выяснилось, что Алик страдает. Вернее, ползает по полу и рыдает его реноме. Оно, как рухнуло после лифтовой эпопеи и зверского монолога полковника СВР, так подняться обратно не может. Откуда-то стало известно в конторе, что мой кавалер в погонах грозился убить сексуально активного дирика. И тот испугался. Струсил.

– Притворись моей девушкой, Лето. Пару раз в клуб зарулим, потом вместе уйдем и все.

Красавчик чуть ли в голос не плакал. Где-то я уже слышала подобное? Хах! Ну этот любитель красивой картинки для окружающих у меня на халяву не проскочит. Нет.

Я усмехнулась:

– Преференции?

Алик почесал кончик носа:

– Должность начальника отдела освобождается. Хочешь?

– Нет. Я вольный стрелок.

Не хочу, чтобы меня заживо сожрали старожилы.

Мужчина согласно кивнул.

– Ведущий спец?

– Нет.

– Старший?

– Да не хочу я.

– Пойми, Лето, я не могу поднять тебе зарплату. У тебя и так роялти выше всех в агентстве.

Я пожала плечами. Как бы мне нагреть этого павлина? Чтоб помнил дольше.

– Тогда чего ж тебе надобно, золотая рыбка?

– Твое место на стоянке, – я улыбнулась плотоядно.

– А я куда? – простодыро удивился Алик.

– А ты на мое восемнадцатое в четвертом ряду.

– Только на месяц, – тут же включился парнишка.

– На два.

Мне плевать, если честно, но поторговаться хотелось. Разумеется. Лжелюбовник сразу сообразил, на сколько достоверным станет наш роман, если начальник пожертвует вопиющим признаком белой касты: сухой парковкой в тепле. Хотя бы на короткое время.

– Н-да. Не зря ты у нас лучший продавец, Лето, подметки режешь на лету, – Алик изволил улыбнуться. Взял мою ладонь со стола и поднес к губам.

– Без рук! Распустишь грабли, отрекусь сразу, – отрезала я и освободилась.

– Но за обед ты мне позволишь заплатить? – смеялся довольно кавалер.

– Это сколько угодно.

Я сняла поджаристую лепешку, запечатывавшую горло горшочка “пельменей по-деревенски”. Запах мясного бульона, болгарского перца, русской репы, корней петрушки и сельдерея. Мммм!

Вернулись мы вместе. Чуть ли за ручку не держались. Разомлев от сытной еды, я ухмылялась благодушно на треп начальства. Засранец Алик все-таки пощупал меня за попу на глазах у коллектива. Легенда родилась и росла, облепляясь толками, как снежный ком. Мне повезло: очнулась давно молчащая заказчица. Я сбежала на рабочую встречу в мгновение ока.

Долго не могла приткнуть автомобиль. Хоть в карман клади и с собой на третий этаж неси. Это есть примета дурная, проверено лично мной. Обогнув в пятый раз квартал и площадь, я безнадежно встала под знаком. Что ж мне до утра круги наворачивать? Взяла портфель с документами и вышла на волю.

В природе шел дождь. Отлично ухоженное здание конца позапрошлого века. Никаких запахов, на желтых стенах ни пятнышка. Я нарочно пошла наверх пешком, чтобы оглядеться. Возможно, придется оформлять продажу, такое случается и нередко. Хотя, вру. Никто еще на моей короткой памяти не расставался с таким чудом. Потолки почти пять метров! И состояние идеальное.

– Да с чего ты решила, что это она?

Услышала я негромкий разговор на площадке. Похоже, что меня встречают. Кто?

– Я видела… – женщина замолчала.

Я преодолела последние ступеньки.

Они стояли в широком дверном проеме. Как в раме. Хозяйка квартиры, я ее не видела никогда наяву, только фото. В центе высилась крупная дама в алом платье, ее я точно встречала, но не знаю, как зовут. И Маша Москвина собственной персоной. В любимом бежевом цвете и с улыбкой на красивом лице.

– Добрый день! – проговорила я максимально дружелюбно.

– А что, лифт не работает? – услышала я озабоченный ответ.

Хозяйка вышла на площадку и нажала на кнопку вызова. Двери тут же послушно разъехались.

– Вот же, – она укоризненно показала мне внутрь кабины, – у нас высота третьего на уровне шестого этажа в панельном доме. Я никогда не хожу пешком.

Я слегка растерялась. Мне спуститься и заново приехать на лифте?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Светлана Игоревна, не тупи, – велела безапелляционно ее приятельница, – лучше приглашай человека в дом. Здравствуйте, девушка.

ГЛАВА 29. Дела семейные

Супруга Олега поздоровалась со мной очень мило. Как со старой знакомой. Причем давно известной, близкой и не опасной. Чего-чего, а приветливости Маше Москвиной всегда не занимать.

Прекрасно устроенный дом и быт. Сантехника, потолки и обои свежие. Мебель, как ей и положено, антикварная. Заметно, что здесь живет один человек со своими привычками, понятиями и, весьма возможно, проверенной прислугой. Я оценивала потихоньку хозяйку дома. Такие люди себе не изменяют. Уверенно носят одну и ту же прическу десятилетиями. Не содержат даже кошку, не то что племянника втрое моложе себя. Не понятно, что я здесь делаю?

Мне предложили чаю. Я изумилась. Подобные финты не часто случаются в таких вот хоромах. Обычно, можно попробовать выпросить стакан воды на выходе. Могут и наградить от щедрот. Да и то, если прислуга под рукой. Люди этого круга не спешат переходить на короткую ногу с посторонними. И называть себя по имени не торопятся. Тетка в красном в ответ на мое представление сказала после паузы:

– Дарья, – и отчество не добавила.

За столом они сели рядом. Дарья и Мария. У меня вдруг родилось стойкое ощущение, что они сестры. Где же я видела старшую? Если здесь невестка Москвиных, то и…

Женщины глядели на меня выжидающе. Я выбросила из головы глупости дедукции и занялась делом. Под сладкий чай и домашнее печенье поведала дамам предложения агентства. Обе старшие проявили клиентскую смекалку и пытали меня страшными рассказами про ремонты, мучали как бы изощренными вопросами битых полтора часа. Так что угощение я отработала с кепкой.

Красавица Мария продолжала свои милые улыбки и иногда вставляла незамысловатые шутки. Я ей была за это благодарна. И никаких домашних потрясений в настроении и речах молодой женщины я не заметила.

– Как ваша дружба с Игорем Владимировичем? – спросила она меня негромко, когда взрослые дамы вышли на балкон выкурить по сигаретке, – или я спрашиваю бестактно?

Я пожала плечами. Не знала, что ответить. Двери на балкон стояли открытыми. Теплый ветерок гнал в столовую запах мокрого асфальта, зелени и табака.

– Ничего бестактного, – я искала нейтральный ответ. Нашла, вроде бы: – мы редко видимся.

– Честно говоря, я никогда бы не подумала, что ты работаешь, – ненавязчиво вклинилась в разговор большая Дарья. Она встала на пороге, прижав спиной белоснежный тюль. Опасалась прожечь дыру сигаретой. – Нравится такая работа?

– По-моему, она страшно нервная! Я бы ни за что не согласилась, – присоединилась Светлана Игоревна, – нет-нет.

– Светка, помолчи! Ты в своей жизни ни дня не проработала! Как ты можешь судить! Работка твоя непростая, девушка, целыми днями на побегушках. Это, конечно, не официантов из бассейна вылавливать, – расхохоталась Дарья. Ее серьезный бюст, обтянутый красным трикотажем, заколыхался в унисон.

О-па! Точно! Вот, где я ее видела. Я непроизвольно хмыкнула.

– Что? Вспомнила меня, Летиция Цандер? – усмехнулась тетка, затушила окурок в исторической пепельнице, – я тебя сразу узнала. Даже невзирая на то, что ты одетая. Как поживает Москвин?

Родилась пауза. Все уставились меня. Наконец-то позволили открыть рот.

– Я думаю, что хорошо.

Интересно. Как поступить лучше? Свалить прямо сейчас или мы вернемся к теме покупки жилья? Генеральская подружка и профи-консуматор во мне притаились, застыли на одной ноге. И я вспомнила, когда еще я сталкивалась с этой огромной пунцовой бабой. Она застукала нас с Москвиным в оранжерее. Мы вроде как целовались. Он тогда позорно сбежал в заросли бамбука. И меня за собой уволок.

– Сколько же стоят твои услуги, если не секрет?

Она села напротив и локти на стол поставила. Сомкнула пальцы в замок.

– Не секрет, – я улыбнулась, – роялти прописаны в трудовом соглашении. Любой заказчик может узнать процент. Он средний по городу.

– Я не об этом! Сколько платит тебе Москвин? – женщина стукнула кулаком по скатерти.

Чашки в ужасе подпрыгнули и со звоном вернулись на блюдца.

– Даша, перестань, не начинай, – проговорила Мария, – Лети, наверное, лучше уйти.

Она решительно встала. Протянула мне руку.

– Машка! Ты дура! Я знаю Игоря двадцать пять лет. Никогда! Никогда он не снизошел бы до такого!

И она ткнула указательным пальцем в мою сторону. Сверкнул фиолетово камень в широкой оправе.

– Я даже не знаю, как ЭТО назвать! – брызгала слюной злая женщина, – Москвин нас всех держит за идиотов! Хочет, чтобы мы поверили в его чувства к ЭТОМУ?!

– Успокойся пожалуйста, дорогая! Ну почему сразу чувства? – примирительно проговорила Мария.

– А что?? Секс? У Игоря? С чужой девкой?! Он же брезглив до нелепости. У него эрекция пропадет на год от омерзения! Ты путаешь его со своим муженьком, Маша. Вот уж кто не упустил случая, наверняка! Да, Цандер?

– Даша, – попыталась вставить укоризненное слово молодая женщина – хватит.

Да куда там! Леди ин рэд несло:

– Вся сексуальность в их семье ушла по младшей линии. Зато малышу досталось в жены фригидное бревно, как ты, моя милая! Вот такой баланс Вселенной. А Игорь скучный ледяной зануда. На жопе мясо можно морозить. Поэтому и вляпался в дикую историю.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Это отвратительное недоразумение! И не надо повторять! – ангельское терпение младшей Москвиной заметно истончилось, – грязная сплетня!

Мы с хозяйкой дома сидели, выпрямив спинки, и с вниманием водили глазками от одной спорщицы до другой. Вроде теннисных болельщиков на Кубке Кремля.

– Недоразумение? У Игоря? У Игоря?! У генерала Москвина!

– Ты сама себе противоречишь, Дарья Валентиновна! Замолчи!

– Не затыкай мне рот! Так ему и надо, твоему любимчику!

– Я не понимаю, причем здесь Игорь? Во что он вляпался? – не выдержав высокого темпа беседы, крикнула Светлана Игоревна, крутя седой башкой во все стороны, – мне кто-нибудь объяснит?!

– Света, не тупи! – воскликнули женщины разом.

И тишина. Опасно пыхтящая, тяжелая и ненадежная.

Я допила чай. Маша смиренно стояла рядом. Видать, намеревалась спасти мою никчемную жизнь от произвола неадекватной родственницы. Дарья переводила дух.

– Значит, разговор о деле снова откладывается? – задала я невинный вопрос, – или вернемся к главному, Светлана Игоревна?

Та похлопала глазами. И уставилась снова в буклеты, альбомы и фотки в планшете.

– Очень трудно выбрать, все такое красивое…

– Дура! Все вы дуры несусветные!

Разгневанная красавица алой ракетой выскочила из столовой. Мария, извинившись, поспешила за ней.

– Климакс не щадит никого, – простодушно подвела итог баталии взрослая женщина, – а мне все-таки нравится вариант с бассейном на балконе. Но я не очень поняла, как насчет соседей снизу? А вдруг протечка? Это ведь не ванна, а целый бассейн! Поподробнее, расскажи еще разок, пожалуйста, Летиция. Какое красивое у тебя имя…

Я собрала себя в кулак и продолжила дизайнерскую песнь.

Кажется, удача понемногу поворачивалась ко мне боком. Светлана Игоревна, добрая женщина, согласилась на просмотр объекта. Эвакуатор не уволок мой «танк» на штрафстоянку. А когда я поворачивала на Большой проспект, позвонил Игорь Москвин.

ГЛАВА 30. Шестое чувство (№6).

Игорь позвонил. Сам, без посредничества капитана Егорова. И сходу пригласил меня к себе домой. Я смутилась. Еще бы! Я не успела, как следует переварить общение с его близкими дамами. Мысль о том, что я могу столкнуться нос к носу с его семьей, мягко говоря, напрягала.

– Какое-то домашнее торжество? – я осторожненько забросила удочку.

– Только ты и я, – голос мужчины улыбался.

– Тогда ладно, – тут же расслабилась я, – но предупреждаю: я с работы.

– И что это означает? – человек на другом конце связи радости не скрывал.

– Постарайся раздобыть хоть корку хлеба, Москвин. Говори адрес.

Игорь сказал. И был заметно удивлен, что я не в курсе его подробностей. Что он о себе возомнил?

Как и положено генералу, сыну генерала, внуку генерала Москвин жил в высотном доме исторического Центра. Я помнила его слова про тесную квартиру с женщиной и бульоном. Ехала в беззвучном новеньком лифте и в некоторой ажиотации. Щас как выйдет на меня Алена Игоревна в старом халате с зеленой эмалированной кастрюлькой в руках и с крысой на плече! Эдакая старуха Шапокляк.

– А где же тетенька с супом? И стеллажи с книгами, – брякнула я вместо приветствия, входя в нормальный современный холл.

Вертела башкой во все стороны.

Игорь смутился:

– Извини. Я тогда приврал слегка. Это розыгрыш, Лети.

Он потрогал себя за мочку уха, добавил:

– Позволь я тебе помогу.

И расстегнул пуговицу моего жакета. Снял по-джентльменски с плеч, оставив меня в мизерном черном бюстгальтере. Провокационные алые розочки, вышитые на сосках, глядели на оторопевшего генерала весело.

– Никак не привыкну к твоей манере одеваться, – мужчина смутился окончательно и протянул мне одежду назад.

– Ничего страшного, – я отвернулась, пряча смех, не спешила забирать свою вещь, – сегодня было прохладно с утра. Поэтому я в лифчике. Можешь попробовать угадать цвет моих трусов.

– Я не буду рисковать, – отказался Москвин. И повесил жакет в шкаф.

– Здравствуй, – сказал он тихо и обнял. И поцеловал.

Я не отвечала. Принимать прикосновения его жесткого рта было приятно. Я отвыкла за пять дней. Я осторожно провела ладонью по генеральскому заду. Достаточно горячий. Красная Дарья преувеличила. Я подставила себя под поцелуи.

– Какой план? – спросила я.

– А разве ты живешь по плану? – он не спросил. Утвердил.

– Я – нет, но ты – другое дело.

Я поднырнула под его руки и пошла вглубь квартиры. Везде царил свежий, дорогой и не оригинальный ремонт. Если бы не вкрапления старой мебели начала и середины прошлого века, у помещений совсем не было бы лица. Даже тяжеленный буфет из кондового дуба, работы недоброй памяти девяностых годов, делал холодно-белую гостиную более человечной. Обитаемой.

– Сколько раз ты занимаешься сексом? – накрыл меня неожиданный вопрос от генерала.

– В день? – прикололась я, разглядывая тарелки в буфете. Мейсен.

– Понятно, – проговорил Москвин.

– Что тебе понятно?

Я вернулась к нему и обняла за шею. Поцеловала в угол рта:

– Расскажи мне план, генерал.

– Не называй меня генералом, – пробурчал он, подставляя лицо.

Я касалась мягкими губами серьезных черт, мечтая разгладить их хоть немного.

– Как хочу, так и буду называть, – я нахально засунула ладони ему под тонкий джемпер, – покажи мне спальню, Игорь. Я соскучилась.

Он элегантно подхватил меня под руку и повел.

В белоснежной комнате царила прохлада и легкий аромат фиалок. Не самих цветов, а парфюмированного ароматизатора воздуха. Все-таки здание старое, архитектор явно подстраховался. Достойного вида и размера кровать белела в центре. Я громко плюхнулась попой на матрас. Тот шелестяще откликнулся полиэтиленовой пленкой под покрывалом. Ни простыней, ни подушек

– Ты здесь не живешь?

Я откинула угол бархатной ткани, обнажая заводскую упаковку. Игорь смутился в очередной раз.

– Я живу в кабинете…

Ладно. Смущается он, конечно, прелестно, но надо ковать железо. Тем более, что напряжение в мужском теле чувствовалось. Москвин покраснел по самую шею. Видать, соскучилась не я одна.

– Предлагаю сначала поесть, – заявил Игорь Владимирович. Слегка отвернулся, чтобы не нарываться постоянно на вид моего лифчика.

– А что есть, что поесть? – усмехнулась я. Сняла брюки и кинула их на белую вешалку у кровати.

Цвет моих трусов сегодня красный.

– Мария Ивановна приготовила что-то. в холодильнике. Я дам тебе халат.

– Я не люблю халаты. Если только после водных процедур. Я слышала, что ты ужасно брезглив. Мне пойти помыться перед сексом?

Москвин застыл. Принимает явно эпохальное решение. Машинально облизал губы:

– Так. Ты спрашивала про план. Пункт первый: ты идешь в душ. От тебя пахнет неудачными духами, табаком, бензином и чем-то еще. Это самое еще я бы оставил, остальное смой с себя, пожалуйста. Пункт второй. Я нахожу подушки-простыни и привожу постель в рабочую готовность. Пункт третий. Ужин и вино в финале. Исполняй, Летиция Цандер.

– Слушаюсь, мой генерал, – засмеялась я и повернулась к мужчине спиной, – хлопни меня по попе, Москвин, только не сильно.

Мои алые атласные бразильки восхитительно обнажали половинки ягодиц.

– Зачем? – хрипло улыбнулся мужчина.

– А на удачу, – засмеялась я.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Тогда держись, – рассмеялся генерал. И звонко приложил меня ладонью по пятой точке. Я чуть в ванную не улетела.

– Дурак ты, Москвин, больно же! – высказала я и убежала. Смывать с себя неудачный парфюм и целый рабочий день. – Чот я не расслышала! что там между вторым и третьим пунктом?

– Возвращайся, я покажу.

Иногда он умел быть веселым и даже слегка остроумным.

В сталинских здешних просторах следовало брать велик, чтобы добираться из пункта В в пункт С.

– Я почистила зубы, – сообщила я, вернувшись из похода.

Игорь полулежал в подушках и разглядывал что-то свое в планшете. Очки половинками на носу. Не сразу нашелся что ответить.

– Хвалю.

– Значит, теперь я могу целовать тебя там? – я ткнула подбородком в пространство мужчины под стеганным одеялом.

– Рискни.

Честно говоря, я думала, что он откинет одеяло и покажет себя. Ему там есть чем гордиться. Так сделал бы Олег. Так сделали бы девяносто процев известных мне мужиков. Но нет. Игорь снял очки и убрал гаджет на прикроватную тумбу. Скрестил руки на груди. Ждет.

Ладно. Походу, сегодня игра моя. Поиграем, господин генерал. Или они товарищи? Я скинула халат и нырнула под одеяло с головой.

ГЛАВА 31. Четверг

В четверг повезло. Отпрашивалась накануне в поликлинику, чтобы показать руку врачу. Алик ни с того ни с сего заартачился. Я предъявила начальнику больничный и пригрозила, что уйду и залягу дома на неделю. Он сдрейфил. Впрочем, как всегда и во всем. Чем он заводит взрослую женщину, хозяйку нашего агентства? Мне он виделся жалким. Может быть, именно на жалость ловит душка Алик всех подряд?

– Ты обещала мне клуб, Летоооо, – заныл дирик. А у самого глаз горит на моем заду.

Я нашла случайно в шкафу атласную юбку в обтяг потрясающе чистого бирюзового цвета. И напялила под беленький свитерок длиной выше талии. Черные колготки и грубые ботинки такого же цвета удачно гасили невозможно округлый пафос моей упругой попы.

– Все в силе, маленький, не плачь. Я сегодня определюсь с выходными и решим, – я легко коснулась губами его уха. Чо, мне жалко, что ли?

В награду получила целый выходной день.

Я и вправду что-то забегалась. Устала. Застройщики, заказчики, клиенты, коллеги, архитекторы, дизайнеры. Мужики! Все напали разом, без перерыва на обед и сон. Я выключила настырные трели будильника и накрылась одеялом с головой. Не встану! Я постаралась вернуться в сонную благодать.

Во вторник около трех утра я уехала от ИВ. Мы почти поссорились. Из-за чего? Я не поняла…

– Кто такая эта Дарья Валентиновна? – спросила я, когда все сексуальные упражнения были выполнены. Ну не все. Не суть.

Я добралась до долгожданных яств из холодильника.

Я развернула фольгу. Понюхала. Ягнятина. Запечённая с чесноком и фенхелем? Недурно. Что там еще?

Москвин задрал брови на лоб. И сделал вид, что не услышал вопроса.

– А-ле? – протянула я, собирая себе на большой плоской тарелке ужин, – глухота напала? Игорь!

– Я не хочу об этом говорить, – заявил мужчина. Ушел к винному шкафу. Затаился.

– Хорошо, я запомню твой ответ, – посмеялась я.

Фиг с ней, с этой злой теткой. Не очень-то хотелось. Я выбрала длиннозубую вилку в богатом ассортименте столовых приборов в местной столовой. Уселась на краю белого, всего в глянцевом лаке, завитках и серебряной патине, овального стола. Двенадцать персон, судя по стульям.

– Зачем тебе ваще столовая, Игорь? Ты ведь живешь один. Или надеешься со временем размножиться? Ну, в принципе, ты еще не такой старый…

Я ловко нанизывала на свою острую вилочку холодную картошку по-деревенски, отварной желтый нут и запечённые сладковатые каштаны, маринованные злые уксусные корнишоны и слайсы из черной редьки в меду и льняном масле. Вкуусно! Пожилая женщина с бульоном в моем воображении легко превратилась в бородатого пузана-повара, любителя качественной жизни и смеющихся женщин. Итальянское шампанское, по моему сугубому мнению, отлично легло на крепкий бараний дух мяса.

– Всегда в доме на этом месте стоял стол. Я не разрешил ничего менять. Тебе не удобно, Лети?

Москвин слегка обиделся и глядел на меня свысока. Не понравился мой выпад в сторону возраста? Ага! Можно подумать, что я в восторге от его полного игнора моих вопросов. Ведь если бы мне было плевать, разве я спрашивала?

– А ты почему не ешь? – спросила я миролюбиво.

ИВ подошел вплотную. Налил в мой фужер еще вина. Улыбнулся:

– Слишком поздно для еды.

– А шампанское?

– Нет. в следующий раз.

– А что будет еще один раз?

Я слегка придуривалась. Немного провоцировала. Прикалывалась. Да кто может знать в этой жизни, когда будет этот самый следующий раз? И будет он вообще.

– Вкусно? – Москвин глядел на меня с прямо-таки отеческой улыбкой. Плевал на мои вопросы, как хотел.

– Пять баллов. Когда еда холодная, ее качество особенно заметно. Острее ложится на язык.

Я допила игристое, вытерла рот и поцеловала генерала в губы. Мечтала стереть неуместное кровосмесительное выражение с его лица. Он неожиданно ответил. Я распахнула халат. Неужели на столе? Ого!

Отважный парень подсадил меня на скользкую холодную столешницу. И опустил лицо к моему животу. Да неужели? Нет, фиг. Не в этот раз.

Мягкие губы ушли выше к груди. Зацепили соски, один. Потом второй. Я распахнула колени. Тяжелой рукой он приподнял меня удобнее к себе и вошел. Я выгнулась сильнее, чтобы удары не шли так жестко прямолинейно. Игорь за плечо вернул меня назад. Протирать лопатками столешницу. Я спрятала разочарование под веки. Пусть.

– Почему молчишь? – услышала голос в висок.

– А что говорить?

– Тебе не нравится?

– А тебе?

Вместо ответа Москвин оторвался от меня и выпрямился. Дышал тяжело и был красный. На лбу блестел пот. Вряд ли на его заде сейчас можно хоть что-нибудь заморозить.

– Заканчивай, – сказала я.

– Не нравится, – кивнул сам себе Игорь, – тогда как?

Ладно. Я пихнула его на стул и села сверху спиной. Не лучший вариант, но все же приятнее, чем глухо полировать столешницу. Я его левой ладонью прижала клитор, правой схватила себя за попу.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Вставь, малыш, – прошептала я генералу.

Тишина. Я прогнулась в спинке и уперлась грудью в стол.

– В зад мне вставь, дубина, – проговорила я слышно.

Но дальше пояснять ничего не стала. Сама направила его конец по адресу. Застонала от долгожданного заветного толчка. Еще и еще. Я ныла от нетерпения и двигалась навстречу мужскому ритму. Шлепки схождений тел сладко улетали к здоровенной хрустальной люстре на потолке. Та умудрялась позванивать висюльками в тон. Или мне так хотелось. Я грызла партнера за доступную часть тела и просила:

– Резче, резче! Малыш, еще!

Он молча вталкивал себя, дыша в висок. Вдруг застонал и чуть не уронил нас со зверски неудобного стула. Я взорвалась и рассыпалась. Слезы брызнули из глаз.

Он ткнулся тяжелым лбом в мой затылок. Обнял.

– Ты плачешь?

– Спасибо.

– В первые слышу от тебя спасибо

Я поцеловала душку генерала:

– Ты космос, малыш.

– Понятно, – сказал тот, снял меня с себя и ушел в ванную.

Вот бедолага. Я нанесла по его личной гигиене чудовищный удар. Убила насмерть?

– Ты всегда занимаешься сексом в таком, – голос Москвина из приоткрытой двери ванной комнаты замялся на секунду, – в таком порядке.

– Если хочу кончить, то всегда. Еще я получаю удовольствие от куни. От минета. Но тут нужен приличный партнер.

Я подошла и встала на пороге. Чистюля ИВ уже спрятался в белый халат и что-то разглядывал, близко придвинув себя к зеркалу. Ах да! На плече взрослого мужчины синела известная всем гематома. Эк меня понесло!

– А нормальным, общечеловеческим стилем ты не трахаешься? – раздался неожиданно холодный вопрос от генерала.

– Я считаю все стили нормальными и общечеловеческими, – заявила я.

Пора сматывать удочки?

– Не знаю, – проговорил Москвин, глядя на меня из зеркала, – не уверен, что мне подобная широта взглядов доступна.

Вот теперь бы пощупать температурку генеральской попы. Я кивнула.

Интересно, что спел бы Игорь Владимирович, поглядев хоть раз на своего младшенького братишку. Особенно с анальной пробкой, украшенной хвостом. Массаж простаты в игровом исполнении – одно из самых мирных удовольствий мастера и режиссера.

Я намочила голову под душем и теперь терла волосы полотенцем. Я не нашла фен. Да и неизвестно, можно ли включать шумный прибор. Два часа ночи. Эти советские представления о комфорте, мало ли…

Я опять не могла отыскать трусы. Да что же это такое! Вторые уже, а месяц только начался! Я ж разорюсь! Но под кровать не полезу, еще чего! Я натянула брюки на голое тело.

Хозяин квартиры куда-то исчез. Вот славно бы было, если б пропал навсегда. Ненавижу выяснения и прощания. Что выяснять? Понятно, что «навсегда» – наше все.

– Уходишь? – спокойный голос за спиной.

– Да, пора.

– Возьми.

Я обернулась.

Москвин протягивал мне банковскую карту.

– Сколько тут? – я зачем-то спросила.

– Достаточно, на мой взгляд. Но если возникнут вопросы, свяжись с капитаном Егоровым.

– Ладно. Спасибо.

Как сказала моя хорошая подруга? В такие минуты особенно остро чувствуешь себя блядью? Неплохо.

Я обулась. Выпрямилась. Поглядела в лицо мужчины.

– Пока.

– Я отбываю в командировку. На четыре месяца.

– Скатертью дорожка, – я улыбнулась.

– Спасибо. Береги себя, Летиция Цандер, – Москвин не улыбнулся в ответ.

Открыл тяжелую стальную дверь. Я прикоснулась губами к прохладной щеке. Он не ответил.

ГЛАВА 32. Хмурое утро

Целый день я клевала носом. Ничего удивительного. Я домой вернулась под утро. Настроение было так себе. Вспомнила, что обещала Алику поход в клуб. Следовало определиться с датой.

Олег ни разу не позвонил. Ни письма, ни посылки. Если тоже «отбыл» в командировку, то почему не попрощался? Это совсем не в его духе. Зато в последнее время полковник обожает спонтанные встречи. Я написала ему: «Ау?!» и решила, что этого достаточно.

Я совершенно не понимаю, какие у генералов могут быть командировки? Да ещё длиной чуть ли не в полгода? Наврал, скорее всего, Игорь Владимирович Москвин. Соорудил эдакое полупрощание. Мол, девочка, я тебя про запасик сохранил. И прожевать не может и выплюнуть жаль. На душе остался мутный осадок. Как был прав Олег! Не надо было ничего с этим занудой замороженным затевать. И не я затевала, кстати! Москвин первым полез мои коленки целовать.

Мне никак не удавалось выкинуть из башки утреннее прощание. Какие командировки? Я уехала на объект и совершенно беспардонно завалилась спать в машине. В контору вернулась под самый финал.

Пятница – это пятница. Клубно-ресторанный день. Светка здорово обрадовалась, обнаружив меня на рабочем месте.

– Купила новую помаду и не помню, куда дела, – пожаловалась я, выдвигая один за другим ящики стола.

– У мужиков своих бесконечных спроси, может, кто-то под кроватью найдёт, – посмеялась подруга.

– Оч смешно, – просушила зубы в как бы улыбке я.

– Лучше скажи мне, Лета, тебе парнишка понравился?

– Какой?

– Тот что из клуба тебя в прошлый раз провожал.

-Антон? – тут же сообразила я.

– Ну раз ты имя запомнила, значит понравился! – счастливо засмеялась девушка.

Она выложила сразу, что тот, кто провожал ее, звонил, приглашал, намекал. Нет, не намекал, а заявил прямым текстом... Словом, наболтал всю эту фигню про подругу, по которой сохнет его лучший друг. Лета, пойдем со мной, выручай, он мне так нравитсяяяя. Детский сад, штаны на лямках. Так меня вытаскивали на свиданку в девятом классе, а то и раньше. Я смеялась следом за Светланой.

Вечер сам плыл в руки.

Антон был рад. Сиял голубыми глазами и старался незаметно облизывать постоянно пересыхающий рот. Красивый, высокий, сильный он снова принёс с собой знакомый запах духов пополам с тестостероном. Было что-то в его взгляде непроходимо положительное. Он словно говорил: «будь со мной, девочка, и я сделаю тебя счастливой», а что самое главное, он всерьёз так думал. Хороший парень. Хрен от него потом отвяжешься.

Спонтанно образовалась довольно большая компания. Чьи-то подруги и друзья. Нас быстро разделили. И тут была не против я. Слишком прямолинейно он нацелился на меня, слишком плотно смотрел и хотел все время быть рядом. Не оставлял выбора. Это напрягало и заводило одновременно.

-Ты хочешь уйти? Сейчас?ночью?

Мужчина держал крепко. Двумя руками и одним коленом. Потом еще одеялом накрыл. Я все-таки не устояла. Влипла с хорошим парнем Антоном в провожания вплоть до его дивана.

– Я не пущу. Утром мы встанем, позавтракаем, потом я поведу тебя на выставку Шагала. Эскизы витражей к храму в Майнце.

– Куда?!

Я хотела вырваться и разозлиться по-настоящему. И позорно уснула на его плече.

Пахло кофе и чем-то вкусненьким, жареным на масле. Очень может быть, что даже гренками с сыром. Ммм! Я потянулась. Писать! Я помчалась в туалет.

– Я принёс для тебя свою чистую майку, – услышала я сквозь шум воды. Заботится.

Заботливый какой! Вместо благодарности накатило мгновенное раздражение. Я вспомнила наше вчера.

– Я не забыл, – немного смущённо проговорил Антон, кладя на подлокотник дивана коробку презервативов.

– И что тебе за это? Медаль? – я рассмеялась.

В клубе рядом тёрся все время третий парнишка из его команды. Смазливый блондин без выдающихся бицепсов и трицепсов, зато забавный. Он секретно всучил мне пару горошин для веселья. Когда Антон догадался, то чуть не убил приятеля. Сунул ему кулаком под дых без предупреждения. Бедняга долго хватал воздух ртом в чёрном кресле рядом. А мне было велено пересесть. Я не стала комментировать. Забрала свою «отвертку» и ушла к девчонкам танцевать. И все равно Антон отловил меня на выходе. Зацеловал-заморочил, увёз увозом на такси.

Лучше бы я с блондином осталась. Я люблю лёгких, раскованных людей. Мне не нужна забота с кулаками. Я сама прекрасно умею заботиться о себе.

Я натянула белоснежную футболку с надписью АВР и вышла.

– Мама, я взрослый человек, – Антон смеялся, – я сам могу справиться с завтраком.

Я застыла на одной ноге, как аист. Душка Антон бил наотмашь все рекорды. Мама? Эт-того мне ещё не хватало!

Определённо была пара секунд, чтобы сбежать. Куда? Да хотя бы в сортир обратно. Заперлась бы там на шпингалет, пусть дверь выбивают, если приспичило...

Антон пришёл в коридор, взял меня за руку и вывел на просторы кухни. Паузу, которая там случилась, Качалов бы оценил. И не на последний балл. Дарья Валентиновна и я молча пялились друг на друга.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Познакомься, мама, это Лети. Моя девушка, – украсил своим заявлением хмурое утро субботы Антон.

ГЛАВА 33. Нелюбовь

Надо отдать должное Дарье Валентиновне, она повела себя спокойно. Молча кивнула словам сына. Я не стала рот открывать, типа «здрассти». Мало ли. Вдруг триггерну взрослую женщину? Спущу с курка.

Она посверлила во мне дыру пару минут и пошла вон, бросив на ходу:

– Проводи меня, сын.

Я поглядела на стол. Поджаренный золотистый хлеб в корзинке. Бронзовая тяжелая турка на стеклянной керамике плиты. Фарфоровая сахарница с рафинадом. Два помидора и огурец на стеклянном блюде. Эпично. Широкий нож и узкий. Что она там шепчет Антону на выходе? Есть расхотелось.

Я побрела к дивану. Хочу домой.

– Ты куда, Лети? А кофе?

Антон успел схватить меня за локоть.

Мгновенное раздражение. Я оглянулась:

– За руки можно не трогать?! Больно! Отпусти!

– Я не хотел, прости, – абсолютно игноря мое выступление, Антон обнял обеими руками и близко прижал к себе, – пойдем завтракать, любимая.

Ну вот я уже любимая! Очень надеюсь, что он зовет так всех своих подруг. Судя по счастливому лицу, мамаша инфой обо мне пока делиться не стала.

Антон, держа крепко мои плечи, повел нас назад к хлебу и помидорам. Ясно. От завтрака отвертеться не получится. Он привяжется, как банный лист, к гадалке не ходи. Поэтому. Делаю благодарное лицо, глотаю кофе и мило отчаливаю.

Мягкие губы мужчины улыбались, голубые глаза смотрели… как? О-ча-ро-вы-ва-ю-ще. Смешно, он делал бровки домиком совсем так же, как умел Олег, когда подлизывался.

Намазывая на гренки абрикосовый джем, Антон рассказал, какая прекрасная женщина его любимая мама. Как она переживает и заботится. Всегда хочет быть в центре его жизни. А он вырос давно. А она не понимает.

Я спрятала взгляд в сливочное масло. Ни секунды не сомневаюсь! Был бы у меня такой красивый сын, я купила бы самое огромное ружьё и отстреливала бы всех похотливых сук, вздумавших покуситься на моего доброго мальчика. Я не шучу. И не покушаюсь. Ни-ни! Случайно вышло.

Я съела чудный бутер из доверчивых рук мужчины. Сладкое варенье стекло на его пальцы. Совсем не соображая, я машинально лизнула. Антон среагировал мгновенно. Абрикосовые губы, язык в рот. Майка на ушах. Хлопок, потом укус по попе. Три шага и диван. Поцелуи влажные, горячие ниже, ниже. Ну не драться же мне с ним, в самом деле!

– Шагал переносится на завтра, прости.

Всегда приказывает и извиняется, что за манера? Я сунула голову под подушку, чтобы не слушать. Кожу в паху саднит от безжалостной утренней щетины. Внутри сытая легкость. На душе пустота пополам с муками совести.

– Открой глазки, любимая! Хватит спать. Сейчас мы собираемся в темпе и едем на дачу. На обед! Мама пригласила нас обоих. Познакомишься с моей семьей, Лети!

Антон раздавал команды и целовал в спину.

– Мама пригласила? Сама? – уточнила я.

– Да. Сегодня утром.

Все похолодело внутри. А вы не так просты, мама Дарья! Готовите показательное аутодафе?

– Я обещал деду приехать. И бабушке. Вот сразу им скажу. И покажу.

– Что покажешь?

– Тебя. Мою девушку.

Ноги делать надо! Сваливать, пока его родня не порвала меня на клочки, на тряпочки!

– Ты слишком торопишься, – я потихоньку выползла с территории дивана.

– Боюсь опоздать. Мне почему-то кажется, что тебя если не взять сразу, с налёту, то можно опоздать навсегда.

Он сел на краю постели и смотрел, улыбаясь, как я пячусь задом и собираю наощупь свои вещи по комнате. Я спросила:

– На чем поедем?

– Я познакомлю тебя со своей любимой.

– Как? Еще с одной? – я не удержала выдоха облегчения.

Собрала почти всю одежду. Кроме трусов. Наважденье с ними какое-то!

– Не ревнуй, пожалуйста! Это хонда. Мой байк.

Я одевалась. Бюстгальтер. Трусы не нашла. Чулки. Короткий свитер. Бирюзовая юбка. Туфли. Сумка. Антон смотрел. Это неплохо отвлекало его от моего очевидного бегства.

– Я никуда не поеду. Я боюсь мотоциклов. Я боюсь твою семью. Нет. Я ушла, – выговорила, не оборачиваясь к партнеру.

Я сразу пошагала к двери. Мне повезло, замок открывался просто. Процокала тонкими каблуками к лифту. Успела.

Ползя в прозрачной кабине по фасаду 18-этажки, я набрала номер Светланы. Долго тянулись гудки.

– Алле, – голос заспанный, теплый. Потом счастливый вдох.

– Спишь, растрында?

– Сегодня суббота, имею право.

– Вчерашний принц с тобой?

– Ага.

– Огромная просьба, Светик, если он или кто-нибудь еще станет спрашивать номер моего телефона, не давай! Даже под пытками. Поняла?

– Поняла.

– Поклянись.

– Клянусь…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Чернявый таксист, который вёз меня домой, постоянно пялился в зеркало заднего вида. На каждом светофоре.

– Что? – не выдержала я.

– Вы накрасится губы забыли, – сказал он с заметным акцентом.

– Некрасиво? – зачем спрашиваю?

– Вы очень красивая девушка. Улыбайтесь, пожалуйста! Аллах накажет всех, кто обижает красивых девушек! – он засмеялся.

Я засмеялась в ответ. Никто меня не обижает, никто, кроме меня самой.

ГЛАВА 34. Прощание славянки

С тех пор, как в моем доме завелась Люсинда Ивановна, быт мой катастрофически упорядочился. И постепенно выяснилось, что в выходные заняться мне нечем. Если раньше я впадала в панику от мысленного перечисления домашних дел, приуроченных, скажем, к субботе, то теперь я могла бездельно залезть внутрь Карла и бессмысленно пялится куда угодно. От запрещённой инсты в смартфоне до канала новостей в телеке.

Я открыла сборник стандартов и нормативов современного строительства на одной половине экрана и сборник актов от застройщика на другой. Никто не поймает меня на невежестве.

Звонок от очередной проклюнувшейся клиентки вырвал меня из сладкого сна где-то час спустя. Обрадовавшись, что меня ждет настоящее живое дело, я помчалась на встречу.

Вечером меня снова отловила Светка и уговорила посидеть в ресторанчике на Набережной. Я страшно хотела есть. Подругу мучила жизненная необходимость поделиться её делами на личном фронте. На любовном, разумеется. Лучший друг Антона произвёл на подружку мою впечатление. Впрочем, мало находилось мужиков, кому бы эта фигня не удавалась. Светка страдала патологической влюбчивостью. На мой взгляд.

В результате я брела домой поздно, пешком, с гудящей от сигарет, шампанского и Светкиной болтовни башкой.

У подъезда, облокотившись о дверь знакомого кабриолета, стоял Москвин. Точно такой, каким я его запомнила на генеральской дачке maman. Разве что брюки сегодня на мужчине были надеты синие. Все остальное кипельно белое, как и автомобиль.

Я обрадовалась:

– Вот это да!

Я подошла к Игорю и повисла на его шее.

– Привет! – я придыханно прижалась к его щеке.

– Ты накурилась, – обрадовал открытием генерал. Но всё-таки рискнул и обнял. – и напилась.

– А я думала, что ты уже попрощался навсегда, – я взяла его лицо в ладони, – ты гений, Москвин, что пришёл! Я так рада!

Я и в правду была страшно рада. И я переплела пальцы с пальцами генерала и поцеловала душку в жёсткий рот.

– Я могу подняться в квартиру?

Он убрал лицо от моих губ, но не вырывался.

– Конечно! Ты шампанское принёс?

Я лезла к нему целоваться, как преданная собачка. Виляла хвостиком. Прижималась бёдрами к синим брюкам. Юбка сама ползла вверх.

– Нет. Я за рулём, а тебе, по-моему, уже хватит.

Какой он серьёзный! Хоть бы улыбнулся в ответ!

– Ты жмот, Москвин! – я отстранилась, но рук его не отпускала, – ты приперся к девушке на свидание. Где цветы? Где конфеты, клубника, вино? Ваще, черт знает, что! А ещё генерал!

Я рассмеялась и снова обхватила шею кавалера.

– Ты мне действительно рада, Лети?

Теперь уже Игорь отстранился от меня и оглядел с головы до ног.

– Да! И поцелуй меня скорее, жадина.

Я прижалась к нему теснее и нахально всунула бедро между ног мужчины.

– Я поговорить пришёл, Лети, – сказал он мне в висок, – это важно.

Я подняла к нему лицо:

– Конечно поговорим, малыш, обязательно поговорим, – я потащила мужчину за руку в подъезд, – но сначала сделаем дело общечеловеческим способом, или как там ещё? Я забыла.

Целовала его в лифте. Генерал не отвечал. Но уже улыбался.

– А ты гораздо добрее, когда пьяная, – сказал он.

Я ковырялась ключом в замке. Тот не желал повиноваться.

– Вот уж нет! – заявила я, распахивая дверь настежь, – просто я рада тебя видеть, Москвин. Спроси меня «почему»!

– Почему?

Он вошёл и огляделся, как будто в первый раз.

– Я не знаю! – крикнула я.

И снова повисла на генеральской шее:

– Мммм! Как же ты приятно пахнешь, Игорь.

Я взяла его за пояс брюк и потянула дальше. В центр квартиры, туда, где белела в полумраке кровать. Игорь Владимирович сильной рукой отцепил меня от своих штанов.

– Нам надо поговорить, Лети.

– Потом. Ну пожалуйста, давай потом, Игорь. У меня голова кружится, во рту чертов привкус чертова табака. Я ушла в душ. Когда вернусь, чтобы был в постели! Предупреждаю! Я почищу зубы.

Раздав указания, я свалила под благословенную воду. Светка непроходимая тупица! Маргарита на посошок была лишней. Точняк...

Мне здорово полегчало от контрастного душа. Я надраила зубы, как сапоги. До зеркального блеска. И вышла на просторы собственного жилья.

Непослушный генерал сидел в глубине Карла и листал сборник нормативных актов. Лицо имел серьёзное страшно.

Я достала бутылку шампанского из холодильника.

– Откроешь? Или мне все делать самой? – усмехнулась я.

– Нам надо поговорить, – мужчина отложил в сторону своё интересное чтение.

– Нет! Не хочу.

Я присела перед ИВ на корточки. Стала снимать фольгу с горлышка.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Нет ничего глупее, чем спорить с женщиной по такому ничтожному поводу, как постель, – заявила я. Добралась до железной оплётки.

– Ничтожному? – переспросил Игорь, сел глубже, удобнее, расставил ноги широко.

– Да. Надо просто расслабиться и сделать, как хочет женщина...

Он хмыкнул, резко выпрямился и отобрал у меня бутылку.

– Чего хочет женщина, того хочет бог. Ты к этому ведёшь, девочка?

Пробка выскочила, выдав тихий хлопок и облачко газа.

– Нет. Так красиво я не придумала, но присоединяюсь, – улыбнулась я.

Игорь вдруг кивнул и сделал большой глоток прямо из горла. Шампанское выплеснулось ему в лицо, залило безупречное поло. Я подхватилась вверх. И накрыла сладкие губы Москвина своими.

– Идем. Бог с тобой, Лети, – засмеялся он, стряхивая ладонью пенистое вино с лица, – и дай хоть один стакан на двоих.

ГЛАВА 35. Повод для знакомства или семь

Москвин не спрашивал разрешения остаться. Лежал молча, прижав меня тяжелой рукой к своему громко стучащему сердцу. Я не хотела разговаривать. Он не начинал. Я уснула на его горячей удобной груди.

Шампанское подняло меня в начале шестого. Игорь спал на подушке рядом. Телефон и очки лежали на его стороне кровати. На деревянной вешалке с колесиками аккуратно висели его одежда и часы. О! никогда я не знала, зачем мне эта передвижная распялка, а вот пригодилась, надо же. Умеет, однако, справляться с жизнью генерал в отсутствии капитана Егорова. Я вернулась под мышку мужчине с сердечной левой стороны. Достанет он меня утром с разговором, к гадалке не ходи. Я потёрлась щекой о его теплое плечо и преспокойненько уснула.

*

– Лично у меня выходной день, – сообщила я. Застукала генерала за разглядыванием утренней небритости в зеркале над раковиной. Он вообще любит собой полюбоваться, я заметила. – Хотела узнать, какие планы, Москвин?

Я поплескала едва тёплой водой в лицо.

– На сегодняшнее воскресенье или на жизнь? – он улыбнулся. И потрогал меня за попу. – Что тебя интересует, Лети?

– И то, и другое.

Я решила сделать вид, что не заметила жеста. Игорь, не Олег. Если я сейчас запущу руки ему под халат, то он запросто может сбежать, не выдержав местной интенсивности половой жизни. Интересно, кстати, откуда у меня в ванной мужской халат?

Я выдавила пасту на зубную щетку и сделала партнёру большие глаза. Мол, давай делись, не ленись. Игорь промолчал. Ткнул в меня губами куда пришлось и ушёл.

Когда я приплыла на кухню, генерал с заметным интересом изучал надписи и знаки на кофе-машине.

– А я варю кофе по старинке в турке, – сказал он мне.

– На костре? – я решилась пошутить.

– Увы, на электрической плите, – не ответил мне тем же Москвин.

Я велела ему нажимать кнопки в аппарате. Мужчина подчинился. И через короткое время запахло честным эспрессо. Я добавила себе в кружку еще порцию воды. И сахар. Игорь проигнорировал снежно-белый рафинад.

Возникла пауза. Я попыталась заткнуть её Шагалом, предложила культурно-живописный поход. Но выставочная тема никак не коснулась интереса взрослого мужчины. Он глотал чернильно горький кофе и смотрел в стеклянную стену. Панорама города у меня неплохая.

Я заглянула в холодильник и с удивлением обнаружила там хлеб, сливочное масло и десяток яиц. Откуда?

– У меня удивительная помощница по хозяйству. Это она так себя называет. Представляешь, Игорь, она решила...

– Погоди, – прервал меня взрослый мужчина, сделал паузу, заговорил, – Антон мой сын, Лети.

– Какой Антон? – спросила я. И догадалась, какой.

– Ты женат? – продолжила тупить я.

– Нет!

Раздражение в голосе генерала объясняло многое. Например, почему он не желал говорить о Дарье Валентиновне.

– Я в разводе десять лет. Почти одиннадцать, – он так приложил бедной чашкой по столу, что ручка у той отвалилась. Ого!

– Олег женат на Маше, её сестре, – ничего умнее я не нашла сказать в этой теме, как же так?

– Алена Игоревна и Наталья Валентиновна – подруги детства, – сказал Москвин равнодушно, как будто это все объясняло.

– А кто такая Наталья Валентиновна? – не утихала я с вопросами.

Интересно! Тем более, что Москвин явно отвечал нехотя и через силу. Сейчас заткнётся и я не узнаю, кто кому и как.

Я припомнила женщину неизвестного возраста в доме душки Валентина Валентиновича. Вроде, Игорь ей лапки нежно целовал. Вот зачем это мне?

– Жена Иванова умерла рано. Девочек воспитывала Наталья. Сама замуж так и не вышла. Мама дружит с ней с первого класса школы. Вот они и додумались поженить своих детей. Олегу, очевидно, повезло больше, чем мне. Откуда ты знаешь Антона? Даша сказала, что он считает тебя своей девушкой.

– А Иванов – это тот самый Валентин Валентинович? – офигевала я от сериальности происходящего, – твой начальник?

Я осела на стул. Олег выполнил обещание: наградил меня прозрачным пластиком Луи Гост.

– Да, – коротко ответил Игорь, – что у тебя с Антоном?

Я мысленно присвистнула. Вот это я коллекцию собрала! Мужики – один другого краше. Турецкий сериал.

– Лети, ответь мне, пожалуйста, на вопрос.

Он подошел ко мне вплотную. Наклонился к лицу, опершись ладонями о подлокотники кресла.

– Я не его девушка, – я обняла генерала за шею и поцеловала в прохладную щеку, – мальчик поторопился.

– А у него был повод? – негромко спросил мой взрослый парень.

– Можно я спрошу?

Я чмокнула генерала в подбородок. Он не отреагировал. Таращился в глаза серьезно до ужаса:

– Сначала ответь.

– На мой взгляд, нет.

– Секс не повод для знакомства? – генерал выдал очередную банальность.

– Совершенно верно, – я улыбнулась.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Москвин снял с себя мои руки. Выпрямился и отошёл обратно к панораме городской застройки за стеклом. Солнце в синем небе двигалось к зениту и обещало скоро нагрянуть в мой дом во всей своей сентябрьской красе. Западная сторона.

– Ты хотела что-то спросить, – проговорил мужчина, не оборачиваясь, – я слушаю.

– Скажи, Игорь, а ты считаешь меня своей девушкой? Повод вроде бы имеется, – я хмыкнула. Ну?

Москвин не спешил. Не оборачивался, не отвечал.

ГЛАВА 36. Нежданно-негаданно

– А чой-то ты дома? – удивилась Люся, открыв дверь, – ты же на работе должна быть.

– Отравилась чем-то. Тошнит и рвет на родину, – призналась я и побежала в туалет.

– Понос есть? – деловито поинтересовалась моя «помощница по дому», как она сама себя величала.

– Вроде бы нет, – вяло отчиталась я.

Ни температуры, ни каких других признаков инфекции я в себе не наблюдала. Тошнит с утра всю неделю. К двенадцати дня проходит. Сегодня что-то уж очень сильно. Пришлось отпроситься у Алика Вениаминовича. Мы вчера с ним неплохо зажгли в подходящей компании. Слава о том, что мы пара, укрепилась в родной аге окончательно-опасно. Его взрослую подругу наверняка уже просветили о переменах в ее жизни. Да пусть выкручивается, как хочет, мне наплевать. Только об этом герое-любовнике мне беспокоиться не доставало!

Я отлепилась от белого друга и побрела на кухню. На столешнице заботливая Люся приготовила мне стакан воды, таблетки в упаковке. Я вытащила инструкцию и с сомнением заглянула. Простынь мелкого шрифта не обнадёживала. Поесть бы.

Мысль о бутерброде с сыром унесла меня обратно со скоростью звука.

– Когда меня так полоскало в первый раз, родился Ленька. Когда во второй – Федька, – поделилась воспоминанием Люсинда Ивановна. Возникла на пороге в синих перчатках и распылителем.

– Это не мой вариант, увы, – сказала я. Прислушалась к себе. Стоит ли уходить в комнату? Или имеет смысл остаться в обнимку с унитазом навсегда?

Обожаемый Люсей дезодорант со вкусом персика вонял сегодня особенно нестерпимо.

– Иди-иди, не залипай тут на коврике, мне работать надо, – командовала помощница, – крекер солёненький погрызи с боржомчиком. Мне всегда помогало.

Никакого крекера, понятное дело, у меня отродясь не встречалось. Организм мой притих. Я задремала в Карле, под негромкую болтовню взрослой женщины. Она знала обо всем на свете. Действовала на меня исключительно умиротворяюще.

Добрая Люся сгоняла в магаз и сварила мне суп из индейки. Настолько диетический, что в нем не было даже намёка на соль. Зато в крекерах её хватало с избытком. Укрощённый желудок возрадовался и вёл себя прилично. Моя компетентная помощница по хозяйству настойчиво советовала сделать забег по врачам.

Я отправилась к гинекологу. Почему к нему? Три года назад я буквально не вылезала из кабинета специалиста. Почему бы не начать с него?

*

– Не может быть, – сказала я доктору, слезая с кресла.

– Секс незащищенный был? – строго спросила гинеколог.

– Был, – ответила и засмеялась. Представила себе генерала.

– Значит, ничему не удивляемся. Сдаем анализы, привыкаем к новой жизни, делаем выводы. И приходим на следующий прием.

Тетя доктор и вправду ничему не удивлялась. Я забрала направления, рекомендации. И пошла привыкать и делать выводы.

Шесть недель! Я шла и не верила. Если считать от последнего свидания с Игорем, то получается пять. А почему именно в последнее получилось? Может быть, в предпоследнее? Я с удовольствием пересчитывала акушерские недели, эмбриональные, перебирала встречи с Москвиным. Даты, цифры, ночи, дни, сроки и расстояния. Я улыбалась, как дурочка, и брела, куда глаза глядят.

Середина октября радовала. Безветренная солнечная сухая погода. Опадающие листья шуршали под каблуками туфель. Надо переходить на кроссовки. А то еще споткнусь, запнусь и свалюсь, не дай бог! И с мужиками все!!! Какая я молодец, что прилично вела себя весь последний месяц! И предпоследний! Я умница! Вот как чувствовала. Я похвалила себя и простила себе вчерашнее шампанское, всего-то два бокала. Новая жизнь! Господи, спасибо! Я уперлась в большой перекресток и только тут поняла, что ваще-то я за рулем. И машина моя скучает возле клиники в двух кварталах позади. Я всплеснула руками, рассмеялась в голос. И пошла обратно. Ничего прогуляюсь. Я теперь обязана гулять. И делать все-все-все для моего малыша.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

ГЛАВА 37. Кто?

– Малыш, это я, – было слышно, насколько мужчина рад. Олег. – Я внизу, счастье мое. Там, где всегда.

И он сразу повесил трубку. Дурачок. Как хорошо, что меня нет на рабочем месте! В его машине на парковке я бы не отбилась. Москвин элементарно не заметил бы сопротивления. Сначала загнал бы мне по самые гланды, а потом бы разговаривал. И то не факт. Мы не виделись два месяца.

– Кто звонит? – поинтересовался Алик Вениаминович. Вел нас обедать в знакомую пельменную. Пристрастился к тамошней кухне и моей компании.

– Любовник, – откровенность собственного ответа меня удивила.

– Чот ты не рада, – усмехнулся технический директор.

– Хочу перевести его в разряд экс, – я вздохнула, – думаю, как бы обойтись без скандала. Мирно.

– А ты скажи, что беременная, он моментом свалит. Вот увидишь! – со знанием дела посоветовал Алик.

Я испуганно уставилась на своего как бы парня. Откуда? Я даже Светлане еще не успела доверить свой драгоценный секрет.

– Откуда ты узнал?

– Что?

– Что я беременная?! – я сказала это чересчур громко.

– Я не знал, я просто так сказал, – растерялся Алик.

Мы вошли в пельменную. Нам повезло: нашелся столик у стеклянной стены и подальше от раздачи. Запах вареного теста с мясом мой капризный в последнее время организм благосклонно терпел.

Алик Вениаминович вдруг погладил меня по плечу:

– Успокойся, Лети. Я никому не скажу. Кролик или лосось?

Несмотря на скромность обстановки пельмени здесь подавали самые разнообразные. Я выбрала кролика. Сметанный соус с петрушкой и сельдереем. Сухарики из темного хлеба с тмином. Смешной здешний кофе с молоком из нержавеющего блестящего бака.

– Это не то, чтобы тайна. Но понимаешь, я не надеялась совсем и не ждала, и страшно боюсь сглазить, – я сегодня била рекорды откровенности. И с кем? С дириком Аликом.

– Я могила, – он вдруг улыбнулся нормально, по-человечески. Без обычных своих понтов и выпендрежа. И показал вилкой в сторону входа. – Какой-то здоровенный краснорожий полковник пилит прямо к нам. Мне уйти или остаться?

– Пересядь, пожалуйста, Алексей Вениаминович, – попросила я, когда Олег воздвиг себя у нашего стола.

– Что за финты, дорогая? – сказал Москвин, роняя себя на стул. Тот издал жалобный звук. – я ждал тебя, как полный идиот, на вип стоянке тридцать шесть минут! А ты!

– А я ем пельмени с кроликом. Я теперь должна питаться по часам

– Ты заболела?

– Нет, мой хороший. Мы расстаемся.

– Кто это был тут?

– Это мой директор. Мы расстаемся.

– Он ебет тебя? Все из-за него? Да, Лети? Блядь! Я ничего не понимаю! Этот хмырь?

– Успокойся, Олег. Не кричи. На нас обращают внимание. Хочешь попробовать пельмени? Это кролик. Очень вкусно.

Я отломила половину большого сочного пельменя ложкой и поднесла к губам Москвина. Он послушно съел.

– Соли не хватает, – произнес растерянно, – я ничего не понимаю, счастье мое.

– Я стараюсь есть меньше соли. Считается, что так полезнее. Ты извини, что я здесь все это говорю, посреди еды, но остаться с тобой наедине я боюсь.

– Что происходит? Ты меня боишься?

Он навалился на стол всем телом и заглянул близко в лицо:

– Лети, девочка моя. Я тебя обидел? Чем? Не понимаю ни хуя! Ну прости мудака, я не нарочно. Ну хочешь на колени встану?

Москвин огляделся и стал подниматься на ноги. Я схватила его за руку.

– Сядь, пожалуйста. Выслушай меня спокойно, без сердца. Не перебивай.

– Ну? – он кивнул, вернулся на место, но руки моей не отпустил.

– У меня чудесная новость: я беременна, – я улыбнулась, хотела продолжить.

– Отлично! – тут же перебил мой большой парень, наплевав на все, рассмеялся, – отличная новость, малыш! Все! Я развожусь, и мы женимся. Я перееду к тебе прямо сейчас. Как же я рад! Развод, конечно, песня длинная и муторная. Ну ничего! Я справлюсь, для тебя, любимая, все что угодно…

Он лопал пельмени из моей тарелки. Залил их всклянь белым соусом и украсил красным перцем. Я подперла голову рукой, глотала едва теплый кофе. Смотрела и слушала, как строит планы на новую жизнь мужчина. Он даже на секунду не задумался. Такое впечатление, что он готовил свой побег давно. И только ждал подходящей минуты. Повода. Спускового крючка.

– Это не твой ребенок, Олежа, – я вклинилась в его речь где-то между переездом в другой город и планом рабочей командировки.

Он замотал головой и накрыл мой рот ладонью.

– Ничего не хочу слушать, Лети! Я ведь тебя знаю, как облупленную! Я знаю, что ты девушка благородная и не хочешь уводить из семьи отца троих детей. Простая математика! Там трое, а здесь один. И Машку, понятное дело, жалко. Но ведь я-то тоже живой человек и тоже право имею на счастье! Я хочу жить с тобой, моей единственной любимой женщиной! Я так хочу!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Публика за соседними столами с громадным интересом слушала выступление красивого полковника. Страстное, звучное, яркое!

– Летка, выходи за меня! Отказ не принимается! – завершил свою речь Москвин. Наклонил голову и влепился в мою ладонь поцелуем.

Девчата из нашего агентства, бухгалтерский отдел, подняли вверх большие пальцы на обеих руках. Одобряли.

Я погладила мужчину по коротко стриженному затылку. Охохонюшки. Все придется начинать сначала.

ГЛАВА 38. Никому и никогда

– Глупости какие! Вот уж не думала, Лета, что ты такая непроходимая дура! – постановила Светлана.

Мы обсиживали новую кофейню на углу Проспекта. Симпатичный паренек-подавальщик заметно грел уши в нашей девичьей компании. Впрочем, девичьей – это оборот речи. Самой молодой здесь была я. И самой незамужней.

– Пойми, глупая, беременность не болезнь. Доктор сказал, что все норм?

– Сказала, – я кивнула. Это правда.

– Вот и живи жизнью. Темы БДСМ, понятное дело, попридержи пока, а остальное все можно, – Светка покровительственно похлопала меня по руке.

– А я трахалась чуть ли не до самых родов, – заявила Нинок из бухгалтерии, – ну да. Утром секс, в обед родила.

– Это с первым мужем или со вторым? – прикололась ее прямая начальница с красивым именем Аида. Женщина твердых правил.

– С обоими, – откликнулась Нина, – больше я браки официально не оформляю. Пока. А ты замуж идешь, Лето?

– Да не зовут пока, – я улыбнулась. Собрала остатки десерта в креманке и ложечку облизала.

Пломбир. Я обнаружила волшебное свойство хорошего мороженого: мой организм примирялся с новой жизнью моментально, стоило накормить его этой волшебной субстанцией. Я за всю предыдущую жизнь его столько не съела, сколько за минувшую неделю.

– Не зовут ее! Видали? – выступила Светка и махнула в мою сторону коктейльной ложкой на длинной ручке, – да вся контора видела, как к тебе сватался высокий мужик в погонах в прошлую пятницу! На коленях чуть ли не ползал. Что у тебя с ним?

– Ойййй, – протянула я, – гранд скандал в благородном семействе.

– Он что, женат? – моментом сообразила многоопытная бухгалтер Нина.

Я показала три пальца.

– Трижды?!

– Трое детей, – объяснила я.

– Тяжко.

Девчонки сочувственно покивали головами.

– У тому же не он отец ребенка, – я засмеялась.

– Так зачем же ты? – начала возмущаться красавица Аида.

– Да он не хочет верить. Устроил бурю в стакане воды. Всех напряг и лишил покоя, ведет себя, как полный идиот. Его жена вчера приходила, еле успокоила бедняжку. Проревели мой новый диван до пружин, – рассказала я и тут же пожалела.

Девчата надежные, разнесут по конторе в полчаса мои напряги. Хотя обо мне и так, что только не говорят после псевдоромана с Аликом. Я махнула рукой: одной историей больше, одной меньше.

– А сколько твоему полковнику лет? – поинтересовалась звезда бухгалтерии.

– Тридцать седьмой пошел, – я не очень поняла.

– Он орет, как слон в течке: я такой семьи не хотел! Я хотел велосипед! Обманули, суки! Запутали! Я хотел мороженое продавать, а вы меня в полковники засунули!

Я засмеялась:

– Очень похоже.

– Это у него кризис середины жизни надвигается, – легко махнула рукой разумница Светка, – «хочу говна, не хочу говна». Желаю терпения его женщинам. Ты лучше другое скажи, Литвинова. Ты-то знаешь наверняка, кто отец малышки?

– Знаю. Знаю абсолютно. А почему ты зовешь ребеночка малышкой? – вот это действительно интересно!

– Само вырвалось. Я всегда о девочке мечтала.

– Так у тебя и так две девчонки! – рассмеялась Нинок. Велела официанту открыть очередную бутылку шампанского.

– И, между прочим, очень хорошо! -моя подружка стукнула кулачком по столу, – только дорого. Пацанам купишь одни джинсы на двоих, они их носят до дыр, а то и до армии. А девчатам одних заколок для волос сколько надоооо…

Вечер определенно удался. Девочки отправились в клуб догоняться, а я пошагала домой. На прощание мы обнялись и поклялись не разглашать сегодняшние разговоры наутро.

У моего подъезда нет лавочки. Поэтому нет ни подростков, ни старушек. У дорожки слева вкопана в землю неясного назначения железяка. Мой бывший муж звал ее коновязью. Хотя парковка здесь запрещена. Возле коновязи стоял Антон.

– Привет.

– Привет. Что тебе нужно?

– Хотел с тобой поговорить.

– Нам не о чем разговаривать.

– Но все-таки…

Я стояла метрах в пяти от подъездной двери. Не приближалась. Антон глядел в упор светлыми отцовскими глазами. И на Олега он похож. Нормальный Москвин.

Я молча ждала. Чем наградит меня моя отнюдь не единственная ошибка? К себе не приглашала. Еще чего! С инстинктом самосохранения у меня нормально все.

– Я тебя прождал почти три часа. Я чаю хочу, – улыбнулся Антон. О-бе-зо-ру-жи-ваю-ще. Выходила у него улыбка замечательно. Я видела такую у Игоря один разок.

– Одно условие, – начала я, делая пару шагов к железной двери.

– Я согласен, – тут же откликнулся парень.

– Да погоди ты! – я притворно сердито топнула ногой. Не могла больше на него злиться. Уж больно он походил фигурой и мимикой на обоих старших Москвиных.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Я готов, – кивнул он и выпрямился.

– Я сейчас мгновенно устаю, – врала я вдохновенно, но в книжке про беременных чего только не написано, – поэтому, как только попрошу тебя уйти, ты сразу исчезаешь. Ты понял?

– Я понял, Лета.

– Как дела дома? – спросила я небрежно, закрывая за Антоном дверь в квартиру.

– Нормально, – удивился он.

– Как твой папа?

Дошло до меня запоздало. Вот для чего я позволила младшему в семье переступить мой порог. Я ничего не знаю об Игоре. Совсем. Девять недель.

Мое время теперь исчисляется неделями.

– Кто? – снова удивился Антон.

– Ко мне приходила Маша, жена Олега. Рассказала, что у вас штормит в семействе. Я спросила, что думает про это Игорь, – я попыталась довести до сознания молодого человека максимально прямо.

– А! Отец? Он ничего не думает, он в Латинской Америке. Штормит – это ты точно выразилась…

Я заваривала чай и слушала версию семейной саги от младшего члена семьи. Он искренне считал, что Олега надо выпустить на свободу, а не «запирать в стойле».

– Пусть женится на тебе и будет счастлив! – жестокий детский наив и солдатское простодушие.

– Я не люблю его! – я внезапно отпустила тормоза. Стукнула тонкой чашкой по гладкой поверхности. Ручка отскочила, чай расплескался, – кончилось все! Сто лет назад рассосалось! Стерлось, пересмеялось. Перетрахалось! Отвратительный сервиз! Надо выбросить.

Я сунула в рот обваренный кипятком палец. Слезы лились. Я беременная, мне можно.

Антон растерялся. Потом сорвался с табурета и обнял:

– Летка, не реви. Я тебя очень прошу. Не любишь, не надо, никто тебя не заставит. Хочешь, я на тебе женюсь, – он взгромоздил мне на череп свой твердый подбородок и говорил. Больно. Ну точно, как Олег.

Мы постояли так минут десять. Я перестала рыдать. Башка разболелась. Я выпуталась из мужских рук.

– Твой отец не знает ничего?

– Да как же не знает! знает, конечно. Мама боится, что семейная буря скажется на карьере и должность он не получит, – Москвин аккуратно перелил остатки чая в очередную чашку неудачливого сервиза, – она меня уверяла, что у вас с отцом настоящего романа не было. Только видимость одна. Ну чтобы историю прошлогоднюю замазать. Это правда?

Я быстро оглянулась, перестала сморкаться. Опять таинственная история! Ну ка! Я уже слышала намеки.

– Что за история?

Антон глядел на меня расстроено-настойчиво. И молчал. Что еще за?

– Ты не ответила.

– Ты не ответил!

– Я первый спросил, – уперся по-детски парнишка.

Я взбесилась!

– Или ты сейчас рассказываешь мне то, что я прошу, или убирайся к чертовой матери! Никто в моем доме спорить со мной не будет! Хорошо слышишь, Москвин?!

– Хорошо. Только не кричи, Лета. Напугала до полусмерти.

Мне показалось, или малыш улыбался?

История оказалась простая и пошлая. Где-то на уровне средних классов школы.

Пару лет назад Игорь сдружился с молодым сослуживцем. Оба они увлекались парусным спортом и на этой почве сошлись. Регаты, море, канаты и крики чаек за бортом. Нормальная мужская дружба. Потом этот засранец свалил в Лондон, что в их службе равносильно измене родине. И вышел там замуж.

– То есть?

– Вышел замуж за богатого грека. Вот такой античный конец истории, – развел руками Антон.

– Бедняжка Игорек, – пробормотала я, – так вот почему…

– Ага, – Антон допил жалкий чай, – мой дед большой стратег и тактик. Это он придумал операцию «Подруга жизни». но на такой эффект не рассчитывал никто! Ты собой затмила все! Выручила отца на сто баллов! Скажи, Лета, ведь у вас не было по-настоящему? Только видимость?

Я смотрела в ясные глаза Антона Москвина. Я не знала, что ответить.

ГЛАВА 39. Родня

У меня образовалось свободное окно в графике рабочих встреч. И почти сразу позвонила Маша Москвина. Напросилась на встречу. Мы выбрали самое невинное место на земле: огромный «Детский мир» на Окружной.

Мне нравилась молодая женщина, но все же не настолько, чтобы встречаться и дружить каждую неделю. Я вообще не привыкла к плотному общению. Чашка кофе-чая в кондитерской хорошего ресторана, клубный шампусик с конторскими девчулями или веселый перепихон с Олегом пару раз в месяц, – вот и весь мой плотный график. Я одиночка, если честно. Остальную жизнь и секс я предпочитаю добивать с чужими, малознакомыми людьми, сматываясь обязательно под утро домой. Вернее, предпочитала.

Я вошла в обеденный Дворик и увидела. Зря Маша поднялась на ноги и махала мне приветственно рукой. Алену Игоревну в красном, как пожарная машина, пальто и Дарью Валентиновну в белом, словно Полярная медведица, костюме, заметил бы даже слепой. Все три Москвиных улыбались.

Я перевесила рюкзак с правого плеча на левое и засунула руки в карманы косухи. Независимо-спокойно, как мне виделось. Короткие кожаные шорты, прозрачные колготки и ботильоны на толстом каблуке. Цвет моей независимости черный.

Я поздоровалась. Мне милостиво предложили присесть.пара фраз про погоду и виды на приближающиеся неотвратимо холода. Заботливая Маша заказал еще чайник чая. И бизе. Я равнодушна к бизе.

– Ну расскажи, Летиция, какие у тебя планы? – приплыла к главному самая старшая из дам.

Я отлепила от пирожного хрупкую половинку. Желтый сливочный крем украшал ее фигуристыми завитками. Я откусила, и вся обсыпалась ломкими осколками. Маша засмеялась и протянула мне салфетку. Мать Игоря и бывшая жена глядели на меня, не отрываясь. И не мигая, по-моему.

– Мои планы простые. Мечтаю родить в марте здоровенькую малышку.

Тетки машинально кивнули.

– Поэтому я ужасно счастлива. Доктор говорит, что все хорошо. Тьфу-тьфу-тьфу, – я тихонько поплевала на Алену Игоревну слева.

– А как же замуж? – пришел вопрос от Дарьи Валентиновны. Ее улыбка казалась слегка застывшей, деревянной.

– Да, скажи нам правду, Летиция. Ты отказала Олегу? Он ни с кем не общается. Ходит на службу, а дома в кабинете запирается. Маша говорит, что ты не хочешь разрушать их семью.

Мама своего сына тесно переплела на столе между чашками с чаем и тарелками ухоженные белые пальцы с алыми ногтями. Серьезные камни в перстнях искрили фиолетово и изумрудно.

– Я не выйду замуж за Олега. Не он отец моего ребенка, как бы он не настаивал.

– Но роман с ним ты не отрицаешь? – не удержалась от прокурорских вопросов другая Москвина. Глядела испытывающе тщательно подведенными глазами.

Я выдержала ее взгляд и спокойненько запила его чаем. Повернулась к старшей Москвиной:

– Вы меня не помните, Алена Игоревна? Моя девичья фамилия Литвинова. Летиция Литвинова.

Она вглядывалась долго, минуты еле ползли. Потом осторожно поднесла ладонь к губам цвета пыльной розы:

– Бог мой, Лети! Сколько лет прошло?

– Десять, – я позволила себе улыбнуться.

Не очень-то красиво ее семья поступила тогда со мной. Как только я загремела в больницу с кровотечением, со скоростью звука брак был аннулирован, а бывший муж отправился в командировку. Ближний Восток, кажется. Такая уж у них семейная традиция: решать дальними заграничными вояжами вопросы по жизни.

Алена Игоревна задумчиво покивала и воздержалась от комментариев. Ее бывшая невестка открыла было рот, но Москвина так глянула на подругу, что та передумала.

Пауза затягивалась, погрустнела Маша. Я допила остывший чай. И сказала:

– Приятно было пообщаться, дамы. Но мне пора возвращаться к работе. Хорошего дня.

Я почти встала. Но Алена Игоревна успела ухватить меня за запястье.

– Погоди. Если ты утверждаешь, что не Олег отец ребенка, – она говорила, не снижая громкости. Бедная Маша застыла с опущенной головой. – Значит, знаешь, наверное, кто это? Прошу. Мне не нужно его имя. Я прошу только, чтобы ты сказала, что это кто-то не из моей семьи!

Я непроизвольно усмехнулась. Чудесно формулирует взрослая женщина! Плевать мне от кого ты залетела, шалава. Просто обещай, что мои мальчики тут не при чем. Все три женщины ждали. Ненавидели заранее мой ответ.

До меня дошло запоздало: они верят Олегу. Кто я для них? Да никто. Подстилка и игрушка их замечательного, но чересчур любвеобильного парня, сына, брата и мужа. Почему не претендую на место под солнцем клана Москвиных? Отступных хочу?

– Я беременна от вашего старшего сына, Алена Игоревна, – я сказала.

– От Игоря? Ерунда! – мгновенно отреагировала мать своих сыновей, – не может быть.

Она не рассмеялась. Засмеялась его бывшая жена. Окинула меня оценивающим взором, словно впервые увидела. И отвернулась, давя в себе смех.

– Он знает? – с опозданием, но включилась в проработку несуразной инфы АИ.

– Нет, – я развела руками, – у меня нет его контактов. К тому же он отказался считать меня своей девушкой. Попрощался навсегда.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Последние фразы были совсем уж лишними. Зачем? Кому нужна моя дурацкая откровенность? Или мне не хотелось, чтобы эти ведьмы считали меня врагом? Пусть лучше называют неудачницей?

Тетки авторитетно покивали. Мол, Игорь знает, что делает. Иди ты, красавица со своими байками лесом. Они как-то удивительно слаженно потеряли ко мне интерес. Негромко заговорили о распродаже на втором этаже.

Я аккуратно выбралась из-за стола. Пора. Работа не ждет. Если я сейчас не втоплю под сто тридцать, то опоздаю…

– Я желаю тебе удачи, Лети, очень-очень, – услышала я тихий шепот доброй Маши Москвиной.

Я кивнула, не оглядываясь.

ГЛАВА 40. Олег

– Я буду жить с тобой. Я решил. Тебе нужен уход.

Мужчина бросил сумку в угол. Большую, черную. Я ее узнала. В этом бауле Москвин приносил реквизит для наших секс-спектаклей. Вряд ли там сейчас помещалась его полковничья форма.

Я невольно рассмеялась. Тихонечко по стенке направилась к дивану. Олег подскочил ко мне и хотел на руки поднять. Я отстранила его рукой и поморщилась:

– Прошу тебя, не надо. И хватит придумывать всякую чушь.

– Ты сказала в больнице, что я твой единственный друг, – проговорил Москвин.

Стоял в дверях. Огромный, печальный и бесполезный. Голову и руки бессмысленно опустил. Его очень коротко остриженный затылок смотрелся жалобно, по-детски беззащитно.

– Я себя нормально чувствую. За мной будет ухаживать Люся Ивановна, я договорилась.

Я аккуратно уселась в мягкий угол дивана. Голова кружилась немного, несмотря на заверения томографии, будто сотрясения мозга у меня нет. Мне вообще удивительно повезло: ни одной царапины или серьезного ушиба.

Я попала в аварию на Окружной. На скорости хорошо за сто от фуры оторвался прицеп. Он, как лопатой, сгреб все легковушки, шедшие сзади, в разноцветную кучку металлолома. Я и мой «танк» оказались крайними в шестом ряду. Инерция разрушения почти угасла, зато бетонная стена ограждения встретилась со мной, не увернулась. Сработали подушки. Я получила хорошую гулю в лоб от невесть откуда взявшегося флакона духов. Дальневосточный спорный аромат теперь навечно прилип в моем сознании к ДТП. Впрочем, стекло не разбилось, спасибо корейским парфюмерам.

Когда я выбралась на божий свет из разбитой машины, и присела на бордюр, выяснилось, что мне тупо некому позвонить. Вся не маленькая толпа моих друзей-приятелей плохо коррелировала с понятием помощь. Типа: бросай все, приезжай немедленно и отвези меня в больницу.

Две кареты скорой помощи уже мотали мигалками на крышах возле главной автосвалки. Хмурые гаишники пытались отрегулировать объезд. Ждали МЧС с автогеном. Где-то кричали сирены еще. Дурнота подкатывал к горлу. Я с ужасом раздвинула ноги. Черные кожаные шорты не показывали ничего. Я дико испугалась и набрала номер Олега. Он примчался за двадцать минут. Кто жил или бывал в Столице, тот оценит.

Я сутки проторчала в Градской клинике Скорой Помощи. Меня просветили приборами со всех сторон и заглянули в разные отверстия организма. Все со мной в порядке.

Олег вернул меня домой. С сумкой своей приехал.

– Не прогоняй меня, малыш, – попросил бывший любовник. Лег смешной огромной глыбой на угол дивана. Обнял меня за коленки.

Я погладила его по голове.

– Уезжай, – попросила я.

– Не хочу. Я хочу остаться у тебя.

– Нельзя.

– А я хочу.

– Нельзя.

– Я хочу.

Он лег совсем рядом и обнял. Просочился.

– Никуда я отсюда не уйду.

Я вынырнула из теплых объятий и встала.

– Давай не будем ссориться. Я хочу лечь, а ты мне мешаешь. Ты слышал, как доктор сказал?

– Да. Он сказал: с вашей супругой и ребеночком все в порядке, но я посоветовал бы пару дней постельного режима.

– Он сказал: постельный режим.

– Он сказал: ваша супруга. И ребеночек. Я слышал.

Мы могли так пререкаться бесконечно. Я применила запрещенный прием. Я расплакалась. Тем более, что после страшной аварии это было совсем нетрудно.

Олег вскочил, поднял меня на руки и прижал к себе:

– Никому я тебя не отдам. И плевать мне от кого ты беременна. Я хочу быть с тобой.

Если честно, сидеть в его крепких, удобных руках, прижавшись к громкому стуку сердца в ребра и нежным поцелуям на виске, было хорошо. Даже очень хорошо.

Плевать на все! Нашептывала обиженная пятнадцатилетняя Летка Литвинова внутри меня. Как они обошлись все с тобой тогда, девочка моя? Ага! Помнишь! Выбросили. А теперь? Выбросили снова. Только Олег ведет себя в их семье, как человек. Любишь-не-любишь? Что за детский сад! Ты еще Машу на сносях пожалей! Сделай, красавица, так же как они. Никакого сочувствия! Поступай, как выгодно тебе, Лети! Пусть потом попляшут да покланяются! И генерал этот примороженный: «ты не моя девушка!» тоже пусть попрыгает! Почему? А потому, что не каждый день у взрослых дяденек дочери рождаются! Посмотреть-пощупать в его возрасте всем охота. Да и карьерка-то может генеральская не задаться. Теперь, конечно, и президенты разводятся и хоть бы хны! Но личные дела пишут не они, а все те же неприметные ребятки в серых костюмах. И не станет красивый генерал генерал-майором…

Я потрясла башкой. Фантастическая пошлятина лезет в башку, если ей разрешить.

– Отпусти меня, Олежа. Надо разбегаться. Пора.

Москвин заглянул мне в лицо. Печально. Без надежды.

– Ты не страдай, – улыбнулась я, – просто возвращайся домой.

– Как? – грустно улыбнулся он мне в ответ, – я там такого наговорил…

– Очень просто. Возвращайся и ложись спать. И не в кабинете, а в спальне. На свое законное место.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– И все?

– Да, я тебя уверяю, никто не посмеет упрекнуть тебя ни в чем, – я погладила друга по щеке, – еще неплохо было бы побриться на ночь, полковник. Щетина корябается. Пожалей Машеньку.

ГЛАВА 41. Долгожданные новости

Когда Олег ушел, я уснула. Да так крепко, что не слышала ничего, ни телефонных звонков, ни других звуков. Очнулась поздним вечером. В квартире кто-то был. И разговаривал.

– Говорю я вам, мужчина, спит она. Как кто?! Домоправительница Люсинда Ивановна. Не знаю. Будить не буду, пусть спит. Да, в аварию. Утром только из больнички вернулась. Машина в хлам! Я по телевизору видала, в новостях весь день показывали! Восемь погибших! Нет, не ранена. Да как я могу знать, если она вся одеялом укутана. Нет, не холодно у нас. Тепло. Нет, не пущу. Вот проснется, тогда…

Люся перемещалась по квартире, звук разговора шел то справа, то слева. Пахло чем-то запечённым, по-южному ярким и вкусным, с луком, помидорами и болгарским перцем. Индейка? Любимая дичь моей домоправительницы. Живот откликнулся голодной арией. Пахнет на весь дом. Надо подумать о переменах. Например, следует сделать границы на широких полях моей квартиры-студии. Стены поставить. Детскую и кухню изолировать от звуков и запахов обязательно.

Но думать не хотелось. Хотелось поесть и нырнуть под одеяло обратно.

За стеклянной наружной стеной стоял синий вечер. Город зажигает огни. Желтые и белые. Жилые и уличные. Огромные рекламные щиты вдоль проспекта пропадали и проявлялись в свете фар и тьмы опускающейся ночи. Если смотреть в одну точку, то через какое-то время приходит ощущение полета. Ты словно капитан воздушного судна, паришь в ночи, рулишь на золотые и серебряные звезды. Когда мы с Цандером только переехали сюда, то играли поначалу в капитанскую игру. Затем трахались, как сумасшедшие. Потом только трахались. В конце концов, все забылось и размазалось. От толстенного стекла заметно тянуло холодом.

Я кнопкой пульта запустила тяжелые шторы, присела на высокий табурет у стола и открыла телефон. Ого! Не отвеченные звонки пестрели неизвестными номерами. Неужели, все спам? Четыре звонка принадлежали капитану Егорову. Я только собралась было перезвонить, как явилась Люсинда Ивановна.

– Какой-то парнишка настырный тебе звонил. Хотел подняться в квартиру, я сказала, что не открою, – сообщила она, вытирая руки полотенцем, – иди умывайся, девочка, я кормить тебя буду.

– Что ж он там внизу под подъездом сидит? – изумилась я, – до сих пор?

– Вряд ли, – беспечно пожала плечами женщина, – там сидеть негде. Лавочки-то нет. Представляешь, он раздобыл где-то мой телефон и давай названивать!

– Капитан Егоров! – я засмеялась, – больше некому. Набери его пожалуйста.

Но я ошиблась. Выпускник разведшколы Антон Москвин жаждал попасть ко мне в гости. Оказывается, добрая Маша спешила поделиться со мной своим автомобилем. Мол, ей со дня на день рожать, и машина не нужна. А она страшно испугалась за меня, видела аварию по телеку, хочет помочь. Пришлось благодарить. И я не была уверена, что это хорошая идея. Я привыкла справляться сама. Антон принес не только ключ от хонды. Он приволок букет роз и громадный пластиковый мешок разной снеди. Люся тут же сунулась разбирать коробки-свертки, громко ахала и цокала языком.

– А это от кого? – я встала в центре холла. Не предлагала младшему Москвину продвигаться в глубь дома.

Тот смущенно топтался и чесал в затылке. Поглядывал исподлобья знакомо обаятельно. Олег, одно лицо.

– Ну?!

Я внезапно разозлилась. Ну?!

Но имя, которое я так ждала услышать, не прозвучало.

– Это дед поручил, сам бы я не догадался. Приказал, чтобы я тебе не признавался. Мол, ты сильно рассердишься. Пахнет вкуууусно у тебя, Леточка. Я два часа в машине просидел. Я голооодный.

Вот умеет прикинуться пупсиком Антоша Москвин! Сразу видно, что не суровый папенька его воспитывал. Я засмеялась и махнула рукой.

После раскладки подарочных деликатесов по полкам Люсинда практически усыновила Антона и питала его с увлечением. Я хотела другого. Грызла миндаль с изюмом и финиками, запивала сухим наилегчайшим Божоле и ждала, когда насытится мужчина. Наконец, он откинулся на спинку стула и сыто цыкнул зубом. Терпеть не могу эту привычку Олега!

– Послушай! – сварливо выступила я, – а ты точно Игоря Владимировича отпрыск? Не всунул ли Олег Владимирович свои пять копеек в твое происхождение?

Антон радостно заржал:

– Вот ты в точку злишься, Лето! В самое яблочко! Да, на дядьку я похож сильно, но генетика против. Я Антон Игоревич без всяких возражений!

– Вот и слава Богу, – выдохнула я. Почему завелась? – Игорь бы не пережил.

Он хотел что-то добавить или рассказать, но я поняла: сейчас или никогда. Перебила:

– Как он поживает? Расскажи.

Антон закрыл рот. Подумал слегка, кивнул сам себе головой. Хлебнул нахально вина из моего фужера. Сморщился:

– Кислятина! Отец прилетел три дня назад. Занят страшно. В должность вступил. Очередное звание ожидается ко Дню разведчика. Приказ подписан на девяносто девять процентов. У него новая подруга. Приличная тетенька из посольских. Он ведь теперь Чрезвычайный и Полномочный Посол в Народной Республике. Мама заявила, что как ты не старалась и не сочиняла сказки, генеральшей тебе не быть. Уф! Я это сказал.

– А ты его видел? – спросила я. Больше всего боялась, что запрыгают губы.

– Нет. У него нет времени. Ты очень побледнела, Леточка. Тебе плохо?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Москвин подорвался на ноги. И успел подхватить, и я не сверзилась с табурета на пол. Он аккуратно усадил меня в угол мягкого дивана. Примчалась Люся с вонючей водой.

– Я не буду валерьянку! – закричала я.

– Надо, – спокойно ответствовала домоправительница.

Слезы полились. Зубы-предатели громко застучали о стакан. Весь мир вонял успокоительным.

Плевать! Никто замуж, или куда там еще, и не собирался. Я уже была дважды, ничего хорошего там нет. Новая подруга? Да замечательно! Счастья в личной жизни, господин генерал! Никто вас тут не ждет! Тут у нас другие заботы! Тут ждут маленькую девочку. Вот так!

– Все-все-все, – твердила я, как заведенная, и залпом выпила весь стакан. Успокоилась. Вытерла слезы и сопли углом пододеяльника.

– Вот и ладненько, – резюмировала Люся.

Антон смотрел на меня, не мигая.

На следующий день я сбежала на работу. Люди ждали меня, и дела. И деньги, между прочим, никто не отменял.

ГЛАВА 42. День Разведчика

Жизнь трудовая понеслась вперед. Неделя проскочила, я не заметила. Октябрь улетел за поворот, за ним явился ноябрь. И привел снег за собой.

Маришка из бухгалтерии внезапно собралась замуж, и в пятницу я угодила на девичник. Видать, счастливый жених попался небедный, поэтому мы с девчатами гуляли в стриптиз-клубе из первой городской десятки.

Я, грешным делом, люблю смотреть стриптиз, особенно мужской и особенно на пуле. Сегодняшняя программа обещала атлетических парней в самых разнообразный костюмах и выделывающие кренделя на сверкающем в мелькании клубного фонаря шесте.

Шампанское на нашем столе плавно перетекло в виски. Девчата нормально подогрелись и уже не стеснялись совать натертым маслом ребятам разные купюры в трусы. Те старались вовсю, демонстрируя у кого что было. Девичник – такое дело: заработать торопятся все. Кто-то там у них сломал что-то важное в организме и пул-дэнс не состоялся, но веселье и без того лилось через край. Раскрепощенная непривычно невеста выставила приз для любого из парней, кто станцует на шесте в пятнадцатисантиметровых стрипах. Пыталась вся бригада по очереди. Я забилась в самый центр желтого полукруглого дивана, маскировала колу под Красного Джонни и хохотала до слез. Крепкий рыжий парень в золотых боксерах решил, что я самая тут скромная из всей компании, и строил мне нахально глазки, подмахивая мускулистыми бедрами в такт музыке. Его не впечатляющий парень болтался туда-сюда, чем привел меня буквально на край смеховой истерики.

– Привет, – услышала я сзади.

Обернулась и чуть колой не подавилась. Примостив зад на толстую спинку дивана, на меня смотрел Москвин. Темный костюм, белая сорочка. Воротник распахнут до третьей пуговицы. Никакого галстука. Снисходительная улыбка и новый парфюм. Посол и генерал низко наклонился к моему виску и спросил:

– Отдыхаешь?

Он показал глазами на стакан в моих пальцах.

Я кивнула. Сказала громко, перекрывая вечный шлягер про дождь из мужиков:

– Подруга замуж выходит.

Тут все без исключения завопили «аллилуйя!». Голые мужики спустились со сцены и вереницей заплясали вокруг столиков, выжимая из теток последние бабки. Те поскакали с мест, чтобы потанцевать, пощупать и договориться о разном. Апофеоз состоялся.

– Я тебя не слышу, – прочитала я по губам Игоря.

Он подал мне руку и показал на выход. Я согласилась.

– Как хорошо! – я вдохнула свежий холодный воздух ноября. Куталась в большой длинный пуховик. Никогда раньше у меня не было таких вещей. Погодная безопасность – мое все.

Москвин поднял воротник пиджака. Узкий костюм делал его моложе, легче, сексуальнее. Пьяные мои подружки мигом оценили и тут же заявились знакомиться.

– Руки прочь! – я постучала перчатками по протянутым к красивому мужчине ладошкам. Атмосфера стриптиз-клуба не успела выветриться из их ночных бледных лиц. – Не прикасаться!

Репликам ехидным и насмешливым не было конца.

– Идем скорее, Лети, – позвал Игорь. Я уцепилась.

– Ты почему раздет?

Генерал шел быстрым шагом по Проспекту, крепко держа теплой рукой мою ладонь на своем локте. Я узнала, что сегодня у Москвиных в семье тройной праздник. Мужики отправились отметить в хороший ресторан. Наотмечавшись изрядно, Олег вытащил его и Антона пешком в клуб. Сам уснул на диване, Антон повез его на такси домой. А Игорь заметил меня.

– Я живу здесь в двух шагах, помнишь?

Я помнила. Внезапно Москвин остановился, обнял обеими руками и поцеловал.

Генерал целуется на Проспекте. Прямо на глазах мимо идущих людей. Бывают же чудеса на свете!

Он оторвался и заглянул мне в глаза. Я засмеялась.

– Ты поднимешься?

– Ты пьян, Москвин! – догадалась я.

– Совсем немного. Я очень рад тебя видеть. Я соскучился страшно. Ты поднимешься ко мне?

– Нет, – я смеялась, – провожу тебя до подъезда и поеду домой на метро.

– Метро уже закрылось, – страшно умно заметил мужчина. Спохватился: – я туплю, прости. Как же я рад тебе, Лети!

И снова полез целоваться, как школьник. Совал мне в рот язык, высасывал нижнюю губу и задыхался. Желание очевидно крыло душку-генерала. Ну и алкоголь в непривычно немаленькой дозе. Он словно растерял где-то двадцать лет и все, что вечно держало его за руки. И за душу.

– Я люблю тебя, Лети, – услышала я, стоя на мраморных ступеньках широкой исторической лестницы между дверями и лифтом. Здесь мы тоже целовались.

Консьержка подглядывала за нами, засев в листьях огромной монстеры. И та и другая наверняка обретались тут еще с советских времен. Глаза служащей порядка в границы очков не влезали.

– Может быть, сядем в лифт? – я увернулась от настырных губ. Отклеилась от генеральских нежностей.

– Ты меня слышала? – Игорь взял меня за руку и вернул назад. В объятия. – Ты слышала, что я сказал? Я лет сто не говорил таких слов. Я вообще никому и никогда не говорил! Я люблю тебя, Летка!

Теперь признание зафиксировало фойе генеральской высотки все целиком. Тетка привратница, наверное, лишилась чувств. Я прижала пальцы к губам Москвина. Я не хотела, чтобы редкие слова достались еще кому-то. Только мне.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Какой же у вас тройной праздник? – предприняла я отвлекающий маневр, одновременно шагая в сторону дверей лифтов.

Генерал согласно кивнул:

– Во-первых, сегодня пятое число, наш профессиональный праздник. Да!

Я уже почти завела его в лифт, почти получилось. Но Москвин высунул башку наружу в фойе и крикнул:

– С праздником вас, Ирина Петровна! С Днем разведчика, коллега!

И страшно довольный собой успел втянуться обратно. Смеялся, как нормальный веселый человек. Страшно напоминал Олега и собственного сына. Такой же молодой и бесшабашный. Я взяла лицо мужчины в ладони и поцеловала. С радостным удовольствием. Счастливо.

И свет в спальне Москвин зажег полный. Разделся. Смотрел на меня и себя не прятал.

– Я в хорошей форме? – спросил хвастливо, выпрямился во всей красе, даже рукой себя не придерживал. Как пацан пятнадцатилетний красовался перед подружкой. Его напряжённый до выступающих вен конец строго указывал в мою сторону.

– В великолепной! – подтвердила я, смеясь. И не лгала ничуть. Выгнулась слегка, пытаясь расстегнуть тугой крючок на бюстгальтере.

– Дай я. Я хочу…

Хотел он много и сразу. Я забыла напрочь свой обет быть осторожной. Я ждала именно его, и он пришел. Страсти яркой и нежной, поцелуям долгим и коротеньким сегодня не было конца. Сколько раз он повторял мне заветную фразу? Кто считал? Не я точно. Я не отвечала. Сегодня явно его день и его партия. Игорь вел нас к финалу и в ответах не нуждался.

Я гладила по коротким жестковатым волосам уснувшего на моем плече мужчину. И понимала. Вот оно счастье, можно трогать рукой.

Так и не узнала, какие события в жизни клана Москвиных пошли вторым номером и третьим.

ГЛАВА 43. Пусечка

– Мама! Я не одет. И не один. Мы договаривались, что ты не будешь приходить, когда вздумается. Без звонка.

– Как? Позволь тебя спросить. Ты не отвечаешь на звонки со вчерашнего вечера. Я беспокоюсь…

– Я взрослый человек. Я могу отключить телефон?

– Нет! Вчера Антошка привез Олега в невозможном состоянии! Это ж надо так напиться! Как будто у него первый сын родился, а не третий. А ты трубку не берешь, Антошка сказал, что вы пили вместе…

Алена Игоревна вещала своим хорошо различимым везде голосом и тона не снижала. Я накрылась одеялом с головой, но все равно слышала. Встать и закрыть дверь плотно – не вариант. Я неплохо уже знакома с матерью генерала. Она бешено хочет знать, кто залег в постели у ее крошки-сыночка.

– Ты помнишь, сын, что обещал нынче вечером познакомить нас с твоей новой пассией? Она уже в статусе невесты? Или я слишком тороплюсь? Отзывы о девушке прекрасные! Так мне ждать и готовиться?

– Я всегда выполняю обещания, мама, – негромко, на пределе слышимости проговорил Москвин, – ждать можно, готовиться не нужно. Ирина – адекватный человек.

Как же я ненавижу подслушивать! Какая-то адекватная Ирина нарисовалась. Ее генерал тоже пылко любит? Мужчина ничего не добавил. Пауза затягивалась.

Алена Игоревна, известная провокаторша, продолжила щупать почву:

– Как все же хорошо, что та ужасная девка оставила Олега в покое! Представляешь, она заявила, что беременна от тебя! Прямо глядя мне в глаза, выступила! Какая наглость! Никто, разумеется, ей не поверил.

Я вытащила ухо наружу. Ой, как интересно! И что ответит Игорь Владимирович?

– Мама, тебе пора, – разочаровал меня Москвин, – сделай одолжение, уходи.

Та звенела чайной посудой и не умолкала:

– Ладно, сыночек, не сердись. Я вовсе не лезу в твою жизнь, даже не собираюсь, но ведь ты помнишь, что я тебя предупреждала, когда ты привез эту, с позволения сказать, девушку к нам на дачу…

Голос стал удаляться на хорошей скорости, словно генерал тащил маменьку на выход волоком за шиворот. Едва различимый хлопок двери. Уф! Я побежала в туалет.

Я решила вымыть голову. Выходить из ванной комнаты не торопилась. Честно говоря, утренняя интонация, с какой ИВ разговаривал с маман, ничем совершенно не напоминал ночного нежно-страстного мужчину с его бесконечным рефреном «я тебя люблю, Летка!». Это был обычный равнодушно-недовольный тон генерала Москвина.

Но вечно сидеть в санузле не получится при всем желании. Я намотала на башку тюрбан из полотенца, надела здоровенный синий халат и выскользнула наружу. Там плыл аромат кофе и пищал бытовой прибор.

Москвин стоял спиной, в задумчивости глядя в холодильник. Забытая дверь издавала тревожный зуммер.

– Что-то потерял?

Я сунула нос под локоть мужчины. Белое холодное нутро ничего особо интересного не показывало.

– Привет, – бросил ИВ, не глядя, – хочешь кофе?

– Хочу целоваться, – я засмеялась, – ты совершенно неподражаем. Я хочу еще!

Я обняла генерала за талию. Он слегка отстранился и заглянул мне в лицо.

– Я вчера немного перебрал. Наболтал разного.

– Мне понравилось, – я дотянулась губами до колючей щеки, – пошли повторим? Ты стал такая пусечка! Мммм…

– Утро уже, – внезапно смутился мой непредсказуемый любовник, – похмелье…

– Знаешь, Москвин! – громко сказала я, словно Алена Игоревна была здесь и подслушивала, – если бы я была мужчиной, то подхватила бы тебя на руки и унесла в кровать обратно. Но я всего лишь хрупкая женщина и такие тяжести мне не по плечу. Поэтому, мой драгоценный и самый прекрасный любовник, давай ножками топай!

– Я самый прекрасный? – он смутился еще больше.

Тонкий трикотаж домашнего костюма отчетливо демонстрировал, что генеральской тело не возражает. Я опять засмеялась. Игорь поймал мой взгляд, выдохнул и сделал, как надо. Так, как я мечтала. Поднял на руки и унес.

– Минет! – объявила я, очутившись на вчерашних остывших простынях.

Когда он успел отворить окно? Неяркое ноябрьское солнышко заглядывало в кружевную щель. Игорь моргнул.

– Нельзя?

Я надула губки. Задрала подбородок к потолку и уставилась на блин лепной розетки. Хрустальный плафон на золоченом кронштейне. Ну-ну. Настроение шкалило, несмотря на неизвестную, но адекватную Ирину.

– Ну и где он? Обещаешь и обманываешь? – Игорь лег рядом. Улыбается.

Я тут же стянула вон халат и выбросила на пол влажное полотенце. Уселась на бедра партнера и опустила лицо к горячей груди. Редкие светлые волосы, плоские соски. Я облизывала чуткие мышцы пресса и опускалась ниже. Пунцовая головка пачкала прозрачной смазкой кожу вокруг пупка. Приподнималась и манила животным ароматом. Я поймала губами ствол и втянула в рот по самые гланды. На лице мужчины мелькнуло короткое разочарование. Опущенные веки дрогнули. Я резко сглотнула и выпустила генерала на волю.

– Испугался? – я веселилась.

– Не отвлекайся, пожалуйста, – он положил тяжелую ладонь мне на затылок, – но можно все-таки сначала ласково, как мороженое…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Можно. Особенно, если ты мне будешь говорить все вчерашние слова.

Я провела широким языком по кругу, пощекотала уздечку, дыхнула жарко на яички в мошонке. Сначала одно, потом другое. Втянула в пасть, стараясь запихать сразу два. Слюна текла и капала.

– Не надо, – взмолился генерал, – сваришь. Летка!

Ну вот! Ура! Я снова Летка. Я облизывала блестящую головку, как эскимо. Посасывала нежно, втягивала плотно в горло и изредка пугала зубами. И чуяла, как скатывается мне в руки Москвин. Стекает и плавится. Входит в ритм. Ладонью прижимает к себе жестче. Глубже. Сильнее. Кожа опасно натягивается в уголках рта. Тут мужчина замер. Поймал меня за подбородок.

– Кончай, мой хороший, – прошептала я.

Мне хотелось. Наглотаться его горьковатого от вчерашней водки семени. Хотелось почувствовать его до самого нуля. Сделать своим. Присвоить.

Но у генерала нашлись планы. Он отсоединился. Перегнулся через меня к белой прикроватной тумбе и вытащил прозрачную тубу лубриканта. Для кого это он приготовил?! Додумать мысль не удалось. Игорь перевернул меня и заставил прогнуться попой вверх.

– Я слышал, что это любимая твоя позиция, – проговорил он, поливая смазкой себя и меня, – я пока не спец в таком сексе, так что подсказывай, Летка.

Никакие подсказки душке ИВ не понадобились. Видать, тот кто его консультировал, сделал это с душой. Растяжка, темп, ритм, даже звонкие липкие хлопки по пятой точке – все, как доктор прописал. Боже! Неужели младший брат поделился опытом со старшим?! Я ныла, стонала, скулила, улетала и материлась. Кончила и разрыдалась.

Москвин хмыкнул и унес себя в ванную. Я плотнее укуталась в одеяло и уснула.

ГЛАВА 44. Один вопрос

Я проснулась от удивительного звука. Кто-то смеется? Плачет?

Я вышла из темной спальни. Игорь сидел в кресле, читал толстую книгу и хохотал.

– Привет. Ты чего? – я остановилась на границе света и тьмы.

– Привет, – он улыбнулся и протянул ко мне руку, – иди ко мне. Ты решила совсем не одеваться? Чтобы времени не терять зря?

Я подошла и села на широкий подлокотник. На коленях мужчины лежал знаменитый трактат о плотской любви Пола Джоанидиса.

– Я не нашла халат. Ты читаешь книжку про секс? – я сделала круглые глаза.

– Никогда не поздно учиться, особенно имея дело с тобой, – он притянул меня к себе близко и поцеловал в висок, – смешно написано. Пять баллов.

Небрежно и мимоходом оценив эпохальный кирпич мирового секс-образования прошлого века, Москвин снял с себя белый джемпер и надел на меня. Приятно зверски. В этом простом и, вот точно! Интимном жесте я углядела высшую степень близости. Кто бы мог подумать, что генерал на подобное способен?

– Я умираю с голоду, – призналась я. Нюхала рукава. Пахнеееет изумительно!

– Поддерживаю. Составишь мне компанию, Летиция?

– Конечно! Куда пойдем?

– Поедем ужинать в Малинки.

– Куда?!

Я отпрыгнула от Москвина сразу на два метра.

– Неужели ты боишься мою маму? – он искренне рассмеялся.

Генерал вообще подозрительно много смеялся в последние два дня. И целовался.

– Да там наверняка весь ваш семейный серпентарий собрался, – я поежилась, – к тому же, я слыхала, как ты обещал привести «адекватную Ирину». В статусе невесты, кажется. Могу представить лицо твоей маменьки при виде меня…

Почему современное человечество так неистребимо тянет к холодильным шкафам? Я, совершенно не задумываясь, отправилась на кухню. Открыла дверь агрегата нараспашку и зависла.

– Имеется консервированная ветчина. Аргентинская. Очень вкусная, – раздался за спиной голос хозяина дома.

– Нет. Я поеду домой. У меня там есть суп. Отечественный.

Он подошел и обнял.

– Никуда я тебя не отпущу. На даче стол ломится от вкусной домашней еды. Отмечать сядут в пять. Если поторопимся, то как раз успеем, – он лизнул меня в шею и прижался. – Летка, я знаю, ты очень храбрая девушка. Поехали. Я хочу быть с тобой.

– Москвин, ты в своем уме? А как же девушка с прекрасными отзывами? Ты маме обещал.

Генерал поморщился:

– Как-нибудь в другой раз.

– Ты ведешь себя, как мальчишка! – я возмутилась и захлопнула бесполезный холодильник, – я не хочу обедать с твоей токсичной родней! Что вы отмечаете, кстати?

– Машенька родила нам третьего мальчишку. Предлагаю в третий раз: поехали, Летка!

– Машенька? – я внезапно задохнулась от злости, – значит, она для тебя Машенька, а я просто Летка! Веселый перепихон между адекватами?! Колись, Москвин, влюблен по уши в невестку?!

Я с силой треснула генерала по руке, которой он пытался поймать мое злющее существо.

– Машенька! Этой звезды еще не хватало на мою голову!

Игорь машинально тер место удара и смеялся:

– Летка, ты ревнуешь! Вот это да! И к кому? К Машуне, которая тебя обожает!

– Хватит ржать и придумывать, генерал, – приказала я и пошла на поиски своих вещей. Домой хочу!

– Не хочешь быть со мной? – сделал шаги вслед ИВ, – надоел?

Я развернулась и обняла его сама крепко.

– Я хочу. Зачем ты тащишь меня в чертовы Малинки? Маму мечтаешь позлить? Как пацан малолетний дружишь не с той девчонкой не из нашего дома? А обо мне ты подумал? А вдруг мне расстраиваться нельзя?

Я внимательно заглядывала в лицо любовника. Что он знает обо мне? И хочет ли знать? Он пощупал мочку правого уха.

– Кстати, про твое «нельзя», Лети. Я …

– Я, между прочим, попала в страшное ДТП! А ты бы хоть поинтересовался для приличия: как я? Как ребенок? Как ваще жизнь? Ничего тебя не интересует, кроме своих баб!

Я не хотела никаких разборок затевать. Глупо и унизительно выпрашивать внимание к себе. Да уж вырвалось в ревнивом запале. И ревновать я не привыкла.

– Да знаю я все о тебе, девочка, – улыбнулся как-то грустно генерал, – вот.

Он открыл в своем телефоне море фоток. Океан. Вот я испуганно сижу на бордюре возле разбитого автомобиля. Вот запыхавшийся Олег обнимает и целует меня совсем не по-дружески. Первая Градская больница Скорой помощи. Врачи, осмотры, отчеты, справки, томография. Узи! Дальше – больше. Свидетельства моей жизни. Рабочей, дружеской, человеческой, женской и половой. Вплоть до игры с Олегом в собачку Зизи-Рэкса. Изображения уходили за горизонт. Я лишилась дара речи.

– Ну, хватит, – Игорь забрал гаджет из моих бессильных пальцев, – у меня только один вопрос, Лети. Ты передумала?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Не понимаю? – я честно не понимала.

– Ты употребляешь алкоголь. Наверняка, не только его. Сидишь в стриптиз-клубах и снимаешь мужиков. Рыжего здоровяка в золотых трусах я видел собственными глазами. Ты вернулась к прежнему образу жизни. Ты передумала? Я о ребенке говорю.

Москвин смотрел серьёзно и отстраненно. Вопрос его мучил заметно.

– Все не так, Игорь. Я не пью, не курю, не таскаюсь по кабакам. Соблюдаю режим беременной жизни. Мечтаю о доченьке. И ты единственный мужчина в моей новой реальности, – я помолчала и зачем-то добавила: – клянусь.

Пауза. ИВ разглядывал мое встревоженное и, как мне казалось, честное лицо. Потом сказал:

– Давай завтра сделаем тест на отцовство. Я оплачу.

– Зачем?

Я сильно удивилась. Зачем проверять?

Зазвенел классическим зуммером смартфон. Я увидела портрет мадам Москвиной-старшей на экране.

– Ты едешь со мной? – проговорил Игорь, одновременно нажимая кнопку.

Я поняла. В моем ответе заблудилось что-то очень серьезное. Что-то вроде да или нет Гамлетовского масштаба.

– Я еду, – просто сказала я. И отправилась дальше на поиски своих вещей.

– Да, мама. Мы скоро будем дома, мама, – говорил негромко Москвин. Его «мы» звучало предательски мило и тепло.

ГЛАВА 45. Госпожа генеральша

В дороге мы молчали. Негромко эфир выдавал шлягеры Дина Мартина в кавер-версиях. Москвин подпевал. Иногда даже насвистывал. Настроение у генерала явно имелось неплохое. Временами он поглядывал на меня в зеркало салона. Я грызла ванильные сухарики на заднем сиденье и делала вид, что не замечаю. Боялась затевать разговор. Слишком уж много между нами тем. Как бы не нарваться. Лучше оставить это опасное дело Алене Игоревне. Все равно без нее не обойдется.

Да уж. Лицо хозяйки дома при виде меня приобрело отчаянное выражение. На мгновение мне стало ее жаль. Она вышла на крыльцо встречать любимого сына, а напоролась на меня.

– Добрый вечер, – сказала я.

Игорь подошел сзади и обнял меня за плечи:

– Добрый вечер, мама. Мы приехали.

Взрослая женщина кивнула и отошла в сторону, пропуская нас в дом. Москвин слегка подтолкнул меня вперед, а сам подошел к матери. Взял за обе руки и поцеловал сначала правую, потом левую:

– Как ты? Улыбнись, пожалуйста.

– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, Москвин, – она поцеловала в макушку его склоненную голову, – за стол! Cразу мыть руки и обедать.

Сразу не получилось. Народ собрался в большой гостиной на первом этаже. Двери столовой стояли распахнутыми настежь, но домочадцы близкие и далекие не спешили занимать места. Ждали хозяйку и болтали. Заметно было по общему настроению, что все тут дома и без чинов. Человек двадцать собралось с копейками. Весь взрослый клан Москвиных-Ивановых? Не хватало только младшей невестки, которая пока оставалась с малышом в роддоме. Почему, кстати, ее не дождались?

Олег и Антон немедленно нарисовались. Жали руку генералу и чмокали меня в щечку. Остальная публика наблюдала с искренним интересом. Неужели АИ анонсировала явление старшего сына в паре с невестой?

– Приятно видеть, тебя, Лети, здесь. Что предложить в качестве аперитива?

Валентин Валентинович лучезарно улыбаясь, подошел и ухватил меня за локоть.

– Капельку огуречного рассола, – пошутил ухмыляющийся и уже заметно под шофе Олег.

– Ты с похмелья, дорогая? – тут же включился в тему ВВ, сжал мой локоть сильнее.

Игорь стоял рядом в кружке родственных дам. Алена Игоревна втирала публике что-то про пироги.

– Я не пью, уважаемый Валентин Валентинович. Я беременная, – я улыбнулась генералу в ответ не хуже.

Гул разговоров в гостиной заметно потерял децибелы.

– Вот это да! Неожиданно. Идешь замуж? Или ну его нафиг?

ВВ окончательно завладел моей рукой и инициативой:

– Аленка! Командуй «к столу!». Мы с Лети слюной уже захлебнулись.

Взрослый мужчина радовался, непонятно чему, и вел меня к обеденным яствам. Он занял левый торец стола, как почетный гость. Игорь сел на правый, как глава семьи. Мы с Аленой Игоревной очутились по диагонали. Я надеялась, что Москвин заставит меня пересесть. Но он, как в прошлый раз, оставил меня на произвол начальника.

– В моей молодости, – начал во всеуслышание Иванов, принимая тарелку с кипящими щами из рук румяной кухарки, – мы женились, если подружка залетала. Считали это, вроде как, делом чести. А что теперь?

Он поглядел на меня. Я пожала плечами. С легким испугом осматривала огромную порцию. Я люблю щи. Но в таком количестве первого блюда можно ненароком утонуть.

– Водочки бы, да? – ухмыльнулся генерал. Награждал собственноручно близко сидящую родню национальным напитком из ледяного хрусталя.

Я покачала головой и улыбнулась. Поймала взгляды окружающих на своей персоне. Общество откровенно висело в секунде от скандала. Или от чего-то необычного, резкого, непривычного. Предвкушение, радостное или испуганное, читалось на лицах.

– Скажи мне, Антошка! Если бы твоя любимая девушка забеременела, ты бы женился? – не желал менять тему генерал. Разговаривал свободно через стол.

АИ постучала столовым ножом по бокалу:

– Позволь напомнить, Валентин Валентинович! Мы собрались здесь по поводу…

Тот сделал покаянное лицо. И застолье направилось в нужную сторону. Тосты и пожелания, поздравления и даже милые шутки. За новоиспеченного и уполномоченного генерала и посла. Все завертелось вокруг старшего Москвина, как и замышлялось.

ИВ, с достоинством и не пряча удовольствия, принимал дифирамбы в свой адрес и изредка взглядывал на меня. Словно проверял, впечатлена ли я его колоссальным успехом. Чего греха таить? Мне страшно нравилось, когда его хвалили. Словно бы я тоже приложила к этому руку.

Подали пожарские котлеты, приготовленные по-пушкински из телятины, необыкновенно воздушное картофельное пюре и еще массу закусок и заедок в столичном русском стиле. От маринованной свеклы с чесноком и нежнейшей малосольной селедки вплоть до паюсной осетровой икры и заливного языка. Игорь начал рассказывать про посольскую жизнь. Его быстро перебили. Оказывается, здесь хватало людей, знакомых с этой темой не понаслышке и в разные эпохи. Торжественный обед перетек от горького вина к наливкам сладким и чайному столу. Публика постепенно расходилась по домам, прощаясь вежливо и слегка разочарованно.

– Кушай, кушай, моя дорогая, – заботился обо мне Валентин Валентинович, творя на моей тарелке живописный натюрморт.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Сам принимал весь вечер водочку и закусывал азартно, увлекательно. Следуя за ним, я едва не объелась. Хорошо, что прокурорский взгляд хозяйки дома не давал мне расслабиться чересчур. Напоминал постоянно, что сижу я тут контрабандно и не по делу. Игорь улыбался.

– Выходит, явление невесты не состоялось? – заявила со смешком его бывшая супруга, – звание «Госпожа генеральша» осталось вакантным?

Маменька Антона заметно не манкировала щедрым угощением и ее алкогольной частью. Выпрямилась во всю стать и ширь. Уперла зачем-то правую руку в бок и уставилась на главу клана. Игорь пропустил реплику мимо ушей. Отвернулся.

– А я вот так скажу, дед, – неожиданно влез в разговор Антон. Глаза его блестели, на вилке повис маринованный боровичок, – есть такие женщины, с которыми все не важно! Не от меня беременная? ладно! в следующий раз будет от меня. Главное, чтобы любила и была сейчас со мной! А там уж я сделаю так, чтобы на сторону не смотрела! Я такую жизнь ей дам, что никуда она не денется, только моей будет! Что скажешь, Лето?

– Ты где этого вздора набрался, Антон?! – раздался громкий возглас его маменьки, – что значит: не важно! И причем тут лето? Тебе еще академию надо закончить, а уж потом…

– Сядь, посиди, – махнул на дочь рукой Валентин Валентинович, – хватит парня караулить, ей-богу.

Олег и Антон заговорщицки засмеялись.

– А мне нравится! Зачет, племянник, – выступил Олег, – я вот думаю в Чечню переехать и мусульманство принять.

– Господи! зачем? – прилетела испуганная реплика от АИ.

Ее младший сын рассмеялся и озвучил тост:

– За дам! За лучшую половину человечества. Гусары пьют стоя!

Как ни удивительно, гусары нашлись. Генерал Иванов лично возглавил демарш. Не поднялись на ноги только старший Москвин и очень пожилой родственник и сосед по дачному поселку.

– Летка! Я готов взять тебя второй женой в семью! – он бросил салфетку на стол и подошел ко мне не слишком твердым шагом, – соглашайся, любимая! Составим расписание! Вторник и четверг – Машуня, остальное время только ты! Я уверен, Машка возражать не будет.

– Сядь, пожалуйста на место, Олег, – попросила я, – я очень сильно возражаю. И особенно против таких несмешных шуток.

Антон и ВВ включились, и мы угомонили полковника в жестком деревянном кресле.

– Дааа, нарезался наш троекратный отец, – протянул ВВ, – но мысль, конечно интересная! А расскажи-ка, Лета, как бы ты хотела. Замуж или алименты? Что выбирают современные женщины?

Возникла пауза. Все уставились на меня. И Игорь тоже.

– Да вы все с ума посходили, что ли?! – поднялась на ноги Алена Игоревна. Обернулась к старшему сыну: – видишь, что ты натворил?

Игорь снова одарил всех широчайшей улыбкой и встал. Его пожилой собеседник, явно заслуженный и знаменитый, собрался домой и требовал внимания.

Мне вдруг стало грустно. Вот почему он так далеко? Хоть бы поддержал как-то перед выходками нетрезвой родни.

– Леточка, дорогуша. Поведай, плиз, о своих желаниях.

Генерал Иванов снял мою руку со скатерти и поцеловал. Взгляд хозяйки дома заледенел.

– Конечно, я, как все женщины, мечтаю о кольце, предложении руки и сердца. И о подвенечном платье с фатой. И как можно раньше, чтобы не веселить потом публику в загсе огромным животом.

– Прям, предложение руки и сердца? – удивлялся заметно притворно ВВ, – и чтобы обязательно на одном колене и кольцо с бриллиантом побольше?

– Да! Пусть камень будет самый большой. Чтобы на пределе возможностей! – я рассмеялась. Вышло немного деревянно, но я старалась превратить все в шутку.

– А если нет? Не хочет жениться? Сделаешь тест на отцовство и отправишься в суд за деньгами? Без заветной бумажки сегодня к стенке засранца не припрешь!

Взрослый дядя громко расхохотался.

– Нет, – я не переставала улыбаться, – пусть все будет, как во времена вашей молодости, Валентин Валентинович. Вы же верили подругам на слово, даже группу крови не проверяли, так?

– Строго говоря, так и было. Некоторые, правда. попадались на разные вещи: то глаза по науке не совпадают, то волосы. Но не все же поголовно воспитывали чужих детей. Справлялись как-то без “продажной девки империализма”.

Ивановы-Москвины веселились.

– Я не стану подавать через суд на алименты. Я никак не стану это делать. Если человек хочет принимать участие в судьбе своего ребенка, пусть приходит и принимает. А платить ежемесячно деньги, чтобы потом указывать, как мне жить – это благодарю покорно. Мне не подходит. Я могу справиться сама.

Неожиданно для себя я сформулировала вслух декларацию независимости. Она давно вертелась в мозгу. С самой первой бумажки с двумя полосками, пожалуй.

– Значит, днк-пробу ты не делала? – Алена Игоревна среагировала мгновенно, – почему? Не уверена в результате?

– Я уверена. Я ведь вам уже говорила. Не сомневаюсь, что память у вас лучше моей.

Я внезапно ощутила, как сильно устала. Хочу домой. Я посмотрела на Москвина. Он резко поднялся на ноги и вышел. Через минуту в приоткрытую форточку донесся звук двигателя.

– Куда он поехал? – раздался растерянный голос хозяйки.

– Свалил, – усмехнулся Олег, – прямиком в Латинскую Америку.

– Струсил генерал, – кивнул тяжелой нетрезвой головой ВВ.

– Может быть, он в ювелирный помчался, – предположил Антон, – за кольцом.

– Да у нас колец этих! Можно в два ряда на пальцы надеть. И на ноги еще останется, – проговорила задумчиво АИ.

За столом остался только самый ближний круг. Пора сматываться. За белыми гардинами столовой давно стоял поздний беспроглядный ноябрьский вечер.

– Кому еще чаю?

Старшая женщина в семье обвела взглядом домашних. Остановилась на мне.

– Я принесу тебе молока.

– Я вызову такси. Спасибо, – я решительно встала. Но полный живот вернул меня на место.

– Нет. Нельзя. Игорь вернется, а тебя нет? Надо дождаться. Сейчас я подогрею молоко и пирожок. И положу тебя отдыхать на диван в его кабинете. С какой начинкой?

– Мне с печенью очень понравилось, – я с изумлением уловила в себе подхалимские нотки, хотя пироги здесь выше всех похвал – это бесспорно, – и с брусникой. А вы думаете, что Игорь вернется, Алена Игоревна?

– А куда он денется, – вздохнула взрослая женщина. И вдруг провела рукой тихонько по моему плечу, – и не вздумай называть меня мамой, Летиция Цандер! Этого еще не хватало!

Он вернулся ночью. Я так крепко спала, что даже не сообраила сразу, где я. Таращилась ошалело на книжные шкафы и темноту. Москвин сидел рядом на полу и читал “Библию секса”. Старинная лампа стояла тут же на паркете и чертила мягкий круг света вокруг нас.

– Ты ее за собой таскаешь, что ли? – я села в пространстве дивана. Тот скрипел пружинами, как полагается.

– Прикольная книжка, начитаться не могу, – он обернулся всем корпусом ко мне. Улыбался неясно.

– Где тебя носило, Москвин? – интересно.

– Мне надо было подумать. Иногда я делаю это за рулем.

– Я хотела уехать, но твоя мама не позволила.

– Да. На маму, как всегда, можно положиться.

– Залезай скорее. Я соскучилась, – я откинула плед и протянула руки.

– Давай-ка сначала доделаем одно дельце.

Москвин вытащил двумя пальцами из пятого кармана джинсов колечко. Оно честно ослепило на миг мои испуганные глаза. Мужчина сидел на полу. Подумал и встал на оба колена перед диваном.

– Дорогая, Лети, – произнес он. И рассмеялся. – я не знаю, что говорить, Летка. Я такого не делал никогда. Все слова повылетали.

– Ничего. Я подожду.

Я слезла с дивана и встала напротив мужчины. Тоже на коленях. Мне так нравилось. В глазах плыл свет лампы. Где-то за домом весело лаяли собаки.

– Я люблю тебя, девочка моя. Выходи за меня. Пожалуйста.

Я повисла на шее любимого. Слезы-предатели текли. Я стала жутко сентиментальной. Полезла целоваться.

– Летка, погоди. Это “да”? – настырный Москвин вынырнул из моих обнимашек.

– Да!

Долгожданный премиальный поцелуй соединил нас, как положено. На эту ночь. И навсегда.

КОНЕЦ

Конец