Кристина под контролем. Книга первая. by JG Leathers. Из книги Секс книга Часть 3

Глава третья

Завтрак и исследование

Джон

— Садись туда, на табурет, Кристин, — указал я на один из двух высоких табуретов под высокой стойкой.

— Хорошо, — согласилась она, кажется, немного оправившись от демонстрации наверху, и осторожно подошла к нему, её домашний поводок тянулся из-под волос на затылке. Я занялся приготовлением нашего кофе, внимательно наблюдая за ней, пока она выдвигала табурет и готовилась сесть. Её ждал ещё один сюрприз, и я с нетерпением ждал её реакции. Она начала опускаться на твёрдую поверхность, затем остановилась, потрясённое выражение заставило её открыть рот в форме буквы «О» от удивления и беспокойства.

— Я не могу сесть в этом, Господин! — взвыла она, начиная снова вставать.

— Сядь! — твёрдо приказал я, пристально глядя на неё.

— Ооооххх! — надулась она, медленно позволяя своему полному весу осесть на твёрдое деревянное сиденье табурета.

— Я чувствую, как эти штуки давят на меня внутри!

— Они причиняют тебе боль? — спросил я.

— Н-н-ну... не совсем, — сказала она.

— Они просто кажутся ужасно странными и неудобными. А стержень тянет за кольца на губах, и я чувствую себя полностью связанной!

— Ну, — ответил я с улыбкой удовлетворения, — в этом и есть общая идея.

— Это дьявольски, Господин! Как я смогу ходить и сидеть, чтобы никто не заметил! И все услышат мои колокольчики!

— О, я уверен, ты справишься, — успокоил я.

— А теперь пей свой кофе, почти пора идти. — С тихими вздохами дискомфорта и смущения она медленно устроилась и отпила из дымящейся чашки, её закованные запястья и руки иногда дёргались друг против друга в полу-бунте, пока она размышляла о своём предстоящем дне. Когда кофе был выпит, мы покинули дом, сопровождаемые её приглушённым звоном колокольчиков и скрытыми цепями. Она осторожно, с покрасневшим лицом забралась в минивэн, чувствуя множество скрытых ограничений её свободы движений, которые продолжали оказывать своё влияние. Через минуту мы выехали из гаража в большой широкий мир. Через три четверти часа мы были в центре главного торгового района города, и я заехал в парковочный гараж. Всё время в пути она не произнесла ни слова, сидя рядом со мной, молча глядя в окно, размышляя о том, что ей предстоит делать. Она сидела прямо, благодаря скрытому сжатию её корсета и наплечного фиксатора, и я иногда украдкой смотрел на её профиль, пока мы ехали, любуясь и вожделея гордого выталкивания её грудей, захваченных бюстгальтером и цепями. Я знал, что ей неудобно и страшно от того, как она проведёт свой день, но я хотел, чтобы Кристин испытала чувство скрытого связывания на публике. Для неё были запланированы ещё такие опыты, как только она будет оснащена следующими частями её экипировки. Когда машина остановилась, она повернулась ко мне, страх дрожал в её голосе.

— Г-Г-Господин? Должна ли я это делать? — прошептала она с пепельным лицом, глядя на меня.

— Должна, — заявил я, глядя в её широко раскрытые зелёные глаза.

— Могу я... могу я взять жакет, пожалуйста, прежде чем выйти?

— Нет! То, что на тебе надето, — всё, что тебе разрешено, — заявил я.

— И тебе не позволено покупать что-либо, чтобы прикрыться, в течение дня. На улице достаточно тепло, чтобы тебе не понадобился жакет или свитер. К тому же, ты всегда будешь под наблюдением. Так что не пытайся, хорошо?

— Х-хорошо, — всхлипнула она, пытаясь вызвать моё сочувствие.

— Могу я выйти теперь?

— Да, можешь, Рабыня, — улыбнулся я и отстегнул её ремни безопасности, затем нежно поцеловал её дрожащие губы.

— Веселись! Увидимся около шести здесь. Люблю тебя, малышка. — Я щёлкнул замком двери, и она медленно сползла на бетонный тротуар, её ограничивающие десятисантиметровые каблуки сапог постукивали по мостовой, когда она отходила от фургона. Дверь захлопнулась, и я коротко посмотрел на неё, пока она стояла, выглядя потерянной, ремень её большой сумки перекинут через плечо. Под её почти прозрачной двухслойной блузкой я едва мог видеть линии её цепей и нижнего белья, затем я дал газу и рванул по пандусу к билетной кассе и обратно в поток машин. В зеркале заднего вида я поймал последний взгляд на неё, машущую мне, пока я сворачивал на улицу. Я знал, что она будет в безопасности, как я ей сказал, она будет под тесным, но ненавязчивым наблюдением весь день.

Кристин

После того как Джон и фургон исчезли, я стояла долгие мгновения, пытаясь набраться смелости, чтобы начать свой день в публичном (но скрытом) связывании. Наконец, я решила, что больше не могу оставаться в сером бетонном скелете парковочного гаража, и попыталась небрежно выйти на улицу, присоединяясь к толпам покупателей и офисных работников. Я чувствовала, будто каждый взгляд оценивает меня, пока я осторожно вышагивала, и мои щёки пылали от смущения, когда за мной следовали тихие волчьи свисты. Как женщина, я привыкла к постоянным взглядам, но это было ужасно! Проклятый корсет сжал мою талию до ничтожных размеров, и в сочетании с наплечным фиксатором и полубюстгальтером я, должно быть, представляла собой зрелище. Я не могла бродить, как надеялась, а вынуждена была вышагивать, несмотря на желание провалиться в трещины тротуара. Усугубляя моё смущение, приглушённый звон колокольчиков, скрытых в непрозрачной оболочке моей юбки, выдавал моё связанное состояние, звучал в моих ушах, как колокол Биг-Бена. Я отчаянно надеялась, что золотые цепи под моей блузкой не замечаются прохожими и что звон моих более тяжёлых цепей-напоминаний тоже не слышен, но тщетно. Широкая улица была оживлённой с обычными толпами, и сначала я не особо замечала, насколько ветреный был день. Вдруг, когда я начала переходить первый перекрёсток улицы, ведущей к гавани, порывистые бризы с воды, вместе с вихрями, создаваемыми высокими офисными башнями, подхватили мою юбку. Лёгкая замша внезапно начала раздуваться вокруг моих бёдер и хлопать по ногам, угрожая взлететь вокруг моего тела с каждым игривым потоком! Я выдохнула с подавленным полукриком удивления и дискомфорта, когда скрытые цепи, соединяющие юбку с моим телом, начали дёргаться и вибрировать беспорядочно, затем попыталась продолжать идти естественно с некоторым достоинством, борясь, чтобы удержать хлещущую одежду под контролем, но это было бесполезно! Порывистые ветра, окутывающие меня, невозможно было избежать! В один момент они дико пульсировали под подолом юбки, угрожая задрать её над моей головой, а в следующий — прижимали её к передней части моих ног и тянули юбку назад, удерживаемую лишь гудящей длиной цепи к моему клитору! Уже тогда, хотя я этого не знала, мои свисающие колокольчики, цепи-напоминания и те, что к юбке, заметил мужчина позади меня, оставив его в ошеломлённом неверии, пока он врезался прямо в столб с вывеской. Почти в слезах от неудержимого дразнящего и раздражающе неудобного дёрганья полусрытых цепей, я бежала по тротуару, отчаянно желая укрыться от ветра и равнодушных, насмешливых и по большей части неосведомлённых взглядов, которые следовали за мной. Вскоре я была в панике от смешанного боли/удовольствия от происходящего, совершенно неспособная избежать грабежа ветра. Женщины-прохожие, те, что сами не носили юбки, улыбались с грустным сочувствием моим усилиям, пока я отчаянно пыталась удержать раздувающуюся и хлопающую одежду, глядя вокруг стеклянными глазами, полными страха, уязвимости и смущения. Мужчины, конечно, просто наслаждались бесплатным шоу, не имея понятия о разочарованиях и страхе носить полную юбку в ветреных условиях. Наконец я заметила то, что показалось убежищем безопасности, и скользнула в элитный магазин женской моды, чтобы избежать мучительных эффектов непредсказуемых порывов. Дрожа от облегчения, я медленно ходила по проходам, постепенно восстанавливая самообладание, но затем ко мне подошла продавщица.

— Доброе утро, мисс, — поприветствовала она, оценивающе оглядев мой костюм.

— Могу я чем-то помочь?

— Н-нет. Спасибо, — пробормотала я, отодвигаясь в смущении, пока её глаза, казалось, проникали прямо сквозь внешние слои моей одежды.

— Вы"'Вы уверены? У нас сейчас замечательная распродажа на осенний сезон, — настаивала она, подходя чуть ближе, пристально разглядывая мои руки и частично видимые манжеты на запястьях и цепи-напоминания.

— Совершенно уверена. Спасибо.

— Хорошо, мисс, — признала она, её взгляд переместился на переднюю часть моей блузки и контуры колец на сосках и цепей внутри моего неудобного бюстгальтера. Она обращалась со мной с почтением, очевидно впечатлённая качеством и кроем моей одежды, но её глаза ничего не упускали, словно обладали рентгеновским зрением. Я знала, что она видела мои ограничители и контур моего ошейника под шарфом, поэтому я неохотно бежала обратно на ветреную улицу, чтобы снова сражаться с моим скрытым связыванием и мучительными ветрами. Боль от корсета и наплечного фиксатора постепенно усиливалась с течением времени, и хотя я двигалась, стараясь выглядеть как можно нормальнее, мой костюм и осанка гарантированно привлекали внимание. Я становилась центром моря мужских взглядов, куда бы ни пошла. Не было передышки, пока я наконец не нашла очень шикарный и тихий ресторан и не вошла так быстро, как могла, в тускло освещённый интерьер для долгого спокойного обеда. Я только заканчивала, когда кто-то постучал мне по плечу, чуть не отправив меня через потолок от испуга.

— Кристин! — раздался сексуальный низкий голос моей подруги Даниэль. — Что ты здесь делаешь? Я не видела тебя с тех пор, как ты встретила Джона пару месяцев назад! Мы с Антонией думали, что ты свалилась с края земли или была похищена богатым арабским нефтяным шейхом, или чем-то столь же странным.

— Ох! Господи, Даниэль!!! Ты напугала меня до чёртиков! — прошептала я ей, краснея, когда заметила её оценивающие взгляды.

— К-к-как дела у тебя и Антонии?

— Примерно как всегда, — тихо сказала она. — А как дела у тебя и твоего нового мужчины?

— Я определённо нахожу это, э, необычным! — уклончиво ответила я, отчаянно надеясь, что она уйдёт.

— Похоже, ты нашла себе живчика, Кристин! — сказала она, чуть наклоняясь.

— Он подарил тебе всё, что ты носишь?

— Ну, — осторожно призналась я, — да, подарил. И-и-и кучу других вещей тоже.

— Расскажи! — протянула она.

— Это ошейник ты носишь под шарфом? Будь я на твоём месте, я бы хотела его показывать!

— Д-да, — сказала я, краснея.

— Но я не хотела слишком его выставлять, поэтому надела шарф, потому что у меня... то есть я хотела его носить, — запинаясь, продолжила я.

— Ты определённо улучшила свою фигуру, Кристин, — похвалила она, затем добавила: — И, похоже, ты очень заботишься о своей осанке. Я вижу, что ты носишь одну из тех старомодных штук для плеч!

— Ну, — медленно сказала я, — с тех пор как я встретила Джона, я прошла довольно строгую программу упражнений и тренировок фигуры, чтобы привести себя в форму. Он действительно помог мне с некоторыми специальными нарядами.

— Ещё бы! — рассмеялась она низким смешком.

— Похоже, ты ещё и танцами живота занялась!

— О? — спросила я, любопытствуя, почему она это сказала, но на самом деле точно зная.

— Да, дорогая. Должно быть, так и есть! Я знала, что есть причина, почему ты выглядишь такой стройной и сидишь так прямо! Знаешь, — секретно сказала она, наклоняясь ко мне, — я едва различаю браслеты на твоих запястьях и те цепи, что идут вверх по рукавам твоей блузки. Я также вижу, что те, что от твоих вторых серёг, идут в воротник твоей блузки и затем вниз, кто знает куда? — сказала она с хитрой вопросительной улыбкой.

— Верно, Даниэль, — отчаянно ухватилась я за оправдание, которое она невольно мне подкинула.

— Я беру специальные, э, уроки, чтобы поддерживать форму. То, что ты видишь, — это просто части костюма, который я ношу всё время. Я забываю, что они вообще там, понимаешь.

— Эти серьги, Кристин, — сказала она, всё ещё пристально глядя на меня, — не думаю, что я когда-либо видела их так устроенными раньше! Их соединительная система действительно уникальна, — продолжала она своё рассечение, каким-то образом чуя кровь или, хуже, смущение.

— Э, Даниэль, мне пора, — оборвала я её, надеясь как-то сбежать.

— О, садись, Кристин! Куда так спешить? — Я лихорадочно думала. Как мне отмахнуться от неё с каким-то оправданием, чтобы она не могла увязаться за мной?

— Ну, у меня через десять минут встреча с адвокатом в здании Бентал, и мне действительно пора.

— Ох, — обезоруживающе улыбнулась она, кажется, немного раздосадованная тем, что я ускользаю от неё, — если надо, то надо, полагаю. Увидимся скоро! До свидания. — Я поймала взгляд официанта, затем встала и прошагала к стойке, чтобы оплатить счёт. Через две минуты я была за дверью и снова в нарастающем ветре, снова борясь с дикими раздуваниями и хлопаньями моей юбки и коварными, неизбежными эффектами, которые они оказывали на мои скрытые цепи. Вскоре я снова была почти в слезах, неспособная избежать или контролировать то, что со мной делала моя собственная одежда. Я бежала обратно в торговый район и потерялась в оживлённых толпах на остаток дня, боясь, что моё связанное состояние раскроется или что я встречу ещё одного друга из моей прежней жизни. Мне постоянно приходилось следить, чтобы моя юбка не зацепилась, становясь немного параноиком по этому поводу. Часы спустя и совершенно измотанная, я терпеливо ждала, пока мой Господин не подъехал на фургоне к бордюру, где я вышла так давно. Он открыл дверь, и, не беспокоясь, что мои ножные цепи и свисающие колокольчики раскроются, когда я заберусь, я с благодарностью взобралась и устроилась на своём пронзённом заде, счастливая наконец уйти от ветра и мучений, которые он мне доставил.

Джон

Она осторожно забралась внутрь и закрыла дверь, устроив свою юбку. Я слегка нажал на газ и выехал из гаража, ища свободное место для парковки, пока она возилась со своими специальными ремнями безопасности. Все они были сделаны из плетёной проволочной сетки, покрытой толстым чёрным неопреновым каучуком. Широкий поясной ремень зажимался на её бёдрах и нижней части живота, пристегиваясь к её стальному подпоясу, если его кольца были открыты, и два чуть более узких ремня проходили вниз через её плечи с высокой спинки сиденья и замыкались на тяжёлой пряжке поясного ремня, расположенной по центру её живота. Два других шли со спинки сиденья, под её руками и пристегивались к бокам плечевых ремней, плотно прижимая её к спинке. Последний ремень, когда он использовался, проходил между её ног и крепился к нижней стороне пряжки, но на этот раз я оставил его свободным. Они все были соединены черезо мгновение после того, как она села, удерживая её неподвижно в сиденье, моя пленница. Я нашёл место для парковки через пару минут, припарковался и оставил двигатель на холостом ходу, затем повернулся к ней.

— Как прошёл твой день? — спросил я, открывая ящик под своим сиденьем и доставая её цепной поводок.

— Мне было так стыдно, Господин, — всхлипнула она, нервно глядя на качающиеся петли стальных звеньев.

— Я-я-я думаю, все знали, что я с колокольчиками и в цепях!

— Ну же, ну же, милая! Кто бы узнал?

— Все, кто смотрел на меня, знали, что что-то не так! — проворчала она.

— Ну, не переживай, дорогая. Большинство из них ты больше никогда не увидишь.

— Пожалуй, да, — пробормотала она, затем дрожаще улыбнулась, пока я распутывал её поводок.

— В любом случае, пора пристегнуть тебя для поездки домой, — заявил я.

— Не могу же я позволить тебе болтаться без поводка сегодня, правда?

— Господин? — жалобно спросила она. — Неужели мне никогда не ходить без поводка или связывания?

— Нет, Кристин, никогда. Ты всегда будешь под каким-то видом позитивного контроля, так что лучше привыкай.

— Т-т-так я и думала, — пробормотала она, почти в слезах, когда я подтвердил её состояние.

— Дай мне свои руки, дорогая. Пора. — Без слова она подняла их, и я наклонился и расстегнул длинные манжеты её блузки. Они отвалились, открывая толстую, блестящую сталь, зажатую вокруг её тонких запястий, их лёгкие цепи петляли обратно в открытые рукава.

— Продолжай держать их вытянутыми, — приказал я, затем потянулся к её шее и снял шарф. Когда он снялся, её ошейник полностью открылся, тяжёлое кольцо в его поворотном креплении спереди было представлено мне для немедленного использования. На тротуаре, прямо перед фургоном, мужчина остановился и небрежно взглянул на маленькую сценку, разыгрывающуюся внутри. Я не заметил его, пока сосредотачивался на замыкании моей любимой и он с восхищением смотрел на женщину, которую заковывали в цепи и оснащали прочным поводком. Вне его поля зрения я взял тяжёлый замок с латунным корпусом и продел его через два внутренних кольца её манжет на запястьях, продел последнее звено цепи на скобу, затем поднял всю сборку под её подбородок. Я потратил мгновение, регулируя замок, продевая его через кольцо на её ошейнике, пока она пассивно сидела, затем защёлкнул его. Её маленькие подёргивающиеся руки и пальцы теперь должны были разойтись по обе стороны её лица, а её локти и предплечья прижимались к её выставленным грудям, полу-прикрывая их. Она попыталась повернуться и посмотреть на меня, но сочетание её удерживающих ремней, корсета/наплечного фиксатора и скрытых цепей держало её неподвижно, тяжёлая цепь поводка свисала между её руками и всё ещё доступными грудями. Я не мог устоять перед её беспомощностью и потянулся, лаская и сжимая каждый представленный шар её женственности. Она тщетно боролась, чтобы избежать моих рук, насколько позволяли её крепления, но на самом деле она была полностью уязвима и, кажется, наслаждалась борьбой, моими дразнящими ласками и контролем над её телом.

— Охх! Ох, пожалуйста, Господин! — выдохнула она, когда мои пальцы вцепились в тонкий материал её блузки, через тонкое покрытие чашечки бюстгальтера и схватили кольцо её левого соска. Я слегка потянул за него, пока она пыталась извиваться от меня. — Пожалуйста, Господин!! Пожалуйста, прекрати! Ай! Это больно! Ооооххх!! Оооучч!

— Это ещё один урок использования твоих колец, Кристин, — улыбнулся я, наблюдая за её вздымающейся грудью, пока она дрожаще восстанавливалась.

— Г-Господин? Пожалуйста, мне обязательно так сидеть? Все могут видеть мои цепи и поводок!

— Ладно, хорошо, — рассмеялся я.

— Стой спокойно, пока я тебя откину.

— Спасибо, Господин, — вздохнула она с облегчением. Я потянулся и коснулся рычага, управляющего спинкой сиденья, и оно медленно опустилось, пока она почти не легла рядом со мной.

— Ну, Кристин, раз тебя не видно с улицы, думаю, тебе стоит быть с кляпом для поездки домой, не так ли?

— Ох, пожалуйста, Господин! — захныкала она, борясь с запертыми ремнями безопасности и пытаясь сесть.

— Пожалуйста, не заставляй меня носить кляп? Я его действительно ненавижу.

— Тем больше причин привыкнуть к его ношению, моя сладкая, — сказал я, доставая её глушитель из ящика под моим сиденьем.

— Пожалуйста? Пожалуйста! Я действительно не хочу его носить! — начала она плакать, пока я готовился надеть его на неё.

— Открой! — приказал я без сочувствия. Она начинала понимать теперь свою истинную судьбу полностью контролируемой Рабыни.

— Я его ненавижу! Я его ненавижу! — взвыла она, но послушно открыла рот.

— Аарррххмпфгг, — было всё, что она сумела, пока я проталкивал сжатую подушку для рта между её зубами и позволил ей расшириться до нормального размера внутри её рта.

— Вот! Теперь лучше, правда? — спросил я, наклоняясь и плотно притягивая подбородочный ремень к её нижней части лица. Она посмотрела на меня с выражением полной беспомощности, её светящиеся зелёные глаза наполнились слезами дискомфорта, пока она смотрела на меня. Я проигнорировал их и откинул её волосы с боков лица, затем надел широкие крепёжные ремни под её уши и вокруг задней части шеи.

— Поверни голову в сторону, насколько можешь. — Она подчинилась, и я приподнял её голову, затем схватил конец внутреннего ремня кляпа и продел его. Узкое сужение легко скользнуло через свою запирающую пряжку, и я сильно потянул. Внутри подбородочного ремня это ещё сильнее втянуло подушку кляпа назад между её зубами и глубже в её рот. Её ноги конвульсивно дёргались под юбкой в безмолвном протесте, пока он полностью не сел, заставляя её скрытые цепи-напоминания греметь и сталкиваться. Пора было закрепить широкий верхний ремень. Его провели вокруг её лица, глубоко врезавшись в её мягкие щёки, затем я сжал его края вместе на затылке, и замки щёлкнули, запечатав её в намордник. Её глаза затрепетали, выдавливая пару слёз из уголков, пока она лежала рядом со мной. Я сел и потянулся к передней части её юбки, ища цепь и кольцо к её капюшону клитора. Поиск занял некоторое время, затем я мягко потянул, убирая слабину. Её глаза широко раскрылись, и её голова яростно затряслась против креплений её серёг, когда я добавил больше натяжения, затем пронзительный вопль бедствия засвистел из её расширенных ноздрей, пока она бешено извивалась и дёргалась против ремней безопасности, пытаясь приподнять бёдра, чтобы ослабить напряжение. Я знал, что она пыталась умолять меня остановиться, но у меня были другие планы на дорогу домой. Через секунду я прикрепил свободный конец её натянутой цепи клитора к качающемуся грузу под приборной панелью, в то время как под юбкой её ноги продолжали дрожать и биться из-за тянущего ощущения на её самой чувствительной плоти. Чтобы она не могла сомкнуть ноги на этой цепи, я взял короткую распорку и пристегнул её между её ногами выше колен, и мы были готовы к поездке домой. Я включил передачу в фургоне, затем выехал в плотный дневной трафик. Как обычно, выбраться из центра города было сущим зоопарком, и мы, кажется, попадали на каждый красный свет и пробку. Остановки и рывки, как на улице, так и на шоссе, были хлопотными для вождения, но для Кристин, связанной, с кляпом и натянутой рядом со мной, это, должно быть, было чем-то совершенно иным, чем разочарования, которые я испытывал, управляя в плотном трафике. С внезапными остановками и стартами качающийся груз под приборной панелью дёргал за цепь её клитора, и я мог судить по её вздохам и хныканьям на каждом светофоре или внезапном замедлении, что это оказывало существенное воздействие. Иногда, пока я вёл машину, я тянулся и ласкал её груди, и вскоре она беспомощно извивалась рядом со мной, жалобно хныкая и задыхаясь в своём запертом глушителе.