Клуб парней с разбитыми сердцами. Тематика: Порка парней

Рассказ " The BBC " англоязычного автора StangStar06

Всем героям рассказа вступающим в интимные отношения больше 18 лет.

Эрик

Для такой красивой женщины моя жена – она чертовски уродлива, когда вот-вот кончит. Вот о чем я думал всего за несколько мгновений до того, как все это началось.

Я был на ней сверху и делал то, что мы делаем. Мне нравилось наблюдать за ней, когда мы трахались. Мне нравилось смотреть, как ее большие сиськи покачиваются взад-вперед, когда ее тело напрягается под моими движениями.

На моем лице появилась злорадная улыбка, когда я внезапно перестал двигаться. Выражение ее лица было бесценным. Ее глаза распахнулись, а рот приоткрылся.

— Нет, нет, нет, нееееет! - закричала она. - Эрик, милый, продолжай, малыш! Я почти кончила. - Я слегка пошевелил тазом. Это был намек на то, что я могу продолжать.

— Заставь меня кончить, малыш, - заныла она. - Пожалуйста! Я сделаю все, что ты захочешь. Ты можешь трахнуть меня в задницу сегодня вечером, когда мы вернемся домой. Клянусь…просто продолжай...

Еще пара движений, и она снова замурлыкала, как котенок. Я обхватил ее за талию и начал притягивать к себе все сильнее и быстрее. Ей это понравилось. Черты ее лица снова превратились в ту напряженную монголоидную маску, которую она принимала, как только потеряла самообладание и закричала.

Через несколько секунд я выложился по полной. Я начал безжалостно трахать ее, хотя она уже закончила и лежала, как тарелка с желе.

Увидев ее лицо и зная ее так же хорошо, я понял, что за этим последует, когда на ее лице появилось злобное выражение. Эта сучка собиралась меня прервать. Это было похоже на "Я свое получила... итак, мы закончили". Но я этого не хотел.

Я откинул бедра назад и врезался в нее с такой силой, что сломались планки, удерживающие матрас, и кровать упала.

— О-о-о, - прохрипела она. Я не мог сказать, что она испытывала - боль или удовольствие. Но внезапно мои яйца и зад выстрелили одновременно.

Я думаю, что из этих двух моментов пердеж был приятнее. К сожалению, запах помешал мне насладиться ощущением того, как я кончаю в Дану.

Но выражение ее лица было потрясающим. Она все еще была возбуждена от собственной кульминации, и тогда я добавил к ее блаженству еще и то, что выстрелил своей теплой спермой глубоко внутрь нее.

Ее улыбка стала еще шире, и я понял, что женщина, которую я любил десять лет, на самом деле уродлива. Затем ее нос дернулся, когда она впервые уловила запах дерьма. За долю секунды выражение восторга на ее лице сменилось крайним отвращением.

— Фуууууу... Черт! - прохрипела она. - Эрик, должно быть, у тебя внутри что-то сдохло!

Я услышал звук легких шагов, бегущих по коридору, поэтому быстро схватил халат с кровати и скрылся в ванной.

Всего через секунду или две моя десятилетняя дочь Эрика высунула голову из-за угла и оглядела комнату.

— Боже мой! - закричала она с негодованием, на которое способен только ребенок. - Что здесь произошло?

Поплотнее закутавшись в халат, я вернулся в комнату и наблюдал за происходящим вместе с ней.

— Не знаю, Тыковка, - сказала я, нежно поглаживая ее по голове. - Я был в ванной... но, похоже, твоя мама так сильно пукнула, что сломала кровать. Давай уйдем отсюда, пока этот запах не отравил и нас тоже!

Когда мы повернулись, чтобы уйти, я заметил злобный блеск на красивом лице Даны. - Эрик... ты не получишь свое, - сказала она, подняв средний палец.

— Разве тебе никто не сказал? – спросил я. - Я уже это сделал. У тебя по ногам течет.

Как раз в тот момент, когда Эрика вытащила меня из комнаты, рассказывая о том, что они с лучшей подругой собираются делать на тренировке по плаванию, Дана взяла свой палец и сунула его себе между ног. Она поднесла палец к языку и попробовала его на вкус. Мой член мгновенно ожил.

Я все еще прокручивал в голове этот образ, когда мы с дочерью шли по коридору.

— Кто-нибудь должен сегодня починить эту кровать, - закричала Дана.

Это была типичная суббота в пригороде. Мы все трое были заняты, и расписание было таким же плотным, как атомы на острие ножа.

Я отвез свою дочь на тренировку по плаванию, а по пути заехал за ее лучшей подругой Кайли. Девушки совершали групповой заплыв и несколько тренировочных забегов, после чего выполняли упражнения в тренажерном зале. Пока некоторые из девушек тренировались с отягощениями, тренеры по очереди выводили каждую из них на индивидуальную тренировку или на время, чтобы оценить прогресс.

Когда Эрика была младше, я часто сидел на трибунах и наблюдал за ней на протяжении всей тренировки. Я бы, наверное, и сейчас так делал, если бы она не сказала мне, что это ее нервирует. Ее точные слова были такими: - Послушай, папочка. Иди и живи СВОЕЙ жизнью, а мне дай жить своей.

Итак, я подвезу ее, а потом вернусь домой и помою свою машину. У меня безупречная машина "Босс 302" 2013 года выпуска. Должен признаться, я обожаю эту машину. Она никогда не видела дождя и, я уверен, понятия не имеет о существовании снега. Я езжу на машине только в июне, июле, августе и сентябре, когда вероятность дождя составляет менее 10%.

У меня есть еще один "Мустанг" на апрель, май, октябрь и ноябрь. В остальное время года и в плохую погоду я езжу на джипе. Многие этого не знают, но джипы любят дождь, снег и грязь.

В общем, пока я мою машину и отвожу Эрику, моя жена Дана делает покупки на неделю. Она приходит домой и привозит продукты. Мы вместе их убираем, а затем отправляемся на наши субботние мероприятия. Бывают моменты, когда мы вдвоем или все трое делаем что-то вместе, но большую часть времени мы расходимся.

Итак, в ту субботу, после нескольких завуалированных угроз и флирта, когда мы убирали еду...

— Эту кровать лучше бы починить... Мистер! - сказала жена.

— Не забудь прихватить немного смазки, - сказал я.

— Я не покупаю смазку для твоих драгоценных "Мустангов", - ухмыльнулась она. - Я всегда покупаю не ту смазку. Помнишь?

— Это не та смазка, дурочка, - сказал я, хватая ее за задницу. - Кое-кто обещал, что даст трахнуть задницу. Помнишь? - Ее улыбка была такой слащавой, что я понял: она что-то замышляет.

— Ну, ничья задница не пострадает, если кровать будет разобрана, - сказала она. - Остальное ты сам понимаешь. - Она подошла ко мне и провела пальцами по моим волосам, а затем побежала вверх по лестнице.

Она вернулась через несколько минут со своим ковриком для йоги и сумкой для занятий.

Она поцеловала меня и покачала головой, глядя на меня.

— Да, я понимаю, - сказал я. - Кровать все еще сломана.

— Я просто подумала, как нам всем повезло, что мы есть друг у друга, - сказала она. - Я люблю тебя, Эрик.

— Да, да, - ухмыльнулся я. - Вся любовь в мире не спасет твою задницу. Ты не должна была предлагать... - она закрыла мне рот руками, чтобы заставить замолчать.

— Эрик, ты действительно думаешь, что я когда-нибудь откажусь от того, чего ты хочешь?.. КОГДА-НИБУДЬ? - спросила она.

— Хорошо. Если это правда... почему, черт возьми, у меня нет GT500? – спросил я.

Она закатила глаза, надела те огромные уродливые солнцезащитные очки, которые, кажется, так нравятся женщинам, и отправилась на занятия йогой.

Вот тогда-то я и начал по-настоящему расслабляться. У меня было около трех часов, чтобы помыть машину перед началом автовыставки, на которую я собирался. Накануне вечером я вычистил отделку салона автомобиля, так что все, что мне нужно было сделать, - это помыть снаружи.

Волны любви захлестывали меня, когда я намыливал крошечный участок кузова своей машины, а затем споласкивал его. Это была не просто любовь к автомобилям, хотя и она тоже присутствовала. Я был по-настоящему доволен своей жизнью.

У меня была жена, которая любила меня и в которую я был по уши влюблен. У нас была прекрасная дочь, которая была для меня свет в окошке. Наш дом был почти оплачен, и мое будущее в выбранной мной сфере деятельности было потрясающим.

Может быть, это была моя вина. Может быть, мне не следовало стоять там с ведром, полным растворов для мытья машин, чистящих средств и гелей, и рассчитывать на удачу. Может быть, мои мысли о любви к своей жизни были слишком соблазнительными для переменчивой судьбы. Возможно, они подумали, что у меня все слишком хорошо, и решили подшутить надо мной.

С другой стороны, это могли быть просто цифры или шансы. Может быть, просто пришло время, когда очень долгая полоса везения превратилась в дерьмо.

Все началось очень безобидно. Я почувствовал вибрацию на пояснице. Я ответил на телефонный звонок под голос истеричной женщины.

— Эрик... О Боже. .. Я так рада, что ты ответил. Я не могу дозвониться до Даны. У Ронни случился сердечный приступ и...

— Нэнси, притормози, - сказал я. - Ты в больнице?

— Мы в машине скорой помощи, - всхлипывала она.

— Нэнси, спроси водителя "скорой помощи", в какую больницу ты направляешься, - сказал я ей.

— Си-Си-Сидар-Спрингс в Мичигане, - сказала она мне.

— Нэнси, в наши дни сердечный приступ - это серьезно, но не всегда смертельно, - сказал я. - Это плохо, но мы справимся. Сохраняй спокойствие, я заберу Эрику и встречусь с тобой там, как только смогу.

Пока я говорил - я смывал все следы мыла с краски моего "Босса 302". Я всегда мог помыть машину позже, но не хотел рисковать, повредив краску и оставив на ней остатки мыла.

Я запрыгнул в свой повседневный "Мустанг" и выехал с подъездной дорожки. Я попытался позвонить Дане из машины, но понял, что это не сработает. Я также знал, что по этой же причине мама Даны не смогла с ней связаться.

Студия йоги, которую посещала Дана, была очень традиционной. Занимающимся не разрешалось приносить с собой телефоны, потому что телефонный звонок, предположительно, мог нарушить неприкосновенность чистой среды занятий йогой.

Я думал, что это глупо, и часто напоминал Дане, что у нас есть ребенок и постоянно возникают чрезвычайные ситуации.

— У НАС... у нас есть ребенок, Эрик, - всегда говорила она мне. – Мы двое ее родителей. И все равно она всегда звонит ТЕБЕ первому.

— Я уверена, мне не нужно напоминать, что у тебя тоже есть свои причуды. Например, тот факт, что ты тратишь смехотворную сумму денег, вероятно, на двадцать или тридцать различных средств для мытья автомобиля, но расходуешь всего три или четыре доллара на самый дешевый гель для душа, который только можете найти, чтобы помыть свою задницу. Кто так делает?

Это правило "никаких телефонов" было лишь одной из причин, по которым я ненавидел студию йоги.

Когда я подъехал к небольшому зданию и увидел вывеску, все вспомнилось мне. На вывеске перед входом был изображен огромный мультяшный медведь.

Он улыбался и лежал, согнувшись, в странной позе на коврике. Надпись на вывеске гласила: "Йога в голом виде".

Сначала я подумал, что это просто неправильно написано. Это была якобы умная игра слов. По крайней мере, так они мне это объяснили, когда я указал им на это.

— Ты что, не понимаешь, милый? - Сказала мне Дана. - Медведь голый.

Да, это традиционное место. На самом деле, настолько традиционное, что все практикующие обнажены. Я запретил Дане посещать его. Она стала ходить в два раза чаще.

— Эрик, мне тридцать четыре года, - рассмеялась она. - У меня уже родился ребенок. Кроме тебя, никого не интересуют мои обвисшие сиськи, дряблый животик и толстая задница.

— Чушь собачья, Дана, - выпалил я. - Может, ты уже и не молоденькая цыпочка, но ты все еще привлекательна и знаешь это. Тебе просто хочется покрасоваться перед этими молодыми парнями и подразнить их.

— Эрик, отвези меня в клуб и забери оттуда, - сказала она. - Только взгляни на этих горячих, невероятно стройных молодых девушек, и ты увидишь, что ни один из этих парней даже не взглянет на меня дважды. Кроме того, большинство из тех, кто посещает занятия, - геи.

Так я и сделал. Я подхватил ее идею, и это поразило меня. Среди них было несколько полных женщин, которые пытались похудеть, но остальные женщины в классе выглядели как зал ожидания на кастинге для участия в конкурсе красоты.

Они тоже все были разные. Были длинноногие красотки с маленькой дерзкой грудью. Были толстоногие чирлидерши с огромными буферами. И среди них даже были женщины с инопланетной внешностью, которые так популярны в порно. Худые женщины с гигантскими сиськами и огромными задницами, которые просто не смотрелись естественно на одном и том же теле.

Какой бы горячей я ни считал Дану, она едва ли вызвала рябь в этом пруду привлекательности.

Но, черт возьми, Дана была моей, и я не хотел, чтобы она показывала свое тело чудаковатого вида ботанам-хипстерам с длинными бородами, странными стрижками и в странных очках, которые говорили о спасении гребаной планеты и ненавидели мои машины.

— Ты хоть представляешь, какой вред наносишь окружающей среде каждый раз, когда садишься за руль этой штуки? - Спросил меня один из них.

— Я гордый американец, - ухмыльнулся я.

— Какое это имеет отношение к делу? – спросил он.

— Президент говорит, что все это дерьмо о глобальном потеплении и окружающей среде - мистификация, - сказал я ему.

— А как же весь этот шум, который он издает? – сказал он.

— Это музыка для моих ушей, - улыбнулся я. Он только закатил глаза, сел на свой велосипед и уехал. Я надеялся, что он зацепится бородой и оторвет ее от его лица.

Я нажал на нее, но Дана проигнорировала. Я не мог ее наказать или что-то в этом роде... она взрослая женщина. Поэтому я вел себя как ребенок. Я надулся и перестал с ней разговаривать.

Я даже перестал с ней спать. Это привлекло ее внимание. Для меня было серьезным решением не приставать к ней постоянно с вопросами о сексе. Она начала пытаться дразнить меня. Она показывала мне свои сиськи или задницу при каждом удобном случае.

— Ребята на твоих занятиях йогой могут увидеть гораздо больше, - рассмеялся я.

— Да, но они не смогут прикоснуться к этому, - сказала она.

В конце концов... она победила. Я продержался около трех недель, прежде чем она пошла со мной в душ и сделала мне минет, от которого мои волосы из прямых превратились в кудрявые.

Прямо из душа она отвела меня в нашу спальню и принялась выворачивать наизнанку. Она выпила из меня все до последней капли жидкости из организма. Когда она закончила, во мне не осталось достаточно влаги, чтобы даже как следует сплюнуть.

— Эрик... перестань быть мудаком, - сказала она мне. - Единственный, кому от этого больно, - это ты!

И она была права. Обходиться без секса было тяжело. Я подумал, что она бросит йогу, как и все другие тренировки, которые она посещала. А их было много. Каждая из них оставила нам что-то на память.

Все, что у нее осталось от занятий аэробикой, - это гетры. Все, что у нее осталось от Тхэ бо, - это видеокассеты, которые не давали столу в гараже раскачиваться. DVD-диски P90-X стали отличными подставками под кружки.

Я давал занятиям йогой голышом максимум полгода. Шел уже седьмой месяц, а я все еще пассивно протестовал. Она сократила свои занятия йогой до двух раз в неделю. Она ходила на них по утрам в субботу и по вечерам в среду.

Она заметила, что мы не занимались сексом после ее занятий. По средам она всегда ныла, что я не делаю ей массаж после занятий. Но мы оба знали, что прикосновение моих рук к ней привело бы к сексу, поэтому я всегда находил себе другое занятие. Она неохотно соглашалась с этим.

Но отсутствие секса по субботним вечерам, особенно если мы куда-то ходили или даже если мы занимались каким-то семейным делом, которое сближало нас всех, по-настоящему выводило ее из себя. В итоге мы всегда ссорились из-за этого.

Эрике пришлось вмешаться пару раз. Она стучала в нашу дверь и спрашивала, из-за чего мы поссорились.

Дана всегда говорила ей, что я снова трачу слишком много денег на эти чертовы машины.

— Но, мамочка, папе нравятся эти машины... И я люблю своего папу, - всегда говорила Эрика. И Дана обычно уступала. У нее всегда было странное выражение лица, и, по правде говоря, у меня всегда возникало странное ощущение под ложечкой. От того, что эта маленькая девочка защищала меня, у меня по спине пробегали мурашки, а в животе порхали бабочки. Я всегда обнимал ее и чувствовал себя намного ближе к ней в такие моменты.

Это всегда заставляло меня чувствовать, что я не могу любить ее еще больше. Мне казалось, что мое сердце вот-вот разорвется от переполнявших меня чувств к моей дочери. Я имею в виду, что, черт возьми, я люблю Дану, но я бы буквально умер за Эрику.

Я всегда относил ее обратно в постель, несмотря на то, что ей было десять и я, по-видимому, уже не мог заниматься подобными вещами.

Когда я возвращался в нашу комнату, споры, как правило, были еще далеки от завершения. Мы просто шепотом высказывали свои соображения, чтобы Эрика нас не услышала.

— Почему ты так бесишься из-за этого? - Прошептала Дана. - Я терплю, когда ты бегаешь. Я терплю твое граничащее с безумием отношение к "Мустангам"...

— Дана, это не одно и то же, - горячо прошептал я в ответ. - Когда я выхожу на пробежку, я полностью одет и бегаю один. Когда я заканчиваю, то сразу возвращаюсь домой...

— И плюхаешь свою потную задницу на МОЮ ГРЕБАНУЮ МЕБЕЛЬ, - прошипела она.

Мы немного подождали, прежде чем продолжить, потому что ее голос повысился настолько, что Эрика могла нас услышать.

— А что касается моих машин…, - продолжил я. - Я всегда спрашиваю тебя, прежде чем покупать машину или совершать какие-либо крупные покупки. Хотя это мои деньги, я спрашиваю тебя, потому что мы женаты, и все принадлежит нам обоим!

Она кивнула головой.

— Но если все принадлежит нам, то почему у тебя такое кислое выражение лица каждый раз, когда я прошу тебя сесть за руль одной из НАШИХ машин? – спросила она.

— Потому что у тебя есть своя машина, - сказал я.

— И что? - спросила она.

— Твоя машина вся в вмятинах, - смущенно сказал я.

— Ты считаешь, что должен защищать ОТ МЕНЯ НАШИ МАШИНЫ? - улыбнулась она. - А йога - это просто мой способ защитить свое тело. Йога - это способ поддерживать себя в форме, чтобы у тебя не было жены с толстым, не в форме телом. Эрик, я не умею бегать. Я не могу поднимать тяжести, но я могу заниматься йогой.

— Почему ты не можешь заниматься йогой в одежде? – спросил я.

— Дело не в наготе, - захныкала она. - Мне просто нравится это место и люди, которые там. Но когда ты отвергаешь меня - я чувствую себя какой-то мерзкой шлюхой.

Мы всегда соглашались подумать об этом, но так и не уладили спор.

— Привет, Эрик, - поприветствовала меня секретарша в йога-центре. У нее всегда был мечтательный взгляд, когда я с ней заговаривал. Это была двадцатилетняя индианка, симпатичная девушка... похоже, ей не помешало бы провести несколько самостоятельных занятий йогой.

— Привет, Индира, - улыбнулся я. - Я знаю, что не должен был сюда заходить, но это срочно. Она разозлится, что я вырвал ее из класса, но у ее отца случился сердечный приступ.

Я нырнул в класс и не увидел ничего, кроме обнаженных тел. Я старался не пялиться, но, черт возьми, это не сработало... Я увидел женщину с задницей, похожей на два баскетбольных мяча, стоящих рядом. И я увидел... как между двух широко раздвинутых ног выглядывала бритая киска с такими розовыми губками, что на них, возможно, была помада.

Единственной, кого я не увидел, была Дана.

Инструктор подошел ко мне. Он был одним из тех худых, ммм... волосатых, почти андрогинных типов с очень длинными волосами и бородой. Я не мог вспомнить его гребаного имени, даже если бы это спасло мне жизнь, но когда мы с Даной говорили о нем, я всегда называл его Иисусом.

— Эрик, Дана в офисе. Получает индивидуальные указания от гуру, - сказал он с выражением, похожим на почтение или, может быть, вожделение. Он посмотрел на меня так, словно мы были друзьями. Как будто я на самом деле дружил бы с длинношерстной обезьяной-йогом, которая ненавидела мои машины, ела только овощи и везде ездила на велосипеде.

— Пусть это останется между нами, - прошептал он. - Дана из кожи вон лезет, чтобы влиться в коллектив, но это очень продвинутый класс, и она еще не достигла такого уровня. Поэтому вместо того, чтобы позволить ей задерживать занятия, гуру дает ей дополнительную опеку, чтобы помочь ей достичь этого уровня, пока мы выполняем более сложные позы.

— Я ничего не скажу, - солгал я, намереваясь выложить все как можно скорее, надеясь уговорить ее уволиться и пойти в студию йоги, где она могла бы не снимать свою гребаную одежду. Он указал на дверь в глубине зала.

Как раз перед тем, как я добрался туда, зазвонил мой телефон, сообщая, что мне пришло сообщение. Я взглянул на него, когда подошел к двери. Это было от моей тещи, сообщавшей, в какой палате находится мой тесть.

Я открыл дверь, и все вокруг вспыхнуло. К счастью, у меня в руке все еще был телефон. Двумя касаниями я перевел свой iPhone в режим HD-видео и начал запись.

Там была она…моя жена…пухленькая любовь всей моей жизни, выполнявшая действительно продвинутую позу йоги с пожилым индийцем. Она закинула ногу ему на плечо, демонстрируя необычайную гибкость.

Он всаживал в нее короткий, но по-настоящему толстый член. Дана обхватила его руками за спину, помогая ему войти в нее. Ее голова была запрокинута назад, а глаза закрыты. На ее лице сияла широкая улыбка. Его глаза тоже были закрыты, и он что-то напевал. Я понятия не имею, о чем, черт возьми, он стонал. Возможно, это было связано с йогой, или, возможно, из-за языкового барьера эта тарабарщина звучала как нечто большее, чем на самом деле.

Они оба были на пути к нирване, пока мои громкие, холодные слова не разрушили чары и не лишили их блаженства.

— Привет, ребята! - Сказал я, распахивая дверь достаточно широко, чтобы все ученики йоги в классе могли видеть, что происходит. Их глаза распахнулись от удивления и еще чего-то. - Что это за поза йоги?

Они быстро попытались отстраниться друг от друга, и в процессе гуру слишком сильно толкнул Дану по вытянутой ноге. Она вскрикнула и тяжело упала на пол, корчась от боли.

Он посмотрел на меня и на потрясенные лица всех учеников йоги, стоявших в дверях.

Дана, несмотря на свою боль, сохранила присутствие духа и попыталась солгать, чтобы выкрутиться.

— Эрик, малыш, - простонала она. - Это не то, что ты думаешь.

— Тогда в чем дело, сучка? - прорычал я. - Потому что я думаю, что ты трахалась с этим индусским кобелем! Я имею в виду, что, может, я и не эксперт, но это больше походило на перепихон, чем на йогу.

— Послушай... Я знаю, что это выглядит плохо, но то, что, как тебе кажется, ты видел, на самом деле не было, - сказал гуру, лысеющий индиец средних лет, с которым я встречался пару раз до этого.

— Вот дерьмо... он цитирует Уилла Смита, - сказал я. Он выглядел смущенным, и это замешательство все еще отражалось на его лице, когда я подошел к нему. Затем, осознав грозящую ему опасность и мой характер, гуру отпрыгнул назад, легко приземлившись на пятки, что было похоже на стойку каратиста.

Это выглядело просто нелепо, когда его ноги были почти согнуты, а руки сжаты в кулаки. Его яйца свисали чуть ниже короткого толстого члена, который все еще непристойно блестел из-за обильного покрытия соком киски моей стонущей бывшей жены.

Я посмотрел на его член, и он перешел в режим самосохранения. Он выпрямился и опустил руки, чтобы защитить свои половые железы. В этот момент я изо всех сил ударил его кулаком в рот.

Когда мой кулак попал ему в лицо, его шея отклонилась назад, чтобы смягчить удар, а тело последовало за головой. Гуру тяжело рухнул на пол и выплюнул пару зубов. Моя рука болела так сильно, что я больше никогда не хотел никого бить.

Я отвел ногу назад и двинул ее между ног просветленного гуру с такой силой, что он почти на половину метра проехал по деревянному полу. Ученики йоги, которые все еще наблюдали за происходящим, вздрогнули от продолжительного пронзительного крика гуру.

Когда я повернулся, чтобы уйти, я остановился на полпути и обернулся к Дане, которая стонала на полу. Она согнулась, держась за бедро.

— Эрик, мы... Прости, милый, - захныкала она. - Эрик, у меня очень сильно болит нога. Я думаю, мне нужно съездить в больницу.

— Хорошо, - выплюнул я. - Именно туда я и собирался тебя отвезти. Пока ты тут трахалась с этим изменником, у твоего отца случился сердечный приступ!

Потрясение на ее лице усилилось. Я снова направился к двери. - Эрик, подожди! - заныла она. - Ты все еще собираешься в больницу? Я поеду туда с тобой. Я не могу вести машину с такой ногой. Я даже пошевелить ею не могу.

Я снова повернулся к ней. - Дана, помнишь, когда я впервые купил свой новый "Мустанг"? Ты беспокоилась о том, что я использую машину, чтобы знакомиться с женщинами, как будто у меня был какой-то ранний кризис среднего возраста. Ты заставила меня дать торжественное обещание. О чем оно было?

Я почесал в затылке, как будто пытался вспомнить. - О да! – сказал я. - Ты заставила меня пообещать, что ни одна шлюха никогда не сядет в мою машину, и, учитывая текущие обстоятельства, боюсь, я не могу предложить подвезти тебя.

Когда я, наконец, вышел из комнаты, то заметил, что прошло меньше пяти минут. Мне потребовалось меньше трехсот секунд, чтобы превратиться из счастливого в браке мужчины в несчастного парня, который вот-вот разведется.

Я так погрузился в свои страдания, что не заметил Иисуса и еще одного ученика гуру, преградивших мне путь.

— Я вызвал полицию, - гордо заявил он. - Ты не можешь уйти.

— Да, - сказал другой бородатый хипстер у него за спиной. Этот был покрыт татуировками и носил очки.

— Послушай, Иисус, - сказал я. - Я почти уверен, что ты не только предан этому дерьму, но и заботишься об окружающей среде. Ты современный, просвещенный человек, для которого благо планеты и человечества является движущей силой его существования...

Он расплылся в улыбке и кивнул другому парню, думая, что я его хвалю.

— . .. но если ты не уберешь свою бородатую, пахнущую пачули вегетарианскую задницу с моего пути, то я засуну свою ногу тебе в задницу так глубоко, что дырка, которую она оставит, поглотит твое велосипедное сиденье, и ты не сможешь добраться домой.

— Вот как вы, неандертальцы, всегда справляетесь с конфронтацией, - сказал парень с татуировками. - Вы всегда прибегаете к насилию.

Я быстро, но осторожно снял с его лица очки и положил их на пол рядом с ним.

Его вопль был громче, чем вопли гуру.

Он упал на колени, ища свои очки. Иисус благоразумно убрался с моего пути. К сожалению, раздался отвратительный хруст, когда его нога коснулась того, что я положил на пол.

— Пожалуйста, скажи мне, что ты не наступил на мои чертовы очки! - завопил его разъяренный, почти слепой друг.

— Прости, - искренне сказал Иисус.

— Хрен тебе, - сердито сказал другой парень. Я не мог сдержать отвращения при виде двух голых бородатых мужчин, катающихся по полу друг на друге.

Когда я проходил через приемную, спокойствие в студии было нарушено. Индира отбивалась от группы разгневанных клиентов, которые хотели вернуть свои деньги.

Мне потребовалось десять минут, чтобы добраться до больницы, и пять минут, чтобы найти свою тещу.

Она выглядела так, словно едва держалась на ногах. Казалось, ей нужно было набраться сил ровно на то время, пока кто-то другой не придет и не возьмет на себя это бремя. Как только я обнял ее, она расплакалась.

— Ему пришлось вставить трубку в одну из артерий, - рыдала она. - Вот и все. Теперь он официально вегетарианец. Ему больше нельзя жареную пищу. Больше никаких шашлыков и пива. Ни отбивных, ни чипсов, ни соусов, ни подливок... ничего из этого вредного для здоровья. - Я обнял ее и кивнул головой.

— Тебе лучше подождать, пока он полностью поправится, чтобы сказать ему об этом, - улыбнулся я.

— Почему? - спросила она. - Не похоже, что он имеет право голоса в этом вопросе. Это решено.

— Да, но когда он узнает, что у него не может быть ничего из того, что ему нравится, он пожалеет, что не умер.

— Где Дана? - спросила она.

— Она была на йоге, - честно ответил я. - Я рассказал ей о том, что произошло, а затем приехал сюда, чтобы побыть с тобой. Я уверен, что она либо уже здесь, либо в пути.

— Ты хороший зять, Эрик, - сказала она, обнимая меня.

Примерно через полчаса пришла хирург и сказала нам, что все в порядке. Мой тесть полностью поправится и, соблюдая некоторые строгие диетические ограничения и небольшие физические нагрузки, сможет прожить долгую полноценную жизнь.

Она посоветовала ему не выходить на работу в течение трех недель или месяца, а то и дольше, если его работа связана с физическими нагрузками. В этот момент моя теща начала задавать вопросы, и хирург выглядела расстроенной. Она сняла хирургическую шапочку с маской, и я узнал ее. Это была симпатичная, но пожилая индианка, которую я видел пару раз раньше. Я просто не мог вспомнить, где именно.

После того, как хирург ушла, мы с тещей поднялись в палату. Мы пробыли там около десяти минут, когда в палату вкатили Дану в кресле-каталке.

— Как папа? - спросила она.

— Что, черт возьми, с тобой случилось? - спросила ее мать.

Дана умоляюще посмотрела на меня, прежде чем ответить. - Я растянула мышцы верхней части бедра на занятиях йогой, - сказала она. - Как папа?

Ее мать рассказала Дане о состоянии ее отца, но Дана не сводила с меня глаз. Я ломал голову, пытаясь придумать, как выбраться из этого положения.

— Хм... как прошла автовыставка? - Неуверенно спросила меня Дана.

— Я не смог поехать, - сказал я. - Твоя мама позвонила мне, и просто есть вещи поважнее.

— Да. Ты всегда ставишь семью на первое место, - сказала Дана. - Ты можешь простить людей, которых любишь, за что угодно. Иногда что-то случается, но мы должны держаться вместе и двигаться дальше. Пока мы будем держаться вместе и прощать друг друга - все будет замечательно!

— Дана, о чем, черт возьми, ты говоришь? - спросила ее мать. - Эрик знает, что твой отец не собирался доводить себя до сердечного приступа только для того, чтобы он не мог пойти на автовыставку. Никто никого не должен прощать. В твоих словах нет никакого смысла.

Дана выглядела глупо, пытаясь найти способ объяснить то, что она сказала. Вот тогда-то я и увидел выход.

— Дана, у тебя не будет возможности забрать Эрику, пока ты занимаешься йогой. Я, пожалуй, пойду и заберу ее, - сказал я.

— Вы двое можете заехать сюда и забрать меня позже, - сказала она.

— Наверное, было бы лучше, если бы ты поехала домой со своей мамой, - сказал я. - Она не должна оставаться одна в такое время. Я позвоню тебе позже.

Я еще раз обнял ее маму и рванул с места, как будто у меня в заднице была ракета.

Я пошел в торговый центр и подождал на парковке. Я понятия не имел, когда Эрика и ее подруга будут готовы уехать. Я написал ей сообщение и попросил сообщить, когда за ней заехать.

Я сидел в своей машине и искал по телефону юристов по бракоразводным процессам. Именно тогда меня пронзила боль от того, что произошло. До этого момента я просто принимал удары на себя, пытаясь продолжать двигаться, так что на самом деле это меня не задевало.

Когда нам нечем было заняться, кроме как думать, душевная боль усилилась. В некотором смысле, у нас с моим тестем было много общего. Может быть, не в физическом смысле, но в метафорическом мы жили параллельно.

Мы оба начали день счастливыми семьянинами. И примерно в то же время наши сердца были едва не разбиты вдребезги из-за последствий, изменивших нашу жизнь.

Его проблемы с сердцем были физическими. Мои были эмоциональными. Ему пришлось бы изменить свой образ жизни, если бы он хотел выжить. Мой образ жизни тоже изменился бы.

Ему пришлось бы привыкнуть к здоровому питанию и стать более активным. Мне тоже пришлось бы делать выбор.

Для нас обоих этот день ознаменовал конец невинности. Он проснулся с осознанием того, что больше не может есть и пить все, что захочет, без последствий.

А я понял, что женщина, на которой я женился и которую любил всем сердцем, предала меня.

Возможно, мой тесть решит больше никогда не есть продукты, способствующие ожирению. Мне нужно было решить, смогу ли я когда-нибудь снова встретиться с Даной. Просто вспоминая выражение ее лица и улыбку, с которой толстый член того старика растягивал ее киску, я понимал, что вряд ли когда-нибудь захочу снова переспать с ней.

На самом деле, когда я думал о Дане, она уже не была той женщиной, которую я любил. Я думал о ней так же, как о проблеме на работе. Я посмотрел на нее с точки зрения того, что я должен был сделать, чтобы решить проблему с наименьшими потерями и сопутствующими проблемами с моей стороны.

Я просто чувствовал пустоту. Мне казалось, что место, где раньше было мое сердце, опустело. Или, может быть, сердце, которое раньше занимало это место, просто перестало биться.

Когда я просматривал экран своего iPhone, там было невероятное количество юристов и юридических фирм, которые нужно было просмотреть. Как, черт возьми, я мог выбрать кого-то из них? Меня тошнило от перспективы составить список, записаться на прием к пяти или шести из них и ездить на встречи с ними.

И тут меня осенило. Причина, по которой в списках было так много гребаных адвокатов по бракоразводным процессам, заключалась в том, что было так много гребаных разводов. Я не был особенным... Я был просто еще одним статистическим показателем. Мир в целом не переставал вращаться, потому что я хотел расторгнуть свой брак.

Черт. Мир бы даже не замедлился. Честно говоря, мир бы не узнал о моем предстоящем разводе, и ему было бы все равно. Я бы просто стал еще одним несчастным разведенным парнем. Только в нашей стране таких миллионы. Одним больше или одним меньше - не имело бы значения.

У меня зазвонил телефон, когда я сидел там. Я снял трубку, думая, что это Эрика.

— Эрик, милый, мне так жаль, - захныкала Дана. - Пожалуйста, прости меня. Я не знаю, как, черт возьми, это случилось, но я клянусь, что это больше никогда не повторится.

Я не произнес ни слова. Тишина в кристально чистом сотовом соединении была оглушительной. Я слышал ее дыхание. Клянусь, я слышал, как бьется ее сердце.

— Дана, это было в первый раз? – спросил я.

— Да... нет! - всхлипнула она.

— Это ведь был даже не первый раз с НИМ, не так ли? – спросил я.

Она тяжело вздохнула, и я получил свой ответ.

— Милый... это ничего не значит, - сказала она. - Это ничего не значило. Это был просто опыт... просто способ попробовать что-то новое и заполнить свободное время.

— Да, Дана. Это что-то значит, - сказал я. - Это значит, что женщина, на которой я женился, - лживая шлюха. Это значит, что мы, вероятно, недолго будем женаты.

****************************************

Дана

Мое сердцебиение, должно быть, было достаточно громким, чтобы мама услышала его. Меня пронзила боль. Меня никогда не били в живот, но я почувствовала, что такое удар в живот.

Я едва могла дышать, и мне казалось, что меня в любую секунду вырвет.

— Что случилось? - спросила мама.

Я не хотела, чтобы она узнала, что происходит. Я и сама этого не понимала.

— Ничего, мам, - солгала я. - Мы с Эриком просто говорили о том, как нам повезло, что с папой все в порядке.

Я попыталась дозвониться до него еще раз через два часа. Он не отвечал ни на свой, ни на домашний телефоны. В отчаянии я попыталась дозвониться до своей дочери Эрики.

— Что? - спросила она, снимая трубку.

— Юная леди, так не отвечают на телефонные звонки, - сказала я.

— О, привет, мамочка, - сказала она. - Я устала от всех этих кругов, которые проплыла, а потом от прогулок по торговому центру.

— Где твой отец? - спросила я.

— Он моет машину на улице и разговаривает сам с собой, - сказала она. Даже в десятилетнем возрасте в ее голосе слышалась нотка беспокойства. - Я не думаю, что он хорошо себя чувствует.

— Ты не могла бы попросить его подойти к телефону? – спросила я.

— Мам, ты же знаешь, каким он становится, когда моет свои машины. Я передам ему, чтобы он позвонил тебе, когда закончит. Пока! - сказала она, вешая трубку.

Я была так зла, что хотела пойти домой и надрать ее маленькую попку. Проблема была в том, что Эрик избаловал девочку до такой степени, что она просто делала все, что хотела, не опасаясь возмездия.

Я сидела у телефона, ожидая и надеясь, что он зазвонит. Моя поврежденная нога начала пульсировать. Я приняла обезболивающее и отключилась, как свет.

Когда я проснулась на следующее утро, в доме никого не было. Моя нога просто убивала меня. Я сразу поняла, где нахожусь и почему. Должно быть, обезболивающие заставили меня отключиться гораздо дольше, чем я ожидала, потому что солнце уже взошло, и было уже далеко за полдень.

Внезапно я почувствовала, как по спине у меня пробежал холодок. Я понятия не имела, где моя мама и где Эрик. Я предположила, что Эрик, вероятно, пропустил утреннюю пробежку и обвинит в этом меня.

Я набрала его номер, но сразу попала на голосовую почту. Это меня до смерти напугало, потому что я знала, что Эрик использовал очень неприятный трюк со своим телефоном. Телефон Эрика обычно звонил несколько раз, прежде чем он переключался на голосовую почту, чтобы дать ему возможность ответить, даже если он был занят.

Если звонок сразу попадал на голосовую почту, то это означало, что номер был заблокирован. Это также означало, что я смогу оставить столько сообщений, сколько захочу, но все они будут немедленно удалены, и Эрик никогда не узнает, что я звонила.

Я снова позвонила дочери. Ее телефон долго звонил, прежде чем она, наконец, сняла трубку, и я поняла, что она разозлилась.

— Да... Мама! - произнесла она таким ледяным тоном, словно ее место было в холодильнике.

— Эрика, где ты? – спросила я.

— Папа взял нас с собой... ты знаешь Сару из команды по плаванию и ее старшую сестру, которая была настоящей шлюшкой, в кино. Сам он на пробежке. Потом он собирается в больницу навестить дедушку. Ты знала, что у дедушки случился сердечный приступ? В любом случае, когда фильм... который я пропускаю... закончится, мама Сары заедет за нами, а папа заберет меня из дома Сары... пока, мам!

Тогда я решила, что, когда все закончится, нам с Эрикой нужно поговорить. Я знаю все о том, что значит быть папиной дочкой... Когда-то я была такой. Но Эрик избаловал девочку до такой степени, что она, казалось, слушала только его. И поскольку он ВСЕГДА уступал ей, у нас в доме как будто хозяйничал десятилетний ребенок.

Сегодняшнее утро было ярким тому примером. Эрик быстро договорился о том, чтобы Эрике было чем заняться, чтобы он мог выйти на пробежку, но ни один из них даже не подумал обо мне.

Немного поразмыслив, я успокоилась. В конце концов, моей дочери было десять лет. Я не могла ожидать от нее взрослости, заботы и внимательности. В этом возрасте дети склонны думать, что мир вращается вокруг них... особенно если они такие избалованные, как моя дочь.

А Эрик? Как, черт возьми, мне вообще начать описывать то, что я сделала со своим мужем? Потребуется много времени и невероятное количество поцелуев в зад, чтобы исправить то, что я натворила.

Но я была уверена, что это поправимо.

Я приняла еще одну таблетку обезболивающего и снова задремала. Так я провела следующие пару дней. Я почти не вставала с постели, чтобы дать ноге зажить. Я позвонила отцу и поговорила с ним по телефону.

Это было очень одинокое существование, и я подумала, что моя мама злится на меня. Мне нужно было выяснить, почему, и я спросила ее.

— Ты, черт возьми, ни разу не пришла в больницу, - выпалила она. - Эрик там каждый день. Он даже пару раз приводил с собой Эрику. Он зять твоего отца, но не его сын по плоти и крови.

— Мама... врачи говорят, что если я буду и дальше напрягать мышцы вокруг бедра, мне может потребоваться операция! - Сказала я ей. - Я обещаю, что навещу папу, но он может поправиться раньше меня.

В отчаянии я обратилась к своей лучшей подруге Пегги. Я рассказала ей все, ничего не утаив. Идея заключалась в том, чтобы уговорить ее пойти и поговорить с Эриком от моего имени.

— Я думаю, ты воспринимаешь всю эту ситуацию слишком серьезно, - сказала она. - Я думаю, что тебе нужно развестись с ним. Вспомни, почему ты вообще вышла замуж за этого парня. Я имею в виду, что ты не любишь его. Черт... отдай этого мудака в чистку. На твоем месте я бы с ним развелась. Это дало бы тебе возможность сидеть сложа руки и делать все, что захочешь, в то время как ЕМУ приходилось бы ТЕБЯ содержать.

Ты сможешь трахаться со столькими парнями, сколько захочешь, и ему придется за это платить.

— Не получится, - сказала я. - Эрик зарабатывает больше меня, но недостаточно, чтобы я получала кучу алиментов.

— Первое, что ты сделаешь, это уволишься с работы, глупая, - сказала она. - Зачем тебе работать, если он может сделать это за тебя?

Я посмотрела на нее, как на сумасшедшую. - Какого черта ему это делать? – рассмеялась я.

— Ты теряешь хватку, девочка, - сказала она. - Вспомни, что ты вышла замуж за этого парня только потому, что залетела на последнем месяце учебы в колледже. Ты слишком долго играла в эту игру. Ты начинаешь думать, что твое скромное существование в пригороде реально.

— Ты собиралась бросить его через пару лет, когда ребенок все равно сможет сам о себе позаботиться, помнишь? И это еще не все. Тебе повезло, что ты можешь обмануть этого идиота и заставить платить алименты на ребенка. Он любит этого ребенка настолько, что заплатит максимальную сумму алиментов. И я готова поспорить, что каждый раз, когда ты говоришь ему, что тебе что-то нужно для ребенка, он работает сверхурочно и надрывает задницу, пытаясь это достать.

— Ты можешь просто придумать что-нибудь для ребенка, когда тебе чего-то захочется. Он никогда не узнает. Парни такие тупые. Твоей дочери десять гребаных лет, а он так и не понял, что она даже не его ребенок. Что за дурак!

Она все еще смеялась, когда я услышала, как внизу хлопнула дверь.

— Пегги, заткнись, - сказала я. - Моя мама дома. Ей не обязательно знать о твоих глупых идеях.

— Почему мои идеи такие глупые? – спросила она. - Подумай об этом. Если ты будешь делать все по-моему, то сможешь пойти куда угодно и получить столько члена, сколько захочешь... когда захочешь. И у тебя будет парень, который позаботится о твоем ребенке. Что тебе терять?

— Все, - выпалила я. - Я сделала действительно глупую вещь со своим учителем йоги. Я думала, что в студии от него веяло авторитетом и таинственностью. Он казался больше, чем сама жизнь. Было похоже, что он знал секреты Вселенной. Все там как бы боготворили этого парня. И еще был тот факт, что ну... ты знаешь... Я никогда не трахалась с парнем из другой страны и...

— А как насчет всех этих черных парней и мексиканца из колледжа? – рассмеялась она.

— Подруга. Они такие же американцы, как и мы. С таким же успехом они могут быть белыми парнями из разных уголков страны... и что еще важнее... единственный член, который я действительно хочу, это мой собственный. И я уже получаю его так часто, как захочу. Все, что мне нужно сделать, это посмотреть на Эрика косым взглядом, и он во мне.

— И знаешь, что еще? Эрик заботился о моей дочери еще до ее рождения. Он скорее умрет, чем допустит, чтобы с ней что-то случилось. Мне больше никто не нужен.

— А как же вся эта таинственность от парня, занимающегося йогой? – хихикнула она.

— Как только Эрик вошел в ту комнату - я поняла, что облажалась, - сказала я ей. - А когда Эрик ударил его - я поняла, что на самом деле никакой тайны нет. Он был просто мерзким старикашкой, который залез ко мне в трусики и... - Я колебалась.

— Что "и"? – рассмеялась она.

— Это не смешно, Пегги, - сказала я. - Эрик любит меня. Я имею в виду, что я для него как целый мир. Я причинила ему сильную боль. Я была неправа. Так что, наверное, мне стоит признаться.

— Не делай этого, глупая, - прошипела она. - Если ты думаешь, что это плохо... парень никогда бы с тобой больше не заговорил, если бы узнал, сколько раз ты ему изменяла.

— Я имела в виду, что хотела кое в чем признаться ТЕБЕ, Пегги, - сказала я.

— Мне? - рассмеялась она. - Я уже знаю все твои секреты.

— Нет, ты не знаешь, - сказала я. - Правда в том, что..... Я тоже люблю Эрика. За последние десять лет многое изменилось. Изменились мои потребности. Наверное, я повзрослела. Просто мне потребовалось время, чтобы это осознать. Эрик - это все, что я хочу видеть в мужчине. И до того, как случилось это дерьмо, я не изменяла ему больше пяти лет.

— Ты, блядь, издеваешься надо мной? – рассмеялась она. - Я имею в виду, что он милый, но он такой чертовски нормальный. Он как..... отец!

— Он отец моей дочери, и мы обе его любим, Пегги, - сказала я.

— Я могу найти таких парней, как он, в любое время, когда захочу, - сказала она.

— Нет, Пегги, - рассмеялась я. - Ты их одалживаешь. Они получают кусочек твоей задницы и ничего не дают взамен. Хотя бы один из этих парней когда-нибудь обнимал тебя, когда заканчивал трахать?

— Нет. Они просто возвращаются к своей реальной жизни и рассказывают всем своим друзьям о шлюхе, которую только что трахнули. Если у тебя сломается машина или ты заболеешь, кого-нибудь это действительно волнует? Когда тебе просто хреново, Пегги, ты, наверное, можешь заставить многих парней трахнуть тебя, но кто из них просто обнимет тебя?

— Кто помнит о твоем дне рождения? Кто приходит, чтобы угостить тебя чем-нибудь посреди ночи? Кто любит ТЕБЯ, Пегги?

Какое-то время мы обе молчали.

— Пегги, ни одна из нас не влезает в наши старые костюмы черлидерш, - сказала я. - Наши задницы стали мягкими и раздутыми. Наши сиськи стали больше, но они обвисли. Почему-то Эрик этого не замечает. Он все еще считает меня сексуальной. Он начинает ревновать, когда другие парни даже смотрят на меня. Этот мужчина будет любить меня вечно, а я только что разбила ему сердце из-за мимолетной интрижки. Я такая глупая!

— Ладно. Планы изменились, - сказала она. - Нам нужно придумать, как вернуть его тебе.

Через несколько мгновений хлопнула дверь, и мама крикнула наверх, что она дома.

— Я вижу, Эрик приходил, - сказала она.

— Хм? – сказала я.

— Он сказал мне, что принесет тебе какую-нибудь одежду, - сказала она. - Он оставил ее на диване внизу. Или вы двое не успели поговорить об одежде?

— Мама, я бы никогда не проявила такого неуважения к твоему дому, - сказала я.

— Дана, если ты хочешь подарить мне еще одного внука, то я не против, - сказала она. - Эрике уже десять лет. Я думаю, что пришло время. Ты же не хочешь ждать, пока все твои яйцеклетки высохнут.

Пегги рассмеялась, а у меня вдруг засосало под ложечкой. Это было по-настоящему теплое чувство, и я поняла, чего хочу больше всего на свете. Я хотела подарить Эрику ребенка, которого он заслуживал. Но сначала мне нужно было вернуть его.

Мы с Пегги придумывали план за планом, но ни один из них не сработал. Я получала от него сообщения, в которых он выражал надежду, что моя нога заживает... или что ему нужно уехать из города. Конечно, сообщения приходили через мою маму или от Эрики.

Кстати, об Эрике: я не уверена, что Эрик рассказал ей о том, что происходило, но между нами все было очень холодно. Позже я узнала, что моя дочь подумала, что я бросила ее, потому что не вернулась домой.

У меня не было возможности сказать ей, что я не могу вернуться домой... или что я использовала ее, чтобы ее отец не бросил нас.

Мы с Пегги поняли, что если я вернусь домой, Эрик уйдет, и все узнают, что что-то происходит.

— Я знаю, как вернуть его, - взволнованно сказала Пегги примерно через две недели после того, как Эрик уехал из города.

Я села так быстро, что у меня заболела нога. - Как? – закричала я.

— Подай на развод! - сказала она. Я чуть не дала ей пощечину.

— Ты что, с ума сошла, мать твою? – спросила я ее.

— Это блестяще, - сказала она. - Вероятно, далеко это не зайдет. Парень любит тебя. Он просто зол на тебя. Если он подумает, что есть шанс потерять тебя навсегда... И потерять свою девочку... он будет умолять тебя отказаться от развода. И, с другой стороны, если дело зайдет дальше, чем мы думаем... тебе придется встретиться со своим адвокатом и с его адвокатом. Тогда ты попросишь о личной встрече. Если он откажется от личной встречи, то обратись к своему адвокату за консультацией!

— Откуда ты так много знаешь о разводах? – спросила я.

— Я прошла через четыре из них, - ухмыльнулась она.

— Ты врешь. Ты никогда не была замужем, - рассмеялась я.

— Я и не говорила, что была, - сказала она. - Но я трахалась со многими женатыми парнями и стала причиной четырех или пяти разводов. Вот как это работает. В большинстве случаев при разводе мужчины проигрывают.

Так я и поступила. Я наняла знакомого Пегги, который только что закончил юридическую школу, чтобы он оформил документы и стал моим адвокатом. Мы заверили его, что далеко дело не зайдет. Не было никакой возможности, чтобы дело дошло до суда.

Но, конечно, все пошло не так, как я хотела. Я понятия не имею, почему все пошло не так. Я понятия не имею, какого черта я послушалась женщину, которая никогда не была замужем и даже не любила никого, кроме себя, но я послушалась.

Все пошло так, словно взорвавшаяся бочка с дерьмом покатилась под откос.

Эрика обслужили на работе. С самого начала у меня было плохое предчувствие. Мы наняли блондинку-пристава, которая жевала жвачку и считалась настоящей акулой. Мой адвокат был там и снимал это на видео, чтобы я могла видеть, как это происходит.

Она подошла к Эрику и спросила, кто он такой. Он улыбнулся ей и назвал свое имя. Она сказала, что его обслужили. Я увидела, как по его щеке скатилась слеза. Думаю, это тронуло ее. Я знаю, что это тронуло меня. Он вытер слезу и взял конверт, который она протянула.

Он поблагодарил ее и покачал головой. Она была заинтригована.

— Она изменила мне, но требует развода, - сказал он. Она обняла его, и я разозлилась. Предполагалось, что эта сучка - настоящая акула. Она даже дала ему свою визитку и попросила позвонить ей, когда он придет в себя. Я собиралась придушить эту сучку.

Мой адвокат попросил о встрече. Адвокат Эрика отказался. Он хотел сразу обратиться к судье. Мой адвокат предложил консультацию. Эрик отказался присутствовать.

Мой адвокат считает, что Эрик совершил огромную ошибку. Суд согласился и потребовал, чтобы Эрик посещал консультации психолога. Эрик наотрез отказался, и судья немедленно назначил слушание по делу.

У нас с Пегги голова шла кругом от предвкушения. Мой адвокат сказал мне, что судья заставит Эрика обратиться к психологу, и мы сможем уладить наши разногласия. Я была готова отправиться домой. Я почувствовала запах победы. Я была уверена, что примерно через неделю снова окажусь в своей постели.

Я знала, что это займет некоторое время, но в конце концов мы с Эриком займемся еще одним ребенком.

Я чуть было не уехала куда-нибудь, но это был не дом. Я чуть не попала в тюрьму.

Я оделась так, чтобы показать Эрику, чего ему не хватает. Я сделала прическу и макияж. На мне было платье, которое нравилось Эрику и подчеркивало мою фигуру.

Эрик пришел, и выглядел он ужасно. Я была уверена, что он спал в одежде и оплакивал меня в течение нескольких недель. Я чувствовала запах победы.

Но меня обманули с самого начала. Мой адвокат встал и начал свои показания. Казалось, он нервничал, но по мере того, как говорил, его уверенность возрастала. Судья кивал, как будто слышал все, что говорил мой адвокат, по меньшей мере раз пятьдесят на этой неделе.

Он изложил свой список того, что я хотела бы получить, включая консультацию и личную встречу. Он рассказал о том, как Эрик отказывался общаться со мной и как я упорно отказывалась от развода.

Но если бы развод все-таки состоялся, было бы несколько очень простых требований, включая разумные алименты, содержание ребенка и дом.

Вот тогда-то и началась настоящая игра. Адвокат Эрика поднял руку, как будто он был ребенком в школе. Судья остановил моего адвоката, а адвокат Эрика попросил судью о переговорах.

Судья разрешил, и у меня возникло такое же неприятное ощущение, как и в моем желудке. Судья посмотрел на меня, а затем на моего адвоката, и вид у него был недовольный.

Он позвал нас всех в свой кабинет. Мы сидели там за огромным столом и ждали судью.

— Привет, дорогой, - сказала я Эрику. Он притворился, что не слышит меня.

Прежде чем я успела сказать что-нибудь еще, вошел судья, и он был в бешенстве. С ним был самый рослый полицейский, которого я когда-либо видела, и он поставил его у двери.

— Какого хрена вы пытаетесь сделать, мистер Маккэффри? - спросил он моего адвоката. - Почему вы в моем зале суда притворяетесь юристом? - Я чуть не умерла от шока.

— Ваша честь, я на самом деле юрист, - прохрипел он. - Я закончил школу одним из последних в классе и получил диплом в прошлом году...

— Но вы еще не сдавали и даже не пытались сдавать экзамен на адвоката, - закричал судья. - Вам не следует даже произносить слово "суд", не говоря уже о том, чтобы пытаться заниматься юридической практикой в суде. Вы совершили мошенничество. Судебный пристав немедленно отправит вас в тюрьму. Вам следует нанять настоящего адвоката.

— И вы виновны... - сказал он. - За попытку обмануть суд...

Тут вмешался адвокат Эрика. Он сказал судье, что из-за необычной ситуации и того факта, что мы на самом деле не были в суде, где записи были недопустимы, он хотел бы воспроизвести запись для него.

— Продолжайте, - сказал судья.

Адвокат Эрика включил запись, о существовании которой я даже не подозревала, но, когда я ее прослушала, все встало на свои места. Я сама подложила свинью. В тот день не моя мать хлопнула дверью. Эрик принес мне одежду. И он все это слышал. Он знал все. Когда запись закончилась, я посмотрела на него через стол. Я посмотрела в его глаза и... ничего не увидела. Вся любовь и игривость, которые должны были быть в них, исчезли.

— Эрик... Я... - запинаясь, произнесла я. - Ты не знаешь всего...

— А что еще нужно знать? – спросил он. - Ты вышла замуж на мне не потому, что любила меня. Ты вышла замуж, чтобы я мог растить ребенка от другого мужчины. И все это время ты мне изменяла. Если бы я тебя не поймал, ты бы все равно бросила меня, как только Эрика стала достаточно взрослой, чтобы позаботиться о себе...

— Эрик, я этого бы не сделала... Конечно, сначала это было правдой, но со временем... Я... - Я знала, насколько все это плохо.

— Что ж, ты подарила мне Эрику, - сказал он. - Я купился на это. Я любил тебя так, словно завтрашнего дня не было. Я любил нашу жизнь. Я понятия не имел, что все это было фальшивкой.

Понимал он это или нет, но он разрывал мне сердце. Но я знала, что ничего не смогу сделать или сказать, чтобы убедить его в том, что я... что мои чувства изменились.

— Это одна из худших вещей, которые я когда-либо слышал, - сказал судья. - Молодой человек, я не могу вернуть вам годы, которые вы потратили впустую, но я могу вернуть вам свободу. Ваш развод разрешен. Никаких алиментов. И на этот раз я собираюсь предложить виновной стороне выбор.

— Юная леди, что для вас лучше: сесть в тюрьму за мошенничество или отказаться от своих прав на дом? – спросил он.

— Он может забрать себе дом, - сказала я.

Он кивнул.

— Эрик, я знаю, что тебе, вероятно, все равно, но будет достаточно сложно сказать Эрике, что мы разводимся. Мне понадобится некоторое время, чтобы сообщить ей новость о тебе.

— Не надо, - сказал он.

— Что ты имеешь в виду? – спросила я.

— Ты знаешь, кто ее отец? - спросил он. - Он настоящий засранец, и поэтому ты выбрала меня?

— Эрик, я была ребенком, которая впервые оказалась вдали от дома, - сказала я. - Я просто обезумела, черт возьми. Я не могла вспомнить половину парней, с которыми была. Я выбрала тебя, потому что ты был действительно милым, и ты был, ммм... единственным, кто не сбежал, когда я им сказала.

— Откуда ты знаешь, что она не моя? – спросил он.

— Анализ ДНК был проведен два года назад, когда она училась в четвертом классе, - сказала я. - Я проплакала несколько часов. Потом решила никому из вас не рассказывать. Она не знает, Эрик. Она любит тебя. Ты единственный папа, который у нее когда-либо был. Мне нужно время, чтобы объяснить ей это.

— Не надо, - повторил он. - Достаточно того, что у одного из нас разбито сердце и отняли жизнь. Я буду выплачивать алименты, и мы разделим опекунство. Мы будем чередовать недели.

— Но зачем тебе...? - начала я.

— Я люблю ее, - сказал он. - Она - все, что у меня осталось. Я хочу, чтобы у нее было самое лучшее детство, какое только возможно. Мы расскажем ей правду, когда она вырастет.

— А как же развод? – спросила я. - Мы не могли бы...? - он просто покачал головой.

— У нее много друзей, чьи родители в разводе, - сказал он. - Она переживет это легче, чем...

Судья посмотрел на меня так, словно я только что выползла из-под камня, покрытого дерьмом. - Если я КОГДА-НИБУДЬ снова увижу вас в своем суде... по любой причине... даже если вы истец... вы отправитесь в тюрьму... очень надолго, - проворчал он. Я не была уверена, обращался ли он ко мне или просто к самому себе.

Но даже когда я выходила из зала суда, единственное, о чем я думала, - это о том, как начать строить планы по возвращению моего мужа.

Несмотря на то, что я причинила ему сильную боль, любовь и сострадание Эрика просвечивали сквозь меня.

Его решение не только продолжать присутствовать в жизни моей дочери, но и выплачивать алименты на чужого ребенка говорило о многом. Я знала этого человека лучше, чем кто-либо другой. Я знала, что в тот момент я была последним человеком, с которым он хотел бы разговаривать, поэтому я решила дать ему время и возможность прийти в себя, прежде чем снова наброситься на него.

— Это была подстава, - прошипела Пегги, когда я выходила из зала суда.

— О чем ты сейчас кричишь? - спросила я.

— У меня было несколько минут, чтобы поговорить с Митчем в его камере, - сказала она. - Он думает, что это была подстава. Эрик и его адвокат спланировали все это дерьмо. Подумай об этом. Почему он не подал на развод? У него уже были все доказательства, которые он использовал, чтобы припереть тебя к стенке. Так зачем ждать?

— Потому что в глубине души он все еще любит меня и не уверен, что хочет развода, - сказала я.

— Нет, милая, - ответила она. - Он все еще любит твою дочку. Ее назвали в его честь. Он перерезал ее гребаную пуповину. Этот ребенок мог бы нассать на свои кукурузные хлопья, но, вероятно, все равно съел бы их.

— Он ждал, пока ТЫ подашь заявление, чтобы ТЕБЕ пришлось оплатить судебные издержки. Плюс эта его кассета... ты слышала адвоката... в открытом судебном заседании или на обычном бракоразводном процессе они бы никогда не смогли ее использовать. Итак, он отказывался от всех ходатайств и встреч, пока суд не разозлился и не вызвал его на слушание, где судья мог согласиться прослушать эту гребаную запись.

— Митч, возможно, только что закончил школу, но адвокат Эрика взял его с собой. Я никогда не слышала о подобном бракоразводном процессе. Парень получил все, что хотел. У него есть дом, ему не нужно платить тебе ни цента, и половину времени он проводит с ребенком, который даже не его. Дерьмо... Я думала, тебе не нравятся групповухи.

— Мне нет…, - прошипела я.

— Не могу сказать, - ухмыльнулась она. - Похоже, тебя только что трахнула куча парней. Митч трахнул тебя, потому что как юрист он отстой. Адвокат Эрика хорошо тебя трахнул. Судья поимел тебя, и, если уж на то пошло, даже Эрик поимел тебя. Можешь назвать что-нибудь... хоть одну дерьмовую мелочь, которую ты могла бы вынести, если бы это произошло?

— Эрик платит мне алименты, - сказала я. Она покачала головой.

— Нет, это не так, - сказала она. - Вы разделяете опекунство. Когда у тебя есть ребенок, он платит тебе. На следующей неделе у него будет дочь, и ТЕБЕ придется платить ЕМУ. Это ерунда. Они все просто трахнули тебя.

— И ты меня трахнула, Пегги, - сказала я. - Это была ТВОЯ гребаная идея!

В течение следующих нескольких недель все стало еще хуже. Мне пришлось сказать родителям, что мы с Эриком разводимся. Эрик настаивал на двух вещах. Во-первых, я должна была рассказать им правду о том, почему мы расстались. А во-вторых, я не могла сказать им, что Эрика не принадлежит ему. Он был уверен, что рано или поздно кто-то из них проговорится и ей будет больно.

Мой отец бросил на меня взгляд, который говорил о том, что он разочарован во мне. Но он обнял меня и сказал, чтобы я извлекла уроки из этого опыта и в следующий раз поступила правильно.

Моя мама дала мне пощечину и разрыдалась. - Какой, блядь, следующий раз? – сказала она. - Дана, тебе тридцать пять лет. Мужчины твоего возраста хотят женщин помоложе. Мужчины, которые старше тебя, просто хотят иметь кусочек на стороне. Если они чего-то стоят, то они уже женаты. А если они не женаты, то либо разведены и это причиняет им вред, либо они не из тех мужчин, за которых хотела бы выйти замуж любая женщина. Большинство из них слишком стары, чтобы иметь детей или хотеть их... Ты...! - Она просто стояла и смотрела на меня с открытым ртом, как будто у нее самой случился сердечный приступ.

— Что мама?! – спросила я.

— Эрик, - сказала она.

— А что насчет него? – спросила я. - С ним все в порядке?

— Дана... он знал, что ты с ним так поступила... должно быть, у него было разбито сердце... все то время, что вы, ребята, были вместе, он только и говорил, какая ты красивая и как ему повезло, что ты у него есть... - сказала она. - Всем надоело это слышать...

— Я никогда этого не говорила, - сказала я.

— Дана, хоть раз в жизни вытащи голову из задницы, - прошипела она мне. - Он, должно быть, был потрясен тем, что ты сделала... но он каждый день приходил в больницу навестить твоего отца. Он сидел там и разговаривал с нами... делая вид, что все в порядке... он привез Эрику повидаться с ее дедушкой... он отвез твоего отца домой... и за все это время он ни разу... - тут моя мама заплакала, и даже мой папа сердито посмотрел на меня.

— Дана, он прошел через всю эту боль в одиночку, - выпалила она. - Это, должно быть, было ужасно. Он был так добр к нам... И Эрика была счастлива, как никогда. Я не думаю, что даже она понимала, как сильно ему было больно. Он никогда не сказал о тебе ни одного плохого слова. Он постоянно придумывал оправдания, почему ТЕБЯ там не было. Все это время ты сидела дома и притворялась, что у тебя болит нога, потому что боялась, что мы узнаем.

— У меня была повреждена нога, - сказала я. - Это была серьезная травма. - Не думаю, что кто-то из них мне поверил. Тогда я поняла, что, помимо разрушения моего брака, я серьезно повредила и отношения с родителями.

Я жила у них, пока не нашла квартиру, но ситуация не улучшалась.

На самом деле, на следующий день все стало еще хуже. Я только вернулась домой с работы, когда мама протянула мне телефон. Она протянула его мне так, словно держала в руках еще мокрое дерьмо.

— Дана... Мне действительно нужна твоя помощь, - сказал он. Мое сердце перестало биться, как только я услышал голос. Я сразу узнал его.

— Какого хрена тебе нужно? – выплюнула я. - Ты и так не достаточно дорого обошелся мне.

— Мне нужно, чтобы ты повлияла на своего мужа, - сказал он. - Он разрушает мою жизнь.

— Добро пожаловать в клуб, - сказала я. - Я уже разведена, и мои родители едва выносят мой вид. Моя дочь думает, что я бросила ее, а мой муж даже не хочет со мной разговаривать. Больше всего на свете я была бы рада возможности просто сказать ему, как мне жаль, но у меня не было даже этого.

— Посмотри... то, что произошло между нами, было лишь той соломинкой, которая сломала хребет верблюду, но я ничем не могу тебе помочь. Из любопытства... чем он тебе насолил?

— Моя студия йоги закрыта, - пожаловался он. - В тот день, когда твой муж пришел и застукал нас, все студенты, которые там были, уволились. И они рассказали другим. Каким-то образом это попало в Facebook, и вскоре все узнали. Даже мои преподаватели начали считать меня изменником.

Для преподавания йоги должна быть лицензия. Из-за всех этих жалоб я потерял свою аккредитацию, и, что еще хуже, твой муж подает на меня в суд за то, что я разрушил ваш брак.

Я посмеялась над этим. На самом деле, мне было приятно, что Эрик считал, что потерять меня стоит того, чтобы подать на кого-то в суд.

— Судя по тому, что мне говорили, подобные судебные процессы редко приносят какое-либо денежное вознаграждение, - сказала я.

— Твой муж - мудак, - сказал он. - Дело не в деньгах. Он предъявляет мне иск всего на двадцать пять долларов. Но то, что его подали у меня дома, означает, что моя жена узнала об этом, и теперь мой брак под угрозой. И каждый раз, когда возникает иск, это создает мне проблемы.

— Когда об этом случае писали в газетах и социальных сетях, в нем фигурировало мое имя и упоминалось, что я муж известного кардиохирурга, а также упоминалось имя моей жены. Эта чушь вредит ее репутации и дорого обходится ее пациентам, потому что никто не хочет, чтобы его оперировал врач с серьезными эмоциональными проблемами.

— Адвокаты моей жены предлагают ему кучу денег, чтобы он отказался от иска и оставил все как есть, но он даже не соглашается на встречу с ними. Похоже, ему очень больно, и он просто хочет еще раз надрать мне задницу, чтобы самому почувствовать себя лучше. Он ведет себя как человек, который потерял все и просто хочет причинить боль всем остальным.

Внезапно я почувствовала себя еще хуже. Я не испытывала к нему жалости. Он был взрослым мужчиной и должен был уметь принимать риски за то, что сделал. Но мне было жаль его жену. Она не заслуживала того, чтобы ее карьера и репутация были разрушены из-за того, что ее муж не мог держать свой член в штанах для йоги.

И их дети не заслуживали того, чтобы их семейная жизнь была разрушена, а ее пациенты заслуживали хорошего врача, и, судя по моему отцу, она была отличным врачом.

— Я ни черта тебе не обещаю, - сказала я. - Но я собираюсь позвонить.

— Ты позвонишь своему мужу? - спросил он. Облегчение в его голосе было заметно даже по телефону.

— Нет, - ответила я. - Он не отвечает на мои звонки. Но я позвоню тому, кого он слушает.

Через несколько мгновений я набрала номер, и мне ответили. - Что теперь, мам? - спросила она. - Папа отвозит меня и моих подруг в Колдстоун.

******************************************

Эрик

Я должен был признать, что для женщины в возрасте она была очень красива. У нее была кожа цвета кофе со сливками, как у многих женщин из Индии. В ее глубоко посаженных глазах светились ум и жизнь, но в то же время в них чувствовалась глубокая печаль.

— Картофель фри вреден для сердца, - сказала она, чтобы начать разговор.

— Я много бегаю, и поэтому могу себе это позволить, - сказал я.

— Каков ваш результат на полтора километра? - спросила она.

— 17:30, - гордо ответил я.

— А вы быстрый, - восхитилась она. - Даже в колледже я не смогла бы пробежать за двадцать минут с ракетой в заднице!

Было странно слышать такую жаргонную фразу, произнесенную на мелодичном английском с индийским акцентом. А ее улыбка, несмотря на боль и дерьмовую ситуацию, в которой мы оказались, доказывала, что она за человек. Она мне сразу понравилась.

И тот факт, что она мне действительно нравилась, заставлял меня чувствовать себя виноватым в том, что произошло, и в том, как я на это отреагировал. Мне следовало гораздо тщательнее обдумывать свои действия. В тот момент я понял, что наказываю не только виновных, но и жертв. Эта женщина была виновата в поступках наших супругов не больше, чем я. Но она стала жертвой моей мести.

— Чем я могу вам помочь, доктор? - Спросил я, имея в виду именно это.

— Позвольте мне помочь вам, - сказала она. - Я знаю, что вам больно. Мне тоже.

— Я откажусь от иска, от публикаций в газетах... от кампании в социальных сетях... от всего, - сказал я.

— Во что мне это обойдется? – улыбнулась она. - Я уже предложила вашим адвокатам полмиллиона долларов. Большего я позволить себе не могу. - Мы оба знали, что она может.

Мы также знали, что после того, как все это уляжется, она будет зарабатывать намного больше денег, но, опять же…ЕЕ вины в этом не было.

— Как продвигается ваш развод? – спросил я.

— У нас шестеро детей, - улыбнулась она. - У нас старомодный брак. Развода не будет. Почему вы спрашиваете об этом?

Я улыбнулся ей в ответ. Между нами было очень сильное влечение, и я был уверен, что она это чувствовала. Ее следующее заявление подтвердило это.

— Если вы думаете о том, о чем думаю я… то это должно быть очень секретно, - сказала она.

— Если вы говорите то, о чем я думаю, то я бы хотел, чтобы ваш муж посмотрел, - сказал я. Сначала на ее лице появилась ухмылка, а затем оно исказилось от ужаса.

— В некоторых культурах жить с таким человеком было бы оскорблением для великого, - сказала она.

— Это также сделало бы нас не лучше, чем они, - сказал я. - Обидно думать, что мы лучше, чем были в браке.

— Сколько денег у вашего мужа? – спросил я. - Мне не нужно от вас ни цента, но я хочу причинить ему боль.

— Около ста пятидесяти тысяч долларов осталось от приданого, которое он получил от моих родителей, и чуть больше двух лет платил за аренду студии йоги, которая сейчас закрыта. Он думает, что сможет получить небольшую прибыль, сдавая ее в субаренду. Я уже сказала ему, что ему больше не разрешается выходить из дома. Теперь он домосед. Его работа - заботиться о детях и нашем доме.

— Тогда это то, чего я хочу, - сказал я. - Сто пятьдесят тысяч и студия йоги.

— Но я предложила вам в три раза больше, - рассмеялась она. - В ваших словах нет смысла.

— Я сделал это только для того, чтобы причинить ЕМУ боль, - сказал я. - Я никогда не хотел причинять ВАМ боль. Таким образом, я могу лишить его гордости, не причинив вам никаких затрат. Но вы должны пообещать мне, что не замените его деньги.

— О, я и сама хотела сделать ему больно, - сказала она. - За исключением домашних денег, я не дам ему и четвертака.

Вот так я стал владельцем несуществующей студии йоги. Поскольку у меня отличная работа и почти нет долгов, деньги стали для меня неожиданностью. Я купил одну вещь, о которой всегда мечтал, а остальное вложил в фонд обучения Эрики.

Единственной вещью, которую я купил для себя, был кабриолет "SVT Cobra" 2003 года выпуска. Я всегда хотел "Терминатор", и с ним в гараже оставалось всего две машины из списка "Автомобили моей мечты". Единственными машинами, которых мне не хватало, были "Фастбэк" 67-го года выпуска и "Шелби GT 500" 2014 года выпуска

Я купил "Терминатора" за двадцать семь тысяч долларов, а остальное отложил на обучение дочери в колледже. Мои родственники не понимали, что это за автомобиль, но они были рады, что это сделало меня счастливым. Им понравилось, что я планировал будущее своей дочери, хотя я чувствовал некоторую грусть со стороны своей тещи. Позже я спросил ее об этом.

— Просто трудно смириться с тем фактом, что у меня будет только одна внучка, - печально сказала она. - Неужели нет абсолютно никаких шансов на...?

Я обнял ее и покачал головой. - Она..... она никогда не любила меня, - печально сказал я. - Если бы у нас не было Эрики, то она бы не вышла за меня замуж. Я был слишком скучным для нее.

— Эрик, тебе нужно поговорить с ней, - сказала она. - С годами ее чувства к тебе изменились. В конце концов, она действительно полюбила тебя. И она несчастна без тебя.

— Я думаю, ей просто стало комфортно со мной, - сказал я. - Я был для нее как пара старых ботинок. Я не хочу, чтобы меня так любили. Но она найдет кого-нибудь другого. И, возможно, у тебя еще будут внуки.

В течение следующих нескольких недель я сосредоточился на двух вещах. Я сосредоточился на работе и на том, чтобы максимально облегчить Эрике переход к нашей новой жизни.

Новость о том, что она не была моим биологическим ребенком, никак не повлияла на меня. Я решил, что этот факт был еще одним следствием грехов Даны и не имел никакого отношения ни к Эрике, ни ко МНЕ.

Эрика была моим ребенком с того дня, как родилась, поскольку она родилась, когда мы с ее матерью были женаты. Она была моим ребенком в глазах закона, и она останется моей маленькой девочкой до того дня, когда ей исполнится восемнадцать и она сможет сама сделать выбор.

Первая неделя прошла гладко. Мы с Эрикой сделали почти все, что она хотела. Я отвез ее в школу немного раньше, чтобы успеть на работу вовремя. И мы записали ее на пару внеклассных мероприятий, чтобы я мог забрать ее после работы.

Вернувшись домой, мы вместе готовили ужин, а затем она делала домашнее задание, пока я возился со своей машиной или тренировался.

В конце вечера мы либо разговаривали, либо смотрели телевизор вместе. Никто из нас не упомянул о слоне, которого не было в комнате. Я думаю, мы оба понимали, что еще слишком рано и слишком больно.

На второй неделе должна была наступить очередь Даны, но она еще не нашла себе места. Я не возражал против того, чтобы Эрика снова была со мной, и третья неделя все равно была моей.

Но еще до того, как подошла четвертая неделя, Эрика начала ругать свою мать. Я подумал, что это вредно для здоровья, и вмешался.

Я отправился навестить ее бабушку и дедушку с одной идеей.

— Послушайте, миссис... - Начал я, и на ее лице отразилась обида.

— Эрик, за последние десять лет ты никогда не называл меня иначе, как Нэнси или мама. Что изменилось? – спросила она.

— Я больше не твой зять, - сказал я, пожимая плечами.

— Кто это сказал? - спросила она. - Что ты задумал?

— Эрика начинает возмущаться отсутствием Даны, - сказал я. - Я знаю, что она еще не нашла себе жилье... И по какой-то причине она не хочет, чтобы Эрика жила здесь. Поэтому я бы хотел, чтобы она воспользовалась домом на следующей неделе, чтобы у нее была своя очередь.

Она обняла меня. - Милый, это отличная идея, - сказала она. - Где ты будешь?

— Я сниму комнату в одном из мотелей неподалеку от работы на неделю, - сказал я.

— О нет, - сказала она. - Ты можешь занять комнату для гостей наверху. В этих мотелях нет ничего, кроме наркоманов и проституток.

Итак, я прожил у родителей жены неделю. В субботу вечером я пригласил их перекусить в знак признательности.

В воскресенье утром я отправился забирать дом обратно. Я договорился, что Эрика пойдет с друзьями на карнавал. Мама ее подруги отвезет их туда, а потом побудет с ними, пока я не приеду после пробежки и душа. Я приводил их к себе домой на ужин, и их родители забирали их из нашего дома.

Я был уверен, что девочки захотят уйти с карнавала пораньше. Им было всего десять и одиннадцать лет. Они катались на куче аттракционов, играли в какие-то игры, а потом им становилось скучно и хотелось заняться чем-то другим.

Я также знал, что моя дочь хотела похвастаться нашим бассейном.

Я был потрясен, когда рано утром вернулся домой с пробежки. В доме царил жуткий беспорядок. Моя десятилетняя дочь пыталась прибраться.

Она посмотрела на меня и покачала головой. Я приложил все усилия, и мы привели дом в презентабельный вид. Любимая одежда Эрики отправилась в стирку. Слава Богу, что у нас есть экспресс-стирка небольшими партиями. Я как раз вынимал ее одежду из сушилки, когда позвонила мама Пэм и сказала, что она уже в пути.

— Я так скучала по тебе, папочка, - сказала Эрика, обнимая меня на прощание.

Я поднялся в свою комнату, чтобы переодеть спортивную форму. Моя комната представляла собой настоящее зрелище. Повсюду были разбросаны скомканные листки бумаги, а Дана свернулась калачиком на подушке на моей кровати. На прикроватном столике стояла открытая бутылка ликера.

Когда я открывал ящик, она пошевелилась во сне. Я быстро схватил шорты с топом, закинул кроссовки на плечо и вышел из комнаты.

Я переоделся на кухне и поехал в парк. Как только я добрался до парка, зазвонил телефон. Это была она.

— Привет, Дана, - сказал я.

— Эрики нет дома, - сказала она.

Я все ей объяснил, стараясь оставаться как можно более спокойным и бесстрастным.

— О... - сказала она. - У тебя действительно хорошо получается быть матерью-одиночкой. Я должна взять себя в руки.

— Для меня это легко, - сказал я. - Она...

— ОНА ЛЮБИТ ТЕБЯ БОЛЬШЕ, - закричала она. - Я понимаю. Я та сука, которая разрушила ее семью. Ты когда-нибудь думал, что тебе стало легче, потому что у тебя есть этот гребаный дом? - Какое-то время никто из нас ничего не говорил. Затем я услышал звук ее рыданий.

— Я не это хотел сказать, - ответил я ей. - Я хотел сказать, что мне легко, потому что она - все, что у меня есть. У тебя большая семья, Дана. Я был единственным ребенком в семье. Мои родители умерли до того, как мы встретились. Я одержим Эрикой, потому что она единственный человек, о котором я могу заботиться.

Ее вздох боли был слышен по телефону. - Прости, Эрик, - прохрипела она. - Я просто не очень хорошо с этим справляюсь. Я могла бы уже найти себе жилье, но мне не нужна какая-то дерьмовая квартира или съемный дом. Я хочу СВОЙ гребаный дом, который я выбрала и за который ты заплатил.

— Но это даже не так. Когда я только приехала сюда, то обошла все вокруг и осмотрела все. За исключением некоторых моих личных вещей, ничего не было перенесено, но казалось пустым. Дом ни черта не значит без тебя. Я хочу вернуть свой дом. Я хочу вернуть свою семью. Я хочу вернуть своего мужа.

— Знаешь, что я видела на прошлой неделе? Я видела того маленького индийского хорька, из-за которого все это произошло. Он, его жена и все их чертовы детишки отправились вместе на прогулку в парк.

— Он попытался взять жену за руку, но она отстранилась от него. Но, по крайней мере, они вместе, чтобы работать над этим. Их семья... Их брак все еще крепок. Почему мой не такой? Это несправедливо.

— Дана, у меня нет ответов на все вопросы, - сказал я. - Мне нужно бежать, чтобы успеть вовремя забрать Эрику.

— Хорошо, Эрик, - сказала она. - Как ты думаешь, когда-нибудь мы могли бы..... ты знаешь... поговорим о...?

— Когда-нибудь, - сказал я. - Но не сейчас. Пока еще слишком рано. Я недостаточно силен, чтобы справиться с этими чувствами прямо сейчас. Пока, Дана.

Все, что я ей сказал, было правдой, но не половина из этого. У меня тоже были проблемы с нашей ситуацией. Во мне бушевал гнев, которого раньше никогда не было.

Я ненавидел Дану за то, что она сделала со мной. Мы были женаты десять гребаных лет, и все это было чистой ложью. Я слышал выражение "Хорошие парни финишируют последними", но она придала ему совершенно новый оттенок.

Эта сучка дурачила меня годами. Она просто смотрела мне в глаза каждый день и лгала. И я понятия не имел, сколько раз она мне изменяла. Я был так зол, что просто не мог это контролировать.

И этот гнев был направлен не только на Дану. За исключением моей дочери и тещи, я просто не доверял женщинам.

Конечно, я мог быть вежливым с ними в рабочих ситуациях. Я даже смог завязать светскую беседу с учителями Эрики и матерями ее подруг, но я просто не доверял им настолько, насколько мог.

Я знал, что мои чувства были нездоровыми. Я сходил к психологу, и он сказал мне, что, учитывая то, через что я прошел, мое поведение было нормальным.

Он дал мне почитать несколько историй о разводах в Интернете. Мне очень понравились истории Просто Боба и Барни Р.

Но в реальном мире мне ни за что не удалось бы отомстить. Я бы отправился в тюрьму, а моя дочь страдала бы.

Мне нужен был здоровый выход для моего гнева. Я снова обратился к своим знакомым парням, которые пережили развод.

Все они говорили мне, что гнев со временем пройдет. Я начал задаваться вопросом, сколько времени это займет и что они предприняли, чтобы справиться со своим гневом?

Я решил, что, возможно, не помешала бы какая-нибудь группа поддержки. Итак, я обзвонил своих разведенных друзей. И попросил каждого из них подробно рассказать мне, почему они развелись. Я также попросил их назвать имя другого знакомого им парня, который был разведен.

Я сузил список до парней, которые развелись, потому что им изменили. Я не хотел, чтобы парни разводились, потому что они изменяли. Эти ублюдки заслужили то, что получили.

Я также включил в список нескольких парней, которым изменили или бросили до того, как они поженились. Если они любили женщину, с которой были, они были так же несчастны.

Составив свой список, я пригласил их всех к себе домой, чтобы поговорить.

Я организовал встречу в баре неподалеку. У нас было много блюд из бара и крафтового пива. У нас также была мясная лавка, где готовили мясо на гриле.

Ко мне пришло пятнадцать человек. У нас было одно большое групповое занятие, на котором мы все рассказали о своем опыте, и несколько небольших групповых занятий, на которых мы обсуждали проблемы, характерные для разведенных парней.

В парнях, которых я пригласил, я заметил одну особенность. На моей улице было припарковано много по-настоящему крутых машин. Были также грузовики, мотоциклы и транспортные средства, которые представляли собой комбинации мотоциклов и легковых автомобилей.

Я подумал, что все прошло отлично, и, очевидно, я был не единственным.

Крупный парень по имени Билл Пек, которого предала его школьная возлюбленная после двадцати трех лет совместной жизни, задал вопрос, который интересовал многих парней.

— Эрик, мне было приятно познакомиться с тобой, - сказал он. - Было здорово пообщаться с ребятами, которые понимают, через что я прохожу. Когда следующая встреча?

— Я позвоню вам всем и дам знать, - сказал я.

В течение следующих нескольких дней почти все ребята, которые там были, звонили мне с идеями и планами.

В течение следующих нескольких недель мы создали организацию, которая была частью группы поддержки, частью социального клуба и частью семьей.

Нашей третьей встречей была прогулка по моей пустой студии йоги, которую я предложил в качестве нашего клуба.

У нас было несколько человек, которые были подрядчиками. Они выделили время и материалы. Мы переделали здание изнутри и снаружи.

Новое оформление было очень мужским. Здесь был огромный бар. На каждой стене висел телевизор с большим экраном, и повсюду было много сидячих мест.

В задней комнате был оборудован тренажерный зал и несколько боксерских груш разных размеров. Таким образом, если у парня был плохой день, он мог просто пойти туда и выбить из кого-нибудь все дерьмо. У нас были шкафчики и душевые, которые были перенесены из студии йоги. У меня была идея, что я мог бы иногда выходить на пробежки из клуба.

Самое смешное произошло, когда вывеску клуба установили на место. Некоторые ребята разозлились, когда на здании появились буквы "Би-Би-Си".

— Эй, - сказал один парень. - Вот так я потерял свою жену.

— У меня уже есть такой клуб, - сказал один из чернокожих парней в клубе. - Мне это ни хрена не помогло.

— Помните, когда мы были моложе, - сказал я. - У нас была Молодежная ассоциация молодежи (YMCA) и мужской клуб. Добро пожаловать в "Клуб парней с разбитыми сердцами".

Клуб заработал молниеносно. Нам пришлось ограничить число участников парнями, которые действительно пострадали от разводов или отношений.

Было слишком много парней, которые, взглянув на припаркованные снаружи машины и мотоциклы, захотели присоединиться.

Но еще смешнее было то, что женщины, увидев вывеску у входа, неправильно поняли нас.

Один из наших участников, здоровенный чернокожий парень по имени Уилл, отлично справился с этой задачей.

— Дамы, вы интересуетесь клубом? - спрашивал он. Они кивали и смеялись. - Что ж, давайте выйдем, чтобы я мог рассказать об этом.

Он проводил их к задней части здания и вывел в переулок. Он достал свой телефон и сфотографировал их всех.

— Эти фотографии для моей стены, - сказал он, широко улыбаясь.

Затем он захлопнул дверь и оставил их стоять там. Они начали барабанить в дверь, и он открыл ее.

— Что? - закричал он.

— Мы ничего не видели! - сердито сказала одна женщина.

— Ты не показал, - сказала другая.

— Мы пришли в клуб, - сказала последняя. - И мы не уйдем отсюда, пока не получим это.

— Ладно, вы сами напросились, - сказал Уилл. Он вытащил свой член, который действительно был внушительных размеров, и помочился на трех женщин.

— Я называю это стилем Большого Вилли, - ухмыльнулся он. - Мы повесим их фотографии на стену. Если они когда-нибудь вернутся, мы дадим знать их мужьям, почему они были здесь.

Клуб зажил своей собственной жизнью. Мы путешествовали. Мы занимались всевозможными видами деятельности. Мы устраивали вечеринки. И некоторые из этих вечеринок были бурными. У нас были стриптизерши. Мы ездили в Вегас. Мы делали все то, что, как вы можете себе представить, делают парни.

Но все мы в значительной степени ненавидели женщин, и особенно наших бывших жен. Пока однажды...

У меня выдался выходной в субботу. Эрика была с Даной, а я был в клубе. На самом деле, я мыл машину за клубом, когда она подошла ко мне сзади и протянула одно из моих полотенец из микрофибры.

— Спасибо, - рассеянно сказал я.

— Не за что, - улыбнулась она. Как только я услышал ее голос, у меня голова пошла кругом.

— Мне нужна услуга, - сказала она. Я никогда не видел, чтобы карие глаза так искрились. Я слышал о теплых карих глазах и выразительных карих зрачках. Я слышал о карих глазах, которые были такими темными, что казались черными. Я также слышал о людях, которые были настолько полны дерьма, что у них были карие глаза... но ее глаза сверкали.

И дело было не только в ее глазах. Ее голос казался волшебным. У нее был один из тех голосов, которые звучат хрипло, но в то же время мелодично. Думаю, лучший способ описать это - сказать, что она говорила так, как поет Стиви Никс.

Это был тот же тон, но акцент был другой. Это был один из тех мягких южных акцентов, которые сводят меня с ума. Это был не тот режущий слух деревенский говор или неописуемый луизианский каджунский акцент, который придавал всему, что она говорила, легкий, очень сексуальный привкус.

Пока я стоял там и пялился на нее, чуть ли не до грубости, все пошло наперекосяк. В ней не было ничего осмысленного. У нее были слишком длинные ноги. И джинсы просто обтягивали ее ягодицы, но... у нее были довольно стройные бедра. Это было так, словно Бог сыграл со мной злую шутку.

Если подумать, то в ней действительно было лучшее из обоих миров. У нее были округлые, полные ягодицы, которые так и хотелось сжать, но в то же время у нее не было той сверхширокой фигуры, как у Кардашьян в песочных часах, которая была в двух шагах от того, чтобы стать толстушкой.

Верхняя часть ее тела была такой же. У нее были очень узкие плечи, но то, как ее футболка с надписью "Крепкая фигура Форда" открывала грудную клетку, создавало впечатление, что под чем-то, что, вероятно, было лифчиком "Крепкая фигура Форда", спрятаны очень крепкие сиськи.

Но что меня по-настоящему тронуло, так это личико в форме сердечка под длинной густой копной медово-светлых волос.

Я уже описывал эти невероятные искрящиеся карие глаза, поэтому пропущу их. Я также пропущу ее нос, потому что в нем не было ничего особенного. Но ее пухлогубый ротик, похожий на бантик купидона, казалось, по желанию изображал улыбку, надутые губы и несколько других движений, которые были присущи только ей.

Моя эмоциональная сторона, казалось, говорила: - Чего бы ты ни захотел, это твое. - К сожалению, мой мозг был за главного, и то, что он думал, было отфильтровано недавними событиями и моим разбитым сердцем. Мой разум, казалось, говорил: - Все женщины чертовски порочны, а эта, наверное, в десять раз более порочна, потому что она такая чертовски красивая, что на нее трудно смотреть.

Итак, когда я, наконец, открыл рот настолько, чтобы начать говорить, слова, которые я произнес, прозвучали примерно так: - С чего бы мне делать тебе одолжение?

— Потому что Нэнси сказала мне, что ее зять был самым лучшим, - улыбнулась она.

Мне было чертовски трудно сохранять каменное выражение лица. Но я знал, что внутри у меня все рушится.

— Что за услуга?.. Я имею в виду – какую услугу? - уточнил я.

— Я хочу, чтобы ты принял в этот клуб... - начала она.

— О нет, - сказал я. - Этого не случится. Я ни за что не позволю тебе...

Самое смешное, что даже когда я это говорил, что-то внутри меня искало способ сделать именно это. Может быть, я мог бы переделать этот клуб для жертв обмана, свободный от гендера. Может быть, я мог бы заявить, что какой-то федеральный закон предписывает нам это... нет, у нас в клубе было слишком много проклятых юристов.

Вот она, с этой своей улыбочкой, качает головой.

— Только не мне, Эрик, - ухмыльнулась она. - Моему, папочке!

— Твоя мать изменила ему? – ахнула я.

— Ничего подобного! - резко сказала она. Ее шок от мысли об измене согрел мое сердце. - Но она как-то нехорошо поступила с ним, - вставила она.

— Тоже плохо, - сказал я. - Женщины - прирожденные лгуньи!

— Не все женщины, - сказала она. Затем она рассказала мне историю, которая должна была стать фильмом на всю жизнь. Ее родители были влюблены друг в друга в старших классах. Они поженились и начали совместную жизнь. У них родился ребенок... Она подняла руку и поклонилась... когда это сказала. И жизнь казалась прекрасной.

Но потом она заболела раком и серьезно заболела. Ее муж уволился с работы и продал все, что мог, чтобы ухаживать за ней. Он не отходил от нее ни на шаг с момента постановки первого диагноза, во время операции, химиотерапии и долгих месяцев восстановления. Но, к счастью, она выкарабкалась.

Они оба постарели и были изранены пережитым испытанием, но любили друг друга больше, чем когда-либо. Им потребовались годы, чтобы оплатить медицинские счета. Но они с радостью взялись за дело и восстановили свою жизнь. Черт возьми, они победили рак. Ничто другое не могло им помешать.

Они восстановили свои сбережения, отправили дочь учиться в колледж и начали планировать свой выход на пенсию.

Но однажды жена решила, что не может больше ждать. Она хотела отправиться в круиз и совершить турне по Европе, как они всегда планировали, когда выйдут на пенсию.

Муж, как обычно, уступил ее желаниям. Круиз был замечательным. Казалось, что они снова молоды и влюблены друг в друга. Во время тура по Европе он заметил, что его жене очень нравится проводить время, но она сильно устает.

Когда он упомянул об этом, она просто улыбнулась и сказала, что, возможно, беременна. Это вызвало всеобщий смех, поскольку им было за шестьдесят. Она пообещала ему, что, как только они вернутся в Техас, то она пойдет к врачу.

Она скончалась во сне, когда он обнимал ее в их первую ночь после возвращения. Она оставила ему письмо, в котором все объяснялось.

Рак вернулся с удвоенной силой. Врач сказал, что ей осталось жить всего шесть месяцев. Возможно, больше, если она сразу же обратится в больницу и начнет лечение. Все, что он мог сделать, это попытаться продлить ее жизнь, но спасти ее он не мог.

В своем письме она сообщила ему, что у нее просто не осталось сил бороться. Врач сказал, что ей осталось жить шесть месяцев. И она решила прожить эти шесть месяцев, а не умирать в больнице.

Она смогла провести время с мужчиной, которого любила больше всех на свете, и пережить еще одно романтическое приключение. Она просила у него прощения за то, что не была с ним откровенна, но хотела умереть на своих условиях. Ее врач уважил ее желание и прописал огромное количество обезболивающих. Она никогда не испытывала к своему мужу ничего, кроме любви.

Она хотела, чтобы он продолжал жить своей жизнью, и она будет ждать его в следующей жизни.

— Мой папа - большой и сильный мужчина, - сказала она. - Но он плакал около недели без остановки. Потом он просто начал благодарить... когда он высказал все свои мысли вслух, то он разозлился. Он решил, что мама имеет к этому отношение, и возненавидел ее.

Я пытаюсь вернуть его обратно, но мне нужна помощь. Мне нужно забрать его из дома и познакомить с другими парнями. Я знаю, что его страдания - это не совсем то, через что вы все проходите. Но, слава богу, он бы вам подошел.

Я согласился пойти и встретиться с ним. Через несколько дней я отправился на свидание с Уиллом и Барни. Мы поговорили с ним, и он нам понравился. Он понятия не имел, что его дочь посвятила нас в это. Он думал, что это своего рода кампания по набору клиентуры. Но женщины причиняли нам всем достаточно боли, чтобы понимать боль друг друга, даже если ситуации и причины были разными.

Но что действительно выделяло его на общем фоне, так это его грузовик. У него был гигантский F-250, полностью хромированный. Это был самый большой и красивый грузовик, который я когда-либо видел.

— Ты можешь отбуксировать этой штукой двухместный автомобильный прицеп? - спросил я его.

— Я могу снести чертово здание, - сказал он. - Если только на нем не сидит толстая женщина.

Мы изменили правила, и Том стал членом клуба. Клуб продолжал процветать и стал еще более активным. Мы вместе путешествовали. Мы занимались самыми разными вещами.

Примерно через три месяца после того, как Том присоединился к нам, я понял, что у нас возникла проблема. Мы разбили лагерь в горах. Для тех из вас, кто не знаком с этим термином, это верхний полуостров Мичигана.

Мы разбрелись по лесу, занимаясь самыми разными делами. Некоторые из нас ловили рыбу. Другие ходили в походы, а третьи просто слонялись по лагерю, выпивая и болтая всякую чушь.

Я заметил отблеск на горном хребте над нами. Я подумал, что кто-то, возможно, охотится неподалеку от нас или еще что похуже. Это мог быть кто-то из тех проклятых защитников окружающей среды, которые хотели пожаловаться на все наши машины, грузовики и мотоциклы или на то, как мы относимся к девственному лесу.

Итак, я подкрался к гребню так тихо, как только мог, и подкрался к ним незаметно.

Это оказалась ОНА. Я похлопал ее по плечу, и она уронила бинокль.

— Господи, Эрик. Ты меня до смерти напугал, - воскликнула она и игриво толкнула меня в плечо. Ее рука погладила мое плечо в том месте, куда она меня ударила, и мне показалось, что кожа на моем плече пытается сохранить контакт с ней.

У нее отвисла челюсть, и она отдернула руку, как будто мое плечо было в огне.

— Ах, черт возьми... ты ненавидишь женщин, - ухмыльнулась она.

— Дженни, что ты здесь делаешь? – спросил я. - И почему ты здесь одна?

— Я не одна, - выплюнула она. - Ральф со мной!

Я ничего не мог с собой поделать. На секунду во мне вспыхнула ревность. Но потом я пришел в себя. Взглянув на ее лицо, я понял, что она не только увидела это, но и узнала.

— Надо быть полным идиотом, чтобы захотеть связаться с Ральфом, - выпалила она.

Оглядевшись, я увидел лишь крошечную палатку с одним спальным мешком.

— Вы, должно быть, очень близки. – сказал я.

— Мы вместе спали с тех пор, как мне исполнилось одиннадцать или двенадцать, - ухмыльнулась она. - Хочешь с ним познакомиться? - Моя ревность возросла до такой степени, что я разозлился.

— Нет. Я просто хотел убедиться, что ты в безопасности, - сказал я.

— Должно быть, это ужасно, - сказала она почти шепотом.

— Хм? – сказал я.

— Воюешь сам с собой, - сказала она. - Ты и мой папа - одинаковы. Он все еще иногда плачет из-за мамы, но как только он просыпается, она снова превращается в трусливую лживую сучку. Общение с вашими парнями действительно идет ему на пользу. Вам всем так весело, что это не дает ему задерживаться на этом слишком долго.

Я вспомнил это чувство. И я понял, что она имела в виду. Для большинства парней клуб был глотком свежего воздуха.

— Я не такой, - сказал я. - Я почти никогда не думаю о своей бывшей.

— Нет, ты покончил со всем этим, - сказала она. - Но ты все еще на войне. Ты прошел все испытания и должен двигаться дальше, но ты хочешь остаться на своей маленькой вечеринке жалости.

У меня отвисла челюсть, и я уставился на нее. - Ты так и не сказала мне, что вы с Ральфом здесь делаете, - сказал я, чтобы уйти от обсуждения ее наблюдений за мной.

— Мой папа такой же крупный, как и все остальные, и даже в свои шестьдесят он силен, как бык, - печально сказала она. - Но никто из родственников не защитит его от самого себя. Не говори никому об этом, но он был близок к тому, чтобы присоединиться к моей маме пару раз. Как бы сильно он ни утверждал, что ненавидит ее, он ужасно по ней скучает.

Я был потрясен. Я бы никогда не подумал, что Том склонен к самоубийству.

— Дженни... Я, - я не знал, что сказать. - Вы с Ральфом будьте осторожны. Когда вы слышите о том, что кто-то пропал без вести и найден мертвым, это всегда происходит в глухом лесу, как сейчас. Вот почему мы всегда поддерживаем друг друга. Кстати, где Ральф?

— В палатке, - ухмыльнулась она. Она подошла к своей маленькой палатке и наклонилась. В ту секунду я совсем забыл о Ральфе, о походах, о ненависти к женщинам и обо всем остальном на свете.

Все, о чем я мог думать, - это вид ее загорелой попки, выпирающей из-под задравшихся шорт.

Когда она повернула голову через плечо и поймала мой пристальный взгляд, мое лицо, должно быть, стало красным, как свекла.

— Так ты хочешь познакомиться с Ральфом или так и будешь пялиться на меня весь день? – ухмыльнулась она.

Тысячи раз говорилось, что Бог дал людям достаточно крови только для одной или для другой головы. В тот момент у меня не было крови для верхней головы, поэтому я не думал, что только что произнес.

— Есть ли у меня выбор? – сказал я. Ее улыбка осветила лес.

— Ты умеешь красиво говорить, когда захочешь, - восхитилась она. Затем она встала и подошла ко мне. И тут я заметил, что у нее в руках.

— Это Ральф, - гордо сказала она. Я расхохотался. Очевидно, Ральф был двенадцатизарядным двуствольным дробовиком.

— Все кто трахается со мной, должны иметь дело с Ральфом, - ухмыльнулась она. Она снова сверкнула на меня своими сверкающими карими глазами. - хорошо... по крайней мере, те, с кем я не хочу трахаться.

— Эрик... Эрииииик! - услышал я голоса, выкрикивающие мое имя из нашего лагеря. Я схватил ее за руку и побежал вниз по тропе.

— Что ты делаешь?.. Нет, - запротестовала она.

Когда мы ввалились в лагерь, мои друзья вздохнули с облегчением, а затем были шокированы, увидев Дженни.

— Что за...? - спросил один.

— Это девочка! - сказал другой.

— Это из-за меня, - сказал Том. Он посмотрел на нее с отвращением на лице. - Опять за мной следишь, да? - сказал он ей. - Я в порядке. Теперь, когда ты знаешь, что со мной все в порядке, ты можешь уносить отсюда ноги!

— Ага! – сказал я. - Солнце уже начинает клониться к закату. Помнишь, как сложно было добираться сюда по этим тропинкам? В темноте она этого не сделает. Мы все равно собирались уезжать утром. Она останется на ночь.

— А как насчет того, чтобы мы хотели петь у костра? - спросил один.

— Она и раньше слышала плохое пение, - рассмеялся я.

— А как же наш..... сеанс психотерапии? - спросил другой.

— У меня в машине есть пара классических фильмов, - сказал я. – А в грузовике ее отца есть DVD-плеер. Ей не придется слушать, как мы выпускаем пар. Ей будет удобно.

— Эй, я ночевал у Тома, - сказал Уилл. - Самое логичное место для нее - это у ее отца!

— У нее есть своя палатка там, на холме, - сказал я. - Но я вижу, что она поспит в грузовике своего отца. Я принесу дополнительные одеяла. С ней и с Ральфом все будет в порядке.

— Кто, черт возьми, такой Ральф? - таким вопросом закончился разговор, и все вернулись к своим занятиям.

Остаток вечера Дженни старалась не попадаться им на глаза. Парни по большей части игнорировали ее. Она крутилась либо вокруг меня, либо вокруг своего отца. Но в основном это был я, так как он был расстроен ее присутствием.

На следующее утро я помог ей уложить ее крошечную палатку и спальный мешок в ее "Форд". - Это было не так уж плохо, правда? - спросила она.

— Что? – спросил я.

— Быть рядом с одной из этих злобных женщин, - ухмыльнулась она. Она стояла прямо передо мной, прислонившись к своей машине. - Нэнси была права. Ты действительно великолепен.

Я с трудом сдерживал желание поцеловать ее. - Веди себя осторожно, - сказал я, отворачиваясь.

— Все еще борешься с этим, да? - рассмеялась она.

************************************************

Дана

— Дана... вставай! Ты опаздываешь на работу! - Голос моей мамы прорвался сквозь туман моего похмелья, как лопата, вонзающаяся в кучу лошадиного дерьма.

— Мне не нужно сегодня идти на работу, - пробормотала я. – Я взяла несколько выходных.

— Это было глупо и эгоистично, Дана, - сказала она. - У тебя будет Эрика на следующей неделе. Тебе следовало сделать это тогда.

В тот момент мой мозг работал не очень хорошо. Алкоголь все еще действовал на меня. - Почему у меня не может быть нескольких дней, когда я получаю специальное лечение? - закричала я. - Почему я никогда не могу просто успокоиться и вздохнуть свободно?

Она тут же набросилась на меня. - У тебя это было десять лет, помнишь? - спросила она. - Ты развелась с ним, помнишь? Теперь ты должна работать и заботиться обо всем, как и все мы!

Я встала и поняла, что на мне все еще та же одежда, что и накануне вечером.

— Дана, ты одета как шлюха, и от тебя пахнет спиртным, - сказала она. Я прошла мимо нее в ванную.

— Мам, я не подросток, - сказала я. - Мне больше тридцати лет. Для меня нормально время от времени распускать волосы и немного веселиться. Я могу с этим справиться. Это все часть моего плана. Кроме того, я все равно целый год ничего не смогу делать, так что, может, мне лучше выбросить это из головы, чтобы снова не облажаться.

— Дана, о чем ты говоришь? – спросила она.

— Все статьи, которые я читала в Интернете, сходятся во мнении, что мужчине нужен год или два, чтобы по-настоящему пережить предательство. Если я начну преследовать Эрика слишком рано, это только еще больше разозлит его на меня. А прямо сейчас Эрик в бешенстве. Ты знала, что он вроде как президент какого-то клуба женоненавистников?

— Да, я знала, - сказала она. - Но раньше я никогда не понимала, почему! Все это имеет смысл. Эрик слишком хороший человек, чтобы сделать что-то подобное без причины. Ты изменила ему!

Я думала, что у моей мамы тоже вот-вот случится сердечный приступ.

Последние пару месяцев были не самыми приятными. Мои отношения ухудшились. Мои родители смотрели на меня, как на моллюска. Я была просто паразитом, прилипшим к борту корабля, который только замедлял его движение и разрушал корпус.

Моя дочь смотрела на меня так, словно я ее бросила. Я пыталась объяснить ей, что это Эрик виноват в том, что я ушла из дома. Я снова и снова повторяла ей, что буду готова вернуться, как только Эрик разрешит.

Я не сказала ничего плохого об Эрике, но в то же время мне становилось тошно слышать, как хорошо он справляется без меня. Если бы я услышала, что ее папе повысили зарплату. Или что ее папу повысили по службе еще хоть раз - я бы закричала.

Даже наши старые друзья по какой-то причине избегали меня. А те немногие, с кем я общалась, всегда спрашивали об Эрике или рассказывали, что встречались с ним. Неужели они не понимали, что разлука с ним чертовски убивала меня.

Единственным человеком, который по-настоящему понимал меня, была Пегги. После своей дерьмовой юридической консультации она почувствовала себя так плохо, что решила помочь мне приспособиться к моей новой жизни и в конечном итоге вернуть Эрика.

Именно Пегги посоветовала мне выбросить все из головы и пойти на вечеринку.

— Подумай об этом, Дана, - сказала она. - Ты никому не изменяешь, поскольку не замужем.

Мы часто встречались. Очень часто. И в итоге я переспала со многими парнями. Это было не то, что я планировала. Просто так получилось. Первый раз... черт возьми, технически это можно было назвать изнасилованием.

Мы праздновали... возможно, это прозвучит очень глупо... но мы праздновали тот факт, что Эрик был так влюблен в меня, что, потеряв меня, он основал свой маленький клуб женоненавистников.

Пегги рассказала мне о том, как пара ее подруг заглянула в клуб, думая, что трахнутся с какими-нибудь черными парнями с большими членами. В итоге на них нассал черный парень с большим членом.

Там был не только Эрик... он, похоже, был главным. По словам Пегги, это заставит его созреть для того, чтобы я смогла его вернуть. Мне просто нужно было дать ему время по-настоящему соскучиться по мне, и он стал бы послушным в моих руках.

В общем, мы пошли куда-нибудь отпраздновать, и я просто продолжала пить и праздновать, а следующее, что я помню, - это как я проснулась в номере дешевого мотеля, вся в сперме, с головной болью и воспаленной киской.

Я чувствовала себя ужасно. В конце концов, из-за всего этого дерьма все и распалось в первую очередь.

Пегги сказала мне, что я еще молода и мне нужно избавиться от этого безумного дерьма. Так что через пару месяцев я почти уверена, что с этим будет покончено.

На самом деле, я понятия не имею, почему это вообще началось. Роман с моим гуру йоги был именно таким... Быстрый и приятный роман, который никогда не угрожал моему браку. Я бы пошла и переспала со старым парнем, чтобы быть готовой к встрече со своим мужем.

Эрик был идиотом. То, чем мы занимались в постели, было намного выше животного хрюканья и стонов, которые у большинства парней сходили за секс.

На самом деле, за всем этим сексом, которым я занималась в последнее время, стоял поиск чего-то близкого к этому.

И снова Пегги помогла мне понять, в чем разница. Я жаловалась ей на то, какими ужасными были все парни, с которыми мы трахались.

— Господи, Дана. Ты просто трахаешься с ними, - сказала она. - Ты в них не влюблена. Они в тебя не влюблены. Это просто секс.

Я вдруг поняла, что искала то, что было у меня всегда. Причина, по которой Эрик был таким хорошим, заключалась в том, что он любил меня. Он заботился о том, нравится ли мне то, что мы делаем. Я никогда не собиралась найти это снова. И дело в том, что каждый парень, с которым я переспала, увеличивал шансы на то, что он был кем-то, кто знал кого-то, кто знал Эрика. Если бы то, что я сделала, стало известно всем, то я бы никогда его не вернула.

Когда мой мозг вынырнул из воспоминаний - я поняла, что у меня проблема. Моя мама была права. На следующей неделе у меня будет Эрика, но я пообещала Пегги поехать с ней в Вегас.

У меня также была проблема с поиском другой работы. Я пропускала слишком много дней и слишком часто опаздывала на работу. Поэтому меня уволили. Также несколько раз упоминался тот факт, что после развода я плохо справлялась с работой. Я просто слишком глубоко засунула голову в свою задницу, чтобы это осознавать.

Я бы нашла другую работу, как только вернулась из Вегаса. А потом я бы нашла, где остановиться. Радушный прием в доме моих родителей был на исходе, и Эрик не хотел позволять мне пользоваться домом после того, как я во второй раз оставила его в беспорядке.

Когда я подумала об этом, то уже хотела позвонить ему и спросить, не сможет ли он оставить Эрику у себя и на следующую неделю. Я была уверена, что он сделает это в мгновение ока, но он настаивал на соблюдении графика. Это означало бы, что она будет с ним три недели подряд. Раз он не был ее настоящим отцом, значит, он чертовски любил ее.

Я почувствовала себя дерьмово, как только подумала об этом. Эрик любил меня точно так же. И это была моя собственная вина, что мы не были вместе. Эрик любил Эрику так сильно, потому что я рассказала ему историю о том, что она его дочь.

Но в свою защиту могу сказать следующее... Я действительно верила, что это так. Девушка очень похожа на него. Пока в школе не сделали этот чертов тест ДНК, я тоже не была уверена.

Я спала как минимум с четырьмя парнями, когда забеременела. У двоих из них были отношения на одну ночь. Другой исчез, как только я ему сказала. Эрик был единственным, у кого хватило смелости сказать, что мы поженимся.

Я тоже страдала. За время нашего брака бывали моменты, когда я действительно хотела…я имею в виду, по-настоящему хотела завести еще одного ребенка.

Но я не смогла. Что, если бы новорожденный был совсем не похож на Эрику? Или, что еще хуже, если бы новорожденный был настолько похож на него, что различия действительно стали бы заметны? Я не могла рисковать.

Если бы только у меня было такое отношение к сексу. Я бы все еще была со своим мужем. У меня все еще была бы идеальная жизнь, вместо того чтобы жить с родителями, как неудачница.

Я сделала глубокий вдох и понадеялась.

— Привет, - сказал он.

От одного звука его голоса мне стало легче.

— Эрик... Мне нужна услуга, - начала я.

— Зачем спрашивать меня? Мы больше не женаты, - сказал он. Его тон был очень легкомысленным. Было похоже, что он меня больше не любит.

— Это из-за Эрики, - сказала я. - Ты знаешь... НАШЕЙ дочери!

Его тон мгновенно смягчился. Казалось, он был чем-то озабочен, но теперь я полностью завладела его вниманием.

— Эрик, на следующей неделе мне нужно уехать из города, и я подумала, не мог бы ты оставить ее у себя? – спросила я.

— Черт! - выругался он. - Я отправляюсь в круиз...

— В круиз?! - Прошипела я. Я была в бешенстве. У меня буквально не было денег, а мой бывший собирался в гребаный круиз без меня.

— У меня есть идея, - сказал он. - Я тебе перезвоню.

Я не могла в это поверить. Я подумала, что он собирается подыскать кого-нибудь на свое место в круизе. Ему потребовалось всего двадцать минут, чтобы связаться со мной.

— Я обо всем позабочусь, - сказал он. - Приятного путешествия.

Чем больше я об этом думала, тем больше мне хотелось отправиться в круиз с ним, но он никогда не предлагал. Он знал, что поездка в круиз была в моем списке желаний.

Я собиралась что-то сказать, но он повесил трубку. Я перезвонила ему.

— Что, Дана? – спросил он.

— Я просто хотела поблагодарить тебя и сказать, что мне жаль, что ты пропустишь круиз, - сказала я. - У Эрики отличный папа.

— Я беру ее с собой в круиз, - сказал он. - Я позвонил ее учительнице. Она может позволить себе пропустить пять дней занятий в школе. И она прекрасно проведет время. Пока, Дана.

Почему-то после этого телефонного разговора я почувствовал себя еще более несчастной. Я позвонила Пегги, чтобы сказать ей, что могу поехать с ней в Вегас.

— Что происходит в Вегасе?.. - выпалила она.

— Преследует тебя до дома и портит твою жизнь, - закончила я за нее.

— Разве не ты была той девушкой, которая боялась, что ее бывший муж может знать кого-то из парней, с которыми она трахалась? – спросила она. - Так что теперь у тебя будут парни из совершенно другого штата. К тому же он твой бывший муж... ударение на слове "БЫВШИЙ".

— Но я не хочу, чтобы он был моим бывшим, - сказала я. - А ты знала, что он собирается в круиз? Я даже не могу найти работу, а он отправляется в круиз без меня.

— Значит, ты оставляешь ребенка со своими родителями? – спросила она.

— Нет, - простонала я. - Он берет ее с собой в круиз. Он не планировал этого, но каким-то образом устроил все под влиянием момента.

— Итак, давай просто поедем в Вегас и повеселимся, - сказала она. - Это будет намного веселее, чем просто оставаться здесь и хандрить из-за того, что твой бывший отправляется в круиз.

— Но как мы будем платить за все это? – спросила я.

— У меня есть богатый друг, который постоянно устраивает вечеринки, - сказала она. - Это доставляет удовольствие его клиентам, которые живут за городом, но при этом не пускает их в казино, чтобы они могли сосредоточиться на бизнесе. Ему нравится, когда на его вечеринках присутствуют привлекательные женщины. Поверь мне, там будет еще куча женщин, кроме нас.

У меня с самого начала были дурные предчувствия. Я позвонила дочери, так как была уверена, что Эрик не захочет меня слышать. Она была слишком взволнована, чтобы разговаривать со мной.

Она говорила только о брошюре, которую дал ей Эрик. О корабле и о том, чем можно заняться на борту. Чем больше она читала, тем больше я злилась. Это было похоже на отпуск моей мечты. Но чем больше я думала об этом, тем больше понимала, что круиз станет прекрасной возможностью снова сойтись с Эриком.

Я позвонила в круизную компанию, которая, по словам Эрики, организовывала круиз. Они сообщили мне две вещи: во-первых, стоимость отдельной каюты на борту лайнера. У меня голова пошла кругом, когда я это услышала. Второе было еще хуже. За исключением нескольких общих кают, которые были заняты туристическими группами или клубами, билеты на лайнер были распроданы.

Это объяснило мне, как Эрику удалось так быстро все уладить. Очевидно, его группа женоненавистников забронировала несколько кают со скидкой. Вероятно, он позвонил нескольким людям и переселил их, чтобы снять себе каюту побольше и жить вместе со своей дочерью.

Это только создало бы для меня еще одну проблему. Наше расставание изменило нашу семью так, как я никогда не ожидала. Я сосредоточилась на отношениях между мной и Эриком, но пренебрегла отношениями между мной и моей дочерью. В результате Эрика с каждым днем становилась все ближе к своему отцу, в то время как мы с ней все больше отдалялись друг от друга.

Я поклялась поработать над этими отношениями, как только вернусь из Вегаса. Проблема была в том, что в будущем я слишком много планировала. Я собирался найти работу... в будущем. Я собирался найти жилье... в будущем. Я собирался вернуть Эрика... в будущем. Теперь я собирался наладить отношения со своей дочерью... в будущем. Это был чертовски долгий путь.

***********************************************

Эрик

Понятия не имею, почему я так нервничал. Я все объяснил ребятам, и никаких проблем не возникло. Все сорок нынешних членов клуба были на борту корабля. Я был не единственным, кто привел с собой гостя. Среди нас было несколько человек, которые пригласили с собой гостей, чтобы разделить с ними каюту.

Я был даже не единственным, кто привел двух гостей. У нас было несколько парней, которые привели с собой одного или двух братьев. Я также был не единственным, кто осмелился привести с собой женщину. Уилл привел с собой свою мать, и эта пожилая чернокожая женщина была просто прелесть.

Я объяснил ребятам, что должен либо отказаться от поездки, либо взять с собой Эрику. Они решительно заявили, что я должен взять с собой свою дочь. Большинство парней видели ее время от времени и раз или два играли с ней в видеоигры на одном из телевизоров с гигантским экраном в клубе во время наших покерных вечеров.

Большая проблема заключалась в том, что я хотел, чтобы Эрика повеселилась и испытала все, что можно было сделать в круизе, но ей было всего десять лет, и я не мог допустить, чтобы она бродила одна, пока я буду заниматься организацией клуба.

Именно по этой причине все было так замечательно, когда я была женат. Все, что один из нас не мог сделать для нашей дочери, другой делал сам. Возможно, не обязательно жить в деревне, чтобы вырастить ребенка, но для этого действительно нужны ДВОЕ родителей.

Я ни за что не хотел приглашать Дану с собой. Мне все равно стало плохо от одного разговора с ней. Сначала я решил пригласить бабушку и дедушку Эрики. Нэнси понравилась эта идея, но она не была уверена, что ее муж справится с ней. Его выздоровление заняло гораздо больше времени, чем ожидалось.

Нэнси считала, что многое из этого было у него в голове. Она думала, что он боялся напрягаться, потому что не хотел, чтобы у него случился еще один сердечный приступ. Итак, он... по ее словам... "Сидел на заднице, держась за грудь".

Это ограничивало мои возможности. Так неохотно... ладно, может, и не так уж неохотно... Я попросил об одолжении.

Я стоял на палубе корабля, наблюдая за людьми, поднимающимися по трапу, и задавался вопросом, где, черт возьми, она была.

Я почувствовал, что моя дочь повернулась, чтобы посмотреть на что-то, но я не сводил глаз с толпы людей, поднимающихся на борт.

— Не ты ждешь меня на лужайке? - Я узнал этот мягкий техасский говор, но обращалась она не ко мне. На самом деле она обращалась к Эрике.

— Дженни! - взволнованно воскликнула моя дочь. - Мне нравится твой наряд!

Я повернулся и чуть не упал через перила. Во время перелета из Мичигана на побережье моя дочь почти не выпускала мою руку и не отходила от меня ни на шаг. Все это было для нее в новинку.

Но в мгновение ока она превратилась в совершенно незнакомого человека и. .. Эй, а откуда она узнала, как ее зовут?

От Дженни захватывало дух. По-другому это не описать. Она была в буквальном смысле прикрыта с головы до колен, но все равно умудрялась оставаться самой сексуальной девушкой на корабле.

Ее наряд был невероятным. На ней была шляпка-таблетка в стиле Одри Хепберн с прозрачной вуалью, которая, казалось, подчеркивала ее лицо, а не скрывала его. Шляпка была белой. Платье под ней было темно-синим. Оно было очень облегающим и выгодно подчеркивало невероятно соблазнительные изгибы ее тела. Белый пояс в тон шляпке подчеркивал ее тонкую талию.

Платье облегало ее, подчеркивая стройные бедра, выступающий зад и стройные ноги. Белые каблуки были такими высокими, что у нее могла пойти носом кровь.

Она ухмыльнулась мне и покачала головой. - Ты снова пялишься, - сказала она.

— Я просто..... - начал я. - Я просто волновался, что у тебя ничего не получится.

— Мы с папой улетели на самолете раньше тебя, - засмеялась она. - Мы здесь с самого завтрака. Я уже нашла все, чем можно развлечься вдвоем.

— Эй? А как насчет меня? - спросила Эрика. - Я тоже хочу повеселиться!

— Я говорила о нас с тобой, милая, - сказала Дженни. - Твоему папочке нужно поиграть с мальчиками. Но если он будет вести себя хорошо... может быть, мы позволим ему хоть раз в жизни побыть с нами.

Следующие четыре дня мы только и делали, что веселились. Я позаботился о том, чтобы все мои ребята провели лучшее время в своей жизни. Я также узнал каждого из них немного лучше.

Но на самом деле большую часть своего времени я проводил, наблюдая за играми или проводя время с дочерью и Дженни. Мы втроем нашли общий язык, что казалось естественным, несмотря на то, что я, казалось бы, проигрывал в каждой игре или сравнении.

За два дня до того, как мы должны были сойти с поезда, мой поезд на счастье сошел с рельсов и оказался на неизвестной и непредвиденной территории.

Эрика и Дженни отправились в один из бассейнов на борту корабля. Эрика пыталась научить Дженни лучше плавать. Взамен Дженни поклялась, что научит Эрику ездить верхом, когда мы вернемся домой.

Предполагалось, что я буду судить первое ежегодное соревнование нашего клуба по прыжкам в воду, водным трюкам и прыжку на животе. Проблема заключалась в том, что после первого погружения восемь участников решили объявить замену и перейти к первому ежегодному соревнованию по выпивке пива после обеда.

Не нуждаясь в судье, я отправился в бассейн, чтобы посмотреть, как моя десятилетняя дочь, которой скоро исполнится одиннадцать, учит взрослую женщину плавать.

Я устроился в шезлонге рядом с парнем, которого видел на корабле достаточно часто, чтобы завести с ним разговор. Он был там с другой компанией и показался мне дружелюбным. Он был одним из тех круглолицых тусовщиков, которые считали, что раз люди считают его забавным, значит, он - божий дар для женщин.

— Чувак, этой цыпочке нужно просто перестать дразнить меня, привести сюда свое не маленькое тело и получить то, что ей нужно, - сказал он. Я просто посмотрел на него.

— Ты о ком? - спросил один из его друзей, сидевший по другую сторону от него.

— Вон там, - сказал он. - Малышка с длинными каштановыми волосами. Видно, что под этим купальником у нее потрясающее тело. Она хочет меня. Она продолжает наклоняться и выставлять свои сиськи прямо передо мной.

Я сел и серьезно посмотрел на него.

— Если бы вас, ребята, здесь не было, то она бы, наверное, уже сосала у меня..., - прежде чем мой мозг успел осознать, что я делаю - я вскочил, занес кулак и был готов нанести самый сильный удар, который я когда-либо наносил.

Мой гнев зашкаливал. К счастью, удар не достиг цели. Огромный кулак отвел мою руку назад. Я развернулся и увидел Тома.

— Я вижу, что подоспел как раз вовремя, - сказал он. - И это дерьмо не имеет отношения к тому, о чем я хотел поговорить!

— Что случилось? - спросил пухлый комик. - Вы ее знаете? Я думал, вы, ребята, из того гей-клуба. Из тех парней, которые ненавидят женщин!

Видимо, сегодня был не его день. Парень никак не мог перестать говорить глупости в присутствии неподходящих людей.

Как только он произнес "Гей-клуб", Том повернулся и ударил его по зубам с такой силой, что стул, на котором он сидел, подломился под ним.

Его друг мгновенно сдался, подняв обе руки в универсальном жесте "я не хочу ни хрена из этого дерьма".

— Он сам напросился... - сказал Том.

— Никаких возражений, - быстро ответил его друг.

Меньше чем через минуту вокруг нас уже были люди. Двое членов экипажа подошли посмотреть, что происходит.

— Его кресло просто самопроизвольно сложилось, - солгал я. - Он БЫЛ немного пьян. Не волнуйтесь, коммодор. Вы с адмиралом возвращайтесь к работе. Мы позаботимся о нем.

Члены экипажа пожали плечами и ушли, как только парень пришел в себя.

— Что случилось? - спросил он вялым голосом.

— Ты слишком часто открывал рот... Может быть, дважды, - сказал его друг.

— Я всего лишь сказал, что они в "Гей-клубе", - сказал пухлый. - Никого такие вещи не волнуют.

— За исключением того, что это не гей-клуб, - сказал Уилл. - Некоторые люди могут счесть это оскорбительным... Упс, думаю, кое-кто так и сделал. Я куплю тебе пива и все объясню.

— Ты в порядке? - спросила Дженни. Она изучала мое лицо в поисках каких-либо признаков боли или травмы.

— Я чуть не ударил парня, - сказал я.

— Э-э-э..... Это я его ударил, - сказал Том.

— Он не позволил мне ударить его, - сказал я.

— Все в порядке, Эрик, - сказала она. - Ты можешь ударить следующего.

— Боже мой! - сказал Том.

— Почему ты чуть не избил его? - спросила она.

— Парень пялился на ТЕБЯ, - сказал Том.

— Я думала, это ТВОЯ работа, - ухмыльнулась она мне.

— Дженни... Милая, иди приготовься к ужину, - сказал Том. - Нам с Эриком нужно обсудить кое-какие клубные дела.

Мы присели под зонтом, чтобы поговорить. - Эрик, ты хороший парень, так что я буду с тобой откровенен, - сказал он. Я мгновенно занервничал.

— Мне нравится быть частью этого клуба, - сказал он. - Итак, нам нужно обсудить его будущее. - Я мгновенно насторожился и пришел в замешательство.

— Что бы произошло, если бы ТЫ... э-э-э..... уволился? – спросил он. - Или, может быть, просто двигался дальше?

— Зачем мне это делать? – спросил я.

— Эрик, вчера вечером мы сидели за одним столом за ужином, - сказал он. - Что ела Дженни?

— Она заказала спагетти с этим странным соусом и креветками, - сказал я.

— Что я ел? – спросил он. Я промолчал.

— Понимаешь, к чему я клоню? – спросил он.

— Не совсем, - сказал я.

— Дженни никогда не носит ничего, кроме джинсов и футболок. Как только она узнала об этом круизе, она начала покупать одежду, как будто она сошла с ума, - сказал он.

— Хм, ладно, - сказал я, все еще пребывая в замешательстве.

— Я большой и сильный парень, - сказал он. - Но я также достаточно умен, чтобы не стоять на пути двух товарных поездов, которые вот-вот столкнутся. Понимаешь? Некоторые вещи просто невозможно остановить.

Он сделал большой глоток пива и начал что-то говорить, но все, что я мог видеть, это Дженни, идущую к нам с моей дочерью Эрикой на буксире.

— Папа, нам надоело есть в ресторанах, - объявила Эрика. - Мы хотим перекусить в буфете и посидеть на террасе.

— Хорошо, - сказал я. Я заметил, что моя дочь начинает растягивать слова. Она начала выговаривать "г" и "с" и растягивать слоги.

— О чем ты говорил с моим папой? - спросила Дженни. - Это были секретные вещи, о которых могут знать только высокопоставленные члены ордена преданных водяных буйволов?

— Понятия не имею, - сказал я. - Мы поговорили о том, что ты с ним ела на ужин. Мы поговорили о клубе... и о том, что ты носишь джинсы и покупаешь много одежды, а потом мы поговорили о поездах.

— Мне нужна услуга, - улыбнулась она. Я просто кивнул.

— И ты не собираешься спросить, что это? - ухмыльнулась она. - Это большое дело".

— Хорошо, - пожал я плечами. - Что я должен сделать?

— Одевайся и пригласи меня потанцевать... - сказала она.

— Хорошо, - сказал я.

— Эрика, наверное, заснет еще до окончания ужина. Все это плавание, которое мы устроили, выбило ее из колеи. Элла посидит с ней.

— Ладно, - сказал я.

— Да? - сказала она. Ее улыбка осветила все вокруг. Я никогда не видел ничего подобного.

Я попросил Тома и Уилли прикрыть меня во время вечерних посиделок. Они оба, казалось, гордились тем, что сыграли свою роль.

— А ты где будешь? - спросил Том.

— Э-э-э... - я сглотнул. Его взгляд остановился на мне.

— Я, э-э, иду... танцевать, - сказал я.

— Чертовы поезда! - проворчал он. - Их никак не остановить.

— О да! - сказал Уилли, выглядевший таким же растерянным, как и я.

Через десять минут я был в душе и переодевался в костюм. Я посмотрел в зеркало и сменил галстук. Затем я сменил рубашку.

По какой-то причине я надел черный костюм. У меня было несколько синих костюмов, но черный мне показался подходящим. Я надел под него черную рубашку и ярко-желтый галстук для яркости цвета. Я сменил желтый галстук на красную бабочку. Я чувствовал себя Джеймсом Бондом, мать его. Мне пришлось выпить мартини с водкой... взболтать, но не размешивать.

Я был очень горд собой. Я знал, что выгляжу хорошо. Я постучал в дверь Дженни, и она открыла ее еще до второго стука.

— Ш-ш-ш, - прошептала она. - Она пытается бороться со сном.

— Куда мы идем? - спросила моя дочь, едва удерживаясь от того, чтобы не заснуть. - Я люблю тебя, папочка, - пробормотала она, ложась на диван.

Я отнес ее обратно в постель. Когда я обернулся, Дженни смотрела на меня, и вся кровь отлила от верхней головы к нижней.

Она была потрясающей. Ее маленькое черное платье почти не оставляло простора для воображения. Но я не мог отвести взгляда от ее прекрасного лица.

Когда она улыбнулась мне, то я просто услышал шум в ушах.

Мы не столько танцевали, сколько просто стояли в центре танцпола, обняв друг друга. Конечно, мы немного покачивались взад-вперед, но на самом деле это было просто одно очень долгое объятие.

Однажды, в перерыве между песнями, я принес напитки для нас обоих. Я угостил Дженни бокалом охлажденного белого вина, а себе взял мартини с водкой... взболтал, но не размешал.

— Для человека, который терпеть не может женщин, ты действительно выглядишь неплохо, - сказала она. - Я чувствую себя в таком тепле и безопасности... - прямо посреди того, что она говорила, я выбежал из бального зала и перегнулся через борт корабля.

Я несколько раз яростно сплюнул. Я посмотрел на Дженни и увидел на ее лице смесь страха, озабоченности и смеха.

— Что не так? – спросила она.

— Мой напиток, - выпалил я. - Это дерьмо ужасно.

Она сделала один глоток и тоже начала выплевывать его изо рта. - На вкус как лекарство, - сказала она. - Что это?

— Мартини с водкой, взболтанное, но не размешанное, - гордо сказал я.

— Зачем ты это заказал? - спросила она.

Я нахмурился.

— Эрик ты меня знает.... ну, ты же знаешь, что можешь рассказать мне все, что угодно, - сказала она.

— Я заказал это, потому что... - Пробормотал я. Она улыбнулась мне, словно подбадривая.

— Дженни, когда я с тобой, то совершаю глупости, - сказал я. - Я почувствовал себя Джеймсом Бондом, принарядившимся специально для тебя, поэтому заказал напиток Джеймса Бонда... Я не большой поклонник Трэвиса Тритта, но рядом с тобой я чувствую себя трехметровым и пуленепробиваемым.

Тогда она закрыла мне рот своей крошечной ладошкой.

— Это бы сработало, - выдохнула она.

— Что? – выпалил я. У меня было такое чувство, что я вот-вот упаду в обморок. Я был почти как пьяный, но все, что я выпил, - это глоток этого дерьмового напитка Джеймса Бонда.

— Если бы ты попытался залезть в мои трусики... это бы сработало, - сказала она. - Нам лучше пойти потанцевать, пока я не стала вести себя неподобающе.

Я взял ее за руку, и мы вернулись на большой сверкающий танцпол. Должно быть, тысячи ламп освещали это помещение с сотен разных сторон, но ни одна из них не могла сравниться с яркостью этих двух карих глаз, смотрящих на меня.

Если бы мы не танцевали раньше, то в этот раз было бы еще хуже. Наши ноги даже не двигались. Мы просто стояли на одном месте, обняв друг друга.

— Эрик, я не могу дышать, - сказала она. Я попытался разжать объятия, а она еще крепче сжала свои. - Дело не в этом, - сказала она. - Ты можешь обнимать меня так крепко, как захочешь, и так долго, как захочешь... черт... навсегда... но мне кажется, что в этой комнате просто не хватает воздуха.

Мы вышли на террасу, залитую лунным светом. Казалось, что в мире было только два человека. Только она и я имели значение. Под этой огромной луной мы были бессильны. Нас подхватило волной, которая была безжалостной и неотвратимой.

Это было похоже на Борга. Я услышал голос у себя в голове, который был намного громче, чем шум в ушах. Он сказал: - Жан Люк... Сопротивление бесполезно.

А потом наши губы встретились, и время, казалось, остановилось. Мы были охвачены чем-то большим, чем мы оба. Казалось, что мир вращается вокруг нас. Это было похоже на ту сцену в фильме "Люси", где Скарлетт Йохансен сидит в кресле и наблюдает за происходящим вне течения времени.

Я никогда не хотел, чтобы этот поцелуй закончился, но он закончился. И кое-что произошло. Когда я застал Дану с ее гуру и узнал, какой женщиной она была на самом деле, я описал это так, что у меня остановилось сердце. Я сказал, что почувствовал пустоту. Думаю, я использовал слово "опустошенность".

С той секунды, как я поцеловал Дженни... мое сердце снова забилось. Оно было громче, горделивее и сильнее, чем когда-либо. И вместо пустоты я почувствовал, что наполнен настолько, что вот-вот взорвусь.

— Дженни... я... - пробормотал я.

— Я знаю... глупый, - выпалила она. - Просто заткнись и поцелуй меня снова!

По-моему, это был идеальный момент. Мне хотелось как-нибудь запечатлеть этот момент, чтобы сохранить его на полке и возвращаться к нему всякий раз, когда наступят плохие времена. Но реальность поразила меня.

— Что за черт! - раздался сердитый голос позади нас.

— Вот... дерьмо! Это Эрик, - произнес другой голос.

— Какая-то ЖЕНЩИНА нападает на него! - сказал другой.

— Чертовы поезда, - произнес голос, который я узнал. - Вы не можете их остановить!

В тот же миг реальность вмешалась и разрушила мой идеальный момент. Меньше чем за мгновение я уменьшился с трехметрового и пуленепробиваемого роста до метра и был весь в дерьме.

Я стоял перед разъяренными членами моего клуба. Некоторые из них были в бешенстве. Некоторые были смущены, а другие выглядели просто разочарованными.

У меня не было слов. Но затем крошечная ручка скользнула в мою. И по моим венам пробежала молния. Тогда я понял, что мне не нужны никакие слова. Ребята в клубе были моими друзьями, а настоящие друзья понимали.

Настоящие друзья были бы рады за меня. Итак, я подавил желание извиниться. Черт, я не сделал ничего плохого.

— Ребята, мы встретимся утром, - начал я. - Как только мы вернемся, у нас будет встреча, чтобы обсудить будущее. А до тех пор всем будут руководить Том и Уилл... Спокойной ночи!

Все они выглядели смущенными и обиженными.

Уилл посмотрел на Тома. - Три проклятых дня ты бормотал что-то о гребаных поездах, - сказал он. - Так вот о чем ты говорил? Почему ты просто не сказал это по-английски? Мы могли бы остановиться!

— Как бы ты это сделал? - спросил Том. - Что-нибудь настолько крепкое...? Просто нет способа остановить это. Все, что вы можете сделать, это убраться с дороги!

Следующее утро было странным. Это было пугающе спокойно, как затишье перед бурей. Я был уверен, что члены моего клуба попытаются вмешаться или что-то в этом роде, но когда беда подняла свою уродливую голову, она пришла с совершенно другой стороны.

Я проснулся рано. Это было глупо. Как бы сильно мне ни хотелось еще поспать и пережить сны о Дженни, которые я видел ночью, еще больше я хотел встать и увидеть ее лично.

Я был вне себя от радости, когда они с дочерью появились, упакованные и готовые к завтраку.

Пока многие люди спали или собирали вещи, готовясь покинуть корабль, мы втроем сидели на одной из верхних палуб и с некоторым трепетом наблюдали, как пришвартовывается корабль размером с город.

Казалось, мы всегда были на грани крушения, но умелая и опытная команда справилась с этим на удивление хорошо. Мы не почувствовали даже малейшего толчка, когда причалили.

Солнце стояло высоко в небе, и только после полудня все пошло прахом.

Я помню, как мы шли, взявшись за руки. Дженни держалась за левую руку Эрики, а я за ее правую, когда почувствовал это. Я до смерти перепугался, пока не понял, что это было. У меня зазвонил телефон.

— Эрик! - произнес голос. - Где ты? Ты все еще в круизе? У нас проблема... серьезная проблема.

— У папы снова был приступ? – сказал я.

— Лучше бы так и было, - сказал он. Услышав его голос, я понял, что с ним все в порядке и что телефон включен на громкую связь.

— Эрик. Эрика с тобой? - спросила Нэнси.

— Да, она здесь, - сказал я.

— Убедись, что она нас не слышит, - сказала Нэнси.

— Мой телефон отключен от громкой связи, - сказал я. - Лайнер только что причалил.

— О, Господи, это хорошая новость, - сказала Нэнси.

— Для тебя, может быть, - сказал ее муж. - Я все равно никуда не собирался! Мое сердце больше не выдержит этого дерьма!

— Эрик, как скоро ты сможешь приехать в Лас-Вегас? – спросила она.

— Это займет примерно пять часов, если мы возьмем напрокат машину и поедем на ней, - сказал я. - Но мы могли бы долететь за час, если это срочно.

— Эрик, это срочно, - сказала она. - Но ты не можешь взять с собой Эрику. Ей не стоит этого видеть.

— Нэнси, у нас уже забронированы билеты домой, - сказал я. - Думаю, я мог бы поменять свой билет и слетать в Вегас, а оттуда домой. Что происходит? - Она объяснила мне ситуацию, и я снова разозлился.

— Папа, почему у тебя красное лицо? - спросила Эрика.

— Дженни, мне нужна услуга, - сказал я.

— Нет! - сказала она. Я был поражен.

— Н-но прошлой ночью я оказал услугу... - она снова прижала руку к моим губам.

— Прошлая ночь..... это была лучшая ночь за все время! - сказала она. - Но все изменилось. Друзья делают одолжения друг другу. Но мы далеко не просто друзья. Если ты чего-то хочешь, просто попроси меня, и я сделаю это, потому что я люблю тебя.

— О, папа и Дженни сидят на дереве... - пела Эрика. - Ц-Е-Л-У-Ю-Т-С-Я!

— Мне нужно, чтобы ты отвезла Эрику домой, - сказал я. - Я должен лететь в Вегас. - Ее лицо стало серьезным, и она кивнула.

— Я позвоню тебе, как только смогу, - сказал я ей.

— Эрик, я всегда звоню тебе, - рассмеялась она. - У тебя вообще есть мой номер?

— Конечно, - сказал я. - Я понял. Я снял твой номер со стены. Чтобы хорошо провести время... чтобы хорошо провести время, позвони... 867-5309!

— Ненавижу эту чертову песню, - выплюнула она.

*******************************************

Дана

Жизнь, должно быть, ненавидит меня. Я снова проснулась с жутким похмельем. Хотя на этот раз я знала, где нахожусь и почему.

— Ты не спишь, да? - спросила Пегги.

Я отвернулась от нее. Мне не хотелось слышать больше ни слова из ее лживых уст.

Я находилась в камере предварительного заключения с примерно двадцатью другими женщинами. Вошел полицейский и начал по очереди отводить нас к телефону, чтобы мы могли позвонить. Некоторые из нас, очевидно, звонили накануне вечером, когда нас привезли.

Те из нас, кто был слишком пьян или под кайфом, отложили звонок до утра. Было 9 часов утра, так что в Мичигане это должно было быть где-то во второй половине дня. Держа телефон под рукой, я подумала об этом. Я могла позвонить только двум людям.

Если бы я позвонила своей матери, то она бы разозлилась. Если бы я позвонила своему мужу, то моя жизнь закончилась бы. Если бы я позвонила Эрику, у меня не было бы шансов спасти свой брак.

Я набрала номер и поговорила со своей матерью. Я не стала сообщать ей никаких подробностей. Не было смысла давать ей повод использовать это против меня. Кроме того, моя мама, на мой взгляд, была слишком дружна с моим мужем. Если бы я рассказала ей, был бы хороший шанс, что он узнал.

Зазвонил телефон, и она ответила после третьего гудка.

— Мама... У меня неприятности, - сказала я.

— Дана, у тебя всегда неприятности, - весело сказала она.

— Мама, я в тюрьме, - сказала я.

— Ну, это один из способов получить собственное жилье, - ухмыльнулась она.

— Мама, это серьезно, - сказала я. - Кто-то должен прийти и внести за меня залог. Ты можешь сделать это с помощью кредитной карты, но не по телефону. Они требуют, чтобы человек, внесший за меня залог, явился лично.

— А как насчет поручителя, внесшего залог? – спросила она.

— У меня нет на это денег, - сказала я.

— Что ты сделала? - спросила она.

— Я точно не знаю, - солгала я. - Это одна из этих туристических штучек. Ты же знаешь, что законы в разных штатах разные. То, что мы постоянно делаем в Мичигане, здесь чертовски незаконно.

— Сколько нужно залога? – спросила она.

— Две тысячи долларов, - сказала я.

— О, так тебе нужно всего две тысячи, чтобы выбраться оттуда... верно? – спросила она.

— Нет, мама, - сказал я. - Поскольку я живу в другом штате, то рискую сбежать. Мне нужно две тысячи долларов, чтобы выйти до суда.

— Где именно ты находишься? – сказала она. Я передала ей информацию. - Давай я сделаю пару телефонных звонков и договорюсь кое о чем, - сказала она. - Это может занять некоторое время... но не похоже, что ты куда-то собираешься. - Затем она повесила трубку.

Когда я вернулась в камеру предварительного заключения, Пегги уже ждала меня. - Ты можешь и меня вытащить? - спросила она.

— Какого черта я вообще должна была об этом думать? – спросила я.

— Потому что я твоя лучшая подруга, - улыбнулась она.

— Пегги, ты меня трахнула, - сказала я. - Меня бы здесь даже не было, если бы не ты.

— Дана, прошлой ночью тебя трахало много людей, но все они были мужчинами, - сказала она. - Трое из них трахали тебя, когда на вечеринку ворвалась полиция. Все, что я пыталась сделать, это заставить тебя немного повеселиться.

Я не могла понять, кто из нас глупее. Она - за то, что сказала это... или я - за то, что согласилась с этим после ужасного совета, который она дала мне во время развода.

Но, по правде говоря, в том положении, в котором я оказалась, была виновата я сама. Я сама виновата во всем этом... причина, по которой моя жизнь пошла прахом, заключалась в моем собственном убеждении, что я выше всего на свете.

По какой-то причине я просто никогда не верила, что правила применимы ко мне. В колледже... черт, это был мой первый раз, когда я вышла из дома. Я была вне себя. Многие девушки так делают. Многие парни тоже. Впервые в жизни я полностью отвечала за то, что делала.

Я была милой. Мне было больше восемнадцати, и я принимала противозачаточные таблетки. Что могло пойти не так?

Все было весело, пока я не забеременела. Потом парни разбежались, как тараканы, когда зажегся свет. Все они были достаточно мужественны, чтобы засунуть в меня свои члены, но когда все стало серьезно, на ногах остался только Эрик. И он стоял прямо рядом со мной.

Может, он был немного наивен, или, черт возьми, может, он был просто глуп. Я думаю, что он был и тем, и другим. А еще он был как бы зациклен на мне. Правильнее всего было бы, если бы я была честной с ним.

Мне следовало сказать ему, что я трахалась и не была уверена, чей это ребенок. Анализ ДНК во время беременности или сразу после нее мог бы избавить нас от многих неприятностей. И кто знает? Если бы он любил меня так сильно, как утверждал, то, возможно, все равно остался бы со мной.

Но он никогда не просил об этом. Он просто принимал все как есть и все равно любил нас. Это только придало мне смелости. Наверное, я думала, что если мне это сойдет с рук, то я смогу добиться успеха во всем.

Эрик не был мужчиной моей мечты ни при каких обстоятельствах. Я мечтала о больших, сильных, мускулистых парнях, которые сводили бы меня с ума. Но с годами он стал мне нравиться.

У нас действительно было хорошее взаимопонимание, которое со временем расцвело. У меня очень хорошо получалось играть роль послушной жены и вознаграждать себя за это тем, что я иногда встречалась с другими парнями.

Наверное, я думала, что остановилась на Эрике. И вот однажды я поняла, что на самом деле он был не так уж плох и что я могла бы поступить намного хуже.

У нас была идеальная семья... пока Эрика не пошла в школу и не прошла этот гребаный тест ДНК. К счастью, я никогда не рассказывала Эрику о тесте. Это было решено в последнюю минуту. Я обошла весь дом в поисках чего-нибудь, что можно было бы послать в качестве образца. Я отправила несколько волосков с его расчески и забыла об этом.

Когда пришли результаты, мне потребовалось некоторое время, чтобы понять, что там написано. Я сидела, смотрела на бумагу и осознавала, какую опасность она представляет для моей семьи.

Я разорвала бумагу на мелкие кусочки. Затем я опустошила измельчитель и сожгла все дотла. Затем я смыла весь пепел в канализацию с помощью нашего садового шланга.

В течение следующих нескольких лет мы с Эриком были вместе... ладно, в основном я влюбилась. Он уже был влюблен. В наших отношениях была игривость, которая была у немногих других пар. А потом я плюнула на все это, чтобы заняться сексом с пятидесятилетним учителем йоги.

Глупость Пегги только раздула пожар, но не она его разожгла. Я была так погружена в свои мысли в течение этих нескольких часов, что не заметила, как быстро пролетело время. Им пришлось трижды окликнуть меня по имени, и Пегги пришлось встряхнуть меня, чтобы понять, что я им нужна.

— Мы договорились о вашем залоге, - сказал полицейский, стоявший у двери. – Проходите. У нас есть для вас кое-какие бумаги на подпись. Вы можете вернуться в Мичиган, но если вы не явитесь на слушание в течение шестидесяти дней, залог будет аннулирован и будет выдан ордер на ваш арест.

Улыбка, появившаяся на моем лице, была огромной. В конце концов, моя мама все-таки помогла мне.

— Увидимся, Пегги, - бросила я через плечо.

Мой восторг и облегчение закончились в ту секунду, когда я поняла, что сделала моя мама. Она просто сделала то, что я сама делала со многими своими проблемами. Она просто отбросила эту тему.

Эрик сидел в комнате и ждал меня. Хотя выражение разочарования и отвращения на его лице было не таким ужасным, как я ожидала. Казалось, его больше не могло шокировать то, что я делала... либо так, либо ему просто было все равно, что я делала.

— Проституция! - громко сказал он. - Как, черт возьми, могут арестовать за проституцию в штате, где проституция легальна?

— Э-э, сэр! - Предложил один из копов. - Это должно проводиться в лицензированном учреждении штата в специально отведенном для этого районе. Мы не можем позволить женщинам просто приехать в город и начать раздвигать ноги повсюду, как это делала она и ее подруги.

— Другими словами, если вы не можете взимать с этого налоги, чтобы правительство не могло получить свою долю, то это незаконно, - сказал Эрик.

— Вот именно! - сказал полицейский.

Обратный перелет в Мичиган был самым долгим, тихим и напряженным в моей жизни. Эрик так далеко отодвинулся от меня, что казалось, будто мы незнакомы. Было похоже, что он не хотел прикасаться ко мне из страха, что мои многочисленные воображаемые венерические заболевания передадутся от меня и заразят его.

— Эрик... спасибо, что приехал за мной, - сказала я. - Особенно учитывая наш развод и все остальное. Возможно ли, что ты мог бы прийти и на мое слушание?

— Я не уверен, - сказал он.

— Эрик, может, мы и разведены, - сказала я. - Но у нас есть общий ребенок. И между нами должны остаться какие-то чувства. Если бы у нас ничего не осталось, ты бы не приехал за мной. Что еще ты собираешься делать в начале июня?

Он повернулся ко мне и улыбнулся. Это не была саркастическая улыбка. Он улыбался не потому, что причинял мне боль или хотел как-то отомстить. Это была искренняя счастливая улыбка, как будто то, о чем он думал, доставляло ему невероятную радость.

— Дженни хочет свадьбу в июне, - сказал он. - Я думаю, что женюсь или проведу медовый месяц.

И он был прав. Они поженились как раз перед моим слушанием, и у них был медовый месяц, пока я возвращалась в Лас-Вегас.

Женщина, на которой он женился, Дженни, должна признать, невероятно милая и по-настоящему красивая. Они с Эриком напоминают мне те магнетические огоньки, которые загораются, когда их сводишь вместе. Чем ближе они становятся, тем ярче светятся.

Труднее всего мне было смириться с тем фактом, что МОЯ мать каким-то образом случайно столкнула их вместе. Но этого никогда бы не случилось, если бы я не оттолкнула его от себя. Моя привычка швырять консервную банку на дорогу в конце концов доконала меня. Я так сильно пнула банку, что у меня просто кончилась дорога. У меня не было никаких шансов вернуть Эрика.

Я получила два года условно, в течение которых я должна была в течение двух часов проходить выборочную проверку на наркотики.

Я не могла позволить себе летать туда и обратно, а требование проверки на наркотики делало это невозможным, поэтому мне пришлось переехать в Вегас. У Эрика не было проблем с тем, чтобы постоянно заботиться об Эрике. Но, к его чести, он привозил ее в Вегас, чтобы она виделась со мной, по крайней мере, раз в месяц, и следил за тем, чтобы я принимала участие в принятии каждого решения, касающегося ее жизни.

Он привез ее в Вегас, и мы втроем, плюс Дженни, поговорили, когда Эрика решила бросить плавание. Это оказался отличный ход, потому что она была хорошей пловчихой, но, возможно, поедет на Олимпийские игры на выездку с лошадью.

После того, как я вернулась в Мичиган, я жила тихой жизнью со своими родителями, пока мой отец не скончался после второго сердечного приступа. Сейчас мы с мамой живем вместе, и у меня хорошая работа в компании, которую основал Эрик.

Я продолжаю надеяться встретить своего следующего подходящего мужчину, и, возможно, когда-нибудь это произойдет.

***************************************

Эпилог

Для такой красивой женщины, меня всегда поражает, насколько красивее становится моя жена, когда она вот-вот кончит. Когда я посмотрел на ее лицо, то застыл на месте, наполовину в ней, наполовину вне ее.

— Эрик... - захныкала она. - Ты опять пялишься. У нас и так не много времени. Эрика вернется с кормления лошадей минут через десять.

Я улыбнулся ей, когда она отчаянно задвигала тазом, чтобы заставить меня начать снова.

— Заставь меня кончить, детка, - простонала она. - Пожалуйста! Я сделаю все, что ты захочешь. Ты можешь испортить мне настроение сегодня вечером, когда мы вернемся домой. Клянусь. Просто продолжай...

Еще пара поглаживаний, и она снова замурлыкала, как котенок. Я обхватил ее за талию и начал притягивать к себе сильнее и быстрее. Ей это понравилось. Ее черты снова превратились в ангельское личико, которое она приняла, как только потеряла самообладание и закричала.

Я потерял контроль над собой, и мы прижались друг к другу, крепко держась.

— Ты такой тупой, - ухмыльнулась она.

— Я не смогу надрать тебе задницу? – спросил я.

— Я люблю тебя... Дурачок, ты можешь трахать меня, когда захочешь. Я просто хотела спросить, заметил ли ты это, - улыбнулась она мне, и я полез в ящик рядом с кроватью и достал свои любимые "Рэй Бэнс". Ее улыбка была такой яркой, что мне пришлось надеть темные очки.

— Хорошо... Это потому, что ты стала еще красивее? – сказал я. В этот момент в комнату вбежала Эрика.

— Боже мой, от тебя пахнет лошадью, - сказал я.

— Я кормила их, - сказала она. Мы переехали в дом побольше, где было место для двух лошадей и загон для тренировок Эрики. Поблизости также были многоцелевые трассы, по которым она каталась, а я бегал.

Но мы все еще находились в центре довольно промышленно развитой части Мичигана, так что техасский акцент моей дочери свидетельствовал о том, как много времени она проводила с Дженни.

— Он уже понял это? – спросила она.

— Нет, - ответила Дженни.

— Зачем он надевает солнцезащитные очки, когда ложится спать? - спросила Эрика.

— Он говорит, что слепнет от красоты, - сказала Дженни.

— Я хочу дать ему подсказку, - сказала Эрика. - Папа, сколько человек живет в этом доме?

— Пять, - сказал я. - Ты, я, Дженни и две твои лошади.

— Нет, - ухмыльнулась она. - Уже четыре.

— Одна из лошадей умерла? – спросил я.

— Конечно, нет, - сказала она. - Я сказала "ЛЮДЕЙ", и я сказала "живут В доме".

Вспомнив, что она уже сказала "четверо", я подумал. - Твой дедушка приедет погостить к нам?

— Он немного туповат, не так ли? - спросила она Дженни.

— Но он милый, - сказала Дженни.

Моя одиннадцатилетняя дочь больше не могла сдерживаться. - У нас будет ребенок, папочка, - взволнованно сказала она.

Все, что я мог делать, это сидеть на кровати и тупо смотреть на Дженни. Она кивнула. Это был, наверное, один из самых счастливых дней в моей жизни, полной таких моментов.

Мы с Дженни любили друг друга всей душой и на всю оставшуюся жизнь.

Моя жизнь была идеальной. Том убедил меня помочь ему с арендой грузовиков. Это натолкнуло меня на идею использовать несколько грузовиков для организации службы доставки медицинского оборудования на дом.

За два года служба доставки медицинского оборудования принесла в три-четыре раза больше прибыли, чем аренда грузовиков.

Мы также приступили к настройке оборудования, а затем к его обслуживанию и ремонту. В условиях старения населения все, что связано с медицинской промышленностью, приносит огромные деньги.

Дана, моя бывшая жена, работает клерком в одном из наших учреждений. Мы не очень близки. Наверное, слишком много воды утекло с тех пор.

Иногда мне до сих пор больно думать о том, что она со мной сделала. Но мы можем собраться вместе, когда это необходимо.

Один из таких моментов наступил примерно через восемь лет после нашего развода. Эрике вот-вот должно было исполниться восемнадцать. Она была чемпионкой США по выездке на лошадях и до сих пор оставалась для меня светом в окошке.

У нас с Дженни было еще двое детей, но и для Дженни, и для меня Эрика была просто нашей малышкой. Мы любили их всех, но нас троих связывали особые узы.

Она собиралась поступать в колледж, чтобы изучать ветеринарию и специализироваться на лошадях.

Мы с Даной собрались вместе и решили, что рассказывать ей о ее рождении и о том, что я не являюсь ее биологическим отцом, абсолютно бессмысленно. Иногда правда приносит больше вреда, чем пользы.

Конечно, я больше не был членом клуба "Би-Би-Си". Я выступил с речью на специальном собрании сразу после круиза.

В своей речи я сказал ребятам, что мое время с ними истекло. Вся идея клуба заключалась в том, чтобы служить лейкопластырем. Предполагалось, что он поможет нам залечить душевные раны в период сильной боли.

Мне это больше не было нужно, и я надеялся, что со временем другие тоже поправятся. Я оставил Тома и Уилла за главного и передал клуб в аренду.

Год спустя Уилл ушел из клуба и женился на Пегги. Сейчас у них шестеро детей.

Конец.