Освобождённая

Глава 1

У меня пересохло в горле, а тело саднило, будто меня три дня катали по асфальту. Хотя почему, как будто?

Я сидела на корточках в тёмной душной яме, уткнувшись лбом в колени, и пыталась не паниковать. От меня воняло потом, пылью и страхом. И ещё чем-то кислым, от чего мутило. Меня столкнули сюда с высоты трех метров, не заботясь о том, сломаю я себе что-то или нет. Мне сказочно «повезло» — ничего не сломалось.

Из ямы наверх вёл грубо выдолбленный лаз. Кто-то заботливо воткнул туда корягу — очевидно, чтобы никто не удрал.

— Эй, живая? — грубый голос прозвучал сверху. Ага, теперь они решили озаботиться, не умерла ли от какого-нибудь внутреннего кровотечения, открывшегося при падении.

Я подняла голову.

Караул снова сменился. До этого был жирный с седыми усами, откровенно косящий под Талибана из боевиков 90-х. Сейчас наверху возник новенький: молодой, худой, но с «калашом» наперевес.

— Что молчишь? — Он что-то рявкнул на арабском и плюнул вниз, совсем рядом со мной.

Я задумалась. На ум приходил только мат или качественный сарказм, который здесь никто не оценит. И то и другое могло стоить мне жизни. Ведь по факту она ничего не стоила.

— Сколько я здесь пробуду? — выдала я сипло.

Мужик моргнул. Английский он не знал. Зато я знала несколько бытовых фраз на арабском. Изучала пару последних курсов института.

— Пей.

Он бросил вниз пластиковую бутылку.

Я схватила её и судорожно сделала три глотка. Вода была тёплая, мутная и с привкусом тухлятины. Но сейчас это был лучший напиток в моей жизни.

Парень вытащил из-за пояса пистолет и небрежно покрутил его на пальце, оценивающе глядя на меня.

— Скоро тебя позовёт наш эмир. Не дерзи. Иначе…

Он щёлкнул затвором.

Я вздохнула. Отлично просто: бравирующие оружием, золотыми цепями под грязными лохмотьями, похотливые, жестокие и крайне… нет, абсолютно тупые. Я была обречена. Все равно, что попасть в клетку с крокодилами. Правда последние не вели себя как напыщенные индюки, в отличие от этих.

Визуализация героев ????

Я не родилась с золотой ложкой во рту. Или даже с серебряной. Единственное моё достижение — закончила факультет журналистики. На бюджетное отделение поступила сама. На этом — всё. Оказалось, что семь пядей во лбу и прилежность, ещё не гарантия успеха в жизни, как многие думают в начале.

Зато мне повезло с одногруппниками, ребята оказались все как на подбор: «мажоры», что водят Феррари уже с пеленок. Как я вообще затесалась в эту группу? Наверное, из-за фамилии. Кто-то решил, что раз я - Миллер, то имею какое-то отношение к современным олигархам? Да, бросьте. По моей одежде и внешнему виду сразу было понятно, что никакого.

Но самое смешное, что в этой же группе я встретила другую девушку по фамилии Миллер. Мы еще и похожи были с ней, аки родные сестры. При первом знакомстве, я можно сказать спасла её. Она заболталась по сотовому и не заметила, что всё еще стоит на проезжей части. Я довольно грубо пихнула её в спину, заталкивая на тротуар, сама же при этом практически подставилась под летящий на всей скорости автомобиль. Однако всё обошлось.

Аня ошалело повернулась, глядя то на меня, то на уносящуюся вдаль машину.

— Спасибо, — хладнокровно выдала она. Потом несколько раз оглядела мой джинсовый комбинезон и клетчатую рубашку и выдала, — Госссподи. Тут надо поработать.

С той минуты она самовольно взяла надо мной шефство.

Вообще-то я не просила, считая себя сильной и независимой, но Аня абсолютно не обращала внимания на мои трепыхания и отстаивания личных границ. Одно в ней было классным: со всем своим гонором, понтами, вводящей в ступор раскованностью и громким голосом, в душе она действительно была очень доброй.

Мои сопротивления она восприняла как нечто вроде отгавкивания бездомной собаки, которую нужно отмыть и накормить, чтобы она стала самым преданным другом на всю жизнь. Не знаю, как это у неё получилось, но я сама не заметила, как совершенно перестала сопротивляться её вмешательству: она заставила меня подкорректировать гардероб и затащила в свою тусовку.

Нет, мы не стали лучшими подругами, но очень хорошими приятельницами — точно. Такими, что на последнем курсе, когда я понятия не имела, куда мне приткнуться на стажировку — в нескольких местах мне отказали из-за полной укомплектации — она предложила место в редакции своего отца. Ну, как предложила. Заставила бедного папу приткнуть меня хоть куда-то — у него тоже штат был под завязку.

Эдуард Викторович смотрел на меня волком из-за стеклянной перегородки, пока в его кабинете бушевала Аня. Я только втягивала голову в плечи и виновато разводила руками, испуганно глядя то на него, то на Аню. Эдуард Викторович сразу понял, что противостоять напору дочери не мог никто: ни он, ни я, — и хитро мне подмигнул. Я только облегченно выдохнула.

В благодарность, я три года пахала в редакции как проклятая.

— Молодец, Аня в тебе не ошиблась, — не раз говорил мне Эдуард Викторович. Казалось, карьера должна была пойти в гору, я быстро стала младшим журналистом, меня уже стали замечать коллеги, и вот-вот грозила должность штатного репортера, как вдруг грянул гром среди ясного неба. Эдуард Викторович слег с инфарктом, после чего полностью отошел от дел и сделал шеф-редактором самого отъявленного козла из всей редакции.

В тот день, когда моя жизнь стремительно понеслась под откос, о чем я еще не знала, я сидела в редакции и допивала третью чашку кофе. Как назло в голове были каша и сумбур.

— Лия?

Я вздрогнула. Этот голос я бы узнала где угодно. Только он позволял себя называть меня Лия. Все остальные давным-давно звали Ками. Так сократили мое имя Камилла друзья из института. Но он упорно думал, что я — Камелия, а потом и вовсе сократил мой позывной до Лия. Разве я Лидия? Или Лилия? Совсем же другое имя! Нет имена хорошие, но меня же не так зовут! От этого он бесил меня еще больше.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Новый шеф-редактор. Также известный как Валерий Виннер, 45 лет, женат, но любит вести себя так, будто нет.

Ровно две недели назад он пригласил меня «отметить его повышение» в пафосный ресторан. Я целые дни проводила «в полях», и когда получила его смс-приглашение на «торжество», решила, что там будут все. Полностью погруженная в работу, даже не удосужилась спросить у других коллег, будут ли и о ним там.

Так вот это оказалось свидание, где он решил «обсудить моё профессиональное будущее». И, когда я отказалась «обсуждать его» в номере отеля, на следующий день, он резко потерял интерес к моей профессиональной деятельности.

Теперь же он стоял перед моим столом, всем своим видом выражая предвкушение кота, который собирается полакомиться загнанной в угол мышью.

— У меня для тебя… потрясающая возможность.

Я медленно подняла глаза, внутренне сжившаясь. Из-за того, что он зарубил мой предыдущий репортаж, я начинала думать о том, что он собирается меня уволить.

— Помнишь наши материалы о радикальных группировках в Африке? Они заинтересовали Институт миротворчества. Нам нужна расширенная статья. Ты поедешь туда.

Я моргнула.

— Куда? — у меня даже голос сорвался.

— В Мали.

— В… Африку?

— Да.

— В место, где недавно расстреляли машину французских журналистов? — Виннера явно забавлял мой дикий испуг.

— Лия, не преувеличивай, — он пожал плечами. А потом резко рассмеялся. — Да, ладно! Я шучу, ты что серьезно думала, что на таким задания отправляют молодых девах? Даже я не такой монстр. Нет.

Я почему-то не смеялась, а улыбка с лица Валерия сползла так же резко, как начался его приступ смеха от собственной шутки. Ни дать, ни взять, маньяк.

— Шучу, шучу, — он похлопал меня по плечу, надолго задержав на нем руку, и даже начав поглаживать, — шучу. Поедешь делать репортаж о Тимбукту.

— Ты серьёзно?

— Абсолютно. Посетишь старинные рукописные архивы, я уже выбил для тебя разрешение: манускрипты с арабскими трактатами по медицине, астрономии, философии. Пообщаешься с местными туарегами. Сделаешь несколько репортажных фото Джингарейбер, а? Не работа, а мечта! «Город, затерянный в песках», — как тебе?

— И почему именно я? — мяукнула я. Нет, звучало дико заманчиво, но я почему-то думала только о расстрелянных журналистах.

Его улыбка стала ещё шире.

— Ты же говоришь по-арабски, верно? И метишь в штатные репортеры. Так давай. Сделаешь дело — получишь место.

Я почувствовала, как внутри всё сжалось.

Он не просто хотел меня уволить. Он хотел меня похоронить.

Глава 2

Когда я впервые ступила на раскалённый асфальт аэропорта Бамако, столицы Мали, волна зноя и пыли буквально наотмашь ударили в лицо. После кондиционированного воздуха самолета из лёгких будто вышибли весь кислород.

Спустя пару вздохов я снова начала дышать. Воздух был насыщен ароматами специй, дыма и чего-то ещё, неуловимо экзотического. Солнце беспощадно палило, заставляя щуриться даже в черных солнечных очках.

Ещё в аэропорту перед вылетом, в последний момент перед выходом на рейс, мне позвонил оператор Кирилл — здоровый парень, ехать с которым было совершенно не страшно. Но у него случилось воспаление легких.

— Я не поеду, Валера! — жалобно вопила я в трубку шеф-редактору уже на стойке регистрации.

— Тогда можешь больше не появляться на пороге редакции! Я вышиб для тебя пропуск в библиотеку всего на двое суток! Кем я буду в глазах наших культурных партнеров, если никто не явится?

— Но оператор… мне снимать на телефон?

— Оператор будет из местных, не бзди салага.

Казалось, он хотел пошутить, но вышло злобно. Или мне просто казалось, что он плетет против меня интриги, после того, как я отшила его?

— Я серьезно: выбирай, или место штатного или увольнение. Ты профи или нет? Надоело возится с тобой! — значит, не показалось.

— Я — профи, — пискнула я. Знает, на что давить.

— Тогда отбой. Жду тебя через неделю с офигенным репортажем, смотри там не облажайся.

Проводник и оператор в одном лице, ждал меня у выхода из аэропорта. Высокий, худощавый мужчина с тёмной кожей и проницательными глазами, одетый в светлую тунику и традиционную шапочку. Он представился как Исса и, не теряя времени, взял мой багаж, направляясь к припаркованному неподалёку внедорожнику.​

— Добро пожаловать в Мали, мадам, — сказал он с сильным акцентом, открывая передо мной дверь машины.​

Я кивнула и села на пассажирское сиденье, стараясь не показывать своей тревоги. Всё происходящее казалось нереальным: ещё вчера я была в шумном офисе редакции, а сегодня — в сердце Африки, и абсолютно одна! Исса не в счет. Казалось, ему было на меня абсолютно наплевать. Если прямо сейчас дверца машины откроется, и я случайно из нее вывалюсь, вряд ли он заметит.

Черт возьми, посылать женщину одну в мусульманскую страну? Я была дурой, когда согласилась в тот момент. Так испугалась, что сейчас регистрация на самолет закроется, а вместе с ней — и моё «блестящее» будущее в журналистике.

Мы выехали из аэропорта и погрузились в хаос городских улиц Бамако. Толпы людей, мотоциклы, гружённые товарами, уличные торговцы, предлагающие фрукты и сувениры — всё сливалось в пёструю мозаику. Город жил своей жизнью, полной энергии и движения.​

— Нам предстоит долгий путь на север, — произнёс Исса, не отрывая взгляда от дороги. — Постараемся добраться до Тимбукту до наступления темноты.​

Конечно, в детстве я мечтала много путешествовать. А Тимбукту — город пустынных легенд, затерянный среди песков Сахары. А туареги? Эти волшебные джинны пустыни в ярко-бирюзовых повязках и с такими же бирюзовыми глазами, призывно глядящими на тебя с красивых рекламных фото в National Geographic! Да, что могло пойти не так в такой романтичной атмосфере?

Я заставила себя улыбнуться и настроиться на позитив. О чем думаешь, что и притягиваешь, верно? Я подставила лицо горячему воздуху, овевающемуся меня со стороны бокового окна, и просто погрузилась в момент здесь и сейчас. Иначе за всеми тревожными мыслями, я так и не дам себе ощутить весь вкус другой, неизведанной страны!

Мы покинули город, и пейзаж начал меняться. Асфальтированные дороги уступили место пыльным тропам, окружённым редкими акациями и баобабами. Песчаные дюны виднелись где-то на горизонте. Ух ты! Там же Сахара! Никогда не была дальше Турции!​

Чем дальше мы продвигались на север, тем более безлюдными становились окрестности. Иногда мы проезжали мимо небольших деревень, где дети махали нам вслед, а женщины в ярких одеждах несли корзины с товарами. Но в целом дорога была пустынна, и тревожность снова брала своё.​

— Исса, какова ситуация с безопасностью в этих районах? — спросила я, пытаясь придать голосу уверенность.​

Он на мгновение замялся, прежде чем ответить:​

— В последние годы здесь активизировались различные группировки. Но мы выбрали наиболее безопасный маршрут. Главное — не останавливаться без необходимости и избегать ночных переездов.​ Конечно, плохо, что они прислали такую молодую девушку.

Вот, спасибо. Его слова снова разбудили во мне панику. Я глубоко вздохнула и попыталась отвлечься, наблюдая за проплывающими мимо пейзажами.​ Они так укачали меня, что я начала клевать носом, как вдруг, машина настолько резко затормозила, что я врезалась лбом в переднюю панель. Да, ремень безопасности, конечно, не сработал.

— Что за…

— Т-с-с, — шикнул на меня Исса.

Перед нами, перекрывая путь, стоял джип с вооружёнными людьми. Мужчины были в длинных, выгоревших на солнце одеждах, одетых поверх военных брюк и военных же ботинок. Лица были замотаны в многослойные шарфы — тагельмусты, традиционные для туарегов. Я начиталась как можно больше о них перед поездкой, но в тех статьях ничего не было о том, что они встречают туристов с автоматами наперевес.

Да, и глаза у этих не были «завораживающе бирюзовыми», как на моих картинках. Чёрные, как угли, жёлто-карие, как пыль, колючие — как иглы дикообразов.

«Голубые рыцари Сахары»… Когда я читала о них в статьях, это звучало красиво. Потомственный народ-воин, непреклонные кочевники, живущие по кодексу чести, свободные, как ветер пустыни. Не знаю, какой именно кодекс сейчас заставлял их направлять на меня Калашников.

— Ансар-ад-Дин, — тихо прошептал мне Исса, — у них знаки на платках.

— Выходите! — рявкнул на арабском один из них, указывая стволом автомата.

Проводник выглядел растерянным и крайне напуганным. Возможно, даже больше, чем я. Я-то всё еще думала, что это какая-то ошибка, и сейчас нас отпустят, а вот Исса, видимо, осознавал всё намного лучше. И всё же он взял себя в руки.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Оставайтесь в машине, — прошептал Исса, открывая дверь и медленно выползая из машины.​

Я наблюдала, как он пытается с ними говорить, жестами показывая на документы и нашу машину, в ответ его грубо оттолкнули и взяли на прицел.​

Сердце заколотилось в груди. Я инстинктивно пригнулась, надеясь стать незаметной. Но один из нападавших уже направлялся к машине. Он рывком открыл дверь и вытащил меня наружу практически за волосы, не обращая внимания на мой испуганный вскрик.​ Это было дико больно. Слава Богу, он швырнул меня вниз, я упала на колени, зато он отпустил мои волосы.

— Пожалуйста, я журналистка! — выкрикнула я на ломаном арабском, надеясь, что они поймут.​ — Я всего лишь еду в библиотеку Тимбукту!

— Миллер? — крикнул мужчина, коверкая фамилию.

— Д-д-да…

— Аня Миллер! — довольно крикнул туарег остальным.

— Нет, нет, я не Аня, я — Ками… — острая боль пронзила затылок, и я упала лицом прямо в песок. Последнее, что я увидела перед тем, как уплыть, было безжизненной тело Иссы, упавшее после того, как его пронзила автоматная очередь.

Глава 3

Жара давила, как гигантская глыба камня. Я дышала с трудом — воздух в яме был густым, стоял комом в горле. Песок осыпался с земляных стен, забивался под ногти и под одежду, лип к потной коже, скрипел на зубах. Вода — мутная, вонючая — была единственной драгоценностью. Мне давали её раз в день. Каждое утро. Если это вообще было утро.

Я потеряла счёт времени. Сначала пыталась отмечать дни, царапая стену ногтем, но это быстро потеряло смысл. Свет попадал сюда только, когда наверху открывалась крышка. Короткая вспышка света — и всё. Дальше опять полумрак.

В первый день я не плакала. Думала, что сейчас за мной придут, я поговорю с ними и всё объясню.

Они правда думали, что в это царство песка и антисанитарии приедет сама Аня Миллер? Наследница медиамагната, который исключительно из сентиментальных чувств, а не зарплаты ради, до последнего работал шеф-редактором? Аня не ездила никуда, кроме Эмиратов и Мальдив.

Я понимала, что они перепутали меня с ней. Но неужели они не нашли мои документы?

Смутно я припоминала, что когда меня за волосы тащили из машины, мой рюкзак со всеми самыми ценными вещами, кажется, выпал на обочину. Наверное, они так и не подобрали его.

Но что было им говорить? Правду? Что я — не она? Если они поверят, в ту же секунду, я потеряю всякую ценность, и меня просто убьют!

Сказать, что я — это она? Когда они свяжутся в Эдуардом Викторовичем, тот заявит, что они просто мошенники, а его дочь — дома, сидит рядом с ним. Что тогда Ансар-ад-Дин сделают с лгуньей? Думаю, что быстрая смерть была предпочтительнее, чем пытки в наказание за мою ложь.

Конечно, Миллеры поймут, что эти сволочи схватили меня. Они были хорошими ребятами, возможно, даже подключат Интерпол. Но я уже успела поработать в этой сфере, и знала, что поиски такой незначительной фигуры, как я, могут растянуться на годы. Вряд ли Эдуард Викторович будет настооолько добр, что запачкает свою репутацию денежными переводами и спонсированием террористов.

На второй день я начала плакать. Потом слёзы закончились, а страх остался. Он был вездесущ, как песок. Я ведь даже не успела пожить. Проклятый Валера!

— Тварь, тварь, тварь! — я начала в бешенстве стучать связанным руками о песчаный песок, представляя, что это — его голова.

Откуда у них вообще информация об Ане Миллер? Я была уверена, что всё подстроила эта сволочь.

Тогда в ресторане, поняв, что он буквально заманил меня на свидание, я довольно быстро свернула общение. Он догнал меня в гардеробе и прижал к стене за углом, где никто не мог нас видеть. Я едва успела опомниться, как он уже полез под юбку, нашёптывая всякие сальности о повышении. В ответ получил лишь звонкую пощёчину.

Если честно, к увольнению я была готова сразу, но в следующий понедельник Валерий Виннер, казалось, будто бы обо всём забыл. Вел себя профессионально, старательно прятал глаза, делал вид, что вообще ничего не помнит. Правда, успел завернуть два моих репортажа, прежде чем отправил сюда.

Мой поток ненависти прервала автоматная очередь, ударившая в песочный пол рядом со мной:

— Эй, там, угомонись, сука!

Просвистевшие возле ног пули быстро привели меня в чувство и вернули в суровую реальность. Господи, да я просто в рубашке родилась. Удивительно, как ни одна пуля даже не оцарапала мне ногу.

Я в ужасе забилась в дальний угол земляной ямы, но это не спасло меня от колючего взгляда очередного охранника. Он уже захлопывал крышку клетки.

И тогда моя бесконечность в неведении и темноте продолжилась. Я пыталась думать о чём-то другом. Вспоминала детство, родительский дом. Вспоминала отца, как он смеялся, как обнимал меня, когда я приходила из университета. Вспоминала, как мы с мамой ходили по магазинам, как она выбирала для меня одежду, а я, как любой подросток, кривилась, глядя на маму так, будто она предлагает мне крестьянскую робу.

Плакала потому, что они почти перестали общаться со мной, когда я переехала в столицу и поступила на журфак. Я не понимала их: почему они не радовались за меня? Отец тогда сказал:

— А как же мы? Мы растили тебя, чтобы ты присматривала за нами в старости, а не скакала по столицам в поисках мужиков!

Я была просто в шоке. И от грубости его слов, и особенно от того, что мама просто промолчала, не возразив ему, а лишь обиженно поджала губы в мою сторону.

Неужели это было единственной целью моего рождения? Тем более, что я не собиралась их бросать. Хотела лишь встать на ноги, заняться любимым делом, стать счастливой в конце концов! И, конечно, обязательно бы позаботилась о них, когда они стали бы в этом нуждаться. Но ведь это время явно ещё не пришло! Они оба еще работали!

Так почему же прямо сейчас они не хотели, чтобы я выбралась из провинциального городка, где не было никаких перспектив? Я так хотела посмотреть мир! Посмотрела, черт возьми, — горько усмехнулась я. Тогда меня снова разразила истерика. Но теперь это был смех. Дикий, гомерический хохот, глухо исчезающий в стенах ямы.

— Что ты там делаешь? Ты — ведьма? — зло спросил охранник, открывая крышку ямы. Это был уже другой. Судя по отсутствию автоматной очереди, более миролюбивый. На дворе был день, но он направил на моё лицо фонарик, чтобы лучше его рассмотреть. Я скривилась — белый свет ужасно резал глаза.

Охранник, увидел, что мое лицо было полностью мокрым от слез и успокоился:

— А, понятно, — равнодушно бросил он и с громким звуком захлопнул крышку обратно.

Не знаю, сколько еще времени прошло. Первый и второй день ужасно хотелось есть. Думаю, на третий — это желание прошло. Я не хотела даже пить. И вообще — начала все больше задыхаться от запаха в яме. Они давали мне воду, и мне приходилось ходить в туалет прямо здесь, в дальнем углу ямы. Я чувствовала себя животным.

— Эй, живая? — каждый раз, когда открывали крышку, воздух немного начинал циркулировать.

Я молчала. Не потому что не хотела отвечать, просто язык прилип к небу. В ответ он сплюнул вниз. Кажется, это было наиболее распространенным проявлением «мужественности» здесь.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Тебя зовёт эмир.

Мне было все равно. Я просто хотела вдохнуть воздуха, поэтому как можно быстрее подошла к краю ямы, и двое нелюдей вытащили наверх рывком — так, что плечо хрустнуло.

— На выход!

Я шаталась, ноги ослабли от долгого бездействия. Один из боевиков в маске грубо схватил меня за подбородок и с силой поднял лицо.

— Ты говоришь по-арабски?

Я кивнула. Голос отказался работать. Господи, какие у него грязные руки. Правда, и я была не чище.

Меня повели через лагерь, и я впервые я увидела, где нахожусь. Палатки, ржавые грузовики, следы от костров. Наверное, их зажигают по вечерам. Кучки вооружённых людей в масках, похожих на сцены из репортажа, который я смотрела несколько недель назад. Кто-то точил нож, кто-то разбирал автомат. Несколько человек курили, о чём-то споря.

Я слышала их разговор, когда проходила мимо.

— Её отец богатый?

— Сказали, что да.

— Сколько получим?

— Посмотрим. Если не заплатит, устроим расправу на камеру. Тоже послужит делу.

Он говорил что-то еще, но я не настолько хорошо знала язык. А они говорили быстро, и к тому же все время скатывались в какой-то диалект.

Мы вошли в шатёр. В тени, на груде ковров сидел человек. Лицо полностью скрыто платком. Видны только внимательные, колючие глаза. Этот, в отличие от всех остальных, казался умным. Но и самым жестоким.

Он не стал долго ходить вокруг да около.

— Имя твоего отца.

Я сглотнула.

— Я не дочь Эдуарда Миллера. Вы ошиблись, — я говорила намного хуже, чем понимала. — Просто у меня такая же фамилия. Это все. У меня были документы.

Мужчина тяжело вздохнул и медленно встал. Было очень угрожающе. Кроме платка на лице, в остальном он был в современной военной одежде. Теперь был отчетливо виден большой живот и довольно обрюзгшее тело.

Он медленно подошел ко мне — мы были почти одного роста, и он прямо смотрел мне в глаза. Я же смотрела на него в полном ступоре. Не знаю, может нужно было отвести взгляд? Но я не могла, отчаянно пытаясь разглядеть в нём что-то человеческое. Не получилось.

— Имя?

— Камилла, Камилла Миллер. У меня нет отца-миллионера. За меня никто ничего не даст, — в ответ на это охранники почему-то засмеялись.

Главарь долго смотрел мне в глаза.

А потом кивнул.

— Мы это проверим. Если соврала — умрёшь.

— Нет, нет! Я знаю, что умру, поэтому не буду врать.

Мужчина кивнул, потом повернулся, взял с низкого стола огромную круглую лепешку с кусочками золы и протянул мне.

— Тагелла — песчаный хлеб. Ты же хотела изучить наши традиции? — насмешливо сказал он. — Будто мы какие-то обезьяны, которых можно приехать и фотографировать, да?

— Я ехала в библиотеку, — тихо сказала я.

Мужчина долго молчал, все еще протягивая хлеб, а я поспешно его взяла, изобразив благодарность.

— Точно?

— Я же сказала, я не буду врать, — с легкой, очень контролируемой вспышкой праведности сказала я. Мне нужно вызвать хоть какую-то эмоцию в этих глазах. Наладить личный контакт. Я читала, что это помогает.

Он словно спросил взглядом о чем-то одного из охранников, и тот тоже едва заметно кивнул в ответ. Он медленно моргнул, с маленькой, микроскопической искрой уважения. Боже, хотя бы это. Даже эта малость.

— Не обольщайся, что за тебя никто и ничего не даст, — тихо сказал он без тени эмоций. — Ты девственница?

И снова, что ответить? Соврать, что да? Чтобы они нашли покупателя побогаче? Оттянуть время? Так они же могут подослать кого-то, чтобы позорно проверить мои слова — не погнушаются. И тогда за вранье меня медленно убьют. А если сказать правду, какая участь меня ждет?

— Нет, — коротко выпалила я. Будь что будет. Сказала не буду врать, значит не буду.

— Хорошо, — главарь кивнул с каким-то удовлетворением. Что интересно хорошего он нашел в этом? — Хорошо, что не врешь.

Он едва заметно кивнул головой, и меня вывели из шатра.

Глава 4

— Можно поесть на воздухе? — тихо спросила я охранника, представив, какой запах снова ждет меня внизу. Закат над пустыней был божественно красивым. Огромный красный диск медленно уплывал за песчаный горизонт, подергивая рябью редкие продолговатые облака. Кто знает, сколько еще таких закатов я увижу? Десять, двадцать, тысячи? Или это последний?

— Нет, — он дернул меня за руку и опустил вниз в яму. Спасибо, что в этот раз не сбросили, как в прошлый. Хотя связки в плече теперь дико болели. Я отчаянно старалась не выронить хлеб, чтобы он не упал в ту жуткую грязь. Ура.

Я уже приготовилась услышать ужасный звук закрывающегося люка, но его все не было. Охранник смотрел на меня сверху вниз.

— Ешь, — он сел и смотрел на меня, пока я, стоя, чтобы быть поближе к воздуху, уминала лепешку. Она была свежая. Господи, она была свежая! И такая вкусная. Это правда было самое вкусное, что я ела. Я даже стала хихикать, просто отдавшись процессу. Всё. Никаких мыслей. Только эта вкуснятина и я. Во всем космосе. Во всей вселенной!

Когда я закончила, в лицо прилетела очередная бутылка с водой, которую я едва поймала, чтобы она не сломала мне нос. Люк захлопнулся.

Через некоторое время до меня дошёл смысл слов «эмира».

Он собирается меня продать? Если бы просто в рабство, он бы не спрашивал про мою девственность. Мне было всего двадцать три. Довольно миловидное лицо, волнистые каштановые волосы.

Мой парень — Алан, смотрел на меня с нескрываемым восхищением. Мы встречались всего два месяца, он мне нравился, но если честно, не более того. Я была так сосредоточена на работе, что уделяла ему очень мало внимания, что всегда обижало его.

И вместо того, чтобы исправиться, всё чаще думала, а не поторопились ли мы? Я хотела больше времени уделять карьере, он хотел — чтобы я смотрела на него с не меньшим обожанием, чем он смотрел на меня. Да, мы уже спали вместе пару раз, но и здесь я была не слишком очарована. Наверное, дело было во мне, и просто не стоило морочить ему голову. Я планировала признаться ему в этом, но не успела.

Накануне Алан тоже уехал в командировку, каждый вечер и утро писал откровенные смс, и даже пытался отговорить меня ехать в Мали. Но шеф-редактор состряпал мне билет в один конец буквально за пару дней. Я даже не успела подумать, а Алан не успел меня отговорить. Теперь, когда я не выхожу на связь, надеюсь, он тоже поднимет хоть какой-то шум?

Мне казалось, я не плохо узнала его за это время, и была почти уверена — Алан не примчится сюда спасать меня лично. Но, может, он хотя бы обратится в международную организацию?

Может, Эдуард Викторович тоже подключится? Хотя бы в правовом поле.

Я снова грустно усмехнулась. На этот раз бесшумно. Ну, да, конечно. Найдут они меня здесь. Я читала слишком много таких историй. Это было почти невозможно.

Уже должно быть стемнело, и я снова, по привычке, прислонилась к стене и намеренно ввела себя в состояние вынужденного анабиоза. Грезила о ничего не значащих вещах, лишь бы не гонять одни и те же тревожные мысли снова и снова.

От нечего делать даже стала придумывать любовную историю. Вот выберусь отсюда, и обязательно напишу книжку. Может, это будет роман? Но если всё пойдет очень плохо для меня, а потом я, конечно, обязательно выберусь, — тогда документальную. Она точно станет бестселлером.

Я уцепилась за эту идею, и стала досконально продумывать план книги.

Наверху опять зашумели — голоса, шаги, какой-то гвалт. Я привыкла к их болтовне, но тут было что-то другое. Более резкое, отрывистое.

— Эй, тащи её!

Меня снова вытащили, как мешок с картошкой. Это было плохо. Или хорошо? Слишком быстро после первого разговора с эмиром. Охранник — тот, что кидал мне воду, — толкнул меня в спину, и я чуть не рухнула лицом в песок.

— Шевелись, эмир зовёт, — интуиция вопила, что всё очень плохо.

Лагерь выглядел как обычно — палатки, грузовики, кучки мужиков с автоматами. Только теперь они все косились на меня, некоторые ухмылялись, другие что-то бормотали. Мне категорически не нравились их вдруг ставшие такими отчетливыми сальные взгляды.

В шатре было душно, пахло дымом и чем-то кислым. Эмир сидел на своих коврах, как король на троне, только теперь платок с лица был снят, и лицо было видно полностью — обрюзгшее, щетина, шрам через всю губу. Рядом стоял охранник с огромной золотой цепью и маслянистым взглядом.

Главный перестал скрываться, а это значит — оставлять такого свидетеля в живых они не собираются. Хуже того: днём он казался равнодушным. Сейчас же смотрел так, будто я была куском мяса на рынке.

— Садись, — эмир кивнул на подушку перед собой. Голос спокойный, но от этого ещё хуже.

— Зачем я тут? — выдавила я, оставшись стоять. Горло пересохло, но я старалась не показывать страха. Хотя внутри всё тряслось.

Он медленно встал, и я невольно отступила. Охранник сзади схватил меня за плечи, заставляя замереть. Эмир подошёл ближе — слишком близко. От него воняло потом и чем-то пряным, как будто он закидывал в рот специи горстями. Его рука потянулась к моему лицу, пальцы грубо прошлись по щеке. Я дёрнулась, но охранник держал крепко.

— Ты не дочка Миллера, — сказал он, и в его голосе сквозила насмешка. — Проверили. Никто за тебя не заплатит.

— Я так и сказала, — прохрипела я, пытаясь отвести взгляд. Внутри же всё рухнуло. Они связались с Миллерами? Те просто отказали им. Я не была наивной дурой, знала, что так и будет. Но так отчаянно надеялась на чудо.

— Отпустите меня. Пожалуйста.

Он ухмыльнулся, видимо, чтобы казаться самому себе великодушным? А потом наклонился ещё ближе, и я почувствовала его дыхание на шее. Желудок скрутило.

— Ты всё равно чего-то стоишь, — его рука скользнула ниже, к моей шее, и я поняла, что сейчас будет. — Хорошая кожа. Молоденькая. Покупатель найдётся. Хоть и испорченная.

Я рванулась, но охранник сжал сильнее, а эмир схватил меня за подбородок, заставляя смотреть на него. Его глаза блестели — не злобой, а чем-то похуже. О, нет. Нет. Я, наконец, распознала этот взгляд. Похоть. Это была она. Нет! В доказательство этих мыслей, эта обезьяна стала расстегивать свою ширинку.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я задохнулась от ужаса и ярости, и, не думая о последствиях, плюнула ему в лицо.

Секунда тишины. А потом он ударил меня — наотмашь, звонко, по щеке. Голова мотнулась в сторону, в ушах загудело. Охранник засмеялся, а эмир вытер лицо рукавом, ухмыляясь.

— Докажи, что не зря тебя кормили, — сказал он, и его рука легла мне на плечо, сжимая и надавливая, заставляя опуститься на колени.

Я зажмурилась, пытаясь выключить мозг. Это не со мной. Это не я. Я отчаянно сопротивлялась руке эмира, но стоявший сзади нелюдь вдруг ударил меня сзади по коленям, и я со всей силы грохнулась на них.

Глухой удар. Откуда-то снаружи шатра. Ещё один. А потом — выстрел. Чёткий и одиночный. Охранник за моей спиной вскрикнул и рухнул, его хватка ослабла. Я упала вперед, на локти, задыхаясь и быстро отползая в сторону, а эмир отшатнулся, глядя куда-то за мою спину.

Я резко оглянулась. За моей спиной стоял чёрный силуэт, как тень, вырвавшаяся из ночи. Лицо было скрыто, только глаза — светлые, спокойные и равнодушные. В руках автомат, но он даже не поднял его. Просто шагнул вперёд, и нож вылетел из руки эмира, как будто сам по себе. Ещё выстрел — и второй охранник, тот, с цепью, рухнул с дыркой во лбу. Эмир заорал что-то на арабском, но тень уже была рядом. Удар — быстрый, точный, в шею, и жирное тело повалилось на ковры, хрипя.

Я сидела на полу, когда в шатре не осталось в живых никого, кроме меня. Черный человек бросил на меня равнодушный взгляд, и не сочтя опасной, вышел из шатра.

В полном шоке, всё еще на четвереньках, я аккуратно высунула голову наружу.

В лагере не осталось живых людей. По крайней мере так казалось. Вокруг костров все лежали либо замертво, либо ползали, с дикими хрипами. Кажется, у некоторых шла кровь. Они что были отравлены?

Чёрный призрак шёл и методично всех добивал. Как будто он не человек, а машина, запрограммированная убивать.

— Возьми меня с собой! — сорвалось с губ, прежде чем я успела подумать.

Он не остановился. Даже не обернулся. Просто шёл дальше, по горящему лагерю, где уже лежали тела его жертв.

— Пожалуйста! — крикнула я громче, вскакивая на ноги. Ноги дрожали, но я рванулась за ним, спотыкаясь о ковры.

— Думаешь, убежишь, сука?! — прохрипел голос сзади, наваливаясь на меня сверху. — Сейчас я грохну её. Или отпусти меня. Ты же пришёл за ней?

Я почувствовала на горле холодную сталь ножа.

— Не за ней, — грубый низкий голос прорезал ночь. А потом — ещё один выстрел. Я вздрогнула, почувствовав, как что-то тёплое брызнуло мне на щёку. Нелюдь, который держал меня, рухнул вперёд, придавив меня. Я оттолкнула тело, задыхаясь от ужаса, и подняла глаза.

Он ведь мог в меня попасть. В темноте. Мог не успеть, я бы уже лежала с перерезанным горлом.

Перед глазами оказались тяжёлые ботинки в пыли.

Я в ужасе подняла на него глаза. Я следующая? Стальные глаза — спокойные, как будто и не он только что ликвидировал весь лагерь. Он не спасал меня. Просто убрал преграду на своём пути. Он медлил, так и не подняв на меня свой пистолет. Нет? Он не будет меня убивать?

Я метнулась к нему, вцепившись в его бронежилет, как утопающий в спасательный круг.

— Пожалуйста… — голос сорвался, но я не отпускала.

Он молча смотрел сверху вниз, холодно и оценивающе. Я чувствовала его сомнения и чувствовала, как ускользает шанс, как он сейчас просто уйдёт, оставив меня в этом аду. Мне не выбраться из этой пустыни. К утру здесь будет еще сотня подельников эмира.

А потом холодное лезвие коснулось моей шеи. Снова. Теперь уже от того, кто секунду назад спас меня от боевика. Я замерла, перестав дышать. Он проверяет. Просто проверяет, стою ли того, чтобы тратить на меня время, уговаривала я себя. Иначе бы уже убил.

— Ты не обуза? — спросил он по-английский. Голос низкий, как рокот далёкого грома.

Я вдохнула глубже, пытаясь унять дрожь.

— Нет.

— Будешь делать, что я скажу?

— Да. Всё что угодно! — отчаянно заверила я.

Тишина. Его взгляд пробивал насквозь, но я не отводила глаз. Пусть видит, что я не сломаюсь. Не сейчас.

Он слегка кивнул, почти незаметно.

— Пошли, — бросил он уже на русском с легким акцентом. И пошёл вперёд, не оглядываясь.

Я побежала за ним, спотыкаясь и благодаря Бога. Лагерь догорал, ноги увязали в песке, а впереди была только спина моего «спасителя». Который только что, по абсолютно неизвестной причине молниеносно и хладнокровно вырезал целый лагерь Ансар-ад-Дин.

Глава 5

Ночь обрушилась на пустыню, как холодный занавес. Я бежала за ним, спотыкаясь о песок, который цеплялся за ноги, будто хотел утянуть меня обратно в тот ад, что догорал за спиной. Лагерь уже превратился в далёкое пятно огня, но запах дыма и крови всё ещё висел в воздухе, липкий и тошнотворный.

Мужчина шёл впереди, быстрый и бесшумный, его силуэт в чёрной экипировке почти сливался с темнотой.

— Не стоило взять у них машину? — прохрипела я, отставая.

Он молчал. Я так спешила за ним, но в какой-то момент поняла, что безнадёжно отстаю. Я была измучена, обезвожена, без еды, движения и воздуха. Он же был воплощенной силой. И он совершенно, абсолютно не ждал меня.

— Ты знаешь русский? — выдохнула я, немного подбежав вперед, в попытках с ним поравняться. Голос дрожал, но я старалась держать его ровно. Он не ответил. Даже не посмотрел. Просто шёл дальше, будто меня и не существовало. — Как к тебе обращаться?

— Никак. Просто молчи, — бросил он, не оборачиваясь. Голос низкий, с лёгким хрипом, как будто пустыня уже выжгла из него всё лишнее. Я хотела что-то возразить, но передумала. Спорить с человеком, который только что вырезал лагерь террористов, было не лучшей идеей.

Холод пробирал до костей. Днём пустыня вокруг Тимбукту — плоская, выжженная равнина с редкими акациями и каменистыми выступами — плавила всё живое, а ночью становилась ледяной ловушкой. Температура сильно падала, и очень скоро я стала замерзать. Я обхватила себя руками, но это не помогало — рубашка, пропитанная потом и песком, липла к коже, а ноги дрожали от бессилия.

Я не выполнила обещания, данного самой себе: быть сильной, идти с ним наравне, не отсвечивая и не мешая ему. В конце концов, я споткнулась и рухнула в песок, задыхаясь от бессилия. Изнутри лёгкие жгло то того, что я все время пыталась его догнать. Снаружи меня добивал холод.

Он остановился. Не сразу — прошёл ещё шагов пять, прежде чем замер. Я подняла глаза, ожидая, что он просто уйдёт дальше, бросив меня здесь, как обузу, которой я обещала не быть. Но он повернулся. Медленно, с явным раздражением — я заметила, как он бросил взгляд в небо, будто спрашивая у звёзд, за что ему это наказание, тяжело вздохнул и подошёл, глядя сверху вниз.

Его лицо всё ещё скрывал платок, только глаза — стальные, холодные — смотрели на меня сверху вниз. Оценивали. Я сглотнула, чувствуя, как сердце колотится где-то в горле.

— Я сейчас, — поспешила заверить я его.

— Вставай, — сказал он. Ни злости, ни жалости — просто команда.

Ноги увязли в песке, как будто пустыня хотела оставить меня себе. Как сувенир.

— Я пытаюсь, — огрызнулась я, но голос сорвался. Ноги не слушались, руки дрожали. Он шагнул ближе, и я невольно напряглась. А потом он бросил мне флягу — прямо в песок у моих колен. Она звякнула, подняв облачко пыли.

Я схватила её, пальцы дрожали, пока откручивала крышку. Вода была с металлическим привкусом, но я пила жадно, чувствуя, как она стекает по подбородку. Он смотрел. Молча и неподвижно. Его взгляд скользил по мне — не с сочувствием, а с чем-то другим. С лёгким прищуром, как будто он решал, стою ли я его времени. Ведь он всё ещё может бросить меня прямо здесь.

— Спасибо, — тихо сказала я, стараясь не дрожать под этим взглядом.

Он взял флягу, и наши пальцы соприкоснулись. Короткий миг — его кожа, грубая и тёплая, против моей холодной и липкой от пота. Я вздрогнула, будто меня током ударило, и отдёрнула руку. Он — нет. Просто убрал флягу за пояс, но задержал взгляд на мне намного дольше, чем нужно. В груди что-то сжалось — не страх, не благодарность, а что-то острое, непонятное.

— Почему мы не взяли у них машину? — повторила я вопрос.

— Потому что следы машины пустыня не сотрет к утру. Наши — да. Потому что в машинах радиомаяки. Где их там искать. Ты знаешь? — насмешливо спросил он.

Я покачала головой. Могла бы сама догадаться, что такой человек не делает глупостей. Нужно просто довериться его опыту и не злить вопросами. Но меня порадовало то, что он удостоил меня такого длинного объяснения.

— Пошли, — резко бросил он. — Утром тут будет легион Ансар-ад-Дин.

Мы шли дальше. Я старалась не отставать, хотя каждый шаг отдавался болью в мышцах. Он двигался так, будто знал каждый дюйм этой пустыни — уверенно, без колебаний, но заметила, что он стал идти немного медленнее, подстраиваясь под меня.

Я гадала, зачем он вообще пришёл в тот лагерь. Убить эмира? Забрать что-то? Он не выглядел ни героем, ни миротворцем — скорее машиной, запрограммированной на хаос.

— Ты кто? — то длинное объяснение немного воодушевило его, и я подумала, что он сможет пойти на контакт. — Наёмник?

Он остановился так резко, что я чуть не врезалась в него. Повернулся, и я впервые увидела, как он снимает платок. Медленно, небрежно, и как-то… опасно. Будто в следующий момент собирался вытащить откуда-то из-за спины нож, который он приставил к моей щеке там, в легере. Ткань соскользнула, открывая его лицо, залитое лунным светом.

Резкие скулы, щетина, губы, сжатые в тонкую линию. Ему было за тридцать пять,— возраст выдавала сеть морщин у глаз, но тело двигалось с молодой, хищной грацией. Он был красив — не слащаво и не глянцево, а грубой, первобытной, какой-то опасной красотой. Его глаза — тёмно-серые, почти стальные, как его нож, — впились в меня, и я забыла, как дышать. Внутри всё сжалось, жар поднялся от живота к груди.

— Меньше болтаешь — дольше проживёшь, — сказал он, и его голос, теперь без платка, стал ещё глубже, резче.

Он шагнул ближе. Зачем? Наверное, это просто был очередной акт запугивания, чтобы я не слишком расслаблялась. Но в этот момент порыв ветра донёс его запах — пыль, металл, что-то терпкое и мужское. Меня затрясло, но не от холода. Тянуло и отталкивало одновременно, как магнит с обратной полярностью.

Даже в такой дикой, ужасной ситуации тело вдруг среагировало на него совершенно однозначно. Нет. Это просто стокгольмский синдром. Он убийца, но спас меня. Обычная психологическая реакция. Я читала о таком, судорожно думала я.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— А если я хочу знать? — выдохнула я, сама не понимая, зачем это сказала.

Хотя всё было объяснимо: автоматическая профессиональная реакция — выспрашивать и вызнавать всё, всегда и при любых обстоятельствах. Но надо быть осторожнее, черт возьми. Тут мне не репортаж. На кону стоит моя жизнь, значит надо прикусить язык и молчать в тряпочку.

Он прищурился, и уголок его губ дёрнулся — не улыбка, а что-то хищное.

— Пожалуйста, не будь идиоткой. Иначе я разочаруюсь в том, что взял тебя, — бросил он и отвернулся, снова шагая вперёд.

Да, пожалуй, он прав. В этой ситуации не нужно устанавливать личных контактов. Так я протяну дольше. Нужно только добраться до какого-то города. И всё.

Пустыня тянулась бесконечно, чёрная и безмолвная, и его широкая спина была единственным ориентиром в этом аду.

Спустя целую бесконечность, когда слева от нас горизонт уже начал светлеть, мы дошли до какого-то укрытия. Низкие скалы, выветренные до гладкости, торчали из песка, как кости земли.

Я рухнула на колени, пытаясь отдышаться, чувствуя, как песок холодит кожу. Он подошёл ближе, наклонился, чтобы снова дать мне воду. Его пальцы коснулись моих — намеренно, я была уверена, — и я замерла.

Он был так близко, что я видела капли пота на его шее, тёмные волосы, прилипшие ко лбу, лёгкую тень усталости под глазами. Его дыхание было ровным, моё — рваным, как у загнанного зверя.

— Отдыхай, — сказал он, выпрямляясь — У нас есть еще пара часов.

Пара часов до чего? Я молча кивнула. Ему ведь нравилось, чтобы я молчала. Лучше не буду бесить его лишний раз. Он отошёл к краю скалы, осматривая темноту, а я осталась сидеть, чувствуя, как страх перед пустыней смешивается со страхом перед ним. Его спокойствие пугало больше, чем крики тех, кого он убил.

Глава 6

— Эй, тут есть колодец. Хочешь умыться? — тихо спросил спаситель в черном.

Точно. От меня же несет, как от козлиной фермы. Мне вдруг стало ужасно неудобно. Понятно, что иначе и быть не могло. И стесняться тут нечего. Я провела в плену три-четыре дня? Или больше?

Но от самого мужчины потом не пахло. Наверняка облился антиперспирантами с ног до головы, прежде чем заявиться на бойню. Пахло металлом, песком, чем-то терпким и ещё… смертью — да. Точнее не так — охотой. Больше всего пугало его спокойствие после всего случившегося. Ни грамма агрессии, никакого гнева. Один сплошной холод в эмоциях, в голосе. Он был похож на хищника, чьи охотничьи угодья — весь мир.

Он остановился у расщелины в скале, где песок сменялся твёрдой глиной, указывая головой внутрь и подсветил фонариком. Я пригляделась и замерла: в углублении, под нависающим камнем, блестела вода, мутная внизу, но чистая в верхних слоях. Если действовать аккуратно…

— Держи. У тебя час, — сказал он, отходя к краю скалы и проверяя горизонт.

— Боже, это что? Мыло? — я впервые улыбнулась и счастливо посмотрела на него. Вместо ответной улыбки он просто ушёл, повернув за угол, словно мою радость и улыбку он тоже посчитал идиотскими.

Но я так обрадовалась воде, что перестала чувствовать ночной холод пустыни. У меня всего час. Не важно до чего. Но я обязана отмыться от этого ада.

Не думая ни о чем, лишь бросив последний взгляд туда, где скрылся мужчина, я сбросила с себя всю одежду и поспешно погрузилась в небольшой водоём. Главное, не слишком активно двигаться, чтобы глина не поднялась наверх. Отмыть кожу было легко, но у меня был целый час! И я успела намылить волосы и даже постирать одежду. Одену потом сразу мокрую. Плевать на холод. Я уже не могла выносить собственный запах. Наверное, мужчина тоже, раз первое, что он сделал — это выдал мне мыло. Я грустно усмехнулась.

Неужели все позади? Я жива! Не изнасилована. Не продана. За целый час, он ни разу не заглянул сюда. Значит, мне не стоит ожидать от него подвоха?

Господи, надеюсь, он всё еще там? И не бросил меня тут? С мылом наедине?

Я с трудом натягивала на себя мокрые белье и футболку, спеша проверить свои внезапные подозрения. Конечно, мне не удалось отстирать одежду от пятен, но хотя бы от запаха — теперь я пахла каким-то хозяйственным мылом. Волосы были как мочалка. Зато чистые. Почти рай.

Последними я пыталась натянуть на себя штаны — холодные, липкие, они липли к мокрой коже. Я запуталась, поскользнулась на глине и чуть не рухнула, чертыхнувшись, обратно в колодец, пачкая всё заново. Как раз в тот момент, когда мужчина появился из-за угла.

— Поторопись, — он резко подошел ко мне.

Его взгляд упал на меня — на голые ноги, на нелепую возню с мокрой одеждой, на мой жалкий вид. Я замерла, чувствуя, как кровь прилила к щекам. Ужасно не хотелось его бесить. Он резко шагнул ко мне и я дёрнулась. Он спас меня, но я боялась его до чертиков. И того, что он только что сотворил с целым лагерем вооруженных до зубов людей.

— Быстрее, — повторил он. Он потянул пояс моих брюк вверх, но ткань настолько закрутилась и прилипла к коже, что не поддавалась даже его сильным движениям. Он только дергал меня вверх вместе с брюками, так, будто я ничего не весила. Мне было бы смешно, если бы он не был таким угрожающим.

— Черт возьми, — выругался он.

— Надо расправить. Расправить… надо… — я резко замолчала под его тяжелым взглядом.

Его пальцы скользили по коже моих бедер, медленно раскручивая ткань пояса— холодные, шершавые, с мозолями, — и я задохнулась, чувствуя, как жар пробежал от живота к груди. Он стоял слишком близко, его руки то и дело касались внутренней поверхности бёдер. Я почти всхлипывала, но его, кажется, всё это ни грамма не трогало.

Я видела его тёмные волосы, прилипшие ко лбу, и тонкую цепочку с флешкой, лежавшую на ключице.

Наконец, он втряхнул меня в брюки и замер. Я подняла глаза, и наши взгляды встретились. Думала, он злится. Но нет — это было что-то другое. Наверное, каждая его эмоция должна быть под контролем?

И тем не менее он не спешил отводить взгляд и не спешил убрать руки. Его пальцы задержались на поясе, чуть сжали ткань, и я почувствовала, как он наконец застегнул пуговицу. А затем и молнию. Очень медленно.

Зачем так медленно? Почему не отводит взгляд? Он что, дразнит меня? В ответ на эту мысль, он легко прикоснулся рукой через одежду к моему самому интимному месту, — и это было понятно, иначе молнию было не застегнуть, — но мне показалось, что из лёгких вышибли воздух.

Я не просто боялась его. Находила ужасно привлекательным. Объективно. Объективно привлекательным — на обычной городской улице, уверена, он собирал бы на себя все женские взгляды. Так что, я просто отметила про себя очевидное. Без всяких личных мотивов. Да их у меня и быть не могло — я был на грани истерики и стресса. И только бешеный инстинкт выживания держал меня на плаву.

Я резко выдохнула и поняла, что все это время не двигалась. Теперь, чтобы восстановить дыхание, я часто задышала, а уголок его губ дёрнулся — не улыбка, а короткий, едва уловимый оскал.

И тут я услышала далёкий, но отчётливый шум. Мужчина напрягся и рывком потянул меня дальше, вглубь скал.

— Наверх. Быстро.

Он подсадил меня, мы забрались в тёмную арку на высоте двух метров, и он крепко прижал меня к себе, утягивая внутрь.

— Ни звука, — прошептал он так близко, что я почувствовала тепло его дыхания. Наши лица почти соприкоснулись, глаза снова встретились: его — спокойные, мои — перепуганные. Сердце заколотилось еще сильнее. От страха перед теми, кто был внизу. И от близости с ним тоже. Он обнимал меня сзади, его рука лежала под моей грудью, прижимая крепче, горячая и огромная.

Мы услышали, как машина остановилась, и судя по звуку дверей, из нее вышли два человека.

— Нокс? Ты здесь? — крикнул мужской голос.

— Это к тебе? — шепнула я, не удержавшись. — Кто это?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Заказчики, — коротко ответил он. — Мне нужно к ним выйти.

Он говорил еле слышно, прямо мне на ухо, и его губы приятно щекотали кожу.

— Они не должны знать, что ты здесь. Тебя убьют. Сиди тихо, — я кивнула, и волна страха снова окатила меня.

Он легко и бесшумно спрыгнул вниз, что сразу удивило — думаю, с его ростом больше ста девяносто и такими рельефными мышцами, он весил не меньше девяноста килограмм. И всё-таки двигался с кошачьей и хищной грацией. Я осталась одна и прижалась к скале, пытаясь разглядеть, что происходит.

Там действительно было двое. Я затаила дыхание, вслушиваясь. Легкий ветер, дувший в мою сторону хорошо доносил их слова. Они говорили на английском. Для них язык был не родной. Но для Нокса, кажется, да.

— Ты раньше нас, — сказал высокий блондин, его голос был резким, с лёгким французским акцентом.

— Флешка у тебя? — спросил второй, коренастый. — Давай её, и грузимся. Вертолёт ждёт в десяти милях к западу.

Флешка? Та, что висела на его шее — маленькая, чёрная, на тонкой цепочке? Я видела её мельком, когда он прижимал меня в арке. Наверное, он забрал её у эмира. Кажется, он что-то дернул с его шеи, но я не была уверена.

И… вертолет? Он что улетит без меня? Оставит здесь, в этой чёртовой пустыне? Сердце сжалось, пальцы впились в камень так, что ногти затрещали.

— У меня, — сказал Нокс. Как-то он был немногословен с заказчиками.

— Хорошо, — высокий кивнул. — Давай сначала проверим и поехали. Areva хочет это закрыть быстро. И, кстати, они ужасно недовольны. На хрена ты покрошил всех? Какое было задание? Только «Эмир» и флешка.

Areva? Я знала это название — французская компания, добыча урана. Наняли его для своих тёмных делишек? Сейчас он сядет в этот джип и исчезнет, а я останусь одна — без воды, без шанса отсюда выбраться. Я сглотнула, чувствуя, как паника подступает к горлу.

— Areva хотели не только флешку, — тихо говорил Нокс. — Они хотели запугать Ансар-ад-Дин. Чтобы другим было не повадно. А что может быть лучше, чем показательная казнь?

Двое мужчин переглянулись и понимающе хохотнули.

— Ты чертовски хорош, парень. Я бы на месте тех говнюков просто обосрался, — сказал один.

— Да, они просто не успели, — хохотнул второй.

Господи, от этих дурацких шуток на костях у меня свело горло. Я видела это всё своими глазами. И последнее, чтобы я стала делать — так это шутить на эту тему. Несмотря на то, что возненавидела этих нелюдей. Особенно эмира.

В какой-то момент, я даже не поняла, что произошло. Быстрее, чем я успела моргнуть, Нокс выхватил нож. Короткий взмах — и коренастый рухнул, хрипя, с перерезанным горлом. Высокий дёрнулся к оружию, но не успел — второй удар пришёлся ему в грудь, точный и бесшумный. Оба лежали в песке рядом с машиной, а он даже не взглянул на них. Спокойно подошёл к багажнику, вытащил канистру, облил всё бензином и чиркнул зажигалкой. Огонь вспыхнул с глухим хлопком, осветив его лицо. Он убедился, что все улики выгорели дотла. Достал из кармана что-то очень маленькое, бросил в огонь, потом повернулся и пошёл обратно к скале.

Меня трясло так, что зуб не попадал на зуб. В ужасе я смотрела на приближающуюся ко мне фигуру, медленно сползая с выступа. Ноги дрожали так, что я едва стояла. Он приблизился, как тень, и встал надо мной. А я прижалась к скале и боком отходила от него очень медленно.

— Ты куда? — Нокс скосил голову на бок, глядя на мои странные передвижения.

— Ты их убил, — выдохнула я, голос сорвался. — Они же… они были твоими людьми!

— Не моими, — бросил он, шагнув ещё ближе, и я подскочила. — Никто не мой.

Он наклонился, его лицо оказалось так близко, что я почувствовала запах дыма и металла.

— Ты боишься меня? — нахмурился он. Я только молча кивнула. — Наверное, это правильно.

— Они хотели тебя эвакуировать отсюда, — я констатировала очевидное. — Почему ты не пошел за ними? Что на той флешке? Ты обманул их? Кто ты, чёрт возьми, такой?

— Я Нокс, — просто ответил мужчина. — Идём. Они не последние. Нам нужно на юг.

Я побрела за ним, спотыкаясь. Господь спас меня от одних убийц, но теперь меня спасает кто-то намного более опасный, чем все они вместе взятые. Спасает ли? Зачем? Если ему чужды любые эмоции, то почему позволяет тащиться за собой?

Тоже думает, что я дочка Миллера и хочет денег?

Я так и не проронила ни слова. Солнце уже давно встало. Я не спала сутки, окончательно вымоталась и плелась все медленнее и медленнее, но на этот раз Нокс терпеливо меня ждал, пока однажды я не врезалась лбом в его спину.

— Привал, — коротко скомандовал он, доставая из маленького рюкзака песчаного цвета тонкий тряпки. — Накрываемся этим и спим до заката.

— Но здесь же, песок, — не понимающе озиралась я. — Может, уйти в скалы? Там, на горизонте?

Он бросил тонкую тряпку песчаного цвета в ложбину в тени дюны и молча выкопал руками небольшое углубление. Я смотрела на него, ожидая ответа. Наконец, он раздраженно выдохнул и снизошёл:

— Я долго искал эту дюну. Здесь их все меньше и меньше.

— Но почему…

— Ансар-ад-Дин и Areva первым делом будут прочесывать все окрестные скалы, — перебил он меня, чеканя каждое слово. — Включи уже логику, в конце концов. Или хотя бы просто доверься мне. Без сна, ты долго не протянешь. Накрывайся и спи до заката, — бросил он, укрывая меня второй тряпкой и присыпал большим количеством песка.

Я провалилась в сон почти мгновенно.

Глава 7

Сон пришёл рывками — мутный, тяжёлый, полный криков и крови. Откуда-то из темноты, «эмир» смотрел на меня пустыми глазами, его горло хрипело, а песок под ногами превращался в реку огня. Мне снилось, что я стою на коленях и чёртовы бандиты пытаются сделать со мной то, что тогда, в лагере, не успели сделать по-настоящему.

Я задохнулась, закричала и рванулась вверх, но чья-то рука поймала меня, закрыла рот и прижала обратно к земле.

— Тихо, — прошипел Нокс, его голос был низким, почти утробным. Его тело нависло надо мной, как тяжёлое одеяло, придавливая к песку. Я задохнулась, чувствуя, как его ладонь покинула мои губы и скользнула по щеке. — Это сон. Дыши.

Я кивнула, но на самом деле испугалась Нокса намного больше своего сна.

— Что происходит? — он нависал надо мной в очень недвусмысленной позе, сверху он был полностью укрыт большой песочной тряпкой, полностью скрывавшей нас от солнца. Как будто бы Нокс сделал импровизированную палатку из своего тела и неброшенного сверху огромного куска песочной тряпки.

Казалось, я целиком и полностью окутана мужчиной, его телом, запахом. Растворена в его мощи.

— Вертолеты, — приглушенно сказал он, не сводя с меня стального взгляда. — Так что не дергайся.

Я действительно услышала шум. Заметила, как ветер заносил тряпку сверху песком все больше и больше. Наверное это к лучшему.

Нокс снова был в бронежилете и, полностью укрыв меня своим телом, лежал надо мной, оперевшись на локти. Он так защищает меня? Почему? Одно дело, разрешить мне пойти вместе, чтобы просто вывести из лагеря. Но сейчас он буквально прикрывал меня своем телом в бронежилете. При этом одно его колено очень недвусмысленно пристроилось между моих ног.

— Почему ты сверху? А не рядом?

— Ты начала кричать во сне как раз, когда послышались вертолеты. Это могло нас раскрыть нас.

Нокс продолжал смотреть прямо мне в глаза. Любой приличный человек отвернулся бы, дал придти в себя, но он… он просто смотрел, не двигаясь. Его рука всё ещё лежала на моей шее, пальцы грубые, тёплые, я чувствовала, как мой пульс бьётся под ними.

Это было что-то очень странное, я все ещё тяжело дышала после кошмара, и моя грудь поднималась и опускалась, постоянно прикасаясь к мужчине. Наверное, в бронежилете он этого не чувствовал. Но его глаза то и дело опускались вниз. И он сжимал челюсть.

— Что? — спросила я, когда он недовольно хмыкнул еще раз.

— Не ерзай, пожалуйста, подо мной. И хватит так дышать.

— Мне не хватает воздуха, — тихо огрызнулась я.

Но теперь и правда заметила, как постоянно ёрзаю под ним. А ещё — что он возбужден. Определенно. Нас могут убить, черт возьми. Его это заводит что ли? Не удивлюсь, если да. Он же чертов маньяк.

— Зачем ты меня спас? — вырвалось у меня.

Он чуть прищурился, но не ответил сразу:

— Хочешь сейчас об этом поговорить? — усмехнулся он.

— Ну, надо же как-то разрядить обстановку.

Он, наконец, криво улыбнулся. Одним краешком губы. Но потом резко помрачнел, а его большой палец медленно погладил мою щёку, медленно, почти ласково.

— Не люблю, когда ломают тех, кто держится, — наконец сказал он, тихо.— Я видел, как ты плюнула ему в рожу, — это было…

Он замолчал, но его рука вдруг ощутимо сжалась на моей шее, на доли секунды, но я задрожала сильнее. Что он делает? Он отпустил шею, но прошелся по моей щеке еще раз, невзначай задев нижнюю губу.

—Нокс, может, хватит так смотреть? — не выдержала я.

— Что-то не так? — ухмыльнулся он.

— Это как-то не очень… прилично.

— Я похож на человека, который соблюдает приличия? — лениво спросил он.

Я промолчала, отведя взгляд в сторону, но чувствуя, как теперь его стальной взгляд прожигает мою щёку.

Вертолет приближался, шум нарастал и даже ткань начала волноваться все сильнее.

— Держи тряпку, — шепнул он, губы почти касались моей кожи. — Не шевелись.

Он тихо и спокойно дышал мне в ухо всё время, пока вертолёт кружил где-то рядом, пока тень от него не промелькнула на песке.

Я очень сильно напрягалась, каждую секунду ожидая, что сверху вот-вот раздастся автоматная очередь. Как тогда, в яме, и от страха задышала слишком часто. Три вздоха в секунду. Как загнанный зверек, сердце которого вот-вот выпрыгнет.

И всё же, я даже не услышала, а почувствовала исходящий от Нокса едва слышимый гортанный звук, похожий на беззвучный, застрявший внутри стон.

Он точно не был доволен моей паникой — снова чуть сжал мою шею, надавливая на артерии — не больно, но ощутимо, — и в этот момент моё слишком сбивчивое дыхание немного успокоилось и выровнялось. Вдохи автоматически стали более глубокими и медленными, и ладонь Нокса разжалась.

Наконец, гул начал стихать, удаляясь. Я облегченно вдохнула. Не заметили. Нокс чуть приподнял голову, прислушиваясь, но не отпустил меня. Я услышала хлопок — резкий, далёкий, как выстрел.

— Они что стреляют? — всё ещё тихо спросила я.

— Обозначают зоны, которые уже проверили, — пробормотал он.

Он отстранился, высунул голову, осмотрелся и отбросил тряпку, а я вдохнула раскалённый воздух, чувствуя, как песок сыпется с моих волос. Даже этот зной казался глотком свежего воздуха сейчас. Я хватала ртом воздух.

— У тебя гипервентиляция, — ровно сказал мужчина, наконец вставая.

Солнце уже двигалось к закату. Я села, дрожа и глядя на него. Он смотрел на горизонт, где в небе таяла чёрная точка вертолёта, а в паре километров от нас поднимался тонкий столб оранжевого дыма — дымовая шашка, воткнутая в песок.

— Они думают, что нас тут нет? — спросила я, и мой голос был хриплым.

— Пока да, — ответил он, поднимаясь. — Но это ненадолго. Нужно найти колёса.

— Колёса? — переспросила я, но он отвернулся, проверяя рюкзак, и вместо ответа протянул мне протеиновый батончик.

— Еда! — почти вскрикнула я, радостно хватая угощение. — Боже, спасибо!

Я встала, чтобы стряхнуть песок с одежды и волос, — казалось, он залез мне буквально под кожу, — и снова почувствовала на себе взгляд. Он ничего не сказал и тут же отвернулся, вскрывая свою порцию.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Нокс, если ты думаешь, что я Аня Миллер — ты ошибаешься, — не знаю, зачем я вдруг это выпалила.

Идиотка. Даже не подумала. Вдруг он действительно спасает меня из-за выкупа? В этом случае было бы лучше, если бы он и продолжал так думать. Хотя бы до ближайшего города, где я смогу добраться до полиции, а затем до посольства. Но слова уже сорвались с моих губ.

— Кто? — искренне прохрипел Нокс с набитым ртом, совершенно точно не понимая, о чём это я. Или же, он хорошо сыграл.

— Те боевики тоже думали получить за меня выкуп.

— Тоже? — помрачнел он. — Думаешь, я вожусь с тобой из-за денег?

Я точно, определено разозлила его, и очень сильно. Его глаза потемнели и он уставился на меня, не мигая. Это было совсем не то равнодушие, с которым он без колебаний убивал людей.

Надо же. Наёмник, которого оскорбили слова о деньгах. Просто чудеса.

— Прости, — поспешила я. — Просто гадаю, почему ты взял меня с собой.

— Я уже ответил, — он усмехнулся, успокоившись. — Так сложно поверить?

— В твою сентиментальность? — не унималась я.

Блин, что же я несу? Чего добиваюсь? Чтобы он бросил меня тут?

Он удивленно вскинул брови. Ух ты. Он ещё и удивляться умеет.

Но после получаса, который я провела в той позе, когда он от нечего делать, нагло и бесцеремонно рассматривал каждый миллиметр моего лица, я вдруг почувствовала, что мы с ним стали… как-то ближе другу другу. И я подумала, что могу хотя бы о чем-то с ним поговорить.

— Имя? — угрожающе спросил он.

— К-, Ками… Камилла… Ками. Я журналист.

— Хочешь правды, Ками-Камилла-Ками? — я кивнула. — Когда ты плюнула ему в рожу, у меня встал. Обычно на заданиях такого не бывает. Первый раз. А я делаю это всю жизнь. Так достаточно правдоподобно ответил?

Он сказал это так просто, как будто обсуждал погоду, а я поперхнулась батончиком и долго кашляла, пока он хлопал меня по спине.

— Не переводи еду. Пора идти.

Мужчина поднялся и снова стал прежним, в чью спину я смотрела, словно она была маяком в этой бесконечной пустыне.

У меня было еще столько вопросов, но теперь я уже не знала, хочу ли я получать от него «такие» правдивые ответы. Я и сама не заметила, как начала улыбаться.

Господи, о чем я только думаю? Он же убийца до мозга костей. Убийца, чью эрекцию я чувствовала всё то время, пока мы были в миллиметре от смерти. У него явные сексуальные отклонения.

Я вспоминала это, и снова искренне впадала в панику, катаясь вверх и вниз на эмоциональных качелях. Пока часа через три мы не дошли до нового участка пустынных скал.

— Теперь понятно, почему здесь нельзя было прятаться? — мрачно спросил он, показывая на двух расстрелянных в своем джипе человек.

Я до последнего не видела машину, она поразительно сливалась с местностью из-за цвета. Видимо, трагедия произошла совсем недавно.

— Обычные крестьяне, — процедил Нокс. — Тут все зарабатывают на жизнь мелкой контрабандой. Сигареты перевозили.

— Это сделали твои заказчики? Аreva?

Нокс кивнул.

— Похоже.

— Почему ты расправился с ними? — Нокс уже вытаскивал крестьян с их мест в машине. — Что ты делаешь?

— Добываю транспорт, — Нокс ответил на второй вопрос, проигнорировав первый. — Ты ведь не собираешься идти до Кот-д’Ивуара пешком?

— Кот-д’Ивуар? Но что там?

— Твои новые документы и билет на самолет. Из Мали мы живыми не выберемся.

Глава 8

Солнце садилось, окрашивая песок в багровый цвет, когда Нокс завёл джип. Двигатель зарычал, хрипло, но уверенно, и я забралась на рваное сиденье, вцепившись в обивку. Скалы остались позади, два мёртвых туарега лежали в песке. Я удивилась, когда Нокс остановился и укрыл их тела их же платками — короткий, жест, но от него внутри что-то дрогнуло. В этом было много человечности.

Уверена, в глубине души Нокс — хороший человек, уговаривала я себя. И меня спас.

Мы ехали в полном молчании, с выключенными фарами.

— Откуда ты знаешь, куда ехать? — спросила я. Нокс молча кивнул на свои часы — чёрные, потёртые, с тусклым экраном. Раньше я думала, что они обычные, но теперь поняла: GPS-навигатор.

Мы ехали почти три часа— чихающий, изрешеченный джип еле тащился со скоростью 20 км/ч, хотя грунт постепенно становился всё более твердым. Машине это не помогало. Но хотя бы не пешком.

Я украдкой посматривала на мужчину. Луна освещала его профиль с моей стороны — резкие скулы, тёмные волосы, плотно сжатые губы. Левой рукой он оперся о дверцу джипа, расслабленно подперев голову, второй — едва держал руль.

Я всё пыталась осмыслить его слова: "Когда ты плюнула ему в рожу, у меня встал".

Они крутились, как заноза, будили тревогу. Что он имел в виду? Хочет меня? Просто давно не было женщины? Или в его маниакальной натуре — возбуждаться от всего, что пахнет адреналином? Я сжала бёдра, поёрзав на сиденье, но тут же себя одёрнула:

ведь в этот момент мозг услужливо подкинул самое явное объяснение его слов — это же просто неудачная скабрезность! Он так надо мной подшутил, когда я достала его вопросом о мотивах. Не было никаких мотивов. Увидел неповинного человека и спас. Потому что мог. Он просто хороший человек.

А то, что сморозил пошлость — он наёмник, всю жизнь на войне или около того. Фух. Теперь понятно, Ками? Так что не нужно искать какого-то особого смысла во всяких мелких похабных шуточках. Он просто привык к такому общению, а я тут же оторопела, как первокурсница.

Теперь всё встало на свои места, и я облегченно улыбнулась. Нужно просто игнорировать эти слова, и всё рассосется само собой. Ну надо же. Напридумывала себе. Я снова заулыбалась, прогоняя прочь то, что когда он прикасался ко мне там, под тряпкой, я, в действительности, испытала желание.

Страх, адреналин, стресс, его близость, идущий от него покой и хищная темная сила — всё это ударило в мою молодую голову жутким коктейлем.

Нет, Ками. В нем, конечно, есть светлая сторона. Но, убивая людей, и занимаясь этим всю жизнь, он явно не испытывал никаких угрызений совести — я видела его глаза в этот момент. И с его стороны это — психиатрия.

Он же ненормальный. Я вспомнила, как он прижимал меня к песку, его мягко сжимающиеся пальцы на моей шее, его… отчетливое, вовсе не шуточное возбуждение, когда вертолёты гудели над нами. Кто так делает?

Так всё. Надо просто остыть и вообще забыть, что там было. Мы скоро доедем до цивилизации и разбежимся. Я и не заметила, что всё это время смотрела на него.

— Насмотрелась? — вдруг спросил Нокс, не отрывая глаз от дороги.

Я вздрогнула. Чёрт возьми. Думала, он не замечает. Темно же, а я украдкой.

— Ты говоришь по-русски с акцентом. Но как на родном. Откуда ты?

— Про смешанные семьи слышала?

— Угу.

— Это про меня.

Всё оказалось проще некуда.

— Просто… — начала я, но тут же заставила себя замолчать, когда увидела, что он снова воздел глаза к небу.

— Говори уже, — разрешил мужчина.

— Просто по-русски ты говоришь с каким-то другим акцентом. Не с американским. Но я не понимаю, с как…

— Пуэрто-риканским. Папа — пуэрториканец, мама — русская. Дома говорили по-испански. Вырос в Майами. Вы закончили допрос, агент ФСБ?

Я обиженно замолчала. Не понимала, он говорил это все с раздражением или с весельем? Такое ощущение, что будто хотел рассказать о себе, но при этом тут же злился.

— А-а-а! — вдруг воскликнула я. Вот оно что!

— Что "а"? — раздражённо спросил он, когда понял, что я замолчала.

— Ты меня спас, когда услышал русский акцент! — выпалила я, и тут же легко ударилась о приборную панель — Нокс резко затормозил.

Вот кто меня за язык тянул? Я даже не успела осмыслить, что говорю это вслух. Так погрузилась в свой мыслительный водоворот, что потеряла границу между мыслями и словами.

Я потирала ушибленный лоб и испуганно смотрела на него, ожидая, что он сейчас велит мне выйти, а сам уедет. Но, к моему удивлению, он сам вылез из машины, хлопнув дверью так, что машина подскочила. И я вместе с ней.

— Ты куда? — спросила я, пока он обходил джип. Затем открыл мою дверь, аккуратно вытащил меня, под мой удивлённый вскрик.

Мои ноги коснулись песка, а он тут же толкнул меня назад, прижав к горячему боку джипа. Глаза уткнулись в его широкую грудь, но он тут же приподнял мой подбородок одной рукой, второй тесно прижимая меня к себе.

От неожиданности и резкости его движения, я задохнулась — это точно были не простые, хулиганские ничего не значащие пошлости. На это было невозможно не обращать внимания.

Освещенные скользящим лунным светом, его глаза впились в мои — тёмные, с маниакальным блеском, от которого сердце заколотилось. Он наклонился, и я замерла, ожидая поцелуя — щёки вспыхнули, дыхание сбилось. Но он не поцеловал.

Вместо этого его большой палец медленно прошёлся по моей нижней губе, чуть оттягивая её вниз, будто изучая. Потом рука скользнула ниже, к ключице, и замерла там, тёплая, тяжёлая, словно он прикидывал, что со мной делать. Его дыхание обожгло мой лоб, голос стал низким, с хрипотцой:

— Я же ясно озвучил тебе причину. Пропустила мимо ушей? — он улыбнулся одними губами, но глаза оставались холодными. — Это ошибка.

Мне было совершенно не смешно.

Его палец всё ещё водил по моей ключице. У него это фетиш? Я снова часто задышала, и он опустил взгляд на мою грудь. Его рука на талии сжалась сильнее, прижимая меня к джипу так, что я чувствовала каждый изгиб его тела — твёрдую грудь, напряжённые бёдра.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Это не было чем-то сексуальным. По крайней мере, я восприняла это как угрозу. Как обещание, что за мой отказ его слушать и верить в весомость его слов, последуют какие-то последствия. Совсем чокнутый. Наверное, у него психика поехала, от такой работы, судорожно думала я, испуганно вглядываясь в темный мрак его глаз.

Он наклонился ещё ближе, его губы замерли в миллиметре от моих, и я невольно подалась вперёд, сама не знаю, зачем это сделала? Он только хмыкнул, коротко осмотрел мой ушиб на лбу, и резко отстранился, отпустив меня. Я чуть не сползла по джипу, хватая ртом воздух, ноги дрожали.

— У меня есть парень, — выпалила я, голос сорвался. Это вырвалось само — как щит и попытка остановить то, что творилось во мне.

Он замер на долгих семь секунд.

— Мне как-то похер, — наконец, лениво бросил он. — Там вдали огни. Я проверю, кто там. Если всё ок, вернусь за тобой и машиной. Жди. Прячься за эти камни, если что.

Я видела его удаляющуюся в лунном свете фигуру, и то, как он зачем-то пнул ногой ни в чем не повинный песок.

Он даже не обернулся, оставляя меня в абсолютно потерянном состоянии. Что это было сейчас?

Я осталась наедине с ночью и своими мыслями, глядя на огромный диск луны. Кажется, мой спаситель оказался тем ещё психопатом. Нужно… нужно просто молчать, следить за тем, что говорю и не злить его. Чертова профдеформация. Я слишком много болтаю, слишком много думаю и задаю вопросов. Дурочка, дурочка, дурочка, — ругала я себя.

— Поехали, — Нокс вернулся буквально через десять минут, бесшумно появившись позади меня. — Обычная деревня туарегов. Они не воины. Торгуют, пасут коз, живут. Просто люди. Поехали.

В деревне мы вылезли из машины с поднятыми руки, показывая, что не вооружены.

Ну и порядки здесь. Нокс говорил с ними по-арабски. Я понимала их только частично. Но, кажется, мы совершенно случайно приехали в деревню тех людей, которых сегодня убили заказчики Нокса. Я поняла, что мы пригнали обратно их джип.

Ноксу пришлось долго убеждать их, что виной смерти их товарищей были не мы. В какой-то момент «просто люди» даже схватились за оружие. Мне показалась, что я уже начала привыкать к тому, что утром, в обед и вечером на меня кто-то наставляет дуло автомата.

И всё-таки они нам поверили. Сначала Нокс подвел их к джипу, показывая огромные дыры на кузове. Потом показал свой пистолет. Туареги что-то закивали. Часть туарегов сорвалась, села на джипы и поехали в ночь из деревни

— Они не отпустят нас, пока не проверят правдивость моих слов, — тихо шепнул он мне.

— А как они поймут, что это не ты?

Нокс странно покосился на меня, едва заметно приподняв бровь.

—На джипе следы от 20-миллиметровые снаряды, GIAT M621 — такими оснащены вертолеты Areva. И эти ребята об этом знают. Areva здесь — враг номер один. Когда они поймут, что их товарищей изрешетили из M621, мы будем чисты.

— Ага, — только и смогла сказать я. — А то, что мы украли их машину?

Нокс цыкнул.

— Тут это нормальная практика. Машина была никому уже не нужна. А я отвалю за джип много денег.

Нам пришлось просидеть перед костром под колючими взглядами туарегов больше трех часов. Старейшина — сухой, с морщинистым лицом — смотрел на нас особенно внимательно. Но совершенно беззлобно. Я снова попробовала местные лепешки. И они опять были ужасно вкусными.

В конце концов я пригрелась у костра и стала заваливаться спать, то и дело падая на плечо Нокса. Он не отстранялся, но и не смотрел на меня — только раз поправил мою голову, укладывая поудобнее, надолго задержав свою огромную ладонь на моей щеке.

Уже начинало светать. Наконец, раздался звонок спутникового телефона. Наша история подтвердилась, и новые конвоиры, согласно кивнули, согласившись нас опустить.

Нокс достал из рюкзака большую пачку евро, и медленно передал старейшине.

Старейшина кивнул, деньги исчезли в складках его одежды. Откуда-то появилась молодая женщина с тёмными глазами и позвала меня с собой. Идти куда-то без Нокса было ужасно страшно, я то и дело оборачивалась назад, но он только одобрительно мне кивнул. Хотя мне казалось, что он встревожен. Но показать сейчас своё недоверие этим людям, пожалуй, было бы оскорбительно.

Ладно. Если он считает, что все нормально — нужно ему доверять. По крайней мере в этом.

Я оказалась в каменной хижине, где стояла бадья с тёплой водой. Девушка оставила меня умываться, показала, как пользоваться местным мылом и маслом, и оставила меня одну, а я целиком погрузилась в чуть теплую воду.

Боже, какое блаженство. Мыло было намного мягче, чем то, что дал мне Нокс прошлой ночью. Пахло медом и чем-то очень сладким. Я только вылезла и завернулась в чистую тряпочку, едва прикрывшую попу, как девушка снова вернулась с одеждой.

Вся одежда была абсолютно новой, даже с бирками. Made in China. Я только усмехнулась. Мужские штаны карго песочного цвета, но почти моего размера. Белая женская майка с голыми плечами. Белья не было. Кхм. Зато была Светло-голубая туника и бирюзовый шарф.

Когда мы выходили Нокс зашел следом за мной, подмигнул и прошмыгнул прямиком к бадье, на ходу стягивая футболку. Девушка хихикнула, покраснела и вылетела из хижины, утягивая меня за собой. Я только успела увидеть, что широкая и рельефная спина Нокса была покрыта большим количеством разноцветных татуировок.

До этого момента я замечала краешки татуировок, выглядывающих из-под рукавов футболки, но думала, что это только какие-то орнаменты, какие иногда делают современные качки.

Оказалось, они тянутся к спине, переплетаясь на ней причудливым узором. Я успела лишь увидеть какой-то флаг, несколько черепов, оружие и довольно большую надпись вдоль позвоночника. Конечно, Нокс почувствовал, что я задержалась, и резко обернулся, тяжело глядя на меня из-под упавших на лицо волос. И что-то подсказывало, что он был не в восторге от того, что я увидела всё это.

Я спешно вышла. Девушка довела меня до шатра, стоящего немного в отдалении от остальных хижин, снова хихикнула и оставила одну. И всё же мне показалось, что здесь должно быть относительно безопасно. Шатер стоял под скалой. По крайней мере с задней стороны напасть на него было сложно.

Уже совсем светало, и я снова почувствовала, как уплываю в сон. Нокс заплатил за этот номер больше, чем за пятизвездочный отель. Я упала на подушки и одеяла, которые пахали так же, как и мыло. Это было счастьем, я уже почти начала засыпать, не задаваясь больше вопросом о безопасности, или о том, где будет спать Нокс. Как вдруг он зашел в шатёр.

— Я сказал, что мы женаты, — мрачно процедил он, задергивая ткань у входа.

— Зачем?

— Иначе нам не разрешили бы спать вместе.

▫️▫️▫️

Друзья, если история Вам начинает нравиться,

пожалуйста, напишите автору пару слов о ваших впечатлениях!

Доброе слово и кошке приятно! ????

А ещё вы можете поставить книжке звездочку! ⭐️

И не забывайте добавить в библиотеку, чтобы не потерять! ????

Книга ещё пишется, но останется бесплатной⭐️

Глава 9

— Я не хочу разделяться, — невзначай бросил Нокс, садясь ко мне спиной.

— Я тоже, — шепнула я тихо. Его огромная фигура, внезапно заполнившая весь небольшой шатер, стала ужасно смущать, а сон вдруг сняло как рукой.

Нокс сидел у входа в шатёр. Неспешно проверил своё оборудование, оружие, ножи. Ножей было много. Самого разного калибра. Один из них, кажется, тот, что он приставил к моей щеке. До этого я даже не замечала, что они были рассованы в каждой складке его одежды.

Затем он достал спутниковый телефон. Получается, несмотря на его наличие, вызывать для себя эвакуацию он не мог? Ну, да. Он же убил тех, кто обещал его отсюда вывести. Я затаила дыхание, ловя обрывки слов наёмника.

«Они уже были мертвы,» — его голос был ровным, почти скучающим. — «Думаю, это были китайцы. Похоже.» «Телефон был поврежден, смог только сейчас». Пауза, он слушал, потом хмыкнул: «Доказательства ищите сами. Моё задание — список. Вы его получите, — пауза, — не нужно никого высылать. Я доставлю в центральный офис. Так точно будет надежнее, с уютом того, кого вы посылаете».

Казалось, он говорил обычно, ровно, готов был сотрудничать. Но зная, что он действительно сделал с теми людьми, в его обещании мне слышались только угрозы.

Он пытался свалить всю вину на каких-то китайцев? Решил стравить их с Areva?

Внезапно я снова почувствовала азарт — такой легкий зуд в ладонях, который появлялся каждый раз, когда я нащупывала интересный для себя материал. Иногда, когда я садилась за статью, которая мне особенно нравилась, у меня даже начиналось слюноотделение, как у собаки. Я обожала свою работу. Но пришлось опять себя одернуть. На кону моя жизнь. Никаких «расследований», Ками!

Нокс закончил, но не спешил ложиться рядом. А я ждала и боялась этого момента. Шатёр был совсем крошечный. Спать придётся слишком близко друг к другу.

Нокс уже закончил, но всё ещё сидел, отвернувшись, и его спина была напряжена.

— Ты не будешь спать? — вырвалось у меня. Он ведь не может совсем не спать? Прошло уже две ночи, но я ни разу не видела, чтобы он спал или был хоть немного сонным. Однажды он отключится от усталости посреди дороги.

— Не можешь без меня заснуть? — насмешливо спросил мужчина, не поворачиваясь.

— Нет. Просто не могу заснуть.

— Что так? — равнодушно спросил он. Мне нравилось, что он не смотрел на меня. Так разговаривать было легче. Я боялась, когда он рассматривал меня своими холодными равнодушными глазами. А сейчас мне казалось, что я разговариваю с почти нормальным человеком.

— Просто, когда закрываю глаза… — начала я и замолчала.

— Что? — он лишь немного обернулся. Я не отвечала, не хотела ныть или жаловаться, но он догадался сам. — Опять тот кошмар? Что тебе снилось?

— То… когда меня ставили на колени, — тихо прошептала я, почему-то смущаясь. Как будто мне было стыдно за своё подсознание, что именно за этот грязный момент оно зацепилось, и теперь исправно воспроизводило его для меня снова и снова.

Нокс обернулся ещё больше, а я испугалась: вдруг решит, что меня нужно успокоить? И сделает это в той же манере, что сегодня ночью возле джипа. Чтобы прекратить его начавшееся ко мне движение, я резко выпалила:

— Можно посмотреть твои татуировки?

Он оторопел и нахмурился, долго что-то для себя решая, а затем вернулся назад, снова повернувшись спиной. Он еще несколько раз вдохнул и выдохнул. Молчание тянулось, и я уже пожалела, что спросила, когда он резко закинул руки за спину и стянул футболку. Я почти ахнула, когда они оказались так близко перед моим лицом.

Сплетение тёмных линий, черепа с прострелами, пистолеты, флаг с кровавыми полосами, надпись "Sangre y Honor" вдоль позвоночника, резкая и огромная. У меня не было ощущения единой картины или замысла этого огромного рисунка.

На четвереньках я подползла ближе, чувствуя как руки и колени дрожат на мягких одеялах. Его кожа была горячей даже на расстоянии, и я тихо сглотнула, боясь нарушить тишину.

По какой-то причине, я решила не спрашивать разрешения, и просто коснулась его спины. Пальцы прошлись по черепу, оказалось, что он скрывает собой шрам — неровный и жёсткий под татуировкой.

Нокс напрягся, дыхание стало глубже, но он молчал. Я провела рукой ниже, к надписи, чувствуя, как его мышцы застыли под моими пальцами. Его расслабленность и легкая вальяжность вдруг исчезали.

— Что это значит? — еле слышно шепнула я.

Я прекрасно понимала, что всё это — вовсе не наследие подросткового бунта. Каждая татуировка стояла на его спине жестоким, осмысленным клеймом. А его напряжение — он не хвастался и не стремился показать мне свои тату. Он ждал моей реакции так, словно стыдился того, что изображено у него на спине.

Он немного повернул голову:

— Уверена, что хочешь знать?

Я кивнула, стараясь проглотить странный ком в горле. Его голос был низким, почти усталым. Как будто он снова, как тогда в машине, одновременно и хотел и не хотел рассказывать о себе.

— Наследие, — бросил он. — Картель отца. Майами. С одиннадцати до девятнадцати я убивал для него. Потом меня подстрелили. Серьезно. Мать испугалась. Увезла в Москву. Отец так любил её, что ради неё отпустил меня. Хотя обычно с главами картелей это не проходит. Оказалось, человек с моими навыками может найти себе применение в любой части света.

Я замерла. А кого ещё я могла встретить в пустыне? Князя Болконского? Пальцы скользнули по надписи — "Кровь и Честь".

— И? — рявкнул он, не поворачиваясь.

— Что "и"? — растерялась я.

— Шокирована, девочка с журфака? — почему-то с вызовом спросил он.

— Нет, — выдохнула я, осмелев.

Должна была бы. Не татуировками, а кровью на его руках. Теперь понятно, почему он вырос таким странным. С одиннадцати лет? Серьезно? Какое чудовище заставит своего собственного ребенка заниматься такими вещами в одиннадцать лет? Конечно, у ребенка поехала психика. На глаза почему-то навернулись слезы.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Ужасно, когда с самого детства, родители не дают ребенку никакого выбора. Ни выбора, ни объяснений, ни понятий о добре и зле. У него просто не сформировались нормальные моральные принципы. Трагическая судьба.

Но меня зацепило другое — в его коротком, рваном рассказе было действительно много скрытой боли. Он не гордился этим. Я могла побиться об заклад. Он понимал, что это было ужасно. А значит, не такой он бездушный, каким хотел казаться.

И ещё меня поразило то, что он ждал моего ответа, затаив дыхание, будто ему не плевать, что я скажу. Разве ему нужно, чтобы совершенно чужой человек сказал ему, что все в порядке? Он не зависел ни от чего мнения, тем более моего. Но тем не менее, он спрашивал.

Я тронула ещё один шрам, смелее, будто это могло доказать ему, что я вовсе не шокирована, нет. Но на самом деле мне просто хотелось еще раз прикоснуться к его коже. Он извернулся и резко поймал моё запястье — не больно, но от неожиданности я задохнулась.

— Дотронешься ещё раз — и я могу тебя испугать, — сказал он. Его губы дрогнули в холодной улыбке, но глаза горели.

Я попыталась выдернуть руку, но он держал, глядя на меня слишком долго, а я вообще не понимала, что мне всё это обещает. Его большой палец скользнул по внутренней стороне моего запястья, там, где вены, и я снова подскочила — это было не ласково, а пугающе, будто он изучал мой пульс.

— Почему ты просто не передал материал Areva? Зачем убил тех людей? На кого ты работаешь? — вырвалось у меня, хоть я знала, что лучше молчать.

Просто не знала, как отвлечь его от этого маниакального действия, но уже заметила, что резкие и внезапные вопросы сбивают его. Он действительно отпустил моё запястье и раздраженно отвернулся.

— Это не твой мир, Ками. Просто не лезь.

Я начала отползать назад, радуясь, что он меня отпустил, но разворачиваясь, случайно прошлась распущенными волосами по его обнаженной спине.

Как вдруг он развернулся, одним движением нависая надо мной тёмной горой. Его ладонь запуталась в моих волосах. Я задержала воздух, ожидая, что сейчас он больно дернет их назад, но он просто держал их, заставляя смотреть ему в глаза.

Рука подвернулась, я упала на подушки, а он навис ещё больше, уперевшись локтями по обе стороны от меня и устроившись одним коленом между моих ног. Я задрожала, чувствуя, как он ещё сильнее намотал мои волосы на руку. Я была в ловушке, обе руки оказались прижаты вдоль тела, абсолютно обездвиженные под весом его торса.

— Ты дрожишь, — тихо констатировал он очевидное тихим, чуть охрипшим голосом. — Перед своим парнем тоже так дрожишь? Ему нравятся такие вот дрожащие зверьки?

Нокс как-то не очень хорошо улыбнулся, а мои щёки вспыхнули.

Причем здесь Алан? Почему Нокс вдруг вообще решил его вспомнить? Лично у меня он вообще влетел из головы. В этот момент я почувствовала легкий укол совести. Да, я собиралась с ним расстаться перед этой командировкой. Но ведь не успела — он тоже очень не кстати уехал — а значит, я вроде как всё еще была с ним.

Я открыла рот, чтобы что-то возмущенно ответить Ноксу, но он тут же наклонился ближе, и его губы замерли в сантиметре от моих. Поэтому я тут же плотно закрыла рот, панически дернувшись куда-то вверх. Но пальцы в моих волосах сжались сильнее, удерживая на месте.

— Осторожнее, Ками, — сказал он тихо. — Я же честно предупредил, что бы ты больше не прикасалась. И ты тут же сделала то, что я запретил.

Я задохнулась, и хотя губы были плотно сжаты, отвести взгляд от темных и порочных глаз этого психа я не могла.

Он вдруг замер, голова дёрнулась к входу.

— Тихо, — вдруг прошипел он, мгновенно превращаясь в кусок гранита, глаза сузились, как у хищника, почуявшего засаду.

Я не успела ничего спросить — ткань шатра разошлась. За ней были трое туарегов с оружием, которое они еще не успели направить на нас. Первый, с жёлтыми зубами и шрамом через бровь, рявкнул что-то по-арабски, но Нокс уже подскочил вверх, как пружина, успев схватить пару своих ножей.

Туарег с чёрной повязкой на лице рванул его за ноги, волоча по песку. Казалось, Нокс сделал это своим преимуществом. Снизу, как кобра, полоснул лезвием по сухожилиям нападавшего. Тот взвыл, рухнув за пределы шатра.

Второй туарег замахнулся прикладом, — и краешком сознания я вдруг поняла, что они не собираются нас убивать, иначе бы сразу расстреляли шатёр. Нокс перекатился, швырнув второй нож — прямо в плечо, выбивая автомат. Пространство было клеткой, но он использовал каждый сантиметр: низкий центр, резкие удары, ни одного лишнего движения.

Внезапно ткань позади меня с треском разошлась, и ещё один «безобидный крестьянин» начал тащить меня в образовавшийся проем. Я бешено закричала, и Нокс на секунду отвлекся, тут же получив прикладом сзади по голове.

Нокс захрипел, глаза помутнели, но он всё ещё не отключался, лишь постепенно оседая на колени. Один из туарегов с такой силой пнул его в рёбра, что даже сюда донесся их хруст.

Нокс упал, хватая воздух:

— Я найду тебя, — прохрипел он, не сводя с меня глаз.

Глава 10

Я очнулась, рванувшись, будто кто-то вонзил иглу в сердце. Тьма душила, не давая увидеть даже собственные руки. На секунду я запаниковала, думая что ослепла, пока всё-таки не различила небольшую полоску света сверху. И тут же облегченно выдохнула. Чтобы снова беззвучно заорать в центре своей головы — неужели я снова в Яме?

Нет, нет! Я думала, уже все закончилось! Запястья саднили, верёвка впилась в кожу. Паника полностью захлестнула меня так, как ещё не было. Первый раз в яме было не так: там я надеялась. Каждую секунду думала, что всё это какое-то недоразумение и надеялась.

Сейчас же меня накрыла острая, разрывающая грудь паническая атака. Никогда раньше не испытывала этого ощущения. Никогда не понимала, что переживают люди в таких состояниях. Теперь поняла. Насколько хрупка моя жизнь в этом мире. Насколько всё здесь по-настоящему. Здесь нет ошибок. Нет «недоразумений». Есть только абсолютно нулевая стоимость моей жизни, моего мнения, моей свободы и прав.

Я вжалась в шершавую стену и часто задышала. Кажется, снова три вдоха в секунду. Как испуганная, загнанная в угол собака.

Мысли метались в голове полным хаосом, я ни за что не могла зацепиться, чтобы начать думать, пока не услышала в голове голос Нокса: «У тебя сейчас будет гипервентиляция». Почему-то я вспомнила его руку на своей шее, и внезапно один раз глубоко вздохнула, разрывая порочный круг частых, неконтролируемых вдохов.

Я справилась. На этот раз справилась. Вместе с первым вдохом пришли и мысли и ощущение окружающего пространства, в которое я начала вслушиваться. Тишина была абсолютно, но какой-то липкой, словно живой.

"Я найду тебя" — сказал Нокс. Я вспомнила его нездоровую реакцию, когда я не придала достаточного значения его словам. Целых два раза. Кажется, он повернут на том, чтобы его слова воспринимались всерьез. Поэтому я тоже буду воспринимать его слова всерьёз. Он найдет меня. Не бросит.

Только если он не мёртв.

После первого пребывания в яме я научилась немного отсчитывать часы в темноте и пустоте. Кажется, прошло несколько часов, потому что полоска света сверху постепенно исчезала. И теперь я была в кромешной тьме. Наверное, настала ночь.

Паника сменилась дурацкой апатией. Мне надоело плакать. Надоело часто дышать, и надоело бояться. Я знала, что если буду бояться ещё хоть десять минут, сердце просто разорвется, как у кролика. И я заставила себя заткнуться. Заткнула вообще все чувства.

Звериным рыком внутри головы, я заставила всё полностью прекратиться. Иначе — смерть. А я не хотела её выбирать.

И тогда в образовавшейся тишине и пустоте, я представляла, что парю в космосе. Космосе, в котором есть только кислород и я. Что мне делать в космосе, где есть только мой разум? И больше ничего? Чтобы делал Бог на моем месте?, — равнодушно подумала я.

Наверное, создавал миры? Это поможет? Я легла на бок прямо на полу, равнодушно позволяя еще оставшимся слезам стекать в песок. Я больше не утирала лицо, мне было всё равно, я уставилась в темноту, и начала представлять, какую реальность я бы начала создавать для себя? Это было красиво, и я даже увлеклась процессом, изредка вспоминая, что нужно моргать, чтобы глаза окончательно не пересохли.

Совсем не сразу, находясь в центре своего нового красивого мира, я услышала, как где-то за его границами начались крики. Один из них резкий, совсем рядом, и тогда я вскочила.

Он был хриплый, рваный и полный агонии. А потом в моем темном и пустом космосе начался ад. Сначала раздался взрыв, сотрясая стенки новой «ямы» до основания. Затем второй, третий… всего шесть. Теперь воплей стало намного больше.

Сначала липкий ужас снова на несколько мгновений пробрался под одежду, а потом я прислонилась к стене, и неожиданно для себя болезненно засмеялась: «А вдруг это звуки Нокса?» Дурацкий короткий психиатрический смех прекратился со следующим взрывом, раздавшимся настолько рядом, что мне на голову упало несколько кирпичей.

Я вскрикнула, и в этот момент, паника снова накрыла с головой. Я же только что создала целый мир! Я не хочу умирать от какого-то дурацкого кирпича! Только не так!

Снова частое дыхание, снова ожидание, что остатки крыши сейчас окончательно похоронят меня под собой. Но больше ничего не происходило. Я просто ждала, присыпанная цементом. Мне хватило одного взгляда, чтобы понять, что выбраться отсюда все равно нельзя. А кроме того, за стеной происходило нечто, будто эта хижина стала центром самой преисподней.

Крики затихали, сменялись шорохами, короткими очередями, потом — тишиной, звенящей в ушах. Скрежет двери резанул, как нож по стеклу. За ней полыхал огонь, на фоне которого возник его силуэт. Теперь я его ни с кем и никогда не спутаю — громада, такая же чёрная, как космос, в котором я только что «парила».

Лица не было видно, но от него шёл ужас. Ужас, который пришёл за мной.

— Жива? — он подошёл ко мне и неожиданно бережно поднял из-под небольшого завала.

Я кивнула, не зная, увидел ли он это в темноте.

— Идти можешь? — его голос был абсолютно безжизненным.

Он вдруг крепко взял меня за руку, и в этот момент я испытала Блаженство. Его горячая, огромная ладонь, которая выводила меня из этого кромешного ада стала сосредоточением всего моего внимания.

По сторонам нельзя было смотреть. Я запретила себе, спрятавшись за спутанными волосами, как будто, если посмотрю в сторону — окаменею, как древние герои, пришедшие на встречу с Горгоной. Я смотрела только вниз, на ладонь, крепко сжимающую мою. Моя рука полностью утонула в его, была почти не видна. И я смотрела только на его руку.

Лишь раз я споткнулась, и отвела взгляд, а когда посмотрела в сторону, увидела девушку, которая показывала нам, где можно искупаться и отводила к шатру. Она лежала на том, что осталось от Старейшины. Он был связан, и стало ясно, что он не перенёс того, что сделал с ним мой спаситель.

И тогда я закричала. От ужаса.

— Тихо, тихо, — Нокс схватил меня, накрывая мою голову своей огромной рукой. Прижимая к себе, не давая смотреть по сторонам, он тащил меня дальше так, что ноги почти не касались земли, пока не забросил на пассажирское сидение джипа. Я тут же вдавилась в закрытую дверь, отодвигаясь от мужчины как можно дальше.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Теперь это была другая машина. Черная, массивная, почти новая.

Мы сорвались с места, спасительный звук мотора разрезал пространство и мы умчались в ночь. Мир снова сузился до пространства машины. В моем мире снова была только я. И Нокс.

Его руки сжимали руль так, будто он хотел раздавить его в пыль. Костяшки были белыми, вены вздулись, и я не могла отвести взгляд — он был как буря, готовая разнести всё. Да. Он был моим спасителем. Уже второй раз. Но я не понимала, не понимала, как один человек мог проделать все это?

Перед глазами стояла только та девушка. Так ли была нужна её смерть? Я снова погрузилась в ужас, вдавливаясь в пассажирскую дверь, чтобы быть подальше от Нокса. За долгих три часа, пока мы ехали я так и не проронила ни слова.

Я чувствовала, что всё это время Нокс тоже тяжело дышал и был в ярости. Сейчас говорить ни о чем не стоило.

— Им нужен был только я, — он первым прервал молчание, всё ещё глядя только вперед. Хотя впереди была только пустыня. Голос был жёстким и холодным. — Тебя собирались пустить по кругу. Прямо там. После этого ты бы умерла.

Я застыла, кровь оледенела в жилах.

Не было ни одной причины, чтобы не поверить ему. Пока что — каждое его слово было правдой. Но было ещё кое-что. В первый раз в лагере Ансар-ад-Дин он был другим. Расслабленным, спокойным, и, как ни жутко это звучало, умиротворенным.

Сейчас же был в бешенстве. Как будто вся атмосфера вокруг него была ещё темнее, чем ночь за окном. Это из-за того, что он доверился этим людям, они взяли деньги и предали его?

— А девушка? — это было первое, что я сказала, и голос надломился.

Он резко затормозил. Потом повернул голову, медленно, и его глаза — чёрные, как бездна, в свете ночи — пригвоздили меня к сиденью.

— Она заслужила. Как и все они.

Не знаю, зачем мы остановились. Но то, как он молчал, то как источал вокруг себя чистую ярость. Я больше не могла этого вынести. Даже благодарность за моё второе спасение не смогла перекрыть тот дикий ужас, который накрыл меня темной пеленой, под которой я стала задыхаться. Я боялась его ярости и сама не понимала, что делаю.

Я вдруг открыла дверь и побежала. Понимая, что это абсолютно бессмысленно. Мне просто нужно было уйти подальше от его тяжелой, гнетущей, темной энергии, которая вдруг перехватила моё горло, не давая дышать.

— Беги, если хочешь, — услышала я совсем рядом, понимая, что он уже догнал меня. — Но ты не уйдешь далеко.

Его тяжелая рука легла на мою талию, резко схватив и закрутив вокруг Нокса. Моё движение так резко остановилось, что мы оба рухнули в песок: он упал на колени, а я мягко приземлилась на него сверху, прижатая спиной к его мощной груди.

— Думаешь, она была безобидной, а я — монстр? — спросил он, надсадно прошептав мне на ухо так, что мороз пробрал до костей. Я промолчала, пряча глаза, сжавшись, стараясь казаться меньше, чем есть. — Да, я монстр. Как и все здесь. Ты попала в мир, где нет хороших, Ками. Не ищи здесь невинных. Кроме себя.

Его рука вдруг легла на мои волосы, и он почти ласково стал гладить меня по голове. Почти. Через несколько секунд, пока я сидела на его коленях и тяжело дышала, он казалось, смягчился.

— Ками, она подстрелила меня. Такое я не игнорирую. Даже если передо мной женщина. Хотя стараюсь не причинять им вред.

— Что? Ты ранен? — наконец, я очнулась, и повернулась к нему, отчаянно пытаясь понять в ночи, всё ли с ним в порядке. Почему я вообще не думала об этом раньше? Я вспомнила, как хрустнули его ребра, когда нас схватили. Но всё это время он вёл машину так уверено, что я даже не подумала. — Как твои ребра? Тебя сильно избили? Тебя ранила только она?

Я пыталась хоть что-то рассмотреть в этой ночи, видела много ссадин и копоти — в темноте всё это было черного цвета.

— Стоп, стоп, остынь, — тихо улыбнулся Нокс, мягко беря меня за запястья, — вижу, ты, наконец, прервала свою игру в молчанку. Ребра в порядке. Надо будет забинтовать и всё. От пули — легкая царапина, но это не значит, что я не должен был отреагировать.

— Где? — тревожно спросила я.

Он раздраженно вздохнул, будто ему вообще не хотелось признаваться мне в том, что он ранен. Просто пришлось. И все-таки немного отодвинулся и задрал футболку. Действительно, очень приличная ссадина, пришедшаяся на ребра. Кажется, прошло по касательной, но лучше было бы зашить. Хотя кровь уже давно остановилась. Нокс тоже родился в рубашке. Я провела пальцами рядом с раной, и мужчина шумно втянул воздух через сжатые зубы.

— Прости, — я одернула руку, пока не поняла, что всё ещё сижу у него на коленях. Я было дёрнулась, чтобы встать, но он удержал меня, не давая пошевелится.

— Ты как? Они ничего не… — Нокс почему-то запнулся и уставился куда-то за мою спину, чтобы не смотреть мне в глаза. — Я был в отключке пару часов. Они не успели что-то тебе сделать?

— Нет, — тихо шепнула я, удобно пристроившись в его объятиях. Понятия не имею, почему глаза снова наполнились слезами. Радовало только то, что в темноте он не должен был этого увидеть. Но он почувствовал.

— Эй… Ладно. Хорошо. На слёзы даю ровно три минуты. Потом мне нужна сильная и рассудительная Ками. Договор?

Он запустил ладонь в мои волосы и надавил вниз, притягивая мою голову к своему плечу так, что я уткнулась носом в его шею. В этом было столько неожиданной заботы и нежности, что я просто оторопела, забыв, что только что хотела расплакаться. Это точно тот Нокс, которого я встретила три ночи назад в лагере?

Я просто вдыхала его аромат. Теперь уже за всеми запахами дыма и крови, которые я безжалостно отбрасывала, я научилась различать только его, мужской и теплый запах. Я втянула носом воздух. Мне очень нравилось. Нокс как будто бы понял, что я бесцеремонно нюхаю его и внезапно напрягся, отстранил мою голову от себя, но руку из волос так и не выпустил, лишь крепче сжав голову, и заставляя коротко посмотреть на себя.

Потом его губы накрыли мои. Мягким и нежным он было ровно несколько секунд, аккуратно раздвигая мои губы своими. Он замер на мгновение, и как только понял, что я не сопротивляюсь, его губы сорвались, превратив это лёгкое утешающее прикосновение в жёсткий, голодный, поглощающий поцелуй.

Он вдавливал мою голову рукой так, будто хотел проглотить. Его язык ворвался в мой рот, властный, горячий, и я услышала собственный стон, утонувший в недрах Нокса. Он двигался и двигался во мне, ясно показывая языком, что бы ему хотелось сделать со мной по-настоящему. Я абсолютно растеклась от этого ощущения сладостного подчинения его страсти, и ни одной мысли в голове просто не осталось.

Только сейчас поняла, что втайне от самой себя, всё это время мне хотелось узнать: какой Нокс когда целует? Мне казалось, что он делает это идеально, ведь я полностью забыла себя, растворяясь в движениях его языка.

Его ладонь скользнула под одежду, обжигая голую кожу спины, чтобы прижать к себе еще сильнее. И вдруг я дёрнулась от адской боли. Он словно почувствовал это и резко оторвался от моих губ, а я начала хватать ртом воздух.

— Мать твою. У тебя что-то со спиной, мелкая.

Он достал фонарик и грубо развернул меня, задрав футболку. В этот момент я узнала много новых выражений, которые никогда бы не смогла напечатать в своих статьях. Некоторые из них были на испанском.

— Тебе не больно?

Я нахмурилась, теперь уже начиная ощущать кожей неприятное, болезненное жжение.

— Что там? Только теперь чувствую, что вся спина болит.

— Адреналин уходит. Это объяснимо. Глубоких ран нет, но кожа на спине содрана прилично. Это рухнувшего потолка?

Он напряженно ждал ответа. Думал, меня где-то еще таскали? Я коротко кивнула.

— Здесь плохо видно, не хочу светить фонарем на всю пустыню. Через час будет хижина, где мы будем ждать моего человека. Там я тебя обработаю.

Глава 11

Единственное, о чем я думала весь последний час, — вовсе не о спине, которая теперь уже просто горела от мерзкого ощущения, будто меня несколько километров тащило по свежеположенному шершавому асфальту, нет.

Когда мозг снова включился и начал работать: теперь я судорожно думала о том, почему позволила этому поцелую случиться? Кусала губы и ёрзала на сидении, все дальше отодвигаясь от Нокса.

— Что? — резко спросил он. Это была внезапная перемена после одной минуты нежности от Нокса. Наверное, он тоже уже успел пожалеть о ней.

Как он это делает? Он даже не смотрел на меня, но, казалось, боковым зрением отмечал каждый мой мрачный взгляд и душевные метания.

—Сама ответишь или помочь? — холодно спросил Нокс, когда понял, что я молчу. В этом голосе было столько угрозы, что я невольно отшатнулась. Он что, собирается из меня выбивать каждый ответ, когда я не захочу разговаривать на неудобные темы?

И этот голос настолько контрастировал с расслабленной позой, будто не у него были сломаны ребра, и не он провел только что всю ночь в кромешному аду, который сам же и устроил.

— Зачем ты…

— Что опять? — бросил он. Пятнадцать минут назад я почувствовала какое-то подобие человечности, идущей от него, но сейчас он снова был грубым. Хотя от изначально равнодушного и хладнокровного Нокса теперь сильно отличался.

В первый день нашего знакомства он смотрел на меня с равнодушием сытой рептилии. Теперь за его холодным взглядом скрывалось напряжение и голод.

— Зачем ты меня поцеловал? — выпалила я.

— Потому что захотел и мог, — просто ответил он.

Вот так. Делаю, что хочу?

— Нельзя же просто делать то, что хочешь?

В следующее мгновение я оторопела, потому что Нокс коротко и сухо засмеялся:

— А что по-твоему? Жить нужно так, чтобы делать только то, что не хочешь? А то, что хочешь, не делать? Мелкая, у тебя какая-то каша в голове.

Да уж, логика нерушимая.

— Но ты даже не спросил…

— Я что должен спрашивать такие вещи? — он удивленно приподнял одну бровь и даже отвлекся от дороги. — Большей чуши не слышал. И ты точно была не против.

— Я против. Сейчас говорю, — внезапно разозлилась я на его самоуверенность. Да уж, я сильно поторопилась с выводом: он точно ни о чем не жалел.

Нокс замолчал и больше не смеялся, но его расслабленность куда-то исчезла.

— И почему же против? — голос снова был холодным и равнодушным.

— Я уже говорила, у меня есть парень, — снова напомнила я. Хотя, черт возьми, настоящая причина точно была не в этом. Просто Нокс пугал меня.

Он был бурей, хаосом, холодным, инфернальным демоном, сокрушающим тех, кто попадался ему на пути, а я — чувствовала себя просто идиоткой, которая боялась, но все равно потянулась к нему, как бабочка к открытому огню. Ничего хорошего из этого никогда не выйдет.

Джип заглох у одиночной глиняной хижины, едва державшейся на честном слове. Нокс выругался, хлопнув дверцей, и стал обходить машину, чтобы вытащить меня.

— Вылезай, — бросил он, не глядя, голос — как удар хлыста. Это было первое, что он сказал за полчаса после того, как я снова вспомнила о своём парне.

Я выбралась, ноги дрожали от усталости. Хижина стояла посреди пустоты — ни деревьев, ни воды, только звёзды и ветер, режущий кожу. Последний привал перед границей, сказал он. Надеюсь, после границы всё закончится, и я доберусь до посольства, где буду в безопасности.

— Нокс, не злись, пожалуйста, — просто попросила я.

Как будто у нас было мало проблем, не хватало ещё ссориться на ровном месте.

Он только замер, смеряя меня взглядом, потом зачем-то схватил за предплечье и грубо потащил в хижину.

— Почему ты тащишь меня? — голос сорвался, и внутри внезапно вспыхнул гнев. Почему нельзя вести себя просто нормально? Я понимаю, что агрессия у него в крови. Но иногда казалось, что он может вести себя как обычный человек. И я ждала этого нормального поведения. Тем более, что по отношению ко мне он, пожалуй, впервые проявил такую вот физическую, совершенно немотивированную грубость. — Если я так бешу тебя, просто брось меня тут! Сама доберусь!

С ним я вообще не думала, что говорю. А это было совершенно мне не свойственно. Я сама себя не узнавала. Он остановился, его дыхание обожгло щёку, глаза сузились.

— А знаешь, пожалуй, ты права, — прорычал он. — На хрена мне вообще с тобой возиться? Пусть этим занимается твой жених. Только что-то его здесь нет.

Я высвободила руку и обиженно уставилась на него. Да что он прицелился к Алану? Я и вовсе собиралась с ним порвать.

— Хочешь попробовать? — продолжал демон ночи. — Беги. Сдохнешь тут через час. Или планируешь попасть в услужение к кому-нибудь? Понравилось, когда я сообщил, что тебя собирались пустить по кругу?

Я задохнулась, горло сжало от обиды. Что он несет? Вместо того, чтобы просто промолчать, я вдруг начала:

— Он…

— Что он? Собираешься рассказать о женихе? Я же говорил, что мне похер.

— Он не мой жених, — вырвалось у меня.

Вместо ответа губы Нокса искривились в ухмылке — холодной, маниакальной:

— Отлично, значит просто трахаль? Я был о тебе лучшего мнения, правильная девочка с журфака.

Я отшатнулась так, будто Нокс ударил меня, и процедила:

— Знаешь что, святоша, ещё не хватало, чтобы ты меня осуждал.

По тому, как я сделала ударение на слове «Ты», стало очевидно, что я действительно сильно задела его. Потому что когда я хотела гордо пройти мимо него в хижину, он снова схватил меня за плечо и с такой силой развернул к себе, что я вскрикнула от самой настоящей боли, пронзившей сустав.

— Не нужно разговаривать со мной так, Ками, — он цедил каждое слово, возвышаясь надо мной чёрной скалой. В дверном проёме не было ни единой возможности отступить от него, и сейчас по сравнению с ним, я чувствовала себя действительно мелкой. Казалось, сожми он моё плечо ещё сильнее, что не составит для него никакого труда, кости просто треснут. — Если я вожусь с тобой, и поэтому тебе вдруг показалось, что я добрый, и ты можешь разговаривать со мной так, как тебе вздумается, ты очень сильно ошиблась. Снова. Я с тобой вожусь просто потому, что решил, что тебе пока можно ещё немного пожить. Потому, что мне так захотелось.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Он отпустил меня, мягко втолкнув внутрь. Щеки горели. Почему он такой? Я не понимала. Да, он агрессивная машина для убийства, но раз возится со мной, разговаривает, и даже немного рассказал о себе — значит, способен к нормальному общению? Поначалу мне даже так показалось. Но теперь всё летело к черту, и я правда не понимала, что с ним происходит.

Внутри было душно, масляный фонарь на полу, который зажёг Нокс бросал тусклые тени. Мужчина бросил свой рюкзак, устало прислонился к стене и, морщась, сполз по ней на широкую тахту, занимавшую почти всю хижину.

На ней лежала пара высушенных, почти мумифицированных шкур, занесенных песком.

Только сейчас осознание того, что Нокс не железный, не бессмертный и ему иногда нужно спать, накрыло меня с головой. Я метнулась к нему, но он почему-то раздраженно остановил меня, выбросив вперед руку.

Теперь мне показалось, что его дурацкое поведение вполне объяснимо. Он просто дико устал, и всё это вылилось в дикое раздражение, которое он выместил на мне. Что ж. Я могла это понять. И принять. Надо просто его простить и вообще, быть благодарной, что он вернулся за мной и вытащил из той хижины.

Порывшись в своём рюкзаке, он достал аптечку, вколол себе несколько уколов в живот, и стянул футболку. Я лишь молча наблюдала за ним.

— Так и будешь пялиться? — его голос был низким, как рык.

— Просто хочу помочь, но ты не даешь.

— Ладно, — устало махнул он рукой, сдаваясь, когда извернулся к своей ране, но понял, что само это движение причиняет ему дикую боль.

Я подошла к нему и молча положила руку на его обнаженное плечо, заставляя лечь, чтобы мне было удобнее добраться до его раненого бока. Я могла попросить его лечь, но мне почему-то ужасно захотелось прикоснуться к его коже. Только уже прикоснувшись, вспомнила, как в прошлый раз он разозлился и сказал больше никогда его не трогать.

Но сейчас он лишь медленно поднял на меня тяжелый взгляд и ничего не сделал. Наоборот, когда я коротко нажала на его плечо, он как будто подчинился, слегка скривив губы и не отрывая от меня глаз.

Пока он лежал и испепелял меня взглядом, я по-деловому, нагнулась и стала очищать рану, используя то, что имелось у него в аптечке. Украдкой бросала взгляды на его словно выточенный из камня пресс и бицепсы.

Не осознала, как перестала контролировать своё дыхание и шумно втянула воздух. Почему он черт возьми такой горячий? Я первый раз встречала таких мужчин. Алан вообще был офисным работником и то, что он якобы раз в неделю ходил раз в спортзал никак не помогало ему создать себе такое тело. Хорошо, что хотя бы его вес был в норме.

Я закончила с раной и заклеила пластырь. Морщась от боли Нокс резко встал, так что теперь я снова смотрела на него снизу вверх.

— Чем можно перебинтовать ребра?

— Не нужно.

— Ты же говорил…

— Нечем, Ками. Я не таскаю за собой полный арсенал. И вообще, скоро буду в норме.

— Это очень опасно, — начала было я.

— Всё в норме. Я с детства ломаю ребра. В этот раз всё терпимо, точно обойдусь без повязки.

Его взгляд, наконец, смягчился, и мне уже показалось, что мы вроде как «помирились», как вдруг он рванул меня к себе, и я мгновенно оказалась лежащей животом у него на коленях.

Какой кошмар, он что собирается бить меня по заднице? Поза была именно такой. Я вскрикнула, но он уже рвал мою футболку, ткань треснула, обнажая спину.

— Ты что творишь?! — закричала я, брыкаясь. — Это моя одежда!

— Лежать, — рыкнул он, прижав меня ладонью к затылку. Я затихла, потому что было в его голосе что-то, что даже я, со своими всплесками праведного гнева и несдержанности, поняла, что этому слову нужно подчиниться.

Треск ткани, оставшейся от футболки, прорезал тишину, и Нокс отбросил её на пол, оставляя меня перед ним без одежды . Обнаженной грудью я полностью лежала на бедре Нокса, и от этого тяжело задышала. Что он творит?

Перевела глаза вниз и обнаружила, что футболка на спине была полностью пропитана моей кровью. Она уже запеклась, и вся ткань стала колом. Да, пожалуй, ходить в ней плохо, но зачем Ноксу было вести себя так грубо? В том, чтобы испортить мою единственную одежду не было никакой необходимости, - чистый акт доминирования. "Потому что мне так захотелось".

Он молчал, но дышал тяжело.

— Сейчас будет больно, — Нокс быстро, но умело обрабатывал мою спину антисептиком. В первые мгновения я терпела, но уже в следующие просто взвыла, приподнимаясь над коленями Нокса и изгибаясь от боли. — Тихо, милая, тихо.

Ух, ты. Он снова был нежным. Но я не замечала этого, от боли из глаз будто посыпались искры.

— Потерпи ещё. Сейчас будет обезболивающее и антибиотик, — бросил он, вкалывая уколы. Их я едва почувствовала. Кажется, все закончилось, но я не спешила вставать, тяжело дыша на коленях Нокса. Нужно было немного придти в себя.

Да и как встать, и оказаться перед ним вот так? Без белья? Другой одежды у меня не было. Я снова вздрогнула, когда Нокс провел пальцами по коже моей спины, в тех местах, где она не была ранена.

Теперь его голос звучал глухо:

— Царапины поверхностные. Задет только эпидермис, судя по всему. Следы сойдут быстро, шрамов не будет.

Его пальцы спустились на моё бедро и сжали его, а я снова испуганно замерла. Что он теперь будет делать?

— Так и будешь лежать? Или это приглашение? — насмешливо спросил он возле моего уха.

— Мне больше нечего надеть, — прошептала я, когда его ладонь поползла по моему бедру вверх. Наконец, он смилостивился и протянул мне свою футболку. Она была из его рюкзака и чистая.

Я кое как натянула её, так и не вставая с его колен, но в последний момент, наверное, он всё-таки увидел мою грудь, потому что когда я уже вскочила, его тёмный, тяжелый взгляд так и остался, прикованным к ней. Черт возьми.

Мой третий размер и форма часто не давали покоя парням. Алан не скрывал, что был помешан на моём бюсте, и бесил меня этим ещё больше. Чертов шеф-редактор вообще разговаривал со мной, редко глядя мне в глаза. Никогда не понимала этого мужского фетиша. Поэтому сейчас просто забилась на другой конец единственной, стоящей здесь тахты.

Однако Нокс просто вышел из хижины, и ходил вокруг, с кем-то разговаривая по телефону. Я только слышала обрывки фраз, понимая, что он точно ведет двойную игру со своими заказчиками и их конкурентами. Оставаться рядом с ним: всё равно что, нацепить на себя футболку с нарисованной на ней мишенью. Конечно, он мог справиться со всеми своими врагами. Но с другой стороны — за ним явно шла охота. За мной же — точно нет. Все, кто знал о моем присутствии в Мали уже мертвы.

Нокс закончил разговор, но не спешил возвращаться. Я аккуратно выглянула и поняла, что он что-то вкапывает в песок по периметру.

Пока он там копается, я решила растянуться на старой тахте во весь рост. Сделала это с таким удовольствием, что даже кости затрещали. Как хорошо иногда бывает просто принять горизонтальное положение. Мы не всегда ценим даже эти маленькие радости.

Только сейчас поняла, что могу попросить у него спутниковый телефон, чтобы позвонить маме. По моим подсчетам, я здесь была уже около недели или десяти дней? В последнее время, наши отношения были натянутыми, и мы созванивались раз в две недели. Хотя сообщения писали немного чаще, но я надеялась, что всё обойдется, и что она еще не должна была начать нервничать.

Позвонить всем остальным я не могла: ни на работу, ни даже Ане. Ведь решительно не помнила наизусть ни одного из номеров телефонов. Только мамин и папин. Век смартфонов — жуткая вещь.

Ожидая возвращения Нокса с минуты на минуты, думая, что сейчас попрошу его телефон, я отключилась от усталости. А когда ночью проснулась от того, что меня что-то душило, поняла, что лежу, прижатая спиной к телу Нокса, а его рука прижимала меня к себе. Локоть лежал на животе, а ладонь устроилась на моей шее, сильнее притягивая меня к себе.

Казалось, именно это должно было меня снова испугать. Он в любой момент мог сжать ладонь ещё сильнее, во сне, и просто меня придушить, но было что-то иррациональное в том, что я не боялась. Спиной я чувствовала его мерное, спокойное дыхание. За трое суток, кажется, он спал впервые, и не проснулся даже, когда я начала ерзать, лишь еще теснее прижав меня, словно плюшевого медведя.

Мне было спокойно и уютно в его огромных руках, и я ни разу не чувствовала этого с Аланом. Нельзя раскисать. Как только мы выберемся, то разбежимся в разные стороны, и скорее всего никогда больше не увидимся. От этой мысли кошки заскребли на душе. Хватит, — приказала я себя. Прямо здесь, и прямо сейчас, мне очень хорошо.

— Как же хорошо, — тихо прошептала я вслух и я снова провалилась.

Глава 12

Это утро не стало исключением, и я снова проснулась с криком и резко вскочила. Мне опять снились кошмары прошедших дней, но теперь к видениям эмира добавились новые. Вместе с моим криком в хижину ворвался Нокс, тут же заполняя собой всё пространство.

Ему хватило пяти секунд, чтобы понять, что реальной угрозы нет. Вместо этого его холодный оценивающий взгляд остановился на мне и моём тяжёлом дыхании.

Я сидела, свесив ноги и прикрываясь волосами. Отчего-то вдруг стало ужасно стыдно. Как будто я обязана была быть сильнее своих кошмаров и не позволять им так легко управлять мной, каждую ночь отнимая силы. Я должна была переварить и выплюнуть их, а не поддаваться фантомной панике снова и снова. Ну или хотя бы не орать, как пациент психиатрической клиники, пугая наёмника каждый раз.

— Извини, — тихо сказала я, пряча глаза.

— За что? — он подошёл ко мне и присел прямо передо мной на корточки. Настолько близко, что я подобрала ноги, но они всё равно были тесно сжаты по обе стороны его мощных бёдер. Это было приятно. Меня всё больше и больше смущало то, что каждое такое соприкосновение вызывало у меня чувство безопасности и правильности. А ещё я сходила с ума от непонимания, как относится ко вчерашнему поцелую?

Кажется, Нокс делал вид, что ничего вообще не произошло. Значит, и я буду так делать. Только вот тело так не думало, и уши внезапно начали гореть от того, как близко он снова находился, и как бесцеремонно постоянно сокращал расстояние между нами.

Тахта была низкой, и теперь наши глаза были почти на одном уровне. Я решила переключить своё внимание с близости Нокса на что-то другое. И самый простой способ: ответить на его вопрос:

— Мне немного стыдно за то, что я так легко поддалась всему этому и запустила всё произошедшее в свои сны.

Вместо ответа брови Нокса взметнулись вверх. Можно было бы подумать, что это короткое движение сквозило надменностью. Его губы слегка скривились, но в следующее мгновение он аккуратно убрал волосы с моего лица, заправляя одну прядь за ухо. Я замерла, думая, что он снова хочет меня поцеловать. Губы заныли в предвкушении, вспоминая то, как грубо он сминал их прошлой ночью. Но вместо этого он вдруг заговорил:

— Когда я был маленьким, после моего первого убийства по приказу отца, тот мужчина приходил ко мне около десяти лет подряд. Не только во сне. Иногда он просто стоял в моей комнате. Потом были другие. Мне понадобилось ещё много лет, чтобы, наконец, спать без снов и больше никого не замечать. Как ты понимаешь, это всегда происходит вместе с отмиранием чего-то человеческого.

Я была поражена, что он вдруг поделился этим. Но он не жаловался. Наоборот, внимательно, но беспристрастно смотрел на меня, выдавая информацию исключительно в целях терапии. Словно опытный психолог.

— Понимаю, но просто… у тебя больше оправданий. С тобой это происходило в действительности. Со мной… самого страшного не случилось. Благодаря тебе. Но я поддалась страхам того, что только могло бы произойти.

Нокс долго смотрел на меня, как будто пытаясь понять, что со мной не так, но в конце концов краешек его красивой, чётко очерченной губы слегка дёрнулся вверх. Наверное, это должно было обозначать тёплую улыбку:

— Злишься на себя за то, что недостаточно сильная?

Я только пожала плечами, не глядя в его глаза, и закусила нижнюю губу.

— Ками, отстань от себя. Ты достаточно сильная. Я увидел это сразу. Иначе даже не стал бы тратить на тебя время, — от этих слов я возмущённо взглянула на него. То есть, будь я чуть более слабой и чуть более истеричной, он бы всё-таки бросил меня там? Безжалостное чудовище. Но вслух не стала ничего говорить. — У тебя нормальная человеческая психика. И чтобы стать вынужденно бесчувственным психопатом, обычному человеку нужно потратить много лет.

Не знаю почему, но я всё ещё раскисала. Нокс нахмурился, но не отодвигался, рассматривая меня. А потом вдруг выдал:

— Лучше подумай о том, почему ночью тебе было так хорошо прижиматься спиной к члену малознакомого мужика, пока дома тебя ждёт жених.

— Чтооо? — я моментально вспыхнула и свирепо уставилась на него.

— Да-да, я слышал твой тихий шёпот, мелкая.

Теперь уже Нокс говорил это холодно, но как-то зло. Чёрт возьми, он же спал! Я не придумала ничего лучше, как толкнуть его в плечо. На корточках передо мной он сидел неустойчиво, и я вложила в свой пинок всё своё возмущение. Нет, ну что за грубиян! Сам же меня притянул к себе. И причём здесь вообще «член»? У него что, на уме только это? Почему, например, нельзя было догадаться, что это был просто тихий момент удовольствия от такого внезапного ощущения тепла и безопасности?

Я возмущалась так, будто и не я только что думала о вчерашнем поцелуе. Нокс лениво упал назад, но почему-то улыбнулся. Слишком уж холодно и нагло. Несмотря на то что я вскочила на ноги и теперь смотрела на поверженного наёмника сверху вниз, проигравшей себя чувствовала именно я. Он же был расслаблен и доволен, как слон. И поэтому взбесил ещё больше.

— Я пробормотала это во сне. Мне снился Алан, — выпалила я, чтобы хоть как-то себя оправдать, и вылетела наружу, не дожидаясь его реакции. В хижине вдруг стало очень трудно дышать.

Снаружи уже стоял зной, жара душила, а солнце нещадно пыталось пробраться под ресницы и ослепить. Я щурилась, бесилась и пинала песок. Да что с ним не так? Лучше бы он вообще со мной не разговаривал. При каждом разговоре он неизменно упоминал Алана. У него что, пунктик какой-то?

Чёрт возьми, я же хотела попросить у него спутниковый телефон. Я понуро опустила голову и оглянулась на вход в хижину. Значит, придётся идти обратно и унижаться. К тому же за три минуты снаружи мне казалось, что я начинаю превращаться в вяленую курицу. Тень в хижине спасала хоть немного.

Так, спокойно: зайти, извиниться, что пнула его, и ласково попросить телефон. Да. Я залетела внутрь и вместо всего этого выпалила:

— И что ты так прикипел к моему парню, что при каждом разговоре его упоминаешь?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Нокс сидел и разбирался с какой-то техникой, но теперь удивлённо уставился на меня, как будто вспоминая, на чём мы остановились в прошлый раз. Потом снова вернулся к своему делу, не удостоив меня ответом.

Дурочка. Я же хотела попросить телефон.

— Просто, когда я говорю о нём, ты каждый раз злишься, — ровно ответил мужчина, аккуратно стряхивая песок с черных круглых гаджетов и складывая их в легкие пластиковые коробки.

— И? — я всё ещё не понимала его логики. Он смерил меня неопределённым взглядом. — Тебе что, просто нравится, когда я бешусь?

— Мне нравится, что в этот момент ты забываешь о своих страхах. Злость делает тебя сильнее, — всё так же ровно ответил мужчина. Так, будто ему наскучило со мной играть и он, наконец, раскрыл все свои приёмы полевого психолога. Он вышел, заканчивая разговор, а я закрыла лицо руками. Как же было стыдно.

Он спасал не только моё тело, но и по какой-то причине заботился о психологическом состоянии. Жёстко, по-мужски, без утешений и жалости, он выводил меня из стресса, создавая мелкие конфликтные ситуации. Интересно, тот внезапный поцелуй тоже был всего лишь психотерапией? А эрекция под вертолётами?

Ладно, в конце концов, он тоже человек. Он действительно может принадлежать к тем, кого заводит сам факт смертельной опасности и адреналина. А поцелуй — да, это была шоковая терапия от Нокса. Не больше.

Кое-как прояснив себе картину мира, я униженно поплелась за мужчиной.

— Выезжаем через пятнадцать минут, — Нокс стоял спиной ко мне, заливая бензин из канистры в бак. Я невольно залюбовалась тем, как футболка подчеркивала его бицепсы, непроизвольно втянув побольше воздуха. На мне теперь была точная такая же — и в ней я просто утонула.

Она была чистой, но от неё исходил тонкий мужской запах, его запах, и мне нравилось быть окутанной им. Безопасно. Боже, кажется у меня развивается какой-то пунктик на безопасности и на том, что она обязательно должна быть связана с Ноксом. Я тряхнула головой. Наверное, в данных условиях, это объяснимо. Потом я просто разберусь с этим у настоящего психолога.

— Нокс, а можно я тоже позвоню маме? Не хочу, чтобы она думала, что я умерла.

Он размышлял несколько долгих мгновений. Я уже было подумала, что это означает «нет», но в конце концов он молча кивнул, не оборачиваясь.

Он набрал номер, который я ему продиктовала:

— Про меня не нужно упоминать, — тихо, но с однозначной угрозой прошелестел он, протягивая мне трубку. — У тебя две минуты.

— Ками! Ками! — мама почти закричала, когда услышала мой голос, и я тут же зажмурилась. Очевидно, я опоздала с выходом на связь. Последний раз мы пообщались немного прохладно, и я думала, что по срокам всё обойдётся. Но нет.

— Мамочка, со мной всё в порядке.

— Ками! — мама, кажется, начала плакать и всё, что могла делать, это повторять моё имя. Слушая её, я и сама то и дело глотала ком в горле.

— Я жива, слышишь? Всё хорошо, мамуль. Скоро выберусь. Нужно ещё немного времени.

— Ками? — внезапно в трубке я услышала голос Алана.

— Алан? — я ужасно удивилась и подняла глаза на Нокса. Он не отходил от меня, слушая каждое слово. Только приподнял одну бровь. — Что ты там делаешь?

— Твоя мама приехала в Москву, когда я тебя потерял. Я подключил свои силы. Где ты? Ты цела? Я тебя заберу.

— Да, всё хорошо. Я не могу долго говорить.

— Ты на свободе? — Алан был напряжён, и его голос срывался. — Нужен выкуп? Я заплачу. Любые деньги.

— Нет, нет. Я правда на свободе. Я скоро доберусь. Я на границе с Кот…

Нокс вырвал у меня телефон и вырубил звонок. И он совершенно точно разозлился.

— Не нужно говорить никому, где ты. И где я, — процедил он. — Садись.

Он бросил телефон в рюкзак. А я молча поплелась на пассажирское сидение. Мне полегчало, что я сообщила маме о том, что жива. Но теперь заволновалась из-за того, какую шумиху развёл Алан. Что значит «подключил свои силы»? Какие у него могут быть силы? Он же просто занимается финансами. В Интерпол обратился?

Как оказалось, этот вопрос волновал не только меня. Нокс сел за руль, но не спешил заводить двигатель.

— Фамилия твоего жениха?

— Он не мой жених. Мы вообще недолго встречаемся.

— Фамилия, — ледяным голосом повторил Нокс.

— Зачем тебе? — по какой-то причине я упрямилась. Наверное, меня смутили те же фразы, что и Нокса. Тот, в свою очередь, раздражённо вздохнул, закрывая глаза и втягивая воздух. И всё же снизошёл до объяснений:

— Просто любопытно, кто с лёгкостью говорит фразу о том, что заплатит любые деньги. Обычно местные требуют от нескольких миллионов долларов за выкуп.

Да. Именно эта фраза смутила и меня. В каком банке он собирался брать кредиты на несколько миллионов долларов? Я тихо шепнула:

— Кармин.

Нокс несколько минут, не мигая, смотрел на меня.

— Его отец Артур Кармин?

— Да не знаю я, ясно? Он просто финансист. Мы всего пару месяцев знакомы, — я снова начала тараторить.

Нокс был прав: когда я разговаривала с ним о моём парне, это совершенно выбивало меня из хрупкого душевного равновесия. Но почему, я не знала. Хотя вру, знала. Я уже давно хотела расстаться с Аланом. И поэтому все эти разговоры и пристальное внимание Нокса к моей личной жизни просто раздражали. О чём я тут же сообщила Ноксу:

— Я вообще собиралась с ним расставаться. Просто не успела из-за этой командировки. И фамилию узнала только недавно. Я… мы…

— Что?

— Не подходим друг другу, ясно? И я понятия не имею, кто такой Артур Кармин и почему ты его знаешь, а я нет.

Наконец, я выпалила всё, что хотела, и устало откинулась на сиденье, как будто у меня не осталось сил. В машине висела абсолютная тишина.

Нокс снова достал сотовый, набрал цифры, произнёс:

— Артур Кармин. Связь с Аланом Карминым.

Некоторое время он что-то слушал, а потом молча повесил трубку.

— А этот твой Алан знает, что ты с ним собиралась порвать?

— Нокс, — я устало потёрла глаза, — во-первых, он не мой. Во-вторых, скажи, почему интересуешься им больше, чем я?

— Повторяю вопрос, — не обращая внимания, Нокс жёстко выбивал из меня информацию. Одними лишь словами, но мне казалось, что его тяжелая аура, когда он был вот таким, как сейчас, подавляет меня физически.

— Я намекнула ему в последнюю встречу, что мы не подходим друг другу, что я хочу сосредоточится на работе. Он отмахнулся, сказал, что это чушь. В следующую встречу я планировала поговорить с ним окончательно и серьёзно. Но следующей встречи не случилось. Нокс, к чему это всё?

— К тому, что у тебя просто удивительная способность вляпываться в неприятности. И я сейчас не про плен у Ансар-ад-Дин.

Нокс завёл мотор и следующие несколько часов не реагировал ни на один мой вопрос.

Глава 13

Песок давно сменился сухой, потрескавшейся землёй, а пустынный зной — духотой, от которой футболка Нокса, что я надела, прилипала к телу. За окном джипа всё чаще мелькали колючие акации. Казалось бы они должны были радовать глаз, ведь пустыня, наконец, закончилась, но у меня почему-то вызывали лишь унылые чувства.

Ещё и Нокс, совсем как в первую ночь моего спасения, прикидывался глухонемым. Получалось очень натурально. А я уже было решила, что он может быть нормальным. Наивная.

Через два часа, когда у нас закончилась вся вода в пластиковых бутылках, что Нокс забрал из лагеря туарегов, мы затормозили возле оазиса, который прятался среди акаций, чьи колючие ветки торчали, как обожжённые пальцы, над пятном зелени.

Я уже собралась открыть дверь, как наёмник внезапно нарушил свой обет молчания:

— Один вопрос… — каким же тяжелым и хриплым был его голос.

Понятия не имею, что именно стригерило этого психопата, когда он услышал всего лишь одну, довольно редкую фамилию — Кармин, но за то время, что он не реагировал на мои расспросы, я уже успела убедить себя, что мне совершенно всё равно. Я не желала выглядеть болтливой дурочкой на фоне мрачного и молчаливого альфа-самца, которого достали женские разговоры. Я тоже умею молчать и включать альфа-самца, если нужно! От этой мысли мне внезапно стало весело. Да! Я тоже могу быть крутой, мистер Нокс, — эта нелепая игра хоть как-то поднимала мне настроение.

Я внимательно уставилась на него, не понимая, почему он не продолжает. Он просто пялился в пустоту перед собой и продолжал крепко сжимать руль своими огромными ладонями. Ладно, может не торопиться. У меня еще вся жизнь впереди. Благодаря Ноксу. Поэтому я просто подожду пока он соберется с мыслями.

— Ты всё ещё хочешь с ним расстаться? — холодно спросил мужчина.

Мне хотелось задать тысячу вопросов о том, зачем ему это? Что он так зациклился? Огрызнуться, что это не его дело.

Но в этот момент он повернулся ко мне, и от его взгляда все «остроумные» комментарии вдруг застряли в горле жёстким, царапающим песком. Несколько волос, намокших от пота, упали на глаза наёмника, но он не убирал их, глядя на меня как ягуар, высматривающий добычу в джунглях.

Едва-едва улучшившееся настроение резко улетучилось. Кажется, отвечать придется серьезно:

— Да, всё ещё хочу. Ничего не изменилось. Почему должно было?

— Может, ты изменила решение, отсидевшись в плену.

— Нет, — в тон ему, холодно, но уверенно ответила я.

Нокс снова смотрел перед собой:

— Тебе будет нелегко уйти от него. Он уже считает тебя своей.

— Прости, но ты несешь какую-то ерунду, — не выдержала я. — Ничего он не считает. И вообще, что значит, своей? Кем? Собственностью? Я не чья-то собственность. Сама по себе, ясно? И мы особо ничего друг другу не обещали. Всё только началось, я подумала и решила, что не хочу продолжения.

Я говорила твердо, но почему-то со стороны показалось, что звучу по-детски. В ответ на эту тираду Нокс снова одарил меня резким пронзительным взглядом.

— Он так не считает. Подключил наёмников на твои поиски. И пообещал огромное вознаграждение. Готов заплатить за тебя несколько десятков лямов.

— Откуда ты…? — я понимала, что некто в телефоне Нокса уже успел сухо и сжато выдать ему эту информацию, но в голове не укладывалось. — Кто он такой? Откуда у него это все?

— Не самый хороший человек, Ками. Других ты, видимо, не притягиваешь. Не знаю, каким он тебе показался, но раз ты решила вовремя от него сбежать, интуиция у тебя хорошая.

Губы еле шевелились. Сердце ухнуло куда-то вниз. Я долго переваривала, глядя перед собой также, как и мужчина.

— Преступник? Они что, какие-то бандиты?

Нокс коротко приподнял уголок губы.

— Теневые политические игроки. В том числе здесь, на континенте.

Я была в абсолютном шоке. Как же я могла в это вляпаться? Да, мы познакомились на каком-то банкете от редакции. Я понимала, что там должны были присутствовать меценаты и спонсоры. Но Алан производил впечатление простого, приличного парня. Вёл себя не как бандит, и даже не как мажор.

Правда, с первых же минут смотрел на меня с каким-то странным обожанием. Как бы ни глупо это звучало, но именно этот его блеск в глазах, не устраивал больше всего. А также то, что он никогда не слышал мои желания, всегда зная, что и как для меня будет лучше. Но под соусом из этого влюбленного взгляда, я не сразу распознала, что он не даёт мне нормально дышать в нашем общении, чувствовать, что мои слова и планы тоже имеют какое-то значение.

Складывая два плюс два, я понимала, что Нокс может оказаться прав. Если Алан уже грохнул целое состояние на мои поиски, после — обязательно заставит меня платить по счетам.

Слова сами собой сорвались с губ:

— Я не хочу быть обязанной ему этим. Не хочу быть с ним, только потому, что он бросил свои ресурсы, кем бы он ни был. Я определенно не готова… не хочу…

Я тряхнула головой, бормоча всё это пространству перед собой.

Если бы Нокс уже не спас меня к этому моменту, говорила бы я также? Это был вопрос, на который у меня сейчас не было ответа.

Нокс снова сверлил меня неопределенным взглядом.

— Значит, не будешь, — резко, но отчетливо проинформировал он. Я не знала, что это значит, и что на это ответить. И как Нокс мог мне это обещать, когда всё это было только между мной и Аланом? Поэтому просто кивнула, соглашаясь с ним. Он коротко кивнул в ответ и вышел из машины.

В центре, окружённый чахлыми пальмами и клочками травы, стоял старый колодец — грубый каменный круг, потрескавшийся от солнца. Вокруг него земля была влажной, с лужицами мутной воды, пахнущей влажной землей. Жара душила, и с тяжелым вздохом, я тоже вышла из джипа, щурясь от солнца.

— Мы будем отсюда пить? — спросила я, глядя на колодец с опаской.

— Там скважина. Относительно чистая, — бросил Нокс, выходя следом. — Пропустим через фильтр. Через пару часов будем на границе, там проводник. Но запас воды нужен. Никогда не знаешь, какая херня случится.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— У тебя есть фильтр?

Нокс покосился на меня, но вместо ответа сказал:

— Быстро в кусты, потом покажешь мне спину.

Одно было странно: при всей своей стеснительности, за эти три дня жизнь заставила меня справлять естественные надобности по команде Нокса. Правда я старалась уходить максимально далеко, отчего каждый раз получала по возвращении молнии недовольства из его темных глаз. И всё-таки я не сдавалась, молчаливо настаивая на приемлемом для меня расстоянии.

В этот раз он снова встретил меня гневным взглядом.

— Пустыня кончилась, — рыкнул он. — Скоро начнём встречать людей. Граница, трафик, контрабандисты. Больше мы не будем одни, и это всё усложнит. Хватит отходить далеко. Тебя схватят, и я не успею. Спину! — скомандовал наёмник.

— Извини, — в очередной раз шепнула я, покорно поворачиваясь спиной и немного приподнимая футболку.

Но в этот раз дежурные извинения не прошли. Его пальцы внезапно оказались в моих волосах, сжали их и оттянули мою голову назад, а губы оказались возле моего уха.

— Говорю один раз. Мне не нужны извинения, твоя идиотская стеснительность или твои грёбанные приличия, — его голос был низким, как раскат грома, и каждое слово било по нервам. — Мне нужна только твоя безопасность. Кивни, если поняла. Если хочешь жить, начиная с этого самого момента делаешь только так, как я велел. С первого раза. Беспрекословно.

С этого момента? Что изменилось с этого момента? Я была уверена, что он говорит так вовсе не потому, что мы всего лишь подъехали к границе. В Кот-д’Ивуаре напротив, с безопасностью должно было быть существенно лучше.

Я чувствовала в его словах явный скрытый подтекст. Как будто только что заключила с ним какую-то сделку, но сама этого не поняла. Но было сейчас что-то ещё: его обжигающее дыхание запустило по коже тысячи мурашек. И я до сих пор не понимала, почему: от страха за его внезапную вспышку агрессии, от близости его губ к коже? Или от того, что его доминирование и контроль внезапно запустили по моим венам тот жар, от которого мне почему-то стало стыдно?

Я коротко кивнула. Но Нокс сжал волосы еще сильнее, так что теперь стало почти больно. Но только почти.

— Беспрекословно? — переспросил он, и в его голосе были угроза и власть, от которой мои колени ослабли.

Я закивала быстрее, отчаянно, пока сердце колотилось. Он ослабил хватку, его пальцы скользнули по моим волосам, почти ласково, и он шепнул:

— Послушная девочка, — он нежно меня отпустил и занялся моей спиной. А я часто задышала. Сейчас мне уже казалось, что он доведет меня до нервного срыва быстрее, чем все бандиты и наёмники Сахеля вместе взятые. Хотя я понимала, что он запугивает меня действительно ради безопасности. И я действительно, что касается этой стороны нашего вынужденного совместного путешествия, его не слушалась, считая, что приличия важнее. Ладно. Я снова уговорила себя не бояться Нокса и выдохнула.

— Сейчас будет укол, — он аккуратно вколол мне антибиотик и отправил пустой шприц в аптечку. Краем глаза я увидела, что больше наполненных шприцов не осталось.

— А для тебя? — я резко повернулась к нему, но он молча протянул протеиновый батончик, игнорируя вопрос. — Нокс, ты сделал мне последний антибиотик? Но у тебя тоже рана…

— Помолчи, — бросил он холодно. Собирая рюкзак. В этот момент я увидела, что он есть не собирается.

— Подожди, а еда. У тебя есть еще батончики? — он опять не ответил, набирая воду из колодца с помощью медного ведра на цепи. — Нокс? Я захочу ещё один. Очень голодная.

На самом деле, я не хотела. Утром он выдал мне один в машине, и я послушно его съела, думая, что он уже позавтракал. Но сейчас решила проверить. Он вопросительно уставился на меня, и сразу занялся водой, наливая её через фильтр в две бутылки.

— Есть еще? — требовательно спросила я.

— Нет, — коротко отрезал он, словно признаваясь в том, в чем не хотел.

— Тогда это твой! Утром я тоже не видела, чтобы ты ел.

— Ты что, в мамочки мне заделалась? Быстро запихивай его в себя. Иначе я сам это сделаю, но тебе не понравится, — снова отрезал он ледяным голосом. Таким, что в этой липкой жаре и зное, внезапно сделалось холодно.

Я коротко тряхнула головой, сбрасывая наваждение. Конечно, Нокс не рассчитывал, что будет тащить за собой прицеп в виде меня, и все запасы лекарств и еды сделал на себя одного. А теперь просто отдавал всё мне. В груди внезапно разлилась странная нежность, глядя на то, с каким суровым безразличием он фильтрует воду. Однако через некоторое время, он остановился и взглянул на меня.

— Я сказал тебе есть.

— Давай пополам, — тихо, но твёрдо сказала я.

Он замер, затем резко встал и подошёл. Его шаги были тяжёлыми, но несмотря на это, хищная грация во всём его массивном теле буквально завораживала.

Я думала, он идёт, чтобы принять моё предложение и разделить последнюю еду по-братски. Но в последний момент поняла, насколько сильно недооценила его шизофреничность.

Нокс достал батончик из обертки, грубым движением схватил моё лицо, сжимая щёки так, что рот раскрылся сам собой. Он запихнул в меня половину батончика, с силой нажал на челюсть, заставляя его откусить, а потом долго держал за лицо, с ледяным спокойствием ожидая пока я его прожую. Щекам было ужасно больно. Думаю, на них останутся синяки, и я стала отбиваться, но Нокс абсолютно этого не почувствовал, только ещё сильнее сжал мои щёки, хотя я думала, что это уже невозможно.

Зато я сразу же уяснила: отбиваться — плохая идея. Успела возмущенно замычать, но вместо этого вторая часть батончика оказалась у меня во рту. И снова все повторилось.

Всё это время мы смотрели друг другу в глаза, он в мои — с ледяным безразличием, я в его — поначалу с возмущением, и уже под конец — с ненавистью.

Когда я все проглотила, он не отпустил, его хватка лишь немного ослабла. Мы стояли в немом противостоянии, но я понимала, что на самом деле никакого противостояния не было. Я была заведомо проигравшей. Наконец, он соизволил заговорить.

— Скажи, что теперь ты уяснила смысл слова «беспрекословно»?

Я долго не хотела отвечать. Господи, секунду назад у меня в груди разлилась нежность от того, что он заботится обо мне? Серьезно? Он же клинически ненормальный! Пока я думала, вторая рука Нокса уже ложилась на мою ключицу, а взгляд из ледяного начинал плавиться. Он скосил голову на бок и каким-то нездоровым взглядом посмотрел на свою руку на моей шее. А вот теперь я испугалась.

— Так что? — снова повторил он вопрос охрипшим голосом. Я закивала. Много, часто и испуганно. — Нет, теперь этого недостаточно. Теперь говори всё полностью. Словами.

— Я буду слушаться тебя. С этого момента. Беспрекословно. Нокс, — казалось, ему всё еще было недостаточно. — Ты говоришь, я делаю. Обещаю.

— Повтори это слово ещё раз, — Нокс полностью ослабил хватку на моём лице, но теперь довольно грубо провёл большим пальцем по моей губе, стирая с губ крошки и следя за этим движением. Только сейчас я поняла, насколько огромным он был по сравнению со мной, когда просто стоял рядом, возвышаясь так, что я почти полностью была скрыта его тенью от солнца. Сожми он руку сильнее, мог бы раздавить меня. И всё же я знала, что он никогда этого не сделает. Разве для этого он отдавал мне свои последние антибиотики и еду, оставаясь голодным и рискуя получить заражение крови?

Он был совершенно чокнутым, но то, что сейчас, во всем этом он проявлял свою странную, ненормальную заботу — было неоспоримым фактом. А значит, он меня не убьёт. И в этих мыслях, я вдруг ощутила, как между ног разливается странная щекотка, постепенно перерастающая в пульсацию. Я не могла поверить в это, отказывалась верить своему телу. Неужели меня заводит его нездоровое доминирование? Но правда была очевидна. Между бедер стало ужасно влажно. За всю свою жизнь, я никогда не испытывала такого. Как будто бы никогда не знала саму себя.

Думая об этом, я коротко прикусила и облизнула губу там, где только что был его палец. Страха в моих глазах больше не было. Я точно знала, что Нокс мог в них увидеть, если бы захотел. Желание.

— Беспрекословно, — повторила я уже совсем другим голосом. Само это слово, адресованное Ноксу, заставило меня раствориться в его руках, вытекая из меня почти непристойным стоном. И теперь я точно знала — от него не скрылось ничего, потому что его глаза потемнели, превращаясь из ясных и стальных в тёмные, словно воды бушующего океана во время дождя. Он слегка прикрыл веки, глядя на мои губы. Но я была не готова. Нет.

Я только что узнала о себе много нового и запретного. Такого, что уши горели, а мозг плавился. Не только от прикосновений Нокса, а от осознания странной и темной природы моего собственного желания. Значит, я тоже была ненормальной? Такой же, как он? Нет. Нет. Это не я.

Мне отчаянно захотелось остаться наедине с этой информацией, и я устало прикрыла глаза. Нокс отпустил меня и резко отошёл к машине, заставляя облегченно выдохнуть. Он поступил именно так, как мне больше всего сейчас было нужно.

— Идти можешь? — напряженно спросил он, стоя поодаль.

Колени действительно слегка подрагивали. Он заметил и это? Я собрала всю силу воли в кулак и заставила себя дойти до машины твердой походкой. Больше я ничего ему не говорила. Нокс тоже ничего не комментировал. Просто джентельмен.

Глава 14

Мы проехали уже несколько часов, и граница с Кот-д’Ивуаром была где-то совсем близко, дразня надеждой на безопасность. Наконец-то!

Вдалеке блестела река Фалеме — её мутные воды бурлили, сталкиваясь с валунами, — настоящий звук жизни! После сухой и замершей в вечности пустыни.

Всю дорогу я сидела, вжавшись в дверцу пассажирского сидения и опустив волосы на лицо, чтобы скрыть пылающие щёки — не от палящего солнца, а от стыда за то, как моё тело отозвалось на убойный коктейль из заботы и дикой грубости Нокса. И от стыда за то, что он всё прекрасно увидел. Это ощущение делало меня живой, пронзительно чувствующей, будто я впервые поняла, что значит быть здесь и сейчас.

Алан же, со своим навязчивым обожанием, отгораживал меня от жизни, запирая в клетке из его собственных фантазий, где я была не собой, а его идеальной картинкой. И где меня реальную пытались подогнать и исправить под этой идеал.

В машине желание всё ещё пульсировало, заставляя меня перекинуть ногу на ногу и сжимать бёдра, чтобы унять эту предательскую дрожь. Я была уверена, что Нокс всё прекрасно заметил — иногда я украдкой бросала на него короткие взгляды — он был привычно расслаблен, как всегда, когда вел машину, но краем глаза я заметила, что теперь он еще и периодически улыбался своим мыслям. Что ж, прекрасно, хоть кому-то из нас было немного весело. У меня же в груди, от звенящей в машине неловкости, вот-вот готовы были надорваться ещё несколько нервных струн. Надеюсь, не последних.

Не знаю, может, сказывалась разница в возрасте. Наверное, он старше лет на двенадцать? Для меня все эти эмоции были впервые. Казалось, я еще только знакомилась сама с собой. Он же читал меня как раскрытую книгу. И да, это заводило меня еще и еще больше.

— Нокс, — я повернулась к нему, и голос дрожал, несмотря на все усилия говорить твёрдо. — Могу я взять твой телефон ещё раз? Хочу попросить Алана не искать меня. Сказать, что доберусь сама и что мы расстаёмся. Прямо сейчас, пока он не потратил на мои поиски ещё больше денег, о которых я даже думать не хочу.

Он бросил короткий взгляд, прищурился, но он не разозлился, как я думала.

— Не думаю, что это поможет, — сказал он, но в голосе не было привычной резкости, только усталость, смешанная с чем-то, что я не могла разобрать. Как будто своей просьбой я вырвала его из каких-то размышлений.

— И всё-таки. Так не честно с моей стороны.

Он кивнул, почти незаметно.

— Один звонок, — произнёс он спокойно.

— Два, — выпалила я. — Знаю наизусть только мамин номер. Придётся спросить у неё номер Алана.

Нокс затормозил, достал спутниковый телефон из рюкзака и набрал последний исходящий, поставив на громкую связь. Я затаила дыхание. Мама ответила почти сразу, и её голос, родной, но пропитанный тревогой, заставил сердце сжаться.

— Ками, милая! Я так волновалась! Что с тобой произошло? — в её словах было столько паники. Не представляю, что она пережила за эти дни.

— Мамуля, много всего, но уже всё позади, я свободна, — я старалась говорить спокойно, чтобы не напугать её ещё больше. — Не дашь мне телефон Алана? Не помню наизусть.

— А я твой помню, мышка, — голос Алана ворвался, как резкий выстрел, и я замерла, ощутив, как кровь отливает от лица. Он что, рядом с мамой круглые сутки? — Откуда звонишь?

— Алан, — я запнулась, не желая, чтобы мама слышала наш разговор. — Ты всё ещё там?

— Ох, милая, — мама заговорила, не давая вставить ни слова, её голос был полон облегчения и какой-то странной радости, — какой у тебя парень заботливый. Привёз меня к себе, выделил комнату, мы не смогли найти ключи от твоей квартиры. Просто мечта, а не зять!

Зять? Мама потеряла связь с реальностью? Или это какие-то её шутки, которых я не понимаю? В груди закололо от смеси злости и беспомощности. Найти ключ для Алана было не проблемой — он прекрасно знал, что у Ани Миллер был запасной.

— Мам, могу я поговорить с Аланом? — я старалась говорить ровным голосом.

— Конечно, милая! Люблю тебя! — быстро попрощалась она.

— Говори, мышка. Я один, — спустя пару секунд ответил Алан. Его голос стал мягче, но в нём была та же навязчивая ласковость, от которой хотелось бежать. — Как ты выбралась? Ты цела?

— Алан, меня не нужно искать! — выпалила я, чувствуя, как слова рвутся наружу, будто я слишком долго их держала. — Я очень-очень благодарна, что ты приютил маму, но, пожалуйста, попроси у Ани ключи от моей квартиры и отправь её ко мне домой.

— Какая разница, мышка, где остановилась твоя мама? — в его голосе появилась снисходительность, от которой зубы скрипнули. — Мой дом — твой дом. Когда вернёшься, переедешь ко мне, больше я с тебя глаз не спущу.

Значит, не показалось. Это Алан забил маме голову чушью про зятя. Злость вскипела, горячая и горькая, как кофе, который я однажды пролила на себя, споря с ним о том, какое платье мне купить. У него было своё видение того, как я должна одеваться.

Я видела как Нокс скосил голову на бок, с холодным рассчетом глядя на свой телефон, из которого доносился голос Алана. Как кобра, которая уже точно знает, что через три минуты жертва умрет от её яда, но пока она ещё лишь примеряется, куда укусит жертву в следующий момент.

— Где ты? Ответь в конце концов! — голос Алана зазвенел сталью, и я почувствовала, как воздух в машине сгустился. От Нокса шло странное ощущение. Не злость. Расслабленность. Именно то, что я почувствовала от него в самую первую ночь нашего знакомства в лагере. Во время его охоты. — Я буду там через двенадцать часов и заберу тебя.

— Алан, я как раз поэтому и звоню, — я заставила себя говорить медленно, чтобы каждое слово дошло до него хорошо. — Не нужно всего этого. Я доберусь домой сама. Я благодарна тебе за всё беспокойство, но я хочу вернуться к тому, что ты не захотел слушать в прошлый раз. Алан, я хочу расстаться. И не хочу, чтобы ты искал меня, думая, что я твоя девушка. То есть… меня вообще не нужно искать, я скоро буду дома.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Тишина в машине стала такой плотной, что я слышала только своё дыхание и далёкий гул Фалеме за окном.

— Я помню, — процедил Алан, и его голос был холодным и незнакомым. — И я уже говорил, что не хочу слушать эту чушь. Или ты забыла? Ты вернёшься, переедешь ко мне, и мы поженимся. Твоя мама подождёт тебя у меня.

Костяшки Нокса почему-то побелели, сжимая руль. Я же просто опешила от того, как безапелляционно он это заявлял, будто мои слова — пустой звук. Меня затрясло, но Нокс заметил, положил тёплую ладонь на моё колено и сжал его, мягко, но уверенно. Это касание, такое простое, но твёрдое, дало мне сил.

— Алан, если ты потратил какие-то деньги на мои поиски, клянусь, я ужасно, дико, безмерно тебе благодарна, — я снова заговорила быстро, боясь, что голос сорвётся. — И я постараюсь возместить всё, честно! Но прямо сейчас, прошу, услышь меня. Меня не нужно больше искать! Я скоро вернусь в Москву. И нет, я не выйду за тебя замуж!

— Откуда такая уверенность, мышка? — его голос стал другим, вкрадчивым, почти змеиным, и я едва узнала бы его, если бы не понимала, что на другом конце телефона всё тот же человек. — И почему ты не хочешь, чтобы тебе помогли оттуда выбраться? Это странно. Тебе уже кто-то помогает, да? В пустыне девушка она не выживет. И кто же это, мышка? Он сейчас с тобой?

— Вообще-то… — я хотела сказать "да", чтобы Алан понял, что я серьёзна, но Нокс молниеносно положил руку на мои губы, его пальцы были тёплыми и твёрдыми, и он покачал головой, подавая знак молчать. Я замерла, моргнула, и он убрал руку. — Нет. Вообще-то нет, мне просто помогли обычные туареги. Хорошие люди. И я скоро уже доберусь до посольства.

— Хорошие, говоришь? — Алан зловеще протянул слова, и от этого тона по спине пробежал холод. — Ну, да. Возвращайся, Ками. Возвращайся ко мне. Мы с мамой подождём тебя здесь.

Он повесил трубку, не дожидаясь ответа, и я снова оторопела, глядя на телефон, будто он мог объяснить, что только что произошло? Раньше Алан никогда не позволял себе такого — обрывать разговор, разговаривать со мной так.

Нокс сплёл ладони, забросил их за голову и устало откинулся в кресле, громко выдыхая, — именно от этого его жеста, я поняла, что всё намного хуже, чем он думал до этого.

— Прости, я хотела… думала сказать ему, что у меня появился парень, — слова вырвались сами, тишина давила, и я затараторила, пытаясь объяснить. — Ну, как будто бы, конечно. Чтобы он понял, что я серьёзна, что мои слова не пустяк.

— Ками, Камилла, Ками, — Нокс повернулся ко мне, и его голос был низким, но не злым, а усталым, будто он повторял очевидное. — Ты не слышала его? Он три раза сказал, что у него твоя мама. Если прямо сейчас он узнает, что у тебя появился другой…

— Да, слышала, — перебила я, но замерла, осознавая смысл. — Подожди, ты хочешь сказать, он… навредил бы ей? Нет, это же дикость какая-то. Я не понимаю. Ты точно уверен? Он что, взял её в заложники? Это невозможно. Алан… он обычный, мы были плохой парой, конечно, но он… нормальный? Хороший? Не такой?

Каждое слово звучало всё жалобнее, всё неувереннее, и я ненавидела себя за это, но Нокс смотрел на меня, как на ребёнка, который только что узнал, что мир не такой добрый, как кажется.

— Ты ещё не поняла, во что вляпалась, да? — он покачал головой, и в его взгляде была не насмешка, а что-то похожее на сочувствие. — Ладно, поехали. Через полчаса наберёшь его ещё раз, скажешь, что возвращаешься к нему.

— Но… — я открыла рот, но слова застряли.

— Просто скажешь, — он отрезал, твёрдо, но не грубо. — Ты к нему никогда не вернёшься, обещаю. Но ты попросишь его отправить маму в её родной город. Скажешь, это твоё условие. Он выполнит. Только не вызывай у него подозрений. Я скажу тебе, что говорить.

Слова падали чётко, по делу, я видела, как желваки ходят на его скулах, как кулаки сжимаются на руле, и на миг в его глазах мелькнула тревога.

И в этот момент меня затрясло. Дико. Тело подбрасывало на сидении, челюсти свело, зубы почти клацали. Год назад, перед ГОСами, меня тоже трясло, на руках даже высыпала нервная сыпь, и пришлось идти к врачу, но сейчас… сейчас меня колошматило, как будто мир рушился, а я не могла его удержать. Мамочка.

Нокс смерил меня взглядом, суровым, но понимающим, протянул руки, обхватил за талию и быстро усадил к себе на колени. Не давая опомниться, прижал мою голову к своему плечу огромной ладонью, отгораживая от звуков и картинок внешнего мира, от всего, что давило на меня невообразимым грузом.

Дрожь не проходила, и чем сильнее меня подбрасывало, тем крепче он вжимал меня в себя, целомудренно, но так тепло, что я чувствовала, как его пульс бьётся под моей щекой, ровно и сильно. Через десять минут дрожь ослабла, и он начал гладить меня по волосам, медленно, будто успокаивая ребёнка.

— Всё будет хорошо, мелкая, — его голос был мягче, чем обычно, и в нём звучала не просто уверенность, а обещание. — Просто такой период. Нужно его пройти. Каждому человеку в жизни приходится пройти определённое количество дерьма. Ты всё пройдёшь. Я помогу.

— Почему ты делаешь всё это для меня? — я подняла взгляд, осоловелый, не до конца понимая, к чему приведёт этот вопрос, но слова вырвались сами, будто долго ждали своего часа.

Он замолчал, пальцы замерли в моих волосах, и его взгляд потяжелел, но он всё ещё не смотрел на меня, глядя только перед собой.

Вместо ответа наклонился, коснулся лбом моего лба и задержался на несколько долгих секунд. Сердце сжалось от этой хрупкой и необъяснимой близости, будто мы стояли на краю пропасти, но вместе. Я закрыла глаза, чувствуя, как его тепло проникает в меня, и в этот момент весь мир отступил, оставив только нас двоих.

Любимые, следующая прода завтра!

А моё вдохновение будет плясать от счастья от каждого коммента и лайка, которые его поддержат! ❤️ Для моего авторского сердечка это просто как шоколадный пирог! ???? Или мороженое))))

Глава 15

На мой вопрос он не ответил.

— Поехали, — он отстранился, голос снова стал твёрдым, но в нём была еле уловимая хрипота, выдавая, что этот момент был не только моим. — Граница близко.

Я кивнула, возвращаясь на своё сиденье. Джип тронулся, скрипя по ухабам, а Фалеме бурлила за окном — как моя жизнь сейчас: опасная, непредсказуемая, но несущая меня вперёд. Вместе с Ноксом. На секунду в груди защемило. Скоро он доведёт меня до ворот посольства в Абиджане, и я больше никогда его не увижу. Почему-то от этой мысли стало больно, будто кто-то сжал сердце.

Пока же он был рядом, хоть и молчал. Его присутствие заполняло машину, тяжёлое, но надёжное, как скала в бурю. Я цеплялась за эту ауру, как за спасательный круг, чувствуя, как она удерживает меня от паники.

— Теперь будем ждать, — объявил Нокс, останавливаясь.

Фалеме ревела в сотне метров, её сырость, смешанная с запахом гниющих листьев, пробивалась через окна, липла к коже, смешиваясь с жарой.

— Второй звонок, — объявил Нокс.

— А этот телефон можно отследить?

— Этот нет. Готова?

Я неуверенно кивнула, волосы упали на лицо, но я не стала их убирать, будто они могли спрятать меня от того, что ждало впереди. Набирала мамин номер, пальцы дрожали, и Алан ответил сразу, его голос медленный, смакующий, как хищник, играющий с добычей.

— Мышка, передумала? — он говорил медленно, немного вальяжно. И он никогда таким раньше не был.

— Алан, с мамой всё в порядке? Почему ты отвечаешь на её телефон?

— Ты меня в чем-то подозреваешь? — он сказал это довольно театрально. — Тебе не стоит беспокоиться за свою маму. Ты ведь скажешь мне, где ты?

— Да, Алан. Я… я на стрессе. Столько всего произошло. Сама не понимаю, что говорю. Прости.

— То есть ты передумала меня бросать?

Я сделала паузу, чтобы вдохнуть и собраться с силами:

— Да. Просто я немного не себе. В голове полный хаос.

— Понимаю, — голос Алана внезапно стал возвращаться в его обычное, довольно ласковое и теплое русло. Казалось, он действительно поверил мне. Тем более, что про хаос я вообще не врала, — не представляю, что тебе пришлось пережить. Где ты сейчас, милая?

— Я скоро буду в Абиджане. Дней через семь, — я посмотрела на пальцы Нокса, показывающие цифру семь.

— Ни хрена себе! Как тебя туда занесло? Из Тимбукуту? Рассказывай! — Алан начинал злиться.

— Алан! — я очень непривычно для себя рявкнула на «жениха». Честное слово, достал. — Сейчас рассказывать действительно долго. Связь плохая. Главное, что я в безопасности. Просто долго добираться. Но прямо сейчас прошу: отпусти мою маму домой. Это очень важно для меня.

Алан молчал. В телефоне замигал сигнал о том, что совсем скоро он разрядится. Да чтоб тебя, думай быстрее, чертов Алан.

— Хорошо, Камилла, — отчеканил «жених». — Я отправлю твою маму домой. Если тебе так будет спокойнее. Не хочу расстраивать тебя еще больше. К тому же завтра я всё равно вылетаю в Абиджан. Свяжусь с посольством. Ты ведь потеряла документы, верно?

— Да, абсолютно.

— Значит, мы начнем их готовить заранее. Я буду ждать тебя там. Потом ты расскажешь мне всё.

Не просто говорил. Приказывал в каждом слове.

— Договорились, Алан.

— Скажи, «любимый»

Нокс почти цыкнул зубом, и хрустнул пальцами, с неопределенным выражениям глядя в телефон.

— Любимый, — выплюнула я так, будто говорила ему, что он придурок. Ведь именно так и было. Надеюсь, он не услышал этого сквозь помехи спутника.

— Ну, ладно, — Алан сделал вид, что бы удовлетворен. — Я отправлю Нину домой.

Господи, он уже вот так просто называет мою маму Ниной?

— Ты умница, Ками. Скоро увидимся.

Звонок оборвался, и я шумно выдохнула, упёршись руками в приборную панель. Каждый разговор с Аланом был как шаг по минному полю, доводя до новых граней психоза, о которых я не подозревала. Но в этот раз злость взяла верх — я несколько раз грохнула кулаками по панели, чувствуя, как ярость вырывается наружу. Хорошо, что это не машина Нокса. Он бы, наверное, прикончил меня за такое.

Внезапно, я почувствовала, руку Нокса на своей спине. Но в этот раз он не гладил меня целомудренно и успокаивающе. Пальцы скользнули под одежду, к лопаткам, где кожа не была повреждена, и без бюстгальтера я вдруг ощутила себя уязвимой, будто он мог в любой момент двинуться дальше, к груди, с той бесцеремонностью, которая и была его сутью.

Но его ладонь медленно двинулась к шее, массируя её властно, не расслабляя, а утверждая: если я захочу, то возьму тебя прямо здесь и прямо сейчас. И ты не сможешь мне сопротивляться.

Я замерла, не поворачиваясь, но в тот же миг забыв и о панике, и об Алане и даже о злости. Обо всём. Это снова один из его приемов, которым он выводил меня из этих состояний? Тех, что уже стали здесь моими привычными спутниками. Я обернулась, как-то даже слишком затравленно, и встретила взгляд Нокса — тёмный, многообещающий, с металлическими искрами в стальных глазах, которые пугали и манили.

Но мы оба понимали, что сейчас было не время и не место. Я моргнула, и момент ушёл.

— Нокс. А какой дальше план? — срывающимся голосом спросила я, когда он аккуратно, не хотя убрал свою руку. Кожа в этом месте всё еще горела, словно отпечатала на себе тяжесть его ладони.

— Не отдать тебя Алану.

— Развернутый ответ. Но если он будет в Абиджане, мне придется вернуться к нему? Если ты окажешься прав, он действительно может угрожать моим родителям. И, наверное, даже находясь здесь. У него ведь есть свои люди. То, каким он был по телефону. Я еще не слышала его таким. И поэтому думаю, ты всё-таки можешь быть прав насчет него.

— То есть до этого ты мне не верила? — процедил Нокс.

— Ну, мне до последнего хочется верить в хорошее. Ты же мог ошибаться насчет него? Вернее сейчас мне уже кажется, что нет. Но я должна была убедиться.

Я всё-таки заставила Нокса ухмыльнуться и снова посмотреть на меня с сочувствием. Вероятно, к моим умственным способностям.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Нокс, я уже говорила тебе спасибо?

— Нет.

— Спасибо.

— Мне не нужна твоя благодарность, — коротко бросил он.

Отлично. Мы снова подошли к самому главному.

— Тогда что? Денег у меня не много. Вернее, совсем нет, только зарпл…

— Ками, не будет идиоткой. Я не беру заказы меньше семи лямов долларов.

— С-, сколько? — у меня почти отвисла челюсть. — И налоги ты с них не платишь, правильно?

Нокс искренне рассмеялся, молча кивая. Впервые видела, что он улыбнулся так широко. От этого вокруг его глаз собрались мелкие морщинки. Черт возьми, мне нравилось. Они заворожили меня, и Нокс снова это заметил. От него вообще не укрывалось ничего. Ни один полу-взгляд. Ни один вздох. Ни оно движение. Его глаза потемнели, морщинки исчезли, и он смотрел так, будто видел меня насквозь, до самого сердца, которое забилось слишком быстро.

Я быстро спряталась за волосами, возвращаясь мыслями. Тогда какой будет моя плата? Я ведь уже знала ответ.

— Я не хочу ничего такого, чего не хотелось бы и тебе, Ками, — спокойно сказал Нокс.

— Семь миллионов, — повторила я, прячась за этой цифрой. — Но одного такого заказа хватило бы, что больше потом не работать всю жизнь. Вложить деньги, собирать дивиденты. Но ты здесь. Почему тебе так нужны деньги?

Нокс только отрицательно помотал головой, с легкой расслабленной улыбкой уставившись в окно.

— Деньги уже давно не имеют значения. Я уже заработал на свой остров на Карибах.

— Но тогда почему? Тебе же приходится убивать столько людей. Это… это ведь не может нравится? — я спрашивала искренне, абсолютно уверенная в том, что он не может со мной не согласиться.

Нокс уставился на меня как-то неопределенно.

— Это побочный эффект. Не скажу, что мне нравится, но я отношусь к нему равнодушно.

Я приоткрыла рот, не понимая, как это? Что он такое говорит? Я видела его лицо в эти моменты. Да, он действительно мог с точно таким же выражением лица мыть свою машину или стричь газон. Но мне всё-таки хотелось, чтобы это было лишь маской.

Я поняла, что мой рот всё ещё открыт, когда Нокс тяжело уставился на него.

— Ками, не провоцируй. Это выглядит как охерительно недвусмысленное приглашение.

Я тряхнула головой, смыкая губы.

— Но тогда зачем?

Нокс еще раз посмотрел в окно, бросил на меня несколько коротких взглядом и цыкнул зубом, как будто решая, признаваться в чём-то или нет.

— Адреналиновый наркоман. Одна из причин.

— О… я так и думала, да, — понимающе закивала я. — Но просто… есть же прыжки с парашютом. Зачем миллионеру с личным островом этим заниматься? В твоём то возрасте?

Брякнула, не подумав. Нокс красиво приподнял бровь и слегка наклонил голову на бок. Он очень хотел меня напугать, но в уголках его глаз притаились морщинки. Я заметила их, как и то, что скорее всего моё последнее заявление не только взбесило, но и позабавило его.

— Значит, вот кто я для тебя? Старикашка, у которого руки по локоть в крови?

— Нет, я не это имела ввиду. То есть да. Последнее, похоже на правду.

— Сколько тебе, Ками? — перебил меня Нокс. Хотя и пытался сохранять расслабленность, но я почувствовала, что он ждет моего ответа с чуть большим напряжением, чем должен был. — Двадцать два?

— Двадцать четыре, будет через пять дней, если я правильно считала дни.

— Взрослая девочка, — усмехнулся он снисходительно, но по-доброму.

— А тебе? — спросила я. Почему-то мне показалось, что Нокс не очень хотел отвечать на этот вопрос, но я всё вытягивала и вытягивала из него информацию. Интересно, почему он мне столько рассказывал о себе? Казалось, я уже знаю о нём больше, чем он обо мне. Хотя мне и рассказывать было особо нечего.

Нокс взъерошил волосы и снова уставился в окно. Мне показалось, что так он скрывает какие-то эмоции, которые не хочет мне показывать.

— Тридцать семь.

— Ясно.

В машине возникла неловкая пауза. Но я не просто так пошла на журналистику. Иногда моё любопытство существовало абсолютно отдельно от меня, и вопросы вылетали изо рта, не взирая на неловкости, моменты и эмоции.

— Почему ты занимаешься этим до сих пор? То есть, в детстве понятно. Но сейчас тебя ничего не заставляет?

— Когда всё закончится напишешь обо мне статью? Столько вопросов. Ты уже столько знаешь обо мне, что рано или поздно мне придется тебя убить.

Я нервно сглотнула, пока не поняла, что Нокс снова хитро улыбается, показывая свои обалденно сексуальные морщинки вокруг стальных глаз. «Чудесные» шутки.

— Ничего не заставляет, — он всё же решил ответить, когда увидел, что я не улыбалась в ответ, — кроме азарта. Охоты. Гордыни. И справедливости.

Не поняла?

— Какой справедливости? — ошарашенно уставилась я на него.

— Ками, выполнение одного моего заказа способно влиять на мировые политические процессы. И я настолько тащусь от этого, что мне в сущности, даже плевать, кто и что из моих заказчиков от этого выиграет или проиграет. Те, на кого я работаю, и против кого работаю, не бывают хорошими. И я никогда не врежу случайным людям. Как я не хотел вредить туарегам, пока они сами не взяли у меня деньги, чтобы потом попытаться поймать меня для Ансар-ад-Дин.

— И в чем выражается твоё понимание справедливости?

— В том, что я так или иначе вставляю палки в колеса и заказчикам и противникам, даю им понимание того, что никто не всесилен, и все равны перед случайностью. И эта случайность — я.

Я всё также продолжала смотреть на него с открытым ртом. Да уж, был бы жив Доктор Фрейд, пришёл бы в восторг от этого случая. Я так погрузилась в свои мысли, что не заметила, как Нокс уставился на мои губы тяжелым взглядом.

— Я же сказал, чтобы ты не смотрела на меня так удивленно и невинно, Ками,— его голос стал низким, почти рычащим, и я не успела закрыть рот.

Его ладонь легла на мой подбородок, твёрдая, горячая, удерживая с властной уверенностью, и его губы накрыли мои, жёсткие, требовательные, будто он не целовал, а брал то, что уже считал своим. Язык ворвался в меня, смял губы, и я задохнулась от напора, чувствуя, как его доминантность захлёстывает, подчиняет, но вместо страха, снова вспыхнула как спичка, — сладко и запретно.

Руки сами легли на его грудь, пальцы вцепились в ткань футболки, и я ответила, неумело, но жадно, отдаваясь его ритму, его контролю. Его другая рука скользнула к затылку, сжала волосы, не больно, но твёрдо, удерживая меня на месте, и я растаяла, кайфуя от того, как он владеет каждым моим движением, каждым вздохом.

Зубами он слегка прикусил мою нижнюю губу, и я невольно застонала, тихо, но достаточно, чтобы его хватка стала ещё сильнее, а поцелуй — глубже, почти наказывающим за то, что я так быстро растаяла.

Он отстранился, но не отпустил, его пальцы всё ещё держали мой подбородок, большой палец медленно провёл по моей распухшей губе, и я задрожала под его взглядом — тёмным, голодным, но с чем-то новым, почти уязвимым.

— Я уже несколько раз представил, как твои приоткрытые губы обхватывают мой член, — его голос был хриплым, откровенным, и каждое слово было тяжелым. — И, клянусь, я сделаю это в реале, если ты продолжишь так на меня смотреть.

— Ты поэтому возишься со мной? — я смотрела на него затуманенным взглядом, когда он оторвался от моих губ, но всё еще крепко держал за подбородок. Я чувствовала себя пойманной, но быть пойманной им мне до жути нравилось.

— Ты поразительно быстро схватываешь, мелкая, — хищно улыбнулся он, проводя пальцем по моей вспыхнувшей щеке. — Я ведь сказал тебе ещё в пустыне.

— Я не помню. То есть… — покраснела, вспоминая его слова про эрекцию, и жар залил лицо.

— Вижу, что вспомнила, — его улыбка стала ещё опаснее, палец задержался на моей скуле, почти лаская.

— Хочешь переспать со мной? — выпалила смело, хотя внутри всё дрожало.

— Переспать? — Нокс еще немного поводил пальцем по моей щеке, а потом вдруг резко отпустил.

Снова облокотился на кресло и уставился в боковое стекло, расслабленно подперев челюсть пальцами. Я же так и осталась, замерев в том же положении, в котором он меня целовал.

— Ками, я знаю, что если начну с тобой, остановиться будет сложнее, чем я думаю. И только поэтому ещё не тронул тебя. У нас действительно сейчас много дел, для которых нужна предельная концентрация. Например, остаться в живых.

Мурашки просто разрывали мою кожу, от каждого его слова рассыпались каскадами. То есть, дело не в том, что Нокс изображал приличия? Он намеренно держал расстояние, чтобы не потерять бдительность?

Нокс всё ещё не смотрел на меня, говоря это куда-то в окно, одно его колено слегка подскакивало вверх, и только это выдавало то, что насколько трудно дались ему следующие слова. Ведь он никогда не делал ни одного лишнего движения, полностью контролируя каждый мускул, сберегая энергию для того, чтобы в следующий момент сокрушить всех в своём плавном, но смертоносном танце.

— Ты слишком хрупкая, мелкая. Это пугает больше, чем любой заказ. Но ты уже моя, — он вдруг бросил это так просто, так буднично, будто обсуждал список покупок.

— Как это… твоя? Я не…

Он усмехнулся и, наконец, соизволил посмотреть прямо на меня, заглядывая в душу и выворачивая её наизнанку:

— Ты уже чувствуешь это, мелкая. Просто ещё не призналась себе. Но твой взгляд, твоё дыхание, каждая реакция твоего тела — с самого первого момента — они уже мои. Ты знаешь, что я прав. Даже если сотню раз скажешь «нет». Я могу чего-то не договаривать другим, но никогда не лгу себе. И если вижу очевидное — сразу принимаю это. Потому что не ошибаюсь. И моё тело тоже не ошибается, Ками. Если бы у меня были хоть какие-то сомнения в себе или своих инстинктах, или хоть какие-то внутренние противоречия, я уже тысячу раз был бы мертв.

— Я не понимаю смысла фразы «твоя», — я упрямилась, понимая, что для современной городской девочки это звучит как полнейшая дичь. Но от этой дичи я просто растекалась стыдливой лужицей прямо под раздевающим взглядом Нокса.

Уголок его губ дёрнулся, голос стал хриплым, но сильным, осязаемым, как прикосновение:

— Ты уже давно мокрая для меня. В этом смысл этой фразы. Я буду брать тебя. Ты будешь стонать и кончать. Пока не забудешь, как думать о чём-то, кроме меня. Всё просто.

Он снова отвернулся в окно. На этот раз с усилием, но в абсолютной и полной уверенности в том, что только что сказал.

А я тут же задохнулась от этих слов. У него совсем нет никаких тормозов? Разве нормальные люди так вообще разговаривают? Хотя подождите, какие «нормальные люди», мы же говорим о Ноксе.

И хотя на эти слова тело предательски дернулось и пропустило через себя тонкий разряд электричества, заставивший меня изогнуться в предвкушении, я вдруг поняла, что всё это время он говорил только о сексе.

Всё, что он хочет — это переспать? Довести до беспамятства? Один раз. Может, несколько? И это и есть его "моя"? Так он мог бы сказать любой шлюхе в местном борделе, к которым он, видимо, привык.

Грудь сжало, будто кто-то вонзил нож, и я не поняла, почему так больно, почему обида сжала горло? По какой причине я вообще ждала от него чего-то большего? А я ждала?

Мозг стал услужливо предлагать объяснения, подгоняя информацию с факультатива по психологии в универе. Там было что-то про перенос. Да, точно. Трансферная любовь: спасенный влюбляется в спасателя. Потому что только спаситель сейчас — центр безопасности спасенного. Когда все закончится, наваждение просто пройдет. Нокс хочет секса, и для него это нормально. А мне подавай что-то ещё. Глупая, глупая Ками. Совсем раскисла.

Его взгляд поймал мой. Он точно знал, что этими дикими словами должен был довести меня до очередного приступа неконтролируемого желания, но нахмурился, заметив вместо этого боль и мрак в моих глазах. Кажется, он не понял моей новой реакции. Его пальцы дрогнули, словно хотели коснуться меня, но замерли. Я тряхнула волосами, собирая волю в кулак:

— А что мы будем делать с Аланом?

— Сначала пойдем цивилизованным путем. Если не поймет — устраню. Как всегда, — буднично бросил он.

Глава 16

Мы ждали проводника, который должен был перевести нас через границу уже через несколько часов. Нокс и так мог спокойно везде перемещаться. Все неудобства были из-за меня — у меня не было документов.

Я сидела на пассажирском сиденье, подтянув колени к груди, и слушала, как Нокс говорит по телефону, который зарядил от аккумулятора машины. В машине всё-таки была хоть какая-то тень. И несмотря на это, мне казалось, что скоро я просто сварюсь. Я с надеждой посматривала туда, где уже виднелся зеленый изумрудный лес. Не знала, сколько там насекомых, но возможно там хотя бы не было этой жары.

Сейчас единственным желанием было оказаться где-нибудь за полярным кругом. Мозг настолько сварился, что я то и дело впадала в забытье. То ли сон, то ли полуобморок. Вода, которую мы набрали в оазисе очень пригодилась, потому что проводник, которого звали Ли, задерживался на несколько часов, а мутные воды Фаламе не внушали особого доверия.

Нокс же не терял времени даром, почти постоянно оставаясь с кем-то на связи. Мерный голос мужчины, глубокий, с хрипотцой, лился то на испанском, то на английском. Когда он говорил по-испански, его слова текли стремительно, с резкими, почти рычащими интонациями, будто он отдавал распоряжения. Я украдкой смотрела на него — профиль, высеченный из камня, тёмные волосы, упавшие на лоб. Испанский. Это было… дико сексуально. Нет. Наверное, это просто я сексуально озабоченная. Хотя раньше никогда за собой такого не замечала.

Когда он переходил на английский, его голос становился еще на тон ниже, с американским акцентом, тягучим, как патока, и я поймала себя на том, что пытаюсь привыкнуть к этому новому оттенку. Он звучал ещё грубее. С английским у меня было отлично, но под этот новый говор приходилось перестраивать слух.

Он точно вел не праздные разговоры — интонации были рабочими, а разговоры — короткими. Через несколько часов, когда один из его «испанских» разговоров завершился, он аккуратно дотронулся до моего плеча, возвращая к реальности.

— Кармин-младший только что посадил твою маму на самолет, а сам вылетел сюда. Через несколько часов в твоём родном городе её встретят мои люди, и с этого момента твои родители будут под защитой. Можешь больше не волноваться.

— Что? Но как ты…

— Что? — в его голосе была насмешка, будто он знал, о чём я думаю.

— Как узнал, кто они? Где живут? Кто будет за ними присматривать? С кем ты договорился?

Я запнулась, глядя на слегка удивленную улыбку Нокса.

— Камилл Миллер не так много, мелкая. Остальное дело техники. Защищать будут… мои старые коллеги. Родом из детства.

— Я думала, ты работаешь один, — меня бросило в очередной адреналиновый припадок, когда вдруг стало понятно, что теперь моя связь с Ноксом, и моя «задолженность» перед ним не ограничиваются масштабами этого совместного путешествия. Он ведь не обязан был подключать людей и делать всё это для меня. Наверняка, они тоже работают для него не бесплатно.

Он фыркнул, откинулся на спинку сиденья и снова уставился в окно, покачав головой, будто я сказала что-то до смешного наивное.

— Я не идиот, Ками. Один — только на таких заданиях. Но у меня есть люди. Много людей. По всему миру.

— То есть, ты уже всё обо мне знаешь да? – спросила я. Он не ответил, но в этот момент заметила, как он поменял положение и лишь едва поморщился. Как будто от боли. Черт, его рана! Он уже сутки без обезболивающего и антибиотиков.

— Нокс? — я выразительно посмотрела на его бок и потянула руку, туда, где было ранение. Он понял меня без слов и остановил движение одним взглядом.

— Нормально. Не дергайся. Скоро придет Ли, и притащит всё, что нужно.

Через некоторое время я снова впала в анабиоз, а когда резко вскочила от очередного кошмара, было уже темно, а Нокса в машине не было. Ни на секунду не поверила, что он мог меня бросить. Наверное, просто вышел в кусты, подумала я, пока не услышала, его голос где-то в зарослях. Нокс говорил по-русски. Наверное, по-телефону.

Моё любопытство встало на задние лапки и навострило уши, как суриката, встречающая закат в саванне. Я аккуратно вышла из машины и бесшумно двинулась на звук его голоса под светом яркой луны. Теперь голос слышался отчетливее. Когда я стала различать слова, остановилась, чтобы не выдать себя:

— Рад, что вы слышали обо мне, мистер Кармин, — голос Нокса был таким ровным, что казалось говорит оживший мертвец. Он что звонит Алану? Зачем? Пульс тотчас застучал в ушах. – Нам будет легче понять друг друга. Сразу к делу. Ваш сын…

Нет, его отцу.

—…не отнесся всерьез к словам одной женщины, которая прямо сказала ему, что не хочет быть с ним. Он не слышит, и угрожает её родителям. Для меня это неприемлемо. Да, верно, Камилла.

Получается, Алан рассказывал обо мне отцу. Наверное, раз так безапелляционно заявлял о женитьбе.

Нокс слушал некоторое время, но когда заговорил в следующий раз, его голос был абсолютно ледяным. Не думаю, что это подействовало на самого Кармина. Но на меня — точно.

— Она не считает себя невестой вашего сына. И никогда не считала… если я нашёл время сделать этот звонок, вы уже могли догадаться, что теперь это — моё дело.

Артур явно возражал и что-то долго говорил Ноксу. Мне казалось, что разговор всё ещё идет в приемлемом русле.

— Моё последнее предложение. Двадцать миллионов. Вы отзываете своего наследника и навсегда закрываете для него вопрос с Камиллой Миллер. Он должен забыть, что она вообще существует. Пока что вы полезны здесь, на континенте. И я не хочу физически устранять вашего единственного отпрыска. Выбор простой. Двадцать миллионов за ваше отцовское слово. Или жизнь вашего сына.

Нокс молчал некоторое время, но я слышала как из трубки доносится мужской голос, теперь уже на повышенных тонах.

— Это не правильный ответ. Мне жаль. Даю время передумать. До завтра.

Больше ничего не слушая, Нокс отключил телефон, а я шагнула назад, понимая, что сейчас он пойдет обратно.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Тебя мама не учила, что подслушивать не хорошо? — хриплый голос Нокса разрезал тишину ночи. Черт возьми, у него что прибор ночного видения и дополнительные глаза на спине? Как? Под мной не хрустнул ни один камешек. Он медленно повернулся, и его огромный черный силуэт двинулся в мою сторону. Нокс остановился в шаге от меня. — Плохо, Ками. Очень плохо.

Я открыла рот. Сначала, чтобы оправдаться, потом, чтобы спросить, как он мог обещать за меня двадцать миллионов? И зачем? Что за игру он ведет? Он ведь не всерьез? Но вместо всех слов, когда он запустил руку под мою свободно болтающуюся футболку и начал поглаживать тыльной стороной ладони обнаженный живот, изо рта вырвался только судорожный вдох.

— Нокс… — начала было, но он шагнул ещё ближе, заставив меня отступить. Это не помогло. Когда он едва касаясь провел пальцами по моим бокам, и по коже побежали огромные мурашки, он едва улыбнулся, довольный моей реакцией.

— Знаешь, что бывает с любопытными девочками? — шепнул он, подходя ещё ближе. Он всё ещё ласкал меня лишь одной рукой. Как будто невзначай забрался под футболку, просто проходя здесь мимо. Его рука медленно поднималась по коже вверх, неумолимо приближаясь к груди, пока он просто смотрел, будто решал, что со мной делать.

— Двадцать миллионов, — пробормотала я на выдохе, — ты ведь несерьезно?

На его лице не дрогнул ни один мускул — я не могла считать, права я или нет.

Его пальцы, наконец, добрались до моей груди, и я ахнула. Он тут же обхватил рукой мою грудь и приятно сжал, как будто примеряясь, насколько идеально она ложится в его огромную ладонь.

— И как мне тебя наказать? — он нежно, но уверенно сжимал меня, не грубо, но так, будто это всё уже давно принадлежало ему. Я даже не пыталась сопротивляться или убрать его руку, моментально разомлев от его движений. Предательское тело уже признавало Нокса не как угрозу, а как самый мощный афродизиак.

Ладонь скользнула к моей шее, слегка сжав её, а потом ко второй груди. Он ласкал меня лишь одной рукой, но, казалось, был везде на моей коже. Я же просто зажмурилась и не шевелилась.

— Я не хотела…

— Лжешь, — шепнул он. Его голос был хриплым, почти рычащим, но в нём была странная забота. Грубые пальцы аккуратно перебирали нежную кожу моих давно затвердевших сосков. Не помню, чтобы они вообще когда-либо были такими чувствительными, как сейчас. Я тяжело дышала, предвкушая, что же он будет делать дальше. Но в этот момент Нокс резко отстранился. Опять. Да он издевается просто.

— Ли идёт, — коротко сказал Нокс. Я ничего не слышала. Но мы оба пошли к машине. — Ками. Не делай так больше. Не нужно за мной следить или подслушивать. Это не просьба.

— Хорошо, но сейчас просто ответь. Ты действительно имел ввиду эту сумму? Или это какой-то маневр?

— Действительно, — бросил он так, будто я застала его за чем-то постыдным и ускорил шаг.

— Это слишком дорого за то, что ты от меня хочешь, — пробормотала я под нос самой себе, тут же врезавшись лбом в его лопатку.

Нокс остановился, и его стальная спина начала медленно поворачиваться. Лунный свет выхватил взгляд, в котором пылал странный огонь.

— И что же, по-твоему, я от тебя хочу? — легкий порыв ветра вдруг окутал меня его мужским запахом. Зачем он заставляет меня повторять? "Ты будешь стонать и кончать, пока не забудешь, как думать" — разве это не всё, что он тогда имел ввиду?

— Ты… ты сам сказал. Что-то вроде секса, до тех пор, пока я не забуду, как… — я запнулась, стушевавшись под его взглядом, который, казалось, пригвоздил меня к почве. Чёрт возьми, я не робкая. Никогда не была. Но с ним я — как кролик перед удавом. Кролик, который сам стоит в ожидании, когда его съедят.

— Это всё, что ты услышала тогда? — его слова смешались с новым порывом ветра и на секунду мне показалось, что я уловила в нём запах сигарет. Хотя Нокс не курил.

— Это всё, что ты сказал, — настаивала я, но мой голос дрожал, выдавая всё.

Нокс наклонился, довольно грубо положил руку на мой подбородок и заставил посмотреть на него.

— Двадцать миллионов — это не за секс, — тихо рыкнул он. — За секс я вообще никогда не плачу. Это за то, чтобы ты была свободна, могла спокойно жить, перемещаться по миру, и никто в результате не умер. За меньшую сумму Кармин бы не стал даже дергаться.

О, теперь понятно. Вернее, вообще ничего не понятно.

— Это… какой-то слишком дорогой подарок для первой встречной. Я не понимаю… мне никогда не расплатиться с тобой.

Нокс очень неопределенно смотрел на меня, но даже не пытался ничего объяснить.

— Кармин отказался, — констатировала я.

— Да.

— И?

— И я сделаю то, что обещал. Как всегда.

— Зачем его убивать? — мне вообще не хотелось, чтобы Нокс решал мои проблемы таким способом. Нужно было просто поговорить с Аланом. Еще пару раз. Но Нокс вряд ли меня услышит. — Ты сам сказал, это всё испортит. Здесь. В регионе. Не легче отдать меня?

— Этого не будет, — коротко отрезал он. — Ками, деньги — это не за тебя. Я тебя не покупаю, если ты так это восприняла. Мне похрен, что там думают Кармины. Сейчас ты со мной. Ты зря полезла подслушивать. Просто не вмешивайся.

Нокс явно взбесился от этого разговора. По-настоящему. Его фразы стали короткими, какими-то рубленными.

— Я не могу создать проблемы, а потом делать вид, что всё это меня не касается, и пусть их решают другие, — удивленно ответила я. Как Нокс всерьез мог ждать от меня этого? Я что, одноклеточное? Или у них в картели так принято?

Мужчина шумно втянул воздух.

— Деньги — чтобы не начинать резню. Не захотят — идиотизм наказуем.

— Вот об этом я и говорю! Зачем тебе ввязываться в это из-за меня? Не понимаю, Нокс. Ты итак уже сделал для меня больше, чем кто-либо другой за всю мою жизнь, — перебила я его, чувствуя, что руки и подбородок начинают дрожать.

Кармин-старший слетит с катушек, и Нокс пострадает. Я точно не стою всего этого.

— Слушай, я очень благодарна тебе за всё. Но я не хочу, чтобы ты кого-то убивал. Тем более какого-то мажора. Нужно просто еще раз с ним поговорить, когда я вернусь. Ну… он поймет на пятый раз точно. И я не хочу, чтобы ты сам тоже пострадал. И вообще всё это началось. Почему нужно решать всё только так? — я начинала паниковать, понимая, что Нокс действительно говорит об этом на полном серьезе.

— Он не поймет. Как не понял его отец. Я слышал его голос по телефону, Ками. У него к тебе не любовь. Ты же понимаешь? Это что-то другое, а сам он — больной ублюдок.

— Ладно, ладно, хорошо. Еще недавно я не понимала, что всё настолько плохо. Вообще ничего не знала об этих... но просто, чтобы никто не пострадал и это все не началось, я вижу, что мне легче вернуться к нему. Хотя бы сделать вид, — в панике тараторила я.

— Нет, — снова отрезал Нокс. — Ты этого не хочешь.

— А это важно?

— Для меня — да.

— А если я скажу, что хочу вернуться к Алану?

— Не вернешься.

— А если это моё желание?

Нокс запустил руку в мои волосы и сжал, как бы заставляя смотреть на него, хотя я итак не сводила глаз. Его ноздри раздувались. Но он не опускался ко мне, равнодушно глядя с высоты своего роста.

— Посмотри мне в глаза и скажи это так, чтобы я точно поверил.

Святые угодники, он не должен был говорить со мной таким тоном. Такого Нокса я еще не слышала. Именно с таким выражением лица и равнодушной темнотой в глазах он вырезал весь лагерь. Но теперь этот взгляд был направлен на меня. Я только в страхе сглотнула, но ничего не сказала.

— Вот так, — проронил он. — И больше не играй со мной в эти игры, Камилла. Вообще не играй со мной. Проиграешь и разозлишь. Защищать меня тоже не нужно. Ты обещала, что будешь слушаться. Так просто делай это. Скажи, что поняла.

— Поняла, — кивнула я, сдаваясь.

— И не лезь в это. Я сам всё решу. Пойдем. Ли уже третью сигарету курит возле машины.

Глава 17

— Не боишься умереть от рака легких во цвете лет? — вместо приветствия громыхнул Нокс. Теперь это был английский. Придётся перестраиваться, вздохнула я про себя, опасливо покосившись на высокую мрачную тень, прислонившуюся к машине.

— Сказал человек, который раз в месяц добровольно лезет под все пули в каждой точке мира, — голос у парня был молодой, с легким юго-восточным акцентом. Высокий раскачанный азиат в открытой черной майке, которая не скрывала темных татуировок. Во мраке они казались живыми, как тени от ветвей.

— Как ты только по крышам скачешь после пачки этой дряни в день, — хрипло бурчал Нокс, уже беря из рук Ли аптечку и всаживая себе в живот несколько шприцов. Он только ненадолго замер, прикрыв глаза, а я уже инстинктивно дёрнулась к нему.

— Да просто я молодой и горячий, не как некоторые пенсионеры. Да, киска? —обратился парень уже ко мне, плотоядно рассматривая.

У него были черные волосы, которые красивыми беспорядочными перьями падали на лоб. Луна выскользнула из-за облаков и бросила серебряный свет на его лицо — острые скулы, полные губы, насмешливый, самовлюбленный и в тоже время соблазняющий взгляд. Ух ты. Да ему в пору быть каким-нибудь k-pop айдолом.

Когда на первых курсах я жила в студенческом общежитии, у меня даже висел на стене постер с BTS. На самом деле прикрывал дыру в штукатурке. Но в итоге они постоянно были у меня перед глазами.

Но этот парень был просто — бомба. Наверное, я бы так подумала еще несколько недель назад. Но сейчас лишь отстраненно скользнула взглядом по его лицу, чтобы снова тревожно посмотреть на Нокса, задравшего свою футболку. Он размашисто и неаккуратно прилепил на себя пластырь с каким-то наполнителем, и снова закрыл футболкой.

Но так же нельзя! Мне нужно было срочно осмотреть рану. Сделать перевязку самой. Вообще, убедиться, что там, куда он просто меня не допускает, нет ничего страшного.

Но этот верзила наверняка не разрешит прикоснуться к своему драгоценному телу. Это бесило, ведь я почти физически чувствовала потребность сделать для него что-то и ужасно беспокоилась. В таких условиях подцепить можно всё, что угодно.

— Ли, — Нокс бесшумно встал за спиной парня. Оказалось, он выше нашего проводника больше, чем на пол головы. И раза в полтора шире. Хотя парень был просто атлет. Я думала, азиаты худосочные и не самые высокие. Но этот был, наверное, метр восемьдесят пять, с удивительно широкими плечами и очень узкой талией, которую ни капли не скрывала майка в обтяжку. — Киской будут тебя называть, в местном борделе, куда я тебя сдам если не угомонишься. Для тебя это — Ками. Понял, братишка?

— Ладно, бро. Не заводись. Я чужое не трогаю.

Нокс только покровительственно хлопнул Ли по плечу и слегка сжал ладонь, но тот почему-то согнулся пополам, и лицо исказила гримаса боли. Он даже в этом положении оставался красивым — боль придавала его лицу особую остроту, почти театральную.

— Ками — это Ли, — бросил Нокс, подходя ко мне, на ходу поднимая мою футболку и вонзая шприц в бок. Я ахнула.

— Антибиотик, — спокойно пояснил он, не отрывая от меня предупреждающего взгляда.

— Чейз, — протянул руку парень, зажимая сигарету зубами. Но опасливо посмотрел на Нокса, как бы спрашивая, можно ли до меня дотронуться. Вместо этого я сама пожала ему руку. Хоть какой-то привет из старой цивилизованной жизни. — Рэй, а я думал, женская одежда, что ты просил, для тебя. Уже ржал всю дорогу. Ты же не берешь пленных? Или это трофей?

«Рэй»? Это уже было больше похоже на имя. Отлично, я даже не знала, как по-настоящему зовут мужчину, от которого у меня постепенно сносило крышу. Тогда Нокс — это фамилия? Или просто никнейм? Рэй. «Луч». Я почему-то улыбнулась.

Да уж, на солнечный луч он не очень похож. Скорее, на смертоносную вспышку в ночи.

— Чейз, — Нокс как-то устало вздохнул, не глядя на парня, но его голос вдруг стал таким, что Ли странно дёрнулся, как будто ему по позвоночнику провели лезвием, и до него только сейчас стало что-то доходить. — Не пленная, не трофей, не киска. Теперь это твой объект. Не притворяйся тупым. Ты умеешь, я знаю, но я позвал тебя из-за твоих более ценных навыков. Доставай еду, гаджеты и пошли.

— Душнила. Как всегда, — буркнул Чейз, туша сигарету о машину и упаковывая в карман.

Мы не остановились, чтобы поесть сухпайки, что притащил Чейз. Есть заставили на ходу. Ли объяснил, что задержался, потому что патрули на границе лютуют, а какие-то новые отряды прочесывают джунгли.

— По ходу, что-то происходит. Надеюсь, это не по твою душу? В общем, ты не зря меня вызвал. Границу пройдем ночью. Э-э, Ками! Объект! — обратился он ко мне, будто бы опасаясь называть как-то по-другому, хотя ему очень хотелось. Выглядел при этом задорно. — «Объект» нормально?

Вопрос, как лучше ко мне обращаться, уже был адресован Ноксу.

— Нормально, — не сдержал ухмылки Нокс.

— А я вот, например, против, — подключилась я.

Одно было классным, Ли здорово разрядил обстановку и заставил меня улыбнуться. Радовали даже такие шутки. За последнюю неделю я вообще забыла как улыбаться.

— Надевай оптику, — он всучил мне какие-то легкие очки и показал как пользоваться прибором ночного видения. — Тачку оставляем. Мотор заводить нельзя. Дальше начинаются патрули на каждом шагу. Народу в джунгли набилось, как в час пик.

В приборах ночного видения было очень непривычно всё казалось ядовито-зелёным, чужим, инопланетным. Листва казалась пластиковой, лица — вырезанными из мела. Меня почти затошнило от этого раздражающего и токсичного зеленого цвета.

Через два часа, Ли объявил, что мы пришли к броду, через который пора перебираться к границе. Господи. Я так надеялась, что этого не случится. Ужасно боялась лезть в этот темный, недружелюбный поток. Многие из городских жителей мечтают оказаться в Потоке! Я даже кучу видео эту тему на ютьюбе пересмотрела. Но точно, не в таком!

Думала, что дальше будет хоть какой-то подвесной мост. Камешки. Отмель? Но нет. В том месте, что Ли назвал бродом, вода доходила мне до груди. Оптику пришлось снять, чтобы не потерять в течении. До рассвета оставалось еще несколько часов, которые нужно было пройти по джунглям. Но открытая местность реки прекрасно освещалась луной.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Каждый шаг был, как в замедленном кадре — вязкий, с жутким усилием. А я только сейчас поняла, насколько сильно устала и измоталась за всё это время. Даже не смотря на то, что последнюю часть пути мы ехали на машине, всё это, начиная с самого первого дня похищения, обрушилось на меня именно в этом моменте, в этих диких поточных водах. Как будто только и ждало моей слабости.

— Тихо. Держи равновесие. Лучше смотри только на мою спину, — огромная ладонь Нокса зажала мою в стальные тиски. Он шел первый, ему вода доходила только по пояс, и он шаг за шагом проверял дно, отдавая короткие команды.

Так что смотреть лишь на его спину было не тяжело. Мало того, что она загораживала теперь половину моего мира, так еще и мозг подогнал предательские воспоминания о том, какие под этой футболкой скрываются татуировки. А под ними — шрамы. Которые он не разрешал даже трогать.

Чейз шёл сзади и иногда аккуратно, но крепко придерживал меня за талию, если видел, что я теряю равновесие. Я поскальзывалась всё чаще и чаще, с каждой секундой ноги дрожали больше и больше. Как я ни старалась приказать своему телу быть сильным, оно не слушалось. Мне уже начинало казаться, что мышцы вот-вот сведет судорогой, и тогда я точно уйду под воду.

— Только Ноксу не говори, — тихий шёпот Чейза буквально обжог моё ухо, когда я снова чуть пошатнулась, а его руки оказались на голой коже под моей футболкой. Ничего пошлого, просто футболка задралась от воды, и кажется Ли теперь и вовсе решил не отпускать моё туловище из железного захвата своих ладоней. Ему надоело дергаться ко мне каждую минуту. Но прикосновения к голой коже казались обжигающе личными.

Как назло, именно в этот момент Нокс обернулся и и посмотрел на меня и склонившегося над моим ухом Ли, который так и не успел убрать руки.

— Какого хрена? — рыкнул Нокс.

— Да она еле на ногах стоит. Ты идешь впереди, не видишь, что она все время шатается. Или надо было дать ей упасть?

— Надо было сказать мне, — отрезал Нокс жестко, обращаясь ко мне.

— Да, она тебе слово боится сказать, мексиканский громила.

— Ок, — это всё, что проронил Нокс, прежде чем рывком полностью вытащить меня из воды и взвалить, как мешок с картошкой, перебросив через своё левое плечо, где я без труда уместилась.

Я только дико застонала: Господи, удар животом о его стальные мышцы вышиб из легких весь воздух. Это было больно. И унизительно. Как будто я такая слабачка, что не могу идти сама. Но да, кажется, не могла, и только их тормозила.

А ещё было страшно. Находиться на такой высоте. Вдруг Нокс свалится в воду вместе со мной? Моё лицо теперь оказалось как раз напротив лица Чейза.

— А чего ты, как обычно, не поправил меня, что ты — пуэрто-риканский громила? — не унимался Ли, перекрикивая воду. — О, Ками, теперь мы можем нормально поговорить, отличная поза! Я бы предпочел другой вид, но он достался во владение Нокса. Неправда ли, чудесные нынче стоят погоды?

Ли смешно имитировал напыщенный английский акцент, и мне снова удалось улыбнуться. Я ещё раз хихикнула паре его шуток, пока не почувствовала жёсткую и наглую руку Нокса, властно пробравшуюся между моих ног. Поначалу показалось, что так он просто хочет покрепче меня ухватить, но когда его рука двинулась выше, я начала что-то подозревать.

От удивления всхлипнула, но старалась не измениться в лице, потому что Ли снова нёс какую-то веселую чушь, наверное, чтобы отвлечь меня.

Правая ладонь Нокса по-хозяйски протиснулась прямо между моих бёдер, а большой палец лёг на промежность, безошибочно найдя самую чувствительную горошину, властно сминая и надавливая. Через мокрую одежду всё ощущалась так, будто бы её не было вовсе. Я тихо всхлипнула.

Он надавил. Не грубо, нет — властно. Как человек, которому не нужно спрашивать разрешения. Как мужчина, который знает, к чему стремится — и берёт. Он не просто касался — он властвовал, сминая, дразня, посылая волны жара через всё моё тело.

Я задохнулась, мои бёдра невольно сжались вокруг его руки, но это только усилило давление. Его движения были медленными, почти мучительными, каждый круг его большого пальца — как наказание, как напоминание, что я принадлежу ему. Мои щёки пылали, а сердце колотилось так, будто хотело вырваться из груди.

Я охнула и тут же бросила испуганный взгляд на Ли, и его глаза, узкие и хитрые, поймали его. Он прищурился, губы изогнулись в порочной, понимающей ухмылке, но у него хватило такта отвести взгляд и отойти на два шага назад.

Новая волна жара прошла через всё тело — теперь уже от стыда. Что он, черт возьми, со мной творит? Прямо при посторонних? Ли не видел, где были руки Нокса, но моё лицо было для него словно раскрытая книга. Я была слишком неискушенной, слишком податливой для Нокса, чтобы у меня получилось скрыть то, что он сейчас вытворял со мной и как я на это реагирую.

Теперь мне отчаянно хотелось провалится от стыда в эту самую реку.

Я снова сглотнула, почувствовав новую волну движений Нокса, который не обращал никакого внимания на все мои судорожные стыдливые мысли.

Мысли, которые тут же вышибло все без остатка от медленных, круговых, изматывающих движений Нокса, как будто наказывающих за то, что я болтала с Чейзом и смела ему улыбаться. Это было пыткой — сладкой, невыносимой пыткой. Как наказание. Или напоминание: «Ты моя. Даже если смеёшься с другим».

Внизу, под глазами неслось течение реки, и вдруг я поняла, что за всем этим, мы можем просто упасть в неё. Нас унесет течением. Мы тут можем умереть, а он? Я вспомнила: ведь именно это и заводит этого молчаливого, грубого, по-своему извращенного наёмника — адреналиновая фиксация. А меня?

Меня теперь заводит то же, что заводит его.

Наконец, мы оказались на другом берегу и меня сдернуло с двухметровой высоты Нокса. Разгоряченная, с тяжелым дыханием и горящими глазами, я медленно сползла по его груди вниз, оказавшись на твердой почве:

— Понравилось? — порочно шепнул он мне на ухо, не давая оторваться от него и гневно посмотреть ему в глаза. Когда он убрал свою руку, между ног тут же стало холодно. Как будто чего-то не хватало.

Но возмущение всё-таки взяло верх, мне удалось вырваться и отойти на два шага назад:

— Ты что творишь, а… — это было фатальной ошибкой. Из объятий Нокса я освободилась, вернее, он меня отпустил. Но под ногой внезапно соскользнул плоский камень, и всё произошло почти бесшумно — резкий провал вниз, затем удар в висок.

Я пришла в себя от того, что моя щека буквально утонула в чьей-то ладони. Горячей, влажной, живой, нервно блуждающей по моей коже. Плечо. Каменные мышцы. Меня прижимали к телу.

— Эй. Мелкая? — голос Нокса был хриплым и испуганным.

Я моргнула. Он держал меня на руках, сидя на земле. Его рука крепко обхватывала меня под коленями, вторая — за спиной. Взгляд скользил по лицу, по глазам, ища в них малейший намек на то, что со мной что-то не в порядке.

— Черт бы тебя драл, напугала. Никогда так больше не делай.

— Как? — всего пара секунд в отключке, а мой голос уже охрип.

— У тебя кровь. — взгляд Нокса, наконец, замер на моём виске, и его пальцы коснулись в том месте. Он провёл большим пальцем, смахнув каплю. Я вздрогнула. А потом... потом он сделал нечто странное. Осторожно поднёс этот палец к губам и облизал, глядя прямо мне в глаза.

Чокнутый. На всю голову. Но почему-то именно от этого, между бедер всё с жалось.

— Тебя трясёт, — заметил он, и в его голосе теперь прозвучало что-то иное. Кажется, он точно знал, что эта дрожь — не от холода — теперь ночи были теплыми. Наверное, от страха? Я же могла не просто поцарапать висок, а свернуть себе шею?

— Кхм, котики. Если «объект» в порядке, давайте не раскисать и в ритме вальса пройдем до утра все патрули. Время правда поджимает, — нарочито веселый голос Ли прервал этот момент, но всё-таки в нём мелькнуло то напряжение, которого не было еще десять минут назад, когда он балагурил, идя по пояс в воде.

Когда Нокс поставил меня на ноги, мужчины как-то странно, тяжело переглянулись, будто разговаривали, без слов понимая друг друга. И в этом разговоре было что-то тревожное.

Теперь Нокс шёл позади меня. Мы снова одели ужасно мешающие очки ночного видения и окунулись в джунгли.

Через четыре часа я уже почти падала, но Ли был безжалостен. Говорил, еще немного, чтобы хотя бы выйти в безопасную, по его мнению зону, как можно дальше от беснующихся патрулей. Причем не только военных, — загадочно говорил проводник.

На рассвете, когда чертовы очки уже можно было снять, а я почти уже валилась с ног, Нокс вдруг поймал меня за руку и остановил:

— Ками, мне нужно будет отлучиться, — отчетливо произнес он.

— Да, конечно, — я подумала, он вежливо предупреждает, что хочет завернуть в кусты, не понимая, зачем столько телодвижений, но его тяжелый взгляд пригвоздил меня к месту. Я открыла рот и уставилась на него, осознав, что он имел ввиду что-то другое.

— На пару дней. Может, на три, — продолжил он.

— Что? Ты меня бросаешь? Здесь? — я хотела вскрикнуть, тело почти мгновенно налилось диким ужасом. Но только тихо шепнула.

— Чейз единственный, кому я могу тебя доверить. Мне ужасно не хочется тебя оставлять, но я обязан закончить дело, а тащить тебя туда просто нельзя, — Нокс говорил тихо, мягко, но чеканил каждое слово. Так, чтобы до меня точно дошло. — Я так и не передал инфу Арева. Заказ не выполнен. Они ждут, начинаются напрягаться. Если переволнуются — добавят нам проблем. У нас и так есть чем заняться.

— Ясно, — я итак путалась у него под ногами, как прибившаяся собака, которую ему жалко было прогнать, но помешавшую всем планам. И чувствовала из-за этого не только благодарность, но и дикое чувство вины, — И где ты будешь это делать? Почему три дня?

— Как бы ни безумно это казалось, но здесь тебе будет безопаснее, чем там, — он не ответил на мой вопрос.

— Ясно, — только и повторяла я, как-то растерявшись. Я отошла от него, и уже было развернулась, чтобы продолжить идти. На самом деле мне просто хотелось поскорее скрыть лицо. Не знаю, почему, глаза начинало жечь.

Я не имела права испытывать эти эмоции. У него — работа. Я — балласт и обуза. Он только из-за меня вызывал сюда парня. И если выбрал его, значит с ним будет точно также безопасно, как с самим Ноксом.

Воздуха стало как-будто бы не хватать. Мне очень нужно было отойти от него. Хоть на шаг. Хоть на вздох.

Но не успела сделать и двух шагов, как он догнал меня, обхватил двумя руками за живот и шею, крепко вдавливая в свой торс, зарылся лицом в волосы. Ожидала, что он что-то скажет, но он просто молчал, не отпуская.

Так не обнимали простую встречную девицу, с которой хотелось переспать. За первую встречную женщину не отдавали с легкостью двадцать миллионов. Не вызывали с другого конца света самого надежного человека. Все эти осознания, соединившись с тяжелым, молчаливым дыханием Нокса и его стальными объятиями, нахлынули на меня волной тепла. Боже.

Это оно?

Теперь я — не одна?

Я — его? Он так сказал. А он? Мой?

Еще две недели назад, я была не готова ко всему этому, пытаясь порвать с парнем, лишь бы сосредоточиться на работе, и на себе. Но сейчас в голове абсолютно всё перевернулось с ног на голову.

Когда приходит «то самое», никаких больше вопросов и сомнений просто не существует. Они сметаются тем самым темным, тягучим чувством наполненности, которое сейчас захлестнуло меня всю, заставляя сладко задохнуться, и которому я не хотела давать названия. Потому что ни одно слово в мире не смогло бы этого правильно описать.

Но в следующий момент, меня пронзил дикий ужас от мысли: когда Нокс сейчас уйдет, я могу больше никогда его не увидеть.

ГЛАВА 18

— Всё, — торжественно объявил Ли. Тут отдыхаем и спим несколько часов. И ещё есть источник. Я вам шмотки новые притащил. Хоть переоденетесь, а то смотреть противно.

Весь переход по джунглям Чейз был немногословен и даже мрачен. Но теперь снова вернулся к своей болтовне. Сейчас, спустя целую ночь пути, этот парень казался теперь уже таким же не простым, как и Нокс. Или теперь уже Рэй?

Мужчины уже устраивали привал в хорошо огороженном кустами месте на небольшой возвышенности, вдали от того, что можно было бы назвать тропой.

— Как нашёл это место? — Нокс одобрительно хмыкнул.

— У меня чутье на воду, ты же знаешь, — я прислушалась, и действительно услышала тихий шум. — Тут есть микро-водопад. Я назвал его в свою честь.

Ли смешно двинул бровью и вдруг окликнул меня, швырнув небольшой сверток. Удивительно, что я вообще поймала, никогда не отличалась хорошей реакцией:

— Эй, мелкая! — он назвал «мелкой» по-русски с милым акцентом. Наверное, решил, что это тоже моё имя, раз Нокс ко мне так обращается.

Я весело улыбнулась тому, как смешно он это произносил. Несмотря на то, что Нокс огорошил новостью, что оставит меня на пару дней, радостное, теплое чувство влюбленности то и дело переполняло и изливалось через край. Хотелось улыбаться всему и всем.

Правда Нокс не разделял моих эмоций, и тут же испепелил взглядом нас обоих. Как будто рассветные джунгли вокруг его мощной фигуры стали вдруг снова темнее.

— Не называй её так.

— Лады, бро! Я думал, это второе имя. А что это значит?

Нокс не ответил, зато я радостно перевела ему значение этого слова. Ли виновато покосился на Нокса:

— А-а, любовное прозвище. Понял.

— Ли, иногда нужно просто заткнуться, — протянул Нокс. Если бы я не знала его, то подумала, что Чейз его чем-то смутил.

Я заглянула в пакет:

— О, Боже! Кондиционер! Шампунь! И… расческа!

Это же просто мечта! Я снова счастливо улыбнулась.

— Ли, ты просто гений! — за последние дни волосы настолько спутались, что мне казалось, их уже не спасти. Вместо расчески были только мои пальцы. Теперь я почти смеялась от радости, под тяжелым взглядом Нокса и понимающим снисходительным взглядом Чейза.

— Да, ладно. Я как раз тебя понимаю. От сердца отрываю практически, из своих запасов, — открыто сказал парень.

— Девочки, а давайте пошевеливаться, — встрял Нокс, неопределенно, обманчиво равнодушно глядя на широко улыбающегося Ли и счастливую меня,— потом косметику обсудите.

Я отправилась к водопаду и прежде, чем нырнуть в заросли, обернулась, чтобы застать как Нокс держит свою огромную лапищу на плече Ли, а тот снова постепенно сгибается. Неужели этот хладнокровный наёмник способен ревновать?

Уши вдруг вспыхнули и загорелись, а губы растянулись в глуповатой улыбке. А ещё — в груди разлилось уютное, мягкое чувство. Сейчас я не воспринимала эту ревность как что-то раздражающее, как было с Аланом, или ограничивающее свободу, заставляющее задыхаться. Нет.

Я понимала, что это те небольшие знаки, которые говорили мне: я не ошибаюсь — этот огромный, безжалостный, мрачный и хладнокровный ассасин что-то чувствует ко мне.

Все время, пока я приводила себя в порядок в прохладной, но живительной воде, улыбка так и не сходила с лица. Я радовалась воде, которая стекала по коже, пробегала вдоль лопаток, как будто сама природа ласкала меня, проводя своим оживляющим касанием по каждому изгибу. Закрыла глаза и позволила себе раствориться в этих ощущениях. Подумала о том, что однажды Нокс тоже будет также ласкать меня, и снова залилась краской и улыбкой.

Я обняла себя под водой, ощутив, как прохладные струи играют c волосами, прилипшими к спине. Мечтала, что сейчас он войдет в воду. Без слов. Просто подойдет, тёплый, тяжёлый, опасный — для кого угодно, только не для меня. Для меня он был крепостью и стеной, отгораживающей от этого ужасного, чуждого здешнего мира.

Я всё ещё стояла под струями одна. И всё-таки что-то почувствовала. Не моё воображение. Всё тот же осязаемый взгляд, который придавливал тяжелым одеялом, каждый раз, когда Нокс смотрел на меня. Именно это обволакивающее чувство темной, окутывающей энергии, заставило поднять глаза.

Он стоял в тени дерева. Чёрный силуэт. Просто смотрел. Как будто бы расслабленно, скрестив руки на груди и прислонившись к стволу дерева. Но ни капли не смутившись тому, что я застала его за тем, что он подсматривает. Это же Нокс. Он никогда не смущался.

И я не смутилась. Только чуть-чуть. Но мне всё равно хотелось, чтобы он смотрел.

Я медленно и не торопясь вышла из воды. Зная, что он смотрит. Наслаждаясь этим. Почти не скрываясь, только лишь перекинув волосы на плечо, всё-таки прикрыв некоторые места. Рассветный лесной воздух был таким тёплым и влажным, тут же окутавшим, словно не видимой одеждой, что я даже зажмурилась от удовольствия. Не хотелось одеваться.

Между нами было метров двадцать. Но я ощущала его дыхание. Лишь немного постояла, позволяя воде стечь с волос и тела, позволяя себе быть красивой, настоящей, древней, манящей. И всё-таки он не подошёл. Но ведь. Ведь должен был?

Я медленно и как-то обреченно одевалась, не глядя в его сторону. Оделась, двинулась к нему, как в этот момент, он пошел навстречу, на ходу остервенело сдирая с себя футболку, обнажая мощный, железный торс и руки. Я только расширила глаза от удивления — он был прекрасен, словно герой греческого эпоса. Нокс уже расстегивал ремень, поравнявшись со мной. И в этот момент, просто прошёл мимо, не глядя, сдирая с себя на ходу штаны, он с размаху занырнул в маленький водоём, уходя в него полностью с головой.

Я ошалело стояла. Вот тебе древняя и красивая. Он даже не притронулся ко мне! И это после тех объятий в лесу, и после того, что было на реке!

Еще несколько секунд. Нокс всё ещё отсиживался на дне. Чертов ихтиандр! Я разозлилась, зашипела, кажется, что-то не очень приличное, и отправилась к Чейзу на основное место. Всё лучше, чем тратить время на этого лишенного эмпатии громилу.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Чейз протянул мне еду, а еще показал место, где можно безопасно поспать — оно было окружено огромными каменными валунами, полностью закрытое от прогалины, где мы расположились, и вообще — скрытое от посторонних глаз.

— Нокс там бросил какую-то тряпку. Можно поспать, — прокомментировал удивленный Ли, глядя на моё взъерошенное, даже свирепое состояние.

Я только коротко поблагодарила, сказала, что устала и отправилась «отдыхать». Быстро проглотила еду, думала завалиться на заботливо постеленную тряпку, но поняла, что слишком зла и возбуждена. Дурочка. Выставила себя на показ. Он даже не собирался.

Я так и сидела, уперев руки в колени и злость вдруг постепенно прошла, зато — задрожал подбородок, а глаза начало жечь. Идиотка. Кто я после этого? Только чуть сама не кинулась ему на шею с криками «возьми меня». Ноксу такие вещи явно не нравятся. Вот он и проигнорировал. Несмотря на мои годы, опыта у меня было слишком мало, и я совсем не понимала, как нужно себя вести, когда влюбляешься в таких, как он.

Я не долго придавалась своим мыслям. Нокс подошел совсем бесшумно сел на пол рядом, так же, как и я, уперев локти в колени.

— Дразнишь меня? — улыбнулся мужчина, но как-то хищно.

Я спрятала лицо в коленях.

— Нет.

— Тогда зачем заигрываешь с Ли?

Я? С Чейзом? Я думала он спрашивал про то, что было у водопада. Странный какой-то. Вообще перестаю его понимать.

— Я просто обрадовалась таким мелочам как кондиционер и расческа. Чейз здесь ни при чем.

— Ладно, — он протянул руку и грубовато погладил меня по спине. — К сожалению, Ли не гей. Но мне придется оставить тебя с ним наедине на пару дней. С ним я уже поговорил.

— О чем?

— О том, что ты — моя, — Нокс запустил руку в мои ещё влажные волосы. Движение, от которого я млела, как довольная кошка. — Ками, Ли тебя защитит. Не смотря на то, что он много идиотничает. Когда приходит время — он идеальный солдат. Я могу ему подставить спину. И могу доверить тебя. Не на сто процентов, конечно. На восемьдесят. Но мне правда нужно встретиться с заказчиком и закончить это дело. Потом буду свободен.

— М-угу, — только и промычала я, стараясь не стонать слишком откровенно от убийственно властных движений его пальцев на шее и в волосах. Только еще больше зарываясь лицом в свои колени.

— Ли тебе проведет до ближайшего города, — тихо хрипел Нокс, — будете ждать меня там в гостинице. Ками?

Он чуть-чуть потянул меня, заставляя поднять голову и посмотреть на него. Положил руку на мою шею и погладил большим пальцем мои губы. Его голос понизился, и он смотрел только на то, что вытворяет с моими губами:

— Ли очень любит женщин. Тебя он не тронет, из-за меня. Но, пожалуйста, не флиртуй с ним, договорились?

Я молча кивнула, ещё больше захмелев от этой ласки.

— Хорошо. Я и не собиралась.

— Я знаю, — жёстко бросил Нокс, несколько секунд смеряя меня холодным взглядом. Буду примеряясь, с какой стороны лучше подойти, чтобы съесть. Затем его глаза всё-таки остановились на моих губах. И он смял их своими. Резко, грубо.

Так, будто каждую секунду до этого сдерживал себя, чтобы не разорвать меня на части. Я застонала в губы, не в силах иначе отреагировать. В этом поцелуе не было ни нежности, ни заботы. Он был требовательным, жадным, предупреждающим, властным до боли — как всё, что делал Нокс.

Его рука переместилась на мою ключицу и сжала шею, чтобы удержать, заякорить, испугать и подчинить. Теперь он уже не был расслабленным, он весь напрягся, словно окружающие нас камни.

Он целовал глубже и глубже. Заставляя широко открывать рот, как будто хотел полностью пробраться внутрь меня. И в его движениях не было никаких запретов, никакого стеснения или сомнения в том, что то, что он делает — слишком похотливо, слишком нагло, слишком откровенно даже для него. Как будто, ни моих желаний, ни моей личности, ни моих границ не существовало вовсе — был только его контроль, власть и сумасшедшее, сшибающее всё на своём пути желание.

Он быстро отстранился, отвернулся и спрятал глаза, тяжело дыша. Я только начала хватать ртом воздух, понимая, что всё это время просто не дышала. Не могла. Он не давал.

Дыхание восстановилось быстро, хотя всё тело дрожало, как будто между нами только что был не поцелуй, а целая ночь.

Нокс всё никак не поворачивался ко мне. Как будто злился, глядя исподлобья прямо перед собой. Я аккуратно дотронулась до его щеки:

— Нокс? Или лучше Рэй? — сказала очень нежно, ласково. Как будто приручала дикого, обезумевшего без еды волка. Он не ответил. Сорвался в считанные миллисекунды, развернув меня на живот, прижимая к полу и наваливаясь сверху всем телом.

Я пискнула от неожиданности и страха, пока не поняла, что он больше ничего не делает, давая нам обоим пару секунд передышки. Моё лицо теперь уперлось в сгиб его локтя, который он выставил передо мной, чтобы я не оказалась вдавленной лицом в землю.

Мои губы уткнулись в его мышцы, и я почти прикусила их, чтобы заглушить стон, который рвался наружу. О боже. Его вторая рука скользнула между моих ног, и я задрожала, уже мокрая, такая мокрая, ещё с того момента, как он просто сел рядом, смотрел своим тёмным, тяжёлым взглядом, запустив руку в мои волосы.

Его ладонь по-хозяйски изучала моё лоно через одежду, пока Нокс не рыкнул в раздражении, и одним резким движением не сдёрнул с меня брюки.

Визуалочка на Нокса. Просто краш, хоть и гад :))))) ????

Глава 19

Кожу на спине и бедрах вдруг опалил воздух. Наверное, будь со мной рядом не Нокс, я бы чувствовала себя в таком положении ужасно унизительно. Меня попросту поставили на четвереньки, зажав рот сгибом локтя, и позорно раздели, оставляя брюки где-то на коленях.

Но я была не с кем-то. Я была с Ноксом. Я была его. И в этом всём для меня не было ничего ни грамма унизительного. Он сорвался. Только что, после поцелуя, он сцепил зубы и дрожал так, словно цеплялся за остатки собственного контроля. И все-таки не выдержал.

А это значило, что несмотря на все моё странное положение, в котором он контролировал моё тело, весь его эмоциональный самоконтроль сейчас был принесен в жертву именно мне. И это разливало в груди приятное чувство удовлетворения.

Его рука, огромная, властная, прошлась между моих бёдер, от ладони до самого локтя, протягивая, будто он пытался размазать по себе след моего дикого желания. Я застонала, беззвучно и протяжно. От этого грубого, совершенно не ласкового, размашистого движения, голова почему-то закружилась, и я неосознанно прикусила его мышцы. Нокс довольно простонал. Так же бесшумно, как и я.

А потом накрыл меня полностью своим телом, раздвигая мои колени своими, он толкнулся сзади. С глухим беззвучным стоном, Нокс мучительно медленно, сантиметр за сантиметром, с трудом погружал в меня свой член. Через убийственно долгое время, наконец, войдя до упора. Но этого было мало, он остановился, заставил меня раздвинуть колени ещё, и протолкнулся ещё глубже, полностью вжимая мою попу в свой живот. Так что, я чувствовала кожей каждый его волос. Только так довольно замерев, он вдруг остановился.

Чего он ждет? Давление нарастало. Мне срочно нужно было движение, чтобы хоть как-то ослабить эту пытку. Я слегка поёрзала, и почувствовала довольную ухмылку Нокса возле своего уха.

Внезапно он вышел почти на всю длину, а потом резко и сильно снова загнал себя до упора. Я хотела было вскрикнуть, но его бицепс снова оказался прижат к моим открытым губам. Мои зубы невольно мягко прикусили его, и Нокс тихо рыкнул, снова медленно и дразняще выходя из меня, и снова резко и мощно загоняя себя на всю длину.

Мой новый вскрик утонул в его коже. Эта была сладкая и мучительная пытка, но никто из нас не мог бы выдержать её долго.

Он двигался все быстрее и быстрее, пока не остановился, тяжело дыша, я хотела повернуться, увидеть его лицо. Хотела заглянуть в его глаза, но он жестко придавил мой затылок ладонью и начал снова бешено вбиваться. Я застонала — то ли от сладкой боли, то ли от мучительного наслаждения.

Я хотела его так долго, что мне хватило буквально пяти минут. Я впервые кончила вот так… так быстро. Так странно. Без долгих ласк и особых прелюдий. Это было по-животному, стихийно, мощно, природно. И в этом — Нокс был моим первым. Всё это было впервые. Всё это было так, как должно быть на самом деле.

Я начала судорожно вжиматься, обвиваясь вокруг Нокса всем своим нутром. Захватывая его в плен, не желая отпускать. Но когда мои спазмы закончились, и он резко вышел, тело обдало диким холодом. Внутри вдруг стало так пусто.

И тогда я почувствовала на спине его влагу, которую он тут же втер в мою кожу своим телом, упавшим сверху. Снова хотела повернуть голову, но он снова не позволил:

— Хочу видеть тебя, — прошептала я жалобно.

— Не сейчас, — утробно рыкнул Нокс, подрагивая и восстанавливая дыхание. Значит, не показалось. Он не хотел, чтобы я видела его лицо не вовремя, ни после. Что за черт?

Он медленно встал:

— Лежать, — скомандовал он, когда я хотела пошевелиться. Не угрожающе, но так, что не возникло даже мысли не послушаться. Нокс вытер мою спину, одел на меня брюки и только после этого притянул к себе, усаживая на колени, чтобы тут же накрыть мою голову своей огромной лапой и положить себе на плечо. Да что с ним такое? Больше всего мне сейчас хотелось увидеть его глаза.

Он долго, с большой силой и нежностью прижимая меня к себе, а потом глубоко, тяжело и долго целовал.

Я сама не заметила, как тихо заснула на его плече. Наверное, отключилась. Мне кажется, буквально на пятнадцать минут, потому что когда очнулась, была одна, заботливо укрытая тонким платком. За скалой послышалась тихая речь. Интересно, о чем они говорят?

Я аккуратно выглянула как раз в тот момент, когда их разговор стал вдруг каким-то неловким. Они сидели спиной ко мне. Нокс был чистой воплощенной мощью. Ли— острой и опасной грацией.

— Чейз, она…— не знаю, почему Нокс больше ничего не сказал. Но я заметила, что он, наверное, впервые называл Ли по имени.

— Хрупкая, знаю, — сказал Чейз на вдохе, затягиваясь своими сигаретами, а затем выпуская вверх мощное облако сизого дыма, — городская девочка. Не для этого места. Не для нас с тобой точно. Я понимаю. И не понимаю одновременно. Ты же у нас — как гребанная снежная королева. Ни одной лишней эмоции. Тебя же интересует только адреналин, бро. И тот без эмоций. Как будто ты его сразу просто тупо загоняешь в подсознание.

Нокс очень долго молчал. Я услышала звук зажигалки. Значит Ли уже успел закурить следующую сигарету, когда Рэй коротко бросил:

— Когда понимаю, что с ней что-то может случиться, это заменяет сразу весь долбанный адреналин. Только это очень херовый адреналин. Такого я не хочу.

— Ну и дела, — Ли покачал головой. — Так оставь её. Доведи до места, передай на руки мамаше и иди дальше, лезь под свои пули. Чтоб стояк был. Это ж твой настоящий афродизиак.

Кулаки сжались сами с собой. Ну, Чейз! Чтоб ты подавился своими дружескими советами! А я еще считала тебя хорошим парнем.

Наверное, Нокс был приблизительного того же мнения. Он ничего не ответил, но Ли вдруг как-то весело сказал:

— Ладно, бро. Я понял. Засунуть свои советы себе в задницу, да?

— Угадал, — послышался тихий рык Нокса.

— Хорошо, брат. Я с нее глаз не спущу. Можешь мне доверять.

— Я доверяю, — уронил Нокс, но это прозвучало как-то угрожающе.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Возле Нокса уже лежал рюкзак. Он что собрался уходить прямо сейчас? Бросив меня так и даже не попрощавшись? Он уже начал вставать, а я снова спрятала голову за валун. Да ладно? Серьезно? Даже не подойдёт?

— Давно здесь стоишь? — лениво ухмыльнулся Рэй, становясь передо мной. Он оперся рукой на скалу, зажимая меня между собой и стеной. Прямо как старшеклассник в школе.

— Как ты это делаешь? — я засмущалась, уши снова вспыхнули. Наверное, были сейчас малиновые. Не хотел бы прощаться, уже бы ушёл. Но он не собирался так со мной поступать, и в груди разлилось тепло. А на лице — глупая улыбка.

Один резким движением, он выдернул меня из моего укрытия на открытое пространство, немного приподнял к себе и снова впился тем же голодным, пожирающим поцелуем, утверждающим все права на каждый сантиметр моего существа. Это было долго и так сладко, что я снова невольно застонала в его рот.

— Да понял, я понял, — послышался сбоку сварливый голос Чейза. — Вы что, творите, гады? У меня секса не было уже две недели. Совсем стыд потеряли. Если вы думали, что я вас не слышал…

Нокс с трудом оторвался от меня и посмотрел на Ли так, что тот невольно съёжился. Но тут же снова выпрямился, сопротивляясь своему инстинктивному порыву, и начал бесстыже рассматривать, как Нокс нагло запустил свою огромную ладонь под пояс моих штанов, чтобы погладить по попе.

У их наглости и бесстыдства просто не было тормозов. У них обоих. И, кажется, я полностью и с удовольствием это принимала.

— Ещё татуировку у нее на лице сделай со своим именем! — зло брякнул Ли. — Вы вообще-то не одни в этом лесу.

Нокс тяжело оторвался от меня, моргнул и тут же пошёл к Чейзу. Он был как минимум на пол головы выше, встал напротив и просто смотрел сверху:

— Ладно, прости. Дурацкая была шутка про татуировку. Понесло.

И всё-таки Нокс захотел что-то сказать Чейзу, — чтобы что-то прошептать ему на ухо, ему пришлось наклониться. Чейз слегка побледнел и поднял руки вверх:

— Бро, мои причиндалы мне дороже всего на свете, ты же знаешь. Клянусь.

Нокс еще некоторое время поливал Ли тестостероновым взглядом, потом схватил рюкзак, быстро прошел мимо меня, скользнул губами по моим и ушел, так и не обернувшись. Что? Это все? Даже не попрощался? Во так молча?

— Совсем двинутый да? — как-то довольно сказал Ли рядом со мной, бесшумно подкравшись, и я подскочила.

Я думала, мы ещё скажем друг другу. Хоть что-то. Но, кажется, именно этого он и хотел избежать.

— Ммм, — только и промычала я обиженно.

— Даже не знаю, повезло тебе или лучше бежать подальше, пока еще все не зашло слишком далеко. Похоже, у него с тобой серьезно.

— Шутка про тату была дурацкая, конечно, — наконец, сказала я, — но у Нокса была странная реакция, нет?

— Ага. Потому что это была не шутка. В его картели так было принято. Раньше. Не у всех, конечно, но наиболее двинутые на своих женщинах мужики именно так и делали.

— Татуировку на лице женщины? С именем мужчины? — просто дичь. Это уже было далеко от романтики. Ли просто кивнул, — Понятно. Но ведь Нокс не из числа этих? Почему такая реакция?

— Да, просто у его матери была такая. Отец сделал прямо на щеке.

Боже. Какой кошмар.

— Тогда ты не имел права так шутить, — строго сказала я, думая о том, что по поводу всего этого чувствовал Нокс.

— Знаю. Меня заносит.

— Но ведь отец отпустил его мать? С Ноксом, когда его ранили?

— Да, только ему тогда уже было под шестьдесят. Голова встала на место.

— А ей?

— Ей около тридцати пяти, что-то такое. Я не помню. Она потом не долго прожила. Умерла от болезни. Рик как будто… сломал её.

— А она его любила?

— Я не помню. Я жил несколько лет в картели, когда совсем ещё пацаном был, не разбирался в таких вещах. Хорошо, запомнил, что она смотрела на него, как на единственного человека в мире. Может и любила, но все равно была сломленная. Одно ведь другому не мешает, верно?

— Кошмар, если честно, в голове не укладывается. Хорошо, что Нокс не такой! — с энтузиазмом сказала я, не желая больше предаваться плохим мыслям.

Я сделала несколько шагов, и обернулась, когда поняла, что взгляд Чейза буквально прожигает мою спину. И этот взгляд был переполнен тяжелым коктейлем из жалости и сочувствия.

✧✧✧

Визуал на Чейза. Как вообще можно было оставить девушку наедине с таким красавчиком? Я не понимаю Нокса ???????????? бездна самоуверенности))))

Глава 20

Чейз сказал, нам нужно отдохнуть. Я и правда была абсолютно без сил и держалась лишь на чистом эндорфине.

Несколько часов без снов и сновидений. Я только закрыла глаза и провалилась в абсолютную, но очень теплую и уютную темноту. Как будто в объятия Нокса.

Казалось, мне впервые не снился тот кошмар из плена. Но я ошиблась. В этот раз эмир выплыл из темноты. Он был гигантского размера. Такого, что схватил меня одной рукой, полностью сжав ею мою грудную клетку. И тогда я начала задыхаться. Пока снова с криком не проснулась.

— Эй, ты чего? — хриплый, сонный и недовольный голос Чейза раздался совсем рядом с ухом.

Этот наглый, бесцеремонный гад не просто улегся спать в сантиметре от меня. Он лежал на животе, а свою огромную лапищу забросил, на меня, придавив бицепсом грудную клетку. Потому я и стала задыхаться.

— Ты! Чейз. Ты что делаешь? Совсем уже? Охренел? — я стала отчаянно сбрасывать с себя конечности Чейза.

— Э-э-э… прости… во сне принял тебя за подушку, — он выглядел растерянным. Как будто и правда плохо контролировал себя. Просто отличное качество для наёмника!

Ли, наконец, сел задницей на колени, зевнул как ни в чем ни бывало и лениво растрепал свои волосы. Получилась очередная стильная укладка.

— Слушай, только Ноксу не говори. А то он меня четвертует. Я правда без задней мысли. Просто решил, что спать рядом будет безопаснее.

— Да, — только рыкнула я злобно. Как-нибудь самостоятельно разберусь с дурными манерами самовлюбленного нахала.

— А тебе что, кошмары снятся? — удивился Ли.

— А тебе нет? — огрызнулась я. — А должны были бы.

— Не-а, — равнодушно бросил Ли. —Ладно. По кустам, жрать и выдвигаемся.

✧✧✧

Спустя несколько часов я уже не знала, что лучше: идти по пустыне или по бесконечному, влажному лесу, где ноги каждую секунду норовят попасть в капкан корней и растений. Где вода и пот стекали по коже тоннами, придавливая к земле. Где не было видно ни одного ориентира и надежды когда-либо отсюда выйти. Единственным ориентиром были спина Чейза. Вот он точно знал, куда шёл.

Большую часть времени он болтал. И только изредка замолкал, жестом приказывая мне не шевелиться. В какие-то моменты мы просто останавливались и замирали. Я ничего не слышала. То есть абсолютно.

А вот Ли закрывал глаза и словно впадал в транс. Через какое-то время открывал и кивал мне. Это означало, что можно было снова идти. А еще через некоторое время он снова начинал болтать. Пока, наконец, не заметил, что я не слишком вовлечена в беседу и отделываюсь односложными фразами.

— Ты чего? Обиделась что ли? За то, что я тебя с подушкой перепутал? Ну, прости.

— Слушай, а что ты слышишь, когда вот так останавливаешься? — спросила я вместо ответа. — Я, например, ничего не слышу.

— Слушаю внутренний голос.

— А-а-а. Магия? — попыталась пошутить я.

— Другое состояние сознания. Легкий транс. Так можно услышать намного больше и дальше. И почувствовать то, что ты не в состоянии почувствовать, пока погружена в собственные мысли и эмоции. Знаешь, такая — тишина в эфире. Она даёт многое.

— Ух ты. Нокс тоже так может?

— Угу.

Чейз вдруг непривычно надолго замолчал.

— Чейз, а Нокс нормально там справится один? Арева ни в чем его не подозревают?

Я не знала, стоит ли говорить Ли, что Нокс убил двух представителей Арева, которые были посланы для его эвакуации, а потом свалил всё на преследующих нас террористов Ансар-ад-Диб.

— Подозревают? Ты от том, что он выпилил двоих их сотрудников? — хитро спросил Ли, оценив мою осторожность. — Они были бы идиотами, если бы не подозревали. Но, Нокси идет к ним не с пустыми руками. Вернее, не только с флешкой, но и с гениальным предложением, от которого им будет трудно отказаться.

— И с каким же?

— Арева давно пользуются услугами Кармина. Старшего.

От удивления я открыла рот. Надо же, какое совпадение. Как такое вообще может быть?

— О, вижу ты не знала, чем занимается семейка твоего «женишка».

— Он не мой жених, — машинально поправила я. — И чем же?

Любопытство взяло верх. Господи! Вот бы всё раскопать и напечатать статью! В голове быстро пронеслось словосочетание «Пулицеровская премия»! Хотя. За такое обычно убивают. И тем не менее! Я точно хотела все знать! Потом разберусь, зачем.

— Кармин здесь что-то вроде продавца билетов на ярмарку аттракционов. Европейской компании нужен вход на местный сырьевой рынок? Нужно договориться с местными коррупционными правительствами? Да не вопрос. За небольшую сумму, сравнимую с годовым бюджетом маленькой африканской страны, мистер Кармин вас сведет, познакомит с нужными людьми, пробьет все разрешения, а в качестве бонуса оближет задницу, приставит свою частную военную охрану и снабдит всем необходимым оружием.

— Оу.

— Ага.

— А Алан? — что-то в этом всем вдруг стало сильно смущать. Причем это «что-то» касалось именно меня. Не то, чтобы я думала, что на мне свет сошелся клином. Но вот Алан. Алан точно помешался. И он теперь здесь. Где-то совсем рядом.

— Что Алан? Его папаша отказался от двадцати миллионов. Сказал Ноксу, что Алан должен ему доказать, что он взрослый мужик, и способен сам разобраться с надоедливым наёмником. Артур Кармин сделал поимку Нокса чем-то вроде боевого крещения для своего сынка.

Я резко остановилась.

— Ли? Но ведь у Алана, как оказалось, здесь в распоряжении будет своя частная армия? А Нокс? Он здесь один? Не считая тебя? И всё это… это всё из-за одной меня?

— Ну… — Ли странно хмыкнул и замолчал. И здесь он явно темнил.

— А какое предложение Нокс хочет сделать Арева в качестве бонуса за доставленные неудобства?

— Вывести Кармина из уравнения. Он и Арева давно сотрудничали. И Арева давно хотели его слить. Всё-таки Кармин — русский мальчик. Арева — европейцы. И они до усёра боятся медийных скандалов. Но не могли найти повода. Боялись, что если разорвут контракт «просто так», Кармин поставит их на ножи.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— А теперь?

— А теперь Нокс заботливо несет им кучу причин отказаться от услуг токсичного игрока. Во-первых, его повернутый на бабе, — прости солнышко, это про тебя — сынок. Который просто как заноза в заднице — он ведь уже собрал маленькую армию. Оттянул местные силы из других точек. И все из-за женщины. Кармин думал, что Арева об этом не узнают? Как бы не так. Нокси уже заботливо несет им эту информацию. А ещё — информацию о том, что Кармин контактирует ещё и с китайцами. Прямыми конкурентами. Сидит на двух стульях.

— А откуда у Нокса информация о китайцах?

— Я предоставил, — просто объяснил довольный собой Ли.

Я снова резко остановилась. То есть? Нокс сейчас на полном серьезе рассказывает Арева обо мне? О том, что именно из-за меня Кармин теперь выглядит абсолютно ненадежным партнером? Я что для него — просто пешка в игре? Голова резко закружилась, и я села на ближайший камень.

Господи. Да он же… он же просто сейчас сливает меня.

— Так вот… зачем я? — горло сдавило так, что слова давались с большим трудом.

— Эй, котик, ты чего? — думаю, Чейз вообще не понимал моих эмоций.

— Нокс узнал, что я — девушка Алана, и просто решил использовать это? В своей очередной игре? То, что… — слова начинали предательски застревать в горле, а вот глаза вдруг подернулись мутной дымкой. — То, что между нами случилось. Это просто… просто…

Всё. Горло сжалось, слова застыли, оставшись невысказанными, а подбородок дрожал, как у трехлетней девчонки. Никогда не думала, что будет так больно. Наверное, потому, что я еще никогда не испытывала таких чувств. Мне кто-то нравился, кто-то переставал нравится. С кем-то я встречалась, с кем-то даже целовалась, потом расставалась. Но силы чувств — её еще не было никогда.

Я была в учебе. Я была в работе. Я никогда не была в страсти. До этого момента.

— Эй, котик. Да ты чего! Нокс повернулся на тебе. Это факт.

— Не говори так, — я смогла выговорить это, лишь приложив титанические усилия.

Было ужасно стыдно от того, что я вот так расклеилась, как какая-то малолетка, перед близким другом Нокса, которого знаю меньше суток.

— Я не просто говорю. Я вижу. У него с тобой всё максимально серьезно. Настолько, что мне это даже не нравится. И я признаюсь в этом. Даже не смотря на то, что ты пришлась мне по душе. Как женщина для Нокса, разумеется. Но мне действительно не нравится то, как сильно он запал на тебя. А знаешь, как я это понял?

Я отрицательно помотала головой, радуясь, что так волосы упали на лицо, хотя бы частично скрывая мою раскисшую физиономию.

— У Нокса есть одно правило, которое он еще ни разу не нарушал. За всю свою жизнь, — я вопросительно смотрела на Чейза. — Он никогда, от слова «никогда» не трахается до окончания миссии.

О. Да. Понятно. Это прямо утешает.

— То есть, как только задание заканчивается, уходит во все тяжкие? — еле прошептала я.

— Нет, ты не поняла, мой саркастичный котик. Это его главная примета. Его железное правило. Пока миссия не закончится, он никогда не отключает голову. Он не видит женщин. Они его не интересуют. У него просто не случается на них эрекции. Есть только дело. Только финал. Только его игра. После всего — да. В этом смысле, он вполне здоровый половозрелый гетеросексуальный чувак. Но ты это уже итак поняла, — пошловато ухмыльнулся Ли.

— Но он ведь понимает, что сейчас рассказывая обо мне Арева, делает меня мишенью? А если они решат поймать меня, чтобы иметь рычаг давления на Алана? На Кармина?

— Зачем им это?

— Я не знаю. Но ведь могут?

— Ками. Нокс это разрулит. У него всё и всегда под контролем. Тебя никто больше никогда не поймает. Арева бы итак узнали о тебе. Благодаря телодвижениям Алана. Нокс просто перехватил инициативу. И именно так, выбьет из них то, что ты - неприкосновенна. Выставив Кармина-младшего идиотом, не умеющим делать бизнес.

Я все-таки начала всхлипывать. Сделать меня частью своего плана? Вот так вот, сходу? Едва повстречав и узнав мою историю, тут же включить в свою игру, чтобы извлечь выгоду? Да что он за монстр? Я поделилась этим с Ли.

— Ками. Нокс не разделяет чувства, работу, людей и планы. Он использует всё, что попадается под руку. Не его вина, что его новая карта оказалась прекрасной девой с зелеными глазами. И не его вина, что он захотел тебя себе. Для него это всё едино. И никаких мук совести. Есть только данные и логические следующие из них цепочки.

— И никаких чувств?

— Ты меня не слушаешь, что ль совсем? — взвился Ли. Но все равно получилось добродушно. — Чувства у него есть. Но они для него — те же исходные данные. Для него всё — ресурс. Даже любовь к тебе. Черт возьми, Ками, я тоже тебя не понимаю.

Да. У него есть к тебе чувства, и сильные. Но почему он должен выбирать: или дело, или ты? Почему нельзя смешать всё в один клубок, извлечь все возможные победы, забрать тебя и свалить в закат, удовлетворенным собственной крутостью?

Почему вам женщинам нужно, чтобы мужик сразу потерял от вас вообще всю голову, и похерил всё, чем занимался до этого, чтобы доказать, что он любит? Что это за выборы вообще? Чушь какая-то.

— Я вообще-то всего этого не говорила… — тихо, но твердо сказала я. Пока Ли разразился этой длинной тирадой, слёзы, наконец, отступили, и я начала нормально разговаривать.

Он остановился, тяжело дыша и осмысливая мои слова.

— Тогда с чего ты взяла, что ты каким-то боком понадобишься Арева?

— Может быть, с того, что в мою первую с ними встречу, Нокс сам сказал, что если они меня увидят, то убьют. Может быть с того, что он сам убил двух человек, чтобы они не узнали обо мне. А теперь — предъявляет меня как какую-то приманку.

Постепенно его лицо светлело, и на него опускалось понимание.

— Аргумент. Ладно, признаю. Но он знает, что делает. Ты либо принимаешь то, какой он, либо — сама себя сожрешь в этих отношениях. Но думаю. Он любит тебя. Так, как в принципе может это делать.

Я молчала. Не знала, что сказать.

— С чего ты взял, что он… лю…

Почему я не могла это выговорить?

— Да потому, что перед тем, как ты на него смотришь, даже камень не устоял бы. Поверь, если бы я вел курсы для женщин, как поймать себе мужика, я бы просто ставил тебя перед классом и говорил: а теперь все тренируем вот такой вот влюбленный взгляд. И любой мужик будет ваш.

— Что за бред? — я искренне возмутилась. — Я что, какой-то влюбленный щенок ретривера? Чушь какая-то.

— Нет. Ты не поняла. Ты очень сильная. Это видно. Нежная, но сильная. Но на него ты смотришь просто как на бога, спустившегося в мужском обличье.

— Бред, — фыркнула я.

— Конечно, он не устоял. Поплыл. Никто бы не устоял. Ни я, ни даже каменная статуя.

— В тебя что, никто никогда не влюблялся? — я просто решила его поддеть. Но у меня не получилось.

— Влюблялись. Но ты не понимаешь разницы. Когда женщина влюбляется в мужика она автоматически начинает что-то ждать. И в этот момент, в её глазах появляется хренова туча планов, формул, расчетов и ловушек.

Мы считываем это тут же, на подсознательном уровне. Вы как будто сидите на свидании и ждете: ну что? Что ты мне скажешь в следующий момент? Что предложишь? Что подаришь? А какие у тебя на меня планы? Блин, да любые чувства проваливаются под этой бездной вопросов.

В твоих глазах — нет вопросов. Как будто — ты изливаешь на него чистую, бескорыстную любовь. Это… блин. Я ему завидую. Я бы тоже так хотел. Каждый мужик хочет, чтобы на него смотрели как на бога. Тогда он и сам готов грохнуться на колени и служить такой женщине. Так что… Рэя ты уже поставила на колени. Фигурально, конечно. Фактически он будет строить из себя мачо.

Я слушала его. Умом понимала. Но не верила, что всё это он говорит про меня. Разве я так смотрю? Внешне Ли был не похож на настолько глубокого человека. Но то, что он говорил — мог заметить только по-настоящему тонкий психоаналитик. Хотя я до сих пор сомневалась в его диагнозе.

— И знаешь ещё что… — добавил Чейз серьезно, — дай ему немного времени. Я вижу как он сам охренел от всего этого. Ему нужно просто привыкнуть, что теперь он не один и… уязвим. Он ещё… переваривает. Так что не обижайся на него. Он ни кому не позволит причинить тебе вред.

Я всё ещё молчала. Не зная, что говорить, пока Ли рассматривал мою удрученную физиономию.

— Ладно. Давай дойдем до города, и я куплю тебе ведро мороженого! В качестве извинений. И чтобы залечить трещинки в твоём девичьем сердечке.

— Я не люблю мороженое.

Ли удивленно вскинул брови.

— Тогда шоколад?

— И шоколад тоже. Лучше слойки с сыром. В Африке продают слойки с сыром?

Чейз искренне засмеялся и взъерошил ладонью мои волосы, заслужив моё возмущенное шипение.

— Котик, я найду первую же пекарню в городе, и если они не пекут там булки с сыром, я заставлю их силой. Под дулом пистолета, если понадобится.

Почему в этот момент, несмотря на весёлый тон, стало отчетливо ясно, что Ли не шутил.

ГЛАВА 21

— Одьенне уже близко, котик. Продержишься еще? — Чейз остановился и снова потрепал меня по голове, не обращая внимания на возмущение. Как будто я была бредущей за ним собакой и периодически вызывала приступы умиления.

По пути нам уже стали попадаться признаки надвигающейся «цивилизации». Редкие заброшенные дома в листве, прогалины в лесу, где паслись животные. Вдалеке даже иногда слышался шум автомобилей. Неужели, Боже, неужели я скоро окажусь в самой настоящей постели?

Сколько я уже здесь — пару недель? Чейз обещал мне лучший отель в городе. С белыми хрустящими простынями и булочками с сыром.

Он всегда замечал мелочи: видел, когда я почти валилась с ног. Или начинала хандрить. И почти мгновенно реагировал, не пытаясь делать вид, что ничего не видит.

И да, он был прав. Ноксу я почему-то боялась признаваться в таких вещах. Поначалу боялась даже пикнуть, чтобы он не бросил меня по дороге, решив, что я — обуза. Потом —поддалась истерике, сразу после лагеря туарегов. По сути, обвинив его в том, что он безжалостный убийца, раз не пожалел ту девушку. Потом мне стало стыдно, ведь она оставила у него в боку немаленькую рану.

А когда он сказал, что считает меня сильной — это и вовсе стало приговором. Теперь я считала, что должна этому соответствовать, и не хотела показать даже видом, что от усталости сейчас просто упаду и отключусь, стараясь держаться до последнего. Интересно, он вообще замечал такие вещи?

У него же наверняка была какая-то форма психопатии? Значит, не должен был.

Чейз точно замечал. Но это его дружески-снисходительное похлопывание по голове ужасно бесило. Где он этого нахватался? Насмотрелся сопливых дорам?

— Чейз, хватит, — я почти разозлилась, убирая его руки со своей головы.

— Да, ладно, — засмеялся Ли, показывая очаровательные ямочки на щеках, — ты так смешно бесишься, когда я это делаю. Дай повеселиться.

— Ноксу расскажу, — тихо буркнула я.

— Не расскажешь, — быстро парировал Чейз, но улыбаться перестал. — Ты же у нас до жути боишься жаловаться, чтобы никто не решил, что ты — нытик. Думаешь, я не заметил? И тем более не побежишь с этим к большому злому мексиканцу. Его ты как раз боишься больше всего. К тому же, никогда не допустишь, чтобы по твоей вине разбили моё ангельское личико.

— Он не мексиканец. Чейз, ты знаешь, что такие наглые и самволюбленные нахалы, будь они хоть первыми красавцами во всем мире, всегда вызывают…

— Тихо! — тонкий палец Чейза остановился в сантиметре от моих губ. И хорошо, иначе, клянусь, я бы его укусила!

Но я уже знала эту позу. Она значила: ни звука, ни движения. Мои лёгкие как будто бы хлопнулись, — я старалась не дышать, пытаясь уловить хоть что-то. Тишина. Только шорох листвы на ветру и моё собственное сердце, бьющееся в ушах. Ли закрыл глаза, его лицо стало неподвижным, будто вырезанным из камня.

Красивый, отстраненно подумала я. Не такой, как Нокс. Но объективно — прямо очень. Он дышал медленно, глубоко, словно сливался с лесом, становился его пульсом. Это был его «лёгкий транс», как он говорил. Я смотрела на него, и на секунду мне показалось, что он перестал быть человеком, стал духом этого леса. Его густые черные ресницы дрогнули, он кивнул, полуприкрыв глаза и странно улыбнулся в пустоту.

Я думала, это означало, что можно идти дальше. Но он только дернул меня за руку, задвинул за ближайший огромный валун и приказал не дергаться. Уходя, он всё так же странно улыбался. Как будто живущий в нем демон, вдруг почувствовал, что скоро ему на завтрак достанется парочка грешных душ.

Он отошёл метров на двадцать, я только растерянно наблюдала за его спиной. Ещё чуть-чуть, и он скроется за поворотом, а я останусь здесь одна. Но он не скрылся. Из кустов вывалилась толпа местных жителей. Кажется, человек восемь, может, девять. В какой-то грязной одежде, больше похожие на бродяг с оружием. Явно не наёмники и точно не мои бывшие знакомые из Ансар-ад-Диб.

Не знала, бояться мне или нет. Если честно — уже просто устала это делать. А вдруг они что-то вроде местного патруля? Зададут пару вопросов и отпустят? Может, им лучше денег предложить?

Однако Чейз, видимо, был другого мнения. Или — эти ребята не брали взяток деньгами. Но парень вдруг начал двигаться. Сначала, казалось, что очень плавно. Но при этом — молниеносно. По крайней мере, двое из нападавших точно ничего не поняли. Один осел на пол, не успев даже дернуть палец на спусковом крючке. Второй плашмя завалился на спину.

И в этот момент начался танец. От Чейза нельзя было отвести взгляд. Он не просто дрался — он творил. Его движения были текучими, как вода, но точными и молниеносными, как удары кобры.

Он использовал движения одних нападавших, чтобы расправиться с другими. Это была не драка — медитация, где каждый шаг, каждый поворот был частью какого-то древнего ритуала. Как будто он уже заранее отрепетировал каждое движение.

Его лицо оставалось спокойным, всё с той же полуулыбкой, с которой он аккуратно усаживал меня под дерево. Глаза — полузакрыты, как у человека, который видит не врагов, а ноты невидимой мелодии. Я наблюдала за ним из укрытия. И не смотря на то, что он творил ужасные вещи, тихий голос услужливо подсказал мне, что все его движения меня заворожили. Наваждение какое-то.

Еще немного, и я начну привыкать будто то, что они с Ноксом делают — нормально. Нет уж. Я закрыла глаза, прислонилась спиной к дереву и сползла по нему. Сейчас я больше всего на свете хотела домой. В тот маленький городишко, из которого с таким отчаянием сбегала в Москву.

И в этот момент чья-то огромная черная рука дернула меня вверх и прижала к себе спиной. Я только коротко вскрикнула, и Чейз тут же обернулся. С удивлением осознала, что меня прижало к очень упругому и не маленькому женскому бюсту. У глаза блеснул нож, и я тут же зажмурилась. Нет, я не хочу остаться без…

— Пожалуйста, не нужно, — прохрипела я.

Женщина, выше меня на целую голову, с убийственно несвежим дыханием, а запах — смесь пота и какого-то резкого масла — всё это было такой острой смесью, что и нож был не нужен. Глаза сами выпадали от одного только запаха.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Она ещё ближе поднесла лезвие к моему глазу и ослабила хватку. Чтобы тут же сдернуть с моего уха серьгу. Маленькие золотые колечки с крошечными камнями. Их подарили мне родители на восемнадцатилетие.

Я снова вскрикнула, и увидела, что Чейз уже расправляется с последним.

Огромная гадина не стала останавливаться и резко дернула вторую серьгу. Господи, как больно. Я зажмурилась и подалась назад, подальше от лезвия. Только коротко отметила, что она не порвала мочки насквозь. Однажды я и сама зацепила одну серьгу за свитер — застежка просто сама расстегнулась, и ухо осталось целым, хотя кровь хлестала прилично.

Как и сейчас. Нет. Сейчас больше. Я уже чувствовала, как кровь стекает по плечам, оставляя теплые следы. А ещё — было до ужаса обидно. Мамин подарок. Так унизительно. Я даже ничего не могла ей сделать.

Она схватила меня удушающим захватом за горло, и я опять начала задыхаться, но даже не пыталась пнуть её, — рисковать собственным глазом был ужасно глупо.

Внезапно взгляд выхватил Чейза, направляющегося к нам.

— Стоп, — крикнула женщина, красноречиво тыкая ножом воздух возле моего лица.

Чейз только усмехнулся. Ему смешно? Мне не было. Психопат. Все они тут психопаты.

Внезапно над головой что-то пролетело. Руки женщины обмякли. Она упала за моей спиной с огромным ножом, полностью вошедшим в лоб, но успела потащить меня за собой.

Я брезгливо убрала её руки и спешно отползла на четвереньках от неё, сухо всхлипывая. Домой. Домой. Я хочу домой.

Чейз подскочил ко мне. Теперь уже на лице не было ни грамма холода и этой его странной, трансовой улыбки. Он был встревожен, и очень. Руки легли на мои плечи, а пальцы дрожали, будто он боялся, что я сейчас рассыплюсь. Он наклонился, его встревоженная физиономия оказалось так близко, что я видела каждую чёрточку в его почти черной радужке глаз.

Он нежно отвел мои волосы назад, чтобы осмотреть уши. Казалось, задержал дыхание, а потом резко выдохнул, и оно сбилось, а пальцы невольно сжали мои плечи чуть сильнее.

— Ками, — его обычно мелодичный голос сейчас был хриплым. — Чёрт.

— Всё в порядке, — раздраженно сказала я и отстранилась.

В груди разгоралась дикая обида. И Чейз тут был ни при чем.

Мне просто надоело, что вот уже две недели от меня здесь ничего не зависело. Меня похищали, связывали, хватали, били по коленям, рвали уши. Ни моё слово, ни моё мнение вообще ни на что не влияло, я никак и ничего не контролировала. Все эти похитители, придорожные бандиты, чертов Алан. Даже Нокс.

Мою жизнь контролировал кто угодно, кроме меня. Перехватить контроль могла даже эта жуткая тетка с ржавым ножом у моего лица. А я — только стояла и боялась пошевелиться, ожидая пока придет кто-то посильнее и избавит меня от нее.

Но я не желала становится такой же как они: Нокс или Чейз, — чтобы больше никому не позволять так с собой обращаться. Я просто в принципе не хотела жить в той реальности, где важна только сила и способность убивать.

Чейз осторожно коснулся моего подбородка, приподнимая моё лицо. Его пальцы были тёплыми, почти ласковыми, но во взгляде было что-то новое — какая-то дурацкая нежность, смешанная с яростью, и с виной.

И это бесило меня, потому что эти его эмоции совершенно добили, став последней каплей. Я почувствовала, как по щекам потекла идиотская слеза.

— Уши заживут, — тихо сказал он, слишком близко, проводя большим пальцем по моей щеке, чтобы вытереть слезу.

— Я знаю, — я кивнула. Получилось даже как-то свирепо. Я злилась на эту глупую женщину, и злилась на себя. Но Чейз со своим дружеской нежностью мне не помогал. Всё внутри клокотало, и я даже начала получать от этой бури эмоций удовлетворение и новую точку сборки.

А он… он… пытался быть заботливым и нежным, и отнять у меня мой праведный гнев.

Я отползла назад, отстраняясь от пальцев Чейза на моём подбородке, под его удивленным взглядом.

— Я… мне нужна пара минут, — я захотела встать, и он помог мне. Отошла на несколько шагов и, наконец, вздохнула.

Поняла, что после смертоносных объятий огромной жуткой тетки, мне теперь вообще не хотелось, чтобы ко мне кто-то прикасался.

Я и не заметила, как пошла туда, где он только что сцепился со сворой самоубийц, и теперь равнодушно смотрела на то, что от них осталось. Нет. Не равнодушно. Я пыталась обмануть свой мозг, но плечи сами в ужасе передернулись. Просто… восемь человек. А Чейзу хватило каких-то полторы минуты. А потом он с нежностью и сочувствием стирал слезу с моей щеки.

Краем глаза я увидела движение. Кажется, кто-то из них выжил. Дальше всё произошло словно в замедленной съёмке.

Вот человек встаёт на четвереньки. Его лицо, перекошенное ненавистью, блестит от пота. Он замахивается, и я четко вижу, что он целится в спину Чейза, который ищет в траве мои серьги. И тогда я не успела подумать. Успела только крикнуть, позвать Чейза, понимая, что ему это все равно не поможет.

Я рванулась вперёд, пытаясь достать рукой летящий нож. Глупая затея. С моей координацией? Я даже летящий в меня баскетбольный мяч на физре никогда не могла поймать. Я споткнулась, подпрыгнула, и тело развернуло так, что чертов нож воткнулся мне в спину, а сила удара была такой, что я рухнула на четвереньки.

Лицо Чейза исказилось и замерло в странной, удивленной гримасе. Больно было ужасно. Но это была… кажется, лопатка. Фух. Повезло. Зато Ли — тоже живой.

В следующее мгновение недалёкий бандит уже не дышал, а Ли снова был возле меня, грохнувшись рядом со мной на колени. От его болтливости не осталось и следа. Он только молчал, будто потерял дар речи.

Я вообще-то думала, что он хотя бы нож из меня вытащит, а он просто таращился, будто что-то, что делало его таким непробиваемым, то самое, что делало его Чейзом Ли — наглым, болтливым и ужасно самовлюбленным, — трещало сейчас по швам.

Черт, плечо горело, кровь пропитывала одежду, а парень был в ступоре. Отличное самообладание.

Понимая, что я вовсе не теряю сознание, а тело, кажется, даже не собирается умирать, я завела руку за спину и на чистой злости вырвала из себя эту ржавую железку. Не хотела, чтобы эта дрянь находилась во мне еще хоть секунду.

— Мать твою! Ты что делаешь! — а вот теперь Ли, наконец-то, отвис. Зато я пошатнулась. Голова начала кружиться.

— Антисептик есть? — тихо буркнула я, чувствуя, как накатывает слабость.

— Ками, — голос Чейза сломался, он придвинулся ближе и положил мою голову на своё плечо, будто он боялся, что я сейчас исчезну. — Зачем ты… чёрт, Ками, зачем?!

Глава 22

Я всё-таки попросила Ли оттащить меня от кровавой поляны. Через несколько шагов, несмотря на мои протесты, он молча усадил меня и повернул спиной к себе.

— Задери футболку, не хочу её рвать, — его голос был хриплым и очень непривычно грубым.

Я только подтянула к себе колени, чтобы они хоть как-то прикрыли бюст и послушно подняла ткань. Чейз уже разворачивал свой маленький полевой госпиталь: аптечки, повязки, шприцы. Степлер?

С мрачной физиономией он вкалывал мне что-то. Одно из них — точно обезболивающее, потому что горящая лопатка начинала приятно неметь. Потом я почувствовала, как края раны скрепляет степлер, и тихо морщилась от противно входящих в меня железок. Черт. Как же мерзко. Я даже прикусила зубами собственную коленку и зажмурилась.

— Уже всё, — лицо Чейза оказалось напротив моего. Я открыла глаза.

— Спасибо.

— Я вколол кетамин. Продержишься ещё несколько часов, — голос у него был бесцветным. — Думаю, здесь уже можно найти какой-то транспорт.

Мне и правда было лучше, голова почти не кружилась.

— Чейз? Ты в порядке? — меня смущала резкая смена его поведения. Сейчас он был почти что похож на молчаливого Нокса. Но если Нокс был всегда каким-то холодным, то Ли сейчас - просто мрачным.

— Я? — удивился он. — Ты серьезно спрашиваешь об этом меня?

— Могу спросить не серьезно. Но ты какой-то… странный.

Ли сел передо мной на корточки и уставился как-то неопределенно, словно рассматривая со всех сторон. А потом протянул руку и потрепал по щеке. Я точно для него что-то вроде собаки, о которой ему поручили позаботиться.

— Зачем ты это сделала? — хрипло произнес он.

— Ну… — я вообще-то не взвешивала в тот момент все «за» и «против». — Наверное, испугалась, что если ему удастся тебя убить, я останусь без проводника и сгину в этом лесу одна.

Думаю, этот ответ должен был устроить Чейза.

— Ему бы не удалось. Я бы увернулся. А ты подставила свою спину. И могла умереть.

С этими словами он еще раз задумчиво провел пальцами по моей щеке, и я раздраженно отстранилась.

— Ну, не умерла же. Расслабься, — либо до меня ещё не дошло, что это по-настоящему могло произойти. Либо чувство страха действительно притупилось за время, проведенное здесь.

— По-моему, африканский континент тебя не принимает. Лучше тебе убраться отсюда побыстрее, — наконец выдал Ли, глядя на свои зависшие в воздухе пальцы.

— Думаешь? — надо как-то вернуть его к обычной манере общения. Находящийся в мрачном ступоре Чейз как-то неприятно настораживал. — А по-моему мы подружились. В действительности, я уже много раз могла умереть, но до сих пор болтаю тут с тобой. Нож мог войти вовсе не так удачно. И когда в меня стрелял бандит в яме, где я сидела. В меня так и не попала ни одна пуля. Меня хотели пару раз изнасиловсть, но не успели. Я даже возле реки упала вполне удачно, а ведь могла разбить голову об камень. Да я, считай, в рубашке родилась.

Я попыталась улыбнуться, но Ли снова уставился на меня. Черт побери. Он что раньше был под какими-то веселящими грибами, а теперь их действие закончилось?

— Больше никогда так не делай, — жёстко процедил он.

— Как?

— Никогда не пытайся меня спасать.

— Почему?

— Во-первых, мне это не нужно. И ты просто сделала глупость. Во-вторых, из-за тебя я провалил задание Нокса. И теперь доставлю тебя с новой дыркой в теле. Я говорил ему, что я плохой телохрон. Мы с ним оба вообще не заточены под это. Одиночки. Ни он, ни я не можем быть в команде и заботиться ещё о ком-то, пока работаем в поле.

— Ясно. Ну. Извини, — сказала я без тени раскаяния. Мне как-то было не до того, чтобы разбираться во всех изъянах тонкой душевной организации наёмников.

— В-третьих, я бы никогда себе не простил, если бы ты умерла там сейчас.

— Ты очень нежный, Чейз, — с улыбкой произнесла я. Да когда же он уже улыбнется в ответ? Он не улыбнулся.

— Пойдем, — он потянул меня за руку вверх. — Постараемся найти транспорт, чтобы побыстрее добраться до города.

Ну, вот. Африканский континент действительно был ко мне благосклонен, потому что через каких-то пару сотен метров мы нашли старенькие скутеры, оставленные на появившейся в поле зрения тропинке. Ровно девять штук. Видимо, на них и приехали самоубийцы, решившие напасть на Чейза.

— Садись вперед.

— Давай я лучше обниму тебя сзади. Так будет удобнее.

Ли снова смотрел хмуро.

— Нет, сзади ты отключишься, разожмешь руки и свалишься на дорогу, переломав себе позвоночник. Просто делай, как я говорю. Желательно молча.

Ух ты. Ли просит меня помолчать? Всю дорогу до этого он жаловался, что я слишком немногословна.

Я кое-как пристроились впереди, пока он без труда обнял меня сзади, дотянувшись своими длинными руками до руля. Даже в таком положении, когда я находилась между его коленями, они все равно оказались длиннее моих, а голова просто возвышалась над моей. Ему даже не нужно было сдвигаться в сторону, чтобы видеть дорогу.

На дурацких ухабах лесной тропинки, я то и дело соскальзывала с сидения вперед, рискуя вовсе слететь с него, а потом упиралась ногами и возвращалась обратно, натыкаясь на спину Чейза. Места для двух задниц тут было катастрофически мало. Ли как-то странно сопел, то и дело шумно втягивая воздух. Это было отчетливо слышно, когда ему приходилось сбавлять скорость на сложных лесных поворотах.

Буквально через полчаса он внезапно остановился.

— По кустам? — привычно спросила я, удивившись, что мы проехали всего ничего.

— Ага, — бросил он, вставая и уходя вглубь леса.

Через долгих пять минут он вернулся и спросил, достаточно ли хорошо я себя чувствую.

— Тогда сядь назад, Ками, — скомандовал он.

— Но… — я замолчала под его мрачным взглядом. — Ладно. Как скажешь.

Никогда не могла предположить, что простое событие — выезд на обычную проселочную дорогу покажется мне таким долгожданным. Ведь это означало, что скоро мы доберемся до города. И до кровати. Кровати.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Последние часы я уже не могла думать больше ни о чем, кроме кровати. И даже когда прислонилась щекой к каменной спине Чейза, покрепче его обняв, чтобы не свалиться теперь уже на приличной скорости, представляла, что эта спина — мягкая настоящая подушка в белой чистой наволочке. За этими мечтами и грезами, я начинала понемногу проваливаться в сон, но тело жило отдельной жизнью, и даже во сне — железной хваткой держалось за торс Ли.

— Ками? — руки Ли нежно отдирали мои ладони от своего пресса. Кажется, я даже запустила в него когти, чтобы крепче держаться. — Мы в городе. Просыпайся.

Была уже глубокая ночь. Почти никого не встретив мы дошли пешком до отеля, бросив скутер на какой-то помойке, чтобы не привлечь к нему внимание. В конце концов он принадлежал какой-то местной преступной шайке.

А вот отель был очень даже ничего. Как только мы перешагнули его порог, и Ли подошёл в рецепшну, где сидела миловидная африканская девушка, на его лице тут же расцвела широкая, соблазнительная улыбка. Ни дать, ни взять, змей-искуситель.

Он ворковал с ней, отвлекая внимание от нашего потрепанного и грязного внешнего вида и от моей залитой кровью одежды. Надо же. Просто Дон Жуан де Марко. Вот теперь я видела перед собой прежнего Чейза. В какой-то момент услышала, что он плетет басню про потерянные мною документы и подсовывает девушке несколько лишних долларовых бумажек. Теперь понятно.

В руках у нас были две пластиковые карты от номеров, и мы поднимались на пятый этаж. Боже, я не могла дождаться, когда рухну на кровать. И счастливо улыбалась в пространство перед собой.

— Что за улыбка? — Ли ещё не вышел из образа соблазнителя, а потому одна из его улыбок перепала и мне.

— Кроваааать, — сладко протянула я, глядя на него сонным, но счастливым взглядом. — Ты не представляешь, как я хочу просто оказаться в постели.

Улыбка сползла с лица Чейза и он отвернулся к дверям лифта, которые услужливо открылись.

Я протянула руку за своей карточкой, но он не отдал её, открывая мой номер. Ладно. Когда я уже хотела с ним попрощаться, он мягко втолкнул меня внутрь и зашёл следом, закрывая дверь.

— Э-э… а ты?

— Сегодня будем спать здесь вдвоём, — он протиснулся мимо, коротко всё осматривая.

— А зачем? А второй номер?

— Второй номер для меня. Займу его, когда Нокс вернётся, — Ли сделал короткую паузу. — К тебе. Пока же мы не будем разделяться.

— Думаешь, здесь мне грозит страшная опасность? — иронично спросила я.

— Мы уже могли попасть на камеры. Я пока не знаю степень связей Кармина с местной администрацией. Но держаться мы будем вместе.

Ладно. Я только пожала плечами, и увидев кровать мечтательно подошла к ней. Да! Это то, что я хотела сделать долгие-долгие дни напролет. Я уже чуть было не рухнула на неё носом вперед, но моё почти парящее в воздухе тельце было нагло перехвачено стальным предплечьем Чейза.

— Стоять. В таком свинском виде я не пущу тебя в нашу общую постель.

Он быстро отпустил меня, всучив в руки гостиничный халат.

— Быстро в душ, а потом на перевязку. Не закрывай дверь.

Я обиженно уставилась на него снизу вверх, вызвав, наконец, некое подобие улыбки в уголках его глаз, и он сказал уже более мягко. Снова тем тоном, которым обычно дрессируют щенков:

— Поняла? Не закрываться! Не хочу ломать дверь, если ты грохнешься там.

Я молча кивнула.

Если бы рай был на земле, то это был бы душ самой лучшей гостиницы Одьенне — какого-то захолустного торгового города на границе Кот-д’Ивуара и Мали. Теплая вода. Много теплой воды, льющейся прямо мне на голову. Боже. Я счастливо улыбалась, подставляя лицо этим струям.

Иногда у человека нужно отнять абсолютно всё, чтобы потом он мог начать просто радоваться… воде. Полотенцу. Кровати. Ценить самые-самые обычные вещи так, будто они были величайшим счастьем в жизни.

В душе была маленькая каменная ступенька, на которую можно было сесть. Я постелила полотенце, уселась и просто позволила теплым струям стекать по моей истерзанной спине. Первая боль, когда вода попала в раны, уже прошла, и теперь я просто млела, чувствуя себя самым довольным и расслабленным человеком на земле.

— Ками?

Стеклянная дверь кабины резко распахнулась, явив перед собой встревоженное лицо Чейза. Я вскрикнула и схватила лежащее рядом полотенце.

— Ты чего? — вскрикнула я.

— Я чего? Ты не отвечала и никак не реагировала. Даже когда я стучал в эту дверцу! Ты здесь уже сорок минут! Думал, упала, — Чейз тут же смущенно отвернулся.

— Я… просто заснула, наверное, на этой… ладно, прости. Не заметила.

Чейз вытолкал меня из душевой, закрываясь в ней сам. Честно говоря, думала, не доживу до того, как он выйдет оттуда и снова засну, но он справился буквально за три минуты.

Халат он не нацепил, зато у него с собой оказались чистые брюки. А вот футболку одеть не удосужился. И вытереться, кажется, тоже, потому что его накачанный, забитый татуировками торс сверкал каплями воды. Как и мокрые волосы, которые теперь падали на лицо.

Кхм. Еще две недели назад я бы среагировала на это тело и на это лицо так же, как все остальные девушки моего возраста — растеклась бы счастливой лужицей прямо у ног Чейза. Нет, конечно, только мысленно. Он бы об этом никогда не узнал. С тем, чтобы держать себя в руках при виде симпатичного парня, у меня никогда не было проблем. До появления Нокса.

А уже если бы я была поклонницей современной k-pop культуры, то уж точно завизжала бы от восторга и бесцеремонно фотографировала этот антропологический шедевр.

Но сейчас, на Чейза, я среагировала… никак. Только отстраненно скользнув по этому великолепию сонным взглядом, тут же вспомнила мощное тело Нокса, вбивающееся в меня сзади, а потом нежно пожимающее к себе. Черт возьми. Как он там?

— Ой, — я ахнула, увидев на прессе Чейза явные следы своих пальцев. — Чейз, прости, пожалуйста! Я оставила на тебе следы. Это…

— Всё нормально, — резко оборвал он меня. — Я не против.

Кровать прогнулась под весом хмурого доктора Ли, который уже раскладывал свои медицинские штучки.

— Повернись, — тихо сказал он. — Та повязка намокла.

Я быстро послушалась. На этот раз нужно было всего лишь приспустить халат с плеча. Его руки нежно отвели мои мокрые волосы в сторону. Я сама не додумалась это сделать.

— Болит? — думаю, непробиваемый Ли устал почти так же, как и я. Потому что его голос звучал всё тише и тише.

— Немного.

Он справился довольно быстро, всадив в меня ещё несколько уколов. У него была очень легкая рука. Инъекции почти не чувствовались.

— Ты молодец, — он уже закончил, но из его горла раздался странный, едва слышный звук, пока он медленно натягивал мой халат на плечи. Я бы и сама справилась. — Повернись, я посмотрю уши.

— Я уже посмотрела в ванной. Всё в порядке.

— Ммм. Прости, что не нашёл серьги, — я обернулась, чтобы увидеть его непонятный взгляд на мою шею. В глаза он мне не смотрел.

— Ладно, — я кивнула, расстроенная, что родительский подарок навсегда остался там. Что ж. Пусть Африканская земля примет их как очередное жертвоприношение. Чейз всё никак не вставал.

— Завтра нужно будет купить тебе новые. Иначе уши зарастут. Я знаю, — это точно, у него самого оба уха были проколоты в нескольких местах, где виднелись какие-то совершенно микроскопические металлические гвоздики. — Отдыхай.

Наконец-то! Мне не нужно было повторять дважды. Я грохнулась на подушку почти мгновенно, услышав его тихий короткий смех. Сначала почти сразу провалилась, но усталость сыграла странную штуку. Меня то и дело выбивало из сна обратно в реальность, как будто мозг постоянно посылал в голову электрические импульсы, не веря, что мы, наконец, в безопасности и можно хотя бы немного расслабиться.

Сначала меня подбросило, когда Чейз заботливо укрыл меня одеялом. В номере С кондиционером было вполне себе прохладно.

— Тише, это я, — шепнул он.

Потом я почувствовала как кровать под ним прогнулась, и он лег на другую сторону, сверху на одеяло. Лег и ни разу не шелохнулся после этого.

Честно говоря, теперь уже мне было совершенно плевать на приличия. Не после того, как он спал рядом, закинув на меня руку в джунглях, и не после того, как я провела несколько часов, прилипнув к его спине на скутере.

Я снова провалилась, но мозг опять запустил по телу электричество, когда Чейз встал с кровати. Испугалась, что он что-то услышал. Теперь, наверное, подсознание все время будет реагировать на каждый шорох?

Но Чейз просто снова пошел в ванную. И зачем-то снова в душ. Ладно. Это не моё дело. Но я так и не могла уснуть пока он не вышел. Думаю, он пробыл там минут десять или пятнадцать, но когда вернулся не стал возвращаться в кровать.

Почти бесшумно сдвинул два кресла и улегся на них. У меня не было ни сил, ни желания анализировать все его ночные передвижения, я просто обрадовалась, что он, наконец, перестал шарахаться по номеру и дал мне провалиться в спасительное небытие. Теперь уже до утра.

Глава 23

Утром я проснулась одна, но не стала паниковать сразу. Сначала решила сходить в ванную. А когда вышла, номер был уже наполнен горьким, но таким сладким ароматом:

— Кофе! — радостно взвизгнула я, подбегая к столику, где стоял огромный пластиковый стаканчик. — Боже, Чейз! Кофе!

Я счастливо улыбалась, хватая стаканчик, пока он с задумчивой улыбкой делал глоток из своего.

Я застонала, искренне и протяжно, закрыв глаза, наслаждалась каждым глотком. И дело было не в том, что я никогда раньше не делала двухнедельные перерывы на кофеиновый детокс.

А в том, что тогда, сидя в яме, почти на сто процентов была уверена, что больше никогда в жизни его уже не попробую. И теперь эти две недели без самых простых радостей цивилизации превратились в сознании почти что в вечность.

Пока мы шли по джунглям Ли вытягивал из меня кое-какие обрывки впечатлений от моего короткого плена. В том числе, и это.

— Дерьмовый, если честно, — проронил Чейз-кайфоломщик.

— Самый лучший в мире! — довольно протянула я, улыбаясь ему поверх стаканчика. — Спасибо!

— И вот ещё, — его длинные красивые пальцы подтолкнули ко мне бумажный пакет, который я с радостным предвкушением развернула.

— Булочки с сыром! — я вот теперь я почти заплакала. От радости, конечно. Целых четыре штуки! Я благоговейно вытащила одну и исполненным нежности взглядом рассматривала её, примеряясь с какой стороны будет лучше её откусить. Чувствуя как слюна медленно наполняет рот, пока боковое зрение подбрасывало изображение внимательно наблюдающего за мной Чейза.

Ничего, пусть развлекается. Мне было все равно. Когда первые кусочки сыра попали в рот, я снова не сдержала счастливый стон. Это был почти гастрономический оргазм.

— Господи. Чистый кайф. Где ты их взял, Чейз? Я твой должник до гроба, — продолжая вгрызаться в булочку, стонала я с набитым ртом.

Мне до смерти надоели протеиновые батончики.

— Я запишу в свой блокнот с должниками, — серьезно сказал Чейз. — Я принес тебе одежду. Сейчас пойдем, купим то, что нужно на первое время.

— Чейз, — вдруг очнулась я. — Есть что-то от Нокса?

— Угу.

— Так что же ты молчишь? Все в порядке? Когда он будет? — вскочила я, встав перед ним, вовремя запахнув гостиничный халат. Он с удивлением смотрел на меня снизу вверх, а потом просто отвел взгляд и спокойно отпил из своего стаканчика.

— Все в порядке. Будет скоро. Сегодня, завтра.

Чейз сухо повторял за мной, не желая говорить больше. Черт возьми, когда вернется прежний нормальный Ли? Этот меня начинал пугать.

— А у тебя есть спутниковый телефон? Можно позвонить маме? И еще, я бы хотела позвонить подруге.

— Ками. Потерпи еще немного, пожалуйста. Здесь сигнал легче засечь, чем в пустыне. Если твой дружок…

— Он не мой дружок…

— Рыщет где-то рядом, то у него есть техническая возможность отследить и нас.

— Но ты же говорил с Ноксом?

— Котик, — угрожающе бросил Ли, и я даже отпрянула. — Я сказал, пока нельзя. Не угостишь булочкой?

Что?

— О, прости, я решила, ты уже поел. Бери, конечно.

Я думала он просто возьмет новую булочку из пакета, но он медленно вытащил у меня из рук ту, что я надкусила и держала в руках, стоя перед ним. А затем почти полностью запихнул её в рот. Я оторопела. Поначалу он показался мне нормальным. Не таким как Нокс. Но нет. Этот тоже странный. При этом он всё продолжал смотреть снизу вверх.

— Э-э-э, ладно. Я возьму другую. И ты возьми лучше целую.

Я села и опасливо поглядывала на Ли, достав из пакета следующую. Он тут же протянул ко мне свои длинные лапы и, довольно ухмыляясь, забрал из рук эту тоже. Я снова посмотрела на него, открыв рот. Пока не поняла, что он еле сдерживает смех. Слава Богу, он просто прикалывается надо мной.

— Ну, у тебя и мордочка, — наконец, прыснул он. — Ладно, ешь давай.

Я облегченно выдохнула. Кажется, он возвращается! И это хорошо. Я достала себе ещё одну, и эту мне благодушно разрешили съесть. Но кайф был уже не тот.

— Доедай! — скомандовал Чейз.

— Я уже наелась.

— Одной? Давай-как начинай отъедаться. С тебя штаны падали всю дорогу.

— Просто это был не мой размер,— какой наблюдательный. Даже за моими штанами успел проследить. Хотя с меня, пожалуй, действительно действительно сошло килограмм десять за это время.

— Ты сколько? Пять футов, шесть дюймов где-то?

— Не знаю, — я пожала плечами, — в сантиметрах 168.

— Угадал. Ками, ты очень худая для своего роста, правда. Даже я как любитель изящных женских тел говорю тебе это. У тебя ребра на спине торчат.

— Спасибо, заботливая тетушка Ли, я обязательно учту.

В ответ Чейз не донёс кофе до своего рта, замер и смерил меня почти ледяным взглядом, от которого отступившее было напряжение сразу вернулось.

— Прости, — может, это была какая-то запретная шутка. Или неудачная. Я просто спряталась за волосами, доедая и допивая кофе.

— Одевайся, выйдем в город, что-то купим тебе, — нейтрально бросил он.

Осталось только послушно кивнуть и уйти в ванную, чтобы переодеться.

Как только мы вышли из отеля, жар улиц Одьенне тут же ударил в лицо, словно невидимым кулаком. Ох. Дурдом какой-то.

Толпа гудела: торговцы орали, таская тележки с манго и жареным ямсом, мотоциклы ревели, чуть не сбивая прохожих, а где-то вдали гудела мечеть. Пыль оседала на коже, смешиваясь с потом, и я морщилась, чувствуя, как лопатка постепенно начинает ныть при каждом шаге.

Чейз шёл впереди, его широкая спина в новой черной майке рассекала толпу, собирая на себя восторженные взгляды молодых девушек. Я только забавлялась и улыбалась тому, какое внимание он к себе привлекает.

Зато Чейз, казалось, абсолютно к этому привык, но то и дело оглядывался, проверяя, не свалилась ли я где-нибудь между лотками с рыбой и тканями. Пока, наконец, ему не надоело, и он просто не взял меня за руку.

Не думала, что это необходимо, но он держал крепко:

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Мы сейчас тут потеряемся, Ками. Не дергайся. Сначала одежду, — бросил Чейз, сворачивая к стеклянным дверям, которые выглядели слишком чистыми для этого пыльного города. Вывеска гласила «Boutique Élégance», и внутри пахло не пылью и потом, а кондиционированным воздухом и чем-то цветочным, почти европейским.

— Чейз, а мне не нужно показать лопатку врачу?

— Тебе плохо? — тревожно спросил парень, трогая мой лоб.

— Да нет же. Просто, всё как-то на коленке…

— Ками, я почти уверен, что моя квалификация в плане подобных ран намного лучше, чем у местного доктора. И уже тем более я всадил в тебя такую кучу последних фармацевтических разработок, которую тут врачи смогут увидеть только в следующем веке. Поэтому, если ты в порядке, лучше лишний раз не светить наши Азиатско-европейские физиономии в таких местах. Быстро за покупками, а потом отсидимся в номере.

Полки магазина сверкали аккуратными стопками джинсов, платьев и футболок. Продавщица, высокая женщина в строгом платье, улыбнулась Чейзу, и он ответил своей фирменной ухмылкой, от которой, похоже, таяли все особи женского пола в радиусе километра. Я закатила глаза. Казанова китайский.

— Иди, выбирай.

— Спасибо! — улыбнулась я. — Я потом отдам тебе всё.

— Что всё? — удивился Чейз.

— Ну, деньги. Ты же за меня платишь сейчас.

— П-ф-ф. Ками, ты какую-то чушь несешь.

Через двадцать минут я вышла в новой одежде. И это, наконец-то, были не мешковатые, спадающие карго, а вполне женственные, очень легкие джинсы, которые тем не менее обтягивали задницу как вторая кожа. Зато не будут падать. И если что — в них было удобно бежать.

Странно, что теперь я оценивала одежду не с точки зрения красоты и женственности. А с точки зрения, насколько в ней будет удобно убегать или сидеть в очередном плену. Я содрогнулась, и увидела в зеркале, что Чейз это заметил.

Я взяла ещё несколько комплектов разной одежды, а самое главное — белья. Потому что в последнее время, одежда попадала ко мне, откуда придется, и с бельём был просто катастрофический дефицит.

Уже выходя увидела на манекене красивое платье, оно было длинным, цвета пыльной розы. И даже ткань расширяющегося подола была чем-то похожа на розовые лепестки. Красиво. Но мне сейчас ни к чему. Просто задержалась на несколько секунд, чтобы помечтать, и кивнув довольной продавщице, снова вышла за Чейзом в эту дикую жару.

— Теперь серьги, — сказал Чейз. Голос был низким, почти хриплым, а взгляд задумчивым.

Он кивнул на другой конец улицы, где над входом в отель сверкала вывеска ювелирного бутика. Отель Массарана, прочитала я.

Это место выглядело так, будто его выдернули из Европы и засунули в сердце саванны: стеклянные витрины, мраморный пол, свет мягкий, как в дорогих фильмах. Внутри пахло кожей и сандалом, а за прилавком стоял грузный мужчина в белоснежной рубашке, с золотыми часами, которые стоили, наверное, больше, чем весь рынок Одьенне.

Он смерил Чейза довольно надменным взглядом, медленно и демонстративно глядя на его черную майку, милитари-карго, татухи, браслеты и простые гвоздики в ушах. Потом жалостливо посмотрел на меня. В джинсах и белой рубашке.

— Серьги, — тихо прошелестел Ли. Не знаю, как именно он посмотрел на продавца, не видела, стоя за его спиной. Но этот стокилограммовый парень вдруг чего-то испугался. Он вздрогнул, собрался, а потом резко натянул на себя дежурную улыбку. — Вон те.

Ли указывал пальцем на закрытую витрину, где на единственной подставке сияли два гвоздика с прозрачными камнями. Как два прожектора, они освещали собой половину магазина.

— О! — дежурная улыбка продавца превратилась вдруг в такую искреннюю и радостную, что ею он озарил вторую половину магазина, тут же засуетившись. — Простите мою заминку! Разумеется!

— Южноафриканские бриллианты. E3, — сказал мужчина, и Чейз кивнул, даже не спрашивая цену.

— Ничего, что не самые чистые камни? — с абсолютно серьезной физиономией обратился Чейз ко мне.— Вряд ли здесь можно найти что-то лучше.

Улыбка продавца замерла, и он завис, глядя на Чейза. Я тоже открыла рот, увидев серьги вблизи.

— Чейз, прости, можно тебя на минутку, — прошипела я, хватая его за запястье и оттаскивая от прилавка. Он задержал взгляд на моих ладонях, крепко сжимающих его руки. — Прости.

Я резко убрала руки.

— Чейз. Это слишком…

— Уши зарастут, Ками, — перебил он меня тяжелым голосом.

— Да, я знаю. Пока достаточно пары таких простых штук, как у тебя в ушах.

— Это платина, — отрезал он.

— Нет, мне не нужна платина. Что-то попроще…

— Почему ты не хочешь эти? — кажется, он правда не понимал. — Тебе же понравились.

— Ли, я за них не расплачусь. Они стоят как вся квартира моих родителей. Спасибо тебе за джинсы. Пусть ты и не хочешь брать за них деньги. Но не за серьги же?

— Это будет мой подарок. Ты заслуживаешь чего-то красивого.

— Нет, я не могу принять.

— Я не спрашивал, Ками. Ты спасла мне жизнь вообще-то. Забыла? Как думаешь, во сколько я оцениваю свою жизнь?

— Ты сказал, никого я не спасала, потому что тебя не надо было спасать. Ты бы и так справился. И я просто подставилась по глупости.

— Я передумал. Был не прав. Может, он и попал бы тем ножом в мою шею. Я не мог этого предугадать. Так что это — моя благодарность. И ты не можешь мне в этом отказать.

— Тогда я отдам деньги. Со временем.

Чейз закрыл глаза и шумно втянул воздух.

— Ками, ты ведь журналистка, верно?

— Да, пыталась ею стать.

— Мне казалось, совсем глупых людей туда не принимают. Да и ты не производила такое впечатление, — он взял мой подбородок ладонью и приподнял его. Зачем? Я итак на него смотрела всё это время. — Это. Мой. Подарок. За спасение моей жизни. А я очень дорого её ценю. Моргни, если поняла.

Я моргнула.

— Хорошая девочка, — он опять легко потрепал меня по голове. Черт. Я думала, он перестал это делать.

— Продезинфицируйте. Ультразвуком. Прямо сейчас, — его тон был резким, но он уже доставал карточку, чтобы расплатиться. А у продавца хищно загорелись глаза.

Наконец, серьги были готовы, и Чейз аккуратно взял их с черного бархатного пада.

— Я сама одену, — пискнула я.

— Это мой подарок. Я одену. Аккуратно. Поверни голову, — отрезал он.

Голос был тихим, каким-то бархатным. Так что даже возразить не получилось.

Я послушалась, отводя волосы от уха. Зажмурилась, думая, что сейчас будет больно. Ведь уши были сильно травмированы, но когда его пальцы коснулись моей мочки — осторожно, с какой-то мучительной медлительностью, прикосновение было легким, как ветер.

Он едва дышал, склонившись надо мной, а его взгляд был просто мега-сосредоточенным. Я действительно так и не почувствовала боли, — Чейз уже одел и застегнул одну серьгу. Ух ты. Какие у него легкие руки.

Пожалуй, я сама истерзала бы свои уши намного больше. Хорошо, что он это сделал.

Костяшки его пальцев случайно скользнули по щеке, задержавшись на секунду дольше, чем нужно. Не говоря ни слова, он уже отводил мои волосы от второго уха. И я снова почти не чувствовала никакого движения, теперь уже открыв глаза.

Его лицо было так близко, что боковым зрения я даже видела капельки пота на его виске, напряжённые скулы, сжатую челюсть.

— Готово, — хрипло выдохнул он, отступая быстро, будто больше не хотел находиться рядом, и тут же засунул руки в карманы

Настроение у него теперь было хуже некуда. Черт возьми, наверное, он погорячился с такими дорогими серьгами. Теперь жалеет.

— Всего хорошего! Вы такая красивая пара! — елейно улыбнулся продавец.

— А. Мы не… — я хотела сказать, что мы не пара, но Чейз уже схватил меня за руку и вывел из магазина.

— Ещё что-то нужно? — жёстко спросил Ли.

— Ещё кофе можно?

— Можно, — наконец, он едва заметно улыбнулся. — Ты какой любишь?

— С молоком, но без сахара.

— Ты в курсе, что люди, пьющие кофе без сахара, имеют все шансы оказаться социопатами? Читал как-то, — он уже передавал мне стаканчик из уличного киоска.

Я уставилась на него, но снова обнаружила в уголках его глаз смешливые морщинки. Ясно.

— Чейз, ты когда издеваешься надо мной, хотя бы улыбайся, чтобы я понимала, что ты начинаешь шутить. Раньше ты так делал. Что происходит? Тебя что-то беспокоит? Что-то с Ноксом? Я-то понимаю, что беспокоит меня, но ты ещё день назад был другим.

Его изменившееся поведение начинало меня нервировать. Наконец, Ли и сам понял, что переборщил, и тряхнул головой, красиво взъерошив свои волосы.

— Нет, котик. Все в порядке. Просто. Немного вышибло из колеи, когда понял, что мог тебя потерять.

— А. Ты все об этом. Проехали, Чейз, правда. Боишься, что Нокс бы тебя за это прибил? Но ведь всё обошлось. Зато у меня теперь обалденные серьги, которые я буду хранить всю жизнь на память об этом увлекательном приключении. Кстати, я не сказала, спасибо.

— Угу, — он медленно попивал кофе, пока мы шил рядом бок о бок. — Так я жду.

— А, ну да, — я коротко чмокнула его в бицепс, который находился как раз напротив моих губ и до которого я без труда могла дотянутся прямо сейчас, — спасибо.

Я пошла дальше, но Чейз вдруг остановился. И я обернулась.

— Что?

— Что это было? — бесцветно спросил он.

— Дружеский благодарственный поцелуй.

— Почему в плечо?

— Ну, до твоей щеки мне высоко подпрыгивать.

— Я могу нагнуться.

— Ноксу не понравится, — пошутила я.

— Думаешь, ему понравится, что ты облизала моё плечо?

— Что за бред? Я едва прикоснулась губами. Могу протереть влажной салфеткой, если у тебя с этим проблемы.

Я даже обиделась.

— Пойдем, я отведу тебя в отель, — снова грубовато бросил Ли. — Посиди там, пожалуйста, полчаса, мне нужно ещё кое-что здесь сделать.

— А можно… — я осеклась, и парень нахмурился. Не хотела портить ему настроение ещё больше.

— Ками, меня бояться не надо, ладно? — Чейз сжалился надо мной и изобразил вымученную улыбку. — Всё можно. Что именно?

— Мне бы еще что-то из косметики.

Глава 24

В номере я осталась одна и теперь, кажется, пришло время наслаждаться жизнью.

Ли запихнул меня сюда с сумкой косметики и бананами — другие фрукты купить не разрешил, так как я целых две недели жила на батончиках.

Сказал, что кишечное расстройство от местных деликатесов с моим нынешним весом я просто не переживу, а потому пока прописал диету из булочек и бананов, а на вечер обещал накормить пастой в ресторане внизу отеля.

Я, наконец, привела волосы в порядок, полностью обмазалась кремом, сделала маску, и дико довольная упала на кровать. Осталось только дождаться Нокса, получить документы, свалить отсюда и забыть всё как страшный сон. Ах да. Еще можно написать прикольную статью. Или книжку.

Мысли о том, что будет дальше с нашими отношениями с Рэем я старалась гнать подальше.

— Рэй, — сказала я в потолок и глупо хихикнула. Его имя словно окутало меня чем-то теплым и тяжелым. Лежа на спине я схватила подушку, обняла, прижимая к себе и представляя вместо неё его горячее и тежёлое тело.

Сказал: «Я — его». Ммм. Я зажмурилась как довольная кошка. Не хотела думать о том, что он имел ввиду. Или хотела.

Будем ли вы вместе? Если да, то как? И вообще — как я буду ждать его с каждой миссии, седея день ото дня? Где я буду его ждать? И хочу ли возвращаться на работу в редакции? Под начало гнусного Валеры? Нет уж. Оттуда я точно уволюсь. Поищу другое место. А как я вернусь в Москву, когда там Алан? Надо будет просто с ним еще раз поговорить. Когда я сделаю это лицом к лицу, он точно все поймет. Но он же охотится за Ноксом?

Так всё! Глупый мозг Ками, заткнись! Пока это все бессмысленно. Только душу травить.

Взгляд вдруг упал на обычный стационарный телефон. А что если?

Я набрала администратора, и через пять минут уже разговаривала с мамой! Конечно, постаралась подумать о безопасности. Но вряд ли Кармин будет прослушивать каждый исходящий звонок во всех отелях всех городов Кот-д’Ивуара. К тому же я собиралась говорить с ней ровно одну минуту. Как в фильмах. Ну, мало ли.

Сообщив, что все в порядке, нужно лишь подготовить документы, я решила пока больше ничего не рассказывать.

Зато она начала тараторить, что у них творится такое! Ей звонила Аня и сообщила, что её отец, Эдуард Викторович, уволил гнусного Валеру, который отправил меня в эту командировку. Правда это было ещё не всё.

Спустя неделю, Валеру обнаружили зверски убитым в его квартире, пока семьи не было дома. Ничего не взяли. Чистая расправа.

— Господи, ужас какой, — только и выдохнула я в трубку.

— Кстати, Алан тоже интересовался тем, как так получилось, что тебя отправили одну в эту командировку. Это было при мне. Он такой хороший! За тобой поехал!

Не хотела это слушать. Побыстрее распрощалась с мамой и повесила трубку.

Конечно, в одну минуту разговор не уложился, поэтому я набирала её два раза. Эта игра в шпионов могла бы вызвать улыбку, если бы не новости об убийстве Валеры, которые в голове каким-то образом сложились вдруг с Аланом. Интересно? А он мог?

Лежа и глядя в потолок, я снова заснула и продрыхла почти до самого вечера, резко вскочив от своего «любимого» кошмара. Господи. Этот чертов «эмир» теперь навсегда там поселится? Уже столько всего произошло, что и думать про него забыла, но этот гад прочно прописался в моих сновидениях, не давая нормально выспаться!

Где Чейз? Увидев на кровати какой-то сверток с запиской, стало понятно, что он был здесь.

«Когда выспишься, одевайся. Жду в соседнем номере. Пойдем ужинать».

Интересно, что внутри? Я сама не заметила как улыбаюсь. Не знаю, почему и за какие такие заслуги, но сегодня Чейз просто искупал меня в заботе и совершенно избаловал. Было такое чувство, что я попала в какой-то другой, хороший сон, где у меня вдруг появился дико заботливый и сильный старший братик, который исполнял любые мои желания.

Доставая из свертка длинное платье цвета пыльной розы, которое сегодня рассматривала буквально пару секунд, я просто обомлела. Как он заметил? Ведь он уже вышел из магазина в тот момент?

Я поймала себя на том, что смеюсь в голос и прижимаю платье к лицу.

— Ты чего? — Чейз уже стоял в двери балкона и смотрел, как я трусь лицом о тончайшую шелковистую ткань.

— Как ты здесь…?

— Номера связаны общим балконом.

— Чейз! Спасибо!

— Ммм, — он сцепил руки на груди и облокотился боком на дверной косяк. Кажется, опять был в плохом настроении. И все-таки улыбался. Одними глазами, при этом чуть удивленно меня рассматривая.

Ну, да. Я радуюсь кусочку тряпочки. Но дело-то не в этом! Мне было так тепло, что он просто замечает все эти мелочи. Мне ещё не попадался человек, который вел бы себя именно так. Его девушке, наверное, дико повезет!

— Знаешь, я бы так мечтала, чтобы у меня был такой старший брат, как ты! Ты же просто волшебный! — в сердцах выдала я, и тут же наткнулась на его каменное лицо. Он закрыл глаза и втянул воздух.

Он медленно подошёл, и в руках я заметила уже знакомую аптечку. Глядя на его мрачную физиономию, решила, что будет лучше заткнуться. Просто послушно повернулась к нему спиной и откинула волосы. Он сменил пластырь и нежно всадил в меня три разные инъекции, и по горящей лопатке снова пошло приятное онемение.

— Выглядит очень не плохо. Одевайся. Я зайду за тобой через двадцать минут. Сестричка.

Последнее прозвучало как-то грубо.

Платье сидело как влитое. Я даже сделала легкий макияж, чтобы снова почувствовать себя нормальной. И волосы, наконец, стали выглядеть по-человечески. Половина пластыря на лопатке оказалась под платьем, а вторую половину прикрыли волосы.

В лифте Чейз медленно смерил меня с головы до ног.

— Красивое, да? — спросил я, трогая ткань. Она так приятно холодила руки, когда я проводила по ней ладонями, что я снова и снова делала это. Ладоням было ужасно приятно.

— Очень, — бросил Чейз и отвернулся к дверям.

— Спасибо, — снова сказала я ему в спину.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Ты уже говорила.

— Сегодня я просто умру, — объявила я, доедая пасту с довольным видом.

Чейз не разрешил взять вино, напоминая, что во мне сейчас слишком много лекарств, чтобы всё это смешивать. Зато себе не отказал, потягивая прямо на моих глазах тягучую темно-красную жидкость и выкуривая уже пятую сигарету подряд.

Делал он это красиво, дерзко выпуская дым вверх и глядя на меня поверх этих маленьких облачков. Я только радовалась, что Нокс не курил. Хотя… Чейз уже много раз был ко мне довольно близко, но его дыхание почему-то всегда было свежим, а от него самого всегда пахло только каким-то ужасно дорогим парфюмом. Интересно.

Мы сидели на открытой веранде ресторана, и теплый ночной воздух приятно окутывал тело.

— Умрешь? С чего бы? — спросил он, глядя на меня поверх своего бокала.

— От счастья. Ты устроил мне такой удивительный день. Такое ощущение, что у меня сегодня День рождения. Ой. А какое сегодня число?

— Двадцать девятое мая.

Через секунду я закрыла лицо руками и только удивленно в них усмехалась.

— Что? — он не понимал, что со мной, но его губы тоже начинали подергиваться в ответной улыбке, которая становилась все шире.

— Чейз. Ты когда-нибудь забывал, что у тебя сегодня день рождения?

— У тебя день рождения? И ты забыла? — он улыбался всё шире.

— Я просто перестала следить за числами в какой-то момент. Но главное, что ты не забыл! Сам того не зная. И знаешь что? Сегодня был лучший день рождения в моей жизни! — сказала я, допивая свой сок.

— И что тебе сегодня понравилось больше всего?

— Булочки! — выдала я, не раздумывая, глядя как бровь Чейза ползет вверх, а губа изгибается в ироничной усмешке.

— Булочки? Дешевые булочки с козьим сыром? То есть серьги с двумя каратниками впечатлили меньше?

Он пытался шутить, но красиво изогнутая бровь так и не вернулась на место.

— Нет, конечно, — я опустила глаза.

Наверное, это было не вежливо с моей стороны.

— Ками, не ври только, ладно? Булочки так булочки. Просто ты странная.

— Мне правда очень понравились серьги! Но тут я скорее была приятно шокирована. А тогда, в номере, испытала какой-то чистый восторг. Поэтому…

— Тогда… ладно, так и быть. Разрешаю пол-бокала шампанского в честь дня рождения. Как-нибудь дотащу тебя до номера, — он снова широко улыбался, поднося свой бокал ко рту, но улыбка вдруг резко померкла, когда он посмотрел мне за спину.

— Что? — я уже научилась считывать все эти сигналы, и первым делом делом судорожно подумала, куда лучше дернуться: под стол или сразу бежать к выходу?

Как вдруг моё тело само поднялось со стула и прижалось к чему-то огромному, темному и почти каменному.

— Нокс! — вскрикнула я, поднимая глаза.

Его горький мужской запах тут же поглотил меня. Я вцепилась в его футболку, боясь, что он исчезнет, пока его огромные руки уже опускались на мои бёдра, вдавливая моё податливое тело в его пресс.

Сердце стучало как бешеное. Животом я уже чувствовала, насколько он возбужден. Он изучал моё лицо взглядом буквально пару секунд, а потом его губы врезались в мои, жёстко выбивая изо рта весь воздух.

Скользящий, напористый язык вылизывал с такой силой, что я ахнула, цепляясь за его шею. Он прикусил мою губу, оттянул зубами, и я задохнулась, когда его пальцы ещё сильнее впились в мою попу, сминая платье.

Но вдруг его ритм смягчился — поцелуй стал медленным, почти невесомыми, язык нежно скользнул по моему, обводя контуры, как будто пробуя меня на вкус. Колени почти подогнулись, между ног прошла волна жара, скручивающегося в тугой узел, который просто мечтал взорваться.

А потом еще и ещё волна. Они захлестывали меня с каждым движением его языка. Я беззвучно простонала ему в рот, и он снова сорвался — губы накрыли мои с новой силой, язык вломился, жадно, шумно, выбивая тот стон, который я уже не смогла сдержать, пока его бедра прижимались к моим, горячие, твёрдые и обещающие.

Треск стекла резанул по ушам, и я испуганно посмотрела на Чейза, задыхаясь от поцелуя и всё ещё вцепившись в Нокса.

Чейз всё так же сидел за столом, нагло наблюдая за нашим бесплатным представлением, а вот ножка его бокала с вином треснула. Теперь оно растекалось по скатерти, как кровь. Лицо было каменным, а черные, но как будто равнодушные глаза прожигали нас обоих.

— Перебрал, похоже, — просто объяснил он, вытирая руку о белую скатерть.

Нокс не хотя отпустил меня, одарив диким, многообещающим взглядом, и уселся на третий стул, заполняя собой всё пространство вокруг.

Когда мы с Чейзом сидели напротив друг друга, обстановка была какой-то демократичной. Но сейчас Нокс подавил аурой и размерами нас обоих. Лично я была в восторге. Как будто он был огромным темным мягким пледом, в который мне хотелось завернуться. И никогда не вылезать из его объятий.

Его колено было плотно прижато к моему, ладонь он положил на моё колено и неторопливо водил ею туда-сюда. Как будто невзначай.

Ли реагировал как-то странно, недовольно поджимая губы и буравя Нокса красноречивым взглядом.

— Токсикоз, брат? — шутливо спросил Нокс, подзывая официанта и делая заказ. Он явно был в хорошем настроении. Значит всё идёт нормально, решила я, успокаиваясь и рассматривая его во все глаза.

— Ага, — буркнул Ли, проигрывая игру в гляделки и отводя взгляд, чтобы с интересом рассмотреть ночную улицу со снующими туда-сюда людьми.

— Только не ищи тут разрядки, — тихо прокомментировал Нокс, проследив за взглядом Чейза.

— Я же не сумасшедший. Вряд ли тут подают товар, к которому я привык. С еженедельными сертификатами качества, — протянул загадочный Чейз.

Они что, про наркотики? Мне не хотелось думать, что Ли их принимает. Может, про что-то другое.

— Нокс…, — начала я, когда он заказал еду.

— Завтра сюда привезут твои документы, — перебил он, прекрасно понимая, что я хочу спросить.

— Поддельные? — шепнула я.

— Настоящие, — просто ответил Нокс.

— Но… для этого же нужно ехать в посольство? В Абиджан? Мы уже не едем в Абиджан?

— Нет, завтра к вечеру в местный аэропорт пригонят частный борт.

— Я с вами, — буркнул Чейз. — Мне пора откиснуть в Дубае.

— Тебе будет не по пути, — парировал Нокс.

— А куда мы летим? — с замирающим сердцем спросила я. — Домой?

Глава 25

— Ками, возьмешь пока десерт, — вместо ответа на мой главный вопрос сказал Нокс.— Мороженое?

Как будто это был не вопрос, а команда. Я зачем-то согласно кивнула, покраснев под его раздевающим взглядом.

Чейз фыркнул, откинувшись на стуле. Его рука лениво потянулась к пачке сигарет.

— Она не ест мороженое, — бросил он. Голос был ровным, но с какой-то ноткой превосходства. Он крутил сигарету между пальцами, не глядя на Нокса. — И шоколад.

Нокс медленно поднял взгляд, глаза немного сощурились, и он слегка наклонил голову, как хищник, учуявший добычу.

— Правда? — протянул он обманчиво мягко, но воздух вокруг сгустился. Он повернулся ко мне. — Что тогда хочешь, Ками?

— Кофе, — ляпнула я, просто чтобы разрядить странный момент. Чейз тут же поднял руку, подзывая официанта, его движения были резкими, почти вызывающими.

— Два кофе, — сказал он, не глядя на Нокса. — Обычный латте и капучино без сахара.

Он кивнул в мою сторону, показывая, что кофе без сахара был для меня.

Нокс как-то странно улыбнулся, и медленно откинулся на стуле, скрестив руки. Все с той же нейтральной полуулыбкой глядя на Чейза.

Но тот только равнодушно курил, лениво выпуская дым в сторону Нокса, будто невзначай. Кажется, я перестала понимать, что происходит. Но чувствовала, что хорошее настроение Нокса начинает вытесняться этой зловещей, нечитаемой ухмылкой.

Ноксу еду принесли в три раза быстрее, чем нам. Он съел всё быстро. Боже, мне нравилось, как он ест. Я наблюдала за ним с каким-то теплым чувством, не заметив, как заправила волосы за ухо.

Он замер, когда свет вдруг упал на мои серьги, и бриллианты сверкнули, как осколки звёзд. Медленно отложил нож, отодвигая его от себя как можно дальше, и почему-то задал вопрос Чейзу:

— Новые? — голос всё ещё был ровным. Но теперь на пару тонов ниже.

Чейз затянулся сигаретой, выпустив дым в небо.

— Я потеряла старые. И… нужно было, чтобы уши не… не заросли, — еле закончила я под тяжелым взглядом Нокса. Черт возьми. Чейз был прав. Я его боюсь? Да нет же. Бред.

Просто понимала, что Нокс может расценить подарок Чейза не правильно. Для этого придется рассказать ему, почему именно Ли решил меня так отблагодарить, но мы еще к этому не подошли.

— Мой подарок, — сказал Чейз просто. Зачем он начал объяснять с конца? Теперь Нокс точно разозлится.

— Просто там в лесу… — начала я, но Нокс меня перебил.

— Потом сочтемся, брат. Скажешь.

Чейз хмыкнул, туша сигарету о край пепельницы с такой силой, что искры брызнули на скатерть.

— Не-е, не надо, — сказал он, его взгляд был равнодушным, как камень, и он чуть наклонился вперёд, будто бросая вызов. — Это подарок. Расслабься, брат. У Ками сегодня день рождения. Не знал?

Воздух загудел, как натянутая струна. Вообще-то я говорила Ноксу ещё там, когда мы сидели в машине на другой стороне границы и ждали Чейза. Но кто следит за числами, когда вокруг творится такое?

Я сидела, сжимая чашку с кофе, чувствуя, как тепло керамики жжёт ладони, но не могла пошевелиться. Нокс медленно выдохнул, его глаза пробежались по Чейзу, потом по мне, скулы напряглись, а бровь едва дёрнулась вверх.

— Ясно, — холодно бросил он Чейзу, но ледяные мурашки побежали по моей спине. Он встал и протянул руку. — Пойдём, Ками. Отпразднуем.

Он почти вытащил меня из-за стола, и я слегка поморщилась от боли. Хотя он не заметил. Притянул к себе, беря за талию собственническим жестом. Но вдруг что-то вспомнил и вернулся к столику на несколько секунд.

— Карточку, — бросил он Чейзу, буравя взглядом сверху вниз. Прекрасно понимая, какой эффект производит. Тот бросил на стол ключ от моего номера, нагло уставившись на Нокса. У него явно был иммунитет к этому дикому взгляду. — Ещё поговорим.

— Обязательно, — спокойно ответил Чейз. Он так и не шевельнулся, глядя нам вслед.

Когда мы оказались в лифте Нокс всё ещё держал меня за талию и как-то раздраженно смотрел сверху вниз, даже не пытаясь сократить тридцать сантиметров разницы в нашем росте.

Я начинала нервничать. Ему точно не понравилось то, что Ли знает обо мне больше, чем он. Но ведь всё объяснимо. Мы провели вместе двое суток, много болтали. Хотя… с Ноксом я провела намного больше. Но в основном всю информацию вытягивала из него я. Ну. Тогда он сам виноват. Он ничего не спрашивал. Почему тогда бесится?

В номере Нокс прижал меня к стене в коридоре и долго смотрел, так и не наклоняясь.

— Что?

— Ничего, — шепнул он, проводя пальцами по моему лицу. Как будто бы заново его изучая. Пальцы были шершавыми, грубыми и немного пахали порохом, несмотря на смешанный с ним запаха мыла. Думаю, порох просто намертво въелся в его кожу.

— Я схожу в душ, — сдавленно шепнул он.

— Даже не поцелуешь перед этим? — смело улыбнулась я.

— Нет, — серьезно ответил он. — Если начну сейчас, уже не остановлюсь.

Я вышла на балкон и увидела, что с неба капают первые крупные капли дождя. Вчера ночью он тоже шел. Зато днем солнце жарило нещадно.

Внезапно в номере Чейза включился свет, а его балкон оказался открыт. Так. Это никуда не годится. Мало ли чем мы с Ноксом решим здесь заняться.

Я поспешно зашла обратно, закрыла балкон, включила кондиционер и плотно задернула шторы. И в этот момент сзади меня вдруг обняли сильные, мощные руки.

Я вжалась в спину Нокса и просто стояла, наслаждаясь моментом. Глубоко вдыхала его запах, обволакивающую меня силу. Мне хотелось, чтобы он никогда меня не отпускал. Вот так стоять — просто было хорошо. Как будто я уже была дома. Прямо здесь. И больше никуда не нужно было бежать.

Нокс дышал всё тяжелее, уткнувшись лицом в мою макушку и втягивая воздух.

— Обожаю твой запах, — прохрипел он, разворачиваясь меня к себе. Неужели сегодня мне будет дозволено увидеть его лицо во время близости? Я улыбнулась, желая рассматривать его ещё, и ещё, и ещё. Мне каждый раз было мало.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Он был в одних штанах. Кожа — всё ещё влажной от душа, и я провела по его груди ладонями с радостным чувством — неужели это всё теперь моё?

Мне хотелось изучать его, нежно, тщательно. Но для Нокса, все моменты, отведенные для нежности, уже были давно исчерпаны.

Он наклонился, его губы зависли над моими, дразня, пока я не потянулась к нему, желая поцеловать, но он тут же перехватил инициативу, впиваясь в мой рот с хриплым выдохом.

Медленно, но совсем-совсем не нежно его язык скользнул внутрь. С такой хищной силой, что колени как-то резко подогнулись, он тут же углубился, вырывая стон, который утонул в его горле.

Его зубы касались и прикусывали мои губы, дразнили, но не ранили. Теплая и шершавая ладонь уже забиралась под платье, рывком задирая ткань.

— Платье — это хорошо. Можно быстро до тебя добраться, — прохрипел он прямо мне в губы, а потом рванул бельё, которое с треском разлетелось, вызывая мой легкий вскрик.

Наглые пальцы проскользнули между бёдер, раздвигая их с лёгким нажимом. Я выгнулась и беззвучно застонала, когда он безошибочно нашёл тугой нервный комок между моих ног, размазал мою собственную влагу и стал двигаться кругами, дразняще медленно, вырывая из меня рваные всхлипы.

Его губы спустились к моему горлу, не целуя, а скользя, горячим дыханием обжигая кожу, пока язык не лизнул ямку у ключицы, оставляя влажный след, от которого тело выгнулось ещё больше.

Я оказалась прижата к стене, вдавленная в неё его бёдрами, чувствуя его эрекцию. Я так скучала по нему, что практически захныкала, понимая, что не проживу ни минуты больше, без его члена внутри меня.

Его свободная рука уже спустила бретельку с моего платья, оставив грудь обнаженной, и теперь он сминал её, сначала рукой, потом поднял меня еще выше по стене, чтобы добраться до груди губами, зубами остервенело прикусывая соски.

И в тот момент, когда он вжал мою спину в стену ещё сильнее, я вдруг громко заорала. Господи, как же больно. Искры сыпались из глаз. Дурацкая рана на лопатке.

— Эй, ты чего? — он аккуратно опустил меня и взял моё лицо в свои огромные ладони. Тревожно рассматривал, понимая, что это был вовсе не крик страсти. И тут же резко, развернул, замечая повязку на спине. Он прикоснулся пальцами к голой коже возле неё и прохрипел:

— Черт, мелкая, что это? Что опять со спиной? — кажется, он снова был напуган. Совсем как в прошлый раз, когда целовал меня впервые, в пустыне, и обнаружил содранную кожу на моей пояснице.

— Да, — боль уже утихла, и я вымучила из себя улыбку, — ерунда. Просто нож случайно воткнулся. Маленький порез.

— Случайно? Нож?

— Да, там в лесу… — начала я, глядя как кулак на его руке начал сжиматься, а вены на предплечьях вздулись. — Нокс, я клянусь, все в порядке!

Наёмник резко отпустил меня и молча рванул к двери. Господи, что он собирается делать? Я замерла на пару секунд, потом вылетела за ним в коридор, чтобы увидеть, как он заходит в номер Чейза, который почти мгновенно открыл ему. Как будто ждал. Пыталась проскочить за ними, но он только выставил руку вперед.

— В номер, — выплюнул Нокс. — Быстро, я сказал.

Скомандовал, как провинившийся чем-то собаке. И захлопнул передо мной дверь.

Электронный замок мигнул красным, отрезая меня от них. Я едва успела заскочить обратно в комнату, пока не осталась в коридоре без ключей. Пульс бился в ушах в полумраке комнаты.

Да что с ним такое? Что за дурацкая реакция? А самое главное — почему он ничего не дает мне объяснить! Затыкает на полуслове и всё спрашивает только у Чейза. За кого он меня держит?

Балкон! Я вспомнила, что у Чейза дверь должна была быть еще открыта. На улице уже вовсю шёл тропический ливень. Дверь действительно оказалась открыта, но из-за дождя я не слышала, о чем они говорят, и подошла поближе, спасаясь от воды под небольшим козырьком.

— Какого чёрта ОНА спасала тебе жизнь? — рычал Нокс, его голос был как раскат грома, готовый разнести всё. — Ты должен был её охранять, твою мать.

— Я знаю, брат. Сам охренел, что так вышло. Она…

— Что с серьгами? Какого х** ты покупаешь ей украшения?

— Какая-то тварь сорвала её старые.

Нокс молчал.

— И как она к ней подобралась?

— Я не заметил эту бабу… прости…

Послышался глухой удар, и я тут же влетела в номер. Чейз сидел на полу, прислонившись к кровати, кровь текла из его носа, заливая подбородок. Он даже не стирал её, будто ему было наплевать на то, что сейчас с ним произошло.

Нокс просто стоял над ним. Они оба одинаково равнодушно рассматривали друг друга, даже не обернувшись, когда я оказалась в номере. Я ахнула.

Почему так много крови? Совершенно инстинктивно я бросилась к нему на пол, схватила его лицо, вытирая кровь подолом собственного платья.

— Чейз, господи, ты в порядке? — мой голос дрожал, я ощупывала его скулы, пытаясь понять, насколько всё плохо. Из-за крови было не понятно. Чейз не сопротивлялся, но мне показалось, что во взгляде, который он бросил на Нокса мелькнуло легкое злорадство. — Нокс, как ты мог, чёрт возьми? Ты что, совсем с катушек слетел? Тебе же всё объяснили! А меня ты вообще слушать не стал! Что с тобой не так?!

Я гневно обернулась, глядя на него снизу вверх, но наткнулась на ледяной взгляд его серых глаз. Он скользнул им по мне, потом по Чейзу, и я почувствовала, что от него идет какая-то дикая ярость, которую он едва сдерживает под этой тонкой коркой льда.

Чейз поднял руку, отстраняя меня, а потом с хрустом и с абсолютно невозмутимой физиономией вправил свой нос. Только кровь снова брызнула на пальцы. Он вытер её тыльной стороной ладони, и, не отрывая глаз от Нокса, медленно встал, как-то криво и нагло ухмыляясь.

— Спокойно, Ками, — хрипло бросил он, его голос был пропитан сарказмом. — Я правда заслужил. А нашему Нокси просто нужно спустить пар.

Нокс шагнул вперёд, сжимая кулаки, которые издали громкий хруст. Видимо всё-таки не стоило именно сейчас называть его «Нокси». У Чейза что-то не так с инстинктом самосохранения. Наверное, предохранители перегорели. И почему именно в этот момент я решила, что будет хорошей идеей, поработать для Чейза этим самым предохранителем?

Я вскочила и встала между ними, спиной к Чейзу, руки упёрлись в грудь Нокса, останавливая его.

Отдаленно осознавала, как смешно сейчас выгляжу между двумя огромными разъяренными наёмниками. Хотя было не до смеха.

Чейз хоть и был немного 'уже, легче и сантиметров на десять ниже Нокса, но по сравнению со мной, которая теперь пыталась прикрыть его, всё равно казался огромным.

— Хватит, Нокс! Не трогай его! — не понимая, что только подливаю масла в огонь. — Он мне жизнь спас! Заботился! Ты ведь сам поручил меня Чейзу. И теперь бьешь его за это? Что ты творишь!?

Нокс стиснул челюсти, его взгляд метнулся от моей выставленной вперед руки к Чейзу и обратно. Аура Нокса, клубившаяся вокруг, просто подавляла и создавала впечатление, будто он с легкостью может сломать нас обоих.

— Спас? Тебя? По-моему это ты сейчас уже второй раз его спасаешь. Ли, тебе нравится стоять за спиной Ками, а? Удобно? — Нокс цедил каждое слово, но я немного выдохнула. Он, наконец, заговорил вместо того, чтобы просто поливать нас молчаливой яростью и хрустеть кулаками.

Чейз сразу задвинул меня себе за спину, удерживая рукой и подался вперед, нагло глядя на Нокса:

— Ты сейчас серьезно несешь эту херню, брат? Обвиняешь меня трусости? Меня?

Не знаю, что такого имел ввиду Чейз, но Нокс внезапно моргнул, будто осознавая, что точно переборщил. Он едва выдохнул, и кажется, Чейз после этого тоже. Они явно знали, о чем говорили.

Затем, взгляд Нокса упал на руку, которой Чейз едва придерживал меня позади. На этот раз Чейз благоразумно убрал конечности и поднял их в жесте «я сдаюсь».

— Ещё раз так сделаешь, я оторву тебе эту руку и засуну в задницу, — тихо обронил Нокс

Это могло бы быть обычной мужской шуткой, но судя по его физиономии, — нет.

Чейз фыркнул и отошёл, вытирая кровь с подбородка.

Нокс взял меня за руку и повел к двери балкона.

— Нокс, — услышала я тихий голос Чейза. — Не будь таким животным. Береги её.

Нокс остановился, но не обернулся, а потом вышел вместе со мной в дождь.

Глава 26

Картинка для разогрева

????

— Нет, Нокс, пожалуйста.

В номере он так и не закрыл балкон, тут же протащив меня внутрь. Он молчал, тяжело дышал, сжав челюсть, и это убивало. Я не понимала, что сейчас будет, но теперь дико боялась. Он определенно злился на меня. За что? Что я встала между ним и Чейзом? Ему точно померещилось что-то не то.

Я просто была собой. Действовала импульсивно, наверное. Ещё пока плохо понимала, как нужно вести себя с немногословным и зачастую плохо читаемым Ноксом, от которого каждая мурашка на коже плясала свой собственный дикий танец. Как будет правильно?

Всегда думала, «правильно» — это просто быть собой. Но оказалось, нужно взвешивать и контролировать каждое слово и взгляд?

Его массивные руки развернули меня, мгновенно нагнув вперед и аккуратно уложили животом на стол, прижав к поверхности лицом. Господи, что он…?

— Не смей, не делай этого. Не так! Я так не хочу, — взмолилась я.

Нокс молчал, и только тяжело дышал, почти хрипел. Будто пробежал кросс в двадцать километров на спринтерской скорости. Он был в бешенстве, он был возбужден и он себя не контролировал. На доли секунды, пока он еще не развернул и не распластал меня по столу в такой позорной позе, я заглянула в его глаза.

От ярости они блестели, наполненные влагой, будто всё то время, что он бежал, ветер и дождь хлестали его лицо. И от этой влаги из серых и стальных они вдруг превратились в темно-зеленые, цвета мрачных и непроходимых джунглей Амазонки.

Как будто всего этого было мало, в них искрились желтые молнии. Наверное, это был всего лишь свет жёлтых уличных фонарей, рассеянный в стене дождя, но это испугало даже больше, чем его ярость и ненормальное поведение.

Подол платья, испачканный кровью Чейза взлетел вверх, и я громко взвизгнула, но его рука прижимала шею к столу, не давала встать и что-то сделать. Ногами он встал между моими, широко раздвигая мои бёдра. Второй рукой схватил за талию, слегка приподнимая вверх, под нужным ему углом.

— Нет, я не хочу так, — верещала я.

— Захочешь, — услышала я короткий, утробный рык, а затем: как Нокс плюнул на свою ладонь и провёл ею между моих ног. Сейчас он меня изнасилует. Так я не хотела, трепыхалась и тщетно извивалась.

Этого не может быть. Сделает, и между нами все кончено. Навсегда.

Я замерла, понимая, что больше ничего ничего не происходит. В звенящей тишине, нарушаемой лишь шумом тропического ливня, он резко грохнул кулаком по столу. Совсем рядом с моим лицом, и на поверхности осталась небольшая вмятина. Я вздрогнула. Кулак так и замер рядом с моим лицом. Нокс опирался на него, и с шумом выпустил воздух из легких. Как будто до этого он надолго задержал дыхание.

Мне удалось немного оглянуться назад. Он опустил голову, мокрые волосы упали на глаза, а рот был открыт. Он тяжело дышал, плечи и массивная грудь опускалась и поднималась в такт его хриплому, неровному дыханию. Я боялась пошевелиться, боялась напомнить о себе, чтобы он снова не сорвался. Через две долгие минуты он открыл глаза и уставился на меня. В них всё ещё были жёлтые отблески фонарей, так отчетливо искрящиеся в темноте комнаты.

Страх немного отступил. Я знала, верила, что он не поступит со мной так. Слегка выдохнула, пошевелилась, чтобы он меня отпустил. Но рука, пригвоздившая шею к столу, лишь предупредительно сжала чуть сильнее. Второй он стал водить по моим обнаженным бедрам и ягодицам.

— Нокс, отпусти…

— Нет, — всё тот же рык, но уже больше похожий на голос Нокса, — мы только начали.

Я услышала короткий звонкий шлепок, и попу тотчас обожгло тысячью игл. Но в то же время, это было не сильно. Жжение было приносящим не боль, а легкое, приятное раздражение кожи, которое запустило мурашки. Нокс шлёпнул еще раз, и снова разряд тока, и снова электричество — но уже по всей спине. Я охнула и инстинктивно выгнулась назад.

Он остановился и легко провёл пальцами по моей пояснице, осторожно трогая покрывшуюся мурашками кожу, ещё больше разгоняя приятную щекотку, пробегающую внутри.

— Тебе нравится, — хрипло и удивленно пробормотал он, словно самому себе. — Какая же ты плохая девочка.

Он водил по моей спине пальцами, едва касаясь.

— И вся Моя.

Но эта нежность… была точно не для Нокса. Уже через мгновение он сминал пальцами ягодицы, как будто хотел быть везде, лапал без разбора, отпечатывая следы своих рук на каждом сантиметре кожи, пока не услышал мой сдавленный беззвучный стон. Он был почти не слышным, но запустил вибрацию по всему телу, заставляя поясницу ещё раз изогнуться под руками Нокса, а попу — приподняться ему навстречу.

Нокс ждал ровно пару секунд, словно не веря моей реакции, а затем я почувствовала резкий толчок его члена в своё лоно. Протиснулся лишь немного, а я уже застонала, машинально расставляя ноги чуть шире, приглашая войти еще глубже. Он положил ладонь на мою поясницу и пригвоздил к столу, давая понять, что любая инициатива не приветствуется.

Он толкнулся ещё немного, с трудом протискиваясь, но только потому, что член был широким, а я была слишком узкой. По его словам. Я всхлипнула, и Нокс снова остановился, давая мне привыкнуть, адаптироваться. В этот момент он наклонился, и его губы оказались возле моего уха:

— Такая мокрая, — медленно и хищно протянул он. — А говоришь, не хочешь.

С этими словами он немного отодвинулся, и в следующее мгновение с силой загнал член на всю свою длину. Я вскрикнула от неожиданности, и вскрик тут же превратился в протяжный и тягучий стон. Пыталась изогнуться и приподнять голову, но не было ни единого шанса. Его ладонь неизменно лежала на моей шее.

Мой последний стон будто стал для Нокса сигналом к старту, и он начал бешеное, неистовое движение, выходя почти до конца, чтобы тут же загнать обратно, всего себя, до самого основания. Уже очень скоро моя собственная влага стекала по бедрам, Нокс двигался легче, но всё сильнее и сильнее, и к шуму тропического ливня, доносящегося с улицы добавились громкие, звонкие, неистовые шлепки его бьющихся об меня бёдер.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Этот звук, его член, его руки, его громкое, сбившееся дыхание, доводили меня до исступления. Волосы полностью упали на лицо, прилипая к коже и залезая в открытый рот, из которого доносились мои безумные стоны, но я даже не пыталась что-то с этим сделать.

Я уже почти хрипела, когда его рука переместилась с моих бедер вниз и захватила в плен клитор. Движения Нокса не прекращались ни на секунду, только ускоряясь и углубляясь. Его член и пальцы двигались слаженно, играя на мне, словно я была музыкальным инструментом, которым Нокс овладел в совершенстве,

Он немного поменял угол, и коснулся той точки внутри меня, от которой темнота в зажмуренных глазах вдруг зажглась тысячью огненных искр.

Еще два точных удара его головки, и внутри произошёл большой взрыв, распространяясь из центра по всему телу. Эта дрожь была сродни судороги, мышцы влагалища сжались и стали пульсировать, и от этого ощущения вокруг своего члена Нокс, наконец, протяжно застонал. Я так сильно сжалась вокруг него, что наёмник с трудом выбрался из меня, будто я не хотела его отпускать, и кончил на мою спину.

Несколько минут наше тяжелое дыхание и звук сердца в моей голове перекрывали все остальные звуки. Потом он нежно вытер мою спину, развернул и аккуратно взял на руки, убирая с моего лица прилипшие волосы. В его до этого безумных глазах теперь я читала нежность, но сама была слишком обессиленной, чтобы адекватно смотреть в ответ.

Знала, что мой взгляд сейчас был осоловелым и ненормальным, но Нокс лишь легко усмехнулся, снимая с меня сбившееся платье и аккуратно укладывая на кровать. Я почти упала на неё.

— В душ… — тихо прошептала я.

— Не-е-е-т, — порочно протянул он. — Я же сказал. Я только начал.

Он тоже избавился от остатков одежды, но не спешил ложится, давая себя рассмотреть. Блики уличного света блестели на его коже, подсвечивая рельефные мышцы рук, груди, пресса, ног. Совершенство.

Его член был снова готов, и хотя я рассматривала его восхищенно, старалась делать это не слишком откровенно, прикрывая лицо волосами. Нащупала рукой простыню, дернула на себя, пытаясь дать себе хоть небольшую передышку и отползти на другую сторону кровати, но услышала короткую усмешку Нокса:

— Куда? — безжалостно бросил он.

И уже был сверху, простыня валялась на полу, массивное тело впечатало меня в кровать, прогнувшуюся от его веса. От того, насколько стремительно все произошло я тихо всхлипнула.

Нокс не стал ждать: раздвинул мои бёдра, как можно шире, одно колено поддел рукой и забросил на сгиб своего локтя, раскрывая меня до упора, так безжалостно, что я снова испугалась. Если войдет сейчас вот так, будет больно. Даже несмотря на случившийся только что мощный оргазм.

— Красивая, — глядя вниз, он бесцеремонно рассматривал моё открытое лоно. — Какая же ты красивая.

Он и сам был красив. Страсть делала его каким-то... нереальным.

Он вдруг забросил на своё плечо и вторую мою ногу, резко спустился вниз и его лицо оказалось прямо между моих бёдер.

— Нет, что ты делаешь, — вскрикнула я.

Всего один раз у меня уже был такой опыт.

Алан. С трудом уговорил меня в наш последний раз, и я тысячу и один раз пожалела об этом, испытывая не только жуткое чувство стыда, но и совершенно неприятные, ужасные ощущения. Не понимаю, почему сам Алан остался доволен. Он совершенно не обратил внимания на очевидно странные реакции моего тела, — тот последний раз был лишен всякого удовольствия, стал личной катастрофой и каким-то унижением.

Нокс был не из тех, кто уговаривает. Ладонью, я уперлась в его плечо, пыталась оттолкнуть — и это было совершенно бесполезно. Его губы уже жадно втягивали в себя всю ту влагу, что тело послушно выдало в ответ на его предыдущее вторжение.

— Нет, — простонала я, начиная вдруг осознавать: Нокс вытворял что-то совершенно другое, отличное от того, что я вообще ожидала. Что-то невообразимое.

Такое, что больше я не могла произносить никаких членораздельных звуков. Движения его губ и языка были пожирающими, бесстыдными, терзающими, уничтожающими и одновременно возносящими.

А когда он запустил в меня ещё и пальцы: один, второй, третий, — я схватила подушку, бросила себе на лицо и стала стонать и кричать в неё, — ведь где-то еще существующая разумная часть сознания подсказывала, что вскорости на мои крики сюда сбежится целая армия работников отеля.

Краем того же сознания понимала — мы не закрыли балкон и шторы. Мне даже показалось, что порыв воздуха принес тонкий запах сигаретного дыма, но черт возьми… еще несколько движений языка Нокса, и я уже абсолютно не могла вспомнить, что именно смутило мой разум всего секунду назад.

Никогда раньше не думала, что могу кончить два раз подряд. Думала, это невозможно. Это не для меня. Нокс вывел мои представления о невозможном на совершенно другой уровень. Когда моё лоно снова обхватило его пальцы, он стал двигаться с утроенной яростью, а когда первая волна прошла, убрал подушку с моего лица.

— Ты такая вкусная, когда кончаешь, — прохрипел он возле моего уха, глубоко целуя, запуская язык в мой рот так, чтобы я почувствовала всё то, о чём он говорил.

Бедра всё еще были широко разведены его локтями, и он прижал их к моему животу, ложась сверху, сгибая меня пополам. Не прекращая глубокого, пожирающего поцелуя, он глубоко и медленно вошёл в меня, а я простонала прямо в его губы. Снова побоялась, что под таким углом будет больно. Но больно не было. Только вновь зарождающееся тягучее, мешающее ощущение внизу живота, от которого меня мог избавить лишь следующий оргазм.

Через час я больше не могла шевелиться. Нокс напротив: казалось, с каждым разом будто все больше наливался силой и мощью. После того, как он в последний раз кончил мне на живот, я понимала, что вот-вот отключусь в бессилии и обмороке. Глаза закрывались сами собой. И тогда моё тело оторвалось от кровати. Нокс взял меня на руки и нёс в душ, как безвольную куклу.

В душе он аккуратно меня вымыл, стараясь не намочить повязку на спине. Глядя неопределенным, немного напряженным взглядом. Это снова начинало нервировать. Разве он не был доволен после того, что сейчас произошло? Он вытащил меня из душа, развернув спиной к себе, и его руки вдруг снова оказались на моей груди, сжимая и дразня.

— Я больше не могу, — жалобно простонала я, чувствуя, как в поясницу снова уперся твердый член. Я обернулась, чтобы проверить его реакцию, но в глазах увидела лишь мрак.

Да что же с ним такое? Вместо ответа, он обмотал меня махровым полотенцем и отвёл в комнату, медленно усадив на кровать.

— Нокс, что с тобой? Ты…

Он не дал мне договорить, раздвинул мои ноги и бесцеремонно встал между ними, так что моё лицо оказалось напротив его возбужденного члена.

— Нокс…

— Хватит болтать, — хрипло отрезал он, запуская одну руку мне в волосы, а второй слегка надавливая на щёки, чтобы мои губы раскрылись. Он приставил к ним гладкую головку и бесцеремонно протолкнулся внутрь. — Теперь ты будешь меня слушать.

Он протискивался всё глубже и глубже, и казалось, моё участие в этом всём совершенно не требуется. Не я ублажала его. Он медленно, властно и безжалостно трахал мой растерянный и совершенно не готовый ни к этому размеру, ни этому действию рот.

— Запомни, раз, и, навсегда, — наконец прохрипел он, и каждое его слово сопровождалось наглым, бесцеремонным толчком. — Ты — моя. Не на эту ночь. И не на то время. Пока мы здесь. Ты. Тупо. Моя. На совсем. И. Я. Запрещаю. Тебе. Ещё. Хоть. Раз. Смотреть. На. Другого. Мужика. Так. Как. Ты. Смотрела. На. Ли. Сегодня. Иначе. Я. Накажу. Тебя. Заставлю. Смотреть. Как. Я. Медленно. Его. Добиваю. И смотри на меня, когда я с тобой разговариваю.

В тот момент, когда я подняла глаза вверх, Нокс аккуратно и полностью вошёл в меня до самого основания. Не знаю, как у меня это получилось. Как у него это получилось, но я почувствовала, как он изливается и кончает прямо в моё горло. Не прерывая ни на секунду зрительного контакта, и лишь на несколько секунд по его лицу пробежала сладкая судорога, а в глазах снова вспыхнули жёлтые искры.

— Глотай всё, — рыкнул он, прикрывая глаза, в которых царил мрак.

Когда всё закончилось, и он открыл глаза, медленно покидая моё горло, они всё ещё были затуманены, но пугающая темнота начинала понемногу рассеиваться.

Он лёг на левый бок и бесцеремонно притянул меня к себе спиной. Положив локоть на мой живот, пропуская руку между грудей, он сжал ладонью мою шею. Прижимался всё крепче и крепче, вдавливая себя в моё обнаженное тело, будто я была его мягкой игрушкой для сна.

— Ты как? — тихо спросил он.

Пришлось прочистить горло, чтобы тихо мяукнуть, что все в порядке.

— Мечтал об этом каждый раз. С тех пор как ты впервые приоткрыла губы и удивленно уставилась на меня, — усмехнулся он. — Но в жизни оказалось намного лучше.

Я ещё не понимала, как относиться к тому, что сейчас произошло. Он наказал меня, унизил, фактически трахнул мой несчастный рот, даже не спрашивая разрешения. Но почему я не ощущала, что была использована?

Сейчас он держал меня сильно, но так бережно, словно я была хрустальной. Изредка притягивал посильнее и зарывался носом в волосы. И черт возьми, я и сама хотела бы сделать для него то, что он только что сотворил со мной без спроса. Но в этом был весь Нокс. Разрешения он не спрашивал.

— Ммм, — довольно промычал он, порочно дыша мне в ухо, — кажется, сегодня я уже успел побывать везде? Или?

Его ладонь вдруг скользнула между моих ягодиц.

— Нет! — испуганно вскрикнула я, дергаясь от него. Но вдруг услышала тихий смех, и он быстро притянул меня обратно.

— Я шучу, мелкая. Не буду. Не сегодня.

Не сегодня? Я была против в принципе.

А потом… меня как будто ударило током от осознания:

— Нокс? Ты сказал насовсем? — я думала, он сказал это в порыве страсти, не разбирая слов. Но сейчас чувствовала себя странно.

Я уже призналась себе, что потеряла голову от этого мужчины. Хотя мы с ним были настолько разными. Я позволяла ему всё, плавилась от его властности, мощи и силы. От его красоты и вообще всего того, что делало его Ноксом. А главное от того, насколько одержим он был мной.

Но то, что он произнес? Насовсем? Мы ведь еще не говорили о том, что будет дальше. Всегда казалось, такие разговоры должны начинаться спустя несколько месяцев или год отношений. По моей городской логике.

В ответ, его уже было расслабившееся тело напряглось.

— Какие-то проблемы? — тихо спросил он.

— Просто…

— Мелкая, привыкай. Не хотела быть ничьей собственностью? Ничьей и не будешь. Только моей, — он провёл рукой под одеялом по моему телу и запустил ладонь между ног, по-хозяйски устроившись между складок и просто оставив руку там, больше ничего не делая.

Я несколько минут собиралась с мыслями, чтобы что-то ответить. Хотя даже не понимала, что именно хотела сказать, пока не осознала, что Нокс уже крепко и спокойно спит.

Глава 27

Уже было утро. Я лежала на груди и Нокса, полностью без сил. Утром меня разбудил вовсе не «эмир», которые впервые за все это так и не навестил. Не успел.

Я спала на боку, согнув бедро, пока не почувствовала настойчивые толчки где-то в недрах моего живота, вырывающего из меня сонные и протяжные стоны.

Абсолютно не смущаясь моим бессознательным состоянием, наглый наёмник без всякого разрешения пристроился сверху, и медленно и томно входил в мои предательски мокрое лоно, к которому у него был свой особый подход, и моё осознанное присутствие им двоим, кажется, вообще не требовалось.

Я проснулась только, когда толчки стали сильнее. Нокс нависал надо мной, опираясь по обе стороны кровати на прямые руки, и мягко, томно, красивыми волнообразными движениями бёдер брал и брал своё. Это было похоже на танец, несмотря на то, что его напряженное лицо и мощный торс уже блестели от капелек приступившего пота, пока я сама только лениво просыпалась.

Увидев, что я очнулась, Нокс замер, тихо улыбнулся и вдруг вошёл уже намного резче:

— Доброе утро, любимая, — я охнула и застонала от его напора, а он тут же приподнял мои бедра так, чтобы угол входа стал ещё более глубоким.

Не знаю, как он подкупил моё тело, но оно мягко сотряслось уже через несколько движений, после которых Нокс еще несколько раз резко вонзился и задрожал, падая на согнутые локти с закрытыми глазами и заключая меня в плен своего мощного тела.

Теперь он уже не боялся, что я увижу его эмоции и его страсть. Я только взяла в руки его лицо и ласкала пальцами, пока он справлялся с прокатывающейся по всему телу волной дрожи. Он резко открыл глаза, и они были похожи на расплавленный металл. Удивительный цвет. Как у такого загорелого, темноволосого парня могли получиться такие светлые, почти зеркальные глаза? Это была… Красота.

Я притянула его большую голову своими маленькими ладонями и по очереди поцеловала веки. Он удивился, но ничего не сказал, упав рядом со мной на спину и притягивая к себе со счастливой улыбкой.

— Приручаешь? — рыкнул он, забрасывая моё дрожащее бедро к себе на живот.

— А это возможно?

Он только ухмыльнулся с закрытыми глазами.

— Нокс? Мы сегодня летим?

Его тело напряглось и замерло.

— Ками, — мне не очень понравилась эта странная пауза. — Ты полетишь одна. Хватит тебе здесь быть. Это все не для тебя.

— Что? — кровь в руках как будто замерла, и пальцы сразу заледенели. Хотела встать, но у меня не получилось, Нокс прижал меня к груди обратно. Ну уж нет. После пары секунд трепыханий, я сильно пнула его кулаком в грудь. Не думаю, что эта гора мускулов что-то почувствовала, но он сжалился и разрешил мне сесть над ним. Я замоталась в простыню и свирепо уставилась на него.

— А ты?

Он сел, нисколько не стесняясь своей наготы. Хотя чего там было стесняться? С таким телом можно было совершенно спокойно ходить голышом. Никаких стеснений. Всё, что ему грозило, это чистое вожделение от женщин, и черная зависть от мужчин.

Нокс уставился на меня тяжелым взглядом.

— Я останусь здесь и разберусь с младшим Карминым. Он… не хочет угомониться.

— Объявил на тебя охоту? — спросила я.

Нокс прикрыл глаза.

— Ли уже напел? Язык как помело. В общем, пока эту проблему не решить, спокойной жизни не будет.

— А если он… у него получится?

— Не получится.

— Нокс, — я положила руку ему на живот, чтобы он никуда не сбежал от этого разговора. Почему-то показалось, что он уже собирался. — Ты ведь не бессмертный! Ты достаточно умен, чтобы это понимать. И каждый из этих шрамов — тому доказательство. Благодаря тебе Арева разорвала контракт с Карминым. И теперь Старший сделал тебя чем-то вроде задания для своего сынка — достанет тебя, будет достоен семейного бизнеса. Может, Арева для тебя договорится с Карминым? Чтобы тебя не трогали? Они же вроде как тебя нанимают раз за разом. Я понимаю, что я тут вообще ни при чем, но…

— Младший всё ещё хочет тебя, — мрачно процедил Нокс. — На тебя есть ориентировки по всему Кот-д’Ивуару и соседним странам, приказано брать живой. Награда — два миллиона. Даже в этом отеле лучше дольше не оставаться. Две ночи — уже опасно.

— О… Но… Может тогда, я просто поговорю с ним ещё раз? Два-три раза, если нужно. Он поймет, что я никогда не хотела быть с ним и сейчас не буду.

— Ками. Мелкая, — Нокс начал уставать от этого разговора, поднимаясь с кровати, — он дурак, но не дурак. Он уже понял, что ты не хочешь его. Ему все равно. Я же сказал, еще тогда. Он маньяк. Тебе нельзя к нему даже приближаться, понимаешь?

Он подошёл к краю кровати, где я сидела, и взял моё лицо в ладони, наклоняясь близко-близко.

— Мелкая. Даже не думай ни о чем с ним разговаривать, поняла? Сегодня ты улетаешь. Я разберусь и прилечу к тебе.

— Ты его убьешь?

Он держал моё лицо и смотрел взглядом: «Ты и так все понимаешь, зачем спрашивать?»

— Подожди. Ну а Кармин-старший? Он же станет тебе мстить? Ты будешь бесконечно от него бегать?

Нокс приподнял брови и усмехнулся.

— Я? Я ни от кого не бегаю. На Кармине-старшем всё закончится. Ками, я всё ещё ищу политическое решение, ясно? Никогда не бросаюсь кромсать всех сразу, без последнего китайского предупреждения.

— И что ты можешь предложить Кармину вместо войны?

— Сотрудничество с Fuego de la Sangre. Если откажется — войну. И с ними и с Хэй Тэн.

— Кто все эти люди?

— Картель моего отца. Как раз сейчас они заходят в Африку. Трафик оружия. Они отлично могут спеться и взять Кармина в долю.

— А Хэй Тэн это…

— Те, кто стоит за Чейзом. Эти вырежут всех. Они плотно обосновались в Африке. Намного раньше Кармина. Так что ему придется сглотнуть свою гордость, и тот факт, что они увели его контракт с Арева. Если он не хочет кровавой резни, в которой проиграет.

— А раньше твой отец имел дела в Африке?

Нокс отрицательно покачал головой, улыбнувшись.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Значит, всё это — чтобы протащить твой картель на континент, ослабив Кармина?

Оу. А вот сейчас он помрачнел.

— Я скажу тебе один раз, ладно? Никогда не называй Fuego de la Sangre — моим картелем. Я не с ними. Больше нет. Просто я… не обрубил все связи. Потому что разбрасываться таким ресурсом — идиотизм.

Я спустила ноги с кровати и закрыла лицо руками.

— Удачно я подвернулась, чтобы скомпрометировать Кармина перед Арева, — сказала я в свои ладони. Мне показалось, что в комнате вдруг стало холодно. И всё-таки Нокс никак это не прокомментировал.

— Можно мне домой? — наконец, спросила я, переварив всё. Зная, что ответ будет «нет».

— Да, — я сильно удивилась. Нокс сел передо мной на корточки, и я оказалась зажатой его коленями. Он взял мои ладони. — Я и отправляю тебя домой. Но только… теперь наш дом будет на острове. Нашем. Тебе там понравится.

Наверное, Нокс ожидал другой реакции. Но я вдруг побелела. Сердце ухнуло вниз. Как будто вся кровь отлила в пятки. Я кое-как справилась, а потом встала и отошла от Нокса на другой конец комнаты.

— То есть… я буду на острове посреди океана? Одна.

— Я буду прилетать.

Буду? Прилетать? — повторила я про себя. В смысле, не: «Я сейчас только разберусь с Карминым, прилечу к тебе, и мы будем жить вместе», а «Буду. Прилетать»?

— А как часто ты прилетаешь на остров? — подозрительно спросила я. Нокс промолчал и только мрачно смотрел исподлобья. Он явно не хотел отвечать честно, опасаясь взрыва. Поэтому просто решил отмолчаться и даже не пытался как-то рассеять мрак, который сгустился между нами.

— Раз в месяц? Или раз в два месяца? У тебя же будет новое задание, да? — тихо спросила я, чувствуя, как в груди медленно, но верно поднимается целый эмоциональный шторм. — И так — всю мою жизнь? Круглый год. Смотреть на море. Пока ты бегаешь по планете, строя политические интриги? Ждать тебя? Не знать, вернешься ты или нет? И толко подсчитывать новые седые волосы на голове?

Он смотрел так, будто то, что я говорю — итак само собой разумеется.

— Мне нужно будет сидеть там вечно, потому что у тебя будут какие-нибудь новые враги, которые захотят тебе досадить, через меня? Скажешь, я не права?

Ему надоело сверлить меня взглядом, он сел на кровать спиной ко мне, упер локти в широко расставленные колени и смотрел вперед.

— Права, — коротко бросил он без тени смущения.

Больше ни слова. Это всё? На этом разговор закончен? П-ф.

Я ушла в душ. Закрыла дверь на два оборота ключа, оставив его в замке. Черт возьми, я так и знала. Запереть меня вздумал. Какая жизнь меня ждет? Будет прилетать раз в два месяца на пару дней, трахать от души и сваливать под пули обратно? А я буду сидеть, и крабов разводить в полном одиночестве? Без семьи, работы, общения, друзей. Ждать пока вот так и будет проходить моя молодость.

Я бы согласилась пойти за ним хоть на край света! Куда угодно!

Но только если… он тоже будет там. Сейчас же — это просто одиночная ссылка «во имя моей безопасности». И нет. Я не собираюсь проводить там лучшие годы своей жизни. Без него. Лучше уж остаться здесь, с ним. Плевать на Кармина, на всех плевать.

Мне — да. Но не Ноксу. Он не разрешит.

И если я втрескалась по уши в настолько занятого мужика, мне нужно хотя бы работать. Чем-то занимать мысли на время его отсутствия. Кем я буду работать на острове? Без репортажной работы? Писать никому не нужные статьи ни о чем, и сдыхать от одиночества?

Наедине с мыслями я осталась ненадолго. Не знаю, как он открыл дверь, но Нокс уже забрался ко мне в душ. Встал под струи теплой воды, которые стекали на его черные волосы, поставил обе руки на стену, ловя моё испуганное тело в капкан, и мрачно воззрился сверху.

Я что-то хотела сказать, как вдруг почувствовала кое-что странное. По внутренней стороне бедра стекали следы утренней любви Нокса. У меня округлились глаза, я с ужасом смотрела на него:

— Нокс, ты утром… в меня? Зачем? — прошептала я опухшими от поцелуев губами.

— Ками… почему нет?

— Я могу забеременеть!

— Это плохо? Я только за, — его голос был ровным и очень контрастировал с пожирающим меня взглядом.

— Я — против!

— Почему? — мрачно спросил он. — Не хочешь от меня детей?

— Сейчас? Ты в своем уме? Тут такое творится!

— А когда? Мне 37, тебе 24. Ты когда планируешь?

— Нокс, Господи. Нормальные люди сначала обговаривают такие вещи!

— Ты уже несколько раз намекала на то, что я ненормальный.

— Да! Черт возьми. Ты меня совсем не слушаешь, не даешь ничего сказать. Не обсуждаешь со мной даже того, что касается меня… ох…

Вместо того, чтобы как-то адекватно отреагировать на мои слова, Нокс аккуратно приподнял меня под задницу, раздвинув бедра, и медленно насадил на свой огромный член, выбив из легких весь воздух, а из головы — все мысли о том, что я только что хотела сказать.

Спустя пять минут остервенелых, жестких, даже рваных движений, лишь немного заглушаемых шумом воды, я протяжно простонала. Как он мог даже в таком неудобном положении безошибочно найти самую нервную, чувствительную, самую вкусную точку внутри моего лона? И так виртуозно бить в неё снова и снова, пока та не взорвалась внутри сверхновой, посылая волны горячей плазмы по всему моему телу? Казалось, мы были просто созданы друг для друга. По крайней мере, наши тела — точно.

Я дрожала в последних волнах оргазма, когда он снова кончил прямо в меня, шумно и протяжно выдыхая. Сотрясаясь всем телом, прикрывая глаза. В этот момент он казался беззащитным. Но лишь на мгновение. Он так и не выпустил меня, и мне пришлось почти что выбить себе свободу, выдираясь из стального захвата.

Когда голова немного прояснилась, я снова начала злиться.

Он опять не стал меня слушать. Просто решил заделать мне ребенка. Чтобы отправить на необитаемый остров уже беременной? Я начинала закипать.

— Нокс, я могу полететь туда сейчас, пока Кармин мне угрожает. Хорошо. Но я не буду жить там одна. Я не хочу выбраться из одного плена. Из одной тюрьмы, чтобы попасть в следующую. Пусть и красиво окруженную морем, — теперь я тоже мрачно сверлила его взглядом в зеркале, когда он вышел вслед за мной, встал сзади и нежно вытирал меня полотенцем. — Ведь тебя там со мной не будет.

— Я буду приезжать, — снова повторил он.

— Я хочу жить где-то ещё. Чтобы иметь возможность работать. Пока жду тебя. Все равно где, но оно не должно напоминать островную тюрьму Алькатрас.

— Нет, — жёстко отрезал он. — Работай удаленно. Тебе вообще это не нужно. Занимайся нашими детьми. Я хочу минимум троих.

Я открыла челюсть и просто не могла её закрыть.

Только что призналась ему в том, что после Алана, который не слышал моего отказа, после плена с эмиром, после этих чертовых туарегов, у меня, мать его, теперь психологическая травма на тему плена, тотального контроля и отсутствия свободы.

Но и Нокс не слышал меня, просто поставив перед фактом, какой будет моя жизнь, где она будет и сколько детей я буду воспитывать в гордом одиночестве.

— Я не понимаю, что не так. Правда, — он смотрел на меня в зеркало без раздражения, даже нежно. — Ты моя. Я твой. Мы вместе. Всё остальное — полностью моя забота. Но прямо сейчас я не могу бросить на полпути то, чем занимаюсь. А ты, Ками, ты просто должна быть в безопасности. Для меня. Иначе я сдохну, понимаешь?

Это было слишком искренне. От всегда холодного и разумного Нокса. Моё сердце почти дрогнуло. Почти.

— И сколько лет ты еще будешь этим заниматься? — тихо спросила я.

Нокс только отмалчивался, но взгляд был очень красноречивым. Ясно. Он просто сам не знает. Потому что даже не планирует заканчивать.

Я не знала, какие слова подобрать для человека, который действительно не пытается понять. Так и не дождавшись смирения в моём взгляде, он вышел из ванной и оделся.

— Я спущусь вниз. Принесли твои документы.

— Ты сказал, они настоящие? Как это возможно, Рэй? Я ведь даже не была в посольстве?

Вместо ответа он подошёл и молча поцеловал меня, властным, пожирающим поцелуем.

— Пока не могу сказать.

И всё. Ушёл. Оставив совершенно разбитой. Он ничего не мог мне сказать. И ничего не хотел слушать. Кажется, всё, что он хотел — это моё полное подчинение, отсутствие вопросов и секс.

Да, секс был умопомрачительный. Но… теперь я знала, что это далеко не всё, что мне нужно в отношениях.

Я спокойно оделась, собрала вещи и села на кровать, глядя в пустоту. Пока не услышала звук зажигалки на балконе. Чейз. Я как-то горько улыбнулась. Мне нужно было побыть с кем-то… нормальным.

На балконе я встала рядом, облокотилась на перила, и мы стали смотреть на небольшой гостиничный сад и часть виднеющейся улицы.

Говорить не хотелось. В груди то и дело появлялось противное, стягивающее ощущение тревоги. Мне казалось. Нет, не казалось. Я была твердо уверена, что если сяду в этот самолет сегодня, это станет началом моего конца. Как там говорил Ли: отец Нокса сломал его мать? Хоть и любил. Теперь я начинала понимать, отчего Чейз смотрел на меня так странно и так жалостливо тогда.

Глаза были сухими, но я всхлипнула, пытаясь продохнуть спазм в груди. Как будто что-то не давало вдохнуть воздух до самого конца, и отчего кровь перестала насыщаться кислородом.

И увидела сбоку сигарету, которую протягивал мне Чейз.

— Думаешь? — усмехнулась я.

— Попробуй. Вдруг поможет.

На студенческих вечеринках я иногда могла себе позволить выкурить одну или две сигареты за компанию. Но по большей части не любила их противный запах. Хотя. Чейз курил что-то, что пахло даже немного приятно.

Я молча взяла предложенное. Может—поможет.

— Мой тебе совет. Ками, — внезапно серьезно бросил Чейз, и я резко обернулась на его интонацию. — Беги.

Глава 28

Беги. Я посмотрела по сторонам, как будто ища там опасность. Потом зависла, понимая, о чем он говорит.

— Ты о Рэе? — я всё-таки успела затянуться один раз догорающей в руках сигаретой. На вкус было терпимо, зато голова приятно закружилась.

Он молча кивнул, выпуская из рта колечки дыма.

— Всё так плохо? — спросила я. И он кивнул ещё раз.

— В душевых смежная вентиляция. Всё очень хорошо слышно.

Я покраснела. Он подслушивал всё, что там происходило?

— А если нет?

— Проведешь свою жизнь точно не так, как ты того хочешь, — мрачно ухмыльнулся Чейз.

— Думаешь, прямо сейчас у меня есть какой-то выбор? За мной по всей Африке бегает маньяк-бывший парень. И еще мне кажется… я не знаю… как Нокс воспримет, если я откажусь быть с ним? Черт. Нет. Я хочу быть с ним. Просто не так.

— По-другому он вряд ли умеет.

Сбоку снова показалась рука Чейза. Но теперь между его пальцев был зажат кусок черного пластика.

— Что это?

Я взяла карточку и покрутила в руках, плохо понимая, зачем он дает мне кредитку.

ICBC. И ещё некоторое количество иероглифов. Industrial and Commercial Bank of China — прочитала я мелкий шрифт на обратной стороне.

— Твой билет на свободу.

На меня напала легкая оторопь, а брови нахмурились. Чейз почему-то забрал карточку обратно. Но только для того, чтобы вставить её в тончайший кожаный кардхолдер на серебряной цепочке.

Затем подошел совсем близко и аккуратно надел цепочку на мою шею, пока я всё ещё смотрела на него с открытым ртом. Он выпустил мои волосы из-под цепочки, а карточку, без всякого эротического подтекста, спрятал у меня по одеждой.

Она упала на живот, и теперь была совершенно не видна. Я потрогала цепочку.

— Платиновая, — улыбнулся Ли, так и не отходя назад. — Как и карточка.

— Зачем?

— Твой самолет сделает остановку в Мадриде. Нужно передать кое-какие документы. На полчаса. Аэропорт частный. Включишь мозг, сможешь уйти оттуда. В кардхолдере телефон человека, который сделает любые документы с любой визой. И… мой телефон. Это всё, что я пока могу сделать. Не привлекая внимание санитаров.

— Чейз, зачем мне бежать от него вот так? Я могу просто сказать Ноксу, что не хочу так, как он предлагает. Я поговорю еще раз. Зачем бежать, как предатель? Если я…— голос сорвался, а язык плохо шевелился. — я решу уйти, я просто скажу ему об этом.

Чейз странно ухмылялся и продолжал курить, не отрывая от меня жёсткого взгляда. Я что-то говорю не правильно?

— Нокс? Предлагает? — наконец, проронил Чейз, но не стал продолжать эту мысль. — У тебя есть время подумать до Мадрида. С острова ты уже не выберешься. Зная Рэя, скорее всего никогда. Карта безлимитная. Можешь покупать всё, что хочешь. Если нужна недвижимость — позвони. Куплю любую. Если по какой-то причине не сможешь позвонить, но понадобится моё личное присутствие, сделай покупку. Выбери три мелких предмета, например, жевачку. И пробей тремя разными транзакциями одну за одной. После этого — жди.

Ладно. Я перестала с ним спорить. Он верит, что знает Нокса лучше меня. Возможно. Но зачем он пытается меня запугать? Вместо этого только спросила:

— Это ведь уже намного больше, чем просто серьги?

Чейз как-то нервно достал ещё одну сигарету. Господи, он так точно заполучит себе какую-то нехорошую болезнь.

— Ты ведь понимаешь, что вы с Ноксом поссоритесь, если он узнает об этой карте? — спросила я. Наконец, он перестал смотреть по сторонам и удивленно уставился на меня.

— Поссоримся? — он начал улыбаться, а потом покачал головой, тихо смеясь надо мной. — Поссоримся… Ками… ты точно из какой-то другой части мультивселенной.

— Нет?

— Нет. Он просто освежует меня, пока я буду еще жив. А так нет. Не поссоримся.

— Чейз, — я поёжилась, — не шути так.

Чейз снова бросил на меня темный взгляд. Он что, не шутил? Не понимала, почему он пытается представить Нокса в таком свете.

— Чейз, мне не нравится, что ты делаешь из него какого-то картонного злодея. Он не такой. Ну то есть, он жёсткий, конечно, но…

— Ага. Он просто постепенно заменит твои мысли своими, и однажды ты и сама не поймешь, почему делаешь всё только так, как хочет он. Не найдешь ни свои желания, ни свои устремления. Он заберет их все.

— И зачем ты мне это говоришь? Ты ведь его друг?

Понимая, что я не отстану, Чейз вдруг широко улыбнулся. Получилось натянуто.

— Да, но ещё я — твой добрый старший братик. Просто только сейчас начал понимать, наскóлько у него отъехала крыша на почве тебя и на почве контроля. А ты спасла мне жизнь, помнишь? — я оторопела. Он что, серьезно теперь будет всё время это повторять?

— Ты мне тоже спас.

— Но для меня это было работой. А ты это сделала потому… потому что ты Ками.

— Ты уже подарил за это серьги.

— Вот настырная. Как репейник, — Чейз закатил глаза. — Оказалось, это был подарок на день рождения. Так что теперь за спасение моей жизни — это. Серьезно, Кэм. Если б мой отец узнал, что какая-то мелкая деваха подставила спину под нож ради его сына, он бы просто искупал тебя в бабле. Папа научил меня быть благодарным. Не хочу подводить его.

Видимо, у Чейза с отцом были более теплые отношения, чем у Нокса.

— А он…

— Он уже вызвал меня в Гонг Конг. Это мой последний выезд в поля. И то ради Нокса. Учебная практика закончилась. Начинается настоящий бизнес.

Чейз засмеялся и потрепал меня по голове. Как обычно, взъерошив волосы. А я как всегда зашипела под его радостную улыбку. Но сегодня все наши улыбки были наигранными.

— Ты ведь ещё даже ничего не решила. Это просто запасной вариант. Теперь ты знаешь, что у тебя есть выбор. И тебе легче будет сделать правильный.

— Спасибо, — тихо прошелестела я. — Запиши в свой блокнотик с должниками.

— Обязательно, — серьезно выдал Чейз.

Он прав. В конце концов, я ведь могу и не воспользоваться картой. Но сейчас её вес приятно грел душу.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Мы повернулись на щелчок замка, и одновременно с Ноксом зашли в номер. Я быстро сняла цепочку с шеи, понимая, что Нокс её заметит, и положила карту в карман.

В руках у меня уже не было сигареты, но Рэй еще с порога смерил меня неопределенным взглядом и спокойно обратился к Чейзу:

— Ещё раз подсунешь ей эту дрянь, я устрою тебе сложный перелом руки. Будешь собирать отломки на спицы.

— Ты уже второй раз угрожаешь моей руке. У тебя плохо с фантазией. В постели также? — огрызнулся Чейз.

— Ты этого не узнаешь, Ли, — Нокс плотоядно уставился на меня, а в его глазах притаились смешливые морщинки. — Твои романтические чувства ко мне безответны.

Возможно перепалка была бы смешной, если бы я снова кое-что не заметила:

— Рэй, — тихо позвала я его. — А почему ты не делаешь это замечание мне? Ведь это я приняла решение…

Нокс сжал губы, но ничего не ответил.

— Ты собралась? Пойдем позавтракаем, борт уже прилетел. Без тебя, Ли, — Нокс остановил Чейза глазами, в уголках которых теперь притаились смешливые морщинки. — Я же могу со своей женщиной поесть… без тебя?

Чейз сделал вид, что обиделся. Но мне показалось, что вчерашний конфликт между ними исчерпан. Чейз вышел через балкон, а я направилась к выходу из номера.

— Не так быстро, мелкая, — Нокс поймал меня в дверях и прижал к стене, покрывая лицо жаркими поцелуями. — Мне не понравилось, как мы закончили разговор.

— Нокс, мы же только что… — я задохнулась под новым напором.

— Знаешь, от чего у меня сносит крышу? — шептал он мне на ухо, аккуратно притягивая к кровати. — От того, что здесь с тобой каждую минуту может что-то случиться.

Он провел пальцами по моей повязке на спине, внимательно глядя мне в глаза.

— Хрупкая. Чокнутая. Я ещё не поговорил с тобой об этом: нахрена ты полезла между бандитом и Чейзом? Ты понимаешь, что просто влезла между двумя убийцами? Чейз грохнул народу больше, чем я. Нам обоим с ним место в аду. А ты что делаешь? Ммм? — он аккуратно разложил меня на кровати и стал покрывать поцелуями мою шею. — Плюнула в террориста с приставленным к горлу ножом. Ты хотя бы иногда думаешь, что делаешь?

Он прервал поцелуи и свирепо посмотрел мне в глаза. Но его ярость тут же сменилась жарким огнем:

— Маленькая. Сильная. Но когда я касаюсь тебя. Всегда плавишься. Такая послушная. Теплая. Крышу сносит от того, как ты сразу признала меня.

— Как? — еле слышно прошептала

— Как единственного, кому ты полностью сдалась…

— Я не хочу так… — я напряглась, собирая все силы, чтобы это сказать.

— Не хочешь как? — он отстранился и удивленно приподнял краешек губы. Наверное, думал, что это какая-то игра.

— Не хочу полностью сдаваться и задыхаться! Хочу быть собой, — выпалила я. — Стать кем-то.

— Ты стала моей, — голос Нокса стал жёстким.

Он правда не понимает или делает вид? Почему все время говорит так… так странно?

Воспользовавшись его замешательством, я выскользнула и села на колени напротив, чтобы он опять не заткнул мне рот поцелуями.

— Нокс, я не хочу трахать тебе мозги… — получилось как-то жалобно.

— Ты не трахаешь, — резко перебил он меня.— Не говори так о себе. И хватит, мать твою, меня бояться. Иногда это забавно. Но не сейчас. Говори всё, что хотела.

Легко сказать. Он вообще понимает, какое впечатление производит? Он не просто красив. От него физически веет той дикой опасностью, почувствовав которую животные у водопоя вдруг резко поднимают голову и в ужасе срываются с места.

Сейчас он правда сделал вполне нейтральное выражение лица. Но это не помогало.

— Хорошо, — я собралась с духом. — Со вчерашнего дня у меня такое чувство… будто ты не видишь меня за всем этим. А только своё право на меня. Которое ты сам себе дал, не задавая мне лишних вопросов.

— Это не правда, — Нокс отпустил меня и тоже сел. Я всё ждала, вот сейчас начнет злиться. — Я спрашивал тебя всё время. Просто ты не замечала. Я ведь не зря несколько раз говорил, что ты — моя. Делал так не для того, чтобы выглядеть идиотом, который повторяет одно и то же. Это и были мои вопросы. Я наблюдал. Раз за разом. Смотрел, как ты реагируешь. В первый раз ты только немного возмутилась, но не стала возражать. Во второй, и следующий, и следующий, — когда я говорил это, что ты делала?

Вопрос не был риторическим. Он правда ждал ответа.

— Я… мы потом…

— Потом ты отдавалась мне. Ты признавала меня. Ты не возражала. Потому что тебе нравится это.

Он протянул руку и положил её на мою шею, едва-едва прижав. Совсем как тогда. В пустыне. И я снова прикрыла глаза от удовольствия.

— Вот так, — тихо прошептал Нокс. Завороженно наблюдая за моей реакцией, он даже облизнул свои губы. — Как сейчас. Видишь? Станешь отрицать?

Его взгляд был тяжёлым, но не злым. Порочным.

Всё ещё держа меня за шею, он притянул к себе и медленно поцеловал. А потом ещё и ещё. Мелкими, но какими-то убийственно развратными поцелуями.

Он убрал руку, и ко мне снова вернулась способность мыслить.

— Ты… — я была абсолютно растеряна,— ты заставляешь меня чувствовать, что у меня нет выбора, Рэй. И я… я могу поехать туда, пока мне что-то угрожает. Но когда всё закончится — я просто хочу быть поближе к тебе. Всё утро задыхаюсь от того, что ты снова отправляешь меня в клетку, где не будет тебя. И видимо насовсем. И ещё — не слышишь меня.

— Ками, я слышу каждое твое слово. Даже то, которое ты ещё не высказала. Ясно вижу всё в твоих глазах. И в нахмуренном лбе, в сжатой челюсти. Но знаю, что ты просто не понимаешь того, что понимаю и знаю я.

Отлично. То есть он всё замечает, но просто игнорирует.

— Ками, ты слишком дорога мне. Я не прячу тебя, чтобы сломать. Я прячу тебя, потому что мир, в котором я живу, не прощает ошибок. Один промах, и ты не просто в клетке, ты в земле. Или в руках Кармина. Или Ансар-ад-Диб. И всё это не закончатся на Кармине. Ты считаешь, я не даю тебе возможность быть собой? А я просто хочу, чтобы у тебя был шанс остаться в живых. Чтобы ты в принципе могла быть.

— Я схожу с ума от того, что у меня нет никакого выбора. Ты хочешь меня запереть. Ты просто решил это за меня, — я надеялась, что сейчас он возразит. Скажет, что последнее решение за мной.

— Я решил, что ты будешь жить, — прошептал он, придвигаясь. Его губы коснулись моих волос. — Это единственное, что имеет значение. Я не могу трезво мыслить и делать дела, зная, что ты не в безопасности. Понятно? Ты уже по уши в моём мире. И я не могу отмотать назад время, чтобы ты не вляпалась в это все. Но на этой планете нужную безопасность я могу тебе дать только там, на Isla Delgada. Другие места меня не устроят.

В голове звенели слова Чейза: «С острова ты уже не выберешься. Зная Нокса, никогда».

И тогда меня накрыла паника, которую Нокс заметил.

— Ками, — Нокс снова запустил руку мне в волосы, приятно массируя затылок. Но его глаза вдруг перестали быть теплыми. Я чувствовала, как его терпение подходит к концу. Физически ощущала, как плотоядный, холодный взгляд скользит по моим губам. — Я ведь несколько раз тебя переспросил еще тогда, помнишь? «Если хочешь жить, ты делаешь только так, как я велел. Беспрекословно». Ты согласилась. Я переспрашивал ещё и ещё, и ты снова кивала, и плавилась в моих руках. Я принял это на веру. Взломал свой мозг. Теперь я больше не один в этом мире. Я с тобой.

Но ты всё-таки плохо тогда уяснила смысл слова «беспрекословно», да? — его голос был ровным. — Ты меня обманула? Или думаешь, раз выбралась из пустыни живой, все закончилось? Всё только началось, Ками. Скажи, ты хочешь быть со мной?

Я медленно кивнула, отдаваясь движению его пальцев в моих волосах.

— Хорошо, — кивнул он с видом строгого учителя. — Но при этом ставишь условия? Ты любишь меня под условиями?

Мне казалось, что глаза наполнились слезами, и он это увидел. И нет, он не получил от них удовольствия. Нахмурился и притянул меня к себе на колени.

— Тише, мелкая. Просто такой период. Тебе нужно все переварить. Пожалуйста, поезжай на наш остров. Всё будет хорошо, я обещаю.

Он аккуратно поцеловал меня в лоб, слегка укачивая на руках.

Глава 29

Два часа спустя мы втроем стояли возле аэропорта Одьенне, я задыхалась от запаха керосина и дикой духоты, делавшей воздух липким. Рука Нокса лежала на моей талии, тяжело поглаживая бедра, пока мы наблюдали, как частный джет серебристого, как глаза Нокса, цвета медленно выруливает к нам.

Сердце сжималось, понимая, что это, возможно, последние минуты, проведенные с ним. Возможно — последние в жизни. Кто знает, что произойдет, после того, как он посадит меня в самолет? С ним? Со мной?

Словно почувствовав идущую от меня дикую тревогу, Нокс внимательно посмотрел, а потом начал целовать мои итак уже истерзанные губы. На этот раз ничего не доказывал. Не брал, не доминировал. Пытался успокоить и утешить.

Кто-то сбоку вдруг резко прокашлялся:

— Мистер Дельгадо, — раздался голос пилота, который уже успел спустить к нам. — Всё готово.

Сердце ушло в пятки. Уже? Нокс взял меня за руку и повел к трапу, а я не отрывала глаз от его широкой спины.

Я шла за ним так по пустыне, я шла за ним так по джунглям. Я иду сейчас. Но эти шаги, наши последние. Откуда я четко знала это?

Невидящий взор скользнул по хвосту самолета и выхватил две черные буквы, написанные курсивом: R.D. Рэй Дельгадо. Значит, его личный самолет. В другое время я, наверное, порадовалась бы. Но сейчас меня не утешало ничего из этого: ни остров, ни самолет.

Я просто хотела вечно идти вот так, за руку с ним. Если понадобится, то по пустыне. Лишь бы смотреть в его огромную широкую спину.

У трапа нас встретила бортпроводница — симпатичная высокая брюнетка, с идеальной укладкой и тёмно-красной помадой. Её взгляд скользнул по Ноксу, затем по мне, и в её глазах мелькнула тень. Она улыбнулась, но улыбка не дошла до глаз.

— Добро пожаловать на борт, — её голос был сладким, как сироп. — Мистер Дельгадо, всё готово. Мисс… — она запнулась, глядя на меня, будто я была пятном на её униформе.

— Камилла, — ровно ответил за меня Нокс. — Можешь считать, что Камилла Дельгадо.

От этих слов я дёрнулась, но рука Нокса только сильне сжала ладонь. Об этом мы еще не говорили.

— Камилла, это Изабелла. Можешь называть Белла, — не спросив разрешения девушки бросил Нокс, проходя мимо неё, даже не посмотрев.

Белла кивнула, её растерянный взгляд задержался на мне, а меня поразила догадка: это с ней во все тяжкие отрывается Нокс, когда заканчиваются его задания? То, о чем говорил тогда Чейз?

Странно, что Чейз поднимался на борт вместе с нами. Он скользнул по девушке отрешенным взглядом, молча взял её за руку и потянул за собой, не улыбнувшись, ничего не сказав и не спросив. Белла ещё более растерянно смотрела вслед Ноксу, но тот даже не обернулся. Её плечи вдруг обмякли, и она обреченно пошла вслед за Чейзом.

В салоне Нокс повернул направо, аккуратно усаживая меня в черное кожаное кресло. Я всё ещё не понимала, что делает Чейз, когда увидела, что они с девушкой прошли куда-то в хвост самолета. В дверях Белла бросила последний взгляд на Нокса, который он по-прежнему оставил без ответа.

— Оставь их на десять минут. Побудь со мной. — Нокс дотронулся до моей щеки, и я тут же растаяла, забыв обо всем и обо всех. Он сел в кресло напротив и притянул меня к себе, заставляя усесться верхом.

Краем глаза я едва различала шикарный интерьер салона, бар с хрустальными бокалами, второй пилот, который кивнул мне и скрылся в кабине самолета, экран, занимающий полстены. На подлокотниках — выгравированные инициалы R.D.

— Значит, Рэй Дельгадо? — слабо улыбнулась я, запуская пальцы в его жесткие черные волосы. Мы сидели так в первый раз. Все было в первый раз. У нас было катастрофически мало времени, которое мы провели вместе. Он едва прикрыл глаза и потерся головой о мои руки.

— Называй, как хочешь. Тебе как нравится? — довольно спросил он, прикрыв глаза, а потом скользнув взглядом по моему декольте.

— Для меня ты Нокс. Такой, каким я тебя встретила там. В пустыне. Мой Нокс.

— Твой, — без тени сомнения прошептал он в мои губы. Его медленный и глубокий поцелуй выбил из меня всё дыхание и все мысли. — Никогда не думал, что захочу сказать это кому-то. Ты ведь не убежишь от меня, Ками?

Он заправил прядь мне за ухо и внимательно смотрел на меня, будто что-то подозревая. Я только смущенно мотнула головой, ничего не ответив.

Мы оба знали, чем занимается Чейз и Белла в трех метрах от нас, за небольшой перегородкой, но сами не следовали их примеру. Сейчас просто прощались. Медленно целуясь, трогая друг друга за лицо. Не только в страсти, но и в нежности, и в какой-то бесконечной тоске.

Перегородка громко хлопнула, и я отстранилась, тяжело дыша. Белла стояла в проходе. Помады на губах уже не было. Она быстро опустила взгляд, поправляя униформу.

Чейз вышел следом, так ничего ей и не сказав, даже не посмотрев больше в её сторону. Его лицо было бесстрастным, и только то, что он поправлял штаны, выдавало то, чем он только что занимался. Он скользнул по нам взглядом и отвел глаза.

— Пора, мелкая, — тихо шепнул Нокс мне на ухо, слегка его прикусив. Он аккуратно стащил меня с себя, усадил в кресло и бережно пристегнул. А потом еще раз впился жестким поцелуем, на глазах у четырех человек сразу.

Он закрыл глаза, и двигался, двигался, двигался своим языком, пока вдруг резко не отстранился и не выпрямился, тяжело втягивая ноздрями воздух.

— Жди меня дома, — скомандовал он, сжимая мой подбородок своей ладонью и не отпуская, пока я не кивнула. Еще один шумный поцелуй, и он вышел из самолета.

Никаких «я люблю тебя», «выходи за меня замуж», «согласна ли ты» и прочей романтической ерунды. Я только бросила ошарашенный взгляд на Чейза, который всё ещё стоял здесь, засунув руки в карманы.

Он тоже подошел ко мне, вытащил одну руку, положил мне на голову и привычно растрепал волосы.

— Пока, котик. Надеюсь, ещё увидимся? — он тоже наклонился, и заглянул в глаза, как бы спрашивая, какое же решение я приняла? Но не дождавшись даже короткого кивка, потянулся к макушке, чтобы чмокнуть туда, где толко что была его рука.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я попыталась отстраниться. За последние несколько минут мне явилась какая-то другая его сторона, и теперь было очень не по себе.

— Ты чего? — удивился Чейз и посмотрел на побелевшую Беллу. — Я её не целовал, если ты поэтому…

Тогда почему с её губ была стерта вся помада? Кошмар. В следующий момент тут же поняла, почему. И мгновенно стала красной, как свекла, вызывав его тихий смех. Мне было не смешно. То, что сказал только что Чейз. Как он это сказал. И какой взгляд бросил на девушку.

— Почему ты так о человеке? — я ушам своим не верила.

Чейз прекрасно уловил, что чем-то меня разочаровал, но его это ни капли не смутило. Просто притянул рукой мой затылок и крепко чмокнул в лоб, задержавшись дольше, чем нужно.

— Пока. Сестричка, — отчеканил он, вышел и присоединился к Ноксу, тут же доставая сигарету.

Зрение как-то затуманилось, когда я смотрела в иллюминатор на них обоих. Нокс был похож на высеченную из мрамора статую, сложившую руки на груди. Ни единой эмоции на лице.

Я отвернулась от окна, и самолет начал движение.

— Белла? — мы были в воздухе уже целый час, за который я только ещё больше скрутила все свои эмоции в тугую спираль, которая вот-вот была готова взорваться.

Девушка остановилась немного испуганно.

Поначалу показалось, что я вызвала у нее неприязнь — как новая пассия Нокса. Но теперь уже она смотрела на меня почти заискивающе.

Я не знала, как начать, да и зачем мне это было нужно, тоже не понимала. Хотя нет. Понимала. И мне это было очень нужно:

— Белла. То, что сделал с тобой Чейз сейчас… — я нахмурилась, не зная, как продолжить.

Девушка села на подлокотник свободного кресла и красиво скрестила ноги в мини-юбке.

— Это часть моих служебных обязанностей. Я знала, куда иду на работу, — спокойно ответила она, испытующе глядя на меня. — Но вы не переживайте, на мистера Дельгадо я больше даже не взгляну. Его слово — закон. Вы теперь его жена, и я большое даже не подумаю о нем… в таком ключе.

— Это он сказал, что между вами все кончено?

Девушка как-то грустно улыбнулась:

— Ему не нужно ничего говорить. Это и так понятно. Он назвал вас своей фамилией.

Да, это я тоже помнила, и сейчас нервно теребила цепочку Чейза, которую снова повесила на шею, боясь, что она выскользнет из кармана.

Я долго молчала, но девушка не уходила. Видимо, я должна была как-то кивнуть, чтобы отпустить её. Вместо этого я снова собиралась с духом:

— Я понимаю, Рэй. Но… он приказал тебе быть с Чейзом? Сейчас? Там?

Он как-то неопределенно кивнула.

— Мне заплатят.

Это было то, чего я боялась. И то, что мне нужно было услышать. Их мир. Мир, в котором ко мне Чейз относился как к принцессе, но у бортпроводницы даже не стал спрашивать согласия. Не просто согласия. Он вообще ничего ей не сказал ни до, ни после. Даже не взглянул. Как будто она была какой-то вещью. Это резануло меня так, что я до сих пор не могла придти в себя. Почти задыхалась, не желая принимать это за норму.

— Рэй тоже… вел себя так грубо?

— Миссис Дель…

— Миллер. Мисс Миллер. Лучше Камилла.

— Простите. Я не могу. Мистер Дельгадо представил вас как…

— Мы наедине сейчас. Никто не слышит. Тогда просто называй, пожалуйста, Камиллой, — я начинала закипать, и она это заметила.

— Простите.

— Рэй тоже вел себя с тобой так же как Чейз сейчас?

— Ми… я не понимаю, простите. Как «так»?

— Не спрашивая твоего мнения? Просто молча. Даже не говоря «спасибо»! — взвилась я. Девушка смотрела на меня белыми глазами.

— Миссис Дельгадо, я наверное пойду, если вы не против.

Стало стыдно, ужасно стыдно, что я лезу к этой девушке. Возможно, делаю ей больно, но что-то внутри меня никак не могло остановиться. Эмоции вошли в штопор.

— И у них нормально вот так? Вдвоём с одной девушкой?

— Только не одновременно, — тихо ответила она и посмотрела на меня почти что с жалостью, хотя именно её честь и достоинство я отстаивала сейчас в своей системе ценностей. Меня затошнило. От всех «правил» и «порядков» этого мира. Мира Нокса. — Вам принести выпить?

— О, да. И покрепче, — ответила я, не глядя на её жалостливый взгляд.

— Я так и подумала, — профессионально улыбнулась она, вставая и красивым жестом поправляя юбку.

Спустя ещё час я уже порядком захмелела от небольшой порции виски и даже начала выключаться. Эмира во сне больше не было. Но где-то в черной глубине, куда я провалилась, голос Чейза настойчиво шептал: «С острова ты не выберешься».

Глава 30

Когда самолёт приземлился в Мадриде, Белла сказала, у нас есть полчаса. Несмотря на короткий промежуток, самолет зачем-то загнали в небольшой частный ангар.

— Можно ненадолго выйти, размяться? — спросила я, заметив, что руки нервно подрагивают.

Я так и не приняла решение.

На одной чаше весов была моя страсть к Ноксу, наша странная, но такая пронзительная связь, возникшая с самого первого взгляда.

То, как я растекалась, глядя в его глаза, как полностью отдавалась его власти от одного прикосновения, и кайфовала от этого. Его расчетливая одержимость, его холодная страсть, даже его недавний приступ ревности, — всё это было чем-то запредельно новым, щемящим, настоящим, живым.

Это было то, о чем я только в книгах читала, но никогда даже не думала испытать.

А на другой стороне была Реальность. Их реальность. Та, что была для них нормой, а у меня вызывала панику и тошноту. И его контроль. Бесконечный контроль. То, что возбуждало меня только лишь в постели, он решил полностью распространить на всю мою жизнь.

Отсутствие любого выбора. Отсутствие любой свободы. Где я могу жить, куда передвигаться, когда и сколько с ним видеться, — я не решала ничего. И это — был мой красный флаг.

Сейчас, делая шаг за шагом по маленькому трапу бизнес-джета, я отчетливо понимала — с каждым новым движением я погружалась в панику. Нет, не так. Паническую атаку. Самую настоящую. Когда воздуха вдруг стало ужасно мало, когда рот начал судорожно хватать пустоту.

Границы мира отдалились, стали тусклыми и нереальными, а я — застряла внутри собственного тела, которое теперь уже не слушалось, делая шаг за шагом дальше от самолета.

Тело приняло решение за меня. Я знала, что прямо сейчас оно уведет меня от этого самолета, соврет, изловчится, схитрит, — сделает всё, чтобы не попасться в ту Яму снова.

Будто внутри что-то щёлкнуло. Ощущения обострились до болезненного звона, но одновременно — ничего не чувствовалось. Лишь гулкая, зацикленная мысль, словно кто-то другой говорил мне её: “Этот самолет — ловушка. Капкан. Вернешься в него. Останешься в той яме в пустыне навсегда.”

Разум словно погрузился в аквариум, за пределами которого существовала реальность, которую мне не хотелось принимать. Шаг. Ещё шаг. И ещё дальше, вглубь ангара.

Сквозь толстое стекло аквариума, я смотрела на дверь в конце ангара. А потом — увидела, как старший пилот, который шел передо мной с железным кейсом в руках, упал на асфальт первым, и его кровь брызнула в двух метрах от меня.

Звуки выстрелов оружия с глушителями послышались сразу из нескольких точек. Несколько пуль просвистело слишком близко от меня, так и не задев. Я заметила их отстраненно. Даже не пригнувшись. Почти не дернувшись. Будто в этом аквариуме я была неуязвимой.

Я медленно, повернулась, чтобы увидеть, как Белла, стоящая наверху трапа падает с пробитой грудью и головой. Нет! Боже, нет!

Но страх так и не появился. Мне казалось, всё это происходит не по-настоящему. Не со мной. Всё это сейчас мне просто кажется. В ушах стоял гул, а звуки выстрелов были где-то далеко-далеко, на периферии. Несколько незнакомых человек в черных костюмах зашли в самолет, там раздались ещё три выстрела. Второй пилот. Затем всё стихло.

— Мисс Миллер? Мисс Миллер?— кто-то тормошил моё плечо.

Мужчина добился от меня пустого, расфокусированного взгляда. Он не схватил, не начал меня куда-то тащить. Как будто вежливо ждал, когда я верну себе осмысленность и способность соображать. В его руках даже не было оружия. Оно было у тех, кто его окружал.

У него были белые как снег волосы, которые торчали вокруг головы аккуратно уложенными шипами. Глаза — ярко-серые. Он был вполне красив. Но мог испугать любого здравомыслящего человека.

Я так и не вернулась в эту реальность. Не хотела. Тело сделало в пространстве пол оборота и само побежало прочь от группы убийц. Новых убийц. Которых я еще не знала. Но они почему-то не стали стрелять мне в спину. Хотя я даже втайне на это надеялась.

Они дали мне добежать до ближайшего служебного выхода, где я на всей скорости врезалась в фигуру огромного бородатого мужика в дешевом черном костюме. Он поймал меня за шкирку, а когда я стала выдираться, врезал по лицу такую пощечину, что голова с диким хрустом в шее метнулась назад.

— Espèce d’idiot ! Tu n’as pas le droit de la toucher ! Il va t’arracher les bras!*

__________________

*— Идиот! Её нельзя трогать! Он тебе руки оторвет!

Изо рта потекла кровь, а губа начала дико пульсировать. Огромная горилла в костюме, поставила меня на пол уже чуть более аккуратно, но всё так же держа за шкирку, а затем повела к огромному черному лимузину, который сейчас заруливал в ангар.

От удара голова начала кружиться.

— Мисс Миллер. Я искренне прошу прощения за это неудобство. Я думал, было вполне очевидно, что убегать от нас не стоит. Не учел ваше состояние аффекта.

Жуткий блондин говорил на английском с французским акцентом. Я отметила, что железный кейс, который остался в руках первого пилота, люди «блондина» тоже прихватили.

Моё безвольное теперь тело аккуратно впихнули в темные недра машины, где его поглотила тишина и прохлада кондиционированного и ароматизированного воздуха.

Блондин сел напротив, и лимузин тронулся. Я всё ещё смотрела на него равнодушно, пытаясь справиться с головокружением от удара огромной лапы неандертальца. Но именно этот удар разбил стены моего спасительного аквариума, забирая иллюзию безопасности.

Целых полчаса мы ехали в полном молчании. Жуткий блондин не сводил с меня глаз. Мне было все равно. Я уставилась на маленькую черную точку на стекле и не сводила с неё глаз. Он протянул мне лёд из бара, но я не взяла его. Протянул платок, чтобы стереть кровь из губы, но я вытерла её тыльной стороной ладони, проигнорировав платок.

— Так ничего и не спросите? — наконец, не выдержал он.

— Вы из Арева, — нейтрально сказала я, утверждая. — И Нокс вас за это убьет.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Блондин хмыкнул.

— Он не всесилен, мисс Миллер. Впрочем, мы постараемся сделать так, чтобы он не узнал о нашем участии в этом небольшом инциденте.

— Думаете, он не выяснит, что именно вы убили его любимый экипаж? Серьезно? — я даже откуда-то взяла ироничную ухмылку. Наверное, переобщалась с Чейзом.

— Мы тоже не дети, мисс Миллер.

— Я думала, вы с ним договорились, — бросила я, снова уставившись в окно.

— Верно. Но именно он научил нас, что можно работать на два лагеря. Поэтому в наших интересах, чтобы он не узнал о том, что мы причастны к этому. Мы же сделали вид, что поверили, будто это не он убил наших людей в пустыне из-за вас. Небольшие недоразумения и здоровый дух соперничества не должны портить давнюю историю сотрудничества. У любых партнеров бывают такие периоды.

— Вы оставили меня в живых. Но уверены, что я не расскажу ему о том, кто это сделал. Не смогу? Считаете, я больше никогда в жизни его не увижу?

— Надеюсь на это.

В тот момент, когда он сказал это, я, наконец, вышла из оцепенения и оставила точку на стекле в покое, испуганно воззрившись на блондина. Он уловил это и довольно ухмыльнулся.

— Хотите убить? — спросила я как можно более спокойно. — Почему не сделали этого там?

Я знала, почему. Чтобы там не осталось моего тела. И даже моей крови. Чтобы Нокс думал, что меня похитили и стал искать, переключив своё внимание. Внезапно перед глазами возникло красивое, навсегда застывшее лицо Беллы. И подбородок задрожал. Мне было безумно, бесконечно жаль её. И скоро я присоединюсь в ней. Сколько раз я уже была на грани смерти за это время? Но почему-то только теперь и моя смерть вдруг показалась слишком реальной и близкой.

— Нет, — скривился блондин. — Уж не знаю, что эти двое в вас нашли, но вы нужны живой. Я везу вас к Кармину.

— Что? — я точно знала, что сейчас видит блондин. Мои глаза, наполнившиеся ужасом. — Но вы же с ним… не ладите?

Тело просто заледенело, а пальцы на руках почти свело судорогой.

Алан? Встретиться ещё раз после всего? После всех этих разговоров, когда он по сути угрожал моей маме? Что ждет меня с ним? Я чувствовала как в груди расползается черное тягучее отчаяние, от которого мне вдруг страшно захотелось завыть. Меня сдерживало только одно — белобрысому маньяку это, наверняка, доставит неописуемое удовольствие. А ведь до сих пор его явно бесило моё безразличие.

— Да, да. Мы перестали сотрудничать, но желаем остаться друзьями. Нам не нужны «случайные» нападения разбойников на наши рудники и заводы. Диверсии, политические перевороты и смена лояльных нам правительств в самые неподходящие моменты. Мы сотрудничали слишком долго. И у Кармина скопилось о нас немало… информации. А потому, мы заключили финальную сделку, — сказал он, его губы изогнулись в тонкой улыбке. — Отдадим вас в качестве прощального подарка. Кармины взамен — обещание не держать никаких обид, претензий и соблюдать дружеский нейтралитет.

— Не считаете сделку неравной? — сказала я, глядя ему в глаза. — Я представлена физически. А Кармины отделаются только обещаниями. Оставив у себя кучу компромата на вас.

Альбинос прищурился, его улыбка стала шире, но холоднее.

— Нам очень лестно, что вы так переживаете за наши интересы, мисс Миллер. Но мы сумеем за себя постоять. Поспите. Ранним утром мы прибудем в Барселону. Там вы встретитесь со своим женихом.

— Он не мой жених, — машинально ответила я. Как всегда.

Глава 31

Было ещё темно, когда мы въехали в город, проносясь по ровным и пустым в этот час улицам Барселоны. Я успела заметить несколько ярко освещённых проспектов, прежде чем мы свернули на боковые улицы и, наконец, въехали на частную территорию огромной четырёхэтажной виллы.

К этому моменту я была уже в абсолютно предобморочном состоянии. За целый день мой рацион составили лишь пара булочек на завтрак с Ноксом, а затем — два полных бокала виски в самолете. От еды и воды, предлагаемой блондином я упорно отказывалась, чем невероятно его бесила. Хоть какое-то удовлетворение.

Но дело было не в еде или воде. Просто я напрочь отрицала то, что со мной снова происходит ЭТО. Мне было легче ввести себя в анабиоз, чему я быстро научилась, сидя в пустыне в яме. И кажется, Нокс был прав. Я не успела сделать даже пары шагов в его мире, как тут же попалась в руки врагов.

Меня довольно грубо вытащили из машины за локоть и повели ко входу, мимо красиво подсвеченных апельсиновых деревьев, ломящихся под тяжестью перезревших фруктов, мимо светящихся в ночи фонтанов, мимо дизайнерских клумб и причудливых спиральных кипарисов.

Я почти ничего не замечала, думая только о том, что сейчас могу встретиться с Аланом, от которого меня физически вывернет наизнанку. Блондин довольно зло впихнул меня в стеклянный лифт, который взмыл вверх, от чего пустой, раздраженный желудок вдруг подступил к горлу. Мужик уже оставил тщетные попытки поговорить со мной, поэтому все манипуляции проделывал молча, со стиснутыми зубами.

Мы оказались на крыше-террасе виллы, с высоты которой оказался виден ночной город, а на горизонте — тонкая полоска еще только занимающегося восхода.

Теплый порыв ветра взвил мои волосы и донёс приятный аромат апельсинов и чего-то ещё: дорогого и пряного. Наверное, отдушек, которыми были заполнены стеклянные вазы, стоящие тут и там на террасе. Дизайн был просто отменным. Как в таких красивых местах могут жить такие отъявленные мерзавцы?

Взгляд остановился на высокой, сухощавой фигуре в белой рубашке и тёмных брюках. Мужчина стоял к нам спиной, засунув руки в карманы. Волосы — светло русые, почти в ноль выбриты на висках и затылке, но сверху — довольно длинные. Они падали на лоб красиво уложенными прядями, которые когда-то давно показались мне красивыми. Особенно то, как они сочетались с тонкими очками, делавшими Алана в тот момент таким элегантным, интеллигентным, даже немного беззащитным, но в то же время — очень даже сексуальным. Как я могла повестись на это на том приёме?

Алан не поворачивался, хотя знал, что я уже здесь. Только плечи были ужасно напряжены. Хотя он и пытался скрыть это вальяжной позой. Значит, зол на меня и сейчас пытается не сорваться. Наверняка Арева уже доложила ему о характере моих отношений с Ноксом.

— Мистер Кармин? Я могу передать вашим партнерам, что сделка выполнена?

— Конечно, Легран. Благодарю вас.

От звука его надтреснутого голоса я вздрогнула. Он до сих пор еще звучал в моих ушах после нашего последнего разговора в машине, через спутник. Тогда Алан впервые начал странно растягивать слова, словно маньяк в дурацком фильме. И угрожал моей маме.

Он всё ещё не поворачивался. Даже блондин недоумевал, но смирился и пожал плечами, собираясь уходить. Напоследок он даже как-то жалостливо посмотрел на меня. Словно думал, что жить мне осталось не долго.

— Подойди, Камилла, — когда мы остались одни, голос Алана снова прозвучал так внезапно, что я подскочила. Даже не собиралась. И ещё: он еще ни разу раньше не называл меня Камиллой.

Я стояла и только озиралась по сторонам, судорожно решая, что делать.

А потом он резко повернулся. Понимая, что не слушаюсь его. Что не сделала даже шага в его сторону. И вдруг воздух изменился. Стал вязким, как мёд, и тяжёлым, как мокрая простыня. Он не входил в меня. Я дышала — но будто мимо. Горло сжалось, вдохи превратились в короткие, истеричные попытки набрать хоть немного кислорода.

Сердце забилось с такой силой, будто хотело выломать рёбра и выбраться наружу.

Алан был без очков сейчас. Его светло-карие глаза блестели даже в ночи. Рубашка расстегнута до середины груди. Руки по-прежнему в карманах. Лицо — пластиковая маска. Ни единой эмоции. Он начал подходить ко мне очень медленно. Прекрасно понимая, какое впечатление производит.

Видел, как поднималась и опускалась моя грудь в бешеном дыхании. Как бегают по сторонам глаза, а затем — как взгляд остановился на его груди, когда он подошёл совсем-совсем близко.

Он поднял руку и грубо взял меня за подбородок, заставляя посмотреть на себя. Но тут же нахмурился, рассмотрев в полутьме мою разбитую губу и огромный кровоподтек, который уже спустился вниз к подбородку.

— Кто? — тихо спросил он всё тем же голосом с трещиной, которой раньше в нём не было.

Я только молча кивнула в сторону лифта, куда только что ушел блондин.

— Лично?

Я отрицательно покачала головой.

— Вернуть Леграна. Выяснить, кто ударил мою жену. Его оставить мне, остальных отпустить, — бесцветно проронил Алан в свои массивные часы на руке.

Для этого он отпустил моё лицо, а я облегченно вздохнула. Его прикосновения ощущались теперь как что-то странное и грязное. Как будто по лицу проползла стая слизняков, и теперь мне ужасно хотелось побежать мыться.

Радоваться тому, что он меня отпустил пришлось не долго. Он завел мои руки назад, больно перехватывая оба запястья одной своей ладонью. Пальцы второй — запустил в мои волосы на затылке и с силой дернул голову назад, снова заставляя смотреть на него.

Он видел в моих глазах ненависть. Я в его — дикую ярость, которая, наконец растопила лёд и прорвалась наружу во всем своем уродстве, перекосив его некогда симпатичные черты до неузнаваемости.

— Понравилось скакать на чужом члене? — прошипел он сверху, намеренно оттягивая мою голову еще больше назад, чтобы сделать больно. Так, чтобы заломило шею, а рот сам собой приоткрылся. Несколько капель его слюны попало на моё лицо, и я с омерзением зажмурилась. — На меня смотреть!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Он рявкнул так громко, что я невольно подчинилась, хотя и не планировала. Словно почувствовав, что еще немного, и моя шея точно хрустнет, Алан совсем чуть-чуть ослабил хватку.

— Ты не ответила, Камилла. Что с наёмником? — Алан шипел, я не отвечала. Минутный ужас постепенно отступил, возвращая место ненависти. — Если тебе так не хватало членов внутри, может, мне просто отдать тебя своей охране, а? Им понравится. А я посмотрю, как тебя имеют десять человек сразу. Или тебе нужно побольше? Я найду для тебя. Милая. Может, даже сниму домашнее видео. Как тебе? Возбуждает идея? Нет? Мне казалось, всех шлюх это должно возбуждать.

Я не нашла ничего лучше, как плюнуть ему в лицо. Снова проделав это, почти как тогда, в шатре «эмира». Других способов ответить доходчиво у меня не было. Даже если он свернёт мне после этого шею, пусть. Я была на грани, была готова даже к этому. Только не к тому, что он сделал в следующий момент.

Он засмеялся. Даже не подумал меня отпустить, чтобы вытереть своё лицо. Смех быстро стих, на губах застыл хищный оскал, а в глазах проскользнула короткая вспышка… восхищения? Чтобы тут же смениться темнотой и похотью.

Он медленно склонялся к моему лицу, а я зажмурилась. Боже, нет. Если он прикоснётся к моим губам, меня стошнит. Он прикоснулся. И даже запустил язык в мой рот, хотя я пыталась сжать зубы. Но получалось плохо, он всё ещё тянул мою шею назад, и челюсть открывалась автоматически.

Я зажмурилась. Просто стояла, не шевелись и даже не дышала. Его хватило ненадолго, когда он понял, что я не то, что не отвечаю — превратилась в каменную статую.

Алан медленно отпустил меня и отошёл на два шага, наконец вытерев лицо рубашкой.

— Так и будешь молчать? — спокойно спросил он, наливая себе полный стакан виски и залпом его выпивая.

Да. Мне нравилось молчать. И сказать было нечего. Всё отношение к происходящему я очень красноречиво обозначила. Сейчас он стоял ко мне спиной, очевидно не понимая, что со мной делать.

— Я немного не так представлял нашу встречу. Ты… изменилась, — он снова посмотрел на меня из-под упавших на лицо волос.

Снова не дождался ответа.

— Ладно. Я в принципе, уже принял решение на счет тебя. Этого хера я рано или поздно достану. Сейчас пока заключил соглашение в Арева. Некоторое время я его не трогаю. Собственно, цена этому — ты. Но ты — выйдешь за меня, как я и планировал. Я… закрою глаза на твою измену. Ты была в состоянии аффекта, а этот хер подвернулся и спас тебя. В этот раз — спишу всё на твоё слабоумие. После замужества — воспитаю, как нужно. Мы ещё мало были вместе, я не всё успел разъяснить тебе прежде, чем ты исчезла. Но сейчас у меня будет много времени.

— Это не измена, — я заговорила так внезапно, что Алан, до этого стоявший в пол-оборота ко мне, резко вскинул голову. — Я бросила тебя. И сказала тебе об этом.

Алан тихо улыбнулся. Тихо и страшно. А потом снова подошёл ко мне вплотную. Но уже не трогал, просто смотрел. В нос ударил запах крепкого алкоголя и его дорогих духов.

— Меня нельзя бросить, Камилла. Это одно из тех правил, которые я не успел тебе рассказать. Но, незнание не освобождает от ответственности.

— Зачем я тебе? — тихо прошептала я. — Есть столько женщин, которые захотят быть с тобой добровольно.

— Они все — не ты, — он протянул руку и нежно потрепал большим пальцем мою щёку, следив за этим движением внимательным взглядом. — Ты — моя. Я понял это сразу, как увидел. Дальше — у тебя не было шансов. Правда, я очень старался быть для тебя хорошим. Обычным парнем, в которого ты просто могла бы влюбиться, познакомившись на улице. Но обычные тебе ведь не по нраву, да, Камилла? Тебе нужны убийцы и преступники? Любопытно, что в действительности я именно этим и оказался. Не находишь?

Я снова перестала отвечать, упрямо вывернув голову из его ладони, от которой по коже прошла неприятная щекотка, как будто меня трогало что-то липкое и противное. Конечно, он всё заметил, и скривил губы в яростном оскале. Закрыл глаза, сделал несколько глубоких вдохов и выдохов. Отошёл на несколько шагов, приходя в себя. Подошёл к краю террасы, вцепившись руками в поручни и пытаясь взять под контроль своё бешенство.

— Отпусти. Ты же всё понял теперь, — тихо сказала я. Разве он не понимает, что когда женщина реагирует так, шансов нет? Да и зачем? На секунду мне показалось, что он напрягся и даже приготовился меня слушать. И я решала продолжать. — Разве не лучше найти ту, кто будет таять и растекаться от одного твоего взгляда и прикосновения? Разве ты не хочешь, чтобы женщина смотрела на тебя не с ненавистью, а взглядом, полным обожания? Но это — не я, Алан. И никогда не буду. Не трать на меня усилия. И время своей жизни.

Его ладони вцепились в поручни, бицепсы напряглись так, что проступили через ткань рубашки.

— Может быть, — протянул он. Что я только что услышала? Неужели достучалась? Вот так? — Может быть, я и буду трахать других женщин, которые будут смотреть на меня с обожанием, как ты говоришь. Трахать, представляя тебя на их месте.

Я выдохнула. Алан говорил жёстко, но, наконец, то, что я хотела услышать. Он развернулся ко мне и облокотился бедрами на поручень террасы, зло глядя на меня. Ладно. Это не важно. Главное, что он меня услышал.

Как же я ошиблась в тот момент, застыв от ужаса, когда Алан стал продолжать:

— А потом — буду приходить домой и трахать тебя. Свою жену. И свою собственность. И мне будет плевать, как ты там на меня смотришь. Потому что просто владеть тобой — это самый чистый кайф, который я только могу представить. Если будешь сопротивляться, буду брать силой. Каждый раз. Это я тоже могу, милая. С тобой — да. Буду делать это пока ты не сдашься. Пока не смиришься и не сломаешься. Я сломаю тебя. Разберу на несколько частей. А потом пересоберу заново, такой, которая будет полностью подчинена мне. Будет ловить каждое мое движение и каждый взгляд, как преданная собака.

Каждое его слово звучало в голове странным ударом. Нокс не ошибся: лишь только услышав голос Алана в динамике телефона, он сразу сказал, что Алан - маньяк. Даже ни разу его не увидев. А я — встречалась с ним пару месяцев. И так ничего и не поняла.

Но сейчас... я верила ему. Я верила ему. Верила каждой букве. Он был похож на демона в ночи, обещающего мне все муки ада.

Пальцы онемели, ладони вспотели. Всё тело стало липким, как будто я стою под дождём, которого нет. Пространство поплыло, как в дурном сне. Линии неба, света, города — всё дрожало. Словно реальность расслаивалась, оставляя меня одну — запертую в теле, которое больше не слушается.

Грудь стянула тугая, железная петля. Каждое сердцебиение отзывалось болью — между рёбер, в затылке, под ногтями.

Надо бежать. Надо что-то сделать. Сейчас. Сейчас. Сейчас.

Он сделает это. Он сделает всё то, что прямо сейчас говорит.

Алан продолжал и продолжал с садистским удовлетворением и даже предвкушением описывать всё то, что собирается со мной делать. В том числе, в постели. Наслаждаясь моим ужасом и беспомощностью. Я прекрасно видела его эрекцию, которую не могли скрыть даже брюки, которая всё усиливалась по мере того, как он продолжал смаковать каждую подробность.

И тогда, прямо на острие этой слепой, беззвучной, холодной паники, где сознание вот-вот уплывёт, во мне внезапно щёлкнуло. Как тумблер. Маленький, но финальный.

Лучше в никуда. Чем опять в клетку.

Я не поняла, как ноги сдвинулись с места. Просто развернулась от него прочь. И я понеслась прочь от него. К другому краю террасы. Сквозь цветочные вазы, сквозь запах апельсиновой пыли и дорогих отдушек, сквозь дикий, нечеловеческий, истошный вскрик Алана за спиной:

— Ка-а-ами!!!

Я слышала только свой бешеный пульс, гул в ушах, будто из-под воды, и липкий страх в животе, который вдруг переродился — в освобождение. Лёгкость. Пьянящую, дикую. Я мчалась к краю, не видя перил, не думая, просто летела — к свободе.

И вот — шаг. Один. Второй. Последний. Я оттолкнулась от спинки дивана и в диком, яростном, свободном полете перепрыгнула через перила.

Ночь метнулась навстречу. Ветер вывернул волосы. Тело стало невесомым, почти бестелесным — только кожа, наполненная электричеством, и сердце, вырывающееся наружу. За последние часы я как будто бы впервые сделала настоящий вздох. Наполнивший меня настоящей Жизнью!

И тогда я полетела. С высоты четвертого этажа.

Глава 32

Закатное солнце пробивалось сквозь жалюзи, освещая комнату едким красным цветом. Вообще-то я любила закатное солнце. Улыбалась ему даже тогда, в пустыне, перед тем, как меня снова бросили в яму. И мне хотелось думать, что оно улыбалось в ответ, и что у меня с ним — особая связь.

Но не сейчас. Сейчас оно делало освещение палаты красным, почти инфернальным. Всё потому, что в кресле передо мной сидел Алан.

Я проснулась пять минут назад. Мучительно раздирая веки и выныривая из толщи темного небытия. Открыла глаза, увидела своего личного монстра, и тут же закрыла обратно, стараясь не издать ни звука. Мне нужно было еще время. Пока он не знает, что я вернулась. Пока не начались его прикосновения, пока не зазвучал голос, от которого сжимается горло.

Я полежу ещё немного. Нужно ещё отдохнуть. Тело тянуло тупой, ноющей болью. Я ведь упала? Да, упала. Прямо с бассейн. Прямо в самую середину. Черт возьми, я даже не знала, что он там был.

И совершенно точно не хотела умереть. Просто хотела, чтобы этот монстр, наконец, заткнулся. Мне отчаянно нужно было почувствовать, что моя жизнь — только моя. Что я буду управлять ей. Пусть всего на несколько секунд. Глупое решение. Даже не решение — чистая истерика. А если бы бассейна не оказалось?

Но ведь я говорила, что родилась в рубашке. Вода обняла меня мгновенно, туго, со всех сторон, как в коконе. Я ушла под неё с головой, в тишину. Хлор и прохлада ударили в ноздри, в мозг, заполнили рот. На несколько секунд всё замерло.

Тишина. Настоящая. Живая. Подлинная.

Без голосов. Без приказов. Без страха. За многие недели мне показалось, что я снова принадлежу себе. А потом почему-то отключилась.

Я немного огляделась. Больничная палата. Очень дорогая. Больше похожа на номер в отеле. Но нет, это больница. Рядом с кроватью пиликали какие-то датчики, а напротив кровати висел внушительных размеров крест. Да, я определенно ещё в Испании.

Алан мгновенно среагировал на моё короткое движение головы, вскочил и упал перед койкой на колени, хватая меня за руку. Началось. Я попыталась её выдернуть, но не смогла из-за слабости. Он даже не почувствовал, что я всё ещё трепыхаюсь.

— Милая. Господи, Ками. Ты… — его голос был ещё более надтреснутым, чем тогда на крыше. Сейчас он снова был в очках. Видимо, снял линзы. Но выглядел скверно. Лицо осунулось, под глазами — темные круги, которые были видны даже в таком красном освещении, и делали его ещё больше похожим на демона. Даже несмотря на испуганный взгляд и тревожное лицо, лишенное теперь всякой злобной гримасы.

А ещё у него были разбиты костяшки пальцев на правой руке. Совсем свежие раны. Вчера их не было.

Он прислонил мою руку к своим губам, закрыл глаза и надолго замер.

— Прости меня, милая. Я наговорил столько всего там. Испугал тебя до смерти. Ками, — он дотронулся до моих волос, пытаясь убрать их с моего лица. Я всё хотела дернуться, но почему-то не могла. — Прости, слышишь? Я и половины не имел ввиду. Ты просто… просто с ума меня сводишь. Ками? Ты меня понимаешь?

Конечно, я его понимала, просто не реагировала. Не хотела. Смотрела как на насекомое.

— Милая? — его большой палец вдруг оказался на моей нижней губе. Что он пытается сделать? Достать из меня слова силой?

— Убери руки, — хрипло громыхнула я, не узнавая собственный голос. Алан замер на секунду и облегченно выдохнул. Он убрал руки от лица, но продолжал держать мою ладонь, сжав ещё крепче.

— Слава Богу. Они говорили, что с тобой все должно быть в порядке, но я не верил, пока ты сама не очнулась. Ты всем можешь пошевелить? Ноги? Руки?

Я могла. Уже пробовала до этого. Но его встревоженный торопливый шёпот начал утомлять. Он не имел права беспокоиться обо мне вот так вот. Не после того, как перечислял всё то, что сделает со мной в наказание за связь с Ноксом. Там он не был таким бережным: ни в словах, ни в фантазиях.

— Боишься, что меня парализует и ты не сможешь сделать со мной всё то, что обещал? — почему мой голос звучит почти как мужской? Наверное, слишком сильно наглоталась воды.

Алан замер.

— Ками. Я… это были только эмоции. С тобой так нельзя. Я понял. Правда понял. Только не делай так больше, никогда. Пожалуйста. Любимая.

Сколько же муки в его глазах. Только меня не трогало.

— Ты прав, так нельзя, — повторила я. — Ты меня отпустишь?

— Что? В каком смысле? — Алан не понимающе уставился на меня.

— Насовсем. У нас ничего не получится, Алан. Я… — я закашлялась,— рада, что ты что-то понял теперь.

Его рука вдруг оказалась на моей щеке, и он улыбнулся, потрепав меня.

— Ками, дорогая. Ты сильно ударилась об воду. У тебя много ушибов. В том числе легкое сотрясение.

— Ты не ответил, Алан, — я была под какими-то медикаментами, и до этого пульс был очень стабильный — аппарат посылал тихие и равномерные звуковые сигналы.

— Ками, я сказал, что погорячился там на крыше с тем, что наплёл тебе. Но ты разве не поняла, что я никогда не собираюсь тебя отпускать? Ты — моя. И на этом этот разговор закончен.

Сказал почти мягко. Даже нежно. Как будто боялся, что я снова сорвусь с кровати и вылечу прямо в окно, прорывая жалюзи, разбивая стекло и падая теперь уже на тротуар.

Звуковой сигнал начал звучать быстрее. Я и без него чувствовала, как забилось вдруг сердце. Так сильно, что эти удары стали отдаваться болью в соседних органах.

В палату влетели медсестра и врач. Быстро сказали Алану вернуться в кресло, что-то говорили между собой на испанском, что-то вкололи мне. Когда пульс выровнялся, медсестра ушла, и с нами остался только молодой мужчина, который укоризненно посмотрел на Алана.

— Состояние стабильно, — начал он по-английски, опасливо глядя на Алана, но обращаясь ко мне. — Тупая травма живота, ушиб селезёнки и печени первой степени, без разрывов и без внутреннего кровотечения. Небольшие гематомы в поясничной области, отёк мягких тканей. Легкое сотрясение мозга. Есть подозрение на лёгкий миогематометоз мышц таза — но пока без осложнений. Вам повезло, что вы попали в воду. Больше, пожалуйста, не дурачьтесь так…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

И в его взгляде на Алана была смесь укора и лёгкого страха.

Дурачились? Мы дурачились? Это официальная версия? Врач ведь даже не спросил меня. Всё со слов Алана. Может, моргнуть ему? А полиция предполагается?

Врач перевёл взгляд на Алана:

— Покой, контроль по УЗИ и КТ в динамике. Никаких физических нагрузок — минимум три недели. Половую жизнь необходимо исключить! — взгляд на Алана был очень многозначительный и даже строгий. — И, пожалуйста, без стресса. То, что мисс Миллер не просыпалась так долго, по большей части — реактивное торможение центральной нервной системы на почве стресса.

И как тогда стресс вяжется с тем, что мы дурачились? Он же понимает, что сам себе противоречит? Но я точно знала ответ: судя по этой больнице, все противоречия, вопросы и нестыковки легко убирались пухлой пачкой евро.

На выходе врач тихо обратился к Алану, но я услышала:

— Вам нужны ещё успокоительные?

Алан отрицательно мотнул головой и жестом руки отпустил врача, как будто тот был просто официантом. Мы снова остались одни.

— Ками, — надо же, больше уже не «Камилла». Алан запустил руки в волосы и размашистым движением снял очки, потирая переносицу. — Черт возьми, понятия не имел, что моя жена склонна к суициду. Ты ведь не знала, что там бассейн. Да милая?

Он закрыл ладонью рот и потер челюсть, и вообще делал слишком много рваных движений, постоянно что-то трогая и поправляя, то у меня, то у себя. Начинал бесить. Хотя нет. Он и не заканчивал. Бесил даже тогда, когда я была без сознания.

— Так и не будешь со мной разговаривать? — устало спросил он.

— О чём? Тебя ведь не интересует моё мнение.

Я снова ходила по грани, рискуя разбудить в Алане того жестокого психопата, что явился мне тогда на крыше. Его глаза странно блеснули.

Он сел рядом со мной на кровать, и она немного прогнулась под его весом. Я пыталась отодвинуться, но сразу стало понятно, что это движение причинит дикую боль. Это дёргание не укрылось от его внимания, его губы чуть скривились.

Алан медленно протянул руку и положил на моё лицо. Практически плашмя, провел едва касаясь по всему лицу, слегка оттягивая губы, а потом спустил пальцы на мою шею и начал поглаживать её большим пальцем — казалось бы нежно. Но вот глаза — они были жуткими.

— Ка-а-ами… — я замерла. Это был тот самый тон, который я тогда впервые услышала в трубке спутника. Только вживую, он был ещё страшнее. — Так ответь: моя жена склонна к суициду? Ты знаешь, что когда человек совершает попытку самоубийства, а потом не разговаривает, его отправляют на принудительное лечение? Ты хочешь, чтобы я посадил тебя на препараты, Ками?

Я судорожно замотала головой. Зря я его довела. Прощупывала границы. Он ведь начал только что извиняться, совсем как нормальный человек. Господи, о чем это я. Какой нормальный?

— Ты будешь со мной разговаривать, Ками? Или будешь молчать?

— Буду, — я попыталась сказать как можно более убедительно. Превращаться в овощ не хотелось.

— Ну, вот видишь. Какая же ты у меня умничка, жена, — он оскалился и приблизился к моему лицу, а звуковой сигнал снова зазвучал слишком часто, регистрируя бешеный пульс.

Я была в ужасе. Но на этот раз — никто не пришёл ко мне на помощь.

— Как бьётся твое сердечко, — он снова улыбнулся. — Приятно, что я тому причиной. Ты обещаешь больше ничего с собой не делать? Ками, ты не имеешь на это права. Твоя жизнь принадлежит мне. Но я прощаю тебя на первый раз. За это. И за измену. Ещё хоть один раз попытаешься… я больше не буду говорить ничего, что снова тебя испугает. Но просто знай, что я тебя накажу, хорошо? Моё великодушие имеет свои пределы.

Он говорил таким добродушным, но строгим тоном, будто я была нашкодившим двухлетним ребенком. А мои поврежденные внутренности просто заледенели от ужаса. Опять. А ведь я думала, что у же прошла через этот пик. Что мне теперь все равно. Это была ошибка.

— Давай договоримся, — не унимался Алан. — Забудем всё, что произошло до этого момента. Всё, что натворила ты. Всё, что наговорил я. Через неделю тебя выпишут, через десять дней полетим домой. А через месяц поженимся. Тебе к тому времени тебе уже можно будет, — Алан многозначительно посмотрел на мой живот, и его взгляд потемнел, — заодно успеем подготовить красивую свадьбу.

Он нежно прикоснулся к моим губам своими. Едва коснулся, но надолго замер так, дыша в мои губы, проверяя мои реакции. И я снова застыла. Как зверек перед хищником. Пока в груди вдруг не затеплился крохотный огонек. Надежда.

Нокс. Прошло уже больше суток. Он точно знает, что случилось с его самолетом, с бедной Беллой и с его экипажем. И… Боже, как же я молилась, глядя на это распятие, что он уже ищет меня!

Глава 33

За прошедшие полчаса я поняла три вещи. Первое: я совершенно точно больше никогда не сделаю такой глупости.

Ну уж нет, моя жизнь была мне слишком дорога. Теперь. Не для того я выбралась из плена, перебралась через пустыню и джунгли, выжила после встречи с туарегами и бешеной теткой, покушающейся на мои серьги и глаза, чтобы вот так просто, ради какого-то маньяка, рисковать своей жизнью. Больше нет.

Только сейчас, глядя на огромный крест, я подумала о том, что он вообще-то мог уже стоять на моей могиле.

Когда прыгала с крыши — вообще не думала. Я даже сжала кулаки, давая себе клятву, что отныне буду яростно держаться за эту жизнь. Назло Алану и его больным фантазиями. Ну, или хотя бы из чистого любопытства: а какой будет следующая серия моего увлекательного сериала?

Второе: я совершенно точно поняла, что способна на убийство. В частности, Алана. Если бы медсестра оставила здесь случайно какой-нибудь скальпель, я бы с удовольствием шарканула его им. К сожалению, она не оставила.

И третье: из больницы будет сбежать легче, чем из того охраняемого особняка. С другой стороны, возможно лучше будет добраться до Москвы, и попытаться сбежать уже оттуда?

Господи! Я подскочила, как ошпаренная, игнорируя боль, что рвала тело. Где моя карточка? Та, которую дал Чейз? Я была в больничной рубашке, и цепочки с картой на мне не было.

Ладно, была ни была, придётся спрашивать у Алана. Если карта у него, он обязательно мне об этом скажет. Не упустит возможности поиздеваться, что забрал у меня ещё один шанс на свободу.

Он как раз работал за своим ноутбуком. Буквально поселился в моей палате. Душил своим присутствием. Спал в своем кресле. В нём же работал. Ел вместе со мной, ходил в мою душевую, и вообще был похож на ходячий призрак. Выглядел хуже меня, ей Богу.

Никакие уговоры не могли заставить его отправиться домой. И даже мольбы и жалобы на то, что я устала и хочу тишины, что все его бесконечные переговоры по телефону и клацание клавиатуры до трех ночи буквально сверлят мой сотрясённый мозг, которому предписан покой. Его, ожидаемо, не трогало ничего из этого.

– Милая ты как-то слишком быстро от меня устала. Просто еще не перестроилась. Поэтому тем более останусь: чтобы ты быстрее приучилась быть со мной двадцать четыре часа в сутки. Я столько времени упустил, пока ты шлялась там…

— Вообще-то меня похитили террористы, Алан. Я не шлялась там по собственному желанию. Я пересекла всю пустыню, спасая свою жизнь. И меня несколько раз чуть не убили. Так что хватит ставить мне это в вину.

Услышал ли меня Алан? Конечно, нет! Его глаза сузились и он только выплюнул:

— Я тебе говорил, чтобы ты бросала на хрен эту работу. В нашу последнюю встречу. Что я всем тебя обеспечу и ты никогда больше ни в чем не будешь нуждаться. И что ты сделала? Послушала меня, задрала хвост и тут же поехала одна в самую опасную страну в Африке. Вот тебе урок. Мужа нужно слушаться.

Господи, пошли мне скальпель! Я даже готова сесть в женскую испанскую тюрьму. Всё лучше, чем провести хотя бы еще пару дней с этим конченным.

— Я просто хотела получить место… — и тут кое-что вспомнила. — Алан. А Валерий Винер? Он ведь умер? Его убили, да?

Алан замолчал и уставился на меня.

— Мне мама сказала, — под этим его новым взглядом я почему-то поёжилась.

— Он был наказан, Ками. Так будет с каждым, кто тебе навредит, — «тогда и тебе самому самое время застрелиться, Алан», — Не забивай этим свою прекрасную головку. Ты приняла таблетки?

Он снова сел работать и всё клацал и клацал по своим клавишам. С ума сойти можно.

– Алан, а где вещи, в которых я была?

Он даже не повёл бровью и не оторвался от ноутбука.

— Тебя раздели в отделении неотложки. Медсестра все упаковала в пакет, он в тумбе. Хочешь достану? – он все ещё что-то печатал.

– Нет, нет! – поспешно сказала я, радуясь его безразличию. – Потом.

Когда он отлучился, я медленно встала с кровати.

Всё тело болело так, что о побеге прямо из больницы я думала уже без особого энтузиазма. Далеко я так не уйду. Если только не раздобыть слоновью дозу обезболивающих.

Слабость была такая, что даже запечатанный пакет поддавался моим дрожащим пальцам с большим трудом. Сначала сердце упало вниз. Карты не было. Пока что-то вроде интуиции в голове случайно не щёлкнуло, и я не решилась проверить в заднем кармане джинсов.

— Господи! – радостно воскликнула я, посмотрев на распятие. За прошедшие сутки я уж как-то слишком часто с ним разговаривала. Это успокаивало. – Какие добрые у тебя здесь католики работают! Даже чужую безлимитную карту не взяли!

Я быстро одела цепочку на шею и опустила на живот. Больше не выпущу её из вида.

Алан уже вернулся и застал меня за тем, что я судорожно запихивала вещи обратно в пакет и пыталась запихнуть в тумбочку. Как будто была воровкой собственных вещей.

— Что ты делаешь? – жёстко спросил он. – Хочешь переодеться? Тебе пока рано.

— Нет, я просто проверяла, – над спокойной интонацией придётся ещё поработать. Я сильно нервничала и этим привлекла внимание Алана.

Он подошел ко мне и взял за подбородок.

— Ками, ты хотела переодеться, чтобы убежать отсюда? — у него точно раздвоение личности. Он почти сутки не разговаривал со мной ТАК. А сейчас Алан-маньяк вдруг снова вернулся, и я испуганно смотрела на него снизу вверх. — Ками, пожалуйста, хотя бы сейчас — не глупи. Снаружи палаты стоит моя охрана. На выходе из больницы – тоже. Барселона – в принципе одна из зон моего влияния. Ты вряд ли здесь куда-то убежишь.

Хорошо, что хотя бы предупредил. Возможно, действительно здесь не стоит и пытаться. Тем более в моем состоянии.

Вечером перед сном он подошел ко мне и медленно наклонился, целясь меня поцеловать. В последний момент я отвернулась и подставила щёку.

— Но ведь целоваться тебе врач не запрещал? — пока ещё миролюбиво.

— Мне больно, у меня губа разбита. И если честно, либидо на минус двести семьдесят третьем уровне.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— По Фаренгейту? — улыбнулся Алан. Странно.

Он подвинул стул кровати, сел и взял мою руку в обе свои ладони, притягивая к своим губам. Уткнулся в неё и долго смотрел на меня, почти не мигая.

— Что же мне с тобой делать? Что не так, Ками?

— Может быть то, что ты ввергаешь меня в состояние ужаса? Может быть то, что наговорил кучу мерзостей? А может быть даже собирался сделать? Тебе не приходило в голову, что я обиделась?

— Обиделась? Это ты мне изменила! У меня после тебя не было ни одной женщины. А ты с этим уёбком, — Алан вскочил и начал ходить по палате. — Как подумаю. На ремни его хочется изрезать. И так, чтоб ты всё это видела. Но, блин. Дал слово отцу, что ближайшие пару лет не трогаю его.

Говорить Алану дальше, что я ему не изменяла не было никакого смысла. Этот разговор начинал повторять тот, что случился на крыше, а ходить снова и снова по кругу точно не хотелось.

Зато, местный психолог, после короткого разговора со мной, прописал какие-то совершенно чудодейственные пилюли. От стресса. Вот и сейчас, я снова приняла одну из них, и все разговоры и злоба Алана теперь были мне совершенно до лампочки.

Глядя на расплывшуюся по моей физиономии легкую улыбку, Алан остановился и внимательно вгляделся в моё лицо, а потом на тумбочку, куда я только что бросила блистер с таблетками:

— Милая, а ты не слишком много этих штук пьешь?

— Что ты, милый, — в тон ему ответила я, — с тобой — в самый раз!

Алан внимательно изучил предписания врача, проверил, сколько я приняла, тихо выматерился и забрал у меня блистер.

— А ещё пугал её, что на препараты подскажу, — тихо проворчал он. Говорил что-то ещё, но я уже уплыла в спасительный сон.

Через неделю, он привёз меня из госпиталя обратно в свой дом. На этот раз нежно держал за руку, водил и всё лично показывал. Я заметила, что если односложно, но регулярно отвечать Алану, держать нейтральное выражение лица и отшатываться от его прикосновений хотя бы через раз, а не каждый, Алан-монстр появлялся не так уж и часто.

Конечно, он не был счастлив, что я веду себя как отмороженная курица, но списывал на седативные и на то, ему нужно просто больше времени, чтобы «приучить» меня к себе. Как собаку из приюта. Я затаилась. Нужно добраться до Москвы, усыпить его бдительность. А там… разберемся.

Предписание врача о запрете интимной близости Алан соблюдал. Особо не трогал, но постоянно прикасался к рукам и волосам. К сожалению, разбитые губы слишком быстро зажили, и Алан всё чаще пытался поцеловать меня. Сначала короткими, почти целомудренными поцелуями на ночь. К ним я уже даже привыкла.

Но по дороге из больницы, в машине на заднем сидении, он развернулся, захватил ладонью мою голову, запустил пальцы в волосы и притянул к себе. От неожиданности я почти замерла, когда он слишком пошло и слишком развратно запустил язык мне в рот. Слишком влажно, слишком нагло, вылизывая мои зубы, облизывая язык. Я так расслабилась за неделю и так опешила сейчас, что не успела среагировать и стиснуть зубы. И Алан воспринял это с улыбкой. Он не стал продолжать долго — отстранился до того, как я успела придти в себя и отпихнуть его.

Зато его лицо озарила счастливая улыбка. И сейчас, показывая дом, он пребывал в совершенно лучезарном настроении. Даже ямочки на щеках появились.

Шикарный особняк было его собственностью и, как он говорил, теперь моей. Конечно, дом был безумно красивым, — я даже не мечтала о таком. Только фантазировала.

Поэтому смотрела на всё с какой-то грустью. На зарплату журналиста, я точно такой не куплю. Если только, не напишу какой-нибудь чудо-бестселлер. А замуж за этого перевертыша я совершенно точно не собиралась. Только он ещё об этом не знал.

Он даже выделил мне отдельную комнату, благосклонно разрешив спать отдельно.

— Просто не получится лежать с тобой рядом всю ночь и не взять тебя. Так что пока нельзя — лучше отдельно, — сдавленным голосом объяснил он на пороге моей спальни.

Наверное, ждал, что я приглашу его внутрь, но я лишь кивнула, проскользнула внутрь и закрыла перед ним дверь, с радостью обнаружив на ней защёлку.

В следующие дни он окружил меня какой-то дикой, почти болезненной заботой. Не давал вставать с дивана, кутал мои ноги в плед, потому что в доме работал кондиционер. Заказывал из ресторанов все самые вкусные блюда, вкусом и впечатлениями о которых он хотел со мной поделиться. И всё время работал напротив меня, сидя на диване.

Алан разрешал звонить маме. Поначалу слушал каждое слово, что я ей говорю. Но я и не собиралась посвящать её во всё, что со мной произошло и происходит. Она была счастлива, что я снова воссоединилась с её ненаглядным «зятем». Слыша это, Алан впадал в какую-то эйфорию и сверлил меня довольным взглядом.

И я просто не могла травмировать её психику. Расскажи я всё, что она могла бы сделать? Позвонить участковому? Самое худшее: сказать, что я просто бешусь с жиру, отталкивая «такого кавалера». Поэтому Алан успокоился и даже разрешил мне выходить, чтобы я не мешала ему работать.

Алан был в шоке от моей нездоровой худобы и постоянно подсовывал мне под руку что-то съедобное. А я — за эти несколько дней сознательно погрузила себя в мир грёз и фантазий: запоем читала по две-три книги в день. И уже даже перестала различать реальность и выдуманный мир.

Как вдруг тишину моего уютного, но выдуманного равновесия разорвал громкий звонок.

— Очередная доставка? — спросила я Алана, но почему-то именно сейчас этот звук прозвучал по-особенному. Тревожно. Как будто разделил мир на «до» и «после». Я не могла это объяснить. Чувство было смутным.

— Не знаю, ничего не заказывал, — выдал Алан.

Подошел один из охранников, а я немного напряглась. Выражение его лица было очень странным.

— Проверили посылку? — жёстко спросил Алан. Вообще со своими подчинёнными и охраной он разговаривал совсем другим тоном. От полностью равнодушного до злого. Со мной — почти нормальным.

— Там кое-что неприятное. Возможно, госпоже Миллер не нужно такое видеть. Посылка адресована вам.

Они перешёптывались, и в процессе Алан вдруг жутко посмотрел на меня, принимая какое-то решение. Глаза застекленели, черты лица обострились и застыли, а рот слегка перекосился. А вот и второй Алан. Я уже стала его узнавать.

— Тащи сюда. Камилле будет полезно.

Да. «Второй» Алан по-прежнему иногда называл меня Камиллой.

Тело тут же подобралось и внутренне сжалось. Что он ещё мне приготовил? Я поджала ноги под себя и поплотнее натянула плед, как будто он мог меня спасти.

— Не бойся, Ками. Не меня — так точно, — оскалился Алан.

На стеклянный журнальный столик принесли и поставили белую коробку. Подарочную, даже стильную.

— Это подарок, Ками. От твоего ублюдка. Прислал мне, но я с удовольствием передарю тебе. Чтоб ты хорошо уяснила, перед каким отморозком раздвинула ноги.

Я не обратила внимания на очередную грубость. Только тревожно смотрела на коробку и на Алана, переводя взгляд туда и сюда. Мне совершенно точно не хотелось её открывать.

Алан медленно протянул руку и откинул крышку. Заглянул внутрь равнодушно. Как будто там был просто какой-то мусор. Но я уже чувствовала: там что-то очень-очень ужасное. Иначе не было бы всей этой прелюдии. Не хотела смотреть.

— Смотри, — проревел Алан.

— Не хочу, — чувствуя, что подбородок уже задрожал.

— Смотри, я сказал! — Алан рявкнул так, что его шея мгновенно покраснела, на ней проступили жилы, а на лоб упали волосы. Я подскочила, будто он меня ударил, и послушно заглянула.

Через пару секунд, когда до меня дошло, на что я смотрю, я закричала. А потом, несмотря на всё ещё отдающуюся во всем теле тупую боль, убежала наверх, преследуемая довольным взглядом Кармина-младшего.

Я заперлась в своей спальне, и пронеслась к туалету: меня стошнило. Алан уже зашёл за мной, несмотря на замок. Значит и до этого закрываться не было никакого смысла.

Перед глазами стояло то, что осталось от блондина Леграна, который доставил меня к Алану. Рэй – что ты творишь? Что ты творишь? Я видела, как он с лёгкостью расправляется с людьми там, «в поле». Но голова, Господи, голова в коробке? Что ты творишь…

Самый худший из дурацких стереотипов про картели. На глаза навернулись слёзы.

Алан терпеливо ждал, пока меня вывернет очередными деликатесами. Я вышла и села на кровать. Он протянул мне стакан с водой и сел передо мной на корточки:

— Ну как? Понравилось? Почерк твоего ублюдка из Fuego de la Sangre.

— Он не из картеля. Он ушел оттуда, – чисто машинально, на нервах возразила я.

— Это он тебе так сказал? Ты правда ему веришь? — Алан убрал волосы с моего лица и заправил за ухо. — Ками, ты всё ещё очень наивная маленькая девочка. Ты так и не поняла, что я просто вовремя тебя вытащил оттуда? Ты знаешь что они делают со своими женщинами? А я вот изучил их подробно.

Алан положил руку на мою щеку и обвёл скулу большим пальцем.

— Они делают татуировки своих имён прямо на лицах вот таких вот милых девочек, как ты. Вот здесь, — Алан немного надавил на мою щёку, — чтобы сразу было понятно, чья она собственность.

Как будто бы ты сам не такой. Я не стала говорить этого вслух, чтобы ещё больше не бесить его. Вместо этого тихо прошептала:

— Я больше не смогу сидеть за тем столом. Это уже унесли? Унесли?

Казалось, Алан немного сжалился надо мной и тяжело вздохнул, пытаясь вернуть себе нормальное выражение лица и перестать пугать меня ещё больше.

— Ты и не будешь больше за ним сидеть, нам лучше уехать как можно скорее.

— Почему? Он идёт сюда? — спросила так поспешно, как будто с надеждой.

— А как ты думаешь? Зачем он прислал мне этот «подарок»?

Глава 34

Я не знала, что ощущаю. Нокс идет за именно мной? Или мстит за безжалостное убийство ни в чем неповинной Беллы и своего экипажа? Намекает, что Кармин — следующий? Наверное, всё вместе.

То, что Нокс делал в Африке, с людьми эмира и с туарегами, казалось просто каким-то заданием. В чем-то необходимостью и возмездием, в чем-то — самозащитой. Никто из тех людей не был лучше самого Нокса. Они все так или иначе были убийцами. Как и этот Легран.

Но почему там, в пустыне всё это казалось чуть менее ужасным, чем здесь, в шикарном особняке, — кусочке почти нормальной жизни?

Только что я сидела и поглощала тонны вкусностей, стоящих на стеклянном столике, а теперь — там была эта жуткая коробка. По телу снова прошёл озноб. Я вдруг вспомнила все предупреждения Чейза, которые звучали якобы как «шутки» про Нокса, но которым он сам и не улыбался. Так ли не прав Алан, называя Рэя отморозком?

Или они не слишком отличаются друг от друга? Если предположить, что я бы захотела отомстить Леграну за смерть Беллы, стала бы я делать такие вот рассылки по почте? Боже. Нет. Ни один нормальный человек не станет.

Наверное, цель была испугать Алана? Я посмотрела на Кармина, расхаживающего по моей спальне и разговаривающего с отцом по телефону. Что ж, единственной, кого Нокс довел здесь до состояния ледяного ужаса, была я.

Алан был в ярости и полной боевой готовности. Ноздри раздувались, кулаки сжимались.

Мне больше нравился Алан-ботаник, которого я встретила тогда на приёме. Почему он показался мне безопасным и милым? Перевертыш. Другого объяснения не было.

Даже со своего места слышала, как Кармин-старший орет в трубку, приказывая как можно скорее вернуться в Москву и ни под каким предлогом не трогать «этого сбрендившего уёбка». Так выразился Кармин. Так они в принципе называли его между собой. Как будто сами были лучше.

Алан всё ещё бесился, когда повесил трубку и некоторое время зло смотрел в окно, сжав челюсть так, что желваки ходили ходуном.

— Теперь он знает, где ты находишься. И нам лучше свалить отсюда. Отец упорно приказывает… я поклялся, что пока не грохну его. Слишком, сука, важная птица на континенте. Иначе его папаша-отморозок устроит нам кровавую баню. И Арева не обрадуются. В конце концов — я назвал цену его жизни. Это — ты. И ты сейчас у меня. До тех пор пока ты у меня, я его не трогаю. Может хоть обделаться от напряжения, высылая мне паззлы из наёмников Аревы. Похрен.

Голова шла кругом от того, как и что он говорит.

— Ками? Ты меня слышишь? Собирайся!

— А? — я почти не понимала, чего он от меня хочет. Как вдруг в спальню вошёл начальник охраны Алана.

— Алан. Его засекли в пригороде. Он идет сюда. И не очень скрывается. Нужно выезжать, как можно быстрее, иначе придется его убрать. Нас-то он жалеть не будет.

Мысли бегали по голове быстро и хаотично, как молекулы в броуновском движении, и всё никак не могли выстроиться хоть в какой-то стройный ряд. Ждать Нокса? Может, время потянуть? Он ведь идет за мной?

В дни, проведенные на диване за книгами, я то и дело закрывала глаза и пыталась ответить себе на вопрос: я люблю его? Я хочу быть с ним? У меня не было чёткого ответа.

Я влюбилась — тысячу раз да. Отдалась страсти — абсолютно. Хотела его до сих пор? Безумно! Каждую ночь вспоминала его руки, его движения во мне. Каждый поход в душ теперь был похож на пытку, ведь под струями воды, я вспоминала, как они стекали по темным волосами Нокса пока он прижимал меня к стене и вколачивался в моё тело как голодный, обезумевший зверь.

Но любовь? Абсолютная любовь — это, наверное, когда ты закрываешь на всё глаза и идешь за любимым на край света, не взирая ни на что? На мораль. На то, чем он занимается. На то, что творится в его тёмной голове? Не взирая на полное ограничение свободы? Я была не готова. Это рвало меня на части каждый раз, не принося нужного ответа. У меня его просто не было. А потому, я просто предпочитала снова и снова отворачиваться от этих мыслей.

Алану пришлось подойти ко мне и аккуратно встряхнуть за плечи.

— Ками? Поехали!

Я очнулась и быстро побросала в сумку то небольшое количество вещей, которые мне купил ещё Чейз. Люди Леграна добросовестно доставили меня сюда вместе с багажом. Тот день с Чейзом, мой день рождения, был самым счастливым за последнее время. И теперь каждая тряпочка была дорога, как память. Особенно — платье цвета пыльной розы. Кстати, на нем ещё до сих пор осталась кровь Чейза, когда я вытирала подолом его разбитый нос.

Алан аккуратно усадил меня в лимузин и, не смотря на всю свою ярость, старался сдерживаться и прикасался довольно бережно — видел, как я дергаюсь и плохо понимаю слова, когда он ко мне обращается.

— Постарайся успокоиться. С твоим сотрясением мозга нельзя так паниковать. Сейчас быстро доедем до аэропорта. Самолет уже готов?

— Да, шеф, — ответил начальник охраны, сидевший на переднем сидении.

Спустя десять минут, он снова повернулся к нам:

— Отморозок сменил маршрут. Едет за нами.

Обычно изредка позволяющий себе мат Алан внезапно выматерился так, что пьяные портовые грузчики могли бы только позавидовать.

— Шеф, он не даст нормально улететь. Мы не успеем. Может устроить что-то прямо в аэропорту.

— Да что ты? Я как-то об этом не подумал, — язвительно выдал Кармин, и тут же вызверился, — На мой склад в Зона Франка! Заведем ублюдка на нашу территорию…

— И грохнем?

Алан сидел напротив и вдруг вперился в меня взглядом исподлобья.

— Обязательно грохнем, Жень. Но сначала кое-что попробуем. Напоследок. Расставьте снайперов по периметру.

Я дергалась от каждого слова Алана. Они его убьют, Боже, они его убьют, а меня заставят смотреть.

— Ками, детка, посмотри на меня внимательно. И еще внимательнее послушай. Эй? — он дотронулся до моего лица, заставляя зафиксировать взгляд на его губах. — Я вижу, ты не совсем в адеквате, но ты должна собраться, хорошо? Потому что сейчас, я возложу на тебя полную ответственность за все, что случится дальше.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

На меня? Как он себе это представляет?

— Ками, детка. Как ты слышала, снайперы будут на каждом метре. Этот твой хрен думает, что он неприкасаемый. Или неуязвимый. Но независимо от того, один он или с командой, я — на своей территории, и у меня здесь очень много людей. Если он попрет в лобовую — это будет самый идиотский поступок в его жизни. Он умрет. Но ты… ты можешь помочь ему сегодня пожить еще немного.

— Я?

— Да, котенок, ты, — он нежно погладил моим пальцем мою щеку. — Скажи, он ведь идет за тобой?

— Я… я…. я не знаю…

Кармин скосил голову на бок, словно был хищником, и с прищуром уставился на меня.

— Камилла. Арева мне кое-что рассказали. Он ведь не просто тебя немножко потрахал в удовольствие, да? Он с какого-то перепуга решил, что ты теперь его женщина? А значит, идет за тобой. Я прав? — я всё молчала. — Камилла? От правдивости и точности твоих ответов, зависит его жизнь, если она тебе дорога. Так скажи мне: его жизнь тебе дорога?

— Я не хочу, что ты его убивал.

— И почему?

— Потому что… ты обещал это отцу, и ваш бизнес может пострадать, если ты это сделаешь сейчас, — неровным голосом ответила я.

Алан даже тихо засмеялся, опустив голову вниз.

— Ну вот видишь, котенок. Ты можешь выдавать время от времени именно то, что от тебя хотят услышать. Хорошая девочка. Прекрасно поддаешься воспитанию. Значит, и Дельгадо ты точно сможешь сказать то, что спасет ему жизнь.

Мы с тобой просто выйдем к нему. И ты скажешь, что не заинтересована в нем. Убедительно скажешь. И больше никогда не хочешь его видеть. Что ты переспала с ним один раз, и это было случайностью. Что тебе не понравилось или ты была на эмоциях. Придумай что-то. Он должен абсолютно поверить, что ты вернулась ко мне навсегда,

— взгляд Алана уже заледенел, а рука на моём лице больно сжала подбородок. — Ты обязана сделать всё так, чтобы он тебе поверил. Чтобы я тебе поверил. Чтобы все, мать их, члены жюри премии Оскар, тебе поверили на три тысячи процентов. Ты хорошо меня поняла, детка? От того, убедишь ты его или нет, полностью зависит его жизнь сегодня. Все в твоих прекрасных ручках, милая.

Алан взял мои руки в свои и нежно поцеловал. Палец за пальцем, покрывая их поцелуями и не сводя с меня пожирающего взгляда. И я в очередной раз почувствовала себя словно в аду.

✧✧✧

Девочки, нарисовала Алана, чтобы наглядно было понятно,

с кем Ками приходится иметь дело.

Как Вам? ????

Глава 35

Всю дорогу я кусала губы и смотрела в окно, где проносился ночной город. Как и в тот день, когда меня привезли в сюда. Наверное, в других обстоятельствах мне бы понравилась Барселона. Там, за окном творилось что-то очень красивое. В отличие от моей жизни.

А ещё мне нравился запах перезрелых апельсинов. И то, как они периодически падали сверху прямо на голову, когда я выходила в сад в доме Алана. Напоминали озорные мячики, которые решили поиграть с человеком, внезапно выпрыгнув из плотной зеленой листвы.

Но сейчас я тихо ненавидела всё, что произошло в этом городе. И сам город тоже. Мы уже въехали в портовую зону с бесконечно тянущими рядами складов и контейнеров. Лимузин затормозил у территории современного склада, который был хорошо освещен рядами желтых фонарей.

Я не знала, выходить или нет, просто затравлено смотрела на Алана. А он на меня. А потом он медленно пересел на сидение рядом со мной.

— У тебя сегодня красивая прическа, — вдруг хрипло сказал он. Вот уж, чего точно не ожидала услышать. Какая разница, какая у меня прическа. Сейчас? Я просто намотала на карандаш свои волосы и сделала высокий пучок, чтобы не было жарко.

А потом — было как-то не до того, чтобы следить за ней, и много прядей выбились и упали вокруг лица. Я даже не пыталась их собрать, пока бегала и бешено бросала вещи в сумку.

Алан убрал одну из них, глядя так, будто прямо сейчас готов сожрать меня и мой страх на десерт.

— Красиво видна шея. У тебя очень красивая шея, Ками.

Алан протянул руку и погладил мои ключицы костяшками пальцев, задышав немного тяжелее. Я заставила себя замереть, глядя в пустоту. Не хотела дергаться, чтобы он не начал во мне сомневаться. Он и так нервничал. Не нужно его провоцировать ещё больше. Прямо сейчас он все равно со мной ничего не сделает. Скоро придет Нокс, у него нет времени.

Видимо, просто хочет меня запугать еще больше. Вот и весь смысл спектакля.

Я напрягалась, чтобы не шарахнуться от него чисто автоматически. Нельзя, Ками, нельзя. Доводить его до состояния, когда он срывается и орет, так, что вены на его шее готовы вот-вот лопнуть, а сосуды в глазах наливаются кровью. Иначе просто прикажет убить Нокса чисто на эмоциях.

Он медленно наклонился и начал дышать мне в шею.

— Думаю, врач будет не против, если я сделаю вот так, — он вдруг прильнул губами к моей шее. Медленно. Влажно. Почти беззвучно.

Как будто бы не спеша вдохнул меня, прильнул губами — и затаился. Не грубо. Не с напором. Наоборот — слишком бережно. Мне стало жутко просто от того, как медленно все это происходит. Зачем он так долго держит мою кожу? Он что, вампир?

Я вдруг задышала очень часто. Алан, видимо, решил, что от возбуждения, потому что отстранился и усмехнулся мне в ухо, щекоча мою щеку своими упавшими на лицо волосами.

— Ты такая сладкая. Хочу ещё, — он снова прильнул к моей шее, немного пониже. Да что он творит? Сейчас в артерию вцепится? Я уперлась руками в его грудь.

— Тихо, милая, — на этот раз он отпустил быстро, но успел сильно оттянуть кожу, так что стало даже больно. — Ещё.

Он спустился ниже, тяжело дыша и внезапно впился в моё голое плечо. Так, будто пытался выпить из меня саму жизнь. Господи Боже мой, вдруг дошло до меня! Он же ставит на мне отметины. Я идиотка, что не догадалась с первого раза. Ну, конечно!

Алан отстранился, оставляя на моём плече фиолетовое пятно, только начавшее проявляться.

— Теперь красиво, — порочно улыбнулся он. Я разозлилась, дернула руку вверх, хотела вытащить карандаш, чтобы волосы все скрыли, но он грубо перехватил моё запястье, возвращая его вниз и фиксируя. — Не-а. Нельзя скрывать такую красоту.

Он наклонился и снова прошептал мне в ухо:

— Когда вернемся домой, я помечу тебя всю. В каждом, самом потаенном уголке. Тебе понравится.

Ошалевшую и абсолютно оцепеневшую, Алан вытащил меня из машины. В нос ударил запах ржавчины, моря и соленого ветра. Хотела бы я побывать здесь на море. Алан обещал свозить на пляж, когда я немного приду в себя. Но этого так и не случилось.

— Эй? — он вдруг прижал меня к машине, придвигаясь совсем близко. Мне пришлось сильно запрокинуть голову, чтобы посмотреть на него.—Не сделай глупости, милая. Хорошо?

Я только кивнула. С момента того прыжка с крыши я только и училась, что «не делать глупостей», ходить по минному полю под названием «настроение Алана и его потаенные личности» и думать: что говорю, как выражаю эмоции, и даже как вдыхаю и выдыхаю, — чтобы не спровоцировать выход на сцену «второго Алана».

Вот и сейчас, я только усиленно закивала головой, давая понять, что готова максимально прилежно выполнить задание очередного тюремщика.

— Он здесь. Быстро добрался, сучонок, — выдал начальник охраны, становясь впереди нас, как будто прикрывая собой Алана.

— Видишь? — Алан указывал куда-то наверх, где на контейнерах и вышках виднелись темные фигуры, — мои ребята со снайперскими винтовками. Один неверный сигнал с твоей стороны, и мозги этого конченного окажутся на твоем лице. Век не отмоешься. Так что советую даже не моргать.

— Алан! Хватит! — почти вскрикнула я. — Больше не нужно меня пугать. Я сделаю всё так, как нужно!

Алан довольно ухмыльнулся и обратился к своему начальнику охраны.

— Знаешь, что меня напрягает? — впервые за это время мне показалось, что он нервничает. — Он совсем отбитый, что идет сюда один? Или мы чего-то не знаем? Допустим, он знает, что его приказали не трогать. Но не может же он…

— Он здесь. Крутая тачка! AMG GT Black Series, — присвистнул один из охранников, перебив Алана. Тот посмотрел на охранника, и его глаза мгновенно сузились от злости, а рука потянулась куда-то под пиджак.

Только сейчас я заметила под ним кобуру и пистолет. Начальник охраны, которого Алан называл Женя, положил руку, останавливая Алана.

— Сейчас не время, шеф, — затем он обратился к очень непосредственному, но очень глупому любителю дорогих авто. — Ты уволен, придурок.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Из темноты бесшумно и медленно выплыл низкий черный матовый Mercedes и остановился на открытом участке. Сердце забилось, когда я увидела его такую родную, черт побери, высокую и темную фигуру. Нокс легко и пружинисто выбрался из машины, встал возле неё и засунул руки в карманы. Как всегда в черной футболке и черных джинсах. Ничего лишнего. Вообще ничего — ни оружия, ни телефона. Даже с расстояния было заметно, что при нем нет абсолютно ничего.

Его глаза уже были на мне, как будто никогда и не теряли. Мир замер под его взглядом. Как я вообще могла хотеть от него сбежать? Да я пойду за ним на край света, если сейчас он достанет руку из кармана и просто поманит пальцем.

Лежа в больнице после сотрясения, я надумала, что всё, что случилось у меня с Ноксом — это какой-то сон. Порой страшный. Порой сладкий. И абсолютно неповторимый. Такого больше нет и не будет. Ни с кем.

А реальность, которую я заслужила на самом деле, была вот — Алан, сидящий со своим ноутом возле моей кровати. Алан, держащий свою руку на моей шее. Алан, обещающий воплотить в жизнь все мои самые жуткие кошмары.

И я стала относится к Ноксу, как к сказочному сну, оставшемуся в прошлом. А теперь он стоял на расстоянии десяти шагов, живой, реальный, и смотрел на меня так, что на мои глаза снова как будто упала пелена.

Как будто его взгляд трогал меня физически, исследовал, проникал в самые заветные уголки. Вылизывал. Там, между ног, — жар, этот безумный, нелепый жар, который только он мог во мне зажечь.

Я нервно сглотнула, и Алан тут же это заметил, а потом сделал то, что было только нашим, нашим с Ноксом. Алан подошёл ко мне сзади, протянул руку, медленно, почти нежно, и положил ладонь на мою шею, оставив там и игриво поглаживая её большим пальцем. Так, чтобы Ноксу это было хорошо видно.

Я видела, как сжались челюсти Нокса, как вся его фигура напрягалась, но при этом даже не шелохнулась. При этом вечернем освещении он, наверное, ещё не видит этих засосов. И хорошо. Мне было ужасно стыдно их «носить». Как будто Алан меня только что морально изнасиловал. Снова.

Нокс коротко скользнул по мне взглядом, считывая мою реакцию, а потом расплавленный металл его глаз вонзился в Алана.

— Всё никак не могу понять, как ты дожил до своего возраста, наёмник, если заявляешься на такие стрелки один и без оружия, — насмешливо сказал Алан, подводя меня за шею ещё на пять шагов ближе.

Пожалуйста, Алан. Не надо. Я не хочу, чтобы Нокс увидел эти позорные синяки.

— Ты как, мелкая? — вместо перепалки с Аланом, Нокс обратился ко мне. Я скучала по его голосу. Как будто он пробирался ко мне под одежду. Его взгляд теперь увидел моё лицо немного ближе, и он нахмурился, заметив уже почти зеленый синяк, спустившийся вниз челюсти. — Кто?

Он уставился на Алана взглядом, от которого уже можно было бы умереть.

— Тот, кто это сделал уже мертв, Дельгадо. Не ты один устраняешь тех, кто причинил ей вред, — я дёрнулась от этих слов, но Алан едва заметно сжал мою шею чуть сильнее. Нокс как будто удовлетворенно моргнул, осознавая, что причиной этой травмы был не Алан.

— На что ты рассчитывал, когда явился сюда один? — цедил Алан.

И в этот момент Нокс увидел. То место, где большой палец Алан водил по моей шее туда-сюда, намеренно привлекая внимание к своим жутким засосам.

Я смотрела во все глаза. Заметила, как сжалась его челюсть, как вена на шее вздулась, а желваки вдруг заходили ходуном, как будто он закусил щёки зубами, чтобы специально сделать себе больно. Губы сжались в такую тонкую линию, что практически побелели.

Он мрачно уставился мне в глаза. Казалось, Алан не интересовал его абсолютно. Как будто был каким-то насекомым. Только мои реакции. Он ловил их, сканируя своим металическим взглядом. Я всхлипнула. От отвращения, и от того, что мне хотелось расплакаться.

Но звук, как назло, вышел странный. Как будто всхлип возбуждения от собственнических прикосновений Алана. Не знаю, что там понял Нокс, но мне показалось, что в его глазах я увидела злость. Теперь уже на меня.

Но ведь это именно то, что мне и нужно? Чтобы у него не осталось никаких сомнений в том, что теперь я ему не нужна, такая. Зато он сможет уйти живым.

— Алё? Дельгадо? Ты оглох, что ли? — рявкнул Алан.

— Почему ты решил, что я один? — хрипло и как-то лениво протянул Нокс. — Ты правда думаешь, что за эти полторы недели я не подготовился?

Нагловатая улыбка медленно исчезла с лица Алана. Нокс не стал продолжать объяснения. Просто обратился ко мне:

— Я пришёл за тобой, — его голос был ровным, но где-то в глубине как будто немного сорвался. Наверное, это никто бы не услышал, если бы я не ловила каждый квант его эмоций, направленных на меня.

Алан зло рассмеялся.

— Хрен тебе на воротник, придурок. Я даже в кайфе от того, что тебя можно послать по-русски, и ты это поймешь.

— Ками? — Нокс всё ещё не разговаривал с Аланом. — Ты можешь уйти прямо сейчас. Не бойся. У меня есть это.

Нокс медленно, без резких движений, поднял руки и вытащил из-за футболки цепочку, где висела флешка.

— Через час — это уйдёт в сеть, — он, наконец, удостоил Алана ответом. Голос такой ровный и механический, будто он был заклинателем змей и пытался загипнотизировать Алана. — Если она — не уедет со мной. Простой выбор.

— Что это? — спросил Алан, но в голосе уже было то, чего раньше не было: неуверенность.

— Видео. Оригиналы с телефона одного очень нервного эмира. Эмира и твоего старика — вместе с людьми Ансар ад-Диб. Сделки. Торговля людьми. Координаты контейнеров, порты. Собрано всё. Очень живо и в деталях. И очень, очень показательно для тех, кто привык жить вне закона… но все равно не общается с таким дном, как ваша семья.

— Я не имею к этому отношения! — зло цедил Алан. — Это не моя зона ответственности.

Нокс кивнул.

— Верю. Но ты — его сын. И этого будет достаточно. Он ведь до сих пор меняет тебе подгузники и прикрывает все твои срывы. Но я пришёл не за вами. Я пришёл за ней. И сейчас ты уберешь клешни от её шеи и позволишь ей уйти.

— Ты самоубийца, что ли? — Алан в искреннем недоумении смотрел на Нокса. — Ты же понимаешь, что ты под прицелом?

— А ты видишь тот строительный кран? — Нокс указал пальцем куда-то в небо по диагонали. — Все твои снайперы просматриваются оттуда как шахматы на доске. Но первым грохнут тебя.

Алан странно посмотрел наверх и вдруг отпустил меня, отходя на три шага в сторону и становясь так, чтобы меня не оказалось на линии огня. Что он делает? Даже у Нокса одна бровь едва заметно дёрнулась вверх.

— Извини, детка, — с наглой улыбкой бросил Алан. — Я потом тебя приласкаю. Но не хочу, чтобы тебя задели, если эти уёбки начнут в меня палить. А теперь просто скажи этому утырку, чтобы он проваливал. Он, видимо, до сих пор думает, что ты хочешь с ним ещё раз переспать.

Алан смотрел на меня в упор. А потом — на те места, которые показывал мне раньше. Где сидели его снайперы. Не важно, что у Нокса есть компромат или прикрытие. Алан ясно внедрил в мою голову мысль: сегодня Нокс погибнет первым. Это их единственный приоритет.

И важно сейчас только то, что если я лишь один раз неправильно моргну, в следующую секунду его может уже не быть.

— Рэй… — я заговорила впервые, и его имя сорвалось с губ, как выдох. Как мой последний выдох. От этого звука он застыл. Всё внимание — на мне. Тело как натянутая струна.

Он даже двинулся ко мне, но я сделала шаг назад. Одновременно с предупреждающим вскриком Алана. Нокс не верил в то, что я дёрнулась от него. Его взгляд бегал по моему лицу, пока он вдруг что-то не понял. И не обратился к Алану:

— Скажи ей, что отпускаешь её. И я отдам тебе флэшку. Инфа никуда не пойдет. Будете и дальше заниматься своей херней безнаказанно.

Алан наигранно удивился, немного обходя Рэя сбоку.

— Конечно. Дельгадо. Я согласен на все твои условия. Я бы действительно очень этого не хотел. Отец не обрадуется. Ты можешь идти, Ками. Ками? Ты слышишь?

Поверить в то, что Алан говорит это искренне мог бы только полный идиот. Столько сарказма, как он еще не захлебнулся от ощущения собственной очешуенности?

— Кончай кривляться, Кармин, — мрачно отчеканил Рэй.

— Ладно, — посерьезнел Алан. — Давай по-честноку. Я отпускаю Ками. Правда. Решение — только за ней.

А вот это уже было более убедительно. Прямо… очень убедительно. Только вот… Алан всё еще многозначительно показывал мне взглядом на снайперов. И Нокс точно этого не мог видеть. Зато он уставился на меня и протянул руку.

— Мелкая? — мягко прошептал он.

Я не могла сказать ему «нет». Язык просто не поворачивался, словно не слушался.

Но могла сказать правду. С неё и начала. Сразу. Без прелюдий.

— Там в Мадриде, когда самолет сделал остановку, я хотела сбежать!

Он не пошевелился. Замер. Я чувствовала, как он не дышит. Как ждёт.

А я продолжала. Сквозь боль и расколовшееся сердце:

— Да, Рэй, от тебя! Я уже почти бежала, когда люди Аревы меня остановили.

Глаза Нокса стали стеклянными, почти безжизненными. Он немного наклонил голову на бок. Даже голос осип:

— Почему?

Я набрала в легкие побольше воздуха. Ладно. Это просто нужно сделать:

— Потому что ты… ты уничтожаешь всё, к чему прикасаешься. Потому что с тобой нельзя жить. Потому что ты заставляешь меня быть тенью самой себя. Алан даст мне жизнь, которую я понимаю, — мой голос срывался. Каждое новое слово приходилось брать под жёсткий контроль. — Мой город. Мою работу. Я могу ходить в редакцию, писать статьи, делать репортажи, и жить… просто жить без оглядки. Без картелей. Без крови. Без твоего мира, Нокс. А ты предлагаешь мне вечную паранойю. Но я так не хочу. Ты был… просто приключением, красивым эпизодом.. Мимолётным. Смирись с этим! Я хочу просыпаться утром, не боясь, что в меня всадят пулю, потому что я рядом с тобой.

— Ты действительно хотела сбежать? Там в Мадриде? — Нокс пропустил мимо ушей всю последующую тираду, но он знал, что было самым важным во всем этом.

Всё это было чушью: Алан не собирался давать мне свободу. И жить рядом с ним — все равно было жить в мире, где тебе на ужин присылают голову в коробке.

Но Рэй переспросил именно то, что было нужно. Именно правду.

— Да. Клянусь, что хотела! — отчаянно воскликнула я. Даже Алан, которого я едва улавливала боковым зрением посмотрел на меня слегка удивленно.

— И то, что было между нами? — голос Нокса снова был тихим. Как будто он не хотел, чтобы это слышал Алан.

— Это был момент, Нокс, — я улыбнулась. Ужасно хотелось расплакаться. Слезы как будто собирались у меня под кожей. Где-то в районе груди. Но никак не могли пройти выше, чтобы, наконец, пролиться. Поэтому я стала задыхаться, а вот глаза оставались сухими. В груди даже прошёл какой-то спазм. Как будто короткий и сухой смех. Наверное, именно так его и восприняли со стороны. — Просто увлечение, Рэй. Я была в пустыне, на грани смерти. Ты меня спас, я… поддалась. Но я никогда не собиралась оставаться с тобой.

— Не верю, мелкая. Ты не могла так реагировать, когда…

— Уходи, Нокс, — перебила я его, пока он не начал раскрывать все «наши» моменты при Алане. Я почти выплюнула эти слова. — Я не хочу тебя.

Почему мне казалось, что Нокс едва сдерживается, чтобы не подойти и не встряхнуть, чтобы выбить из меня настоящую правду. И всё-таки он не подошёл, остановленный моим затравленным взглядом. Я только коротко посмотрела на него и тут же уставилась в пол. Не могла больше выносить взгляда этих глаз. Лучше просто не смотреть.

Его рука потянулась ко мне, пальцы почти коснулись моего лица, я задрожала, больше всего на свете желая почувствовать его прикосновение ещё хотя бы один раз. И всё-таки, не могла поднять на него глаза. Если посмотрю — он всё поймет. Поймет, схватит меня, и тут же получит пулю в висок. Всё будет так, как говорил Алан.

Его рука всё ещё висела в воздухе. Даже мой личный маньяк сейчас не останавливал его. Нокс остановился сам, рука сжалась в кулак, и он отступил, как будто я ударила его.

— Значит, ты не пойдёшь со мной? — ещё раз переспросил он. Даже как-то растерянно. Немного по-детски что ли. Как будто всё ещё не верил. — Ками, ты можешь уйти. Я всё для этого сделал. С этой инфой… Кармины просто перестанут существовать.

Теперь его эмоциональный барьер как будто бы треснул. И сам он — как будто надломился.

— Нет, — бросила я в пол. Теперь, когда он отошёл, я нашла в себе силы поднять взгляд. Мои глаза всё ещё были сухими. Как будто железы в них внезапно просто отказались работать.

Он медленно опустил руку с флешкой и сжал кулак. А когда разжал, её перекорёженные ошмётки упали на асфальт. Его глаза были абсолютно пустыми. Без гнева. Без боли. Просто… тишина. И точка невозврата.

Он сжал губы. Медленно поднял руку, сделав короткий круговой жест, как будто приказывал кому-то невидимому снять позиции.

Ещё несколько долгих секунд смотрел на меня так, будто я только что собственноручно вырезала у него сердце, а потом молча развернулся и сел в машину.

Глава 36

В этот день я предала не одного человека. А целых двух. Предательство во спасение ведь все равно таким остаётся, верно? Просто у всего есть своя цена. Лучше я предам любовь к нему, чем всю оставшуюся жизнь буду любить лишь память о нем.

Я видела, как он вцепился в руль и смотрел на меня. Не мигая. Думаешь, я вырвала сердце у тебя? Нет. У нас обоих.

Он ждал. Давал ещё один шанс. И сердце вдруг предательски ухнуло. Ведь сейчас… он ведь ушёл с прицелов, верно? Он в низкой машине. Снайперам его было бы достать намного сложнее. И я могла бы просто подать знак. Это был последний шанс. Сейчас. Пока не поздно.

Я делаю вдох, сжимаю кулаки, решаюсь. Поднимаю глаза, делаю шаг вперед и… врезаюсь в каменную грудь Алана, перегородившего мне дорогу. Он тут же прижал мою голову к своей груди, не давая дернутся. Вжал мои бедра в свои и немного развернул нас. Так, чтобы Ноксу были видны мы оба, наши фигуры четко очерченные светом фонарей, стоящие прижатыми друг к другу, будто мы были влюбленной парой, сгорающей от страсти друг к другу.

Он больно вцепился в мои волосы, откинул голову и врезался своими губами в мои. Сдвинул голову так, чтобы со стороны машины был виден его подбородок. Чтобы в этом скользящем, предательской свете, было видно, как его язык пошло проникает в мой рот и вылизывает его, оттягивая мою голову всё больше вниз.

Я хотела вскинуть руки, но Алан словно превратился в железо. Вцепился так, будто от того, дернусь я сейчас или нет, зависела его собственная жизнь. Возможно, именно так и есть. Если Нокс поймет, что всё это было спектаклем, Алан долго не проживет.

Нокс не понял. Я успела досчитать до десяти и услышала пронзительный звук дрифтующих шин по асфальту. Через три секунды звук ревущего мотора стих. От присутствия Нокса не осталось ничего. Только точка невозврата в душе.

Я думала, Алан перестанет, но он всё продолжал. Словно выплескивал в этот поцелуй всё скопившееся напряжение. Как будто выдохнул, что я всё-таки досталась ему. И этот выдох — изливал сейчас в меня. Я начала выдираться. Отчаянно. Всё. Притворяться больше не нужно. Отстань, чертов придурок.

Он разъединил наши губы, но не отстранился, только улыбнувшись. Больше всего он бесил в те моменты, когда будто не замечал ненависти в моих глазах. Не замечал, как я отворачиваюсь, отшатываюсь, морщусь, как сопротивляюсь. Улыбался как ни в чем ни бывало. Словно я была просто капризной кошкой, которой он будет умиляться в любом случае.

— Молодец, котёнок. Даже я тебе поверил. Правда. Всё, что ты там говорила — правда. Я весь мир к твоим ногам положу.

Не знаю, что на меня нашло, но в следующий момент я отвела голову назад и вдруг с силой ударила его лбом в переносицу. Вложив туда всю злость, весь афтершок от того, через что мне пришлось сегодня пройти. Это был первый раз в моей жизни. Я ещё никогда не била человека. И тем более не умела это делать так. Тело сделало всё за меня.

И я хотела, чтобы он разозлился, хотела, чтобы наорал. И наорать в ответ. Всё лучше, чем тошнота от того, как он с маньячной улыбкой игнорирует моё отвращение.

От удара голова зазвенела, как чугунный колокол. В глазах вдруг задвоилось, и все звуки уплыли куда-то в асфальт. Я увидела, как из обоих носов двухголового Алана потекла кровь, как дернулись охранники, но Алан остановил их рукой. Вторую он поднес к носу, чтобы вытереть кровь, и когда отпустил моё тело, оно вдруг пошатнулось.

— Блядь, — выругался Алан и подхватил меня на руки. — Идиотка. У тебя же сотряс. Ты теперь ещё хрен знает сколько себе добавила.

Он зло сплюнул кровь в сторону и понес меня к машине, аккуратно усаживая в неё и оставляя дверцу открытой. Отошёл, отвернулся и запустил руки в волосы, шагая туда-сюда и пытаясь успокоиться.

— Блин. Этот чувак в черном реально громила, как долбаный призрак. Теперь понятно, почему его Нокс зовут, — раздался громкий шёпот со стороны.

Наверное, «глупому» охраннику, который чудом остался в живых в первый раз, показалось, что он говорит это своему дружку очень тихо. И никто его не услышит. Но услышала даже я, сидящая в машине.

И Алан.

Он уже был возле него, в одно движение вытащил пистолет охранника из его же кобуры и прострелил ему колено. А когда тот осел на пол, добавил ещё один выстрел в плечо. Никто даже не дёрнулся, чтобы его остановить. Под сдавленные стоны Алан как будто несколько секунд решал, сделать ли ему ещё один выстрел. В голову. Но потом глубоко вдохнул и отбросил пистолет.

— Фу. Полегчало, — он развернулся, встряхнулся и немного подвигал плечами. — Уберите. И поехали. У нас вылет.

— Шеф, а чё делать с инфой по вашему отцу? Он же её запустит в сеть? — спросил начальник охраны.

Алан медленно подошёл к моей отрытой двери и облокотился на неё, глядя на меня сверху вниз. Из носа стекала ещё одна капля крови, но её он уже не стирал.

— Не запустит, — самоуверенно протянул он, жестом потребовав сигарету у Жени, прикурил и довольно выпустил дым вверх. Ну и вид. Как будто только что сексом занимался. Его так завели выстрелы в человека, который не может ему ответить? Наверняка.

— Откуда такая уверенность?

— Оттуда, Женечка. Оттуда. Ками теперь часть моей семьи. Часть меня. Навредит мне. Навредит ей. Если за нами придут. Придут и за ней.

— Но почему вы думаете, что его это остановит?

— Потому что меня бы это остановило. Я видел, как он на неё смотрел. Пару лет, и я обязательно его грохну. Хотя бы за то, как он смотрел на неё сегодня… а за всё остальное — заставлю перед этим пройти через все уровни боли, которые есть в этой жизни, — протянул Алан охраннику, не отрывая от меня затуманенного взгляда.

Я не помнила как зашла в самолет, как свернулась калачиком в огромном мягком сидении и погрузилась в свои грезы. Я доберусь до Москвы и сбегу. Точно сделаю это. Сестра мамы жила в деревне под Владивостоком. Сбегу к ней. У нас отличные отношения. Хотя бы на время.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Буду добираться электричками, автостопом, сожгу все телефоны. Сотру весь цифровой след. А потом… начну всё с нуля. Строя эти грандиозные планы на жизнь, я не заметила, как заснула. Проспала два или три часа.

Во сне мне приснился Нокс. Его взгляд, полный холода и презрения. Этот кошмар был похуже тех, в которых мне являлся эмир. Я проснулась с криком, и тут же наткнулась на взгляд Алана. Он снова был в очках. И почти не двинулся. Как будто смотрел так на меня уже давно.

— Ты каждую ночь с криком просыпаешься, — озвучил он очевидное. — Раньше такого не было. Когда мы спали с тобой последний раз в Москве, ты была такой спокойной во сне. Я наблюдал за тобой.

Я не отреагировала, только развернулась из клубка, в котором заснула, пытаясь размять затекшее тело.

— Что изменилось, Ками? Нам же было хорошо. Почему ты так позорно бросила меня по телефону?

— Я хотела раньше, до своей командировки. Но ты тоже тогда вдруг уехал, — неужели пришло время поговорить, наконец, нормально? — И тогда я подумала, что сделаю это потом, когда мы снова встретимся. И нет, Алан. Мне не было хорошо. Мы только начинали отношения. Я попробовала, но поняла, что не то.

— Не то, что? В постели? — жёстко спросил Алан

Я замолчала. Ладно, придется признаваться.

— Ну. Во всем. Не только, — я сбивалась под его немигающим взглядом. — Да. В этом тоже.

— То есть ты притворялась, что кончала оба раза? — я покраснела до корней волос. Блин. Кто о таком спрашивает? Я уже думала, мне всегда будет всё равно, что он там говорит. Но сейчас, когда он поймал меня на таком вранье, вдруг опешила.

Ну, да. Пришлось притвориться, когда поняла, что в моменты той близости возбуждение медленно, но верно, сходило на нет, а Алан всё старался и старался.

Первый раз я подумала, что всего лишь нервничаю и слишком много думаю. Во второй — что он просто меня не возбуждает. Вот и всё. И незачем себя заставлять. К тому времени в нашем общении уже накопилось достаточно звоночков и флажков, чтобы понять понять, что пора делать ноги.

Я так и не ответила ему сейчас.

— Я старался быть нежным в те разы. Но тебе, видимо, не это нужно, да? — ну, вот. Опять включился его вкрадчивый голос. — Любишь пожестче? Я это тоже обожаю. Но ужасно боялся сразу тебя испугать. Ты ведь строишь из себя нежную фиалку. Мужики смотрят на такое и млеют. А на самом деле? Тебе нужно, чтобы тебя просто нагибали и брали сзади. Ты от такого кончаешь?

Я закрыла лицо руками.

— Замолчи, — прошептала я едва слышно.

Алан, наверное, сжалился и заткнулся. Испугался, что в этот раз я выпрыгну с самолета.

— Знаешь, — надеюсь, Алан, решил сменить тему, — когда ты меня меня ударила, я просто нереально завелся, — а, нет, показалось. — Так бы и завалил тебя там на асфальт и трахнул. Ты — самая горячая девочка из всех, что я встречал.

Ушам не верила. Какой же он псих.

— Но это будет норм, если ты будешь драться в постели, за закрытыми дверьми. Дашь мне полный карт-бланш, чтобы связать тебя и отодрать по полной без всякой жалости. Но… — Алан протянул руку и сжал мой подбородок. Достал уже так делать. Кажется, это его любимый жест. — Сделаешь так ещё раз при моих людях. Я ударю тебя в ответ. Не потому что хочу, а потому что мне придется преподать урок и тебе. И им.

— Алан, — прохрипела я. — Меня тошнит.

— Черт, — Алан сразу понял, что это не фигура речи, когда увидел мою позеленевшую физиономию. — Я отведу тебя, пойдем. Это сотрясение. Тебе нельзя было биться головой о мой нос. Приедем в Москву, сделаем ещё раз МРТ. Всё может быть плохо.

Он всё вещал и вещал что-то совершенно будничным тоном, придерживая мои волосы, пока меня выворачивало. А я так надеялась, что у него хотя бы это вызовет отвращение, и он оставит меня ненадлолго одну.

Глава 37

— Вторичное сотрясение, — озвучил свой вердикт пожилой врач.

Мы сидели в кабинете дорогой частной клиники, куда Алан отвез меня сразу после самолета.

Всю дорогу он был очень задумчивым, погруженным в свои мысли. Перед пограничным контролем долго вертел мои документы в руках, нахмурившись:

— Кто их тебе сделал? — наконец проронил он.

— Рэй, — коротко буркнула я, и Алан нахмурился ещё больше.

Затем по дороге в больницу он сделал звонок. С неким Константином Викторовичем, которого он просил пробить всю подноготную на Нокса, он говорил коротко и максимально вежливо, как будто это был человек в возрасте и имел огромный вес в силовых структурах.

Я снова заснула в машине, когда к шести утра мы подъехали к частной больнице. Врача, который поставил мне «вторичное сотрясение», вытащили буквально из постели.

— У неё не было потери сознания, — буркнул Алан, скрестив руки.

— Алан, всё очень серьезно, — врач бросил на стол снимки МРТ. — Это уже не «лёгкое» сотрясение, а полноценная черепно-мозговая травма. Есть риск отёка мозга, временной потери зрения, слуха, расстройств координации, речи, памяти, и даже припадков. Я выпишу лечение. Лучше понаблюдать её здесь.

— Нет. Она нужна мне дома.

— Алан, — устало начал доктор. — Что значит «нужна»? Ей нужен полный, абсолютный покой. И тишина. Никаких контактов, разговоров, бесед, стрессов… и близости. Спать отдельно! Это понятно?

— Да, — нехотя выдал Алан. — Сколько?

— Недели три.

— Сколько? — взвился мой мучитель.

— Алан! Папа сказал, ты хочешь жениться? Так приведи девочку в порядок хотя бы к первой брачной ночи. И пальцем не трогай. Как главный врач семьи и тот, кто принимал роды у твоей матери, я тебе просто запрещаю. Понял, парень?

— Хорошо, — наконец, зло бросил маньяк.

А я только возрадовалась. Если будет нужно, я каждые три недели буду разбегаться и биться головой об стену. А что? Отличный план.

После больницы Алан разозлился ещё больше. Если до этого он всё-таки большую часть времени заботился обо мне, старался говорить мягко и даже улыбался, как дикой кошке, которую нужно приручить, то теперь был зол:

— Блин, Ками! Три недели! — не выдержал он и взорвался уже почти перед самым прибытием в огромный загородный особняк, больше похожий на один из Воронцовских дворцов. — Мало того, что ты навредила себе ещё больше… меня за это время просто разорвет. Я итак уже больше месяца без тебя. Это как пытка. А теперь, когда вижу, но не могу взять…

В какой-то момент Алан заметил мою чересчур уж довольную физиономию, и его глаза сузились, а голос вдруг понизится до шёпота:

— Если ты думаешь, что вредить себе — прекрасный план, дорогая, ты сильно ошибаешься. В этот раз я снова сделаю вид, что ты просто хотела выместить на мне эмоции, но по случайности намного больше навредила себе. Но хотя бы ещё одна попытка, или подозрение… и я посажу тебя в мягкую комнату под круглосуточное наблюдение, поняла?

Я коротко кивнула и тяжело вздохнула. Самочувствие стремительно ухудшалось. Больше таких издевательств моё бедное тело не выдержит, даже ради того, чтобы не подпускать к себе Алана.

— Нас встречает отец. Он, конечно, всё о тебе знает. Одобряет твою кандидатуру, и не против моей женитьбы, но вся эта ситуация немного его… разозлила. Так что, просто не обращай внимания, если он поведет себя не слишком радушно.

— Разве тебе по статусу не положена другая невеста? — равнодушно спросила я. — Из какого-нибудь соседнего клана. С нужными связями и деньгами? Как отец может быть не против меня?

— Ками. Если бы он был против, ты была бы уже мертва. Он… очень своеобразно, — голос Алана как-то странно сорвался, — но отец меня любит. И видит, что ты — моя точка опоры. Сборки. Мой центр равновесия. Он видел, как я был… расстроен, когда ты исчезла.

При слове «расстроен» охранник-Женя снова повернулся с переднего сидения и странно посмотрел на Алана, а затем они красноречиво переглянулись с водителем.

Машина остановилась перед крыльцом, где уже стоял высокий поджарый мужчина с сединой на висках. На вид ему было около пятидесяти. Вполне возможно, если Алану сейчас —двадцать девять, почему нет?

Алан глубоко вдохнул и посмотрел на меня, как будто ждал моей ободряющей улыбки. Не знаю, какого черта, но совершенно машинально, из чистой вежливости, я выдала её ему — просто немного натянула кончики губ, без всякой эмоции, но Алан почти просиял. Как мало ему надо для счастья.

Вытащив меня из машины, он крепко вцепился в мою ладонь своей правой рукой и повел вверх по лестнице.

Шёл медленно. Как-то торжественно. Даже немного улыбался, словно говоря: смотри, пап. Я всё-таки её притащил. Лицо Артура Кармина было абсолютно каменным. Застывшим. В какой-то момент он даже напомнил в этом Нокса.

Артур засунул руки в карманы и сурово смотрел только лишь на своего сына. Думаю, Алан слегка преувеличил, когда сказал, что мою кандидатуру одобрили. Скорее всего, Кармину было просто глубоко до лампочки, с кем развлекается его сын.

Когда мы дошли до конца и предстали пред несветлым ликом Старшего, на пару мгновений повисла странная тишина. Алан уже было открыл рот, чтобы начать говорить, как вдруг Артур вытащил из кармана огромный кулак и со всей силы врезал им в челюсть своего сына.

Голова Алана метнулась в мою сторону, и пара капель взметнувшейся крови упали на мою щеку. Я тихо вскрикнула, но крик тут же застрял в горле под злым взглядом Кармина-старшего.

— Добро пожаловать в семью. Камилла, — зловеще процедил Маньяк-Старший и медленно удалился в дом.

Алан так и не выпустил мою руку. Зло глядя вслед удаляющемуся отцу, он только сильнее и сильнее её сжимал.

Совершенно не ожидала, что в этот день будет ещё и «теплый» семейный ужин, но он был.

Перед этим Алан показал мне свою комнату и поселил там. Сказал, что пока поживет в гостевой, но что я теперь должна привыкать и обживаться именно в этой комнате.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Возражать было бессмысленно. И вообще — разговаривать просто не стоило, его настроение стремительно уходило ниже нуля. А это означало, что на свет скоро вылезет либо Алан-зловещий шептун, либо Алан-вопящий шизоид. Поэтому я просто не возражала, и даже максимально отморожено вытерпела ещё один его поцелуй.

Казалось, Алан получил от него какие-то новые, дополнительные силы. Обслюнявив меня вдоволь, он, наконец, исчез, а я отправилась в ванную. Долго стояла под горячим душем и чистила зубы. А потом завалилась на кровать прямо с мокрым полотенцем на голове и в новом махровом халате, который приготовили для меня. Не знаю, от сотрясения или от того, чтобы просто избежать этой реальности, но спать хотелось практически постоянно, и проваливалась в сон я также мгновенно. Может, у меня началась нарколепсия?

За ужином я была практически невидимкой. Кармин-старший посмотрел на меня лишь один раз, сегодня утром на пороге дома, и больше не удостоил и взглядом. И слава Богу. Одним придурком меньше. Они с Аланом обсуждали дела во всех подробностях, абсолютно меня не стесняясь. И именно это вселяло дикий ужас.

То, что они обсуждали было за пределами любого закона и любой морали. Я только холодела от фразы к фразе, прекрасно понимая: из этого дома они не собирались выпускать меня живой.

И всё-таки из этих двоих, Алан точно был поприятнее. Он мог умело производить впечатление чистой душки, на что я, собственно, и попалась при нашем знакомстве. Вот и сейчас, несмотря на утренние отцовские ласки, Алан говорил с отцом вполне уважительно, явно соблюдая иерархию. Не пресмыкался, но точно знал, когда, как и что нужно говорить отцу и как на него смотреть. Совсем как я, только в отношениях с самим Аланом.

А вот Старший с сыном не церемонился, и жёстко опускал его буквально в каждой фразе. Не удивительно, что Алан вырос таким. За десертом, Алан меня благосклонно отпустил и приказал прислуге показать мне весь дом, пока они с отцом ещё немного «обсудят дела». То есть до этого были ещё цветочки.

Всё было обставлено дорого, но стильно. Без лишнего пафоса и стремления к мещанской роскоши. Мне могло бы понравиться, если бы от всего это не веяло радиоактивной опасностью. Единственное, где я вдруг почувствовала себя спокойно, была оранжерея с зимним садом. Туда мне даже принесли чай, и я облюбовала себе одно из кресел прямо возле огромной, улетающей ввысь, стеклянной стены. Несмотря на то, что на улице было жарко, сейчас шёл дождь, и капли стекали по стеклам, как слезы.

Возможно, в этом доме могла бы жить нормальная семья. И какая-то женщина, занимаясь в этом кресле вязанием, смотрела бы зимой, как огромные снежные хлопья пролетают в метре от неё за окном, пока она сидит в тепле под сенью огромных тропических пальм.

Не знаю, сколько я так провела, но желание снова заснуть подстегнуло встать и отправиться в «свою» спальню.

Я тихо прокралась через весь дом, и тихо закрыла за собой дверь темной спальни Алана. Темно и тихо. Только шум дождя за окном. От него мне стало уютно. Совсем как той ночью. С Ноксом.

— Не включай свет, — вдруг прохрипел Алан из темноты, и я подскочила. Всё-таки включила небольшую лампу и обнаружила, что он сидит в огромном кресле возле окна с почти пустым стаканом. Рядом на полу стояла бутылка Джек Дэниелс. Интересно, сколько он выпил? И когда только успел. — Проходи. Не стесняйся.

Оу. Кажется выпил много. Эти слова он произнес совсем нетвердо. Я тихо села на кровать почти напротив него и молча ждала, пока он начнет говорить. Отличительная особенность Алана — он мог говорить со мной совершенно без моего участия. Но даже это, казалось, его успокаивало. Единственное, чего боялась, что в таком состоянии он забудет о запрете врача. Но вместо этого заплетающимся языком Алан начал говорить:

— Знаешь, как умерла моя мать? — Алан налил себе ещё один полный стакан и даже предложил мне, но я отказалась. Он только пожал плечами. — Её отец убил. У меня на глазах.

Он сказал это так просто. Бросил очень буднично. Я могла догадаться, что проблемы Алана были совершенно не на пустом месте. Да, я ненавидела его, но по-хорошему, ему был не мешало обратиться в настоящую клинику, к очень-очень хорошему психиатру.

— Как это произошло? — прошептала я. Моргнула, и вдруг увидела, что сейчас передо мной сидит не тюремщик, не психопат, не убийца и не мафиози. Я вдруг увидела огромного уставшего ребенка, который очень хотел излить кому-то душу. И почему-то — выбрал меня своим спасением.

— Он тогда только что вернулся с зоны. Мне было десять, — Алан говорил не твердо. Хриплым, надломленным голосом. Снял очки и сильно растер рукой глаза. — Плохо помню за что провинился. По-моему, это была двойка по математике. Он был пьян тогда. Не просто пьян — он вообще потерял человеческое лицо. Но решил, что именно в таком состоянии меня нужно «научить». А я ему нагрубил. Сказал, «сначала проспись», а потом поговорим. И папа сорвался.

Алан ещё долго молчал. Не знаю, что за извечная женская дурость и жалостливость проснулась во мне, но я слега дотронулась до него рукой, напоминая о том, что я здесь. И если он хочет выговориться, то может продолжить. И мне было действительно интересно: что могло сделать человека, со всеми задатками абсолютно нормального, таким, как Алан? С явными расслоениями личности?

— И он решил проучить меня так, как это делают на зоне. Ками.

— В смысле?

Алан одел очки и уставился на меня, не мигая.

— Опустить.

— Не понимаю… — тихо пробормотала я.

— Мама ворвалась в кабинет в тот момент, когда отец сорвал с меня штаны...

— Что? — я вскочила и начала ходить по комнате, когда до меня наконец дошел смысл слова «опустить». Алан странно наблюдал за мной, как будто не ожидая, моей бурной реакции. — Алан. Этого ведь не может быть…

Но Алан молчал и снова погрузился в свои мысли.

— Она спасла меня. Но… ценой своей жизни. Про меня он забыл, а вот её приложил головой об стол. Даже как-то вроде не слишком сильно, но она умерла мгновенно.

Нет… всё это чудовищно. Просто чудовищно.

— Но знаешь, что самое смешное? — смешное? — Он ничего не помнил на утро. Зашёл в кабинет. А там лежит она. И всё. Он не вспомнил ничего. Я пришел к нему. Боялся страшно. Всю ночь провел на чердаке, под старой кроватью. Трясся и плакал. Но утром. Собрал все силы и пришел к нему. Понял, что он ничего не понимает. Рассказал, что это он её убил. Толкнул. Он так смотрел на меня… как будто я полный идиот. Никчемный придурок. Я говорил ему, что он вчера напал на меня. Хотел избить. Не сказал, что он на самом деле хотел сделать. Но он и этого не помнил. Обозвал меня полным кретином. Я плакал над ней. Он — нет. И только обзывал и обзывал меня. А полиция — эти в то время уже были под ним. И просто записали всё с его слов. Поскользнулась на ковре и упала, ударилась виском об стол. Было даже похоже на правду.

Я не знала, что сказать. Но Алан, видя моё ошарашенное выражение лица, даже усмехнулся. А может, он врет?

— Правда с тех пор отец бросил пить. В нашем доме даже спиртное запрещено. И это единственное доказательство того, что после той ночи в нём что-то перемкнуло. Я тоже редко пью. Но это, — он показал глазами на бутылку, а потом взял, подкинул её вверх и приложился сразу к горлышку, — купил, когда тебя похитили. Думал, окончательно с ума отъеду.

— Как ты живешь с ним? — только и спросила я.

Алан снова молчал. А потом пожал плечами.

— Не знаю. Сначала он запугал. Чтобы я не смел больше никому в жизни и никогда это рассказывать. Потому что иначе он запрет меня в психушку, как идиота, который выдумывает небылицы. Объяснил, что если из-за моей клеветы его снова посадят, то меня заберут в детский дом. Что без него просто не проживу. Не выживу. Что меня уберут его же конкуренты. И в какой-то момент я поверил ему. Что я — просто псих. Фактически стал им. Поверил во всем. Кроме одного… — жёстко отрезал Алан, — всё, что произошло в ту ночь было правдой. И я — единственный человек, который все эти годы хранил эту правду. Ну… Теперь ещё и ты.

— Но доказательств ведь нет?

— Уже нет. Только мои слова.

Странно, что во всем этом Алан вырос хотя бы внешне нормальным. Он превосходно играл роль уверенного в себе хозяина жизни. До тех пор, пока не оказывался рядом с отцом.

— Но как ты вырос…

— Каким?

— Ну, почти нормальным, — решила я потрафить самолюбию Алана, — по тебе никогда в жизни не скажешь, что ты рос в таких условиях. Обычно жертвы домашнего насилия выглядят по-другому.

— Потому что я умею превосходно притворяться, Камилла, — холодно процедил Алан.

Казалось, мы всё ещё разговаривали. Казалось, всё ещё нормально. За исключением того, что в голове громким звонком прозвенело моё полное имя «Камилла».

Алан медленно встал и подошёл ко мне плотную, зловеще нависая надо мной.

Глава 38

— Алан, нет, — я отходила и отходила, когда вдруг поняла, с какой целью он идет на меня, пока не оказалась прижатой к стене и зажатой с двух сторон его руками.

Появившаяся на несколько минут жалость к несчастному ребенку, которого жизнь провела через все эти ужасы и полностью искалечила, внезапно испарилась, потому что сейчас он совершенно точно собирался меня изнасиловать.

— Алан, врач сказал... Пожалуйста. Дай мне хоть чуть-чуть восстановиться, — жалобно, но как можно более четко проговорила я.

— Да, брось. Тебе это навредит только если будешь сопротивляться. Не дергайся. Можешь даже не шевелиться. Я просто сдохну сейчас, если не окажусь в тебе. Ты — моя точка сборки, Ками. Ты моя. Никому тебя не отдам. Уже десять дней смотрю на тебя и не могу выебать. Это же просто пытка. Пытка, Ками. Ты из меня всю душу вынула.

— Алан! У меня еще даже внутренние гематомы не прошли! Ты меня просто убьешь,— уже более громко вскрикнула я.

Алан смотрел на меня совершенно остекленевшим взглядом. Не слышал. И не понимал, что я говорю. Я зажмурилась и сжалась. Он нависал и раскачивался вперед и назад, опираясь на обе руки.

— Ну, расскажи. Как он тебя трахал? Тебе понравилось? Или тоже нет? Может, ты вообще фригидная, а?

Внезапно его рука легла на моё лицо и сильно сжала с двух сторон.

— Говори! — рявкнул он.

— Что, Господи, что говорить? — вся твердость духа куда-то вдруг резко улетучилась. Все решения быть сильной, не испытывать больше страха, не поддаваться ему, не пасовать, — куда-то улетучились, когда он прижал меня к стене здесь, на своей территории. Здесь некуда прыгать. И никто меня больше не спасет. Нокс больше никогда не придет за мной. И не простит того, что я прогнала его, на глазах у него целуясь с другим.

И теперь я боялась. Малодушная и трусливая. И тряслась так, как будто сейчас просто умру.

— Говори, тебе понравилось, как он тебя трахал?

Я зажмурилась и молча кивнула. И почему-то ничего не произошло. Я открыла глаза. Алан всё-также раскачивался взад и вперед, не мигая, уставившись на меня.

— И в каких позах? — процедил так тяжело, словно у него в животе проворачивался нож.

— Алан, зачем тебе…

— Отвечать! — снова зверский окрик. И я опять сжалась. И замолчала. — Спереди? Или сзади? Так как? Сзади?

Я снова молча кивнула.

— Ну, хорошо, — тихо бросил он, — сзади, так сзади.

И в следующее движение я оказалась брошенной на кровать лицом вниз. Он стаскивал с меня штаны, пока я истошно вопила, надеясь, что на помощь мне придет хотя бы охрана. Не знаю, как я извернулась, и как в моём кулаке собралось достаточное количество силы, но я врезала ему в ухо так, что его голова метнулась в сторону, и он завалился на бок.

Его тело медленно опало, я только успела выбраться, чтобы он не упал на меня. Он лежал на боку, не подавая признаков жизни. Господи, я ведь не убила его, верно? Только не сейчас. Я тихо приблизилась.

— Алан? Эй? Ты жив?

В ответ Алан странно улыбнулся и всхлипнул. Черт возьми, да он же спит. Просто напился, как черт. Сколько же он выпил? Фу. Я облегченно выдохнула. Он жив. И всё это было просто потому, что он надрался, как сапожник. В прошедшие ночи он ведь так себя не вел.

Я откинулась на спину и уставилась в потолок. Что ж. Я знаю, что мне делать. Нужно только выбраться в город. Задобрить его, чтобы он выпустил меня. Пусть и под охраной. Лишь бы только одну.

Я тихонько выбралась из комнаты и пошла искать другую свободную спальню. Судя по размерам, в этом доме их должна было быть целая прорва. Так и оказалось.

Спалось плохо. В семь утра я уже вскочила и собралась на кухню за чашкой кофе. Есть не хотелось, а вот что-то горячее, что соберёт мою силу духа снова в кучу — жизненно необходимо.

По дому старалась двигаться тихо, какими-то перебежками, постоянно озираясь и чувствуя опасность в виде Карминых. На кухне тоже никого не было. Даже прислуги, хотя вчера я заметила, что её здесь тоже было не мало. Но она вся была словно невидимой. Вероятно, передвигалась по дому так же, как и я. Окольными путями, под плинтусами и шторами.

Я с облегчением вдохнула и поставила чашку в кофемашину, глядя на неё так, будто она подарит мне избавление от всего этого.

— Эй. Ты! — я вздрогнула от злого окрика. Кармин щёлкнул пальцами, будто подзывал официантку, — Камилла.

Он медленно вошёл на кухню и уставился на меня тяжелым взглядом, оперевшись на стул. А я — замерла как кролик перед удавом. Я почти ненавидела себя за это. Обещала же не пасовать перед всеми этими зверями. Но одновременно успокаивала себя тем, что если начну выпендриваться и смотреть на них свысока, они быстро озвереют ещё больше. Пасовать не надо, но и нарываться и вести себя глупо — тоже. Они не должны чувствовать соперничества и желания меня доломать. Путь думают, что уже сломали. Так оставят в покое намного быстрее.

Кармин долго молчал и изучал меня. И кажется, остался доволен тем, что я не смотрела на него с вызовом, большей частью изучала пол, и лишь изредка выкидывая на него затравленный взгляд. Отлично. Ему понравилось. Тактика верная.

— Еще раз будешь так орать ночью, я отрежу тебе язык, поняла? Не нравится, лежи бревном, только не визжи как свинья. Не знаю, может, Алану по кайфу, когда ты верещишь ему на ухо, мне нет. Нравится ему тебя насиловать — мне похер. Но чтобы не орала больше пока мы вынуждены жить в одном доме.

Артур Кармин еще некоторое время оценивал произведенный эффект, потом неспешно развернулся и стал выходить.

— Подай мне кофе в кабинет. Со сливками и без сахара.

Тактика? Я только что рассуждала о тактике? Серьезно? Вот с этими? Он сказал, что собирается отрезать мне язык, а потом просто приказал подать кофе. Какая на хрен тактика?

Я всё-таки успокоилась. И принесла ему кофе. И у меня уже даже не дрожали руки к тому моменту, как я молча поставила чашку на стол. Судя по всему, он любит такой же, как я. И я сделала лучший, по своему вкусу. Медленно и осторожно развернулась, собираясь уходить.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Вкусно, — только бросил он мне в спину. Ох ты, похоже на «спасибо». Я задержалась на две секунды, молча кивнула, не проворачиваясь, и вышла.

Но из головы никак не выходили списки криптокошельков и сид-фраз к ним, распечатку с которыми я заметила на столе.

Если я собираюсь сделать то, что собираюсь, мне нужно будет обязательно вытащить из этого дома что-то действительно стоящее. А желательно — всё. Чтобы уничтожить этого монстра навсегда.

Я сидела, поджав ноги, в кресле в оранжерее уже с третьей чашкой кофе, когда меня нашёл Алан. Растрепанный, в очках, и всё ещё во вчерашней одежде.

— Ками? — как-то испуганно прошептал он и бросился ко мне. — Я тебе вчера ничего не сделал?

Я тихо поставила чашку на столик и натянуто улыбнулась.

— Нет, что ты. Всего лишь пытался изнасиловать. А твой отец, услышав мои вчерашние крики, пообещал отрезать за них язык. А так, все в порядке, дорогой. Как ты сам? Ухо не болит?

Алан оценил сарказм и присел передо мной на корточки. Боже. Мы умеем делать виноватый вид? Что-то новое в нашей палитре эмоций.

— Прости, Ками. Я… больше этого не повторится. Я действительно много успел выпить до твоего прихода.

— И ты помнишь всё, что было?

Алан кивнул и опустил глаза в пол.

— Как мне загладить вину? — просто спросил он. Виновато, но не слишком. Не настолько, чтобы позволить мне обнаглеть.

— Я хочу телефон. Планшет, ноут. Доступ в интернет. Вещи. Хочу вернуться в нормальную жизнь. И в работу.

Алан слушал мой дальнейшний список пожеланий, в основном связанный с работой, и на его лице вдруг расцвела улыбка.

— Моя целеустремленная девочка, — вдруг сказал он. — Будет тебе всё. Теперь я прощен?

Я тихо кивнула. И даже осторожно наклонившись, поцеловала его в лоб. Правда немного подташнивало, ведь именно в этот момент память услужливо подбросила мне момент, когда он навис надо мной, с перекошенной от похоти физиономией, сдирая с меня штаны. Но нет. Сейчас мне нужен плохой мир. Мне нужно выбраться в город.

— Сейчас я приведу себя в порядок, и мы поедем за покупками. Но, Ками, выход в интернет строго отслеживается. Каждое сообщение, каждая буква. Ты ведь не будешь делать глупостей, милая? — он потрепал меня по щеке, уже безо всякой вины в глазах, но с тихой угрозой.

— И не собиралась. Мне просто надоело смотреть в окно и ничего не делать.

— Моя хорошая девочка, — липко проворковал он. — Ты завтракала?

— Не хочу.

— А я не хочу этого слышать. Ты скоро начнешь насквозь просвечиваться. Тебе так и не удалось набрать вес в Барсе. Я прикажу приготовить тебе…

— Давай поедим где-нибудь в кафе в городе? Только ты и я? Как раньше?

Алан вдруг просиял. Но вместо ответа просто сказал:

— Я так тебя люблю. С ума сводишь.

Глава 39

Мы сидели в летнем кафе и завтракали пока легкий и ещё свежий утренний ветер ласкал лицо. Почти как нормальные люди. Я с легким удивлением сопровождала каждый кусочек яичницы, который отправляла в рот. Неужели все эти простые человеческие радости всегда были здесь, пока я бегала по пустыне, уворачиваясь от туарегов, террористов, французов и Карминых? Даже в Барселоне я так и не почувствовала вкус "нормальной" жизни, который вдруг пришел ко мне вместе с этой яичницей.

Наслаждалась каждым кусочком еды, каждым глотком кофе. Заставила себя забыть и про жуткий дом с монстрами где-то в пригороде, и даже про Нокса. Как будто он остался там: частью пустыни, частью Одиенне, частью Барсы. А здесь, в моей обычной жизни, он просто не мог появиться — ведь это две параллельные реальности, и они никогда не пересекутся. Иначе мир просто схлопнется.

Алан тоже не мог долго наблюдать за моей довольной физиономией, ему обязательно нужно было «поговорить о нас».

— Ками, прости за вчера, правда. Знаешь, я мечтаю о том, чтобы ты не сопротивлялась. Чтобы просто полюбила меня,— мне было почти жалко его. Почти. Говорил так жалобно. Как побитая собака. Ранняя смерть матери и унижения отца. По какой-то причине он решил, что если я полюблю, это исцелит его от травм и сделает полноценным в собственных глазах.

Но черт возьми, какого черта он выбрал меня? Есть куча девушек-спасателей, которые мечтают взять на себя эту почетную миссию. У меня же рядом с Аланом даже моё, как выяснилось благодаря Ноксу, вполне ненасытное либидо вопило испуганным зверьком и сбегало из тела, поджав хвост.

Я не понимала Алана — с его внешностью и богатством — ему не нужно было выпрашивать любовь. Он мог просто щелкнуть пальцами в любом ночном клубе, любом кафе и на любом мероприятии.

Даже сейчас, рядом с ним, я собирала завистливые взгляды девушек, спешащих мимо нас. Но все они ему были не интересны. И, видимо, для его «терапии» именно в том и был смысл. Пройти квест. Та любовь, которую ему уже готовы дать, была не нужна. Ему нужно дожать того, кто даже не смотрит на него. По-моему, какая-то сублимация отцовского отторжения.

— Ками, ты меня слышишь? — он снова выдернул меня из размышлений. — Я даю тебе время до свадьбы. Через три недели. Станешь бегать от меня после — будет так, как почти случилось вчера. Уверен, тебе такое не нравится. А мне — я хочу по-хорошему, но могу и по-плохому. Ясно?

В голосе Алана послышались звенящие нотки, и я поняла, что ни черта он не раскаивается насчет вчерашнего. И не важно, пьян он или нет. Это никак не меняет его природу. Просто пока ещё пытается договориться, чтобы не добить меня в моем состоянии окончательно. В принципе, я и не ожидала другого и с чистой совестью покачала головой, говоря, что мне всё ясно. Просто никакой свадьбы не будет. Это я уже решила в любом случае.

— Алан, мне нужно в банк, восстановить карты, — вместо ответа начала я, немного выбивая его колеи. Хочет дальше меня запугивать? Нет, спасибо. Давайте лучше про документы.

Алан приподнял одну бровь, явно недовольно. Потом чему-то улыбнулся. Молча достал и положил передо мной карту, на которой уже стояло моё имя.

— Вот. Никаких ограничений.

— Спасибо. Но на той моя зарплата и кое-какие сбережения. И ещё я хотела заехать в редакцию. А потом увидеться с Аней.

— Ками, — перебил Алан, обманчиво нежно погладив меня по запястью, — я дам тебе всё, что ты захочешь. Абсолютно. Но сейчас ты просто играешь со мной. То, о чем ты просишь, требует огромного кредита доверия. Как ты понимаешь, сейчас он у тебя сильно отрицательный, после того, как ты легла под того грязного мексиканца, не важно, в каком состоянии аффекта это произошло.

Он пуэрториканец, — подумала я с улыбкой. Но не высказала и не показала ни того, ни другого.

Алан приблизился и крепко поцеловал меня в лоб, снова играя в игру — приручи кошку.

— Моя милая хитрюга. Сначала ты должна заслужить всё то, о чем говоришь. Докажи свою преданность, получишь все бонусы.

А потом он затащил меня в самый дорогой брендовый ювелирный и купил кольцо. Огромное, полностью усыпанное по кругу бриллиантовыми булыжниками, с одним, самым главным и самым огромным посередине. Стоило как элитная квартира в Москве. И к тому же было мало. Алан торжественно усадил его на мой палец, несмотря на жалобы, что оно не снимается обратно. Оно не проходило через сустав, хотя и не сильно давило, когда было на руке. Кажется, именно это и стало решающим фактором — неснимаемое кольцо. Просто отлично. Теперь только с мылом и содранной кожей.

Потом были магазины. И после каждой покупки он хищно меня целовал, очевидно, думая, что я должна ему благодарность за каждую тряпку, которую он сам же и выбирал. Заставлял мерить, похотливо улыбался, видя меня в особенно откровенных платьях. Но тут же мрачнел со словами:

— Нет, другие тебя в этом видеть не будут. Оденешь для меня потом, в спальне.

Со стороны выглядело вполне мило: ревнивый красавчик, оплачивающий своей девушке кучу брендового шмота, - продавщицы были от него в восторге.

И я, со сжатыми зубами, терпела. И даже робко отвечала на поцелуи. Мне очень-очень нужно было усыпить его бдительность. Хоть немного убрать неусыпный контроль внимательных глаз. Хотя бы на несколько секунд остаться одной в городе.

Чрез пару часов, кто-то там в небесной канцелярии надо мной смилостивился.

— Ками, мне нужно по делам. Женя отвезет тебя домой.

— Но… я ещё не все купила! — почему-то прозвучало капризно, как будто я была из тех, кто обычно таскает своих толстосумов по магазинам.

Интересно, как он на это отреагирует? Алан странно сощурился и не менее странно улыбнулся. Черт. Кажется, раскусил. Надо быть осторожнее, он маньяк и насильник, но не дурак. И замечал каждую мелочь в моем поведении. Особенно, если она была мне не свойственна. Мы общались-то не так много, встречались всего пару месяцев и то, не каждый день — как он мог так хорошо меня изучить?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Он долго изводил меня внимательным взглядом, я невинно смотрела в ответ, стараясь не переигрывать.

— И что мне за это будет? — протянул он.

— Поцелуй? — робко спросила я. А что он хочет? Мне сразу упасть на колени?

— Ладно, - протянул он. - Подойдет. Только качественно, Ками.

Пришлось обвить руки вокруг шеи Алана, представить на его месте Нокса, мысленно извинившись за то, что использую его образ и внутренне содрогнуться от щемящей боли, которую я все эти дни гнала поганой метлой. Ни на секунду не давала себе раскиснуть. Только не сейчас. Только выживание. Только план побега. Только вперед. Ни капли жалости к себе и своим романтическим чувствам. Ни капли анализа: что Нокс про меня подумал, увидимся ли мы ещё когда-нибудь, простит ли он меня, или я умру, так больше и не познав той страсти и любви, что он мне дал?

Всё потом. Только после того, как я выберусь из очередной Ямы.

Алан остался доволен, даже взгляд немного поплыл. Могу же, когда захочу, — мысленно похвалила я себя, душа на корню подступающее чувство тошноты.

Псих медленно кивнул Жене и ещё одному охраннику.

— Жень. Глаз с неё не сводите. Иначе я вам их вырву.

Странно, что Женя так дёрнулся, будто Алан говорит такую вещь всерьез.

Я вымучено улыбнулась «жениху» и, наконец, осталась одна. Почти. Походила еще по магазинам, совершенно не испытывая никакого интереса, что-то трогала и для вида вертела в руках.

— Ребят, я хочу кофе, — наконец, я нашла то, что искала, подскочив к киоску с «кофе с собой».

— Три кофе, пожалуйста, — тихо сказала я, немного сторонясь своей охраны. Слава Богу, они держались чуть поодаль. — Только всё отдельно посчитайте по очереди. Да, оплата картой.

Дрожащими пальцами, я поддела цепочку, висящую на шее, стараясь не привлекать внимания охраны. Сердце стучало в висках как бешеное. Как будто прямо сейчас я собираюсь выпрыгнуть с самолета без парашюта. В каком-то смысле, если меня хоть в чем-то заподозрят, так и будет.

— Пробить по отдельности? — громко повторил продавец, заслужив мой гневный взгляд. Зараза. Видит же, что я стараюсь говорить тихо. Оглянулась, но Женя со вторым парнем стояли спинами, охраняя «внешний периметр». Изредка поглядывали, чтобы я не подавала сигналов продавцу, но следили не так ревностно, как Алан.

— Да, одно за одним, — твердо сказала я, доставая из картхолдера черную пластиковую карту ISBC. Прости, Чейз. Но без тебя я не справлюсь. Лучше буду по гроб жизни отрабатывать свой долг перед тобой, чем проведу её с этим психом.

- Оплата прошла! Так, второй. И третий. Готово! - радостно вещал продавец. Я даже не заметила, как задержала дыхание на целую минуту. И теперь громко выдохнула.

Только вот, что теперь? Кого пришлет Чейз? Как найдет меня в Москве? Это ведь не его территория? Да и станет ли? Можно ли верить его обещаниям? Вообще, ждать или нет?

В любом случае, у меня ещё есть немного времени до «свадьбы». И нужно его использовать, даже если Чейз не придет. Усыпить бдительность Алана и охраны. Собрать как можно больше информации в доме с чудовищами и снова прыгнуть. Но на этот раз хоть как-то подстелить соломки.

— Ребят. Я вам кофе купила, — просто сказала я, почти радостно цепляясь мыслями за свой нехитрый план.

Глава 40

И на что я рассчитывала, когда надеялась, что прекрасный китайский принц Чейз Ли примчится и спасет меня? С какой стати, он бросит все дела и понесется на другой конец планеты исполнять мои капризы? Наверняка, Нокс уже рассказал ему, что я сделала свой выбор и теперь должна за него ответить.

За ужином Кармин-старший сурово рассматривал моё огромное кольцо, но ничего не сказал.

А потом я позвонила маме сказать, что вернулась в Москву раньше, чем планировала, но наткнулась на её рыдания. С моей тётей, её сестрой, как раз той, к которой я собиралась сбегать под Владивосток случилось несчастье, и теперь родители срочно выезжали туда.

Мама сказала, чтобы я даже не думала приезжать — как будто кто-то меня бы отпустил, — восстанавливалась к свадьбе после всех своих приключений, и пообещала, что на свадьбе они обязательно будут.

Я стояла и смотрела в окно. С тетей у меня были очень хорошие отношения. Но сейчас я не могла выдавить из себя и слезинки. Казалось, я живу в каком-то мыльном пузыре, где есть я и моя нынешняя реальность, которая вдруг случилась со мной несколько недель назад, и есть мама, папа, старая жизнь, мои родственники, друзья и бывшая работа — и они существуют в совершенно отдельном пузыре реальности.

С одной стороны, я ужасно хотела вернуться в свой старый «пузырь», но эмоциями цеплялась именно за этот, — потому что в нем для меня всё ещё оставался Нокс. И если я вынырну обратно, то он просто исчезнет. Растворится как мираж в пустыне.

Этой ночью Алан оставил меня в покое и сам ушёл спать в гостевую комнату.

— Что с тобой? — нахмурился он, когда зашёл утром.

— Что? — не поняла я спросонья.

— У тебя лицо заплаканное. И подушка мокрая, — Алан хмуро трогал подушку и непонимающе смотрел на меня. Если честно, я и сама ничего не понимала.

— Я только что проснулась, — не соврала я.

— Ты плачешь во сне?

— Не знаю, — пожала я плечами, — какая разница?

Одно я знала точно, тётя здесь была ни при чем.

Алан смотрел на меня слишком пристально и слишком хмуро.

— Мы едем к врачу — сказал он мне за завтраком и сопротивляться не было смысла. — Мне не нравится твоё отношение к себе.

Прошла уже неделя, но абсолютно ничего не происходило. Кроме того, что моя жизнь в доме с чудовищами обросла некоторой рутиной.

Теперь, Кармин-старший постановил, чтобы каждое утро, ровно в семь тридцать я лично подавала ему кофе в кабинет. И не только по утрам, но и несколько раз в течение дня и даже вечером. По какой-то причине он подсел на тот рецепт, что я делала для себя, и мало того — ещё и различал то, что приготовила я, от того, что приготовили слуги.

Когда он приказал притащить ему кофе в очередной раз, я просто объяснила «придворному» повару, как готовлю его, а потом принесла Кармину чашку.

Он коротко отпил и тут же прожёг меня взглядом:

— Это ведь не ты делала? Ммм? Ты живешь в моем доме и ешь за мой счет, — жёстко процедил он. — Я что, много от тебя прошу в ответ? Ещё раз принесешь мне чужое дерьмо, я выплесну его тебе на голову.

Не свёкр, а чистая милашка.

— Меня это невероятно взбодрит. И скорее всего я попаду в больницу с ожогами, заодно передохну от вас и вашего сына. Что-нибудь ещё? — с елейной улыбкой спросила я.

— Да. Сядь.

Сжав зубы, я с шумом отодвинула тяжелое кресло и села, глядя прямо перед собой.

— Ты должна понять одну вещь, Камилла, — начал как-то странно. Тон был не такой, как обычно. Обычно он говорил так, будто хочет меня убить. — Ты сейчас здесь, и на твоем пальце кольцо из чистых бриллиантов, имеющих одну лишь биржевую стоимость больше миллиона долларов, только потому, что ты мне нравишься. Даже то, что тебе позволено несколько раз в день появляться мне на глаза, и при этом ты почти меня не раздражаешь — уже нечто из ряда вон.

— Я ценю это, господин Кармин, — с ледяным сарказмом процедила я.

— Знаешь, почему?

Я молча покачала головой.

— Ты сгибаешься, но не ломаешься. И скорее всего не сломаешься. Даже если тебя будут насиловать каждую ночь. Сдохнешь, но не сломаешься. Я это вижу также ясно, как тебя сейчас, — он молчал, видимо пытаясь произвести на меня впечатление. Но я просто ему не верила. Не после того, как внезапно стала каждое утро просыпаться на мокрой от слез подушке, абсолютно не помня, что происходило со мной во сне. — Мне нужны такие люди в семье. Это редкость.

Я все еще молчала.

— Со временем, когда ты немного смиришься с Аланом, понесешь от него и родишь наследников, я введу тебя в семейный бизнес.

— Я не…

— Захочешь. Алану нужно, чтобы рядом с ним был некто такой же стальной, как ты. И мозги у тебя имеются. Научим.

— Вы сами себе противоречите. Не сломаюсь, но захочу того, чего не хочу сейчас?

— Поговорим, когда родишь нам первого ребёнка, Камилла.

— Вы ошибаетесь на мой счёт, Артур Александрович, — я жестко вперилась в его тяжелый взгляд. Но он вдруг криво улыбнулся.

— Я редко ошибаюсь. Даже сейчас. У тебя точно такой же взгляд, как у меня. Так что я прекрасно понимаю, от чего Алан сходит с ума. Будешь поумнее, сможешь из него веревки вить. Но только, когда я убежусь в твоей преданности семье и разрешу это. А теперь марш на кухню и принеси свой нормальный кофе.

Несет какой-то бред. Я грохнула перед ним чашку с новым напитком, и выходя не выдержала и обернулась, поймав его кривую, какую-то извращено-довольную ухмылку, которой он прожигал мою спину.

Взгляд ему мой нравится. Это результат отчаяния и необходимости выживания. Для Нокса у меня был припасен другой. И для Чейза тоже. Я подумала о них с дикой тоской, сердце тут же защемило, а на глаза подступили слезы. Нет. Не сейчас. Сейчас нельзя.

И тем не менее, я всё чаще и чаще бывала у него в кабинете и начинала видеть и замечать слишком многое.

— Мы с отцом должны уехать на три дня, — сердце подпрыгнуло от радости, когда Алан сказал это за ужином. — Постарайся не скучать.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Кармин-старший скептически посмотрел на сына и закатил глаза. Он отлично видел, как я втягиваю голову в плечи каждый раз, когда рука Алана оказывалась где-то на моём теле. Но ему было все равно. Он ждал наследников.

— Можно увидеться с Аней? — мне казалось, всю эту неделю я вела себя хорошо, чтобы немного усыпить бдительность Алана. Но он только хмурился всё больше, когда понял, что мои ночные истерики приобрели системный характер, а таблетки врача не помогают. Конечно, не помогают, я же их не пила. Мне нужна была ясная голова. В любой момент мог появиться Чейз. Или я увижу лазейку, чтобы сбежать. И тогда мне нужна будет максимальная скорость реакции и кристально чистое сознание.

— Нет, милая, — ласково ответил Алан. — Пока меня не будет, ты не выходишь отсюда ни под каким предлогом. Я вернусь и мы вместе с ней встретимся.

Кармины странно переглянулись, а моё сердце вдруг подпрыгнуло. Происходит что-то, чего я не знаю?

— Когда я вернусь, поедем выбирать тебе платье.

Три дня, что их не было, стали почти раем. Особенно, когда в тот же вечер во всем особняке отключился свет. Охрана сказала, что кабель перерубили строители на выходе из поселка, и починят всё только лишь к утру. Поэтому долгую ночь в кабинете Старшего с отключенными камерами наблюдения, я использовала на полную катушку, благодаря всех существующих богов за такую внезапную удачу.

Когда они вернулись, я не нашла ничего лучше, чем выйти навстречу и даже растянуть на лице губы. Это должно было обозначить улыбку и радость от возвращения Алана. Он, черт возьми, никак не хотел выпускать меня в город. А у меня сердце уже останавливалось: до свадьбы оставалось всего ничего, а плана так и не было.

Поэтому мне нужно было вырваться в город любой ценой. По телефону он уже заикнулся о том, что может вызвать примерку платьев на дом, и я чуть не зашлась в отчаянии и истерике, когда повесила трубку. Нужно ехать в город. А там — да хоть в канализацию прыгнуть — мне уже было всё равно. Лишь бы только наверняка.

Я мысленно сжала кулаки и шагнула к Алану, который сгреб меня в охапку и сналета впился в мои губы на глазах у отца, слуг и кучи охраны. А потом подхватил на руки и взлетел по лестнице вверх. Я только краем глаза успела увидеть кривую ухмылку Старшего, когда он выхватил мою перекошенную физиономию.

О-о, нет. Пытаясь играть с Аланом в радостную встречу, я не это имела ввиду, когда за нами закрылась дверь спальни, и послышался звук закрывающегося замка.

— Алан, н-не… — я смогла прошептать только это, потому что он снова, как ошалелый прижал меня к стене, запуская язык в мой рот. Прижал, приподнял повыше, обвивая моими ногами своё тело, так, чтобы наши лица оказались на одном уровне.

Целовал так долго, что вышиб из меня весь дух. Я почти захныкала от безысходности и отчаяния.

— Алан! — когда его грубые, неистовые поцелуи переместились на мою шею, я получила возможность вскрикнуть. — Всего три дня до свадьбы! Давай подождём!

— Чего ждать? — он едва смог от меня оторваться и уставиться на меня совершенно двинутым, поплывшим взглядом. — Я сейчас просто сдохну, Ками. Надоело дрочить на тебя по два раза в день, когда ты вот она, рядом за стеной, лежишь прямо в моей кровати. Тёплая, мягкая. Все моя. Только приди и возьми. Уже много времени прошло, сотряс прошёл, ушибы тоже. Хватит, мать твою, меня динамить.

— Алан! — из-за двери раздался грубый окрик Кармина-Старшего, и я замерла. — В кабинет, быстро! У нас новые данные!

Хвала Всевышнему! Это был первый раз, когда я в принципе обрадовалась тому, что Земля ещё носит Артура Кармина. Тяжело дыша, Алан грязно, очень грязно выругался в пустоту, но не хотя отпустил меня и вышел к отцу.

Я тряслась целых полчаса после ухода Алана. Но его все не было. Не было и через час, и через два. Потом я просто провалилась в спасительный сон. А под утро проснулась, прижатая рукой к стальному торсу Алана, который, кажется, не расслаблялся даже во сне. В семь часов я еле выпуталась из его рук, но он так и не проснулся, хотя цеплялся за меня до последнего. Уф. Пора умываться и тащить кофе Старшему. На этот раз — с искренней благодарностью.

В кабинете, он впервые принял у меня чашку из рук, а потом я также впервые вдруг услышала короткое, но неизменно раздраженное:

— Спасибо.

— И Вам тоже, — вдруг искренне сказала я, поднимая на него взгляд. И он точно понял, за что я благодарна, коротко кивнув.

— Поедете сегодня, я договорился с Аланом. Вижу, что на тебе нельзя затягивать ошейник настолько сильно. Иначе ты опять куда-нибудь сиганешь. Алан этого не понимает. До одури боится снова тебя потерять. Но так он заполучит только домашнюю зверушку для секса. А я считаю, что мы можем выжать из тебя намного больше. Ты ведь можешь быть полезна не только своим телом, а, Камилла? Тело стареет. Ум — только оттачивается со временем.

— Я тоже так считаю, Артур Александрович, — с готовностью сказала я. На этот раз без всякого сарказма.

— Я рад, что мы начинаем понимать друг друга. Можешь идти.

Усаживая меня в лимузин, Алан был зол, но все равно схватил за руку и не отпускал, думая о чем-то своем. Я понимала, что он погружен в какие-то рассуждения только по тому, что его рука сжимала мою то сильнее, то слабее. Я тоже судорожно думала. Где, как и когда в ближайшие два часа буду прорываться на свободу. Главное одно — страха не было. Только голая решимость и азарт, где ставка в игре — моё будущее. Да вся моя жизнь, черт возьми.

И я вдруг сжала руку Алана в ответ. В тот самый момент, когда на перекрестке двух загородных дорог, в дверцу моего лимузина, на полной скорости врезался огромный грузовик.

Грохот. Удар. Скрежет. Машина с силой дёрнулась, и моя голова — вместе с ней. Внутри что-то словно вспыхнуло. Не боль — белый, тупой всплеск, как будто кто-то рванул на части мой мозг. Бронированная дверь вмялась внутрь, но металл держался. Мне не хватало воздуха. В ушах звенело. И ощущение — будто тело — вовсе не моё.

Алан что-то кричал и пытался дернуть меня к себе. Ровно две секунды. Потому что сверху словно разверзся ад. В крышу лимузина ударило что-то, что пустило по нему взрывную волну. Я увидела как тела трех мужчин в машине подбросило вверх, так же, как и моё. А потом по машине прошла убийственная звуковая волна. И сознание резко покинуло меня.

ЭПИЛОГ

— Проверьте ещё раз, — замогильный голос Алана Кармина отражался от кафеля морга, где он стоял над неузнаваемым после взрыва телом девушки.

— Мы уже два раза провели анализ ДНК, Алан Артурович. Ошибки быть не может, — твердо отвечала врач, несмотря на то, что возвышающийся над ней мужчина больше был похож на демона, чем на обычного человека.

Мужчина запустил руку в волосы и вцепился в них с такой силой, что женщине показалось, что он вот-вот вырвет их из головы.

— Я оставлю вас? — спросила она. Когда он ничего не ответил, она вышла. И тут же подскочила от истошного, дикого, нечеловеческого мужского крика, который продолжался и продолжался, пока он напрочь разносил её рабочее место.

Ничего. Она все потом соберет. Даже охрану не будет вызывать. Исключительно из чувства вины перед этим человеком, которому она предоставила ложные результаты анализов ДНК. Лёгкой вины.

Но деньги, которые ей предложили, были просто огромными. Такими, что она обязательно уволится отсюда и больше никогда не будет работать. К тому же, ей объяснили, что этот горюющий красавчик держал девушку насильно и заставлял выйти замуж. Женщина и сама только что пережила развод с мужем, который иногда поднимал на неё руку, и ужасно прониклась этой историей. И заодно, получила билет в новую жизнь, из которой, с такими деньгами, сможет навсегда вычеркнуть бывшего мужа из жизни.

Дверь кабинета открылась, и серый, эмоционально мертвый мужчина, вышел и, ничего не сказав, пошёл по коридору. А его гулкие шаги разносились по белому кафельному коридору инфернальным эхом.

Алан вышел на воздух и закурил. После аварии на нем не было ни царапины. Как и на охранниках. Их просто всех вырубило. И теперь Алан прекрасно понимал, что это была четко спланированная акция.

Ударная волна, которой всех напрочь отключило, была до взрыва. Поражающих элементов нет. Значит, убивать не хотели. Хотели оглушить. Алан имел прямое отношение к самым современным видам оружия, и прекрасно понимал, что самым простым объяснением была модифицированная акустическая граната.

Но проблема была в том, что Ками очнулась раньше всех, и какого-то черта полезла наружу. По данным криминалистов, грузовик перевозил незаконную партию пропана и бензина. И в тот момент, когда она выбралась наружу, всё это на хрен взлетело в воздух.

Останься она внутри, броня бы её защитила.

Алан не верил до последнего. Но он уже отправил образцы в другую лабораторию. И результат был тем же. Именно поэтому сегодня, там внизу, он сорвался. Хотя последние три дня отрицал смерть Ками до последнего.

Мужчина сидел на ступенях госпиталя и не спешил уходить, выбрасывая один окурок за одним прямо себе под ноги.

— Алан, пойдем домой, — Артур нашёл сына здесь по просьбе его начальника охраны. Потому же Женю Алан исправно посылал матом.

— Найди мне их, пап, — его голос был тихим и ровным, но почему-то очень страшным, немного испугавшим даже видавшего виды Кармина-Старшего.

— Алан…

— Кто-то бросил акустическую гранату, — Алан встал и, будучи на полголовы выше отца, навис над ним. — Всё было спланировано. Убивать не хотели. Они хотели её. Скорее всего, Дельгадо. Но она... она просто сделала глупость, выбравшись наружу. Сама пошла навстречу смерти, понимаешь? Найди мне его.

— Алан. Следов гранаты нет…

— Потому что их смело взрывом грузовика! — Алан впервые за свою сознательную жизнь наорал на отца так, что у него лопнул сосуд в глазу. Но Кармин-Старший, раздраженно закрыв глаза, стерпел и это.

— Ладно, сын. Хорошо. Но это не Дельгадо. Он бы не стал её убивать.

— Почему ты так уверен? Она ведь не досталась ему, отшила. Сказала, что все равно собиралась от него сбежать. И не врала. А потом - я видел его взгляд.

— Хорошо, ладно. Я не хотел говорить, пока всё не выясню с соседями. Когда мы были в отъезде на встрече с турками, поселок пытались атаковать. Отрубили свет, наши уже приготовились к штурму, но в последний момент ничего не произошло. На границе поселка случилась бойня. И наши даже не успели ничего сделать. А утром нашли двадцать три трупа из AQIM*. Все профи. Всех смело как щенков. Под чистую.

_______

*AQIM — Al-Qaeda in the Islamic Maghreb

Алан закрыл глаза и шумно вдохнул.

— И ты мне только сейчас это говоришь? А потом отправляешь меня с Камиллой на выезд, покупать гребанное платье? Когда я говорил, что этого делать нельзя? — Алан навис над отцом, взял его за грудки и хорошо тряхнул, смеряя таким взглядом, будто примерялся, с какой стороны лучше начать выпускать ему кровь. — Скажи. Папа. Ты отправил нас из дома, чтобы мы стали приманкой? Это ты её убил? А? Папа?

Кармин ещё никогда так не боялся сына, но профессиональная выдержка взяла своё, и он не повел даже бровью.

— Да, нет же, идиот! Я даже не знаю, за нами шли или нет! Свердлов уверен, что это за ним. Романовы тоже подозревают, что целью были они. У нас куда ни плюнь — каждый сосед на вес золота.

— Ага. Аль-Каида Магриба, пап? И не за нами? — Алан закурил ещё одну сигарету и нарочно выпустил дым в лицо отцу. И тот снова проглотил это хамство со стороны своего сына.

— Говорю же, с ними кто-то расправился полностью. Кто-то из своих же.

— Почему «из своих»?

— Больше некому. Никто из наших так и не вступил в бой. Кто-то из них сбрендил, и начал стрелять в спины своим. Там же половина с ПТСР.

— А что если… с ними расправился не свой. А тот, кто следил за Ками? И не хотел, чтобы ей навредили, пока она была в доме?

Артур тяжело вздохнул.

— У тебя свет что ли на ней клином сошёлся, — тихо прошептал он. — Сын — у Дельгадо алиби. Он вернулся в Африку. Его группа тоже.

— Может, он водит тебя за нос? И это не дает ответа на вопрос, кто подорвал лимузин.

— Убивать тебя и Ками не хотели. Здесь само вероятное — турки. Мы с ними не договорились. Захотели нас либо припугнуть, либо взять тебя в заложники, чтобы выкрутить мне руки. Сразу после нашей встречи. Ты же умеешь складывать два и два. Камилла просто попала под раздачу. Так бывает в нашем бизнесе.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Алан долго смотрел в небо, как будто там мог найти ответы на свои вопросы. А когда снова уставился на отца, тот странно поежился от ледяного взгляда своего отъехавшего от горя сына.

— Ну, турки так турки. Папа. Значит, я начну резню с них. Потом — придет очередь мексиканца. Просто за то, что он посмел её трахать. А с Аль-Каидой разберётесь сами. Её тронули не они.

Глядя вслед удаляющемуся сыну, Кармин-Старший впервые в жизни не понимал, что ему с ним делать.

СЦЕНА ПОСЛЕ ТИТРОВ

Барселона. Зона Франка. Две недели назад. Ночь последней встречи Ками и Нокса.

Чейз Ли сидел на строительном кране и смотрел в оптический прицел снайперской дальнобойной винтовки Lobaev.

Видел, как его друг, с которым он провел на территории картеля Fuego de la Sangre почти все отрочество, Рэй Дельгадо стоит напротив Камиллы, которую держит за шею ублюдочный наследник африканской империи Кармина. Уже много раз за десять минут Чейз представлял как ломает эту самую руку в нескольких местах. А потом и вовсе отрывает.

Он видел каждого снайпера Кармина на крышах грузовых контейнеров, видел, как за спиной Нокса, Кармин подавал Ками сигналы, намекая на то, что Нокс сейчас находится под прицелами как минимум десятка человек.

Он видел как взбешенный поцелуем Ками и Алана, Нокс уехал на своей тачке. Взбешенный настолько, что даже забыл, что должен был подобрать Чейза здесь, внизу у строительного крана.

Видел, как Камилла врезала головой по переносице Кармина, а потом резко обмякла в его руках, как будто потеряла сознание.

Чейз перехватил рукоять и не сразу понял, что в этот момент его ладонь вспотела. Он с удивлением посмотрел на свою руку. Это было впервые. И даже дыхание на секунду прервалось. А ведь оно не сбивалось никогда. Даже во время хорошей рукопашной. И тем более не во время лёжки.

Он продолжал наблюдение до тех пор, пока все не уехали. Спустился, отошел в укрытие и выкурил две сигареты подряд. Нокс так и не появился. Конечно, Чейз знал, что его всегда холодному и непотопляемому другу нужно побыть одному, чтобы как-то осознать своё поражение. И то, что женщина, от которой он впервые за свою жизнь потерял голову, и которую уже безоговорочно считал своей собственностью, только что грубо его отшила.

Только вот от этой картины внутри Чейза всколыхнулось странное удовлетворение. И настроение, впервые за последние две недели, почему-то внезапно поползло вверх. Чейз чувствовал какой-то прилив воодушевления и довольно хрустнул кулаками, разминаясь после долгих часов без движения.

Честно говоря, Ли был удивлен, что Нокс так легко повелся на отповедь Ками. Хотя сыграла она великолепно. И все же Ли ждал звонка Нокса, думал, что тот придумал новый план. Но этот полурусский-полулатинос просто отрубил всю связь и уехал обижаться на весь мир в гордом одиночестве. Что ж, раз поверил — сам дурак.

— Ну ладно, брат, — зажав зубами третью сигарету, он с тихим шипением её прикурил, — запишу это в свой блокнотик.

Ли вспомнил, что когда они шутили с Ками, он придумал несуществующий блокнот со списком должников и долгов. И тем не менее, Чейз держал в голове каждого из них.

И он не собирался рассказывать Ноксу, как Ками заехала Алану в голову, когда спектакль был окончен. И тем более не собирался ждать, пока Ками вызовет его условным сигналом, о котором они договорились. Нет. Он заберет её оттуда. Заберёт так, что больше никто и никогда не будет её искать. Нужно только совсем немного времени, чтобы подготовить всё красиво и на чужой территории. Он знал, был уверен, что Ками продержится это время. С её-то везением и мягкой, такой манящей и притягательной силой— обязательно продержится.

Он снова довольно затянулся, дерзко выпуская дым вверх, взял кейс с винтовкой и, тихо насвистывая, отправился по ночной дороге.

Друзья, книга уже получилась большой! А Ками прошла только половину приключений.

Поэтому сегодня я уже начала вторую!

Называется "Освобожденная-2", и я всех приглашаю к ней присоединиться!

А если Вы дочитали эту историю до конца, поставьте, пожалуйста, нам с ребятами звездочку - Ками это точно заслужила))))))

Всех люблю и жду в следующей книге!

"Чейз перехватил меня ладонью и плотно впечатал в своё обнаженное тело.

— Кто у нас тут бежит мимо? Маленькая извращенка, да? Тебе понравилось? Понравилось как я трахаю твою копию у тебя на глазах? Скажи, ты потекла?

Чейз шептал мне это на ухо, так страстно, прижимая к моей спине возбужденные член.

Его губы прошлись по моей шее, я пыталась отстраниться.

— Я не целовал её. Ты не заметила? — шептал он безумно, забираясь руками мне под юбку.

— Чейз, не смей.

— Ответь на вопрос, ты хотела быть на её месте?

— Чейз. Я… прости, что я осталась. И смотрела. Мне казалось, ты этого хотел.

— Да, хотел, — он не переставал вгрызаться в мою шею, оставляя на ней засосы. — А ты? Хотела быть на её месте?"

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Конец