Верный пёс богини смерти

1

Дельфия не всегда была богиней мёртвых. В юности она стремилась к чему-то более светлому, в том числе в буквальном смысле, потому что в подземном мире не было солнца. Сначала она была богиней колдовства и хотела помочь смертным раскрыть их магические способности. В то время лишь немногие знали о силе, которая в них текла, и хранили эти знания как запретную тайну, но миссия Дельфии состояла в том, чтобы раскрыть эту тайну и сделать явной, потому что магия – это не то, чего стоит бояться. Дельфии это нравилось, как и всем магам.

Конечно, некоторые боги были против. Либо у них не было магических способностей, кроме бессмертия, либо они считали, что смертные не стоят таких сил.

Примечательно, что поначалу ни у кого, кроме бессмертных, не было никаких способностей к магии, но с течением тысячелетий боги стали смешивать кровь со смертными, и в Мире Жизни появилась магия. Дельфия тоже поддалась любопытству и, скрывая свою личность, пробиралась в таверны и бордели, чтобы узнать, из-за чего весь этот шум. В то время опиум был популярным наркотиком, и смертные курили его через трубки перед оргиями, которые длились всю ночь. Дельфия участвовала в этом, но никогда ни в кого не влюблялась. Она понимала, почему плотские удовольствия могут затмить всё остальное, но, получив свою долю, возвращалась к более важным делам.

Примерно в то же время в Срединном мире появилась известная пророчица – женщина по имени Ларан, предводительница племени Латаров, которое воевало с Древней Империей. Говорили, что она могла видеть будущее и была избранницей Создателя, хотя на самом деле «Создатель», Царь богов, спал с любой смертной, которая казалась ему достаточно привлекательной, и был готов принять любой облик, если это означало затащить кого-то на перепихон в кустах.

Дельфии было отвратительно, что его настоящая жена и сестра всё это терпела и вместо мужа наказывала этих бедных женщин. Ларан была наказана, как и многие другие, её сожгли на костре, но из-за своей славы она стала мученицей, и ей начали поклоняться как невесте Верховного. Верховному это показалось забавным. Это было ещё одно событие, которым он мог похвастаться. Перед смертью Дельфия явилась к ней, заинтригованная её способностями, и узнала, что Ларан действительно могла предсказывать будущее. Она сказала Дельфии, что видела её во время одного из своих ясновидческих припадков, рассказала ей то, чего никто не знал о будущем мира. Она очаровала Дельфию. Ларан сказала ей, что её ждёт что-то тёмное, что пройдёт много времени, прежде чем она снова увидит свет.

Когда Ларан убили, она попросила сделать её бессмертной, чтобы она могла стать пророчицей богов. Её просьба была принята Верховным, но Дельфия подозревала, что это было связано с его желанием вечно видеть её рядом с собой.

Время шло, и магии в мире становилось всё больше. Дельфия пыталась найти самых талантливых и обучить их, чтобы они могли помогать другим, но она видела, как многие одарённые маги сходили с ума и портили всё, что сделали, распространяя болезни и проклиная тех, кто пытался их остановить. Дельфия понимала, что этого хаоса не избежать, ведь смертные боялись и опасались любых новых открытий со времён огня, и она решила, что магия – это большой шаг для них. Она бы по-прежнему рассказывала о чудесах, которые магия может творить из ничего, о том, как она может помочь бесплодным землям дать урожай и исцелить смертельные раны.

Вероятно, примерно в то же время её отец узнал, чем она занимается. Он не одобрял бога, который показал смертным огонь, и именно он был в ответе за его наказание, а также за многие хитрости и войны между богами, так что не было ничего удивительного в том, что он не одобрял и то, что делала Дельфия. У него были и другие дети, и все знали, что он недолюбливал Дельфию за то, что та не принимала от него никаких подачек. Обычно Хорус не был садистом, но при необходимости мог им стать, особенно по отношению к дочери, которая ему не нравилась.

Многие боги и богини часто покидали свои владения, чтобы прогуляться по срединному миру, зная, что могут вернуться в любой момент. Церковь Верховного едва-едва была создана, и она изобрела свой календарь для измерения времени. Это была эпоха богов, разгар Второй Войны с Тьмой. Дельфия, переодетая мужчиной средних лет, обучала искусству некромантии группу молодых людей, которые слушали её с широко раскрытыми глазами. Она жила с ними в их деревне под предлогом того, что вся её семья погибла во время нападения порождений тьмы.

Отец ждал её во временном жилище вместе с несколькими друзьями. Он сказал ей, что она больше недостойна возвращения в царство богов, что он не может убить её, но вместо этого заманит в ловушку в Срединном мире, чтобы она перестала распространять знания, которые должны быть только у богов, и он так и сделал. Дельфия не смогла защититься от троих, которые лишили её сознания и заперли в тёмной пещере, о которой никто не знал. Руны не позволяли ей уйти или использовать магию, единственное, что она могла сделать – это кричать о помощи. Она кричала, плакала и умоляла, но никто не приходил.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

2

Бессмертным не нужно было кормить своё тело, чтобы выжить, но они могли выдержать лишь определённое количество лишений, прежде чем превратиться в жалкую оболочку былого великолепия.

Она была заперта в темноте на протяжении веков, её глаза ослепли, а уши не слышали ничего, кроме пещерных шорохов, капель воды и шуршания ветра, которые медленно разрушали камни её темницы. Когда-нибудь она будет погребена под камнями, и её действительно будет невозможно найти. Она надеялась, что, по крайней мере, изменила жизни всех тех магов, что кто-то избежит тягот и пыток инквизиции и будет использовать свою магию во благо.

Через некоторое время её мысли рассеялись, и она погрузилась в глубокий сон.

Верховный нашёл её с помощью Ларан, которая предсказала, где она находится. Когда они помогли ей, то обнаружили, что Дельфия больше не может выносить свет. Она не ослепла, но теперь её глаза лучше видели в темноте, а солнце причиняло им боль. Ей повезло, что она не получила никаких других физических повреждений, но она не была уверена, что её разум достаточно крепок, чтобы продолжать помогать магам срединного мира, она чувствовала себя сломленной и опустошённой.

Верховный наказал Хоруса, оправив его в яму, где змея каждый день капала ему на лицо яд, который за ночь исчезал. Он предложил Дельфии стать повелительницей Подземного мира, где нет солнца, но где она могла бы править по своему усмотрению. Душам умерших нужно было место, где они могли бы жить после смерти, но большую часть времени они были заперты там, внизу, и Дельфия помогала им, чтобы они могли провести остаток вечности в покое.

Подземный мир был холодным и влажным, когда Дельфия впервые вошла в него, и ей это не понравилось, поэтому она всё изменила. Она компенсировала годы, проведённые во тьме. На стенах её замка появились бордовые, тёмно-зелёные и золотые драпировки, в каждом углу были установлены факелы, полы покрыли мягкие и плюшевые ковры, а свои личные покои она украсила так, как хотела. Она принесла несколько статуй других богов из чёрного мрамора, чтобы показать их мёртвым и рассказать им правду о бессмертных.

Откровенно говоря, большую часть времени править мёртвыми было не так уж сложно. Иногда случались разногласия, но она быстро с ними справлялась. Ей нужно было лишь судить души, когда они приходили, отправлять их в заслуженное место вечного упокоения. Люди, эльфы, оборотни, даже вампиры и представители других рас жили по большей части на нескольких этажах, высеченных в скале и предназначенных для смертных. Другой этаж предназначался для Героев, в том числе полубогов, а ещё было особое место для злых душ, которым Дельфия с удовольствием придумывала наказания и оставляла их во тьме. Каждая из них напоминала ей отца, и их мольбы оставались без внимания. Многие даже предлагали своё тело в обмен на лучшее место, но Дельфия твёрдо отказывалась. Секс уже давно не интересовал её, она считала, что её сердце заменили камнем из её тюрьмы.

Она часто получала новости с поверхности, общаясь с другими богами или навещая их по ночам. Дельфия также навещала героев, беседовала с ними, делилась информацией, о которой никто, кроме неё, не знал, и только Верховному было решать, стоит ли делиться ею или оставить при себе. По правде говоря, большую часть времени она хранила молчание, потому что любой, кто узнал бы об этом, повлиял бы на естественный порядок вещей.

Они вступили в девятую эпоху, Эпоху Дракона. Войны всегда приносили ей больше работы, и пятое Нашествие не стало исключением. За короткое время она встретила множество героев, начиная с пресветлого короля Кайлана Тилиана, предводителя последних эльфов, который умер преданный своими братьями, а затем Дерека Стальное Сердце, командора Сумеречных Воинов. Он успешно собрал в Алемаре новое воинство, чтобы выступить против сумеречных тварей, и заслужил место в Сонме Героев. Лотир Ториан был тем, кто бросил Кайлана умирать, отказавшись прийти на помощь со своим войском, но Дельфия всё ж сочла его героем за прошлые победы, поэтому она решила, что этим двоим будет о чём поговорить при следующей встрече.

Она встретила Сирону, молодую волшебницу, которая остановила Архидракона, пожертвовав собственной жизнью. Она попросила Дельфию передать послание её возлюбленному, нынешнему правителю Алемара, и Дельфия настолько прониклась к ней симпатией, что согласилась в обмен на секреты Сумеречных Воинов. Тот факт, что они использовали кровь демонов, чтобы получить новые силы, доказал, что кровь действительно обладает чудодейственными свойствами, если использовать её правильно и во благо. Дельфия знала, что к тому моменту в мире людей магия крови считалась чем-то плохим, поэтому она написала диссертацию о её полезных свойствах, притворившись известным учёным, который уже много лет как умер, и опубликовала её как потерянную рукопись, в надежде, что кто-нибудь задумается о её словах.

Она также встретила некоего Эхри, убитого после того, как он развязал войну между магами и инквизицией, взорвав центральный собор Гавани. Ей самой не нравился этот собор, и Ларан тоже он не нравился, и Эхри сделал это, чтобы люди поняли, как плохо сейчас относятся к большинству магов, и чтобы их положение изменилось, поэтому Дельфия пожелала ему хорошей вечной жизни в Сонме Героев. Смертный был одержим духом, но его разум уже прояснился, в чём он признался Дельфии во время их встречи.

За ним последовал другой человек – некий Константин Розенберг.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

3

За ним последовал другой человек – некий Константин Розенберг. Большую часть своей жизни этот человек был инквизитором, в юности он стал свидетелем ужасов, которые изменили его мнение о магах в худшую сторону, но он умер, защищая их от настоящих мерзостей и от своего непосредственного начальника (которого, разумеется, отправили прямиком на этаж для плохих людей, и душа которого насквозь пропахла Чёрной Водой). Дельфии уже приходилось иметь дело с измученными душами, но Константин оказался довольно сложным случаем.

- Я заслуживаю наказания за то, что сделал, - были его первые слова после того, как он склонился перед Дельфией. Они находились в зале суда, где богиня восседала на троне из полированного чёрного дерева с декоративными камнями, которые отражали свет. Судимая душа стояла перед ней в нескольких шагах, одетая в мягкую чёрную тунику и простые кожаные штаны. Тёмная ткань подчёркивала его бледность и светлые вьющиеся волосы. Однако его телосложение определённо было мужественным: красивая шея, широкие плечи и мускулистые руки, чётко очерченная линия подбородка.

- Что именно ты сделал, чтобы так низко себя оценивать? – спросила Дельфия. Она уже знала ответ, но всё равно хотела услышать его из уст этого привлекательного смертного.

- Я убивал невинных людей и позволял другим делать ещё хуже, ослеплённый ненавистью за то, что маленькая группа безумных магов сделала со мной много лет назад, - его поза была напряжённой, плечи выпрямлены. Он не смотрел Дельфии в глаза, как это делали самые гордые, но вместо этого его взгляд был прикован к её обнажённому плечу в разрезе откровенного бархатного платья.

- Разве ты не думаешь, что твоей смерти достаточно, чтобы искупить свою вину?

Дельфия не могла не удивиться ненависти этого смертного к самому себе, хотя её уже мало что могло удивить.

- Похоже, это был скорее удачный случай. Случай, который помог мне остановить почти десятилетие неверных решений.

- Возможно, не все твои поступки можно оправдать, но не стоит преуменьшать то, что ты пережил, и достижения, которые ты свершил.

- Гнев и ненависть – не лучшие способы решить проблему, и никогда ими не должны быть, но именно они меня вели. Я понял, как это было неправильно, только когда умирал.

Голос Константина был полон боли и страдания, но Дельфия бросила на него оценивающий взгляд. Мало у кого хватило бы мудрости и смелости признать ошибки своей жизни.

- И ты считаешь, что заслуживаешь вечного наказания за эти поступки? Какое же невыполнимое задание я должна тебе дать? – усмехаясь, спросила богиня.

Константин пожал плечами, но впервые посмотрел ей в глаза, словно бросая вызов. Он оставался упрямым даже после смерти, разговаривая с богиней.

- Какое ты считаешь нужным, моя госпожа. Если хочешь – дай мне снова прожить те недели в плену.

Ему было всё равно, что с ним будет, но по какой-то причине Дельфии не было всё равно. В Константине было что-то, что напоминало ей о том, какой она была, когда только покинула ту тёмную пещеру, где страдание отравляло её и омрачало каждую мысль.

- Ты знал, что в твоих жилах течёт кровь магов? Не так много, но достаточно, чтобы ты мог сотворить несколько заклинаний низкого уровня, если будешь усердно практиковаться.

Удивление на его лицо было очевидным, затем Константин усмехнулся.

- Я только что обнаружил, что всё, во что я верил всю свою жизнь, было ложью, и я беседую с богиней Подземного Мира, которая судит мою душу. Не знаю, что ещё может меня удивить в данный момент.

- Ты забыл, что эта богиня очень красива и полна очарования.

- Это тоже, н я уверен, что у тебя и так много поклонников, - спокойно ответил Константин, сменив тон. Если мужчина был привлекателен с серьёзным выражением лица, то эта лёгкая кривая улыбка заставила Дельфию встать со своего места и подойти к нему.

- Я флиртую только с теми, кого считаю достойными себя, а тебя, мой дорогой… - она бросила на него пылающий взгляд. – Я считаю очень достойным.

Щёки и шея Константина покраснели, но вместо того, чтобы отодвинуться, от открыто любовался её божественными чертами.

- Я знаю, что ты сделаешь, Константин Розенберг, - более серьёзным тоном сказала Дельфия. Она знала, как этот смертный может ей послужить. Он много лет служить рыцарю-командору и обладал стратегическим мышлением, был скрупулёзен и требователен к деталям, которые Дельфию редко интересовали.

- Что же это будет тогда, моя госпожа?

Дельфия улыбнулась впервые за более чем тысячу лет.

- Ты станешь моей правой рукой.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

4

Умирать Константину было не особенно больно. Жизнь, наполненная сражениями и зависимостью от Чёрной Воды, приучила его к ежедневным страданиям, и быть заколотым до смерти было не так больно, как когда его тело жаждало Чёрного во время бессонных ночей. Вместо этого он почти почувствовал облегчение, встретив такой конец в ответ за все свои поступки. Его убила не магия, а тот самый Орден, которому он поклялся служить более пятнадцати лет назад. Ложь, сколько лжи слетело с его губ, когда он позволял пытать, насиловать и убивать во имя Создателя? Сколько таких деяний он совершил? Кровь была повсюду, она проникала даже в его сны, а теперь лилась из его разорванного тела. Возможно, он мог бы попросить прощения у Ларан или у самого Создателя, молить о заслуженном наказании.

Только Создатель не ждал его, когда он вступил в загробную жизнь.

Никто его не ждал.

Он проснулся в тишине, его тело больше не болело. В этом мире было темно, несмотря на факелы, освещавшие коридор, в котором он пришёл в себя. Он не знал, как долго шёл, время здесь остановилось, пока он не вошёл в хорошо освещённую комнату. Его встретили статуи, и он остановился, чтобы рассмотреть их. Люди, увековеченные в различных ситуациях, были прекрасны как боги. Надписи гласили, что каждый из них – бог плодородия, богиня справедливости или ещё кто-то в этом роде.

- Выйди вперёд, Константин Розенберг, - приказал ему голос из глубины комнаты. Это была женщина, к тому же великолепная, восседавшая на чёрном троне.

На ней было открытое платье из дорогого бархата, с пышной юбкой, оставлявшей на виду одну стройную ногу, а на пальцах блестели кольца.

- Ты – Святая Дева? – спросил Константин, остановившись перед ступенями, ведущими к божественному трону.

- Я – Дельфия, повелительница Преисподней, и ты – в моём царстве.

Он поклонился этой богине, не испытывая такого страха, как представлял.

- Я заслуживаю наказания за то, что сделал, - сказал он вслух, не дожидаясь суда, потому что знал, что это правда. Он был готов принять любое наказание, которое богиня мёртвых сочтёт подходящим.

Константин снова был удивлён результатом.

- Ты хочешь, чтобы я был твоей правой рукой? – ошеломлённо переспросил он.

- Именно так. Преисподняя – обширное место, и одна богиня не может справиться со всем. Я уже давно ищу кого-нибудь, кто помог бы мне, и ты, кажется, подходишь для этой задачи. Ты был правой рукой рыцаря-командора Инквизиции, не так ли?

- Так и было.

Повелительница Преисподней предлагала ему стать её помощником вместо того, чтобы вечно страдать в Бездне, разве он осмелился бы возразить?

- Хорошо.

- Тогда решено. Мне нужно вынести ещё несколько приговоров, но один из моих слуг проводит тебя в твою комнату.

Когда его вывели из комнаты, он отчётливо услышал женский крик боли, и это не прибавило ему оптимизма. Его комната была богато обставлена, лучше, чем всё, что у него было раньше. Он привык отправлять заработанные деньги своей семье, а Орден обеспечивал его жильём и всем необходимым.

Когда слуга ушёл, он задержался, чтобы рассмотреть картины, на которых были изображены сцены, которые не узнавал, с теми же богами и богинями, о которых он почти ничего не знал. Несмотря на то, что он был мёртв, он чувствовал себя измотанным и забрался в удобную на вид кровать, чтобы погрузиться в сон без сновидений.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

5

Проснувшись, Константин удивился, увидев в кресле возле своей кровати Дельфию. Она сидела с большой книгой в руках, но смотрела вовсе не на страницы с серебряным срезом, а на его лицо.

Он несколько раз моргнул, пытаясь удостовериться в том, что всё случившееся – не сон. Он действительно был мёртв. И к своему же удивлению он чувствовал от этого… облегчение. Весь тот бесконечный клубок ниточек и дилемм, в которых он напрочь запутался в последние годы, остался позади. Он больше не был капитаном инквизиции. Он больше не отвечал за всех тех людей, которые зависели от него. Он был… кем он был теперь?

- Неужели в традициях царства мёртвых, чтобы его хозяйка охраняла сон каждого из своих слуг? – хрипло попытался пошутить он. Его тело было полностью обнажено под одеялом, но он пока не был готов это осмыслить. А когда подумал об этой небольшой проблеме – тут же ощутил на бёдрах мягкую льняную ткань, которой раньше там не было.

- Только тех гостей, которые этого стоят, - отозвалась Дельфия вполне серьёзно, так что Константину стало слегка неуютно. Он был уверен, что не оправдает её ожиданий. Она помолчала и продолжила: - Подумала, что с непривычки тебе будет сложно здесь ориентироваться. И возможно, мне захотелось исправить это лично.

Она медленно улыбнулась, и когда эта улыбка засияла на её губах, Константин не удержался и расплылся в ответной улыбке.

Дельфия была очень красива. Несмотря на свою холодность, под которой – он ясно видел – таилась вовсе не жестокость, а какая-то чрезмерная хрупкость. Константин мог только удивляться, как эти качества сочетаются в столь могущественном существе.

Он отбросил одеяло в сторону и сев, потёр глаза.

- Всё, чего пожелает моя повелительница, - отозвался он, снова посмотрев на неё.

Дельфия продолжала улыбаться, хотя теперь, казалось, улыбка была какой-то грустно. Потом в её взгляде промелькнула решительность. Она резко захлопнула фолиант и отложила его в сторону.

- Пойдём, - твёрдо скомандовала она. – Сначала завтрак. Люди ведь завтракают по утрам?

Константин по инерции кивнул, а потом только задумался. Должен ли он завтракать теперь, когда у него не было смертного тела? Но было уже поздно. Они оба переместились в столовую.

Этого помещения Константин ещё не видел. Накануне он чувствовал себя скорее узником, чем гостем, и так оно, в общем-то, и было. Его провели по узкому коридору и поставили на колени перед богиней.

Он и помыслить не мог, что на утро будет пировать в её чертогах.

В комнате царил сумрак. Высокие стрельчатые окна пропускали серебристый, рассеянный облаками свет, но стены и большой стол были тёмными и тут же поглощали эти тусклые лучи.

Дельфия взмахнула рукой, и свет стал чуть ярче, но оставался таким же холодным и гротескно оттенял её бледные щёки.

Когда она взмахнула рукой, на столе появились яства на серебряных подносах: здесь были виноград и другие фрукты, которых Константин никогда раньше не видел, и несколько хрустальных графинов, в которых были вода, лёгкие напитки и лёд. Последний кувшин был металлическим и от него шёл незнакомый будоражащий запах: в Алемаре, где вырос Константин, никогда не было кафы.

Дельфия заняла место в одном конце стола и помешкав, Константин присел с другой стороны, хотя предпочёл бы устроиться поближе к хозяйке. Он решил, что не имеет права навязывать ей близость, и Дельфия действительно этого не хотела.

Она долгие годы провела в одиночестве под землёй. Духи, которым она позволяла приближаться к себе, были предельно послушны и никогда не причинили бы ей вреда.

Константин был другим. Он был инквизитором. Он был сильным волевым мужчиной. Его руки, какими бы красивыми они ни были, против воли напоминали ей руки тех других, кто волок её под землю.

Дельфия тонула в противоречиях. Она одновременно хотела видеть его рядом, хотела, чтобы он коснулся её, хотела узнать о нём больше – хотя, казалось бы, всё что нужно уже было написано в его скрижалях.

И в то же время хотела, чтобы он оставался на безопасном расстоянии, чтобы вся власть по-прежнему была в её руках.

Понял это Константин или нет – она не знала. Но он действительно соблюдал дистанция, и это было… приятно.

- Ты расскажешь мне, каковы будут мои обязанности, госпожа? – спросил бывший инквизитор, беря в руки булочку и разламывая её, чтобы отправить кусок в рот.

Дельфия задумалась. Она знала, чего хотела, но не думала, что Константин к этому готов. К тому же она не хотела использовать его для того, что было бы противно ему самому. Она никогда не поступала так с людьми или духами, которые находились в её власти.

- Я знаю, какой была твоя служба на земле, - сказала она, наполняя один из бокалов лимонадом и легко касаясь его края губами, только чтобы почувствовать вкус. – Но я не знаю, какая её часть доставляла тебе радость?

По лицу Константина пробежала тень, и он отложил хлеб.

- Боюсь разочаровать тебя, богиня. Но никакая.

Дельфия удивлённо приподняла бровь.

Константин помолчал, подбирая слова.

- Я пришёл в орден по одним причинам, а нашёл там совсем другие последствия. Большая часть того, что я делал, оказалась злом. Но это не должно тебя тревожить. Я знаю, что такое долг. Каковы бы ни были мои пристрастия, я буду делать то, что ты прикажешь – охотиться за твоими врагами, защищать тебя, стоять в карауле у твоей спальни или подметать за тобой пол.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

6

У Дельфии было двое ближайших подручных – двое духов, которые уже выполняли её поручения – Деймос и Фобос. Оба они были духами, и Константин не знал, жили ли они когда-то или были такими же порождениями Сумрака и воли богини, как и всё кругом.

У Деймоса были каштановые волосы, он был серьёзным и тихим молодым человеком. Он никогда не говорил о своём отношении к богине, и каждую её волю выполнял с молчаливой сосредоточенностью. Он был вестником смерти, одной из его основных задач было примирить людей с переходом в другой мир, не дать им стать призраками. В мир смертных он являлся в чёрном плаще с капюшоном, и мало кто кроме Дельфии и её ближайшего окружения видел его лицо.

Деймос отнёсся к появлению Константина также спокойно и задумчиво, как, видимо, относился ко всему, что здесь случалось. Он спокойно откликался на просьбы инквизитора рассказать о чём-то или показать какое-то место, но постоянно оставался холоден и погружён в свои мысли.

Фобос был светловолос и в его глазах всегда был вызов. Серебристые пряди делали его чем-то похожим на Дельфию, но если Дельфия всегда оставалась такой же прохладной, отстранённой и замкнутой, как Деймос, то Фобос никогда не мог успокоиться, не мог стоять на месте и бездействовать. Он встречал вновь прибывших у большой арки, коридор от которой тянулся к приёмному залу Дельфии и резко контрастировал с покоем этого места, но редко выбирался наружу. Это несколько удивляло Константина, ему казалось, что такой непоседливый юноша куда больше нуждается в возможности посещать мир живых, чем его меланхоличный собрат. Однако Константин пробыл здесь ещё не так долго, чтобы решиться обсуждать это с богиней.

Фобос же ни разу не поговорил с ним всерьёз. С первого взгляда он невзлюбил нового аколита и давал Константину понять это всеми возможными способами.

Константин видел, как Фобос смотрит на Дельфию, и не сомневался, что тот влюблён в госпожу и ревнует к нему, но это явно была лишь одна из причин его ненависти. Его взрывной характер тоже вряд ли исчерпывал все причины. Константин чувствовал исходившее от духа отвращение, почти физическое. И иногда думал, что заслужил это.

Что же касалось самого инквизитора, то он не видел ни в одном из духов соперника. Они оба были слишком непохожи на него, и явно значили для Дельфии слишком мало, чтобы воспринимать их всерьёз.

Но были в её царстве и другие духи – и Константин совсем не был уверен, что они были порождением разума его богини.

Впервые он увидел их ночью.

Дельфия всё ещё не поручила ему никаких обязанностей, сказав просто осваиваться в его владениях, и Константин по многу часов бродил по пустынным островам, пытаясь привыкнуть к их географии.

Только ему это удавалось, как что-то менялось, и там, где ещё накануне были пустоши, появлялся лес или озеро. Эти изменения казались скорее хорошими, чем плохими. Только раз на месте лесной поляны возникло ущелье лавы.

Константин не решился спрашивать об этом у Дельфии, но спросил у Деймоса и тот ответил:

- В этом месте нет ничего, что не было бы частью души нашей госпожи. В её сердце гнев холодный, как снежные вершины, и редко течёт обжигающая лава. Холодна и её любовь, спокойна, как шорохи густого леса. Она старается сделать этот мир живым, более похожим на то, каким был мир, где она провела юность. Но у неё не всегда выходит.

Константин решил, что должен обдумать это. Что именно в сознании Дельфии породило эту реку лавы?

Но раньше, чем он пришёл к каким-то выводам, ему приснился сон – если могут быть сны внутри Страны Снов.

Он проснулся посреди ночи тяжело дыша. В его голове алая кровь ещё мешалась с чёрными завитками Чёрной Воды. Он сел, сердце гулко стучало, пытаясь заставить себя поверить, что комната в замке Дельфии реально.

Тихое хихиканье заставило его вздрогнуть, он резко повернул голову и потянулся к несуществующему мечу. Константин не на мгновение не удивился, когда холодный клинок действительно появился в его ладони. Но ту, что смеялось, это, казалось, ни на мгновение не испугало.

Константин крепче сжал рукоять и замер, разглядывая три женских лица, проступающих из темноты. Они были правильными, как кукольными, но что-то в них пугало и казалось неживым.

- Кто вы? – резко спросил инквизитор, когда одна из сестёр снова захихикала.

- Смерть.

- Смерть…

- Смерть! – разнеслось по комнате шепчущее эхо.

Константин хотел было вскочить и ударить насмешниц мечом, но она из них протянула руку и сказала:

- Спи.

- Спи…

- Спи?.. – тут же подхватило эхо.

И Константин рухнул спиной на кровать, чтобы тут же погрузиться в сон.

Только то, что проснувшись он лежал поперёк постели, убедило его, что это был не просто ночной кошмар.

Он в тот же день обратился с вопросом к Дельфии, решив не тратить время на разговоры с её слугами.

Лицо богини помрачнело к тому времени, когда он закончил рассказ.

- Я не всегда была хозяйкой этого места, - только и сказала она. – Никто не может быть уверен в том, что старые хозяева не дадут о себе знать.

Но Константин достаточно видел лжецов. И не мог избавиться от чувства, что это не вся правда.

По крайней мере, Создатель действительно существовал, даже если он был бабником, а Ларан – пророчицей, но они не были женаты. Константин однажды встретил их, и Дельфия поприветствовала их с теплотой, которую редко проявляла по отношению к другим божественным посланникам, кроме Филена, посланца богов. Последний часто навещал её, и они подолгу беседовали в её личных покоях. В эти моменты Константин мог делать всё, что ему заблагорассудится, и он старался не поддаваться ревности.

Однако эти чувства были неоправданными. У него никогда не возникало ощущения, что Дельфия с Филеном были чем-то большим, чем просто близкими друзьями. Судя по тому, как они вели себя вместе, они знали друг друга очень давно, и между ними была такая близость, о которой Константин мог только мечтать в отношениях с силами, которым он служил.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Дельфия всегда была дружелюбна с Константином, даже после того, как заканчивала суд над самыми тёмными душами, она всегда флиртовала с ним и была потрясающе обаятельна, но она также держалась на расстоянии, которое Константин стремился преодолеть. Казалось, она ждала, что Константин уйдёт или поведёт себя определённым образом, что причинит ей боль, что было в корне противоположно желаниям бывшего инквизитора.

Что-то случилось с этой прекрасной богиней, и он задавался вопросом – узнает ли он когда-нибудь причину её грусти?

По крайней мере, они почти всегда были вместе. Он должен был постоянно сопровождать её и брать на себя часть работы, чтобы Дельфия могла сосредоточиться на самых важных делах.

Было странно встречать знакомых и друзей, которых он знал при жизни, но через какое-то время Константин понял, что в живых никого не осталось и все они теперь где-то в глубинах загробного мира. Сама работа по большей части была простой, но ежедневно поступало так много просьб от умерших, что приходилось вносить изменения в их место вечного упокоения, а Дельфия большую часть времени была занята тем, что судила вновь прибывших, так что Константину приходилось принимать решения за неё. Честно говоря, поначалу он был немного растерян, не зная, что может обратиться за помощью к слугам Леди – группе низкоранговых духов, которые никогда не покидали Преисподнюю. К счастью, Константин быстро учился и вскоре понял, что в нём что-то меняется.

7

По вечерам Дельфия часто сидела с книгой на балконе своей спальни. Одна.

У неё были Деймос и Фобос – два духа, которых она призвала, едва став владычицей подземного царства. Деймос был когда-то живым, но он не хотел помнить своё прошлое, и Дельфия решила подарить ему покой и новую жизнь здесь, рядом с собой. Он был тихим и с ним можно было поговорить о магии, Деймос помогал ей разбираться с сущностью Страны Снов, потому что, хотя Дельфия и была богиней, её доменом раньше была живая магия, она любила яркие плещущие через край стихии и молнии. Тишина и покой Тени были ей чужды, до тех пор, пока не стали её единственным домом.

Впрочем, Дельфия и сама чувствовала, что изменилась после предательства и заточения. Она больше стала любить тишину и меньше стремилась к людям, их ярким мимолётным страстям, которые раньше доставляли ей такое удовольствие.

Фобос, однако, тоже был порождением её мысли. Он, в отличии от Деймоса, никогда не был человеком, Фобос был чистым воплощением Сумрака, духом радости. И кто виноват, что пройдя через тронутый горечью разум Дельфии он воплотился в существо немного безумное и слишком отчаянное.

Дельфия любила его. Любила их обоих, потому что они оба были двумя сторонами её души, и каждый приносил ей долю облегчения, и позволял чувствовать, что она не совсем одна. В глубине души Дельфия ощущала некоторую фальшь этого чувства, но в то же время – и абсолютную правильность. Она больше не хотела, чтобы рядом с ней был кто-то, кто не был бы частью её. Она не доверяла больше тем, кто не был частью её.

Тогда, когда боги по воле Хоруса наказали её, ни один из её учеников не бросился на её защиту. Они лишь со священным ужасом смотрели, как Высшие Силы наказывают их наставницу, и Дельфия была более чем уверена, что они поспешили отказаться от её учения, испуганные тем, что пошли против воли богов.

Она не могла, не хотела их винить. Они были смертными, и чтобы они могли сделать в конце концов… Но она больше не хотела видеть рядом с собой смертных, которые в нужный момент предали бы её.

Константин был чем-то… другим. Когда Дельфия увидела его, в ней зародилась надежда. Он был светом в этом мире вечного сумрака, несмотря на всю ту вину, которую нёс на своих плечах.

Дельфия смотрела не только на поступки. Её новой работой было видеть, что несёт в себе человек, и когда она увидела Константина, в нём было столько чистоты, что ей захотелось расплакаться.

Дельфия хотела коснуться этого света, погрузить в него руку. И почувствовать, как её собственная тьма рассыпается прахом.

Она не могла дать Константину мир, но она и не хотела. Верховный спас её, но теперь она оказалась заточена здесь, вместе с душами, которые ждали своего наказания. Она всё ещё не знала, за что наказывают её, кроме глупости.

За века, проведённые в этом месте, Дельфия привыкла к нему как к своему последнему пристанищу, как к единственному месту, где она могла быть в безопасности.

Но теперь, когда она посмотрела в его глаза, что-то новое и почти забытое, а возможно – и вовсе незнакомое зашевелилось внутри неё. Ожило, как трава пробиваясь сквозь камни. Она обнаружила у себя в груди дыру, и не знала, почему это случилось именно сейчас.

Константин был надеждой. И он был потоком времени, ворвавшимся в это застывшее место.

И возможно была какая-то ирония в том, что теперь именно он принёс ей тревожные вести.

Духи, о которых он говорил… Могли ли они действительно быть прежними хозяевами этого места? Верховный не предупреждал её о подобном и не рассказывал о том, что было здесь до её вотчины. Но она знала, что они, те, кого в Эстере называли «Древними богами-драконами», не были первыми богами и творцами этого мира.

Когда-то давно эстерские маги достигли такого могущества, что пожелали тягаться с богами. Они вошли в тень и заняли Вечный Город – тот, что на севере считали обителью Создателя, а дикие эльфы именовали Сердцем погибшей империи Нариан.

Они назвали себя владыками, хотя и не стали частью Сумрака, как те, кто обитал здесь с начала времён. Они были другими. Завоевателями. Покорителями. И хотя никто не желал об этом думать или говорить, Дельфия знала, что сумрак, как любая покорённая стихия, всегда будет ждать возможности восстать и уничтожить их.

Они были песчинкой в мягком теле жемчужницы, и Страна Снов сделала бы всё, чтобы избавиться от той боли, которую они ей причиняли.

Но были и другие силы, которые хотели бы избавиться от неё.

Пока ещё Дельфия была дочерью Хоруса, она всегда была своевольной и везде, где бы ни оказывалась, наживала себе много врагов.

Было время, когда молодые боги, желавшие установить настоящую власть над людьми, такую, какую имели над ними Древние, сделать их рабами – эти боги видели в ней потенциал и хотели привлечь на свою сторону.

Дельфия хотела свободы, но не власти. Она была могущественной богиней, но никогда не кичилась этим и не нуждалась в поклонении как те, более слабые, кто недостаточно верил в свои силы.

Она отказала всем, кто хотел её использовать.

И позже много раз думала о том, ни кто-то ли из них выдал её отцу?

Могли ли эти тёмные девы быть слугами её врагов?

- Моя принцесса, - мягкие руки легли Дельфии на плечи. Девушка напряглась на мгновение, прикосновения всё ещё были ей непривычны – даже несмотря на то, что она знала – сюда, в её покои в её царстве, нельзя проникнуть против её воли.

- Фобос… - Дельфия вздохнула, заставляя себя расслабиться, откинула голову Фобосу на живот, отдаваясь во власть этих идеальных, нежных рук.

Деймос никогда не пытался радовать её плоть. Он был её другом, её интеллектуальным соратником, иногда её справочником, иногда советчиком и поддержкой.

От Фобоса было мало толку в вопросах магии. Всё, что он творил в этой области, было чистым вдохновением.

Иногда Дельфия так скучала по временам, когда магия для неё была таким же продолжением её чувств…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Но у Фобоса были другие достоинства.

Его руки были мягкими. Его губы и язык знали все точки на её теле, прикосновение к которым прогоняло тягостные раздумья.

И сейчас, легко погладив обнажённое плечо, его ладонь скользнула к глубокому вырезу платья, вынимая из него грудь и мягко сжимая.

Фобос чувствовал её, как не смог бы ни один живой мужчина.

Он наклонился к изгибу её шеи и, продолжая мягко сжимать и поглаживать грудь, принялся целовать нежную кожу возле уха.

Он никогда не сделал бы ничего подобного, если бы не был уверен, что его госпоже нужно отвлечься и получить немного удовольствия.

- Что бы ты хотела, чтобы я сделал сегодня, хозяйка? – прошептал дух.

Дельфии нравилось, как он говорил это слов – хозяйка. В этом была та самоотдача, которой она не ждала бы от возлюбленного. Только верный раб мог быть настолько ей предан, настолько мечтать о том, чтобы удовлетворить любые её потребности.

- Целуй меня, - прошептала Дельфия, ещё сильнее расслабляясь в его руках.

Фобос легко догадался, что богиня имеет в виду.

Он скользнул на колени к её ногам и для начала прильнул поцелуем к её мягкой груди.

Дельфия застонала и пошевелила бёдрами, чувствуя, как наливается между ними оглушающее желание, как горячее пламя возбуждения прогоняет любые – хорошие и плохие мысли.

Фобос не стал возиться с её платьем. Он распалял её ровно столько, сколько Дельфии требовалось, чтобы вплотную подойти к пику, а потом нырнул головой ей под юбку.

Новый стон был пронзительным и постыдным, но Фобос знал своё дело. Его язык ловко скользил между её складочек, когда нужно проникая внутрь, пока стон не превратился в крик.

Чуть позже Дельфия, со вздохом выбравшись из своего удобного кресла, направилась в библиотеку. Фобос не остался с ней после того, как сделал своё дело. Она этого не любила. Дельфия чувствовала себя слабой потом, после секса, если оставалась в объятьях мужчины. Ей слишком хотелось довериться – и в то же время она абсолютно не хотела этого делать.

Получив удовольствие, она предпочитала остаться в одиночестве, выпить бокал вина, немного освежиться под струями замысловатого душа, имитировавшего водопад, и как всё здесь, подчинявшегося воле её мысли.

Потом, согревшись, она снова бралась за книгу. Но сегодня книга не могла завлечь её внимания.

Двери из комнаты в комнату в её замке так же меняли направление по её воле – когда ей требовалось, они вели в тронную залу, когда хотелось – в сад. Понятия верха и низа почти не имели смысла, кроме разве что того, что её спальня всегда находилась в самой высокой башне, так далеко от земли, как это было возможно, ещё одна маленькая взятка собственным страхам.

Сейчас дверь открылась в библиотеку, большую и мрачную большую часть времени. Книги здесь тоже были ненастоящими, но Дельфия закрепила их материальность настолько, насколько это было возможно. Иногда она нуждалась в чём-то постоянном.

Она села за круглый зеркальный столик, стоявший перед одной из полок, и через мгновение Деймос явился на её зов.

- Госпожа, - он тихо склонил голову и не улыбнулся, как сделал бы Фобос, не выпрямился и не попытался прикоснуться. Просто стоял, склонив голову, и ждал распоряжений, хотя Дельфия и знала, что в нём нет страха и он любит её также, как и второй её дух-хранитель.

- Деймос…

Дельфия вздохнула и рассказала ему о духах, которые привиделись её новому аколиту.

Деймос ненадолго задумался.

- Ваш новый друг приходил ко мне, принцесса. Он расспрашивал меня о том, как воплощена наша реальность.

Дельфия посмотрела на него удивлённо.

- Как это может быть связано?

- Я ответил, что всё, что находится в этом мире – воплощение вашей воли.

Дельфия моргнула, обдумывая его ответ.

- Это не так, - тихо сказала она. – Ты идеализируешь меня Деймос, увы. Ты не воплощение моей воли, и он тоже. И многие души, больше похожие на чудовищ… Я никогда бы не сумела их придумать.

- И всё же… Вы уверены, что те трое – не воплощение какого-то уголка вашей души?

- По-твоему, я хочу напугать человека, который заставил моё сердце снова чувствовать? – Дельфия фыркнула. – Нет. Я бы никогда не послала ему кошмары.

- Хорошо. Если вы так считаете – я поищу в книгах упоминания о чём-то подобном, - утешающе произнёс Деймос. – Идите отдыхать, госпожа.

Дельфия открыла рот, чтобы возразить.

- Если не можете уснуть, - я приготовлю вам успокаивающий отвар. Деймос улыбнулся за время разговора в первый раз.

8

- Я чувствую себя по-другому, - сказал он Дельфии после того, как помог ей вынести приговор. – Я могу делать то, что никогда не мог в своей жизни. Я заморозил чью-то руку одной лишь мыслью.

- Твоя магическая кровь пробуждается теперь, когда Пыль не подавляет её. Должна признать, я могла бы и подтолкнуть тебя немного магией… - Дельфия пошевелила ухоженными пальцами. Они направлялись в Бездну, чтобы уладить спор между двумя непокорными душами.

- Что ты имеешь в виду?

- Я бы не стала делать тебя своей правой рукой, если бы ты оставался обычным смертным, понимаешь? Сейчас в тебе расцветает магия, и я должна помочь тебе к ней привыкнуть.

И она помогла.

Сначала это были довольно простые заклинания: огоньки, дающие едва заметный свет, бабочки, тёмные, как ночь, в которой постоянно плавали острова Преисподней, левитирующие маленькие предметы.

Затем Дельфия научила его управлять мёртвыми, чтобы при необходимости заставлять их подчиняться. Манна почти полностью заполняла пространство её замка, позволяя ему почти бесконечно творить заклинания, не чувствуя усталости, что было полезным, но опасным достижением, если не использовать его должным образом. Константин теперь мог делать то, чего боялся всю свою жизнь, манипулировать и создавать вещи из воздуха, но его новые способности радовали, а не пугали.

Собственная магия Дельфии была могущественной, яркой и фееричной – несмотря на полное отсутствие цвета.

Константин уже видел, как Дельфия призывает души – как мёртвых, так и духов – себе на службу. Это была одна из самых страшных практик для инквизитора, которого всю жизнь учили считать величайшей угрозой людям магов, призывающих демонов. Но с тех пор как он оказался здесь былые принципы померкли и сами казались ему сном.

Потребовалось какое-то время и много его успехов, чтобы Дельфия раскрыла ему другую сторону своей магии. Она делала это осторожно, как будто что-то пугало её. Как будто он мог именно эту магию посчитать опасной. Дельфия призывала молнии во всех их видах. Она начала для него с самых простых, пускающих ворох искрящихся снарядов, потом показала цепные и шаровые, затем ветвистые и могущественные, бьющие с неба, и закончила десятком молний, который приняли форму зайчиков и разбежались по поляне поросшей сизым вереском.

Она долго стояла после этого и смотрела своим созданиям вслед. Константин стоял радом с ней и улыбался.

- Мне кажется, у меня так не получится, - признался он.

- Конечно нет, - Дельфия высокомерно фыркнула. – До того, как… - она быстро оборвала себя и помрачнела, но всё же закончила: - До того, как я стала богиней мёртвых, я была самой талантливой в этом даже среди богов.

- Ты ненавидишь себя из-за этого? – спросила Дельфия, заметив выражение его лица во время одного из уроков.

Они сидели в одном из садов Подземного мира, Странные цветы светились в темноте и пахли чем-то давно забытым. Константин любил приходить сюда полюбоваться ими, когда у него было слишком много мыслей и он хотел успокоиться. Неудивительно, что это было одно из любимых мест Дельфии: на кофейном столике рядом с небольшим фонтаном из чёрного мрамора валялись книги.

- Я не знаю. Магия – это просто часть того, кем я являюсь сейчас. Она не меняет меня.

- Если бы все могли думать, как ты, - задумчиво произнесла Принцесса, и Константин почувствовал, как по груди разливается тепло. Это даже не было комплиментом, почему же он так разволновался… или ему только показалось?

- Во мне что-то меняется.

- Избавься от этой мысли, - весело сказала Дельфия и окинула его согревающим взглядом, какого она никогда не направляла на Филина. Румянец Константина усилился. - Значит, я правильно поняла, что ты хорошо приспосабливаешься? – спросила богиня, протягивая руку, чтобы переливающаяся птица могла сесть на её тонкие пальцы. В этот момент они были такими нежными и мягкими, но всего несколько мгновений назад без колебаний вершили суровое правосудие.

- Вполне. Мои покои прекрасны, в этом месте есть своё очарование, а компания… - он остановился, прикусив губу, чтобы не сказать того, что собирался

- А что насчёт компании? – настаивала Дельфия, пристально глядя на него своими ясными глазами. Она в последний раз погладила птицу и отпустила её.

- Компания стоит всего.

Дельфия плавным движением поднялась, и Константин чуть не упал в фонтан. Она шагнула вперёд, чтобы оказаться перед ним, и её улыбка осветила глаза так, как никогда не могло бы осеннее солнце.

- Константин… - она прижала ладонь к его щеке, металл её колец был почти горячим на ощупь, за исключением кольца с ледяным когтем. От этой богини захватывало дух, её гладкая кожа цвета слоновой кости и пышные пряди серебристых волос подчёркивали привлекательность алых губ. Константин понятия не имел, как привлёк внимание такого прекрасного создания, но жаловаться не собирался.

«Её губы должны быть такими же мягкими на ощупь, как и на вид», - лениво подумал он, когда они встретились с его губами. Поцелуй не был мягким, Дельфия брала и покоряла его, владела им, как владела всем в Подземном мире, и Константин без сожаления отдался во власть своей богини.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

9

Но в следующее мгновение Дельфия отстранилась от его губ и резко отвернулась.

Константин инстинктивно потянулся следом, его накрыло острое чувство потери.

- Дельфия… - выдохнул он. Девушка вздрогнула, и он тут же поправился: - Моя госпожа.

Чуть ступив в сторону, он увидел её лицо, ещё более бледное, чем обычно. То, как Дельфия сглотнула. И всё же она не торопилась отвечать.

В эти секунды она казалась совсем маленькой и слабой, всё ещё божественной – потому что оставалась божественно красива - но вовсе не могущественной, а беззащитной и хрупкой. И как никогда Константину захотелось защитить её.

- Дельфия, что не так? – спросил он ровно, изо всех сил стараясь не спугнуть.

Дельфия вдруг резко обернулась и посмотрела ему в глаза.

- Я задам тебе вопрос, Константин. Возможно, ты ему удивишься.

Константин медленно кивнул.

- Если другие боги, если твой Создатель и твоя Дева, захотят уничтожить меня, что ты будешь делать?

Константин несколько секунд озадачено смотрел на неё. Естественно, ничего подобное никогда не приходило ему в голову. Он понимал, к чему она клонит. Его вера всегда была его силой, он всю жизнь служил Церкви. И хотя все боги оказались не совсем такими, как он ожидал, Создатель всё ещё был Создателем, а Пророчица, Дева – всё ещё была его Пророчицей.

Дельфия по-своему поняла его заминку и горько усмехнулась.

- Понятно, - тихо сказала она и подняла руку, чтобы щёлкнуть пальцами и исчезнуть в клочьях тумана, как делала это когда спешила.

- Дельфия! – Константин перехватил её тонкое запястье и сжал, возможно, слишком крепко. – Остановись. Что на тебя нашло?

Дельфия опустила взгляд на руку, но не попыталась высвободиться и просто снова подняла взгляд на его лицо.

- Просто ответь.

- Я служу тебе, - с напором повторил Константин. – Пускай это задумывалось как наказание, но теперь это – моя жизнь. Я делаю это, потому что хочу, и не пожелал бы другой госпожи.

- Они – больше чем господа, - тихо и напряжённо сказала Дельфия. – Они – боги.

- Я знаю, - твёрдо отозвался Константин. – И я много раз ошибался, когда был на службе у них. Я совершил много зла, следуя их заветам. Но никогда их не предавал. Теперь я служу тебе. И я тебя не предам.

Дельфия, казалось, больше не пыталась исчезнуть, и Константин вздохнул в облегчением, хотя его сердце всё ещё билось как бешеное.

- Я всё сделаю, чтобы больше не обидеть тебя, - тихо и растеряно произнёс он.

Дельфия лишь сглотнула и всё ещё не поднимала глаз.

- А теперь пожалуйста, объясни, к чему этот вопрос? Кто-то из богов желает тебе зла?

Дельфия сделала глубокий вдох. Покачала головой.

- Всё это лишь предположения, - осторожно отозвалась она. Богиня не смотрела на Константина, и это было странно и непривычно. Обычно Дельфия никогда не отводила глаз.

Она подошла к скамейке и обошла её кругом, явно выигрывая время, потом села, взяла виноградину, и продолжила, глядя в основном на струи фонтана:

- Я говорила с Деймосом. Просила больше разузнать о тех духах, которые к тебе приходили.

Константин немного напрягся. Он больше не видел этих существ и теперь не исключал, что они были лишь порождением кошмара – его собственного кошмара, о котором он не хотел пока что говорить даже с Дельфией, не то что с её помощниками.

- Не стоило, - сказал он отрывисто. – Вряд ли это действительно что-то серьёзное.

- Но это серьёзно, - Дельфия вскинулась и в упор посмотрела на него. – Это место принадлежит мне. Всё, что здесь есть – порождение моего разума. Если сюда проникло что-то постороннее – это важно. Это… Не просто нарушение границ. Это означает, что я не контролирую это место. Что?!

Несмотря на серьёзность слов богини и то, что всё это явно много для неё значило, губы Константина расплылись в улыбке.

- Прости, - отозвался он, не переставая улыбаться. – Я просто хорошо разбираюсь в гиперконтроле. Это как бы выразиться… Моя фишка.

Дельфия вскинула бровь.

- Фишка?

- Ну, да… Когда год за годом стоишь на одном месте и пытаешься не уснуть, слушая разговоры магов, которые теоретически могут в любой момент на тебя наброситься… - Константин хмыкнул и вздохнув, присел рядом с ней. – Ладно, не важно. Ты говорила, что эти духи могут быть прежними хозяевами этого места?

- Всё верно. Мы… мы боги людей, если так можно выразиться. Но до нас были другие, эльфийские боги.

- Дай угадаю… Они были более жестокими?

- Спорно. Они были другими. И мы мало знаем о них. На самом деле мы предпочитаем просто искоренять все воспоминания о Древних, чтобы и люди, и наши слуги думали, что никаких богов кроме нас не существовало.

- Понимаю. Прямо как нынешняя Церковь.

Дельфия кивнула.

- Дело в том, что скорее всего, они ненавидят нас. Но они не единственные. Меня… Меня многие ненавидят. Ох, в конце концов я богиня мёртвых! Не любви и красоты!

Взгляд Константина оставался серьёзен всё время, пока она это говорила.

- Я никогда бы не смог тебя ненавидеть, - сказал он наконец. – И я скорее умру второй раз, чем кому-нибудь позволю причинить тебе вред. Клянусь.

Он несколько секунд молчал, раздумывая, не стоит ли на этом закончить, но потом не удержался и всё-таки спросил:

- Скажи… А это царство… В нём только твоя мысль?

Дельфия удивлённо вскинулась и посмотрела на него.

- Ведь ты здесь давно не единственное обладающее волей существо. Здесь есть Деймос, Фобос и… Я.

- Деймос и Фобос никогда бы не причинили мне вреда. Они практически часть меня.

Константин молча смотрел на неё. Он видел, как понимание нарастает у Дельфии в глазах.

- Ты ведь только что сказал…

- Конечно. Я никогда бы не пожелал тебе зла. Но что, если эти духи приходили не за тобой? Что, если они пришли со мной и за мной?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

10

Замок Дельфии стоял на обрыве. На самом деле это было нечто более сложное, чем обрыв, также как её обитель была чем-то гораздо более сложным, чем «замок».

Это было скопление башен, расположенных на осколках камней, которые парили в пустоте над Бездной. Между этими островками были перекинуты мостики и лесенки, которыми ни Дельфия, ни её слуги почти никогда не пользовались.

География архипелага постоянно менялась, новые залы возникали и исчезали, и если не знать особенностей этого места, можно было легко сойти с ума, перестав ориентироваться в пространстве.

Всё это скопление башен и обломков до последнего камня было порождением мысли Принцессы. Первые камни и залы возникли из её сна, когда её, ещё истощённую и неспособную думать связно, переместили сюда. Твердь росла и крепла, ширилась и обрастала сначала зданиями, потом комнатами, залами, колоннами и украшениями. Её было столько, сколько могла удержать Дельфия в своём сознании, и когда Константин узнал об этом, он какое-то время пытался осмыслить масштабы её разума, пока не смирился с ними как с данностью.

Его госпожа была богиней, даже если выглядела как самая прекрасная из людей.

Она назначила ему встречу на одном из островов, краем касавшихся разрушенной каменной кладки. То, сколько стен и башен здесь было разрушено, было ещё одной вещью, которая поражала Константина, как бы ставила перед ним вопросы, на которые у него пока что не было ответов.

В смертном мире он был воином, но он был воином Инквизиции. Это значило, что он изначально должен был кое-что знать и о магии, и Стране Снов, в которой располагался замок. Константин знал, что сны и те миры, в которых люди оказываются во сне, часто отражают состояние их души. Также как домены демонов, созданные в Сумраке, отражают разум демона их сотворившего.

Была ли Дельфия демоном? Это был ещё один вопрос, которым Константин невольно задавался. Его учили, что мир создан единым Огненосным Творцом, а магия и все остальные боги, которым молились еретики – порождение сумрака и воплощение демонических сил.

Но Константин боялся признаться себе, что даже если бы Дельфия оказалась демоном, он, скорее всего, никогда бы не предал её. Она всё равно осталась бы его госпожой.

Она ждала его, стоя на утёсе и глядя на переливы дымчатых облаков далеко внизу. Её платиновые волосы трепетали на ветру, и также покачивалась пышная юбка чёрного платья. Спереди оно открывало обзор на стройные белые ноги. Руки в пышных рукавах-воланах были скрещены на груди.

Дельфия вздрогнула, словно издалека расслышав его шаги, и повернула голову. Секунду её лицо оставалось холодным и отстранённым – такими глазами она смотрела на осуждённых, которые представали перед её троном.

А потом в одно мгновение его расколола мягкая улыбка, и в глазах забрезжили лучики солнечного света.

Константину даже показалось, что солнечный луч пробился сквозь пелену туч, окружавших острова.

- У тебя есть приказания для меня, моя госпожа? – с улыбкой спросил он.

Дельфия только помотала головой.

- Твоя магия, - сказала она. – Если ты не против, я хочу начать тебя обучать.

Константин кивнул – ровно и уверенно, как делал это всегда. На самом деле он знал, что она не обязана спрашивать. Он полностью был в её власти.

На самом деле, даже если бы он не был в её власти, он бы никогда не смог ей отказать.

Дельфия прокашлялась, и повернулась к нему лицом. Она щёлкнула пальцами и её пышное платье превратилось в более удобный дорожный костюм, состоявший из кожаного корсажа и чёрных замшевых брюк. Она шагнула вперед, навстречу своему аколиту и жестом показала следовать за собой.

Они спустились по разрушенной лестнице, опоясавшей башню замка. Дельфия замедлила ход перед массивной чёрной дверью. Она взмахнула рукой и дверь распахнулась, пропуская её внутрь.

Константин следовал за ней, внимательно оглядываясь по сторонам и запоминая каждую трещину на стене. Это был инстинкт, от которого он не смог бы избавиться, даже зная, что завтра этих стен может не быть.

Внизу, за дверью, был узкий коридор, а за ним – пещера или подвал, довольно просторное помещение, на грубых каменных стенах которого весели гобелены, а между гобеленами стояло несколько зеркал.

Константин замер, сразу же поняв, что зеркала отражают нечто кардинально отличное от этого места. Не эту комнату и даже не острова, парившие снаружи.

За одним из зеркал находился лес – яркий, летний, поросший высокой травой, которой никогда не касалась нога человека, и вековыми деревьями, не встречавшими топора. Лес пестрел всеми возможными красками, над цветочными кругами, раскинувшимися между корней деревьев, парили бабочки, а кое-где виднелось мерцание магии, источника которой Константин не мог определить.

За другим зеркалом был город. Мрачный и прекрасный. По каменным мостовым стучали капли дождя, на небе не было ни луны, ни звёзд, и только слабый всполох молнии, осветивший небо в какой-то миг, заставил Константина вздрогнуть и выдохнуть:

- Обсидиановый пик!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

11

Это была башня магии, знаменитая по всему Алемару, самый могущественный Круг Эстера, выпустивший из стен множество магистров и просто могущественных чародеев. Обсидиановый Пик был притчей во языцех, инквизиторам показывали его на картинках, как адскую пасть, источник всех бед, искажение всех законов Создателя и обитель ереси.

Дельфия не ответила, и Константин повернул голову к третьему зеркалу. Пейзаж, находившийся за ним, вызвал в его груди горькую грусть. Это была Дамера, столица Алемара, куда он иногда выбирался на ярмарки в детстве и куда мечтал попасть долгие годы, пока находился на службе Инквизиции и не мог покинуть свой пост.

За двумя другими зеркалами тоже были города, которые, однако, Константин с трудом узнал.

Один из них смутно походил на картинки из приключенческих книг, которые он читал в детстве, так что спустя несколько секунд, Константин предположил:

- Тарага? Торговая столица мира.

Дельфия мягко кивнула.

Город за пятым зеркалом пылал имперским величием, его улицы были залиты солнцем и полны людей в разноцветных нарядах. Не потребовалось много времени, что Константин понял: перед ним была рыночная площадь Ганд-Ахара, столицы Каледоса.

- Ты наблюдаешь за миром людей? – он посмотрел на Дельфию. Ему стало грустно от мысли, что она приходит сюда в одиночестве и смотрит на людей, которые, в отличие от неё, могут жить настоящей жизнью в настоящем мире. Однако тонкие нежные губы Принцессы исказила кривая ухмылка.

- Не только наблюдаю, - отозвалась она. Поднесла руку к одному из зеркал, и Константин ахнул, когда её пальцы прошли сквозь стекло. – Я не только вершу суд, - глухо сказала она. – Я прихожу за теми, кто нарушает вечный закон, круговорот жизни и смерти. Я расскажу об этом больше. Потом. А сейчас, - она повела рукой и посреди залы возник заваленный книгами и свитками круглый стол. – Начнём другой урок.

Дельфия рассказывала ему о временах, когда боги бродили среди живых. Когда люди знали, что есть не только Творец Небесного Огня, но и многие другие, чьи имена теперь были забыты.

- Эстель, Звёздная Дева, учила людей свободе и добру, - говорила она. – Я знала её, - улыбка Дельфии становилась грустной, и она надолго замолкала. – И Навар, Небесный Рыцарь, научил их ковать мечи и щиты, чтобы защитить себя от злых духов, подводных драконов и других опасностей. И Леман, бог-целитель, учил их медицине, рассказывал, как сделать жизнь дольше и светлей.

Дельфия встала со своего места и прошлась по комнате. Константин видел, что она погрузилась далеко в те времена, которых не помнил уже никто на его земле.

- Корониус учил людей делать луки и стрелы и охотиться на дичь. И Он, Громовержец, управлял силами природы, хотя никогда не спускался к людям, разве что в чужом облике, чтобы посмотреть вблизи как купаются эльфийки.

Динара вздохнула.

- Но были и другие боги. Была могущественная богиня тьмы и хаоса Джахель, которая желала лишь развлекать себя, и не знала большего веселья, чем войны и гибель людей. И был Нарим, желавший только власти, мечтавший превратить смертных в своих рабов. И был Таной, Железный Страж, которому был ненавистен хаос и беспорядок, царившие на земле. Таной мечтал очистить землю от людей и всех тварей, превратив её в холодную пустыню, безупречную и прекрасную.

Дельфия остановилась и посмотрела куда-то за спину Константину.

- Это было давно… Задолго до рождения людей. Когда цепочку миров населяли эльфы и драконы, русалки и гномы…

Она замолкла, явно погрузившись в те далёкие времена. Константин с трудом мог представить, что юная и прекрасная дева, стоявшая перед ним, могла видеть землю до рождения людей.

Тишина затягивалась, и он спросил:

- А ты? Кем была ты? Какой из богинь?

Острая колючая улыбка прорезала лицо Дельфии, она бросила на Константина быстрый, полный боли взгляд и тут же отвернулась. Константин понял, что зря задал этот вопрос. Он не ждал, что госпожа ответит, но к его удивлению Дельфия через какое-то время произнесла:

- Богиней магии. Я учила магии людей.

Она снова надолго замолкла. Константин проворачивал в голове её слова. Всю его жизнь его учили, что магия – проклятье, порождённое демонами. Что магия опасна и вредна.

Ну конечно, кого из женщин он мог полюбить во всём огромном мире, как не ту, кто подарил людям магию?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

12

От теории они постепенно переходили к практике.

Константин, будучи Инквизитором, на самом деле уже знал некоторые приёмы управления энергиями. В основном это были знаменитые «Святой удар», «Рассеивание» и «Тишина». Инквизиторы его мира не умели использовать свой внутренний ресурс, вместо этого им давали зелья, эликсиры, замешанные на крови магических существ и остатках древних минералов. Эликсиры отравляли организм и постепенно сводили Инквизиторов с ума, но давали им возможность недолго использовать силу Сумрачного мира, чтобы противостоять магам, которых они должны были сдерживать.

Откровенно говоря, Дельфия не очень дружелюбно рассмеялась над его навыками во время первого же практического занятия.

- Я думала попробовать спарринг, но, пожалуй, тебе лучше начать с манекена, - заявила она.

Константин был немного обижен. В конце концов, его практика в роли Инквизитора была довольно успешной, и не один маг, переживший встречу с ним, не пожаловался на то, что он недостаточно сильно ударил его «Тишиной».

Он сказал об этом, и Дельфия, закатив глаза, предложила попробовать.

- Я постараюсь бить тебя не очень больно, - сказала она. – И в конце концов… Ты ведь всё равно уже мёртв.

Это высокомерие разозлило Константина ещё сильней. Они вышли на тренировочную площадку и начали бой.

Первым, что понял Константин, стало то, что на Дельфию вообще не действовали ни Рассеивание, ни Тишина. Было ли дело в том, что она была очень могущественным духом, или в том, что была богиней – он не знал.

Поначалу Константин опасался применять против неё Святой удар, страшась, что причинит девушке боль, но после нескольких неудач разозлился и пустил его в ход.

- Ну хоть что-то, - звонко поделилась Дельфия, лёгким движением руки выставляя над головой мерцающий щит и принимая на него казавшийся Константину довольно мощным удар.

Затем она изящным жестом потушила щит, провела в воздухе рукой и направила в него ответное заклятье.

Магия Дельфии была невесомой, как воздушные потоки, и прекрасной, как буйство летней грозы. Она использовала воздух и молнии, воду и холод, избегая огня и земли. Потоки энергии, сверкая, срывались с её пальцев, и только очень большой опыт позволял Константину иногда уходить от ударов. Пару раз, когда смертельные разряды оказывались в миллиметре от его тела, Дельфия издевательски ловила их, выставив над инквизитором собственный щит.

Наконец, Константин понял, что у него остался один шанс на самую внезапную атаку. Он бросил идею использовать против неё способности инквизитора и просто рванулся вперёд, роняя богиню на лопатки.

Дельфия не ожидала такой перемены тактики и рухнула, распластавшись под ним. Её руки легли ему на плечи, должно быть, собираясь оттолкнуть, но передумали и просто замерли, поглаживая распалённую боем кожу.

Она смотрела в глаза Константину своими тёмными, огромными глазами и молчала. Её губы были слегка приоткрыты, как будто в ожидании.

Константин резко выдохнул и, оттолкнувшись от пола, перекатился в сторону. Сел.

- Прости, - хрипло произнёс он.

Вечером того же дня Дельфия отвела его в оружейную. Константин не был уверен, что видел это здание когда-нибудь раньше и задался вопросом: каким образом он будет пользоваться хранившимся там оружием, если оно – лишь видение его госпожи. Он не преминул задать этот вопрос.

- Очень просто, - отозвалась Дельфия. – Хотя нет, возможно, не очень… Ты когда-нибудь слышал фразу, что мысли материальны? Духи Сумрака, набираясь сил, могут обрести какую-никакую форму в мире живых. Как правило это не больше чем подобие жидкого червяка или скопление шипов, но они всё-таки это делают.

- Ты говоришь о демонах, - слегка напряжённо заметил Константин.

- Привыкай, ты теперь играешь за другую команду, - легко пожала плечами Дельфия. – Ты можешь призывать их себе на помощь, когда окажешься в материальном мире. Но я не советую тебе начинать с этого – у каждого духа своя воля, чтобы сдерживать её, требуется много сил. Итак… мы пока обойдёмся чем-нибудь неразумным. Моих сил хватит, чтобы поддерживать твоё оружие материальным и наделять его магией. Древние жрецы без стеснения пользовались такими подарками богов.

Константин задумчиво кивнул. Конечно, в его мире бродило достаточно легенд о жрецах-чудотворцах, этими историями часто кидали в нынешних церковников, спрашивая, почему они не могут ничего подобного. Как положено инквизитору, Константин считал это байками. Но теперь, когда он обнаружил что боги или кто-то сильно похожий на них действительно существуют… Пора было прекратить удивляться.

Он вслед за Дельфией вошёл в небольшое на вид строение, наполовину утопленное в земле и едва не присвистнул. Это место скорее напоминало сокровищницу, чем склад. Фантазия Дельфии создала потрясающее многообразие клинков всех видов: тут были и сабли кочевников, и большие двуручные мечи изумрудников, и более привычные алемарцу длинные и короткие мечи, и кинжалы - излюбленное оружие гильдии убийц «Скорпионов».

В соседней комнате стояли доспехи – из стали и адамантита, и зарурита, и тарода, и многих других металлов, некоторые из которых Константин вообще никогда не видел при жизни, а доспехи определённо были тем, в чём он хорошо разбирался.

Он разглядел в боковой стене ещё одну дверь за которой лежали орбы и посохи.

- Ты думаешь… Что-то из этого может мне пригодиться? – спросил он, указывая туда. – Раз теперь я маг? Я слышал, что маги не могут колдовать в доспехе, - тут же опомнился он.

- Большинство магов просто слишком слабы, чтобы носить его на себе, - Дельфия щёлкнула пальцами и её стройное тело обхватил красивый плотный металлический нагрудник. Следующим движением она призвала шаровую молнию и заставила её прыгать по своим пальцам. – Впрочем, есть техники, которые больше способствуют такому подходу. Древние эльфы, как говорят, не делали различий между магами и воинами. Ты хочешь освоить их в дальнейшем?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Возможно, - задумчиво отозвался Константин. Он определённо не хотел забывать навыки, которым посвятил всю свою жизнь, в угоду новым, ненадёжным.

- Признаюсь, я не мастер в них. Всю мою жизнь моим главным оружием была магия. Но я найду тебе наставника.

Дельфия улыбнулась и несколько секунд они просто смотрели друг на друга:

- Выбирай, - продолжила она, внезапно нарушая тишину. – Я хочу, чтобы мой защитник был вооружён лучшим, что только могут раздобыть боги.

13

- После смерти души делятся на «свободных» и «несвободных», - рассказывала Дельфия в другой раз. – «Свободные» - это те, кто полностью разорвал связи с этим миром и хочет отправиться в странствие по колесу миров. Такие души не отягощены ни виной, ни сожалениями, ни ненавистью, ни любовью. Они всё ещё могут быть связаны с другими душами и встретиться с ними за пределами мира – но это не наше дело.

- Несвободные – это ведь призраки.

- Не совсем так. «Призраки» - это только их часть, это и есть те, кто нарушает равновесие колеса времён. Умирая, такие как ты оставляют след в Сумраке, они могут стать духами, если их сердце было наполнено милосердием или гневом, жаждой справедливости или свободы. Большинство людей не настолько одержимы своими идеями. И они попадают сюда – на мой суд.

Дельфия помолчала.

- Я не выбирала такую судьбу. Полагаю, до меня этого места вовсе не существовало, а души смертных оставались прикованными к месту смерти, как ты и сказал. Призраками. Но моё Царство, рождённое из Хаоса по милости Создателя и его Девы, даёт смертным возможность искупить свою вину. Очиститься от тягот прошлого и вернуться в Колесо.

Константин молчал, осмысливая услышанное. Это было то и одновременно не то, чему его учили в Церкви Огненосного. Это было больше и сложнее, и он предчувствовал, что ему понадобится время, чтобы разобраться в этом целиком.

- Ты знаешь, - продолжала Дельфия, - что в моём царстве есть разные планы, куда погибшие попадают в зависимости от тяжести своих грехов и от своей готовности признать свою вину. Здесь, в загробном мире, я выношу решение о том, какое искупление назначить и кому.

Она сделала паузу и воспользовавшись её молчанием, Константин спросил:

- Значит… Моя жизнь здесь… Тоже искупление?

Дельфия медленно кивнула.

- Ты был честным человеком и всю свою жизнь искал способа служить и исполнять свой долг. Ты не стал духом, потому что это не то, чего ты когда-либо хотел. Ты любил мир людей и самих людей. Но ты совершил много ошибок и принёс много вреда. Я думаю, что годы, проведённые на службе Богини Смерти дадут тебе время на размышления и шанс перевесить чашу своих весов в пользу добра.

Она не сказала о том, что были и другие причины, почему она предложила ему стать своей правой рукой. О том, как увидела его и просто захотела видеть рядом с собой.

- Итак, - продолжала Дельфия. – Я здесь вершу суд над теми душами, которые подчинились воле богов. Но есть души, которые отказываются прийти на мой суд. И есть смертные, которые делают возможное и невозможное, чтобы задержать чужие души в мире людей. И у меня есть причины, по которым я не могу беспрепятственно посещать мир людей. Как мало годятся для этого и мои духи, - она махнула рукой в сторону призрачных силуэтов светловолосых юношей, которые обычно исполняли её приказы в загробном царстве. – Поэтому мне нужен тот, кто исправит нарушенный закон, отправившись в материальный мир. Мне нужен ты.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

14

Меч, который дала ему Дельфия, хотя и походил внешним видом на тот, с которым Константин шёл в свою последнюю битву, ощущался в руках совсем по-другому. Ему определённо требовалось время, чтобы к этому привыкнуть. Клинок был лёгким и небольшого взмаха хватало, чтобы нанести сокрушительный удар, в то время как Константин привык к каждому движению и каждому своему поступку прилагать большие усилия. Он не был уверен, что это ему нравилось.

То же касалось и доспехов. Когда Дельфия проводила его по оружейной, Константин видел великолепные комплекты лат на деревянных манекенах, блестящие, как после долгой полировки, и чёрные, как чистый адамант.

Его руки в какой-то момент потянулись к латам, полностью повторявшим латный доспех Стражей Инквизиции – но он замер на полпути.

Дельфия молча смотрела на него, не подталкивая ни к чему.

- Это будет неправильно, - глухо сказал он. – Я больше не служу инквизиции.

- Ты хочешь другой герб? – после паузы спросила Дельфия. Её нежная рука поднялась, и пальцы порхнули в направлении доспехов.

- Нет, - резко остановил её Константин. Потом посмотрел на девушку и проговорил: - Ведь это место подчиняется нашей мысли, так? – он сделал ударение на слове «нашей». Дельфия кивнула. – Не значит ли это, что когда я готов буду принять новый герб, он сам появится на моих доспехах?

Дельфия помешкала и кивнула снова.

- Хорошо, - на самом деле в её голосе сквозила тень обиды. – Да будет так.

Константин оглядел коллекцию ещё раз и попросил дать ему матово-чёрный пластинчатый доспех из адамантита. Дельфия кивнула в третий раз.

Теперь он, оставшись в одиночестве на небольшой площадке перед башней богини, пытался приноровиться к новому весу. Несколько раз, когда он делал замах сверкающим, украшенным загадочными рунами клинком, Константину чудилось, что он видит в его лезвии отражение лица его богини – но каждый раз это оказывалось ошибкой.

А затем после очередного разворота бывший инквизитор замер, выставив перед собой меч, потому что обнаружил, что действительно не один.

Он стоял лицом к Башне, и мысленно отругал себя за это, потому что в логике обычного пространства гостья сейчас могла спокойно пройти внутрь, он не заслонял ей дорогу. Все инстинкты Стража вопили в нём от недовольства, и только тихий голосок разума подсказывал, что в Сумраке все эти представления о тактике бесполезны – она УЖЕ появилась на пустом месте, и наверняка легко могла появиться на другом.

Гостья была одета в белое платье, похожее на туники древних эстерцев, только украшенное золотым шитьём и прозрачными драгоценными камнями – возможно, алмазами. У неё были белые руки и светлые, даже светлее, чем у Самого Константина, волосы. Черты лица были мягкими, а взгляд ласковым.

Константина, однако, от этой ласки, пробрали мурашки. Он давно не доверял людям. Особенно магам. И ещё более – тем, кто пытался казаться безобидным. Однако нельзя было поспорить с тем, что девушка – или женщина – была красива, как восход солнца, и наверняка очаровывала своим видом многих мужчин.

- Любопытно, - сказала она. – Дельфия нашла себе нового служку.

Константин напрягся, желание атаковать выросло, но он стоял неподвижно, вообще не шевельнув вытянутым вперёд мечом. Было легко догадаться, что перед ним ещё одна богиня. Мог ли он что-то сделать? Как-то ей навредить? А если бы сделал это, как бы это сказалось на Дельфии?

- Прошу прощения, госпожа, - очень ровно и вежливо, как полагалось инквизитору, произнёс он: - Мне не сообщили о вашем приходе, и никто не назвал мне вашего имени.

Женщина фыркнула.

- Как это невежливо с «их» стороны. Впрочем, меня зовут Африла. Я - ученица Хоруса, если ЭТО имя вам что-то говорит.

Оно говорило. Дельфия не обсуждала с ним семью, но Деймос не пожалел поделиться сухими сведеньями: тем, что человек более увлекающийся книгами, чем Константин, и так мог бы отыскать в библиотеке.

- Дельфия у себя? – резко спросила тем временем гостья, не дожидаясь, когда он переварит услышанное.

- Она не любит незваных гостей, - сухо сказал Константин.

- Меня она примет, - отозвалась Африла и отвернувшись, придерживая одной рукой подол длинной белой туники, направилась к замку.

Константин остался стоять и смотреть ей в след. Его преследовало неприятное чувство, что он допустил ошибку, но он не мог понять, где именно.

Он попытался вернуться к тренировке, но мысли постоянно ускользали, меч больше не слушался, и отражение Дельфии больше ни разу не появилось на лезвии клинка.

Будь он менее упрямым, давно бы бросил своё занятие, но Константин не привык менять решений под влиянием обстоятельств.

Прошло около полутора часов, когда новое явление, доселе не виданные им в башне, заставило его снова замереть.

Пошёл снег.

Константин любил снег, в Алемаре зимы были довольно холодными. После долгие годы службы на юге заставили его скучать по этому погодному явлению.

А оказавшись здесь он не видел снега ни разу: душе Дельфии, похоже, более были свойственны туманы, дожди и сумерки.

Он несколько секунд стоял, глядя как снежинки падают на клинок и чувствуя, что происходит что-то неладное, когда перед ним материализовался растрёпанный Фобос:

- Ты! – выпалил юноша, на вид гораздо более хрупкий, чем он сам, но как знал Константин – не менее опасный. – Быстро к Госпоже!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

15

Она меня не…

Свирепый, почти ненавидящий взгляд Фобоса обжёг его, и Константин передумал спорить. Он отправил клинок в ножны и стремительно направился ко входу в башню.

Когда Константин добрался до покоев госпожи, то обнаружил Дельфию сидящей в библиотеке, в кресле возле её любимого хрустального столика. Она обнимала себя руками и смотрела в пустоту, а от её ног во все стороны растекался лёд.

- Дельфия! – напрочь забыв о субординации, выпалил Константин и бросился к ней. До сих пор он обнимал свою госпожу лишь однажды, там, в саду, и она не давала ему никакого повода думать, что между ними повторится что-то подобное.

Всё это не имело ни малейшего значения прямо сейчас, он рухнул на колени у её ног и, сжав её покрытые инеем руки, принялся целовать, пытаясь согреть своим дыханием.

Ему в голову не пришло, может ли богиня умереть от холода, он только чувствовал, что происходит что-то страшное, и что он должен остановить это любым из возможных способов.

Прошло бесконечно много времени, прежде чем Дельфия застучала зубами и медленно повернула к нему голову.

- Мне… Мне холодно, - прошептала она.

- Создатель или кто угодно, что она с тобой сделала? Это магия? Прости меня, я не должен был позволять ей приблизиться к тебе.

Дельфия крепко сжала его руки своими ледяными пальцами и с задержкой медленно покачала головой.

- Нет. – она сделала паузу, видимо, говорить ей давалось с трудом. – Это не её… колдовство.

Константин продолжал гладить её обнажённые запястья и виновато смотрел на свою госпожу.

- Я отнесу тебя в спальню, - наконец решил он.

- Не надо, ты… Я тебя…

Видимо, она хотела сказать, что заморозит его, но Константин не стал слушать. Подхватил её на руки и понёс к двери. Ему пока ещё не очень хорошо удавалось перемещаться так, как это делали духи, но это не имело значения, ничего не имело значения, когда его богине было так холодно.

Дельфия, поначалу просто обнимавшая себя замёрзшими руками, спустя какое-то время оживилась настолько, чтобы обхватить его за шею и спрятать лицо в изгибе его плеча. Константину показалось, что он чувствует на своей коже влагу, но если и так, та мгновенно превращалась в лёд.

Наконец он добрался до места и опустил Дельфию на кровать, Потянулся за её пышным пуховым одеялом, чтобы укрыть, но Дельфия остановила его руку и посмотрела незнакомым, умоляющим взглядом.

- Пожалуйста… - прошептала она.

Константин понятия не имел, что может быть «пожалуйста», но сделал единственное возможное, что пришло ему в голову: скинул сапоги и забравшись на кровать рядом с ней, крепко прижал девушку к груди. Одна его рука перебирала её влажные от инея волосы, а другая тихонько гладила по спине.

Минуты тянулись за минутами, и постепенно Дельфия всё-таки оттаивала, лёд превращался в воду, пока она не пришла в себя настолько, чтобы недовольно фыркнуть и взмахом руки высушить пострадавшие простыни, платье, и… Константина.

Он смотрел на неё, приготовившись к тому, что Дельфия опомнится и оттолкнёт его, впитывая всем сердцем каждое мгновение как последнее, но Дельфия шумно выдохнула и прижалась к нему плотнее. А потом, как будто подумав о чём-то, запрокинула голову и, прикрыв глаза, посмотрела на него сквозь ресницы.

Это был намёк, такой прозрачный, что словами не скажешь ясней.

Константин наклонился и впился губами в её губы. Он целовал её жадно, как умирающий в пустыне, добравшись до источника, целует воду. Он чувствовал себя таким живым, каким не был даже до той последней битвы, всё его тело пело от ощущения её кожи, и он теперь отчётливо чувствовал, как хотел этого с самой первой их встречи.

- Дельфия… - выдохнул он, на мгновение отрываясь от её губ. – Как далеко я могу…

- Я хочу, чтобы ты меня согрел, - прошептала Дельфия, обхватывая всё ещё холодными руками его шею. Это ни на мгновение не остудило его пыла.

Константин опрокинул её на спину и принялся целовать горло богини, поминутно шепча в её кожу:

- Слушаюсь моя повелительница.

Он добрался до груди и не так уж осторожно стянул бретельки, освобождая грудь Дельфии. Впился поцелуем в мягкий холмик, так что она громко застонала.

Одна его рука нашла её бёдра. Платье Дельфии было слишком сложным, чтобы он тратил время на все её шнуровки и застёжки. Он просто закинул бедро Дельфии себе на талию и вошёл, наслаждаясь новым протяжным стоном. Дельфия хотела этого также, как хотел он.

Что могло было быть более удивительным и чудесным во всей этой Стране Снов?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

16

- Итак, - спросил он тем же вечером. – Работа, которую ты от меня ждёшь, для меня не нова. Очевидно, моя задача будет состоять в том, чтобы искать отступников и… убивать отступников?

- Доставлять сюда отступников, - поправила Дельфия. – Мы здесь позаботимся об их душах.

- Точно. Абсолютно та работа, которую я делал всю жизнь, - Константин ухмыльнулся немного кисло. Он не очень-то хотел возвращаться в Инквизицию. Последние месяцы перед его смертью были окрашены сомнениями и чувством вины. Его командир шёл по опасному пути. Он узнал, что трое из аколитов его отряда – мертвы. Ему говорили, что это вина инквизитора Соруса – он не хотел верить. Он не был святым идиотом. Константин просто слишком ясно понимал, что если допустит в свою душу сомнения, песчаный замок его веры рассыплется по крупинкам.

Он не смог удержать плотину. То, что Сорус идёт опасным путём становилось всё более очевидным. Константин приложил невозможные усилия, чтобы убедить своих союзников не разрывать с церковью, но в конечном итоге выбор становился всё более неизбежным.

Они обратили мечи против верховного инквизитора – и Константин остался верен своим клятвам, хотя уже знал, что вся его вера не стоила выеденного яйца. Итак, он пошёл в бой просто для того чтобы умереть с честью.

Ситуацию, возможно, немного усугубил тот факт, что женщина, которая командовала им накануне этой битвы, сделала выбор в пользу другого – опасного насмешливого убийцы, тёмного эльфа.

В один момент вся его жизнь оказалась бессмысленной, и потому броситься на мечи вчерашних друзей оказалось легко.

Он ну думал, что ему придётся проснуться и продолжать.

Тем более не думал, что снова придётся выполнять ту же работу для других хозяев.

Погружённый в такие мысли, Константин не сразу заметил, что Дельфия хмурится, глядя на него.

- Константин… - осторожно произнесла она.

- Да, моя госпожа, - без единой эмоции, как учился долгие годы, ответил он.

- Если это дело тебе не по душе…

Константин опустился на одно колено и поцеловал её бледную руку.

- Моя жизнь всё ещё продолжается только благодаря тебе, - сказал он. – Нет дела, которое я отказался бы выполнить по твоему приказу.

Дельфия насторожённо кивнула. Ей не хотелось продолжать. Но было бы ещё хуже прервать и отложить этот разговор. Тем более были причины… Причины, о которых она не хотела говорить до поры… Причины, которые не оставляли ей возможности ждать.

В подземном царстве время текло медленно. Казалось, оно застыло, как заледеневший водопад, на который Дельфия любовалась по утрам.

Когда Огненосный дал ей это место, здесь не было ничего, кроме пустых камней. Не было ни башен, ни даже островов.

Пускай с годами оно не стало намного более живым, Дельфия всё же гордилась тем, чего достигла: небо над замком Скорби всегда было тёмным, но теперь на нём в ясную погоду сияли звёзды. Раньше здесь не было ни травы, ни деревьев, но со временем сила разума Дельфии породила лиственницы и ели, самые крепкие и морозостойкие породы, сумевшие зацепиться за камни своими массивными бурыми корнями.

Пускай здесь не было ни весны, ни лета, но Дельфия создала в подвале купальню, и даже когда она была пуста, пар от горячей воды согревал нижние этажи замка, а в главном зале всегда уютно потрескивал камин.

Дельфии нужно было это время, чтобы её холодное мёртвое сердце снова научилось жить.

И все эти годы она думала о том, что случится, если Хорус однажды придёт за ней. Она видела его тень во снах, но это была единственная тень, которой она боялась.

Едва подумав о нём, она прогоняла эти мысли, убеждая себя в том, что не может отец настолько ненавидеть собственную дочь.

А пока она боялась собственного прошлого, пропустила момент, когда духи стали приносить из отдалённых уголков её царства тревожные новости.

Души исчезали.

Поначалу это были лишь единицы. Дельфия думала о том, что, возможно, они нашли свой путь обратно в Колесо. И о том, что, возможно, кто-то из них так скучал по миру людей, что обратился призраком.

Но прошло не так уж много недель, когда Дельфия стала понимать, что души исчезают всё чаще, и такое количество Сонных не могло одновременно прозреть и отправиться дальше в Вечный Путь.

Она приказала своим верным духам-помощникам проследить за окраинами царства, выявить закономерности – но всё, что им удалось узнать за прошедшее время, это то, что души возвращались в мир людей.

- Некромантия, - сделала вывод Дельфия и озвучила его перед Константином.

Её верный аколит поднял бровь.

- В мире людей некромантия существует давно. Некоторые считают, что это не самое зловредное из магических искусств.

- Да, но… - Дельфия вздохнула и легко коснулась тонкими пальцами век. – Некромантия обычно призывает в тело не души людей, а духов, которые желают обрести материальное тело. Жестоко возвращать из мира мёртвых того, кто почил. И даже если не брать это в расчёт… Слишком много, Константин. Если некроманты за несколько месяцев призвали столько душ – что-то не так.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

17

Константин кивнул.

- Как бы там ни было, я найду, кто в этом виноват – пообещал он.

Это было первое возвращение в реальный мир с тех пор, как Константин стал духом, и он обнаружил, что прошли долгие, долгие годы.

Он не устоял перед соблазном и первым делом посетил Дамеру. Он помнил узкие улочки, по которым ходил на ярмарку в детстве, покосившиеся домики эльфийского квартала, и рыцарей в тяжёлых доспехах, которые проезжали мимо.

Константин был сыном крестьянина. Он смотрел на рыцарей широко распахнутыми глазами и думал, что когда-нибудь наденет такой же доспех.

Как же похоже и непохоже на его мечты всё получилось…

Он не захотел идти в армию короля, не в последнюю очередь потому, что понимал – останется там простым пехотинцем с одной лишь смутной надеждой привлечь к себе внимание, но с большей вероятностью попросту погибнет в первой же битве. К ним в деревню иногда заходили такие старые солдаты, потерявшие руку или ногу в боях за короля, но так и оставшиеся рядовыми, потому что их родители были простыми крестьянами.

Итак, он хотел другого пути. Он не хотел умереть по глупости. Он хотел принести пользу.

Было два рыцарских ордена, которые имели влияние в Алемаре, и которые принимали по большей части младших сыновей окрестных эрлов или просто обедневших аристократов, но куда можно было попасть и без всякого роду.

Один из них был Орден Сумеречных Воинов, в те годы пришедший в такое отчаянье, что отступил от своих вечных принципов брать в свои ряды только эльфийскую кровь и принимавший кого угодно, даже преступников.

И второй – Орден Ярого Пламени. Инквизиция.

Выбор Константина был не очевиден и почти случаен. Сумеречные воины были тайными стражами земли, их вербовщики во всю кричали о приближающемся нашествии Сумеречных Тварей, но Константин элементарно в него не поверил.

С другой стороны, Инквизиторы ни о чём не кричали. Они молча делали свою работу. И Константин тоже хотел делать свою работу молча.

Верил ли он изначально в своё дело? Константин уже плохо помнил, но пожалуй что, верил. Он верил в рыцарство и в то, что в мужчины в таких сияющих доспехах не могут обманывать.

С тех пор он прошёл долгий путь, в основном ведущий вниз. И в конечном счёте оказался здесь.

Константин вздохнул. Он оглядывал Дамеру, в которой не было ничего, вообще ничего от ТОЙ Дамеры. Её улицы стали шире, по крайней мере ближе к центру. Утлые домишки эльфов кто-то снёс, и оставалось только гадать, куда делось всё местное эльфийское племя.

Изменились наряды – женщины больше не носили длинных рукавов, волочившихся по земле, а мужчины – кот и сверкающих доспехов.

Юбки стали пышнее, рубашки тоньше, троецветие обычных алемарских красок – зелёный, красный, бурый – дополнили непривычные нотки лилового.

Где-то там, за лесом и облаками всё ещё виднелись контуры башни магов, в которой он начал свою службу. Константин надолго замешкался, глядя на эти пронзительные шпили. Он пытался понять – не сошёл ли с ума, потому что, кажется, точно помнил, что башню взорвали по его же приказу.

- Интересуетесь Университетом магов? – нежный женский голос заставил Константина вздрогнуть. Он повернул взгляд и уставился на цветочницу, так, как будто не мог поверить, что смертная вообще его видит.

Он и не верил. Не задумывался об этом, а теперь понял, что скрываться в призрачной форме уже поздно.

- Немного, - признался он и тут же добавил: - Я издалека.

- О! – обрадовалась девушка и подскочила с завалинки, так что её упругие рыжие кудряшки подпрыгнули в воздухе. – Университет магии Алемара – один из самых древних по эту сторону моря! Он был разрушен шестьдесят лет назад, в самом начале восстания магов, но не так давно король Оливер приказал восстановить его в память о том, что это место было родиной Алии Серебряного Всполоха. Вы ведь слышали об Алие?

Константин не придумал ничего лучше, чем ошарашено кивнуть.

Он знал об Алие. Это была эльфийка, которая спасла материк от нашествия Сумеречных Тварей. Того самого, в которое Константин когда-то не поверил.

Дельфия стояла на балконе своей спальни на втором этаже Замка Скорби. Это место всегда казалось ей самым уютным во всём царстве, и она приложила немало сил, чтобы оно стало самым стабильным и самым спокойным. Здесь не было обычных для её царства тёмных цветов и мрачных туманов, не было грубых каменных стен как на первом этаже. Их покрывали шёлковые обои нежно сиреневого цвета с серебряным завитками, и шторы, покрывала, стулья – всё было сиреневым и голубым. Когда-то, в прошлой жизни, это были её любимые цвета.

Обычно это место навевало на неё расслабленность и покой. Она не приглашала сюда чужих, только трём самым приближённым духам разрешалось сюда входить. Здесь всегда было светло и пахло жасмином, и Дельфия делала всё возможное, чтобы в её личные покои не пробрались холод и тоска окружающего мира.

Но прямо сейчас ей было неуютно здесь, как и в любой комнате её замка.

Она вышла на балкон и смотрела на облака, прекрасно зная, что ничего не сможет разглядеть вдалеке, потому что её замок располагался в Стране Снов, а Страна Снов не могла показать тебе ничего кроме того, что отражало твою душу.

Она думала о Константине.

О том, что это был первый раз, когда её аколит покинул это место и вернулся… домой?

Дельфию пугала эта мысль. У неё самой давно не было дома, потому что её прежним домом были Сады Хоруса – домен её отца в Стране Снов, наполненный густыми тропическими деревьями, прекрасными разноцветными птицами и терпкими запахами. Это было место, которое она любила, но в которое никогда не смогла бы вернуться.

И потому она хорошо понимала, что такое возвращение домой.

Константин говорил, что сделает всё для неё – но он был сыном мира людей. Что бы он сделал, если бы обнаружил, что может вернуть себе жизнь?

Отсюда, из Царства Скорби, Дельфия не смогла бы вернуть его или остановить. Если бы даже она решила это сделать, ей пришлось бы послать за ним своих духов, потому что сама она лишилась бы большей части силы, ступив в мир людей.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Но она чувствовала, что не сделает этого. Не сможет применить к Константину силу. Если он захочет оставить её и вернуться к жизни… Что ж, это будет тот редкий случай, когда смерть отступит перед человеческой волей.

Ей сдавило горло при этой мысли, и она крепче сжала перила.

«Если ты не вернёшься… Значит, никогда и не был моим».

Она знала, что это правильно, но как ни старалась – не могла поверить этим словам.

Дельфия сделала глубокий вдох и взмахнула рукавом, обращаясь в тень.

18

- Тебе дали шанс мирно провести свою загробную жизнь здесь, но ты предпочёл испортить свой шанс, - лицо Константина было суровым, а тон – властным. Он был в доме одной из умерших, женщины по имени Брана. Ему уже не в первый раз приходилось лично решать проблемы, в коорые она была вовлечена. На этот раз он пришёл сюда после того, как получил сообщение о том, что она и ещё один её соплеменник подрались, а потом мужчина исчез, и никто не знал, где он. Слуге не потребовалось много времени, чтобы предупредить его об этом, и хотя Константин пришёл, как только смог, чтобы разобраться с проблемой, он обнаружил, что бедного юношу уже разорвало на части каким-то орудием пыток, которое ей удалось соорудить. Нужно было разобраться, если ли у неё сообщники.

- Этот ублюдок заслужил свою участь, - рассмеялась Брана, пока несколько слуг удерживали её перед вестником смерти неподвижно.

- Я сильно сомневаюсь, что он заслужил то, что его конечности вывернули из суставов, - жестом Константин соединил части тела и оживил труп. Бедняга вскочил на ноги и выбежал на улицу, не оглядываясь.

- Увидимся! – крикнула ему вслед Брана и хихикнула.

- Нет, не увидитесь. Ты отправишься в Тартар, где тебе и место. Возможно, там ты сможешь лучше оценить то, что имела здесь.

Кивнув, он переместил её. Затем Константин заставил устройство исчезнуть и прибрался в доме, чтобы никто не заметил его присутствия, прежде чем выйти на улицу и резко остановиться.

Дельфия стояла, прислонившись к стене дома, ухмыляясь своими полными алыми губами. Она была потрясающе красива: вся в чёрной коже с пряжками, с идеально растрёпанными волосами.

- Ты точно знаешь, как обращаться с непослушными, - прокомментировала она, скрестив руки на груди. Её серые глаза, обведённые тушью, медленно раздевали его и заставляли чувствовать себя неловко, в них читалось желание.

- Ты хотела со мной поговорить?

Константин подошёл к ней, на мгновение задержав взгляд на обнажённом плече и выступающей груди, которые открывал её наряд. Дельфия, конечно, заметила это и ухмыльнулась ещё шире.

- Так и было, но теперь я немного сомневаюсь.

- Как так?

Поначалу Константин не решался флиртовать с богиней, но теперь ему нравилось это будоражащее чувство, сексуальное напряжение, которое нарастало в ожидании взрыва. Он провёл пальцами по её щеке, наслаждаясь прикосновением к её нежной коже, когда Дельфия наклонилась к его ладони, а затем повернула голову, чтобы лизнуть её, бросив на Константина страстный взгляд.

- Потому что у меня есть очень заманчивая идея трахнуть одного командора инквизиции так, чтобы он умолял дать ему кончить.

- О. – ответил Константин, и они страстно поцеловались, не в силах остановиться. Константин притянул к себе Дельфию, прижимаясь к ней всем телом, задыхаясь и постанывая, пока богиня мёртвых жадно и властно целовала его в губы. Дельфия прижала его к стене дома, напоминая, что их могут увидеть, но Константину было всё равно. Для него имело значение только то, что его Госпожа вжималась в него, а тесная кожа, в которую они были одеты, становилась всё теснее.

- Дельфия, - простонал он, желая прикоснуться к её гладкой коже под одеждой. Вместо этого он только взъерошил свои волосы, проведя пальцами по коротким прядям.

- Терпение, мой дорогой, - прошептала Дельфия ему на ухо, прежде чем слегка прикусить его. Её руки уже были под его рубашкой и гладили его по тёплым бокам, пока она покусывала и лизала его шею, где бешено колотился пульс. Константин был нетерпелив, пытаясь расстегнуть несколько пряжек и разочарованно стонал, когда они не поддавались. Наконец он шёлкнул пальцами, и Дельфия оказалась наполовину раздета.

- И кто же из нас непослушный? – злорадно цокнула языком богиня. – Пойдём в мои покои.

Под «пойдём» она подразумевала телепортацию. Бывшего Инквизитора толкнули на плюшевую, очень большую кровать, и он понятия не имел, куда делась его одежда, но это не имело значения, когда на него таким взглядом смотрела богиня. Ненасытный голод отразился в её ясных глазах, когда она стянула с себя трусики, оставшись только в чёрных чулках на подвязках и кружевном бюстье, и Константин мог лишь задыхаться от волнения и предвкушения.

- Тебе запрещено двигаться, пока я не разрешу, - предупредила его Дельфия тем же тоном, что Константин недавно говорил со смертной. Она зажгла ещё несколько свечей, даже не моргнув, и в комнате воцарилась более интимная атмосфера.

Дельфия поставила колено на кровать и подползла к своему рабу и уткнулась носом в его бедро. Полутвёрдый член Константина зашевелился от этого дразнящего прикосновения, и он подавил стон. Дельфия целовала и лизала его тело, пробуя на вкус каждый сантиметр, но больше всего ей хотелось попробовать то место, по которому она больше всего скучала.

Как только она довела его соски до приятного алого оттенка, то вцепилась в его губы страстным поцелуем, исследуя его рот языком так, что бывший инквизитор громко застонал. Ощущение его мускулистого золотого тела, прижатого к ней, было потрясающим, в нём было заключено столько силы, и вся эта сила была сейчас скована, подчинялась ей, богине смерти, которая выбрала его своим любовником. Её длинные пальцы зарылись в светлые кудри, слегка потянули их, и Константин зашипел, повторяя её движение.

- Такой послушный, - промурлыкала Дельфия, прежде чем прикусить его нижнюю губу. На ней выступила капелька крови, которую она быстро слизнула. – Ты такой хороший, любовь моя. А теперь будь послушным мальчиком. Повернись.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

19

Она поднялась над ним, давай возможность перевернуться на живот. Константин одобрительно хмыкнул, когда Дельфия принялась покрывать поцелуями его лопатки. Потом взяв мужчину за запястья, она принялась привязывать его руки к изголовью кровати. Затем тоже самое было сделано с ногами, так что теперь Константин отказался не только обнажён, но и полностью раскрыт и беззащитен перед ней.

- Хорошо? – спросила Дельфия, проводя языком вдоль его позвоночника до самой задницы.

- Хорошо, - проворчал Константин.

Его кулаки пока ещё были крепко сжаты над головой, хотя ему нравилось отдавать контроль Дельфии и позволять ей делать всё, что она пожелает, зная, что ему это тоже понравится, и что Дельфия никогда не причинит ему серьёзного вреда.

Дельфия шлёпнула по мягкому полупопию и посмотрела, как кожа меняет цвет, а на месте её ладони остаётся быстро расцветающий красный отпечаток. Затем сделала то же самое с другой ягодицей. Она создала в пальцах лёд и приложила его к наметившимся отметинам, заставив Константина ахнуть и вжаться в матрас. Потом наклонилась и обдала его ледяным дыханием, прежде чем развести его ягодицы и лизнуть плотно сжатый проход.

- О, боги… - Константин задрожал, натягивая ремни. Его член оказался в ловушке под ним, язык Дельфии играл с ним, растягивая и раскрывая, превращая это в абсолютную пытку удовольствием. Она чередовала небольшие удары с более длинными, затем вонзалась в него, прежде чем добавить ещё и пальцы. Она даже иногда посылала маленькие электрические искры, заставляя его ослепнуть от удовольствия.

Поэтому он почти не сопротивлялся, когда Дельфия внезапно остановилась и встала на колени между его раздвинутыми ногами, прижавшись грудью к его спине. Он чувствовал себя совсем растянутым и расслабленным, согласным на всё, что она сделает дальше.

Но Дельфия резко перевернула его и одним длинным движением села на его член.

Она целовала его плечи, грудь, всё, куда могла дотянуться, её длинные волосы щекотали его кожу. Константин потянулся к ней головой, насколько позволяли путы, и они обонялись жарким поцелуем, беспорядочно переплетаясь языками.

Когда Дельфия начала двигаться, она делала это глубокими, сильными толчками, которые он любил и от которых у него перед глазами вспыхивали звёзды. Он не продержался бы долго, учитывая прелюдию и то, как её руки гуляли по его телу, но это был только первый раунд, и его сексуальное влечение никогда не остывало, когда он был рядом с Дельфией.

- Ты так хорошо чувствуешь себя подо мной, - хрипло пробормотала Дельфия. – Ты прекрасен в таком виде, связанной, покорный и позволяющий мне пользоваться твоим членом. Мой язык в тебе всегда заводит тебя, не так ли? Возможно, мне надо однажды вставить в тебя нечто большее. Тебе нравится, когда тебя связывают и наказывают, и теперь ты ничего не можешь сделать, пока я пользуюсь тобой, снова и снова, снова и снова, - Дельфия быстрее задвигала бёдрами, грязные слова уже подводили её к краю. Константин застонал, подаваясь бёдрами вверх и встречая её толчки так, как только мог, будучи крепко связанным.

- Кончи для меня, любовь моя.

Константину было достаточно услышать это, чтобы кончить, его бёдра напряглись и член за пульсировал внутри Дельфии.

Она впилась ногтями в грудь Константина и задала бешеный темп, кожа шлёпала о кожу. На бледной коже Константина блестели капли пота, собираясь в ложбинке его пупка и по бокам чётко очерченных мускулов, а вместе с растрёпанными кудрями и рельефными мышцами, проступающими на связанных руках, он был прекрасен, и Дельфия не могла отвести от него глаз, пока не застонала и не кончила, плотно сжавшись вокруг него.

Её бёдра дрожали от напряжения, когда она поднялась на ноги, чтобы развязать Константина. Она потратила время на то, чтобы помассировать и поцеловать красные отметины на его запястьях и лодыжках, а Константин лениво улыбался полностью потерянный в экстазе. Он даже не пошевелился, когда Дельфия вернулась с влажной тряпкой, чтобы вытереть их обоих, но освободил место для неё, когда она вернулась в постель.

- Значит, тебе понравилось, как я разговаривал с этой смертной? – невинно спросил Константин, когда они устроились поудобнее. Дельфия моргнула, глядя на него, а затем рассмеялась.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

20

- Я рада, что ты вернулся.

Они лежали на большой кровати, застеленной алыми шёлковыми простынями. Не той кровати, которая стояла в личной спальне Дельфии. Она до сих пор так ни разу и не решилась впустить туда Константина.

Константин, уставший после миссии в срединном мире, вытянулся на постели. Дельфия, всё ещё обнажённая, приникла к его плечу. Она закрыла глаза и молчала, а Константин задумчиво перебирал её белоснежные волосы. Он как будто вовсе не услышал её слов, и Дельфию это вполне устраивало.

- Они ведь не всегда были такими, - вдруг спросил бывший инквизитор, и его рука замерла в её серебряных прядях.

Дельфия сглотнула и, зажмурившись, крепче прижалась к его груди.

- Ты поразительно проницателен, мой верный рыцарь, - ядовито заметила она.

Константин молчал, он бы не стал продолжать расспросы. Он точно знал, что не стал бы… Но он был инквизитором всю свою жизнь, и это оказалось непомерно трудно – просто молчать, когда перед тобой лежала тайна. Не вести допрос.

- Кто в этом виноват? – отрывисто спросил он.

Дельфия испустила шумный вздох и откинула голову назад, высвобождаясь из его рук.

- Это неважно, Константин. Он не человек.

Она замерла, увидев почти звериную ярость на обычно спокойном лице своего возлюбленного. Дельфия сглотнула и попыталась улыбнуться, но получилось несколько криво.

- Он заточил меня под землёй, - решившись, наконец произнесла она. – Я провела там взаперти под камнями сотни лет. А когда вернулась – мир уже был совсем иным.

- Как ты выбралась? – тихо, почти шёпотом, спросил Константин.

Дельфия покачала головой.

- Не я. Верховный пришёл за мной. И подарил мне это место. Потому что мои глаза и разбитое тело не могли вынести ничего другого.

Константин ошарашено смотрел на неё.

- Сейчас почти всё прошло, - торопливо добавила она.

- За что? – слова Константина звучали глухо. А когда Дельфия ответила, его пробрала дрожь. Она хрипло усмехнулась и сказала:

- Полагаю за то же, за что ты сжёг и заключил в тюрьму множество людей. За магию, мой друг. И за то, что я посмела ей владеть.

Константин молчал и смотрел на неё. Дельфия поспешно покачала головой.

- Конечно, я не виню в этом тебя. Ты человек. Ты делаешь то, чему тебя научили те, кто назвал себя богами. Он… был почти богом. Он считал, что я стала слишком свободной. И он добился своего. С тех пор я больше никогда не чувствовала себя такой свободной, как тогда.

- Даже сейчас?

- Да. Даже сейчас.

Она снова уложила голову ему на грудь и спустя какое-то время попросила:

- Останься? Я не хочу после всех этих слов и… после… Я не хочу сегодня оставаться одна.

На утро духи-прислужники – трое красивых светловолосых юношей, принявших такую форму по желанию Принцессы – принесли им завтрак. До того Константина в Царстве не баловали подобным образом, он обычно создавал или готовил еду сам.

Он почувствовал себя неловко, когда яства принялись расставлять на произвольно возникающих столиках вокруг кровати.

Дельфия всё ещё спала, но слуги явно знали её привычки достаточно хорошо, чтобы им не требовалось прямых приказов.

Константин отвернулся от церемониала и в молчании наблюдал за её бледным лицом, одинаково красивым и во время сна, и во время бодрствования.

Он видел много смертей, крови и жестокости. Но у него не укладывалось в голове, кто и зачем мог бы причинить боль этой красивой, как ледяная скульптура, и такой же холодной девушке.

Когда Дельфия открыла глаза, он всё ещё продолжал смотреть на неё, не сразу заметив перемену. И только когда она открыла рот и спросила:

- Виноградинку?

Константин вздрогнул и покраснел.

- Ты никогда не спрашивала, кем я была раньше. До того, как попал сюда, - слегка невпопад произнёс он.

Дельфия протянула руку и взяв гроздь винограда, сама положила несколько ягод себе в рот.

- Когда приходит смертный, мне передают о нём всё, - после паузы сказала она. – Скрижаль его достижений и грехов.

Константин молчал с полминуты, а потом хрипло рассмеялся.

- Вот оно что. Значит – все мы для тебя, просто череда записей на какой-то скрижали? Все люди… Я…

- Не обвиняй меня… - Дельфия помрачнела и напряглась.

- Нет, что ты, - отозвался Константин и покачал головой несколько удручённо. – Как бы я мог.

Он вздохнул и потом продолжил:

- Люди – это ведь ещё и чувства. Намеренья. Мысли… - он запнулся и замолк, поняв, что это выглядит так, как будто он напрашивается на исповедь. Константин никогда бы не стал подобного делать. Его с детства учили молчать и терпеть, держать чувства в себе.

Он не заметил, как рука Дельфии скользнула к его руке. В глазах её появилась немая просьба, но Константин только покачал головой.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

21

- Я не хотел рассказывать всё… Не сейчас… Не станем портить утро кровью и огнём. Я просто… хотел сказать… Я родился в деревне под Дамерой. Мой отец был рыцарем, но настолько незначительным, что наша жизнь мало отличалась от крестьянской. Знаешь, из тех, кого награждали оврагом за верную службу королю…

Дельфия ровно кивнула. Она наблюдала за людьми достаточно долго, чтобы многое знать об их обычаях и привычках.

Константин вздохнул, и к собственному удивлению, сдался. Всё, что он хотел сказать, это то, что такому деревенскому парню как он было непривычно думать о настоящей богине как о своей возлюбленной. И ещё…

- Мне было не больше шестнадцати, когда в наш край заглянула Инквизиция. Они узнали о том, что иногда у меня получаются странные вещи: я смотрю на травинку, и она вырастает, или на рану – и она затягивается. Иногда поленья вспыхивали ярче, когда я был зол. Итак, мне уже тогда сказали, что я маг, и должен быть заключён в монастырь.

- Так ты знал… - сорвалось у Дельфии с губ.

Константин ухмыльнулся краешком губ.

- Ты не очень внимательно читала скрижаль, да?

Дельфия не откликнулась, и Константин, не дожидаясь ответа, продолжал.

- Нас с другими магами доставили в Дамеру в общей тележке. Окрестности города, который был для меня символом праздничных ярмарок, теперь должны были стать мне тюрьмой. Я… - Константин прерывисто вздохнул. – Я никогда не представлял себе своё будущее таким. Я рос крепким мальчиком, думал, что стану рыцарем, как отец, у меня хорошо получалось обращаться с мечом. И вот… я оказался магом.

Он сделал паузу, собираясь с мыслями.

- Всё равно всё вышло не так, как я ожидал. Снова. Моя персона заинтересовала Верховного Инквизитора. Он хотел видеть меня своим аколитом. Я… должен был пройти четыре уровня очищения, чтобы он убедился в том, что я не подвержен влиянию демонов, как другие маги. Огонь, святая вода, бесконечная тьма и бесконечный свет. После этих обрядов я действительно стал почти нечувствителен к магии – как к чужой, так и к своей собственной.

Вокруг меня всегда было много магов. Я знал, что могу делать более жестокие и страшные вещи, чем они: я мог вскипятить кому-то кровь, погрузив его в «обряд воды», или заставить чувствовать, как его кости тлеют изнутри.

Но я делал это только в том случае, когда мне нужно было кого-то допросить. Просто привык, что моё основное оружие – это меч.

Я делал всё, что он мне приказывал. Его резиденцией была башня Санкриста, и сначала – несколько лет – я не покидал его, был рядовым стражем в его покоях. Прислуживал ему за столом. Пока он не пришёл к выводу, что я заслуживаю хотя бы проверки.

Моим первым заданием было убить беглую колдунью. Она не хотела отдавать своего ребёнка на воспитание в башню, как это… Как это бывает со всеми магами. Им не разрешают воспитывать детей, потому что они могут унаследовать родительский дар. Потому их растят в церковных приютах, тщательно наблюдая, не пробудится ли в них магия. Для Церкви это дешёвая рабочая сила, и хотя дар редко просыпается позже шестнадцати, таких «сирот» могут держать в рабочих домах и до тридцати. Не знаю, задумывалась ли об этом обо всём та девушка. Возможно она просто хотела остаться матерью для своего ребёнка, а не безымянной ведьмой, которая бросила его.

- Ты не хотел её убивать, - тихо сказала Дельфия.

- Нет, не хотел, - признал Константин. – Но я убил. И только потом узнал, что это была проверка. Если бы я сжалился – убили бы меня самого.

Дельфия вздохнула и какое-то время молчала.

- Ты искупаешь свои грехи, - только и сказала она наконец. Но потом быстро подняла взгляд на Константина, и добавила: - Но я не стала бы тебя судить. Ты был добрым человеком, который запутался в сетях теней. Теперь ты здесь, где ещё больше мрака – но твоё сердце стало гореть ещё ярче.

Она снова замолкла, и Константин сидел в мрачном молчании, растеряв желание продолжать свою историю. Наконец, Дельфия заговорила первой:

- Это был мой отец. Это… был самый близкий для меня человек.

Константин резко повернул голову, вглядываясь в её лицо, но Дельфия лишь кивнула собственным словам.

- Мой отец… - задумчиво произнесла она. – Когда-то давно он был для меня кумиром. Он растил меня в золоте и шелках, и моё детство могло бы быть почти прекрасным, если бы не одно «но»… Мне всегда хотелось помогать людям. Я чувствовала, что рождена на грани двух миров. Отец хотел, чтобы я развивала свою магию и однажды стала богиней из Пантеона – это круг самых могущественных богов. И у меня хорошо получалось всё, что он от меня требовал. Я любила магию и схватывала на лету, в своём кругу я была самой могущественной и самой молодой богиней, все рекорды давались мне легко.

Но я никогда не видела смысла в том, чего он от меня хотел. Ни в самой магии. Я не видела смысла просто постигать и хранить бесполезные знания, никому не помогая. Мне было душно в его цветущих садах, и я спустилась в мир людей, чтобы влюбиться в него навсегда. Такой несовершенный и такой живой… В отличии от творений богов он был таким неправильным и таким хрупким. Столько можно было сделать, чтобы помочь людям, И я с энтузиазмом бралась за любую возможность, тут и там пуская в ход магию. Я была достаточно разумна, чтобы не говорить людям о том, что я богиня. Но я всё равно оставляла множество следов.

Я учила людей магии, учила их исцелять и познавать. Пока однажды слуги отца не пришли за мной… И не низвергли меня во тьму.

Дельфия прерывисто вздохнула:

- Если ты хочешь узнать, как он смел поступить так с собственной дочерью – то я не знаю. Я бы ненавидела его, если бы он не был моим отцом. А так… мне остаётся просто смириться со всем, что произошло.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

22

- Что ты узнал по поводу пропажи душ? – спросила Дельфия позже, когда они выбрались из постели и принялись за завтрак. Она наколдовала себе лёгкий голубой пеньюар, который делал её кожу ещё белее, а грудь – ещё выше, и его полупрозрачные складочки, трепетавшие на невидимом ветру, немного отвлекали бывшего инквизитора от деловых разговоров.

Он моргнул, пытаясь сменить картинку хотя бы в голове, и после паузы откликнулся:

- Ничего хорошего, моя госпожа. Твои подозрения были верны лишь от части. Но в самой неприятной части.

Дельфия вскинулась, подняв бровь замерла с бутербродом возле рта и выжидающе посмотрела на него.

- Верно то, что к делу причастен культ магов, однако это не некроманты, а маги крови.

- Зачем магам крови духи? Они… превращают их в демонов?

В Инквизиции хорошо знали, что демоны, призванные магами-отступниками, приходят из тени. В разных королевствах и школах при этом существовали разные виденья в отношении того, чем конкретно духи отличались от демонов. Однако Константину действительно никогда не приходила в голову – а теперь просто не нравилась – мысль о том, что демоны, безумными тварями явившиеся в мир людей – на самом деле некогда были душами живых и разумных существ.

- Я не думаю, - медленно отозвался он. – Хотя я видел существ, созданных как будто бы с использованием живых душ. Големов. Но это явно не главная их задача. Ты ведь слышала про культ валаскес?

Дельфия насупилась и кивнула, что несколько удивило Константина, потому что насколько он её знал, Дельфии, кажется, нравился Эстер.

- Валаскес – та сила, которая тянет империю магов на дно, - пояснила она. – Из-за из постоянной жажды власти, поисков былого величия – весь мир ненавидит место, которое могло бы стать центром просвещения и познания.

Константин не разделял её мнения. Для всей Инквизиции Эстер был олицетворением греха и неумеренных амбиций, но вместо того, чтобы спорить, он просто кивнул.

- Итак… это некая разновидность валаскес, которая работает с новыми видами магии. Похоже, они взялись приносить в жертву не живых людей – а души мёртвых. Как ты знаешь… То и другое может служить источником мощной магической энергии.

- Кровь – сосуд души, - быстро сказала Дельфия, и окончательно отложив бутерброд, прерывисто вздохнула. – Убитый на алтаре магов крови навсегда теряет возможность переродиться. Я только не могу понять… Чем души мёртвых для них лучше. И к тому же мои владения – основательно отделены от других частей Сумрака, не то что от земель смертных. Что бы похитить человека с моих полей нужно иметь… Ключ.

Константин молча смотрел на неё. Это было нечто, о чём она никогда раньше ему не говорила, но Дельфия только нервно вздохнула.

- Ты прожил здесь со мной уже много лет. Ничего этого не было бы, если бы твоя душа исчезла во время ритуала, понимаешь?

Лицо Константина оставалось всё таким же непроницаемым.

- Я никогда не любил магию крови.

Дельфия нервно рассмеялась.

- Бьюсь об заклад – не по этим причинам. Но да, мы здесь тоже её не жалуем. Есть смерть и есть окончательная смерть. Души тех, кого притягивают сейчас валаскес, никогда не смогут переродиться. Это… страшно.

Константин кивнул.

- Я не спорю с тобой. Этому культу должен быть положен конец. А теперь мы можем вернуться к тому, что ты говорила про ключ.

- Ну… - Дельфия скромно опустила взгляд и повела длинным чёрным ногтем по столу. – Ключ - это не обязательно именно «ключ». По сути это что-то вроде сгустка сумрака. Каждый план моих владений устроен так, что обычно душа может попасть на него, но не может его покинуть. Мои слуги – исключение. Но попасть в миры мёртвых можно – во сне или во время транса. Если поймать резонанс этого энергетического сгустка и заглянуть за барьеры. Так работают медиумы, они могут призывать души мёртвых и разговаривать с ними. Но никогда не входят внутрь, потому что знают, что дороги назад не будет. Этот же способ используют некоторые некроманты – изначально они также делали это, чтобы разговаривать с мёртвыми, большинство живых на самом деле досаточно милосердно, чтобы не тревожить ушедших, тем более, что они слишком часто возвращаются не такими, как были. Даже для обычного оживления мертвецов чаще используют обычных свободных духов.

- Итак… Валаскес изобрели способ не только входить в твоё царство, но и выходить из него?

Дельфия замерла, как будто осознавая все последствия сказанного, а потом медленно кивнула.

- Тебе не понравится то, что я скажу дальше, - продолжил Константин. – Хотя я ещё мало знаю о мире богов, но…

- Но? При чём тут боги? – напряглась Дельфия. Константин вздохнул.

- Тот культ, который я видел, поклоняется каким-то древним богам. Тем, которым служили до прихода Церкви Творца. До встречи с тобой я бы назвал их сектой, а её служителей – еретиками, но… Теперь, когда я знаю, что боги правда существуют… Я слышал как некоторые из культистов говорили о том, чтобы «вернуть мёртвых богов». Я думаю это то, для чего они собираются использовать души усопших.

Дельфия на какую-то секунду стала ещё бледнее чем обычно.

- Они называли имена? – резко спросила она.

Константин, однако, лишь удручённо покачал головой.

- Увы, я не запомнил ни одного.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Эпилог

Дельфия вздохнула и на мгновение прикрыла глаза, а затем открыв их, снова заговорила:

- Когда-то давно богов в мире было гораздо больше. Я рассказывала тебе о том, как души людей странствуют между мирами от жизни к жизни – часто так странствуют и боги, уходя создавать новые миры, когда прежние перестают их привлекать. Есть однако те, кто, как наш Верховный, предпочитает оставаться в одном мире навсегда. Он изначально не был самым могущественным из богов. Но другим не хватало терпения, они теряли интерес и покидали этот мир. Есть ещё и те, кто были уничтожены во время войн, бушевавших между богами. Их тени до сих пор мечутся в сумраке, собирая силы, чтобы вернуться в плоть. У мёртвого бога могут уйти тысячи лет на то, чтобы возродиться. Иногда это происходит раньше. Вера людей многое решает. Как ты, возможно, знаешь, всё, что живёт и существует в тени – это воплощение помыслов людей. Некоторые люди даже считают, что сами боги – порождение их веры. Это не так, конечно, но вера делает нас сильнее.

- И жертвы, делают вас сильнее, - мрачно предположил Константин.

Дельфия беззвучно кивнула.

- Жертва жертве однако рознь, - тихо продолжила она. – Есть самопожертвование, такая вера делает любого бога сильнее и чище. Есть простое желание откупиться и замолить грехи – оно малого стоит без истинной веры, хотя тоже может пригодиться. А есть… такие жертвы… которые только оскверняют наши души. Какого бы бога не собирались возродить эти культисты – даже самого доброго – если они приносят для этого в жертву души людей, бог возвратится в мир осквернённым, - она помолчала. – Если дело зашло так далеко, оно касается уже не только моего Царства. Я обязана обсудить это с Громовержцем. Но мне надо больше знать о том, что происходит. Здесь и на земле.

Константин понимающе кивнул.

- Если кто-то обрёл доступ к «ключу», - задумчиво сказал он. – Это может означать, что кто-то помог ему изнутри.

- Так и есть. Я доверяю своим слугам, потому что вижу их насквозь. Это духи сумрака, обретшие форму по моей просьбе. Я всегда думала, что они не откликнулись бы на мой зов, если бы не хотели жить здесь, но….

- У них могли быть и другие причины, - продолжил Константин за неё.

Они закончили завтрак в молчании, но постепенно настроение Дельфии становилось всё лучше – и настроение Константина тоже, когда он смотрел на неё. Он сам не заметил, как начал улыбаться, и Дельфия, поймав его улыбку, непроизвольно ответила такой же улыбкой.

Она ещё помолчала какое-то время, а потом протянула руки, чтобы взять своими тонкими пальцами его большие ладони.

- Знаешь, - сказала она, разглаживая линии шрамов на его руках. Ей хотелось спросить откуда они – и в то же время не хотелось портить мгновение. Дельфия просто выдохнула и продолжила: - После всего, что со мной случилось, после всего… - она прикрыла глаза и снова выдохнула. – Мне долгое время не хотелось никому верить, - наконец с трудом произнесла она. – То, что происходит сейчас, эти новости из мира живых – они только подтверждают, что я была права. У меня плохое предчувствие. Всё это время я боялась удара со стороны отца, и не сумела заметить атаку с другой стороны. И это всё ещё не значит, что Хорус не заявит о себе.

Она помолчала, чуть приоткрыв глаза и разглядывая большие сухие руки своего аколита.

- Мы живём в мире тьмы, - продолжила она. – Там среди живых наш век называют Веком Дракона. Но нам не дано выбирать время. Только то, кем мы будем среди этой бури и какими будут наши поступки. Быть может скоро весь мир обернётся против нас. Быть может нам придётся сражаться с богами… Как бы то ни было, я нашла свой свет, и этот свет живёт на дне твоих глаз. Я хотела бы, чтобы он освещал мне путь такими тёмными ночами. Я хотела бы чтобы твои глаза всегда сияли для меня. И если я и рада чему-то в этом мире, то это тому, что нашла тебя.

Константин с нежной улыбкой смотрел на неё в ответ.

- Я никогда не думал, что встречу кого-то похожего на тебя, - признался он в ответ. – Не то чтобы я много времени тратил на поиски. Вся моя жизнь была служением, правде или нет… По крайней мере, чему-то, во что я верил. У меня никогда не было времени думать о том, чего я хотел бы для себя. Я никогда не думал даже о том, в рай или в ад попаду после смерти. Но когда мой командор предал меня, я решил, что это будет ледяная бездна. Что это то, чего я заслуживаю – вечный холод и одиночество. Спасибо… Что отогрела меня. Без тебя я бы замёрз навсегда.

Улыбка Дельфии стала такой же нежной и она потянулась вперёд, предлагая свои губы для поцелуя. Константин сам не заметил, как склонился к ней в ответ, их рты накрыли друг друга. Поцелуй был мягким и сладким, совсем непохожим на тот, который привёл их к этой бурной ночи. И стоило кому-то чуть отстраниться, чтобы сделать вдох, как он тут же возвращался обратно и снова принимался ласкать другого.

- Любимый… - прошептала Дельфия ему в губы, сама не заметив сорвавшегося с языка слова. Она замерла, испуганная тем, что сказала.

- Любимая, - ответил Константин и крепче прижав её к себе зарылся носом в её белые – поседевшие – пряди.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Конец