Крепость на холме

Крепость на холме

Ч 1

День, когда Ирина ушла, врезался в память Александра не резкой болью, а тягучей, всепроникающей пустотой. Сорок лет – не шутка, чтобы начинать жизнь с чистого листа, особенно после попытки построить тот самый "очаг", который, как оказалось, был лишь иллюзией. Война за окном добавляла сюрреализма в и без того шаткое существование затворника.

Но именно в этой звенящей тишине загородного дома, среди недопитого кофе и следов чужой, теперь уже бывшей жизни, забрезжил робкий луч нового понимания себя. Внутренний голос, который Александр старательно заглушал годами, крепчал. Жесткий и прямой с другими, к себе он всегда был излишне требователен, загоняя собственные желания вглубь. Расставание стало той самой трещиной, через которую пробился росток иной правды.

Однажды утром, глядя в мутное отражение окна, Александр впервые отчетливо осознал то, что всегда чувствовал, но боялся признать. Его влекла не хрупкая юность и не ровесницы, а зрелая мудрость, глубина морщин у глаз и уверенность в каждом жесте. Мужчины в возрасте. Эта мысль, прежде крамольная и стыдная, теперь отозвалась неожиданной легкостью. Каминг-аут зрел внутри, как зрелый плод, готовый упасть.

Работа гипнологом давала Александру странное преимущество – он умел погружать людей в глубины их подсознания, но собственное долгое время оставалось для него terra incognita. Теперь пришло время исследовать и его. Цель проста и сложна одновременно: познать ту самую безусловную любовь, о которой он читал в книгах, но никогда не испытывал. Но прежде всего – удержаться на плаву в этом новом, перевернутом мире.

Переворот мира, как оказалось, начался с малого — с поездки в город. Затворничество превратило Александра в тень, скользящую по комнатам, и он чувствовал, что если не сделает шаг наружу, то окончательно растворится в пыли своего прошлого. За рулем старенького внедорожника он чувствовал себя почти чужим. Дорога, раньше привычная, теперь казалась порталом в незнакомую вселенную.

Первой остановкой стал книжный магазин. Не просто так – это было место, где он мог наблюдать за людьми, не вступая с ними в контакт. Его гипнотический взгляд, натренированный годами, сканировал пространство, считывая невербальные сигналы, скрытые мотивы, незавершенные гештальты. Среди полок с классикой и детективами его взгляд остановился на отделе с редкими изданиями. И там, склонившись над старой книгой в кожаном переплете, стоял Он.

Мужчина лет шестидесяти, с седыми висками и тонкими, изящными пальцами. Его осанка выдавала человека с привычкой к власти, но в то же время взгляд был мягким и задумчивым. И самое главное – в его ауре Александр уловил то, что искал. Не просто похоть, не просто интерес, а едва заметный отголосок одиночества и глубокого, невысказанного стремления к близости. Это была безусловная любовь, только в зачаточном состоянии. Интуиция гипнолога безошибочно указала на эту точку, как на главный фокус.

Александр сделал глубокий вдох, собираясь с силами. Сюжет начал закручиваться. Пора было действовать. Он подошел к мужчине, и, глядя прямо в глаза, сказал: "Простите, но мне кажется, что эта книга искала вас всю жизнь". И на кончике языка у него уже вертелось начало первой главы их новой, совершенно сумасшедшей истории.

Удивления в глазах мужчины не было. Было скорее замешательство, а потом тонкая, почти незаметная улыбка.

— Возможно, вы правы. Она пролежала на этой полке, наверное, столько же, сколько и я. — Мужчина закрыл книгу и повернулся к Александру, протягивая руку. — Игорь.

Александр почувствовал лёгкий укол разочарования. Никакого шока, никакого сопротивления. Но потом, когда их руки соприкоснулись, он ощутил едва уловимую, но очень мощную волну. Прикосновение было тёплым и уверенным. У Игоря, как считал Александр, была какая-то своя, особая сила, скрытая под маской спокойствия.

— Александр. — Он не стал ничего добавлять, не стал объяснять свой странный подход. Это было излишне.

— Вы любите книги о Востоке? — Игорь кивнул на том, что держал в руках, и это была, конечно, не простая книга. Это был сборник стихов на фарси, который он сам перевёл.

— Я люблю всё, что помогает заглянуть глубже. В себя, в других, в окружающий мир. — Ответил Александр.

— А я люблю то, что остаётся на поверхности, но несёт в себе глубину. То, что можно увидеть, услышать, почувствовать. Как сейчас, например, — сказал Игорь и внимательно посмотрел на Александра, словно пытаясь расшифровать его.

Их разговор начался так, будто они были старыми друзьями, а не двумя незнакомцами, встретившимися в книжном магазине посреди войны. Они обменялись несколькими словами о стихах, о мире, о том, как непросто сейчас любить красоту. И когда Игорь сказал, что ему пора, Александр вдруг понял, что не может его отпустить.

— Игорь, можно я угощу вас кофе? Здесь неподалеку есть неплохое место. — Александр чувствовал себя так, будто прыгал с обрыва.

Игорь посмотрел на него, и эта лёгкая улыбка снова появилась на его лице.

— Я не пью кофе, Александр. Но могу предложить вам что-нибудь другое. Заезжайте ко мне в гости, расскажу о книгах больше. Мой дом недалеко от вашего.

Александр кивнул. В груди что-то сжалось, а потом расправилось, как птица, готовая взлететь. Он не знал, что ждёт его дальше, но впервые за долгое время почувствовал, что делает что-то действительно важное. И это было его, личное, самое настоящее, без каких-либо компромиссов.

Он уже знал, что Игорь живет один, что его дом — это крепость, где можно быть собой. Но пока Александр не знал главного: была ли его безусловная любовь двусторонней? Это ещё предстояло узнать....

{×рџ