Пылающая для Древнего. Пепел

Глава 1

***

– Иштару недолго осталось… – задумчиво сказала ведьма, продолжив, – готова ли ты отдать что-нибудь взамен за его жизнь? – Спросила она, хитро улыбаясь.

Замираю, не знаю что сказать. Нет, я не хотела ему смерти. Больше нет, но что я буду должна отдать за его жизнь? В чем был подвох?

Положила руку на свой живот, приятное тепло потянулось к моей ладони, успокаивая. Прикрываю глаза.

– Ты ведь не скажешь, что я должна буду отдать за него?

Она противно улыбается, смотря своими безднами в пол:

– Почему же, чернявая, не скажу… – Резко поднимает свою голову и смотрит на меня стянутыми черными дырами, произнося:

– Прошлое… Ты отдашь за него свое прошлое… – и снова этот сумасшедший смех.

***

Соленые слезы струились на черный глянцевый пол, образуя темные соленые лужицы. Каменный пол обжигал обессиленное тело своим холодом, словно тысяча игл пронзила меня насквозь. Тело продолжало бить крупной дрожью, а мысли лихорадочно разлетаться. Пыталась подняться, но снова падала на пол.

Он хотел приблизиться ко мне.

– Не подходи! – всхлипнула я, отползая назад. – Не смей подходить ко мне, – взвыла, захлебываясь слезами, не решаясь поднять на него глаза.

Сделал шаг назад.

Меня стало выворачивать на пол от того, что сейчас произошло, как ОН брал меня на этом каменном полу при всех, от его друзей, что отворачивались от моих криков о помощи… Я умоляла его остановиться, прекратить это зверство, каким подверг меня этот ублюдок. Но ни один в этом зале не посмел перечить своему Господину и другу. Молча стояли и наблюдали за происходящим, кто-то, не выдержав, просто отворачивался.

Меня воротило от блеска золотых прожилок на этом черном полу, что рябили в глазах своим блеском, через пелену жгучих слез, когда он вколачивался в мое тело, как обезумевший зверь. Внутренности скручивало болезненными спазмами снова и снова, от пережитого страха и чудовищного унижения, от отвращения ко всем в этом зале, к НЕМУ. Горячие слезы текли по щекам, обжигая своей солью разбитые губы. Всхлипываю, снова цепляюсь дрожащей рукой за выступ мраморной стены, пытаюсь подняться, ноги подкашиваются, и я снова падаю на пол. Всхлипнула от резкой вспышки боли, что пронзила сбитые колени. Разревелась во весь голос, у меня больше не было сил, кричала на них, срывая свой голос:

– Ублюдки! – молотила руками по полу, выла, не прекращая, пока от жгучей боли не потемнело в глазах.

Из последних сил делаю последнюю попытку подняться, встать на ноги через жгучую боль, что испепеляла меня внизу живота, через дрожь в ногах и шум в голове. Кусая истерзанные губы до крови, содрогаясь всем телом от слез, медленно передвигала руками, цепляясь за гладкие выступы стен, задевая поломанные ногти. С моих бедер тонкими лентами сползало рваное платье. Мне уже было плевать на оголенную грудь, бедра, всё мое тело было покрыто следами этого ублюдка.

В ушах звенел его голос: «Ты здесь для того, чтобы вовремя раздвигать ноги, а теперь закрой свой рот и ложись на живот», а потом его хрип на мне и бешеные толчки… К горлу подступила тошнота. Пошатнулась, хватаясь за ближайший стол, сметая все с него. Закрыла ладонью свое ухо, сильнее давя на него, чтобы заткнулся этот ублюдок у меня в голове. Эти слова оглушали меня.

Раб пытался подойти ко мне, но не смог, – в него полетела чаша с вином.

Это животное сделало широкий шаг на меня. Еще один, и он коснется меня….

Я снова почувствовала этот запах. ЕГО запах, он вызывал у меня тошноту, забивая собой мои легкие, горло, нос. Меня стошнило.

Он остановился.

Не приближайся! – схватила со стола первое, что попалось, то, что осталось еще на нем – глиняный кувшин. Разбила его о край стола, направляя на него дрожащей рукой острую часть его горлышка. Острые края осколка больно впивались в руку, но животный страх затмевал невыносимую боль во всем теле. Я боялась, что сейчас всё может повториться. Я не выдержу, не смогу!!! Замотала головой, поднимая на него глаза. Не дамся, лучше умру, поднесла осколок к горлу…

Не успела полоснуть себя, зверь отбросил его, схватив меня за горло, сильно сжимая его. Прикрываю глаза. Сейчас все закончится. Но его хватка ослабла, а потом он и вовсе отошел от меня. Рухнула на пол.

– Вышли все! – от его рокота меня затрясло, как от леденящего холода.

Все, кто был в этом зале, ринулись к выходу. Слуги, рабы, даже его стража, только двое не сдвинулись с места: тот, что с уродливым шрамом и высокий блондин. Смотрела на их лица и становилось смешно от их серьезных лиц, от внимательных взглядов на своего главнокомандующего, на слабые попытки его остановить своими словами:

– Иш, не надо… – тихо произнес один из них.

Меня разрывало от больного смеха, едкого, горького. Хохочу на весь зал, глотая слезы. Не поздно ли спохватились?!

– Почему не сказала?! – тихо спросило у меня это животное, повернувшись ко мне.

Тот, кто уничтожил мою жизнь по щелчку пальцев, интересуется сейчас, почему?!!

Перестала смеяться. Подняла на него свой взгляд, яростно смахивая слезы, непослушной, дрожащей рукой.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Живи с этим, ведь таким животным, как ты, не суждено иметь жен, только шлюх. Сгори в своем проклятом пламени, а я буду смеяться, танцуя на твоем пепле!! – зло проговорила ему сквозь зубы.

Снова удар. Отлетаю к стене. На секунду в глазах потемнело. Истерический смех накрыл своей силой.

– Это все на что ты способен, зверь!? – Убей меня! – рычу я, срываясь на смех и безумно этого желая.

– Завтра ты станешь моей женой по старому обряду, – усмехнулся. – Пригласим брата, и покажешь ему сама, как из шлюхи ты станешь женой ублюдка.

От услышанного расширились глаза. Старый обряд Древних прилюдно доказывает богам, что его будущая жена невинна и может связать свою душу и тело с будущим мужем древним таинством.

Он будет там.

«Пригласим брата…»

«Витар его брат» – прозвенело в ушах.

Теперь все складывалось в одну картину. Проклятое пламя. Брат мэрна.

– Увести! – крикнул он страже.

***

Дорогие читатели! Рада приветствовать вас во второй книге! Книга будет БЕСПЛАТНОЙ! Буду рада, если вы поддержите звездами и своими комментариями, если конечно, книга вам понравилась! ;) Подпишитесь на автора, если его творчество откликается в ваших сердцах! Спасибо за внимание и добро пожаловать в роман!

Глава 2

Сядь на кушетку, я тебя осмотрю, – кто-то обратился ко мне, но его голос смутно доходил до меня, как и произошедшее со мной.

Я будто была не здесь.

– Все это сон… – проговорила себе, медленно сползая по стене на пол, задыхаясь от отвращения и накатившего страха.

– Он не мог так со мной поступить, только не Витар… – снова и снова шепотом, не переставая, повторяла себе…

Ленты разорванного платья неприятно прилипали к бедру, я стала нервно стирать следы его семени остатками ткани, раздирая кожу до крови.

– Садира!!! – крикнул обладатель ужасного голоса.

Чьи-то торопливые шаги ко мне.

– В чем дело?! Чего разоралась?!

– Что мне с ней делать, ты посмотри на нее, – тыкает в меня пальцем, – она же рехнулась совсем!

– Хватит себя жалеть, поднимайся! – раздраженно крикнула на меня вошедшая в эти покои высокая женщина.

Подняла глаза на нее, замолкая…

Передо мной стояла ухоженная женщина средних лет в черном длинном бархатном платье с воротом под самое горло, слишком хорошо выглядящая для служанки и слишком бедно для высокородной. Ее черные блестящие волосы собраны в высокую безупречную прическу, а выразительные темные глаза на аккуратном смуглом лице, сверкали умом и решительностью.

Безразлично отворачиваюсь от нее, бессмысленно смотрю в стену, погружаясь в свои мысли, только моя рука непрестанно царапает ногтями бедро, не обращая внимания на сочащуюся из-под пальцев кровь.

– Дай сюда, – крикнула эта женщина на рабыню, отбирая у нее белую тряпку.

Я пришла в себя только тогда, когда чьи-то холодные руки стали смывать кровь с моих бедер, эта странная женщина, которую звали Садира, вытирала внутреннюю часть моих бедер белой мягкой тканью, окуная ее в рядом стоявший таз с чистой прозрачной водой, которая сразу же окрасилась в алый. Я зажала рот ладонью от очередного приступа тошноты. Между ног все еще саднило и горело жгучим огнём, низ живота настолько болел, что каждое движение причиняло мне боль.

– Не вертись, дай я обработаю специальной мазью, – эрна попыталась снова раздвинуть мои бёдра, но я ее оттолкнула.

– Чует мое сердце, много бед ты принесешь в этот дом, – чуть слышно произнесла она, прожигая меня своими черными глазами.

– Весь вечер слуги шепталась по углам, как брал тебя господин, – недовольно посмотрела на меня, – ни с одной женщиной он так не обращался, как с тобой, – нахмурилась, ненадолго замолчав. – Не знаю, что ты сделала ему, но, если не хочешь подохнуть, как собака, лучше веди себя как разумная женщина, которая готова слушаться и ублажать своего мужчину, – с нажимом прошлась по моим синякам прохладной тканью, заставляя всхлипнуть от боли.

– Не прикасайся ко мне, – процедила я сквозь зубы, прижимая колени к груди.

– Будешь себя так вести, сделаешь себе только хуже. Он возьмёт тебя, хочешь ты этого или нет! И не посмотрит, что ты не можешь пока принять ни одного мужчину. Думаешь, ты одна такая, кого так берут мужчины?! – тотчас вскочила она, продолжая хлестать меня своими словами, словно кожаной плетью по не заживающим ранам. – Там, откуда ты родом, все женщины так живут, они как скот, захотел – продал, захотел – убил, – злорадно зашипела она. – Ты должна быть ему благодарна! Радуйся, что господин тебя спас, сейчас бы голова твоя на одном из столбов красовалась, – говорила она, чеканя каждое слово.

Поднимаю на нее голову и гневно смотрю ей в глаза.

– И нечего так на меня смотреть, теперь он твой хозяин и господин, только он вправе распоряжаться тобой, – продолжала она, зло выплевывая каждое слово, что оседало в моей груди острыми лезвиями.

– Я скажу чтобы он не трогал тебя хотя бы два дня, а после можно будет проводить брачный обряд, – недовольно посмотрела на меня, оценивая, достойна ли этого подонка…

– Брачный обряд… – начинаю дико хохотать, запрокинув голову.

Ладонь эрны звонко хлестнула меня по лицу. Голова по инерции дёрнулась в сторону. Я зажмурилась, прижав руку к горящей щеке. Женщина выпрямилась, гневливо перевела дыхание и холодно ответила:

– Ты ногтя его не стоишь, дрянь!

Распахиваю глаза, позволяя слезам сорваться с ресниц.

– Не посмеет! – зло растягиваю я, испепеляя ее своим взглядом.

Я не видела больше границы дозволенного, все инстинкты самосохранения сгорели.

– Этот обряд только для эрн, – открыто смеюсь над ней, вытирая ладонью сочащуюся кровь с треснувших губ.

– Этот обряд лишь для того, чтобы позлить своего брата, мне плевать, кто ты, – усмехнулся появившийся в дверном проеме Иштар, подпирая своим могучим плечом стену.

Внутри меня всё заледенело. У меня была дикая ненависть к нему. Я его презирала.

– Подонок!! – взвыла я, пытаясь подняться. – Пошел вон! Убирайся! Пошли все вон! – орала на них, не чувствуя боли, кидая в них всё, что попадалось под руку. Женщины испарились сразу, но вот ОН…

Иштар обернулся через плечо на тех, кто покинул покои, а затем сделал несколько порывистых шагов ко мне.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я не могла пошевелиться и открыть рта. Он использовал свою мощную силу, что не подвластна каждому эрну на этой земле.

Лютый страх застыл в моих глазах.

Огромная мужская фигура подошла ко мне вплотную, опаляя своим горячим дыханием мое лицо.

Провел большим пальцем по моей губе, размазывая капельку крови по ней, а потом жадно впился в мои губы, раскрывая их языком, проникая внутрь настойчиво, собственнически. Исходящий от его тела жар обжигал.

Иштар, не отпуская меня, скользнул ладонями от плеч к локтям, затем обхватил бёдра и дёрнул на себя. Я издала сдавленный всхлип. Он сильнее прижал ладонь к моей щеке и углубил поцелуй. Стал настойчивее, нетерпеливее.

– Ты пахнешь мной, – шепчет он мне в губы грубым от хрипоты голосом. – Мой запах никогда с тебя не сотрется, – уже рычит мне в губы, забираясь под порванное платье шершавой ладонью.

– Я не могла кричать, чтобы он остановился, ударить его или вырваться из его крепких и цепких рук, я могла только безмолвно стоять…

Прикрываю глаза. Горячая слеза скатилась по щеке.

Глава 3

– У тебя слишком доброе сердце, Иштар, – задумчиво сказала высокая эрна, смотрящая вдаль из окна, вошедшему в ее покои без приглашения.

Она знала, что он придет. Перевела свой взгляд на голубое небо.

– Помни одно, Иштар… твой брат тебя не пощадит, – резко повернулась к нему, сверкая черными глазами.

– Сколько еще будешь терзать эту девчонку?! – злобно искря глазами, продолжала она, забывая, кто стоит перед ней.

Садира снова отвернулась к окну, разглядывая, как безмятежно проплывают белые облака, как спокойно кружат в небе птицы, и как цветные трэпты взрывают ровную гладь песков.

Устало выдохнула:

– Лучше бы ее казнили на той площади, – спокойно сказала ему. – Эта слабая пустая, все равно наложит на себя руки, – она поворачивается к стоящему посреди ее покоев мужчине, застывая, на пару минут разглядывая его крепкое мускулистое тело.

Как же он был похож на ее родного брата, такие же широкие плечи, надменные и жесткие черты лица, что придавали ему своеобразное великолепие, и уверенность в каждом движении сильного тела.

В ней снова проснулась дикая ревность ко всем потаскушкам Иштара в этом доме. Больная любовь к собственному брату не отпускала ее. Она смотрела на его сына и видела в нем того, кто ее предал, отказался, лишая всего, даже собственной силы. Но отнять дар, подаренной самой жизнью, ее брат не сумел. Вот зачем она осталась в живых. Она нужна теперь его сыну Иштару. Садира отогнала мрачные воспоминания о своем прошлом, возвращаясь к настоящему.

– Ты копия своего отца, – устало выдыхает, прикрывая глаза. – Ты не сможешь вечно таскать ее за собой. Смирись уже, она не твоя пара. И не может ею стать. Я не вижу тебя рядом с ней.

Садира распахивает глаза и видит, как в его глазах плещется лютая ярость, как умирает надежда в черном огне его глаз. Она уже видела этот взгляд. Помнила его очень хорошо. На своей казни. Страх взял свое, она неосознанно сделала шаг назад.

В Иштаре сейчас было безумие зверя. Она чувствовала в нем его силу.

– Не тешь себя надеждами, зверь ошибся в ней, – уже сорвалась она на злой крик, хватаясь за стену, будто пыталась нащупать выход рукой, нанеся ему последний удар по больному месту.

Он это знал и сам.

За пару шагов оказался рядом с ней. Схватил за глотку:

– Тогда ты мне на что?! – рычит, сотрясая стены своим рокотом, – следом за ней уйдешь, если она посмеет хоть как-то причинить себе вред. Наклонился ближе к ее лицу, опасно рыча в самое ухо: – Посажу на цепь и буду пытать тебя, пока не увидишь каждую деталь ее смерти, каждого, кто захочет тронуть МОЁ! А если не успеешь предотвратить… сдохнешь!

Она дернулась в его руках от этих слов. Она знала, что он не шутил. Он совсем помешался на этой девчонке.

– Иштар, – хрипит эрна, хватаясь за его руку на ее шее, – он чуть разжимает пальцы, дает ей вздохнуть.

– Я видела твою пару.

Он разжал ладонь, освобождая от сильного капкана своей руки ее шею.

Садира рухнула на пол, хватаясь за горло, закашлялась, судорожно втягивая воздух, упираясь взглядом в его начищенные до блеска черные сапоги. Поднимая взгляд выше на его накаченные мускулистые ноги, плотно обтянутые черной кожей.

Он грубо схватил ее за волосы, вглядываясь в ее голодные от похоти глаза. Он знал ее слабости и знал ее сильные стороны. С ненавистью посмотрел на женщину перед ним:

– Что! Ты! Видела?!

– Она есть, – заулыбалась женщина, все еще хрипя.

Иштар изменился в лице.

– Истинная. Я это видела вчера, ты не умрешь, Иштар, – затараторила Садира, – невольно потираясь о его запястье.

Брезгливо оттолкнул ее от себя.

– Кто она, – нетерпеливо и не веря в это, спросил у женщины, что валялась у него в ногах.

Она выпрямляется в спине, расправляя свои плечи, все еще стоя на коленях, вскинув голову, впиваясь в него своим злорадным взглядом оттого, что причинит ему хоть какую-то боль. Эта девчонка точно не была ему парой, она видела другую.

Садира упивалась сейчас своей властью над ним. Смотрела, как он сгорал в ожидании узнать, кто это, как тяжело вздымалась его грудь, как лихорадочно блестели его глаза.

Она любила Иштара, но не так, как его отца. Иногда эрна забывала, кто был перед ней, её брат или его сын. Она не хотела ему зла, но безумно желала уколоть. Причинить боль, ту, что не убила и не навредила бы, но заставила его метаться словно обезумевший зверь в своей клетке. Резануть так, чтобы кровь хлынула фонтаном из его раны, но можно было бы его спасти, прижечь эту рану, оставляя уродливый шрам.

Садира не собиралась марать свои руки из-за этой девчонки. Он сам выкинет ее, когда наиграется. Ее губы растянулись в улыбке, она хотела открыть то, что ему не подвластно, больше не могла тянуть:

– Твоя ИСТИННАЯ пара с волосами красного пламени. Эрна, чья сила будет равна твоей. Это редкий дар, Иштар. Ищи, пока у тебя есть время…

Его плечи, опустились, словно на них лег тяжкий груз, густые аккуратные черные брови свелись к переносице. В его глазах потух живой огонь.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Порой то, чего ты так яро желаешь, не имеет цены, – ехидно улыбается она, наслаждаясь его растерянностью и разочарованием. – Иштар, она… – хотела продолжить, но заткнулась. Она понимала, что может лишиться языка или даже жизни, а ей ой как хотелось жить. Когда в нем поселялось такое осязаемое молчание, это означало только одно – он выносил приговор. Всего пара слов, и ты можешь лишишься всего, безвозвратно, без права на шанс.

Он посмотрел ей прямо в глаза. Ничего не сказав, просто вышел из комнаты.

– Думаю, я знаю, кто это может быть… – тихо шепнула она в уже закрытую дверь.

Глава 4

Крупные капли пота стекали по его лицу и груди. Дикая боль выворачивала его внутренности, разъедала суставы своим черным пламенем. Не выдержав очередного приступа мучительной боли, рухнул на колени, сгибаясь пополам, отхаркивая кровь на пол. Виски и лоб покрылись неприятной испариной, дышать становилось еще тяжелее, плотно сжал челюсти, чтобы не закричать.

Сила, что текла в нем, медленно убивала его, ломая кости и прожигая вены своим жаром огня. Она пыталась разорвать его на части, испепелить изнутри.

Скрипучий звук открывающейся двери.

Поднял глаза на вошедшую в его покои без разрешения обеспокоенную женщину.

Садира быстро подошла ко мне, опускаясь рядом со мной на пол, положив свою ладонь на мою щеку. Взволнованно оглядела лицо.

Я задрожал, тихо застонав, сжимая кулаки, стал падать на пол лицом, больше не контролируя свое тело. Она успела подхватить мою голову, прежде чем я ударился о пол. Эрна продолжала удерживать мои плечи, радостно всматриваясь в лицо.

– Она здесь, Иштар… Я нашла ее, – дрожащим восторженным голосом говорила она… – Скоро все закончится… – говорила скорее себе, чем мне, нежно очерчивая скулы моего лица.

Хотел послать ее куда подальше со всеми шлюхами, что подсовывала ко мне в кровать… но хватило сил лишь на протяжный хрип.

В последние месяцы с трудом удавалось вести неравную борьбу со сжирающей меня силой, но сегодня я стал сильно сомневаться относительно счастливого исхода…

В глазах стало темнеть, я снова будто погружался в сон наяву.

Иштар знал, что снова увидит ее…

Это было то, что предначертано им двоим.

Неважно, где он был и что он делал. Во время боя или в объятиях наложниц, зеленоглазая являлась ему, завлекая своим огненным танцем. Она была его дьявольским наваждением. Его дурманящей иллюзией. Иштар не мог разгадать причину их появлений, как и ведьма, отказавшаяся ему помогать. Поэтому он просто смирился, наслаждаясь маленькими крохами, что дарила шлюха-судьба. До тех пор, пока не увидел часть ее прошлого…

Хруст его ломающихся костей заставил взвыть от нестерпимой боли. Сильнее сжал губы в надежде отвлечься, погружаясь в манящий мираж, желая снова глянуть на ту, от которой закипает его кровь, что заставляет бороться с его тьмой, стремиться дышать одним воздухом с ней. Ходить там, где прошлась когда-то она, оставляя свой след и дурманящий аромат…

Но она не появлялась. Ничего, кроме мрака застывшего в его глазах. Пытаюсь всмотреться в его глубь… Рыща в нем, как зверь, почуявший кровь …

– Ты слышал, что я сказала?! – непонимающе спрашивала меня Садира, требуя другую реакцию на то, что сказала три минуты назад.

В мою раскаленную грудь с силой ударила чья-то смесь страха и ненависти.

Эти чувства моей девочки...

Перед ним стали всплывать

ее воспоминания:

Безликая угрожающая фигура стояла перед ней чёрной и угрожающей тенью. У фигуры не было лица… А может, она не захотела его показывать ему… Он взирал на нее с высоты своего роста, смеялся над ней, унижал как мог. Амара хотела рвануться наружу, но мужчина с силой и отвращением схватил девушку за лодыжку, роняя на пол.

– Сейчас я так с тобой поработаю… – я сразу узнал, кому принадлежал этот голос.

Попытался встать, но не смог, захлебываясь уже своей кровью, продолжая смотреть на то, что открылось мне, откидывая тянувшиеся к нему руки сидевшей рядом с ним женщины.

Иштар представлял себя на месте этого ублюдка. Он себя ненавидел за то, что сделал… со своей хрупкой, но такой стойкой девочкой.

Он хотел сейчас спалить к черту весь этот дом… То, что он видел, убивало сильнее, чем то, что творилось с ним сейчас. Сплевывая кровь, поднялся, пошатываясь, резко схватил эрну за подбородок, еле хрипя:

– Где?

Сильнее зажмурился, чтобы скинуть ужасные картинки перед глазами и не отключиться прямо сейчас. Открыл глаза, пытался удержаться на ногах.

– У себя, – быстро отвечает она, понимая, кто мне сейчас нужен.

Сделал шаг в сторону двери…

Огромная мужская фигура нависла над ней, упивающаяся своей силой и ничтожным преимуществом. Мужская рука грубо схватила её сзади за горло и дернула на себя. Сжала с силой, чтобы Амара не смела шелохнуться.

– Ну а теперь где твой мэрн? – смеется ей в лицо, сжимая ее подбородок стальной рукой.

Он ждал от неё смирения и покорности, наверное, думал, что она станет умолять. Но его девочка продолжала бороться, хоть и бессмысленны все ее трепыхания перед ним.

Она только с вызовом глянула на него исподлобья.

…Еще шаг, удерживаясь за стену, продвигался к ее покоям. Я больше не хотел видеть то, что она неосознанно показывала мне.

– Ты слишком высокого мнения о себе, – продолжал говорить он ей, – до тебя было не так легко добраться. Всё бегаешь где-то... под присмотром брата… – он медленно убрал ладонь от её лица.

Она со страхом отползает от него прочь. Амара знала, что он отомстит за оставленный мэрном уродливый шрам на его коже, но она никогда не могла подумать, что перед своей смертью ей придется умирать еще много-много раз.

Уперлась руками в чьи-то ноги.

– Раздевай ее, – торопливо сказал тэрн тому, кто был все это время позади нее, выбивая последний воздух из ее груди своими словами, погружая в животный ужас. Он шарил по ней наглым и нетерпеливым взглядом, потянувшись к ширинке своих брюк… – посмотрим, за что отвалил мне столько золота мэрн…

Я рухнул прямо перед ее дверьми, скрутило так, что не мог вздохнуть. То ли от того, что увидел, то ли от того, что наделал сам. Я хотел сдохнуть прямо сейчас. Я валялся на этом гребаном полу и просто хотел, чтобы сейчас всё закончилось разом.

Сильной судорогой скрутило тело.

– Но прежде я сдеру с тебя кожу…Вашт, – прохрипел в никуда.

Медленные шаги эрны ко мне. Блеск стали резанул по глазам. Холодное лезвие полоснуло кожу на моей груди, пара холодных капель на рану запрещенного скорпа. Она мягко прошлась ладонью по моим крепким рукам, стирая бежавшую кровавую пену с моих губ.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Потерпи, скоро все пройдет.

На глаза стала наваливаться тяжесть. В ушах продолжало шуметь.

– То, что я сейчас скажу, тебе может не понравится, Иштар. Но пойми, тебе это нужно. Разделить силу и зачать дитя… Я уверена, что твоя истинная…

Садира потянулась к моему напряженному лицу, вытирая рвущиеся слезы от боли.

Захрипел от бегущего по венам скорпа, унимающего мою боль, заглушая ее мерзкий шепот …

– Это дочь главнокомандующего мэрна, самого тэрна Вашта. Лата Вашт…

Глава 5

– Лата Вашт… – звонко прозвучало за дверью. Замерла на месте от услышанного.

«Я возилась с тобой из-за твоего брата, он отказался быть моим рабом. Мне отказал!!! – слова прозвучали в моей голове, как в тот злополучный день...

Лата…

Хотелось заплакать и рассмеяться...

Я не смогла выдавить из себя ни звука.

Древние же не могли так над ней насмехаться… За что они так со мной?!

Дочь тэрна …

Каждый раз, когда я закрывала глаза, его образ вставал у меня перед лицом. От страха сковывало тело, а тошнота подкатывала к горлу, вызывая очередной приступ тошноты.

Вот чей звонкий заливистый смех она слышала в покоях наложниц.

Высокий худощавый мужчина в льняном балахоне зашел в мою спальню с подносом в руках, аккуратно поставив его на низкий стол, молча скрылся в дверях. Я поднялась с кровати, подошла ближе к столу, рассматривая яркие плоды неизвестных мне фруктов, орехов, вина, жареной дичи… Взгляд зацепился за… нож.

Прошлась кончиками пальцев по острому лезвию, беря его в руку, сильно сжимаю его лезвие. Капельки крови сорвались на стол. Медленно разжимаю ладонь, разглядывая свою рану, с которой струилась теплая кровь, огибая красивыми тонкими алыми струйками кисть моей руки. Схватила нож пораненной рукой, чтобы проделать такой же порез, но только чуть выше, как в голове прозвучал резкий рокочущий голос: «Не смей!»

Выронила нож от испуга, оглядывая комнату. Голос прозвучал так отчетливо и так громко, казалось, здесь кто-то был… Тяжелые быстрые шаги за дверью… С шумом распахиваются двери, громко ударяясь о стену. От страха попятилась назад. Хотела схватить нож, но не успела. Он настиг меня в пару шагов, хватая за локоть, прижимая к своей каменной груди. Бешеным взглядом смотрит на мою руку, с которой неторопливо струилась кровь.

Крылья его носа затрепетали, а грудь стала тяжело опускаться и подниматься.

– Еще раз такое провернешь, привяжу к себе, как собаку, – прорычал мне в ухо, задевая кончиком носа мою скулу, тело отреагировало моментально, вызывая во мне странную дрожь.

Прикрыла глаза, плотно сжав губы. Терпи, Амара. Еще немного и все закончится.

– Сдохнешь тогда, когда этого Я захочу, – отталкивает от себя. – Еще раз оставите ее одну, каждого на цепь посажу, – рявкнул он появившейся Садире и ее служанке, вышибая ногой дверь.

– Ты о чем думала, безумная девка! – взвилась Садира, подлетая ко мне, выпучив свои глаза темные, как ночь, вознося руку над моей головой.

– О смерти, – ровно ответила ей, не побоявшись принять очередной удар от ее ладони.

Смотрела ей прямо в глаза, опускаясь на кровать.

– Тогда нужно было сдохнуть тихо, а не поднимать столько шума, – прошипела она, убирая руку к своему животу.

Я только отвернулась от нее, погружаясь в свои мысли. Я больше так не могла.

– Помоги мне, – прошептала я, прося у нее помощи, продолжая смотреть на вечереющее небо.

Она замолчала, долго наблюдая за мной, стала размышлять, спросила, взаправду ли я или просто чешу языком.

Повернулась к ней, всматриваясь в ее серьезные глаза. Она плотно поджала свои дрожащие губы так, что они стали похожи на бледную полоску на ее смуглом лице.

– Вижу, как он смотрит на тебя. А ты, девка бестолковая, этому не рада, – вдруг зло зашипела она. – Чего убиваешься, спрашивается? Наслаждайся тем, что еще кому-то нужна, – колко посмотрев на меня, продолжила: – Дай утолить ему голод по своему телу, – одергивает длинные черные рукава своего платья, – и будь ласковее с ним, насытится и оставит в покое, ты ему только мешаешь, у него и без тебя хлопот хватает, только бестолку таскается с тобой. Одного понять не могу, зачем?

Если бы моим взглядом можно было убивать, то от нее бы уже ничего не осталось.

Она ненадолго замолкает, раздумывая над чем-то еще, а потом снова продолжает: – Рашит будет заваривать расслабляющую траву, будешь пить ее перед ночью с ним, сделаешь как сказала, и не будет тебе он так противен, усмири сначала в нем зверя, а потом думай о том, как наскучить ему своим вниманием, – еще раз взглянула на меня, а затем скрылась за дверью, оставляя служанку со мной, что молча взирала на меня из угла этой спальни.

Я гневно прожигала эту дверь своим взглядом. Поднимаясь с кровати, взглянула в окно. У меня не было больше желания смотреть на поющие барханы, искать вдалеке руины мертвого города, видеть во всем прекрасное там, где остальные этого не замечали… сейчас всё казалось серым и обреченным. Я хотела забыть все и просто исчезнуть. Отчаяние накрыло с головой.

Он взял мое тело, но душу свою забрать этому зверю не дам.

Потерпеть, нужно потерпеть совсем немного. Прикрываю глаза, выдыхая. Набраться сил, чтобы сделать задуманное, это мой последний шанс.

– Моя госпожа, – тихий мелодичный голос девушки отвлек меня от мыслей, повернулась к ней: – Это ты мне? – не поняла, к кому она обращалась.

– Мой господин просил передать это вам. Только сейчас я заметила у нее в руках шелковую черную накидку и золотой браслет. Я не хотела знать то, что она пыталась мне сказать…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Завтра состоится ваш брачный обряд, и вам следует подготовиться… – склонила она голову передо мной.

Глава 6

Ее снова сотрясало, как в лихорадке лишь от одного взгляда на меня, ее начинало пронизывать непреодолимым омерзением ко мне, и я знал, что причинил ей такую боль, которая еще долго будет раздирать ее душу на части, но скоро уляжется, растворится. Я надеялся, что она сможет понять, почему я так с ней поступил.

Подожду.

Вытерплю всё от тебя, девочка.

Придет время свыкнешься с тем, что уготовано тебе.

Амара ворвалась в общий зал, когда мы обсуждали постройку новых бараков для наших детей, которых сжирала черная хворь, выжигая детей поголовно своей гнилью. Проклятие или неизлечимая болезнь, но видеть, как воет от боли ребенок даже у меня не хватает сил.

В зале все замолчали из-за вошедшей в наш зал без дозволения, кто-то даже посмел открыть рот, но я заткнул его сразу.

Только я решаю, когда и кому говорить.

Она не обратила на них никакого внимания, ей нужен был именно я. Выискала меня своими необыкновенными глазами, среди двенадцати главнокомандующих. Прошлась по каждому высокомерным взглядом, но, когда остановилась на мне, выражение ее лица сменилось на ненависть и нескрываемое презрение ко мне.

Откинулся на спинку стула, наслаждаясь ее эмоциями. Ее запахом, что наполнил этот зал. Теперь она пахла по-другому – настоящей женщиной, она стала прекрасным раскрытым цветком. Скоро я отопью этот нектар, когда ты будешь готова. Я стал её первым и последним мужчиной, кто будет вдыхать этот дикий, колючий и редкий цветок.

Мне было интересно, на что она готова пойти… Что на этот раз в голове у этой женщины… Скрестил руки на груди. В моих глазах застыл смех от ее жгучей ярости. Так бы и вцепился в нее, подмял под себя и не выпускал бы из своей кровати.

Она уверенной походкой двинулась в мою сторону, обошла наш круглый стол и остановилась около меня, прожигая меня дьявольской зеленью глаз.

Открывает рот, и с ее розовых влажных губ слетают слова, резкие, хлесткие, они должны меня задеть, оскорбить, но меня просто ведет от нее, от ее запаха и открывшегося вида ее стройного тела. Перевожу глаза на ее быстро вздымающуюся грудь, представляя ее розовые тугие соски, опускаю взгляд ниже на ее просторное платье, но настолько тонкое, что вижу очертание ее нижнего белья. Вспоминаю, как там было тесно, как сжимала меня своими мышцами там внизу… Меня начинает штормить от дикого возбуждения к ней, в паху сразу заныло и член мгновенно затвердел требуя разрядки.

Зрачки вытянулись в острые иглы, а крылья носа затрепетали, уловив реакцию ее тела на меня… От нее туманило разум и буквально вздергивало член, мешая сосредоточиться на деле, когда она была так близко ко мне.

Зверь никогда не ошибается. Криво улыбнулся ей, расстегивая ремень.

Время покажет, что с ней не так... уловив мои эмоции ее лицо побледнело, а глаза расширились от первобытного страха, дернулась от переполняющей ненависти ко мне:

– Древний обряд сможешь провести только с моим бездыханным телом, а живой на нем ты меня не увидишь! – швыряет свое красное платье мне на стол.

В ее голосе рвались эмоции, звенели отстроим осколками.

Хочется свернуть ее тонкую шею, и взять еще раз на этом столе, чтобы не смела угрожать и повышать на меня голос. Если хоть палец поднимет на себя, на цепь посажу у своих ног, пока не свыкнется.

Медленно поднимаюсь, отодвигая со скрежетом свой стул, царапая тяжелыми ножками полы, подхожу к ней вплотную. Амара едва не отпрыгнула от меня, ее прошибло от страха и ярости одновременно. Испугалась, что ударю или возьму? Нет, я не собирался этого делать, но поставить её на место стоило. Положил ладонь на её лицо, заставляя стоять на месте, чтобы не вырывалась.

Сжал ее щеки так, чтобы шевелить губами не могла, склонился настолько близко, что слышно ее учащенное дыхание и вкус цитрусовой сладости, что касалась моих губ.

– Еще раз откроешь свой поганый рот в присутствии моих подчиненных, я сдеру с тебя кожу живьем, а если и это не страшно, подумай о брате, лиана, – оттолкнул от себя.

Показываю рукой увести ее и продолжаю разговор с того, где прервался.

С ее лица слетела вся уверенность. Снова потухший и растерянный взгляд.

Моя девочка за других печется, а себя не жалеет…

Когда-нибудь, Амара, кто-то увидит твои уязвленные места и воткнет туда свой изогнутый нож. Тебе еще учиться и учиться, одного характера недостаточно. Мотнул головой. Я бесился от того, как приходилось обращаться с ней, но по-другому не мог. Пока не знал, как иначе с ней можно. От нее терял разум, не контролировал себя и свои мысли.

Хруст.

Золотая крошка со стула полетела на каменный пол. Смахнул пыль с темных брюк. Стал вслушиваться в доклад, составленный тэрнами, но в мыслях был со своей лианой.

Думал о том, как высокая и статная фигура сейчас стоит у окна, как задумчиво смотрит вдаль расстилающихся перед ней диких земель. Пытается хоть что-то разглядеть, впиваясь взглядом в мертвый город богов. Как ее черные густые волосы мягкой волной рассыпаются по ее спине, а пухлые губы снова захвачены в плен ее ровных белых зубов.

Сколько раз он хотел коснуться этих волос… сколько раз представлял, как она без страха и враждебности во взгляде тянется к нему сама, чтобы поцеловать…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Она могла подчеркивать свою красоту самыми разными способами. Надеть длинные серьги с разноцветными камнями, подвести черной жидкой краской глаза, превращаясь в хищную кошку. Чередовать соблазнительные цветные платья и бесформенные топы со свободными штанами, но это все было на воле. Усмехнулся себе. На воле. Я все понимал. Если заключить трэпта в огромную клетку, он умрет. Так и с ней. Но не мог по-другому. Больше не смогу отпустить.

Раньше в ее глазах горело зеленое пламя, а сейчас оно потухло, но в них все еще мелькают крошечные зеленые искры. Я снова разожгу это пламя….в твоем сердце Амара. Для тебя. Для нас двоих.

Слуга склоняется к моему уху:

– Лата Вашт желает видеть вас в своих покоях.

Глава 7

Луна смотрела на нас, бесстрастная, холодная, выжидающая. Прохладный воздух холодил кожу, просачивался сквозь тонкое открытое платье, обжигая меня своим дыханием. Иштар расслабленно сидел на своем ложе, я – в центре сада у алтаря.

Мужчина смотрел на меня в упор, не обращая внимания на эрнов, облепивших его со всех сторон, что поздравляли с обретением жены. Его взгляд был настолько пронзительным и ощутимым, что, казалось, им можно было раздеть или прилюдно высечь. Мне хотелось плакать и кричать. Но я молчала… отвернувшись от него, обхватила плечи озябшими пальцами, наблюдая за происходящим вокруг. Воздух и мрак словно медленно сгущались над нами.

Вскочила, не могла больше сидеть на месте, пыталась прикрыть открытые ноги рукой, сдвигая ткань платья, разлетающуюся по сторонам от ночного ветра.

Я смогу это пережить…Древние, прошу вас только об одном, дайте мне сначала увидеть Витара…

Появившийся передо мной раб протянул мне чашу с какой-то серой жидкостью, взглянула на него, затем на чашу.

– Вам нужно это выпить.

Не задавая вопросов, взяла напиток с его подноса дрожащей рукой, осушила его до последней капли и отдала ему обратно. Меньше всего я ожидала, что меня могут сейчас отравить, это было бы прекрасным началом и великолепным концом для меня.

– Вы даже не спросили, для чего это, – его глухой и какой-то недовольный голос удивил меня.

Посмотрела на худощавого раба перед собой. Высокий в темно-коричневом балахоне, из-под капюшона на меня смотрели большие желтые глаза.

– Я помню тебя, ты был в храме, – оживилась я, потирая кольцо. – Рашит, ведь так?!

– Этот травяной настой поможет вам расслабиться и принять господина, – серьезно сказал он мне, проигнорировав мой вопрос.

Щеки опалило жаром. Даже рабы не хотели считаться со мной… Отвернулась от него.

– Мэрн будет здесь?! – тихо спросила повернувшись к нему, чтобы никто не услышал.

Я жутко нервничала, жадно ожидая от него ответа. Он должен это знать.

Мужчина серьезно посмотрел на меня:

– Не знаю, моя госпожа. Этого мне не известно, но на вашем месте я бы не рассчитывал на его снисхождение и придерживался бы своего хозяина.

Хозяина?!

Ошарашено смотрю на него.

– Ты не на моем месте, – крикнула я, разозлившись на него.

Многие стали оборачиваться на меня, а мне было уже плевать. Я не знала, что мне делать, если мэрн не придет. Я не смогу лечь под него. Под этого зверя! Посмотрела на того, кто, как мэрн вальяжно восседал на своем ложе.

Мэрн… ведь так к нему обращались в тот день его воины.

Иштар лишь сощурил свои темные, как ночь глаза, выгнув бровь.

Рашит ускользнул от меня, стоило мне только отвернуться. Я стала метаться из стороны в сторону, отчаянно кусала свои губы, тревожно осматривалась по сторонам.

Волосы продолжал трепать прохладный ветер, от горящих факелов они ярко переливались, как золото, ослепляя черным блеском. Ярко-красные полоски на моем смуглом лице мерцали серебряной пылью, холодя кожу на скулах. Нервно схватилась за свои серьги, что свисали застывшей изогнутой лентой до самых плеч, их гибкий металл серебристыми нитями вплетал в себя насыщенно зеленые камушки, точно в ажурную паутину.

Волна мурашек прокатилась по всему телу, когда неожиданно над самым ухом прозвучало…

– Самое время начать, – нетерпеливо прохрипел жрец.

От растерянности и бессилия глаза наполнились слезами.

– Нет! – взвыла я.

Полуголые девушки за спинами собравшейся толпы вырисовывали ладонями вырывающиеся огненные ленты. Подкидывали острые сабли к ночному небу, прогибаясь в спине, успевали ловить их в воздухе над своей головой. Яркое пламя факелов как перебродившее вино искрилось, шипело, взрывалось.

Музыканты сильнее ударяли по барабанам.

Иштар поднялся со своего места.

– Древние, молю… – растерянно смотрю на жреца, мотая головой.

Удар барабана. Вжимаюсь поясницей в холодный алтарь.

Сердце зашлось, как гулкие удары по барабанам, до боли знакомый аромат свежей прохлады ворвался в мою грудь.

Не могла поверить. Стала искать его глазами. Этот запах мог принадлежать только одному мужчине – Витару. Он здесь.

Эрны покорно расступались перед ним, пропуская мэрна вперёд. Обернулась к нему, встречаясь с ним взглядом. В них застыла холодная ярость и истинная жестокость. Из моих легких вышибло весь воздух. По щекам заструились слезы от счастья, от облегчения, от того, что меня услышали боги. Зажимаю ладонью рот от вырывающего всхлипа. Делаю робкий шаг в его сторону. Замираю, когда вижу Торию, чья рука спокойно лежит на сгибе его локтя. Ее ярко-синее платье стекало в песок, подчеркивая холод ее льдистых глаз. Хватаюсь за алтарь, жмуря глаза, чтобы не кружилась так сильно голова от нахлынувших эмоций. Испуганно оглядываюсь на Иштара. Он застыл на месте с чашей вина в руках, сжимая ее до белых костяшек… На его лице проступили желваки, а глаза горели диким огнем.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Делаю короткий вздох.

Иштар прикрывает глаза, едва отрицательно мотнув головой.

Рванула к Витару, запутавшись в своем платье, рухнула в песок прямо у их ног. Слезы струились по моим щекам, не переставая. Как это выглядело со стороны, уже не имело никакого значения, все, что мне было дорого и ценно, у меня отняли. Остался только брат, ради которого я пыталась еще жить. Не будет меня, не станет и его. Поднимаю глаза на мужчину перед собой в ослепительно белом камзоле, хватаюсь за край его одежды:

– Витар меня оклеветали, клянусь… – всхлипываю я.

Хлесткая пощечина обожгла мое лицо, – да как ты смеешь, подстилка ублюдка, трогать его своими грязными руками, все уже знают, как и где тебя брали, – зашипела на меня его жена.

Хватаюсь за щеку, с ужасом переводя взгляд на мэрна. В его глазах я не увидела то плавленое золото, от которого сходила с ума, сгорая в его руках, сейчас его взгляд был холодным и острым как сталь. Он склонился ко мне:

– Когда мой брат с тобой наиграется, я возьму тебя к себе… – замолкает. А я замираю, пытаясь понять, что срывается с его губ, с тех самых губ, которые дарили мне ласку… – На псарню, где таких, как ты имеют, мои воины в вонючей, грязной псарне. Но до этого я не оставлю на тебе не единого живого места. Запомни мои слова, – негромко произнес мне он. Выпрямляясь, большим пальцем очертил мои губы, аккуратно, почти невесомо коснулся моих скул. Кривая и зловещая улыбка тронула его губы.

– Витар, оставь бедняжку, – промурлыкала Тория за его спиной, поглаживая мужчину по плечу.

Он отдернул свою руку от моего лица, оставляя после себя аромат леденящей прохлады на моей коже.

Они неторопливо обошли меня, направляясь к своему ложу.

Я сидела на песке, погружаясь в глубь себя, где была коварная пустота, что затягивала в свою глубину. Медленно… и с наслаждением, она протягивала свои руки ко мне, чтобы в один резкий рывок затянуть в свою черноту. Там соблазнительно спокойно, нет боли, переживаний, полная безмятежность. Я хотела протянуть ей свои руки, отдать ей свое тело, чтобы заглушила мою разум и боль в груди, но чьи-то горячие руки вернули меня обратно, в этот нескончаемый шум, потянули меня вверх, прижимая к своей груди. В лицо ударил горячий воздух, на миг стало нечем дышать.

Этот запах… тлеющих углей в знойной пустыне…

Глава 8

Тонкая серебристо-алая подводка на веках только подчеркивала яркую зелень ее глаз, будто дьявольские камни с ядовито-зеленым свечением смотрели мне в душу. Порыв ветра эффектно обнажал ее длинные стройные ноги, что она так упорно пыталась скрыть ото всех, поправляя ярко-алую ткань на прелестных бедрах, что оголялись при каждом дуновении ветра, тем самым только привлекая мое внимание к ним. Стиснул зубы, чтобы не послать всё к чертям и не взять ее прямо сейчас. Впервые за долгое время хотел всё сделать как надо, но еле сдерживался, чтобы не сорваться и не наброситься на нее голодным зверем, не иссушить ее до остатка.

Нужно было отпустить девочку, но что тогда ждало ее там после всего, что случилось… Увеселительный дом и пыхтящее на ней потное тело того, кто купил её на рынке, среди других бесправных, как она.

Единственный ее вариант – этот обряд. Пусть он ничего не значил с пустой, но хоть так она могла быть под моей защитой. Мог ли я провести обычный свадебный ритуал? Да, но не с ней. Зверь выбрал ее еще в день единения на дикой земле, учуяв ее кровь. Он выбрал её своей парой, если бы не ее брат, мне пришлось бы убить своего трэпта, чтобы спасти ее от яда пустынного трэпта и не дать истечь кровью в кольце мощного тела зверя. В тот день он не подпускал к ней даже меня, защищая ее ценою своей жизни. Его лиана сама неосознанно откликнулась на его зов. Как она это сделала? Сделала ли, или мне так хотелось отчаянно в это поверить?

Но, когда перед глазами стало всплывать её прошлое и грядущее, понял, что с ней меня связывает наше туманное будущее, а вот какое, предстояло ещё разгадать…

Пока я бредил о капле крови древних в ее жилах, бешеная ревность мне застилала глаза, впрыскивая свой яд в мое тело. Если бы она могла только знать, что я испытал, узнав, как она молила Садиру помочь ей сбежать от меня, как искала глазами моего брата в толпе, как испила до дна принесенный напиток, в надежде скорее принять смерть, чем лечь под меня. Слабо усмехнулся, поедая глазами эту девочку, которая сейчас решается кинуться в ноги к появившемуся спасению в лице Витара или… остаться на месте, вжимаясь в алтарь.

Посмотрела мне в глаза, а я уже знал, чем кончится всё это для всех, прикрываю глаза, мысленно надеясь, на то что образумится… но нет… она рванула к нему, рухнула перед ним в ноги, хваталась за него, как за последнюю надежду, пыталась достучаться до него, обратить внимание на непричастность к произошедшему. Но я хорошо знал своего брата, и что последует дальше…

До меня долетали злые насмешки собравшихся здесь, доносились неприкрытые оскорбления в ее сторону, на меня косо смотрели даже мои главнокомандующие, не понимая, почему не выпорю ее за такое поведение, выставляющее меня на посмешище перед всеми.

Их мнение меня совершенно не заботило, но вот унижение и безмолвные мучения этой девочки я остро ощущал своей кожей.

Залпом осушил чашу с обжигающим глотку напитком, грубо откинув пустую чашу в песок, схватил полную увеселительного хмеля у проходящей мимо служанки, жадно делая новый глоток. Я заглушал терпким вином свое разочарование и отвращение к себе. Подсел на нее, как больной ублюдок на скорп.

Пока я делал вид, что мне плевать на происходящее, сам следил за каждым ее вздохом, позволяя втаптывать себя в грязь. Смотрел, как моя женщина на коленях перед другим вымаливает прощение. Перед тем, кто хотел отдать её своему отряду на растерзание…

Звонкая пощечина. Напрягся, сжимая чашу до скрежета металла в руках. Замер, почти не дышал, когда увидел, как брат нежно коснулся ее. Размашистым шагом двинулся к ней, сначала сверну глотку его шлюхе, за то что посмела ударить ее, затем вырву хребет ему, за то, что касался ее.

– Иштар, даже не вздумай! - на перерез мне бежала Садира.

– Ушла!

– Ты сейчас не в том положении, – зашипела она мне.

Кивнул страже, чтобы ее убрали с дороги, пока не свернул ей шею. Они подходили уже к своему ложе, пока я не перегородил ему путь. Бесцеремонно подошел к нему вплотную.

– Еще раз тронешь ее, и я оторву тебе руки. Законным путем. Ведь правила касаются мэрна тоже?

– Касаются, – хищно улыбается он мне, – но не шлюхи! - припечатывает он, а его белобрысая сука растягивает губы в улыбке.

Хватаю его за локоть, сдавливаю так, что еще немного, и можно будет услышать хруст его сломанных костей, не отвожу свой взгляд от него, позволяя влезть в свою голову, пусть посмотрит на свою ошибку. Он же никогда не ошибается…

Принимает мой вызов, терплю, пока он копается в моих мозгах, беспорядочно переворачивая там всё, не заботясь о том, что может превратить их в бесполезную жижу, но я был готов, открыл только то, что ему нужно видеть и знать.

В отражении его глаз я видел себя, свои пальцы, окрашенные кровью Амары и свой член. Отдергивает руку. Хмурясь, смотрит на меня, затем переводит взгляд на мою лиану, все еще сидящую на песке под сотнями пристальных глаз.

Слабая жуткая улыбка проступает на моем лице.

Смотрю на побледневшую Торию, затем на своего брата.

– Тяжело, наверное, тебе приходится, когда за твоей спиной проворачивают столь дерьмовые вещи, – добиваю словами своего брата. – А ты, еще хоть раз тронешь или посмотришь на нее, я тебе глаза выжгу и в камеру пыток отправлю, услышала?! – рявкнул на его жену.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Она молча кивнула, отходя от Витара.

– Надеюсь, обряд вы оцените, – усмехнулся им в лицо и, развернувшись, пошел к своей девочке, что уже мысленно замерзала изнутри от произошедшего.

Потянул ее к себе, взяв на руки, она словно была не здесь, ушла в себя, смотрела перед собой невидящем взглядом, сильнее вжал ее в свое тело. Как же я хотел ее спрятать сейчас ото всех, скрыть в своей спальне и утешать в своих объятиях… но сейчас важно закончить обряд, чтобы никто не посмел ее тронуть, чтобы знали трусливые падальщики, кто теперь стоит за ее спиной. Шум и насмешки резко прекратились.

Посадил ее на алтарь, накрыв шелковой накидкой, что все это время держал в своих руках жрец.

– Смотри на меня, – мягко сказал ей, аккуратно поднимая ее подбородок на себя, пожирая своими глазами. Я не слышал удары барабанов, не видел лиц, что собрались вокруг нас. Я в упор смотрел на свою женщину, слушал, как быстро забилось ее сердце, как участилось дыхание. Она не отводила зеленых глаз от меня.

– Напиток подействовал на тебя, тебе нужно просто расслабиться, – откровенно лгу ей, надеясь на свои предположения.

Я приказал поменять напитки, она выпила обычный успокаивающий отвар, вместо подосланного Садирой напитка любви. Мне нужно было проверить две вещи, и я мог сделать это только сегодня.

Она отворачивается, заставляя меня беситься, думать о том, что снова совершаю ошибку за ошибкой. Хотел откинуть ее на алтарь, она схватилась за мою руку, повернулась ко мне, тихо сказав:

– Пусть они уйдут, прогони их, – то ли просьба, то ли приказ. Подношу ладонь к ее манящим губам, надавливаю на них пальцем. Губы слегка приоткрылись, выпуская тонкую горячую струйку в мою открытую ладонь. Дрожу всем телом от желания, от яростной и безумной похоти. Плоть затвердела, мгновенно упираясь в тугую резинку шелковых брюк, и мне ничего не остается делать, как выполнить ее просьбу-приказ.

– Убрать всех, – говорю своему другу, что следил за порядком.

Тот безмолвно кивает.

Мой палец скользнул ей в рот, – хриплый стон вырвался из моей груди от раздирающей страсти.

– Он останется здесь, – хрипло и жестко чеканю ей. Она знает, о ком я говорю.

Молча кивает.

Наклоняюсь к ней, раздвигая ее губы своим языком. Голодный жадный поцелуй. Без ласки. Без нежности. Собственнический. Запустил свои пальцы в собранные ею в небрежный хвост волосы, распускаю его, заставляя упасть их черным водопадом на шелк ее накидки. Она прикрывает глаза, а я не могу остановиться, готов сожрать ее целиком. Такая нежная и податливая была со мной, уже поверил в то, чего желал. В ней есть что-то от эрнов, и она чувствует настоящее влечение ко мне?

Ее тело плавилось в моих руках. Скользнул ладонью под ее платье, сжимая бедро, вдавливаю свои бедра в ее, распахнутые для меня. Отрываюсь от ее губ и одним движением руки срываю накидку, отбрасывая в сторону. Толкаю ее ладонью назад, хватаясь за золотой шнурок своих брюк.

– Открой глаза, девочка.

Повинуется.

Нависаю над ней, шире раздвигая ее длинные ноги, удерживая взгляд. Положила свои прохладные ладошки на мои плечи, а я затрясся от этого дикого удовольствия, сильнее вжимаю свой затвердевший член в ее плоть. Набросился на ее рот с поцелуями, ласкал ее шею, сжимая бедра, лаская ее лепестки своими пальцами, сходил с ума от влажности там, она текла для меня… Спустил ее платье, оголяя упругую грудь, припал к ее вздыбленным соскам, терзал их, нежно посасывая, пока не почувствовал снова исходящую от нее лютую ненависть к себе. Посмотрел на Амару перед собой, она все это время не сводила своего взгляда от моего брата, а он смотрел на нее. Одинокая капля сорвалась с ее ресниц, скользнув по щеке, разбиваясь о мраморный камень на мелкие соленые брызги.

– Я сказал, не отводи взгляд от меня! – обезумел от бешенства.

Повернул к себе ее лицо, задирая выше тонкое платье, так что оно затрещало по швам, спускаю брюки вниз, вытаскивая свой распухший от возбуждения член, размазываю свои соки о ее бархатные складочки, впиваюсь поцелуем в ее губы, трусь своей плотью о нее. Зажимаю ее руки над головой, вхожу пальцем в ее узкую дырочку, подготавливаю для себя. Напряглась. Ввожу еще два пальца. Дернулась. Шумно втягиваю воздух от того, какая она узкая там, как сильно сжимает мои пальцы своими мышцами.

– Я не сделаю больно, – шепчу ей на ухо, вынимая влажные пальцы.

Провел рукой несколько раз по члену, смазывая его ее соками, уперся им в ее дырочку, медленно скользя внутрь. Толчок. Ее стон. Дикий кайф от ее всхлипа. От того, как было туго в ней. Еле сдерживаю себя, чтобы не сорваться в неистовой скачке, вколачиваясь в нее своим членом.

– Вот так, – хрипло шепчу ей, упираясь лбом в ее ключицу, почти рычу, стараясь медленно двигаться в ней, чтобы не сделать ей больно, а самого трясет, пот льется ручьем, вены вздуваются, намереваясь взорваться под кожей.

От одного взгляда, как она закатывает глаза от удовольствия, разрывало на части. Вцепилась в мои широкие плечи ногтями, царапая их до капелек крови.

– Не дразни меня, Амара – прорычал ей в губы, увеличивая темп.

В ее глазах промелькнула ядовитая отрава. Резко схватила меня за лицо своими ладошками, впиваясь в меня своими пустыми глазами, наполненными ненавистью и болью.

– Возьми меня так, как взял в первый раз, – произнесла она властным и холодным тоном, убивая во мне всё внутри.

Глава 9

На серебристом песке под горящими факелами бесформенные черные тени исполняли свои сумасшедшие танцы под звенящие удары медных браслетов танцовщиц. Я будто под сладким дурманом отдавалась этой опьяняющей власти, мысли путались в голове, а глаза медленно закрывались.

Голова начинала кружиться от каждого его жадного и настойчивого поцелуя. Пытаюсь открыть глаза от его властного голоса и туманный взгляд сразу наталкивается на нависающего надо мной Иштара. При свете луны он кажется ожившей статуей, отлитой из прочного металла, каждая его мышца словно пропитана ожесточенными боями и тренировками. Его загорелое тело, исполосованное уродливыми старыми шрамами, стало быстро покрываться мелкими бисеринами пота, стекающими по его плоскому животу, очерчивая каждый кубик пресса на нем.

Я не отводила взгляд от завораживающих меня прозрачных капель на его теле, которые медленно скользили по его черно-золотой татуировке, скрываясь в тонкой дорожке из темных волос, которая исчезала под шелком широких брюк, перевела свой горящий взгляд на его лицо. Иштар буквально пожирал меня глазами, шире раздвигая мои бедра. Холодный черный шелк его брюк холодил мои оголенные ноги. Он сильнее вжался твердой выпуклостью в мои бедра, вызывая горячую волну возбуждения внизу живота. Положила свои ладони на его напряженные до предела плечи.

Я не понимала, хотела остановить его или умолять продолжать, тяжесть его тела на моём просто сводила с ума. Хотела, что-то сказать, но не могла, язык будто мне больше не принадлежал. Меня уносило в сумасшедший водоворот, пока он продолжал терзать мою шею торопливыми поцелуями, прерываясь лишь для того, чтобы взглянуть на меня и снова припасть к шее влажными губами.

Где-то в глубине я себя ненавидела за то, что сейчас испытываю желание к этому зверю.

Отвернулась и сразу зацепилась взглядом лишь за одно знакомое мне лицо, то, которое все это время наблюдало за нами со своего ложа, мужчина, что растоптал меня в пыль, уничтожил. В его глазах сейчас горели смертоносные золотые огни, а я под мускулистым телом другого мужчины чувствовала к Витару только необъяснимое безразличие, абсолютное равнодушие к нему и его рядом сидевшей жене, которая, довольная собой, отпивала из золотой чаши дикий ликер. Она праздновала очередную победу и мое унизительное поражение у всех на глазах. Горячая слеза скатилась по щеке.

Больше не было страха, сожаления, только поглощающая меня пустота.

Мощное тело на мне моментально напряглось.

– Я сказал, не отводи взгляд от меня! – зарычал мужчина, поворачивая к себе мое лицо.

Зрачки Иштара вытянулись в тонкие иглы, его жаркий поцелуй оставил после себя горький след на моих губах.

Громкие удары барабанов. Перевожу взгляд на ночное небо, подставляя свою шею для его требовательных поцелуев. Он заводит руки над моей головой, вжимая в нагретый от наших тел каменный алтарь. Его ладонь касается моей плоти. Дернулась, шумно втягивая воздух. Иштар продолжает что-то шептать мне на ухо, а я больше не понимаю ни слова, отдаюсь на волю судьбы. Его пальцы двигаются во мне беспорядочными ритмами, вызывая приятное покалывание внизу живота, растягивая меня для себя. Его пальцы сменяются на горячую затвердевшую плоть.

Медленно прошелся ею между моих влажных складочек. Толчок. Мой стон смешался с его рыком. Удары барабанов стали быстрее. Еще один толчок. Он медленно двигался во мне, вызывая волну наслаждения. Иштар внимательно следил за выражением моего лица, как глаза закатывались от неизвестного мне удовольствия, как тело подстраивалось под ритмичные толчки его мощных бедер.

Мне стало этого мало… Впилась ногтями в его разгоряченную кожу, притягивая к себе его тело.

Не дразни меня, Амара, – прорычал он мне в губы, увеличивая темп.

Рокочущие отголоски слов жреца и тяжелые удары барабанов, как зудящие мухи над моей головой. Проснулась злость на себя, за то, что позволила себе выпить эту дрянь, и чувствовать вместо отвращения к нему наслаждение.

Мне нужна боль от него, а не ласка. Мое тело разрывало от лютого желания к Иштару, к тому, кто сломал мою жизнь. Внутри меня словно выжженная черная земля, испещренная глубокими трещинами, из которых вырывалась бурлящая магма. Во мне будто столкнулись две стихии, одна покрывала своим льдом другая обжигала своим огнем.

Я так больше не могу…

Хватаю его лицо ладонями, впиваясь в его глаза, горящие оранжевым пламенем, своей просьбой.

– Возьми меня так, как взял в первый раз, – голос почти не дрожит, но он как острая корка льда, о которую можно пораниться.

Иштар замер на мне.

Мне нужна эта боль, меня поглощало изнутри что–то чудовищное, что пряталось внутри меня, готовое вырваться в любую минуту наружу и сожрать меня целиком не убивая.

Он смотрел на меня и не мог поверить в то, о чем его просила. Его лицо превратилось в ожесточенную каменную маску. Поняв, что я действительно этого желаю, ровно на долю секунды в глазах вспыхнул огонь разочарования и сразу потух, сменяясь на свирепое пламя.

Иштар согнул мою ногу в колене, положив себе на бедро, и одним резким толчком ворвался в меня на всю длину, так глубоко, что брызнули слезы из глаз. Он вбивался в мое тело яростными толчками. Жестко. Грубо. Без ласки и страсти, что была минуту назад. Это то, что было нужно мне прямо сейчас. Его ласка пробуждала во мне желание к нему, но я не хотела этого. Только не с ним. С этим зверем должно быть иначе, но с каждым его толчком мне становилось только хуже. Волна удовольствия накрывала мое тело. Перед глазами словно разверзлась земля и взошло оранжевое солнце, обжигая мое тело своими лучами.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

В моем теле жила та, другая я, что спала долгим сном, а сейчас пробудилась, откликаясь на голод мужчины над собой. Толчки резко прекратились, а тяжесть его горячего тела сменилась леденящей прохладой ветра и пустотой.

– В свои покои ее! – холодный и надменный тон мужчины заставил съёжится всему внутри меня, стало больно и неприятно от его тона, именно сейчас я почувствовала себя разбитой…

Черная накидка легла на мое тело, меня хотели взять на руки, но я не позволила к себе прикоснуться, отодвинулась от тянувшихся ко мне рук. Слезла с высокого алтаря, давая понять стоящему перед собой воину, что в состоянии идти сама. Во взгляде здоровяка читалось искреннее сочувствие ко мне. Отвернулась от него, поправляя накидку, меньше всего мне хотелось видеть жалость к себе от чужих и ненавистных мне людей.

– Сама дойдешь? – пробасил здоровяк.

Киваю.

Я пребывала уже глубоко в себе, где-то очень далеко, где я дала возможность своему разуму раствориться в той безмятежности и безразличии. Как оказалась в постели, я не помнила. Не помнила, кто и как уложил меня туда. Но послушно делала всё, что мне говорили. Лежа на огромной кровати, глядела в стену перед собой не моргая, только пальцы нервно сжимали прохладную ткань под моим телом. Ощущала себя так, словно душу вывернули наизнанку.

Я не почувствовала, как Иштар сел ко мне на кровать, с каким трепетом провёл пальцами по моим волосам, пока не произнес:

– Я мучаюсь сильнее тебя, лиана, ты не представляешь, что я чувствую. Как огонь буквально раздирает меня до костей, а еще эта бешеная привязанность к тебе, твоему запаху, – наклоняется к изгибу моей шеи, втягивает в себя шумно воздух, – как же я хочу выдрать из себя эту зависимость. Каждый новый день я думаю о тебе, – его рука скользит по моему бедру, опускаясь на низ живота, – думаю о том, как ты мечтаешь о моем брате, а мне желаешь лишь смерти, не давая и шанса.

Его рука напряглась на мне, лишь пальцы поглаживали вдетый в пупок гладкий камушек.

Я не реагировала. Мне были безразличны его слова, как и его прикосновения ко мне.

– Я думаю, тебе осталось недолго меня терпеть, – резко и холодно вдруг начал он. – Ты не смогла бы принять мою силу. Если в тебе и есть хоть капля крови Древних, ты слишком была бы слаба для меня.

С этими словами он поднялся с кровати и размашистыми грузными шагами покинул мою спальню.

Пережитые за все это время эмоции отняли слишком много сил. Я впервые позволила себе прикрыть глаза и спокойно уснуть.

Глава 10

Утро сменяло день, день – вечер, а вечер перетекал в ночь... А после всё по-новой. Я лежала в той же одежде на той же кровати, лишь изредка меняя положение. Рашит выводил меня в туалет, иногда пытался накормить, но после долгих мучений просто забирал поднос и уходил. Все потеряло смысл. Не осталось ничего, за что я могла уцепиться, жизнь утекала словно песок сквозь мои пальцы.

Какая-то служанка умоляла меня съесть кусочек лепешки, сделать хоть один глоток воды, иначе ее выпорют из-за меня, но я безразлично смотрела на девушку перед собой. Ухоженное милое личико, живые темно-карие глазки, в которых вспыхивали мягкие огоньки пламени, и маленький шрам над губой. Ее дрожащая рука поднесла к моему рту кусочек лепешки, но всё без толку, я не реагировала на нее, пока в покоях не открылась дверь, и я не услышала его тяжелые шаги за спиной. Сжимаю простыню рукой, прикрывая глаза, перед этим мельком замечаю, как сильно разволновалась девушка и как вспыхнули ее щеки ярким румянцем.

Она вскочила и кинулась ему в ноги, тараторя без остановки:

– Как вы, господин, ушли в поход, она так и не поднималась с кровати, отказывалась есть и пить.

Иштар молчал, но я чувствовала его тяжелый взгляд на себе, представляла, как у него от злости раздувались крылья носа, как тяжело поднималась и опускалась его мощная грудная клетка и как он сцепил свои крепкие руки за спиной, чтобы не свернуть шею девчонке и мне. Я это так четко увидела, казалось, что стояла перед ним и разглядывала его... Сильнее зажмурила глаза.

Какое-то движение за моей спиной, а затем его шаги стали удаляться, следом за ним засеменила служанка, оставляя после себя только дымно-древесный аромат. К моему телу снова вернулась слабость, и я позволила себе ускользнуть туда без опаски.

Время бежало, а я будто застряла в вязком тумане, ничто не волновало и не привлекало моего внимания, в свои права вступили апатия и равнодушие. Каждый день Иштар наведывался в мою спальню. Грузными уверенными шагами, он подходил к окну и стоял там часами, что-то разглядывая, пока спину не начинало жечь от его тяжелого и ощутимого взгляда на мне… Когда он находился рядом, воздух густел, становился настолько плотным, что можно было его ощущать руками. Молчание Иштара угнетало, ложилось на меня невыносимым грузом. Всякий раз, когда он был рядом, это становилось мучительным испытанием для меня. Я ждала, когда он покинет покои и оставит меня наедине с усталостью и опустошением.

Я разлепила глаза, когда ощутила на лбу женскую прохладную ладонь. Фива аккуратно просунула руку под спину, чтобы помочь мне сесть. У ее ног стояла небольшая чаша с водой и лоскутом хлопковой ткани. Она намочила его, затем мягко промокнула мне лицо и шею. Я без особого выражения наблюдала за ней. А потом просто отвернулась к окну.

– Амара… – хотела было начать женщина, но взглянув на меня, снова замолчала.

Мне было всё равно. Просто хотела, чтобы меня оставили все в покое.

Фива повернула мое лицо к себе, взяв мои пальцы в свои руки, серьезно посмотрев на меня и тихо произнесла:

– Нельзя так, девочка слышишь… – сильнее сжала в своих руках мои ладони. – Погубишь себя!

– Да плевать мне, неужели не ясно? Если умру – только счастлива буду.

Я выдернула руку и отвернулась от нее. Мягкие заботливые поглаживание по голове:

– Иштар лично пришел ко мне, Амара. Может, он не так плох, как тебе кажется, может, приживетесь, кто, если не он? – она продолжала выливать на мои еще не зажившие раны горячую лаву, будто знала, как лучше для меня и для всех. – Без эрна тебя свои же и погубят, и не посмотрят, сколько добра ты сделала для них…

Я резко повернулась к женщине и рявкнула ей прямо в лицо:

– Трэпт, какое тебе до меня дело?! Уходи! – голос дрожал, а глаза жгло от слез.

Вместо ответа Фива обняла меня. Просто порывисто прижала к своей груди, как это делает любящая мать, утешая свое дитя. Она знала, что все слова, которые я произносила, были скрытой мольбой о помощи. Она уложила мою голову на своё плечо и тихо сказала на ухо:

– Поплачь, девочка, пусть слезы облегчат твою душу.

Я больше не могла терпеть, спрятала лицо в своих ладонях и беззвучно разрыдалась. В любой другой ситуации я бы стерпела, но сейчас у меня не оставалось сил. Фива гладила меня по спине, мягко покачивая из стороны в сторону.

– У брата все хорошо, он присматривает за мальчишками, хоть появляться твой главнокомандующий ему там и не разрешил, но он все равно наведывается к ним, – отодвинув от себя, она мягко мне улыбнулась, пока я вытирала свое лицо от слез. – Это он просил передать тебе, – в мою ладонь она вложила кольцо брата.

– Но…

Не дав мне закончить, она сказала:

– Амара, ради Камаля не блуждай во тьме, не дразни ее своим рвением к ней, ты можешь заблудиться в ее сумрачном чертоге и раствориться там навсегда. С тобой брат. Всегда помни об этом, смотря на это кольцо.

Я снова разревелась, обнимая рядом сидящую женщину:

– Я так скучаю по нему, спасибо, Фи!!

– Ну вот, опять за свое, – недовольно фыркнула Фива. – Вот же упрямая! Фи-ва, неужели так сложно произнести всего четыре буквы?!

Вымученно улыбнулась ей, поцеловав женщину в щеку.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Поешь, Амара и не давай им себя сломить, – теплая мягкая ладонь коснулась моей щеки.

Кивнула ей, больно закусив губу.

– Мне пора… – она печально посмотрела на дверь моей спальни. – Восстановишься – приходи, Иштар разрешил тебе приходить в нашу таверну, – она игриво подмигнула мне, поднимаясь с кровати и, поправляя светло-коричневое платье, двинулась к массивной двери, но прежде чем успела выйти, проход загородил Иштар.

Фива беспокойно обернулась ко мне, с моего лица вмиг слетела слабая улыбка. Он ее пропустил и только потом зашагал ко мне.

– Не будешь есть, я накормлю тебя сам! А вот как я это сделаю, тебе не понравится. Это нужно тебе, а не мне, не заставляй меня напоминать тебе о своем брате. Не будет тебя – не будет его. После секундного молчания, добавил: – С этого дня, будешь есть только в обеденном зале.

С этими словами он покинул мои покои, а мое сердце продолжало выпрыгивать из груди и никак не спешило успокаиваться.

Глава 11

Кареглазая девушка, чьи щеки вспыхивали огненными пятнами при одном только взгляде на своего господина, хотела помочь мне одеться, но я ее прогнала прочь. Она вызывала у меня необъяснимое раздражение, несвойственное мне.

Сполоснув длинные волосы ароматной водой, подошла к зеркалу, из-за моей глупости на меня теперь взирала девушка, под глазами которой пролегли глубокие тени, а высокие скулы выделялись четкими линиями на некогда здоровом смуглом лице.

Дверь в спальню приоткрылась, впуская высокого мужчину в коричневом балахоне.

– Почему вы прогнали служанку? – без удивления спросил Рашит у меня.

Перед глазами стало темнеть, и меня резко повело в сторону, он успел подхватить.

– Вы сильно истощены. Внизу все собрались и ждут только вас.

– Все? Почему нельзя поесть здесь, зачем я ему там? – опустилась с его помощью на кровать.

– Вы его жена, – припечатывает мужчина.

Только при упоминании об этом меня начинало мутить.

– Вам нужно показаться там, если не сделаете это сейчас, потом будет поздно, – спокойно отвечает мне раб.

Но раб ли?

– Зачем ты помогаешь мне?

Он только безразлично пожимает плечами:

– Моей заслуги здесь нет, на все воля хозяина… так почему вы прогнали служанку?

– Она раздражала меня, – резко ответила ему.

Он кивнул, а на его лице дрогнула улыбка. Сил на препирательство с ним у меня не осталось, как и спуститься вниз тоже.

– Положите это под язык, у вас появится немного сил.

Сделала, как он говорит, взяв маленький травяной леденец коричневого цвета.

– А теперь выберите, в чем спуститесь в зал. Он разложил передо мной три платья, что все это время болтались на сгибе его локтя: роскошное белое платье, вышитое золотыми нитками; черное, усыпанное крошкой драгоценных камней и последнее рубинового цвета.

– Это его рук дело? Кем я выйду из спальни? – недовольно смотрю на мужчину, тот медленно кивает мне, сцепив перед собой руки в замке.

Черный – траурный цвет для женщин этих мест, но наряды этого цвета они могут носить и без печальных событий в их жизни, а вот рубиновое платье будто сделано для свадебного ритуала. Белое – для наложниц, прошлась по нему рукой, прикрывая глаза.

– Белое я не надену, можешь забрать, а над другими мне нужно подумать. Дай мне немного времени.

– У вас пара минут, сделайте правильный выбор, – сказав это, он отошел к окну.

Я могу надеть черное платье, показав ему, что готова бороться, идти до конца, но выиграю ли я, открыто противостоя ему? Имеет ли смысл усложнять себе жизнь и что-то доказывать? Рубиновое… что я этим покажу ему? Что готова быть с этим животным?! Нет, рубиновое я не надену.

Поднимаюсь с кровати.

– Какое платье, госпожа? – обернулся ко мне Рашит.

– Черное.

Он хитро посмотрел на меня, прищурив глаза, а потом просто вышел из спальни, оставив открытой дверь. Поспешила закрыть за ним дверь, чтобы не зашел тот, кого я хотела бы никогда не видеть в этих покоях и застыла на месте, услышав заливистый смех своей бывшей подруги, что спускалась в обеденный зал с кем-то из девушек.

– Как же я хочу увидеть эту бедную дурочку, мне, правда, ее очень жаль. Так обжечься с мэрном… Да еще этот древний обряд, какой позор… бедняжка, даже из комнаты боится вылезать, – и снова ее звонкий смех и удаляющиеся удары ее каблуков.

С силой захлопнула дверь, сильная одышка и легкое головокружение с новой силой набросились на меня.

Тяжелый стук в дверь.

– Я помогу вам одеться, – знакомый голос мужчины заставил отойти от двери.

Прислонилась к столу. Рашит потянулся за черным платьем…

– Рубиновое, – твердо произношу я, скидывая шелковую накидку перед ним.

Его тонкие холодные пальцы ловко справлялись с платьем, быстро застегнув его на мне. Он взялся за волосы, собрав их в высокий тугой хвост.

– Вы похожи на богиню, моя госпожа, – с каким-то трепетом произносит он, а в его желтых глазах появляется дьявольский блеск.

– Помоги мне дойти, – попросила его, положив свою руку на сгиб его локтя.

– Конечно.

Спускаясь по ступеням, я ненадолго останавливалась, чтобы перевести дыхание, голод сказался на моем слабом теле. Расправив плечи, сделала неглубокий вздох и заставила себя шагнуть в зал, полный людей. Разговоры в зале тут же стихли, а мои ноги сразу подкосились, но Рашит удержал меня, не дав упасть и даже пошатнуться. С виду он выглядел хилым, худощавого телосложения, но силы в нем было не меньше, чем в опытном воине. Растерянно и в то же время удивленно смотрю на Рашита, но он и виду не подаёт, что что-то произошло, не спеша подводя меня к одному из свободных мест рядом со Шрамом. Медленно опускаюсь на стул.

Я чувствовала колючие и внимательные взгляды на себе. Самым пристальным был взор Иштара. Подняла глаза на него и сразу замерла, задохнулась от того, как он смотрел на меня, я ощущала себя раздетой, раскрытой для него, будто я все еще лежала под ним на том холодном алтаре. Стыд прилил к щекам, а в его черных, как уголь глазах извергалась настоящая оранжевая лава, сжигающая всё на своем пути. Отвернулась от него, осматривая огромный зал и сидящих впереди.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Главнокомандующие старались на меня не смотреть, решительно избегая моего взгляда, а вот их женщины исподлобья наблюдали за каждым моим движением. Напротив меня сидела роскошная женщина в изумительно белом платье, с такими же длинными черными волосами, как у меня и алыми губками в виде сердечка. Наложница Иштара. Она не смотрела в мою сторону, но как только я опускала глаза в тарелку с едой, ощутимо чувствовала ее раздраженный взгляд на себе. Один из тэрнов прервал тишину, начиная разговор, другие охотно его поддержали, переходя к остывающей еде и хмельным напиткам. Аромат еды щекотал нос, а голова начинала сильно болеть и кружиться от голода.

Попыталась налить себе воды из кувшина, но руки дрожали и совсем меня не слушались, расплескивая воду на стол и себя.

– Дай сюда, проблемная, помогу, а то захлебнешься еще здесь и меня за собой потащишь, – хохотнул здоровяк, выхватывая из моей руки тяжелый кувшин.

Грязная ругань уже вертелась на языке, но сил выругаться у меня не осталось, нервно улыбнулась ему.

– Амара, сядь рядом со мной, – процедил сквозь зубы Иштар, наблюдая за нами.

Шрам поставил кувшин обратно, озадаченно посмотрев на меня.

Мои руки задрожали сильнее, убрала их под стол, чтобы никто не заметил.

– Амара… – повторил он тихо и слишком спокойно.

Поворачиваюсь к рядом сидящему громиле:

– я не дойду, – тихо произношу ему, опуская глаза, щеки продолжают нещадно гореть.

Шрам хмуро смотрит на меня, затем поднимает укоризненный взгляд на своего друга.

– Даже не думай! – прорычал он Шраму, предупреждая.

Шрам отодвигает свой стул под тяжёлым убийственным взглядом Иштара. Деревянные ножки гулко проехались по гладкому полу, заставляя всех обратить на нас внимание. Поднимаясь со своего места, он подставил свой локоть для меня без всяких издевательств, просто ждал, когда я положу на него руку.

– Вернись на место! – зарычал мужчина ему, ударяя кулаком по столу.

Вздрогнула от удара.

От страха и голода начинало темнеть в глазах.

Эрн не убрал руку, идя наперекор другу и своему главнокомандующему.

– Спасибо, – шепчу мужчине, хватаясь за его локоть, медленно поднимаюсь, опираясь на стол.

Немного пошатываясь, дошла до Иштара.

– Сядь рядом, – рявкнул он мне. Ты… – грозно посмотрел на воина, – три дня караула.

Под моей ладонью напряглись каменные мускулы мужчины и тут же расслабились, он молча развернулся и вышел из зала. Только сейчас я заметила сидящую рядом с Иштаром Лату.

– Долго мне ждать?- раздраженно спросил Иштар у нее.

Она резко поднялась со своего места, прожигая меня ненавидящем взглядом и направилась туда, где я сидела минуту назад.

Я понимала, что если сейчас сделаю шаг, то просто рухну на пол без сил, как бы я не хотела держаться, организм использовал все свои резервы. Холодный пот струился по спине, а ослабевшее тело начинал пробирать озноб. Иштар, будто почувствовал, что я начинаю оседать на пол, откинулся на спинку своего стула и рывком притянул к себе на колени, выбивая последний воздух из моих легких. Все оживились, будто этого только и ждали, схватились за еду и полные чаши с вином.

– Тебе нужно поесть, – глухо говорит мне мужчина, обжигая скулу своим дыханием, по телу пробежала дрожь, а в горле пересохло от жажды…

– Я не могу, – шепчу ему.

Слабость измучила мое тело.

Хотела повернуться к нему и невольно мазнула своими сухими губами его. Облизав свои губы, засмотрелась на его, такие влажные и сладкие от вина… Хмельная влага с его губ скользнула в мой рот, опьяняя, словно осушила одним глотком полную чашу с вином. Тихо простонала от ворвавшегося яркого вкуса на языке в моем рту, от голода стала обильно выделяться слюна. С грудным рыком Иштар притянул к себе, жадно впиваясь в мои губы, лихорадочно блуждая руками по голой спине и бедрам. Настойчивые губы спустились к моей шее, жадно покрывая поцелуями кожу, откинула голову, позволяя ему делать все, что он захочет.

– Лиана, моя хрупкая девочка, – шепчет мне на ухо, как сумасшедший, а у меня идет кругом голова, то ли от его голоса, то ли от опьяняющего вкуса в своем рту после его языка, громкое урчание в моем животе останавливает это безумие.

Иштар, тяжело дыша, берет чашу с вином и подносит к моему рту. Делаю маленький глоток, прикрывая глаза в удовольствии от живительной влаги. Холодный напиток скользнул в рот, обжигая желудок своим пламенем, ударяя мне в голову. Трясущимися руками хватаю чашу, тянусь к ней, чтобы сделать еще один глоток.

– Сначала поешь, – удовлетворенно с хрипотцой в голосе говорит мне мужчина, отбирая чашу.

– Иштар, может, ты расскажешь всем, для чего собрал здесь. Жаль, конечно, что не хватает моего отца и ее брата. Камаль – вроде так его зовут? Говорят, ты спасла его, жертвуя своим телом… теперь на нем жуткие шрамы? Это правда? Как это было? Расскажи нам, – не унимается рыжеволосая Лата, пытаясь вывести меня из себя.

Мое сердце быстро застучало, а ладони сжались в кулаки. Тело Иштара подо мной напряглось. Поднимаю уставшие глаза на него, чувствую, что он хочет мне что-то сказать… Знаю заранее, мне не понравится то, что я услышу сейчас…

– Сегодня пройдет свадебный ритуал. Я должен разделить свою силу с ней, – спокойно и твердо произносит он, пристально смотря мне в глаза.

Чем дольше я, истощенная и потерянная, смотрела на него, тем сильнее хмурил брови он, не решаясь ко мне прикоснуться. Отчетливо чувствовала его замешательство. В моей голове сейчас была только одна мысль: я не буду так жить. С сожалением отвела взгляд в сторону. Я выкарабкаюсь. Каким угодно образом, но сделаю это. От этой уверенности, звенящей в моей голове, на секунду будто обрела крылья.

Я улыбнулась впервые за прошедшее время, но улыбка эта вышла кривой, скорее, зловещей.

Попыталась подняться с его колен, но он усадил обратно. Песчаная смертоносная буря вырывалась из меня наружу, от того, с каким спокойствием он мне это говорил, покрывая меня поцелуями минуту назад. Мою кожу нестерпимо жгло в тех местах, где побывали его губы.

– Пусти, трэпт бы тебя побрал! – крикнула на него, со злостью стиснув зубы, ударяя по его груди и плечам.

Иштар нервно мотнул головой, словно только что был достигнут пик его терпения. Неразборчиво выругался, отпуская с колен.

Я схватила со стола кувшин с вином, лепешку с пряными специями и быстрыми короткими шагами направилась в свои покои.

– Я не разрешал тебе уходить! – рявкнул он.

– Жена не спрашивает дозволения! – зашипела в ответ, посмотрев на Иштара в упор.

Его глаза вспыхнули красным и тут же вернули естественный черный цвет.

Я осторожно стала подниматься наверх, придерживаясь за стену. Молилась свалиться на пол за закрытыми дверьми своей спальни, но не здесь на ступенях. Мне нужно подумать над тем, как мне быть дальше. Ведь не может быть еще хуже? Нервная улыбка тронула мои губы, а соленые слезы потекли по щекам…

Глава 12

Жена не спрашивает дозволения!

Еле сдержался, чтобы не сказать, какое место они занимают у нас и как им следует вести себя со своим мужем.

Выпороть бы ее показательно один раз, ей бы это точно пошло на пользу. Поднял горящие от злости глаза на Османа, он уловил ход моих мыслей, мотнул головой, отговаривая обратить свой план в действие. Откинулся на спинку стула, вперив свой взгляд на извивающуюся на ее месте рыжеволосую девку.

Я сразу оценил ее сочные формы, с такой можно будет кувыркаться все ночи напролет и не думать о ее удовольствии или доставленной боли. Склонил голову набок, присматриваясь к своей истиной, кроме голодной похоти, большего и не вызывает во мне, в грудной клетке не дергается, а вот зеленоглазая разжигала мое сердце одним своим взглядом, испепеляла своими ладошками мое тело, даже когда отталкивала от себя, языком своим рубила меня пополам, выворачивала душу так, что хотелось выть диким зверем.

Гневно заскрежетал зубами. Пока эта кареглазая девчонка меня развлекала, церемонно закатывала глаза, в которых плясали дьявольские огоньки, игриво проводя своими длинными пальчиками по своей тонкой шеи, спускаясь к груди, я сходил с ума по лиане... По ее губам, запаху кожи, по покорности, что от слабости проявила ко мне…

Лата умело дразнила меня своими изгибами тела, бросая горящие взгляды в мою сторону, сексуально прикусывая свой пальчик зубами, как опытная невинная шлюха. Эта девчонка могла разделить со мной силу, а в будущем и зачать от меня. Родовитая и порочная, но засела в моей голове та, что ничего не могла мне дать, только душу вывернула наизнанку.

Мощный удар кулаком по столу, глубокая трещина пошла до самой середины стола.

– Трэпт! – выругался, окидывая сидящих в этом зале невидящим взглядом, одним глотком осушил чашу с вином.

– Жена, значит… – произношу вслух, поднимаясь с места.

Решила войти в роль… провоцировать меня… Значит исполнишь свой долг, как полагается покорной жене.

– Иштар! – вскочила с места рыжеволосая девчонка.

– Отослать! – рявкнул страже, показывая на нее, уже перескакивая через ступени, рванул в покои к той, что вгрызлась в мое сердце отравленными клыками бездушного зверя.

– Принеси льняную накидку и платок, – крикнул служанке подходя к ее двери.

– Да, мой господин, – метнулась в комнату и тут же появилась передо мной с необходимым, бережно вложив в мои руки, задержала на мне свой взгляд дольше положенного.

Вскинул удивленно бровь. Она торопливо отвела глаза, краснея, потом откланялась и скрылась в своей комнате.

Толкнул дверь в спальню своей лианы, чтобы наказать ее за дерзкий и длинный язык, но когда увидел ее, обессиленную, лежащую на огромной кровати, хотел просто рухнуть ей в ноги и вымаливать свое прощение за все поганые мысли о ней, и то, что просто попытался не сдохнуть ради нее.

Яркое платье Амары задралось, оголяя ее загорелое бедро, черные волосы разметались по бордовой простыне, а золотой браслет, что я надел ей во время состоявшегося обряда, насмешливо впивался в мои глаза ядовитым блеском.

Эта женщина никогда не станет моей, хоть миллион браслетов нацепи на ее тело.

Черная больная ревность, выжигает мне душу, дырявит сердце своими червями. Как брат приручил эту дикую кошку, что пытается царапать меня своими когтями, раздирая мою душу и плоть? Что в нем такого, чего нет во мне?

Раздраженно кинул вещи ей на кровать.

– Надевай, отправимся сейчас в одно место.

Вышел из ее спальни, потому что не мог смотреть спокойно на ее тело. Яйца сводило так, что темнело в глазах. Мог снова взять ее силой, но хотел по-другому, чтобы сама тянулась ко мне, открылась. Я чувствовал ее почти как себя…

Пока она безмолвно одевалась, я уже собрал все необходимое в дорогу. Она молча вышла из спальни, придерживаясь за стену. Ее бледное лицо и исхудавшее тело кричало, чтобы я оставил ее в покое. Я знал, что она еще слаба для дороги, но больше не мог наблюдать, как чахнет и уходит в себя эта девочка. Самостоятельно не выкарабкается, а потом будет поздно.

Внимательно оглядел ее.

– Повяжи платок, – дал ей светлую ткань.

Подходя к ней ближе, помог завязать платок. Убирая ее волосы под мягкую ткань, невольно засмотрелся на приоткрытые губы, на то, как подрагивали ее пушистые ресницы и как часто стала дышать, когда я случайно коснулся щеки. Стиснув зубы отошел от нее, чтобы не наделать очередных ошибок, не давая себе сорваться.

Взял ее за руку и повел к конюшне, она еле передвигала ногами, но упрямо молчала, следуя за мной, не проронив ни слова о слабости в теле. Ругнувшись, поднял девушку на руки. Она почти ничего не весила с тех пор, как изводила себя голодом. С трудом сдержался, чтобы не рявкнуть на нее, где были ее мозги, когда издевалась так над собой. Хорошенько проучить бы за бестолковые выходки, будто никто не смог бы заставить ее поесть. В пыточной поела бы сразу. Мотнул головой, чтобы не ляпнуть ей лишнего.

Усадил ее на своего вороного коня, проверил привязанную сумку с водой и посудой, запрыгнул сам. Она вздрогнула, отодвигаясь от меня, притянул к своей груди рукой, надавив на плоский живот.

– Не глупи, – недовольно процедил сквозь зубы.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Пришпорил коня и рванул вперед. Отблеск закатного солнца скользнул по моим зрачкам, подсветив их красным. Жаль, в могилу с собой не унесешь такой вид. Дрожь песка под копытами коня передавалась и нам. Дерзко улыбнулся попутному ветру, что заставлял мой сердце бешено биться, гоняя бурлящую отравленную кровь.

– Мы почти на месте, – удовлетворено сказал девушке, всматриваясь в маленький оазис перед собой.

Погладил коня, хлопнув два раза по его шее, останавливая. Спрыгнув вниз, аккуратно спустил девушку.

Отвязал сумку и повернулся к ней. Она все это время не сводила с меня своих зеленых глаз, что светились даже в темноте ядовитым блеском. Видел, что понравилось здесь. Она словно была на своем месте. Достал спрятанный за большим красным камнем железный лист и металлический чайник. Развел огонь, переворачивая гладкие камни.

– Подойди сюда, – спокойно сказал ей.

Она послушно опустилась рядом, подальше от меня, ближе к горящему костру.

Усмехнулся.

Смахнув песок с железного листа, положил его на раскаленные камни, высыпал на него серую муку из мешка, из бумаги отщипнул немного острых специй, смешивая все с чистой водой, стал замешивать тесто. Она зачарованно смотрела на то, что я делал, а я не отводил взгляд от нее. Я мог делать эти лепешки с закрытыми глазами, а вот именно так сидеть на дикой земле с той, что обжигает мое сердце своим адским пламенем, было для меня более завораживающим, чем то, что я делал.

Готовое тесто кинул на раскаленный край листа, переворачивая ножом, чтобы не подгорело, сбрызгивая водой. Поджаристую готовую лепешку быстро скинул на разложенную ткань. Поставил чайник на горячие камни, сорвавшееся с пальцев пламя лизнуло железное дно чайника, заставляя воду внутри беспокойно бурлить. Добавил пряные травы, закрыв крышкой. Отломил от горячей лепешки кусок, подул на него и протянул к ее рту, она маленькими пальчиками ухватилась за край куска, но я мотнул головой.

– Жена ест только из рук своего мужа, – нагло врал ей. Просто хотел накормить ее и заставить следить за своим языком.

У наших жен столько же прав, как и у собаки, усмехнулся себе под нос, вспоминая, как выпалила сегодня такую глупость, но я стерпел, пусть думает, что так и есть.

Смотрит диким волком на меня, но только ещё больше заставляет меня улыбаться.

Знал, что не поверит, но решил попробовать…

Меня словно парализовало, когда она вдруг приоткрыла свой рот и, едва касаясь своими мягкими губами моих пальцев откусила от лепешки кусок, впиваясь в меня своим дерзким взглядом. Это было интимнее, чем даже сливаться телами на этом песке. Захотел, чтобы так было всегда. Чтоб ела с моих рук, не испытывая страха и ненависти. Откинул кусок лепешки на песок, рывком притянул ее за запястье к себе на колени.

Растерянный и испуганный взгляд на меня.

Лежа на моих коленях, внимательно смотрела на меня, переводя взгляд на свои руки, потом на меня. Я не хотел отпускать, соединив ее запястья в кольцо своей руки. Она попыталась подняться, но я мягко уложил ее обратно. Склонился над ней. Она выглядела слегка встревоженно. Биение ее сердца снова участилось.

– Ты тоже чувствуешь это?.. Тягу ко мне? Почему не примешь?

Хмурится.

Очертил рукой овал ее лица, нежно погладил по щеке, стянув ткань с ее головы, вытягивая длинные пряди волос на песок. Дернулась от моих прикосновений, как от ядовитой гадюки.

Закрыл глаза на ее выпады в мою сторону.

– Об этом месте знали только я и отец. Я любил, сидеть вот так со своим отцом под ночным небом, смотреть на песчаную гладь, разрываемую трэптами, и есть самый обычный обед бедняков.

Прошелся большим пальцем по ее губам, слегка надавил на них. Глубоко втянув воздух, почувствовал только ее раздражение, и что задыхается от моей ласки. Нехотя развел руки в стороны. Отпустил ее. Она отпрянула от меня, как дикий зверек. Горько улыбнулся ей, посмотрев на серебристый диск луны. Сейчас я чувствовал в себе злость и усталость.

Устал бороться с ней.

– Пора возвращаться.

Рисковать ее жизнью я не хотел, становилось опасно, хоть и скалистая местность вокруг, но песчаные голодные звери неуправляемы. Разлил по бронзовым чашам травяной чай, подал ей, обернув тканью, чтобы не обожгла свои руки. Я хотел показать ей ту часть, которую любил в своей жизни. Почему решил это сделать именно сейчас, не знал, как и то, что она сможет меня понять…

Пламя костра угасало, а я задумчиво смотрел на тлеющие угли, всаживая нож в песок. Она исподлобья рассматривала меня, а потом все осквернила здесь разом, произнеся:

– Ты правда думаешь, что знаешь, что едят бедняки?! Или что чувствуют наши женщины, когда их продают в рабство и на потеху таким как ты, – она с брезгливостью окинула меня высокомерным взглядом.

– Таким, как я?! – не смотрю на нее, только сильнее вдавливая нож глубоко в песок, по самую рукоять.

– Тем, кто купается в роскоши, кому все дозволено, ублюдки, что ломают наши…

– Достаточно! – затыкаю ей рот, не разрешая продолжить.

Объяснять, что и как происходит в этом мире, наивной и неопытной девчонке больше не хотелось.

– Не переходи черту, Амара. Мое терпение не безгранично. К тебе я очень добр и снисходителен. Как думаешь, много у меня таких женщин, как ты, кому потакают капризам? – посмотрел на нее.

Она хотела, что-то сказать, открыв рот, но я поднял ладонь, чтобы молчала.

– Не говори того, о чем потом будешь жалеть, не для того я тебя сюда вез.

Поднимаюсь на ноги. Не так я представлял себе это.

– Ты могла бы стать отличной парой моему брату, – ее глаза горят ненавистью ко мне и становится противно. – Он тоже любит много болтать, – разочарованно смотрю на сидящую передо мной девушку.

– Смогла бы, – сглатывая слезы, отвечает мне.

Я раздраженно сжал челюсти, но пропустил это мимо ушей.

Свистнул коню, подзывая к себе. Засыпал костер песком, спрятав за камень железный лист, закинул все в сумку. Усадил ее на коня, а затем, запрыгнув сам, пришпорил его, рванув в сторону дома, после прогулки было ощущение, что наглотался горькой отравы.

Рашит уже ждал нас, кивнул ему, чтобы помог ей слезть.

– Тория беременна, – холодно произношу я, поворачиваясь к ней.

Она замерла на месте, поднимая на меня полные слез глаза, не стесняясь их даже показывать мне.

Усмехнулся.

Чего я ожидал? Отвез на излюбленное место ту, что открыто плевала мне сейчас в душу, а теперь удивляюсь ее слезам по моему брату. Глаза будто наполнились песком, а грудную клетку разрывало на части.

– Ему сейчас будет не до тебя, он не отойдет от нее ни на шаг, так что займись собой. А если хочешь вернуться к нему или свести счеты с жизнью, можешь это сделать прямо сейчас, держать я тебя не стану и отговаривать не буду.

Безразлично посмотрел на ту, что растоптала последнее во мне к ней.

– Рашит, если, что-то удумает, не мешай ей, а если захочет к нему вернуться, отвези.

Он покорно кивнул, косясь на девушку.

– Иш, наших повалили, засада была, – рыкнул здоровяк, вышибая двери.

– Собери отряд, – рявкнул я.

– Уже. Все ждут только тебя.

– Подготовь коня, – рыкнул Рашиту, направляясь к дверям.

– Ты остаешься, – серьезно взглянул на Шрама.

– Не понял! – озадаченно спросил здоровяк, переводя взгляд за мою спину, а потом на меня. – Я чё…

– Я сказал – не едешь. И сглаз с неё не спускать.

Глава 13

Все эти три недели я мечтала, чтобы он не вернулся из этого похода, но в то же время испытывала гнетущий меня страх, что будет, если он не вернется? День за днем меня изводила необъяснимая тревога, мучила непривычная нервозность, заставляя ходить из угла в угол, как загнанный зверь, а еще эта тоскливая бессонница… Она выводила меня из себя, казалось, что все эти чувства чужие, не мои, будто кто-то другой их мне навязал.

Рашит приносил мне успокаивающие отвары, зажигал необычные сладковатые благовонии, которые помогали заснуть, но я тушила их сразу, как только он уходил, мне и так не хватало здесь воздуха. Я не хотела гулять по их саду, даже вид из окна мне претил. Мне ничего не хотелось, я чрезмерно уставала из-за жуткого волнения и от того, как оно меня переполняло до самых краев, я просто не знала, что с этим делать. Складывалось ощущение, что я могу взорваться в любой момент или впасть в апатию и пролежать так в кровати весь день, смотря в потолок.

Последние несколько дней меня изрядно истощили, я перестала выходить из своей комнаты и не могла заставить себя что-то сделать. Я будто утратила что-то очень важное. Служанка продолжала носить еду на подносе, а я послушно ее поглощать, не чувствуя ее вкуса и аромата, лишь бы жить, ведь умирать я больше не собиралась. Садира же, напротив, перестала заходить следом за служанкой и презрительно наблюдать за тем, как я ем, чтобы снова кинуть колкость в мою сторону и скрыться за дверью. Она благополучно забыла о моем существовании, как и Шрам, которого приставил ко мне Иштар. Он следил за каждым моим шагом, но в последние дни тоже оставил эту затею, только иногда заглядывая в мои покои.

В обеденном зале становилось нестерпимо шумно, слуги готовились к какому-то празднику, но мне было уже настолько всё равно, пусть хоть весь мир сгорит дотла. Я так сильно хотела спать, что не обращала внимания на недовольное бурчание Рашита над моей головой, который вскользь упомянул о готовящемся свадебном обряде, и о том, что скоро вернется господин.

– Уйди, я тебя умоляю. Я так хочу спать, – зевая, сказала ему, прикрывая глаза.

Я впервые за долго время захотела спать сама, без горьких отваров и удушливых благовоний.

Проснулась оттого, что меня сильно знобило, бросало сначала в холод, потом в жар. Низ живота горел адским пламенем. Слабый стон вырвался из моей груди от случайного прикосновения к своей коже. Я покрылась бисеринами пота, а ночная рубашка стала неприятно прилипать к телу. Через несколько минут зверьское возбуждение накрыло меня с головой. Мои мысли снова вернулись к этому мужчине, что мучил меня по ночам своими волнующими образами. С тех самых пор, как Иштар покинул этот дом, я испытывала непреодолимое влечение к нему.

Перед глазами его бронзовое, обнаженное тело. Как обладал мной, ласкал мое тело, изучая его изгибы. Протяжно выдохнула, опуская ладонь между ног. Я бесстыдно представляла прикосновение его горячих губ там внизу, мечтала снова оказаться под тяжестью его тела.

Дьявольская похоть к Иштару сжигала меня своим жаром, живым ненасытным вожделением, агрессивной жадностью сейчас обладать этим мужчиной.

Разум возражал, паниковал, пытаясь заставить меня прекратить это, но тело говорило обратное. Мои пальцы пытались снять постыдную горячку, я представляла его сильные грубые пальцы на своей голой груди, как они оставляют после себя красные отметины на моем теле, его вздутые вены на мускулистых руках и упругий обнаженный рельефный торс с капельками манящей влаги.

Сдавленно всхлипнула.

Я никогда не ласкала себя сама, но интуитивно знала, что мне нужно делать, чтобы унять этот голод и не сгореть от животного желания. Пальцы сами опустились на пульсирующий от возбуждения узелок, а воображение воплощало мои самые сокровенные желания: его руки на моих бедрах, горячий рот на моей груди, язык, дразнящий вытянувшиеся соски. Закусила губу от вырывающегося стона, пальцы быстро увлажнились, а перед глазами заплясали черные точки. Я сжала рукой горячую грудь, приоткрывая рот, давая вырваться громкому стону наружу, не волнуясь о том, что кто-то может услышать.

Я сходила с ума по рукам того, кого ненавидела всей своей душой, но словно в сумасшедшем бреду не могла прекратить свое помешательство.

Дверь с силой распахнулась в мои покои. Сон и явь смешались в моей голове, но глубоко внутри я желала, чтобы это было реальностью, и он смог унять этот жар внизу живота. Дверной проем загородила мощная широкоплечая фигура мужчины. Иштар был в расстегнутой рубашке, его мускулы блестели от пота. Я не могла оторвать от него взгляд, чувствуя, как чернота его глаз затягивает меня всё глубже без надежды на возвращение. Я отчетливо слышала его тяжелое и напряженное дыхание, как будто он находился рядом со мной, чувствовала, как с вожделением смотрит на меня. Каждой клеточкой своего тела я остро ощущала его присутствие, и мне это нравилось: эти новые ощущения, тяжесть его дыхания, аромат возбуждения…

Его глаза загорелись красным пламенем, вытягивая зрачок в острые черные иглы. Иштар с упоением продолжал рассматривать меня. Стоял там, наблюдая. Отвела взгляд от него, запрокидывая голову назад, впиваясь глазами в темный потолок. Моя рука продолжала играть с нежной плотью, а низ живота болезненно ныл. Щеки обожгло жгучее пламя, а тело вспыхнуло, словно факел. Я стала стягивать ночнушку, задевая ею свои тугие соски. В горле перехватило дыхание, и я едва слышно прошептала:

– Иштар… – собственный голос был хриплый, слабый, неузнаваемый.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

На мгновение Иштар замер, глубоко втянув воздух.

Громкий стон слетает с моих губ, а приятная судорога накрывает взмокшее тело, распаляя его сильнее, не отпуская и не давая расслабиться, превращая нарастающее возбуждение в очередную бесконечную пытку…

Иштар шагнул внутрь. От его тела шел такой невыносимый жар, будто я оказалась в самой преисподней.

Лунный свет, льющийся из окна, перегородила его высокая фигура. Затуманенным взглядом я взглянула на его распущенные иссиня-черные волосы, захотелось пройтись по ним рукой и притянуть за них к своим губам, чтобы ласкал меня ими, прошелся своим умелым языком между моих ног… Сжала ладонь своими бедрами.

– Раздвинь ноги, – властно сказал он мне грудным хриплым голосом.

И от этого голоса у меня вспыхивают перед глазами мерцающие огни.

– Я хочу видеть тебя, раскройся для меня, – нетерпеливо произнес он, скидывая походный кожаный плащ на пол и стаскивая с себя кожаные ленты с оружием.

Я позволяю унести себя в это сладострастный порок. Распахиваю свои бедра для него, он медленно опускается на низкую кушетку перед кроватью, впиваясь своими огненными глазами в мою шелковистую плоть, что блестела от влаги.

– Раздвинь свои складочки для меня.

Делаю, как велит.

– Да, вот так, – хрипит он, а меня разрывает от этого еще сильнее.

Слезы текут по щекам. Низ живота невыносимо пылает, а возбуждение только усиливается. Пот стекает ручьем, не могу остановиться, продолжая медленно и ритмично двигать пальцами между ног, лаская другой рукой свою грудь перед ним. Силы постепенно заканчиваются, а желанная наполненность изводит меня своей пустотой.

– Я больше не могу, - то ли плачу, то ли умоляю его мне помочь.

Мне не было стыдно или противно. Всё, что происходит сейчас между нами будто так и должно быть: откровенно, запредельно, остро.

Его дыхание участилось, а горячая шершавая ладонь накрыла мои влажные складочки. Еще даже не начав играть с моей пульсирующей набухшей плотью, как я вспыхнула от одного его прикосновения ко мне, громко вскрикнув, захлебнувшись стоном, накрыла своей ладонью его, плотно стискивая свои бедра, дрожа. Его ладонь стала влажной, а дыхание прерывистым. Его горячие пальцы стали ласкать меня сначала медленно, а потом все быстрее, яростнее, проникая внутрь и снова выскальзывая наружу, заставляя меня содрогаться от доставляемого им наслаждения. Иштар смотрел на меня нежно, внимательно... будто никак не мог поверить в происходящее. Я прикрыла глаза, отдаваясь умелым рукам Иштара… Вот так просто, без испуга и отвращения.

Я подавалась ему навстречу, моля его не останавливаться, а когда его губы накрыли мои, притянула к себе ладонями сильнее, умоляя не уходить от меня сейчас. Он немного отстранился и снова посмотрел мне в глаза. В груди словно что-то щелкнуло. Пришло ясное понимание... и тут же сменилось мощной волной оргазма, что швырнула меня вверх. Я заплакала, всхлипывая, цеплялась за его пропитанную потом и сражениями кожаную рубашку, не давая отстраниться ему от меня. Мою душу сейчас будто разрывали тысячей железных когтей. Он бережно вытер мои щеки от слез и вернулся на прежнее место, тяжело опустившись на кушетку, смотрел, как мое изнеженное тело от сладострастной неги расслаблялось и уплывало в желанный сон. Я еще продолжала что-то шептать ему, а потом спокойно отправилась в столь откровенный и разрывающий мое сердце сон наяву.

Глава 14

Ее губы тряслись, а глаза словно застыли, уставившись в одну точку перед собой.

Она увидела свою смерть от руки самого Древнего…

От нахлынувшего видения пришла в оцепенелый ужас и благоговейный трепет.

– Я знала… Мой мальчик…– тихо пролепетала Садира, хватаясь за металлический медальон на ее шее.

В полумраке своих покоев неуверенная улыбка сверкнула на ее лице, она нервно дернулась от внезапного звонкого стука в ее массивную дверь.

– Моя госпожа… – скользнул в ее покои обеспокоенный раб.

– В чем дело, Рашит?! – гневно прищурила глаза на него.

Ей сейчас не до мелких проблем в этом доме.

– Госпоже плохо… Иштар просил послать за Ардой! – напряженно произнес раб.

От такого обращения к этой девке ее жутко передернуло, но это была прихоть ее мальчика, а значит, все беспрекословно ей следуют. Пусть будет по его, не стала одергивать раба.

– Это девчонка немало принесла мне проблем. В чем дело? – раздраженно спросила у него, продолжая раздумывать над своим видением.

– Мне неизвестно, моя госпожа, – виновато склонил голову перед ней.

– Ничего, он скоро избавится от нее сам, – задумчиво посмотрела на свои узловатые пальцы.

Время не щадило ее, беспокойно затрясла головой, отбрасывая гнетущие мысли.

– Та, чьи волосы как красное пламя, скоро подарит ему дитя, – ехидная улыбка расцветала ядовитым бутоном на ее немолодом, но симпатичном лице. – Скоро природа возьмет свое, и Лата избавится от этой несносной девчонки. Иштар самолично устранит этот источник проблем. Его ревность к беременной жене увеличится троекратно, – язвительно рассмеялась она, отворачиваясь от Рашита, поднося дорогой ее сердцу кулон к своим сухим губам.

Ей было плевать на Амару, но ее жутко выводило из себя чрезмерное внимание Иштара к этой девчонке. Вернувшись из похода, он сразу же направился в ее покои, даже не удосужился повидаться для начала с ней, чтобы узнать, как обстояли дела в его доме, и что она узнала о его родном брате.

Всю ночь Садира просидела в соседних покоях, слушая томные стоны этой суки, она жутко хотела оказаться на ее месте, чтобы почувствовать его горячие влажные поцелуи на своей трепещущей плоти. Садира ненавидела эту девку всем своим разбитым сердцем, как и Иштара за то, что напоминал ей любимого брата. Но самое странное – эта девчонка больше не скулила при виде ее мальчика, а вопреки всему кричала от наслаждения.

Садира проверила в эту же ночь закрытый на железный замок шкафчик в ее спальне, с целебными травами и ядовитыми зельями, но оттуда ничего не пропало. Может, кто-то пошутил над ней и дал ей любовное зелье? После этой ночи Садира решила поторопиться с обрядом, не хватало, чтобы из-за этой дряни он лишился возможности жить.

– В храме всё подготовили к обряду?!– ревниво спросила у все еще стоявшего раба перед ней.

– Да, Лата уже ожидает его там, – бесцветно проронил он.

Одобрительно кивнула ему, направляясь в её покои быстрыми короткими шагами.

Она застала Иштара у ее кровати, который обтирал ее обнаженное привлекательное тело мокрой прохладной тканью. Садира сразу отметила ее красивые формы, налитые груди с аккуратными розовыми сосками, плоский упругий живот и маленький соблазнительный треугольник черных волос между ее ног. Заскрежетала зубами от злости, когда-то она и сама была такой же, как эта девка. И ее тело было молодым и упругим. Пересилив себя, подошла к ней ближе.

Девушку сильно лихорадило, холодный пот стекал по ее лицу.

Вот же безмозглые дуры. Подкинули мне только проблем. Наверное, постаралась главная из его наложниц. Садира была не глупа, многое повидала за свою жизнь, она была почти уверена, что кто-то из девушек решил укоротить ее жизнь, подсыпав ей в еду или напиток какую-нибудь дрянь.

– Ты знаешь, что с ней?! – не поворачиваясь к ней, Иштар устало спросил у нее.

– Нет, – жгучая зависть к его заботе об этой пустой разрывала ее на части голодным зверем.

Стиснула кулаки за спиной.

– Я просил только об одном – следить за ней! – угрожающе рявкнул он.

Садира побледнела от его тона.

– У меня не было с ней видения, а еду я проверяла лично, – проблеяла она, впиваясь сильнее ногтями в ладони.

Иштар смотрел на беспокойный сон девушки, на то, как подрагивали ее ресницы во сне, как сводила она свои брови, что-то шепча.

Женщина внимательно взглянула на нависающего над ней Иштара и только сейчас заметила его тяжелый, беспокойный взгляд на Амару, как под его глазами пролегли темные круги и как колючая щетина успела покрыть его лицо. Он не отходил от нее второй день. Лютая зависть кольнула в ее груди.

– Выйди, – грубо сказал он, прикрывая девушку шелковой тканью, желая остаться с ней наедине.

Садира с нескрываемой ревностью не хотела оставлять его с ней. Она с обожанием смотрела на его широкую крепкую спину, не удержавшись шагнула к нему, коснувшись рукой его длинных волос.

– Она ждет тебя в храме, я за ней присмотрю, – от прикосновения к его волосам, ее ноздри возбуждено затрепетали, почувствовав головокружительный запах его кожи, терпкий, манящий и такой волнующий ее потрепанную душу.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Дважды повторять не буду, – повернулся к ней, а в его глазах сгущался чернильный мрак.

Она отшатнулась от него, затем поклонилась, но, уходя за дверь, злобно бросила напоследок:

– Не совершай ошибок из-за этой девчонки, старинный обряд, что ты совершил с ней, выставил тебя полным посмешищем… А сейчас на кону твоя жизнь! – хлопнув дверью она торопливыми шагами направилась в соседнюю комнату, испуганно оглядываясь по сторонам.

Ей нужно было знать, что скажет ему проклятая.

Долго ждать не пришлось. В своем засаленном тряпье ведьма зашла в его покои будто в свои, не склонив головы перед ним.

– Девочка намного сильнее, чем тебе кажется… – скрипучим голосом сказала она, задерживая свои бездонные дыры на ней, загадочно улыбаясь. Даже не приблизившись к ней, она заключила: – Будет жить. Моя помощь здесь не нужна, – громко расхохоталась она, – ее организм справится, выдержит. Замолчав, продолжила: – От этого не умрет…– предостерегающе зашипела она Иштару в лицо.

Кожа Садиры покрылась противными мурашками от угрожающих интонаций в голосе ведьмы.

– Что с ней не так? Почему я чувствую связь с ней? – не выдержав, спросил он у старухи.

Плотоядная улыбка слетела с ее лица.

– Всему свое время, Иштар… Но будь готов потерять свою ценную ношу и обрести другую, – кивнула головой в сторону спящей девушки. Мне некогда с тобой возиться, мало времени у меня на вас осталось и много незавершенных дел, – втянула воздух рядом с ним, а потом тихо произнесла: – придет час, и ты примешь от меня дар тебе, но за него я потребую свою плату, а сейчас наслаждайся тем, что ускользает от тебя сквозь твои пальцы.

Иштар не проронил ей ни слова, он знал, что бесполезно пытать ведьму, она скажет ровно то, что нужно знать, остальное не раскроет даже под зверскими пытками.

Садира никогда не понимала загадки пустынных шаманок, как и то, что сейчас поведала проклятая ее мальчику. Зачем вообще Иштар связывается с этой никчемной ведьмой? Поправив черное платье, она вышла из комнаты, подозвав служанку к себе.

– Подготовь покои своего господина к обряду.

– Хорошо, моя госпожа.

Глава 15

Кислый отвар, скользнул в горло. Лениво отодвинула пустую чашу от себя. Я немного поела и даже вздремнула, но этот ужасный шум внизу не дал мне насладиться покоем. Живот предательски заурчал, выдавая голод.

– Я принесу вам поесть, – затрепетал передо мной Рашит, что все это время сидел на кушетке рядом с кроватью.

Ощутимый жар спал с меня и сразу нахлынул другой…

– Рашит… – посмотрела на раба в упор, решив спросить то, что сейчас может разрушить мою психику: – Иштар… Он здесь? Вернулся? – осторожно уточняю у него, теребя длинную сережку на мочке уха.

Рашит странно на меня посмотрел, сузив свои желтые глаза до маленьких щелок.

– Трэпт! Когда?! Нет, не говори, я не хочу знать, – вскакиваю с кровати я.

Щеки начинают пылать, а в животе еще громче урчать от дикого голода… – Древние… – простонала я, притянув мамино кольцо к своим губам, расхаживая в ночнушке по комнате. – Трэптова самка! Это не видение, он правда здесь был?! – жалостно и с надеждой посмотрела на стоявшего в замешательстве раба.

Он мягко качнул головой.

– Р-а-а-а, – рычу я. – Как?! как?! - не могла закончить свою мысль.

– Значит, он и вправду сидел возле моей кровати?! – спрашиваю скорее себя, чем его, но Рашит снова молча кивает, не понимая, что происходит.

– До этого вы провели ночь с ним в своих покоях, – решил добить меня этот лис.

– Ничего не было, – рявкнула я, отворачиваясь от него. – Трэпт… – всхлипнула я, закрывая лицо ладонями, продолжая ходить из стороны в сторону, пока в голове не проносится… «готовятся к обряду»

– Рашит, что за обряд? – убираю руки от лица, прожигая взглядом мужчину в длинном коричневом балахоне.

Он словно замер, а потом сделал вид, что не услышал вопроса.

Раздраженно втянула воздух, чтобы успокоиться, положив ладони на свою талию, слегка сжимая ее, но вместо спокойствия низ живота предательски заныл, и я снова ощутила на себе его запах, его властные губы, его близость…

– Где Иштар?! – вопрос сам сорвался с моих губ.

Рашит, что-то промямлил, но я его не поняла.

– Что со мной было?! – перебила его, не желая слушать изворотливые ответы о своем господине.

– Стресс, – неуверенно пожимает плечами.

– Это последнее, во что я поверю, – хмыкнула себе под нос. – Где он? – допытывалась я у него, стараясь отогнать мысли, как умоляла Иштара овладеть моим телом. – Древние… – простонала я, качая головой, откидывая назад свои спутанные волосы.

Это всё его рук дела, начинала я злиться и пыхтеть, как песчаный турун, выпуская невидимый дым.

– Он просил не беспокоить его, если вы вдруг проснетесь раньше, – процедил Рашит.

Резко остановилась, подошла к нему и заглянула в его удивительные глаза, я почему-то ощутимо почувствовала, что он мне что-то не договаривает… и не только о своем господине.

То ли он так сильно переживал за хозяина, то ли я очень плохо выглядела, но я так ярко ощутила его страх, что растерявшись шарахнулась в сторону.

– Ты что-то подсыпал туда? – указала на металлическую чашу с выпитым мною отваром.

Он отрицательно мотнул головой.

Погружаясь в раздумья, опустилась на кровать, сжимая на коленке белую полупрозрачную ткань.

– Мне нужно в его покои, отведи меня к нему, – смотрю на Рашита, покрываясь краской с головы до пят.

– Он занят, – его глаза помрачнели.

– Занят?! – слишком резко переспросила у него, выпрямляясь.

Будто главнокомандующий не может быть занят, мысленно успокаивала себя, пока не перевела свой взгляд за окно, где стояла глубокая ночь.

Посмотрела на диковатого раба перед собой. Удивленно выгибаю бровь, злобно впиваясь глазами в него.

– Ночью?! В своей спальне?! – скрипя зубами, резко спросила у него.

– Господин, просил не беспокоить...

Поднимаюсь и иду к двери.

– Вам лучше остаться в своих покоях, – перегораживает мне путь.

Совсем за дуру меня держит! Я протянула руку к вазе, стоявшей на столе за его спиной, и отщипнула бархатистый лепесток от ближайшего цветка.

Рашит поморщился, но в его глазах заметила тревожный блеск. Наши взгляды скрестились на двери моих покоев.

Рашит недовольно сглотнул.

Я же со вздохом пригладила складку на своей ночнушке и тоскливо посмотрела на дверь. А потом, вспыхнув, словно сухая ветка на открытом огне, схватила вазу и кинула ему в ноги крича:

– Пошел прочь!

Он отскочил в сторону, открывая доступ к двери. Быстро выскочила в коридор.

Где покои Иштара, узнала по резкому запаху удушливых благовоний и чувственной музыке, что доносилась из приоткрытых массивных дверей. Сердце забилось быстрее, а тело мгновенно напряглось. Замедлила шаг. Подходя ближе услышала шлепки, подавленные крики... стоны.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Вам не стоит туда заходить, – меланхолично заметил позади меня Рашит. – Того требует обряд, чтобы сохранить ему жиз…

– Оставь меня! – крикнула я, смахивая со своей щеки вырвавшуюся слезу.

Раб поклонился и ушел в противоположную сторону.

Я чуть больше приоткрыла дверь. Звуки стали намного отчетливее. Дрожащей рукой сдвинула красную плотную ткань, свисающую с высоких потолков. На темном полу стояли несколько золотых блюд с остатками еды и чаши с терпким вином.

Пламя догорающих красных свечей нервно дергалось от сквозняка, цепляясь за свою угасающую жизнь.

Женские стоны разбавлял властный мужской голос, от которого почему-то неприятно кольнуло в груди. Сморгнув слезу, сделала робкий шаг вперед…

Полуголый Иштар, намотав огненные женские волосы на свой кулак, ритмично двигал своими мощными бедрами. Перед ним на кровати извивалась обнажённая Лата, часть наготы которой скрывал красный шёлк. Она томно вскрикивала каждый раз, когда он грубо и резко входил в неё. Мужчина рассматривал её сверху вниз с упоением и легким самодовольством, явно наслаждаясь процессом и ее соблазнительными формами. Капли пота стекали по его смуглому рельефному телу. Длинные черные пряди его волос падали на красивое напряженное лицо. Девушка, стоя на четвереньках, задрала голову, вновь застонав. Иштар не был с ней нежен, и это приносило ей дикое удовольствие. В какой-то момент он потянул её на себя, грубо схватив за запястья.

– Выгнись, – прорычал он.

Она с готовностью прогнулась, оголив обнаженную грудь с темными как спелые вишни сосками. Его жестокость ее только распаляла, заставляла рыжеволосую эрну сладко и тягуче вскрикивать. Иштар, потянулся за чашей с вином, залпом осушил ее содержимое. Красные капли вина скользнули по его накаченному и упругому торсу.

Непреодолимая тяга к этому мужчине снова нахлынула на меня, смешиваясь со взрывоопасной ненавистью. Делаю шаг назад, и в этот момент Иштар поднимает свой свирепый и горящий взгляд на меня. Замерла на месте, а низ живота скрутило нарастающем вожделением к нему, переходящим в болезненные спазмы желания. Протяжно выдохнула, опираясь рукой о стену.

Иштар замер. Он неотрывно смотрел на меня с сожалением, еще несколько секунд, прежде чем я вздернула подбородок и поспешила уйти.

Глава 16

Высокая статная фигура женщины с длинными распущенными волосами и седыми прядями волос у виска триумфально смотрела из окна своих покоев, наблюдая, как трэпты взмывали вверх, разрывая чернильное небо своим ревом. Свершилось. Ее мальчик теперь будет в безопасности. Но Садиру все же что-то смущало. Иштар был сильнее своего брата, соитие произошло, а ликующего рева трэптов она не услышала, ей казалось, что твари бесновались, а не сплетались в победном танце для сильнейшего.

Сильнее сжала кулон на точеной шее, в полумраке своей спальни она напряженно разглядывала вдалеке ползучих тварей на шуршащем песке. Садира нутром чуяла – что-то не так, но видения не могли ей соврать. Эрна позволила себе немного расслабиться, закрыть глаза на внутреннюю тревогу и довериться только своему дару.

Настанет день, и она перестанет волноваться, сможет вернуть свою силу и бессмертие, но для этого ей нужно еще немного потерпеть. Она скинула свою длинную накидку на пол, возвращаясь в кровать. Прокручивая в голове сексуальный образ Иштара, она вспоминала его мускулистые крепкие руки, что блуждали на упругих грудях рыжеволосой девчонки, как грубо он брал ее, без чувств и удовлетворения.

Садира подсматривала за ними через маленькую щель приоткрытых дверей его спальни. Эрна представляла себя на месте этой взбалмошной потаскушки. Ее радовало хладнокровие Иштара к рыжеволосой, она наслаждалась холодностью и жестокостью к ее телу. Садира желала досмотреть до конца обряд ее мальчика, но трэптова дрянь с необычными ядовитыми глазами спугнула ее.

Началось все с доносящихся до нее криков из ее покоев, но женщина не стала обращать на это внимание до того, пока не разбился вдребезги тяжелый предмет за дверями этой девчонки, заставив эрну поспешно скрыться в ближайших покоях, оставив открытой дверь в его спальню.

Сдавленный хрип вырвался из ее пересохшего от возбуждения горла, она надавила сильнее на сочащуюся влагой возбужденную плоть. Садира отогнала эту дрянь из своих мыслей, возвращаясь уже не к Иштару, а представляя его отца.

Ее больная любовь к собственному брату переросла в яростную ненависть и безумную похоть. То, что он сделал ради своих детей, жертвуя собой и ее жизнью, убивало ее день ото дня. Садира скучала по нему и жутко хотела убить еще раз своими руками за то, что оставил, бросил ее и посмел сдохнуть. Ее рука быстрее задвигалась между ее сухих бедер, когда яркой вспышкой перед глазами вспыхнуло другое видение…

– Это невозможно… – шепчет она побелевшими от страха губами.

– Рашит! – истерично крикнула голая женщина, быстро вскакивая с кровати, поспешно набрасывая на свое немолодое, но привлекательное тело темную накидку.

Спустя минуту Рашит уже стоял у ее кровати.

– Моя госп… – не успел закончить раб, но она его перебила приказом.

– Оставь это, подготовь вещи этой девчонки, как ее там, – раздраженно размахивала ладонью перед своим лицом, судорожно вспоминая имя очередной шлюхи Иштара. – Лата, да, кажется, так. Отправь ее как можно дальше отсюда. Куда именно, ты знаешь сам! – она опасно впилась своими вытянувшимися звериными зрачками в побледневшего от страха раба.

Садира глубоко втянула воздух, наслаждаясь остаточным всплеском своей силы, что моментально угасла, как отгоревший фитилек в захлебнувшимся жидком воске.

– Выдели ей самых лучших воинов. В ее чреве будет его дитя, – полушепотом сказала ему.

В ее видении она видела маленькую девочку с длинными иссиня-черными волосами, как у Иштара, она сидела на его коленях, окликая Лату своей матерью.

Садира не могла пока соединить все части своего видения в одно, но вот последняя ее часть позабавила ее знатно.

У Иштара будет и сын…

Эрна смогла разглядеть его здорового и крепкого малыша. Как он, заливаясь смехом, играл с длинными красными локонами своей матери, ее волосы были будто настоящее живое пламя.

Женщина прокручивала в своей голове еще раз это видение и пыталась понять, что же ей не давало покоя. Лицо этой девушки казалось всегда покрыто какой-то мутной вуалью… Может, она ошиблась и подложила своему мальчику не ту…

В сердце Садиры закралось сомнение, кем могла быть эта красноволосая женщина, но она поспешно откинула эти мысли, возвращаясь к видению с Латой. Это безусловно одна и та же женщина. У этой потаскушки Латы будут дети от Иштара.

Рашит скрылся за дверью, выполняя приказ, а женщина стала сосредоточенно расхаживать по комнате, размышляя над другим фрагментом видения.

Эрна пока неохотно хотела в ЭТО поверить, и не до конца понимала, какую роль сыграет эта зеленоглазая девка, но Садира должна заранее просчитать все ходы.

Ей нужно уберечь от проблем ее мальчика и позаботиться о его будущих детях. Ведь если Витар узнает, что Лата беременна, то он лишится трона, и власть перейдет к Иштару. Витар не допустит этого и сделает всё, чтобы оставить власть при себе.

Эрна решила воспользоваться враждой между братьями и одним разом устранить две проблемы. Хищно улыбнувшись, подошла к своему столу.

На чистом листке плотной бумаги своим витиеватым почерком вывела последнюю букву в столь важном письме. Эрна аккуратно закрутила его трубочкой, затем обмотала красной шелковой лентой и вручила в руки ожидающему воину.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Лично в руки мэрну.

Воин поклонился и скрылся в дверях.

Глава 17

Около недели я делала вид, что ничего не произошло. Целых шесть дней я боролась с собой, призывая терпение и спокойствие, но они будто сочились сквозь меня, как вода из дырявой бронзовой чаши.

Каждый раз, спускаясь в пустой обеденный зал, я равнодушно ковырялась в полной тарелке, заставляя себя проглотить хоть кусок. Потом молча вставала и уходила к себе, чтобы снова подолгу смотреть в окно, а затем лечь спать и повторить этот день с точностью до мелочей.

Я всячески избегала Иштара. Иногда мне казалось, что, проходя мимо моих покоев, он останавливался у дверей, чтобы прислушаться к звукам, доносящимся из моей комнаты. В это время я замирала на месте, готовясь к тому, что он в любую минуту может войти в эти двери. Но этого не происходило, его шаги быстро удалялись, а через какое-то время он и сам покидал этот дом.

Сегодня я решила поговорить с ним, хочу отправиться на базар и заглянуть в свою мастерскую в надежде увидеть там брата…

Как же я по нему скучала. Рашит сказал, что позовет меня, когда его господин будет свободен.

Полдня я металась по комнате в ожидании. Плотная ткань темно-зеленого платья душила меня. Я попыталась его расстегнуть, но упрямая застежка не поддавалась моим пальцам. Вдруг кто-то шагнул за мою спину…

Застыла на месте.

Я совсем не заметила, как он вошел в мою спальню. Иштар молча убрал мои застывшие пальцы с застежки и стал разъединять их сам. Не спеша, по-хозяйски. Будто и правда раздевал меня вот так каждый вечер, словно не было той пропасти, что нас разделяла всегда. Прикрываю глаза, унимая нарастающий жар внизу живота. От его касаний я сходила с ума.

Он стоял почти вплотную ко мне, от его тела исходил жар, мое дыхание стало сбиваться. Иштар наклонился ближе. Я не видела этого, но чувствовала по его опаляющему мою кожу дыханию. Одной рукой прижал к своему телу и обжег мою шею поцелуем.

– А-ма-ра… – почти прорычал в шею, прикусывая нежную кожу на ней без капли мягкости и нежности.

Вздрогнула. С трудом овладев собой, прошептала ему:

– Отпусти меня.

Его каменное тело на миг застыло. Опустил руку.

Повернулась к нему лицом. Мне вдруг стало неловко за свои слова.

Он окинул меня взглядом. Это был прямой тяжелый взгляд, не сулящий ничего хорошего. Раздраженно сделал шаг ко мне. Жестко взял за подбородок, рассматривая меня, процедил сквозь зубы:

– Не дразни меня, девочка!

Его пальцы коснулись моей щеки, затем откинули назад мои длинные волосы, а потом он резким движением впечатал меня в ближайшую стену, вжимая в неё своим мощным телом. Жар его тела обжигал мои ладони, что лежали теперь на его широкой груди. От колотящегося сердца и его близости кружилась голова. Я так отчетливо чувствовала его эмоции, что у меня во рту резко пересохло, а тело казалось тяжелым как камень. Он дурманил мою голову своим ароматом и близостью своего дыхания. Мое тело пульсировало под ним, хотело, чтобы его тяжесть никогда не покидала меня.

– Я знаю, Амара, что ты хочешь меня так же, как и я тебя. Я чувствую твое возбуждение.

Мои щеки отчаянно пылали от его откровенности и истинной правды.

Он смотрел сумасшедшим взглядом на мои губы, лаская грубой и шершавой ладонью лицо.

– Твой запах, – замолчал он, глубоко втягивая рядом со мной воздух. – Он снова изменился. Теперь ты пахнешь грозовым дождем в знойной пустыне, – шепчет, едва касаясь меня своими губами. – Той редкой влагой, что жадно впитывается в сухой шелестящий песок, – сильнее вдавливает в стену своими бедрами.

Сдавленный стон вырывается из моего горла.

– Безупречный аромат прохладной свободы и освежающего дыхания, вырывающегося из огненных недр губительной пу-с-ты-ни, – он растягивает последнее слово и впивается в мой приоткрытый рот горячими губами.

– Хватит мучать меня и себя, – задыхаясь, почти рычит мне в губы, сдавливая лицо рукой.

Выдыхаю в его широкую ладонь, не в силах ответить, произнести хоть одно слово. Его рука прошлась по моим скулам, губам. Потянулась к нему, как цветок безмолвно тянется к свету, почти соприкасаясь с его губами. Копченая горечь скользнула в мой рот от его шершавого пальца. Закатываю глаза от дикого удовольствия, вбирая большой палец в кольцо своих губ.

– Открой рот, – прорычал он мне, приказывая.

– Древние… – выдыхаю в порыве я.

Я растворяюсь в этом вязком дурмане, словно мутное облако желания поглотило меня, затмевая тягучую ненависть и боль, что он причинил. Всё. Осталось только непреодолимое притяжение и мучительное желание быть в его объятиях.

От каждого его слова низ живота наливался свинцом, соски закручивались в тугие узелки под плотной тканью платья, что сейчас была отвратительной преградой к его сильному телу. В его глазах отражалась я: затуманенный жадный взгляд, растрепанные волосы, его палец в кольце моих пухлых губ. Он больно сжал мое бедро своей грубой ладонью, так что заискрило от удовольствия в глазах. Не стесняясь его, приглушенно простонала. Я не узнавала себя. Мои мысли путались в голове, а тело плавилось в его сильных руках. Иштар прорычал, как настоящий трэпт, сильнее вжимаясь в меня своим телом. Шептал что-то неразборчиво на непонятном мне языке. Сжимая волосы на моем затылке, оттянул голову назад, чтобы покрыть мою шею своими яростными поцелуями. Другая рука задрала платье. Отвернулась, когда он захотел снова впиться в меня властным поцелуем.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Остановись, – еле слышно пролепетала я, не поворачиваясь.

Я испугалась ту часть себя, что вырывалась наружу и стремилось к нему. Бешеная похоть к нему и неуправляемое притяжение было сильнее, чем к его брату.

Он гневно задышал, упираясь в мое плечо головой. Шумно выдохнул горячий воздух в изгиб моей шеи, а потом резко подхватил мою ногу и опустил на свое бедро, придерживая ладонью под моим коленом. Платье задралось кверху, оголяя нижнее белье, через черную ткань его брюк я ощущала каменную эрекцию. Иштар сильнее вдавил свою возбужденную плоть в мои бедра, а от его откровенного взгляда я быстро отвела глаза.

– Смотри на меня! – прошипел сквозь силу мне властным голосом.

Ничего не осталось от эрна, только зверь. Его зрачки вытянулись в черные тонкие полоски, черты лица будто хищно заострились, а запах его тела стал слишком желанным для меня. Я завороженно смотрела, как соленые капельки пота стекали по его вискам, как надувались вены на его шее, и как закручивалась тьма в его глазах. Он рывком качнул бедрами, вжимаясь своей твердой выпуклостью в тончайшую шелковую ткань белья, скрывающую мою розовую плоть. Дернулась, задышав чаще. В одно мгновение я захотела провести губами по его колючей щетине и мужественному подбородку. Закусить его нижнюю губу и слегка оттянуть, вдыхая головокружительный запах его кожи.

Я чувствовала, как ткань моя нижнего белья намокала, как стыд испарялся, оголяя лютый голод по этому мужчине. Я сгорала от желания к нему, хотела, чтобы сейчас его горячие пальцы сдвинули полоску моего белья в сторону, и он ворвался мощными толчками в мое лоно, заставляя кричать от удовольствия.

Всхлипнула от возбуждения.

Иштар больше не сдерживался, с рыком сделал еще один мощный толчок, и я выгнулась от бешеного оргазма, закатывая глаза, сильно сжимая пальцами его плечи. Это был ЕГО оргазм. Иштар содрогаясь всем телом наклонился к моей шеи и неспешно провел языком дорожку до подбородка, вызывая очередную волну возбуждения. Медленно опуская мою ногу на пол, все еще тяжело дыша, стал снова прожигать меня своим потемневшим голодным взглядом.

Я отошла от него, в растерянных чувствах сжала на груди свое платье дрожащей рукой, словно это помогло бы унять бешеный стук сердца. Мы лихорадочно смотрели друг на друга, он от похоти, я от отвращения к себе и осознания того, что могло произойти, если бы не Иштар.

– Собирайся, – серьезно сказал он, направляясь к двери. – Рашит передал мне, куда ты хочешь поехать. Отправишься со Шрамом, – застыв в дверях, последнее бросил с какой-то брезгливостью мне: – Вздумаешь бежать…

– Не сбегу, – ответ сам слетает с моих губ.

Иштар внимательно посмотрел на меня, затем кивнув головой, скрылся за дверью.

Мои ноги ослабли, я без сил опустилась на холодный пол.

****

Милые ДАМЫ! Желаю вам весеннего настроения! Пусть в воздухе ощущается аромат ваших любимых цветов, а теплые лучи любви греют ваши сердца, как яркое солнце! С 8 МАРТА!

Ваша Лаура ????

Глава 18

Я неспешно прогуливалась по базару, вдыхая ароматы душистых специй и серой пыли, что покрывала старые лавки шумных торговцев из-за сильных ветров. Гул базара, крики детей, недовольные женщины, ругающие торговцев за то, что те не доложили им пару картофелин – я дома.

Улыбнулась, когда увидела стоящие в центре нашего базара разноцветные огромные шатры из плотной ткани. Приглушенные цвета этих шатров манили своими яркими узорами. Желтое солнце искусно вышито опытными руками мастериц золотыми нитками, даже здесь, на этом шатре, они возносили дань городу Солнца, признавая силу и власть нашего мэрна.

Подошла ближе, чтобы рассмотреть другое изображение. На плотную ткань были нанесены толстыми шелковыми нитями оливкового цвета пальмовые листья, изящно переплетающиеся с огромными гроздьями красных ягод. Эти узоры завораживали: диковинные цвета, разноцветные нити и причудливые ручные стежки. Провела рукой по выпуклой вышивке верблюда, прелестно сделанной из коричневых жемчужных ниток.

– Охренеть, – заржал Шрам позади меня.

Отдернула руку от шатра, раздраженно поворачиваясь к нему.

– В чем дело? – выгибаю бровь.

– Да, так… – вытащив из кожаного мешочка сухую колючку, засунул ее в рот. – Долго еще будешь таращиться на кусок грязной ткани и восхищаться этим шатром? – цокнув языком, скрестил недовольно руки на своей груди, упираясь плечом в рядом стоявший шатер.

– Ты можешь оставить меня здесь, и идти туда, куда тебе надо, – ворчу я, краснея от злости.

– Я бы с радостью, дорогуша, но мои яйца мне важнее. Я пока не готов от них избавляться, – хохотнул здоровяк, накрывая свой пах огромной лапищей.

– Животное! – отворачиваясь, фыркнула я.

– Я жрать хочу, – буркнул он, ковыляя за мной.

– Древние! – взвыла я, ускоряя шаг в сторону своей мастерской.

– Истеричка, – хмыкнул он, стащив с прилавка первый попавшийся фрукт, подбросил его высоко в воздух, поймав, жадно вгрызся в сочный плод, не обращая внимания на доносящееся в его спину проклятья хозяина этой лавки.

– Да чтоб тебя хворь заела… – рявкнула я, резко останавливаясь перед своей мастерской.

– Твою ж… – эрн врезается в меня, роняя фрукт в песок. – Н-да…– промямлил он, рассматривая то, что осталось от моей мастерской.

Я безмолвно стянула с головы коричневую ткань и шагнула внутрь. Дверь была беспощадно выдрана с петель, осколки стекла от когда-то безупречных шкатулок были разбросаны у входа, как маленькие серебристые острые нити среди черного снега. Аккуратно перешагнув их, дрожащей рукой уперлась в стену, которые пропитались стойким запахом гари. От моей мастерской ничего не осталось. Только голые черные стены, пропитанные копотью. Сажа словно зависла в воздухе, покрывая тонким слоем все вокруг. Слова в горле застряли, а накатившая тошнота сбила меня с ног. Выбежала наружу, отталкивая от себя Шрама. Упав на колени, меня стало выворачивать на нагретый солнцем песок.

– За что? – полушепотом спрашиваю у эрна, прикрывая глаза и упираясь руками в колени.

– Смотри это же та сука со змеиными глазами, – удивленно крикнула проходящая эрна своей полной подруге.

– Тильда, ты путаешь, – запыхтела та.

– Да говорю я тебе, это она, – показывает в меня пальцем.

Я поднимаю пыльный платок и покрываю им голову, медленно поднимаясь.

– Я хочу вернуться, – тихо говорю Шраму.

– Я ее глаза еще тогда запомнила, аж в дрожь бросало, как она так смотрела на всех своими змеиными глазюками там на черной площади…– шипела уже громче худощавая эрна.

– Эй ты, бродяжка! – окликнула она меня.

Делаю глубокий вдох. Казалось, температура моего тела повысилась в несколько раз, а к горлу снова подступила тошнота.

– Я с тобой разговариваю, как смеешь меня игнорировать! Проклятый тебя тоже бросил?! – не унималась блондинка, заливаясь противным писклявым смехом.

Суставы начали ныть, а ладошки становились противно мокрыми. Хлопковая ткань удобного платья, под невзрачной накидкой, стала неприятно прилипать к моему телу.

– Как тебе твоя мастерская?! Понравилось?! А, дрянь?

Ненависть разъедала меня до костей, разнося по моим венам бурлящую кровь с этой отравой.

Шрам, нахмурив брови, посмотрел сначала на меня, потом медленно перевел взгляд на выкрикивающую оскорбления эрну, а затем стремительным рывком кинулся ко мне. Все происходило, очень быстро и как в тумане. Моя рука по инерции взлетела вверх, выпуская столп огня в приближающегося мужчину. Эрн, ругнувшись, отлетел к стене.

– Думала ты лучше наших?! – мерзко скривилась девушка. – Пустая бродя... – резко заткнулась она, увидев происходящее, громко заверещав.

Резким и быстрым движением вскинула руку в ее сторону. В этот момент яркая вспышка ослепила мое лицо. Я слегка пошатнулась, хватаясь за голову. У меня стала сильно кружиться голова.

– Вот же срань…– рявкнул Шрам, притянув меня к себе, впечатывая в стену ближайшей лавки.

– Смотри на меня! – орал он, держа обеими руками мое лицо.

– Давай же, посмотри на меня.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Сморгнув пару раз, сделала жадные глотки знойного воздуха ртом, цепляясь за его ладони.

– Я… – но больше ничего произнести не успела…

Все поплыло перед глазами, и я отключилась.

Глава 19

– Просыпайся! – звонкий удар по щеке.

Схватилась за пылающую щеку, с трудом разлепив глаза. Передо мной стояла Садира. Ее глаза сверкали злостью, а часть рта скривилась в брезгливости.

Тысяча неизвестных ужасных звуков ворвались в мою голову вихрем, оглушая меня. Резко села в кровати, закрывая ладонями уши и сильно зажмурив глаза.

– Умоляю, хватит! – беспомощно взвыла я, не обращая внимание на стоявшую у моей кровати раздраженную женщину.

Но звуки продолжали просачиваться в мою голову сумасшедшим ревом зверей, шипением змей, будто над самым ухом они извивались в шелестящем песке, а еще этот чудовищный пронзительный треск пламени в моей спальни. Они взрывали мою голову. Я могла слышать даже нарастающее хлопанье тысячи птичьих крыльев где-то над головой, шуршание коротких ножек насекомых, спешно перебирающихся вверх по сухим и хрустящим от гулкого ветра тонким шероховатым веткам деревьев.

Мое лицо покрылось испариной, а сердце грозило вырваться из груди. Посмотрела на женщину перед собой.

Я ощущала страх этой эрны, ее горе, отчаяние, безумие и ненависть. Они сжирали меня, как эта жуткая какофония гулов, рвали мои внутренности своей эмоциональной силой.

Я хотела сказать ей, чтобы она прекратила так громко думать и дышать, но не могла выдавить из себя ни слова. Во рту пересохло, а горло жутко горело. Каждый громкий удар ее сердца набатом стучало в висках. Глаза слепило от ярких цветов в моей комнате, хотя за окном стояла глубокая ночь, но все цвета заиграли в моей спальне новыми красками, ярче, четче, насыщение.

От свечек на стенах слезились глаза, словно смотрела на яркое солнце. Запахи распадались на миллион разных незнакомых мне оттенков: спертый воздух смешивался с мокрой шерстью, аромат свежевыстиранных простыней с нестерпимой вонью проходящих мимо моих покоев воинов, что вернулись с ожесточенных боев. Смесь этих густых запахов притупила мои мысли своим разнообразием. Я словно чувствовала своей кожей жар тела Садиры, ее неприятный запах плоти. От пульсирующей крови в ее венах, закладывало в ушах.

– Поднимайся, я сказала! Иштар хочет знать, где ты шлялась до захода солнца со Шрамом?! – язвительно орала она у моей постели.

– Если ты сейчас не поднимешься, я тебя за волосы приволоку к нему!

К горлу подкатила тошнота, зажав рот ладонью, вскочила с постели, толкнув стоявшую у меня на пути эрну.

– Ах ты дрянь! – взвилась она, убираясь из комнаты. – Я лично позабочусь, чтобы тебя выпороли!

Дверь в моей спальни с грохотом захлопнулась.

Пока меня выворачивало, появившийся из ниоткуда Рашит умолял меня поторопиться.

– Древние… – протяжно проговорила я, смотря на себя в зеркало.

От моей смуглости не осталось и следа. На меня смотрела белая как полотно девушка с темными кругами под глазами.

Раб нервно наворачивал круги в моей комнате, пока я пыталась натянуть на себя платье. Его громкое шарканье подошв по гладкому полу сводило меня с ума.

– Прекрати! – рявкнула я мужчине.

Этот шум вокруг не давал мне думать. Рашит хотел помочь мне с платьем, но его прикосновения к моему телу вызывали волну отвращения и дикого раздражения.

– Не трогай меня! – рыкнула я.

Раб испуганно отшатнулся от меня.

Мои ладони стали зверски чесаться, а пальцы неприятно покалывать.

– Уходи, я сейчас спущусь, – извиняюще попросила его, боясь причинить ему вред.

Мне стоит рассказать обо всем Иштару. Но что будет, когда он узнает… Мне нужно сначала найти брата. Рассказал ли Шрам о том, что произошло в Старом городе?

Я ничего не могла вспомнить после обморока, только короткими отрывками: таверну Хасана и склонившиеся надо мной лица Фивы и Шрама.

Я бесшумно и неторопливо спускалась вниз, старательно избегая скрипящих ступеней под ногами. Наступала на них так осторожно, чтобы не лопнули барабанные перепонки от этого скрипа.

Яркая вспышка перед глазами.

С новой силой ворвались в мою голову чьи-то всплески гнева, агрессии, тревоги. Схватилась за стену, чтобы отдышаться от нового испытания. Внезапный шепот эрнов за закрытыми дверьми зала я слышала так четко, как будто они говорили передо мной.

– Иш, чё с пацаном делать? – спросил эрн.

Это был Шрам, я узнала его по голосу сразу.

Спустилась еще на одну ступень, прикрывая глаза, сосредоточившись на их голосах.

– Ты же знаешь, он не успокоится, уберет его. Жаль пацана, – продолжает кому-то говорить Шрам.

Удар кулаком по столу.

Вздрогнула.

Треск раздавленной скорлупы печеных орехов.

Никто не отвечал, слышалось только тяжелое задумчивое дыхание. Я ощущала три сердцебиения. Два ровных и одно, вдруг ставшее таким быстрым и сильным. Горячее сердце Иштара. Щеки опалило жаром, а мои удары сердца стали сливаться с его. Прикрыла рот ладонью, чтобы не вскрикнуть.

– Может, к себе возьмем в отряд, нам нужны такие как он, безбашенные? – нарушил молчание Шрам, кроша орех за орехом. – Ос, а ты че думаешь? – не унимался эрн, обращаясь к другому, чьё сердце продолжало ровно стучать.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Иштар прав. У него нет шансов, – от его холодного тона по телу пошли мурашки.

Казалось, я знала, о ком они говорят, и этот человек был очень дорог мне…

Снова молчание. Скрежет чьих-то зубов, точно миллион осколков прошлись своими острыми гранями по металлу. Схватилась за голову от резкого звука.

Хруст сжатых кулаков.

Кто-то ровно вздохнул и раздался хриплый, сиплый металлический голос:

– Амара, не заставляй меня еще тебя ждать…

– Трэпт! – нервно дернулась, ругнувшись.

Пройдя длинный коридор, я толкнула тяжелую дверь, врываясь в зал для переговоров.

Иштар несколько минут сидел неподвижно, погруженный в размышления. А я, не решаясь сделать еще шаг, перевела испуганный взгляд на профиль Шрама со сломанным носом, что казался со стороны частью песчаных гор. Громила повернулся ко мне и озадаченно посмотрел. Сильный отек от перелома сделал его лицо еще более устрашающим, теперь его уродливая полоса шрама, заметно выделялась на его грозном лице. Он хотел что-то сказать, но, закрыв слегка приоткрывшейся рот, отвернулся от меня. Перевела взгляд на мощную фигуру Иштара, что восседал на высоком массивном стуле, почти перекрывая своей широкой спиной его длинную резную деревянную спинку.

Он поднял на меня глаза и пару секунд вглядывался в мое лицо.

– Ты хочешь мне что-нибудь рассказать? – его огромный кулак подпер лицо, а в темных глазах искрился интерес.

Неужели он всё знает. Шрам всё ему рассказал? Я остро ощущала нависшее над нами напряжение.

Ладони стали мокрыми, а слабость в ногах кричала, что мне срочно нужно присесть.

– Сядь рядом, – он одним легким движением руки притянул грузный стул к своему.

Чем ближе я подходила к нему, тем сильнее меня трясло от бурлящей энергии в этом мужчине, я смотрела на его накаченное тело, на то, как он следил за каждым моим шагом, как его пальцы, лежавшие на сером столе, дернулись, яркие черные искры под ними вспыхнули и погасли. Между нами была призрачная нить, натянутая до предела.

Опустилась на стул рядом с ним. Втянула его запах. Шквал эмоций его и моих обрушился на меня с новой силой. Я не разбиралась, где чьи чувства, но раздражающий звон от всего вокруг померк рядом с этим мужчиной. Я слышала только стук его сердца. Тяжелое дыхание и безграничную заботу ко мне. Как я это поняла, не знаю, но мягким теплом оно наполняло меня до краев. Я успокаивалась, а тело наполнялось энергией. Слабость меня покидала, сменяясь гармонией. Моя глаза стали закрываться, а голова незаметно уткнулась в его грудь. Подскочив на месте, резко отодвинулась, но он своими лапищами сгреб меня в охапку и усадил на свои колени. Иштар смотрел на меня, хитро прищурив глаза.

– Это означает, что ты ничего не расскажешь… – странно произнес он, откидываясь на спинку своего стула, затем перевел странный взгляд на хмурого и молчаливого Шрама.

Я замялась, поерзав на его коленях. Я не хотела с них слезать, но и сидеть так просто не могла. Жар его тела меня сбивал с мыслей.

– Что же у вас там произошло, что заставило вас задержаться в городе дольше положенного? – казалось, он издевался над нами, заранее зная ответ.

Внутри меня нарастал гнев за то, что он смеет насмехаться над нами. Кончики пальцев стали покалывать, а глаза жечь. Вскинула на него яростный взгляд. Он сначала моргнул, потом еще раз. Только я хотела положить на его грудь свою руку, чтобы огонь, вырывающийся из моих пальцев, поджег черный шелк его рубашки, как он резко притянул меня к себе, впиваясь в мои губы мягким поцелуем. Медленно, нежно он почти ласкал своим языком мой. Я обмякла в его руках. Потерялась от его вкуса. Глаза перестало больно жечь, а злость на него отступила. Я вжалась своей грудью в его, а он насмешливо отодвинул меня от себя, еще раз посмотрев, как на диковинную животинку. В его глазах плясали насмешливые победные огоньки.

– Р-р-р-р… – вырвалось нечленораздельное что-то сильной вибрацией из моей груди.

Высвободившись из его уже не держащих меня рук, метнулась к двери, проклиная его всеми ругательствами, крутившимися в моей голове.

– Я буду с нетерпением ждать тебя в своей спальне с захватывающей историей вашего короткого путешествия! – он откровенно смеялся надо мной, крича это мне вслед.

– Трэпт ползучий! Скала неотесанная! Хрен собачий! Подойди только… – срывалось бурчанием с моих губ.

Сбоку что-то задымилось, но я уже скрылась за дверью, направляясь к себе в спальню.

Поднимаясь по ступеням, я отчетливо слышала мягкий грудной смех этого ободранного трэпта за закрытыми дверями зала.

– Как же, жди, да не пережди! – рыкнула я, сверхбыстро оказавшись в своих покоях, громко хлопнув дверью.

После чаши с прохладной ароматной водой ко мне вернулось мое нормальное состояние. Звуки стали привычными, а слабость ушла, прихватив с собой и мою тошноту. Приготовилась лечь спать, как внезапно мое дыхание сбилось, а чья-та цветочная вонь ударила в нос. Глаза заволокло пеленой ярости.

Мне потребовалось несколько секунд, чтобы преодолеть длинный коридор и добраться до покоев Иштара. За его дверьми я слышала мелодичный голосок его наложницы. Я была в полном бешенстве.

Я ворвалась в его покои вихрем, сметающим все на своем пути. Столько ярости я не испытывала и за всю жизнь. Толкнув дверь, я, рыча сдирала на своем пути раздражающую меня красную ткань, свисающую с его потолка. На его огромной кровати лежала полуголая черноволосая девушка.

Ратва – его любимая наложница.

Иштара здесь не оказалось, но повсюду был его запах. Перевела взгляд на девушку, лениво посматривающую на меня, проводя длинным пальчиком по своей точеной талии, мягко сминая им гладкий шелк.

Пол под моими босыми ногами стал накаляться. Что-то темное, неподвластное мне нашептывало только одно: «Убить, убить, убить. Он мой! Мой! Мой!»

Девушка теперь смотрела на меня с ужасом, подтягивая простыню к груди, она медленно сползала с кровати.

Я двинулась к ней.

– Мой господин, останови ее! – запищала она, тыкая в меня пальцем.

– Ратва, можешь идти, – серьезным и спокойным рокотом прозвучал голос Иштара из темного угла его спальни.

Глава 19.1

Я повернулась в сторону раздавшегося голоса.

Как я не почувствовала его… не увидела…

– Бешеная сука! – взвизгнула девушка, выскользнув из его спальни.

Иштар стоял, скрестив руки на груди, широко расставив ноги. Чуть склонив голову на бок, с интересом рассматривал меня.

Он все подстроил!

Я вскинула руку в его сторону и ярко-красное пламя само сорвалось с моих ладоней устремляясь к нему. Огонь впитался в его тело, не причиняя ему боли.

Я еще сильнее разозлилась на него, только захотела взмахнуть рукой, как он сделал широкий шаг ко мне, и я уже была прижата спиной к его оголенному по пояс мощному телу.

– В кого ты такая упрямая, а, Амара? – улыбается, упираясь подбородком в мою макушку. – Думаешь я не узнал бы?

– Не твое дело, – рычу я, дергаясь в его руках. – Ненавижу! – шиплю.

– Уверена? – хрипло шепчет, задевая губами мочку уха.

Я больше ни в чем не уверена…

Хотелось рвать и метать. Я была близка к истерике, не в силах справиться с обилием чувств. Мое тело вибрировало от его голоса, от его прикосновений к моему телу. Он пробуждал что-то неизведанное, невыносимо страстное.

Почему от его касаний нет такого же отвращения, как было с Рашитом?

– Потому что, Амара, ты сама этого желаешь… – продолжает кружить мне голову своим бархатным шепотом, острожно сжимая мои бедра. – Ты как слепой котенок, всё тыкаешься носом не туда, заставляешь меня открывать тебе глаза самым неприятным для тебя способом. Зачем пытаешься противиться мне?

Я застыла на месте.

Он может читать мои мысли?!

– Только тогда, когда ты рядом. Но мне не нужно их читать, чтобы знать, о чем ты думаешь, Амара…Мне достаточно тебя чувствовать, – шумно втягивает воздух над головой. – Мы связаны, лиана… – его рука свободно двигалась по моим бедрам. – Куда бы ты ни бежала и ни шла, все дороги приведут тебя ко мне.

Я завороженно слушала Иштара, боясь прервать его речь. Он меня не держал, я уже сама прижималась спиной к его напряженному телу, позволяя его сильным рукам забираться под легкую ткань моего платья.

– Я сомневался, присматривался к тебе, не понимал, почему так тянуло к тебе, почему чувствовал тебя, как наших женщин. Кто запечатал в тебе твою силу? Кому было выгодно это сделать с тобой, ведь такое подвластно только богам? – повернул к себе, обхватывая ладонями мое лицо, начал покрывать его короткими поцелуями. – Я со всем разберусь, моя девочка, – еще один поцелуй, легкое прикосновение его губ к моим, словно порхающая бабочка дотронулась до них своими трепещущими крыльями.

Волнующе выдохнула ему в губы, едва качнув головой, давая согласие на всё, что он сейчас говорил мне.

Когда он касался меня, кровь по венам бежала с бешеной скоростью. Иштару даже не нужно трогать меня, одного того, что он рядом, было достаточно, чтобы тепло вновь разливалось по моему телу.

– Я хочу тебя всю… – произносит он тяжелым грудным голосом, заправляя локоны волос за мое ухо.

Я едва не простонала, получая от этих произнесенных слов какое-то высшее наслаждение.

– Нет… – всхлипнула я, сделав шаг назад.

– Зачем пришла тогда? – он сухо рассмеялся.

Иштар рывком притянул меня за талию к себе.

– Каково это чувствовать, Амара? Жгучую, дерущую тебя в клочья ревность… Так, что хочется выть диким зверем, убить каждого, кто прикоснется или посмотрит на того, кто принадлежит только тебе! А, Амара?! Давай же ответь мне?! – рычит в лицо. – Тебе понравилось видеть ее в моей постели?!

Отрицательно мотаю головой, упираясь в его пылающую широкую грудь ладонями.

– Если тебе плевать, тогда я ее сейчас верну, и заставлю смотреть тебя, как она будет кричать подо мной от удовольствия!

– Нет! – рявкнула я, ударяя его по груди кулаком.

Его слова резали не хуже любого из кинжалов. Стиснула зубы от злости. Огонь рвался наружу. Решил меня проучить? Ядовитая обида и лютая ревность к той девушке застилала глаза.

Я замахнулась, чтобы влепить ему пощёчину, но Иштар молниеносно перехватил руку. Тогда я занесла другую… и сразу замерла, как только посмотрела ему в глаза.

Он тихо и слишком спокойно сказал:

– Опусти.

Злость внутри пылала, жгла и толкала меня на импульсивные поступки. Но даже ведомая безрассудством, я всё равно отвела взгляд, опустив руку…

– Запомни навсегда эти чувства! Я хочу, чтобы ты поняла, Амара, что я испытываю, когда тебя касаются… – замолчал, скрежета зубами, – другие. Когда твой дерзкий язык рубит похлеще меча. Помни всегда об этом, Амара, когда решишься на очередную глупость. Я сильнее тебя в несколько раз, и ревность моя хуже твоей! Надеюсь, ты не захочешь познать мою злость. Не доводи до этого!

– Лата… – само сорвалось с моих губ.

– Мне нужно было провести этот обряд, чтобы не сдохнуть, – ничего не скрывая, прямо ответил мне он. – Приступов нет. Значит всё прошло, как и полагалось.

Моя душа рвалась в клочья от его слов.

Шла ожесточенная борьба моего разума и моих новых чувств к нему. Я не хотела и не могла его больше делить ни с кем. Он притянул к себе, почувствовав мои душевные метания.

Я проигрывала этот бой в его крепких объятиях.

– Меня трясет лишь от одного твоего запаха, лиана, – ты въелась мне под ребра, вросла своими корнями в мое проклятое сердце, – медленно провел рукой по плечу, спуская с него тонкую ткань, кусая за мочку уха.

Именно сейчас я не чувствовала давления с его стороны, только ощутимую власть над ним… Я медленно опустилась на пол, наблюдая, как он тянется за мной, словно хищный зверь, истосковавшийся по ласке. Иштар сел, но на кровать. Оказавшись перед ним, я подняла смелый взгляд снизу вверх. Он мягко коснулся моего подбородка, большим пальцем задев губы. Разглядывал меня с улыбкой.

– Хоть на коленях сейчас и ты, но преклоняюсь перед тобой я, Амара.

От того, как он это произнес, пробежались мурашки по всему телу. Он привлёк меня к себе ближе, погладив по щеке.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я робко дотронулась до его коленей, но Иштар перехватил мою руку и поцеловал её. Он, не прерывая зрительного контакта, придвинулся к моему лицу.

Очередным поцелуем нежно коснулся моих губ. Медленно, ласково... не углубляя его и не торопясь. Он наслаждался им. Отстранился, вновь погладив мои губы пальцем.

– Разве ты готова отказаться от этого?..

Глава 19.2

В ответ лишь вязкое раздражающее молчание…

Сцепил между собой пальцы в замок и спокойно смотрел на неё. Желал ли я снова видеть ядовитую ненависть в ее глазах? Нет. Я перебирал воздух на мелкие воздушные крупицы, искал следы ее едва уловимых эмоций: грусть, нерешительность, желание, ревность. Пока она молчала, я чувствовал, как ее продолжает пожирать огненная смесь из сомнений и страха. Я знал, что причиненная мною боль не ушла, а только зарубцевалась маленьким шрамом на ее сердце. Напряженно посмотрел на ту, что сейчас стояла передо мной на коленях. Она не покорится мне никогда.

Устало поднялся на ноги, она молча поднялась следом.

Как же я буду скучать по этим чувственным губам, дерзкому языку и высокомерному взгляду.

– Моя глупая девочка… – мягко улыбаюсь ей, поддевая рукой ее подбородок.

Провожу большим пальцем по ее влажным губам. Как же я жалею, что не могу выдрать тебя из своего сердца, проклятая ведьма, что вывернула мою душу наизнанку.

– Ты всегда будешь бороться с собой, а у меня не хватит сил терзать тебя день за днем. Я не смогу вечно ломать тебя и себя. Твоя ненависть и наша связь будут разрывать тебя на части, заставляя страдать. А я стану метаться больным зверем, впитывая те крохи ласки, что бросишь мне в ноги из жалости, – нехотя убрал руку от ее лица, серьезно всматриваясь в зеленые глаза девушки, которые от слез еще ярче выделялись на загорелом лице.

Есть только одно верное решение для нас – отпустить. Больше, не хотел мучить ее и себя. Лучше сдохнуть, чем так жить.

Открываю рот, чтобы сказать, как две маленькие дрожащие ладони опустились на мое лицо. Замер. Кажется, даже перестал дышать. Один робкий, почти неосязаемый поцелуй коснулся моих губ, вышибая все из моей головы. Впиваюсь взглядом в девушку перед собой. Она прикрывает глаза, а тонкая бретелька платья слетает с плеча от одного движения ее руки. Гладкая ткань медленно скользнула вниз, обнажая налитую грудь с упруго поднятыми вверх маленькими розовыми сосками, жалобно просившими вобрать их в рот.

В глотке сразу пересохло, а в паху заныло от напряжения. Она потянулась к другой. Останавливаю ее, накрывая своею ладонью ее подрагивающие пальцы. Сжимаю их, отрицательно качая головой.

– Я не железный, Амара…– Если продолжишь, обратной дороги для нас уже не будет. Не отпущу.

Еле заметно кивает.

Убираю руку. Позволяю уйти, сцепив за спиной свои подрагивающие от напряжения руки. Не думал, что будет так тяжело.

Она продолжала стоять на месте, а затем вздернув подбородок, легким движением руки смахнула вторую бретельку со своего плеча. Ее светлое платье соскользнуло к ее стройным ногам.

– Возвращайся к себе! – рявкнул я указывая на дверь, теряя терпение.

Мой взгляд жадно шарил по ее груди, изящным бедрам и черному треугольнику волос, что вызывающе притягивал взгляд сквозь полупрозрачную ткань белья.

Упрямо делает уверенный шаг ко мне, выводя тем самым меня из себя. От ее резкого движения грудь вызывающе дернулась. Рывком притянул к себе за копну волос, рыча ей в приоткрытые влажные губы:

– Значит, решила остаться…

Молча кивает головой, бросая быстрый взгляд на мои губы. Мой язык ураганом ворвался в ее приоткрытый рот, сплелся с ее в настойчивом, подавляющем поцелуе... Задрожала, вжимаясь в меня всем телом, дразня еще сильнее своими затвердевшими от возбуждения сосками. Подхватил ее на руки и опустил на кровать. Схватился за пряжку на поясе брюк, расстегнув, стал неторопливо вынимать его из петель, внимательно наблюдая за ее пристальным взглядом. Стянув брюки, подошел ближе к кровати, давая себя рассмотреть. Ее глаза лихорадочно заблестели, а дыхание участилось, когда ее взгляд упал на мою затвердевшую возбужденную плоть. На ее разгоряченной бронзовой коже стали ярче мерцать капельки влаги. Длинные волосы разметались по ее плечам и груди. Запустил руку в ее локоны, и жарко прошептал в самое ухо о том, как и что я с ней сделаю...

Ее зеленые глаза стали блестеть, как драгоценные камни в обрамлении тёмных волос... Раскрасневшаяся, она задыхалась от накатившего возбуждения. Потянула к себе, обвивая руками мою шею, мягко касаясь губами моих. Розовый румянец появился на щеках, а искусанные губы вызывающе подрагивали… Крепкой ладонью притянул ее к себе за затылок. Жадно ворвался в её рот. Вторая рука спустилась к внутренней стороне ее бедер, аккуратно разводя их в стороны. Поцелуй становился глубже, откровеннее, а мои пальцы мягко скользнули внутрь нее, отодвигая в сторону тонкую полоску белья. Два пальца заполнили ее разом, раскрытую и готовую на все. Она сразу застонала, судорожно цепляясь руками за простыню, сжимая ее своими маленькими пальчиками. Пары движений моих пальцев ей хватило, чтобы внутри все запульсировало, заливая мои руки своим соком. Выгнулась всем телом, содрогаясь от накатившего удовольствия. Подставляя свою обнаженную грудь для поцелуев. Замираю на миг, запоминая ее неподдельную тягу ко мне, не спеша опускаюсь к груди, ласкаю ее языком, мягко оттягивая, вбираю в свой горячий рот затвердевшие соски. Покусываю их, стонет моя маленькая, впиваясь ноготками в мои плечи, а меня выворачивает от этого, от того сколько я ждал этого. Мечтал об этом… Моя девочка чутко отзывалась на каждое мое касание, громко постанывая. Ее влажные губы слегка приоткрылись от удовольствия, а длинные черные ресницы блаженно затрепетали. Она шире раздвинула ноги, разбухший от возбуждения член дернулся в ее сторону. Глядя ей в глаза, постепенно стал входить в нее, растягивая. Она не сдержалась, застонала. Ее глаза потемнели от возбуждения, а моя хватка стала жёстче, движения из плавных превратились в рваные и быстрые. Черное пламя сорвалось с моих рук, лизнув ее оголенную грудь.

– Иштар… – простонала она.

Наше дыхание соединилось в одно. Взгляд глаза в глаза.

Последняя возможность повернуть назад. Остановиться…

– Я хочу тебя, Иштар… – шептала она.

– Дороги обратной больше не будет, – упиваюсь ею, снова вхожу в нее, резко, на всю длину, прижимая к постели.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Кивает.

Я тяжело дышу.

Ножки кровати заскрипели от быстрых толчков. Наши губы соединились в плотном, глубоком поцелуе. Я ощущал, как в моих глазах клубилась тьма, а слух поглотил оглушающий рев дьявольских трэптов. Шумно втянул воздух, над ее головой, зрачки вытянулись в острые иглы, а сердце зашлось в нечеловеческом ритме... Яркая вспышка огня кольцом охватила всю спальню, совершая обряд слияния сил.

– Готова ли ты принять меня… и разделить мою силу?

– Да… – едва слышно произнесла она.

Моя сила мощной волной ворвалась в ее тело. Наполняла ее до краев, окутывала своими черными лентами…

Амара впускала её в себя, открывалась ей, насколько могла. Она резко выгнулась подо мной, протяжно простонав, ее кожа стала переливаться мелкими золотыми искрами, она горела в моих руках, как живое пламя. Я упивался чувством обладания ею.

Мои пальцы стиснули ее грудь и ласково обхватили ее горло. Финальные рывки были быстрыми и резкими. Последний стон, и ее скручивает оргазмом. Кричит, сжимает в кулак простыню, запрокидывая голову, жадно хватая ртом воздух.

Я ускорился и толкнулся последний раз, затем, вздрагивая, излился внутрь.

Ешё несколько секунд, и мир вокруг меня потемнел, исчез на мгновение, а из носа потекло что-то мокрое и горячее.

Глава 20

Когда очнулся, взглянул на девушку перед собой. Она, словно кошка, пригревшись, свернулась у меня под боком, тихо посапывая во сне. Притянул ближе к себе. Моя сильная девочка… Провел рукой по щеке, смахивая мягкие волосы с ее лица.

– Кыш… – проворчала она, отмахнувшись от меня рукой.

Перевернулась на другой бок, открывая мне свои прелестные формы.

Член мгновенно затвердел, а ноздри затрепетали, уловив запах ее ответного возбуждения. Теперь, девочка, даже когда будешь упорно молчать, реакция твоего тела будет сама отвечать за тебя…

Поднялся с постели, еще раз кинув взгляд на обнаженное тело Амары, со свистом выдохнул через стиснутые зубы. Девушка беспокойно заерзала в постели, постанывая во сне, сжимая сильнее свои бедра.

Мне следовало уйти… Но я продолжал стоять на месте, наслаждаясь ее видом. Грязно выругался, с охоткой хватаясь за член, туго сдавил его у основания.

Тихий всхлип сорвался с ее приоткрытых губ. Распахнула глаза, повернувшись ко мне.

– Иштар… – тоненький сонный голосок заставил отдернуть руку от члена, как мальчишку, пойманного за каким-то непотребством. – Я вся горю, что со мной? – обессилено спрашивает у меня.

Она пытливо всматривается в меня потемневшими глазами с зеленоватым отливом и с манящей поволокой.

Убираю волосы с ее влажного лица, с трудом сдерживая порыв распластать ее под собой, отвечаю:

– Ты чувствуешь мое вожделение. Меня влечет к тебе, как и тебя ко мне. Я не могу это сдерживать, – коснулся ее губ, улыбаясь. – Так будет всегда. Ты не просто моя жена, Амара, ты моя истинная.

– Иштар… тогда сделай что-нибудь, чтобы это прекратилось! – она так на меня посмотрела, что в горле моментально пересохло, а колом стоящий член вздрогнул от ее властного тона.

Она продолжала говорить дальше, я почти не слышал, что именно, только звук мелодичного голоса и никакого смысла.

– У меня там так горит, словно огонь полыхает… – совсем тихо прошептала мне в руку, целуя ее, прижимая к своему лицу ладошкой.

Другая рука спустилась вниз к животу.

Я знал, что никакой разрядки не будет, сделай я это без нее, и так же отчетливо понимал, что сил у нее на меня не хватит. После слияния многие приходили в себя по несколько дней.

– Дай мне пару минут, – хриплю от возбуждения, любуясь видом ее набухших сосков.

Гневно рыча, обхватил член ладонью, стал двигать ею быстро, яростно, останавливаясь лишь для того, чтобы вправить себе мозги и не накинуться на нее, грубо взяв. Видеть ее, чувствовать ее и не обладать ею – жуткая пытка. Сильнее сдавил член у головки, натягивая кожу вверх так, что потянуло уздечку. Это влечение сводило с ума.

Амара почувствовав мою жажду по ее телу, шире раздвинула ноги, открывая доступ к ее блестящей от влаги розовой плоти. Ее тело отзывалось дрожью от моего удовольствия. Я впитывал каждую судорогу ее тела и стоны.

Возбуждение мгновенно достигло предела, несколько раз провел рукой по напряженному члену и, не сдерживаясь, быстро кончил, позволяя густой струе пролиться на ее голый живот…

–Иштар… – простонала она, вздрогнув.

Мое желание не спало, а только усилилось, и член мгновенно затвердел вновь.

– Трэпт! – нахмурившись, серьезно посмотрел на нее, сохраняя остатки самообладания. Все мое тело превратилось в оголенный нерв, по которому бежали яркие всполохи предвкушения.

С ней творится что-то неладное… Иначе как объяснить, сумасшедшее наваждение?

Моя девочка подняла на меня испуганные глаза. Я чутко уловил перемену в её настроении. Мои переживания перешли к ней.

Она прикрыла глаза и бесшумно всхлипнула. Я обхватил её лицо руками и упрямо сказал:

– Я не откажусь от тебя.

Глубокое чувство к этой девушке распалялось внутри, как безжалостное пламя, с каждой минутой. Мое сердце словно раскаленный уголь полыхало в груди бешеным ритмом. От ее дыхания и изумрудных глаз оно разгоралось до предела, еще немного, и прожжет меня изнутри.

– Иштар! – настойчивые удары в дверь, – Иштар! – взволновано крикнула Садира.

– Так хочется спать… – Амара сонно зевнула, отвернувшись от меня, мгновенно заснула.

Накрыв ее простыней, натянул штаны и вышел к эрне.

– Иштар, Лата… она… я не знаю, как… – продолжала Садира, настойчиво заглядывая в мои покои.

Закрыл дверь.

– В чем дело? – разговор начинал раздражать.

– Лата, она бер… – запнулась она, когда моя рука сжалась на ее шее.

– Не вздумай даже произносить это здесь, – оглянулся на свою дверь.

– Как? – все еще держа ее за горло, хмурился я, размышляя над тем, во что я не мог поверить. У меня было слияние с Амарой, это я почувствовал не только телом, – осиплым голосом рассуждал вслух, – что касается ее… – задумался.

Я не знал ответа на этот вопрос.

– Лата твоя жена, и от нее будет ребенок, не отрицай очевидного, Иштар! Я это видела! – она срывалась на крик, провоцируя меня.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Садира не лжет. Но я не мог поверить в то, что она говорит мне. Врезался в нее тяжелым взглядом, перебирая ее видения. Увидел то, что горькой отравой осело в моей душе.

Я хотел ребенка, но не от этой девчонки. Садира стала медленно оседать. Подхватил ее на руки, обеспокоенно всматриваясь в бледное лицо женщины. Мог ее угробить. Злился на нее и себя. Быстро дошел до ее покоев, открыв ногой дверь, положил на кровать.

– Рашит! – рявкнул я.

Раб появился через пару минут.

– Присмотри за ней, – кивнул на дрожащую женщину, схватившуюся за голову.

Узнать, правда это или нет, смогу только тогда, когда родится ребенок, пролив его кровь, чтобы в ней учуять свою.

Зло провел ладонью по лицу, думая, как быть.

– Мой господин, тэрн Осман просил вас заменить его в бараках.

Хворь детей. Сжал до хруста кулак. Я был беспомощен, когда касалось этой заразы. Иногда я просто не мог продолжать выполнять свою работу, отдавая трусливо приказ своему другу, пока я блевал от той картины, что стояла в глазах.

Предсмертные детские крики навечно впечатались в мою память, выворачивая меня наизнанку.

– Подготовь коня, я скоро отправлюсь.

Глава 21

Внимание! В этой и последующих главах могут и будут присутствовать сцены жестокости и насилия, как и было указано в аннотации. Пожалуйста, читайте с осторожностью. ;)

Лучи солнца приятно ласкали тело, а теплый ветер играл с моими волосами, врываясь в окно, закручивая их в причудливые формы на простынях. Вытянула руку, разглядывая свою ладонь под солнечным лучом. Мои пальцы сами вырисовывали плавные линии в нагревшемся воздухе. Без интереса водила рукой вперед и назад, наблюдая за тенью, которую отбрасывала моя рука.

Последние несколько дней, как только начинало светать, Иштар покидал эту спальню. А возвращался обратно лишь тогда, когда за окном стояла глубокая ночь. Во сне я чувствовала, как он прикасался к моим волосам, как жадно втягивал мой запах, вызывая дрожь во всем теле. В очередной раз он не ложился в кровать, тяжелыми шагами измерял полутемные покои, застывая на месте, чтобы снова продолжить ходить из угла в угол.

Его волнение передавалось и мне. Я хотела проснуться, успокоить его, но не могла. Сила, что бурлила во мне, утекала, как только Иштар оставлял меня одну. Но когда он возвращался, я ощущала, что наполняюсь ею снова, как вялое растение вбирает в себя живительную влагу медленно, капля за каплей. Наполнившись ею до краев, открывала глаза и видела только жалящие сердце пустые покои. Мне становилось ужасно одиноко и тоскливо без него.

Сегодня я застала его до того, как он покинул меня с рассветом. Он был молчалив и серьезен. Сидя на кушетке, смотрел в одну точку под своими ногами, зажимая ладонью виски. Я спросила, в чем дело, но он не ответил. Будто не слышал меня, был где-то не здесь. Пыталась уловить его эмоции, но казалось, что он закрылся от меня. Я просила его взять меня с собой, но Иштар отказал, одно короткое жесткое «нет», выжгло во мне все дотла. Его последующее молчание пугало меня, ощутимо давило. Я продолжала его расспрашивать, но Иштар не говорил, почему и куда уезжает, что делает там…

От него пахло смертью. Чужой. Даже приняв чашу с ароматной водой, я все еще чувствовала эту тошнотворную вонь, что сплелась с запахом его кожи. Оставив мои вопросы без ответа, он резко поднялся и покинул покои.

Подтянула к лицу свою руку, поглядывая на свой ярко сверкающий брачный браслет.

Служанка бесшумно зашла в покои, молча поставив очередную прозрачную склянку с горькой жидкостью на стол, скрываясь в дверях. Эту травяную дрянь заставлял пить Иштар, чтобы его сила не истязала мое тело и не покалечила других. Поднялась с кровати, понюхав сосуд с серой мутной жидкостью, сделала глоток. Щемящие сердце ревность и тревога не давала мне покоя.

Шрама долго не пришлось уговаривать отвезти меня в город к Фиве, где есть выпивка и аппетитная дичь на вертеле.

Всю дорогу, пока мы ехали в город, я размышляла, как найти Иштара. Кареглазая служанка проболталась, что он будет там, но в какой его части, она так и не сказала.

Я выстроила план в своей голове, как Фива уболтает Шрама, а я найду Лабди, что водится с эрнами, и узнаю, где Иштар. Он всегда в курсе всех новостей. Мимо него не пролетит ни одна муха.

Но стоило нам подъехать к огромным разрушенным вратам города, как я почувствовала чьи-то невыносимые страдания.

Шрам спрыгнул с коня, протягивая руки ко мне.

Мне вдруг стало так больно… Настолько больно, как когда режешься острым ножом, только в сто раз сильнее... Боль Иштара. Вцепилась в поводья, делая маленькие прерывистые вдохи.

– Вперед! – внезапно рявкнула я жеребцу.

Он рванул вперед, отбросив эрна назад. Животное, будто понимало меня, он скакал так быстро, насколько ему хватало сил, фыркая ноздрями и издавая хрип. Страх опьянял и оглушал меня. Перед собой я видела только рвущуюся вперёд лошадь и слышала биение своего сердца, которое иногда заглушалось глухим стуком копыт. Проехав ещё немного, я заметила в стороне от дороги, в черной копоти целый ряд бараков. Лихорадочно стала искать взглядом среди расступающихся воинов только одного нужного мне. Очертания знакомой фигуры высокого мужчины, выходящего из одного из бараков, уловила сразу.

– Иштар! – изо всех сил натянула поводья дрожащими от страха и ужаса руками, с большим трудом останавливая жеребца.

Я спрыгнула с коня и направилась к нему, пробираясь сквозь хмурых воинов. Сердце замирало от их стеклянного и блеклого взгляда, словно жизнь их покинула здесь навсегда.

Густые черные волосы мужчины небрежно собраны в низкий хвост, лицо заливало соленым потом, оставляя после себя только кривые чистые дорожки на покрытым серой пылью лице. Его черная одежда была полностью покрыта всё той же странной серой пылью. Его удивление сменилось раздражением и злостью. Он смотрел на меня тяжелым серьёзным взглядом, крепко сжимая кулаки.

– Где Шрам?! – рявкнул он, заставляя всех оглянуться на нас.

Поежилась от его гневного тона.

– Я дал ясно понять, что тебе здесь не место.

– Мне больше нигде нет места, – обида заполняла меня до краев.

– Возвращайся обратно, – устало ответил мне он, махнув головой стоявшему рядом со мной воину.

– Я останусь здесь!

– Не перечь мне! – опасно рычит он, сжимая кулаки до белых костяшек.

Отхожу от воина, что хотел увести назад.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Хорошо, – среди роя воинов, что бросали на меня косые взгляды, вдруг возник Иштар, больно схватив за локоть, потянул за собой в тот барак, где стоял с минуту назад.

Я сначала не поняла, что происходит, пока он не втолкнул меня в его двери. Всё, что я слышала о бараках и жестокости происходящего в нем, ничего не стоило с тем, что я там увидела…

Детские крики оглушили меня. Зловонный запах горящей плоти ударил в лицо.

От увиденного не смогла сделать и шага. Иштар подходил к подобию детской кровати, касался маленькой головки кричащего от раздирающей его боли ребенка и обращал его тельце в серый пепел. Зажала рот ладонью. По пальцам побежали горячие слезы. Живот скрутило от болезненного спазма. Тошнота подступала к самому горлу. И так он проделывал с каждым ребенком в этом бараке. Когда он подошел к последнему, я отмерла.

– Прекрати! – шепотом сказала ему, сжимая платье на животе.

– Их разъедает ужасная болезнь изнутри, – смотрит сквозь меня, – а так им больше не больно, – жестко заканчивает он, поворачиваясь ко мне спиной, касаясь ребенка.

– Так нельзя, – кричу ему, содрогаясь от слез.

Пепел взмыл вверх от удушающего сквозняка, наступила мертвенная тишина.

– Ты…

Его спина напряглась, он медленно повернулся ко мне.

– Ты… ты…

В одно мгновение он оказался рядом со мной, подхватывая за локти.

Я спешно попыталась отстраниться от него.

– Зверь?

Мне не нужно было ничего произносить, он сам все озвучил за меня.

– Так я сейчас выгляжу в твоих глазах?! Почему не ушла, когда у тебя была такая возможность? – его взгляд был безумным и ожесточенным. – Ты видела, на что я способен. Зачем согласилась остаться со мной, если боишься меня? – я чувствовала каждую колкую интонацию в его словах.

Делаю шаг назад. Мне не хватало дыхания, перед глазами всё стало плыть, я не могла сосредоточиться на его словах, не могла даже самостоятельно сделать вдох. Тошнота, головокружение и эти ужасные запахи меня обволакивали, увлекая в свой ужасный смрад. Закрыла ладонями рот, выбегая из барака, согнулась пополам, выворачивая свой завтрак на песок. Мои эмоции меня переполняли. Боль. Жалость. Лютая горечь.

– Ты настоящее животное! – кричу в удаляющуюся от барака спину Иштара.

Заливаясь слезами, я продолжала кричать, но когда он вошел в следующий хилый барак, чтобы продолжить свои зверства, невзирая на плач и крики детей, заткнулась, оглядывая мощных воинов, что молча наблюдали за происходящим.

– Остановите же его! – крикнула я им, но они только осуждающе взглянули на меня, качая головой.

Тяжелая ладонь Шрама легла на мое плечо.

– Прежде чем осуждать и молоть языком, оглянись вокруг, и поставь себя на его место, – грозно мне сказал здоровяк.

Яростно смахнула его руку со своего плеча, бесцельно двинулась вперед, все еще дрожа, пытаясь забыть увиденное.

Одно прикосновение к маленькому тельцу, и он рассыпался в прах, грязно-серую пыль, что струилась в песок. Вязкое молчание наступит тогда, когда все кровати покроются серым пеплом.

Острая боль пронзила мое сердце. Разочарование. Волнение. Вина. Всё это были эмоции Иштара. Но я слепо верила только своим. Я не хотела думать о звере, вставать на его место, разбираться, что он чувствует на самом деле. Я попыталась закрыться от него, знала, что это могут делать лишь мэрны. Но я настолько сильно этого желала, что стала тонуть только в своей скорби, больше не замечая его чувств. Иштар не врывался в мою голову, и не пытался остановить. Я просто шла вперед, не замечая проходящих мимо людей, зовущую меня Фиву, радость бегающих детей. Во рту стоял привкус тлена. А в ушах застыли крики детей.

Глава 22

Яркое солнце слепило глаза. Я оглянулась на Шрама, следовавшего за мной, подумав, что еще не поздно вернуться к Иштару, сказать, что я...

Что я – что?.. – снова закипала я, ускоряя шаг. Что думаю о нем так, как и сказала?! Что зла на него? Что не понимаю всего? Что его мир чужд мне? Или…что я чувствую его тревогу, отчаяние, что хочу большего всего на свете обнять его. Просто оказаться рядом…Злилась на себя, на него, на волю Древних, которые так распорядились с жизнями тех детей, что лежали в бараках. Быстро смахнула слезы. Как бы я ни старалась, как бы ни уговаривала себя думать о чем-то другом, все мои мысли вновь возвращались к нему. Я больна или сломлена, со мной явно было что-то не так. Никто нормальный не стал бы испытывать подобное рядом с тем, кто несет смерть и так много горя, но я ничего не могла с собой поделать, эта связь была крепче всех моих убеждений.

– Нам надо вернуться! – резко остановилась я, опуская глаза вниз, и стала нервно поправлять свое платье.

– Стервятника мне в жопу, ты это серьезно?! – рыкнул Шрам, выходя из себя.

– Я… я не знаю, – растерялась я, не в силах объяснить то, что со мной происходит. – Мне нужно просто вернуться обратно, – кончики пальцев начало едва покалывать.

– Ты облила его дерьмом перед всеми, а теперь хочешь вернуться?! – ошарашено уставился на меня эрн. – Совсем с головой не дружишь?!

– Перестань, – тихо попросила его, заглядывая ему в глаза.

Я была готова разреветься. Я настолько сильно ощущала себя разбитой и потерянной, что не могла передать словами, как внутри меня медленно разгорался огонь до гигантских размеров, готовый вспыхнуть в любую минуту.

Шрам продолжительно посмотрел на меня, раздраженно сплюнув в песок, молча развернулся назад и широкими шагами пошел туда, откуда пришли. Я поплелась следом.

Собравшаяся впереди толпа перегородила нам путь, оттуда доносились недовольные возгласы. Люди стояли так тесно друг к другу, что не было возможности пройти дальше и увидеть, что там происходит и кто стоит в центре этой гудящей толпы.

– Я не хотел… – жалобно раздался детский голос.

Двинулась вперед, распихивая любопытных зевак. У Шрама это получалась куда быстрей, завидев его, они сами поспешно расходились.

– Лактар… – не веря своим глазам, тихо произнесла я.

– Ах ты, мелкий щенок! – завопил эрн на худощавого мальчишку, хватая его за шкирку и тряся что есть мочи. – Я тебе покажу отцовскую порку, – зашипел эрн, вытягивая раскрытую потную ладонь в сторону воина. – Плеть! – крикнул он.

Глаза мужчины блестели от ярости, а в уголках его мясистых губ скопилась вязкая белая пена. Толстая золотая цепь на бычьей шее эрна кричала сама за себя. Он занимает высокое положение среди эрнов.

Я перевела взгляд на испуганное лицо мальчишки. В его глазах застыли слезы.

Эта свинья устроит для нас показательное выступление прямо здесь.

Не выдерживаю, срываюсь с места. Это была последняя капля моего терпения.

– Не трогайте его! – крикнула им, выбираясь из толпы.

Все обернулись на меня.

– Да как ты смеешь, шлюха! – завизжал он, покрываясь от злости красными пятнами.

Всё произошло так молниеносно… Зависшая надо мной полная ладонь эрна – и мощное тело Шрама, что оказалось теперь около меня, не давая его руке опуститься на мое лицо, крепко держа его за запястье.

– Убери–и–и… – завизжал эрн, точно свинья, пытаясь вырвать свою руку из его хватки.

– На твоем месте, я бы не стал этого делать, – предупредил его Шрам.

– Этот щенок нарушил закон, – зашипел мужчина нам в лицо, покрываясь испариной. Бери свою шлюху и проваливайте, я сам с ним разберусь!

– Сможешь снова повторить это Иштару? – усмехнулся Шрам, отпуская его руку.

– Проклятый ублюдок и его шлюха жена, – прошипел эрн, переводя осознанный и брезгливый взгляд на меня. – Вы слышали… эта шлюха-жена того выродка решила внести свои правила, – тыкал он в меня своим дрожащим от перевозбуждения пальцем. – Они не признают нашего мэрна! – заверещал толпе эрн с жиденькими светлыми волосами, что становились влажными от вонючего пота.

Пока садист продолжал сокрушаться, наклонилась к Лактару, взглянув в его потухшие, полные ужаса глаза.

– Они меня повесят, как мать? – тихо спросил он у меня.

– Ты брал его монеты?– задала ему встречный вопрос, игнорируя его, вытирая ладонью его мокрые щеки, – Лактар только виновато опустил глаза.

– Пару монет на лепешку и молоко,– всхлипнул он.

– Трэпт! О, чем ты думал вообще! – не сдерживаясь вскрикнула я.

– Взять их, – показал на нас со Шрамом эрн. – Пусть ответят перед самим мэрном. Чего встали! – закричал он своим застывшим воинам…

Поднялась, загораживая собой Лактара, хмурясь, следила за цепким взглядом Шрама, что еле заметно отрицательно качнул головой. Перевела взгляд на неприятного эрна, от которого волной накатывало кисловатым запахом потного тела. Я не отдам его на растерзание этому уроду. За мелкое воровство он получит в лучшем случае двадцать ударов плетьми, от которых его хрупкое детское тело не выдержит, и он просто…

– Накажите меня,– тихо вырвалось из моих уст, но никто меня не услышал. – Можешь высечь меня! – крикнула эрну, смотря в его маленькие, горящие от предвкушения глаза.

– Очень интересно… Пускай, если так хочет… – удовлетворено взвизгнула эта свинья, хлопнув в ладони, торопливо их потирая друг об друга.

– Ты что, твою мать делаешь?! – стал рычать на меня Шрам…

– Я не знаю свою мать, – прорычала в ответ, смерив его уничижительным взглядом.

Шрам оглядел окружавших нас воинов, прикидывая свои силы. Он мог сделать пару взмахов мечом, подпалить пару задниц своим огнем, но он так же хорошо понимал, что к этим десяти подвалит ещё целый отряд отбитых воинов, этот идиот не стал бы так распыляться перед толпой голодранцев, не зная о том, что за его золотой зад могут заступиться люди мэрна.

Сегодня сам верховный решил со своим отрядом устроить облавы на торговцев скорпом. Если здесь были его воины, значит, поблизости еще один отряд.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Шрам устало взглянул на палящее солнце, вытерев ладонью лицо от соленого пота, и взялся за рукоять своего меча. Он хотел его вытащить, но я его остановила, опуская свою ладонь на его.

– Не надо, я выдержу, ты же знаешь, что он убьет его, – спокойно произношу я.

Шрам это знал, как и то, что Иштар отрежет ему яйца, если хоть кто-то тронет ее пальцем. За не он порвет каждого без разбора, а к разгорающейся войне они были еще не готовы…

Шрам серьезно взглянул на меня…

– Ясно… – начинает расстегивать свой кожаный камзол.

– Даже не думай громила, – пропищал жирдяй. – Она или щенок.

Я шагнула к воину, у которого с рук свисала кожаная плеть. Спустила накидку, опустилась перед ним на колени.

Шрам, не веря, смотрел мне в глаза. Я остро чувствовала его смятение, недовольство, растерянность. Отвернулась.

Рука воина даже не дрогнула, когда кожаная плеть опустилась со свистом на мою спину. Пошатнулась, глухо взвыв, впиваясь пальцами в горячий песок.

Шрам дернулся в мою сторону, но его сбила с ног чья-то мощная сила, выбивая воздух из его легких, сковывая по рукам и ногам. Он рухнул, заваливаясь набок.

Второго удара не последовало. Шум толпы стих. Резкий порыв ветра заставил меня вздрогнуть. Появилось предчувствие, что надвигалась опасная буря. В знойном воздухе застыл запах свежей прохлады…

– Разъясни?! – я сразу узнала его ровный надменный голос.

– Мой мэрн... Этот щенок украл мои монеты, а она воспользовалась положением вашего брата… и пошла наперекор нашим правилам! – стал голосить этот ублюдок, скуля перед ним.

– Разогнать! – резко приказал своим воином властным тоном верховный.

Хотела подняться и уйти следом, как услышала:

– А с тобой я еще не закончил, Амара Арх… – от его тона я сразу продрогла, будто в лицо плеснули холодной водой.

Мягкие шаги по песку. Почти неуловимые гибкие движения в мою сторону. Не поднимая глаз, стараясь даже не дышать, склонила голову перед ним.

– Быстро учишься, – его голос прошел мощной вибрацией через мое тело.

Вскидываю на него злой взгляд.

– А ты не изменилась, Амара… – вцепился в меня изучающим взглядом, задержав свой горящий взгляд на мою часто вздымающуюся грудь. – Ты стала еще притягательней, – хищно улыбнулся он.

Я почувствовала терпкий аромат его возбуждения. Его голод, черную похоть. Именно такой цвет желания возникал перед глазами. Глубокий черный.

– Скучала, по мне?! – Витар мягко поддел мой подбородок двумя пальцами, не разрешая отводить от него глаза.

Сказал мне это так тихо, чтобы слышала только я. Я смотрела на его мускулистое тело, облаченное в светлую тонкую гладкую кожу, на самодовольную улыбку, что застыла на его лице от того, как я его разглядываю. Жар его пальцев на моем лице впитывался в мою кожу, но кроме волнения я не испытывала к нему ровным счетом ничего. Отдернула голову в сторону, продолжая стоять на коленях перед ним, отвлекаясь на беспощадное солнце, которое печет мою спину и неприятно стягивает кожу на моей ране.

Его взгляд на мне потяжелел. Он рывком потянул на себя, впиваясь властным жестким поцелуем в мои губы. От неожиданности вцепилась в его плечи. Его язык ворвался в мой рот, заставляя его принять. Я почувствовала, что его пальцы коснулись моей спины, до пояса обнаженной от одного удара. Витар неспешно провел плавную линию по позвоночнику вниз и обратно, не дотрагиваясь до моей уже заживающей раны. Я не закричала лишь потому, что уже минуту не могла дышать и кружилась голова. Мою спину обожгло чьим-то взглядом. Похолодела только от одной лишь мысли…

Иштар…

Забилась в руках мэрна, но он не отпускал, шарил по изгибам моего тела.

Укусив за губу, вырвалась из его рук, ища глазами Иштара.

Он восседал на коне, его длинные иссиня-черные волосы разметались по плечам и спине. Его сильное тело было обтянуто черной кожей, под ней проступали напряженные мускулы, и только золотой пояс с клинками нарушал мрачную темноту его одеяния. В стремительно темнеющих глазах мужчины я заметила красные всполохи ненависти.

– Нет, Иштар… – полушепотом произнесла я одними губами, но он уже рванул в противоположную сторону.

– Иштар! – крикнула я, срываясь с места, но он даже не обернулся.

Глава 23

– Ты все подстроил… – шепчу я стоящему позади меня мэрну, наблюдая за удаляющимся силуэтом Иштара. – Зачем ты втянул в это мальчишку?

Мне хватило одного лишь взгляда в его глаза, и я поняла, что оказалась права.

Прикрыла глаза, сжимая ладони в кулаки от нарастающего гнева. Злилась на свою глупость. На свои эмоции, что затмевали мой разум.

Голос Шрама эхом звучал в моей голове: «Даже сейчас вокруг Иштара много тех, кто мечтает занять его место. Он силен, но ты его слабость. Это помешательство на тебе сгубит его однажды. В жизни есть не только собственные желания, Амара, но еще долг и обязанности. Будь его силой, а не уязвимостью».

Шрам предупреждал меня об этом еще в дороге, но я никого не желала слышать, кроме себя…Остро ощущая потребность Иштара во мне, просто сбежала…

Слова эрна плотно засели в моих мыслях: «Я готов пожертвовать нашей дружбой, убить одного, чтобы спасти тысячи…».

С диких земель подул слабый ветерок принося чей-то шепот, послышались сотни запахов, закручиваясь в один аромат жженых трав, до меня снова доносилась яркая какофония внешнего мира, она пробиралась под самую кожу, разносилась по моим венам огненной лавой. В один момент стало нечем дышать. Я стояла и хватала ртом воздух, силясь вздохнуть. Меня словно начало выворачивать. Я почувствовала сильную боль внизу живота. Перед глазами всё поплыло. В горле образовался ком, и я никак не могла его проглотить. Пространство начинало закручиваться, терять привычные формы. Дыхание замедляется, а ладони нестерпимо жечь…

Витар пошатнулся, словно над ним занесли острый меч.

«Остановись» - тревожно прозвучало в моей голове, шелестящим женским голосом.

«Погубишь себя и …» – разъяренным ветром ворвался в мое сознание неразборчивый шепот.

Все окружающие звуки слились в одно невнятное шипение. Вздрогнула. Тяжело дыша, чувствовала, как пот стекает по вискам, забирается в волосы. На тело навалилось недомогание: в одну секунду исчезли силы, ноги не слушались, а живот скрутило очередным ноющим приступом боли. Злость, жалящая мои глаза, мгновенно исчезла.

– Ты мне мерзок! – сдавленным голосом кинула мэрну, сделав еще два вкрадчивых и бесшумных шага вперед, прежде чем его воины преградили мне путь. Меня повело в сторону. Схватилась за ближайшую пальму в попытке восстановить равновесие.

Витар в три шага оказался рядом, и одним резким движением притянул к себе. В его глазах было столько злости и безумия, что мне действительно стало страшно. Он склонился ко мне:

– Забыла, с кем разговариваешь?! – прозвучало почти у самого уха.

Его рука по-хозяйски легла на мою спину, другая почти нежно обрисовывала контур моей фигуры, опускаясь на бедро. Сил противостоять ему больше не было. Моя жизненная сила утекала сквозь пальцы. Витар, казалось, не держал меня, но стоило мне чуть отстраниться, как его пальцы сразу яростно сжимались, вцепляясь в ткань моего платья так, точно это железный капкан.

Его горячие прикосновения к моему телу чувствовались особенно сильно и совсем по-другому. Перевела рассеянный взгляд на его губы с выступившей капелькой крови. Ее запах болью отозвался в моем сердце. Вспыхнуло желание прикоснуться к ней, стереть с этих губ. У меня туманился рассудок, жутко кружилась голова.

Мэрн уловил мой порыв. Его хватка стала жестче, пальцы сильнее впились в мою мягкую кожу. Мое тело впечаталось в его. Вдавливает меня в себя, упираясь эрекцией в живот.

Испугано взглянула в его медовые глаза. Раньше я могла видеть в них расплавленое золото, а сейчас же там был заброшенный колодец с мутной коричнево-желтой водой.

От мэрна исходил колючий холод. С головой накрывало чувство неизбежности. Все внутренности свернулись в тугой узел от отчаяния.

На лице мужчины играла легкая улыбка собственного превосходства

– Я дам тебе шанс, Амара. Настанет время, и ты сама придешь ко мне… – ворвался в мой рот властным бездушным поцелуем.

Его поцелуй, как острейший ядовитый клинок, что дает жертве почувствовать мучительную горькую боль.

– Я больше не совершу такой ошибки! – забилась в его руках, вырываясь из его цепкой хватки.

Улыбка слетает с его лица.

– Сменишь одного брата на другого, - спокойно произносит он.

Меня опять замутило. Я тяжело сглотнула, отступила от него еще на один шаг.

– Наложница ты или жена, решаю здесь только я, – припечатывает он.

Стоило ему только произнести это, как вокруг меня взорвались чьи-то беспокойные крики. Но они были только в моей голове. Я потупила взор. Заглянула внутрь себя. Внутри меня нарастала сила. Меня захлестнула волна безудержной жестокости ко всем здесь.

Моя рука сама взметнулась вверх, кончики пальцев заискрились и, прежде чем Витар успел перехватить мою руку, я успела нанести ему две глубокие раны, из которых сейчас выступала кровь.

Парализующий шок от своей совершенно неожиданной реакции… Смотрю на него широко распахнутыми глазами…

Витару хватило секунды, чтобы осознать, что я только что осмелилась сделать…

Поднять руку на самого верховного…

Его подручные остановились метрах в десяти от нас, ожидая приказа своего мэрна. Сила Витара становилась осязаемой и ледяной. Его глаза буквально горели от ярости.

Заносит руку над моей головой. Красное пламя срывается с его рук прямо в меня…

Закрылась руками, закрывая глаза.

– Не смей прикасаться к ней! – каркающий голос ведьмы. – В ней дитя от проклятого!

– Что ты сказала?! – взметнувшаяся для удара кисть замирает в миллиметре от моего лица, а огонь расползается по его ладони, быстро впитываясь обратно в пальцы.

– Свирепая мать может разорвать тебя в клочья, помни об этом всегда, мой господин. Она будет защищать свое дитя до последнего, пока ее силы не иссякнут, – она говорила, а мой мир продолжал рушится на части… Внутри всё замерло от сокрушительного осознания, которое обрушилось на меня прямо сейчас. Ребенок. От Иштара.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Ты все знала?! – мэрн схватил ее за глотку, но та только хрипела, не имея шанса ответить.

Я ощущала, как услышанное им буквально вывернуло все его нутро. Витара лихорадило, а его лицо вдруг свело болезненной судорогой. Мэрн посмотрел на меня так пристально, а затем резко отвернулся, отшвырнув от себя ведьму, как тухлый шматок мяса. Стремительно зашагал прочь.

Арда повернулась в мою сторону. На миг показалось, что на месте ее глаз вспыхнуло яркое пламя… В темноте ее капюшона была тьма, всепоглощающая, абсолютная. Не произнося ни слова, она ворвалась в мое сознание. Голос ее был вездесущий, не принадлежащий ни мужчине, ни женщине:

– Изгнанная. Дочь от дочери моей, – ведьма откинула голову назад и расхохоталась.

Ее облик стал плыть и таять, принимая постоянно меняющийся вид, от молодой женщины до ветхой старухи.

Границы моего сознания растекались, становились зыбкими, мягкими, пока я вовсе не провалилась в пустоту…

Глава 24

Мне снилось, что я в огромном тронном зале. В кромешной темноте огромное зеркало манило к себе своим серебряным блеском. Медленно подошла к нему, вглядываясь в отражение. Сзади что-то шевельнулось, а по ногам прошелся промозглый сквозняк. В зеркале на стене за моей спиной скользнула тень. Она медленно шла вдоль вертикальной поверхности. Изящная тень стала приобретать женские изгибы в обрамлении длинных волос... Эрна словно плыла по воздуху как древнее божество, пришедшее спасти мир, или его уничтожить. Приглушенные удары ее каблуков по мраморному полу угрожающе звучали в пустынном зале. Ее малахитовые глаза опасно замерцали в темноте.

– Дочка…

Бесчисленные вопросы затопили разум, ужас осознания и омрачающее бессилие сковали тело.

– Прости, что пришлось оставить вас… – сильный властный голос разорвал тишину.

– Почему? – единственное, что вырвалось из моего горла.

Тихий вой ветра разрывал возникшее напряжение.

Женщина заглядывает мне прямо в глаза:

– Ты была рождена в запретной любви, Амара. То, что произошло между твоим отцом и мной… Подобному нельзя было случиться, – она едва совладала с собой.

Отвернулась от меня, скрывая свои слезы.

– Всё имеет свои последствия… Даже Древние совершают ошибки… – обернулась она, печально глядя на меня.

Эрна придвинулась ближе насколько могла, а я продолжала впитывать каждое её слово, каждую эмоцию, возникающую на этом бледном лице.

– В молодости я горела яростью, Амара, была жестокой и бескомпромиссной. Злилась на весь свет за то, какая судьба постигла рожденную у подножия трона. Меня должны были почитать, кланяться в ноги, но наш народ признавал только мою мать… Ту, что дарит жизнь, а не забирает, как мой отец и я…

– Пока мою мать восхваляли и одаривали любовью, я бродила среди тьмы и висельников, которых сама же и обрекала на эту жестокую участь. Тонула в беспросветном одиночестве, пока не повстречала твоего отца. Я должна была казнить Арха за то, что он имел право насмехаться над нами, за его дерзкий язык и высокомерие. За его вызов нам. За то, что посмел встать на одну ступень с самими богами…

Такой внутренней энергии спокойствия, как у него, я не встречала ни у одного живого человека. Мое любопытство сыграло со мной злую шутку. В тот день я впервые познала любовь... Никто и никогда так не смотрел на меня, как он. Дико. Смело. С интересом…

В темном углу тревожно зашелестел песок, заметая стены зала золотистой пылью, образовав маленькие дюны. Сделав два вкрадчивых и бесшумных шага к тусклому зеркалу, остановилась, чтобы лучше рассмотреть в отражении зеркала стоящую женщину. Я не двигалась, всматриваясь в её силуэт. Лицо матери слегка осветилось, когда она сделала глубокий вдох, а затем продолжила говорить, проваливаясь в воспоминания:

– Я поверила в то, что смогу обхитрить свою мать… – грустно усмехнулась эрна, – могу утаить порочную связь с твоим отцом-мэрном. Отчаянно верила в это, сама искала с ним встреч, и мне это удавалось, пока в моем чреве не зародилась новая жизнь… – глаза женщины увлажнились, вспыхивая темно-зеленым пламенем.

Ее отражение дрогнуло… Звонкий треск. Образ моей матери начал таять. Позади меня стали обрушиваться потолки. Зеркало пошло трещинами и разлетелось острыми осколками по сторонам.

– Нет!!! – всхлипнула я. – Нет-нет-нет! – мотая головой, кинулась собирать руками осколки. – Нет!… – от моего крика содрогнулись массивные стены.

По тонким колоннам тронного зала поползли трещины, декоративные вазы лопались, а сыпучий песок стал вытекать из них, как ручеек золотистой воды. По стенам расползались глубокие щели, опадали каменной крошкой. Стиралось все, что только что было реальным, взамен этого пришла жалящая боль и леденящая душу скорбь. Все еще находясь во сне, я переместилась на дикие земли, где босиком шла по холодному вязкому песку, окрашенному в темно-багровый цвет. Все было устлано белыми бархатными лепестками. Страшный пронзающий человеческий рев. Устремляю взгляд вперед, на воющую от отчаяния согнутую фигуру мужчины, на того, кто, стоя на коленях, прижимал к своей груди окровавленное женское тело, раскачивая в своих объятиях, как ребенка… Он неистово выл, словно раненый зверь.

В груди защемило от глубокой тоски.

– Ама-р-р-р-ра-а-а-а-а-а-а!.. – сумасшедший вопль.

Я резко открыла глаза, хватая ртом воздух. Испуганно оглянулась вокруг. Я была в покоях Иштара, на хлопковых простынях его кровати. Повернув голову, чуть не подскочила от неожиданности. Он мирно спал рядом, согнув одну руку в локте под головой. Его широкая грудная клетка спокойно поднималась и опускалась, лишь изредка между темными бровями возникала маленькая неглубокая складочка. Ресницы мужчины едва подрагивали во сне.

Я поддалась странному порыву и прижалась щекой к ладони Иштара, мазнув по ней губами, будто успокаивала его во время кошмара или безмолвно перед ним извинялась. Я мысленно готовила себя к предстоящей разлуке. Мое сердце тянулось к нему, к тому, кому оно действительно было обещано. Но могла ли я наивно надеяться на милость этого мужчины, если даже сам мэрн не хотел меня слушать, просто приказал казнить, увидев в постели с другим? А теперь поцелуй…

Послушает ли он меня или бросит туда, откуда высвободил сам? Зачем уложил рядом с собой? Чтобы потом уничтожить, раздавить? Смогу ли я вынести равнодушный и холодный взгляд Иштара, когда занесет руку перед тем, как лишит меня жизни? Убьёт, не простит.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Мне хотелось верить, что я ошибаюсь, что за этой маской жестокости пряталось намного больше, но у меня нет на это сил и терпения… Ладонью провела по его щеке, короткая щетина приятно кольнула самые кончики пальцев. Его пылкость, жестокость, моя зависимость от него придавали особенную силу моим чувствам к нему.

Я потянулась к нему и оставила два коротких, но полных нежности поцелуя на бархатной коже. Третьим я прижалась к его губам надолго и прошептала сквозь них: люблю…

Я неслышно ахнула, когда мужчина неожиданно распахнул глаза...

Глава 24.1

Мы смотрели друг другу в глаза. Она дрожала. А в моих ушах бешено стучал пульс.

– Повтори, что сказала… – голос стал чуть хриплым, ниже обычного.

Мои глаза скользнули по ее лицу.

Амара смущенная моей просьбой задрожала ещё сильнее, спрятала лицо в ладонях.

Она выкручивала мою грудную клетку наизнанку своим лживым признанием, разрывала мое сердце в кровавые ошметки своим невинным и неискушенным взглядом, будто не она целовала моего брата… Хочется растерзать ее, и в тоже время стеречь, как цепной пес, скулить и валяться у ног. Охранять ее, раскромсать, выполнить любой приказ этой ведьмы. Убил бы, но лучше самому сдохнуть, чем когда-нибудь увидеть, как смерть отбирает ее у меня.

Как же мое проклятое сердце желало верить ее словам…

Я запустил пальцы в ее волосы, вытягивая их перед собой.

– Куда бы бросилась бежать после такого? И точно смогла бы? – усмехаюсь, следя за ее реакцией: как робко поднимает голову, убирает ладони от лица, начиная хмурить лоб. Ей хотелось что-нибудь ответить, но она лишь открыла рот и замолчала.

– Я испугалась, – тихо ответила она, а щёки залились румянцем.

Ее сердце забилось быстрее, как у загнанного в угол зверька. Бойся, лиана, предательство я никогда не прощал, а если вздумала что-то провернуть за моей спиной, то твоя казнь будет страшнее всех, что ты видела…

Коснулся её подбородка и ласково приподнял, чтобы взглянула на меня. Я лучше всех знал, как часто за сладкими речами таятся ненависть и злоба. Только открыл рот, чтобы сказать, что ее ждёт, если не расскажет мне правду, как ее маленькие пальчики накрыли мои губы, закрывая рот.

– Молчи, – качает головой прикрывая глаза.

Напрягаюсь. Сосредоточенно всматриваюсь в ее побледневшее лицо и едва подрагивающую нижнюю губу. Амара распахивает свои влажные от слез изумрудные глаза, гипнотизируя меня, заставляя окончательно выпасть в осадок, почувствовать себя тем самым животным, которым считала всегда.

Я снова рухнул на самое дно. Она внушала мне чувство вины и жестокости, они затопили меня, смешивая с вонючим дерьмом, погружая по самую глотку, я захлебывался этой массой и не понимал, откуда появилась эта едкая смесь чувств в моей грудной клетке…

– Не за себя, Иштар, я боялась… – она вдруг заговорила тише.

Я непонимающе смотрел на нее несколько секунд, не находя слов. Неужели за брата?! Боится, что перережу ему глотку?! Отогнал от себя мысль, как касались его руки моей женщины, их поцелуй…

Как же ловко она переигрывала произошедшее… выставляя меня идиотом. Виноватым, но в чем? Не дал им быть вместе?! Бездушный зверь и ублюдок? Разумом понимал, что мог что-то упустить...

Рылся среди ее чувств, но кроме страха, ничего не уловил. О чем говорила эта женщина? Какие цели преследовала?! Отчего ее тело так скованно, словно оно под толстым слоем песка?!

– За мэрна? – горько рассмеялся я, решаясь прямо спросить у нее, не понимая, в какие игры решила со мной поиграть… – Или что, отошлю тебя обратно в город Солнца, где тебя ждут десятки мужчин, вожделеющих и бесчестных?!

Всего одно пустое слово, сорвавшееся с ее губ, и я был готов простить ей все, и даже хотел поверить в то, что мне все это привиделось. Но жгучая черная ревность сплеталась с плотной нитью истинной связи, не давала и шанса закрыть на это глаза. Я уже совершил с ней однажды ошибку, на вторую не имел права. Дал ей шанс. Пусть скажет в глаза, как долго это продолжалось, без пыток и казни…

Она молчала, сердито сводя брови, этим еще сильнее начинала меня злить. Бессмысленная трата времени, я начинал терять самообладание. Мое раздражение коснулось и ее. Она рассерженно вскочила с кровати.

– Отпусти меня, Иштар, если в тебе есть хоть что-то от Древних… – нагло заявляет мне.

Так вот в чем дело, медленно поднимаюсь с кровати…

– Долго придумывала? Умнее ничего не нашла? – подхожу к ней вплотную.

– О чем ты?! – вздергивает подбородок, сверкая глазами.

Терпение лопнуло. Хватаю за глотку.

– Когда? – рычу, выходя из себя. Когда ты с ним встречалась?! Ты всегда была у меня под носом!

– Я не встречалась с ним! – хрипло рычит мне в лицо, а глаза вспыхивают зеленым пламенем, вытягивая зрачок в вертикальные нити.

Я на миг залип. Тонул в ее глазах, давясь ее ложью…

– А хотела?! – разжимаю ладонь, отталкивая от себя. – Не скажешь – убью тебя, Амара, сдохну следом, но сделаю, что должно неверной жене! – чеканю от гнева каждое слово, заставляя от страха расширяться ее чарующие мою душу глаза.

– Больной ублюдок!! – крикнула она, давясь слезами, – ненавижу тебя! Ненавижу! – продолжает кричать, молотя руками по моей груди.

Яростный рык вырывается из моего горла. Хватаю ее за волосы и впечатываю в стену.

– Тобой, лиана! Я болен тобой! – рука снова легла на ее тонкую шею.

Сдерживаюсь, чтобы ненароком не сломать ее, не сжать так, что можно было бы услышать мелодичный хруст ее позвонков. Не кануть в ту адскую пропасть, из которой у меня не будет возможности выбраться. Где я буду сходить с ума без этих глаз, задыхаясь от собственного смрада даже за гранью…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– А может мне просто свернуть тебе шею и не разбираться кто из вас винова?! Ты или он?! – рычу ей в ухо, а самого трясет от ее запаха, от гребанной связи между нами, от ее наглости, от дерзости, от того, как посмела просить о свободе... Запрокинул голову к потолку, скрежета зубами от бешенной ярости, что она пробудила.

– Это! Твой! Ребенок! Иштар! – разгневанной фурией шипит на меня. – Я не спала с ним!! – топнула от негодования она, с силой отталкивая меня от себя.

Моргнул пару раз, медленно опуская голову к ней. Не понял, я что бредил?! Пока Амара продолжала лупить меня своими кулачками, выкрикивая, что ненавидит меня, я пытался мысленно осознать, что она только что произнесла…

– Она беременна, – тихо произнесла Садира, застывшая в дверях моих покоев.

– Беременна?! – перехватываю ее руки, сжимаю в своих.

Отошел от своей девочки, отпуская запястья. В ней бурлили чувства – обжигающие, лишающие ее контроля. Обида. Досада. Перевожу медленно взгляд на Садиру затем снова на хмурую девушку, робко сжимающую свои плечи руками, как от прохладного сквозняка. Ее щеки пылали красным огнём. Она стояла такая хрупкая, полураздетая, в коротком светлом платье, ей было мерзко и больно слышать, что я только что наговорил ей. Она чувствовала себя грязной, после моих обвинений. На меня обрушивалась буря чувств – её и моих.

Я впервые был растерян. Не верил в услышанное.

– Ты не знал? – она ошарашено произнесла полушепотом, впиваясь в меня глазами.

– Она дочь ТОЙ, чье имя не произносилось и презиралось среди богов, оно навечно стерто в истории живых и мертвых рукой ее собственной матери, – ворвалась в мою голову шипящей змеей Садира.

Повернулся к застывшей в дверях эрне.

– Арда, ее другое имя – Ардана Безликая, супруга… – голос Садиры задрожал.

– Берия Лютого, – закончил я, переводя сосредоточенный взгляд на свою потерянную жену, которая не могла слышать наш безмолвный диалог.

– Она их…

– Внучка… самих Древних, – отвернулся от Амары, мотнув головой…

– Иштар, ее род уничтожил всю нашу семью, одумайся! Арда породила этих тварей, чтобы истребить нас. Своими руками убрать не могла, но получилось это сделать другим орудием – трэптами. Она убила ими даже собственного мужа, что пошел против нее, заступаясь за родную дочь. Арда разрушила наш город, от него остались одни руины. Сотни тел, умерших от пустынных трэптов и других тварей, были раскинуты по засыпанным песком улицам. Древние, что сгинули в вечность, оставляя после себя пепел… Не мне тебе это рассказывать, Иштар. Лишь ваш отец смог отнять огонь у трэптов, но сил, чтобы отправить их обратно в преисподнюю, у него не осталось, – эрна начала тихо всхлипывать. – Твоя мать и отец, пожертвовали собой ради всех нас, – взвыла она в моей голове, а ее глаза свирепо прожигали ненавистью стоявшую между нами Амару, которая не понимала, что происходит сейчас.

Она продолжала говорить, а я пропускал ее слова через себя, укладывая их на самое дно своей памяти.

– Иштар, ты должен править, возродить то, что было утрачено много лет назад! В вас с братом священное семя отца и матери. Не допусти, чтобы тьма поглотила все живое вокруг! – предостерегала она, раздражая сознание.

– Арда могла специально подложить её под вас, чтобы убить тебя и твоего брата ее руками! На кону не одна жизнь, Иштар…Тебе придется принести ее в жертву во имя нового будущего…– громом прозвучали ее слова в моем сознании.

– Оставь нас, – с нажимом сказал Садире, обжигая свою лиану не пламенем, а жгучим льдом своих глаз.

Садира скрылась в дверях.

– Иштар? – во взгляде моей жены плескался страх…

Глава 24.2

Иштар не торопился отвечать мне, но в его взгляде я уже видела свой приговор… Он пересёк спальню и сел на край кровати. Устало проведя ладонями по лицу поднял глаза, натолкнувшись на мой самоуверенный взгляд.

– Ты ещё такое дитя, Амара, – качает головой.

– В тебе сейчас говорят лишь ревность и злость, Иштар. Они пройдут. Со временем. Его у тебя теперь будет без меня предостаточно… Ты сам превращаешь трещину между нами в огромную пропасть…

Больше не было сил сдерживать себя. Мне казалось, что если сейчас не коснусь его тела, не проведу руками по его коже, то просто сгорю, перестану дышать… Без него воздух не насыщал мои легкие, а пища не утоляла мой голод. Я не вынесу нашу разлуку... Чувства переполняли меня до краев. Мне он нужен прямо сейчас. В последний раз…

Смахнув слезы, потянулась к застежке на платье. Дёрнула за одну, затем за другую.

Его дыхание, запах...Сводило с ума.

Небо задрожало вместе со мной. Пустыня, казавшаяся безжизненной и спокойной, шипела, двигалась, бушевала, продолжала засасывать в свою глубокую воронку.

Я спустила лямки, стягивая с себя платье.

Оно бесшумно сползло с бёдер и молочной пеной упало к ногам. От холода и возбуждения соски затвердели, набухли. Я прикрыла их ладонями, чувствуя, как снова начинают гореть щёки. Воспоминания нахлынули с новой силой.

Иштар следил за мной всё так же безмолвно, всё так же внимательно. Его глаза стали совсем чёрными, хищными, пронзительными. Приблизилась к нему не спеша. Какое-то время он не двигался, но вскоре наконец шелохнулся, обхватил меня за талию, и резко притянул к себе. Рой мурашек пробежалось по коже от его прикосновения. Иштар медленно отвёл мои руки в стороны, чтобы я не прятала грудь. Проскользил пальцем по ореолу. Я вздрогнула.

– Ты всё ещё стесняешься меня?..

Кончик его пальца спустился ниже, очертил круг около пупка, а затем его шероховатая ладонь легла на живот. Губы без моей воли раскрылись, словно готовясь издать стон, но вместо этого я лишь тихо выдохнула:

– Нет…

Его глаза ярко вспыхнули огненным пламенем, а затем потухли. Поднявшись, он одним движением стянул простынь с кровати, набросил гладкую холодящую ткань мне на плечи.

– Ты все решил… – поняла я, делая шаг назад, лихорадочно впиваясь ногтями в атласную ткань.

Он не спешил отвечать, продолжал смотреть мне прямо в глаза. Но что он искал в моем взгляде – раскаяние или мольбу? Или, может, он хочет, чтобы я бросилась к нему в ноги и просила прощения за то, что моих губ касался его брат…

В глазах от ярости потемнело. Чувства заполняли, давили в виски и требовали выхода. С меня хватит, мотаю головой, не желая слышать, что он собирается мне озвучить. Я отдала ему часть себя! Полюбила! Мне стало противно от самой себя. От тех эмоций, что доводили до предела. Я мечтала сбежать. Забыть его и всё, что между нами произошло. Чтобы больше никогда не чувствовать так остро, мучительно. Так болезненно и исступленно, до искусанных губ и дрожи в ногах. Так сладко, так огненно, так безумно... чтобы, когда наши руки разомкнутся, я могла остаться собой. Выпрямилась. Я не буду вымаливать ласку, доказывая свою правоту. Если решит покончить с этим, я готова.

Я терпеливо ждала. Его лицо выглядело непоколебимым, уверенным, но таило в себе отпечаток сомнения, недоверия, все оттенки того, чего я не заслуживала.

В спальне становилось холоднее, будто помещение улавливало наше настроение, заставляло ещё больше дрожать мое тело, по которому и так пробегали мурашки. Мое сердце колотилось в груди как у раненой птицы. Я нервно сминала серебристую ткань, пыталась отвлечься. Слезы стекали ручьем. Быстро смахнула их со своих щек, нервно сглотнув.

Он наконец соизволил что–то сказать:

– Все намного сложнее, чем ты думаешь, Амара, – устало говорит он мне. – Что касается брата: Витар умен…изворотлив, он всё просчитывает, всегда на шаг впереди, но… ТЫ… ты могла избежать этой ситуации, – внимательно смотрит на меня своими пожирающими глазами.

Я ничего не ответила. Иштар умел бросаться хлёсткими фразами.

Я медленно начала закипать, его гнев снедал меня изнутри…

– За это…

– Даже не думай! – неожиданно для себя рявкнула я, не выдерживая. – Нет! Даже не смей мне говорить, что ты собираешься сделать со мной! – страх во мне исчез по мгновению ветра. – С меня хватит ваших приговоров, ваших правил! – я перешла на крик, нервно расхаживая взад и вперед, останавливаясь, только чтобы посмотреть на него и снова заткнуть.

– Хоть слово еще произнесешь, и я подпалю всё, что есть в этом доме, включая тебя, – указываю на него пальцем.

Я смотрела на полуобнаженное смуглое тело Иштара, и понимала, что сил бороться с ним у меня не хватит, но и терпение мне больше не подвластно.

– И мне плевать, сколько золота ты отвалил за эту роскошь,– обвела рукой его покои, – хочешь убить? Вперед! – взмахнула рукой. – Только давай с этим быстрее покончим,– так резко дернула головой, что непослушные волосы больно хлестнули лицо, а длинные тяжелые серьги поцарапали скулы.

Он с прищуром посмотрел на меня, а затем сделал широкий шаг ко мне.

– Нет, стой! – внезапно вскрикиваю я, выставляя вперед ладонь.

Я запаниковала, испугалась. Как же я могла забыть, что теперь я распоряжалась не только своей жизнью, но и её.

Её?! Я в полной уверенности почувствовала, что будет девочка. Такого же не может быть? Или может? Почему именно сейчас она дала о себе знать… Растерянно положила ладошку на свой живот.

Края губ мужчины дрогнули совсем чуть-чуть, но я уловила его зарождающуюся улыбку.

– Дочка… – повторил этот мужчина.

– Прекрати читать мои мысли! – рычу я!

– Ты сама мне их посылаешь… эмоциональная привязанность.

– Чтоб тебя трэпт обглодал! – кричу я, а потом начинаю реветь, да так, что позавидовал бы трэпт во время неудачной охоты.

– Я устала, от тебя, от всех эрнов, я хочу увидеть брата, вернуться в мастерскую и чтобы всё было как прежде, – рыдаю, закрывая руками лицо.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Нам нужно поговорить, – мрачно сообщает он.

– Наговорились уже, – вскинулась я.

Иштар шагнул еще ближе и одним движением порывисто притянул к себе.

– Пусти, – дёрнулась я, чтобы освободиться, но он тут же притянул меня обратно, натягивая спадающую простыню на мое тело.

– Т-ты... с-самый о-отврат-тите-ельный мужчина… на э-этой земле… – мои тяжёлые вздохи смешались с икотой и всхлипами.

Он обнял ладонями мое лицо, пристально вглядываясь в него.

Я не стала этому противиться. Перехватила ласковый взгляд Иштара, а в следующий миг моей щеки коснулись его губы. Еще раз. Еще. И еще.

– Ч-что… т-ты… д-делаешь… – продолжаю всхлипывать, настороженно всматриваюсь в серьезное лицо мужчины, смотрю на его губы, покрывающие мое лицо короткими поцелуями…

– А ты как думаешь?

Там, где бежали по щекам влажные дорожки, его горячее дыхание обжигало кожу. Я цеплялась за эти ощущения, за эту короткую близость между нами, просто наслаждалась каждым мгновением.

– Ты моя женщина, Амара, я выбрал тебя… И всегда буду выбирать только тебя… – шепчет прямо в губы, едва касаясь их. – Впереди тяжелые времена, Амара. Но прежде чем рассказать, что нас ожидает впереди, я должен разобраться с твоей семьей…Объяснить тебе кем они были.

Еще один поцелуй.

Мое сердце бешенно забилось в груди, что дышать могла через раз.

– Как же я раньше не догадался... твои эмоциональные всплески, истинный огонь, – снова поцелуй. – Ты моя огненная девочка,– поцелуй в лоб и крепкие объятия мужских рук.

Глава 25

Яркое солнце заливало оранжевым светом белоснежные полы просторного зала. Проносившиеся мимо птицы отбрасывали причудливые тени на длинную воздушную ткань, тянущуюся с зеркального потолка.

Вытянул руку перед собой, поправляя золотой перстень с крупным рубином.

– Нашли? – убийственно спокойным голосом поинтересовался у своего главного советника за спиной.

– Мой мэрн, сейчас не время тратить все наши силы на мелкую пешку, – блеет он, увиливая от ответа.

– Значит, нет… – скидываю кожаный плащ со своих плеч на устланную темно-зеленым бархатом тахту, пропуская мимо ушей очередной не удовлетворяющий меня ответ.

Переворот, недовольство народа, отбившиеся от рук пустые, интриги за моей спиной, все это отвлекало меня.

Каждый из них пытался урвать кусок пожирнее, но ни у кого не хватало сил его проглотить... Я повернулся к нему. Он неосознанно вздрогнул, а трость под весом его туши затрещала так, что свело челюсти от раздражения…

– Н-нет, – быстро отвечает он. – Но мы нашли того, кто мог видеть его…– взбодрился он под конец этой новости. – А пока вам самое время навести порядок в Старом городе… мой мэрн… – совсем осмелел этот расплывшийся кусок мяса, забывая, где его место.

Столько лет я закрывал глаза на этого падальщика, что воровал мое золото, а никакой пользы от него я так и не получил... Вальяжной походкой направился к нему.

Седовласый старик сразу уловил опасный блеск в моих глазах и тут же почувствовал себя загнанной дичью, запертым наедине с хищником.

Медленно продолжил наступать на него, закатывая рукава плотной рубашки.

– На колени.

– Мой мэрн, прошу, – неожиданно для меня заскулил старый пес, опускаясь передо мной. – Я лично его найду для вас, прошу…

– В этом больше нет нужды.

Я слился со зверем, опуская ладонь на его лицо, выпустил пожирающий огонь.

– А-а-а-а-а… – взвыл эрн от адской боли, что ворвалась в его плоть, раскаленными мечами.

Кроваво-оранжевое пламя сжирало его кожу живьем, обгладывая его мягкую ткань, добираясь до костей черепа. Оно облизывало остатки плоти с глазниц, с ключиц, позвоночных столбов, как изголодавшиеся зверь свой любимый деликатес.

– Мэрн… – отвлек меня вошедший главнокомандующий.

Тот, что не справлялся даже со своими задачами, не говоря уже о его отряде, в отличие от Вашта, что подвешен сейчас в пыточной на крючках, как кусок растерзанной туши.

Интересно, я смогу так поступить с женой брата, когда судьба нас столкнёт лицом к лицу снова? На что она пойдет, когда поймёт, чьи руки могут принести ей смерть?

Яростно отдергиваю ладонь от обугленного черепа.

– Говори.

– Кто-то хорошо заметает следы. Семья, видевшая брата вашей наложницы… бывшей наложницы, – резко себя поправляет он, –исчезла…

– Иш-ш-шта-ар-р-р… – запрокинув голову, рассмеялся. – Сколько же ты доставляешь мне проблем.

Внезапно я уловил скользкий страх своего тэрна. Медленно повернулся к нему. В его глазах плескался ужас. Он панически рассматривал то, что осталось от советника, а я с интересом наблюдал за его выражением лица до того момента, как он не почувствовал мой любопытный взгляд на себе. Его оцепенение сразу прошло, и он резко опустил глаза в пол.

Очень интересно…

– Гранль, – позвал слугу, отворачиваясь к тахте.

– Да, мой господин…

– Скажи всем, что с сегодняшнего дня нашу армию возглавляет Вашт, а этого, – кивнул головой в сторону ошарашенного тэрна, на черную площадь, посадить в клетку к пустым.

– Ненавижу страх, – чеканю я, вытирая кровавую ладонь о кожаный плащ. – Они сами придумают тебе наказание вместо меня, – поворачиваюсь к нему, наблюдая, как стража быстро подхватила главнокомандующего под руки и выволокла из зала.

– Приведите ко мне Вашта! И уберите здесь всё, – перешагнув остатки советника, направился к двери, отдавая приказы.

– Собрать отряд и прочесать города! Этот мальчишка мне нужен живым!

Мое тело горело, а кости словно выворачивало наружу. Та крупица власти, что была у меня – ничто в сравнении с тем, что меня ждало впереди… Чужая боль развращала и без того жестокую натуру. С улыбкой на лице прокручивал образ гордой девчонки, что могла бы греть мою постель, если бы не...

Если не посажу ее на цепь у своих ног, то не смогу спокойно дышать. Ярость бурлила во мне подкатывая к самому горлу. Проходя мимо полированной статуи, задержал на ней взгляд. Два уродливых шрама красовались на моем лице, – от этой суки.

Я еще не решил, чего хотел больше: чтобы мучилась от моих извращенных пыток или ласк. Провел рукой по зажившим рубцам, хищно скалясь. Не совершишь больше такой ошибки, значит? – снова и снова прокручивал в голове то, что она сказала. Зеленые глаза этой девушки из-под черных густых ресниц, казалось, заглянули в самую душу. Прожгли меня своим безразличием. После животной страсти друг к другу ее холодный взгляд показался изощренной насмешкой.

Дойдя до покоев Тории, внимательно всех осмотрев в ее спальне, опустился в мягкое кресло.

– Вышли, – приказал слугам.

Девушки метнулись к дверям, беззвучно прикрывая их с обратной стороны.

Она поймала на себе мой взгляд – внимательный и изучающий.

Она знала, что последует дальше…

Тория провела рукой по своей щеке, на которой проступала черная паутинка от моего пламени от уголка ее глаза до края аккуратного рта. Это была только часть моего наказания, Вашту повезло меньше. Его я не пощадил... Тр*хать моих женщин он сможет теперь только пальцем.

Кровь, хруст костей и сорванные от боли связки меня не впечатляли. Не было в этом какого-то азарта, только рутина, ведь они все рано или поздно сдаются и начинают говорить. Быть на шаг впереди своих жертв - вот что я любил.

– У меня мало времени, я жду, – я говорил негромко, но мой низкий голос, звенящий металлом, подчинял себе и заставлял беспрекословно слушаться.

Я оглядел ее, как свежий кусок мяса, ожидая, когда она встанет на колени и начнет с радостью облизывать мой член. Прикасаться к этой твари я больше не хотел, с того самого дня, как побывал на обряде своей наложницы.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Ты не смеешь так со мной обращаться! – крикнула мне. – Мы теперь равны. В моем чреве твой сын! – ее голос сорвался на крик отчаяния.

– Разве?– выдавил усмешку.

Хищно оскалился, поднимаясь со своего места.

Делает шаг назад, жалея о том, что сорвалось с ее губ.

– Если бы не сын в твоем чреве… я давно кинул тебя своим собакам на растерзание, – взял верёвку.

Стал медленно накручивать её на ладонь, мечтая набросить на тонкую шею и услышать хруст ее позвонков. Откинул ее на пол, подальше от соблазна.

Больно схватил ее за волосы, толкнул к столу, задирая платье.

– Какую плату попросила Арда за нашего ребенка? – решил узнать у нее, сдвигая намокшее от возбуждения белье. Похотливая шлюха.

Она замерла от страха.

– Ты совсем меня за идиота держишь, думаешь я не узнал бы об этом? – рычу ей в самое ухо, наматывая светлые пряди на свой кулак.

Рефлекторно подняла бёдра, ощущая освободившуюся из штанов возбужденную плоть. Горячая твёрдая головка моего члена уперлась в ее бёдра. Ее лоно сжалось, желая как можно быстрее получить его в себя. Крепко схватил ее за талию, и дернул на себя, заставляя насадиться на него до упора.

– Убить её дочь, – вскрикнула она, закатывая глаза от наслаждения.

Толчок.

Тория принимает мою грубую ласку с первобытным восторгом, позволяя вбиваться в ее тело без жалости и нежности.

Спустя пару минут я кончил, обильно изливаясь в нее.

–Ты правда думаешь, что Иштар позволит тебе это сделать?! – вскинув брови, я удивлено рассмеялся.

– Нет, – поворачивается ко мне, поправляя свое платье, – Ты это сделаешь сам! – скалиться, оголяя белоснежные зубы.

Вцепился рукой в ее тонкую шею и стал сжимать.

– Что опять задумала?!– зарычал ей в лицо.

– Ты же хочешь ей отомстить, наказать, а я хочу жить! – всхлипнула она, задыхаясь.

Я не испытывал жалости к ее всхлипам и бессвязным мольбам. Я молча наблюдал за тем, как девушка хрипит и слабеет от моей мёртвой хватки. Как бы я хотел придушить эту тварь…

Пальцы резко разжались, вспоминая о сыне. Тория сделала жадный судорожный вдох.

– Отошли Иштара на дикие земли, а всё остальное я сделаю сама…

Грубо повернул лицо девушки к себе, сжимая её щёки:

– Она мне нужна живой! – опасно предупреждаю ее. – Остальное меня не заботит! – отталкиваю ее от себя.

Разворачиваюсь и выхожу из ее спальни.

Глава 26

Настойчивый стук в дверь вынудил меня оторваться от подушки, лениво разлепляя глаза. Казалось, что сон стал самым любимым занятием за все это время.

– Госпожа! – всплеснула руками служанка. – Ваш муж ожидает вас в саду, а вы еще в постели!

– Что на этот раз?! – озадаченно посмотрела на светловолосую служанку, что второпях пыталась стянуть с меня ночнушку.

Прошло три месяца, после нашего последнего неприятного разговора. Все наложницы и молодая кареглазая служанка, что трепетала при одном взгляде на моего мужа, покинули дом. А точнее, это было одно из тех условий, которое я озвучила первым. Зато на ее месте появилась улыбчивая Арви, которая любила всё приукрашать, особенно важность просьб моего мужа ко мне.

– Там такое! Такое! Пока сами не увидите, что вам приготовил господин, не поймете! – с придыханием тараторила моя служанка.

Как только я увидела эту невысокую полненькую синеглазую девушку, поняла сразу, что с ней у меня не возникнет никаких проблем. Мы нашли общий язык с первых минут нашего общения.

Я беззаботно хохотнула, отдаваясь умелым рукам Арви. Пока она лепетала, какой хороший достался мне господин, я с осторожностью перевела взгляд на два ярких платья в ее руках.

– Мы куда-то едем?! – отстранилась от нее, недовольно глядя исподлобья.

– Да что же вы за госпожа-то такая, – буркнула она, – откидывая ярко-бирюзовое платье на кровать, оставляя в руках только одно желтого цвета. – Ну же! Надевайте скорее!

Я в компании своей служанки спустилась в сад. Живописная терраса была залита ярким утренним солнцем. На улице пахло цветами, свежеиспеченными лепешками и травяным чаем. В животе громко заурчало. Арви шла впереди, а я плелась последней, борясь с длинным подолом платья, что цеплялось за все подряд. Как же я хотела содрать его с себя…

– Я сделаю это сам, – бархатный голос ворвался в сознание. – Чуть позже…

Я заметила его под высокой пальмой. Иштар выпрямился, завел руки за спину. Высокий, статный, сильный… Мне было сложно оценить его прямой горящий взгляд, направленный на меня, но в нем определенно что-то крылось. Он долго смотрел на меня, прежде чем беззвучно произнёс одними губами: – Подойди ко мне!

Возмущенно мотнула головой. Мне нравилось, когда он начинал злиться оттого, что я не слушаюсь его глупых команд.

Он, сощурив глаза, тяжело вздохнул.

Я немного помедлила, но всё же сдалась. Мне хотелось быстрее уткнуться носом в его крепкую грудь и вдыхать его дымно-древесный аромат бронзовой кожи, что скрывалась сейчас от меня под черной дорогой тканью. Золотые пуговицы на широкой груди мерцали при каждом его вздохе.

Перекинула свои волосы на одну сторону, медленно двигаясь к нему, заставляя тем самым еще больше нервничать мужчину. Чем ближе подходила к нему, тем сильнее мое дыхание сбивалось и становилось прерывистым. Это происходило всегда, когда он рядом, когда смотрит так на меня. Мне не нужны от него слова о любви, мне хватало лишь одного взгляда.

– В честь чего такой маленький пир? Зачем нужно было подниматься в такую рань? – окинула взглядом низкий стол, ломящийся от яств за его спиной.

– Подойди ближе, Амара! – мягко и нетерпеливо попросил он.

Я нахмурилась от его строго взгляда. Только сейчас я обратила внимание на взволнованных слуг, на Рашита, который куда-то спешил… Громкий рык за моей спиной. Арви ахнула, раскрывая рот от испуга, двигаясь к пальме. Только хотела повернуться в сторону издаваемого звука, как, что-то огромное прыгнуло к Иштару.

– Древние… – выдохнула я, замирая на месте.

У ног Иштара вальяжно разлегся живой тигр белоснежного окраса. Он нервно махал хвостом, поднимая пыль и оглушающе порыкивая.

– Не бойся, подойди сюда, – рассмеялся мужчина.

Я не боялась…Я не могла отвести глаз от огромного хищника.

На солнце в золотистом песке заблестела металлическая цепь, что тянулась от дикого зверя к руке мужчины. Иштар обращался с ним как с ручным, не отрывая от меня взгляда трепал его по макушке, а тот лишь урчал от его ласки.

– Это мой подарок тебе, лиана…

– Я не понимаю…

– За своего хозяина он будет готов убить любого. Если сможешь приручить… – темные глаза недобро сузились.

– Давай же… подойди…

Сделала шаг к нему, обходя тигра. Иштар нежно прижал к себе, положив свои руки на мою талию. Я трусливо потянулась к морде зверя. Осторожным касанием провела по его мягкой ворсистой шее. Тигр подставил голову, чтобы я его почесала еще.

– Медленно, не спеша, – шептал мужчина, оставляя легкие поцелуи на моей шеи.

– Ты отвлекаешь меня, – разнервничалась я от его прикосновения и от огромного хищника перед собой, что мог оттяпать мне целую руку.

Животное под рукой завибрировало, вызывая восторг. Тигр с удовольствием ткнулся мокрым носом в мою ладонь, посмотрев на меня огромными блестящими глазами серого цвета.

Иштар с улыбкой наблюдал за нашим знакомством.

Это был самый лучший подарок, что я получала когда-либо… Иштар протянул цепь подошедшему эрну, приказывая отвести тигра в сторону.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Он прекрасен, – пролепетала я с придыханием.

– Сегодня отправимся в город.

Мое тело напряглось, а в глазах застыл страх.

Мне хотелось увидеть моих знакомых, друзей, но больше всего я не хотела столкнуться с ним...

– Ты поедешь со мной, – чувствуя мое волнение, спокойно продолжил он. – А сейчас тебе надо поесть, – подхватил на руки и понес на кушетку к столу.

Потянулась к мужчине, оставляя на его щеке робкий поцелуй. Он замер, всматриваясь в мое лицо. Так происходило всякий раз, как я пыталась его коснуться или поцеловать. Будто не верил в происходящее с ним.

Иштар опустил меня на песок. Подняв лицо за подбородок, прижался ко мне своими губами. Долгий и глубокий поцелуй. Оплела его шею руками, вжимаясь в него всем своим телом, желая большего прямо сейчас. Он стиснул мою талию, а его рука уверенным жестом прошлась вдоль изгиба спины. Выгнулась от этой ласки, не желая отрываться от его губ. Иштар с улыбкой отстранился, потянув за ладонь к столу. Он расположился на кушетке, а я опустилась на его колени. Он удивленно вскинул брови. Я непроизвольно рассмеялась. Не все же ему меня удивлять.

Я взяла все еще теплую ароматную лепешку и обмакнув ее в молочно-сладкую смесь, поднесла к губам Иштара.

– Даже не думай! У меня от одного вида этой смеси челюсть сводит.

Меня веселило, что мужчина, который раза в два больше меня, сжимается и умоляюще качает головой при виде сладкого.

– А еще воином зовешься, – рассмеялась я. – Попробуй, не узнаешь, пока не попробуешь! Это вкусно!

Он приоткрыл рот, позволяя накормить себя. Я аккуратно поднесла к его губам лепешку, наблюдая за тем, как мужчина ее нехотя откусывает.

– Вот упертая… как и брат, – его руки моментально впились в мое тело.

Мы застыли на пару мгновений, напряженно глядя друг другу в глаза. Я отложила остатки лепешки на стол, смаргивая подступающие слезы. Иштар устало вздохнул: – Я не хотел…

Отвернулась, тихо сказав:

– Я понимаю… – заерзала на его коленях, желая слезть с них.

– Посмотри на меня, – он едва коснулся моего подбородка, поворачивая к себе лицом. – Сейчас мы поедем в город, а после я снова объясню тебе, что все это ради его безопасности, Амара.

Я молча кивнула, сжимая тяжелую ткань платья на своих коленях.

– Иди переоденься, в дороге тебе будет в этом неудобно, – недовольно мотнул головой, злясь на мою служанку.

Иштар миллион раз говорил мне, что наши встречи могут закончится для моего брата смертью. Я верила Иштару. Не поднимала эту тему, зная, почему мы не можем увидеться, но сердцем и душой тянулась к своему брату. Скучала по нему, думала о нем…

Натянув свободные штаны небесного цвета и тунику, накинула на себя льняной плащ прикрывая голову капюшоном от палящего солнца.

Иштар стоял у конюшни.

Спрашивать мужчину, почему именно в самое пекло нам нужно ехать в город, я не стала, настроения разговаривать у меня не было, и скрывать это от него не имело смысла.

Иштар оказался рядом, чуть присев, подсадил меня на коня. Я схватилась за лошадиную гриву, а он, ловко запрыгнув на жеребца, забрал узду. Я расслабленно облокотилась на широкую мужскую грудь, придвинувшись к нему плотнее. Наши бедра почти вплотную прилегали друг к другу. Я глубоко вдохнула, но чуть не подпрыгнула на месте, когда он легонько сжал пальцы на моих бёдрах.

Совсем близко у самого уха:

– Испытываешь меня? А если наброшусь на тебя прямо здесь? – его грудь завибрировала, когда он тихо рассмеялся.

Я лишь фыркнула, густо краснея.

Иштар рассказал мне об этом безумном влечении. Как их женщины, находясь в положении, томятся от самых разных и неправильных мыслей: как хочется касаться своего мужчины, чувствовать тяжесть его тела на своем. Как эмоции льются через край, а бушующая ревность, сметающая всё на своем пути, заставляет ей подчиняться. Но самое ужасное в том, что это происходит неосознанно. Выпрямилась, отодвигаясь от него. Его ладонь рывком прижала обратно к себе. Прикосновения к моему телу вызывали тепло внизу живота, требовательное и мучительное, от него у меня дрожали коленки, а Иштар нагло пользовался этим. Хотела метнуть в него злобный взгляд, но вместо этого неуклюже пошатнулась.

– Расслабься, Амара, не реагируй так остро, – придержав за талию крепче, продолжал издеваться надо мной.

Хотела сказать ему, куда идти и в какую сторону, но он снова успел меня отвлечь. Раскатисто рассмеявшись, поцеловал в щеку. Решила смолчать, злобно пыхтя.

Всю дорогу его дыхание щекотало волосы, а его сильная рука почти обнимала мою талию, сжимая уздцы. Трудно было спокойно сидеть, моя спина затекла, а воздух понемногу накалялся и жег легкие.

Мы оказались в отдаленном поселении. Улицы этого маленького города были переполнены людьми и торговцами. На столах их лавок лежали цветными горками различные сладости, особые специи и редкая хна; огромные плетеные корзины с необычными цветами, источали завораживающий аромат. Необычные плоды, разложенные на плотной ткани, на песке под деревянным навесом, поражали своими странными формами. От обилия украшений разбегались глаза, а от душистых сладостей скрутило живот. Цветные шелка мягко поднимались от лёгкого ветра, а нос щекотали пряные травы. Мимо проходили благородные девушки, отличаясь от обычных, только не дорогой тканью и количеством украшений на их запястьях и шеях. В их глазах не было высокомерия и жестокости, что присуще всем эрнам в городе Солнца.

Завидев нас, все расступались, застывая в поклоне, пока Иштар за моей спиной не делал странный жест, разрешая им дальше идти по своим делам. Я смотрела на это широко распахнутыми глазами и не верила в происходящее.

– Иштар, – тихо позвала его.

– Все потом, лиана. У нас не так много времени.

Многие из прохожих с интересом вытягивали шеи, силясь рассмотреть меня. Но как только я замечала их любопытные взгляды, они опускали глаза, точно стеснялись взглянуть. Я улыбалась тем, кому хватило смелости посмотреть мне в глаза. На их лицах появлялся румянец и смущенные улыбки. Я пожала плечами, продолжая разглядывать все вокруг. Смешение запахов, ярких цветов, голосов.

Этот город отличался от нашего не только размерами, благосостоянием, но и обстановкой внутри его стен. Иштар помог слезть с коня, привязав его к ближайшему столбу цветочной лавки. Казалось, город гудел и жил своей жизнью. Шумная женщина настойчиво предлагала свои товары проходящим мимо ее лавки смеющейся эрне и обычному мужчине, который держал себя вольно в ее присутствии и говорил всё, что хотел, обнимая за талию.

– Они вместе?! – опешила я, дергая Иштара за руку.

Он не понял, о чем я говорила, но, проследив за моим взглядом, сообразил. В его глазах вспыхнул интерес, а уголки его губ слегка приподнялись.

– Идём, – его пальцы плотнее сомкнулись на моей руке.

– Куда мы так спешим? – еле поспевала за ним, спотыкаясь о выступающие камни.

Узкие проходы между маленьких светло-желтых домов переплетались между собой. Иштар будто знал каждую улочку, каждый тесный поворот. Он сосредоточенно смотрел вперед, иногда поглядывая за мою спину.

– Иштар, в чем дело?! – остановилась я, вырывая ладонь из его руки.

– Мы пришли, – серьезно сказал он, указав на бледно-оранжевую дверь.

– Заходи.

– А ты?!

– Я подожду здесь.

– Я не пойду туда без тебя!

– Иди же, Амара, у тебя не так много времени!

Внимательно посмотрела на мужчину, а затем, просто кивнув, толкнула дверь.

Сердце пропустило удар. Я узнала его мгновенно. В просторном зале лицом к окну стояла высокая фигура брата. Яркое огненно-красное солнце отбрасывало на его хмурое лицо мягкие блики.

– Камаль!!!

Брат повернулся ко мне, и за каких-то пару шагов оказался рядом, заключая в крепкие объятия.

– Ама! Моя маленькая Ама!

Глава 27

Сегодня я должен с ней поделиться еще одной тайной нашей семьи. Я внимательно наблюдал из окна оружейной за своей девочкой, как из маленькой хрупкой девушки она расцвела в прекрасную сильную женщину. Ей хватило духу не сломаться, все стойко выдержать. Но сколько еще нас ждёт впереди?

Она похожа на редкий цветок среди сорняков. Ее грация, осанка, плавные движения, жесты, ни одна тряпка не может изуродовать эти сочные формы. Она медленно прогуливалась по нашему саду. Тигр следовал за ней по пятам, внимательно изучая местность, обнюхивая каждый угол. Воины его сторонились, а слуги с опаской разглядывали, когда тот проходил мимо.

Когда зверь оказался рядом, она протянула к нему руку. Он уткнулся в ее ладошку, настороженно посмотрев на хозяйку. У этого хищника не только редкий окрас, но и цвет глаз, как у нее. Как только увидел его у шаманов, сразу понял, что подарю его своей лиане. Такой вид редко можно встретить на наших землях…

Я не отрывал от нее глаз, как и тигр. Амара завороженно смотрела на его морду, а её пальчики мягко перебирали шерсть, что сияла серебром под лучами яркого солнца. Красивое хищное животное смотрело на нее большими глазами, вытягивая шею, чтобы та почесала, а потом и вовсе развалился у ног. Животное не представляло для нее угрозы, он был спокоен и даже расслаблен. Зверь чувствовал во мне хищника, знал, что я рядом, и в любой момент могу свернуть ему шею. Этой женщине нужно завоевать верность и доверие тигра, тогда он будет слушаться, станет ей верным другом и лучшим защитником. Девушка посмотрела по сторонам, опустившись рядом с тигром, стала гладить ему спинку, лапы, а тот лишь млел от удовольствия.

Меняясь в лице, повернулся к вошедшей Садире. Она задумчиво посмотрела на меня, будто я оборвал ее мысли. Я холодно прошелся взглядом по ее взволнованному телу, останавливаясь на ее отрешенном взгляде. Он не сулил ничего хорошего. Отвернулся к окну, продолжая разглядывать Амару, что дарила свою ласку большому коту, на месте которого хотелось оказаться сейчас самому.

Ее волосы разлетались по спине, а глаза блестели от счастья, словно снова увидела брата. Ее слезы в том доме выкручивали мне руки. Ее мольба побыть с братом подольше, сжимала мне сердце до боли. Но я не мог допустить, чтобы его местонахождение обнаружили. Если его не станет… что мне делать с ее раной… Я не знал. Каждый раз, чтобы что-то сделать, я прокручивал в своей голове: а не навредит ли это ей? Не ранит ли ее? Потому что не знаю, что мне делать, если ее потеряю. Эгоистично? Пусть так. Но она моя плоть, моя кровь, моя живительная вода, и я никому не дам отнять ее у меня.

– Ты ей всё рассказал? – тихо спросила у меня Садира.

– Да.

– Ты сказал, что сила в ней не её, а ребенка? Что её мать выжгла в ней ее силу, чтобы скрыть от своей матери?! Ты это ей рассказал?!

– Она все знает. Говори, зачем пришла…

– Кровавая луна – предзнаменование страшного времени. Твое перерождение, Иштар…

Подошел к столу, где лежала карта. Уперся кончиками пальцев в стол, опуская голову вниз, прикрывая глаза, готовясь к худшему из ее видений.

– Мне жаль Иштар…

– Говори!

– Ей суждено умереть…

Я с силой ударил по столу кулаком. С верхних полок часть пергаментов и книг свалилась на пол, а по столу поползла глубокая трещина.

– Скажи, что ошиблась!!! – прорычал я.

Садира испуганно замолчала.

Я приложил много усилий, чтобы не повернуться к ней и не разорвать в клочья.

– Я больше не властна над временем Иштар, я не вижу, когда это произойдет, но знаю, что время ускользает сквозь пальцы, будто песок. У вас его почти не осталось.

– Ребенок? – рычу я.

– Не знаю, не вижу его… Мы властны над смертью, жизнью и временем, но ни один из нас не владеет судьбой. Нам не изменить это событие, ни ей, и ни нам. Смирись, Иштар и не ищи ответы там, где их нет.

– Кто?! – с этими вопросами оттолкнулся от стола и как обычно сцепил руки за спиной, впиваясь в лицо Амары, улыбающейся и ничего не подозревающей по ту сторону окна.

– Ты сам!

И в этот же момент Амара встретилась со мной взглядом. Улыбка слетела с ее лица, а взгляд застыл на моем безэмоциональном лице.

От слов этой суки я будто разом утратил зрение и слух. Пальцы рук потеряли чувствительность, пытался сделать вдох, но глотку словно сдавило железной конечностью. Я ощущал, как черная падаль под названием смерть, прислужница Древних, отгрызает кусок за куском мое сердце, как костлявая тварь рвет его на части, смеясь мне в лицо, тихо шепча прямо над ухом: «Ты уже труп».

Я отмер, когда быстрым шагом Амара направилась в дом. Я, опираясь о стену, вышел из зала, встречая ее.

– Иштар! – она напряженно смотрела в мое побледневшее от ужаса лицо.

А я не знал, что ей сказать, просто притянул её к себе, а по щекам скатывались слезы.

– Иштар, ты меня пугаешь!

– Помолчи, Амара… – еле двигая губами, попросил ее.

То, что зародилось между нами, нельзя назвать любовью, это было за гранью ее: что-то темное, глубокое, разрывающее на куски. А любовь – она безрассудная, светлая и искренняя. Такая же, каким было сердце моей жены. Я сжимал ее в своих объятиях и не понимал, как могу лишить себя кислорода, своего сердца, как могу убить ее и своего ребенка…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 28

Сидя на коленях у Иштара, я беззаботно поглаживала его руку на своем животе, с наслаждением наблюдая, как с виду грозный воин завел простой разговор с подбежавшими к нему мальчишками, в чьих глазах горело любопытство при виде его оружия. Иштар ловко достал свой меч и разрешил каждому из них подержаться за рукоятку.

– Иштар, – перед нами возник мужчина со звериным оскалом.

Судя по нашивке на его груди – тэрн.

Мальчишки, увидев его, тут же разбежались по сторонам.

– Лиана, оставь меня, – вдруг заговорил Иштар глухим серьезным голосом.

– Да, мой господин, – проворчала я, пытаясь подняться.

– Договоришься, девочка, – рыкнул мне в шею, несильно сжимая бедро.

– Я к Фиве, – тяжело вздохнув, улыбнулась ему.

Он серьезно кивнул, выпуская меня из своих рук, переводя взгляд на тэрна. Губы Иштара вытянулись в тонкую струну от гнева. Они смотрели друг на друга, готовые вот-вот сцепиться. Напряжение между ними пульсировало, накалялось, готовое взорваться в любую минуту.

– Амара! Милая, ты здесь?!! – пыталась дозваться до меня Фива.

– Прости, Фи… – покосилась на нее. – Просто я… Иштар всюду таскает меня за собой, и это меня настораживает… – перевела обеспокоенный взгляд на этих двоих. И не говори мне о заботе! – предупредила ее, показывая на свой огромный живот.

Он должен понимать, что в дороге мне становится лишь тяжелее, но он даже слышать ничего не желает.

– А еще, я думаю, он мне что-то не договаривает… – хмуро посмотрела на женщину, что вытирала о ткань своего платья мокрые руки, усаживаясь рядом со мной.

– Он тэрн, милая, конечно… – не успела она закончить, я накрыла ее ладонь своей и посмотрела прямо в глаза.

– Что-то произойдет, я это чувствую, ощущаю… Не знаю, как тебе объяснить, – я повернулась к Иштару, он будто ощутил мой взгляд на себе. Его плечи и спина моментально напряглись, он замолчал, а затем снова продолжил что-то обсуждать с неприятным мужчиной.

– Эй, милая, – замялась женщина, сжимая мою руку. – Я… я не знаю, как там у вас, ну, ты поняла, ты же… как-никак эрна, может, поэтому ты всё ощущаешь иначе, чем мы, – предположила она, пожимая плечами.

– Прекрати, – отмахнулась от нее, – во мне ничего нет, это сила ребенка, и я не умею ею пользоваться, как и залезать Иштару в голову, – подперла сердито подбородок кулаком, разглядывая залитый вином деревяный стол. – Всё получается само собой, – добавила я.

– Если он тебе чего-то не говорит, значит, так надо, – попыталась поделиться своим опытом Фи.

– Нам нужна помощь! Не твоему брату! А нам! – рявкнул тэрн, заставляя нас обернуться.

– Ты имя-то выбрала девчушке? – улыбнулась Фива, щипля меня за щеку, переводя тему. – А то через три месяца появится, да безымянная будет. Не дело совсем…

– Выбрала, – тихо проворчала я. – Иша – первые буквы его имени и одна моего, – положила ладошку на живот, ласково поглаживая, чувствуя ответную реакцию своей девочки.

– Ох, как же он на тебя смотрит, ты только взгляни, – пробубнила женщина, мягко толкая меня локтем.

Я сначала не поняла, о ком она говорит, а когда подняла глаза на Иштара, сразу покраснела, как девчонка. Он никогда так трепетно на меня не смотрел. Всегда чувствовалась в его взгляде похоть, страсть, неутолимый голод. А сейчас другое… то, что и словами не описать…

– Он всё слышал… – объясняю Фи.

– Любит он тебя, Амара. А ты его…

– Я знаю, – отворачиваюсь, не в силах сдерживать эмоции.

– Вставай давай, совсем он тебя распустил! Бока-то какие отъела, ты только глянь на нее, – вскинулась Фива, оттягивая мое свободное платье в сторону.

– Фива! – рыкнул неожиданно Иштар, ударяя кулаком по столу, заставляя нас подскочить на месте.

– Ты погляди-ка, а! – встала женщина в грозную позу, а руки вперила в бока. – Ты мне ещё порычи тут, – будешь к Шабату ходить, там у него как раз тухлятину на огне готовят, вам в самый раз! – разошлась не на шутку она, размахивая клочком серой ткани.

– Давай я тебе лучше помогу, – предложила ей, уводя вглубь таверны.

– Поможет она…

– Спустись в погреб и возьми себе что-то в дорогу. Не хватало мне ещё раньше времени твою девчонку увидеть, – цокнула она языком, берясь за полные кувшины с вином.

Ступеньки под ногами жалобно заскулили. Я медленно спускалась вниз, придерживаясь одной рукой за сырую стену, другой за живот.

– Ну и вонь же здесь, вроде раньше так не пахло, – скривилась я.

Черно-зеленая плесень въелась в каменные стены, а высокие пузатые кувшины с вином из коричневых превратились в серые. Прикрыла ладонью нос, стараясь дышать через раз. На деревянных полках лежали вяленые куски мяса, засушенные фрукты и закрученная в гнезда самодельная лапша.

Внезапное шуршание за спиной. Обернувшись на звук, замерла на месте от ужаса. Крышка погреба за мной резко захлопнулась, оставляя в кромешной темноте с Ардой.

– Вот и свиделись, многоликая… – зловеще расхохоталась она, подбираясь еще ближе ко мне.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я уперлась в холодную шероховатую стену спиной. Из ее раскрытой ладони стала вырываться золотистая пыль, подобно мелким песчинкам, освещая все вокруг.

Уже открыла было рот, чтобы закричать, как эти частички ворвались в мои легкие, дурманя сознание, медленно пожирая мой страх.

– Иштару недолго осталось... – задумчиво сказала ведьма, продолжив, – готова ли ты отдать что-нибудь взамен за его жизнь? – Спросила она, хитро улыбаясь.

Замираю, не знаю, что сказать. Нет, я не хотела ему смерти. Больше нет, но что я буду должна отдать за его жизнь? В чем был подвох?

Положила руку на свой живот, приятное тепло потянулось к моей ладони, успокаивая. Прикрываю глаза.

– Ты ведь не скажешь, что я должна буду отдать за него?

Она противно улыбается, смотря своими безднами в пол:

– Почему же, чернявая, не скажу... – резко поднимает свою голову и смотрит на меня стянутыми черными дырами, произнося:

– Прошлое... Ты отдашь за него свое прошлое... – и снова этот сумасшедший смех.

Ее серое лицо, покрытое морщинами, стало ярче, а глазницы вспыхнули красным огнём…

– Хочеш-ш-шь знать пра-а-в-д-у, но бои-и-и-шься… Я не враг тебе, но и судьбу изменить твою не смогу…– ее смрадное дыхание опалило кожу. – Твоя мать не уберегла тебя и зверь не сможет! Скоро умреш-ш-шь, а вот потянешь за собой их всех или нет, тебе решать…

Скоро умру...

Я задрожала еще сильнее. Горло сжалось от страха и слез.

Тишина. Оглушающая, мертвая тишина, застывшая в тягучей скорби.

– Ребенок? – посмотрела на нее пустыми глазами.

– Сберегу.

Кивнула.

– А ты умнее, чем твоя мать…

Сверху послышался грохот, ругань Иштара.

В это время старуха начала осыпаться у меня на глазах мелким шелестящим песком, застилая повсюду им пол.

Я вздрогнула, когда яркий луч света неожиданно тронул пол, освещая золотистую пыль под ногами.

Иштар рывком притянул меня к себе прорычав у самого уха:

– О чем ты думала, когда спускалась сюда?!

Сердце болезненно сжалось. Я застонала, словно раздробились все мои кости.

Его пальцы сильнее вжались в мое тело.

– Я…я просто испугалась темноты, – откровенно врала ему.

Я мысленно выставила стену. Толстую, непроницаемую. Надеялась на то, что он не прочтет мои мысли. То, что я узнала, должна утаить от него в этих стенах. Пусть в его сердце останется надежда.

– Мы возвращаемся, – строго произносит он, а его цепкий взгляд внимательно проходится по мне, замечая, как сильно дрожат мои руки.

Киваю, а самой хотелось снова уткнуться в его грудь и тихонько выть…

То, что случилось в таверне у Хасана, мы не обсуждали, как и странные письма Иштару, со знакомым экзотическим шлейфом.

Сегодня пришло ещё одно…

Когда он зашел в покои, я помогла ему скинуть с себя походную одежду. От меня не улизнуло и то, как он скользнул по мне виноватым взглядом, увидев письмо на столе.

Иштар опустился в заранее наполненную чашу с водой. Разминая шею, он, не моргая, смотрел куда-то выше меня. Я знала, что он снова был в бараках. Как только Иштар появился здесь, почувствовала этот тошнотворный запах. Эта боль, ложилась ему на плечи мертвым грузом, утягивая его сердце на самое дно.

– Иштар… – тихо позвала его, осторожно опускаясь рядом.

Он, хмурясь, повернулся ко мне, будто только заметил меня.

– Как она? – потянулся мокрой ладонью к моему животу.

– Всё хорошо, – смотря ему прямо в глаза, подношу его руку к губам и нежно целую.

Устало улыбается, а потом, поднимаясь из воды, аккуратно подхватывает меня на руки и опускается вместе со мной в неглубокую чашу.

– Я же в платье, – воскликнула я.

Ведет носом по шее, шумно втягивая мой запах, вызывая сладкую дрожь.

– Как же хорошо с тобой, – зарывается носом в мои густые волосы.

– Ты слишком часто стал носить меня на руках…

Он рассмеялся, а его грудь мягко завибрировала под моим телом от смеха.

Ворча, старалась улечься на нем поудобней.

– Не елозь! – шепчет он, кладя свои руки на мои бедра.

Его возбужденная плоть коснулась моей. Я непроизвольно ахнула, и тут же, сама вдавила свои бедра в его.

– Не сейчас, Амара… – сказал он почти с усилием.

– Поверить не могу! – несмотря на пылающие щеки и желание немедленно продолжить, недовольно фыркнула.

– Если… – начал он…

С интересом взглянула на него…

– Если… так случится... и ты захочешь …

– Я не захочу, – перебила его, не понимая о чем он говорит, и к чему ведет, но то, что он хочет озвучить, я слышать не желала!

– Выслушай и не перебивай! – попросил он, хватая за подбородок.

– Пообещай, что не причинишь нашей дочери вред…

– Что?!

– Пообещай! Это то, единственное, о чем я прошу тебя, Амара.

– Перестань, – закрыла ему рот. – Я не буду причинять никому вред, даже если ее отец откажется от нас, – гневно смотрю на него. – Как ты вообще мог о таком подумать! – не раздумывая выскочила из мраморной чаши разъярённым трэптом.

– Амара!

– Иди к трэптам! И письмо твое я отдала на корм Иштару-младшему! – рявкнула я. – Если оно тебе важно, подними свой голый зад и вытащи сам из его пасти!

– Ама-р-р-ра!

– Трэпт тебе голозадый, а не Амара!

Глава 28.1

– И ты мне об этом так спокойно говоришь? – судорожно вдыхаю накалившийся от нашего разговора воздух. – Ты…ты, – прикрыла пальцами губы, чтобы сдержать вертевшиеся на языке ругательства, удивляясь его мирному тону. – Чтоб тебя… – зло посмотрела на Иштара. – Я! Не буду! С тобой жить! – чеканю я. – Да! Не буду и точка!!! – размахивая руками перед лицом, серьезно кидаю ему бессмысленные угрозы, намереваясь уйти от него в никуда…

– Я должен был тебе это рассказать, – снова это леденящие спокойствие в его голосе. – Этого не должно было произойти, но так случилось, и этого не изменить, лиана.

– Произойти?! Этого?! У нее будет ребенок! ОТ ТЕБЯ! – меня разрывало от ярости. – Лучше молчи, Иштар, – предупредила его, подходя к нему ближе и тыча пальцем в его голую грудь.

– Амара… – пытался успокоить Иштар, а его выразительные глаза, подведенные сажей, смотрели на меня жестко и строго.

– Мне нужно время, Иштар, чтобы принять это. Я не успеваю выстроить стены, как на меня обрушивается новый поток огня. Я… не могу. Не в этот раз… – кладу руку на свой живот.

Меня накрывает тяжёлой волной. Боль, страдание, отчаяние обрушиваются на меня с такой силой, что я не могу найти слов, чтобы выразить ему свои чувства. Поднимаю на него полные слез глаза, вспоминая недавний разговор с Ардой.

Он мягко гладит меня по щеке тыльной стороной ладони.

– Я уже говорил, почему так поступил... Ее мать ты не увидишь, а вот, дочь останется с нами.

– А меня ты спросил?! – огрызнулась я, эгоизм и жалость к себе взяли вверх…

– Я прошу тебя, Амара, принять то, чего я не хотел, но не в силах уже изменить. Это произошло и по моей вине.

– Я… мне… надо выйти, – мягко отталкиваю его от себя, выбегая из покоев.

Я оставила Иштара одного с её письмами, где Лата радостно сообщила ему, что у них будет дочка, что ее беременность протекает легко, и ее сил хватает на них обеих. Она справляется и без его участия.

Ребенок берет силы у своей матери. Чем сильнее отец, тем чаще эрне нужна подпитка, чтобы выносить ребенка.

– Святые трэпты, – хохотнул здоровяк идущий мне на встречу. – Опять мне из–за тебя отгребать? – пытался пошутить Шрам, косясь на мое недовольное лицо. – Иш?

– В покоях..

– Эээ..Понял… – пробубнил Шрам, направляясь к нему.

Эрн что-то еще крикнул мне в спину, но я уже спускалась вниз.

Я понимала, что надо оторваться от своих дрожащих рук и съесть хотя бы что-нибудь, кроме свежей лепешки и сыра. Придвинула деревянную миску с орехами, задумчиво окинув взглядом просторное помещение. Сегодня оно встречало меня благословенной тишиной, но порадоваться ей я не успела. Стоило распахнуться дверям, как услышала вопли Арви:

– Госпожа! Госпожа! – она застала меня жующую за столом печеные орехи.

– ... Фем... дело...?! – с набитым ртом спросила у нее.

– Вы что, не слышали?!

– Не слышала что?! – проглотив, вопросительно уставилась на служанку.

– Вашего мужа хотят видеть верховным… а мэрна сместить! – от радости лицо девушки раскраснелось, а глаза загорелись от счастья.

– Только не это… – хмурясь, сжала платье на своем животе.

– А почему это вы не рады?! – недобро посмотрела она на меня.

– Поэтому Шрам здесь?! – поднимаюсь со стула.

– А я почем знаю?! – удивилась она.

–Так иди и узнай, – вскинулась я.

Через минуту её и след простыл.

– У тебя неплохая фигура, твоя беременность не портит ее, – глухой голос Садиры, вырвал из омута моих мыслей…

Вздрогнула от неожиданности.

Ее улыбка была вынужденной, жестковатой.

– Я хочу с тобой поговорить. Присядем, – она указала на стул, усаживаясь рядом.

Женщина казалась сейчас старше своего возраста, а ее сухая кожа будто трещала и рвалась.

Садира оттянула рукой ворот своего длинного темного платья, заговорив:

– Грядет война, и мой мальчик должен сыграть в ней решающую роль. От него будет зависеть наше будущее, будущее его народа и твоего…

Я понимала, к чему она клонит…

– Я видела твою смерть…Не мучай его, откажись, заставь возненавидеть, – ее слова грузно застыли в воздухе.

Прикрываю глаза.

Как же больно слышать правду из ее уст, то, в чем я боялась произнаться себе, она легко и просто озвучила вслух. Но я не могу решиться на это, пока под моим сердцем бьется еще одно, крохотное и беззащитное.

– Я понимаю что ты чувствуешь…

– Правда?! – усмехаюсь я, а тоскливая злость и чувство протеста разрывает мне сердце. – Понимаете?

– Да! – негромко сказала эрна, кладя руку на свой плоский живот.

– Я знаю, что у тебя был разговор с Ардой…

Растерянно смотрю на нее.

– Она хочет убить моих мальчиков…твоими руками. Умрешь ты … умрет и он… ваши души связаны. Ты его истинная…

– Он не умрет, – отворачиваюсь от нее, сжимая под собой край стула.

– Не остановишь его, он уйдет за тобой сам…Ты видела, что происходит с трэптами, когда они теряют свою пару?! Хочешь чтобы он также закончил?!! – крикнула она, стукнув ладонью по столу.

– Нет, я просто хочу жить! – заорала я, вскакивая со своего места, не заботясь о том что нас могут услышать. – Хочу…чтобы жил он и наша дочь, – всхлипываю. – Мы вместе.

– Бесполезная лживая болтовня, – сухо и резко ответила мне, будто специально выбирала слова поострее.

Она поднялась:

– Если хочешь, чтобы он жил, – тогда не давай ему надежды! – зашипела мне через стол. – Когда настанет этот день, отпусти его! Не ломай ему жизнь…

Отворачивается от меня, собираясь уйти.

– Почему?! Почему Иштар, а не Витар?! – кричу ей в спину. – Почему помогаешь ему, а не его брату?

Она обернулась, израсходовав всю свою ненависть ко мне, ответила:

– Витар точная копия матери, а ее я ненавидела… – задумчивым взглядом осмотрела меня, а затем отвернулась и скрылась в дверях.

– Арви, не сейчас! – увидев служанку, смахнула слезы, прогоняя ее.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– К господину, пришел тэрн.

– А я здесь при чем?!

– Он хочет с вами поговорить…

– Этого мне еще не хватало…

– Я тоже не рад, что между воинами и ним стоишь ты… – хриплым голосом раздалось за ее спиной.

Это был тот же тэрн, с которым разговаривал в таверне Иштар.

Я смотрела на него и чувствовала, что во мне нарастает отчаяние, оно наполняет мою голову тяжелой и отравляющей мутью.

– После такого, не думаю, что кто–то захочет продолжать с вами разговор…

– Мне некогда с тобой любезничать, тебе нужно донести до Иштара, что это сражение будет последним для всех, если он не вмешается, – во взгляде этого тэрна не было ничего человеческого.

– Если мой муж считает, что не нужно вам помогать, то я не буду ему перечить.

– С каких пор?! – рявкает он, – та, что дерзила самому мэрну, перестала перечить своему мужу? – шепотом прорычал он.

– Спроси у него сам, – тихо ответила, понизив голос.

Он усмехнулся мне в лицо, прожигая наглым и циничным взглядом.

– Если так пойдет и дальше, его брат скормит твоего мужа стервятникам, а это, – указал на мой живот пальцем, – вытащит из тебя, не дав ему и родиться. Хочешь сохранить свою жизнь и его, делай, как говорю! – шипит он.

– Я разрешал тебе оставаться наедине с моей женой? – угрожающе спросил Иштар, спускаясь по ступеням, видя мой испуганный и заплаканный вид.

Тэрн обернулся, поприветствовав Иштара.

– Псы твоего брата прочесывают местность, забивая до смерти каждого, кто против его правления. Границы около нашего города ослаблены, а безумные твари спятили, кромсая наших солдат. Нам с ними не справиться. От силы продержимся месяц, а то и меньше. Времени больше ждать нет.

В глазах Иштара зашевелилось нечто темное, страшное. Надвигалась буря, и нам с ней было не справиться. Иштар предупреждал меня, подготавливал.

Не сейчас, прошу только не сейчас…

Мы застыли в ожидании его ответа.

– Два дня, – холодно произносит мой мужчина, а я медленно опускаюсь на стул, прикрывая глаза.

Глава 28.2

Полумрак спальни скрывал мокрое от слез лицо. Я сильнее сжала кулаки, не позволяя себе разрыдаться в голос.

Огни отдаленных поселений мерцали тусклыми огоньками, словно подрагивающие миражи. Загорались в одном месте, погаснув, вспыхивали в другом…. Как бы я ни хотела держаться, у меня не получалось.

Его взгляд я сразу ощутила на коже: он скользнул по плечам, по оголенной спине, спускаясь ниже.

Иштар стоял в дверях, не решаясь войти.

Обернулась к нему, бледная, с опухшими красными глазами в потеках черной краски.

У нас осталась всего одна ночь на двоих.

Я сокращаю разделяющее нас расстояние. Медленно подхожу к нему, заглядывая в серьезное лицо своего мужчины.

Кончиками пальцев прохожусь по мужественному и колючему подбородку, не сводя с него внимательного взгляда.

В его глазах полыхало дикое пламя, на миг делая их похожими на раскаленные докрасна угли. Своей рукой накрывает мою, и нежно целует в раскрытую ладонь.

– Я прощаю тебя… – произношу полушепотом, запоминая каждую черточку его лица, морщинки, что собрались в уголках его глаз, каждый заживший рубец на его смуглой коже после кровопролитных боев.

Улыбаясь, делаю глубокий вдох, а у самой на глаза наворачиваются слезы от предстоящей разлуки.

Накрываю пальцами его горячие губы, не хочу, чтобы он меня утешал…

– Я прощаю тебя… за ту боль, что ты причинил мне… – не отрываю глаз от его, темных и опасных как бархатная ночь над горящем жерлом вулкана.

Я поглощала его тьму, впитывала ее прохладу, обволакивала ее вуалью свою душу.

– Я должна тебя ненавидеть, Иштар, – глухо произношу я, еле сдерживая слезы от его бушующих чувств, что вибрацией проходят через мое тело.

Его тело сразу напрягается под моей ладонью, что лежала на его обнаженной крепкой груди. Взгляд стал невыносимо тяжелым…

– Но я полюбила… всем своим сердцем, всей душой, – запустила пальцы в его густые волосы.

У нас было только здесь и сейчас, я и он. Холодное небо и серебряная луна. Острые пики скал и мягкие изгибы песчаных барханов. Поглощающая наш шепот тишина и разрывающий рев трэптов в наших душах. Мы знали, что время ускользало от нас, как тягучая мутная вода. Но мы молчали об этом, запрещали себе осквернять последнюю ночь осколками несбывшихся надежд. Мы молчали, когда хотелось кричать.

Нам не нужны были слова. Только стук сердец, бьющихся в унисон. Боль его и моя. Два обреченных сердца. Две искалеченные души. Крепкая неразрывная связь, что вскоре оборвется… она вплелась в наши души смертельным узлом.

Лишь наша дочь дала мне познать истинный трепет этого мужчины ко мне, его животную страсть, его ревность, его чувства ко мне… С каждым днем я видела его необъятную любовь к ещё не родившейся дочери. Его заботу, неумело проявляющуюся по отношению ко мне.

Мой мужчина. Мой воин. Тот, с кем я познала боль и с кем повзрослела за миг. Кого приручила и в чью ловушку попала сама. Тот, кто терпеливо молчал, когда делала больно, сгорая в объятиях с другим, не подозревая о нашей истинной связи, что держала его в огненных оковах ревности. Не слышала его зова, закрывала глаза на его попытки достучаться до меня. Прости, Иштар, что так поздно все осознала…

Мягко коснулась губами его губ. Вложила в этот поцелуй свою тлеющую душу, все то, что хотела сказать, но боялась.

Короткая щетина приятно царапала кожу.

– Я зла на тебя, часть меня хочет разорвать тебя в клочья, другая… – шепчу ему в губы. – Другая… желает касаться тебя, Иштар… стать частью твоего горячего сердца… заполнить собой твои мысли... Любить…

– Ама-р-р-ра… – его глубокий и сильный голос, от которого подгибались колени, а внизу живота закручивалось огненное пламя.

Иштар мягко очертил мою линию скул, стирая с лица соленые капли, которые не переставали скользить по щекам.

Хрипло выдыхает мне в губы, целует, сжимает мои бедра, вдавливая в свое возбуждение.

– Мне страшно Иштар… – мое признание застывает влажной прохладой на его коже. – Хочу чувствовать тебя… Больше ни о чем не думать… – стону ему в губы, отдаваясь его сильным рукам.

Он не раздумывая, хватает мою руку и направляет её вниз, скользя по его твердым мышцам живота, запуская мою ладонь в брюки, сжимая ею свою горячую и пульсирующую плоть.

Наше дыхание потяжелело.

Тело изнывало по его прикосновениям. Он обхватил мою талию, и притянул к себе. Я продолжала неумело ласкать его возбужденную бархатистую плоть, наблюдая за его реакцией, как он с трудом сдерживал рвущееся из груди глухое рычание.

Задрожала всем телом от рычащих горловых интонаций, покрываясь мурашками. Его обжигающе нежные поцелуи… Такие осторожные поначалу, и такие жадные и отчаянные под конец. Он осторожно вдавливал меня в себя, ласково поглаживая живот, опуская руки на поясницу.

– Возьми меня, Иштар, – мой голос был полон желания и нестерпимого томления.

Резко повернул к себе спиной, вжимаясь в мои ягодицы своим твердым возбуждением. Смертельное нечто двигало нашими телами. Разрывало грань между светом и тьмой. Между разрушающей бурей и умиротворенным оазисом. Посасывая мочку уха, он продолжал дразнить, спуская платье с моих плеч к ногам. Его рука шире развела мои ноги, в то время как другая скользнула в белье, лаская набухший узелок, ощущая мою влагу и жар. Его хрипловатый голос звучал сейчас особенно возбужденно и властно.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Повтори, ли-а-н-на…

– Что… что ты… ах… – мои глаза закатывались от наслаждения, голос срывался от стонов.

Языком прошелся по моей шее.

– Хочу тебя, Иштар… – пролепетала я, жадно глотая воздух, дотрагиваясь руки, которая продолжала гладить меня между ног.

Он медленно избавил меня от нижнего белья. Уложив на кровать, стал не спеша очерчивать ореолы сосков языком, нежно посасывая их. Скользя языком вдоль пупка, наслаждался тем, как я вздрагивала от удовольствия. Мой рот приоткрылся, его пальцы вошли внутрь, не задумываясь, вобрала их, слыша довольное рычание любимого мужчины.

Повернул боком к себе, прижимаясь к моим ягодицам своей налитой вставшей плотью. Слегка стиснув их, приподнял мою ногу. Вновь коснувшись горячим членом моей чувствительной зоны, слегка надавив на влажные набухшие складочки, постепенно вошел, растягивая меня медленно и с наслаждением. Он позволял привыкнуть к нему, продолжая ласкать меня пальцами, не отрываясь от моих губ, шеи… Сжимая мою грудь, он начинал ускоряться, затем снова возвращался в начальный дразнящий и манящий темп, вынимая свой распухший от возбуждения член, чтобы снова толкнуться в горячее влажное лоно.

Мир замер – его будто больше не существовало для меня. Не было никого кроме Иштара.

Меня и его.

Мы оба сдались. Попали в ловушку, сгорали в объятиях смертоносной и невозможной любви… но как же она умело дарила запретное наслаждение, как убивала нас своим ядовитым и отрезвляющим горьким поцелуем. Наше наказание и вознаграждение. Личное исцеляющее пламя и погребальный костер. Живой огонь, на который летишь и сгораешь, осыпаясь белым пеплом.

Наши языки, что сплелись в сладострастном поцелуе, больше не желали бороться. Лишь невыносимо любить. Остро и больно. До солоноватой крови на губах. От заканчивающегося воздуха в легких, до застывшей жизни в наших окаменевших сердцах…

Горячие губы... лёгкие укусы… нехватка воздуха... Его движения стали глубокими, резкими. Дыхание тяжелым и сбивчивым.

Мы уничтожали друг друга, освобождая наш разум от отравляющих мыслей. От тех, что душили и не давали спокойно любить. Глубже. Сильнее. С привкусом боли. С криками на губах вырывалась ноющая боль из моего сердца. Я умирала в его руках и возрождалась вновь. Медленно погибала… и мне было не страшно. Не в этих сильных руках, что прижимали к мощному телу. Он выпивал мои стоны, не оставляя ни капли. Я буду только его и больше ничья.

То, что таилось во мне, вырывалось наружу. Извергалось как вулкан, жгучей лавой застыв перед его силой. Перед этим жестоким и ласковым по-своему зверем. Я полностью для него раскрылась. Обнажила душу и сердце. Наши губы не целовали, а наказывали.

Один запретный обволакивающий поцелуй вмиг сменился несколькими отрывистыми, затем глубокими... Я часто дышала, со вздохами с губ срывались откровенные стоны. Он целовал мою шею, оставляя красные отметины от своих губ. Руками ласкал тело, уверенно, с жадностью. Как хозяин, получивший свою желанную драгоценность. Касался груди, едва задевая соски, доводя до мурашек... до громких криков.

Последняя ночь.

Его глаза терзали меня жестокой правдой, которую мы оба знали, но скрывали друг от друга. Опустила взор, не в силах вынести этот обжигающий доминирующий взгляд на себе.

Толчки стали еще сильнее, интенсивнее. Я перестала что-либо соображать, лишь зная, что люблю его. Этого грубого, жестокого и опасного мужчину.

От его быстрых движений мои стоны перетекали в крики.

В одно мгновение нас пронзил острый импульс, захлестнув с головой горячей волной удовольствия.

Прикусив кожу на моем плече, он сделал ещё один резкий глубокий толчок и излился внутрь…. Выгнулась, впиваясь в его бедро ногтями, протяжно простонав от сумасшедшего оргазма.

По его крепкой груди стекали холодные капельки пота, срывались на черную шелковую простынь. Мои влажные волосы прилипали к лицу и спине. Все еще пульсируя во мне, Иштар потянулся ко мне за поцелуем, обнимая так крепко, словно боялся потерять и хотел укрыть от любой опасности.

Повернувшись к нему, обессилено опустилась на его грудь, слушая, как бешено бьётся родное сердце. Как же я хочу, чтобы этот миг запечатлелся в вечности…

Наши руки все еще были переплетены, когда мы встретили рассвет и соединились в прощальном поцелуе перед долгой разлукой…

Глава 29

Прошло два месяца, а долгожданных вестей с диких земель так и не было.

Тория выжидала подходящий момент, когда она сможет сравнять с землей эту суку.

Повертев в руках письмо, развернула белый лист бумаги и бегло прошлась взглядом по идеальному почерку…

С каждой прочитанной ею строчкой кривая улыбка все отчетливей проявлялась на миловидном лице.

Заливисто рассмеялась от ошеломляющей новости. Скомкав листок, бросила на пол.

– Становится все интереснее и интереснее… – покосившись на дрожащую перед ней служанку, подошла к столу.

– Дрина, ты передала мое послание Арви?

– Да, моя госпожа, все сделала, как вы и просили.

Тория довольная собой, опускает пальчик в баночку с пурпурной краской. Растирая ее между подушечками пальцев, легким похлопыванием наносит на губы.

– Вас кто-нибудь видел? – интересуется эрна, пытаясь узнать, как всё прошло, и где она могла просчитаться.

– Нет, что вы…

– Хорошо, а теперь помоги мне с платьем, – Тория раздраженно повернулась к Дрине спиной.

С этим животом ей все чаще приходилось надевать бесформенные вещи, лишь один взгляд на них, и она начинала ненавидеть неродившегося сына еще больше за принесенные ей неудобства.

Гладкая кожа трэптов притягивала ее своим ярким цветом, задевала ее врожденную сексуальность, бросала ей вызов своим очередным лоском и идеальной текстурой. Она так и не смогла отказаться от этой роскоши в ее нынешнем положении, даже если приходилось испытывать неудобство, как сейчас, она все равно не могла надеть на себя тусклую уродливую тряпку. Не сегодня.

– Мне нужно дождаться ответной реакции зверушки… – осмотрев облегающее платье на себе, недовольно сморщила носик, ее ужасно нервировал отвратительно выпирающий животик, который портил ее внешний вид.

Перед тем как ей открыли массивные двери в переговорный зал мэрна она услышала хрипловатый голос Вашта:

– Мы нашли пацана, – донеслось из-за закрытых дверей. – Его прячут в отдаленном городке, где Иштару возносят похвалу на каждом углу.

Тория вплыла в зал гибкой и изящной походкой, цокая каблучками, окинула презрительным взглядом бывшего любовника.

Завидев ее, тэрн Вашт яростно схватил со стола чашу с вином и осушил его одним жадным глотком.

– Я разрешал входить? – снова этот надменный тон мужа и его не заинтересованный в ней взгляд.

Девушка, цокнув язычком, не стала сильно злиться на своего скучающего от переговоров мужчину, на его плечи и так свалилось слишком много проблем.

– У меня для тебя еще одна хорошая новость, – перевела взгляд на осунувшееся хмурое лицо тэрна.

– Говори, – отчеканил Витар.

Вашт, усмехнувшись, нервно дернув головой, перебил Торию:

– У Иштара будут две девки, – скривился он.

– О, мой мэрн, одну из них мы не тронем, – девушка, качая бедрами, медленно приближается к своему мужу, продолжая игнорировать голодный и полный ненависти взгляд тэрна. – А вот нужная нам зверушка прячется на окраине ее родного города. Угу, – невинно хлопая глазками продолжила она. – Хорошо же твой братец смог провести тебя, скрыв ее прямо у вас под носом, – надув губки, засмотрелась на своего властного мужчину. – А самое чудесное в том… что никто не выдал ее местонахождения… если бы не моя внимательность и нужные связи, – радостно сверкнув глазами, она уставилась на мэрна.

Витар мог похвастаться не только идеально-невозмутимым лицом, но и подтянутой внушительной фигурой. Белая ткань на его смуглой крепкой груди натянулась, выделяя подтянутые мышцы, а скучающий взгляд стал заинтересованным. Настоящее изваяние бога, лишь едва вздымающаяся грудь выдавала в нём жизнь.

Игриво очертила пальчиком глубокое декольте. Сегодня у нее было прекрасное настроение, просто изумительное. Опустившись к нему на колени, обвила руками его шею.

– Как же меня всё это будоражит… – сексуально улыбаясь, склонилась к его уху. – Нам не нужна другая девка Иштара, она больше не несет опасности для нас… – пролепетала полушепотом Тория, едва касаясь рукой его волос, аккуратно отодвинув прядь в сторону.

Ненависть, вот что она ощущала к себе. Тория больше не придавала этому значения, если Витар хочет видеть в постели другую, она готова уступить ей место. Главное – у нее будет власть, и к тому же, она успела присмотреться к своему новому рабу, которого лично купила на рынке. Сочное упругое тело, а какие у него рельефные мышцы живота, а его здоровый цвет кожи, и притягательные серые глаза… Лакомый кусочек…

– Только попробуй… – хватает её за горло мужчина, – обоим вспорю грудную клетку и оставлю в ближайшей канаве, на закуску голодным крысам, поняла меня?.. – леденящий шепот и холодный взгляд янтарных глаз.

Нужно быть осторожнее со своими мыслями, поймала себя на этом девушка.

Верховный медленно разжал пальцы.

У Тории не было больше злобы или агрессии на своего мэрна, только тихое восхитительное ожидание... Она с нетерпением предвкушала захватывающее развлечение с ее игрушками… Тория добьет эту тварь, что превратила ее жизнь в груду камней. Не руками Витара, так своими… Стиснув зубы, потирая шею, попросила:

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Ваши письма, мой мэрн, – протягивает ладошку к нему.

– Она должна жить, – его слова вывели ее из себя.

– А я должна быть подле тебя! – поднимаясь с его колен, одергивает соблазнительное платье.

Витар одобрительно кивнул ей, переводя сосредоточенный взгляд на своего главнокомандующего.

– Если она откажется… ее брата в псарню, ребенка отобрать, и чтобы ни одна живая душа не увидела исчезновения! Позже займешься теми, кто скрывал ее от меня. Показательно сжечь каждого причастного к ней… – глаза Витара опасно сверкнули.

Его горящий зловещий взгляд таил в себе звериное сумасшествие...

Глава 30

Жгучая тоска и болезненная разлука. Казалось, что из меня вырвали душу, разорвали мое сердце на кусочки.

Иштар снился мне каждую ночь. Его обжигающие поцелуи, бесконечные слова утешения в кольце сильных рук. Я ощущала его присутствие, нашу нерушимую связь. Он был в моих мыслях, во сне, в моем сердце… Но стоило, только небесному светилу взойти, сон испарялся, как и нежные объятия любимого.

Грустно оглядела очередную обветшалую лачугу, в которой нам предстояло ненадолго задержаться. Как только Иштар покинул наши земли, начались беспорядки: поджигали дома, грабили лавки, убивали женщин, детей.

Взяв все необходимое, Шрам, я и Арви спешно покинули дом. Нужно было незаметно скрыться, чтобы никто не мог отследить нашего перемещения.

Как же я сейчас скучала по мягкой кровати с шелковистыми простынями… Огромный мешок, что лежал передо мной на деревянном полу, набитый соломой, слабо походил на удобную постель.

Взглянула на старую дырявую тряпку, которая безвольно висела на ржавом гвозде едва прикрывая окно, тяжело выдохнула. Меня охватила глубокая печаль. Что нам теперь делать? Сколько еще быть в бегах? Когда вернется Иштар? Трэпт… я не осилю очередную долгую и изнурительную дорогу. В последние два месяца дочка особо беспокойная. Погладив живот, отошла от окна.

От стоявшего запаха скисшего пойла и вонючих канав слезились глаза. Плотный и зловонный воздух вползал в помещение через узкие щели обшарпанных стен. От каждого движения мелкие пылинки подлетали вверх и застывали в воздухе белыми хлопьями.

Перед глазами повисло тяжелое дождливое облако, но это не были слезы, оно появилось откуда-то из глубины моего существа.

Солнце взошло, а узкие шумные улочки здешних трущоб все еще оставались во власти темной вуали.

Тревога затаилась в моем сердце беспокойным загнанным зверем.

Прикрываю глаза.

Как бы я не храбрилась, как бы не отгоняла от себя мрачные мысли о смерти, я до ужаса боялась ее. Как только мысли о ней брали верх, я старалась сдержать подступающие слезы, вспоминая о маленькой жизни во мне.

Слабые лучи солнца стали едва пробиваться сквозь плотную грязную ткань, освещая ветхое ужасное состояние этой постройки. Тонкие стены заскулили от слабого песчаного ветра.

Я ощущала, как зло расползалось по нашей земле, как въедалось своими черными клешнями в истощенную почву, как зловонное дыхание холодящее мою кожу, дышало мне прямо в затылок. Вязкая, прожорливая паутина поглощающая все живое вокруг.

Оно рядом. Оно уже здесь.

Шорох пальм затих так же быстро, как и появился.

Дурное предчувствие не покидало меня, не оставляло в покое. Острой отравленной иглой кольнуло в самую сердцевину моего сердца.

Нервно заходила по комнате.

Шрам должен был вернуться, а его все еще нет, и Арви задерживалась…

Торопливые шаги за окном.

Перекошенные двери хижины резко распахнулись, внутрь влетела перепуганная Арви.

– Госпожа! Госпожа, – швырнув корзину с лиловыми клубнями на дощатый пол, подлетела ко мне.

Она жалостливо сжала в своих мягких ладонях мои.

– В чем дело? – я ошарашено уставилась на нее, готовясь к самому худшему.

– Мэрн! Хочет… вас… видеть, – быстро затараторила она. – Если вы откажитесь прибыть в город Солнца… – эрна перешла на тихий шепот, который я больше не в силах дослушать до конца…

Сначала я даже не поверила своим ушам в то, что она говорила. Жизнь словно превратилась в один ужасный кошмар. Я смотрела на нее, и у меня вставали дыбом волосы.

– Ваш господин вас поймет…

– Ты в своем уме! – отдернула дрожащую руку.

– А если… если вы не согласитесь, госпожа, умоляю, выслушайте! Ребенок! Подумайте о нем, о себе, о вашем брате… у вас на раздумье всего один день!!

– Откуда… – внимательно смотрю на мрачное лицо служанки, – откуда он узнал, что мы здесь?!

– Я не знаю, моя госпожа, – стала заикаться от страха девушка, теребя подол своего платья.

– А если я не соглашусь? Что ему нужно от меня? Ребенок? Она ему не угроза! – перешла на крик. – Ему было мало моих унижений? Или это ловкие проделки его жены? – зло спросила я, переходя на сердитый и отчаянный шепот, посматривая на закрытую дверь. – Когда? – прикрываю рот пальцами, впадая в жуткое отчаяние.

– Глубокой ночью на центральной площади вас встретит тэрн Вашт.

Меня передернуло от отвращения.

Омерзительное воспоминание сразу предстало перед глазами, словно его металлическая кисть снова коснулась моего тела.

Холодный острый металл.

По коже прошла крупная дрожь…

Растерзает как падальщик мертвечину.

Вот и захлопнулся железный капкан. Не нужно ждать от разгневанного зверя пощады.

Я понимала, мне не оставили выбора…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 30.1

Душераздирающие крики женщин, жалобный плач детей. Невыносимый тошнотворный запах горелой плоти просачивался через дырявую ткань нашего окна. Подскочила с места, сдвинув пыльную тряпку в сторону, стала всматриваться в яркие всполохи оранжевого пламени вдалеке, пожирающие еще один дом.

Целый день я не находила себе места, металась по грязной лачуге, беспокоясь о последствиях принятого мною решения. Ждать долго не пришлось... Пока Иштар сражался на границе диких земель, мэрн с заходом солнца начал укреплять свою власть, вырезая каждого, кто был замечен в предательстве, кто мог пошатнуть его правление, поддерживая мощь родного брата.

Сможет ли Витар открыто пойти на собственного брата? Что будет, если найдет нас? Отнимет дочь?

Я отогнала от себя эти ужасные мысли, думая только о том, что нам теперь делать.

Оставаться здесь было больше нельзя.

Где Шрам и почему он так и не вернулся?

Старый город был объят алым пламенем, клубы густого едкого дыма яростно вздымались к чернильному небу. Истошные крики людей и свирепый лай псов мэрна становились все ближе и страшнее, заставляя стыть в наших жилах кровь.

Отпрянула от окна, услышав протяжный болезненный вой мужчины.

Резкий запах паленой плоти ворвался в легкие.

Прислонилась к стене, прикрывая рот ладонью.

– Госпожа?!

Отмахнулась от перепуганной служанки, подбежавшей ко мне. Ветхие стены этого склепа давили, голова кружилась, а волнение томящаяся внутри меня подскочило до предела.

Выскочила наружу.

Пальцы дрожали в каком-то припадке. Сделала короткий шаг вперед.

Мощные глухие удары сердца смешались с тревогой внутри. Она переросла в нечто большее, чужеродное, схожую на чужую, но такую родную боль. Скулила больным, загнанным зверем, подняв свою морду к вороньей тьме, что расстилалась над головой, смотря на меня холодными глазами звезд.

Что-то было не так…

Еще один шаг в пугающую темноту.

Яркая вспышка перед глазами.

Передо мной возник брат. Бледный, испачканный кровью… В его застывших глазах отражалась жуткая пустота… Он был мертв.

Пошатнулась.

Леденящий страх сдавил мою шею и грудь. Мой самый потаенный страх и самая страшная боль, что могла разорвать сердце в клочья…

Вспышка боли внизу живота.

– А-а-ах… – сгибаясь, хватаюсь за живот, опираясь на полуразрушенную стену близ стоящего дома.

– Госпожа!!! - мгновенно вскинулась Арви, не зная, чем мне помочь.

– Иша… – слабое тепло потянулось к моей ладони. – Арви, беги за лекарем, что - то не так… – испуганно взмолилась я.

Она молча кивнула головой, боясь выдать свое волнение голосом, затем убежала.

– А-а-а… – закричала от новой волны нестерпимой боли.

Цепляюсь напряженным взглядом за удаляющуюся спину служанки.

– Быстрее, я тебя умоляю, – едва шевелила сухими бесцветными губами ей вслед.

Я чувствовала, как коварная тьма стала засасывать в свою глубину. Своей тяжестью тянула на дно…

Лихорадочно впилась ногтями в безжизненные камни ветхой стены. Я проваливалась во мрак, медленно погружалась в ее сердцевину…

Ужасное видение явилось перед глазами: Старый город, объятый адским пламенем эрнов… болезненные и умирающие хрипы людей. Дымящаяся гладь песков, покрытая ярко-алыми углями, погасла. Трущобы скрылись под толстым слоем серого пепла. В плотном облаке дыма скрывалась до ужаса знакомая высокая фигура мужчины. Я пыталась ее разглядеть, но из-за чёрной гари слезились глаза…

Повеяло могильным холодом… Я узнала мужчину…

Пока мой взгляд был прикован к Витару, он раздавал своим воинам равнодушные приказы.

С его рук срывалось пламя, пожирая дома, торговые лавки, местные таверны. Он медленно двигался вперед, не останавливаясь, обращая все в пепел. От удушливой гари с черного неба падали мертвыми птицы.

Я едва совладала с собой.

Словно хищник, почувствовав на себе взгляд, резко повернулся в мою сторону.

Это только видение… Пытаюсь успокоить себя.

Он шумно втянул воздух перед собой.

Сердце забилось в бешеном темпе.

Мог ли он видеть меня, как я его?!

Мужчина молчал, а в его медовых глазах клубилась тьма.

– А-ама-ра… – растянул на языке мое имя, Витар, словно наслаждался его звучанием. – Амара-Амара, как же я разочаровался в тебе, – качает головой, улыбаясь.

Не успеваю отдаться во власть страху, как очередной приступ боли врывается обжигающими иглами в мою поясницу. Видение сменилось другим: пока часть города была уже вся в огне и рыжие языки вылизывали их каменные стены, застилая заревом ночное небо, огромные разъяренные псы с вздыбленной жесткой шерстью злобно скалились на стоявших на коленях перед верховным людей, которые в ужасе склонили перед ним своим головы, доказывая свою непричастность к мятежу.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Псы хотели как можно быстрее вгрызться клыками в их шеи, разорвать желанную плоть на куски, сверкая покрасневшими от ярости глазами. С их желтых клыков стекала густая слюна, а острые когти жадно вспарывали песок. Псы нетерпеливо носились вокруг своих жертв, с готовностью разодрать их в любую секунду на мелкие ошметки.

Хозяин молчал, бесстрастно смотря в упор на меня.

Псы угрожающе зарычали, стали нервно расхаживать из стороны в сторону, посматривая на своего хозяина в ожидании, когда тот отдаст им команду.

Черный длинный кожаный плащ едва подрагивал на ветру, иногда скрываясь в удушающем дыму. Его плотно облегающие штаны заправлены в начищенные до зеркального блеска высокие сапоги, а блеск его колец притягивал взгляд. Кровавый рубин на его перстне привлек мое внимание своим ядовитым блеском, опустила на него взгляд.

На миг перестала дышать.

Невыносимая боль внизу живота сменилась на ноющую в сердце.

Я хорошо помнила тот сон…

Рубин. Острое лезвие на шее моего брата.

– Нет… – застыла от животного ужаса. – Этого не может быть…

Витар прищуривается, слегка наступая на меня.

– Кто будет на цепи? Ты или дочь?

Он видел меня, знал, что я наблюдала за ним…

Лицо правителя ожесточилось. Отвернувшись, бросил своим монстрам:

– Взять, – жестокий, безразличный тон. – А потом займитесь её братом!

Краски стали блекнуть, а реальность выталкивать меня из видения.

Хватая ртом воздух, поднимаю глаза к ночному небу. Я отстранилась от боли, похолодевшей рукой сжимаю кольцо своего брата. Если его потеряю, я не прощу себя никогда. Его смерть будет на моих руках.

Ладонь сама легла на живот. Я знала, что сейчас рисковала нашей с Иштаром дочерью, идя в самое пекло бесчинств. Но я была движима страхом за брата, боялась, что видение может стать неизбежной реальностью.

Придерживаясь за холодные стены рукой, старалась быстро передвигать ногами. Превозмогая боль во всем теле, не обращала внимание на становившиеся еще громче крики людей. Паника двигала мною, лишая возможности думать.

Навстречу мне бежали женщины и мужчины, их лица выражали животный ужас. Одна девушка промчалась мимо меня с бешеной скоростью, задев мое плечо своим.

Едва удержавшись на ногах, прижалась к стене.

За ней рванули и другие.

Свернула в темный угол и затаилась. Боль в пояснице усиливалась.

– Амара! – донесся до меня знакомый женский голос.

Не оглянувшись, поспешила вперед, переходя на неторопливый бег. Пронзительные крики от мучительной боли стали все громче.

В нос ударила вонь обугленных тел.

Впереди меня мелькали воины мэрна.

Свернула между торговыми лавками, выискивая глазами брата. Позади раздался треск. Затаилась, прячась в глубине лавки. На моих глазах выбили дверь чьего-то дома. Огромная фигура зашла внутрь. Тэрн Вашт. Издалека он казался еще больше и опаснее. При каждом его медленном, расчетливом движении хромота становилась почти незаметной и нисколько не мешала ему исполнять приказы своего мэрна.

Я стояла в полном оцепенении, не в силах сдвинуться с места от ужаса, боялась даже смотреть в его сторону. Женщина, которую он волочил по песку своей железной клешней, визжала во все горло от страха. Он толкнул ее ногой к своему мужу и перепуганному ребенку. Перерезав каждому глотку клинком, поджег дом.

Крепко зажала рот рукой.

Рванула подальше от этого дома. В отчаянии и уже не разбирая дороги, свернула наугад.

Хрипы, чьи-то стоны, и крики о помощи, я устало брела вдоль канав.

Воины продолжали врываться в дома. Те, кого не трогали люди мэрна, стояли в стороне, наблюдая за происходящим.

Проходя мимо окровавленного мужчины, заметила огромные ржавые клетки поверх массивных телег. Они были забиты ревущими девушками и овдовевшими женами.

Задрожала от увиденного. Руки не слушались, а нарастающая боль заполняла собою все. Голова стала абсолютно пустой. Все происходящее походило на страшный кошмар.

– Где она?! – раздался недалеко голос мэрна.

– Он не отдаст тебе ее никогда. Я не знаю, где она… – горький смех брата.

Хрупкая оболочка моего сердца звонко разбилась, стоило обернуться на голос.

Камаль стоял на коленях перед Витаром. Брат кидает на мэрна безразличный, презрительный взгляд.

– Камаль, – простонала я, забывая о своей боли.

Делаю шаг вперед. Чья-то рука хватает меня за запястье.

– Амара, девочка, ему не помочь!!! – сквозь тихий плач шепчет Фива, тянущая меня на себя.

– Нет! – мотая головой, слабо пытаюсь вырваться из ее захвата. – Камаль! Нет! – полушепотом пытаюсь кричать, но слова застревают в горле комком.

Витар обернулся ко мне, вскинув бровь.

Я хочу пошевелиться, но не могу – будто парализованная.

Он смотрел только на меня, не обращая внимания на визжащих от боли людей перед ним. Ему нравилось причинять мне боль, видеть, как я страдаю…

Холодный и безразличный взгляд.

Мэрн заходит за спину брата.

– Прошу, нет! – шепотом в темноту, зная, что слышит меня.

– Амара, подумай о девочке, не о себе, так о ней! Иштар поможет твоему брату! Пошли! – Фива пытается меня увести, но мы обе знаем, мэрн сейчас его убьет.

Камаль повернулся в мою сторону, и я увидела его красивое лицо. Мои веки дрогнули, когда я подняла на него полные слез глаза.

Он улыбнулся и острие мэрна вошло в его плоть. Холодное лезвие безжалостно вспороло горло Камалю.

Я истошно закричала, сжав в кулак ткань на своей груди.

– Я люблю тебя, моя маленькая Ама… – тихим ласковым шепотом донеслось до меня, словно поцелуй теплого ветра с верхушек барханов, в самое сердце.

Рев трэптов.

Вой псов.

Горячие слезы и застывший на губах отчаянный и беспомощный крик.

– Камаль! И-шта-а-ар… – взвыла я, захлебываясь слезами.

Я сползла по лавке в песок, тихо всхлипывая. Держась за живот, стала раскачиваться горько рыдая.

– Все пройдет, – плача, шептала женщина, гладя меня по голове. – Ты сильная, Амара, подумай о девочке, я умоляю тебя.

Цепляясь за ее руку, стиснув зубы снова завыла.

Видение стало явью… Он умер… А прямо сейчас я мечтала погибнуть следом за ним…

Меня окутывала сама тьма, обволакивая своей могильной гнилью. Она пульсировала во мне, въедаясь под кожу.

Растрепанные волосы взметнулись к темному небу от беспокойного ветра, а платье подо мной стало стремительно намокать.

Я умирала вместе с братом. Все для меня померкло вокруг.

К моему сердцу потянулось что-то темное, липкое, как густая черная патока. Тьма скрыла меня в своих объятиях от боли, точно я перестала существовать. Я погрузилась в абсолютную темноту, где не было звуков, света и запахов. Боль уже не накатывала волнами, она полностью поработила мое сознание, лишая меня рассудка.

– Ребёнок! – с ужасом вскрикнула Фива.

Глава 30.2

Все рухнуло в одночасье…

Тяжёлая ночь ещё была не окончена...

Вскинув лицо к ночной бездне, я продолжала кричать, срывая голос…

На чернильном полотне светила налитая кровью луна. Я жаждала исчезнуть, уйти от этой боли и горечи... Раствориться в холодном кровавом диске луны.

По моим ногам хлынула яростным водопадом жидкость.

– У тебя отошли воды! – повторяла Фива, тряся меня за плечи. – Милая, ради дочки приди в себя! – не выдержав, она начала бить меня по лицу.

Слеза скатилась по щеке. Ее слова доносились до меня приглушенно, как из-под толщи воды. Я была лишена каких-либо эмоций. В глубине моей души царила скорбная пустота.

Внезапно я почувствовала первые схватки, поначалу слабые, они медленно растекались по низу живота. Боль усиливалась с каждой минутой.

Мне так хотелось, чтобы эта боль поглотила другую, что не давала бороться за дочь.

Я слышала скрежет собственных зубов.

Схватилась за живот, готовясь к новой волне боли, но мир покачнулся в глазах, чувствую, что заваливаюсь на спину. Кровожадная луна застыла в зрачках. Вибрация песка, будто убаюкивала в своих руках. Холод лизнул живот.

Я была чуть жива, мои веки налились свинцом, но я старалась не закрывать их. Я должна продержаться ради нее. Еще хоть чуточку.

– Иша…

Капельки холодного пота стекали по позвоночнику. Шум вокруг меня постепенно стихает.

Я закрываю глаза, вспоминая о брате, как я смеялась и кричала, бегая по песчаным холмам, как он седел рядом и смотрел на моё веселье, оберегая от опасностей. Но теперь на меня обрушились с огромной силой не шуршащие волны песка, я кричала в мучительной агонии от раздирающей боли.

– Иша-а-а!!! – выныривая из беспамятства на пару минут, проваливалась в него вновь, пока не очнулась в спальне Иштара.

Фива протирала мой лоб мокрой тканью.

Слабо сжала ее руку. Я продолжу бороться за дочь. Пока еще могу. Женщина кивает, слабо улыбаясь, скрывая свой страх за меня.

Болезненные схватки продолжались одна за другой, словно движущиеся волны песка в моем детстве.

Лекарь громко выругался, а Фива стала бледнее моих простыней, но почему-то слишком окровавленных.

Новый взрыв боли, еще хуже прежнего.

Снова кровь. Слишком много крови. Я ослабела, у меня кружилась голова. Духота комнаты изматывала меня, пот тек по моему лбу. Я лежала в кровати, простыни намокли от крови.

Я раскрыла рот, хотела закричать, но голоса не было.

– Иша, – прошептала я бесцветными губам имя моей дочки, но мой голос был такой слабый, что никто его не услышал. Я еле дышала.

Я попыталась открыть рот, пыталась что-то сказать, но у меня не было сил.

Фива взяла меня за руку, лекарь поднял мое платье и раздвинул мои ноги. Его сдержанное лицо побелело от ужаса. Фива заплакала, отворачиваясь.

– Витар... Иша…

У меня разрывалось сердце. Я с ужасом смотрела на них и не могла предупредить.

– Фива, – еле слышно прошептала я. – Спрячь... дочку.

– Кажется, она хочет что-то мне сказать, – пробормотала она.

Лекарь покачал головой.

– Она бредит. Слишком много потеряла крови.

Я могла только рыдать и вновь и вновь повторять имя дочки… – Фива и Арви слышали лишь сдавленные стоны.

У меня не осталось сил, ни капли не осталось. Лекарь поднес травяную ткань к носу, и мои глаза устало закрылись.

Я увидела маленькое личико своей дочки. Она была с Иштаром в нашей спальне и прижимала к себе сшитого мною мягкого трэпта. Слышала ее голосок, он звучал словно нежная мелодия. Взяв ее на руки, прижала к себе. Ее сопение на моей груди успокаивало. Едва подрагивающие во сне пушистые реснички дарили умиротворение. Я там, где и должна быть.

Чей-то плач мешает насладиться дочкой. Сопротивляюсь. Но в конце концов открываю глаза.

– Амара, – шепчет Фива, поднося плачущую дочку ко мне. – Ты смогла…

Пытаюсь улыбнуться, не веря своему счастью.

– Дай мне её.

Женщина осторожно кладет мне ее в руки, дочка сразу успокаивается, задумчиво поглядывая на меня и посасывая большой пальчик.

Жадно втягиваю ее аромат. Черные омуты глаз с интересом изучают мое лицо, а я ее.

– Я сразу им сказала, что твою шкодницу нужно отнести матери. А они заладили свое «нет»! Мы не знали, куда ее девать, не унималась не на секунду, вся в мать, – продолжала тараторить она. – Так еще и все мои волосы повыдергивала!

– Иша, – шепчу я, целуя в лобик. – Фива, где её ленточка?

– Ах, погоди, – женщина покопалась в карманах своего платья и вытащила яркую шелковую ленточку с кожаным переплетением на ней, складывающимся в имя дочери.

Я повязала на крохотном запястье красную ленту, поцеловав каждый ее пухлый пальчик на руке, и стала уплывать в сон. Фива успела подхватить дочь и уложить ее рядом со мной.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Спасибо, – пролепетала я.

Мне снился корявый ствол миндаля, мать, стоявшая на краю песчаного холма. Ее длинные волосы разметались по спине, а малахитовые глаза впились в закат.

– Простите, госпожа! У меня не было выбора! – сквозь сон ворвался виноватый голос Арви, шуршание бумаги и удаляющий плач моей дочери.

Глава 31

– Вот и наступило страшное время для богов и их детей, – мрачно усмехнулась себе под нос женщина.

Эрна аккуратно застегнула последнюю позолоченную пуговицу на груди и направилась в сад.

Каким же ее брат был глупцом, не веря в предзнаменование.

Кровавая луна. Она не раз видела ее в своих видениях. Это знаменовало только одно – начало конца. Старое сменится новым. Из руин прошлого выстроится наше будущее.

Женщина предвидела рождение того, кто соединит в себе силы двух сильнейших родов: Разрушение и Созидание, от чьих рук можно погибнуть или возродиться. Чей гнев будет сменяться на милость подобно фазам луны.

Но вот что будет с их родом Хранителей?..

Она помнила каждое свое слово, сказанное брату, как яро пыталась уберечь его от войны с главным родом Созидателей. Но он был непреклонен, как и его сын, который на потеху всем нам умудрился заключить брак с девушкой из этого рода.

Садира брезгливо дернула головой, одергивая длинные рукава черного платья, смахивая тонкими пальцами осевший песок на него, принесенный ветром из далёких земель.

У судьбы дурной вкус, она это знала, как и глупую ошибку своего брата, что заключалась в его постоянстве и следованию нашим священным правилам.

Если бы не он, наш род Хранителей не ослаб. Ему претила сама мысль о смешение родов, а вот Ардана Безликая была умнее других, заключив брак с мужчиной из рода Разрушителей, чтобы укрепить свою власть, делая ставки на своих будущих детей. Она еще тогда предвидела грядущие перемены.

Если бы не ошибка ее дочери, что зачала от мэрна…

Жаль, Ардана не знает, что муж ее дочери не полубог, а проклятый своим родом Разрушителей Древний. Его изгнали, когда он был ещё слишком мал, за то, что посмел перечить своему отцу, применяя к нему свою разрушительную силу. Что ж…мне было жаль слышать о том, как он пожертвовал своим бессмертием, оказавшись на черной площади на одном из столбов. .. А все ради чего? Скрыть родную дочь от гнева Арданы?!

Женщина торжествующе расхохоталась от нахлынувшего воспоминания. Радовалась тому, что, Ардана, прозванная Великой, не зная всего, разрушила своими руками всё то, к чему так долго стремилась, пытаясь стереть позор своей дочери с целого рода.

Щурясь, посмотрела на солнце. Будь она сейчас той, кем была раньше, смогла бы заглянуть в будущее, увидеть полную картину грядущего, но пока она могла только довольствоваться малым.

Зло сжала ладони в кулаки.

Единственное, над чем мы были не властны – судьба. Эта гадина любила играть в свои нездоровые игры даже с теми, кому казалось, что они не имеют над собой хозяев. И нам все же приходилось иногда с ней считаться…

Садира задумчиво поглаживала нагревшийся от солнца серебристый кулон, доставшийся ей от любимого брата, сидя в тени широких листьев пальм.

Ее продолжали мучать вопросы, как ноющая зудящая рана. Исчезнет ли наш род? Утратим ли мы свои силы и дар? Кто из братьев вступит в правление в нашем роду? Садира сжала виски пальцами от нарастающей боли. Ее раздражала сама мысль, что род Созидателей еще существует, а не сгинул к другими в саму преисподнюю.

Наблюдать закат нашего правления было выше ее сил.

Женщина медленно поднялась с кушетки и вальяжно спустилась со ступенек вниз, направляясь в покои к Иштару. Ей нужно подумать, что делать с младенцем, который появился у этой девчонки на свет раньше положенного срока. Ему опасно быть здесь со своей матерью.

– Где она?! – взвилась женщина, осматривая пустые покои Иштара. – Кто выпустил?! Где ее охрана? – орала на дрожащую перед ней рабыню. – Где ребенок?!! – эрна задрожала от ярости, сверкая глазами. – Стража!!!!

– Не понял… – спросил пришедший на крики Садиры Шрам. – Они пропали?! – он непонимающе взглянул на развороченную постель, затем перевел взгляд на заплаканную рабыню и побледневшую эрну.

Тигр тихо рыкнул на Шрама, наворачивая опасные круги вокруг кровати.

– Да, остолоп! Где эта дрянь, что сидела с ребенком!?? – она метнулась к столу, раскидывая на нем вещи, что-то лихорадочно ища.

– Моя, госпожа, – отчеканил воин, волоча за шкирку личную служанку Амары.

– Госпожа, умоляю, я не… она сама… сама забрала ребенка и ушла, сбежала… – валялась та в ногах у замершей словно каменная статуя женщины.

Садира глухо рассмеялась :

– Я вырежу всю твою семью, начну с твоего сына, а затем доберусь до ребенка в твоем чреве, что носишь под сердцем! Говори правду, дрянь, пока я не казнила твоего змееныша вместо тебя! – она прищурившись грубо схватила за подбородок перепуганную девушку.

– Я клянусь… Она сама рвалась к нашему мэрну, – завопила Арви, а ее слезы горячими струйками стекали в сухую ладонь женщины.

– В пыточную! – Садира брезгливо отдернула руку, повернувшись к Рашиту и личным стражникам. – Вернуть! Живо! Шрам, доберись до Иштара, предупреди о перевороте и…

– Она не стала бы... не могла... – серьезно ответил он ей.

– Поэтому покои пусты и ребенка нигде нет?! Ты думаешь, Витар идиот, чтобы идти открытой войной на брата?! Или, может, ты думаешь, убив его пару, он сможет остановить гнев Иштара? А может ты хочешь мне сказать, что он перед своей смертью не убьет его самого?! Или просто решил убить его дочь?! Напомнить тебе, кому и для чего ты служишь, ребенок служанки, что оставила этот след от ржавого крючка на твоем лице вместо материнской любви?! Ты никто, чтобы я тратила на тебя свое время! Делай что велено!..

Шрам неосознанно дернулся в ее сторону.

– Стой на месте! – отчеканила женщина, закусив кончик указательного пальца и повернувшись к нему спиной, ни капли не боясь этого громилы, что шагнул к ней навстречу, сжимая до хруста огромные кулаки.

Она знала, как встретит смерть. Эта букашка ей была не страшна. Хоть скитания её семьи и подкосили её силы, но те, кого мы создали сами, не смогут нас убить, как бы они этого не хотели.

Помолчав, Садира повернулась к напряженному и хмурому точно туча мужчине:

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Я не думаю, что она сама могла пойти на это…

Шрам дернул головой:

– Сейчас главное, чтобы она не создала нам проблем… отправляясь в логово зверя.

Мы можем убивать друг друга, лишаясь своих сил, теряя бессмертие, это и было нашим наказанием за смерть себе подобных. А если эта идиотка сама решится убить своего ребенка, то она лишится не только своей силы, но и потянет за собой ее мальчика. Иштар потеряет власть, а убив ее, сгинет сам… Никто, кроме самих богов не сможет убить ее дочь. Пойдет ли на это Витар?! Нет, Витар был умен и слишком хитер.

– Скажи Иштару возвращаться! Я отправлю за ней воинов и дам ему знать, когда она вернется с ребенком назад!

Стоило Шраму выйти из комнаты, как эрна упала на пол, часто задышав, стала срывать верхние пуговицы своего платья. Она задыхалась от удушающего запаха гари. Грудь словно сдавило железными тисками. Женщина почувствовала чужую голодную прожорливую ненависть к каждому живому существу на этой земле. Это безжалостная месть принадлежала воющей от боли женщине. Садира пыталась разодрать себе горло, чтобы сделать хоть один глоток свежего воздуха. Рашит пытался помочь эрне, поднять ее с пола, но она только отталкивала его от себя, продолжая впитывать чью-то боль.

Ядовитая свирепая боль разрывала ее в клочья, отчаянно защищая нечто дорогое своему сердцу. Это была борьба до последнего вздоха, пока не иссякли ее силы бороться.

Садира не видела, чья это боль, пока дымка в одно мгновение не развеялась перед ее глазами….

– Не-е-е-т!!! – заорала она, впиваясь ногтями в каменный пол.

Глава 32

Я ненавидела свое тело, которое исцелялось с каждой минутой, несмотря на кровоточащие раны внутри меня. Стиснув зубы, прикрывая платком часть лица от палящего солнца и любопытных зевак, прижала к груди скомканный клочок бумаги от Арви, ожидая Лабди у конюшни.

Мужчина молча вывел из стойла любимого коня, осмотрев меня, протянул мне завернутый в бумагу кусок печеного мяса.

Мотнула головой.

– Я не хочу знать, на что тебе мой конь, – порывисто погладив его по морде, пробасил Лабди, – но пока не поздно, ты еще можешь отказаться от своей опасной затеи.

Лошади были слишком редкими животными в Старом городе. А если и появлялись, то принадлежали кому-то, кто служил на высокой позиции при тэрнах или был воином в одном из отрядов мэрна.

Мы напряженно смотрели друг другу в глаза и не задавали лишних вопросов, понимая, что каждый из нас что-то скрывает. Мы не желали касаться чужих тайн, что могли утянуть каждого из нас в могильную яму.

На глазах выступили слёзы.

– Спасибо за всё, Лабди… – выдавила я, взбираясь на коня.

Он прощаясь только кивнул головой.

Порывистый знойный ветер сорвал платок с моей головы именно в тот момент, когда я въехала в открытые врата города Солнца.

Меня уже ждали… чудовище и правая рука Витара, тот, у кого не дернулась рука, когда заносил свой меч над беззащитными женщинами и детьми.

От тяжелого и мерзкого взгляда серых глаз я тут же захотела отвернуться, сбежать... Но я упрямо поджав губы, не отвела от него глаза.

– Взять! – рявкнул он своим прихвостням за его спиной.

Меня стащили с коня.

Кривая улыбка Вашта из насмешливой стала зловещей, резкий взмах его меча… передние ноги коня подогнулись, и он неуклюже завалился на бок. Поймав загнанный взгляд животного, я представила себя на его месте.

Еще один взмах меча. Отвернулась, разжимая кулак. Клочок бумаги сорвался с ладони, улетая подальше отсюда.

В горле встал ком, следуя за воином, запрещаю себе оглядываться назад.

Боль не кончалась, а тьма продолжала волочиться за мной по пятам, мечтая утащить за собой.

Боль… боль… одна боль… а может, я была ее частью? Ее началом или концом?

Я была окружена болью, холодом... и страхом.

Войдя в зал, я сразу столкнулась с острым как лезвие звериным взглядом Витара. Он на мгновение обернулся к восседавшей на своем троне жене, а затем снова повернулся ко мне. Этим взглядом можно вытаскивать нутро людей наружу, даже ничего при этом не делая. Собрав остатки своих сил в кулак, вскинув голову, прямо посмотрела ему в глаза, не замечая, как тихо смеялась Тория, закинув свою стройную ножку на другую, нервно дергая своей серебристой туфелькой. Эрна позвала к себе рабыню с малышом на руках, поднявшись с места, взяла его на ручки, оголив свою налитую молоком грудь, приложила к ней сына, бросая на меня ненавидящий взгляд.

– Зачем пришла? – высокомерный и издевательский тон мужчины вызвал к нему омерзение.

– Зачем?! Верни мою дочь!

Его глаза удовлетворенно блеснули.

– На что ты готова пойти ради этого?! – сверлящий пронзительный взгляд на меня.

– Ради этого?! На всё!

Я стояла в центре волчьего логова, и он, хищный зверь, улыбаясь, направился ко мне, его загнанной жертве.

– Раздевайся! – его приказ прокатился по телу леденящей волной.

Дернулась, как от пощечины. Он пожирал меня взглядом, следя за каждым моим движением.

Мне не хотелось даже думать, что он сделает со мной, но мысль о дочке быстро приводила в чувства.

Сглотнув, дрожащими пальцами стала расстегивать платье.

Шаг за шагом он медленно приближался ко мне, не сводя с меня взгляда, гипнотизируя. Его грациозная поступь была тихой, он двигался спокойно и уверенно.

Замирая, перестала дышать, когда мужчина замедлился и зашел за мою спину. Аккуратно убирая волосы, хрипло выдохнул мне в ухо:

– Ты правда думаешь, что я хочу твое тело после своего брата?..

Что-то внутри меня кричало, что нужно бежать, не оглядываясь, что тот, кто был позади меня, охвачен яростным безумием.

Тория внезапно подскочила со своего места, будто почувствовала, что сейчас произойдет что-то ужасное.

– Ты лишил меня брата! Отнял дочь! – зло срываюсь на крик, – а теперь просишь раздеться перед твоей женой?! – начинаю истерично смеяться, разворачиваясь к нему лицом. – Пытаешься унизить? Или твои желания кроются намного глубже этого?

– Глубже, чем тебе кажется, Амара… – своей ладонью нежно провел по моей щеке, шее, правой груди, потом схватил меня за талию и прижал к себе.

Бросая брезгливый взгляд на свою жену, рявкнул ей:

– Вышла.

Мои руки похолодели от страха, а сердце хотело вырваться из груди.

В глазах мэрна вспыхнула голодная похоть.

Я охнула от ужаса, когда он одним рывком разорвал на мне платье, пуговицы разлетелись во все стороны и покатились по каменному полу. Обнажив мои груди, потянул меня за волосы, заставляя запрокинуть голову, обжигая горячим желанием шею. Я едва сдержала слезы.

Ужас сковывал каждую клеточку моего тела, а из горла вырывались лишь беззвучные всхлипы. Какой-то частью своего существа я понимала, что сейчас должно произойти, и что я не смогу жить после того, что он сделает. Никогда мне не смыть эту грязь…Все происходящее мерзко, ужасно и неправильно, но могла ли я бросить свою дочь…

Мое сознание беспомощно билось в клетке моего тела, желая покинуть его и вырваться на свободу.

Его ладонь легла между ног, а пальцы нетерпеливо сдвинули полоску белья.

Мне было больно от того, что происходило. Я чувствовала себя оскверненной, растоптанной. Мою душу рвало на части, когда его пальцы ворвались в мою плоть, а его губы впились в мои.

Он продолжал пятнать мое тело своими руками, а я была не в силах пошевелить и пальцем.

Закрывая глаза перенеслась мыслями далеко отсюда. Я была уже не в зверином логове, а танцевала на высоком бархане отчаянный танец…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Верни мою дочь, прошу тебя… – всхлипнула я.

Проглатывая ругательства, которые он выдал прямо мне в губы, оттолкнул от себя:

– Начинай ее возвращать, – тяжело дыша от возбуждения, потянулся к шнурку своих брюк.

Я осталась стоять на месте, дрожа всем телом, прикрывала рукой грудь.

– Нет, – качаю головой, – я не могу…

– Вашт, – жестко произнес он, глядя на меня.

Громкий и надрывный плач ребенка заставил забыть обо всем. От страха и ярости, недавно охватившей меня, осталась только бесконечная усталость и мерзкая тошнота. Обернулась на детский крик. У главнокомандующего на руках была моя дочь. Ее крохотные детские ручки нервно дергались в воздухе, а вместе с ними и маленькая шелковая красная ленточка.

Моя девочка заливалась истеричным плачем, глотая слезы, продолжала непрерывно кричать, будто от раздирающей боли.

Все мутнеет перед глазами, я опустилась перед Витаром на колени, руки сами потянулись к его брюкам.

Глава 32.1

Отдернула руки от его брюк.

Сидя перед ним на коленях холодными дрожащими пальцами нащупала пару нетронутых пуговиц на своем платье, застегнув, подняла заплаканные глаза на Витара.

В записке, что оставила Арви, говорилось лишь о том, что ей очень жаль, и что дочь она была вынуждена забрать у меня, потому что жизнь ее семьи была в руках Витара. Маленькими корявыми буквами была приписана второпях еще одна строчка: «Если явитесь за ней, он убьет и вас».

Я чувствовала его нарастающую злость… она пульсировала… разрасталась…

Витар пожирал меня внимательным взглядом, до хруста сжимая ладони в кулаки, будто знал, что последует дальше...

Смотря в его горящие ненавистью глаза, я мысленно взывала к Иштару…

«Почему, когда ты мне нужен, тебя нет рядом со мной? Почему ты не чувствуешь мою боль, когда сердце обливается кровью? Почему не врываешься в эти двери и не забираешь нас отсюда?»

Я не могла потерять дочь.

У меня будет лишь один шанс, всего одна попытка…

Он прикрывает глаза, плотно стиснув челюсти. Резко вскакиваю, сдирая с волос длинную острую заколку. Замахиваясь для удара, целюсь ему сердце. Витар внезапно открывает глаза, а уголки его губ слегка дергаются.

Пару сантиметров, и острый конец вошел бы в его плоть, если бы не чья-то рука, успевающая меня остановить, цепко хватая за запястье.

– Зверушка, а я и вправду поверила, что в тебе не осталось ни капли гордости, – залилась смехом светловолосая эрна, подзывая стражу.

– Ну и что я тебе говорила… – Тория обиженно покачала головой, обращаясь к своему мужу. – А теперь кончай с этим! – сверкнув глазами, взвилась она, отдергивая руку.

Меня оттащили от мэрна. Проследив за взглядом Витара, я оцепенела от ужаса.

Его лицо приобрело жуткую безэмоциональную каменную маску при взгляде на мою плачущую дочь в руках изверга.

Он ведь не тронет малышку…

Витар долго смотрел мне в глаза, а когда перевел свой холодный и пустой взгляд на жену, молча ей кивнул, отворачиваясь от меня.

– Нет, Витар… прошу, не трогай дочь…

Время словно замедлилось, когда я перевела взгляд на громко плачущую малышку в руках Вашта.

Плотоядная улыбка тэрна врезалась в мое сердце животным ужасом.

– Нет… – шепотом, дергаясь в руках стражников как пойманная муха в липкой паутине, – Витар, останови его, умоляю!!! Я сделаю всё, что ты скажешь!!! – срываюсь на крик, ору ему в спину, захлебываясь слезами, наблюдая как чудовище срывает с дочки ткань, с остервенением откидывая на пол.

За ней следом срывается красная ленточка. Ее оберег. Лоскуток шелка, что я так долго выбирала для нее, вшивая в каждую букву ее имени редкие жемчужные камушки.

Мужчина, обернувшись ко мне, удивленно вскинул бровь.

– Ты и без этого сделаешь всё, что мне нужно, – увереный леденящий душу твердый тон.

– Нет, прошу… Убей меня, только не трогай ее, умоляю, нет-нет!.. – мотаю головой, рухнув на колени все еще в оковах крепких рук его безжалостных воинов, что держали меня и, смотрели на то, как их предводитель собирается причинить боль моей беззащитной дочери.

– Далеко не со всеми я был так добр, как с тобой…

Он подошел ко мне, хотел прикоснуться, но я отдернула голову.

– Ты сама пришла ко мне, милая Амара… Что об этом подумает мой брат? Ведь он до сих пор носит в своем сердце вину за то, что сделал с тобой. Его даже не нужно будет убеждать, что ты его ненавидишь. Он сам легко поверит в это, как и в то, что ты решилась на самый отчаянный шаг, чтобы причинить ему боль… Убить самое дорогое его сердцу – его дочь. Та же боль, какую он доставил тебе… Могла ли ты не воспользоваться его отсутствием? Избавиться от его продолжения, чтобы обрести свободу… Дочь от проклятого ублюдка – не этого хотело жадное до власти сердце девушки, и стоило Иштару поверить в твою преданность, как ты, улучив возможность, сбежала, усыпив его бдительность своей лаской. Сделала то, что так давно желала...

Провел большим пальцем по моим губам, надавливая, улыбался, наслаждаясь моей агонией.

Я похолодела от ужаса.

– Иштар не поверит, – цепляюсь взглядом за край его камзола, вырываясь из рук стражи.

Он сжимает ладонями мою голову и в сознание врываются отрывки всего происходящего здесь…

«На что ты готова пойти ради этого?!»

«Ради этого?! На всё!»

– Нет, – всхлипываю я…

Мои руки освободили, а я продолжала смотреть, как я сама расстегиваю платье, опускаюсь перед ним на колени и тянусь к его брюкам.

– Посмотри на меня, Амара!

– Он не поверит тебе!– полушепотом говорю ему, мотая головой. – Прекрати эти мерзкие игры со мной.

Я смотрела на него и запоминала каждую в нем деталь.

– Я удивил тебя?! – мягкий смех проносится по залу раскатистым громом. – Я разорву вашу связь, Амара, – прекратив смеяться, посмотрел прямо в глаза. – Родишь мне сына.

Отшатнулась от него как ошпаренная.

– Мы кровные братья, смогла родить от него, значит, сможешь родить и от меня.

В моих глазах потемнело.

– Если бы я был жестче с тобой, этот ребенок мог бы быть наш… Если ты понимаешь только язык боли, то будем разговаривать только на этом языке. Боль исправит тебя.

– Вашт, – его ладонь взметнулась вверх.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 32.2

– Иша!!!!– глухой шепот сорвался с моих губ быстрее, чем я сообразила, что за отмашку дал мэрн тэрну.

Сорвалась к дочке. Запутавшись в полу расстегнутом платье, рухнула на пол, сбивая колени.

– Иша! – всхлипнула я.

Быстро поднявшись, рванула к кричащей малышке. Мне не хватило лишь пары секунд… чтобы вырвать ее из лап этого ублюдка…

Время будто замедлилось…. Остановилось…. Как и мое сердце в груди…

Замерла на месте с застывшим криком на губах.

Огромная ладонь Вашта накрыла головку дочери, безумные языки пламени ворвались в ее крохотное тельце, жадно пожирая ее огненной пастью, обращая в невесомую серую пыль.

Малышка затихла, осыпаясь черным пеплом…

Судорожно сжала рукой свое платье на животе, согнувшись пополам от оглушающей боли в груди.

Мой мир разрушился, когда взгляд устремился на металлические пальцы тэрна, сквозь которые тонкой струйкой просачивался светло-серый прах дочери. Он быстро взмывал вверх, разлетаясь по воздуху словно крохотные бледно-серые мотыльки, что разрывались на лету, стоило им лишь коснуться преграды. Хрупкие хлопья праха моей дочери мягко оседали на пол, превращаясь в мелкую пыль.

Сползла на колени перед тэрном, стала сгребать ладонями ее прах.

– Иша, моя девочка, – всхлипывая, продолжала говорить со своей малышкой, не понимая случившегося с ней, как умалишенная собирала с блестящих сапог тэрна драгоценную мне пыль.

Остановилась ровно на миг, чтобы снова сморгнуть тот ужас, что всплыл перед глазами, где горела заживо моя дочь. Вскидывая голову, начинаю надрывно рыдать.

Чудовищная пустота в груди заглушала мой раздирающий горло крик.

– Иш-а-а-а… – вою, глотая слезы, прижимаю к груди кулак с острием заколки, что впивается в ладонь и вспарывает мою нежную кожу.

Мотаю головой. Теплая тягучая струйка крови стекает с подрагивающих пальцев, разбиваясь о пол ярко–алыми каплями...

Я не прекращала выть, орать от боли, что разрывала меня изнутри.

Мой разум начал ускользать от меня, засасывая в вязкую черную пучину.

Душа была выжжена. Уничтожена.

Во рту чувствовался вкус железа. Тошнотворный запах горящей плоти.

Тория перестала улыбаться, наблюдая за мной. Ее слуги отпрянули назад. Моя кожа начинала плавиться… местами слезать кровавыми лохмотьями. Виднелись сухожилия.

Многие из воинов мэрна отворачивались, а остальная часть его людей просто глядели на меня с застывшим ужасом в глазах.

– В клетку ее, – тоненький голосок жены мэрна.

Девушка скривилась от резкого неприятного запаха, зажимая часть лица плотной тканью.

Пытаюсь подняться, ноги подгибаются, падаю обратно на пол. Стража делает шаг в мою сторону.

– Во-о-о-о-н-н-н!!! – ору им.

– Древние, да она спятила!– воскликнула голубоглазая Тория, кривя свои алые губы в ядовитой улыбке.

– Пошли все во-о-он!!!– я не чувствовала физической боли, не чувствовала, как пламя вырывалось из моего тела, и разъедало своим жаром мою кожу, кровоточа и поедая внутри, та, что не залечится никогда…

Я оторвала кусок ткани от своего платья, лихорадочно собирая на нее прах своей девочки.

– Древние…– позади раздавались полные ужаса голоса.

Я продолжала, ползать по полу и собирать остатки пепла на ткань маленькой горкой.

Я потеряла своего ребенка. Я потеряла себя, свое сердце. Не было боли. Не было страха. Только застывшее время, где до сих пор горит заживо моя дочь.

Больше не лились слезы, что обжигали своей солью глаза. Больше я не могу умереть. Я уже была абсолютно мертва. Заледенела. Сгнила внутри. Бесплодная выжженная почва изнутри.

Прижимая к груди свернутый в ткань прах малышки, начинаю завывать, царапая ногтями лицо. Тягучий воздух застрял в горле, невидимыми пальцами сжимая мою шею. Да, так что слышен хруст позвонков. Я чувствовала, как мои глубокие раны на лице заживают. Как они затягиваются и обрастают новой розовой кожей.

Перевела отстраненный взгляд на того, кто отдал приказ убить мою дочь. Пристально всматриваюсь в лица каждого присутствующего здесь, стискивая зубы, пряча шелковую ленточку с ее именем в свой сжатый кулак. Я запоминала их глаза, те страхи, что плескались в их зрачках. Страхи, что они тщательно скрывали от меня. Жуткая улыбка натянулась на моем кровоточащем лице.

Поднявшись, я отвернулась от них, хотела сделать шаг, но воины мэрна преграждают мне путь.

– Дайте ей пройти, – приказ верховного.

Стража расступилась, пропуская вперед.

Мне нужно похоронить свою дочь.

Солнце припекало. Птицы надрывали свои глотки летая над моей головой, точно стервятники, учуявшие тухлое мясо. Я начала зло хохотать. Смеяться над убогими превратностями судьбы. Над ее жестокими испытаниями, что преподнесла мне на кровавом блюде.

В городе блеска и золота на меня смотрели с жалостью, брезгливостью, а кто-то даже позволял насмехаться над моим безумием. Но меня уже ничто не волновало. Я шла вперед, не оборачиваясь на их ехидные и восторженные возгласы. Проходящие мимо меня воины задерживали на мне хмурые напряженные взгляды, но никто из них так и не решался меня остановить.

Громко смеюсь, ведь в этом больше не было нужды, и они об этом знали. Я же сама убила свою дочь… Я снова заливаюсь смехом, а с глаз брызжут слезы. Сухие, колючие, мерзкие капли. Я не чувствовала внимательный взгляд Витара с террасы своего дворца, высокомерный взгляд его женщины, прожигающий мою спину. Не слышала, как ее сын заливался беспокойным плачем на руках у рядом стоящей с ней служанки. Я продолжала идти вперед, не оборачиваясь…

В меня тыкали пальцами, выкрикивая: убийца, ненормальная. А я шла вперед и продолжала смеяться.

Я не помнила, как дошла до песчаного холма, до того безжизненного миндального дерева, чьи длинные широкие корни уходили глубоко в песок в поисках живительной влаги. Когда-то оно было усыпано белыми цветками и пышной зеленой листвой. Их аромат кружил голову, а скопившийся нектар на бархатных листьях давал жизнь благодарным насекомым. Я вырыла под ним маленькую могилку и похоронила своего ребенка. День сменился ночью. Сердце черствело, слезы замерзали, а душа увядала. Вой трэптов сплетался с моим. Надрывно крича, впиваясь руками в холодный песок, выла от ненависти ко всем живым на этой земле.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Вы отняли у меня все, – я орала так громко, что потом просто охрипла. – Ненавижу! Каждого из вас!!! – раскапываю могилу своей дочери.

– Иша!.. – рыдая, продолжаю копать, пока не забываюсь и не проваливаюсь в темноту. – Иштар… – шепчу в ночное небо без звезд, закрывая глаза.

Глава 33

Соленый пот струился по спине, обжигая свежие раны. Под жгучими лучами солнца между высоких остроконечных красных скал, похожих на ядовитые шипы трэптов, я вёл свой отряд на убой. Ловушка. Знал наверняка, но свое войско не развернул, отправив в самое пекло.

Ратмир в бешенстве раздирал в клочья ублюдков. У нас оставался шанс не угодить в самое жерло капкана, туда, где сейчас бесновались спятившие от утраты своей пары его сородичи и отребье, что затеяли это ради наживы. В воздухе стоял густой смрад потных и гнойных тел, запах обожженной покалеченной плоти.

Мне стало плевать на потери, нужно быстрее кончать с этим. Не терять больше времени и возвращаться обратно. Тревога с каждым новым днем нарастала, мешала ясно мыслить. Она скалилась, кусалась, обращала свое внимание на себя. Я мог смело положиться на ее тонкое чутье, особенно, когда она внезапно объявлялась и предостерегала.

Эта верная дрянь умела предвидеть необратимое, предупредить, подразнить и вонзить свой клинок в спину, если вдруг вздумал насмехаться над ней и отгонять ее от себя, отворачиваясь.

Я чувствовал кожей её вибрацию, её шепот по ночам в самое ухо. Предупреждала, шептала в лицо, шепелявя. Я научился следовать за ней, прислушиваться к ее прохладному дыханию, поворачивать голову в указываемую ею сторону леденящими острыми ногтями. Так было и сейчас…

Страх за своих девочек лизнул шершавым языком мое звериное нутро.

Вестей от лианы все также не было с того самого дня, как оставил ее со Шрамом. Ревность и злость клокотала в душе. Я доверял своему другу, хотел верить и ей, что она смогла отпустить мой паскудный поступок, что правда, сорвавшаяся с ее пухлых губ, шла от сердца. Я самонадеянно верил в прочную связь между нами, видел свет, где никогда его не могло быть. Я трясся лишь от мысли о ней, о ее манящих губах и запахе кожи. Всё переставало существовать, как только мои мысли касались этой женщины, ее изящных изгибов, манеры говорить и плавно двигаться. Меня выжигала жгучая ревность ко всему, что могло беспрепятственно касаться ее, пока я сидел в засаде и думал о ней…

Витар не тронет её, не пойдет войной на меня.

Не посмеет тронуть её, если только сама…

– Сука! — заорал я в ярости, ударяя кулаком в скалу.

Жара продолжала сжирать наши силы и плавить мозги. Потеря времени меня убивала, отупляла до безумия.

Нас окружали, а я лихорадочно думал, как оставить своих бойцов здесь и рвануть обратно к своей женщине, чтобы узнать, почему не додумалась написать мне хоть одну строчку.

– Ос, забирай своих и выводи отсюда! Я прикрою… – орал Осману, наблюдающему за моей внутренней борьбой.

Он первый, кто увидел мое нездоровое влечение к лиане, и первый, кто согласился вести свой отряд за моим на верную смерть. Он тот, кто знал мои тайны, и тот, кто помог остановить от кровопролитной войны с братом, которую я было начал из-за нее.

Блондин молча кивнул, задержав на мне сосредоточенный хмурый взгляд.

Усмехнулся ему, его скупость на слова меня забавляла.

– Держимся скал! – рявкнул воинам позади себя, которые еле шевелили ногами.

Солнце нещадно пекло, а это сражение смертельно изматывало.

От рева трэпта заложило уши.

Резкая, давящая щемящая боль в грудной клетке становилась терпкой, зудящей.

Красная вспышка в глазах. Тряхнул головой, пошатнувшись.

– Иш! – предупреждающий голос Омана.

– Лиана… – захрипел, рухнув на колени в жалящий жаром песок, вонзая свой меч перед собой, держась за него, чтобы не завалиться.

Рука сама собой схватилась за сердце, пальцы, шарящие по кожаной перевязи с оружием, хотели содрать ее, но замерли на грудной клетке, подрагивая в судороге.

Звуки идущих боев заглушились. Корявая боль разрывала на куски, текла по артериям, разнося ядовитую дрянь, отравляя. Гасила меня. Сжирала заживо, сдирая слой за слоем мою кожу, не давая вздохнуть. Вскинув голову к палящему солнцу, почувствовал, как по щеке поползла слеза.

– Моя девочка…

В этот момент чей-то острый меч с силой вонзился в мое тело. Схватился за лезвие, препятствуя ему войти глубоко в грудь, проткнув сердце. Поднимаю сумасшедший взгляд на стоявшего перед собой ошеломленного воина. Бешено скалюсь, предвидя его мучительную смерть в подрагивающих от страха зрачках.

Вот и нашлась крыса, которая загнала нас в ловушку, где я потерял свое время и половину бойцов… Выдернув острое холодное лезвие из груди, поднялся, сжимая одной рукой рану, другой схватился за рукоятку меча. Одним ударом выбил оружие этого сопляка. Не думая, вонзил в него острое жало меча, питая металл его вязкой кровью, вспорол ему брюхо, а затем быстро прикончил его, перерезав глотку.

Брат. Сложно не догадаться, что не просто так он отправил со мной своего лучшего воина.

Стирая пот со лба, сплюнул в песок скопившуюся во рту кровь.

Рана затягивалась, а мысли заострились на боли, что не уходила, а только нарастала, переходя в ноющую, невыносимую тревогу.

– Иш, в городе бунт, – кто-то крикнул мне в спину.

Появившийся из ниоткуда Шрам подцепил своим кончиком ножа мой меч, напряженно посмотрев на него, едва выдавив:

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Отравлен.

Остроконечное, стершееся от постоянных сражений лезвие блеснуло в лицо.

– Где она?! – сила, что сдерживал всё это время, вырвалась наружу, красная пелена застилала глаза.

Резко схватил его за горло, чтобы тот сказал, что он здесь делает. Почему не рядом с моей женой и дочерью…

Но он молчал. Задыхаясь, позволяя прикончить себя, лишь бы не сказать мне ядовитую правду…

– У мэрна… – прохрипел он.

– Выдвигаемся! – рявкнул железно своим воинам, отталкивая Шрама.

Глава 34

Садире казалось, что с каждой секундой она увядала. Ее сухая тонкая кожа, становилась похожа на тонкий помятый коричневый лист. Она смотрела на себя в зеркало и не понимала, как попала в свой же капкан. Как можно править временем и быть ее рабом одновременно…

Всё рушилось на глазах.

Для нее не существовало времени. Движение Солнца и Луны, равноденствия и солнцестояния не имели для нее никакого значения. А теперь она замечает и дорожит каждой ушедшей минутой. Секунды медленно и хаотично разрушали ее жизнь. Они жадно отрывали от нее часть ее драгоценного времени, торопились, быстро проглатывая. Давясь, они брались за следующий кусок, пока в конце концов не урвут ее жизнь целиком.

Ее презрительное выражение лица снова превратилось в обыкновенную суровую маску.

– Потаскуха! Как ты вообще посмела такое провернуть за моей спиной! – зашипела ядовитой змеей разъяренная эрна на стоявшую перед ней на коленях рыжеволосую женщину.

Длинные пальцы крепко сжали ее подбородок.

– Ты хоть понимаешь, что он с тобой сделает? – залилась смехом Садира, с отвращением отталкивая ее от себя. – Низкосортная дрянь! – не унималась она, бешено метаясь по комнате в своем длинном черном платье.

– Рашит! – Садира мягко опустилась на кушетку рядом с низким столиком, ножки которого напоминали лапы пустынных волков, усыпанные рубиновыми камнями.

Ее пальцы отстукивали нервную дробь, царапая спинку кушетки, обтянутую красным бархатом.

«Эта пустоголовая идиотка не просто всё усложнила…она уничтожила то, что я выстраивала годами…»

– Я выкручусь! Мне не впервой! – огрызнулась девушка, поднимаясь с колен.

Темные глаза эрны ярко блеснули:

– Глупая девка! Как я могла тебя подложить под него, если у тебя мозгов не больше песчаного туруна? – зло рассмеялась Садира, потянувшись за висевшим на ее платье кулоном.

Женщина была вне себя, она хотела придушить эту суку. Как могла родиться такая дочь у тэрна Вашта… Задержала свой взгляд на самоуверенной идиотке в полупрозрачном ярко-лиловом платье. Затем взглянула на свои дрожащие от страха пальцы. Садира впервые не знала, как ей быть…Она полагалась на свои видения, как слепые котята на свое обоняние, и оно ее подвело… Неужели ее конец так близко?..

– Он не узнает… – начала эта дура.

– Заткнись! – рявкнула на нее, – ты мешаешь мне думать!

Она грациозно махнула кистью рабыне, подзывая к себе с полными чашами ароматного напитка на серебристом подносе.

Взяв одну чашу, глотнула терпкого ликера, закрывая глаза.

С минуты на минуту должен вернуться Рашит с новостями. Она должна все продумать, до того момента, как услышит свой приговор.

Детский плач заставил ее раздраженно открыть глаза.

– Кто разрешил сюда впускать ее дочь? – раздраженно вскинулась эрна, поворачиваясь к своим слугам.

Лата, нахмурив свое кукольное личико, посмотрела в сторону вошедшей перепуганной служанки с плачущим младенцем на руках. Перекинув густые рыжие волосы за свое плечо, наклонилась к служанке, чтобы та шепнула ей на ухо важную весть, принесенную издалека…

– Госпожа… – ворвался без стука в её покои Рашит. – Ее дочь… – его кадык нервно дернулся, а ярко-желтые глаза изменили цвет на отталкивающий – оранжевую ржавчину…

– Говори же!! – вскочила с места Садира, цепко впиваясь пальцами в тонкую ножку своей золотой чаши.

Снова громкий раздирающий крик ребенка.

– Уберите ее отсюда! – прорычала эрна, бросив горящий яростью взгляд на этих идиоток, что сжались в углу ее комнаты, обмениваясь новостями.

– Она… – запнулся Рашит, – дочь Иштара… она мертва…

– Что?! – пальцы сами резко разжались, выпуская из рук полную чашу темно-бордового напитка.

Золотой металл звонко ударился о глянцевый пол, разливая приторно-тягучую жидкость кровавым пятном.

Садира не могла отвести взгляд от худощавого мужчины перед ней, скрываемого темной тканью балахона.

Женщина чувствовала его злость. Он хочет сказать ей что-то еще…

– Иштар двинулся со своим войском на мэрна.

– Он не готов… – она рухнула обратно на кушетку.

– Кто это сделал? – прикрыла ладонью лицо, боясь услышать ответ.

– Амара, – ответил ей Рашит резче, чем следовало.

Неужто к ней прикипел сам повелитель песков? Горько усмехнувшись, отмахнулась от этой мысли.

Эта девчонка не может убить… Садира не могла в это поверить…

– Скажи, ты сам веришь в это? – спросила у него, цепляясь взглядом, за его сцепленные в замок напряженные пальцы перед собой.

– Неважно, верю я или нет, есть тысяча глаз, которые видели ее, идущую по главной улице города с улыбкой на лице, смеющуюся над своим чудовищным поступком.

– Где она сейчас? – устало повела головой в сторону подслушивающей их Латы, чьи волосы переливались на солнце оранжевыми всполохами пламени.

– За границей диких земель.

– Ты знаешь, что делать… – махнула ему рукой, чтобы быстрее исчез и приступил к делу.

Неразборчивый шепот бестолковой служанки этой потаскухи начинал ее нервировать. Но выцепив пару любопытных фраз, она напряглась…

Темные блестящие глаза Садиры медленно сузились, а ее острый слух жадно вбирал каждое произнесенное слово служанки своей госпоже.

– Не может быть… – пролепетала эрна, столкнувшись со смелым взглядом рыжеволосой девушки.

– Может, – усмехнулась она. – А теперь прошу меня извинить, мне нужно покормить мою дочь.

Качая бедрами, она вышла из ее покоев, а следом засеменила служанка с ее орущим ребенком.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 35

День сменяется ночью, жалящее солнце на кусающую холодную луну. Ее слезы перестали литься, а потухший взгляд изумрудных глаз застыл на красной ленточке, что едва подрагивала на ветру, привязанная к хрупкой скрюченной ветке мертвого миндального дерева.

Пальцы на миг замерли, а ресницы нервно дрогнули. Ее рука снова начала причинять нужную ей боль, ногти сами упорно царапали имя дочери внизу ее живота.

Она не замечала бушующую бурю вокруг ее измученного тела, не слышала рев трэптов, что вспарывали песок под барханом, она блуждала в своей тьме и только красная ленточка ее дочери возвращала ненадолго назад.

– Иша… – беспокойный ветер сорвал с ее губ молящий шепот.

Душа превратилась в черную сажу.

Дерущая, рваная боль ничто в сравнении с той, что таилась в ее груди: тихая, томная, вечная… она ждала свою смерть, хотела уйти за своим ребенком, но таинственная служительница Древних мучила ее, издевалась над ней, не внимая ее отчаянному зову.

Шорох песка заиграл свою трогательную музыку, рвущую душу насквозь. Шелест песчинок потянул за собой, туда, куда давно рвалось ее сердце.

Она шла вперед за ведущим ее мелодичным голосом ветра.

Ее грязное платье с кровавыми пятнами трепало на ветру. От жажды ее губы обветрились и покрылись сухой белой коркой, угольно-черные волосы теперь разбавлялись серебристыми прядями, смешиваясь с мелкой пылью пустыни. Ее взгляд когда-то был яркой сочной зеленью, а сейчас в нем плескалась тусклая ядовитая листва. Ее сердце еще трепыхалось в груди последними быстрыми предсмертными взмахами крыльев.

***

Ржание коней за спиной. Чьи-то крики. Столпы поднятой пыли окутало меня плотным облаком, но я продолжала идти вперед, не оглядываясь. Кто-то накинул мне на плечи мужской камзол, кто-то потянулся к моему лицу, чтобы стереть с него кровь, но я не позволила, дернулась от их рук в другую сторону, как измученный зверь от очередной замахивающейся палки. Сотни незнакомых глаз разглядывали меня.

Что они здесь все забыли? Что им всем надо на дикой земле?

Они обеспокоенно смотрели на мои обожженные ступни, покрытые волдырями и грязью, как я их небрежно перемотала тканью от своего платья. Они наблюдали за моим взглядом, как он бегал от одного воина к другому, как находил в собравшейся толпе знакомые угрюмые лица. Лабди, Шрам, даже Мади.

Кто-то протянул кожаную флягу с водой, но я оттолкнула.

– Не подходите ко мне, – шикнула на еще одну потянувшуюся ко мне руку.

– Амара, они пришли из-за тебя! – крикнул мне в спину встревоженный голос Шрама.

– Где вы были, когда убивали мою дочь?!! Где был мой муж, когда перерезали горло моему брату?! – прокричала ему, вскинув руку в их сторону, переводя блуждающий взгляд с людей на бескрайнюю пустыню.

– Поэтому мы здесь, чтобы защитить тебя!

– Меня?! От кого?! От собственного мужа?! – хрипло рассмеялась я, удивляясь его словам.

Повернулась к мужчине. Гордо вздернув подбородок, посмотрела ему прямо в глаза. Мои бесцветные с легкой зеленью глаза загорелись, но тут же погасли.

– Это должно было кончиться… а теперь уводи их отсюда… Вы опоздали…​Ни одна смерть не смягчит мою боль…Мое сердце разбито, а душа мертва, – твердо сказала ему. – Оставь меня.

Развернулась и пошла дальше, они расходились передо мной, ржание лошадей становилось громче и ближе, а голос моего мужа отчетливей:

– Как у тебя, сука, рука поднялась на ребенка?! – спрыгнув с коня, он тяжелыми быстрыми шагами направился в мою сторону.

– Оставь ее, Иш, не делай поспешных выводов! – Шрам перегородил ему путь, сжимая рукоять своего меча, готовый в любой момент направить его на своего друга.

Иштар удивленно вскинул бровь, а потом резко ударил его с такой силой, что он отлетел на несколько метров вперед.

– Настолько ненавидела, что решила убить мою дочь?! –рявкнул он, а в его голосе сквозила боль от утраты.

Его дочь… Я хотела кричать. Просто наброситься на него с кулаками. Орать ему в лицо, как он смеет называть ее своей!! Она была и моей дочерью. Ее убили на моих глазах!!! Как у него только язык повернулся произнести это вслух. Мой застывший крик метался внутри в кованой клетке, не вырываясь наружу. Внешне я выглядела безмятежно, только внутри я заживо сгорала. Ядовитые слезы жгли глаза. Ладони сжались в кулаки. То, что сидело во мне, прячась в темном углу моей души, расцвело черным бутоном, отравляя мою кровь своим ядом, умерщвляя все живое вокруг.

Посмотрела в упор на своего мужчину.

– Да, я тебя ненавидела и убила ТВОЮ дочь!

Он отшатнулся от меня, как от оглушающей сильной пощечины. Яд помчался по моим венам быстрее, разжигая мою голодную тьму до красна.

– Я убила ее своими руками, Иштар, – мой горький смех смешался с горячими слезами, – ведь это ты хотел услышать от меня?! – не унималась я, сдерживая рвущийся из груди вой.

Его воины смотрели на меня, повторяя:

– Она не в себе.

– На цепь ее, остальных убить! – рявкнул он, прожигая меня взглядом.

Мы убивали друг другу взглядом, пока вокруг нас шел ожесточенный бой.

Шрам хотел защитить? Люди, что пошли за ним, хотели уберечь?Но нужна ли мне защита? Ради чего стоит жить? Можно ли любить, когда вместо сердца дыра?

Обернулась на заходящее солнце.

Как быстро закончился день…

Черная ткань, подхваченная песчаным ветром, взмыла вверх, извиваясь в воздухе разъяренной змеей, осела на песок, распластавшись черной пропастью у блестящих сапог Иштара. Его сильные руки, увитые венами, были напряжены до предела.

Челюсти плотно сжаты, а глаза стали темнее самой глубокой ночи, обжигая меня своей ненавистью. Они резали по живому, оставляя глубокие рвущие раны на моей еще живой плоти.

Делаю шаг к нему. Шелестящий колючий песок поглотил мои ступни по щиколотки, удерживая мои ноги словно могучими руками. С трудом всё же делаю ещё один шаг вперед.

– Стой на месте!

Рев трэптов за спиной. Разъяренные голоса воинов.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Сжимает меч в руке до хруста в пальцах.

Еще один шаг.

Текут слезы. Размазываю их ладонями по лицу, и рывком набрасываюсь на его мощное тело, хватаю его пальцами, впиваюсь в его плечи ногтями и начинаю рыдать.

Он откидывает меч в песок, сжимая меня в своих крепких объятиях. От его запаха кружится голова. От его близости я чувствовала, как опять заболело мое сердце, душа. Как тьма спряталась от его света. Его сбившееся тяжелое дыхание обжигало мою шею. Больно сжав волосы на затылке, он жадно притянул к себе, шумно втягивая мой запах. Как голодный зверь водил своим носом по моей коже.

Закрыв глаза, я увидела, как рушится мой мир. Как я стояла в своей темной комнате, а в руках Арды горела моя последняя свеча. Вмиг свеча погасла. Зеркала треснули, разлетаясь острыми осколками по сторонам. Я видела, как жидкое золото потекло по развороченным пустынным жилам, превращаясь в бурую кровь. Я телом ощущала ее пульсацию.

Иштар резко отдалил меня от себя. Он громко кричал на меня, пытался добиться от меня ответа, а я только непонимающе хлопала ресницами, поднимая глаза к небу и смотрела как золотые песчинки кружили в воздухе, как они медленно закручивались в спирали. Точно пепел нашей дочери, они поднимались ввысь, а потом замирали в воздухе, оседая на лицо.

Моя преисподняя наполнилась багровыми бутонами. Они распускались алыми цветами. Пронзающие крики стали моей убаюкивающей мелодией.

Опустила взгляд на любимое сосредоточенное хмурое лицо Иштара. Провела ладонью по его небритой щеке.

– Не заставляй меня мучиться, сделай уже это.

Мы оба знали, что он всё решил за нас двоих…

Глава 36

– Скажи, что это не ты убила нашу дочь!! Говори!!! – кричал на нее.

Но она будто не слышала меня. Ее взгляд застыл поверх моей головы, а губы продолжали что-то бессвязно шептать.

– Ты не видишь, она не в себе?! Оставь ее, Иштар! – голос Шрама еле пробивался через крики ожесточенного боя.

Нагнулся чуть ближе к ней и прошептал сквозь стиснутые зубы:

– А я ведь не поверил ему…

Ее веки на миг дрогнули. Она опустила на меня полные слёз глаза и сразу же их закрыла, плотно сжав губы.

Как же я безумно любил эту женщину.

Внутри него все кипело, бушевало. Им овладели дьявольские чувства. Внутренние противоречия сейчас раздирали его на части, и это неприятие настолько изжигало его изнутри, что он не находил себе места. Он не знал, что ему делать. Хотелось выть сумасшедшим зверем от больной любви к ней, и в то же время разодрать на части…за то, что она сделала с ними…

С силой привлек к себе и нагнул так низко, что кончики ее волос коснулись песка.

Их лица замерли в сантиметрах друг от друга.

Одинокая слеза скатилась по ее щеке вниз, разбиваясь о горячий песок.

Передо мной была женщина, что увековечена в моем сердце... ядовитой стрелой.

Огненная девочка.

Мое ядовитое пламя.

Я провожу по ее скулам ладонью, смахивая слезы, застывшие на ее щеках драгоценными прозрачными каплями.

Я простил тебя Амара, но себя…так и не смог.

Я не смог уберечь... Упустил свою призрачную надежду... Позволил уйти в никуда...

Как бы я хотел сейчас видеть, как ты берешь на руки нашу дочь. Как поёшь ей колыбельную. Как защищаешь нашу девочку от теней на стене своим смехом и нежными поцелуями…

– Ты убила нас…– шепчу ей в губы, не сдерживая ползущие слезы.

Время для нас остановилось…Застыло навсегда.

Все вокруг умерло. Стихло…

Нестерпимая боль впрыснула в наши жилы смертельную отраву, разнесла по ним обжигающую и колючую безысходность.

Воины, люди, почти все в оцепенении смотрели на две неподвижные фигуры в ожидании рокового решения их главнокомандующего.

Почти целуя ее в губы, прохрипел:

– Открой глаза, девочка!

Мы задыхались от нашей общей испепеляющей боли. Такой сильной, что дымилось тело, плавилась кожа.

Она распахнула свои огромные полные отчаяния глаза…

Я заберу тебя с собой, моя девочка и больше никому не отдам.

Выжгу твое сердце так же, как ты выжгла мое, убив нашу дочь.

Мой зверь взметнулся к небу с оглушающим ревом, выпуская столп огня.

Запоминаю ее взгляд, а затем кладу ладонь на ее грудь и выпускаю истинное пламя в ее сердце.

Медленно, постепенно, чтобы не было больно.

– Мы уйдем вслед за нашей дочкой, Амара! – кричу вместе с ней, слизывая соленые слезы с ее ресниц.

– Не-е-е-е-т!!! – сумасшедший крик Садиры.

– Иш-ш-ш!!! – Шрам пытался прорваться сквозь обезумевших восставших трэптов.

Но было уже поздно…

Я продолжаю безутешно выть как сумасшедший, раздирая ее грудь своим проклятым пламенем. Зверь за спиной мечется в агонии.

– Так вот что я видела… – слабо прошелестела она, повернув голову набок.

Белые лепестки миндаля кружили в воздухе, будто рваные листы бумаги. Они мягко оседали на песочное полотно, устилая его своим белоснежным бархатом.

Ее губы приоткрылись, а рука вцепилась в мою. Тревожный, искаженный от боли взгляд на меня…

Резкая боль в голове.

Она как знойная буря ворвалась в мое сознание. Сорвала замки с моих дверей. Сокрушая и руша все мои преграды, закручивая все в жуткие смерчи.

Черная вспышка.

Последние удары ее сердца.

Эта женщина открыла свои истинные чувства ко мне. Бурлящим неуправляемым потоком они вонзилось в мою грудь яркими оттенками красного, желтого...

Я жадно вбирал их в себя, задыхаясь.

Она все-таки любила...

Пошатнулся.

Пальцы нервно дернулись, челюсть сжалась до хруста. Попытался отдернуть свою руку от ее груди, но ее пальцы впились в мои мертвой хваткой, удерживая.

– Живи за нас двоих, – она попыталась улыбнуться, но вместо улыбки на лице навсегда застыла печать смерти и обреченности.

Она сделала последний вздох. Тело обмякло, руки повисли безжизненными плетьми, а глаза застыли на заходящем солнце, будто запотевшие изумрудные камни.

Песок под ногами медленно окрашивался в багровый цвет.

С остервенением прижал девушку к своей груди, глядя на всё сумасшедшими ничего не видящими глазами. Тяжело упав на колени в вязкий от ее крови песок, ещё сильнее прижал к себе драгоценную ношу.

Я укачивал ее, убаюкивая как малое дитя, никого не подпуская к нам ни на шаг, после чего безудержно зарыдал. Взвыл зверем, устремив на мгновение глаза к затянутому небу пылающей огненной дымкой.

Его голос, разрываемый горем нечеловеческой силы, замер эхом в бескрайней пустыни.

Поднявшись с ней на руках и тяжело ступая по вязкому песку, я , по-прежнему прижимая к себе ее мёртвое тело, направился вдоль устланной лепестками дорожки в сторону Мертвого города. Все молча расступались перед нами, не смея поднять на своих глаз.

В этот момент тело ее тело стало превращаться в пепел.

Я рухнул с ней на колени, нервно хватался за части ее тела, но они умело проскальзывали сквозь мои пальцы, пока и вовсе не превратились в серебристую пыль.

Животный крик мужчины, пронизанный бесконечной болью взорвал судорожно небо, словно чью-то плоть вживую разрывали на части.

Пепел взлетал вверх. Искрился. Кружил. Оседал серым пеплом на его ладони и золотисто-багровую пыль.

А затем просто бесследно исчез…уносясь поднявшимся ветром.

Воспоминания – это всё, что осталось от тебя.

Вся его жизнь в одночасье превратилась в прах, и всё, чем он жил до этого времени, потеряло всякий смысл.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 37

– Время возвращать долги… – Арда смотрела своими черными безднами в глубину песчаной долины и ее бесцветные тонкие губы растягивались в умиротворяющую зловещую улыбку.

Сидя на холодном песке, она медленно раскачивалась из стороны в сторону, а ее ладони ритмично ударяли по поверхности песка, точно играя на невидимых барабанах… Ее голос продолжал набирать силу, наполняя воздух свинцовой тяжестью…

Песок под ней начал трескаться, шевелиться, а серый диск луны подсвечивал серебристую пыль под ее руками.

Спящие глубоко в недрах песка твари вырывались на поверхность один за другим, вспарывая своим пронзительным рокотом песчаную пустошь.

Нечто темное тугими линиями стало опоясывать ее фигуру, литься, точно река, по ее телу. Оно, будто обгоревшая плоть, тонким слоем натягивалось на ее кожу, слой за слоем.

Тяжело задышала: чужая энергия тьмы, что сейчас циркулировала по ее венам, быстро иссушала ее, опустошая.

Арда торжествующе расхохоталась, когда под ее руками серебристая пыль соединилась в изящный женский силуэт.

– Амара…

Женщина ощущала под своими ладонями жар ее кожи. Эта девушка была подобна красивому спящему бутону, и как только он раскроется, она сразу же убьет тебя своим притягательным ароматом.

Рождение и смерть.

Любовь и ненависть.

Жизнь – круговорот, а она творец этой девственной тьмы.

Все получилось…

– Теперь каждый из вас будет угождать ей, замаливать свои грехи и потакать любому ее желанию... – снова захохотала. – Рвите же друг другу глотки, как одичалые животные! Бейтесь! Деритесь! Истребляйте друг друга.

Глазницы женщины наполнялись влагой. Ее утраченное зрение медленно возвращалось к ней…

Песок взлетел вверх, скрывая их надолго от чужих глаз в песчаной вуали.

Шли месяцы…

Терпение женщины было на исходе.

Ардана высыпала на свою дрожащую ладонь последние остатки золотой пыли, и стоило ей только поднести ее к лицу спящей девушки, как та сама резко распахнула глаза.

Женщина затаила дыхание, предвкушая бесчисленные победы, прислушиваясь к ровному дыханию пробудившейся, сделала шаг назад, давая ей прийти в себя и осмотреться.

Девушка зажмурилась, лениво потягиваясь в кровати. Выгнулась точно кошка, пригретая солнцем, а затем перевернулась на живот, опуская голову на белоснежную подушку. Глубоко вдохнула ее аромат.

– Как пахнет свежестью, – мелодичным голосом произнесла Амара.

Девушке было так хорошо, как никогда прежде.

Прежде?! С ее лица вмиг слетела улыбка.

– Ты знаешь, кто ты? – противный каркающий голос вырвал ее из сладкой неги утреннего сна…

Амара страдальчески скривилась, поднимая на нее разгневанный взгляд.

– Конечно! – залилась смехом, не спеша поднимаясь с кровати.

Арда застыла на месте. Она помнит свое прошлое? Или…

– Твои глаза, – ахнула женщина.

– А что с ними не так? – спросила у нее, подлетела к огромному зеркалу.

– Они поменяли цвет…

– Алые с вкраплениями жидкого золота, – удивилась она. – Потрясающе! – выдохнула девушка в свое отражение.

Амара медленно перевела свой взгляд на свои блеклые черные волосы, внимательно осмотрела свою грудь, длинные ноги и плоский живот.

Она хмурилась, будто пыталась что-то вспомнить… но у нее так ничего и не получалось.

Женщина за ее спиной хитро улыбалась.

Маленькие золотые паутинки обвивали ее тело от плеча до бедра, словно блестящие кружевные вьюнки. На их месте у нее когда-то были уродливые шрамы, но девушка этого не помнила. Она восхищалась ими, и с наслаждением трогала их, затем снова крутилась нагишом перед зеркалом и громко восторгалась:

– Превосходно!

– Сколько прошло времени? – неожиданно спросила она.

– Много месяцев, – незамедлительно ответила Арда.

Девушка лишь грустно хмыкнула, сдернув светлую простынь с кровати и нехотя обернувшись в нее.

– Ты помнишь, кем ты была? – Арда решила рискнуть и спросить ее прямо.

Девушка, чьи глаза на миг вспыхнули золотом, превратились в две узкие щелочки:

– Я знаю, кто я, проклятая, остальное меня не волнует!

Арда резко отшатнулась от нее, а лицо сразу покрылось капельками пота. Да как она смеет! Без нее, она бы…

Арда быстро взяла себя в руки.

– Тогда мне не нужно тебе объяснять, как себя вести! Поумерь свой пыл, Амара!

Безмятежное выражение лица Амары резко сменилось на жестокое, хищное. Арда почувствовала, как ее глаза начало жечь, будто их снова выжигали адским пламенем…

Женщина отпрянула от нее, громко визжа и лихорадочно закрывая руками глаза.

– Никогда не указывай мне, проклятая! – она глухо застонала, стиснув зубы.

Сила, что бурлила в ней, заставила ее скрючиться от невыносимой боли...

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 38

– Ну сколько можно ходить по этим вонючим улочкам города? – заканючила я, пробежавшись пальчиком по фруктовой лавке.

Я уже сбилась со счету, сколько лавок мы обошли на этом базаре. Проклятая всё продолжает что-то вынюхивать у людей, а я скучающе брожу вслед за ней. Могла бы плюнуть и давно прикончить эту проклятую ведьму, но тогда я не узнаю, что она скрывает от меня.

Как же меня раздражал этот платок на голове, неужели нельзя было найти ткань получше!

– Чтоб тебя черви песчаные заели! – бросила злой взгляд на нее, сдирая темную колючую ткань с волос.

Волосы мягкой волной упали на спину и плечи.

– Превосходно, – простонала от удовольствия, следя за тем, чтобы Древняя не обернулась.

Теплый ветер пронизывал тусклые волосы своими дыханием, а яркие лучи солнца приятно щекотали лицо.

Чей-то назойливый взгляд буквально буравил меня.

Хмыкнула, покосившись на любопытную торгашку, что не отрывала от меня своих медовых глаз.

– Я приглянулась тебе или снедает любопытство, что я за зверь такой? – усмехнулась, подходя ближе к ее лавке, увешанной цветными воздушными тканями.

– Зверь ли? – без страха ответила она.

– А ты мне нравишься, – я залилась смехом, поддевая ноготком тонкую, почти прозрачную серебристую ткань, лежащую на ее деревянном столе.

Глубоко втянула воздух.

– Хочу вон тот тёмно-зеленый платок, – указала на нужную мне вещь пальчиком.

– А платить чем будешь? Неужто, под твоим грязным балахоном золотые монеты имеются?! – громко захохотала она. – Ты глянь на эту чертовку, Церуки! – обратилась торговка к другой, что продавала бронзовые тарелки и ажурные подсвечники с огромными бесполезными вазами.

– Вот-вот! Пусть монеты покажет, а потом пальцем своим тычет! – поддержала ее подруга в светло-бежевом льняном платье, на запястьях которой вились грубые безвкусные медные браслеты, точно уродливые кандалы.

– Пошла прочь, оборванка!

В животе заныло, а глаза заволокло кровавой пеленой.

Быстрые, резкие движения руки, и я уже держала ее за горло, перегнувшись через стол.

– Очередное отродье, что продает своих детей в рабство, словно породистых щенков будет мне еще что-то говорить?! – прошипела ей в лицо, сжимая ее горло сильнее, почти до мерзкого хруста.

Ее глаза расширились от ужаса, а крепкие пальцы вцепились в мою руку, пытаясь вырваться.

– Скоро я доберусь и до таких как ты … – зашипела ей в ухо, криво улыбаясь ее подруге, что приросла к месту, хватаясь за сердце.

– Ты что творишь?! – отдернула меня проклятая.

– Опять, ты не вовремя! Сколько можно-то! – хохотнула я, отталкивая торговку от себя.

– Нацепи платок, идиотка! – рыкнула она.

– Еще раз…

– Надевай! Он здесь!

Я не стала спорить со старой гадиной, мне было безумно любопытно увидеть своего убийцу. Я дождалась этого дня… Интересно, если бы он сейчас меня увидел, живой и невредимой, что бы он сделал?.. Смог бы снова убить?

Хищная улыбка растянулась на моем лице.

Я стянула понравившийся темно-зеленый платок и, повязав им голову, лениво прикрыла его тканью лицо.

Скрестив руки на груди, смотрела, как проклятая вкладывает каждой торговке в ладони по увесистому мешку с золотом за их молчание.

Я недовольно закатила глаза.

– Долго мы будем прятаться и скрываться, как помойные крысы?! – зло вскинулась я, следуя за женщиной.

– Сколько нужно, столько и будем!

Что-то в ее тоне мне не понравилось. В нем слышался страх, нетерпение и… решительность.

Запах обугленных деревяшек и сандалового дерева ударил в лицо. Мои ноздри затрепетали, а низ живота заныл от удовольствия… Стала искать взглядом представителя столь удивительного аромата. От предвкушения, втягивая манящие нотки мужского терпкого пота, который блестяще смешался с запахом тонко выделанной кожи, не отталкивал, а напротив, притягивал еще сильнее.

– Чего встала! Пошли, пока нас не заметили! – прокаркала мерзкая дрянь.

Стоило мне сделать один шаг, как я увидела своего ароматного красавца. Он был оголенный по пояс, высокого роста и с бронзовой кожей. Его накаченная широкая спина прямо бугрилась стальными мышцами. Зажившие на ней безобразные рубцы только притягивали к ней мой заинтересованный взгляд. Свободные белые шаровары едва держались на его узких крепких бедрах, а густые черные как сажа волосы убраны в низкий длинный хвост.

– Хочу его себе, – промурлыкала себе под нос.

Остановив проходящую мимо девушку, вцепилась в ее руку мертвой хваткой:

– Кто это? – кивнула в сторону заинтересовавшего меня незнакомца.

– Ты откуда свалилась, дорогуша? – удивилась молодая девушка, отдергивая руку. – Сам Древний снизошёл к нам! – с благоговейной любовью произнесла она.

Скривилась от ее преданности ему, а внутри заскребло раздражение. Расправив плечи, перевела свой удивленный взгляд на мужчину.

Он проходил мимо каждой лавки и останавливался ровно на минуту, чтобы поговорить с ее хозяином. Мужчина оценивал качество продоваемого товара и, если что-то ему не нравилось, он медленно кивал сзади стоящим воинам, и эту лавку тут же сносили, а товар раздавали проходящим беднякам.

– Любопытно…Так вот ты какой, мой палач… – цокнув языком, сощурила глаза.

– А ты правда не знала, кто он?

– Угу, – ответила ей, продолжая наблюдать за мужчиной, жутко хотелось увидеть его лицо.

– Он живет со своей дочкой и женой в Мертвом городе, как и полагается всем божествам.

– С дочкой, значит… – ладони внезапно зачесались, захотелось подпалить его аппетитный зад. – Как же быстро он переключился на другого ребенка…

– Глупая твоя голова, как только у тебя язык повернулся такое говорить! – она зашипела на меня разъяренным трэптом.

Перевела на нее свой насмешливый взгляд.

– Говорят, что в тот день, когда он узнал, что его жена лишила жизни их дочь от лютой ненависти к нему, он убил ее собственными руками. И именно в тот день в нем проснулось что-то темное, древнее… Он заливал жгучими напитками свою утрату и боль, утопая в разврате и насилии день ото дня. Знаешь, как мы настрадались от его гнева?! Не знаю, где ты прохлаждалась, но явно не в нашем городе и не городе Солнца в таком-то виде! – высокомерно оглядела меня с головы до ног, а потом продолжила:

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Хаос был не только на нашей земле, но и в его душе. После их смерти его словно подменили. Шептались, что он больше не прежний Иштар за которым следовали его люди и верные воины. Многие отвернулись от него, что уж говорить, мы сами его презирали…Он будто озверел, сжигая всех вокруг своим проклятым пламенем. Даже брат не мог с ним справиться. Наш мэрн отдал Старый город под его правление. Долгое время было насилие, смерть и полнейшие беспорядки, пока не вернулась из далеких земель его жена со своей дочкой и не вразумила его. Она наше спасение! Взбалмошная девица, но, если бы не она… померли бы все… – охнула девушка. – А малышка… он…он души в ней не чает…

– Родная ли? – усмехнулась я, смотря на серьезное милое личико простолюдинки, восхищающейся новой женой Древнего.

– Скажи мне еще, что ты не слышала, как он был зол из-за ее возвращения?! И как видеть их не хотел в своем доме?!

– Меня это мало волновало, – безразлично пожала плечами, смахнув невидимую пыль со своего балахона.

Все, что мне нужно я узнала от проклятой: кем были эти братья, кто убил мою дочь, и кто лишил меня жизни, остальное меня мало волновало. Но единственное, что я пока не могла разнюхать у нее, почему я всё же не помню своего прошлого…Она всегда отвечает лишь одно: «Уплата долга».

Убить этих двоих, думаю, не составит труда с той силой, что бурлила в моих жилах. Жаль, что, слыша от незнакомых людей о своей прошлой жизни, я ничего не чувствовала… Пу-сто-та… Ни капли вкуснющей ненависти, сладкой боли или хотя бы немного жалости к себе. Ни-че-го. Ну, может, оно и к лучшему… – улыбнулась под плотной тканью платка.

Но вот только почему я сейчас стою и слушаю душещипательную историю своего убийцы, я не имела понятия…

– Он чуть не лишил жизни свою жену и дочь, если бы не Садира! – ее глаза расширились от волнения, будто бы всё это и в самом деле происходило на ее глазах.

Глаза девушки заблестели на солнце, как две огромные золотые монеты.

Хохотнула, услышав это имя. Ой, и наслышалась я о ней…

– Что же она такого сделала? Обратила время вспять?

– Есть только один способ узнать, твой это ребенок или нет! По крайне мере, у эрнов так и происходит, думаю, у Древних так же, наверное, – она неловко потрясла головой.

– Кровью, – закончила я… – Старый метод… не жалко ли ему было оставлять уродливый шрам на дочурке?

– Так чего спрашиваешь, коли знаешь сама! – разозлилась она, делая недовольный вид.

– И? Это его дочь?!

– Да! Плоть от плоти его…

– Довольно, – прервала ее.

Не понимаю, что я хотела услышать от нее, но все же где-то внутри меня царапнуло недовольное разочарование.

– Прекрасная история, – хмыкнула я, собираясь уходить, не дослушав ее до конца.

Девушка ловко остановила меня, схватив за локоть.

– Несколько лет он зверствовал, оплакивая свою потерю, и сумев залечить свои раны, всё же отстроил величественный город Древних. Поговаривают даже, что в своем саду он возвел две золотые статуи, скрытые от всех глаз. Это единственное место, куда недозволенно никому заходить. Но его жена, та еще любопытная кошка… Прознав про эти статуи, она пришла в такую дикую ярость, что, когда их увидела, сразу попыталась разрушить… Что там она увидела, стоит только гадать… За ее любопытство муж ее прилюдно и наказал, – шепотом закончила очередную бесполезную глупую сплетню.

– На кой черт мне это знать? – взвинтилась я.

– Сумасшедшая!

– Я больше не вынесу этого, – проворчала я, прямиком направляясь к Древнему.

Пора познакомиться поближе… Но резко остановилась, увидев выпорхнувшую из ниоткуда рыжеволосую красавицу.

– Это еще ЧТО?! – рявкнула я.

Рядом стоявшая девушка аж подпрыгнула от неожиданности:

– Лата – его жена, – проблеяла она.

Глава 38.1

– Л-а-т-а и Иш-та-ар, – с наслаждением протянула их имена, а внизу живота раскрылся огненный цветок при одном лишь взгляде на мускулистое тело ее мужчины.

Что ж… а это будет интереснее, чем я предполагала…

– Р-р-р-р… – глухое рычание впереди.

– А ты еще кто такой?! – весело удивилась я.

Огромный хищник перегородил мне дорогу. Необычного окраса тигр внимательно разглядывая меня, стал медленно подбираться вплотную ко мне, настороженно обнюхивая.

– И долго ты будешь меня изучать?! – захотела наклониться к нему, чтобы потрепать его пушистую морду и запустить свои пальчики в его переливающуюся на солнце мягкую шерсть, но он, громко рыкнув, отпрыгнул от меня.

Зверь недовольно тряхнул своей мордой и улегся посреди дороги, поднимая за собой облако пыли.

– А ты с характером, наверное, как и твой хозяин! – усмехнулась я, поглядывая в сторону Древнего, умирая от нетерпения воплотить в жизнь свою сумасшедшую затею.

Решив обойти развалившееся животное с другой стороны, как внезапно этот зверь стремительно на меня налетел и сбив с ног, повалил спиной на песок.

– Трэпт! – ругнулась в рычащую морду.

Пока я пыталась его спихнуть с себя, он успел обслюнявить платок и всю мою шею, отдавив своей лапой живот.

– Бестолковая животина, слезь с меня!

Позади услышала, чьи-то крики, ругань какого-то мужика и, конечно же, жужжание назойливой мухи, что следовала за мной по пятам – Арда.

Сейчас я ей была очень рада.

– Ты что творишь! – шикнула она, потянув за собой.

Зверь в миг спрыгнул с меня, злобно рыча на проклятую.

Только поднявшись, я обратила внимание, на удивленного воина, что все это время удерживал на толстой металлической цепи редкого тигра.

– Ты что удумала?

Схватившись за запястье узловатыми пальцами, стала копаться в моей голове.

В ее глазах появился страх.

Не нашла, что искала а, Ардана? Я многому научилась у тебя…

– Чем быстрее покончишь с ним, тем быстрее займешь свое место!

– Про себя не забыла? – бросила на нее ироничный взгляд и вздохнула.

Я кожей чувствовала ее липкий, пронизывающий ужас передо мной.

– Хочу поиграть с ним, прежде чем заберу его жизнь…

– На это нет времени! – не на шутку разозлилась проклятая. – Не заиграйся, Амара, – тихо хмыкнула, больно сжимая плечо. – И каждый раз, как захочешь отодвинуть сулящую ему смерть от своей руки, вспоминай, как он быстро и без промедления отобрал твою жизнь. И всегда помни, кто ее вернул тебе обратно!

– Перестань, – лениво отмахнулась от нее. – Он сможет почувствовать, что я такая же, как и он? – посмотрела на нее через плечо.

– Нет, – поморщилась она, вкладывая в мою ладонь пузырек. – Выпей это, чтобы он тебя не узнал, если захочет взглянуть. У тебя всего один день.

– Мне хватит и одного дня… – невозмутимо ответила я, пожимая плечами со спокойным, почти безразличным выражением лица.

Выпив горькую жидкость, сделала несколько вкрадчивых шагов в сторону Древнего.

– Господин!

Спина мужчины напряглась, но он даже и не подумал оборачиваться на мой звучный голос, продолжая идти дальше.

Разозлившись на себя и на его игнорирование, решила подобраться к нему поближе, пока какой-то громила не перегородил мне путь.

– Да чтоб тебя! – чуть было не выругалась вслух, вовремя прикусывая язык.

Что за день-то такой! Злость бурлила во мне, просто разрывала на части. Зажмурив глаза, вздохнула, стараясь успокоиться.

– Что ты хотела, а, языкастая? – хохотнул здоровяк с уродливым шрамом на лице.

Вскинув бровь, скрестила руки на груди.

Точно не тебя...

– Оставь ее, Шрам! Очередная попрошайка, – промурлыкала подошедшая словно кошка рыжеволосая девушка.

Она брезгливо оглядела меня сверху вниз, а затем решила посмотреть мне прямо в глаза, но внезапно отпрянула, прошипев:

– Ее глаза… Убери ее отсюда!

Все это время, тот кто мне действительно был нужен, не произнес ни слова. Он не соизволил даже обернуться!

– Возьми это, – на грубой мозолистой ладони здоровяка лежал увесистый мешочек с золотом.

– Засунь себе знаешь куда… – прорычала с такой силой, что платок чуть не сорвался с лица.

Громила, странно покосился на меня, а затем, будто я его чем-то обидела, молча убрав мешочек с золотом обратно в карман, последовал за своей госпожой.

– Иш, это по твою душу, – хохотнул воин, кивнув на меня головой.

Проследив недобрым взглядом за громилой, совсем не заметила, как близко ко мне подобрался тот, кто мне нужен.

Иштар, ведь так его звали…Выше меня едва ли не на голову. А его запах…

И-ш-та-ар-р-р…

Вот он… воплощение жизни и света, мужественности и опасности…

Резкий, пронзительный взор… Такой тяжелый и прямой, словно вытаскивает наружу нутро.

Мужчина оценивающе прошелся по мне взглядом.

От его тяжелого дыхания участился мой пульс, а губы дрогнули в полуулыбке

– В твоих услугах я не нуждаюсь, – с безразличием окинул меня взглядом, прицениваясь.

– Услугах?!..– со злостью стиснув зубы, раздраженно фыркнула, дернув плечом.

Дурацкие тряпки!

– Дерзишь… – его глаза полыхнули черным огнем, а в голосе появилась опасная вкрадчивость. – Страх потеряла! – прорычал он, подходя ближе.

Обиженно скривила губы под тканью платка.

– Я хотела всего лишь станцевать для вас, мой господин…– с губ сорвался смешок.

Иштар дернулся, часто заморгал…поморщился и отшагнул, словно не понимал, где находится. Резко выпрямившись, глядел на меня в каком-то оцепенении.

– Пошла вон.

Тело резко охватила слабость, в голове что-то болезненно запульсировало.

Успев сделать пару шагов к нему, вцепилась в его плечо рукой, и соскользнув по нему вниз, рухнула в песок.

Помню, как ткань протестующе хрустнула, а все силы, что были во мне, покинули тело.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 38.2

От ноющей боли во всем теле еле разлепила глаза. Скривилась от яркого света, что падал с большого окна на кровать. Глаза невыносимо пекло, а удушающий запах этих покоев выжигал мои легкие.

Казалось, что я вдохнула чье-то тленное прошлое. Смакуя и раскатывая на языке, я будто распробовала и ощутила его мерзкий вкус, и мне тут же захотелось опустошить содержимое своего желудка.

Смрад и вонючая гниль – вот что въедалось под кожу от этого едкого забытого старого.

Боль с новой силой вгрызлась в меня своей пастью. Выворачивая и пережевывая мои внутренности. Я покрывалась коркой льда и одновременно раскалялась до красных углей изнутри. Холод, вырывался наружу, распространялся по телу, сдавливая грудь. Удары своего сердца я почти не чувствовала, будто оно и вовсе остановилось. Стиснув зубы, простонала от очередного болезненного приступа.

– Не сопротивляйся своей силе, или она тебя убьет! – тихое шипение Арданы за спиной.

Горький смешок вырвался из моих уст. Я почувствовала ее, как только открыла глаза.

Со злостью сжала пальцами шелковистую простынь.

– Зависимость… как же я ее ненавижу, – пошатываясь, поднялась с постели.

– Что ты задумала?! – прошипела на меня женщина, чья бледная кожа снова покрылась болезненными язвами.

– Хочу убить, – произнесла без улыбки, подходя к ней еще ближе.

Не сопротивляться… Как же просто сказать….Расслабляю тело и отдаюсь своей тьме.

По жилам потекла сладкая отрава, заполняя меня до краев. Запредельная доза этого яда впитывалась в каждую клеточку моей кожи. Огромное нечто разрасталось внутри, разворачивая и пожирая меня.

– Твои волосы! – изумилась Ардана, делая шаг назад.

– Плевать! – крикнула я.

Ее глаза расширились от ужаса, а моя ладонь уже сомкнулась на ее горле.

Я иссушала ее, выпивала ее жизнь, пока в один миг не стала резко задыхаться от удушающего запаха гари. Он забивал мои легкие, рот, удушал меня своей вонью, перекрывая кислород.

Отдернула руку, хватаясь за горло.

Злобно бросаю взгляд на Древнюю.

Старуха закашлялась. Захлебываясь слюнями, прохрипела:

– Ты не сможешь меня убить…

Взглянула на свою руку: на ладони проявлялась красная метка.

– Хитрая ведьма, предвидела! – усмехнулась себе, потирая шею. – Кто-нибудь знает, что ты здесь?

– А как же, госпоже ведь нужна служанка… – одёрнув свой балахон, прокаркала она.

– Чьи это покои? – поинтересовалась у нее, не обращая внимания на ее выпады в мою сторону.

– Сама спроси у него! – съязвила она.

– Вот как… тогда набери мне чашу, если ты здесь только для этого, – поддела ее, скидывая рваные тряпки на пол. Она же здесь есть? – загадочно полюбопытствовала у нее. – Или я в заточении ?..

– Ты знаешь, зачем ТЫ здесь!

– Знаю, – довольно ответила ей.

Древний брезговал трогать мои тряпки или насытился юными телами?

Закусила губу, вспоминая его вспышку злости.

Его получилось задеть, но чем? Слишком правильный господин, или в нем скрывалось нечто другое? Темное, порченое, скользкое. Откуда взялась эта бешеная ярость?

Переступила через одежду.

Меня не обманешь, Иштар…я почувствовала твой интерес, видела, как вспыхнул дьявольский огонек в твоем мертвом взгляде. Само дьявольское пламя плескалось на дне твоих глаз.

Я не могла себе отказать в том, чтобы не подразнить тебя… Мое неподдельное возбуждение ворвалось в твои легкие, заставило заговорить со мной. Что ты ощутил, Иштар ? Может, мое пламя, что разгоралось при одном взгляде на тебя, моего палача? Или мое наслаждение от одной мысли, как перережу твою глотку или сожгу живьем?..

Тоненький голосок молодой служанки оборвал мои мысли:

– Ваша чаша готова.

Мне нравилось, что тут всё из камня.

Белая глубокая мраморная чаша, наполненная кристально-чистой водой. Меня мыла еще совсем девчонка. Чья-то дочь? Или, может, мечтающая лечь к Древнему в постель?!

С любопытством разглядывала юную нимфу.

Она с опаской косилась на мои глаза.

– Какой он? – спрашиваю у нее.

Она вздрогнула.

– Вы о ком, госпожа?

– О твоем господине! Или их тут много?! – цокнула языком. – Трудно с тобой будет, – томно вздохнула я. - Иди, я дальше сама.

Теплая вода приятно расслабляла тело. Погрузилась в ароматную воду с головой. Вынырнув, ощутила чей-то цепкий взгляд.

Стройная рыжеволосая девушка с огромными глазами на поллица.

Ухмыльнувшись, медленно от нее отвернулась.

Любовница или жена, сразу всплыло в моей голове. Не спеша поднимаясь, дала ей возможность меня рассмотреть.

– И как я тебе? – спросила у нее, заматываясь в полотенце, все еще стоя спиной к ней.

– Блеклая дворняжка, – уверенно произнесла она.

– Тем лучше для тебя… – хохотнула я, поворачиваясь к ней.

– Дьявольские глаза, ты проклята! – прошипела она как змея.

Я засмеялась, потянувшись за маленьким пузырьком на столе. Налила душистый экстракт миндаля на ладони, затем оголила бедро и ритмичными поглаживаниями нанесла его на бархатистую кожу, пока от эфирного масла она не начала сиять на солнце золотистой пыльцой.

– Уходи, пока тебя не поймал твой покровитель, – улыбнулась ей, мазнув по ней быстрым взглядом. – Иди, а то покусаю…рав-рав, – поторопила её, открыто издеваясь над ней.

– Да как ты смеешь! Неблагодарная сука! – она двинулась на меня.

Я аккуратно поставила темный пузырек с маслом на металлический столик, и пошла ей навстречу. В голове пульсировало только одно – прикончить. И в самый сладкий момент перед нами возникла проклятая!

– Уходите, госпожа! Она из-за стресса плохо себя контролирует.

Кровавая пелена с глаз начала медленно сползать. Раздраженно отодвинулась от Арды. Пока она выпроваживала хозяйку этого дома, я стала осматривать полупустые покои.

– Тебе нельзя так вести себя с ней, – вернувшись, стала предостерегать Арда. – Она мать его дочери.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я молчу.

Мне плевать, кто они.

Кто она и кем был он.

– Расскажи о нем.

– Он могущественный, – начала она, я раздраженно вскинула ладонь вверх, заставляя не нести мне этот бред, но этим жестом я просто выбила закрытую дверь.

Стража была тут как тут.

Массивная дверь валялась на полу, а проклятая медленно переводила взгляд на меня, затем снова на лежащую дверь.

Ее сухие губы нервно задрожали.

Она быстро рванула к вошедшим мужчинам и, пока им объясняла, как и что произошло, я жадно впитывала рельефные тела этих воинов, которые были в черном облегающем одеяние.

Низ живота заныл и блаженный стон вырвался сам из моих уст.

Эти трое на меня обернулись.

Недовольно надула губы.

– Твои волосы, – ошарашено простонала проклятая, – они багрово-красные.

Посмотрев на них, безразлично пожала плечами. Лучше, чем было, только и всего.

Сейчас меня волновал зверский голод. Животный, изнурительный и пожирающий своей похотью голод…

Мужчины почувствовали мое возбуждение. В их штанах затвердело, а взгляд потемнел.

– Пошли прочь, – прорычала Арда, прогоняя мужчин, буквально выталкивая из покоев.

– Старая ведьма, – раздраженно проговорила я.

Она очень быстро подобралась ко мне и, больно схватив за локоть, дернула на себя:

– Если он узнает, от тебя и горстки пепла не останется! – прокаркала она.

Отдернула руку.

На постели лежали готовые белоснежные платья. Я расправила первое… Восхитительно тонкое, почти прозрачное длинное платье. Надела на себя.

– Что ты задумала? – прищурилась старая ведьма.

Я хотела выйти, но стражник нас остановил.

Вздернула бровь.

– Сегодня вам туда нельзя. Вам велено ожидать здесь.

– Хорошо, – раздраженно дернула плечом я.

В коридоре промелькнуло золотистого цвета платье, от его блеска можно было ослепнуть.

На лице его обладательницы промелькнула ехидная улыбка.

Я улыбнулась в ответ.

Видело солнце, я ничего не планировала! Но моя кровь настолько отравлена, что в ней бурлила сама магма.

От моего жуткого оскала ее улыбка быстро слетела с лица. Она что-то прошипела своей служанке и скрылась в массивных дверях коридора.

Я ликовала.

– Найди мне музыкантов, кочевников, и пустынную ролку, – женщину, голос пустыни, их звуки... м-м-м, гортанные, протяжные и пронзают в самое сердце. Они могут призвать дождь, разгонять ветра, они мне нужны!

Арда молча кивнула.

Я перенюхала в покоях около тридцати различных склянок, разных оттенков масел и ароматов, остановилась на одной вытянутой, бледно-желтого цвета, что туманила мой разум своим ароматом…

– Вы уверены?- забеспокоилась девушка за моей спиной. – Из нее никто и никогда не наносил на свою кожу это масло, у него жуткий запах.

Мне стало интересно… На коже оно так же раскроется увяданием и сырой гнилью?

Нанесла каплю масла на запястье.

В нос ударил запах грозового дождя, плавно переходящий в мощный пряный аромат палящего солнца, распадаясь на свежие душистые оттенки.

Однозначно несокрушимый аромат.

У служанки от удивления расширились глаза. Я ощущала ее противоречивые чувства: влечение и наслаждение.

– М-м-м-м... – протянула я, – точно надо.

Я влюбилась в него.

– Это всё, что я нашла, – нерешительно промямлила темноволосая девчонка. – Украшений для вас господин не подготовил, только одежда.

Я попросила ее порыться в комнатах его любовниц и фавориток. Кого он имел в этом доме, я не знала, меня больше интересовали браслеты, монетки. Что-то гремучее, шумное, толстое, массивное, тяжелое, ощутимое.

Я вытряхнула из бархатного мешочка на стол всё, что она принесла. Серьги и кольца я отбросила сразу, изящные золотые браслеты... Всё не то, нет, это всё украшения а мне нужно для танца. Я подошла к окну, глаза резало от солнечного света, а сердце заходилось, словно гончая.

В дверях появилась Ардана:

– Все здесь. Они ждут, когда ты будешь готова.

Глава 38.3

– Я готова, – жестко ответила я.

Арда склонилась к моим ногам, защелкнув массивный браслет с бронзовыми монетами на одной из моих щиколоток, потянулась к другой.

– Где нашла, проклятая? – удивленно спросила у нее, рассматривая звенящее украшение.

– Это мой тебе подарок, – мерзко улыбнулась она, отползая назад.

– Открой врата и не закрывать их, – обратилась я к молчаливой служанке, всё это время наблюдавшей за нами.

Старуха вопросительно взглянула на меня. Захотела открыть рот, чтобы изрыгнуть свои бестолковые мысли, но я резко заткнула ее, посылая в ее сознание болезненный приказ: «Молчи, проклятая».

Перевела взгляд на лежащий на столе инкрустированный драгоценными камнями кинжал. Задумчиво провела ноготком по его острому лезвию.

Иштар… Иштар… как же быть с тобой…

По телу пробежал табун мурашек. Облизнув губы, надавила подушечкой пальца на острие кинжала.

Выступила алая капелька крови.

Поднесла солоноватую каплю к губам, мазнув по их сердцевине раненым кончиком пальца, тонкую красную вертикальную полоску.

Молодая девушка за моей спиной задрожала от ужаса.

Ее страх защекотал мои ноздри, а бешеный стук ее сердца подарил удовлетворение. Улыбнулась ей в отражении.

Она чуть вздрогнула. Сделала тихий вздох и шагнула ко мне, крепко сжимая в руках бронзовый поднос, на котором от ее дрожи подрагивали различные баночки с переливающейся пурпурной, серебряной и изумрудной жидкой пылью.

Хмыкнула, вздернув бровь.

– Госпожа…

Не удостоив ее своим вниманием, сразу опустила кончик пальца в понравившуюся склянку с мерцающей краской. Нанесла его тонкой изумрудной полоской на веки. Цвет завораживал своим искрящимся блеском. Подведенные углем глаза, обжигали холодом.

На меня теперь смотрела женщина со дна черной бездны. Я ощущала, как с каждым днем становилась жестокой, как бурлящая во мне жизнь испепелялась, превращалась в мертвую окаменелость. Сила, что жила во мне - отравляла.

Внутри промелькнуло какое-то другое, новое ощущение. Ровно на миг мое лицо показалось мне незнакомым, а глаза дразнящие своим кровавым закатом полыхнули ядовитой зеленью, но в ту же секунду помутнение прошло. Взгляд потух, а эти волнующие ощущения прошли. Живой взгляд сменился на пустой, леденящий. Хищные черты лица снова сквозили безразличием ко всему. Я получала наслаждение только от смерти и чужой боли. Проявляла интерес к обратной стороне жизни, а точнее, ее окончанию у существа. Мне казалось, что мое лицо бездушно выточили из молочного камня. Мягкий сексуальный изгиб губ гармонично сплетался с отчужденными глазами с вкраплениями жидкого золота. Волосы гибкими крупными локонами стекали вниз до середины спины. Я перевела взгляд на свое платье, взяв кинжал, срезала его вверх, оголяя грудь.

– Принеси мне бусы, много бус, плевать, у кого найдешь, но чтобы они были у меня, – предупредила служанку, раздраженно срывая с себя остатки платья.

– Ты нервничаешь? – осторожно попыталась узнать у меня проклятая.

Подумав над ее вопросом, не нашла для себя ответа.

Я не нервничала, но и в то же время не была бесстрастной…

Девчонка вихрем ворвалась в покои, прижимая к груди небольшой сундучок.

Посмотрев его содержимое, удивилась. Столько со вкусом подобранных украшений… Жаль, времени на восхищение дивными побрякушками его жены совсем не осталось. Пока Арда к отрезанной юбке прикрепляла золотистые металлические звенья, я надевала золотые бусы, сшивая их тонкой шелковой нитью друг другу, чтобы каждый элемент двигался в такт с моими движениями, едва прикрывая грудь. Спина осталась открыта, а юбка изрезанная на тонкие ленты от середины бедра стекала к полу, звонко звеня вдетыми в нее металлическими звеньями. С каждым моим шагом ноги откровенно оголялись.

Нанесла полюбившийся экстракт на ключицы, запястья и ложбинку груди. Тонкий пламенный букет растворился в воздухе, оставляя после себя гипнотический шлейф пряного аромата.

Я довольна.

– Недурно, – оправила перед зеркалом длинные огненно-красные блестящие волосы, и плавно покачивая бедрами, направилась к выходу.

Проходя по величественным коридорам, которые могли впечатлить любого из искушенных мастеров своей роскошью и богатством, я попрежнему оставалась холодна и безучастна ко всему, пока песчаная буря не ворвалась в ее ловушку.

Мое тело обдало потоком горячего, тягучего от пекла воздуха, вперемешку с песком.

Я будто вкусила запах свободы. Он пьянил не хуже крепких напитков.

Остановившись, обернулась назад.

Последние лучи заходящего солнца падали на меня из распахнутых огромных дверей. Как быстро бежало время...не имея прошлого, проживала настоящее, не думая о будущем...

Я почему-то представляла себя изголодавшимся по воле диким зверем, отчаянно жаждущим пуститься в кровавый танец. Цепи разума меня крепко держали и не давали сорваться.

Тряхнула головой.

Втянув накаленный воздух, вошла в зал.

Я медленно окинула всех собравшихся высокомерным взором, передернув плечом от их ядовитых девиц, начала искать нужное мне лицо мужчины…

Я нашла его вальяжно восседающим на золотом троне. Я бы ни с кем не могла его спутать: его густые черные длинные волосы были распущены, широкие плечи обтягивал белый шелк распахнутой рубашки, а сильные мускулистые руки украшали золотые широкие браслеты.

Низ живота предательски заныл.

Учуяв мой запах, крылья его носа свирепо раздулись, а взгляд черных глаз яростно сверкнул по толпе.

Иштар лихорадочно искал кого-то в толпе…

На моем лице появилась хищная улыбка.

Его губы неожиданно поджались, когда мы встретились взглядом.

Ему нравилось то, что он видел на мне, хоть он и старался не подавать виду, я ощущала его жар на губах, сухость в горле, что появилась от возбуждения.

Я чувствовала его каждой своей клеточкой кожи.

Этот обжигающий вожделенный взгляд на себе…

Я наблюдала, как он поднял ладонь своей страже, чтобы меня пропустили к нему, как он что-то шепнул склонившемуся к нему громиле, а потом оценивающе оглядел меня с головы до ног и хищно оскалился.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я на секунду забыла, что в зале мы не одни. Я не смотрела ни на его жену, что старалась прильнуть к нему своим гибким телом; ни на возмущенные взгляды эрнов, что прервала их трапезу за длинным широким столом. Я растворилась, как шипящая пена игристого напитка в его золотом кубке.

Подул ветер, и я прикрыла глаза.

Глубокий вздох.

Удар мощными руками по туго затянутой коже деревянных колец барабана. Мужчины сидели на каменном полу у открытых врат, а две девушки, что раскачивались, сидя на коленях, держась ладонями за свои шеи, начали издавать гортанные, пронзающие своей музыкальностью, звуки.

В распахнутые двери врывался золотистый песок, оседая на дне их бокалов с вином, покрывая их изысканные блюда своей пылью.

В зале все стихли. Остались только манящие звуки, гортанные… глубокие... Завывал ветер, на столы продолжал не спеша опускаться песок, мелкий, будто блестящее золото… Удар сердца. Вытянув руки по сторонам, откинула голову назад, я перебирала пальцами потоки разреженного воздуха, сплетая их в известный только мне смертельный танец. Я касалась кончиками пальцев самой смерти, ее пылающей страсти и ненасытного голода.

Гул ветра. Три стука по барабану. Голоса ролок… надрывные, точно раненый дикий зверь призывает тьму….

Смотрю в упор на него и резкими движениями бедер по сторонам делаю плавный круг. Кровь закипает, буквально кипит в моих венах. Дыхание учащается, а тело начинает пылать.

Звуки барабанов. Гул ветра. Звуки становятся мощнее, яростнее. Из спокойных и глубоких пронзающих, они превращаются в разрывающие, ритмичные. Будто чей-то надрывный крик, вой умирающего в агонии зверя.

Сердце стучит быстрее. Взбираюсь на стол. Раздавленное стекло впивается в ноги. Не чувствую боли. Я вся горю, ведомая звуком тортуг, шелестящего песка и шуршащего ветра.

Шаг. Стук барабана. Взгляд глаза в глаза. Удар сердца. Его. Мой. Отворачиваюсь, не выдержав тяжелого проницательного взгляда. На зал опустилась оглушающая тишина, только ветер пытается сорвать дверь с металлических петель. Я утонула в открывшемся виде, в тех песках, что зацепили мой взгляд. Руки сами стали вырисовывать движения, играя с песком… закручивая его в золотистые вихри, поднимая его высокой стеной и резко опуская вниз. Кинжал лизнул холодом оголившееся бедро. Тихий вой барабанов. Я снова в душном зале, гортанные звуки ролок снова срывались с их губ и разносились с новой силой.

Чьи-то крепкие мужские руки сомкнулись на моей талии и развернули к себе…

Горячие слезы потекли по щекам…

Мощные сильные удары по барабанам.

Удар… удар…

Яростный вой барабанов и бурлящая музыка ветра эхом разноситься по залу, разбиваясь о толстые мраморные стены.

Я тонула в его черных глазах. Он осторожно усадил на стол, и стал аккуратно, всё еще хмурясь, вытаскивать осколки стекла из моих ран.

В его глазах клубилась черная тьма, разливалась оранжевой магмой, кипела как в жерле вулкана. Она бурлила, извергалась, пожирала.

Я не выдержала и впилась губами в его.

Завыли ролки, и мужчины громче стали отбивать руками по натянутым кожей барабанам, словно у них в руках кровожадные и опасные гремучие змеи.

Я пила его рычание, стонала ему в рот. Он со звериным голодом набросился на меня, жадно слизывая кровь на губах, не отводил от меня пожирающий взгляд. Мы отрывались друг от друга лишь для того, чтобы втянуть накаленный воздух и с новой силой уничтожать в это страсти друг друга, как два разъяренных трэпта в бою. Мы впивались в языки, то ласкали их с бешеной скоростью, то замедлялись, чтобы посасывать до исступления.

Я укусила его за губу, желала почувствовать вкус его крови…и не заметила, как от наслаждения простонала ему прямо в рот.

Его руки легли на мою талию, я накрыла их своими, спуская на бедра. Его глаза бешено сверкнули, как и мои. Потянувшись к его светлым брюкам, приподнялась, чтобы высвободить из тканевого плена его возбужденную плоть, и одним движением опустилась на уже вздыбленный, подрагивающий от моего касания взглядом член. Одно движение, и резкая боль наполнила низ живота. Его крылья носа лихорадочно затрепетали. Иштар шумно втянул воздух, опустив руку к своему члену…на его пальцах была моя кровь… Обезумевший, он все скинул со стола на пол и рывком меня усадил на него. Распластав на столе, сорвал бусы с груди. Золотые мерцающие бусины разлетелись по залу, оставляя на груди тонкие нитевидные кровоподтеки. Его широкие ладони легли на мои бедра, и одним резким движением вошел в меня на всю длину, с силой сжимая ягодицы, стал вбиваться в меня, хрипло рыча. Его мозолистая ладонь ласкала мою грудь, живот, а затем снова быстро возвращалась обратно.

Я полыхала, горела изнутри и снаружи. Он сдавил мою шею крепкими шероховатыми пальцами и, не отрывая от меня глаз, склонившись к лицу, прорычал мне в губы:

– Смотри на меня!

И я подчинилась… Смотрела на его напряженное, удовлетворенное, горящее от похоти и страсти лицо.

Облизнув губы, вырвалась из его хватки.

Он ошалело уставился на меня, с поблескивающим от моего желания подрагивающим вздыбленным членом. Улыбнувшись ему, толкнула к отделанному золотом креслу. В его глазах разгорался пожар. Я хотела вести. Сдернула юбку, звенья которой впивались в мои бедра и ноги, мешая моим играм. И медленно, с наслаждением опустилась на его всё еще распухший и блестящий от моей влаги член. Взяв его руку, сомкнула на своей шее, а другую поднесла к губам, начиная томно всасывать его указательный палец своими горячими и влажными от его поцелуев губами.

От биения его сердца потемнело в глазах. От терпкого запаха его возбуждения и бешеных движений его мощных бедер совсем потеряла себя. Я слилась с его хрипом, кричала и билась в его руках от оргазма. Пот скользил по спине и груди, грудь подрагивала в такт его сумасшедшим толчкам. Глухое рычание, от которого вибрирует тело, бьюсь в его руках, сжимая его плоть изнутри своими мышцами.

Последний толчок, и я резко хватаю его за горло, с силой сжимая.

Его затуманенный от похоти взгляд зацепился за мою хищную улыбку.

Не ожидал. Было видно по его глазам. Иштар не отдернул мою руку со своей шеи, а только положил свои ладони на мои бедра. Вдавливая двумя руками в свои бедра, наращивал темп, не сводя с меня глаз, не пытаясь вырваться из моей нечеловеческой хватки, плотно стиснув зубы, продолжал яростно вбиваться. Я взорвалась, содрогнулась от сумасшедшего экстаза… Я почти не видела его закатывающиеся от наслаждения глаза и содрогающиеся подо мной напряженное мускулистое тело. Я охрипла от криков. Его горячее семя обжигало меня изнутри, вызывая новую волну возбуждения… Густое семя стекало по моим бедрам, а я продолжала вздрагивать от его горячей пульсирующей плоти, пока не обмякла в его руках, и не опустилась на его грудь, расслабляя мертвую хватку на его шее.

Его сердце норовило вырваться из грудной клетки, а мои затвердевшие соски льнули к его разгоряченной влажной коже. Сжав ладонью мой подбородок, молча посмотрел мне в глаза.

Мягкая шелковая ткань легла на мои плечи, он хотел подняться вместе со мной, но я отрицательно мотнула головой.

– Продолжайте свой праздник, а мне нужно набраться сил, – промурлыкала я.

Я чувствовала такую легкость, как никогда.

Он замотал меня в ткань, и я слезла с него, слегка пошатываясь, обратила внимание, что барабанов и ролок больше нет, и не одна пара глаз смотрела на нас. Кто-то с отвращением, кто-то с возбуждением, а кто-то с завистью. Не было сил что-нибудь съязвить, как и ответить убийственным взглядом проклятой, я просто поплелась за служанкой.

Проклятая молчала, девчонка тоже. Я чувствовала их зависть, злость, наслаждение. Самое странное, что я не хотела смывать его запах с себя… А может, у меня просто не было сил?.. Я упала на постель, прикрываясь легким покрывалом.

Долго спать мне не пришлось. В комнату ворвалась его жена. Она что-то громко визжала.

– Ах ты, дрянь! Потаскуха! – сдернула мое покрывало.

Мне было так хорошо, сложилось впечатление, что сила, бурлящая во мне, слилась с каждой частичкой в моем теле и больше не бесновалась, пытаясь испепелить всех подряд.

Лениво поднялась с постели и тихо спросила:

– В чем дело? Зачем так орать…

– Ты трахалась на глазах у всех с моим мужем!!!

Пожала плечами.

Звонкий звук пощечины опалил мою щеку и вместе с ней во мне что-то оборвалось. Я схватила эту суку за горло, а с губ уже слетал забытый всеми эрнами наш язык Древних, те слова, что заставляют корчиться в болезненных муках. Моя ладонь, словно железные тиски, сжала ее горло. Она яростно билась, царапала мои руки, как разъяренная кошка, булькала.

Ардана застыла на месте, не решаясь помочь.

Сильный поток воздуха отшвырнул меня от рыжеволосой суки. Она скатилась вниз по стене, а я неплохо приложилась головой о глянцевый пол. Когда пришла в себя, передо мной возвышался он.

– Ты видел это?! Кого ты привел в дом?! – ее голос точно непослушная сладкая патока.

– Оставь нас, – это уже он ей.

– А если бы наша дочь это увидела? Ты об этом подумал? –пыталась она возразить.

– Не приплетай ее! Выйди, я сказал, – прорычал он.

– Интересно, – засмеялась вдруг я, наблюдая за семейными разборками.

Я поднимаюсь и смотрю на этого совершенного мужчину.

– Господин хочет продолжить?

– Ты, кажется, забыла, где находишься и кто перед тобой…

Сморщилась от его надменности.

– Ты извинишься перед ней! – потребовал он.

– Я?! За что, мой господин?! – хохотнула я.

– За то, что чуть не убила мою жену!

Я знала, что эта рыжая сука стояла за дверью, перевела гневный взгляд на огромную дверь, затем на его смуглое лицо.

Он сжал челюсти так сильно, что я услышала скрежет его зубов.

– Что ж… – хмыкнула я. – Я не хотела.

– На колени! – прорычал он.

– НИ ЗА ЧТО!!! – ору ему в лицо.

Меня начинает трясти, сила хлещет и бурлит, разгоняя по венам черную смерть.

Я могу его прикончить, но стоит ли оно того сейчас?! Лишиться возможности убить его брата… Нет! Еще рано!

– На колени! – рычит он мне, а его глаза вспыхивают густой тьмой.

Я ощущала давление с его стороны. Его сила буквально пытается прижать меня к полу.

Я сопротивляюсь. Пот стекал с лица маленькими каплями, затем побежала бордовая струйка из носа, разбиваясь крупными брызгами о бежевый глянцевый пол.

Удивленно посмотрела на пальцы, пошатнувшись, рухнула на колени.

Он больно схватил за подбородок и прорычал мне в губы, обжигая своим горячим дыханием:

– Впредь будешь встречать меня так.

– Никогда! – шиплю ему в лицо.

Он смотрит в глаза, а затем опускает голодный взгляд на мои губы. Разворачивается и тяжелыми шагами выходит из комнаты.

Глава 38.4

Поднявшись с колен, с яростью посмотрела на тяжелую закрытую дверь. Из моего горла вырвался истошный крик. Я стала крушить все подряд. Скидывать всё с резного стола со жгучей злостью. Разноцветные склянки разлетались по сторонам, превращаясь в острые осколки, следом за ними полетел сундучок этой рыжей твари, разбивая вдребезги сверкающее зеркало.

Я была зла! Дико зла на него и на эту суку, что рушила все мои планы.

Положив дрожащие ладони на стол, часто задышала, крепко зажмурив глаза.

Кровь шумно била в висках, отдаваясь звонким гулом в ушах.

На шум в покои вбежала растерянная служанка, следом за ней проследовала не на шутку взбесившиеся Ардана.

Тряхнув головой, распахнула глаза. Медленно выдыхая, обвела затуманенным взглядом присутствующих.

– Ты не должна была этого делать! – опасно бросила мне проклятая, точно отвесила звонкую пощечину.

– Не до тебя! – фыркнула я, не желая признавать, что она снова права.

– Он запретил тебе покидать свою комнату, – озвучила она очевидную вещь.

Я брезгливо глянула на нее, не сдержав ядовитый смешок, стерла с подбородка липкую кровь.

– Пока не извинишься перед его женой! – заканчивает она, рыская глазами по полу.

Дернув плечом, пропускаю ее слова мимо ушей и отсылаю служанку набрать мне чашу.

Мне нужно все тщательно обдумать…

– Решила вести двойную игру?! – тихо шикнула Ардана, как только вышла девчонка.

Мне нечего было ей ответить, как и посвящать в свои планы. Мы обе пытались скрыть правду.

– А я тебя недооценила, Ама-р-р-ра… – с ненавистью прошипела она, отходя от меня.

– Будь тише... или доставишь нам кучу проблем, – предупреждаю ее.

Невысокая круглолицая девчонка тоненькими пальчиками сняла с меня массивные браслеты и повела к наполненной чаше с водой.

Ложусь в нее и блаженно прикрываю глаза. Мне нужно покончить с Иштаром.

«Ты извинишься…» – прокручивала одну и ту же фразу в голове, а затем мягко рассмеялась, открывая глаза.

Он хочет моих извинений…

Поднявшись из воды, обернулась в принесенную мягкую ткань. Служанку, имя, которой я никак не могла запомнить, отправила искать мой кинжал.

– Мне нужно знать, когда он уединится с женой в своей спальне, – бросаю сидящей в кресле подозрительно молчаливой Ардане.

Представляя их обнаженные тела в объятиях друг друга, снова начала закипать.

С силой сжимаю кулаки, раздраженно косясь на помрачневшую в лице проклоклятую.

Повисло тяжёлое молчание, говорящее громче всяких слов.

– Помоги мне надеть платье.

Ардана убрала мои волосы со спины и с быстрой ловкостью закрепила его на моей шее. Расправив на мне тонкую ткань, внимательно оглядела.

Юбка платья была похожа на распустившийся белоснежный бутон, листья которого были отделены друг от друга глубокими разрезами от бедра.

– Разуй глаза! Ты ему не нужна! У него уже есть жена и дочь! – грубо прошипела она.

Резко повернувшись к ней замерла:

– Еще одно слово и я сдохну, но убью тебя! – гневно выплюнула ей в лицо.

Она отпрянула от меня, почувствовав своим дряхлым телом осязаемую над ней вязкую ледяную угрозу.

– Я не нашла его, госпожа! Никто не видел ваш кинжал… – ворвалась в покои служанка.

Она растерянно уставилась на мое полупрозрачное длинное платье.

– Предупреди своего господина, что я хочу извиниться перед его женой, – велела ей, хищно сверкая глазами.

Она быстро закивала, задерживая свой любопытный взгляд на длинных воздушных белоснежных лентах моего платья.

– Мне нужен ошейник из золота, сможешь изготовить? – обратилась к Ардане.

Она расплылась в плотоядной улыбке, быстро смекнув, что я задумала.

«А ты смышленая, Амара!» – ворвалась каркающим голосом в мою голову.

Зашипела от неожиданности.

Через пару часов ожидания в моей руке уже грелся золотой ошейник, с острыми как иглы шипами, переплавленный из тех самых браслетов, в которых я танцевала.

«Умно, Ардана, я и не сомневалась в твоем остром уме», – улыбаюсь, поглаживая острые кончики золотых игл.

– Застегни его, – поворачиваюсь к девчонке спиной, поднимая густые волосы кверху.

Она дрожащими руками взялась за гладкую часть тяжелого золотого украшения и осторожно поднесла к моей шее, аккуратно защелкнув замок.

Белое платье мягким облаком разлетелось по сторонам, открывая длинные ноги.

Двери распахнулись, и стражники выпустили нас из покоев.

Слуги, что попадались мне на глаза, изумленно оглядывались, задерживая глаза на откровенном наряде.

Чем ближе мы подходили к покоям Иштара, тем громче был слышен громкий и заливистый смех его жены. Стиснув зубы, расправила плечи, гордо вздергивая подбородок, собиралась войти…

– А вы и вправду красивая, не зря без умолку о вас говорят в этом доме, – тоненький мелодичный голосок ребенка заставил обернуться.

В открытых детских покоях стояла смугленькая девчушка. Ее волнистые черные волосы слегка пружинили с каждым неловким движением ее головы. По ее проницательным темным глазам, я поняла, кто стоял передо мной.

– Вот, значит, как выглядит маленькая госпожа, – усмехнулась ее смелости. – А что они говорят, любопытно узнать? – решила продолжить беседу с маленькой дочкой Иштара.

Она внимательно посмотрела на меня и, только потом ответила:

– Вы понравились моему отцу.

На ее детском личике появился розовый румянец.

– А ты чудная, – улыбнулась ей.

– Зачем вам кинжал? – на ее раскрытой маленькой ладошке лежало мое оружие.

– Это не детская игрушка, дорогая, – выхватила у нее нож, случайно задев острием ее пальчик.

Девчушка даже не пискнула. Дернулась к ней, чтобы осмотреть ее ранку, как та вбежала обратно в покои, быстро хлопнув дверью перед моим носом.

А милая госпожа с характером, хмыкнула я, убирая за спину кинжал.

Перед тем, как два воина распахнули передо мной кованые позолоченные двери, и я шагнула в их темную глубь, я услышала, как спокойные удары сердца Иштара сменились на бешеный стук.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

От стоявшего в его спальне запаха закружилась голова. Его покои отличались от моих сдержанной роскошью: черный мраморный пол с прожилками блестящего золота, грубая темная мебель с золотыми металлическими ножками – всё вокруг кричало о власти и твердости его характера.

Перед тем, как сделать еще один шаг, скучающе взглянула на стоявшую женщину перед сидящим на постели расслабленным мужчиной.

Задержав на нем свой заинтересованный взгляд, опустила глаза на черный атлас его брюк, который свободной волной струился вниз по его крепким ногам, едва открывая босые ступни.

Перехватив мой горящий взгляд, его уголки губ незаметно дернулись вверх, а дыхание возбуждающе потяжелело.

Облизнув вдруг пересохшие от желания губы, не смогла отвести свой зачарованный взгляд от его вытягивающихся в звериные нити зрачков.

– Она издевается надо мной! – вдруг зашипела его жена, прерывая наш зрительный контакт, показывая на мой наряд.

Он поднял ладонь вверх, затыкая ей рот.

Я терпеливо ждала свой выход, все еще скрывая под копной волос мой ему «вызов».

Я была уверена, что этот мужчина любит играть в опасные игры, мне следовало его сначала подсадить на себя, как на одуряющий скорп, а затем просто играть с ним, как кошка играет со своей мышью. Но я не хотела больше ждать… а может, просто испугалась реакции своего тела на него. Недовольно хмыкнула себе под нос от такого открытия.

Иштар не торопился говорить, прожигая меня взглядом, ждал, когда начну я…

Что ж…

Опускаюсь перед ним на колени. Даю воздушному платью разлететься по сторонам, оседая мягкой белой пеной на темный пол.

– Прошу простить мне такую дерзость, мой господин! – едва сдерживаю хищную улыбку.

Унизительный удар его женщине. Извинения сделаны, принесла их ему, а не ей. И он примет их. Нужно лишь подождать…

Не стоило со мной играть, моя дорогая! Блеснула глазами в ее сторону.

Ее тонкий бархатный халат не скрывал ее аппетитные формы, а только дразнил, подогревая к себе еще больший сексуальный интерес, но его глаза все равно пожирали меня, а не ее стройное тело.

Ты сама отдала своего мужа мне в руки.

Давай, милая, сделай так, чтобы он растоптал тебя, уничтожил. Я с удовольствием посмотрю на твое звездное падение.

– Как она смеет!!! Чертова сука даже не думает склонить голову передо мной!!! – не сдерживаясь, начинает в ярости визжать эта женщина, раздраженно царапая каблуками глянцевый пол.

Умница….

Теперь мой выход…

Легким движением руки, перекинула волосы с одного плеча на другое, склонив перед ним голову, открывая золотой ошейник с блестящими острыми шипами. И в этот момент словно сами небеса были на моей стороне – слабый луч света упал на массивный металл на моей шее…

Невинно улыбаюсь, смотря в черный мраморный пол под собой, в котором отражались ярко-красные всполохи глаз.

Древний поднимается с кровати и тяжелой поступью направляется ко мне.

Я слышала, как еще быстрее застучало его сердце и как тяжело опускалась его мощная грудная клетка.

Холодный металл жалил мою шею.

В груди нервно дернулось сердце, когда вдруг его рука нежно коснулась моего лица.

– Иди в свои покои, Лата. Я поговорю с тобой позже, – глубокий завораживающий голос.

Бешеный стук каблуков и разъяренный удар по дверями.

Он аккуратно поднимает мой подбородок на себя, слегка надавливая на губы большим пальцем, и внимательно смотрит в глаза.

На миг потерялась в его подведенных черной сажей глазах.

– Назови свое имя?

– У меня нет имени, мой господин.

– Поднимись, – рявкнул он.

Поднимаюсь, горделиво вскидывая голову.

Резкий рывок за запястье заставляет выдохнуть ему в лицо скопившуюся ненависть.

Тяжелый взгляд.

Его рваное дыхание.

Холодный шелк его брюк скользнул по моей обнаженной ноге.

Горящий взгляд на его губы и ни малейшего расстояния между телами.

Воздух буквально дрожал, пульсировал между нами.

– Решила играть со мной?– тихо прохрипел он.

Глава 38.5

– Решила играть со мной?– тихо прохрипел он.

Задрожала, коснувшись его груди кончиками пальцев.

Его губы оказались слишком близко к моим.

– Да…

Наше дыхание участилось и стало сбивчивым. Его потемневший взгляд на мгновение метнулся вниз, к моим губам.

– Не боишься проиграть? – горячим дыханием обжигает шею, едва касаясь губами.

Ловит глазами дрожание ресниц и слабую нахальную улыбку …

– Я уже победила… Иштар… – шумно выдыхаю, запрокидывая голову назад для его поцелуев.

Его тяжелое дыхание, потемневший взгляд на меня. Склоняет к полу, замирая в миллиметре от лица.

С осторожностью вглядывается в черты моего лица, темными, блестящими, как обсидиан глазами, на дне которых, глубоким мраком осела ноющая, невыносимая боль…

Невесомое прикосновение к щеке. Мягко очерчивает подушечками пальцев контур моих губ, делая глубокий вдох, плотно сжимая челюсти. Жмурит глаза, словно мой запах вызывает в нем непомерную тупую боль…

Его рука скользнула к плечу, прошлась по обнаженным ключицам, поднялась вверх, вспарывая кожу шероховатых ладоней об остроконечные шипы золотого ошейника.

Густая струйка крови сорвалась вниз, пробежалась по изящному изгибу шеи в ложбинку грудей, оставляя извилистый темный след на коже, светлом платье.

Жадный поцелуй в нежную кожу шеи.

Невольно улыбаюсь, прикрывая глаза.

Зарываясь пальцами в мои волосы, ласкает спину, бедра, плавный изгиб талии.

Ноги задрожали, слабея с каждой секундой.

Иштар с силой притянул к себе ближе, вжимая в напряженное тело. Короткий всхлип. Прикусила губу, сдерживая вырывающийся стон от горячих прикосновений. Его рука спустилась по талии вниз к самой чувствительной точке.

Выдыхаю сквозь зубы.

Движения его горячих пальцев стали мягкими, настойчивыми, жаркими.

Он продолжал меня мучить… Пылкие, чувственные поцелуи сливались со злыми сумасшедшими укусами, оставляя после себя следы его страсти.

– Лиана… – отчаянно хрипит он, сглатывая вставший ком в горле.

Его взгляд изменился…

Нежно прошелся ладонью по волосам. Это было чувственнее и интимнее, чем секс с ним.

Ладони вспотели, а во рту вдруг пересохло, отбивая отчаянные удары затвердевшего сердца…

Кого он представлял вместо меня?!..

Так не смотрят на ничего не значащую для тебя девушку, с которой почти ничего не связывает. Так не касаются временной любовницы…

Так смотрят на любимую женщину…

Задохнулась от накатившего разочарования, испытывая непреодолимую ненависть к нему за это.

Отвернулась от его поцелуя.

Его брови едва дрогнули, глаза смягчились, а уголки рта чуть приподнялись.

– Все это время я не находил себе места, Лиана, искал в каждой женщине твое лицо… отчаявшись, безжалостно убивал, если бы не дочь…

От его бессмысленного шепота сбилось дыхание, а от простого контакта в бедрах закружилась голова.

– Амар-р-ра… – прорычал неожиданно мне в лицо.

Мои внутренности словно сжала невидимая холодная рука, а по телу пробежала мелкая дрожь…

Я резко дернулась из его рук, но ничего не вышло. Вопросительно посмотрела на него затуманенным от возбуждения взглядом…

– Ты знал… знал и всё это время молчал! – гневно зашипела я, забившись в его руках.

Попытка отстраниться от него была бесплодна. Невозможна. Вырванная из его захвата рука, взметнувшаяся вверх для удара, замирает в сантиметре от его лица, перекрестившись с его.

Шаги отступления вызывают лишь горькую насмешку с его стороны.

– Как же я скучал, моя девочка… чувствовал тебя… искал… – отпуская мою руку, подносит пряди волос к лицу, втягивая их аромат.

Его безмолвная жадная ласка...

Немое противостояние...

Леденящая рукоятка кинжала впивается в поясницу.

Ядовитый соблазн разливается внизу живота. Поддаться своим желаниям, оттянуть то, что неизбежно между нами. Мой разум лихорадочно метался… требовал остановиться, но мои губы шептали другое…

– Давай же! Чего ждешь! Сделай это снова! – посмотрела на него потемневшими, почти злыми глазами.

Он яростным рывком приподнял за талию, и одним легким движением опрокинул на кровать, накрывая мое тело своим, мощным, раскаленным до предела. Я не успела даже моргнуть, как он уже прижимал мои руки к изголовью кровати, внимательно вглядываясь в мое лицо. Мы смотрели друг на друга в упор, пока он не впился сумасшедшим поцелуем в шею, вырывая из меня протяжный стон.

Мои губы призывно приоткрылись, и его язык тут же скользнул в мой рот, сплетаясь с моим.

Громкий стон.

Треск массивного металла на шее.

Давление в запястьях.

Длинные ноги обхватили его бедра, вжимая в себя.

Прохлада атласных брюк скользнула по внутренней части бедра. Его горячие пальцы прошлись по моим влажным складочкам, скользнув внутрь. Задохнулась от наслаждения.

Соски болезненно затвердели.

Шелест его брюк, и мое лоно моментально заполнилось его горячей, пульсирующей, упругой плотью.

Иштар медленно вошел в меня, не отводя потемневшего взгляда от моих искусанных губ и дрожащих от удовольствия ресниц…

Хриплое звериное рычание, несколько резких и мощных толчков в мои мягкие бедра…

Рваный стон.

Ритм его бедер замедлялся, переходя на неспешный, дразнящий. Я чувствовала, как его набухшая возбужденная плоть пульсировала во мне, рвалась продолжить, но он усиленно сдерживался, даря продолжительное наслаждение.

– Посмотри на меня! – жесткий и холодный тон.

Отпускает мои руки, затягивая взглядом в вихрь черного непроглядного тумана…

Легкое головокружение…

Глубокий резкий толчок, и мое тело выгнулось. Цепляясь за его плечи ногтями, рванула на себя, содрогаясь под его тяжестью тела.

Перед глазами всплывали его воспоминания, покрытые темной дымкой… бестелесные голоса… заливистый смех незнакомцев…

Его дыхание участилось, а движения стали тяжелыми, рваными, быстрыми.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Проморгавшись, застонала, выгибаясь.

Иштар сильнее вжимает меня в свое напряженное влажное тело, не давая мне отстраниться. Со звериной лаской отчаянно впивается в губы. Мои руки сомкнулись на его шее, вжимаясь раскрытыми бедрами в его все еще вздыбленный влажный член.

Прикусываю кожу на его плече.

С его губ срывается не то рычание, не то хриплый стон.

Быстрые влажные удары его бедер о мои.

Громкий стон разлетается птицами к потолку.

Он толкался в меня всё глубже и глубже… наращивая бешеный ритм, пока не выдохнул и не застонал. Его взмокшее от пота напряженное тело дернулось несколько раз и расслабилось, изливаясь внутрь моего лона.

Не успела закрыть глаза, как мой кинжал был ловко приставлен к шее.

– За этим сюда пришла?! – хрипло припечатывает он, нависая надо мной.

Громко рассмеялась ему в лицо, чувствуя, как кончик лезвия полоснул по коже.

– Я пустая оболочка, Иштар! Все, что ты мне показал, мне не знакомо. Нет эмоций, прежних чувств…. Я чистый белый лист, на который нанесли чужую историю… Мне нет дела до твоей новой семьи, но вот ты… – выплюнула это ему в лицо, резко замолчав.

Положила ладонь на его руку и вжала в свое горло. Но рука намертво застыла в воздухе, не шелохнувшись и не причиняя мне боль.

Зло усмехнулась, отталкивая от себя его руку.

Натянув на плечи платье, вышла из его покоев, не оглядываясь.

Как только закрылись за мной двери, схватилась за стену, и сползла по ней вниз… я точно ослепла, ничего не видела перед собой из-за черноты перед глазами.

То, чувство, что вызывало во мне эйфорию минуту назад, моментально разъела ее черной гнилью разрастающаяся пропасть во мне.

Я начала задыхаться. Легкие жгло, выворачивая наружу. В глазах потемнело, руки свело сильной судорогой, вместо голоса вырывался жалостный хрип.

Две чьи-то маленькие ладошки легли на мою грудь. Золотистое тепло окутало мои легкие изнутри, пропуская кислород. Словно легкое дуновение ветра коснулось моего сердца, посылая золотистый искрящийся импульс. Ее тепло согревало. Веяло чем-то до боли знакомым… родным… я ощущала себя в священном теплом источнике… где омывала свою погибшую дочь…. На глаза навернулись слезы… я почувствовала ту боль, что принадлежала мне в прошлом…

Необъятная, острая боль утраты… Бледное девичье личико зарябило в глазах, а потом и вовсе пошатнулось и исчезло.

Глухой стук.

– Госпожа! – встревоженный вскрик служанки.

Громкий стук двери и быстрые приближающиеся тяжелые шаги Иштара.

– Иша!

Сердце пропустило удар.

Рука сама легла на низ живота, ощущая под тонким платьем зарубцевавшиеся в красивые золотистые узоры три незнакомые для меня буквы…

«ИША»

А я ведь так и не спросила у проклятой имя своей убитой дочери…

И прежде, чем я это осознала, провалилась в темноту.

– Иша!!! – отчаянный рев мужчины над головой.

Глава 39

Мучительно открыла глаза, очнувшись от долгого сна. Оглядев комнату, поморщилась обнаружив в темном углу сидящую Ардану.

– Как звали мою погибшую дочь?!

– Иша.

Теперь всё стало на свои места. Вот чье имя я выцарапала когда-то на своем теле…

Горький осадок осел пеплом на дне чёрной души…

– Ты чуть не погибла, – зашипела она, сжимая до треска деревянные подлокотники.

– Не погибла же, – лениво пожала плечами, поднимаясь с постели.

Застонала от простреливающей боли в груди.

– Можешь забыть про своего Иштара… – ехидно произнесла она, отворачиваясь к окну.

Вопросительно вздернула бровь, ожидая новый сюрприз от нее…

– Ты всё же не смогла контролировать себя, как я и говорила… А все из-за него… из-за вашей проклятой связи, – вдруг вышла из себя женщина, неожиданно подскочив, сжимая ладони в суховатые кулаки. – Если бы не вовремя нашедшая тебя дочь Иштара…– А теперь из-за тебя она может погибнуть! – припечатала она, гневно сверкая глазами.

Маленькие руки на теле... тепло, дающее жизнь и особенный детский аромат… все это навевало на странные воспоминания...

– Его дочь – ваше будущее… Она является той, кто сможет обуздать жизнь и смерть. А ты… нарушила в ней этот баланс. Она еще слишком слаба, чтобы дарить кому-то жизнь или забирать ее... Ты, как и твоя мать! Неуправляемый ветер оставляющий после себя одну разруху… Её это и сгубило!

Я сверлила ее ненавидящим взглядом.

– Иштар не поможет ей, – качая головой, ответила мне, заранее предугадав мой вопрос. – Она уже выжгла часть себя.

Я не могла это больше слушать. Выскочила из комнаты, прикрывая тело плотной накидкой.

Траурная тишина этого дома оглушала.

Плотно поджав губы, глядела в конец коридора, где небольшой проём открывал вид на комнату.

Подошла ближе ко входу.

Стук собственного сердца звучал громче, чем завывания ветра после бури. Смотрю на вход, и думаю о том, чтобы вернуться обратно…

– Заходи… – хриплый голос Иштара.

Толкнув дверь, в сумраке помещения я разглядела ссутулившегося над кроватью своей дочери Иштара.

Это печальное зрелище в очередной раз вызвало во мне отвращение…

С тихой грустью он наблюдал за тяжело дышащей девочкой. Усталым движением протер глаза.

Страх и скорбь витали в этой комнате.

Не поворачивалась ко мне, тихо заговорил: – ты хотела убить меня...

Он задумчиво посмотрел в мою сторону, будто прикидывал что-то в своей голове.

Мотнув головой, резко поднялся.

– Сегодня я предоставлю тебе такую возможность… но…

– Но?!

– Ты спасешь мою дочь!

– Я?!

– Да! Золотая пыль...

–Ты готов умереть ради… – я резко замолчала, задыхаясь от неожиданной затопившей меня боли.

– Я не убью тебя, найди другого Древнего, готового пожертвовать всем ради тебя! – хотела развернуться и уйти, но жесткая хватка за запястье, не дала сдвинуться с места.

– Я прошу тебя…

– А когда убили ее дочь… – запнулась на миг, – мою дочь… почему убил меня, а не себя?! – зашипела ему в лицо.

Рывком притянул к себе.

– Я виноват, — зарылся пальцами в мои волосы, вдыхая их запах.

По телу прошла дрожь.

– Прости, что не был рядом, прости, что не остановил, я виноват, каждую гребаную секунду я думаю об этом. Если бы я только мог, моя девочка, я бы всё изменил, клянусь тебе, если бы я только мог…

Он снова затронул ту часть меня, что еще была жива, но с каждой минутой она постепенно угасала.

Слезы потекли по лицу.

Вырвалась из его хватки, бешено вылетая из комнаты.

Ворвавшись в свои покои, лихорадочно искала Ардану.

– Трэпт! Трэпт! Трэпт! Трэпт! – злясь, кричала, прислонившись к двери, сильно зажмурила глаза. – Трэпт бы тебя побрал! – я даже не могла понять, что меня так сильно разозлило: его умирающая дочь или предстоящая смерть Иштара…

– Ты не сможешь его убить, – спокойный голос Арданы в другом конце комнаты.

Вскинула на нее яростный взгляд. Глаза заволокло черной пеленой, а руки задрожали.

– Ты права, – мой ровный и холодный тон.

Быстро рванула к ней.

Она не шелохнулась.

– Вот и наступил этот день. Береги его дочь, Амара… и потрать золотую пыль с пользой. Я освобождаю тебя Ама…

Рука сама сжалась на ее горле, не дав договорить.

Из ее глаз брызнули кровавые слезы.

Мои внутренности выворачивало наизнанку, когда клубы яркого пламени ворвались в ее тело.

– Мне жаль, – всё, что я успела сказать ей, прежде чем ее тело полыхнуло ярко-красным пламенем.

Легкое свечение в темноте. Я рухнула на пол, полузакрытыми глазами наблюдая, как на пол медленно оседает ее прах. Присмотревшись к нему, увидела маленькие золотые вкрапления. Все еще тяжело дыша, ладонью провела по глянцевому камню. Сжав драгоценную пыль в кулаке, перевернулась на спину.

Потеряю ли я силу? Зачем она освободила меня от уплаты долга? Прикрыла глаза. В теле появилась легкость, а душа наполнилась черной сажей…

Войдя в темную комнату его дочери, я ничего не почувствовала.

Жалость, что была к его ребенку исчезла…

– Тебя хочет видеть Ардана!

Его спина напрягалась, а взгляд потух.

– Та служанка была …

– Да, это она, – прервала его, ожидая, чтобы быстрее покинул комнату своей дочери.

Мне нужно все это закончить, и больше не тратить на них свое драгоценное время. Что я могла найти в этом бесполезном мужчине, переполненным тоской?

Хмыкнув, прошагала к кровати, оглянувшись на уходящую спину Иштара.

Так просто…

– И не побоялся же оставить меня с ней, – снова хмыкнула себе под нос, разжимая ладонь перед лицом бледной как полотно девчонки.

«А у него красивая дочь…» – подумалось мне.

– Ты убьешь меня? – тоненький безжизненный голосок, очнувшийся перепуганной дочки Иштара.

– Нет, милая, не сегодня, – дунула ей в лицо золотистую пыль.

Присела на ее кровать, ожидая.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Прошла минута, но ничего не происходило.

Озадаченно нахмурилась.

Мне было плевать на девчонку, но вот почему не сработал порошок?

Неожиданно ее дыхание участилось, а на бледном лице проявился румянец…

Вот и отлично!

– Как там наша девочка? - дрожащим голосом спросила влетевшая в покои светловолосая девушка с холодными как лед голубыми глазами.

Тория.

А вот и та тварь, что устроила мне в прошлом сладкую жизнь. Я ее сразу узнала по рассказам Арданы. Она не скупилась на слова, когда описывала ее прекрасное милое личико.

– Нам так…

– Я в порядке, – слабый голос девчушки.

– Иша! – не поверил своим глазам Иштар, быстрыми тяжелыми шагами направляясь к ее постели.

– Не знаю, что вы тут устроили, но девочка просто не рассчитала свою силу, правда милая? – поднявшись с ее постели, равнодушно взглянула на нее.

Та едва кивнула головой.

– Что ж, мне пора…

– Что ты сделала?! – неожиданно схватил меня за запястье Иштар, всматриваясь в глаза.

– Благодарности будет достаточно, – отдернула руку.

Распустив волосы, чтобы их пересобрать, поспешила выйти из душной комнаты.

Тория дернув изящным плечиком, подозрительно посмотрела на меня.

– Стервятники подоспели не вовремя? – прошипела я, проходя мимо этой прелестной бестии в черном сверхоткровенном платье.

– Иштар… – мягкий и в то же время острый как лезвие ножа голос.

В открытых дверях появился Витар.

Передо мной возник опасный и сильный хищник.

Мужчина улыбнулся, подойдя почти вплотную ко мне.

Я почувствовала к нему лишь одно - желание прикончить его, как дворовую псину…

Месть… но даже её не осталось во мне …

На миг мне показалось, что его гибкое тело внезапно одеревенело, и тут же обрело свой первоначальный расслабленный вид.

– А у тебя талант отбирать языкастых… - прошелестела Тория за моей спиной.

– Она моя жена! – отчеканил Иштар.

Неожиданно…

Хитрая ухмылка медленно сползла с ее вытянутого лица.

Медовые глаза Витара чуть сощурились, склонив голову набок, стал внимательно разглядывать мое лицо.

В комнате повисла тягучая тишина.

Улыбаюсь.

Глава 40

Я вдохнула ночную свежесть пустыни, запах цветов и масел для кожи.

Взгляд скользил по спящему городу Древних. Золотые крыши домов тянулись к серебристой луне, отражая яркие звезды. Их белоснежные и песочного цвета стены были украшены разноцветными раскрывшимися бутонами цветов. Фонтаны с чистой бирюзовой водой около каждого низкого дома, тихо журчали, утоляя жажду стоявших верблюдов, чьи хозяева, прежде чем пойти спать, заботливо привязали их к деревянным столбам.

Крыши и стены таверн оплетали сочные вьющиеся лианы, которые изящно свисали над деревянными массивными столами. Оранжевые глиняные пузатые вазы, наполненные пресной водой, одиноко стояли на выложенной плоскими прямоугольными серыми камнями дороге, притягивая к себе летающих насекомых. На спящих улицах города неподвижно застыли закрытые светлые шатры, в которых по утрам шумные торговцы продавали свои ароматные лепешки и свежее молоко. Все гармонично вписывалось в изящную архитектуру этого нового города.

Люди, эрны и Древние – все мирно жили в одном городе.

Мне оставалось сделать всего пару шагов, как вдруг снова закружилась голова…

Я оперлась ладонью о стену, надеясь, что это скоро пройдёт, но легче всё никак не становилось.

– Трэпт… – зашипела я, хватаясь за висок.

Из-за этой чертовой боли, мне пришлось здесь задержаться на несколько дней. Если бы не эти видения из прошлого…те дурацкие обрывки, что бессмысленно застревали у меня в голове, я бы уже давно покончила с высокомерным братцем Иштара и его ненаглядной женой, чье милое личико украшал гнев Витара.

Тонкой струйкой холодный пот скользнул по спине. Зажмурившись, сделала несколько глубоких вдохов.

Я ощутила, как в песке нетерпеливо ворочались трэпты, прорываясь сквозь его золотые тиски к вороновой тьме.

Я чувствовала воду, бегущую в его недрах, и каждую песчинку на этой земле под копытами коней, ожидающих своих наездников в небольших стойлах.

Агонию и боль где-то умирающих людей, и волнительное упоение самих убивающих.

Вдалеке шумел ветер.

Совсем рядом, в маленьком доме, мать качала на коленях любимое дитя.

Смеющиеся, плачущие, умирающие – я растворилась в этих звуках, в их эмоциях… отвлекаясь от бегущего за мной прошлого…

Я стала бурей, что проглатывала дома пылью. Пустыней, что вкрадчиво шептала песками, укрывая побелевшие кости трэптов.

Я чувствовала дыхание жизни, как собственные пальцы.

В моем сердце, где раньше теплилась какая-то жизнь, зияла дыра.

Когда-то из этой темной пропасти струилась боль, ненависть и сожаление. И каждая секунда моего существования была невыносима, эта боль терзала меня, пока, чья-то рука не стерла ее из моей жизни, как песчаные волны – следы на песке…

Новая вспышка боли перед глазами.

Теперь я стояла в чьей-то комнате и бесшумно всхлипывала… В один миг я ощутила на своем лице горячие широкие ладони Иштара, что с сумасшедшей нежностью обхватили мое лицо:

– Я не откажусь от тебя…

Я наблюдала за нами со стороны, как он оставляет на мне шрам-обещание.

Невыполнимую клятву.

Злость, чёрная, как паучье гнездо, захватила мое сердце.

– Лжец!! – злясь, крикнула в ночную пустоту.

Секундная эмоциональная вспышка сменилась безмятежностью и равнодушием.

– Чертовы видения… – устало выдохнула, расслабляясь от исчезнувшей боли. Почувствовав крошечное сердцебиение позади себя, раздраженно сказала:

– Выходи, я знаю, что ты здесь, – обернулась к спрятавшейся за белой колонной открытой мансарды дочке Иштара.

Девочка топнула от негодования, недовольно скрестив руки на груди.

Уголок моих губ дернулся в улыбке.

– Отец не говорил тебе, чтобы ты держалась от меня подальше?

–Ты хотела спросить: рассказал ли он мне о тебе?

А девчушка слишком умна для своих лет. Ее желтое платьишко слегка подрагивало на ветру, а длинные волосы неумело перевязаны коричневой лентой.

– Я знаю кто ты. Отец никогда ничего не скрывал от меня.

– Вот как? – откровенно удивилась я, подходя к ней ближе.

– Я, наверное, тоже бы не смогла устоять… – запнулась она.

– Перед чем?.. – залилась смехом от ее неожиданного льющегося откровения.

Девчушка зарделась, сцепив перед собой пальцы в замок, перекатившись с носков на пятки, быстро добавила:

– Ты такая красивая, бесстрашная и… честная… не как моя мать, – девочка замялась и стыдливо потупила взгляд.

Голые пятки вдруг почувствовали, какой холодный каменный пол под ногами.

– Я не была честна с твоим отцом, и страхи у меня тоже есть…

Девчушка с интересом сверкнула своими темными глазками, а ее пушистые ресницы любопытно задрожали.

– Какие? – от волнения она прикусила губу.

– Свое прошлое. Разочарование от той жизни, что вела, – отвернулась от девчушки, всматриваясь в сторону их темного сада. – Ты всё равно не поймешь, – хмыкнула я, направляясь к лестнице, чтобы спуститься вниз и прогуляться среди манящих высоких пальм и редких цветов.

– Наверное… – тихо донеслось мне в спину.

Все в этом доме выбивало из колеи… Иштар со своими бессмысленными фразами, его любопытная дочь…

Обойдя весь сад, забрела в неприметный тупик, заросший зеленым плющом. Подойдя ближе, сдвинула рукой непослушное растение и нырнула в открывшуюся темную глубь.

Замерла на месте от открывшейся красоты.

В этом месте вокруг высокого женского силуэта в позолоченных клетках щебетали пестрые птицы. В глубине сада в невысоких темно-зеленых кустах пряталась обитая красным бархатом позолоченная тахта, а рядом с ней под высокими ветвистыми пальмами стоял низкий резной стол.

Я удивленно рассматривала каждую деталь в этом загадочном месте. Здесь словно застыло время. Будто здесь кто-то запечатал часть своей души…

Серебряный лунный свет мягко играл своими бликами на улыбающемся мраморном женском лице статуи, одиноко стоящей в центре ухоженного сада с младенцем на руках.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Отец настолько сильно любил тебя, что вместо моей матери запечатлел тебя со мной, – грустный голос позади меня дочери Иштара.

Пытаясь чётче разглядеть скульптуру и увидеть в ней себя, а может, просто желая приблизиться к ней, я стала припоминать разговор одной болтливой сплетницы о скульптуре в загадочном и скрытом от глаз саду, сделанной по заказу Иштара, и то, как мать девочки была вне себя от увиденного…

Я бы на ее месте тоже не обрадовалась, увидев это…

Черты лица каменной женщины были мягче, чем мои, а ее глаза украшали яркие зеленые изумруды. Черный мрамор, точно мягкая глина, гибко и плавно подчеркивал ее длинные красивые волосы.

– Почему он назвал тебя именем моей убитой дочери? – резко повернулась к ней, не задумываясь о том, что могла обидеть ее своим вопросом.

– В память о ней …

В ее глазах блеснули слезы.

– Но я не в обиде на него, имя мне нравится, но вот матери доставляет боль… иногда мне кажется, что она меня ненавидит, – резко замолчала.

Я думала, Иша сейчас заплачет, но она только сжала ладони лежащие по бокам своего хлопково платья в маленькие кулачки, и гордо расправив плечи, закончила:

– Она старается не называть меня по имени, а когда произносит,то морщится как острой зубной боли.

– Не всем везет с матерями,– с безразличием ответила ей.

– Что ты здесь делаешь?!– сумасшедший визг за нашими спинами.

– Не твое дело!– огрызнулась девчонка.

– Ах, ты прошивка,– больно схватив ее за запястье, замахнулась.

– Опусти руку!– рявкнул появившийся из ниоткуда Иштар.– Еще раз поднимешь на нее руку, и я отрежу ее тебе! – стискивая ее ладонь, яростно зарычал ей в лицо.

– Ты же слышал, что она сказала ей про меня?! – вырываясь из его захвата, прокричала она, указывая на меня пальцем.

Что за привычка у всех тыкать в меня своими пальцами. Раздраженно мотнув головой, прикрыла глаза, пытаясь насладится прохладой и необычным ароматом цветов.

Стоящие крики не раздражали меня, а только веселили.

– Да, ты посмотри на нее, она еще и улыбается, трэптова сука!

– Завтра ты уедешь обратно, у тебя будет время все обдумать,– неожиданно сказал ей.

Удивленно распахнула глаза.

– Ты в своем уме?!– зарычала в ярко-пурпурном платье рыжеволосая женщина.– Ты не отошлешь меня снова!

– Иди к себе!

– Ты не посмеешь,– визжит она, а из ее ярко-красного рта от раздражения вылетали прозрачные капельки слюны.

– Уже!– резко и опасно ответил ей, припечатывая взглядом.

– Уведи дочь и собирай свои вещи. Завтра ты покинешь этот дом…

– Ты еще пожалеешь об этом! И ты!– указывает на меня своим острым ноготком.– Камаль это меньшее, что могло с тобой случится!– тихо шипит мне, пытаясь задеть за живое.

Звук звонкой тяжелой пощечины.

– Не нарывайся, Лата… Я не посмотрю на то, что ты моя жена и мать моей дочери… вырву твой поганый язык!

– Прекрати! – с ужасом взвизгнула девочка отцу, подлетая к рухнувшей на землю матери.

– Оставь меня!– гневно отдернула от нее руку, стирая с разбитой губы кровь.

– Иша иди к себе!

Камаль - обычное имя, и не больше, чем пустой звук. Камаль, мой родной брат, которого убили…

Устав от криков, пошла вслед за убегающей женщиной.

– Я не разрешал тебе уходить,– рявкнул Иштар.

– А я и не спрашивала твоего дозволения,– усмехнулась его приказному тону.

– Останься, Амара.

Обернулась, встречаясь с ним глазами.

В них увидела тьму, она клубилась, затягивала…

Столько всего было в этом взгляде: боль, угроза, обещание, сила…

Внизу живота отчего-то сразу стало тягуче жарко, а ветер будто не дергал подол тонкого воздушного белого платья. Не трепал мои волосы, не ласкал мои босые ступни приближая к нему.

На его губах появилась нежная улыбка. Грудь горела, а перед глазами стало черным-черно.

Я не поняла как оказалась в его спальне, как мое платье скользнуло к ногам, и как мои пальцы лихорадочно срывали с него одежду, утягивая его на кровать…

Его руки уже обвивали меня, прижимали к своему сильному, горячему телу. Каждое движение его губ разжигало всё внутри.

Я протянула руку, провела ногтями по его горячей плоти, собрала пальцем капельку, дрожащую на его бархатной головке. Иштар вздрогнул. На его лице исказилось: нетерпение, голодное желание…

Шире раздвинула ноги, приглашая его в себя.

И он вошел...

Я стонала под ним, кричала, совсем не сдерживаясь - плевать, кто там пройдёт мимо его спальни, будь то жена или их дочь.

Иштар целовал меня неистово, жадно, вбивая меня в нашу постель: ритмично, сильно, неторопливо…

Я захотела стать частичкой его души… слиться с ним этой ночью. Хотя бы на то мгновение, когда он входил в меня.

Неутомимый, сильный…Мой мужчина…

Внезапно он вздрогнул, а его тело надо мной напрягалось.

– Повтор-р-р-ри, лиана…– рычит мне в губы, делая резкий глубокий толчок в мои распахнутые бедра, срывая губами мой громкий стон.

– Мой…– закатываю глаза от удовольствия и выгибаюсь, подставляя обнаженную грудь.

– Еще…– хрипло требует повторить.

Плавное движение ягодиц. Толчок.

– Иштар, ты мой и ничей больше,– мой громкий полу стон или полу смех…

Толчок.

– Готова ли ты разделить со мной силу…– его голос сплёлся с тьмой чёрной шёлковой лентой.

Не успев ему ничего ответить, крепкие пальцы легли на мою шею, а черное пламя ворвалось в мою грудь…

От хлынувшего в мое тело жара, стало совсем невыносимо. Иштар вливал в меня часть своей силы, смешивал ее с моей, с нашим пламенем…

Я смотрела в его глаза, впитывала его зависимость от меня и чувствовала себя победительницей…

Застонала, вздрагивая от удовольствия.

– Лиана…

Мне не хотелось думать, происходит это наяву или так переплелись наши души…

Я просто отдавалась ему, а он брал и брал, и наполнял меня так много раз…что я просто уснула под его влажным горячим телом …

Рассвет ударил в лицо полной силой, осветив пот на лбу и искусанные губы. Тело ломило, а живот скрутило от дикого голода. Вспышка гнева на лежащего рядом голого мужчину сменилась возбуждением… Недовольно отвернулась от него, осторожно поднимаясь с кровати.

Мое тело резко покрылось мурашками, обхватила себя руками за плечи. Мне захотелось плакать или громко закричать…

Подняв и надев платье, еще немного постояла рядом с его кроватью.

Я стояла и слушала, как мерно он дышит.

– Ничего не выйдет… – мой голос предательски дрогнул, а слезы потекли по щекам.

Я словно коснулась рукой оголенного нерва… Смесь ярких чувств, что мне были незнакомы, наполняли мою душу этой отравой…Я неожиданно для себя могла их понять, испытать. И мне это нравилось…

Поймав себя на этой мысли. Тихо выскользнула из комнаты и призраком спустилась вниз.

Глава 40.1

В голове звенело, а звуки сливались в один монотонный шум.

– Этого не может быть! – разъяренный женский шепот за дверью. – А если она узнает?!

– Она знает, – уверенный и спокойный голос Витара.

Придерживаясь за стену, замедлила шаг. Напрягаю слух, стараясь услышать их разговор.

– И ты так спокойно мне об этом гов… – голос его жены резко стих.

Нарастающий гул в моей голове был настолько силен, что заглушил все мои мысли. Зашипев от боли, потеряла к их разговору интерес, растирая кончиками пальцев виски, ускорила шаг к своим покоям.

– Я ненавижу его! – яростный крик девочки доносился из моей комнтаты.

Этого еще не хватало! Зло закусила губу, чтобы громко не выругаться. Что она здесь забыла?!

– Ненавижу его за то, как поступает с матерью и мной!

Звонкий стук. Что-то швырнули в стену.

– Шрам, почему он не понимает, что его ненависть к ней – это ее еще большая ненависть ко мне! – тихий всхлип.

Трэпт… Скажи спасибо, что рядом с тобой не будет этой змеи… подумала про себя, мотнув головой, приближаясь к своим покоям.

– Э-э-э-э… обезьянка… – расстроенный грубоватый мужской голос обращался к плачущей девчушке. – У него трудный…

– Почему ты его вечно защищаешь?! – не на шутку разозлилась дочка Иштара, срываясь на крик. – У него трудный день… месяц… час… сколько можно?! Что с ней будет?! – тихо прошептала она, снова всхлипывая. – Он снова накажет ее?! Из-за нее?! – разозлилась Иша, продолжая засыпать вопросами растерявшегося воина.

«Из-за меня?!» – гневно возмутилась я.

– Она…

– Не смей мне врать! – вскипела она.

В ее тоне проскользнули приказные нотки отца.

Попыталась одобрительно хмыкнуть, но боль продолжала держать в своих железных тисках. Раздраженно стиснула зубы.

– Я не знаю, обезьянка…

– Трэпт!– не выдержала я, врываясь в покои.

Голоса быстро стихли.

– Зачем же так орать?! – возмутилась я, удивленно оглядывая свою комнату.

Вокруг кровати были небрежно разбросаны платья, отчаянно сдернута простыня, безмятежно валяющаяся на покрытом тонким слоем песка полу.

Увидев меня, мужчина с уродливым шрамом на лице напряженно нахмурился. Иша, скрестив руки на груди, недовольно насупилась, прожигая меня ядовитым взглядом.

Отзеркалила ее позу, не обращая внимания на поднимающегося с колен мужчину, который все это время утешал в своих объятиях Ишу.

– Не оставишь нас? – обратилась к громиле.

Он не двигался, переводя беспокойный взгляд на девчонку.

Молчание. Сжатые губы. Короткий кивок.

Проходя мимо меня, Шрам остановившись, тихо произнес:

– Ей тяжелее, чем тебе…

В воздухе разливалась приторная сладость.

– А Иштар в курсе о том, как ты прикипел к ней?

Вперила в него удивленный взгляд, догадываясь о его личной привязанности к дочери Иштара…

В его глазах промелькнула растерянность и тоскливая безысходность.

Мне стало его жаль. Древний не отдаст свою дочь за простого эрна…

– Я ему не скажу…– постаралась улыбнуться, но по растерянному виду мужчины, поняла, что получился хитрый оскал.

В глубине его глаз затаилась тревога. Шрам взглянул еще раз на перепуганную девчонку, чьи щеки покрылись красным румянцем, а затем перевел недоверчивый взгляд на меня.

Кивнув головой, он поспешно вышел.

– Не стоит это говорить моему отцу, Шрам… он…

– Ты ещё ребенок, чтобы иметь дело с такими, как он! – отворачиваясь от нее, подошла к столу, чтобы взять ненужный мне сундучок и занять свои руки.

– Какая тебе вообще разница! – крикнула она мне в спину.

– Никакой… – отметила для себя и для нее очевидную вещь.

Иша замолчала. Поджав губы, посмотрела наверх, чтобы не заплакать.

Я опустилась на кровать, невольно приковывая свой взгляд к утонченному личику девочки: точеный подбородок, четкие линии бровей. Темные, как у отца, волосы мягкой волной рассыпались по ее плечам и спине.

Темно-зеленый бархат ее платья неожиданно вздрогнул, а в черных глазах блеснули слезы, но ни одна слезинка так и не смогла сорваться с её ресниц вниз.

Мне ее стало так жаль… Сейчас Иша казалась мне такой хрупкой и беззащитной, что захотелось обнять…

– Как всё уляжется, твоя мать вернется обратно, – я открыла сундучок, рассматривая золотые безделушки.

– Я не нуждаюсь в твоих утешениях, – отчеканила она.

И она была в этом права.

– Подойди ко мне, – попросила ее, достав из сундучка с украшениями приглянувшиеся мне серьги ее матери.

Она настороженно посмотрела на меня, и не подав виду, что побаивается, подошла.

– Смотри, какие красивые, – подняла на свет понравившиеся серьги.

Металлическое колечко с черным переливающимся камушком плавно соединялось с длинными тонкими серебристыми нитями разной длины, которые мягко покачивались в такт моим движениям.

– Моя мать не разрешает мне их носить,– ее взгляд стал отрешенным, направленным вглубь себя.

– Но сама она не прочь их нацепить! – вдруг разозлилась я на рыжую дрянь, откинув сундучок в сторону, сжимая в руке драгоценные серьги.

– Хочешь их надеть? – взяв себя в руки, успокоившись, спросила у нее.

В ее молчании звучало отчетливое «да».

Долго ждать не пришлось, шустрая служанка быстро принесла нам все необходимое.

Усадив девочку на кровать, повернула ее милое личико на свет, чтобы лучше было видно мочку уха. Взяв с бронзового подноса служанки обработанную иглу и воск, тихо спросила у нее:

– Ты уверена?

Она качнула головой.

Кивнув ей в ответ, вонзила острую иглу в мочку уха.

Иша, не успела и пискнуть, как я уже вдевала выбранные ею серьги в ее маленькое ушко. Закончив со вторым, выпрямилась и довольно посмотрев на нее, поднесла к ее личику маленькое зеркальце.

Она внезапно заплакала, закрывая лицо своими ладошками.

Нахмурилась, не понимая ее поведения.

Я отчетливо ощущала от нее всплеск радости…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Почему она тогда плачет?..

– Тебе не понравилось?..

Она лихорадочно мотает головой, не убирая ладошки от лица.

– Очень нравится… я… я… мне…

– Ты что здесь делаешь?!– противный визг за спиной.

– Мама…

– Иди к себе! – завопила ее мать, сверкая глазами.

– На твоем месте я бы следовала совету Иштара…

– Ты никогда не будешь на моем месте, дворняжка!

Ее неосведомленность обо мне, меня позабавила…

Иша напряглась, когда я подошла к ней ближе:

– Я не убью тебя только из-за твоей дочери…

– Иша, иди вниз, мы уезжаем! – улыбаясь, неожиданно мило защебетала Лата, смотря мне прямо в глаза.

Слегка прищурила глаза, соображая, что она задумала...

– А как же отец? – удивилась девочка.

– Меньше вопросов, прошу тебя, Иша, иди вниз, – она метнула недовольный взгляд на свою дочь.

– Что ты задумала?

– Я тебе покажу! – прервал нас твердый и вальяжный голос Витара.

Лата мигом выпорхнула из моих покоев, закрыв за собой дверь, оставляя нас наедине.

Темные взъерошенные волосы, широкие плечи, подтянутый крепкий живот. Я с интересом разглядывала вошедшего идеально сложенного мужчину, отмечая каждую рельефную мышцу на его теле.

– Ты снова выбрала не ту сторону, Амара, – его игривый тон резал слух.

– Я могу закрыть глаза на то, что ты ворвался в мои покои без дозволения, но на то, чтобы отнимать впустую мое время… никогда! – отвернулась от него, положив иголку на стол.

– Говорят, ты не помнишь свое прошлое: – он медленно и бесшумно подбирается ко мне, точно голодный зверь к своей пойманной и загнанной в угол добычи.

Зло обернулась к нему. Мой гнев, проявлялся быстрыми секундными вспышками, затем также быстро и бесследно исчезал, оставляя наедине с безмятежностью и отстраненностью.

Мужчина заметив резкую смену моего настроения, остановился рядом со мной.

– Я никогда не трачу время впустую, – его ладони обхватывают мое лицо, а его губы впиваются в мои безумным безжалостный поцелуем.

И, прежде чем я успеваю выпустить в его грудь пламя, в сознание врывается сумасшедшим вихрем мое прошлое.

Его покои… Я в его объятиях… наши жадные ласки… его губы на моей плоти… Мои странные и противоречивые чувства к нему.

Воспоминания со скоростью света сменяются другими. Закрываю глаза, цепляясь за его плечи.

Храм. Священный обряд. Его беременная жена. Сумасшедшая ревность. Безжалостная дикая боль. Черная площадь. Иштар. Мой ребенок…

Бездонная воронка всепоглощающей боли…

– Прекрати!– простонала я, желая оттолкнуть его от себя, но он продолжал посылать мне видения из прошлого.

– Иша – твоя дочь.

Этого не может быть…

Я словно перенеслась в самый страшный кошмар.

Растерянно распахиваю глаза, всматриваясь в жестокое и надменное лицо Витара.

– Нет…

Он молчит, дает переварить увиденное…

Я хочу пошевелиться, но не могу, будто потеряла власть над своим телом.

– Я готов подождать, Амара, когда ты покинешь его дом и снова облачившись в белое, предстанешь передо мной на коленях… – его шепот вселял в меня ужас. – А пока ты будешь думать, как объясниться перед моим братом, твоя дочь побудет со мной. Ты же не хочешь лишиться ее снова?..

Его взгляд потемнел, а золото в его глазах растворилось в клубящейся черноте.

– Не разочаровывай меня, Амара.

Тьма сгущалась над нами, обволакивала мое тело, засасывая целиком в свой поток.

– Однажды ты уже совершила ошибку... В этот раз я не пощажу никого.

Глава 40.2

За окном завывал ветер, вырисовывая на песчаных дюнах утонченные гибкие узоры невидимой кистью.

Амара, не переставая, смотрела на закрытую дверь. Ее сердце тяготило безысходность, которую нельзя было выразить словами.

Она напоминала изваяние из камня. Не изящную статую великого мастера, а высеченную в скале несокрушимую фигуру. Недвижимую, стойкую, ничего не страшащуюся. В глубине ее взгляда таилась боль, переходящая во всепоглощающую ярость – яростное стремление к мести.

Торопливые шаги за дверью. Садира, резко распахнула дверь, и властно вошла в ее комнату.

Быстрым взглядом скользнула по моей фигуре, задержавшись на моем животе, процедила сквозь зубы:

– Больше нет смысла все скрывать, ты все знаешь и так... Иша действительно твоя дочь. Арда сдержала данное тебе обещание, передав ее Лате. Скажу откровенно, мне и в голову не пришло бы такое провернуть, но Ардана всегда отличалась острым умом, и за это я ее уважала.

Женщина говорила размеренно, слишком громко, казалось, что она это делает намеренно, словно для кого-то.

Садира прошла в глубину комнаты, и не соизволив закрыть за собой дверь, опустилась в близстоящее кресло.

Я инстинктивно насторожилась.

– А я ведь и вправду думала, что она сможет родить ему сына и дочь, – хрипло рассмеялась она, осознавая свои ошибки.

– Сына?

– Ты беременна, Амара, и на этот раз это сын, – ее лицо перекосилось в неприятной гримасе. – Я понимала, что мои видения обрывочны, и могут истолковываться неоднозначно… Но уже тогда я начала догадываться, что эта пустоголовая идиотка что-то задумала… Провести меня и моего мальчика, – она истерично захохотала. – Порой жажда власти затмевает глаза, она даже не удосужилась подумать своей прелестной головкой о том, что ее ждет за ложь и измену… Подставила под удар себя, и обрекла на смерть своего любовника. Иштар не оставит Османа в живых. Хоть они и знали друг друга с малых лет… но такое не прощают.

Открыла рот, чтобы спросить, но не смогла выдавить ни звука.

– Судьба благосклонна к Лате, не знаю, чем она ей приглянулась, но если бы не всё это, то свою дочь, возможно, ты не нашла бы никогда, а мой мальчик не исцелился. – И не смотри так на меня! Ты не вправе меня осуждать! Ты не знаешь, что я пережила!!! – вдруг закричала она, подскочив с места. – Я любила своего брата запретной черной проклятой любовью, похоть и страсть застилала мне глаза. Дикая ревность разрывала мое сердце, когда я видела, как он обнимает свою жену, как плавится от ее рук, словно горячий воск от огня. Я ненавидела ее. Желала ей смерти. Долгой, мучительной, изощренной! Хотела убить, пожертвовав всем что есть у меня ради этой сумасшедшей идеи. Но все же поступила иначе… глупо полагая, что одна ночь с ним изменит его отношение ко мне. Не как к родной сестре, а как к созревшей для любви женщины…. Откроет ему глаза на мои истинные трепетные чувства к нему…

Клавдий…

Глаза Садиры загорелись лихорадочным блеском, а губы нервно задрожали, собирая в сухих уголках белую пузырящуюся пену.

Облизав губы, она продолжила:

– Я заключила сделку с Арданой,– ее тон моментально стал грубее. – Эта была лучшая ночь в моей жизни, – в темных глазах женщины застыли слезы. – Он не смог отличить меня от своей жены, Клавдий шептал не переставая мне на ухо, что это была самая странная и самая незабываемая ночь для него, – Садира горько усмехнулась, отворачиваясь от меня. – Сколько раз я умоляла Ардану, дать мне еще действенной отравы, я помню, как я валялась у нее в ногах, лишь бы побыть с ним хоть еще разок, но она отказывала мне из раза в раз, насмехаясь над моей зависимостью от собственного брата. Единственное, что мне нравилось в ее поганом характере: она никогда никого не осуждала. И мы были в этом похожи. Я поняла это лишь тогда, когда она захотела убить твою мать – собственную дочь. За то, что она понесла от проклятого мэрна, думая, что запятнала ваш священный род сомнительной связью.

Женщина залилась смехом, одернув рукава черного платья вниз.

С каждым ее словом на душе становилось еще тяжелее…

– Выполнив свой обещанный ей уговор, я не рассказала ей главного, кое-что утаила… Твой отец – Древний… Думаю, позже Ардана и сама обо всем догадалась. Рассказав это тогда, то твоя мать сейчас была бы жива, как и твой отец… – она зло обернулась ко мне, стряхивая худощавой ладонью свои слезы. – Если бы Ардана дала мне хоть один шанс побыть с ним еще пару ночей, то он бы выбрал меня, а не бесполезную стерву, чьи мысли были только о своей миловидной внешности! – отчаянно и беспомощно завыла она, – Всего этого можно было избежать! – Садира стиснула ладони в кулаки, а затем, как ни в чем не бывало продолжила:

– Как ты знаешь, наша сущность быстро расщепляет яд и действенные снадобья, Клавдий быстро прознал, что его обвели вокруг пальца… Как же я долго смеялась и заливалась слезами, узнав от служанок, что его «жена» принесла ему огромное наслаждение той ночью… Увы, смерть и публичное унижение дышали мне в спину, если бы не снова его жена идиотка Тарина, которая в этот ужасный день моей казни принесла ему благую весть… Она ждала дитя… сына, как и я… Только мой ребенок был от Клавдия, а вот ее… – она снова горько рассмеялась… Мой и его, – ее рука легла на живот, а в глазах промелькнула щемящая сердце боль, быстро сменяясь видимым безразличием. – Тарина не была идеальной, как все считали вокруг, как думал и мой брат… Она обожала купаться в обольстительных тирадах сильнейших мужчин нашего Древнего города. И однажды они ее чуть не сгубили… Я увидела ее в саду мелких пальм с моим будущем мужем… – криво усмехнулась она, нервно растирая пальцами сухие ладони. – Я догадывалась, что у моего будущего мужа кто-то появился, но для меня это было только отрадой… Тарине повезло, что она не была истинной парой моего Клавдия. Брак с ней был выгоден двум сильнейшим родам. А вот мой будущий муж славился только жестокостью. Поговаривали, что он заключал сделки с самой преисподней, бывал там, куда даже мы не решались ступить. Мой брат знал о моей ненормальной тяги к нему и, решив меня образумить, захотел выдать замуж за своего друга – Шамаля. Он был прирожденным тираном и охотником, сходящий с ума по каждой юной особе женского пола. Не ускользнула от него и Тарина. Овладев ею, он сразу же потерял к ней интерес, а стоило ей только раскрыть свой маленький рот, и радостно пролепетать ему о ребенке, как он бесследно исчез, не задумываясь о возможных серьезных последствиях.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Ну что, Амара, мне продолжать или ты сама обо всём догадалась?! – в ее глазах стоял страх и боль прожитых лет. – Еще одна сделка. Между мной и Тариной. Наша ужасная тайна и три сломленных жизни…

Перед глазами закружился потолок. Пошатываясь, осторожно обошла женщину, цепляясь руками в высокую спинку массивного кресла.

– Знаешь, как трудно жить, когда твои бередящие раны все еще кровоточат?! Обменявшись сыновьями, Тарина могла спокойно спать, зная, что, если мой брат вздумает пролить кровь своего сына, то свою в нем он узнал бы сразу. Все, что я могла дать своему ребенку – власть и беспечное будущее, без возможности быть рядом с ним. Мой сын так стал похож на нее… За это я еще больше возненавидела ее и его. С ее молоком он впитал ее скрытую от всех глаз тьму и дурной характер… Это высокомерие, надменность, грация хищника…

– Иштар?

– Сын Тарины и Клавдия.

– Что стало с ее сыном от Шамаля?

– Мне неизвестна его судьба, – солгала Садира. – Я отдала его на воспитание одному тэрну, который всю жизнь мечтал о мальчике.

– Витар…он твой… – слова сами застряли в горле.

Послышался шум в коридоре.

Садира внезапно бросилась ко мне, впиваясь руками в запястья, а ее лицо резко побледнело. Она резко обернулась назад, будто ей померещился за спиной чей-то шепот. Нервно задержав взгляд на открытой двери, повернулась ко мне, зашептав:

– Мне не изменить прошлое, Амара, и не повлиять на будущее. Я прошу тебя только об одном, когда увидишь его, отдай ему это, пусть он знает, кто его мать, – она срывает кулон со своей шеи и кладет его в мою руку, быстро отшатнувшись назад.

Ветер резко умолк и притаился за толстыми стенами, украдкой подглядывая за нашими неподвижными фигурами.

К покоям приближались тяжелые твердые шаги.

Иштар.

Глава 40.3

Высокая мощная фигура Иштара застыла в проеме дверей. Черный плотно облегающий камзол, ряд блестящих на нем серебристых пуговиц спускались вниз к широкому поясу из тяжелой парчовой ткани, украшенный драгоценными камнями. Узкие черные штаны, заправлены в высокие блестящие кожаные сапоги.

Взгляд его черных глаз горел звериным безумием.

Иштар, не поворачивая ко мне головы, смотрел сверху вниз на стоявшую рядом со мной Садиру, как на нечто недостойное и позорное, на его лице появился жуткий оскал от презрения и отвращения к ней.

Прозвучал низкий хриплый тембр мужчины:

– Выйди, Амара.

Его взгляд точно холодное сверкающее лезвие вонзился в меня.

Садира, застыла на месте. Медленно закрывая глаза, прятала на их дне злые слезы.

– Когда-нибудь ты поймешь меня… – тихо прошелестела она мужчине, не скрывая от нас своего страха, от его тяжелого угнетающего взгляда.

– Амара! – рявкнул он, теряя терпение, переводя на меня бешеный сумасшедший взгляд.

Взгляд убийцы. Зверя, что теряет разум от солоноватой крови, сочащейся из разодранной раны пойманной в его лапы загнанной добычи.

Сердце забилось быстрее…

Мое прошлое – словно хрупкая ваза, собранная из мутных осколков стекла. Я смогла собрать ее воедино, но сейчас я будто отчетливо услышала ее звонкий хруст. Безжалостный треск. Из тонких сеточек трещин засочился драгоценный нектар – мое утраченное без моей дочери время. Сухая выжженная болью почва под ней с дикой жаждой впитывала в себя стекающую густую жидкость, глотала ее с жадностью, с огненной алчностью. Боль, одиночество, дерущая пустота – всё медленно утекало в ее отравленное чрево. Она их беспощадно поглощала, со звериным голодом опустошала, и ей было все мало, она требовала еще, стараясь вобрать в себя столько, сколько смогла бы взять опустошенная черная пустошь….

Ничего не осталось…

Только темный осадок, испепеляющий мою душу.

– Иштар… – бесцветно позвала его, слегка пошатнувшись.

– Делай, как он велит! – выжидательно испепеляла меня взглядом вдруг побледневшая женщина. – Хочешь, чтобы он выжил, откажись от него! – неожиданно спокойно выплюнула она.

Садира сжалась под взглядом Иштара, тяжело дыша, она взяла себя в руки и расправив плечи, глухо добавила мне:

– Уходи, – с вызовом подняла голову и взглянула на Иштара.

Быстрое движение руки, и ноги женщины резко оторвались от пола. Нервно болтаясь, они пытались найти твердую опору, но Иштар только сильнее сжимал ее глотку крепкой ладонью, поднимая еще выше. Ее руки судорожно цеплялись за его предплечья. Она хрипло вопила, продолжая размахивать руками, буйно царапаясь, а я словно погруженная в ужасный нескончаемый кошмар, вперила свой взгляд к ее телу, бьющемуся в невыносимой предсмертной агонии.

– Всё, что я делала…– вдруг захрипела она, цепляясь за его раскаленную ладонь… – ради тебя... – кровь из ее рта вырвалась наружу, запузырилась, а глаза в облегчении взлетели к светлому потолку.

В комнате появился резкий тошнотворный запах горящей плоти…

Пошатнувшись, отвернулась, ухватившись за кресло, тяжело задышала.

Страхи и эмоции словно выжидали особого момента, чтобы вырваться из моей груди сумасшедшим фонтаном. Твёрдая уверенность в контроле над собой испарилась, вспышки страха и ужаса раздирали на куски.

Меня окутывала липкая паутина грядущего, а я будто снова и снова возвращалась в свое прошлое.

Тот ужас, что стерся из моей памяти, вернулся ко мне новым кошмаром!

Я могу снова потерять свою дочь… навсегда… Глотая слюну, сдерживаю подступающую тошноту.

Эмоции разрывали меня. Накатывали бурлящими волнами.

Ненависть, ярость, отчаяние. Все смешалось в гадливое отравленное ядом вино.

Мое прошлое переплеталось с настоящим, в голове звенело до темных пятен перед глазами, до боли в руках.

Мир застыл, затих с дыханием женщины, от которой остался лишь прах.

Наше будущее стало для меня чёрно-белым.

Мне пришлось собраться с силами, чтобы развернуться и посмотреть Иштару в глаза.

– Ты знаешь, что это никогда не кончится…

Гнетущая тишина убивала нас.

Слезы текли по щекам, капая на мои плечи, они медленно застилали глаза и смазывали черты лица любимого мужчины, замедляя наше с ним время… Открыла рот, чтобы сказать, что я должна сделать ради нее… Ради моей дочери…ради НАШЕЙ дочери. Если скажу, то убью нас, сделаю мертвыми изнутри.

Я не смогла….

Молча сжав кулаки, прикрыла глаза.

Время остановилось, когда он коснулся моего лица.

Мы замерли в сантиметре друг от друга.

Я дышала ему в шею, боясь открыть глаза и поднять взгляд вверх.

Пульс участился.

Наваждение или безумие? Моя боль вырывалась наружу. Сметала нас своей силой. Злость, что проснулась во мне, хотела лишить его жизни! За то, что оставил меня! Бросил нас. Он отнял у меня лучшие годы взросление моей дочери. Разрушил к нему доверие. Предал.

Я закричала. Истошно колотила руками по его груди. Голос срывался на всхлип. Мое черное пламя врезалось в его грудь, оставляя уродливые тонкие сеточки вен. Я боролась, царапала ему руки, лицо и тут же сама льнула к нему, к его губам, точно хотела опустошить, запечатлеть навсегда этот поцелуй в своей памяти.

Отчаяние. Боль. Скорбь.

В зловещей тишине мы сорвали с себя одежду. Его тело по-прежнему было напряжено до предела, но с какой нежностью он касался меня… Я поедала взглядом его упругое тело, рассматривая каждую отметину, каждый шрам, вспоминая как трогала их, как нежно касалась губами.

В глубине души я понимала, что совершаю непростительную ошибку, но понимание заглушил безумный рев плоти. Я стала огнем, столбом пламени, дикого, ненасытного. Я твердила себе: «Остановись! Прекрати!», но было уже слишком поздно. Я тщетно пыталась его подавить.

Больная любовь и непролитые слезы затмевали рассудок, они выжгли наше прошлое и возродили будущее из пепла ненависти.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Страсть я утолила, а нежность к нему… осталась голодна.

Мой гнев исчез, а по телу растекалась истома, точно все это было сном, мрачной тенью на стене, которую, отбрасывает рука.

Я склоняюсь к нему и едва касаясь губами его, тихо шепчу:

— Однажды я доверилась тебе и чуть не лишилась дочери….

Он жмурит глаза, словно от мучительной боли, запуская руку в мои волосы, сжимает их на затылке. Его хватка была крепкой , жесткой, но безболезненной.

— Ты хоть понимаешь, что ты сейчас говоришь?! — хрипло говорит мне в приоткрытые губы. — Не делай того, о чем потом будешь жалеть!

Поддавшись порыву, прижалась губами к его, разжимая кулак, выпуская золотую пыль.

— Амар-р-ра!— отчаянный рев мужчины.

— Прости меня, Иштар...— шепчу я уснувшему мужчине, нежно касаясь пальцами его лица. — Я сделаю все, чтобы ее вернуть…

Обернувшись, я последний раз взглянула на безмятежно спящего мужчину и быстро покинула его дом.

Глава 41

– Прости меня, Иштар…,– почти невесомые прикосновения кончиками пальцев по лицу. – Я сделаю все, чтобы ее вернуть…– полная уверенность сквозила в ее брошенных мне фразах.

Едва стихли ее шаги в коридоре, распахнул глаза.

Ее слова разворотили мою грудную клетку, раскромсали меня пополам своей жестокой правдой.

После ее слов в груди образовалась шипящая дыра. Своими руками я уничтожил между нами хрупкое доверие. Себя и ЕЕ. Закопал. Умертвил.

Каждая сказанная ею фраза, обжигала похлеще пламени трэпта, каждое воспоминание с ней разрывает меня на куски. Сколько ошибок я совершил, сколько боли принес своей девочке... и сколько будет еще…

А я ведь тогда поверил, что она меня ненавидела… что я ей настолько был противен, что выждав подходящий момент, она смогла убить нашу дочь, безжалостно растерзать…

От проносившихся воспоминаний меня передернуло, а я ведь хотел убить нашего ребенка, думая, что он рыжей гадины. Хотел сжечь ее вместе с матерью. Ненавидел их с того самого дня, как они пришли в мой дом.

Я не мог не смотреть на этот крохотный визжащий комочек и не думать о своей убитой дочери, о том, что она чувствовала, когда ее заживо сжигала женщина, которую я безумно любил… Любил даже после того, что она сделала…

Я пытался забыться… но все до мелочей напоминало о ней.

Ее запах въелся под кожу. Амара преследовала меня по ночам, ее шепот, ее зов… меня никогда не покидало ощущение ее присутствия… Мой зверь начал угасать без нее, не откликаться на мой зов, пока и вовсе не исчез в диких песках.

Я хотел вырезать ее из своих страшных мыслей. Презирал ее, люто ненавидел.

Я упивался безумием, и тянул всех за собой на смрадное дно…

Не признавал ни одну шлюху, что валялись у меня в ногах, мечтая утешить. Приручить, как дворового блохастого пса, потерявшего своего хозяина. Но всех ядовитых гадин я видел насквозь. От них разило извращеной дикой похотью, от их тел несло въевшийся грязью чужих рук. Это никчемная чернь, что прилипала к подошву сапог.

Я впустил Лату и ее ребенка в свой дом. Но я отказался впускать их в свою душу…

Одна-единственная ночь заставила проникнуть в мое дырявое сердце кричащую от страха в полном одиночестве кроху.

Иша с первых дней жизни, не могла лежать и минуты в руках Латы. В тех руках, что предназначались только для того, чтобы держать золотые кубки с вином, а не свою дочь во время жалобного плача.

Я помню ту злополучную ночь, как сейчас: раздраженный истерическим детским криком, доносящимся из самых дальних покоев, разозлившись, подскочил со своего места и ворвавшись туда под сильнейшим дурманом, лишь с целью, заткнуть этот крик навсегда… испуганно застыл над детской кроваткой.

Моя ладонь нависла над ее покрасневшем от натуги круглом милом личике.

Как только она почувствовала меня в ночной темноте, Иша распахнула свои заплаканные блестящие темные глаза, и внимательно начала меня разглядывать, пытаясь дотянуться своими маленькими короткими пальчиками до моей дрожащей ладони.

Эта рыжая дрянь отпустила всех слуг, оставляя мою дочь в полнейшей беспросветной тьме своей спальни… Когда посмотрел ей в глаза, мое сердце вздрогнуло, заныло от боли, как ноет отсутствующая часть твоего тела.

Той ночью я впервые взял ее на руки. Неумело, грубовато, со страхом сломать что-нибудь в этом крохотном теле. Она показалась мне такой беззащитной и хрупкой. Эти маленькие крохотные ручки, какими она так яростно дергала минуту назад, когда заливалась отчаянными слезами, тут же сжали мой палец, который я поднес к ее лицу. Моя рука казалась просто огромной в сравнении с ее головой.

Стоило только взять ее на руки, и прижать к груди, аккуратно придерживая ее маленькую голову все еще своей дрожащей широкой ладонью, как я чуть не зарыдал, как рыдают мальчишки, чьих матерей вздернули на столбах черной площади.

Тепло, шедшее от крохотного тела, впитывалось в мое тело, заживляло раны, что кровоточили день ото дня.

Я не проникся к ней глубоким чувство, но ощутил, как истосковался по любви. Как безумный голод по этому проклятому чувству пожирает меня изнутри, как и этого ни в чем неповинного ребенка.

Иша была не виновата, что я не желал ее от той дряни, что назвалась ее матерью. Я тосковал только по-своему убитому ребенку от той женщины, что меня предала... по тем мыслям, что не давали покоя.

Я бросал тоскливые взгляды на девочку и задавал себе одни и те же вопросы: какой бы она могла быть… какой был у нее запах… и какого цвета были бы ее глаза... Мои или Ее...

Шрам, нашел подходящие слова для Иши. Помог подобрать к ней особенный ключ. И вскоре я прикипел как к родной. Я решил отдавать ей всю свою накопившуюся и не израсходованную любовь, ту, что с каждым днем умирала в моей развороченной от горя грудной клетке.

Иша научила меня любить не той любовью, что эгоистично пожирает все на своем пути, оставляя пустые мертвые земли, а той, что медленно раскрывается прекрасным бутоном, источающим удивительный аромат. Мы стали с ней похожи в своей оглушающей тоске, в своей боли – двое изголодавшихся и жаждущих любви, мы взрастили ее в своих обреченных на одиночество сердцах…

Поднявшись, не спеша застегнув все пуговицы камзола, вышел на террасу, чтобы проводить взглядом удаляющийся силуэт любимой женщины и очистить голову от гнетущих мыслей.

Не произнося ни слова, дал отмашку стоявшему за спиной Рашиту, чтобы предупредил всех тэрнов к наступлению.

– Ничему так и не научилась даже после перерождения, – не поворачиваясь к Шраму, недовольно произношу я, сцепив руки за спиной, широко расставляя ноги.

– Иш, а если все пойдет не по плану? – он подошел ближе к молочным перилам, наблюдая за моим напряженным взглядом.

– Ты лишишься головы, – серьезно ответил ему, не раздумывая ни минуты над своим ответом. – Если все пойдет не по плану… то ты сделаешь все, чтобы они остались в живых!

– Я не уверен, но думаю, что твой план БЕЗ ТЕБЯ в этом списке «проблемной» не понравится.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Сощурив глаза, повернулся к нему:

– Это приказ, а не просьба, – с прежним спокойствием глухо сказал ему.

– Понял, – кивнул он, нервно растирая свои огромные ладони мозолистыми пальцами.

– Он не тронет дочь, – тихо сказал ему.

Эти слова Шрам должен был услышать.

Мужчина нахмурившись безмолвно кивнул.

Поднял глаза к небу, наблюдая, как над горизонтом заходит диск яркого солнца. Перевел взгляд на хмурого друга.

– Пора… Скажи всем, что мы выдвигаемся!

Мой тон ему не понравился.

Шрам отвёл взгляд, понимая, что ничего хорошего нас не ждет…

И он был прав…не ждет…

Глава 42

Витар задумчиво смотрел на сидящего перед ним мальчишку.

Его переполняла злость, когда он смотрел на своего сына.

Бегущая по его жилам отравленная кровь его матери-шлюхи лишь позор для их рода.

Этого он не допустит, как однажды допустил его отец…

Едва видимый кивок головы, и тэрн Вашт, все это время стоявший за спиной его сына, испарился, оставляя их наедине.

Дрид такой же слабый и вспыльчивый, как и его мать.

Он и сам виноват... Не надо было брюхатить эту шлюху.

Всё неправильно.

Ему нужна сильная женщина, которая родит ему здорового и сильного ребенка. Его наследника.

И он знал, кто ею будет…

Осталось лишь немного подождать…

– Подойди, – подозвал к себе сидящего на полу мальчишку, раздумывающего над стратегической игрой.

– Да, отец, – золотоволосый мальчишка невысокого роста, немного сутулясь, осторожно взглянул на него.

Темно-карие глаза яростно блеснули, но тут же погасли, увидев расчетливый и холодный взгляд отца.

Витар видел и чувствовал его ненависть к себе. Маленький дикий волчонок. Чего еще можно ожидать от нежеланного и слабого ребенка?..

Дрид, кипя от злости, словно уже мог читать его мысли, стиснул зубы, позволяя себе отвернуться от Витара.

Мальчишка, склонив голову над самодельной картой диких земель, держа в руке деревянного тэрна, продолжал обдумывать следующий решающий ход в своей битве.

Снова ослушался…

Порка его только раззадорила, сделала еще более неуправляемым. Но пару капель специальной настойки на его незажившие раны, и спесь в миг с него слетала.

Все его шрамы на спине медленно заживлялись, превращаясь в уродливые рубцы.

Витар учил его боли и послушанию. Как учил своих псов командам в своих псарнях.

– Ты не слышал, что я сказал! Пыточная тебе не понравится…

– Слышал, отец, – он полоснул его ненавидящим взглядом, гневно смахнув рукой все стоявшие деревянные фигурки на карте.

– Смог усвоить урок…

– С таким отцом…– процедил ему сквозь зубы, вскакивая на ноги.

Мальчишка крепко сжал свои маленькие кулаки, чтобы ненароком не полоснуть отца своим смехотворным пламенем.

Импульсивный характер мальчишки раздражал мужчину.

Мелкий червяк.

Витар даст своему сыну еще один шанс…

– Не смей дерзить отцу! – раздраженно крикнула Тория, разъяренно влетая в покои.

Она яростно пнула одну из любимых сыном фигурок, собственноручно вырезанных из дерева и повернулась к мужчине, желая высказаться о собравшихся внизу воинах в ожидании его брата.

Сын бросился лихорадочно собирать свои статуэтки по полу в небольшую резную шкатулку.

– Ты не малое дитя, чтобы играть в такие игры! – прошипела Тория, срывая на нем зло.

Женщина схватила его за локоть, и выбивая шкатулку из рук, направилась к низкой тахте обитой красным бархатом.

– Я не отошлю его… – спокойно продолжил Витар, внимательно разглядывая свои вытянутые перед собой пальцы, поправляя на них золотые перстни с драгоценными камнями.

Медленно перевел взгляд на опустившуюся на тахту Торию.

– Оставь его…Витар.

– Быть моим сыном еще ничего не значит, – окинул безразличным и пустым взглядом стоявшего перед ней мальчишку, тяжело дышащего, который явно желает отправить его самого в преисподнюю. – Хочет быть подле меня, пусть убьет дочь моего брата…

Ненависть на лице мальчика сменилась тревогой. Дрид обеспокоено посмотрел на сидящую мать.

Тория вскочила с места, а ее подол платья резко взметнулся вверх и разлился по полу, как темно-кровавая лужа.

– Нет! Это должен сделать ты, а не он! – в глазах женщины промелькнул страх.

– Он убьет ее, если так жаждет моей власти! После… я позабочусь о том, чтобы он стал мэрном…

– Он достоин большего! Он твой сын! В нем твое божественное семя! И в любой момент, он может стать таким как ты!

– Выродок шлюхи?! Пусть радуется, что я дал ему хоть такую возможность!

– Это все из-за нее?! Да?! – не унимается она, срываясь на крик и не обращая внимания, как ее сын жмурит глаза, скрывая свои жгучие слезы. – Ты не отошлешь его! Я разделила твою силу! Приняла тебя, даже когда ты был таким же, как и он! – она затрясла рукой в сторону их сына, продолжая истерично кричать. – От другой ты получишь только слабых детей, и ты это знаешь! Ты разделил СО МНОЙ силу! Другие тебе и в подметки не годятся… – выпрямившись, резко замолчала она.

– Тебя это больше не касается, – леденящим тоном ответил он ей, отворачиваясь к огромной террасе.

Тория знала этот тон и он не предвещал ничего хорошего. Прежде чем она догадалась, Витар сказал:

– ОНА родит мне его.

– Да ты одержим!

– Следи за языком!

– Нет! – опешила Тория, истерично смеясь.

– Я убью его дочь, – тихий, едва слышный голос сына, прервал спор. – Но взамен я хочу быть подле тебя…

Витар удивился его просьбе, усмехнувшись, кивнул ему головой, а затем махнул ладонью, чтобы мальчишка убирался.

Ноздри внезапно затрепетали от знакомого до аромата, а в паху сразу заныло.

Он почувствовал ее запах.

Она здесь.

Прикрыв глаза, сосредоточился на дыхании.

Среди вибраций песка, неразборчивого шепота его слуг в своих каморках услышал тихое, ровное сердцебиение…этой женщины.

Амара…

– Ты правда думаешь, что после перерождения она упадет тебе в ноги, и захочет родить?! – расхохоталась Тория, плавной походкой направляясь к столу, за котором сидел ее муж.

– Хочу тебя разочаровать… Витар, ты умрешь, как только совершишь с ней обряд! Я не говорила тебе об этом. Думала, ты не глупее ребенка, но… – не успела она договорить, как мужчина, точно хищный зверь, схватил ее за глотку и опрокинул на стол, придавливая ее своим тело.

– Повтори! – рычит, сжимая ее лицо своей пятерней.

Тория продолжала хохотать, вибрируя под мужчиной от смеха. Ее горячие слезы текли по щекам, а кристально-голубые глаза кричали от боли и лютой ненависти к нему.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Он снова растоптал ее и унизил.

– Лучше бы ты сдох! – зашипела в ладонь, отталкивая от себя и сползая на пол. – Я лишилась своей силы, – это был мой долг этой проклятой твари, а если ты… – она посмотрела на него, гневно сверкая глазами, – …хочешь сдохнуть из-за нее, то сына убить я тебе не позволю!

– Мой господин… госпожа… – проблеяла служанка.

– Впускай ее, – Витар знал, кто стоял за массивной дверью…

– Не может быть, – Тория закрыла ладонью рвущийся изо рта смех, нервно цепляясь рукой за столешницу.

Глава 42.1

От тонкого основания шеи гладкая ткань скользила к полной груди двумя широкими белыми лентами, которые изящно перетекали на плоский живот, оплетая бедра, стройные длинные ноги и разливаясь позади меня полупрозрачной белой пеной.

Мои ярко-алые губы дернулись в самодовольной улыбке, заметив на себе любопытный взгляд его жены.

Подведенные углем глаза Витара быстро сузились в маленькие ехидные щелки. Он изучал меня. Я ощущала- его взгляд, пронизывал насквозь, пытаясь прочесть мои мысли в эту минуту.

Лениво дернула плечиком, позволяя волосам рассыпаться мягким огненным водопадом, открывая длинные бронзовые серьги с разноцветными самоцветами.

– Подойди…– его голос прокатился глухим эхом по каменным стенам покоев.

Уверенно делаю шаг вперед, внимательно наблюдая за тем, как комната медленно заполнялась воинами, как в покои вошла моя дочь...

Витар не сводил с меня мерцающих медово-ореховых глаз.

Отвожу взгляд, прислушиваясь к шуму внизу.

Звонкий лязг металла. Ржание коней. Торопливые быстрые шаги к вратам.

– Второй раз от судьбы не убежишь,– каждое его слово сочилось ядом.

Плотно сжав челюсти, его рука уверенно поднялась к моему лицу и, поддев подбородок, чуть надавила на него, задрав вверх так, чтобы он смог заглянуть в мои глаза.

В его глазах заискрилось живое пламя. Взрывалось яркими всполохами красного золота.

– Не боишься … Не спрашиваешь за свою дочь… Уверена в том, что мой брат сильнее меня?!

Не могу отступить… не могу показывать свои чувства....нельзя бояться…

Хочу отвернуться, чтобы не увидел дрожащие губы и не вздохнул пронизывающий мою грудь страх за дочь и Иштара…

– Отвечай! – крикнул он.

Молчу, пожимая плечами.

Не позволил отвернуться. Приблизился ко мне ещё ближе, уже полушёпотом проговорив:

– Ну же?.. Я хочу услышать от тебя правду…

С каждой минутой в покоях раздавалось все больше восторженных голосов.

– Вам ее лучше не знать, мой господин...

Произнесенные им слова, лишили меня самоконтроля.

– Язвишь... или не можешь свыкнуться, что уже принадлежишь мне, а, Ама-ра..?

Пальцы чуть сильнее сжали мой подбородок, Витар наклонился к самым губам... мягко прошептал в них, обдавая горячим дыханием:

– Ты права, лучше тебе правду не знать…

Лицо Тории то хмурилось, то расслаблялось…

В какой-то момент Витар замер, резко ворвавшись в мое сознание…

Дернулась, от его услышанного отдаленного голоса:

– Я умер вместе с тобой, Амара. Когда отказался от тебя, выжег свое сердце. Не ты умирала там, а я. Все внутри меня клокотало от ярости. Каждую чертову секунду, я желал тебе смерти! Хотел причинить боль за предательство!. Такую, какую причинила мне! Чтобы приползла ко мне на коленях, и умоляла вернуться… Но ты смиренно приняла свою участь…полюбила ублюдка…. Который отнял у тебя все!

Глаза жгло, а шум позади меня наполнял комнату: криками, лязгом мечей, запахом горящей плоти.

Он не давал отвести взгляд.

Не в силах вырваться из его тьмы, продолжала поглощать его тихий и совершенно спокойный голос:

– Я отказался от тебя, а должен был оберегать… Я не умею любить, Амара, это непозволительная роскошь, которая делает нас глупыми.

Я слишком поздно осознал, что мог потерять тебя навсегда. Ярость, затмила глаза. Хотел проучить тебя, но не смог остановиться!

Выжечь в тебе его семя...

Перед казнью твоей дочери…я знал, что детей подменили. В младенце не было и капли той силы, что раскрывалась в тебе.... Тот ребенок был очень болен, черная хворь пожирала его изнутри… Ардана все продумала до мелочей, жаль, что ее дни были давно предрешены.

– Жестоко, Амара, да! Жгучая алчная ревность разьедала меня день за днем. Я решился на отчаянный шаг... растерзать твою дочь... но не смог. Когда ты родила ее на свет, я с легкостью мог это сделать…и лишь в последний момент отозвал своих воинов.

Ты вывернула мою грудную клетку наизнанку и всадила острый кинжал в самое сердце, сказав, что это я ошибка!

Брат убоюдок оказался лучше, чем я?

Мне стало тяжело стоять и дышать.

– Зачем! – срывается полушепотом с губ.

– Хочу, чтобы ты это знала, когда придется выбирать…

Нежно стерев горячие слезы с моего лица прохладной ладонью, он отошел от меня. А затем, развернулся и резким взмахом руки, отдал кому-то приказ позади меня.

Тэрн Вашт…

Я узнала его мерзкий запах и медленные тяжелые шаги за спиной

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 42.2

Как только я обернулась, раскаленная волна свирепой ненависти прошибла мое тело. Холодный пот тонкой струйкой скользнул по спине и груди.

Мотнув головой, повернулась к Витару. Затуманенным и блуждающим взглядом скольжу по его расслабленному лицу, замечая лукавый прищур и тень коварной улыбки.

Тело бросило в сильный озноб. Красная вспышка перед глазами. Тяжело дыша, согнулась пополам и прежде, чем успеваю закрыть рот, мучительный стон вырывается из моего рта.

Взвыла от внезапной невыносимой боли.

Впиваясь ногтями в колени, горящим от гнева взором впиваюсь в побледневшее лицо Тории, лихорадочно сжимающую изящные подлокотники своего кресла.

Острое навязчивое желание прикончить всех в этом зале разъедает изнутри, точно могильный червяк впивающийся в сочную плоть.

Вспоминая слова Арданы, попыталась прийти в себя, но жуткие образы из прошлого, всплывающие перед глазами, не давали расслабиться.

…Ехидная улыбка Тории, мерзкие прикосновения железной клешней тэрна к моему телу… черная площадь… убийство брата…

Прошлое заживо разрушало меня, растворяя в своей зловонное черноте…

Стискиваю зубы, вперив злобный взгляд в приближающегося ко мне тэрна.

Как умело они все подстроили. Вернули мне мою боль…неизлечимую и кровоточащую язву…

Кривая насмешка покалеченного ублюдка Вашта еще больше дразнила меня.

Довольный блеск его серых глаз выворачивал меня наизнанку, разжигая во мне настоящее чудовищное пламя от всплывающих воспоминаний.

Вашт, схватив за шкирку одного из стоявших рядом с ним воинов, сбив его с ног, резко толкнул ко мне.

Не раздумывая, я сразу же с жадностью вцепилась рукой в шею мужчины и медленно стала пить его жизнь, как с наслаждением пьют в наших тавернах после тяжелой дороги мучающиеся от жажды путники кисло-сладкий нектар, будто из охлажденного кувшина тек сам божественный эликсир.

Натренированный битвами опытный воин, чье тело секунду назад было пышущим силой, упругостью и здоровым цветом кожи, увядало у всех на глазах, как увядают от палящего солнца нежные цветы.

Его серая полупрозрачная кожа истончалась, становилась дряблой. Под ней начинали виднеться пульсирующие темно-синие вены, которые медленно затвердевали, превращаясь в обожженные непроходимые черные нити.

В голове продолжало крутиться только одно…

Убить. Лишить жизни. Испить до конца его дар…

Иша с полным ужасом наблюдала за мной. Смаргивая слезы со своих пушистых длинных ресниц, сильнее вжималась в холодную стену.

Глубоко вздохнув, подняла на Витара свои потемневшие от ненависти глаза.

Он с искренним интересом смотрел на меня, не скрывая улыбку.

Сила, бурлящая внутри меня, переполняла тело, выплескивалась наружу черной испепеляющей магмой.

Крепче сжала горло мужчины, не отводя расширенные черные зрачки от наслаждавшегося Витара, и закончила мучения ни в чем неповинного эрна. Смертельное пламя с холодной яростью врезалось в ослабевшее тело, пожирая его до костей.

Черная пыль в секунду разлетелась по залу.

Легкие сразу же обожгло легкостью, голодная дерущая тело боль внезапно затихла, оставляя после себя приятную истому.

Громкий хлопок в ладоши.

Витар бесшумной поступью двинулся в мою сторону, продолжая аплодировать.

Смерть грешника, жалкого искусителя или просто никчемного эрна была бы вкуснее, чем этого… скривилась, смотря на его осевшие на пол черно-серые хлопья праха.

Выпрямившись, стряхнула с платья пыль.

Ардана хорошо меня подготовила. Показала наглядно, что ждет за гранью, если пойду против правил...

Стоит лишь раствориться в своей тьме… поторопить время и украсть ненужную жизнь себе во благо…

Я давно готовилась кануть в эту тьму, исчезнуть в ней, отдаваясь в объятия этой мрачной грешницы.

Эмоции, рвущиеся наружу, лишь преграда к моей новой цели.

Главное, чтобы Иштар мне не помешал.

Я чувствовала его.

Он уже близко.

Я ощущала его сердцебиение.

Его бешеную ярость, его злость и неукротимый гнев.

Легкое головокружение. Немного пошатнувшись, нахмурившись, опустила взгляд на дрожащие ладони. От внезапного волнения за ребенка, руки сами потянулись к животу, но вовремя успела отдернуть себя, сцепив пальцы перед собой.

Витар уловил мое секундное замешательство, скинув это на мое переживание от случившегося, подошел вплотную ко мне.

Довольно ухмыльнулся, а затем подался вперёд. Буквально ещё чуть–чуть… и я бы почувствовала его вкус на своих губах…

Кончики наших носов соприкоснулись, когда мужчина на выдохе сказал:

– Не мучайся чувством вины, ты над этим всё равно не властна.

Игнорируя его запах, постаралась полностью сосредоточиться… на своём сердцебиении... на приближающихся бешеных ударах сердца Иштара.

Наше с Витаром дыхание смешалось. Пульс участился. Его биение сердца зашкаливало.

– Милая, милая Амара… Иметь такую силу и не пользоваться ею – ужасно глупо и непозволительно.

Он провел кончиками пальцев по моей скуле, затем, откинув волосы назад, долго всматривался в мои глаза.

– Ты сама убьешь Иштара, – тихо шепчет мне в губы, поднимая горящий взгляд к зеркальному потолку.

Волнение одуряющей волной поднимается к горлу.

Не отвожу взгляд от его скучающего и разочарованного выражения лица.

– Ты же не думаешь, что я оставлю в живых их двоих?

Он повернулся к моей дочери, и мягко ей улыбнулся.

– Если хочешь, чтобы девчонка жила, закрой глаза, Амара, и прими свой дар! Перестань сопротивляться ему, если готова пойти ради дочери на все, она пригодится тебе, чтобы убить ее отца…

– Ты слишком предсказуем, Витар, – громко рассмеялась ему в лицо, отталкивая от себя.

– Хочешь, чтобы она жила – сделаешь, как я сказал! – рявкнул он.

Рыжеволосая дрянь, склонилась к моей дочери и что-то ей нашептывала, отчего у моей девочки еще больше расширялись глаза.

– Мы теперь на равных! – отчеканила я.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Хищные черты его лица приняли заостренный вид.

– Неужели?

Ардана хоть и была чертовой сукой, что злила меня, но она научила меня одному: всегда быть готовой ко всему…

– Именно так! – делаю шаг к нему, вскидывая голову.

– Это ведь я тебе нужна, а не ты мне… Ты не сможешь помешать мне убить его в своем чреве…

– Что ты хочешь? – его ноздри затрепетали, а сильные руки притянули к себе, вжимая в свое мощное тело.

– Хочу ее смерти, – посмотрела на подобравшуюся в своем кресле Торию.

Он хотел показать, где мое место, схватить за лицо своей пятерней, но я перехватила его ладонь, целуя его пальцы и смотря, как его легкое уверенное дыхание сменяется на учащенное и прерывистое, как заскрежетали его желваки, и как замерцало темное золото за вытянувшимися зрачками.

– Не спеши отвечать, Витар… Ты же хочешь меня… хочешь ребенка от достойной тебя сильной женщины… так сделай это, и хоть завтра я совершу с тобой обряд…

От сильного удара дверь слетела с петель, отлетая в сторону.

В проеме дверей стоял разъяренный Иштар, словно сам дьявол поднялся из преисподней. Его острое лезвие вошло в живот ринувшего на него эрна. Вогнав оружие по самую рукоять, Иштар прокрутил его несколько раз, не оставляя не единого шанса на выживание.

Наши с ним взгляды пересеклись. Его глаза полыхнули адским огнем.

Оттолкнув от себя мужчину, двинулся в нашу сторону.

Первое, на что я обратила внимание – бурые брызги на его лице и груди.

Алые пятна усилили чувство тревоги.

Дальше возник страх... за его жизнь.

Я медленно повернула голову в сторону дочки.

Она дернулась к отцу, громко выкрикивая его имя, но он даже не посмотрел в ее сторону, а Лата державшая все это время Ишу за запястье, не давала ей вырваться из своего крепкого захвата.

– Мне не нужен обряд, чтобы ты зачала от меня… Как и твое согласие. Ты сделаешь то, что я скажу …

Иштар замедлил шаг, переводя свой цепкий взгляд с Витара на меня.

– Никто не будет ставить мне условия! – взревела я, поднимая ладонь в сторону Витара.

Мужчина вскинул руку, чтобы поглотить мое вырывающиеся черное пламя, но я резко меняю направление и поворачиваясь к Иштару, выпускаю в него столп смертоносного пламени...

– Папа! – вопль дочки.

Прости меня..,

– Не может быть…– удивленный смех Витара.

И понимающий печальный взгляд любимых темных глаз…

Борись же!!!

Но Иштар даже не попытался этого сделать!

Стиснув челюсти и кулаки, рухнул на колени….

В зале наступила тишина.

Крики. Лязг мечей.

Все внезапно прекратилось.

Я продолжала выпускать в него пламя, ментально закрываясь от ужасного крика нашей дочери!

– Амара, я ненавижу тебя!!! Папа…! Папа! Остановите ее!! Я вас умоляю!! Папа… – разрывающийся крик моей дочери.

– Я давно выбрала...

Слезы срывались из глаз, но я через силу продолжала его уничтожать…

Глава 42.3

Все вокруг начало темнеть, плыть…

Становилось тяжелее контролировать свое обезумевшее пламя.

Если сорвусь, то уничтожу его…

Давай же, Витар…

Останови меня…

Жмурю глаза, чтобы не видеть, как пламя разъедает и уродует тело моего мужчины.

Голос дочери разрывает на куски заточенными клешнями мое кровоточащее сердце…

Пламя со стремительной силой набирает обороты, желая раскрыться всей своей мощью. Забрать лишнее… запретное…

Не позволяю, держусь из последних сил.

– Папа!! – беспомощный крик дочери. – Остановись! Прошу тебя, прекрати!!!! Ты же его убиваешь!!!

Прости меня, Иша… но так надо… когда-нибудь ты поймешь меня… И надеюсь, сможешь простить…

Девочка вырывалась из цепких рук Латы, а увидев мой безжалостный горящий и поглощенный тьмой взгляд, замерла.

Ее растерянный и разочарованный взор сменился на пустой и безразличный.

Прости меня, Иша, что так быстро тебе пришлось повзрослеть…

Я не смогу хоть немного побыть твоей матерью, но смогу сохранить жизнь тебе и твоему отцу…

Перед глазами все поплыло, соленые слезы обжигали лицо, мешая сконцентрироваться на происходящем.

Каждый ожог, каждая обгоревшая часть тела Иштара, впечатывалась в мое бьющиеся сердце дерущей болью, безумным воплем души.

Руки начинают дрожать, тело сопротивляется под натиском всепоглощающей древней силы. Мое связь с ним жалобно мечется из угла в угол, жаждет спасти, остановиться.

Рвется к мужчине с бешеной прытью, дерет в клочья мою искалеченную душу…

Яркие лучи утреннего солнца врываются в открытую террасу, ослепляя и лаская измученное лицо Иштара.

Залегшие тени под глазами, черные сеточки уродливых нитей на широкой груди превращаются в свисающие лохмотья обезображенной стянутой кожи. Они вгрызались в его сочную плоть, разъедали и плавили упругое тело…

Я больше не могу…

Судорожно глотая ртом воздух, в упор смотрю на Иштара... открываю рот, чтобы сказать, что не справляюсь, как услышала его ласковый шепот:

– Закрой глаза, лиана….

Не сейчас… только не сейчас…

Пытаюсь сопротивляться. Опускаю ладонь вниз, распределяя свою силу по всему телу, стараясь не задерживаться на одном месте.

Языки пламени скользнули по напряженному обезображенному прессу мужчины.

– Лиана…

Не надо Иштар… Я прошу тебя…

Мотнула головой, не желая его слышать в свое голове, поднимая полные слез глаза к потолку, лишь бы не смотреть на него. Не потерять контроль.

– Если не сделаешь, как говорю, девочка… твой задуманный план разлетится в секунду…

От волнения рука вздрогнула…а яркое пламя вспыхнуло с новой силой, причиняя ему сильнейшую боль.

Под натиском зубов лопнула губа, а из раны выступила кровь.

– Посмотри мне в глаза, лиана… – его спокойный и тяжелый голос врывается в сознание.

Делаю, как говорит, вперив в него сочувственный взгляд, в мыслях желая остановиться, прекратить его мучения…

– А теперь закрой их!

Сердце пропускает удар…

Воздух потяжелел, заискрился.

Тяжесть на душе сменилась хрупким взволнованным трепетом.

Прикрываю глаза.

Теплое прикосновение рук.

– Ты оставишь свои игры и …

– Не смей… – мой тихий шепот растворяется в воздухе и нависает над нами острыми лезвиями.

– Ты целый мир для меня, Амара.

– Перестань…

– Ты мое пламя…

Распахиваю глаза… не скрывая от него своих слез.

Все вокруг померкло… Был только он… и его бережные прикосновения...

– Я не смогу, Иштар! Не смогу вас защитить! Не могу больше причинять эту невыносимую боль тебе! –вскидываю умоляющий и виноватый взгляд на него.

Но вместо ответа – мягкий нежный поцелуй в губы.

Его широкая ладонь зарылась в моих волосах, другая опустилась на поясницу, прижимая к себе.

Поцелуй, наполненный дикой испепеляющей любовью, горьким разочарованием несбывшихся грез, сожалением о том, что провели вместе там мало счастливых дней и ночей.

Иштар вложил в него весь свой жар пламенной души.

Его сорвавшееся горячее дыхание растворилось на моих влажных губах… легкой свежей прохладой.

– Амара, моя нежная девочка… – пронзительный взгляд черных глаз.

– Помоги мне, Иштар… Отступи! Дай мне сохранить ваши жизни! Иначе мне придется…

Закусываю губу, чтобы не всхлипнуть… не показать, как уязвима и слаба перед ним…

– Ты не сделаешь этого, Амара… Ты должна достойно воспитать нашего сына... и дочь… Ты нужна ей… А если вздумаешь ослушаться меня, ныряя с головой в эту бездну мрака, то потеряешь нашего сына. Я тебе помогу выстоять…

Иштар…

Его ладонь скользнула от плеча вниз к моей руке, сплетая наши пальцы вместе…

– Мне будет не хватать твоего мелодичного звонкого смеха, твоих громких стонов в моей спальне… – Он покрывает мое лицо нежными поцелуями… – Твоего запаха на моих простынях… – кончиком носа проводит по щеке, втягивая мой аромат. – Ты сводишь с ума, Амара. Ты хуже смерти, что я познал, когда потерял тебя!

Губы слегка приоткрылись, желание продолжить головокружительную ласку… слиться с ним дыханьем, стуком сердец…

Но всё испарилось… Его образ внезапно исчез…

Пламя ровным потоком продолжало сжирать живьем Иштара, а я все также смотрела, как он умирает…

– Достаточно! – твердый голос Витара позади меня отскакивает от каменных стен разочарованием. – Подойди.

– Попроси, – резко отвечаю мужчине, не оборачиваясь.

Опуская дрожащие от напряжения руки, переводя сбившееся тяжелое дыхание.

С облегчением и тревогой пробегаюсь глазами по телу Иштара… поглаживая руку, где минуту назад сплетались наши пальцы.

Чудовищные шрамы останутся на его теле, но глубокие раны затянутся, они для него не смертельны...

Зубы Витара заскрежетали, красивые длинные крепкие пальцы сжались в кулаки.

– Я сказал, подойди.

Со злостью смотрю на воинов Витара, как они с наслаждением надевают на запястья Иштара массивные кандалы… прикрепляя к ним тяжелые цепи, крепящиеся железными крючками к толстой стене.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Когда попросишь как следует… – хладнокровно чеканю ему, – подойду… Я же твоя будущая жена… – обернулась к нему, сверкая глазами.

– Амара! – взревел Иштар из последних сил, вырывая из стены металлические крючки.

– Проси! – твердо сказала Витару.

– Вот так?..

Чувствую на себе бешеный взгляд Иштара.

– Хочу власть, что положена мне! Хочу править! С тобой, Витар, без него!

– Тогда ты будешь не против древнего обряда, да, Амара?.. Без жрецов… без нужного одеяния… мне по нраву и это… –хладнокровный цепкий взгляд хищника. – Да и нужных нам зрителей у нас предостаточно…

Витар внимательно следил за мной, затем перевел сосредоточенный взгляд на Иштара.

– Раздевайся.

– Это все, что тебя так волнует?

– Делай, как сказал.

Смотрю ему в глаза, стягивая ленту белоснежного платья, перешагнув через белоснежную реку воздушной ткани. Прокрутилась для него, давая себя рассмотреть.

Подняла глаза на его краснеющую от злости жену.

Дернул на себя, повернув лицом к своему брату.

Тонкие длинные пальцы накрыли мою шею, другая рука скользнула к груди, медленно вырисовывая на ней незамысловатые узоры, затем быстро скользнула вниз, к животу.

Прикрыла глаза, скрывая свое отвращение от его прикосновений.

Как же хотела прикончить его… но пока не могла…

Я чувствовала каждой клеточкой кожи низменное желание мужчины, витающее в воздухе, и черную жгучую ненависть его жены.

– Я не разрешал закрывать глаза…Амара-а-а… – острый как сталь голос опаляет своим холодом мочку уха. – Ты наденешь красное платье и прямо сейчас мы позволим моему брату присутствовать на нашей праздничной церемонии…Как однажды я присутствовал на вашей…

Глаза Иштара загорелись свирепым оранжевым пламенем. Тяжелый разъяренный звук натянутых цепей звонким треском отразился от стен.

– Тория… Хочу ее смерти….- поворачиваюсь к нему лицом, касаюсь кончиками пальцев щеки, и тянусь за поцелуем…

Целую так, как не целовала его никогда…Представляя другого…

На губах вкус пепла и черной копоти…

– Амар-р-а! – разъярённое рычание любимого.

Витар молча кивнув позади меня служанке, стянул с ее рук алую тряпку и накинул на меня.

– Надевай!

– Ты не сделаешь этого, Витар, – звонкий смех Тории и мой напряженный взгляд на мужчину.

В эту же секунду Витар разводит руки в разные стороны, не отрывая от меня тоскливого взгляда и, перебирая пальцами густой вязкий воздух, наращивает пламя… Черное пламя…

Нет…

– Она беременна! - голос Тории прозвучал, как разлетающиеся осколки хрусталя в оглушающей нас тишине.

Ее интонация – словно разрывающаяся зловещая трель умирающей птицы.

Мои руки застыли на тонком поясе платья.

Витар знал…

И прежде чем сильные руки поймали меня, когда я потеряла равновесие, в живот хлынул поток ядовитого пламени…

Меня мягко опустили на свои колени, пока боль в животе пульсировала, растекалась по венам жгучей лавой, заставляя кричать…

Глава 42.4

Платье подо мной стало быстро намокать…

– Нет! Нет! Не-е-е-т!! – с ужасом мотаю головой, отталкивая от себя Иштара.

Проследив за взглядом мужчины, всхлипнула, закрывая ладонью рот.

– Посмотри на меня! – две широкие ладони легли на мое лицо.

Растерянно бросаю взгляд на него.

Его глаза вспыхивают алым пламенем:

– Наш ребенок жив! – настойчиво убеждает он меня.

– Я…

Опустила дрожащую руку к своим бедрам…

Ладонь моментально окрасилась алой кровью.

Глаза жгло от слез.

– Девочка моя… – целует лицо, пытается привлечь меня к себе, скрыть в своих объятиях, но я не позволяю.

Вскинув голову к потолку, завыла, сжимая на своих коленях запачканное кровью платье.

– Лиана… – осторожный хрип моего мужчины.

– А-а-а-а-а!..

Мой крик резко стих, а влажные от слез глаза в секунду избавились от соленой влаги, застыв на потолке.

– Не позволю! – зло промычала им сквозь зубы.

– Амара, – Иштар осторожно проводит рукой по моей щеке, но его будто со мной рядом не было…

– Амара, услышь меня, – снова жгучая ласка .

Бушующее безумие в зале перестало меня волновать, как и его ужасная ложь.

Вопли рабов, лязг мечей – всё это наполняло меня чужеродной темной жизненной силой.

Эрны в панике пытались спастись от воинов, крича от ужаса, бросались врассыпную.

Дымка от пожара пожирала дом за домом.

Земля задрожала, завыл ветер.

Безумный рев трэптов сотрясал стены.

Разрушались колонны, каменные статуи медленно затягивались в песчаный плен одна за другой.

Воздух стал плотным и тяжёлым.

Пальмы дрожали, шелестя длинными листьями под завывание ветра. Застилались песком полы комнат и залов.

Черный туман, окруживший меня плотной стеной, протягивал свои щупальца ко мне.

Время замедлилось.

Всё было кончено... но только для меня.

Опускаю ладонь на застеленный песком пол.

Сжимая его в руках до мерзкого хруста, подчиняю себе каждую его песчинку, прикрывая глаза.

Я медленно погружалась в ничто, туда, где сейчас пусто и холодно, где ничего нет, где перестал существовать мир…

– Лиана!.. – пытался докричаться Иштар.

Тория метнулась к двери, но моей оглушающей силой ее сбило с ног.

Поднимаю ладонь вверх.

Песок замер на уровне глаз, сверкая на солнце золотыми драгоценными крошками.

Легкий взмах руки.

Золотые крупицы с невероятной силой сорвались в ее сторону, царапая лицо, руки, забивая рот, трепля ее идеальную прическу.

Она вопила, пытаясь уползти в сторону открытой двери, а я смотрела на это с непроницаемым и бесстрастным лицом, едва шевеля пальцами, играя с песком.

– Дрид!!! – закашлявшись, прохрипела она, хватаясь за горло.

– Оставь мою мать! Иначе убью ее, – светловолосый мальчишка приставил к горлу дочери острое лезвие.

Витар молча наблюдал за мальчишкой, а глаза его гордо поблескивали....

«Гибель приносит тебе удовольствие, так чего ты противишься? Не пора ли взять свое по праву?..»

Перевела пустой взгляд на Витара.

И вновь мы стояли друг напротив друга, с замиранием сердца ожидая того, что будет дальше.

Витар жестом остановил тэрна движущегося на меня с плотоядной улыбкой.

– Иштар ты ведь знаешь, что делать…– его голос был спокойным, низким, интонация - ровной.

Витар держал меня взглядом до последнего, а после обвел нас спокойным взглядом, и молча вышел из комнаты.

Я не заметила, как внезапно оказалась прижатой к груди Иштара. Как он ласково убрал влажные пряди с моего лица, проводя по щекам ладонью, унимая мою дрожь.

– Брать с тебя обещание не впадать в крайности, и быть осторожнее — бесполезно, – пытается улыбнутся, а из губ стекает струйка крови.

Неуправляемая сила толкала его в меня.

– Ишта-а-а-р….

Вместо ответа он поймал мое лицо, ладонь крепко сдавила подбородок, большой палец почти грубо прошелся по губам…

Вздернув подбородок выше, его жадные сильные губы впились в мои. Иштар вливал в меня всю свою жизненную силу.

А я как в тумане руками нащупывала его скулы, щетину, волосы…

После поцелуя на языке остался металлический привкус, но к нему примешался пряный, дурманящий, ни с чем не сравнимый вкус... вкус Иштара.

Не отрывая от меня горящих, жадных глаз, он хотел что-то сказать, но вырвалось лишь глухое шипение…

????????????????

Дорогие мои читатели! Главку пришлось очень урезать...большое и вкусное продолжение выйдет к четвергу.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 42.5

В чёрных глаза любимого мужчины увидела его смерть…

Иштар рухнул на пол. Его кожа начинала гореть, а из горла вырывалась яростным потоком алая кровь.

Опускаюсь перед огромным мощным телом мужчины, дрожа всем телом, осторожно обхватываю руками его голову и укладываю к себе на колени.

Прозрачный купол его силы от ярких лучей солнца, рвущиеся из открытой террасы, мерцал над нашими головами металлической крошкой.

Шрам стоял со своими воинами в стороне, держа за шкирку сына Витара, заслоняя собой Ишу, находясь под таким же защитным куполом.

– Ухо-ди... – захлебываясь кровью, жестко прохрипел он, хватаясь за мое платье, сжимая в кулак.

– Иштар… – дрожащей рукой провела по его щеке, стирая кровавую пену. – Иштар!!! – взревела я, не принимая жестокую насмешку судьбы!

Мое запястье обожгла мужская ладонь, другая вложила в мою руку изогнутый кинжал.

– Давай… лиана, сделай это! – прохрипел он, осознавая, на что меня толкает…

Его глаза опустились на мои подрагивающие пальцы, в которых зажат был кинжал. Заглянув мне в глаза, уверенно кивнул, плотно сжимая челюсти до хруста, подставляя острый конец кинжала, инкрустированного мелкой крошкой разноцветных камней, к своему горлу.

– Шрам!!! – взревела я, не желая убивать своего мужчину…

Шрам отворачиваясь прикрыл глаза. На его измазанном кровью и сажей лице образовались две чистые кривые дорожки от слез.

– Нет, нет, нет… – взмолилась я от отчаяния. – Все должно было быть не так! – срываюсь на крик.

Тело бьёт крупной дрожью. А сердце набатом колотится в груди.

– Никто не сделает это кроме тебя! Сделай это! Давай же, лиана! – крикнул он на меня, сдавливая в моей руке ненавистное оружие. – Я не жилец, сделай это для меня…! – яростно смотрит на меня, давясь кровью и с трудом успевая ее глотать.

Мотаю головой.

– Не бойся, Амара! – ласково произносит по имени.

Сквозь раздирающую боль гладит меня по лицу.

– Нет… – накрываю его ладонь своей, целуя его руку.

– Я прошу тебя! – больно схватил за запястье, а глаза вспыхнули живым пламенем, голос надломился от хрипа и мучительной боли.

– Я знаю, о чем ты просишь, Иштар… Но, убив тебя, я потеряю себя… – склоняясь к нему, шепчу прямо в губы, отбрасывая кинжал в сторону, нежно стираю с его губ кровь. – Он не оставит меня, даже если я потеряю свою силу, убив свое сердце… Тебя, Иштар…

По его щеке скатывается слеза.

– Ты мое сердце, любимый… – мой шепот разлетается по воздуху, и застывает над прозрачным куполом, разрывая его своей силой на миллион осколков…

Черное пламя охватило его напряженное тело, заставляя прореветь от боли.

– Па-па! – отчаянный крик Иши, что пыталась вырваться из защитного купола, зло молотя по нему. Беспомощно смотрела, как на моих руках умирает ее отец и мой любимый.

Прикрываю глаза. Руки легли на его грудь, губы зашевелись известными только мне словами.

Ровный холодный тон.

Глухой удар его сердца.

Вой ветра.

Мой шепот разносится по диким пескам, врываясь в недра песчаных дюн.

Еще один удар.

Его сердце отчаянно боролось за жизнь…

А я боролась вместе с ним…

– Лиана…– обессиленный полушепот, полухрип.

Вспарываю ладонь острием ножа, и кончиком пальца кровью вывожу на нем древние символы, запечатывая его душу в своей.

У судьбы получилось, но у вечности не выйдет выдрать его из меня своими острыми как лезвия когтями.

Рисую солнце и луну, знак вечности и верности, запечатываю в круг пламени, любви и страдания.

Боль в груди.

Рука неожиданно дернулась, замирая над его головой.

Последний стук… его сердца…

Мой раздирающий нутро крик…

Безмятежная тишина в его груди. Его сердце больше не трепыхалось в мощной широкой груди.

– Иштар!!! – отчаянно взвыла я, прижимая к груди бездыханное тело мужчины, медленно раскачиваясь и поглаживая его по голове.

С ужасом всматриваюсь в его стеклянные, навечно застывшие на мне глаза.

…И вижу в них свою бездну, рвущую на части мою душу.

– Любимый… – бесцветный шепот в никуда.

Слова сочились изо рта горькой отравой…

Прикрываю глаза и скрываюсь в своей тьме.

Боль сжирала меня.

Меняла изнутри, выливалась бешеным напором наружу, извергалась яростным потоком… засасывая все вокруг в свои черные сети.

Я смотрела прямо в глаза своему отчаянию и боли.

С поднятой головой взирала на свою утрату, хоронила ее в своем сердце.

Я примеряла свою тьму, что раскрылась черным бутоном в полную силу. Она облачила меня в свою вуаль безразличия. Украсила своей жестокостью, даруя мнимый покой и морозную черствость. Оставила рваный шрам на душе, прикрыв его всеми оттенками черного.

Разодрала мне душу, скрывая ее непроницаемой броней.

Обуглилась.

Умерла.

Заледенела изнутри, покрываясь корочкой льда.

Истошный крик, меня словно разом лишили кислорода.

Красная вспышка и темнота.

Песок резко взметнулся стеной вверх, разрушая потолки, затмевая солнце и голубое небо.

Смертоносная буря.

Гулкий треск.

Стены пошли глубокими широкими трещинами.

Все разрушалось, превращаясь в руины.

Камень за камнем.

Из горячего огня я превратилась в смертоносное холодное пламя.

Развожу руки в стороны, вскидывая голову к затянутому песочной пеленой солнцу.

Я сливалась с песчаными вихрями.

Бездумные быстрые движения кистью руки по набирающему свою силу ветру.

Безразлично пропускаю его мощные потоки через пальцы, разрушая толстые стены вокруг яростным пламенем.

Тихое шипение.

Дикий вой песчаных волков за барханами и обезумевший рев трэптов.

***

Она оставила свое покалеченное сердце вместе с ним.

Со своим любимым.

Здесь.

Под покровом золотого песка.

Ее длинные волосы раскачивал ветер, а холодную бледную кожу пытались обогреть прорывающиеся сквозь песчаную стену солнечные лучи, но все бесполезно, она канула в пучину пронизывающей тьмы.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

В последний раз ее сердце испещренное шрамами билось так сильно.

Виляя бедрами, она плавно шла вперед, сжигая дом за домом, и каждого, кто посмел вставать у нее на пути.

Шаг за шагом, она медленно продвигалась вперед, а с ее рук срывались языки пламени, они переползали на тонкую шею точно змеи оплетали ее, застывая золотыми браслетами, украшая обнаженное женское тело.

Она словно парила, грациозной поступью направляясь к НЕМУ.

Словно дикая кошка, шаг, ещё один, и снова…

Глава 42.6

«Любовь…»

Как же долго он насмехался над этим пустым, ничего не значившим для него словом… пока не повстречал ту, которая мечтает впиться своими когтями в его горячее, обреченное на одиночество сердце, ту, которая затмила его разум страстью, своей непредсказуемостью и дерзостью, наполняя его до краев незнакомым ему чувством.

Это женщина ворвалась в его спокойную обитель как буйный ветер, сметая терпение, бередя тихую ровную гладь его души своим пламенным вихрем, создавая музыкальные огненные круги на воде.

Разбудила в нем то, что тихо выжидало своего выхода. Открыла в нем потаенное зло.

Она точно редкий ядовитый цветок, распускающийся с наступлением ночи, и точно скорп, дурманит твой разум, как только осядет на губах…

Женщина — пламя, рдеющая в его крови. Отравляла его день за днем.

Она его Порок.

Его грех.

Его тяжелое бремя… его смерть.

Дикая восставшая страсть.

Его нерушимая зависимость.

Желанная Дрянь, что поглотила его, точно разрастающийся сорняк в его цветущем саду.

Не это ли любовь?..

Губить, чтобы возродить к жизни и вновь выжечь свое пожизненное клеймо.

«Ты превратила мою душу в грязную канаву, а потом снова в благоухающий роскошный сад.

Амара…

Ты мой скорп…

Мой тлен…

Ты будешь пылать для меня, не затухая до моего смертного часа...»

Лёгкая накидка обтягивала мощные мышцы… Витара открывая родовую татуировку.

Лицо непроницаемое, точно каменное было устремлено в темный потолок купола.

Взгляд мужчины был прямым и бесстрастным.

Пока звучала музыка смерти за дверями его храма, он мирно ожидал ее около алтаря.

Он никогда не принадлежал к числу тех, кто терпеливо собирает обломки, склеивает их, а потом говорит себе, что починенная вещь ничуть не хуже новой. Что разбито, то разбито.

Амара занимала большую часть его мыслей. Он мог ее ненавидеть, желая казнить, причинить нестерпимую боль, но в то же время мечтал отпустить ее и обрести умиротворение.

Обретенная власть и сила не дарили никакого удовлетворение.

Каждый слух об Иштаре и его жене резал по его живому. Ревность затмевала глаза, застилая изнутри черным тленом.

Витар не забыл какой она была в его объятиях при свете луны, струившемся на их постель, вспоминал, как девушка давала волю слезам, дрожа в его крепких объятиях.

Его руки помнили каждый изгиб ее гибкого тела, помнили, как обнимали ее и прижимали к себе.

Как же он яростно отрицал то, что мечтал прятать свое лицо в ее черных волосах, сминать ее губы своими, боялся, как босоногий мальчишка увязнуть в омуте своих чувств.

Желал ее подчинить себе!

…Но ее сердце принадлежало другому…

А теперь и часть души его брата заключена в ней самой.

Как бы он хотел выдрать его из нее.

Но это больше невозможно…

Как невозможно обрести покой в своей душе…

Как же смешно выходило…

Теперь он точно знал имя убийцы…

– Я ненавижу вас!!! Вы убили моего отца! – безостановочно рыдала Иша.

Крик ее девчонки не терзал совесть Витара, как и все то, что он приготовил для ее матери…

Рука на подлокотнике резко напряглась и словно окаменела, когда он почувствовал ее приближение…

Липкая от крови мозаичная полоса под ее ногами, сменилась гранитными белоснежными ступенями.

Кровавые брызги медленно скатывались по ее обнаженной груди, оставляя кривые алые дорожки.

Чужая кровь капля за каплей скользила по ее бедру.

Шаг за шагом, она медленно подбиралась к нему.

Босые ступни оставляли кровавые следы на раскаленном камне.

Ее тело дрожало от внутреннего холода, покрывалось невидимым льдом изнутри, а ее глаз коснулась устрашающая тьма.

В ее взгляде застыла пустота.

Душераздирающие крики.

Шелест по песку…

Под покровом песка бугрились огромными волнами гибкие туловища обезумевших трэптов. Словно сама безжизненная пустыня утопала вместе с ней в ее горе.

Ударная волна.

Двери храма с силой распахнулись перед ней.

Черные нити обволакивали ее, словно паутина, обращаясь в наряд.

Алые локоны Амары сплетались с золотистым песком, распадаясь по телу и мерцающему платью, точно оседающая блестящая сажа.

Воины, перегородившие ей путь, разлетались перед ней как игрушечные пустые фигурки.

Жёсткий цепкий взгляд в сторону Витара.

С остервенением посмотрела ему прямо в глаза.

Делая глубокий вздох, обескураженно улыбнулась, разводя руки в стороны и поднимая ладони к потолку.

Песчаные волны взмыли вверх, поднимаясь столбом, точно стены, заключая город в золотой круг, скрывая все в песчаном плену.

Небо затягивалось багрово-коричневой пеленой.

Витар, медленно поднявшись с золотого трона, кивнул головой, принимая ее выбор.

Между ними разверзлась черная бездна, деля храм пополам…

Амара, распахнув глаза, повернулась лицом к надвигающимся на нее воинам, заранее знавшим, что обречены на верную смерть.

Они лишь пешки в играх богов.

Взмах кистью руки, и они летели в недра черной бездны, отдаваясь в руки самой преисподней.

Резко взглянула на Витара, впивалась в его разум, точно дикий хищник пытается отгрызть жирный кусок.

Амара вытаскивала его слабость, копалась в его мыслях, как в ворохе грязного белья.

Витар схватился за голову.

Вашт шагнул к нему.

– Нет! – вытягивая руку, он остановил тэрна.

Дерущая боль врезалось в его тело.

Её шепот: «Смотри до конца».

Перед его глазами появился Иштар.

Амара перед ним на коленях…Он и она вместе… Иштар ласкает ее разгоряченное тело. Играет с затвердевшими сосками, опускается ниже и дарит ей божественное наслаждение…

В глотке Витара резко пересыхает, а в груди зажигается лютая ненависть…

Из ее глаз текли кровавые слёзы.

И снова резкая боль.

Витар схватился за грудь.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Ее воспоминания сменялись одно за другим.

Ее обнаженное тело, признание в любви его брату….

Черные щупальца оплели бьющееся сердце Витара, чтобы сжать.

Мужчина падает на колени, сжимая горло рукой.

Ее адский шепот разнесся по всей пустыне, сплетаясь с диким ревом трэптов:

«Время пришло»

Она посмотрела на него с омерзением, добивая последним: «Жалкий сын отца и его сестры».

Кидает к нему медальон.

Там …

Полы под ними задрожали.

Витар вскинул на нее потухший безэмоциональный взгляд. Твердо кивнув ей, и только хотел принять смерть, как его глаза расширились от ужаса…

Толчок.

Женщину пронзает колющая боль...

Острое лезвие прошло сквозь тело Амары.

– Амара! – крик мужчины.

– Мама! – крик дочери.

Тэрн Вашт с ожесточением толкнулся холодным металлом еще глубже, пока лезвие не вышло наружу через живот.

– Я предупреждал тебя – не стой у меня на пути, – шепчет он в тонкую шею, вздыхая ее аромат, и с наслаждением наблюдая, как с пухлых губ льется кровь, а его брат скоро подохнет следом за ней.

P.s. Дорогие мои! Завтра выйдет еще одна прода, в знак извинений за задержку)

ваша

Лаура????

Глава 42.7

Острая пронизывающая боль пронзает спину и живот.

Первое, что мелькнуло в голове – мой сын…

Рука поднимается к животу, касается острия металла и тут сползает вниз.

Мерзкий шепот Вашта до меня не долетает.

Перед глазами застывает взгляд Витара, он наполнен сожалением и болью.

Запах гари застревает в моем горле. Оседаю на пол и заваливаюсь на бок.

Перед глазами замелькали огни. Лязг металла отлетал от каменных стен полуразрушенного храма. Яркие вспышки пламени…

Это всё уже не важно, я медленно уплывала отсюда, как утекает вода из треснутой вазы, найдя маленькую едва заметную щель.

Прикрываю глаза, проваливаясь в воспоминания…

– С херов дров! Даже не думай, слышишь, проблемная! Ты не повесишь на меня свои проблемы! – возмущений голос Шрама. – Обезьянка, помоги!

Кто-то подхватил меня на руки.

– Я не хотела всего этого говорить… я… я... Мамочка! – плач моей девочки.

«Мамочка», ее тоненький голосок заставляет дернуться мое сердце от счастья.

– Иша… моя... девочка… – захлебываясь кровью, шепчу в открытое небо.

Мягко опускают на песок.

– Бери девчонку и убирайтесь отсюда! – властный голос Витара.

– Только через мой труп!

Витар резко хватает его за глотку и цедит сквозь зубы:

– Повторять два раза не буду! Если она… – кивает в мою сторону, – вы сдохнете следом! А если хочешь помочь, спрячь девчонку и задержи отряд Вашта!

– Шрам! – испуганный голос малышки.

Громила вцепился своими лапами в его широкую ладонь, и моргнул глазами в знак согласия, пытаясь освободиться от его нечеловеческой хватки.

Крики сменились стонами, мольбами пощадить.

– Если я прав...

Две горячие ладони опускаются на мою грудь. Яркая вспышка ослепляет меня. Жгучее пламя проносится по моему телу, и задерживается на пульсирующем от боли животе.

Я ощущала прохладное дыхание мужчины на своей коже.

Рана затягивалась, а мои ладони горели, словно с них сдирали кожу живьём.

Я видела перед собой горящий песок, он был в огне, медленно тлея и вновь разгораясь…

– Витар…

– Молчи, – от бессилия прохрипел Витар.

От приятных вибраций в теле я начала засыпать.

Проснулась от холода, пробивающего до костей мое тело.

На небе вовсю расцвела луна, подсвечивая серебристым светом яркие звезды.

– Я уже и не надеялся, что ты выкарабкаешься, – хриплый голос за моей спиной.– Если хочешь спасти свою дочь, тебе нужно торопиться. Единственное твое оружие – трэпты. Я больше не смогу тебе помочь, – мужчина оборачивается ко мне.

Замираю, когда вижу, как из раны на его груди стекает медленно кровь…

На бледном лице Витара проскользнула легкая тень улыбки.

– Ты беспокоишься…– он слегка пошатнулся. – Надо было прикончить их еще в самом начале, – мужчина опустился на колени, всматриваясь цепким взглядом в пылающий Старый город.

Один за другим словно факелы вспыхивали дома, до нас доходили безумное ржание лошадей, детские вопли, грохот идущего боя.

Витар догадывался, что Вашт метил на его трон, но, чтобы он был одним из них… НИКОГДА. Единственное, о чем сейчас жалел – это то, он что сдался слишком рано…

А все из-за этой женщины, что подошла к нему и нежно стирала своей дрожащей прохладной ладонью с его лица предательски скатывающиеся злые слезы.

– Почему, Витар? – не могла поверить в то, что он сделал…

– Если бы я мог… все исправить, Амара… ты бы…

– Нет, – накрываю его горячие губы продрогшими пальцами, качая головой, не желая слышать то, что он хочет у меня спросить.

Мое сердце принадлежит только одному мужчине, и оно больше не будет биться как прежде, без него никогда.

Сумасшедшая страсть, пробежавшая между мной и Витаром, не связана с нашими истинными чувствами, лишь проклятая кровь причастна к случившемуся.

Я до конца дней будто нести это проклятие в себе – как была глупа и как мало отхватила у судьбы счастливых моментов с Иштаром.

Я не любила умирающего передо мной мужчину, и он это знал, мог прочитать это по моим глазам.

Его внутренности сжимало невидимыми железными клешнями яростной ревности. Горечь от моего взгляда рвала в лохмотья его душу. Ненависть подкатывала к горлу.

У него ничего не осталось, рядом только предатели, шлюха-жена, которая трахалась с тэрном, с тем, кто оказался с ним одной крови... и сын, которого он ненавидел из-за его матери.

Он видел в этом мальчишке себя. Помнил такой же взгляд на себе своей матери… да и матерью ему она не оказалась.

Горько усмехнувшись, с силой притянул к себе, впиваясь жадным отчаянным поцелуем.

Забилась в его руках, сжимая в кулак ткань на его спине, пыталась вырваться из стальной хватки мужчина, а потом резко затихла от его обжигающей мое сердце просьбы:

– Подари мне одну ночь, Амара, ту, что по праву была моя, – шепчет он, превозмогая боль, лаская мои губы своими.

P.s. Это маленькое сообщение для моих замечательных скромных "пушистиков", кто не комментирует у меня на страничке, но постоянно поддерживает меня и согревает мое сердечко своими пятизначными звездочками в конце глав, в независимости какая бы она не была, грустная или очень жестокая.

Спасибо!

Вы подогреваете мой интерес не изменять своему стилю и помогаете напитывать свои новые истории оглушающей тьмой.

Благодарю каждого из своих читателей за ваши отклики.

С любовь, ваша Лаура!????

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 42.8

Его дыхание на моей коже обжигает похлеще живого огня.

Витар углубил поцелуй. А его сильные руки с силой вжали в себя.

– Хотя бы притворись, – злой хриплый голос мужчины вырывается из груди жалостливой мольбой.

Ногти впились в его разгоряченную кожу, желая причинить ему боль.

Противостояние.

Борьба.

Отчаяние.

Все смешалось.

Растворилось в личном мраке, пронизывая наши души отчаянным криком, обнажая их до оголенных нервов.

– Ты моя тьма… мой свет... – касается лбом моего, – хочет продолжить, но останавливается.

Я чувствовала его страх каждой клеточкой своей кожи.

Страх кануть в пустоту.

Раствориться в ночи.

Уйти безвозвратно.

– Как бы сложилось… не будь… всего, что я натворил…– его ослабевшая рука коснулась щеки, ласково поглаживая большим пальцем губы.

– Не было бы его… не было бы и меня… – прямо посмотрела ему в глаза.

Он обнажил передо мной свою душу. В его зрачках, она ярко вспыхнула в собственном ядовитом пламени.

Корчилась в предсмертной агонии от моих сказанных слов.

Золотые песчаные вихри резко взлетели вверх, сплетаясь с его яростными языками пламени, заключая нас в огненное кольцо.

– Обряд нерушим, Амара…

Осознанный взгляд на меня.

– Прошлое не изменить, но в нем можно остаться навсегда...

Каждая его фраза как раскаленные шипящие угли в моем сердце под тонкой корочкой льда.

Мягким, нежным поцелуем касается моих губ.

Поцелуй путника потерявшего надежду. Тот, кто утратил свой смысл бороться за свою жизнь до конца…

Мертвый, причиняющий боль поцелуй.

А может прощальный, где накопленная боль стирает границы между ненавистью и любовью. .

Едва слышный шепот мужчины…

«Спасибо».

Я могла уйти. Но не сделала этого..

В отражении его глаз застыло забвение..

Тело Витара мгновенно задрожало и завалилось на песок.

Жизнь ускользала из него с каждым едва ощутимым вздохом.

«Побудь рядом»

Шепотом врывается в мое сознание его мягкий обессиленный голос, унося меня туда, где он навсегда желает остаться….

Воспоминания мелькали перед глазами…

«Вспыхнувшие факелы…»

«Внимательный и ощутимый взгляд на моем теле»

«Влажная полоска на моей коже от его губ»

«Шумный вздох»

«Горячие прикосновения рук»

«Сбившийся ритм наших сердец»

Прикрываю глаза и позволяю мужчине унести меня еще дальше, туда, где когда-то могло быть все иначе…

Могло ли…

«Жар его губ на моей коже»

«Аромат прохлады на языке»

«Тяжесть его тела»

«Сплетенные руки»

«Толчки языка на моей чувствительной плоти»

«Мои сжатые пальцы, судорожно впивающиеся в шелковую ткань его постели»

Слабое дуновение ветра.

Вихри на золотом песке оставляли узоры.

Тонкие алые язычки пламени последний раз срываются с кончиков пальцев Витара, окончательно поглощая все его тело жадным огнем.

Воспоминания сменяются одно за другим, превращаясь в прозрачный мираж…невесомую дымку…

В них я вскрикивала, закатывая глаза от удовольствия.

«Помни меня» – его голос разносится по пустыне и сразу же растворяется в густой тьме.

Стеклянный взгляд Витара замер на пронизывающей своим холодом луне, а улыбка превратилась в бледный оскал, медленно сползая с лица, словно потекшие краски растворяясь в огне.

Ветер с силой разодрал прах мужчины, точно падальщик раздирает клыками на лохмотья прогнившую плоть.

Однажды гонимая страхом, я приняла свое поражение, но не сейчас.

Когда-то я не хотела думать, что меня ждет. Но сейчас, мне хотелось лишь передышки, чтобы утихла боль от предстоящих потерь, — хотелось покоя, чтобы зализать свои раны, и снова ринуться в бой.

Я искала путь, к которому рано или поздно все равно бы пришла.

Я, та, что рождена из источника тьмы и света, душа берущая свое начало от тьмы.

Та, что сегодня покончит со всем этим….

P.S завтра будет продолжение. ;)

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 43

— И что ты собрался делать?! - взвилась Тория.

— Знай свое место! — зашипел на нее Вашт, сжимая железной клешней ее скулы.

От его тона соски сжались в тугие узелки, а по коже пробежалась мелкая дрожь.

Она разочарованно вздохнула, вспоминая каким был этот мужчина в постели.

Оттолкнул ее от себя.

Тория больше не знала, что у него в голове. Какую цель он преследовал и что ему еще надо?

Трон был его, но как долго он будет восседать на нем?

Тиран и бестолковый ничего не мыслящий идиот?!

Такие быстро теряют власть, как и голову… но загвоздка в другом…

Витар…

Почему старая кляча обманула ее, припугнув смертью мужа после обряда?!

Истошные крики снова отвлекли ее от беспокойных мыслей.

Сморщив носик, покосилась в окно.

Что они с Ваштом забыли в этой крысиной дыре?

Внизу, под их окнами, разбегались пустые по своим дырам, как муравьи. Эрны грабили базарные лавки, насиловали местных женщин, а их детей заковывали в цепи и использовали для развлечений, вместо своих псов.

На диких землях творился настоящий хаос.

Ее успокаивало только одно…

Что зеленоглазой зверушки больше нет и никогда не будет…

Как Витар вообще мог заступиться за эту тварь?!

Возмущенно намотала на пальчик светлую прядь.

Никогда бы не подумала, что у Вашта может что-то получиться!

Эта зверушка, вечно все портила.

Осталось найти ее дочь…

Вашт, хочет прикончить ее.

А у меня на нее совсем другие планы…

Дрид и Иша…

Тория раздраженно взглянула на сына, что стоял в углу в каких-то лохмотьях с медным подносом в руках.

На кого он теперь похож?!

Слуга?! Раб?!

Сын Древнего! Сын Витара!

Этим Вашт хочет отомстить мне ?!

Жалкий пес!

Его дочь, такая же сумасшедшая, как и он сам.

Но, если хорошо присмотреться, от рыжеволосой можно ожидать чего угодно.

Если бы не эта дрянь, Витар остался бы жив.

— Пошла прочь,— оскалился мужчина, расположившись на низкой тахте, подзывая к себе трех развратных полуголых девиц.

Какой прок от них, когда ты не в состоянии им воспользоваться, потому что его у тебя попусту нет.

Нахальная улыбка озарила ее лицо. Дернув плечиком, подошла к сыну, забирая полную чашу с вином.

— Следи в оба…— предупредила его, наблюдая за оргией.

Девушки облепили его со всех сторон. Терлись своими обнаженными телами о его, поглаживая соски, они раскрывались перед ним и играли со своей плотью лаская друг друга, срывая голодные похотливые поцелуи.

От происходящей картины хотелось стошнить.

— Тория! Гос-с-подин…— чуть не сбив ее с ног, ворвалась ее служанка.

— В чем дело?! Совсем ополоумела так врываться?!

—Там…там,— показывает за свою спину.

— Не тяни!— рявкнула Тория.

— Обезумевшие трэпты, все в пламени и…

— И?!

— Она здесь… моя госпожа…

— Она?!— обернулась к напряженному Вашту.

Его глаза моментально налились кровью, а смуглое лицо посерело от злости.

— Амара?! — не сразу догадалась она.

— Д-да.

Тория залилась громким истерическим смехом, еще сильнее выводя из себя мужчину.

На лице тэрна заблестели капельки пота.

Отшвырнув от себя своих шлюх, подошел к Тории.

Выхватив из ее рук чашу с вином, вылил в глотку, отбросив чашу на пол, зазывая всех своих воинов к наступлению.

У него нет ни единого шанса.

Ей нужно бежать…

Вашт, словно разъяренный зверь, который гонится за сбежавшей добычей и заранее обдумывает, как сурово накажет ее, когда поймает.

Он, как умалишенный хватал своих слуг, и давал каждому по острому мечу, заставляя идти на войну с Древней.

Тем временем, улицы Старого города заметно изменились.

Рев тварей становился ближе и громче.

Крики пустых.

Дребезжание посуды на столах. Протяжный скрипы за стеной.

Тэрн проиграет эту войну, а значит, и власть.

Но он все равно был намерен забрать то, что по праву, как он думал, принадлежало ему.

Вашт врывался с воинами внутрь каждого дома словно дикий кабан, опрокидывая столы и разбивая вдребезги посуду, вышвыривал оставшихся на улицу, и снабжал их оружием.

Будто это спасет его от ее гнева…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 44

Нет никакой необходимости вглядываться в темный мир каждого, чтобы отобрать его жизнь.

Достаточно равнодушно сделать взмах рукой, и они загорятся передо тобой, точно факелы.

На моих руках были их души.

Хрупкие.

Черные.

Теперь забытые навечно.

В воздухе разносится крик.

Я слышу только собственное дыхание и звук собственных шагов по песку.

Я наслаждаюсь пульсирующей краской, которую вижу.

Алая.

Темно-бордовая.

Миллиард запахов и столько же звуков.

Мое лицо было в крови.

Выжившие.

Их было немного.

Они орали, толкались, будто стадо баранов. Но кто-то, все же принял верное решение и опустил свои клинки, преклоняя колени, ведь сражаться со мной бесполезно.

Я приду за каждым из них.

Делаю глубокий вздох.

Через алую пелену ярости смотрю на отчаявшиеся и измученные лица.

У некоторых из них отсутствовали конечности, проколоты легкие, а кто-то корчился от мучительной боли, сгорая заживо от моего пламени.

Неверные.

Те, кто восстал против меня и моего мужа.

Слепящие клинки обнажились.

Еще один отряд… что окропит мои босые ноги своей кровью.

Казалось, что песок под ногами дрожал, кровоточил, изрыгал из себя извивающих тварей, дерущих всех на куски.

Деревья укутались черным пеплом, точно пуховыми одеялами.

Взмах руки.

Сильный воин падает навзничь.

Еще один взмах.

Труп.

Мясистое красное лицо мужчины обрело восковато-желтый оттенок.

Улыбаюсь, поглощенная силой.

Ощущаю, как внутри меня раздувается нечто огромное, необъяснимое, захлестывает с головой.

Дорогу преграждает еще один подготовленный отряд.

Мое терпение начинает кончаеться.

— Мелкое отродье! Как смеете мешать мне!

Подняв ладонь вверх, с медленными движениями пальцев в воздух взлетели тучные туши эрнов.

Из их ртов вырывались крики, но для меня они звучали праздничной музыкой.

Оставшиеся покидав свои мечи, бросились врассыпную - это мало кому из них помогло: вырывающееся пламя, и очередной запах жертв.

Мой звонкий смех отражается от разрушенных стен, а улицы заполнялись запахом жертвенных костров.

– Ва-а-ш-т, – смеясь, зову тэрна. – Где же ты, милый? Почему прячешься от меня?

В порванном окровавленном платье, вглядываясь в лица склоненных передо мной мужчин и женщин. Я медленно прохожу между ними по желтому прохладному песку, а следом за мной изящно тянулась лента кровавых следов.

– Все никак не можешь сдохнуть? — хрипло чеканит мужчина, показавшийся впереди.

От свирепой ярости его кожа на лице натянулась. На бычьей шее вздулись и пульсировали вены. Омерзение ко мне сгущалось на его щеках, оседая на языке смрадной гнилью.

– Каково потерять всё, а? Девка с низов почувствовала власть? – позади него восторженно забуйствовала толпа.

Глупые прихвостни…

Пальцы дернулись от предвкушения…

– Я буду медленно, очень медленно убивать каждого из вас. Иссушая до дна ваши бесполезные сосуды. Наслаждаясь каждой каплей вашей агонии.

Глубокий вздох.

Мои ноздри затрепетали от удовольствия.

Кровь. Страх. Осознание смерти.

– Сначала я вспорю тебе брюхо, а затем найду твою дочь и отправлю к твоему ублюдку.

Тело вздрогнуло, а затем точно окоченело, помня боль утраты.

Перед мысленным взоров пронесся стремительный калейдоскоп сцен, отбирающий мою надежду и силы:

Как я склоняюсь к Иштару, смотрю в его безжизненное лицо и целую в губы, мягко и неторопливо.

На вкус он пыльный и горький.

Вкус сожаления в тени не раскрывшегося бутона любви, мерцание его сгорающей и прерванной жизни.

Я помнила каждый наш поцелуй.

Будь он отчаянный. Страстный. Прощальный.

Я хранила каждый глубоко внутри.

Я целовала Иштара долго и мягко, а когда оторвалась от его губ, еще раз коснулась их пальцами, запоминая каждую морщинку на его застывших безмолвных губах.

Согнувшись, часто задышала.

Мой взгляд застыл, стал мутным, безумным. Руки задрожали, а губы приоткрылись, из них вырвался протяжный отчаянный стон.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Крик такой глубины, что стоящие рядом заткнули уши руками.

Вазы и посуда все вдребезги разлетелось по сторонам.

Я помнила каждый последний вздох Иштара, каждое произнесенное им слово…

Не владея собой, разогнувшись, я направила на Вашта губительное пламя, я убивала каждого, кто стоял у меня на пути.

Лихорадочно поглощала огнем. Теряя свои силы шаг за шагом отнимала чужие жизни, пока не рухнула обессиленная перед разрушенным храмом.

– Как же нам жаль…О,великая Древняя… Силы вас так быстро покинули?! – рядом замурлыкала подоспевшая Лата. – Папочку жаль больше, но он уже все равно был ни на что не способен…

– Заканчивай с ней, – тихо зарычала на нее Тория, за ее спиной, желая побыстрее с этим покончить.

Пока они обходили меня со всех сторон, мое сердце разрывалось на части, ведь я так и не успела сказала ему «прощай».

Не смогла.

Хрустальная слеза рухнула в песок, разбиваясь на тысячи влажных искринок.

Взмах меча над головой.

И мой шепот пронзительно-тихий «любимый…» застревает где-то во рту…

Глава 44.1

«Отразить удар», – твердил голос на подкорке сознания, но тело отказывалось подчиняться.

Земля вздрагивала от тяжелых шагов приближающихся воинов. Вибрировала от медленно окружающих меня солдат и стервятников жрецов, которые должны вписать в свои бумаги исход решающей битвы.

Я забрала слишком много жизней…

Потеряла контроль…

Сердце отчаянно дернулось в груди.

– Что-то не так, – прошелестела Тория, останавливая Лату и осматриваясь по сторонам.

Дело было не в мольбах умирающих, режущих ее тонкий слух, а в пыхтящей жаром земле.

Дрожь песка под ногами.

Еле ощутимые толчки и вибрации. Невидимые глазу бегущие по нему волны, как круги по воде, он дышал под ними, притаившись в ожидании, чтобы в одну секунду нанести свой смертельный удар.

Тория привыкла доверять своему чутью и, не обращая внимания на визжащую сумасшедшую идиотку, одержимую своей местью, отступала назад.

Ее сын прямой наследник. Единственный выживший Древний, не убивший и не утративший своей силы, не считая ее дочери, а поэтому Тории нужно выжить.

Впереди целая империя.

Настало ее время.

– Трусливая сука! По какой счастливой случайности ты стала женой мэрна?! – орала Лата, оглядываясь на отступающую Торию. – Ни на что не годная дрянь!

– Она потеряла свою силу, убив твоего отца, тебе следует оставить ее, пусть ею займется кто-то другой! – она делает шаг назад, ближе к храму, единственному месту, которое еще не разрушено до самого основания, где сейчас многие укрывались в его стенах, чтобы переждать кровавую бойню.

– Ну уж нет, я не повторю ошибку своего отца, я добью эту суку.

Перед моими глазами мелькнула широкая испещренная шрамами спина.

– Иштар…– потянулась рукой к мерещущимуся видению.

– Да! Сейчас ты отправишься именно к нему! – кричит разъяренной фурией Лата.

«Борись!»

Глухой твердый голос мужчины впился в сознание.

Рука вздрогнула.

Сердце пропустило удар.

Тяжело задышала, впиваясь взглядом перед собой.

Хрипло выдыхаю в песок...

От горячего дыхания в воздух поднялось золотое облако пыли.

Еще один слабый удар сердца в груди…

«Амара…» – твердый голос мужчины держал мое сознание, но оно уплывало от меня.

Я медленно сгорала в отчаянии, захлебывалась в безумии своих грез.

Отдалась в руки непроходящий боли, черной дыре, что снова разрасталась в груди. Она топила меня, засасывала в свое бремя.

«Не смей, лиана»

Властный голос отчаенно тянул на поверхность, но мое тело отказывалось подчиняться, сопротивлялось.

Я видела прихвостня своей смерти… его гнилую слюнявую черную морду…

Обезображенное тело, покрытое нарывающими алеющими язвами, источало адский жар. Грудная клетка твари расширялась и тяжело сдувалась. Дитя мрака вспарывало мордой землю, что-то жадно рыща в ней.

Задрожала от лизнувшей тело прохлады…

Сила еще стремительнее от меня утекала.

«Меня не спасти…» – отчетливо пульсировало в подсознании.

Тело зверя замерло на месте.

Утробное рваное рычание.

Холодный пот стекал по лицу, страх пробирал до костей.

Изуродованная морда резко обернулась в мою сторону, будто все это время я скрывалась от него в полном мраке, а сейчас оказалась перед ним на свету. Горящие алым глазницы жадно впились меня.

Так вот кого ты искал…

Безумный голод зверя ощущался всем нутром.

Обнажив уродливую желтую пасть, тварь в прыжке рванула на меня…

Взмах меча…

С силой впиваюсь ослабевшими пальцами в оранжевую пыль, принимая удар.

Подземный толчок…

Жалобный плач детей…

Обезумевшие крики людей…

Перед глазами предстали адские глазницы твари, сотканной из самого мрака.

Ее острые когти впились в мою душу, раздирая на лохмотья.

Отрывая кусок за куском.

Дыхание замедляется…

Глухие удары сердца.

Последний вздох…

...И рваный прерывистый выдох.

Обреченный удар сердца…

..Остановилось...

С последним вздохом растворилось в пустыне.

Скатившиеся по щеке слеза зашипела, а глаза застыли на ровной глади песка.

«Амара!» – разъяренный голос любимого мужчины врывается яростным ударом в мою грудь.

Беспокойный крик черных птиц, кружащих над головой.

Агония.

Дыхание застыло, как застывает вода, превращаясь в ледяную синюю глыбу.

Душа угасала, как угасает обожженный фитилек в жидком воске свечи.

«Лиана» – душераздирающий рев, от которого содрогаются острые пики красных скал.

Оглушительный грохот молнии.

Яркая вспышка блеснула в огненном небе.

– Это еще что? – отшатнулась рыжеволосая женщина, показывая на огромную надвигающуюся на них песчаную бурю.

– Это…

«Девочка моя…» – тоскливый бархатный голос пытается достучаться до затихающей умирающей души.

Неистовый рев трэпта вдалеке рвётся сквозь бурю.

Еще один…

Затем еще и еще…

Их огромные могучие тела вспарывали песок, надвигаясь на город со стремительной скоростью. Врывались в него один за другим.

Звери сметали всё на своем пути тяжестью тела, вспарывали тела воинов ядовитыми шипами, разрывали их на куски острыми как сталь зубами.

Мир погрузился в пучину хаоса.

Кровь лилась рекой, питала пески, смывала нарывающие гнойные наросты и ошибки своих детей. Сметала руины прошлого….окровавленной рукой.

Круговорот жизни и смерти.

– Всем стоять до последнего! – вооружились воины, оглядываясь друг на друга, оттесняя Торию и ее сына к храму.

– Думаешь я тебя оставлю…– зарычала рыжеволосая красавица, над обездвиженным телом девушки.

– Ла-та… – вскинулась Тория, зажимая от ужаса ладонью рот.

Под ногами Латы разверзлась земля. Столп песка взметнулся вверх, а вместе с ним и хрупкое тело девушки.

Ее беспомощный и отчаянный вопль…

В ее тело впилась мощная пасть обсидианового трэпта, перекусывая ее на части, разрывая на куски.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Древние… – прошелестела Тория.

Женщина скрылась с сыном в храме, пока верные ее мужу воины стояли до последнего, защищая их от обезумевших древних тварей.

Горячая морда трэпта осторожно ткнулась в бездыханное тело своей женщины.

Но оно оставалось неподвижно. Не откликалось на ласку любимого зверя.

Тоскливый вой трэпта, обреченного на вечное одиночество, смешался с яростной молнией на небе. Серебристая гневная вспышка вспорола его пополам.

Небо бушевало над зверем, кипело. И, сжалившись над ним, дало себе волю, пролив свои дьявольские слезы на залитую кровью землю.

Зверь метался в отчаянии, заключив тело любимой в кольцо своего пышащего жаром туловища.

Его жуткий рокот сотрясал разрушенные стены храма, под ногами людей дрожала земля.

Яростное пламя из его пасти разрывало почерневшее небо.

Глава 44.2

Выползающие языки пламени обволакивали стены храма, перебираясь на людей.

В воздухе стоял запах гари, горящей плоти и тлеющих надежд.

От жалких строений остались лишь обожженные камни и обугленные обломки, что сейчас медленно тлели в ночной темноте.

Песчаная буря разрасталась. Увеличивалась огненным шаром, закрывая песчаной пеленой все вокруг. Под властью ветра исполняла свой хаотичный безумный танец вокруг мощного туловища трэпта.

В глазах зверя отражался жадно пожирающий всё вокруг огонь, в оранжевых языках пламени ему мерещилась его женщина, что исполняла свой танец смерти, сливаясь с никому не подвластной стихией.

Неукротимый огонь его сердца.

Его страсть.

Его нерв.

Та, кто обрекла его на вечную муку, перестав бороться за свою жизнь и их сына.

Та, которая связала их души воедино, покинув его.

Любимая женщина, что пошла на отчаянный шаг, безжалостно заперев его, словно в прочную клетку в тело Ратмира.

Лишь бы он жил…

Его непокорная женщина.

Его огненное сердце не остановилось лишь потому, что она его безумно любила и не смогла дать ему уйти, как и он не согласен принять ее смерть…

Зверь замер, всматриваясь в огненный мерцающий женский силуэт.

Волосы Амары пылали точно ожившие языки пламени. Ее глаза горели подобно двум ярким рубинам. Оранжевые отсветы на ее бледном лице делали ее отрешенным призраком, но в то же время живой, настоящей.

Она неторопливо двигалась к нему.

А следом за ней, точно ее верные слуги, следовали тени, одна женская, другая мужская… женская…

Мать… Отец… Ардана… Ее брат…

Все стали за ней нерушимой стеной. Были ее непробиваемой опорой.

В тягучем влажном воздухе зазвучал их гневный шепот.

Их голоса доносились до самых небес.

Тягучая темная кровь под ее босыми ногами расползалась по песку багровыми черными реками, точно огненная лава, поглощающая все вокруг.

Она приближалась к нему безмолвно, неторопливо, размеренно.

Стук ее сердца. Он слышал его, как свое.

Их связь подобно тонким стеблям лозы, что обвивала их сердца ядовитыми шипами, навечно врастала в них своими корнями.

Их сердца забились в унисон. Ее и его. В едином ритме.

Зверь взревел.

От его мощного рокота вибрация прокатилась по песку короткой волной.

«Лиана»

– Иштар…

Ее руки поднялись к небу, а затем опустились книзу, касаясь кончиками пальцев песка.

Она глубоко вдохнула, закрыла глаза и отдалась прохладному ветру.

Каждое ее движение было полно грации, необузданной энергии.

Она двигалась медленно, холодно, а затем всё более интенсивно, возбужденно, будто она слилась со стихией.

Танец-свобода. Танец-борьба.

На ее лице застыла безмолвная маска.

Трэпт не отводил от нее взгляда.

Амара вращалась, точно вихрь, настоящее воплощение бури, способная смести с пути всякого, кто окажется пленён её пламенным танцем.

Танец-поклонение. Танец-триумф.

Она расцветала в огненной пыли, под звёздами. Она стала стихией. Его разрушающей бурей.

Глухие удары барабанов.

Непрекращающиеся шепот за ее спиной.

Стук сердец в недрах песка.

Дерущий от боли рев зверя в пылающее чернильное небо.

На мощном теле трэпта загорелась метка богов.

Удар барабанов.

Гром небес.

И едва слышный стук двух сердец...

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 45

Когда я открыла глаза, то увидела склоненную над собой огромную каменную морду трэпта.

Сердце сжалось в тихой тоске.

Прощальный отзвук утраты проносится по моему телу мелкой дрожью.

Зверь застыл надо мной в смиренном поклоне. Его затвердевшее мощной тело, будто заковано в металлический панцирь, золотую броню.

Слезы потекли по щекам.

Подняла к небу свой измученный взгляд.

На чернильном полотне искрились серебристые холодные звезды.

Прохладный ветер зло кусал влажную кожу.

Хочу закричать, но крик застывает на губах отчаянной горечью. Загустевает в сердце и не дает вырваться губительному отчаянию наружу.

Я мимолетно прошлась взглядом по скопившимся вокруг меня людям, и так же быстро его вернула к затвердевшей пасти Ратмира, как только они начали один за одним безмолвно опускаться передо мной на колени.

Утратив ко всему интерес, я смотрела на неподвижного хищника пустым взглядом.

На трэпта, который воинственно прятал меня от всего мира, загораживая плавной волной своего каменного туловища.

В нем моя частичка души, которая навечно замурована в камне.

Ком в горле не давал мне вздохнуть. А от слез жгло глаза и всё расплывалось.

Последняя нить, которая связывала меня и Иштара с этим миром, оборвалась.

Коснулась рукой гладкой морды, другую положила себе на живот.

Он боролся за нас… пожертвовал всем, что у него было…

Тихо всхлипнула, не желая замечать вокруг отблески пламени.

Бескрайняя ночная пустошь сияла, как при ослепительно ярком солнце.

Несчетное количество белых свечей опускалось на песок.

Искалеченные душой и телом, каждый кто остался в живых нес свою бронзовую чашу с мирно горящей свечой к его статуе.

Каждый из них разделял мою боль. Свою утрату. Дорогую потерю…

Пламя яростно дергалось, вспыхивало и стремительно тянулось ввысь, безжалостно вгрызаясь в мягкий воск. Оно шипело, постепенно разрасталось и в конце взрывалось, чтобы снова неподвижно гореть и иногда чуть подрагивать на черном фитильке…

Легкий порыв ветра танцевал с огнем свой безумный парный танец, страстно сливаясь с трескучей музыкой.

Огни на песке точно отражение звезд на ночном небе.

В глазах измученных воинов стояли непролитые слезы. Бесценная влага… от жутких потерь.

– Госпожа…

Быстрые неуверенные шаги в мою сторону.

Я ощущала страх приближающейся девушки.

Липкий. Скользкий. Гнусный.

А еще, я отчетливо чувствовала ее нежелание подчиняться разрушающим порывам своей хозяйки…

Приказ, а быть может, просьба, которую она боится исполнять…

Стоило мне только повернуться, как эрна вытащила свой маленький кинжал из льняной сумки и замахнулась на меня, одаривая виноватой уродливой улыбкой.

В эту же секунду песок под ногами задрожал.

Девушка от сумасшедшего страха откинула изогнутое оружие в сторону и рухнув на колени, стала умолять, чтобы ее пощадили.

– Я не виновата, госпожа!- заливаясь слезами, кричала она, ища помощи и поддержки в измученных лицах окружавших нас.

Никто не шелохнулся, чтобы помочь отчаявшейся девушки.

Тория никогда не успокоится… не упустит свой шанс нанести мне удар…

Перламутровый трэпт вспорол песок перед ней и впился острой пастью в верную служанку и подругу Тории.

Было мне ее жаль?.. Нет. От страданий мое сердце окаменело. От потерь утратило чувствительность. От отнятых мною жизней я утратила к ней вкус. Потеряла страх перед смертью. Будь она мучительна или извращена…

Я перестала бороться с судьбой, смирилась…Но не простила…

Трэпт с остервенением раздирал девушку на куски, а я прикрывая глаза, предалась воспоминанию…

Бьющиеся отчаяние…

Яркие вспышки перед глазами…

Непроглядная тьма.

Плач моей дочери.

Шепот убитого брата.

Агония умирающего трэпта.

Еще одна вспышка...

И я видела темный силуэт Иштара, который постепенно отдалялся от меня.

Его следы на песке заметал леденящий ветер, трепал его черную повязка на голове. Темная шаль взмывала в воздух, и опадала на широкую спину, и увитые буграми мышц плечи. Его шрамы на смуглой коже, начинали бледнеть, а сама фигура еще сильнее отдаляться. Пока вовсе…не осыпалась, растворилась… Обратилась в золотую пыль…

Я помню, как бежала за ним, как срывала голос умоляя обернуться, остановиться…

Но голоса позади меня, тянули обратно…

Я чувствовала, как сила втекает в меня… чужая… холодная…не похожая на ту, от которой мое сердце воспламенялось и жаждало жить…

Моя мать безмолвна протягивала ко мне свои руки.

Ардана… Отец…Мой брат…

Но я не могла пошевелиться.

Не могла отказаться, отпустить, сделать решающий шаг.

Не могла….

«Ты должна жить ради сына»

«Он отдал жизнь за тебя! За него!»

–Ты должна жить дальше, дочка,- на меня с сожалением посмотрели малахитовые глаза.- Ради него, дорогая…

И вот я тянусь…касаюсь ее теплой руки…

Вспышка

Рев трэпта…

Открывая глаза, с нежностью коснулась затвердевшей статуи зверя, дала ему волю разрушиться.

Осыпаться у моих ног золотой пылью.

Развеять свой прах в воздушной стихии.

Слиться с песком и отдаться в руки свободы.

Где нет боли. Тоски. И мучительных связей.

Среди толпы я слышала детский всхлип своей дочери.

Для нее это был любимый зверь отца, который тоже покинул нас.

А для меня очередная болезненная утрата мужа… разрушенная попытка спасти его и себя.

Он снова пожертвовал собой ради меня… нас… убираю ладонь от живота и делаю шаг в сторону разрушенного храма.

Громкий рев трэпта.

Повернувшись к зверю.

Трэпт, извиваясь, медленно подбирался ко мне, сметая все свечи на своем пути.

Я могла чувствовать их страх… боль… отчаяние…

Но здесь… это было другое… безграничная любовь…та, что между братом и сестрой..

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Нет…

И стоило ему вскинуть морду, как на лунном свету я узнала эти глаза…

– Камаль…

Потянулась к пышущей жаром пасти трэпта.

Ответная реакция незамедлительно ворвалась сильной вибрацией в моей тело.

Я громко заплакала, впиваясь в жесткие чешуйки на его морде.

Громкое прерывистое горячее дыхание опалило лицо.

– Брат…

Глава 46

Сжимаю золотые подлокотники трона.

Черная вуаль прикрывает мой горящий ненавистью взгляд.

Ни один мускул на моем лице не дернулся от криков ее сына.

Тяжелая атмосфера, возникшая здесь, давила на мою дочь, мешала ей сосредоточиться на главном…

Была ли я предвестником хаоса… рождением чего–то нового?

Нет.

Я стала той, кем меня сделали все эти люди, скопившиеся сегодня на черной площади.

Их злоба. Их ненависть. Отчаяние. Бурлило во мне отравляющей лавой.

Считают ли они меня жестокой правительницей?

Отчасти.

Я утратила свою силу, но черная дрянь от нее въелась глубоко мне под кожу.

Заполнила мою пустоту своей…

Мать. Вдова Древнего.

Расправив плечи, посмотрела вниз на разъяренную толпу, жаждущую публичного наказания.

Ничего не изменилось с тех пор, как сгинул Витар.

Один тиран сменил другого.

Подняла безразличный взгляд на кружащих над головой стервятников.

Адский шепот в моей голове постепенно сводил с ума.

С каждым днем он становился все навязчивее, отчетливей.

Бороться с ним у меня не было сил, а принять его… предаться забвению…

«Связь нерушима» – как-то сказал мне один жрец, наблюдая за моим очередным приступом.

«Значит, это конец», – горько усмехнулась ему, поднимаясь с колен, обессилено хватаясь за выступы стен, прячась в стенах храма.

Тогда его взгляд и молчание, показались мне громче всяких слов.

– Конец… – проговорила вслух.

С грустью посмотрела на свою дочь.

Она знает, что причина моих приступов-я сама.

Каждый раз, как закрываю глаза…и вслушиваюсь в шепот душевной скорби…

Я уже знаю, что увижу …

Всегда приходит одно и то же видение…

Стоит мне только подумать о нем, как я начинаю слышать сладчайшую музыку - его биение сердца, шелестящий шепот, сводящий с ума…

Втянув воздух, прикрываю глаза.

И снова вижу родное лицо…

Взгляд Иштара был глубоким и в то же время отстраненным. Словно молчаливый наблюдатель. Золотые вкрапления на его смуглой коже ярко мерцали под солнцем, а гладкие длинные иссиня-черные волосы рвались от ветра ко мне.

Его мягкий бархатистый шепот…

«Лиана..»

И вот сейчас… он коснется меня…

А потом…. все исчезнет…испарится.

Он протягивает ко мне руку, его пальцы скользят по щеке и застывают…

– Мама?!

Мое видение моментально растворяется.

Огорченно открываю глаза.

Молчу, чтобы сохранить остаток самообладания.

– У тебя снова был приступ?! – тоненький беспокойный голос моей девочки.

Перед глазами кружилось.

– Все в порядке, – вру я, сжимая ее худенькую ладошку, мирно лежащую на колене.

Привычно поднесла к носу платок. Вытерев текущую дорожку крови с лица, холодно ей улыбнулась.

– Но…

– Прекрати, Иша,– раздраженно прервала ее, поднимаясь с места.

– Почему ты не отпустишь его?! – разозлилась моя девочка.

Гнев на нее, окутал мой разум.

Резко обернулась к дочери и так на нее посмотрела, что она сразу съежилась под моим взглядом.

Она боялась меня потерять …

И я понимала ее страх, но меня понять – некому…

Она не знает, как трудно жить, когда всё кровоточит!

Никто из присутствующих здесь никогда не узнает с чем я сталкиваюсь день ото дня, от чего я просыпаюсь с криком на губах, и с какой болью я засыпаю.

Повсюду леденящая пустота.

Мертвая пустошь.

Душа промерзла до костей.

Когда зверь разрывает свое жертву на куски – это ничто по сравнению с тем, что у меня на душе.

И виной тому я сама.

Кто-то скажет мне, что любовь - «подарок судьбы»…

Любовь… – сумасшедший шепот беззубой старухи. Палач сердца. Узник души.

Она вонзилась в мою грудь своими корявыми от вечности когтями и с голодной жадностью умирающего терзает мою душу день за днем.

С той самой минуты, как ее повстречала, мое сердце томится в вечной агонии.

Кто кричит, что это дар небес… тот никогда не любил.

До последнего вздоха.

До последнего стука сердец.

День за днем она пожирает меня заживо.

Раньше, я думала, что любовь подобна сладкому манящему нектару, на бархатном лепестке… Но сейчас, она раскрылась для меня – невыносимой пыткой, хрустом костей и невыносимой болью в груди.

После смерти Иштара, пугающая пустота постепенно заполнялась кипящим исступлением.

Лишь маленькое сердечко внутри меня, приводит ненадолго в чувства. Лишь оно заставляет меня дышать день ото дня.

Бушующие чувства на мгновение затихли…

Толпа, ревущая и улюлюкающая, сливалась перед глазами в сплошной цветной водоворот.

Гордо вздернув подбородок, повернулась к палачу.

Толпа умолкла в ожидании.

Вскидываю ладонь вверх.

Яростный вопль ее сына.

Взмах меча.

Поднимаю вуаль, и безразлично встречаю взбешенный взгляд Тории.

Бездонные, влажные от слез голубые глаза впиваются в мои, точно острый кинжал вонзается в плоть.

– Мама! – отчаянный хрип ее сына.

Ликующий ор толпы.

Сверкающее лезвие.

Глухой стук.

Отворачиваюсь.

– Ты не обязана здесь присутствовать, – посмотрела на побледневшее лицо своей дочери.

– Не обязана, – ее тихий шепот.

Но она здесь не чтобы чтить традиции… А ради него…

Спустившись с пьедестала, слегка пошатнулась.

Рашит вовремя подоспел.

– Вы не должны были приходить, – беспокойный взгляд моего друга.

– Я не должна была жить… – открыто говорю ему , мягко улыбаясь.

– Сын, – одно короткое слово, и мои мрачные мысли тут же развеиваются.

Опустила ладонь на живот, всматриваясь в худощавое лицо мужчины:

– С ее отрубленной головой мое сердце вновь разбилось, Рашит. Нет, облегчения от «обработанной раны». Я лишила змею головы, но ее яд продолжает действовать, медленно меня убивая.

Рашит качнул головой, но не посмел мне ответить.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Молчишь, – усмехнулась я, ведь ты все знал… знал, что облегчения не последует…

Ласково похлопала его по руке, разрешая себя увести.

– Наступит день и я убью тебя и всех, кто тебе дорог! – срывается на крик озлобленный на весь мир волчонок.

Двое воинов еле сдерживали его, безрассудный порыв вырваться и перегрызть мне глотку.

– Ее больше не вернуть, – посмотрела в упор на него, тихо отвечая.

Он слышит меня.

На миг даже перестаёт вырываться из крепких рук мужчин.

Ветер донес мои слова до его ушей.

– Как и моего мужа… и мою жизнь…– выдерживаю его суровый взгляд. – Казнить! – громко произношу я, кивнув страже головой на мальчишку.

Уверенно взглянула в желтые глаза Рашита.

Он, как и я…ждал знака…

Дрид мигом побледнел от услышанного.

– Амара! – растерянно вскрикнула Иша, вскочив с трона. – Ма…мама! Ты… не… ты… Не будь, как его мать!

– Прежней Амары больше нет! И не будет никогда… – бесцветно отрезала я.

Мой безэмоциональный хладнокровный тон ошарашил ее.

– Ты не сделаешь этого! – позволила оспорить мое решение дочь.

Шрам за ее спиной плотно стиснул зубы, его мускулы тревожно напряглись под темной тканью рубашки.

Безнадежно прикрываю глаза, из груди рвется тревожный вой.

Шрам давно начал замечать ненормальную тягу моей дочери к сыну Витара.

Ее крохотное непорочное сердце тянется к нему, как мотылек тянется к свету.

Но у мальчишки вместо сердца обожженный камень, сотканный из мести, ненависти и боли.

С грустью и нежностью посмотрела на Шрама.

Мне было жаль его….

Жаль оттого, что ее чистая невинная любовь к нему разрушится вмиг, стоит ей соединиться с мальчишкой, слиться с ним силой.

– Когда ты хотела мне рассказать о вашей связи? – ровный спокойный тон скрывал мою ноющую материнскую боль, отчаянный сердечный крик.

Иша зарделась, ерзая на месте, посматривая на напряженное, посеревшее от злости, лицо Шрама.

– Я бы хотела его убить, Шрам, – проследила за внимательным взглядом сильного мужчины, что сейчас казался мне потерянным мальчишкой. – Но, никто его не сможет убить, кроме нее самой! Я не в силах, я пустой сосуд, Шрам. Мне жаль.

Шрам молчал. А после развернулся и молча ушел.

– Тебе решать, дочка… кому ты отдашь свое сердце и душу. Только тебе. Но помни Дридом движет не любовь к тебе… В его глазах горит голодная месть. А сердцем управляет хладнокровность и жестокость.

Глава 47

Тревожный сон не давал мне покоя.

Я снова слышала чей-то тихий шепот.

Невесомые прикосновения грубых пальцев к губам, заставляют мое сердце заходиться в груди.

«Лиана»

Резко распахиваю глаза и вздрагиваю от ужаса.

Звуки отдалились, исчезли.

Все померкло вокруг, кроме нависающего надо мной мужчины.

Я слышала лишь собственное прерывистое дыхание и бешеный стук его сердца.

Слезы стекали по щекам крупными каплями, разбиваясь о белый шелк простыней.

– Ты мне мерещишься. Тебя нет…– дрожащими пальцами тянусь к родному лицу.

Страшно желаю поверить в эту иллюзию. Ощутить жар его тела. Коснуться его…Почувствовать.

Но я так же безумно боялась… Что стоит мне прикоснуться к нему, как тут же образ любимого вновь растворится точно туманная дымка.

– Иштар…

Темная щетина кольнула ладонь.

– Ты действительно здесь, – сильнее прижимаю руку к его щеке, прикрывая глаза.

«Амара»

Его голос разрывает мое сердце на части.

– Молчи… я прошу тебя… если я открою глаза, а ты снова оставишь меня… исчезнешь…я не выдержу Иштар…умру… я прошу тебя…

– Открой глаза, лиана…

– Нет, нет, нет…– отрицательно качаю головой, крепче жмуря глаза.

Отдергиваю ладонь от его лица и прижимаю к своей груди.

Его рука обжигает щеку.

« Лиана…»

Треск его голоса разрывает густую тишину между нами.

Хруст моей заледеневшей души осыпается острой мерцающей крошкой.

Сердце в груди вспыхивает ярким пламенем.

Открываю глаза и снова погибаю.

Черные глаза засасывали в свою бездонную ночь.

Губы Иштара тотчас накрыли мои, унося в сумасшедший поцелуй.

– Иштар…

Его жесткие пальцы безжалостно разрывали на мне тонкое платье. Оставляя на коже бледные алые полоски.

Из груди вырвался томный стон.

Перед глазами все слилось в разноцветные пятна.

Я сходила с ума? …

Запах его кожи кружил мне голову.

Он здесь... Он вернулся….

Повторяла это ему , а может себе... шепча прямо в губы, цепляясь за его лицо и притягивая к своему, чтобы ворваться в его рот смертельной бурей, слиться с ним своим дыханием.

Смотрю на него и не могу поверить в происходящее.

Отрываюсь от его губ и жадно втягиваю его аромат.

Блестящие от слез глаза закатывались от блаженства.

Сладко-дымная горечь лизнула горло. Окутала жаром легкие. Взорвалась в моем сознание запретным грехом.

Любимый.

Дрожу всем телом.

Его пальцы скользнули к оголенной груди.

«Моя девочка»

Нежно касаюсь губами его губ и тихо шепчу:

– Твоя.

Я ощущала на себе его тяжелое дыхание.

Иштар закрывает глаза и углубляет поцелуй, вжимая в свое твердое горячее тело.

От его стальной хватки кружится голова, темнеет перед глазами.

– Любимый, – задыхаясь от наслаждения, всхлипываю в его объятиях.

Хватаюсь за его плечи, как умирающий хватается за последнюю надежду. Раздираю их до бледно-розовых кровоподтеков, желая слиться с ним. Стать вновь одним целым.

Я отдалась своим грезам.

Потерялась в безумии. Согласилась на этот мираж… Приняла эту ядовитую явь…

Иштар с тревогой наблюдал, как я отчаянно растворяюсь в неизбежном…Утекаю от него в глубокую бездну сквозь его пальцы, как время утекает от смертельно-больных.

«Я рядом»

– Я знаю…– мой глухой стон разносится хрустальным хрустом по комнате вылетая из окна в бескрайнюю пустыню, взрываясь разрушительным дождем.

Рев трэптов.

Вой пустынных волков.

Разрушение моего сознания…

Бережные прикосновения Иштара сменились на сминающие, требовательные, властные.

Заглядываю ему в глаза:

– Возьми меня!

Спускаю с цепи свою злость на него.

Опаляю его своим гневом за то что я вновь проходила через это. Умирала без него день за днем. За то, что его снова не было рядом, когда появился наш сын.

– Возьми!– срываюсь на гневный крик, яростно ударяя ладонью по его обнаженной груди.

Сердце нещадно пекло, а душа болела, утопая в крови.

С его очередным появлением я вспыхнула точно пожар. Все мои раны закровоточили с новой силой, будто ненасытный зверь продолжал их раздирать своими когтями.

Обжигающие пальцы мужчины опустились на живот, скользнули между бедер.

Мой глубокий вздох.

Треск белья.

Дернулась от жалящей меня ткани.

Шумный скрежет зубов. От напряжения вены на загорелых руках Иштара вздулись, запульсировали. А стальные мышцы его живота задрожали.

Мое белье полетело на пол к платью.

«Посмотри на меня!»

Поднимаю на него затуманенный взгляд.

Затвердевшие соски касались его обнаженной кожи, моментально становясь еще чувствительнее.

Мое дыхание соединилось с его.

Иштар опустил мою руку на свою возбужденную плоть.

Терпкая прозрачная капля скользнула по упругому члену вниз, приятно лизнув ладонь.

Дрожь желания прокатилась по телу.

Наше тяжелое дыхание участилось.

Рывок.

Одним движением он развел мои бедра, врываясь в меня резким властным толчком.

Задохнулась от ощущения наполненности. От пламени внизу живота.

– Иштар… – мой стон перетекает в тихое рыдание.

С силой сжимаю простыни под собой.

Мужчина резко застыл, вглядываясь в мое заплаканное лицо.

– Ты не делаешь мне больно, – шепчу я, стирая тревогу с его лица. – Не останавливайся, прошу тебя… ты мне нужен.

Он переплетает наши пальцы вместе и начинает ритмично двигаться во мне.

Толчок.

Мой тихий всхлип.

– Иштар! – выгибаюсь от накатившего удовольствия.

Шлепки наших влажных разгоряченных тел с жадностью поглощала холодная мрачная спальня.

Он его ласковых робких прикосновений не осталось и следа.

Слова нежности сменились внимательными пожирающими взглядами.

Как два голодных зверя мы набрасывались друг друга.

Уничтожали как искусные любовники.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Наши языки сплетались в безумном танце.

Его сладкий шепот на ухо, как зарождение солнца внутри меня. Бархатистая бронзовая кожа под моими ладонями пробуждала мои голодные инстинкты.

Ласки Иштара развеяли голос моего разума.

С каждым толчком я умоляла его не останавливаться.

Я будто все это время была в сплошной тьме, а сейчас все вспыхнуло яркими огнями, точно миллион свечей одновременно зажглись перед моими глазами освещая мне путь.

Родное лицо. Любимый сильные руки. Пламенное сердце. Наши связанные души.

Стон.

Я жадно хватаюсь за его упругие ягодицы, вдавливаю их в себя.

Мне его мало.

Царапаю спину, сходя с ума от боли что причиняю ему, от тех неглубоких ран, что оставляю на нем.

Кричу под ним, извиваясь от наслаждения, от той оглушающей боли что оставил после себя, когда покинул нас.

Иштар пил мои стоны, вбиваясь крепкими бедрами в мои.

Его шероховатые ладони сжимали мою грудь, срывая с губ сладкие всхлипы.

Мое сердце бьется вновь.

Оно расцветало в моей груди огненным цветком.

Иштар…

Я пылала и сгорала в его объятиях.

Разрывалась на миллион частиц.

Я отдавала ему себя без остатка.

Отпустила себя. Вновь открылась ему.

Умирала с каждым его касанием и возрождалась с каждым его поцелуем.

Мощный толчок.

Взрыв перед глазами.

Поцелуй.

Глубокий. Горячий. Пряный. Сумасшедший. Безумный.

Сливаюсь с ним в одно целое, чтобы разрушиться, рассыпаться крошкой стекла под его ногами.

– Ты моя жизнь, Иштар. Мой воздух без которого я не могу дышать,– смотрю в его темные как ночь глаза.

Он замирает, прожигая меня глазами. Его рука опускается на мою шею и мягко сжимается на ней.

Хриплый стон.

Резкий толчок, сменился бешеными рывками.

Провожу ладонью по его взмокшему лицу.

– Я люблю тебя, Иштар…

«Ам-а-р-а-а-а» – неистовый рык.

Взрыв над головой.

– Иштар?!!

– Мама?!– беспокойный голос дочери врывается в сознание.

Острые крошки зеркала летят с потолка вниз звездным дождем и замирают над моей головой.

– Мама?! – Иша с ужасом смотрела на меня, с вытянутой дрожащей ладонью.

Закрыла ладонями лицо и отчаянно зарыдала.

– Ты опять его видела? – с каждым моим приступом она ненавидела Иштара еще больше.

Как я могла снова поверить. Довериться своему воображению.

– Мама…

Нечеловеческий вой вырывается из груди.

Осколки стекла срываются вниз.

Разлетаются острыми иглами по всей спальне.

– Мама! – моя девочка подлетает ко мне, заключая в свои объятия, накрывая обнаженное израненное тело простыней. – Мама, прошу: ради нас с братом не мучай себя. Тебе нужно отпустить отца...

Заглядываю в мокрое от слез лицо Иши и киваю, сжимая ее ладонь на своем плече, тихо всхлипывая.

– Иди к себе. Мне нужно побыть одной и попрощаться… – резко замолкаю, дав свободу жгучим слезам.

– Хорошо, – тоненький звонкий голос Иши.

Хруст стекла под осторожными шагами дочери.

Щелчок дверей.

Открываю глаза и начинаю тихо выть.

Беззвучно скулю, обводя дрожащими пальцами быстро заживающие раны от впившихся в тело осколков.

– Я больше не могу так, любимый…

Собираю в ладонь крошки стекла и с силой сжимаю.

Закусываю губу, жмуря глаза. Так же сильно болела моя душа. Кровоточила от дыры в моем сердце.

– Ради наших детей, Иштар… – тихо говорю в пустоту.

Легкий прохладный ветер колыхнул огненную прядь, оставляя невесомый прощальный поцелуй на моем лбу.

– Иштар… – дрожа, обняла себя.

Открываю глаза и въедаюсь взглядом в оранжевые песчаные дюны. В одержимые танцы разноцветных тэрнов.

– Скоро я станцую для тебя, мой любимый…

Детские неуверенные шажки за дверью.

– Шалли.

Босые ноги опустились на пол. Осколки с остервенением впились в кожу.

Боль извне даровала мне облегчение.

Скинув зеркальную крошку, обернулась простыней, перешагнув через лоскуты своего платья, направилась встретить своего сына.

Хруст стекла под ногами.

Глухой едва слышный стук в дверь.

– Мамочка…?! – беспокойный мягкий голосок моего еще не взрослого сына.

Открываю дверь и не могу сдержать своих слез при виде его.

– Тебе опять приснился страшный сон?

– Нет, мой милый, он не был страшным, – мягко улыбаюсь ему, целуя в щечку и поднимая на руки.

– Тогда почему ты плачешь? – не понимал мой маленький воин.

– Потому что… я не хотела, чтобы он заканчивался…

– Я тебя не понимаю, – насупился сынок.

– Когда-нибудь вы с Ишей меня обязательно поймете, – нежно прошлась по его темным густым волосам и заплакала.

Глава 48

Луна еще не встретила Солнце, а одиночество уже удавкой затягивалось на моей шее.

Каждый раз, когда я оставалась в комнате одна, она с наслаждением сжимала мое горло и не давала вздохнуть. Утягивала в свой беспросветный мрак.

Судорожно делаю вздох, касаясь шеи.

Еще одна в моем списке мучительная бессонная ночь. Кинула потерянный взгляд на смятую постель, прислушиваясь к давящей тишине. Она была такой звенящей и невыносимой…

Зажмурилась, прикрывая уши, сдерживая вырывающийся из груди горестный крик.

Подтянув ноги, спрятала лицо в коленях, погружаясь во мрак.

Время тянулось издевательски медленно, словно густая сахарная патока стекала с кончика ножа вниз. Капля за каплей ударялась о дно погребальной ямы с едва уловимым звоном.

Порывистый ветер с шипением ворвался в окно спальни, срывая простынь.

Сердце взволнованно забилось в груди… затрепетало…

Иштар…

Жадно вдохнула воздух, сжимая в кулак атласную ткань на груди.

Тревожно всматриваюсь в темноту и жду, что через секунду-другую снова увижу родное лицо, услышу его бархатный глубокий голос…

Безмолвное завывание ветра…

Грудь сдавила немая боль.

Слезы скатились по щекам, смывая надежду.

Это лишь ветер. Насмешка неуправляемой стихии.

Вера оказалась такой сладкой, но вот ее послевкусие… отдавало ядовитой горечью.

Отрешенно смотрю на оставшийся на подушке след от головы, на скомканную простынь по бокам, на одеяло, что наполовину сползало на пол.

Прикрываю глаза, ощущая, как нечто древнее, затаившееся в недрах теней моей спальни, наблюдало за мной. Ожидало своего триумфального часа. Манило к себе.

Немой зов, невидимая толстая нить, еще сильнее утягивала меня всё глубже в бездну диких земель.

Подчиняюсь непреодолимой тяге.

Дрожащими руками стягиваю сорочку и торопливо накидываю вчерашнее платье, брошенное на тахту.

Беззвучно спускаюсь по каменной лестнице. Шаг за шагом приближаюсь к массивный двери. Вырываюсь наружу и срываюсь на бег, исчезая в густой ночной тьме.

Проваливаюсь в холодный песок, как в трясину, стертыми в кровь, босыми ногами, но я не останавливаюсь, продолжаю идти вперед .

Кусачий ветер трепал подол платья, то ли утягивая во мглу, то ли остерегая от этой затеи.

Со злостью стиснув зубы, сжала кулаки и сдавленно застонала. Каждый мой мускул тела был напряжен, а чувства болезненно трепыхались в груди.

Я сломалась. Сломалась под тяжестью горя.

Я не способна вырвать надежду с корнем из своего сердца. Отпустить того, кого люблю больше жизни.

Каждую ночь я ждала его шепот в мертвой тишине нашей спальни.

Подрагивающими кончиками пальцев касаюсь своих губ, мягко скольжу вниз по изгибу шеи, замирая на ключицах…

Я тосковала по запаху его кожи, поцелуям, ласковым прикосновениям его рук…

Закусываю губу, вглядываясь в бескрайнюю пустыню, обращаясь куда-то внутрь себя.

Ветер визжал, доносил запах разложившейся плоти, переплетался с моими волосами, образуя огненные вихри, через которые не пробивался лунный свет.

Кровоточащее сердце тянулось к Иштару во мрак. Оно ритмично забилось о рёбра, застучало в барабанных перепонках, разрываясь отчаянной музыкой.

Грусть пронзила мое тело, двигала им, задавала мучительный ритм одиночества и скорби.

Всхлипываю, обнимая себя за плечи, слушая стук своего сердца. Его прощальный крик в пучине безмолвия, просящий о помощи, но не находящий нигде отклика.

Удары сердца вводили в транс, влекли в темницу несвязных образов, миражей.

Расправляю руки и начинаю кружиться, подставляя мокрое лицо ночной прохладе и мерцающим звездам.

Сначала медленно, а затем всё быстрее и быстрее, пока все звезды не стали сливаться в одно мерцающее облако.

Холодный ветер сплетался с пальцами в безумный страстный танец, поднимая вверх песок и образуя песчаные вихри.

Я была ветром, бурлящей рекой, жалящим пламенем.

Каждое движение – борьба.

Темп нарастал.

Пряди волос пылали, хлестали по лицу, взмывали в небо и опускались, как пружины.

Делаю круг.

Еще один.

Еще….

И еще…

Пока осколки воспоминаний не превратились в языки ядовитого пламени, что яростно пытались отомстить за себя, набрасываясь друг на друга, выбивая из сил.

Бешеные удары в груди.

Сбившиеся дыхание.

Резко остановилась, вглядываясь куда-то, в темноту, куда не дотягивались холодные лучи серебряной луны.

На едва различимой границе тумана, я увидела его силуэт…

Боль стиснула сердце.

Отсветы звезд озаряли Иштара, очерчивая тёмные контуры его серьёзного лица.

Пошатнувшись, делаю неуверенный шаг в его сторону, хочу броситься вдогонку, но стоило мне сделать еще один шаг… как его фигура растворилась в тумане.

Развеялась точно дымка… Соединилась с бесформенными безликими тенями….

– Нет… – глухой шепот срывается с губ.

Рухнула на колени и пронзительно закричала в густую ночную тишину:

– Ненавижу тебя! Будь ты проклят!

Вою, срываю голос до хрипа, впиваясь в песок до побелевших костяшек.

Эхом разносится вой отчаяния, наполненный такой болью и безнадежностью, что пробудившиеся трэпты, откликаются на мой исступленный клик, сокрушительным ревом .

Я разбита. Уничтожена. Опустошена.

Животный рев трэптов.

Пронзительный рык полный боли.

За ним еще один.

Еще и еще… пока не наполнилась холодная ночь понимающим рыком всех древних созданий и не разорвала им дрожащую тишину.

Я задрожала и прикрыла глаза.

Мощная буря опасных зверей двигалась в мою сторону, откликаясь на мой внутренний зов.

Мой крик звучал эхом в звериных сердцах.

Трэпты понимали мою боль. Разделяли ее. Принимали, как свою.

Я чувствую, как горло сводит судорогой от подступающих слёз. Как надежда и вера не в силах унять мою жуткую агонию.

Закричала, что есть сил, выпуская ярость, дерущую изнутри на куски, обнажая свою душу.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Ложусь на песок и тихо захожусь в плаче.

Внутренняя пустота, которая, как черная хворь, с каждым часом становилась всё больше и больше.

Я проклинала судьбу и себя.

Каждый проклятый день я желаю услышать его голос во тьме. Увидеть еще раз его образ. Хочу, чтобы вернулся ко мне.

Желаю чувствовать его, слышать...

Я не могу без тебя, Иштар...

От рыданий содрогается тело.

Холодный ветер пробирается под тонкую ткань, обжигая своими леденящими иглами.

Всхлипываю, не замечая под собой мощную вибрацию песка.

Горячее дыхание лизнуло кожу.

– Камаль… – мой тихий шепот слился с его рыком, уносясь вдаль.

Исходящий от трэпта жар согревал меня, обволакивал заботой, поддержкой.

Еще громче завыла, крепко стискивая под собой кулаки.

Когда-то я обратила Ратмира в пыль... Предала их двоих…

Сдерживая вой, погрузила пальцы в песок, приподнимая их над ровной гладью, разрешая лёгкому ветру сдуть пыль с моих рук.

Молю его забрать мою муку, обратить в прах…

Трэпт медленно заключает меня в кольцо своего туловища, ограждая от той боли, что вырывалась наружу. От пронзающего ветра, от той тьмы к какой я рвалась.

Связь с трэптами давала мне сил жить дальше, заглушала на время мою невыносимую боль.

С нежностью провожу по песку кончиками пальцев, выводя на нем плавные линии.

Мое дыхание замедлялось, а веки тяжелели.

Тихое рычание над головой, превращалось в убаюкивающую мелодию.

Закрываю глаза и уплываю в сновидческое марево, где не было скорби. Где еще детьми мы с братом бегали по песчаным барханам, очарованные мощью древних созданий. Где когда-то я верила в любовь и боготворила богов…. Где в мыслях была властна над своей судьбой.

Позволяю себе заснуть и снова очнуться в руках своего обеспокоеного верного друга.

Глубокая морщина залегла между его бровями.

Он тяжело сглотнул. Желваки на его лице отчетливо выделялись в свете выглянувшей из-за облаков луны.

Мой пустой, неживой взгляд был устремлен на мужчину.

Шрам молчал, он знал, что никакие слова не помогут мне облегчить боль от огромной сочащейся раны, которая возникает в груди после потери самого близкого человека.

Мы смотрели друг на другу и видели в наших взглядах только скорбь, что разрывала наши сердца, ту, что осела на дне наших душ неподъемной глыбой.

Тошнота медленно подобралась к моему горлу, не давая вырваться крику.

Закусываю губу, заглушая вырывающийся тихий скулеж.

По изуродованному лицу Шрама потекли горячие слезы:

– Ш-ш-ш… – прижимает к груди, укачивая как ребенка.

Звук давался ему тяжело, а язык едва ворочался от непосильного груза, свалившегося на его плечи…

Ведь он обещал ему… нас беречь и защищать.

Смерть Иштара изменила всех нас ...

– Сделай уже что-нибудь! Так больше не может продолжаться! - глухой и хриплый крик Шрама вырывает меня из беспокойного сна. – Если не поможешь ей, я лично порву тебя на куски и выколю твои проклятые желтые глаза!

Устало поднимаюсь с теплой постели и прислушиваюсь к их спору.

– Это связь убьет ее, – тихо прохрипел от отчаяния мой друг.

Я представила, как Шрам сейчас от безвыходности схватился за голову, устремляя взгляд в пол.

– Мне больно смотреть, как она умирает. Растворяется в этом безумии каждую чертову ночь! Иштар...если я… – голос Шрама дрогнул.

Сжимаю под собой атласную простынь.

– Если я… позволю ей умереть… – тихо продолжает мужчина. – Ее окутывает тьма, что с каждым мигом затягивает в свою погребальную яму. Она не просто танцует в пустыне, испытывая судьбу на прочность….она призывает свою смерть! Каждую ночь я думаю, что она будет для нее последней…

– Не забывай, кто она… – спокойный ответ Рашита. – Хоть она и потеряла свою силу и бессмертие, но в ее жилах по-прежнему течет кровь Древних! Она потеряла не мужчину, а истинную пару…тебе стоит помнить об этом! А значит…

Звонкий разъяренный удар по столу кулаком:

– Если она сдохнет, клянусь всеми стервятниками и кто еще остался в этом чертовом пекле… я посажу тебя на кол, ты будешь медленно гнить на нем, пока не сдохнешь!

– Значит, так тому и быть, – ровный беззаботный голос Рашита. – Прими то, что неизбежно.

Отворачиваюсь от своей закрытой двери и безразлично смотрю на мрачные стены.

– Скоро Иша вступит в свое совершеннолетие…. Я не могу проследить за обеими. Ты будешь присматривать не только за Шалли, но и за его матерью, пока я обеспечу им безопасность на день единения! – тяжело вздохнув, приказал Рашиту Шрам.

Грузные удаляющиеся шаги.

Моя девочка…

Глава 49

– Наша дочь так быстро повзрослела, Иштар, – тихо произношу, цепляясь взглядом за отблеск серых скал. – Порой мне кажется, что я так и не смогла стать ей по настоящему хорошей матерью… – тяжело сглатываю, опуская глаза на свою руку, в которой лежал мой брачный браслет.

– Шалли так старается быть похожим на тебя, – всхлипываю, с трудом продолжая говорить. – Каждая рассказанная о тебе история впечатывается в его храброе сердце, рисуя твой образ. Иногда мне становится так страшно за него... В нем я вижу тебя. Его характер точно неуправляемый ветер. Он бесстрашен, безрассуден и не боится смотреть смерти в глаза. А ведь ему еще не так много лет, он даже не вступил в свое совершеннолетие, Иштар, – мягко улыбаюсь себе, качая головой, сжимая в руке нагретое солнцем дорогое для меня золотое украшение.

Я понимала, что скоро должна буду их отпустить …

Своего сына и дочь…

Накинув на голову светлый платок, что защищал меня от проворных лучей знойного палящего солнца, останавливаясь у самого обрыва скалы и окинула грустным взглядом открывшийся вид.

Когда-то ты мне сам открыл это место, Иштар… Вот только… я была настолько слепа и глупа, что из-за своей пожирающей меня ненависти, не видела яркий свет твоей души, то чувство, что раздирало твое сердце на части.

Прости меня, Иштар за мою холодность… Смахнув слезу, надеваю браслет.

– За время взросления нашей дочери… – внимательно всматриваюсь в горизонт. – Иша успела покорить много одиноких сердец, но… – замолкаю, раздумывая над словами. – Сердце нашей дочери принадлежит только одному бесстрашному воину… И моему заклятому врагу, – горько улыбаюсь, поднимая глаза на вырывающихся из песка вдалеке трэптов.

– Нам пора, госпожа, – прерывает мой монолог Рашит.

– Смогу ли я принять ее выбор, Иштар? – это последнее, что я тихо шепчу в пустоту, оборачиваясь к худощавому мужчине в коричневом длинном балахоне.

А может, мне стоит убить сына Тории руками своей дочери? Спасти свою дочь и искоренить зло, зародившуюся в душе жестокого мальчишки… С его смертью исчезнет и проклятый дар моей девочки… Но готова ли я, пойти на это и позволить ей страдать так же, как страдаю сейчас я…

Тревожные мысли в моей голове не давали покоя. Как же мне быть? Чтобы ты сделал, Иштар на моем месте?.. Ради чего все это? Неужели на потеху своей мести?

Мое прошлое покрыто тонкой черной вуалью… А будущее застлано белым туманом…

Моя жизнь одно большое разочарование, как черный лист с маленькими светлыми пятнами. Точно хаотичные белые мазки оставленные сломанной кистью сумасшедшим художником. Они олицетворяют мои лучшие мгновения в жизни, но сейчас они снова закрашены…

– Я скучаю по Иштару, – с легкостью срывается с моих губ, Рашиту.

– Я знаю. Я вижу это в ваших глазах.

Разговор с ним мне всегда был приятен. Он не скрывал от меня свои мысли. Не прятал уродливую правду в обертке красивой лжи.

Рашит с уважением принял мой выбор и не смел препятствовать мне, несмотря на превратности судьбы.

– И что же ты в них видишь, мой друг? – холодно усмехнулась ему.

Короткими шагами достигнув мужчину, заглянула в его большие, желтые как девственные пески нашей пустоши, глаза.

– Грусть. Скорбь. Отчаяние.

Не отводя от него свой взгляд, одобрительно киваю и следую к своей лошади.

– Я не стану тебе повторять, что моя дочь и сын не должны знать, что я снова была здесь, – ледяным тоном обратилась к нему.

Он сцепил руки перед собой и впился в меня внимательным взглядом.

– Твое молчание – знак согласия?

– Рано или поздно они все равно узнают… Может, стоит признаться им, что вы не отказались от своего мужа и всё так же тешите себя надеждой, скорее уйти вслед за ним?.. Ждете подходящего времени…

– Я не спрашивала твоего мнения! – резче, чем следовало, ответила я.– Если я захочу услышать твое мнение, я обязательно тебе об этом скажу, а сейчас… – делаю глубокий вздох, медленно успокаиваясь, – просто кивни, что ты услышал меня.

На лице мужчины не дрогнул ни один мускул. Оно снова оставалось таким же отрешенным, как и всегда, будь это чья-то казнь или рождения моей дочери. Единственный раз, когда он проявлял хоть какие-то эмоции… это была наша первая встреча. В храме. Где я проходила обряд, чтобы стать наложницей своего господина.

Усмехнулась себе, вздернув бровь.

Сколько же всего было… И как много воды утекло с тех пор…

Забравшись на коня, посмотрела на ожидающего моего приказа мужчину.

– Сегодня решающий день, так не будем же опаздывать, Рашит.

В дороге я раздумывала о его словах. Может, он прав и мне следует все рассказать своим детям.

Грустным взглядом окинула место.

Как же я любила приходить сюда. Оставаться наедине с собой, со своими мыслями. Укрываться от всех ненавистных мне глаз. Я знала каждый его уголок. Именно здесь, Иштар открыл для меня свое сердце…А я просто растоптала его! Совершила ужасную ошибку, за которую расплачиваются теперь наши дети. Какая же глупая я была.

Мной двигала обида. Предательство. Разочарование. Ведь человеческая душа может страдать также сильно, как и любить.

Я не слушала свое сердце, глубоко погрузившись в свое отчаяние. Я искала ответы там, где их никогда не было. Смотрела в печальные глаза любимого мужчины и не могла прочесть в них безграничную любовь к себе. Я отрицала ее. Не принимала. Отказывалась. Сколько времени я еще буду корить себя за это?..

Через сколько мук я прошла. Моя душа умирала и возрождалась. Мое сердце успело окаменеть, отмереть и снова забиться. Сегодня я снова видела во сне свою мать. Ее глаза цвета малахита грустно смотрели в мои. С ней был мой отец, который не шелохнулся увидев меня. Я ощущала его любовь ко мне, но истинная и безграничная любовь была только к моей матери. Единственное, что тогда сорвалось с ее пухлых губ: «Твое солнце садится, чтобы взошло…»

– …Моей дочери, – заканчиваю ее фразу вслух, вжимаясь в седло, смотря вперед.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Сон или предупреждение? Я не знала. Последнее, что я запомнила из ее наставления: «Будь сильной».

Можно ли ею быть, когда в клочья разодрана твоя плоть? Когда наизнанку вывернули твою душу перед шакалами? Когда отняли все? Когда изуродовали твое тело и душу… Нет. С меня достаточно! Ту маску, что я надевала для своих детей, пора содрать. Больше невыносимо смотреть им в глаза и врать, прятать в своем сердце кровоточащую от боли дыру …

Заезжая в Старый город, я каждой клеточкой своей кожи предчувствовала чью-то смерть… Ее смрадное дыхание пробежалось по коже… Ее ласковый шепот коснулся души…

С тех самых пор, как угасли мои силы, она стала самым ярым моим врагом. Она мучительно долго мучила меня своим кровожадным и томительным ожиданием. Играла с моим терпением… Наслаждалась тем, что больше она не в моей власти… снова сама по себе…

Я знала, как с голодной жадностью горят ее пустые глазницы, как долго она ждет того момента, чтобы сделать свой решающий и последний бросок…. Но моя пустота и безразличие к ней каждый раз ее останавливают.

Где бы я ни находилась, что бы я ни делала, стоило мне вспомнить о ней, прислушаться к ее дыханию и покорно опустить перед ней свою голову, как эта мерзавка, брюзжа и шипя от злости, сразу отпускает меня.

Благодаря ей я стала циничной, бесчувственной. Пустая оболочка, равнодушно созерцающая жизнь, утекающую сквозь пальцы.

Лишь под покровом ночи я могу позволить раскрыться себе. Тогда, когда запертые чувства внутри меня начинают гнить и разлагаться, желая вырваться наружу, сквозь плотную темноту выбраться на свет и показать себя миру. Свою боль, свой страх, свои муки…

Мое тело – мой склеп.

Мои чувства-проклятия.

Задрав голову, я посмотрела на небо.

Для меня все вокруг давно потеряло смысл.

Мотнув головой, задержала задумчивый взгляд на местной торговке, что отгоняла бедную женщину от своей лавки с голодным орущим ребенком.

Безразлично посмотрела на маленькую девочку в рваном тряпье. Ее плач меня не особо растрогал, не кольнул в груди тяжелым воспоминанием прошлого. Я была безучастна ко всему. Нет доверия, сочувствия к себе и к окружающим…

Ведь я как никто другой, знала на что люди способны, на что они могу променять свои души… и ради чего.

Махнув рукой позади стоявшему стражнику, я быстро удалилась.

Звуки золотых монет и радостные возгласы, доносящиеся до меня, утонули в грустном безжизненном голосе встречающей меня дочери.

– Мама?! Ты снова…

– Не начинай, – отрезала я, – Я не слышу радости в твоем голосе?

– Я рада, правда, рада, – уверила она, скрывая от меня рвущиеся слезы.

Кивнув ей, направилась в свои покои, но ее тихий шепот заставил меня замереть :

– Мама, – пролепетала она.

Боюсь обернуться и посмотреть ей в глаза.

– Ты же все равно заставишь его лишиться своей силы, если я откажусь его убивать? Ты же знаешь, что Дрид не сможет жить после такого унижения… он убьет себя.

Сдерживаю злые слезы, с яростью цепляясь за ткань своего платья.

– Значит, так тому и быть! – холодно ответила ей и скрылась в своих покоях, громко хлопнув дверью.

– Позови Шрама! – служанка с жалостью посмотрела на меня.

Мне было больно видеть, как в глазах моей дочери умирает вера в любовь, доверие к близким. Ее чистота разъедает меня. Разрушает мою защитную броню.

– Госпожа, – в приподнятом настроение нарушает мои думы Шрам.

Обернулась к нему.

Он замечает мой взгляд, и от него у Шрама пробегают по телу пробегают мурашки.

Он боялся услышать мое решение о их предстоящей свадьбе.

От моего слова зависели три жизни.

– Хочешь лишиться языка? – язвительно ответила ему, на его колкость, опускаясь на заправленную шелковым покрывалом кровать.

Только вне этих стен, он мог так меня называть.

Шрам тяжело опустился в кресло напротив меня, скрывая от меня свой потухший и тревожный взгляд.

– Я вам не судья, – начала я.

Широкие напряженные плечи мужчины тут же расслабленно опустились.

– Она сама примет решение. Я позвала тебя не за этим… Я хочу, чтобы ты предал меня древнему огню после дня единения.

Он хмуро взглянул на меня, ища в моих словах хоть какой-то смысл.

– Не проси меня об этом, – зло отрезал он.

Поднимаюсь с кровати и подхожу к нему.

Шрам сразу подобрался, будто готовился к опасному броску. Прожигая взглядом, вдавил в свои мускулистые бедра огромные кулаки.

– Рано или поздно это все равно произойдет… Будь это ты или кто-то другой… Иштар одобрил бы мой выбор, – опустила на мужчину уставший взгляд.

– Ты хоть представляешь, о чем меня просишь?! Ты совсем голову потеряла?! – сорвался Шрам, подрываясь с места, больно хватая меня за локоть. – Он одобрил бы?! Он бы лишил меня за это головы! – рычит мне в лицо, покрываясь от гнева красными пятнами. – Его больше нет! Ему уже плевать на тебя и меня! – продолжает орать мне в лицо, опаляя дыханием.

Рука сама дернулась в его сторону.

Звонкий удар по щеке.

– Не смей так со мной разговаривать! – мой голос дрогнул, а с ресниц сорвалась слеза.

– Не ты одна его потеряла! – темные глаза мужчины увлажнились, а голос понизился до хрипоты. – Хочешь сдохнуть? Вперед! Только найди кого-нибудь другого, не проси меня об этом! Никогда!

– Прости, – шепчу я, тихо всхлипывая. – Прости меня, Шрам, – опускаюсь перед ним на колени, сжимая подол его кожаного камзола. – Я отказалась от него! Я больше не слышу его зов, не вижу с ним сны. Я вздрагиваю от каждого прикосновения ветра, думая, что это он, каждый шорох листвы словно его шаги по песку. Я больше не ощущаю его, вот тут, – бью себя по груди, мой тихий скулеж перерастает в терзающий плач.

Шрам опустился ко мне на пол, заправляя прядь за ухо.

Подняв мой подбородок, заглянул мне в глаза и тихо сказал:

– Ты сильная женщина, Амара… Мать двоих детей. Неужели все кончено, неужели у тебя ничего нет, чтобы продолжить жить? Пойми, его больше нет с нами! Прими это! Нужно жить дальше! Не трать свое время впустую! Ты через столько прошла, ради чего были все эти жертвы? Дай мне сдержать свое обещание ему, позаботиться о тебе и… о них. Уйди тогда, когда придет твое время…

– Я не могу…- отрицательно качаю головой, - прости меня, Шрам, – полушепотом повторяю ему, глядя прямо в глаза.

Я кладу похолодевшую ладонь на его скулу и, смотря ему прямо в глаза, произношу то, что потом может его сломать:

– Будь справедлив к моей дочери и к ее выбору. Не поддайся соблазну своей сокрушительной ярости! – мужчина напряженно цепляется взглядом за мои губы. Ища в моих словах скрытую от него правду…

– Пообещай!

– Как тебе будет угодно! – с трудом выдавил он из себя, сбрасывая мою ладонь со щеки, и медленно поднимаясь.

Я не могла его просить об этом…

Но как поступить матери, которая любит свое дитя…

Я не вправе запретить ему любить мою дочь… Но я не могу остаться в стороне, если кто-то решит испортить ее жизнь.

Разве мы властны над своей судьбой? Мы можем презирать ее, можем с ней смириться, можем даже отдаться ей во власть или бездумно сражаться насмерть, но исход… Он будет такой, какой она запишет в свою древнюю книгу наших жалких судеб.

Исход давно предрешен…

Шрам тяжелыми шагами направился к двери и скрылся за массивными дверьми.

Совсем скоро наступит мое освобождение, совсем скоро мы воссоединимся, Иштар…

Глава 49.1. ШАЛЛИ

– Иша, почему наша мать никогда не присутствует на дне единения? – внимательно взглянул на красные от слез глаза своей сестры.

– Придет время, и ты сам всё поймешь!

Посмотрел на свои разбитые в кровь костяшки пальцев.

– Говоришь, прямо как она…- язвительно ей улыбнулся.

– Шалли… не все могут познать такую любовь, как отец и мать, – тихо всхлипнула девушка, стирая дрожащие слезы с пушистых ресниц.

Любовь…

Моя сестра не познает ее никогда!

С каких пор ее вообще стало это заботить?..

Не с тех ли самых пор, когда она полюбила этого ублюдка, который мечтает перегрызть ей глотку ?..

Ужасно хотелось съязвить, но посмотрев на ее потерянный вид, со злостью стиснул кулаки и отвел взгляд.

Я глубоко вздохнул, пытаясь бороться с бушующими эмоциями.

Моя бы воля, и я обоим бы шеи сломал…

Но мать пошла дальше меня….

Отдать собственную дочь Шраму…дать согласие на их обряд?!

Задрожал от бурлящей во мне ярости, поднимая на нее взгляд.

– Не смотри так на меня, Шалли,– в отражении зеркала сестра расправила красное платье и крепко сжала столик перед собой, наблюдая за мной. – Может быть, ты когда-нибудь тоже обретешь свое счастье, Шалли. Ты обязательно узнаешь любовь, когда ее встретишь… Лишь достаточно заглянуть ей в глаза… и больше ты никогда не забудешь ее горящего пламенного взгляда. Она корнями прорастет в твоём сердце, оставляя глубокие раны, а ее вкус на твоих губах… Его ты запомнишь надолго… и пронесешь с собой сквозь года, через целую вечность… Самое прекрасное и в то же время самое горькое чувство…

Я знал, что она говорит о себе…

Было ли мне ее жаль? ..

Нет.

Мы сами заковываем себя в кандалы, когда идем на поводу своей глупости.

Любовь - превращается в мощное оружие разрушения только тогда, когда ты становишься ее бесправным рабом, а не властным хозяином.

А я до одури любил свою свободу, во всех ее безобразных проявлениях. Я принимал ее такой какая она есть. Поэтому любовь это меньшее, что меня могло волновать, а вот другие пороки … с ними я еще не разобрался…

Я терпеливо ждал когда сестра продолжит, но увидев в моих глазах промелькнувшее к ней сострадание, она замолчала.

Иша тихо всхлипнула, зажмурив глаза, разрешая слезам и черной краске медленно стекать по щекам.

Я не знаю, что мне делать, Шалли…

А я знал. Знал, что она говорит словами нашей матери.

Видел в ее глазах это отчаяние.

Ее бескорыстная самоотверженность и вера в любовь скоро погубят ее, как погубили нашу мать.

Сестра хочет связать себя обремененным обязательством, но в угоду кому она жертвует собой?!

Любовь к матери и к собственному врагу ослепила ее.

Пустые слова обрастают смыслом только тогда, когда мы от чего-то желаем зависеть.

Есть лишь инстинкты.

Желать. Обладать. Брать. Разрушать. Создавать. Все это просто потребность, а остальное - зависимость.

Зависимость убивает... Она подобна холодной расчетливой ведьме, что бродит по пустыне, в поисках своих безвольных жертв, кто слаб и голоден в своих желаниях, на кого с удовольствием она набросит свою петлю и с широкой улыбкой, её крепко затянет на шее.

Хруст позвонков. И ты покойник. Ее верный раб и узник своих желаний.

Приверженец Древних традиций.

Меня раздражало, что из требовательной бесстрашной девчонки она превратилась в смиренную дочь.

И я должен наблюдать, как чахнет моя мать и как по ее стопам идет сестра?

Нет ничего, с чем бы я не мог справиться.

Кроме одного… своей жгучей ненависти…

Но говорить ей о своем светловолосом помешательстве я не стал..

Медленно поднялся и широким шагом направился к кувшину с вином, вспоминая, как однажды я закрыл ее в нашей псарне… Как довел эту чужачку до слез.

Мысли о ней раздражали.

Девица, которую я ненавидел и в тоже время желал, испытывала меня на прочность, особенно мое терпение и выносливость.

Эта чужачка была старше меня. Может возраста что и сестра.

Я жаждал к ней прикоснуться, к ее бархатной бледной коже, провести ладонью по ее белым как молоко волосам…

Незнакомка, чужачка с далеких земель…

Сжал до скрежета зубы. Слабость, которую я испытывал к ней, утомляла меня.

Ее запах. Ее льдистые глаза… Эта упрямая девчонка воплощение порока.

Я хотел ее укротить. Показать, где ее место, сбить с нее спесь.

Все самое худшее во мне проявлялось рядом с ней.

Она будила во мне горячую ненависть! Бешеную ярость! Я не узнавал себя.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Из моей широкой груди вырвался смешок.

Безудержная потребность в ее теле сводила с ума.

Я хотел обладать ее телом. Содрать с нее дорогое шуршащее платье и впиться руками в молочную нежную кожу!

Она вызывала во мне столько жгучей злости.

Ее невинные бирюзового цвета глаза, точно вода на дне мраморной белой чаши, дурманили мою голову. А ее вздернутый носик с пухлым маленьким ртом на милом личике, обрамленном длинными белоснежными волосами, притягивали мой взгляд.

Белоснежка.

После той встречи я желал видеть ее рядом с собой постоянно.

Интерес к ней разрушил все то, к чему я так старательно долго стремился.

Я пообещал отдать ей свою свободу, если она согласиться быть моей наложницей .

Я был готов лишиться даже ее ради белоснежки…

Но она только посмеялась над моими словами!

В ее глазах я был мальчишкой.

И ей было плевать, кто перед ней!

– Сын Иштара-а-а…– тогда она так медленно это проговорила, высокомерно смотря мне в лицо. – Когда-то мой отец был другом твоему… это его и сгубило,– огрызнулась она, гневно сверкая глазами. – Какой отец, такой и его щенок! – она открыто насмехалась надо мной, не скрывая своего отвращения ко мне.

Почему я не убил эту девку за ее поганый язык, я не не знал. Как и не знал почему я еще сильнее ее возжелал!

После встречи с белоснежкой, я не раз пытался понять свою мать… А, что, если она с этим чувством живет много лет…

Так могу ли я быть ей судьей? А сестре?

– Это все из-за отца, – глухо говорю я.

– Если знаешь, зачем тогда меня мучаешь?! – прикрикнула Иша, поднимая заплаканное лицо к потолку.

Я с детства противился здешним законам.

Меня тянуло в пустыню, где нет лжи, предательства, отчаяния. Где красный песок источает сумасшедший жар, где жизнь борется со смертью. Где хищники рвут друг другу глотку и где наши бессмысленные законы меркнут перед лицом их жестокости и справедливости. Наши тела обратятся в пыль и разнесутся ветром по пустыне, стирая оковы прожитых лет и древних традиций. Сорвутся все маски и мы снова будем свободны. Как ветер. Как воздух, которой не в силах удержать на цепи.

Сделав шаг к сестре, положил руку на ее плечо и мягко сжал:

– Какое бы ты ни приняла решение, я приму его.

– Спасибо, – тихо прошептала она, благодарно кивнув головой.

Молчаливо окинув ее цепким взглядом, вышел из комнаты.

Проходя мимо спальни матери, замедлился, прислушиваясь к звукам.

Каждый раз, когда я слышал ее шепот, меня пробирало до костей жутким ужасом.

Ее раздирающий душу скулеж...

Она засыпала и просыпалась с криком на губах.

И только одно вырывалось из ее груди.

Имя отца.

В один из таких дней, когда я был еще совсем мальчишкой, я не выдержал.

Я решился, избавить свою мать от страданий. Взяв отцовский кинжал, я пошел к ней. Она молча смотрела в окно и даже не замечала заплаканного перед собой сына, который держал над ее головой заточенное лезвие.

Я помню, как заглянул в ее сумасшедшие глаза и ничего в них не увидел… Там не было страха… переживаний… Только боль и страдания. Моя маленькая рука непроизвольно дернулась от ужаса, наверное, тогда я подумал, что мать накричит на меня, вырвет оружие, начнет рыдать, прижимая к груди. А потом вернется к нам. Останется с нами здесь, в настоящем, а не в своем мрачном прошлом, которое она постоянно переживает.

Но этого не случилось…

Она оставалась безучастна…

Разочарование в ней, заставило меня сделать шаг… Я замахнулся, чтобы быстрее покончить с этим и подарить ей вечный покой и умиротворение.

Но в один момент в ее взгляде будто что-то изменилось… Появилось осознание происходящего. Слезы заструились по ее бледным щекам. Она словно очнулась от долго сна. Вырвав из моих трясущихся рук острую сталь, крепко прижала к груди.

Запах ее волос я никогда не забуду, как и тот пустой взгляд, что бывает у человека, которому больше нечего терять в своей жизни.

Больше мы никогда не слышали ее адского шепота, тихий вой. Наш дом окутывала могильная тишина точно липкая паутина.

После обряда сестры, я покину стены нашего дома…

***

Продолжение сегодня…

Глава 49.2

Я отстраненно смотрела на край стола, и ждала, когда кто-то из них все же начнет свою речь, склоняя мою дочь совершить эту казнь.

Никто из них не решался открыто со мной заговорить. На их наглых и довольных лицах светились ехидные улыбки и косые взгляды.

– Его нужно казнить! Сына предателей нельзя оставлять в живых! Ради блага нашего народа! – не выдержав, первымзаговорил жрец.

Многие из собравшихся здесь согласно закивали с жрецом.

Ради народа?

Меня откровенно смешила их лицемерность. Они голосят о справедливости, но по-прежнему поддерживают рабство… Выстраивают новые увеселительные дома, где там же и продают своих женщин и мужчин.

Кроме презрения я к ним больше ничего не испытывала.

В воздухе витала жестокость. Чувство превосходстваслилось с их цинизмом.

Гремучая смесь из злобы и человеческого страха.

Жажда власти и звериный трепет вершить судьбу Древнего.

Они предвкушали его смерть.

Может, я совершаю ошибку, идя у них на поводу? Но что я могу? Пойти против Совета… против бушующей и жаждущей его смерти толпы? Того, кто был причиной всех бесчинств и сыном убийцы их детей, сестер и матерей?..

Иштар… как же ты был мне нужен сейчас.

Теряя интерес к их спору, вернулась к размышлениям.

– Зачем оставлять его гнить в темнице? Лишние рты нам не по плечу! – отрезал тэрн и наш новый главнокомандующий.

Мужчина с черной повязкой на лице славился своей железной хваткой и жестокостью в боях. Только он мог заставить идти своих воинов на верную смерть.

– Кто за то, чтобы его казнить? – проголосила молодая жена нашего советника и самое глупое из всех созданий, которые только могут быть.

Каждый из них снова согласно кивнул.

Мое лицо оставалось непроницаемым. Каменным.

Что ж…

Они вынесли свой справедливый вердикт.

Шрам и Шалли воздержались от голосования.

– Да, но, как мы это сделаем? – не унималась эрна, косясь на меня и не решаясь спросить прямо.

Каждый из них боялся посмотреть мне в глаза.

Убить его – значит, лишить кого-то из моих детей силы…

Глаза сидящих за столом ярко засверкали. По их коже бежала дрожь удовольствия только от одной мысли, что они могут влиять на жизнь отпрыска Древнего.

Черствые гнилые сердца, ищущие отмщения. Грезящие стать судьями над тем, кто может сравнять их будущее с землей.

А может, они правы? Что будет, если подарим ему жизнь? Бесчисленные воины? Море крови… смерть невинных детей и женщин…

Устало выдохнула.

Ничего не изменить, как бы сильно я этого не хотела.

– Нервничаешь? – тихо спросил у меня сын.

Выныривая из своих мыслей, повернулась к нему лицом.

Шалли сидел расслабленно, словно происходящее здесь было мало ему интересно. В его глазах горели всполохи черного пламени.

Эти глаза…

Они напоминали мне Иштара.

Как же он был похож на него.

Сердце грустно заныло в груди.

Кончики моих пальцев закололо от легкого жара.

Сын накрыл их своей широкой ладонью и крепко сжал.

С задумчивым и непривычно мягким взглядом посмотрела на Шалли.

Мне будет его не хватать…

Не знаю, справится ли моя дочь с вверенной ей в руки властью. Но я была точно уверена в одном: что горячее сердце моего сына, как безграничные просторы знойной пустоши, будет изнывать по свободе. Он как гуляющий неуправляемый ветер, что склоняет высокие пальмы к песку, тоскующий по своим необъятным просторам. Его необузданный нрав – разрушительная смертоносная буря. Эти крепкие стены омрачали его. А нависшая над ним власть утомляли и приводили в уныние.

Я знала по его виноватому взгляду, что он не останется здесь… Его жизнь – это открытое полночное небо, усыпанное звездами, что будут верно служить ему, освещая его путь…

Я не осуждаю его.

И не смею держать.

Нам все равно скоро придется расстаться. Теперь у каждого своя дорога…

Если он будет счастлив там… в безграничных просторах, топусть будет так!

– Все к казни готово, моя госпожа, вас ждут там.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 49.3

Черная площадь упивалась восторженными криками обезумевшей толпы.

Люди и эрны жаждали смерти.

Смерть предателю!- скандировали тысяча верещащих глоток.

Как же они были мелочны в своих желаниях и трусливы как щенки.

Мое сострадание, мои человеческие мечты и желания умерли в тот день, как я потеряла своего мужа.

Все, что я чувствовала ко всему происходящему – это злость.

Разрушительную, отравляющую.

Молча оглядела скопившийся сброд.

Видимо, сегодня площадь была наполнена теми, кто поддерживал пролитие крови, саму смерть в ее безобразном обличье.

Их ненависть пьянила меня, растекалась по венам горячим воском.

Хмыкнув с презрением, отвернулась от них.

Медленно поднимаюсь наверх.

Длинный подол моего платья тянулся за мной черной лентой, извивался на широких ступенях под ногами точно ядовитая змея. Шуршал в такт каждому моему шагу.

Воины расступались передо мной, пропуская к высокому золоченому креслу.

Каково было мое удивление, когда я увидела здесь свою дочь.

Остановилась, вопросительно вздернув брови.

Иша растерянно моргнула, почтительно склонив голову.

Ее красное платье, словно яркое пламя, слепило глаза. Яркое кричащее пятно, воплощение жизни среди живых мертвецов.

Это был протест? Или вызов?

Окинув ее подозрительным взглядом, склонила голову набок, рассматривая свою осмелевшую и повзрослевшую дочь.

В ее глазах полыхало отчаяние и умирала надежда.

Она никогда не красила губы, но сегодня они искрились ярко-пурпурной краской. Ее подрагивающие на ветру шелковистые черные волосы, украшала изящная веточка золотого цветка. А лазурные блестящие тени на веках лишь сильнее подчеркивали печальный блеск темных глаз, завлекая одиноких мужчин в свою непроглядную бездну.

Девушка вздрогнула от моего недовольного цепкого взгляда.

Серебристые полоски на ее скулах, замерцали от слез, будто россыпь драгоценных камней.

– Зачем ты пришла на казнь предателя в свадебном платье? – холодным тоном поинтересовалась у нее.

Иша резко вскинула голову, но не ответила.

Застывшие слезы в глазах говорили громче ее слов.

Не обращая внимания на ничтожные торжествующие визги, доносящиеся снизу, задумчиво посмотрела на позади стоявшего Шрама.

– Как же жестока и несправедлива судьба,– равнодушно проговорила я.

Иша побледнела. А ее глаза снова наполнились слезами.

Шрам вздрогнул. Его голова брезгливо дёрнулась, а в глазах застыло презрение.

– У тебя хрупкое сердце, Иша. Его будет слишком легко разбить.

Иша знала, что сегодня оно разобьется, а с ним раскрошится и ее жизнь.

Горько усмехнулась, опускаясь с ней на диван.

Иша стиснула ткань на своём платье: внутри нее назревала буря.

Я накрыла её руку своей, чтобы та перестала теребить его.

Ее плечи сразу расслабились, но озадаченность в ее опухших красных глазах только ширилась и росла, сменяясь страхом.

Дрида вывели на площадь закованного в кандалы.

Высокий широкоплечий юноша раздраженно повел головой, оглядывая толпу.

Глаза моей дочери застыли на нем в немом ужасе. Ее лицо словно заледенело, казалось, что из ее тела вырвали душу.

Воздух внезапно сгустился над нами, стал колючим, ледяным, осязаемым.

Дрид был олицетворением войны. Предвестником грядущей бури. Предвкусителем сладкой мести и жестокой расправы. Опасная и гремучая смесь.

Сила Дрида со временем возрастет в несколько раз. Он из могущественного и великого рода, который не раз славился своей хитростью и жестокостью. Сегодня мы увидим их падение.

Сотрем их род с лица земли.

Тяжелые кандалы на щиколотках юноши не мешали ему уверенно двигаться вперед, сквозь ревущую толпу с высоко поднятой головой.

Породистые черты лица, гордая осанка. И гибкие, идеально отточенные движения.

Он был красив, как и его отец.

Стража толкнула Дрида к пустой ржавой клетке.

Остановившись, он повернулся в нашу сторону и нашел меня взглядом.

Хищно прищурившись, процедил сквозь плотно сжатые зубы:

– Я заставлю тебя страдать!

Твердый пронзительный голос, разнесся ветром по площади.

Пропустила эту фразу мимо ушей, горько усмехнувшись.

Сильный удар в спину и сбивает его с ног.

Падает на колени в жгучий песок.

Толпа ликующе завопила, бросая в него камни.

Дрид окинул высокомерным взглядом толпу, с трудом поднявшись, глухо рассмеялся.

Демонстративно сплюнув себе под ноги, поднял на меня свой ненавидящий взгляд.

Из его рассеченной раны на лбу, струилась горячая кровь, заливая глаза.

Он небрежно размазал ее по лицу, а злая улыбка на губах превратилась в оскал.

Я ощутила его страх.

Страх, который он тщательно скрывал.

Обозленные и напуганные эрны медленно окружали его клетку, тыкали пальцами и закидывали гнилыми овощами, осыпая ругательствами.

Дрид стойко принимал удары.

Задумчиво провела рукой по своему брачному браслету.

Поднимаю ладонь, заставляя всех замолчать.

Глаза Дрида блеснули льдом, а губы вытянулись в тонкую полоску.

Взглянула на дочь.

Иша смиренно сидела, безропотно наблюдая за происходящим.

Я ощущала как страх за его жизнь сжал ее горло, как щипало глаза, и как в ее душе разрасталось ядовитое пламя.

Иша подняла глаза и встретилась с его парой глаз.

Этот взгляд мне был до боли знаком…

Мое сердце сжалось и пропустило удар.

Все с трепетом ждали вердикт моей дочери.

Гнев людей с каждой минутой возрастал.

Его больше не остановить.

Поднявшись с места, проглотив ком в горле, она тихо выдавила:

– Сегодня для всех нас важный день…

Голос Иши показался сухим и безжизненным. Она сжала свое пышное платье на талии, нервно посматривая на позади стоящего хмурого Шрама, ища поддержки в его глазах.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Поднимаюсь с места, заставляя дочку сесть обратно.

Я знала, каково это…

Обрекать своих любимых на смерть.

Я на миг нырнула в свое темное прошлое.

Монотонным, неестественно ровным голосом спросила у Дрида:

– Дрид, сын Витара и Тории, хочешь ли ты что-нибудь сказать перед смертью?

Тихий всхлип за спиной.

Он принадлежал моей дочери.

Парень молча глядел на меня, прожигая глазами.

Открываю рот, чтобы продолжить...

Но кто-то из толпы прерывает меня и громко выкрикивает:

– Ублюдок. Сын шлюхи и проклятого! – сухой пропитанный ненавистью голос.

– Да!! Да! Да!!– вторили ему.

Внезапная вспышка перед глазами. Пульсирующая боль в голове. Побледнев, я резко пошатнулась.

Рашит сразу оказался рядом, придерживая за локоть.

В глазах потемнело от вспыхнувшей ярости.

– Кто это сказал?! – медленно произнесла ледяным тоном.

Я словно покрылась корочкой льда. Заглянула в сумрачную пустоту, которая все это время следовала за мной по пятам, склоняя к безумию. Она сдавила мое горло, не давая вздохнуть.

Выдергивая свой локоть из рук мужчины, стремительно пошла к лестнице.

Перед глазами внезапно поплыло, а тело послушно повело в сторону.

Шрам хотел мне помочь, но я небрежно отмахнулась рукой, не разрешая к себе прикоснуться.

– Мама…

Тьма клубилась вокруг меня, засасывала. С каждым вздохом я погружалась в нее всё глубже и глубже.

Не разбирая голосов, медленно спускаюсь вниз, придерживаясь за каждого стоящего воина.

Мне казалось, что под моими ногами извивались черные тени. Они истошно скулили, вгрызаясь клыками в мою похолодевшую плоть.

Боль проснулась во мне с новой силой. Распустилась багровым цветком.

Я плавно двигалась вперед, пока не нашла взглядом этого шакала.

– Выйди! – тут же произнесла я, изменившимся голосом.

Мой тон стал властным и глубоким.

Каждое произнесенное слово будто больше мне не принадлежало.

Сила Древних бурлила в моих венах, желала сломить его волю, и забрать его жизнь.

Тихое тревожное перешептывание между людьми становилось все громче, отчетливее. А страх на их лицах -красноречивее.

Останавливаюсь возле собравшихся самодовольных эрнов. В их глазах плескалось высокомерие. Отвращение и надменность…

Казню каждого, кто мне помешает!

Они испуганно расступались передо мной, открывая громилу.

Рваные шрамы покрывали всё его тело, а безумные глаза лихорадочно бегали по моему лицу.

– Это я сказал! И что ты мне сделаешь, сука? Никчемная правительница, как и твоя шлюшка дочь! Давай, покажи свою силу… – заливается мерзким смехом. – Остатки проклятого пламени это все, что у тебя есть?– скалится он. – Так что, потаскушка?! – оглядывается на притихшую толпу. – Я голос нашего народа! Уступи место мэрна сильному эрну… Такому как я!

Шум голосов резко стих.

– Сучка, разозлилась… Что ты сделаешь теперь?! Натравишь на меня своих цепных псов?!

Виски пульсировали, а жар в руках жег кожу.

Резко хватаю его за глотку и с силой сжимаю.

До хруста позвонков.

Мужчина взревел от боли, а затем стих.

Отшвырнув обмякшее тело, пальцами прошлась под носом, стирая текущую теплую струйку.

Посмотрев на окровавленную ладонь, подняла глаза на Дрида.

«Амара»

Замираю на месте.

Чья-то большая ладонь опустилась мне на плечо, и мягко сжалась.

Эти прикосновения я бы никогда не забыла…

Иштар…

Пошатнувшись, и едва устояв на ногах, обернулась на голос.

…Никого.

Вокруг меня только напряженные взгляды толпы.

В моих глазах застыло бесконечное сожаление.

Плакать совсем не осталось сил.

Тряхнув головой, направилась прямо к клетке.

Каждый шаг к Дриду давался мне с трудом.

– Решила попрощаться со мной? – зло усмехнулся парень, с вызовом глядя мне в глаза.

– Я дарую тебе жизнь, – мой голос прозвучал без эмоций.

Коротко киваю страже, чтобы те открыли клетку и выпустили его.

Ошарашенные таким поворотом событий люди и эрны недовольно загалдели, злобно переглядываясь.

Многие из присутствующих на трибунах повскакивали со своих мест, выражая этим свой протест.

Задумчиво посмотрела на липкие от крови пальцы.

– Дети не должны расплачиваться за ошибки родителей. Мы – ваше прошлое. А вы – наше будущее.

Дрид озадаченно смотрел на меня снизу вверх. С каждой моей фразой его глаза удивленно расширялись.

– Я вверяю тебе трон по праву твоего рождения. Готов ли ты стать справедливым правителем, Дрид? Хватит ли сил сберечь мою дочь и взять ее в жены? Или ты желаешь править свободным?..

Парализующий холод обволакивал тело, лишая меня сил. Усталость наваливалась на меня свинцовой тяжестью.

– Я готова отдать тебе самое ценное в своей жизни – свою дочь. Решай, Дрид: ты склонишься передо мной, принимая мой дар или откажешься и станешь править один.

Скрежета зубами, я терпеливо ждала его решение.

Секунды превратились в минуты, минуты в часы….

Все безмолвно наблюдали за нами.

Стиснув зубы, Дрид, опустился передо мной на колени, прожигая недоверчивым взглядом, боялся услышать злую насмешку в словах.

Дрид склонил голову.

Среди присутствующих последовали удивленные возгласы.

Посмотрев на него с улыбкой, добавляю:

– Дрид, сын Витара и Тории, я даю тебе свое согласие на брачный обряд с моей дочерью. Да соединятся два враждующих рода в один!

Отворачиваюсь, и иду на встречу к спешащему ко мне сыну.

– Я знал, что ты так сделаешь,– мягко усмехнулся Шалли, одобрительно посмотрев за мою спину.

Смотрю сыну в глаза, и крепко сжимаю его ладонь.

– Завтра день единения. Приведи свою очаровательную незнакомку ко мне. Я хочу с ней познакомиться, – беру под руку появившегося Рашита, смотря на испуганные глаза сына.

– Я…– опешил Шалли.

Глаза моего храброго мальчика загорелись ярким пламенем, как только я упомянула о ней.

Шалли, я сразу почувствовала, когда заняли твое сердце. Поняла по твоему хмурому взгляду. По твоему блеску в глазах.

Истинную любовь, мой мальчик, не скрыть от тех, кто ее уже встречал …

Жаль, что мы не властны выбирать, кому может отдать свое горячее сердце…

– Шалли, будь терпелив к ней, – заглянула сыну в глаза. – Та девушка- дочь бесстрашного храброго воина и имя его- Осман. Между вами стоит прочная стена из дружбы и предательства ваших отцов, – с нежностью погладила его по щеке, сочувственно улыбаясь. – Ее гнев к тебе справедлив. Лишь время сгладит ее боль и откроет ее сердце. Прояви терпение, Шалли, не будь с ней жесток.

Оставив его в глубоких раздумьях, мы с другом растворились в толпе.

Заключительная. 49.4

С террасы своей спальни я неотрывно смотрела на полыхающие внизу факелы, на смеющуюся дочку, что танцевала сейчас для своего мужа. На Рашита, который ни на секунду не оставлял меня после произошедшего на арене.

Мое безумие пугало детей. А моя слабость заставляла их не отходить от меня ни на шаг.

«Станцуй для меня в последний раз, лиана».

От его голоса я больше не вздрагивала, как и от его нежных прикосновений.

Подняла голову к ночному небу:

– Хорошо, любимый, я станцую для тебя в последний раз…

Все это время Шалли безмолвно наблюдал за ней из темного угла ее спальни.

Амара ощущала присутствие сына, но даже это не остановило ее быть собой. У нее не осталось сил прятать свое помешательство. Ей не было больно оттого, что дети считали ее безумной. Она сорвала с себя маску, вздохнула полной грудью, не боясь смотреть людям в глаза, не скрывая от них свою боль.

Тряхнув головой, обернулась к сыну.

Глаза Шалли блеснули в темноте, он смотрел на меня с глубокой, пугающей мудростью.

– Ты снова с ним разговаривала? – тихий, но твердый голос сына.

Шалли сделал пару широких шагов ко мне, и посмотрел в упор.

Он всё понял…

Пришло мое время…

– Да, – мягко отвечаю ему, взяв его крепкую руку в свою.

– Когда?

Тошнота подобралась к горлу.

Шалли не оставил мне выбора.

Глубоко вдыхаю прогретый ночной воздух.

– Сегодня, Шалли, – спокойно отвечаю ему, выдерживая тяжелый взгляд на себе. – Сегодня я освобожу вас от тяжелого бремени, – заглядываю ему в глаза, и ласково глажу по щеке.

– Ты знаешь, что…

– Нет, милый, это мой выбор, я сама этого хочу.

Сын тяжело вздыхает, прикрывая глаза.

Накрыв мою руку своей широкой ладонью, подносит ее к губам, и поцеловав, коротко кивает, соглашаясь со мной.

– Иди, Шалли! Тебе не нужно мое одобрение! Не заставляй свою невесту ждать.

Улыбаюсь ему, кивая на стоящую внизу стройную высокую девушку с белоснежными волосами, озирающуюся по сторонам.

– Рашит, помоги моему мальчику подготовить всё к празднику, – обернулась к молчаливому другу.

– Он справится и без меня, сейчас я нужнее вам, моя госпожа.

Звонко рассмеялась. Рашит был как всегда прав.

– Набери чашу, и приготовь мое свадебное платье.

Рашит ничего не сказал, но вот кончики его тонких пальцев вздрогнули, как вздрагивают хрупкие крылья бабочки от легкого дуновения ветра.

– Позвольте узнать, госпожа, в честь чего этот праздник?

– Мое освобождение, – уклончиво отвечаю ему.

Празднование проходило вне стен нашего дома рядом с границей диких песков.

Массивные столы ломились от обилия изысканных яств, по пузатым кувшинам текли дорожки сладкого красного вина, а жареное мясо на открытом огне источало невероятный аромат.

Платье из струящейся ткани с глубоким вырезом на спине воздушными волнами подлетало вверх с каждым новым шагом.

Счастливые лица друзей одаривали меня теплыми улыбками и восхищенными взглядами.

– Фи, не думала, что ты решишь сегодня нас посетить, – обнимаю подругу.

– А ты все такая же, – грустно подметила женщина. – Этот праздник… Ты же не просто так всех собрала? – встревоженно спросила Фи, пытливо вглядываясь в мое лицо.

– А ну не приставай к ней, – прервал наше затянувшееся молчание Мади. – Скрипишь как старая пальма, от тебя голова уже разболелась, неужто наша Амара не может просто так сделать пир для своих друзей? Да, мой цветочек, рубин моего больного сердца? – запыхтел сгорбившейся коротенького роста торговец.

– Да, Мади, все именно так, – окинула его добрым взглядом.

Время никого не щадит…

Фива и Мади пошли за стол к моим детям, их счастливые улыбки на лице грели мою сердце.

Нужно почаще устраивать пир.

Прохладный ветер неприятно лизнул кожу.

– Шрам? – бросила через плечо, Рашиту,

– Он отказался прийти, – глухо ответил мужчина.

Окинула толпу напряженным взглядом с надеждой увидеть среди них Шрама. Но так и не нашла своего друга.

Что же…

Перевела взгляд на свои дрожащие пальцы.

– Я так долго ждала этого дня, Рашит… Но сейчас мне так страшно…

– Вы можете остаться, – низкий уверенный голос мужчины.

Музыканты с яростью забили в барабаны.

Энергичная мелодия расползалась вибрацией по песку.

– Смогу ли…– голос прозвучал приглушенно и задумчиво.

Сердце стало отбивать удары в такт сложного ритма.

Смиренно прикрываю глаза и уношусь в свое необъятное прошлое.

Медленно покачиваясь в такт льющейся музыке, вытягиваю руку вперед и пальцами плавно играю с потоками воздуха точно рисую на ночном полотне золотые узоры.

Легкий взмах руки.

Глухие удары барабанов.

Каждое мое движение рук словно ласковое прикосновение к Иштару.

Каждый стук моего сердца – его.

Обжигающий жар костра – его пронизывающий взгляд на моем теле.

В каждом движение, в каждом образе я видела только его. Будь это звезды, песок или сухая ветка. Иштар был везде. В каждом глотке чистого воздуха. Он был моим даром. Моей неизлечимой болезнью. Безграничная любовь к нему иссушила меня, как солнце иссушает почву.

Я уносилась в бескрайние просторы своей памяти. В те уголки своей печали, что пронизывали меня насквозь тоскливой скорбью.

Ноги с яростью взбивали песок, оставляя неглубокие вмятины.

Искры от огня взлетали к небу и медленно опадали, словно тысяча оранжево-красных звезд.

Ткань платка сорвалась с головы.

Взлетела в небо и застыла надо мной точно огненное марево.

Затихающие удары барабанов.

Замедленные движения.

Остановившись, устремила взгляд на затихших за столом людей, что завороженно наблюдали за мной.

Сердце кричит от боли в груди.

Я снова забылась. Потерялась в пространстве от бессилия. Была там, где живет мое прошлое.

Сдержанно улыбнулась им, и прежде чем сделать шаг в темноту, тоскливо взглянула на сына…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Шалли смотрел на меня, не отрываясь, его лицо стало на тон бледнее, а вытянутые в струну губы сдерживали его порыв помешать мне.

Наш безмолвный диалог закончился его легким кивком головы.

Я отвернулась.

Пустынные ролки раскачивались из стороны в сторону, мелодично завывая под глухие удары барабанов. От их пронзительных голосов я задрожала, прикрывая глаза.

– Мне страшно, Иштар, – тихо шепчу в темноту, обнимая себя за плечи.

Пламя свечей на столах нервно вздрогнуло, зашипело, задергалось.

Сделав неловкий шаг назад, едва не упала, но чьи-то сильные руки подхватили меня. Прикосновения были мягкими, аккуратными.

– Иштар? – не веря своим глазам воскликнул поднявшийся из–за стола главнокомандующий.

– Отец! – бесцветный голос Иши.

Растерянный шепот друзей за спиной становился громче, отчетливее.

– Этого не может быть!..

А может, мне все это мерещится…

Открываю глаза.

Передо мной стоял Иштар. Он смотрел мне в глаза, предлагая свою широкую крепкую ладонь.

Я, не раздумывая, вложила в нее свою руку и тут же сжала покрепче.

– Иштар…

Мягко улыбаюсь ему, забывая о страхе.

– Ты ничуть не изменился, любимый, – провожу ладонью по его щеке.

Морщинки в уголках моих глаз увлажнились от слез, а в пламенных волосах ярко переливались серебристые пряди.

Плавная тоскливая мелодия доносилась из темноты. Она отчаянно манила к себе всё сильнее…

– Мамочка! Отец! – отчаянный всхлип Иши.

Взглянула на дочь с нежностью и грустью. Дрид заботливо прижал ее к своей широкой груди, не разрешая сорваться ко мне.

Иштар сжал мою руку, напоминая, что он рядом. Что мы вместе пройдем этот путь до конца…

Все молча следили за тем, как две фигуры не спеша удаляются за границу диких земель.

***

Развевающееся на ветру красное платье путалось в ногах, не давало идти дальше.

Прохладный ветер ударил в лицо.

Прищуриваю глаза от взметнувшейся пыли.

Тихо всхлипнув, оглянулась вокруг, ища массивную фигуру Иштара.

Грубые, тёплые ладони мужчины обхватили за талию и притянули к себе.

– Я не отпущу тебя,– низкий, рокочущий голос.

Иштар не спеша стал вести меня в танце.

Темнота вокруг наполнялась чувственными звуками. То ранящая, то до пронзительности нежная мелодия, сплеталась с отдаленными тоскливыми голосами пустынных ролок.

Музыка выжигала меня.

Медленно стирала до сути…

Сердце бешено колотилось в груди.

Следом за ним ускорился и Иштар.

Стремительно, но плавно передвигаясь по песку, мужчина с удивительной ловкостью лавировал между барханами.

Рев трэптов сплетался с взрывающейся музыкой над головой.

Темп нарастал, ноги, увязшие в прохладном песке, точно предчувствуя следующий шаг партнёра, не ошибались.

Уверенный и спокойный Иштар не давал мне ошибиться. Сжав мою талию, Иштар прижал меня к груди.

Стук его сердца меня успокаивал… А его запах уносил туда, где мы были когда-то счастливы…

С ударами барабанов я больше не слышала отдаленные голоса людей, мне казалось, что музыка становилась все тише, монотоннее.

Этой ночью буря Иштара сменилась на легкое дуновение ветра, что вторило нарастающей музыке, наши синхронные движения становились быстрее, опаснее.

Мы исступленно кружились в танце рассекая ночной воздух. Платье яростно раздувалось вокруг меня, оголяя ноги.

Изогнувшись в спине под давлением властных рук мужчины, откинула голову назад, впиваясь взглядом в темно-синее небо…

Слёзы струились по моему лицу, с глухими звуками срываясь на песок …

Под заключительные удары чарующих звуков он резко потянул меня на себя, отводя руку в сторону.

Губы Иштара задрожали, а его полный боли взгляд, был прикован ко мне, как будто ничто другое в мире не имело значение.

Впиваюсь ногтями в его смуглое напряженное тело, и прикрываю глаза, позволяя ночному небу над головой, смениться беспощадным огненным пламенем.

Отталкиваю мужчину от себя и даю языкам пламени поглотить мое тело.

– Лиана!

Мы смотрели друг другу в глаза, пока яркое пламя с жадностью не скрыло меня от Иштара в своей оранжевой плотной вуали.

– Иштар…

Последний шепот,сорванный с моих губ, разнесся по бескрайней пустыне, словно шелест сухих листьев…

Мое сердце остановилось…

Свечи на столах резко погасли…

Всё стихло.

Окунулось в безмолвную тишину.

Даже пальмы и птицы застыли в чудовищном ожидании…

Крупные догорающие хлопья пепла медленно опадали на песок.

Всё вокруг померкло.

Окунулось во мрак скорби.

Амара исчезла, а ее шепот остался навсегда эхом в сердцах тех, кто ее любил.

•••

Всё это время Шрам наблюдал за Амарой с открытой террасы своего дома.

Шелковые ткани раздраженно подлетали вверх от неспокойного прохладного ветра, превращаясь в одно огромное белое облако.

Его цепкий взгляд застыл на яркой вспышке.

На маленькой красной точке, что превратилась в огненную лаву, окруженную мощными извивающимися туловищами трэптов.

Музыка в ее сердце разрывалась отчаянием. Не пламя пронзало ее тело, а тихая грусть, скорбь двигала ею, задавала ритм бессмертия.

Вечность. Одиночество. Тоска.

Смертельное пламя Камаля пронзало ее до костей. Но она продолжала кружиться в пылающем танце, словно его огонь не причинял ей никакую боль.

Но после всё резко померкло, лишь хлопья тлеющего пепла вспыхивали яркими искрами, опадая на землю.

И ночь снова окутала все своим мраком.

Плач её дочери донесся до него точно острая ядовитая стрела, попавшая ему прямо в сердце.

Шрам сделал порывистый шаг вперёд, а потом грузно упал на колени. Он не мог поверить, что Амары больше нет.

Горло мужчины свело судорогой от подступающих слёз.

Ему не хватило смелости прийти туда, и посмотреть ей в глаза. Присутствовать на ее личной казни.

Шрам жалел, что в последний час ее жизни он не был с ней рядом.

Он подвел ее. Подвел своего друга.

Шрам еще сильнее возненавидел себя за это.

Мужчина всматривался в догорающее искорки, горько завывая, вымаливая у темноты прощения.

Легкое дуновение ветра…

И свеча на его столе в миг погасла.

***

Шалли и Иша отпустили свою мать, хоть на сердце у них и лежал тяжелый груз.

Все долгие годы их мать скрывала от них свои душевные страдания, танцуя в пустыне каждую ночь.

Только огромный трэпт охранял ее клокочущее одиночество, что вырывалось из ее души страстным танцем под яркими звездами.

Фива была уже не так молода, как раньше, ее больные ноги не давали покоя. Но полная женщина, каждую ночь зажигала в своей спальне свечу и прислушивалась к ночному реву трэптов, что разделяли боль и страдания ее подруги. Больше всего на свете женщина боялась его не услышать.

Но теперь… зажигать свечу больше надобности нет…

Стирая пухлой рукой горячие слезы, Фива смотрела на пылающее в темноте пламя, слышала, как душераздирающий рев Древних трэптов пронзал бескрайнюю пустыню своим горем. Женщина заплакала в голос — сдерживаться не было смысла, да и сил тоже. Морщинистая рука Мади накрыла полную ладонь Фивы и слегка сжала.

В глазах мужчины блестели горестные слезы.

— Эта история любви навсегда останется в наших сердцах. Хоть век их любви был и недолог, но прошли они вместе отведенный им путь до конца,— женщина беззвучно зарыдала.

Фива видела в глазах ее детей горечь утраты, но она успокаивала себя тем, что Амара все же обрела свое счастье где-то там… за горизонтом диких земель. Она нашла свой покой. Обрела ту свободу, о которой мечтала.

Соединилась с любящим сердцем.

Фива помнила, как однажды Амара сказала ей, что любовь – это её проклятие, тяжелые железные цепи, которые она вынуждена тащить за собой, чтобы не потерять...

Женщина понимала, что рано или поздно наступит день, когда им придется прощаться…

И, когда Амара собрала сегодня их вместе, женщина без громких слов поняла, что ее время пришло…

«Будь счастлива, девочка».

– Будь счастлива! – тихий шепот женщины взлетел в ночное небо, и раскрылся грустными улыбками на лицах ее близких людей.

Будь счастлива….

….

Немного от автора:

Спасибо, дорогие мои, за терпение, за ваши эмоции и поддержку!

Эта история закончилась, но по-прежнему живет в моем сердце.

Мне больно расставаться с историей и я безумно буду скучать по героям…

Это сложная безумная история о любви, в процессе ее написании было много трудностей, но несмотря на это, вы были со мной.

Спасибо каждому из вас и до новых встреч!

С любовью, ваша Лаура.

Эпилог

В роскошном дворце, усыпанном золотыми монетами и редким жемчугом, где яркие солнечные лучи пробивались сквозь окна, создавая мягкие световые пятна на мраморных полах, царила умиротворяющая тишина. Запах ладана и жасмина смешивался с теплом вечернего воздуха.

Девушка, лежала на огромном, обитом вельветом ложе, украшенным яркими узорами и драгоценными камнями, что искрились, как звезды на ночном небе.

В полудреме, её мысли витали где-то не здесь, в ее таинственном прошлом, полном воспоминаний о страсти и нежности. Амара устала бродить по безлюдным залам дворца, где время, словно застыло в песочных часах, оно тянулось так медленно и тягуче...

Каждый сделанный шаг по холодному мрамору отзывался эхом в пустоте, и ее сердце наполнялось тоской.

Дикие пески, простирающиеся за пределами этих стен, казались живыми, затаившими дыхание в ожидании воссоединения с её любимым. Она чувствовала, как невидимая связь тянет её к нему, будто сама земля шептала о его присутствии, обещая, что вскоре они снова будут вместе. В этом безмолвии, полном надежды и ожидания, Амара мечтала о том мгновении, когда их судьбы вновь переплетутся, и она сможет ощутить тепло его объятий, как солнечные лучи, пробивающиеся сквозь облака.

***

Каждый уголок дворца был пронизан историей и тайной. Амара вновь последовала зову своего сердца, погружаясь в поиски Иштара среди пустынных залов. Каждый шаг, каждый поворот напоминали ей о приятных мгновениях, когда они были вместе в этих холодных стенах. Она надеялась, что таинственный шёпот её желания приведёт её к нему, где бы он ни находился. Пустота вокруг лишь усиливала её ощущение, что они неразрывно связаны, и неважно, сколько преград предстоит преодолеть.

В завораживающих зеленые глазах черноволосой девушки смешались огоньки надежды и горечь незаживающих ран. Её длинные волосы струились, как водопад, обрамляя смуглое лицо. Амара медленно шагала по мраморным коридорам, где золотые узоры искрились на фоне гладкой поверхности, словно отвлекали взгляды от её внутренней пустоты.

Каждый её шаг наполнен не только грацией, но и чувством обреченности, словно она больше не пыталась найти своё место в этом мире, наполненном блеском и холодом. Лёгкий свет, играющий на её коже, лишь подчеркивал ее нежность, скрывающуюся за маской невозмутимости. В каждом её движении, в каждом печальном взгляде таилась история, полная разочарования и боли, оставившей неизгладимый след в её сердце.

Амара знала, что за этой красотой величественных стен кроются не только мечты, но и страдания — тени прошлого, которые не отпускают её. В бездне её души, можно увидеть не только яркие искры надежды, но и густую тьму, с которой она вечно ведёт бой.

Стены дворца, словно ожили, стали переливаться и искриться, как водная рябь на поверхности неглубокого озера, создавая иллюзию бесконечности. Каждый шаг отзывался в её сердце, как эхо давно забытых воспоминаний.

Она остановилась у прозрачной стены, которая, казалось, была сделана из самого света. Сквозь неё она увидела свою взрослую дочь, сидящую на мягком ковре, окруженная яркими цветами и смехом. Её волосы, такие же черные, как у нее, сверкали на солнце, а глаза светились радостью. Рядом с ней был её муж, крепкий и заботливый, с улыбкой, которая могла растопить любое сердце. Они были счастливы, и это счастье резало Амару, как острое лезвие.

Слёзы наворачивались на её глаза, когда она осознала, что это счастье было недоступно ей. Она была застывшей фигурой в этом дворце, в то время как её дети продолжали жить, любить и мечтать. Воспоминания о том, как она сама когда-то смеялась и танцевала в этом же зале, охватили её, как тень, которая никогда не покидала ее.

Амара продолжила свой путь, и вскоре перед ней возникла другая сцена. Она увидела своего взрослого сына, сидящего на песке под ночным небом пустыни. Звезды сверкали над ним, как драгоценные камни, и он, казалось, был погружен в свои мысли. Его лицо было серьезным, и в его глазах читалась тоска, которую она знала слишком хорошо. Он был одинок, и это одиночество отразилось в её сердце, как холодный ветер, проникающий в каждую клеточку её существа.

Она вспомнила, как когда-то держала его на руках, как он смеялся и играл, как её сердце наполнялось гордостью за его терпение. Но теперь он был взрослым, и она не могла быть рядом, чтобы поддержать его, чтобы утешить в трудные времена. Она была лишь призраком в его жизни, тенью, которая не могла коснуться его.

Амара застыла, её сердце разрывалось от боли. Она стояла посреди руин своего одиночества. Женщина была неразрывно связана с этим дворцом, с его воспоминаниями, но её дети продолжали жить, и это было одновременно и радостью, и ее горем. Она хотела быть с мужем, хотела бы обнять его, хотела бы сказать своим детям, что всё будет хорошо, но вместо этого она была лишь наблюдателем, запертой в этом мире, где время не имело власти.

Слёзы катились по щекам, и она закрыла глаза, пытаясь подавить свою боль. В этот момент она поняла, что её любовь к мужу и детям, была сильнее, чем любые преграды. Она могла быть не с ними физически, но в её сердце они всегда будут жить. Она шептала их имена, как заклинание, надеясь, что они почувствуют её любовь, даже если она не могла быть с ними рядом.

— Я с вами, — прошептала она, её голос был полон нежности и тоски. — Я всегда буду рядом.

Амара открыла глаза и посмотрела на прозрачные стены, которые снова стали простым отражением. Она знала, что её место здесь, в этом дворце, но её душа всегда будет стремиться к своим детям, к их счастью и любви. И хотя она была застывшей в прошлом, её сердце продолжало биться в унисон с их жизнями, как вечная нить, связывающая их навсегда.

Словно под воздействием неведомой магии, Амара, охваченная эмоциями, сорвалась с места, как ветер, рвущийся на свободу.

Её сердце колотилось, как птица, стремящаяся вырваться из клетки, и каждая клеточка её существа звала к нему. Она бежала по пустым коридорам величественного дворца, окружая себя тенью незабвенных воспоминаний. Стены, покрытые золотыми узорами, словно шептали знакомые ей слова, но что-то в этом месте, наполненном былыми радостями, стало тяжёлым, как горькое бремя.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Каждая комната, в которую она входила, словно оживала, придавая голос потерянным моментам, когда они вместе смеялись, когда каждое прикосновение Иштара было наполнено страстью и болью.

Мысли безжалостно отзывались в её душе, как воспоминание о закатах и рассветах, бесконечно сменяющих друг друга, но не способных вернуть то, что было разрушено.

Амара искала своего мужа, своего спутника, того, кто был её опорой в том мире.

Комнаты, в которые она врывалась, казались лишенными смысла, пока не напоминали о нем — о том, как они воссоединялись после долгих разлук, о том, как их всплески споров сливались в страстных поцелуях и крепких объятиях.

Сердце Амары разрывалось от тоски. Она помнила его смех, его нежные слова, его взгляд, полный любви. Теперь её ноги были полны решимости, они не знали усталости, пока она мчалась по залам, которые когда-то были свидетелями их счастья, сегодня же они казались мрачными и пустыми. Её душа искала его, того самого сильного, мудрого мужчину, который всегда умел найти слова утешения и любви.

Тоска, как остриё ножа, пронзила её, и она знала, что близка к своей цели. В сердце её росла надежда, как хрупкий цветок, пробивающийся сквозь ледяной плен. В этом царстве потусторонности и древних легенд, где застыло само время, она чувствовала, что он где-то рядом.

И вот перед ней оказалась огромная расписная дверь, ведущая в одну из самых великолепных комнат дворца. Секунды растянулись в часы, она распахнула её, и поток свежего воздуха ударил в лицо, сметая с плеч горечь разлуки. Комната, сверкающая лунным светом, отражалась в её зелёных глазах, создавая полотно из света и теней, которое окутывало её, как тонкий шелковый платок.

Её взгляд упал на силуэт мужчины, стоящего к ней спиной. Его фигура выглядела олицетворением силы и стойкости, а иссиня-черные волосы колыхались на ветру, словно дыхание самой вселенной. Он напряженно смотрел в безмолвную ночь, будто искал в ярких звёздах свое утешение, будто пытался раствориться в бескрайнем небесном пространстве. Сердце Амары застыло, но затем оно забилось с новой силой, пробуждая воспоминания о былом.

Иштар почувствовал ее.

Его сердце дрогнуло, и обернувшись, встретился с её взглядом.

В этих зелёных глазах, полных глубины и света, он увидел отражение всего того, что они пережили вместе: радости, горести, страсти и надежды. Как - будто сама ночь затаила над ними своё дыхание, позволяя их взглядам переплестись в невидимой нити взаимопонимания. Мгновение затянулось, и в этом молчании они смогли передать друг другу те чувства, которые не требовали слов — бушующие эмоции, которые ждали долгих встреч и разлук.

Амара почувствовала, как тепло разливается по её телу, и в её груди вновь запульсировала жизнь. В его взгляде она увидела ту же обнаженную уязвимость, с которой она так часто сталкивалась, глядя в зеркало.

Слёзы, дрожащие на её ресницах, отражали свет звёзд, и в этот миг все их страдания и глубокие раны стали затягиваться.

Их взгляды стали нечто большим, чем просто встреча — это был долгий путь к дому, к знакомому и родному, где даже тьма не могла затмить свет их любви. Эти несколько секунд затянулись в вечность, и в них было всё: их история, их надежда и их будущее. В этот момент они знали, что, несмотря на все невзгоды, их сердца теперь всегда будут биться в унисон.

В этом необъятном пространстве времени они нашли свой дом, а любовь в их израненных сердцах распустилась, как цветок, пробуждающийся на рассвете. Каждый их вздох теперь звучал как обещание, каждый взгляд — как напоминание о том, что они пережили и преодолели.

Свет звёзд, свечение луны и тихий шёпот ветра стали свидетелями их воссоединения. В их сердцах расцвела новая надежда — та, что переросла из слёз и горечи в удивительную силу рожденную из их страсти и нежности. Каждый миг, проведённый вместе, наполнял их душу светом, который разгонял тьму их одиночества.

И когда они обнялись, их тела слились в одно, словно две половинки единого целого, которые наконец нашли друг друга после долгих скитаний. Это было не просто воссоединение — это была новая глава их истории, где каждая строчка пропитана любовью и надеждой, неся в себе обет вечности.

Конец