Ты моя девочка. Глава Девочки секс рассказы

В ресторане

—Можешь остаться. Будешь работать на меня, дрянь.

Я горько усмехнулась, хотя внутри все разрывалось от боли.

—Работать на тебя? Лучше умереть.

Басов начал надвигаться на меня, а затем внезапно выхватил нож из огромного стола произнес:

—Ты права, Снежок. Для меня будет лучше только тогда когда тебя не станет.

Он стоит вплотную. Стараюсь показать, что его присутствие меня не трогает, хотя…

– Задумал прикончить? Ну, чего застыл?

Басов медленно поднимает нож, а затем с силой швыряет его на пол.

– Умирают не так .

Его слова обжигают. Я стою, не шелохнувшись, стараясь не выдать ни единой эмоции. Внутри бушует ураган, но снаружи – ледяная маска.

– Что ты задумал, Басов? – спрашиваю я, стараясь, чтобы голос звучал ровно.

– Я заставлю тебя страдать. Медленно и мучительно.

Чувствую, как по спине пробегает холодок. Он берет меня за подбородок и сжимает его так сильно, что становится больно.

– Ты будешь моей игрушкой. Сегодня . Моей маленькой, сломанной куклой. И я буду играть. Только сегодня, детка. Скоро у меня свадьба. Ты будешь моей свадебной подарком.

Я слегка расмеялась а потом оттолкнула его от себя.

—Твоя невеста там иди к нему. Оставь меня покое Басов! Чего вдруг у тебя появился желание поиграть со мной?

—А ты не понимаешь?

—Да. Почему? Почему делаешь больно Ире? Она же без тебя жить не может,—смеюсь я,—Кто знает может сейчас она решит покончить собой раз тебя не видно рядом с ним?!

В глазах Басова вспыхнул гнев. Он схватил меня за руку, впиваясь пальцами в кожу.

—Не смей произносить ее имя, — прошипел он. — Ты понятия не имеешь, что между нами происходит.

—Любит тебя?

—Именно. Ира в отличие тебя меня любит и не предаст никогда.

С ухмылкой пробую высвободить руку, но его хватка не слабеет.

—Я тебя не предал! — кричу во всю мощь своих легких, — Довольно этих терзаний, прекрати немедленно! Хватит издеваться!

Пробую отстраниться, вырваться из его власти, но он стремительно поднимает меня и сажает на кухонный стол. Все произошло молниеносно, я не успела отреагировать. Его руки мгновенно задрали мою юбку, обнажив бедра.

Я задыхаюсь от ужаса и унижения. В глазах темнеет, а в голове пульсирует только одна мысль: "Неужели. Басов смотрит на меня сверху вниз, его лицо искажено злобой и каким-то безумным триумфом. Я вижу в его взгляде не любовь, а лишь желание подчинить, сломить мою волю.

—Ты думала, я позволю тебе уйти просто так? — хрипит он. — Ты заплатишь за свой обман, за каждую бессонную ночь, которую я провел, думая о тебе!

От его слов меня бросает в дрожь. Я так скучал по нему. Я пыталась вырваться, но его хватка подобна стальному обручу. Мои руки бессильно бьют по его груди, но он даже не вздрагивает.Я чувствую, как его губы прикасаются моей шеи, и волна наслаждения накрывает меня с головой. Целых три месяца я жила в плену грез, мечтая об этих прикосновениях.

— Пожалуйста… отпусти меня, — шепчу я, чувствуя, как ускользает контроль. Это последняя, отчаянная мольба, ведь себя я уже не в силах сдерживать. Я хочу его до безумия, до дрожи в каждой клеточке, боюсь даже вздохнуть, чтобы не выдать себя.

Но Басов неумолим. Его губы находят мои губы , обжигая жадным поцелуем, и я окончательно тону в этом омуте страсти, растворяясь без остатка, как утренний туман в лучах солнца.

Громкий стон вырывается из моей груди, против воли, как признание в капитуляции. Тело извивается. Кажется, что каждая нервная клетка во мне пробудилась, пульсируя в унисон с его движениями. Я больше не принадлежу себе, я — лишь сосуд для этих всепоглощающих ощущений.

Толкает меня на стол. Нависает надо мной и опять целует меня. Руками сжимает мои ноги.

Руки мои судорожно вцепляются в его волосы, пытаясь удержаться на краю бездны, но тщетно. Он ведет меня за собой, в этот омут чувственности, где нет места разуму и сомнениям. Лишь первобытная страсть, дикая и необузданная, властвует над всем моим существом.

Я чувствую, как приближается кульминация, волна за волной накатывая на меня, лишая остатков самообладания. Все вокруг словно замирает, остается лишь он, его губы, его руки, и это нестерпимое, сладостное напряжение, которое грозит разорвать меня изнутри.

А когда он встает, я видела, как он снимает свой половой член, и я тут вспомнила, что предупреждала та женщина в больнице.

—Нет! Не трогай меня. Уйди! Не надо, я не хочу.

Я очень испугалась. Но он не слушал меня. Он трахал так грубо в этом столе, что я чуть не потеряла сознание.

И вот, когда кажется, что больше нет сил сдерживаться, происходит взрыв. Я кричу, запрокидывая голову, и отдаюсь этой буре эмоций, которая накрывает меня с головой. Мир вокруг распадается на осколки, а потом собирается вновь, но уже другим, более ярким и насыщенным.

Прекрашает Басов мучить меня. Я встаю паправляю свою юбку. Опускаю голову. Чувствую себя плохо. Он стоит попрежнему близко но вдруг отстраняется и уходит. Я падаю на колени.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 1

Снежана

Три года спустя

— Готова вернуться к обычной жизни, Снежана? — участливо спрашивает женщина в белом халате.

В ответ — тишина. Я словно разучилась говорить, за эти три года. Как будто снова стала маленьким ребенком, беспомощным и немым.

— Послушай, мы понимаем, что ты пережила, но помни: человек способен преодолеть все, — произносит другая.

Поднимаюсь и тороплюсь к выходу. Три года назад, после того, как Марина нашла меня в ресторане, она помогла мне добраться до дома, а в квартиру я поднималась сама. На лестнице поскользнулся и упала…

Я потеряла ребенка. Эта правда преследует меня, не даёт покоя. Не могу смириться с тем, что больше не стану матерью, что никто не назовет меня «мамой».

Бабушка пыталась утешить, объяснить, но внутри меня что-то сломалось, и я начала вести себя неадекватно. Утром обнимала подушку, принимая её за своего малыша, а ночью кричала, обезумев от горя, что кто-то украл мою ребенка. Бабушка тихо плакала, а отец навещал меня почти каждый день.

О моей трагедии, кроме моих близких, никто не знает. Беру вещи и выхожу из психиатрической больницы. У входа меня ждет отец.

— Доченька, наконец-то. Скажи хоть что-нибудь, прошу тебя.

Молчу. Я не в порядке, и боюсь, что это надолго.

Возвращаемся домой, и в подъезде у меня начинается истерика. В памяти всплывает падение с лестницы… Это слишком тяжело. Почему это случилось именно со мной? Что со мной не так? Эти вопросы терзают меня, пока я не осознаю, что уже в квартире, рядом с бабушкой.

— Милая, с тобой все хорошо? Тебя там не обижали? Ну скажи же что-нибудь.

Что я могу сказать? Что до сих пор считаю подушку своим ребенком? Что ночами рыдаю и кричу? Бабушка, ты ведь не этого хочешь услышать, не так ли? — думаю я.

— Валентина Антоновна, ей нужно отдохнуть, — говорит отец. — Потом она ответит на все вопросы.

Отдых? Вряд ли это получится. А вот бабушке отдохнуть не помешает.

В комнате все осталось как прежде. Та же мебель, те же обои в цветочек, даже плюшевый мишка сидит на подоконнике, словно ждал моего возвращения. Но я уже не та Снежана, что была здесь три года назад. Я – тень себя прежней, сломленная горем и отчаянием. Ложусь на кровать, отворачиваюсь к стене и закрываю глаза. Хочется забыться, исчезнуть, проснуться в другом мире, где нет боли и потерь.

Но сон не приходит.

Вечером отец приносит ужин. Смотрю на тарелку с супом и понимаю, что не могу есть. Аппетита нет, как и желания жить. Отец вздыхает и уносит тарелку. Знаю, он переживает за меня, но ничем не может помочь. Моя боль – это моя ноша, которую я должна нести сама.

Ночью снова просыпаюсь от кошмара. Слышу детский плач, зовущий меня. Вскакиваю с кровати, бегу по квартире, ищу свою девочку или сыну. Ребенка нет. Есть только подушка, которую я крепко прижимаю к себе, шепча: «Малышка, я здесь, я с тобой». Бабушка просыпается от моих криков, подходит ко мне, обнимает. Чувствую ее тепло, ее любовь, но это не приносит облегчения. Но Моя рана слишком глубока, чтобы ее можно было исцелить.

Бабушка ночью осталась со мной. Он сидел рядом. Плакал а я мирно лежала на кровать.

–Когда ты наконец поймешь что потеряла…Снежана внученька пойми ты наконец.

—Бабушка мне нужна твоя поддержка.

—Я рядом милая. С тобой всё будет хорошо слышишь меня?

Как не странно после того как я вернулась домой у меня стало всё налаживаться . Я даже нашел себе работу а свободное время читала книжку. Однажды позвонил отец.

—Да отец как у тебя дела?

—Дорогая всё плохо,—ответил он,—Ира попала под машину. Состояние тяжелая. Не знаю кому обратиться. Ты не могла бы взять внучку к себе пару дней пока…

Мой отец что издевается?!

—Нет! Не могу.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 2

Басов

—Мне нужно, прямо сейчас, — блондинка обвила мою шею руками. Стонала. — Давай я покажу тебе, как сильно я тебя люблю, именно сейчас.

— Не могу сейчас, Кать. Мне нужно вернуться в казарму. У меня есть незаконченное дело с парнями.

— Хорошо, тогда я буду ждать тебя в твоей комнате. Закончим все, что начали. Представляю лицо твоей жены, когда она узнает о том, что ты и я… занимались сексом там, где по понедельникам она работает.

Я отстранился, чувствуя, как легкая дрожь пробегает по телу. Катька умела действовать на нервы, знала, куда бить. Ее слова, как занозы, впивались в сознание. Жена… Ира. Ее образ возник перед глазами – ясные глаза, светлая улыбка. Вина кольнула сердце. Я изменял ей каждый день в штабе. Сначала со Светой. Соблазняла, а в итоге сдалась мне, потом новую медсестру, блондинку, научила заниматься сексом, и та влипла.

— Кать, прекрати, — проговорил я, стараясь сохранить спокойствие. — Ты знаешь, что между нами ничего не может быть.

Она отпустила меня, встала с моих колен и отступила на шаг, ее лицо исказилось от гнева.

— Ах, вот как? А все эти ночи, что мы провели вместе. Все эти слова, что ты мне говорил. Это все ничего не значит?

— Не значит, — признал я, — ошибка. И я не хочу ее повторять.

— Что ты имеешь в виду? — поправляя свой медицинский халат, произнесла медсестра, — Я была уверена, что ты оставишь свою супругу!

— Жену? — обернувшись к ней, я натягиваю белую футболку, — Послушай, она родила мне дочь, я не предам её, тебе понятно?!

— Не пройдет много времени, и твоя дочь осознает, что ты не испытываешь чувств к ее матери!

— Когда она повзрослеет, у неё будет своя жизнь. Она даже не заметит как её мама страдает по мне, а я занята с другими женщинами.

Медсестра прищурилась, ее губы сложились в тонкую линию. Она явно не ожидала такой отповеди. В ее глазах плескалась обида, смешанная с каким-то фанатичным упрямством.

— Ты просто боишься признаться себе, — прошипела она, приближаясь ко мне. — Боишься потерять стабильность, привычный уклад. Но разве это жизнь, когда ты живешь не по любви?

Я отвернулся, чувствуя, как в груди поднимается раздражение. Она не понимает. Не понимает, что дело не только в стабильности.

— Ты не знаешь, о чем говоришь, — буркнул я, застегивая джинсы. — Между мной и моей женой есть вещи, которые тебе никогда не понять.

Она рассмеялась, коротко и злобно.

— Да что там понимать? Ты просто трус! Боишься сделать выбор, боишься рискнуть. А в итоге страдают все. И ты, и твоя жена, и твоя дочь. И я, между прочим.

— Ты? Разве я говорил тебе, что люблю? Послушай, милая, я тебя не люблю, ты прекрасно об этом знаешь.

Катя начала рыдать. Блин, ненавижу, как она начинает реветь. Терпеть не могу.

Обернувшись, я спешно двинулся в сторону выхода из штаба. Требовалось как можно быстрее вернуться в расположение, к рутинным задачам и повседневным обязанностям. В казарме, в окружении однообразных стен и жесткого распорядка, мне было спокойнее, чем где-либо еще. В этот момент зазвонил телефон. Это был отец Иры. Он говорил без умолку, но я почти ничего не понимал. Лишь одно врезалось в память: Ира попала под автомобиль, и ее состояние критическое. Шансов на выживание почти нет.

Мир вокруг поплыл. Слова отца Иры гудели в ушах, превращаясь в неразборчивый шум. Я машинально ответил что-то невнятное, отключил телефон и, словно подкошенный, опустился на ближайший стул. В голове пульсировала только одна мысль: Ира. Та самая Ира, с лучистыми глазами и заразительным смехом, с которой мы строили планы на будущее, которая ждала меня из каждой командировки. Не может быть. Это какая-то чудовищная ошибка.

Я вскочил, словно ужаленный, и бросился к дежурному. Объяснив ситуацию, потребовал машину. Дежурный, окинув меня сочувствующим взглядом, отдал распоряжение. Минуты ожидания тянулись мучительно долго. Казалось, время остановилось, и я застрял в этом кошмаре навсегда.

Всю дорогу до больницы я гнал, как сумасшедший, не замечая ни знаков, ни других машин. Ира, такая живая, такая настоящая. Неужели все это может оборваться в один миг?

В приемном покое меня встретил отец Иры. Его лицо было искажено горем, глаза покраснели от слез. Он молча обнял меня, и я почувствовал, как по щекам покатились слезы. Слова были не нужны. Все и так было понятно. Иры больше нет.

Жизнь, казавшаяся еще вчера такой понятной и предсказуемой, рухнула в одночасье. Все планы, мечты, надежды – все обратилось в прах. Впереди – пустота, боль и бесконечная тоска по той, которую я так и не смог полюбить. Пытался, но безуспешно. До сих пор думаю о другом. Я пытался утолить голод, но безрезультатно. Мои мысли по-прежнему заняты другим. В момент измены Ире, я тоже думаю… Нет, конечно, я не должен, но думаю. Каждую ночь она в моих мыслях. Тошнотворно, скучно и, конечно, ненавижу.

После погребения мне снова нужно было вернуться в штаб. Моя маленькая дочь обняла меня, не желая отпускать.

— Папа, ты куда? — спросила она, — Не бросай меня, как мама. Останься со мной.

— Солнышко мое, у меня есть одно дело. Обещаю, я закончу, и мы снова…

Сразу после погребения я вернулся в штаб и, добравшись до места, принялся пить. Вечером в мой кабинет зашёл Сергей, мой давний друг, и замер у порога.

– Это правда произошло?

– Да, это так, – подтвердил я.

Сергей приблизился и опустился на стул напротив меня.

– Во всем виноват ты, Басов! Ты сломал жизнь не только себе, но и ей. Ты никогда не любил её. Ты любил и всегда будешь любить…

Я резко вскочил, посмотрел на Сергея и его нахмуренное лицо.

– Замолчи! Не произноси её имя вслух!

Ярость, которая клокотала во мне с момента расставания, вскипела с новой силой.

— Не произноси ее имя вслух! - прорычал я, чувствуя, как горло сдавливает невыносимая боль. Сергей молчал, лишь сильнее хмурясь, в его глазах читалось одновременно сочувствие и осуждение. Я отвернулся, чтобы он не видел моих слез, стыдливо прятал лицо в ладони.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Тишина повисла в кабинете, густая и давящая. Сергей откашлялся и тихо сказал:

— Ты должен был остановить ее, Басов. Ты видел, что она уходит. Ты мог… должен был… Ты мог выслушать её, но нет, ты обвинил и предал и её, и меня!!

Его слова резали, словно осколки стекла. Я знал, что он прав, но признаться в этом самому себе было выше моих сил. Я был трусом, эгоистом, думающим только о себе.

Я снова налил себе виски, залпом осушил стакан. Горькая жидкость обожгла горло, но не принесла облегчения.

— Уйди, Серега, - пробормотал я, не глядя на друга. Просто уйди. Я не хочу тебя видеть.

Он поднялся, медленно подошел ко мне и положил руку на плечо.

— Я не оставлю тебя, Басов. Ты мой друг, был и останешься, и я знаю, что тебе сейчас тяжело. Но ты должен это пережить. Ты должен понести ответственность за свои поступки.

Я скинул его руку, злобно посмотрел на него.

— Ответственность? Какую ответственность? Ира мертва, Серега. Мертва! И виноват в этом… я.

Слова сорвались с моих губ, словно проклятие.

— Твоя вина очевидна, однако это не приговор. У тебя растет дочь.

Я расплылся в улыбке. Уже соскучилась, наверное.

— В этом бренном мире у меня осталась лишь моя ненаглядная дочка.

Он нахмурился, будто мои слова причинили ему физическую боль. Его взгляд, до этого буравивший меня, смягчился, в нем промелькнула тень печали, которую он тут же постарался скрыть.

— Именно поэтому, — продолжил он, помолчав, — ты должен подумать о ней. Ее будущее зависит от тебя. Подумай, что будет, если ты исчезнешь из ее жизни. Кем она вырастет, лишившись отцовской поддержки и любви?

— Ты прав. Закончу дела и вернусь домой. К дочке вернусь, с меня хватит.

Глава 3

Снежана

На столе дымились две чашки кофе. Отец, с покрасневшими от слез глазами, умоляюще просил меня поехать в клинику к Ирине. Сообщили, что она сегодня попала под автомобиль. Утверждают, что она в сознании, но ее физическое состояние оставляет желать лучшего. Со слов отца, Ира желает меня увидеть.

— Нет, я не пойду туда и видеть ее не намерен.

— Ты все еще не можешь простить свою сестру?

Отец вздохнул, откинулся на спинку стула и невидящим взглядом уставился в окно. За ним серым полотном висела осенняя морось, словно вторя его настроению. Я молчал, сжимая в руках горячую чашку, чувствуя, как обжигающее тепло постепенно уходит, оставляя лишь неприятную прохладу. Простить? Легко сказать. Простить предательство, ложь, разбитые надежды? Слова, как острые осколки, царапали горло, не давая высказать всего, что накопилось за эти годы.

— Я понимаю, что тебе тяжело, — тихо проговорил отец, нарушая затянувшееся молчание. — Но она твоя сестра. И сейчас ей нужна твоя поддержка.

Я усмехнулся, горько и зло.

— Поддержка? Когда мир рушился, и я остался один на один со своей болью? Тогда она смеялась надо мной. И теперь, когда сама оказалась в беде, вдруг вспомнила обо мне.

— Она просит тебя, — продолжил отец, словно не замечая моего сарказма. — Говорит, что ей нужно с тобой поговорить. Возможно, это её последний шанс.

Последний шанс? Эти слова, словно ледяной ветер, пронеслись по моей душе. Я поднял глаза на отца, увидел в них мольбу, отчаяние и что-то еще, что заставило мое сердце сжаться. Возможно, он прав. Возможно, это действительно последний шанс. Не для нее, а для меня. Шанс отпустить прошлое, избавиться от гнетущей обиды и попытаться найти в себе хоть каплю сострадания. Но… но не смогу. Не хочу.

— Нет, отец, я не пойду в больницу. Нет, с меня хватит.

Отец грустно кивнул и ушел из квартиры. Вечером я все-таки передумала и решила поехать туда, но было уже поздно. Мать Иры и отец со слезами встретили меня в больнице.

— Ты пришла слишком поздно, — сквозь рыдания произнесла Людмила, мать Ирины, — её больше нет. — Женщина протягивает мне конверт.

— Что это? — спросила я, не выдавая ни единой эмоции, словно оцепенела.

— Это письмо от Иры, адресованное тебе, Снежана. Она просила передать его тебе лично.

Я лишь молча кивнула и положила письмо в свою сумку. Уже собиралась уйти, когда ко мне подбежала маленькая дочка Ирины. Как две капли воды похожа на свою маму.

— Ты моя тётя? Мама часто рассказывала мне о тебе.

Представляю, что она могла рассказывать своей дочери обо мне…

Не обращая внимания на девочку, я покинула больницу. Поймав такси, я направилась домой.

Только собралась навести порядок в доме, как вдруг в дверь моей квартиры постучали. Письмо от Иры оставила в своем сумке хоть уже решила выбросить. Не открою, не прочту. На пороге стояли бабушка и Мари.

Мари, моя близкая подруга, сразу же меня обняла.

– Наконец-то! – она чмокнула меня в щеку. – Ты вырвалась из этих больничных стен, и теперь все наладится.

Она осталась у меня на ночь, а утром мы вместе отправились на работу. Она больше не работает в ресторане, теперь мы вместе работаем в цветочном магазине.

Вечером мы пошли на тренировку.

– Снежана, у тебя отличная фигура, – заметила подруга. – Не то что у меня.

После тренировки мы разъехались по домам. А через пару дней на моем пороге появился отец с внучкой.

Я была совершенно сбита с толку. Зачем папа привез ко мне эту девочку?

– Пап, ты можешь объяснить? Что происходит? Почему ты привез дочь Иры ко мне?!

– Потому что у меня к тебе большая просьба.

Девочка молчала, лишь крепче вцепилась в руку деда. Отец поднялся и посмотрел на меня с мольбой.

– Снежана, я старый и больной. Я не смогу о ней позаботиться. Пожалуйста, возьми Ирочку к себе. Я знаю, это большая просьба, но у нее больше никого нет.

— А? Ты хоть понимаешь, что́ ты просишь, папа?! У неё есть бабушка, где её отец?!

Назвать имя… я не в силах.

— Басов на службе. Он пока не может вернуться. А моя жена не в силах.

— Мне-то что́?

— Я знаю, ты до сих пор не забыла его.

Не забыла, конечно. Как забыть, если…

— Ты же понимаешь, что её мать… Её мать была моей дочерью. А теперь… теперь она мертва. Я понимаю тебя, поверь мне, дорогая.

— И ты просишь меня взять эту девочку? Воспитывать её? Как будто ничего не случилось?

Я отвернулась, не в силах смотреть в его полные боли глаза. Он прав. Он абсолютно прав. Но что мне остаётся? Оставить её одну? В этом мире, где её матери больше нет?

—Я тебя умаляю. Возьми её к себе пока Басов не здесь. Потом вернешь её обратно. Я знаю, это тяжело но…

— Но у меня нет выбора. Я должен отказаться. Я не хочу видеть её здесь, папа! Мне больно, ты не понимаешь?!

Он молчал, смотря куда-то сквозь меня, в прошлое, где не было этой зияющей пустоты. Я понимала его. Чувствовала его боль, как свою собственную.

— Хорошо, — наконец говорю я отцу. Голос был хриплым и сломленным. — Пусть будет так. Но ты должен понимать, что это… не понравится Басову. Мне не нравится.

Отец оставил её на попечение бабушки и моё, а сам исчез. С того момента я изо всех сил старалась игнорировать её присутствие, даже избегала взгляда в её сторону. Она устраивала истерики, огрызалась, проявляла дерзость, совершала мелкие пакости, все лишь бы привлечь моё внимание.

– Почему ты так меня ненавидишь?! – выкрикнула малышка, – Я хочу к папе! Пусть он заберет меня обратно!

Я поднялась с дивана, поставила ноутбук на стол и повернулась к ней. Пыталась сдержать крик, но это было невероятно сложно. Она была так похожа на свою мать.

– Послушай, если ты сейчас же не замолчишь, я тебя в порошок сотру, поняла?! А теперь марш в свою комнату!

Наши стычки продолжались всего около двух месяцев. Не знаю, как это произошло, но я полюбила эту девочку. Часто разговаривала с отцом в это время.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Она тебе только Иру напоминает? — однажды спросил отец, — Снежана, Ира дочь Басова. Неужели любить её для тебя будет трудно?

Я не ответила на его вопрос.

Однажды ночью я услышала, как она плачет, умоляя Бога вернуть ей маму, просила, чтобы отец забрал её от меня, говорила, что я её ненавижу. У меня на глазах появились слезы. Я снова подумала о том ребенке, которого потеряла, и что-то произошло со мной.

Я открыла дверь в её комнату. Она дрожала и бросилась к кровати. В руках у неё была фотография Иры.

Я подошла к ней и опустилась на колени.

– Ты меня ударишь, тётя? Я нечего не…

Не дав ей договорить, я крепко обняла её. Слезы текли рекой.

– Прости меня, Ирочка. Ты не виновата, прости. Ты ни в чем не виновата. Обещаю, с этого момента все изменится.

Я никогда не поднимала на неё руку. Она стала для меня всем. Я чувствовала себя самой счастливой женщиной. Считала её своей дочерью. И после нашего примирения я отвезла её в цветочный магазин, где работаю.

– Можно я возьму себе цветы, тётя?

– Конечно, бери.

Маленькая девочка взяла в руки бутон пиона и, улыбнувшись, произнесла:

– Знаешь, тётя, мама очень любила пионы! Тетя, а ты знаешь, когда мамочка вернётся?

Поднимаюсь со стула и подхожу к ней.

— Не знаю, солнышко. Ты только не грусти, хорошо. Что бы ни случилось, ты должна знать, что у тебя есть папа и что он тебя очень любит.

— А ты меня полюбишь, тетя?

— Уже люблю, красавица.

Глава 4

Снежана

В Москве лил осенний дождь, словно оплакивая уходящее лето. Цветочный магазин давно пора было закрывать, но я всё ждала, когда стихнет эта небесная истерика.

По магазину порхала Ирочка, маленькая девочка, её звонкий смех едва пробивался сквозь шум дождя.

— Как жаль, что у нас нет машина ! Тётя, как же мы доберёмся домой?

— Как-нибудь доберёмся, не беспокойся, — ответила я, стараясь скрыть лёгкую тревогу.

Внезапно дверь магазина отворилась, и внутрь вошёл мужчина. Светлые волосы, мокрое пальто, взгляд усталый, но какой-то… добрый. Он оглядел помещение, задержался взглядом на букете астр в плетеной корзине и произнес:

— Простите за беспокойство. Я ищу что-то особенное. Что-то, что сможет сказать больше, чем слова.

Ирочка тут же подбежала к нему, увлеченная его появлением.

— А вы купите тёте цветы, чтобы она не грустила из-за дождика! — выпалила она, указав на меня пальчиком.

Я расширила глаза. Мужчина улыбнулся, глядя на её неподдельную искренность.

— Пожалуй, ты права. Покажите мне что-нибудь, что сможет поднять настроение в такой хмурый день.

Я предложила ему несколько вариантов, но он всё сомневался. Тогда я достала одинокую орхидею невероятной красоты. Её нежный оттенок, хрупкость лепестков — в ней было что-то особенное, что-то хрупкое и сильное одновременно.

— Вот, — проговорила я, — она как луч надежды в серый день.

Он взял орхидею в руки, рассматривая её с каким-то особым трепетом.

— Она прекрасна, — прошептал он. — Именно то, что я искал.

Купив цветок, мужчина вышел из магазина, исчезнув в пелене дождя. Я и Ира проводили его взглядом, и почему-то мне вдруг стало легче на душе. И дождь уже не казался таким грустным.

— Вот дурак, — выпалила Ира, — я же просила его купить цветы для тебя, а он…

Я не смогла сдержаться и расхохоталась во весь голос.

— Зачем ему покупать мне цветы, солнце?

— Не знаю. Тётя, а у тебя есть молодой человек?

— Нет. Почему интересуешься? Желаешь, чтобы я вышла замуж?

— Ни в коем случае! Этого никогда не произойдет.

Ирочка присаживается на диван который был в углу магазина.

— Ах ты, непоседливая егоза, вся в капризах.

— Да, я такая, — звонко рассмеялась она.

Её непосредственность порой обезоруживает, а её искренность заставляет задуматься о том, когда мы, взрослые, потеряли эту способность видеть мир в ярких красках и говорить то, что думаем.

— Почему ты думаешь, что я никогда не выйду замуж? — спрашиваю я, присаживаясь на диван рядом с ней.

— Потому что ты моя! — Ирочка обвивает мою шею руками и крепко прижимается щекой к моей щеке. — Ты всегда будешь со мной играть и читать мне книжки.

— Не думаю, что твой отец будет за, — возражаю я.

— Значит! — упрямо отвечает она. — У тебя будет муж, и ты будешь ему рассказывать сказки, а не мне! А я хочу, чтобы ты была только моей! Я хочу, чтобы ты сегодня вечером прочитала мне «Красную Шапочку». Тётя, а ты расскажешь мужу те сказки, которые мне рассказывала?

— Нет, дорогая. А теперь пошли домой. Дождя больше нет.

Вечером, после того как мы поужинали, отец пришел к нам и сообщил, что нам нужно переехать в квартиру Басова.

— Нет, я туда не поеду. Отец, ты что делаешь?

— Я просто хочу, чтобы вы нормально жили, понимаешь дорогая? Басов знает, что ребёнок у нас. Если позвонивать будет? Да так хоть поближе к нам будете. И вообще, подумай о бабушке. Она любит уединение.

Это было правдой. Бабуля любила уединение, поэтому я согласилась. Вечером мы поехали в квартиру Басова. Большая квартира встретила нас холодно.

— Наша квартира, — Ира делает шаг внутрь. — Тётя, знаешь, я всегда думала, что счастье — это когда родители идут меня из садика забрать, а теперь…

— Что теперь, малышка?

— Теперь я думаю, что счастье — это когда спишь.

Я невольно улыбаюсь а потом через час вижу как она закрывает глаза на диване.

— Хочешь уже уснуть, милая?

– Да, тётя, хочу спать.

Уложив Иру в постель, я покинула детскую, где теперь царила тишина. Прочитав ей сказку о Красной Шапочке, я быстро убаюкала её.

Выйдя из комнаты, я направилась в гостиную и принялась раскладывать вещи. Внезапно моё внимание привлекло письмо, оставленное Ирой. Инстинктивно я попыталась выбросить его в мусорное ведро, но не смогла. Вернувшись в детскую, я спрятала письмо между книгами. Когда я, наконец, собралась войти в спальню родителей Ирочки, раздался дверной звонок. "Это, наверное, отец", – подумала я и пошла открывать.

К моему изумлению, на пороге стоял Басов. Я совершенно не ожидала его увидеть, тем более сейчас. Последняя наша встреча произошла три года назад в ресторане его деда. Описать его внешность? Если бы я могла… Но моё изумление длилось лишь мгновение. Ненавижу! Ненавижу его всем сердцем!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 5

Басов

Увидеть Снежану было последним, чего я ожидал. Вся в черном, словно тень, она стояла у порога и смотрела на меня так, будто увидела призрака.

— Что ты здесь делаешь? — рычу я, сдерживая ярость. — Я тебя спрашиваю!

Она отступает на шаг, хмурится, а потом бросает слова, от которых у меня темнеет в глазах, и я не сдерживаюсь, слегка даю пощечину ее по лицу.

— Я делаю то, что должен был делать вы и ваша жена которая умерла. Видите, справедливость восторжествует.

Не один взгляд не выдал боли после удара.

— Убирайся отсюда! Ты не поняла? — шагаю в квартиру, а она стоит, как вкопанная. — Вон отсюда, я сказал!

В этот момент из комнаты выбегает мое солнышко. Доченька Ира.

— Папочка! — кричит она, и я невольно улыбаюсь. Она обнимает меня. — Папа, знаешь, тетя Снежана рассказывала мне сказку про Красную Шапочку!

Она отпускает меня и поворачивается к Снежане, которая уже собирается сделать шаг к лестничной клетке.

— Нет, тетя, не уходи, пожалуйста! — кричит она во весь голос. — Не бросай меня! — подбегает к ней и обнимает за ноги. — Извини, пожалуйста, я плохо себя вела в эти дни. Обещаю больше не буду тебя раздражать.

Снежана поднимает Иру на руки и целует в шею.

— Не говори глупости. Но я должна уйти, милая. Я не могу остаться с тобой, когда твой отец рядом.

Сердце мое сжалось от слов дочки. Ненависть к Снежане вмиг улетучилась, сменившись растерянностью и непониманием. Что здесь происходит? Почему моя дочь так привязалась к этой…которая когда-то разрушила мою любовь ?

— Ира, иди ко мне, — тихо говорю я, протягивая руки. Дочка смотрит на меня заплаканными глазами, но не двигается с места. Снежана опускает ее на пол.

— Иди к папе, солнышко, — говорит она мягко. — Он соскучился.

Ира неуверенно подходит ко мне, обнимает за ногу. Я поднимаю ее на руки, чувствуя, как она дрожит. Смотрю на Снежану, в ее глазах вижу усталость и какую-то обреченность.

— Нам нужно поговорить, — говорю я, стараясь сдерживать эмоции. — Здесь и сейчас.

Снежана кивает, и мы проходим в гостиную. Ира крепко обнимает меня за шею, не желая отпускать. Садимся на диван. Молчание давит, хочется кричать, но я понимаю, что сейчас главное – спокойствие ради дочери. Нужно выяснить, что здесь творится, и почему Снежана вдруг стала так важна для моей Иры. Попросил мою девочку поиграть к себе в комнате.

— Не мог бы ты объяснить, что здесь происходит? И когда ты успела сблизиться с моей дочерью, стать для неё значимой фигурой?

Провожаю дочь в свою комнату взглядом.

Снежана едва заметно улыбнулась и произнесла в ответ:

— Я был далеко не в восторге, когда узнал, что отец собирается оставить её у меня. Я бы ни за что… ни за что не согласился на это. Видеть перед собой копию Иры так себе удовольствие.

— И всё равно ты согласилась, — я подаюсь немного вперед, — полагаешь, сможешь водить меня за нос? Ты не можешь любить мою дочь и, уж конечно, не мечтаешь о ее воспитании. Убирайся.

— Я бы рад уйти, но она меня не отпускает, Басов. И мое присутствие здесь обусловлено исключительно ею. А это значит, что я стараюсь не расстраивать ее, хотя попытки были.

Мои кулаки сжимаются до побеления костяшек.

— Если ты причинишь ей боль, я тебя уничтожу. Убью тебя.

— Вы опоздали, Басов. Я уже мертв внутри.

Обращается ко мне на ”Вы" Держит дистанцию со мной. Правильно.

Поднимаюсь с кресла, бросая взгляд в её сторону. Кажется, сидит невозмутимо. Черт, как же бесит! Когда у меня душат страдания, сердце словно разрывается, а она, как последняя стерва, молча застыла.

Резко направляюсь к ней, грубо хватаю, причиняя боль.

—Думаешь, отмолчишься? Будешь сидеть, и я позволю тебе остаться здесь? Не останешься, слышишь меня?!

—Я вас слышу, — шепчет она, а я уже теряю рассудок. От неё исходит такой пьянящий аромат, что я схожу с ума.

Я сжимаю ее плечи сильнее, чувствуя, как она вздрагивает. Ее глаза, обычно такие яркие и насмешливые, сейчас полны страха. И этот страх, как ни странно, лишь подстегивает меня. Я вижу, что достал ее, что пробил броню ее равнодушия. Но всё это меняется безразличием. Блять! Как она это делает? Всё сразу.

— Что ты слышишь? — рычу я, наклоняясь ближе к ее лицу. — Слышишь, как я к тебе обращаюсь ? Или ты слышишь только тишину, в которой тебе так комфортно прятаться?

Ее тишина давит невыносимо. Я чувствую, как внутри все кипит, готов крушить все вокруг, лишь бы услышать ее голос, уловить в ее взгляде хоть искру жизни, что угодно, кроме этой леденящей бездны. Опускаю руки с ее плеч, отступаю назад, и волна безысходности захлестывает меня.

— Уходи, — произношу сорванным голосом, отворачиваясь. — Уходи, пока я не совершил что-нибудь, о чем буду корить себя всю жизнь.

Она словно вросла в пол. Слышу ее дыхание, спокойное и размеренное, и это только подливает масла в огонь. Закрываю глаза, собирая волю в кулак, и вдруг она нарушает молчание.

— Что произойдет, если я останусь? — в ее голосе ни тени страха.

— Я трахну тебя, вот что произойдет.

Она опускает голову, но тут же резко вскидывает ее и ухмыляется.

– Неужели? Прямо при своей дочери?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 7

Снежана

– Неужели? Прямо при своей дочери?

Я понимаю, что, возможно, не должен так говорить, но высказываю то, что считаю важным сказать именно сейчас.

Басов приближается ко мне, делая несколько шагов, и останавливается в непосредственной близости. От него исходит тот же запах, что и три года назад, а в глазах – такая же ненависть, как и тогда.

– Жанна, – начинает он, – по-хорошему прошу, уйди.

– Я не могу. Ирочка не отпускает, понимаешь?

– Я всё ей объясню, и она поймёт. Уходи, прошу.

Я разворачиваюсь, собираясь уйти, как вдруг появляется Ира и произносит:

– Тётя, пойдём спать. Глазки слипаются. Папочка, мы поедем спать. Спокойной ночи!

Я поворачиваю голову к Басову. Он морщится и смотрит на меня, а я беру девочку на руки.

– Пойдём, моя хорошая, спать.

В глазах Басова плескалось отчаяние, смешанное с бессильной злобой. Он явно не ожидал такого развития событий, и присутствие Иры рушило все его планы. Он хотел избавиться от меня, вычеркнуть из жизни дочери, но маленькая девочка, словно ангел-хранитель, не давала ему этого сделать.

Ира крепко обняла меня за шею, прижавшись щекой к моей. Она доверчиво зевала, не подозревая о той буре, что бушевала вокруг неё. В этот момент я почувствовала невероятную силу, прилив материнского инстинкта, хотя и не была ей матерью. Я не могла позволить Басову причинить ей боль, не могла допустить, чтобы его ненависть ко мне отразилась на ней.

Медленно развернувшись, я понесла Иру в свою комнату. Басов остался стоять на месте, как громом поражённый. Я чувствовала его взгляд у себя в спине, полный ярости и бессилия. Но сейчас это не имело значения. Главное – уберечь эту маленькую девочку от той тьмы, что окружала её отца.

Ира уже почти спала, и я осторожно положила её в кроватку. Она сонно пробормотала что-то невнятное и крепко сжала мою руку. Я улыбнулась и погладила её по голове.

"Всё будет хорошо, Ирочка", - прошептала я, надеясь, что мои слова станут пророчеством. "Я буду рядом и не позволю никому тебя обидеть".

Как только она погрузилась в сон, я тихонько покинула комнату и тут же столкнулась с Басовым.

Почему его присутствие так сильно на меня действует? Я перестаю контролировать себя, когда он рядом. Мой… Нет, Снежана, он не принадлежит тебе и никогда не принадлежал, – промелькнуло в голове.

— Я остаюсь, Басов, ради твоей дочери. Ей нужна моя поддержка, и я не собираюсь её оставлять. Можешь делать всё, что посчитаешь нужным.

Басов поднял руку, и я невольно начала тихо, нервно смеяться.

— У тебя уже вошло в привычку поднимать руку на женщин? Неужели ты собираешься ударить меня? — В памяти всплыл тот случай в машине, когда от его удара у меня пошла кровь из носа.

— Тебе лучше не знать, что я обычно делаю, Жанна. А сейчас я не желаю тебя слушать. Собирайся и уходи. В этом доме, по соседству с нами, тебе не место.

Я скрестила руки на груди, стараясь казаться невозмутимой, хотя внутри всё клокотало от ярости и обиды. Его слова жалили, как ледяной ветер. Он снова пытался меня выгнать, словно я была надоедливой мухой. Но я не собиралась уступать. Не сейчас, когда Ирочке так нужна моя поддержка.

— Ты не имеешь права так со мной разговаривать, — процедила я сквозь зубы, стараясь держать себя в руках. — Я здесь ради Иры, и ты не заставишь меня уйти.

В его глазах сверкнула нечитаемая ярость. Он сделал шаг вперед, и я невольно отшатнулась. Его близость действовала на меня опьяняюще и пугающе одновременно. Я чувствовала себя как загнанный зверь, готовый броситься в атаку или бежать без оглядки.

— Не испытывай моё терпение, Жанна, — прорычал он, наклоняясь ко мне. — Ты не понимаешь, во что ввязываешься. Уходи по-хорошему, пока я не передумал.

Я упрямо смотрела ему в глаза, отказываясь отступать. Что-то во мне сломалось в тот момент. Больше не было страха, только глухая решимость. Я останусь здесь, чего бы это ни стоило. И я заставлю Басова пожалеть о каждой грубости, о каждом слове, брошенном в мой адрес. Война только началась.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 8

Басов

— Тебе нравится раздражать меня?

— Нет, – произнесла она, — Я не хочу тебя раздражать. У тебя просто моё счастье.

Внезапно притягиваю её к себе. Захватываю её волосы в свой кулак.

— Ты уже на ты? Счастья у нас ты не сыщешь, сучка, – говорю я, сжимая её волосы. — У нас счастья больше нет.

— Твоя дочка – моё счастье, Басов, – повторяет она чуть громче и, не выдерживая моего взгляда, закрывает глаза. — Она единственная, ради кого стоит мне жить.

Теряю контроль и впиваюсь в её губы страстным поцелуем. Кусаю её губы с силой.

Вкус крови смешивается со вкусом её губ. Усугубляю поцелуй, чувствуя, как она отчаянно пытается вырваться. Хватка на её волосах ослабевает, позволяя рукам скользнуть по её спине, притягивая её ещё ближе.

— Ты что думаешь? Что я позволю ей с тобой общаться? Не позволю. С твоим отцом потом поговорю. Сейчас собирайся и уходи.

Я продолжаю держать её к себе ближе.

— Я ничего плохого не сделала, Басов. Общаться с Ирочкой – не преступление. Отпусти, пожалуйста, мне больно. Больше не прикасайся ко мне.

— Возьми свои вещи и выметайся отсюда, последний раз говорю. А то я тебя трахну, – угрожаю.

— Не могу, – отвечает она шепотом.

Отстраняюсь, тяжело дыша, наши взгляды встречаются. В её глазах – испуг, смешанный с удивлением и… ненависть. Я провожу большим пальцем по её распухшим губам, стирая кровь.

— Почему ты не уходишь? – шепчу я, голос хриплый от возбуждения.

Она молчит, лишь качает головой. Губы манят к себе. В этот момент я понимаю, что моя борьба с ней – это борьба с самим собой. Я боюсь её, боюсь той власти, которую она имеет надо мной.

— Я… уже ска… – не даю ей договаривать. Целую её губы.

—Тогда трахну тебя, – одним резким движением снимаю её черную футболку. — Раз остаёшься, хочешь или нет, я тебя трахну жестко и мучительно, – бросаю футболку на пол.

– Нет, ты меня не тронешь. Я больше не позволю тебя со мной поиграть, – она говорит это, и я окончательно теряю контроль над собой рядом с ней. Поднимаю её и перекидываю через плечо, процедив:

– Если закричишь обещаю до утра не выживешь,—предупреждаю её.

Направляюсь в спальню, где когда-то спал с Ирой. Занимался с ней любовью, но всё это время в мыслях была только Снежана. Только о ней и грезил. Эти три года пролетели как одно мгновение. Где она была? С кем она была? Не знаю. Но это не имеет значения. Она хочет остаться со мной? Жить рядом с моей дочерью? Ей придется очень хорошо попросить меня об этом. Иначе – уйти.

Бросаю её на кровать, она пытается подняться, но я снова валяю её обратно. Затем с помощью ремня крепко связываю ей руки, чтобы она не могла сопротивляться. Стягиваю с неё черные джинсы и трусы. Бросаю её вещи на пол.

—Нет я не хочу. Не хочу не надо пожалуйста, Басов!

Она бьется в истерике, пытается вырваться, но ремень держит крепко. Ее глаза мечутся в панике, а я наслаждаюсь ее беспомощностью. Смотрю на ее обнаженное тело, и похоть захлестывает меня с головой. Начинаю медленно раздеваться, не сводя с нее взгляда.

— Я сказал уходи? Да. Что ты ответила мне? Нет? Правильно.

Снимаю рубашку, расстегиваю брюки, и она, кажется, замирает. В ее глазах читается не только страх. Она ненавидит меня. У нас это чувство взаимно.

Ложусь сверху, придавливая ее к кровати своим весом. Она пытается что-то сказать, но я затыкаю ей рот. Грубо, требовательно, лишая ее воли. Она сопротивляется, но я не обращаю на это внимания. Я хочу ее здесь и сейчас.

— Сейчас ты почувствуешь себя лучше, чем когда-нибудь,—говорю ей после поцелуя.

Начинаю ласкать ее тело, медленно и чувственно. Провожу руками по ее груди, животу, бедрам. Она начинает дышать чаще, ее тело слегка дрожит.

Не знаю. Мне все равно. Я просто хочу ее. Хочу почувствовать ее вкус, ее запах, ее тепло. Как когда-то.

Спускаюсь ниже к бедрам и поглаживая поднимаюсь на верх.

Она просит меня останавливаться.

–Прошу не надо. Я хочу уйти! Только не надо меня трогать.

—Поздно уже дура.

Спускаю голову туда и умераю от желания прикасаться к ней там. Прикасаюсь слегка прикасаюсь губами а потом целую. Она питается встать но как если это не возможно. Снимаю язык и начинаю ласкать её там языком, заставляя её стонать и извиваться подо мной. Её ноги дрожат а губы молят меня останавливаться. Она говорит и стонет одновременно.

—Остановись,—снова питается встать но я ускоряю свои движение языком, в этот момент она начинает расслабиться. Больше не просит чтобы я её отпускала. —Прошу лучше убей меня сразу а не так как ты делаешь,–выдавливает она.

Её сопротивление слабеет, тело всё больше поддаётся моим ласкам. Слышу тихий стон. Мои пальцы блуждают по её коже, вызывая дрожь и волну наслаждения. Я чувствую, как она тает подо мной, как её тело становится более податливым и отзывчивым. Сначала она боролась с собой, кусала губы, чтобы не стонать, но в итоге не смогла. Я победила в нашей войне. Она проиграла. Прекращаю, поднимаю голову к ней. Приближаюсь к её губам.

–Отпусти меня Басов. Ты с ума сошел.

—Заткнись,—закрываю ей рот ладонью,—Заткнись и попробуй освободится. У тебя больше нет права выбирать.

Убираю руку. Жадно бросаюсь в её губы. Поцелуи становятся всё более страстными, глубокими, проникающими в самую душу. Я впиваюсь в её губы, словно утопаю в океане сладости. Она начинает отвечать. Снимаю ремень на её руках. Её руки обвивают мою шею, притягивая ближе. Целует меня в ответ.

Блять, я бы отдал свою жизнь для тебя сука если бы не изменял меня, не предавал меня,—подумал я в этот момент.

—Признавайся сука ты меня хочешь. Думаешь я не понимаю что ты не из-за моей дочери здесь а за меня. Соскучилась, да?

Снимаю свой член и ввожу в неё грубо. Не даю привыкать. Она плачет мне плевать.

Движения становятся более резкими, порывистыми. Мысли путаются, разум отключается.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Но не успеваю ее по хорошему трахнуть как она произносит мое имя .

—Прекрати Рома пожалуйста!

Прекращаю свое действия и ухмыляюсь.

—Я когда-то тебе сказал что я не Рома а Басов. У тебя с памятью проблемы?

—Отпусти ,—шепчет она.

—Нет,—грубо отвечаю и продолжаю трахать её так жестко. Снежана закрывает лицо руками. Заканчиваю терзать и снимаю свой орган. Начинаю одеваться. Она подымается берёт шелковистый постель и накручивает на себя, и бросает на меня ничтожный взгляд потом выбегает из комнаты спешит ванную. Иду следом. Прижимаю её к кафельном стене.

—Ты душ не станешь принимать в моём доме. Не разрешаю слышишь ? Я не хочу заразится с твоей глупостью.—Снимаю с неё последняя преграда бросаю на кафельный пол. —Здесь ты будешь лишь жёстко трахаться со мной. Ты поняла?

Приподнимаю её, и она обвивает мои бёдра ногами.

—Не сдерживай себя,—касаюсь губами её шеи, кусаю плечи. —Разрешаю тебе стонать, слышишь? И так будет всегда, пока ты рядом со мной.

— Я тебя ненавижу, — едва слышно произносит она. — Я ухожу.

Отпускаю её.

—Вали отсюда, Жанна.

Глава 9

Снежана

В душевой Басов впивается зубами в мои плечи, словно я кукла, лишенная воли. Его слова резки и обидны…

"Забудь о душе в моем доме. Я запрещаю, слышишь? Не хочу заразиться твоей глупостью. Здесь ты будешь только моей, поняла? Не сдерживай себя. Можешь стонать, слышишь? И так будет всегда, пока ты рядом."

Растрепанные волосы выглядят жалко, а тело предает меня, откликаясь на его прикосновения, в которых смешались боль и наслаждение. Как такое возможно? Я ненавижу его всем сердцем, но тело жаждет его прикосновений. Он снова причиняет мне страдание. Сквозь слезы, застилающие глаза, я чувствую лишь острую боль вместо нежности.

Три года назад я бы отдала все, чтобы он поверил в мою любовь. Человек, которого я любила, причиняет мне невыносимую боль. Была ли это вообще любовь? Если бы он любил меня, он бы так не поступил.

— Я ненавижу тебя, — шепчу я едва слышно. — Я ухожу.

Он отпускает меня.

— Вали отсюда, Жанна.

Возвращаюсь в комнату, чтобы одеться.

Собираясь уйти, замечаю фотографию на стене возле кровати.

Включаю свет и рассматриваю снимок. Маленькая Ирочка на руках у Басова улыбается, а моя сестра, ее мама, смотрит в сторону. Поднимаю руку и прикасаюсь к лицу Басова на фотографии, нежно поглаживая его. — Как я могла тебя любить? Жестокий тиран!

Дверь распахивается, и появляется Басов, прикрытый лишь полотенцем на бедрах.

— Нравится портрет? — усмехается он. — Сама уйдешь, или мне помочь?

— Дай мне последний раз увидеть Ирочку.

— Я сказал, уходи! — орет он. — И закрой дверь за собой.

Делаю шаг к выходу, не глядя ему в глаза. Выбегаю без вещей, попрошу отца привезти их позже. Закрываю дверь и начинаю рыдать. Спускаюсь на первый этаж, ловлю такси и еду к бабушке. Хорошо, что в квартире горит свет, — говорю я и плачу таксисту. Выхожу из такси и захожу в подъезд.

Поднимаюсь наверх и захожу в квартиру. Бабушка наливает себе чай, ее руки дрожат.

— Бабуль, что с тобой? — спрашиваю я и вижу, как бабушка чуть не роняет горячий чайник на пол. Я пытаюсь помочь, но горячий чай обжигает мне руки.

— О господи! — кричит она, пытаясь взять мои руки. Чайник падает на пол.

— Все в порядке, ба, — сквозь слезы говорю я. — Больно, но я сама виновата. Испугала тебя. Прости, бабушка.

— Не говори так больше.

Мы садимся за стол.

— Бабушка, я вернулась к тебе. Ты не против?

— О чем ты говоришь? Конечно, не против. Ты же знаешь, что ты моя любимая внучка. Кстати, где наша девочка?

— Она с отцом сейчас.

— Да ты что?! Он вернулся?

— Да, вернулся и запретил мне видеться с Ирочкой! — Встаю с места и начинаю плакать. — Они испортили мне жизнь. Он и Ира. Сейчас, когда их дочь стала для меня как глоток воздуха… Он хочет…

— Что хочет?

— Он не дает мне быть рядом с ней.

— Причина только её дочь? Может быть, ты все еще испытываешь к нему чувства?

— Бабушка, о чем идёт речь?! Любить? Его? Он Кретин и тиран.

Бабушка слегка смеется.

— Бабушка, что с тобой? — хмурю брови.

— В молодости я часто называла твоего деда кретином.

— А?

— Твой дед…Ты думаешь, мне с ним было легко? Мужчина – это ребенок которому нужно воспитывать.

— Сомневаюсь, что кто-то может его перевоспитать.

— Может, попробуешь, дорогая? Помню, как тебе было тяжело три года назад. Сердце разрывалось на куски.

— Бабушка, почему ты не спишь в этом часу? Уже половина ночи.

— Не меняй тему. Ответь. Ты так и не рассказала мне, почему вы расстались, если любили друг друга.

Я сажусь рядом с бабушкой, и в этот момент гаснет свет.

— Дорогая, там на кухонном шкафчике есть спички и свечи. Принеси, пожалуйста.

— Сейчас, бабуль.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 10

Снежана

Бабушка зажгла свечу и поставила её на стол, а затем мягко обратилась ко мне с вопросом. Но я молчала. Ни отец, ни бабушка не знают об этом. Почему? Просто не желаю вновь переживать эти воспоминания. Мои руки больше не болели.

– Бабушка, тебе не хочется спать? Я уже хочу, – пытаюсь увильнуть от разговора.

Она берёт мою руку в свою и начинает нежно поглаживать.

– Мне не спится. Всё думаю о тебе, внученька. Расскажи старухе, что же тогда случилось, как всё произошло. Ты ведь мне только говорила, что Басов, тот мужчина, с которым ты встречалась.

Бабушка замолкает, а я перевожу дух. Снова пытаюсь сменить тему, но в итоге соглашаюсь рассказать ей всю правду.

– Ира была влюблена в него ещё до моего приезда к отцу. Мы сразу невзлюбили друг друга. Я и Басов тоже. Но в день рождения Иры в лесу всё перевернулось. Знаешь, бабушка, он даже спас мне жизнь в тот день. Сейчас, наверное, жалеет об этом.

Бабушка внимательно слушала, не отрывая взгляда от моей руки. Я продолжала свой рассказ.

– Он собирался сделать мне предложение, бабушка. Мне было так больно от всего этого, а ведь могло быть совсем иначе.

– Продолжай, милая.

– У него был день рождения, и мы собирались в ресторан. Там нас ждали его друзья и родственники. По дороге мне позвонили с незнакомого номера и молчали. А потом прислали сообщение. Я до сих пор не могу его забыть: "Твой глупый Басов рядом, поэтому молчишь, любовь моя? Не могу забыть нашу встречу… Снова хочу видеть тебя голой в своей постели".

– Господи!

– Бабушка, клянусь, я… никогда ему не изменяла. Ты же меня знаешь. Разве я способна на такое?

– Нет, не способна, – отвечает бабушка. – Он тебе не поверил?

– Нет, бабушка. Вместо того чтобы поверить мне, он выбрал месть. Переспал с моей сестрой, а она и не сопротивлялась.

– Откуда ты это знаешь, дорогая?

– Я сама всё видела. Теперь я понимаю, бабушка. Он никогда меня не любил. А я была влюблена по уши.

– А сейчас, дорогая? Настоящая любовь так просто не уходит.

– Признаюсь, все эти три года я тихо ждала, надеясь, что он вернётся за мной, что он узнает, где я, что он не женится на Ире, что я ни в чём не виновата, что узнает, что я потеряла нашего ребёнка. Сегодня я поняла для себя, что больше его не люблю.

Просыпаюсь на диване, когда утро только начинает брезжить. "Наверное, вчера уснула здесь, и бабушка не смогла меня добудиться", – мелькает в голове. Тут же вспоминаю, что так и не приняла душ. Поднимаюсь и бреду в ванную. Поворачиваю кран, и тут же из него вырывается обжигающая струя. Сбрасываю с себя черную футболку, в которой вчера…

Невольно касаюсь плеча в том месте, где укусил Басов. До сих пор чувствую его запах… Я вся пахну Басовым. — Впервые в жизни хочу, чтобы он страдал, — говорю я в голос, — Ненавижу тебя!

После душа позавтракала и поехала на работу. Подруга присоединяется ко мне вечером.

Всё время думала, как она сейчас там со своим отцом?

Два дня спустя

Отец принёс мои вещи утром и сразу поторопился уходить. На мой вопрос, как Ирочка, ответил: "Нормально, только по тебе скучает. Всё время плачет".

Принимая душ, я уже собиралась выйти из кабинки, но остановилась, услышав, как бабушка с кем-то ругается. Взяв полотенце, я обернулась им, вышла из душа и, постепенно одеваясь, прислушалась к разговору.

— Зачем ты вернулся? Убирайся отсюда, — произнесла бабушка.

— Я так и знала, что моя мать не захочет меня видеть.

Мать? Голос мужчины казался мне знакомым. Вспомнила голос моего дяди. Брат мамы. Он авторитетный человек, опасный как сам дьявол. Я боялась его сильно.

Я подождала, когда он уйдёт, чтобы я наконец вышла к бабушке. Но… я никогда бы не подумала, что увижу её на полу без сознания.

Я бросаюсь к ней, пытаясь нашарить пульс. Мокрые волосы прилипли к моему лицу. Холодная кожа, слабая пульсация. Паника сковывает меня. Что делать? Я судорожно вспоминаю номер скорой помощи, набираю его дрожащими руками.

— Улица Ленина, дом 15, квартира 7. Женщина, пожилая, без сознания! – выкрикиваю в трубку, захлёбываясь слезами. Приезжайте скорее! Пожалуйста!

Пока жду скорую, пытаюсь привести бабушку в чувство. Беру мокрую тряпку и протираю ей лицо. Шепчу слова поддержки, умоляю её очнуться. Каждая секунда кажется вечностью. В голове проносятся обрывки воспоминаний: бабушкины пирожки, её ласковый голос, сказки на ночь. Неужели я могу её потерять?

Я сильно испугалась.

— Бабушка! – кричу я во весь голос. – Очнись, прошу тебя, что с тобой? Пожалуйста!

Наконец, слышу вой сирены, приближающийся к нашему дому. В квартиру врываются врачи, быстро осматривают бабушку. "Инсульт", – констатирует один из них. Бабушку осторожно переносят на носилки и увозят в больницу. Я еду с ними, вцепившись в её холодную руку.

В больнице меня просили подождать. Сижу в коридоре, как на иголках, и молюсь. Молюсь о том, чтобы бабушка выжила, чтобы снова услышать её голос, чтобы снова почувствовать её тепло. Молюсь о том, чтобы этот кошмар поскорее закончился.

И в этот момент приходит сын бабушки, Антон, сильно изменившийся. И когда он представился, не могла поверить, что это правда. Бабушка всегда говорила, что дядя не звонил ей, не общался, и сейчас вдруг появился здесь.

— Здравствуй, — произносит он, чуть улыбаясь, — Честно говоря, не ожидал, что ты так выросла. Моя мама время не теряла.

— Что? — я в замешательстве. — Тебе не стыдно? Где ты вообще был?!

— Забавно. Когда ты была маленькой, то всегда пряталась в шкафу от меня. Выросла, стала другая.

Дядя Антон усмехнулся и сделал шаг ко мне, сильно толкнул меня в стену, больно ударив.

— Послушай меня внимательно, Снежана, так тебя зовут? Квартира должен принадлежать мне. Я законный наследник.

— Моя бабушка жива, и лишь она будет решать, станешь ты наследником или нет!

Вечером мне сообщили, что сердце бабушки не выдержало. Заплаканная, с красными глазами, я выбежала на улицу. Мне снова угрожали в итоге я отказалась от квартиры и сейчас мне не куда идти.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Но тут замечаю Мари, подруга кого-то ждёт. Подхожу и обнимаю её, но тут же отстраняюсь, увидев знакомое лицо.

— Не могу поверить своим глазам, – говорит Сергей, направляясь ко мне с распростёртыми объятиями. Я отвечаю взаимностью, спеша обнять его в ответ, и глаза наполняются слезами.

Мари, совершенно сбитая с толку, смотрит на нас, пытаясь понять, что происходит.

— Кто-нибудь объяснит, что здесь творится? – спрашивает она.

— Мари, твоя подруга Снежана – мой брат, – поясняет Сергей, отстраняясь от меня. – Снежок, я не понимаю. Получается, моя девушка – твоя лучшая подруга?

— Так, стоп. Я не поняла, Снежана.

— Он мне не родной брат. Мы вместе прошли войну. Он мне как брат. Мне всегда тебя не хватало, Сергей.

— И мне тебя, Снежок.

Мари с улыбкой сквозь слезы наблюдала за нами, словно зритель в театре.

Сергей отпускает меня и вытирает слезы с моего лица.

— Что-то мне подсказывает, что ты в током состоянии не из-за нашей встречи . Что случилось?

Глава 11

Басов

Я надеялся прийти в себя и успокоить свой возбуждённый член, который вошёл в Снежану. Возникло желание измучить её до рассвета, терзать и довести до изнеможения. Но почему-то этого не последовало. Жаль. Сейчас жалею, что не отымел её в ванной комнате. Нужно было сделать это, а потом спросить, кто круче трахает её: я или тот мужчина, с кем она спала три года назад.

Ночь выдалась мучительной. Виной тому Снежана. Кажется, я неплохо её поимел, но жажда обладания ею не утихла до сих пор. Хочу её снова. Мечтаю довести её до предела, увидеть перед собой на коленях, молящую меня снова овладеть ею. Минуло три года, а влечение к ней не угасает. Чертовка была прекрасна в черной футболке. Ее пустые глаза смотрели на меня с ненавистью. Утро не принесло облегчения. Голова раскалывалась, словно от похмелья, хотя я не притронулся к алкоголю. Только образ Снежаны стоял перед глазами, как навязчивая идея. Три года… За это время я успел спать с разными девушками. Все попробовал, но никто, даже моя жена Ира, не смог помочь мне забыть о ней.

Моя дочь никак не может успокоиться. Я просто не знаю, что предпринять. Как мне объяснить ей, что она больше никогда не увидит Снежану?

Она постоянно капризничает, отказывается от еды и сна, а попытки поговорить с ней по-хорошему бесполезны.

— Пока ты не вернешь Снежану, я с тобой, папа, разговаривать не стану! — заявила она мне вчера перед сном.

Я достал из шкафа её любимого плюшевого мишку.

— Прости меня, солнышко, — говорю я, входя в комнату, — ты была права, я действительно очень виноват перед тобой.

Я присаживаюсь на краешек её кровати, Снежана отворачивается к стене. В комнате царит полумрак, лишь слабый свет ночника очерчивает контуры её маленькой фигурки, сжавшейся под одеялом. Мишка в моих руках кажется каким-то жалким, бесполезным.

— Я знаю, что ты скучаешь по Снежане, — тихо говорю я, стараясь подобрать самые правильные слова. — И я понимаю, как тебе больно. Мне тоже очень, очень больно. Она плохая тетя, и ты должна понять, что нам никто не нужен.

— Нет, она хорошая, и она мне нужна, папа. Она напоминает мне маму.

Я кладу мишку рядом с ней на подушку. Она не реагирует. Я продолжаю, чувствуя, как ком подступает к горлу.

— Снежана… Снежана больше не сможет приходить к нам. Так сложились обстоятельства. Я не могу тебе объяснить сейчас всего, что произошло. И мне очень жаль, что все так получилось.

Я глажу её по волосам, мягким и непослушным. Она вздрагивает, но не отворачивается.

— Ты не хочешь, чтобы она была рядом со мной. Почему, пап?

— Потому что я так решил. Я знаю, сейчас тебе кажется, что мир рухнул, и ничто не сможет тебя развеселить. Но это не так. Я буду рядом с тобой. Мы вместе справимся с этой грустью. Если надо будет, я познакомлю тебя с одной барби-куклой. Ты это хочешь? Мы будем гулять, играть, читать книжки, и постепенно, шаг за шагом, боль утихнет. Обещаю.

Я жду. Тишина в комнате давит. Наконец, она поворачивается ко мне, и я вижу в её больших, влажных глазах столько боли и обиды, что сердце моё сжимается от вины.

— Правда? — шепчет она. – Какая кукла?

— Правда, моя малышка. Самая настоящая. Она моя знакомая девушка. Вот скоро она приедет к нам, и всё будет хорошо.

Неделю спустя все произошло совсем не так, как я планировал. Вместо веселого, общительного и полного энергии ребенка, я увидел перед собой молчаливую девочку, которая почти ничего не ела и плохо спала. С Катей совсем не общалась.

— Она мне не нравится, папа, — однажды сказала дочь, — я хочу увидеть тетю Снежану!

После этого дня Катя не стала жить у меня. Всё это продолжалось месяц. И когда дочь заболела, все стало хуже. У неё была температура сорок градусов. Я не знал, что делать. Позвал врача. Дал лекарства, но всё равно она бормотала ночью:

— Тетя, где ты? Тетя, тетя.

Моя маленькая доченька не собиралась успокоиться, меня это волновало до чертиков, поэтому я пошел ради своей дочери на шаг навстречу ей. Позвонил отцу Снежаны и попросил о встрече. Глеб ответил, что приедет сегодня. Когда он пришел, я открыл дверь.

— Басов, здравствуй. Где моя внучка? У тебя какой-то нездоровый вид. Ты тоже заболел?

— Похоже, у меня начинается сильный грипп, и кашель тоже есть, — сказал я, приглашая генерала войти в квартиру.

Моя квартира со всеми удобствами располагалась в самом центре Москвы.

— Как ты сам? — он похлопал меня по плечу. — Как внучка?

— Она стала совершенно невыносимой. С ней сложно найти общий язык. Раньше она никогда так со мной не разговаривала.

— Ей что-то нужно? Может, игрушка?

— Товарищ генерал, вы шутите? Вам прекрасно известно, что я жизнь отдам за свою дочь, а вы говорите об игрушках.

Я присел на черный диван. Генерал устроился в кресле.

— Капитан Басов, я очень тебя уважаю и люблю, как сына. Ты это прекрасно знаешь. Но порой твои действия меня удивляют. Ты отец моей внучки, ведь так? И как отец, ты желаешь своей дочери всего наилучшего, не правда ли?

— Конечно, это так.

— Сейчас для твоей дочери есть и будет только одно желание.

— Увидеть… Как вы вообще могли отдать ей мою дочь? Этот вопрос нужно было задать вам раньше. Но я так и не решился.

— Ваша взаимная неприязнь уже переходит всякие границы, Басов. Ни ты, ни она, ни Ира не рассказали нам, что случилось три года назад.

— Неприязнь? Генерал, да вы мягко выражаетесь! Вы ведь сами все прекрасно знаете, просто не хотите признавать очевидное.

Я встал с дивана и подошел к окну, глядя на шумную московскую улицу. Машины, люди, спешка, суета… И во всем этом хаосе — моя сломанная жизнь, мои потерянные отношения, моя ненависть, моя боль, любовь.

— Ира… Она ведь тоже знала, что произошло. Почему? Почему вы все молчите? Я не знаю нечего Басов. Расскажи мне.

—Извините но…

Генерал тяжело вздохнул.

— Басов, ты упрям как осел. Я понимаю, тебе больно. Но ты должен понять и её. Ты только усугубляешь ситуацию своей злостью и обидой. Подумай о внучке. Ей нужна семья. Ей нужны вы оба.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 12

Басов

— Какая еще семья? О чем вы? Моя единственная родня – это моя дочь. Думаете, я питаю к ней былые чувства? Вы ошибаетесь! Вы ничего не знаете о моей жизни, поэтому не поднимайте эту тему. Мне не нужна её дочь. Всё давно в прошлом. Моя дочь скоро забудет о её существовании, и это моё последнее слово.

— Что она сделала, что вы не можете ее простить?

— Зачем этот вопрос сейчас, спустя столько лет?

— Я сказал Басову, что не знаю. Я должен узнать. Не как генерал, а как товарищ.

— Она изменила мне, вот что! У неё был другой мужчина.

Я сделал шаг к дивану, чтобы присесть.

Генерал встает и смотрит на меня с гневом.

— Басов, это последнее предупреждение… В следующий раз… Моя дочь, Снежана, никогда бы так не поступила.

Его слова ранят, но я не отступаю.

Вместо того чтобы сесть, я встаю перед отцом Снежаны.

— Генерал, я понимаю ваши чувства, но у меня есть доказательства. Я не стал бы говорить об этом, если бы не был уверен. И точно не женился бы на Ире, если бы это было не так.

Он молчит, пытаясь успокоиться. В комнате повисла тишина, слышно лишь тиканье часов. Я вижу, как в его глазах борются отцовская любовь и долг, вера в дочь и представленная мной реальность.

— Ложь, всё это ложь, — выдыхает он, но в его голосе нет прежней уверенности. Он садится в кресло, лицо его осунулось, будто он постарел на несколько лет. – Кто посмел опорочить имя моей дочери? Зачем им это?

— Вы можете поговорить с ней об этом. Хотя сомневаюсь, что она скажет вам правду.

Он смотрит на меня с болью и отчаянием.

— Поговорить? Как я могу говорить с ней после этого? — Он закрывает лицо руками. — Боже мой, что стало с моей семьей?

После встречи отца Снежаны с моей дочерью он уходит. Через несколько дней я обещаю дочери, что она увидит Снежану. Ира замкнулась в себе.

Я позвонил генералу, но он сказал, что не может связаться с дочерью и что они поссорились.

Я достаю из холодильника бутылку холодной воды и собираюсь выпить.

— У него никого не осталось, — говорит генерал, — и я в этом виноват. Умерла ее бабушка, дочь искала моей поддержки, а я отвернулся. Теперь меня мучает чувство вины.

Я едва расслышал его слова.

— Как вы думаете, где она сейчас?

– Подожди, я знаю, где она работает. Она вместе с подругой торгует цветами. Я сейчас отправлю тебе адрес.

Генерал отправил мне сообщение с адресом цветочной лавки, где работает Снежана. — Ты обязан это сделать, Басов, ради благополучия дочери, — твердил я себе, набирая номер Кати.

– Здравствуй, крошка, у тебя есть свободное время? – обращаюсь я к своей возлюбленной.

– Да, любимый. Что-то произошло?

Сбрасываю серую футболку и торопливо натягиваю черную. Снова беру телефон.

– Не могла бы ты посидеть часок с моей дочерью? Мне нужно срочно выйти по делам из дома.

– Конечно, останусь, дорогой, но ты всю ночь должен будешь меня любить, согласен?

– Как скажешь, блондинка. Эту ночь ты запомнишь на всю жизнь.

– Я не забуду и предыдущие ночи, что ты мне подарил. Безумно тебя хочу. Ты не представляешь, как я по тебе соскучилась.

Сдержав усмешку, я закончил разговор по телефону. Спустя час ко мне приехала Катя, моя возлюбленная. Моя дочь мирно спала в соседней комнате.

— Начнём с нас двоих… — прошептала она, увлекая меня к дивану и игриво задрав свою короткую юбку. Сзади устроившись у меня на коленях, и так она призывно развела ноги.

—Кать ты чего? Я же тебе объяснил ситуацию. Мне нужно выйти.

—Да но сначала…

Улыбнувшись, я нежно коснулся её шеи и легко поцеловал в щёку. Мои пальцы трогают её левую ногу. В ответ блондинка, сгорая от желания, начала страстно целовать меня. Повернулась ко мне.

Её губы были сладкими и манящими, а тело горело под моими руками. Катя умела возбуждать одним лишь взглядом, одним прикосновением. Она знала, как свести меня с ума.

Мы целовались долго и жадно, пока воздух не стал обжигать наши лёгкие. Катя оторвалась от меня, тяжело дыша, и заглянула мне в глаза. В её взгляде плескалось столько страсти и желания, что я едва мог сдержать себя.

— Я так соскучилась, — прошептала она, прижимаясь ко мне ещё ближе.

Простуда дала о себе знать мучительной головной болью, а в горле ощущалось неприятное першение.

– Я чувствую себя так же, – пробормотал я в ответ, и в этот самый момент, к моему удивлению, вместо Кати передо мной возник образ Снежаны.

И всему виной была эта проклятая простуда.

Мгновенно ощутил прилив крови, член налился и затвердел. Она одарила меня улыбкой, прикоснулась к моему члену, задрав мою футболку, и я окончательно потерял контроль над собой.

– Тебе показалось мало в комнате, дрянь? – произнес я, высвобождая член, и Катя, не понимая, что происходит, опустилась на него.

– Да, я твоя… – представляя, что это Снежана, а не Катя, прошептал я. – Твоя шлюха, только твоя. Пожалуйста, еби меня, еби сильнее.

Я повалил её на диван и начал трахать. Трахать так яростно, что она уже готова была закричать, но в последний момент я заткнул ей рот её же трусами. Катя была на грани, вот-вот кончит.

Резкие движения, сбивающееся дыхание, бешено колотящееся сердце. Все чувства обострены до предела. В голове лишь образ Снежаны, ее манящая улыбка, ее горячее тело. Катя стонет, пытается вырваться, но я держу ее крепко, не давая ей опомниться. Ярость и похоть переполняют меня, заставляя двигаться все быстрее и грубее.

Кажется, проходит целая вечность, прежде чем я чувствую приближение разрядки. Мощные толчки сотрясают мое тело, я извергаю семя глубоко внутрь Кати. Обессиленный, падаю рядом с ней на диван, тяжело дыша. В голове все еще туман, образ Снежаны постепенно рассеивается, уступая место реальности.

Смотрю на Катю, ее глаза полны слез и обиды. Она отворачивается от меня, пытаясь скрыть свое унижение. Чувство вины накрывает меня с головой. Что я наделал? Как я мог так поступить с ней? Простуда, Снежана – все это лишь жалкие оправдания моей подлости.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Прости меня, – шепчу я, пытаясь дотронуться до нее.

Она отдергивает руку, встает с дивана и молча уходит в ванную. Я остаюсь один, в смятении и отвращении к самому себе. Проклятая простуда, проклятая Снежана, проклятая похоть. Все это разрушило нашу близость, оставив после себя лишь боль и разочарование.

Но через несколько минут Катя выходит и улыбается во все зубы.

— Басов, если ты меня сегодня ночью так не отымеешь, я тебя убью. Я хочу, чтобы ты все это повторил. Ты понял?

Я встаю и киваю, усмехнувшись.

— Как хочешь, так и будет, крошка, а теперь, пожалуйста, убери здесь. Я сейчас ухожу. Присмотри за дочкой, пока меня не будет.

Глава 13

Снежана

– Пошли домой, Снежок. Ты больше ничем не сможешь помочь бабушке, – Мари хватает меня за руку и тянет за собой. – Мне, между прочим, нельзя волноваться…

Я поднимаю взгляд на Сергея и слабо улыбаюсь.

– Вы ждете ребенка? – поднимаюсь со скамейки и утираю слезы. – Почему молчите?

– Ждем, Снежок. Пошли к нам сегодня, останься у нас, а потом поедешь к отцу,—предлагает Сергей.

– Ладно, хорошо. Но утром уйду. Как вы вообще успели познакомиться, Сергей?

– Я и сама не ожидала. Три месяца назад встретились в кафе.

Я слушала и искренне радовалась за них.

– Послушай, я кое-что хочу спросить, но… Снежок, только не волнуйся, ладно?

– Давай.

– Знаешь что Ира…

– Да, знаю, – идем пешком. – Почему спрашиваешь?

– Да просто так. Скажи, а как Ирочка?

– Сергей, я не понимаю, почему ты об этом спрашиваешь.

– Да нет, просто так. Красивая?

– Очень. Она прелесть.

Утром направляюсь к отцу. Ему известно о произошедшем, и он утром был в больнице, но я его не увидела. Как я и рассказывала, квартира бабушки больше не принадлежит мне. Бабушка оставила квартиру мне, а я отказалась, потому что его сын обещал расправиться со мной. Квартира Басова находится неподалеку. Мне крайне тяжело. Очень хочу туда подняться и увидеть Ирочку, но не в силах. Опасаюсь повторения той ночи. Нажимаю на кнопку звонка, ожидая, пока откроют дверь. Дверь открывает жена отца и смотрит на меня с изумлением.

Я одета в черные джинсовые шорты и короткую белую блузку на бретельках.

– Снежана? Это ты? Что-то произошло? Чем мы можем тебе помочь?

– Не позволяй ей войти.

Слышу голос отца и крайне удивлена.

– Как это – не пустить? – Я вижу, как отец приближается к двери и смотрит на меня.

– Отец, что ты делаешь? Я же твоя дочь.

– Я знаю, что ты моя дочь. Как ты могла так поступить с ним? Уходи и больше не появляйся здесь. Ира была права…

– С кем, папа?! Пап, если я уйду сейчас, я клянусь, ты меня больше не увидишь. В чем она права?

– Как ты могла изменять Басову? Я не предполагал, что моя дочь способна на подобное. Он тебя так любил, а ты?

– А что я, папа?! Я любила его больше, чем он меня!

– Ира говорила, что ты себя плохо ведешь по отношению к Басову, что изменяешь ему. Ничего, прорвемся. Я буду считать, что моя вторая дочь тоже мертва.

Слезы подступили к глазам, обжигая воспаленную кожу. Мой мир, и без того разрушенный, продолжал с треском осыпаться. Я попыталась собраться с мыслями, но слова отца звучали как приговор.

– Папа, ты ошибаешься. Я никогда… Никому я не изменяла! Что ты такое говоришь? – голос дрожал, срываясь на крик. Отчаяние сжимало горло, не давая дышать.

Лицо отца оставалось непроницаемым, лишь в глазах плескалось разочарование. Он словно смотрел на незнакомку, на чужую женщину, совершившую непростительный грех. Жена отца, все еще стоявшая у двери, испуганно переводила взгляд с меня на него.

– Не говори глупостей, Снежана. Он сам мне рассказал. Все рассказал. Как ты пресмыкалась перед каким-то проходимцем. Ты опозорила нашу семью! – отец выплюнул эти слова, словно яд. – Кто знает, может, ребенок, которого ты потеряла, не от него был.

Я отшатнулась, словно получив удар. Чьи-то грязные фантазии, чья-то ложь теперь разрушала мою жизнь, отношения с самым близким человеком. Басов… Что он наплел отцу? Неужели он способен на такую низость? Я почувствовала, как внутри поднимается волна гнева, смешанная с болью и непониманием. Нужно было срочно выяснить, что происходит. Но сейчас, стоя перед отцом, я чувствовала себя абсолютно беспомощной.

– После бабушки у меня остался ты, но я, как понимаю, больше никому не нужна. Ладно, пусть будет так. Но я никому не изменяла тогда, а сейчас это уже неважно. Ты ко мне несправедлив!

По дороге передумала и решила одна поехать в квартиру бабушки и очень сильно пожалела.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 14

Снежана

Несколько дней спустя

После визита к отцу, когда он отрекся от меня, я, подавленная, вернулась в квартиру бабушки и заперлась там на несколько дней. Однажды ночью кто-то пытался открыть мою дверь, но, к счастью, не смог. Оказалось, это был пьяный сосед Михаил, известный своей любовью к алкоголю и привычкой беспокоить соседей. Похоже, с ним не всё в порядке. Как-то раз, в присутствии бабушки, он обронил фразу, "сожгу вас заживо"

Такие слова не вызывают смех.

Я была сильно напугана и пожалела о своем возвращении. Раньше он тоже приходил, но после случая с моей бабушкой я стала бояться почти всех соседей. Я не хожу на работу, хотя понимаю, что это неправильно.

В этой квартире прошла значительная часть моей жизни. Здесь я росла, взрослела, делала первые шаги во взрослую жизнь. Каждая деталь интерьера – часть моей личной истории. И теперь, когда мой дядя, привыкший к силовым методам и деньгам, пытается лишить меня этого дома, я не могу просто так сдаться. Его люди приходили ночью и требовали отдать им ключи.

— Я изменила своё решение, — заявляю я, наблюдая за переглядываниями двух охранников моего дяди. Они стояли на пороге квартиры. Вчера договорились, что я должна буду отдать им ключи. — Уходите, я не собираюсь отказываться от этой квартиры.

Они разражаются смехом.

— Ты вообще осознаешь последствия своих действий? — спрашивает один из них, ухмыляясь. — Сначала отказалась, потом согласилась, а сейчас… Отдай ключи и проваливай отсюда, иначе…

Спина ощутила резкий удар о стену, когда меня с силой прижали к ней. Болезненный отголосок прокатился по позвоночнику. Удар был настолько мощным, что и голова не избежала столкновения с твердой поверхностью.

— У тебя с головой не в порядке? — спрашиваю и пытаюсь ухмыльнуться, хотя не получается. — Квартира принадлежит мне. Моя бабушка оставила мне, понимаешь? Может, я тебе документы покажу?

Пытаюсь казаться смелой. Держу голову в руках и зажмуриваю глаза.

— Позволь мне сказать тебе вот что. Не заставляй Антона забыть о том, что ты всего лишь дитя по сравнению с ним. Ты и представить себе не можешь, кто он такой.

— Вы что, оглохли? Я не отдам вам квартиру, и точка! Можете передать вашему Антону, что я его не боюсь! Если долго будете стоять здесь, позвоню в полицию.

Смех стихает. В глазах одного из охранников, того, что повыше, мелькает что-то похожее на удивление, а затем – на плохо скрытую злость. Он делает шаг вперед, и я невольно отступаю. Страх пытается сковать меня, но я сопротивляюсь. Я не позволю им запугать меня.

— Хорошо, — говорит он, его голос становится жестким. — Мы передадим ему твои слова. Но не говори потом, что мы тебя не предупреждали. Ты сама напросилась.

Они разворачиваются и уходят, оставляя меня одну в квартире, наполненной воспоминаниями и предчувствием беды. Я знаю, что эта война только начинается, и мне придется бороться за каждый сантиметр этой территории. Но я готова. Это мой дом, и я не отдам его без боя.

Если бы отец послушал меня, не выгонял, я бы уже рассказал ему о том, что квартиру хотят отнять, и, возможно, он бы мне помог.

Мне совершенно неясно, для чего моему дяде понадобилась эта квартира. Учитывая его положение в обществе и финансовые возможности, он мог бы приобрести половину квартир Москвы. Что же он ищет в этой конкретной недвижимости?

Дверь захлопывается, и я остаюсь стоять посреди комнаты, оглушенная тишиной. Только сейчас начинаю ощущать дрожь во всем теле. Ярость, которая дала мне силы противостоять охранникам, постепенно отступает, уступая место холодному, липкому страху. Что я наделала? Неужели я действительно готова вступить в открытую конфронтацию со своим дядей?

Я иду в комнату и сажусь на старый диван, обитый выцветшей тканью. Сколько вечеров я провела здесь, читая книги, мечтая о будущем, делясь секретами с лучшими подругами. Этот диван – свидетель моей жизни. Я оглядываю стены, увешанные фотографиями. Вот я маленькая, с косичками и огромным бантом, улыбаюсь в камеру. Вот мы всей семьей на море. Вот я на выпускном, такая счастливая и уверенная в себе.

Все эти воспоминания – якорь, который удерживает меня здесь. Я не могу просто взять и уйти, оставив все это позади. Эта квартира – не просто стены и мебель. Это моя связь с прошлым, с моими родителями, с той жизнью, которую я любила. Эта война будет долгой и трудной, но я готова к ней. За каждый сантиметр этой квартиры, за каждый осколок своей истории.

Но я ошиблась, не дооценила дядю.

Я не в состоянии выйти на работу. Наберу Мари, чтобы сообщить об этом и заодно кое о чем попросить.

– Привет, дорогая, – произнесла я с тоской в голосе. – Мне нужно кое-что у тебя узнать, Мари.

– Я вся внимание, Снежок, – чувствую, как она улыбается а мне тошнит. Я когда слышу как кто-то называет так меня вспоминаю Басова. – Кстати, тебе идет это прозвище, Снежинка.

– Я бы хотела заранее попросить прощения. Прости меня, пожалуйста. Я оставила тебя одну на работе.

– Да что с тобой, подруга? – воскликнула она. – Даже не думай извиняться. Я понимаю, сейчас у тебя не лучший период. Кстати, Снежок, вчера Басов заглядывал в наш цветочный магазин. Спрашивал о тебе. Просил передать, что хочет поговорить.

На мне были черные брюки и топ, открывающий живот. После бабушки у меня не было желание одеваться нормально. Волосы собраны в хвост.

– О чем? Что он хочет? Как это понимать? Я не понимаю, Мари, чего ему теперь от меня надо. Да чтоб он провалился! Хотя нет, сегодня вечером наведаюсь к нему домой, и ему несдобровать.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 15

Снежана

Вечером я всё-таки решила пойти и поговорить с человеком, чья дочь стала для меня всем. Его ждет не самый приятный разговор.

— Романа сейчас нет, — ответила высокая блондинка. — Что-то важное? Почему вы его ищете?

На ней была надета короткая юбка черного цвета и синяя блузка. Полные губы сразу бросались в глаза. "Наверное, любовница Басова", — подумала я и вслух спросила у неё то, что пришло в голову:

— Ты любовница Басова? Где он? И откуда он таких подбирает?

— Не смей называть меня любовницей. Он уехал по работе. Тебя манерам не учили?

— Могу ли я подождать его здесь? Главное, чтобы у нас ты была с манерами.

— Нет.

— Да, может! — вдруг прозвучал голос Иры. Девочка подбежала ко мне, забралась на руки. Я обняла её и поцеловала в щеку. — Это моя тетя!

— Моя хорошая, как же я соскучилась! Солнышко!

— Я тоже скучала, тетя. Пойдём, мне нужно кое-что тебе рассказать наедине, — она потянула меня вглубь квартиры. Я последовала за ней, заметив недовольное выражение лица блондинки. Не забыла слегка улыбнуться ей и произнести:

— Если хозяйка не против, я зайду, — широко улыбнулась я.

Когда мы с Ирочкой оказались в её комнате, я снова обняла её и крепко поцеловала в щеку.

— Ну, рассказывай, что у тебя случилось? Что ты хотела мне рассказать?

Ира немного замялась, опустила взгляд на свои маленькие туфельки.

— Тетя, мне кажется, что эта тетя Катя немного странная. Она мне книжку не читает перед сном, а вот только что взяла оттуда кое-что и выкинула в мусорку. Я собственными глазами всё увидела.

— Солнышко, может, тебе показалось? Там одни книги.

— Значит, она выкинула мои книжки. Проверь, пожалуйста. А вдруг это книгу "Красная шапочка" она выкинула? — шепотом говорит та.

— Не говори ерунды, малышка.

— Тетя, я говорю правду. Ты вдруг не знаешь, зачем она сюда приходит? Она всё время папе говорит: "Любимый и красивый".

Что ответить ей? Господи. Ну как объяснить малышке, что у её отца есть женщина?

— Дорогая, что бы ни случилось, всегда помни, что дороже тебя у папы никого нет, хорошо? А тетя Катя, возможно, в будущем станет для тебя лучшей подругой.

Не решаюсь сказать "мамой".

— Я не хочу, тетя. Мне нужна только ты. Я не хочу, чтобы эта тетя жила у нас. Она плохая. Папа говорит, что она хорошая, но я-то знаю, что это не так.

— Нет, дорогая. Это не так. Ты же моя умница. Если папа увидит тебя такой грустной, то и он будет грустить.

— Ты же любишь своего отца? — спрашиваю, и на глаза наворачиваются слезы у девочки. — Твой папа очень любит и…

— Тетя, как думаешь, мама вернется? — обнимает меня. — Папа никогда не говорит со мной о маме. Мне от этого больно. Он забыл о ней, тетя.

— Не говори так, слышишь? Мы никогда не забываем тех, кого любим.

— Да? Тогда папа маму не любит.

Сердце сжалось от этих слов. Как объяснить маленькому человечку сложность взрослых отношений, боль утраты и новые чувства? Я прижала ее к себе крепче.

— Это не так, милая. Папа любит и маму, и тебя, и её. Просто любовь бывает разной. Мама сейчас далеко, но она всегда в его сердце. А он всегда будет твоим папой, самым лучшим на свете. И тетю Катю он любит по-своему. Понимаешь?

Она всхлипнула, уткнувшись лицом в мою кофту. Я чувствовала ее маленькое тельце, дрожащее от обиды и непонимания. Мне хотелось оградить ее от всей боли этого мира, укрыть от жестокой реальности. Но я знала, что это невозможно. Оставалось только быть рядом, поддерживать и любить.

— Тётя, а ты останешься с нами? Навсегда? — прошептала она, не отрываясь от меня.

— Конечно, золотце. Я всегда буду рядом. Но не буду жить здесь.

Я чувствовала, как постепенно ее тело расслабляется. Маленькая ладошка крепко сжала мою руку. В этот момент я поняла, что теперь я не просто тетя. Я - ее опора, ее защита, ее близкий друг. И я сделаю все, чтобы она чувствовала себя любимой и счастливой, несмотря ни на что.

Я посмотрела все книги. Проверила, но ни одной из них не отсутствовало на книжной полке. И вдруг я поняла. Письмо! Не здесь. Может, Катя взяла письмо Иры, а если это Басов взял? Я осталась у Иры, пока Басов не пришел, а Катя, что-то поссорившись с Басовым, ушла. Когда маленькая уже спала на своей кровати, я вышла.

Басов спал на диване. Странно. Обычно он не стал бы церемониться, подкатил бы, сказал убираться отсюда. Честно говоря, я бы не хотела сейчас уходить.

— На меня смотришь? — шепотом говорит еле слышно Басов, — Воды принеси, — скомандовал он. — Где ты была? Я искал тебя утром.

Выглядит нездоровым. Заболел, наверное. Сердце пропускает удар, когда вижу губную помаду на его шее.

Теперь ясно, почему блондинка поссорилась с ним и ушла. Не понимаю, почему мне не по себе.

— А ты меня где искал? В борделе? Я на тебя не смотрю. Жаль, что у тебя нездоровый вид, а то я бы с тобой по-другому разговаривала.

— Ого, — пытается присесть Басов, — давай начинай, с*ка.

— С

ка твоя… — останавливаюсь. Басов поднимает ко мне своё лицо, а я отвечаю: — С*ка

твоя любовница.

— Которая из них? У меня много любовниц. Не робей, присаживайся рядом, поговорим впервые по душам.

"Нет, он не пьян, вероятно, просто у него сейчас жар, поэтому он бредит", — подумала я.

Иду к нему и прикасаюсь к его щеке, он тут же кривится. Тяну руку назад.

— Сомневаюсь, что у нас получится, — язвила я в ответ.

— Включи телевизор, — приказывает мне, — или опять тебя…

Беру пульт телевизора в руки и включаю телевизор, а потом отвечаю:

— Что, тр*хнуть меня желаешь? Я думаю, у тебя сил нет.

Басов лишь ухмыляется и смотрит на мои голые ноги.

— Раньше ты их не открывала, — шумно выдыхает.

— Раньше была другая. У тебя хорошие фантазии, Басов.

Не успеваю отступить, как Басов хватает меня за ноги. Притягивает к себе и начинает целовать мои ступни, судорожно поднимаясь выше и осыпая поцелуями… Не хочу позволять, но это чертовски приятно. Расстегивает пуговицу, а я стою, завороженно наблюдая за его пальцами. Затем его пальцы оказываются между моих бедер, вызывая волну приятных ощущений, он начинает нежно ласкать меня.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Ты вся мокрая, — шепчет он, и я открываю рот, чтобы что-то сказать, но тут же замолкаю, когда он опускается на колени передо мной. Раздвигает мои ноги, готовясь к чему-то большему.

В животе разливается тепло, предвкушение заполняет каждую клеточку тела. Я чувствую себя слабой и безвольной в его руках, но это ощущение мне нравится. Я позволяю ему делать все, что он хочет, отдаваясь на волю его страсти. Потом медленно опускает шорты.

Его губы обжигают кожу, вызывая мурашки. Он целует меня везде, где только может дотянуться, и от этого я теряю голову. Хочется кричать, стонать, выть от удовольствия, но я сдерживаю себя, боясь нарушить эту хрупкую идиллию.

Он поднимает глаза, и в них я вижу лишь одно желание – обладать мной, затем отстраняется и снова присаживается на диван. Я делаю шаг назад. Поднимаю шорты.

— Басов, у тебя жар. Ложись спать.

— Подойди ко мне, — прошептал он, — прошу тебя. Обещаю, я не прикоснусь к тебе.

Боялась ли я его прикосновений? Нет. Боялась того, что они могут разбудить во мне.

Его глаза, воспаленные и блестящие, неотрывно следили за мной. В них плескалась мольба, от которой невозможно было отвернуться. Осторожно присев на край, я коснулась его лба. Горячо. Очень горячо.

— Я здесь, Басов, — прошептала я, пытаясь унять дрожь в голосе. — Я рядом.

Он слабо улыбнулся, и эта улыбка, такая редкая и такая долгожданная, пронзила меня до глубины души. Он протянул слабую руку и коснулся моей щеки.

— Спасибо, — прошептал он и попросил меня полежать рядом с ним. — Полежи со мной, пожалуйста.

– Нет уж, спасибо. Это как в сказке ”Колобок". Не буду лежать рядом с тобой, извини.

Завтра он, скорее всего, ничего не вспомнит. У него ужасный жар.

Басов с трудом приподнимается и садится. Сидит рядом и смотрит на меня.

— Ненавижу тебя, стерва, но до безумия хочу прямо сейчас, — выпалил он, — снимай шорты.

— Не буду, — пытаюсь встать, но он не дает, резко притягивая меня к себе. Наши носы почти соприкасаются.

– Хочу тебя, глупая дура. Сдавайся, тебе не справиться со мной. Если постараешься на моей кровати, позволю видеться с моей дочерью каждый день.

Шепотом предлагает он, а я смотрю на его губы, которые полуоткрыты.

— Думаешь, я соглашусь на это? — пытаюсь освободиться.

Глава 16

Снежана

Я убежала в комнату к Ирочке и закрылась там. На следующий день готовила завтрак.

— Ты на моей кухне? Кто позволил тебе сюда войти? Бесишь ты меня, идиотка.

Но почему он такой идиот?! Сердце бешено колотилось, отбивая чечетку в ушах. Его слова, грубые и откровенные, обжигали не хуже лихорадочного жара. Он каждый раз употребляет такие слова, зная, что я не люблю. В его глазах плескалось отчаяние и неприкрытое желание, смешанное с ненавистью. Он словно разрывался между потребностью во мне и желанием унизить.

Он приближается и сильно хватает меня за плечи. На кухне мы одни.

– Ты не посмеешь, – выдохнула я, пытаясь высвободиться из его хватки. Но он был сильнее, чем я думала, особенно сейчас, когда его разум затуманился.

– Посмею, – прорычал он в ответ, его дыхание опалило мою щеку. – Ты нужна мне…

Его предложение – мерзкий шантаж. Играть ради минутной похоти. Мой разум кричал об опасности, но где-то глубоко внутри просыпалась другая эмоция – искушение. Он был моим проклятием, моим соблазном.

– Никогда. Ты и Ира испортили мне жизнь. Почему ты рассказал неправду моему отцу?!

В этот момент он поцеловал меня.

Поцелуй был грубым, властным, лишенным нежности. Он впился в мои губы, словно пытаясь вырвать из меня всю душу. Я сопротивлялась, кусала его в ответ, но он лишь усиливал хватку, не давая мне ни единого шанса вырваться. Во мне боролись отвращение и странное, необъяснимое притяжение. Я ненавидела его за эту слабость, за то, что он мог так легко вывести меня из равновесия.

Вдруг он отстранился, тяжело дыша. В его глазах больше не было ненависти, лишь растерянность и боль. Он отпустил мои руки, словно обжегшись.

Я развернулась и вышла из комнаты, оставив его одного в его больном бреду. Потом, что-то обдумав, я вернулась и увидела, как он держит письмо Иры.

— Басов, я тебя молю, отдай письмо, это моё.

— Если это так, то зачем оно в мусорном ведре?

— Туда нечаянно попало. Пожалуйста, отдавай.

— Попроси, и я отдам.

— Прошу, верни мне письмо.

— Не слышу тебя, Жанна. Говори громко, ну же, давай.

— Пожалуйста, верни письмо!

— Нет, так не пойдёт. Я не слышу тебя, а разве такое бывает?

Я почувствовала, как к горлу подступает тошнота. В груди разливался кипяток. Ненавижу Басова, ненавижу его мерзкую ухмылку и то, как он медленно, нарочито тянул слова. Это было унизительно, отвратительно и, самое главное, бессмысленно. Письмо – единственная ниточка, связывающая меня с прошлым, с человеком, которого уже никогда не вернуть. И этот гад играл со мной, как кот с мышкой.

— Пожалуйста, Рома, верни мне моё письмо, — прошептала я, чувствуя, как предательски дрожит голос. Слова казались пустыми и бессильными, словно воздух, выпущенный из воздушного шарика.

Басов наклонился ближе, делая вид, что пытается расслышать. Его глаза, обычно холодные и отстранённые, сейчас горели каким-то нездоровым торжеством. Он наслаждался моей слабостью, моим унижением.

— Что ты сказала? Прости, тут немного шумно, — промурлыкал он, обводя взглядом пустую комнату. — Попробуй ещё раз, Жанна. Ты же можешь, я знаю. Скажи так, чтобы я почувствовал, как сильно тебе это нужно.

Он одет в белую футболку и черные штаны.

Я закрыла глаза, собираясь с духом, сделала глубокий вдох и, несмотря на ком в горле, произнесла, глядя прямо в его мерзкие, но красивые глаза:

— Отдай моё письмо, Басов! Я тебя прошу!

Меня гложет сожаление, что я не вскрыла то письмо. Необходимо было выяснить его содержание.

Басов включает воду на кухне и бросает письмо под струю, произнося:

— Видно, не судьба, милая, — с ухмылкой говорит он, — Если даже она тебе писала, знай, что только плохое. Хорошего тебе твоя сестра вряд ли бы написала, а знаешь, почему? Потому что твоя сестра всегда знала, кого я любил всю жизнь на самом деле.

Вода испортила письмо. Теперь его невозможно прочесть.

— Дурак! Зачем ты это сделал… Ненавижу тебя! Ненавижу!

— А знаешь, что скрывается за нашим "ненавижу"? У нас это не просто слово, у него есть подтекст, тайный смысл. На самом деле, это завуалированное признание: "я все еще люблю тебя".

— Если бы ты действительно любил меня, Басов, ты бы поверил моим словам, — произнесла я, слегка приподняв голову.

— Если ты сомневаешься, что я вообще любил тебя три года назад, то ты просто дура. И если ты не понимаешь причины моей связи с твоей сестрой тогда, то у тебя нет мозгов.

Я встала перед ним и резко ударила его по лицу.

Басов внезапно притянул меня к себе.

— Знаешь что? Мне следовало бы поблагодарить Иру. Я бы и года не выдержала в отношениях с тобой, — прошептала я, чувствуя, как смягчается мой голос, потому что я помнила его боль. Басов никак не отреагировал, и я продолжала: — Думаешь, мне сейчас больно? Да у меня внутри к тебе ничего не осталось! У меня даже…

Нет, я не собираюсь рассказывать ему о своей беременности. Он не поверит.

— Я даже не помню, когда забыла тебя. Огромное тебе спасибо, Басов. Теперь я понимаю, что могу начать новую жизнь.

Басов улыбнулся мне и прошептал рядом с ухом:

— Надеюсь, в твоей новой жизни не будет ни меня, ни моей дочери.

— Я люблю её. Да, она просто племянница, но я считаю ее своей. Ты говорил, что не против, чтобы я и твоя…

— Да, но только если ты переспишь со мной. Боишься?

— Нет, не боюсь. Ладно, если ты так хочешь, давай сделаем это.

— Хорошо. Сегодня я уезжаю.

— В штаб?

— Да. У меня там дела. Да, и твой отец просил меня передать тебе, что хочет с тобой поговорить.

— Ладно, я с ним увижусь. Только можно собрать свои вещи из квартиры бабушки? И можно я заберу Ирочку с собой?

— Бери. Не скучай, Снежок, — поцеловал мою шею губами.

— Не буду, — ответила я.

От автора

Не знаю, по душе ли вам эта книга, но количество прочтение заставляет меня думать, что да. Извиняюсь за ошибки в тексте.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 17

Снежана

— Папа сегодня уходит на службу, да? — спрашивает Ирочка. Натягиваю ей белую майку, а сверху на джинсы надеваю серую курточку.

— Ну вот, моя принцесса готова! — произношу я. — Да, милая, папа на работу, а мы с тобой пойдем на прогулку, согласна?

— А можно сладенькое? Очень хочется, только папе не говори, а то будет ругаться.

— Почему же?

— Мне нельзя кушать сладкое , — с грустью говорит она.

— Ну, золотце, извини, не могу, а то твой папа…

— Папа тебя обижает, да, тетя? А я думала, он тебя любит.

— С чего ты это взяла?

— Вчера я сделала вид, что сплю. Папа зашёл к нам и чмокнул меня в макушку. Я видела, как он и тебя чмокнул.

— Тебе показалось, наверное.

— Нет, тетя, папа поцеловал тебя в щёку. Знаешь, я рада, — тихо говорит она и отворачивается. — Лучше ты, чем тётя Катя.

Сердце болезненно сжалось. Я тут же обняла её сзади.

— Послушай, солнышко. Между мной и твоим отцом ничего нет. Мы друг друга терпеть не можем, а то, что ты видела ночью, это был сон. Поверь мне, пожалуйста.

Ира оборачивается ко мне и крепко обнимает.

— Тетя, я хочу тебе кое-что показать, — достаёт из кармана бумажку и начинает разворачивать, — это я взяла из мусорки после того, как тётя Катя выкинула конверт.

— Что ты сказала? — спрашиваю я, не веря своим ушам. — Повтори, пожалуйста.

— Я взяла её из конверта, — она протянула мне бумагу. Я бережно взяла и положила ее на свою темную сумку, а затем поцеловала ее в щеку.

— Спасибо тебе, моя хорошая.

Вы решили прогуляться, чтобы заодно попасть в свою квартиру и собрать вещи. На улице стояла осень, было немного прохладно. Мне пришло в голову пойти к детским качелям. Ирочка сразу же согласилась.

Ирочка начала качаться на качелях. Там я наконец-то решилась прочитать письмо, которое мать маленькой Ирочки написала мне. То есть моя сестра.

”Снежана, привет. Я понимаю, ты, наверное, удивилась моему приглашению в больницу, особенно учитывая мою уверенность, что ты не откликнешься. Надеюсь, мама сможет передать тебе это письмо. Не знаю, сможешь ли ты когда-нибудь меня простить, но это уже не имеет значения. Мне важно, чтобы ты знала правду.

Я в курсе, что ты провела три года в психиатрической клинике, и мне искренне жаль. Я никогда не говорила об этом Роме, он не знает. Все те звонки и сообщения, которые ты получала, были от меня. Моей целью было поссорить вас, и, к сожалению, мне это удалось. Я очень прошу тебя об этом ему не говори. Я не хочу чтобы он меня ненавидел.

После твоего ухода я узнала, что беременна от него. Именно поэтому он и женился на мне. Каждый раз, глядя на него, я понимала, какую боль причинила тебе, ведь вы любили друг друга. Он меня – нет. И сейчас не любит, хотя и пытается создать видимость. Даже моя дочь это чувствует.

Я мечтала о другом развитии событий, но чужое горе не может стать фундаментом для счастья. Прости меня, если сможешь. Я буду счастлива, если ты захочешь пообщаться с моей дочерью. Уверена, она полюбит тебя. С тех пор, как ты ушла, я живу в постоянном чувстве вины. Оно гложет меня изнутри, отравляет каждый день. Я пыталась заглушить его заботами о дочери, о доме, о Басове, но тщетно. Оно всегда возвращается, напоминает о моей подлости.

Басов – хороший отец, но муж – никакой. Он никогда не любил меня так, как любил тебя. В его глазах всегда была тень тоски, которую я не могла развеять. Я видела в нем отражение своей вины, и это делало нашу жизнь невыносимой. Мы живем как соседи, связанные лишь общим ребенком и призраком прошлого. Он мне изменяет и этим делает больно.

Я понимаю, что мои слова не вернут тебе потерянное время и здоровье. Я не жду прощения, я лишь хочу, чтобы ты знала правду. Возможно, эта правда облегчит твою боль, хотя бы немного. Мне бы очень хотелось верить в это.

Дочь – единственное, что меня сейчас держит. Она – свет в моей темной жизни. Она – единственная причина, по которой я еще пытаюсь улыбаться. Я вижу в ней черты Басова, но иногда мне кажется, что в ней есть что-то от тебя – какая-то внутренняя сила, стойкость. Я буду счастлива, если ты захочешь стать частью ее жизни. Возможно, она сможет дать тебе то, что я отняла у тебя – любовь и счастье. Прости, пожалуйста."

Утираю влажные щеки и смотрю туда, где должна быть Ирочка. Качели оказались пусты.

Я побежала к ближайшей скамейке, оставив сумку на песке у качелей.

— Ирочка! – крикнула я, изо всех сил стараясь.

Ноги стали ватными, и я опустилась на скамейку, лихорадочно соображая, что делать дальше. Может быть, она просто спряталась? Любила играть в прятки, моя маленькая проказница.

Поднявшись, я начала обходить парк, заглядывая за каждое дерево, за каждый куст.

— Ира, это не смешно! Выходи! – молила я вслух, но в ответ – лишь шелест листвы и далекий гул города. Слезы снова хлынули из глаз, смешиваясь с остатками утреннего макияжа.

Вдруг, вдалеке, за фонтаном, я увидела знакомое серая детская куртка . Сердце забилось с такой силой, что, казалось, сейчас выпрыгнет из груди.

— Ира! – прокричала я.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 18

Снежана

— Ира! — я вновь выкрикнула изо всех сил. В ту же секунду ее звонкий голос отозвался, и она появилась по другую сторону фонтана. Подбегая ко мне, она радостно прокричала:

— Тетя Снежана, я тут! Ты волновалась?

Я подхватываю ее на руки, крепко обнимаю и кружу. Ее звонкий смех разносится по всей площади, заглушая шум воды и гул голосов. Щеки раскраснелись, глаза сияют от восторга. Смотрю на нее и не могу поверить, как быстро летит время. Кажется, еще вчера она была совсем крохой, а сегодня уже бегает и кричит во весь голос.

— Куда ты пропала, хулиганка? Я уж испугалась, — говорю я, слегка пожурив ее.

— Я за голубем бегала! Он такой красивый, белый-белый! — отвечает Ира, показывая руками, какого размера был голубь.

Отпускаю ее на землю, и она тут же тянет меня к фонтану. Вода переливается всеми цветами радуги, в воздухе висит легкая водяная пыль. Ира пытается поймать брызги руками, смеется и визжит от удовольствия.

Мы долго стоим у фонтана, наблюдая за играющими детьми и прохожими. Солнце греет лицо, легкий ветерок треплет волосы. Чувствую умиротворение и счастье от того, что Ира рядом. В такие моменты забываешь обо всех проблемах и заботах, просто наслаждаешься жизнью.

По пути домой я приняла решение забрать свои вещи из бабушкиной квартиры, ключи от которой были у меня. Внезапно зазвонил телефон, это был мой отец.

— Да, я слушаю тебя, — ответила я, избегая называть его отцом. — Что тебе нужно?

— Я хочу поговорить с тобой, дочка. Приезжайте сегодня к нам. Пожалуйста, не отказывайся.

— Не знаю, сейчас у меня не получится. Я собираюсь забрать свои вещи.

— Неужели Басов согласен, чтобы ты была рядом с его дочерью?

— Представь себе, да. Он был вне себя от радости, – в издевательском тоне говорю я.

— Я очень прошу, приходите сегодня с Ирочкой. Я знаю, ты обиделась на меня, и правильно сделала. Дочь, прости, пожалуйста, за мои слова.

Ира отпустила мою руку и сказала:

— Тетя, холодно.

— Хорошо, я привезу её к вам. Заберу вечером, договорились?

— Мы будем ждать вас.

Завершив звонок, я направилась к дому отца.

Когда Жанна открыла дверь, Ирочка тут же бросилась в объятия бабушки, крепко её обняв.

— Проходи, Снежана, отец ждет тебя.

— Прости, сейчас не могу. Мне нужно собираться. Передай папе, что я вернусь, и мы поговорим.

Знала бы я, что произойдет… ни за что бы не отказалась от этого разговора.

Приехав к своей квартире, я увидела, как Антон, мамин брат, пытается взломать дверь. С ним был его охранник.

— Вы что, совсем с ума посходили?! — закричала я. — Прекратите немедленно!

Я наспех надела вчерашнюю одежду, лишь накинув сверху черную кожаную куртку.

— А, наша принцесса пожаловала. Послушай, я пришел немного развлечься, почему бы и нет? Открывай дверь, поговорим внутри, и ты мне расскажешь, почему передумала насчет квартиры и кто был с тобой сегодня в парке?

Что? Они видели Иру?

— Что вам нужно?!

Он приблизился ко мне и больно схватил за волосы.

— Ты не знаешь, что нужно? Отдай ключи от квартиры. Иначе я прикажу тебя тут вы**ать так, что до утра не доживешь, детка. И если и это не поможет, больше не увидишь маленькую девочку.

— Нет! — истошно кричу я. Удивительно, но никто из соседей не откликается на мои мольбы о помощи. — Не смей трогать её, мерзавец! Я не дам тебе это сделать!

— Я уничтожу эту маленькую девочку прямо у тебя на глазах! — ревет этот подонок мне в лицо.

Слышу приближающиеся шаги. Чьи-то быстрые шаги по лестнице. И когда я вижу, кто это, мой рот невольно открывается от изумления. Басов! Он стоит и наблюдает, как Антон грубо сжимает мои волосы.

Антон отдергивает руку и я тихо спускаюсь на пол.

— Кого ты собрался убивать? — надвигается Басов. — Мою дочь?

Охранник пытается напасть на Басова, но не успевает сделать и шага, как Басов наносит ему удар в лицо, и тот падает.

— Я знаю тебя, — говорит Антон, глядя на разъяренного Басова. — Мой сын четыре года назад уехал от нас к вам служить. Полагаю, капитан Басов?

— Мне абсолютно все равно, откуда ты меня знаешь.

— А мне не все равно. Из-за тебя я потерял тогда сына. Имя моего сына Константин. Помнишь его?

— Я снова повторяю, мне все равно. Если я хоть раз увижу тебя рядом с моей дочерью или с моей женой, я уничтожу тебя! — Басов подходит ко мне и помогает подняться. Антон что-то говорит охраннику, и они вместе удаляются вниз по лестнице.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 19

Снежана

— Значит, я твоя жена? — усмехаюсь я, когда Басов в очередной раз подает мне руку, помогая встать. Глаза мои полны слез. — Ты что, не на службе? Следил за нами?

От прикосновения рук Басова я начинаю дрожать.

— Совсем не эти слова я ждала услышать сейчас, — произносит, спускаясь по лестнице. — Допустим, да, следила.

— Не доверяешь мне свою дочь? — Басов останавливается, поворачиваясь ко мне. Он смотрит мне в глаза и усмехается. — Совсем не смешно, Басов. Ты хочешь, чтобы я тебя отблагодарила? Что ж, спасибо.

— Тебе не за что меня благодарить, — сухо отвечает Басов. — Я делаю это ради моей дочери, а не ради тебя.

Он усадил меня в свой черный автомобиль, мягко прикрыв за мной дверцу. Устроившись рядом на водительском сиденье, он небрежно скинул с плеч кожаную куртку. На нем была черная водолазка с длинными рукавами.

— Вещи я заберу позже, сам.

— Отвези меня к отцу. Мне нужно поговорить с ним, и Иру заберем, она у них.

— Нет, — отрезал он, — сначала ко мне. За Ириной поедем завтра.

Уже возле лифта, когда я собиралась выйти из машины, Басов внезапно и жарко поцеловал меня. Я не ответила, но меня пронзила мысль, что в его квартире мне будет сложно сопротивляться. Его прикосновения лишают меня воли, я перестаю контролировать себя. Что это значит? Неужели я до сих пор…

— Чего застыла на пороге? Заходи, — произнес он, и я поняла, что дверь уже приоткрыта.

Я шагнула вперед, но остановилась. Слова сестры из письма не давали мне покоя. Обернувшись, я увидела, как Басов бросает куртку на кресло.

— Зачем ты мне помогаешь? Не верю, что только из-за дочери.

Он повернулся ко мне, его взгляд был непроницаем.

"И правда, зачем?" — промелькнуло в моей голове. В его глазах читалась усталость, словно он нес на себе тяжкий груз. Но я знала, он сильный, очень сильный. Привык получать желаемое.

— Ты правда думаешь, я не стал бы тратить время впустую? — в его голосе прозвучали стальные нотки. Он приблизился, и мое сердце забилось чаще. — Я помог тебе, потому что захотел. Не ищи здесь скрытых мотивов.

Он остановился в шаге от меня, и я замерла, не зная, чего ожидать. Его близость обжигала, заставляя забыть обо всем: о сестре, о письме, об опасности, которая, казалось, преследовала меня. Остался только он, его взгляд, его запах.

Он подвел меня к окну, из которого открывался вид на ночной город. Огни мерцали внизу, словно рассыпанные драгоценности, но я не замечала этой красоты. Мой взгляд был прикован к Басову, его силуэту, четко очерченному в полумраке.

— Ты должна кое-что знать, — тихо проговорил он, словно боясь нарушить тишину.

Сердце замерло. Что он знает?

— Я все еще люблю тебя, всегда любил, — прошептал он, едва касаясь губами моей шеи. — Но ты все испортила.

Я не могла противиться его прикосновениям. Стремительно развернувшись к нему лицом, я жадно впилась в его губы. Басов крепко прижал меня к себе, отвечая на поцелуй со всей страстью.

Он сорвал с меня куртку, бросив ее на пол, а я потянула вверх его водолазку. Скинув ее, мы бросили ее на пол. Моя блузка последовала за ними. Снова поцелуй, но он вдруг отстранился.

— Жанна, располагайся здесь, я устроюсь на диване, — произнес он, удаляясь, и бросил через плечо: — И ванной можешь воспользоваться, разрешаю.

Ночью я приняла душ, и, выйдя из ванной, увидела Басова. Он смотрел на меня как-то пристально, и я почувствовала исходящий от него запах спиртного.

— Ну как? — спросил он, скользя взглядом вниз, к моим ногам, едва прикрытым полотенцем. — Тебе понравилось?

— Да. Спасибо большое, — с трудом выговорила я, делая шаг, чтобы уйти, но Басов притянул меня к себе. Мои губы почти коснулись его шеи. — Рома, — прошептала я его имя, и он, словно потеряв контроль, впился в мои губы и поднял меня на руки, обнажая.

Басов подхватил меня на руки и отнес в спальню, где одарил еще одним поцелуем, а затем, резко опустив на кровать, принялся покрывать поцелуями все мое тело. От его прикосновений ноги словно горели огнем. Я ощущала дрожь во всем теле, но не предприняла попыток остановить его.

— Ты… совсем не осознаешь, что творишь, Басов, — произнесла я, когда он вошел в меня с грубой силой. — Прошу, не нужно, прекрати это, — молила я его, — ты пьян.

— Я делаю то, что хочу, Снежок, — ответил он, продолжая мучить меня, — и сейчас я хочу тебя именно так, жестко. Я люблю тебя, черт возьми. До безумия люблю.

Его слова обжигали не меньше, чем его прикосновения. Любовь ли это? Или просто болезненная одержимость? В голове пульсировала только одна мысль: "Остановись". Но он не слушал, он был поглощен своей собственной страстью, своим желанием обладать. Я чувствовала себя сломанной куклой в его руках, лишенной воли и права на сопротивление. Но самое страшное - это было то, что в душе я не хотела, чтобы он прекратил все это. Я скучала по нему.

Слезы текли по щекам, смешиваясь с его поцелуями. Я закрыла глаза, пытаясь отключиться от происходящего, убежать в мир, где нет боли и унижения. Но реальность неумолимо возвращала меня обратно, заставляя чувствовать каждый его толчок, каждое его прикосновение.

Когда все закончилось, я лежала, не двигаясь, словно мертвая. Басов тяжело дышал рядом, его тело все еще дрожало от возбуждения. Он что-то шептал о любви, о том, как сильно я ему нужна. Но его слова казались мне насмешкой, грязью, брошенной в лицо. Да, серьёзно, у меня было такое чувство, будто он снова причинил мне боль, как три года назад.

Я отвернулась от него, не в силах смотреть в его глаза. Во мне не осталось ни любви, ни жалости, лишь пустота и отвращение. Я хотела лишь одного - чтобы он исчез, чтобы я могла навсегда забыть эту ночь. Я не хотела принимать факт, что он все еще меня волнует.

Басов молча поднялся с кровати и вышел из спальни. Я осталась одна, в холодной, пустой комнате, наедине со своей болью и сломанной душой. И я не знала, как жить дальше.

Но, как ни странно, утром это чувство прошло. Басов был нормальным. А вечером он заявил, что должна пойти с ним на день рождения своей любовницы.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Ты поедешь со мной.

— Чего? Ты с ума сошел, Басов?!

— Да, поедешь со мной.

— Почему?

— Я собираюсь делать предложение Кати, — ухмыляется он, — я хочу, чтобы ты была там.

Мы сидели за столом. Он хочет делать предложение Кати? Пусть делает, я тут причем?

— Я никуда с тобой не поеду, — поднимаюсь из-за стола. Басов тоже поднимается и приближается ко мне, я иду назад к дивану.

Глава 20

Снежана

Катя отпраздновала свой день рождения в ночном клубе. На ней было яркое красное платье. Все приглашенные выглядели потрясающе и были одеты платье. Я же предпочла надеть простую футболку и джинсы, из-за чего чувствовала себя школьницей на их фоне. Басов был в белой футболке и синих джинсах. Он постоянно улыбался Кате, но при этом его взгляд то и дело возвращался ко мне, а я, словно зачарованная, наблюдала, как его нога случайно касалась моей под столом. Я никак не ожидала, что мне это понравится. Вскоре, когда все уже танцевали, Басов подошел и сел рядом со мной.

– Ты настоящая стерва, – произнес он, откинувшись на кожаную спинку дивана, – специально надела джинсы? Думаешь, я не смогу до тебя дотронуться?

Я усмехнулась и слегка кивнула. Немного просчиталась.

Его слова прозвучали вызывающе, но в них чувствовалась и искра заинтересованности. Я подняла бровь, стараясь скрыть волнение, которое уже захлестывало меня изнутри. Я была немного пьяна.

– А ты дотронься, если сможешь, – прошептала я, глядя ему прямо в глаза. Вызов был брошен, и я наслаждалась моментом. Басов – красивый, уверенный в себе, но, кажется, слегка запутавшийся в моих сигналах.

Он придвинулся ближе, так что наши плечи соприкоснулись. Музыка в клубе гремела, заглушая все остальные звуки, но я отчетливо слышала его дыхание у своего уха.

– Мне нравятся девушки, которые не боятся играть, – прошептал он в ответ, и его рука скользнула по моей ноге, прямо под столом. Я вздрогнула, но не отстранилась. Наоборот, подалась немного вперед, позволяя ему почувствовать мою реакцию.

В этот момент я поняла, что вечер перестает быть томным. Катя, ее красное платье и все остальные наряженные гости отошли на второй план. Остались только мы вдвоем, в полумраке ночного клуба, играющие в опасную игру. И я была готова к ней.

Примерно через час Катя была изрядно пьяна, а ее гости рассказывали анекдоты. Я тоже слегка опьянела. я видела как Басов шептала ей в ухо что-то а она смеялась. Воспользовавшись ситуацией, я тихо уехала на такси в квартиру Басова. Через несколько минут появился он, злой как черт.

— Кто позволил тебе вернуться назад ? — говорит он, пытаясь подойти ближе, а я, смеясь, отодвигаюсь на другой край дивана.

— Ты думал, я буду смотреть, как ты Катю…Ах ты мерзавец!

Басов залился смехом и попытался схватить меня. Как только его руки сомкнулись вокруг меня, я ощутила его аромат.

— Что за странный запах от тебя? — проговорила я с закрытыми глазами. — Думаешь, я ревную? Давно уже нет!

Я шептала это, а он внимательно слушал, закрыв глаза в ответ.

— Ты перебрала, глупая. Отправляйся спать, поговорим обо всем завтра.

— Нет уж! Завтра я не смогу высказать тебе все, что накопилось, прямо в лицо!

— Ты просто не в себе. Успокойся! Ты ведёшь себя как больная!

Он открывает глаза.

Мой шепот был едва различим. Теперь я закрываю глаза.

— Я провела целых три года в психиатрической клинике, и ты правда думаешь, что я здорова?!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 21

Полюбил тебя на свою беду

И с тех пор забыть тебя не могу

Полюбил тебя, кори глаза

Где же ты, любимая моя?

Полюбил тебя на свою беду

Звёзды стелят путь, я к тебе иду

Полюбил тебя, не найти покоя

Девочка моя, постой

Басов

Ну да, в больнице, как же. Скорее всего, она издевается надо мной. Веселилась с кем-то.

— Ты что, за дурака меня держишь? Думаешь, я поверю твоим словам? Ты вместе с ним ночи провела? Говори, я спрашиваю, отвечай!

Она нахмурилась, попыталась вырваться, но безуспешно.

– Судя по тому, как ты нахмурилась, – замечаю я, – общение с твоим поклонником явно не пошло тебе на пользу. Иди лучше поспи, а завтра все обсудим.

– Я не смогу уснуть. Ты правда думаешь, что я все это время была с кем-то другим?

Присаживается на диван.

Я помог ей подняться, и мы пошли в мою комнату. Я уложил её в постель.

– Да нет, что ты, я думаю, ты прекрасно проводила время, пока я мучился с нелюбимой женщиной. Может, тебе стоит отдохнуть, Жанна? Поговорим обо всем завтра.

– Насчет твоих детей? – вдруг спрашивает она.

Черт! О каких детях она говорит? У меня только дочь. Она напилась так сильно?

– Я говорю о тебе, Жанна.

– Хватит меня так называть! Ненавижу это имя!

Я усмехаюсь и поворачиваюсь к ней лицом.

– Ты ничуть не изменилась, Снежинка.

– Ошибаешься, Басов. Я стала другой, а вот ты… все тот же очаровательный идиот, которого я любила все эти годы.

Внезапно Снежана вскакивает с кровати и злобно смотрит на меня. – Знаешь, как же я жалею, что не изменила тебе, и после того, как мы расстались, не была ни с кем! Только сейчас понимаю, какой дурой была. А моя сестра… моя сестра… И теперь хочет, чтобы я её простила? Она в своем уме?

Я выхожу из комнаты и закрываю за собой дверь.

– Открывай немедленно! Ты не имеешь права так поступать со мной!

– Успокойся и ложись спать, поговорим завтра.

Я выхожу на улицу. Пора забрать мою красавицу дочку. На улице много людей, и я вижу пожар в доме, где живут отец Снежаны и её мачеха. Телефон выпадает из моей руки. Я бегу туда и вижу свою маленькую дочь на руках у полицейского. Она спускается и бежит ко мне в слезах.

Сердце бешено колотится, в ушах стоит гул. Хватаю дочку на руки, прижимаю к себе.

— Папа, там дедушка с бабушкой в огне! — сквозь слезы лепечет она. Оглядываюсь на полыхающий дом. Пламя жадно пожирает стены.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 22

Снежана

Уже утро. Кто-то нежно касается меня. Открываю глаза и вижу Ирочку рядом. Обнимаю её и начинаю щекотать. Её звонкий смех наполняет комнату, она обнимает меня в ответ.

— Тётя, просыпайся, я проголодалась.

Выхожу из комнаты с Ирочкой на руках. В гостиной вижу отца, спящего на диване, а рядом с ним его жена, вся в слезах. В замешательстве поднимаю бровь, не понимая происходящего.

— Что случилось? — спрашиваю, когда Жанна меня замечает.

— Наш дом сгорел до основания, нам негде жить.

— Что?! — восклицаю я в изумлении. — Когда это произошло?

— Ночью. Слава богу, с Иришкой всё в порядке. Господи, что происходит с нашей семьей? Если бы не твой Рома, нас бы уже не было в живых.

Опускаю Иру на пол. Она садится рядом с Жанной.

— Бабушка, а кто Рома?

— Рома — твой папа, моя хорошая, — отвечает Жанна.

— Разве мой папа — твоя тетя?

— Нет, моя хорошая, он только твой, а твоя бабушка не понимает, что говорит.

Я злюсь на неё.

— Имеешь право меня ненавидеть, — продолжает она, а я, чтобы прекратить этот разговор, меняю тему.

— Где Басов?

— Папа сейчас в магазине. Скоро вернется.

— Из-за меня, — продолжает женщина, и я еще больше раздражаюсь.

— Может, прекратите? Мы не одни.

Жанна успокоилась. Я приготовила еду для всех нас.

Час спустя Басов приходит и заявляет, что отца скоро в больницу отвезут. Я, конечно, собиралась за ним, но Басов строго запретил мне выходить из квартиры. После того, как Басов отвез папу для осмотра врача, я с Ирочкой начали играть в прятки в доме. Когда Ира спряталась, Жанна опять попыталась разговаривать со мной.

— Прости меня, пожалуйста, Снежана. Я сломала тебе жизнь.

— О чём вы? Я не понимаю. В чём ваша вина?

— Я во всём виновата. Ты читала письмо Иры?

— Да, читала.

— Ты сможешь когда-нибудь её простить?

Я присела на диван.

— Давайте не будем об этом говорить.

— Покажи письмо Роме, он поймёт. Узнает правду.

— Слишком поздно, Жанна. Слишком поздно. Я выбросила письмо.

Если честно, потеряла в парке, и мне всё равно. Наверное, я бы не показала письмо никому, даже если бы оно у меня было.

— Как это? — Жанна смотрела на меня с немым вопросом. Она словно ухватилась за соломинку, веря, что я своим равнодушием пытаюсь скрыть бурю эмоций.

— Именно так, Жанна. Я его выбросила. Оно мне не нужно. Как и правда, которую оно несло. Мне достаточно того, что есть. Того, что я знаю. Ваша правда сделает больно. А я устала от боли, — говорила я тихо, словно боясь нарушить хрупкое равновесие, которое с таким трудом мне удалось достичь. Вчера я чуть все не испортила. Надо

Жанна опустила голову, раздавленная услышанным. Все ее усилия оказались напрасными. Она надеялась, что правда освободит Снежану, поможет ей сделать выбор, изменить свою жизнь. Но я сама отказалась от этого шанса, предпочтя жить в мире иллюзий.

— Я понимаю, — прошептала Жанна, поднимая взгляд на меня. В ее голосе звучала горечь и смирение. — Ты имеешь право на свой выбор. Но знай, Снежана, что правда всегда найдет способ выйти наружу. И рано или поздно тебе придется с ней столкнуться.

Я ничего не ответила. Я просто смотрела в окно.

— Буду надеяться, что это не будет скоро. И что вы не скажете об этом никому, особенно сами знаете кому.

— Но… Ты же любишь его до сих пор. По глазам вижу — любишь.

— И что с того? Что с того, что люблю? Вы думаете, мне больно сейчас, когда он говорит мне плохие слова? Когда каждый раз причиняет мне боль? По сравнению с тем, что я пережила, это цветочки.

Жанна поднимает взгляд ко мне.

— Он имеет право знать. Ты должна быть рядом с ними.

— Я ничего никому не должна, Жанна. Я очень люблю Ирочку, именно поэтому я живу здесь, рядом с его отцом, но ничего больше. Можете думать что хотите, мне плевать.

— Но он не виноват, Снежана, как ты этого не хочешь понимать. У вас вы двое не виноваты.

— Вы ошибаетесь. Мы оба виноваты.

— В чем?

— Он виноват, что не поверил мне, а я виновата в том, что… любила его больше, чем саму себя. И когда я потеряла его, тогда у меня ничего не осталось. Ни его, ни ребенка, который должен был родиться, но не родился.

— Ты была беременна? Господи, как это случилось?

— А ваша дочь не говорила, как это случилось?

— Она рассказывала мне, что вы провели ночи вместе там, на службе. Она видела вас из окна тогда, когда твой отец пришел домой и сказал Ире, что вы вместе. Я виновата. Посоветовала ей навсегда вас разлучить.

— Да, вы были правы. Вы и ваша дочь испортили мне жизнь, — поднимаюсь и иду на кухню.

В кухне я наливаю себе стакан воды, стараясь унять дрожь. Жанна следует за мной, ее лицо искажено болью и раскаянием.

— Снежана, я понимаю твою злость и обиду. Я не ищу оправданий, но прошу, позволь мне хоть как-то загладить свою вину. Ира сломала тебе жизнь, но она была ослеплена ревностью. Она любила его до безумия, а ты… ты казалась ей идеальной, недосягаемой. Она понимала, кого Басов любит.

Я поворачиваюсь к ней, стакан в руке едва не выскальзывает.

— Идеальной? Недосягаемой? Жанна, вы шутите? Я была влюблена, глупо и наивно. Я отдала ему все, что у меня было, а взамен получила лишь боль и разочарование. Возможно, он любил меня, да. Но это ничего не меняет. Он мне не поверил!

Я залпом выпиваю воду и ставлю стакан на стол.

— Лучшее, что вы можете сделать, это оставить меня в покое. Дайте мне возможность жить дальше.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 23

Снежана

Месяц спустя

Родители и Жанна заняли бабушкину квартиру, вскоре привезли к себе Ирину на пару дней. Я тоже собиралась приехать, но отец воспротивился. Они думают, что помогают нам, что забудет всё что было и начнем с нуля.

Завтра я возвращаюсь к своим обязанностям.

— Я заночую у Кати, — говорит он, сбрасывая белую футболку. — Если есть желание, можешь составить нам компанию.

Издевается надо мной. Я иронически улыбаюсь, видя, как он избегает смотреть на мои обнаженные ноги.

— Идиотская идея.

Басов повернул голову ко мне.

— Надеюсь, тебя тут не будет, когда я приведу Катю сюда.

— Я завтра уйду, обещаю. И надеюсь, что наши пути больше не пересекутся.

Басов уронил белую рубашку и быстро приблизился ко мне. Схватив меня за волосы, он резко притянул к себе.

— Не пересекутся, значит? Как ты собираешься общаться с моей дочерью?

— Папа привезет её ко мне, если ты не будешь против.

— Ты настолько меня ненавидишь?

— Хотела ответить очень сильно, но… Люблю! — крикнула я в ответ, закрыв глаза.

— Не смей закрывать глаза, я не разрешал! Когда любят, не отпускают! А ты отпускаешь. Тебе все равно на меня.

— Как когда-то тебе было все равно на меня, Басов! Ты даже не представляешь, что мне пришлось пережить! Никто не может представить.

— Согласен, — произносит он, отпуская меня, а затем извиняется. — Прости, я не хотел.

Он смотрит на мои губы и закрывает глаза.

Слегка улыбнувшись, я отстраняюсь.

— Желаю тебе счастья. Надеюсь, на этот раз ты будешь счастлив, Басов.

— Назови меня по имени, Снежок, — шепчет он.

— Нет, никогда. Ромы больше нет, и Снежка тоже.

Ночью долго не могу заснуть. Воспоминания накатывают волной, не давая покоя. Я представляю, как Басов лежит в нашей постели, обнимает Катю, говорит ей те же слова, что когда-то говорил мне. И меня пронзает острая боль ревности. Понимаю, что до конца его не отпустила. Но знаю и то, что возврата нет. Наша история окончена.

Утром я поехала на работу и встретила там Сергея, который смотрел на меня немного задумчиво. И вдруг, совершенно неожиданно, он сказал что-то странное.

— Снежана, а что, если я отец Иры? Что, если Ира — не дочь Ромы?

— Ты сошел с ума? Сергей, нет, забудь, она дочь Басова, забудь.

Целый день был посвящен продаже цветов. Моя лучшая подруга, Мари, собиралась на прием к гинекологу и попросила меня составить ей компанию, поскольку Сергею необходимо было отлучиться по работе. Я дала свое согласие. Мы направились в ту же клинику, где я уже бывала три года назад. Медицинская работница в белом халате сразу же меня идентифицировала.

— Здравствуйте, Снежана, как поживаете?

Мне хотелось выпалить, что все ужасно, но я сдержалась, лишь слабо улыбнувшись.

— Можно ли узнать пол ребенка? — обратилась моя подруга к врачу.

— Пока еще рано. Можете подниматься. У вас все в порядке.

Мари облегченно вздохнула и последовала за врачом в кабинет. Я осталась в приемной, разглядывая старые журналы с умиляющимися фотографиями младенцев. В голове некстати всплыли воспоминания о моей собственной беременности, три года назад, в этих же стенах. Тогда я была полна надежд и планов, рисовала себе радужное будущее. А теперь… теперь я снова торгую цветами, а мой мир рухнул в одночасье.

Через некоторое время Мари вышла из кабинета сияющая.

— Все отлично, Снежана! – воскликнула она, – Врач сказала, что беременность протекает хорошо.

Я искренне порадовалась за нее, но в груди защемило от тоски. Как же мне хотелось испытать это счастье снова. Но сейчас это казалось невозможным. Моя жизнь – это череда неудач и разочарований.

Мы вышли из клиники и направились в кафе, чтобы отметить это радостное событие. Мари без умолку рассказывала о своих ощущениях, о том, как она представляет своего малыша, какого цвета у него будут глазки. Я слушала ее, стараясь не показывать свою грусть.

— Если будет девочка, назовем твоим именем, Снежок.

— А если будет мальчик?

— Не знаю, будет решать Сергей.

В кафе я заказала себе кофе и пирожное, но есть мне не хотелось. Ком в горле не давал проглотить ни кусочка.

«До каких пор ты будешь себя обманывать, Снежана? Что скучаешь по нему», — думала я.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 24

Катя

Привычный месяц обернулся кошмаром, когда некий Антон начал меня преследовать.

— Меня зовут Антон. Как твое имя, красавица? Не бойся, отвечай!

Я сидела в кофе.

Резкий голос резал слух. От этого человека исходила угроза.

—Как вы позволяете себе так со мной разговаривать? Вы вообще в курсе, кто мой отец?

—А ты в курсе, кто я такой?

—Нет, и знать не желаю.

—Правильно. Для тебя же лучше, если не узнаешь.

—Что вам нужно от меня?

—Ты встречаешься с Басовым?

—Встречаюсь? Я его невеста.

—Не может быть! У него же есть жена, Снежана.

—Она не жена, а сестра его умершей жены.

—Вот оно что. А ты не промах. Не хочешь ли поработать на меня?

—Я вас почти не знаю! Вы в своем уме? Какая работа?

—Я так и думал, что такой девушке, как ты, нужны деньги, большие деньги.

—Ерунда.

— Ерунда? Не спеши отказываться. Я предлагаю тебе возможности, о которых ты и мечтать не смела. Представь себе жизнь, полную роскоши, власти, где твои желания исполняются по щелчку пальцев.

Я почувствовала, как внутри закипает гнев. Кто он такой, чтобы предлагать мне сомнительные сделки? Моя жизнь и так вполне благополучна. Но любопытство взяло верх.

— И что же я должна делать? Предавать своего жениха, шпионить за ним? Говорите прямо.

Антон усмехнулся, и в его глазах мелькнул холодный блеск.

— Ты станешь моими доверенным лицом, моей правой рукой. Будешь держать меня в курсе замыслов Басова, его контактов, его уязвимых мест. Уверяю, я не поскуплюсь на благодарность. Подумай, какие горизонты перед тобой откроются. Ты больше не будешь беспокоиться о финансах. Сможешь позволить себе любые прихоти. А Басов… он вычеркнет тебя из памяти очень скоро.

Я хранила молчание, взвешивая его слова. В голове роились мысли. С одной стороны, предложение Антона звучало как избавление от бедности. Я устала зависеть от других. С другой – измена остается изменой, вне зависимости от обстоятельств. Я не знаю, готова ли я переступить через себя.

Немного подумав, я ответила:

–Нет. Я не смогу этого сделать.

—Только не надо этих «не могу». Я вижу, что ты умная и целеустремленная девушка.

—Нет, я не такая.

Антон лишь усмехнулся а потом снова предложил меня выпить. Рассказал зачем всё это ему нужно. В конце дня я согласилась ему помочь. Я был так пьян что не понимал что делаю и с кем делаю. Он мне жестко трахнул в своем огромном машине а ещё снял видео где я делаю ему минет. Потом угрожал начал что если я вдруг откажусь, об этом расскажет Роману. Он покажет ему видео.

Я дала свое согласие, но, уходя, настоятельно попросила не причинять ему вреда. Антон поклялся. Кроме того, он попросил меня сделать так, чтобы Снежана покинула дом, где сейчас живет Басов, и дал бесценный совет, как этого добиться.

– Вы в своем уме?! Вы осознаете, что предлагаете подсыпать снотворное маленькому ребенку в чай?

– Прекрасно осознаю. Она должна спать долго. Нам нужно, чтобы Басов все узнал и выгнал ее оттуда. А я пойду и получу свою квартиру от нее.

– Зачем вам эта квартира?

– Много будешь знать, плохо будешь спать. Выходи давай.

– Шеф, – говорит охранник, – Можно и нам с ней поиграть?

Я в ужасе расширила глаза.

– Берите, – бросает он, поправляя одежду. Выходит из машины.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 25

Снежана

После того как мы ушли из кафе, подруга посоветовала мне не обращать внимания на Рому, собирать вещи и уйти оттуда. А я попросила её не рассказывать Сергею про то, что было со мной все эти три года. Я даже не подозревала, что Сергей уже…

Приступаю к сборам. Нужно ехать обратно в бабушкину квартиру. С одной стороны, меня сковывает ужас от предстоящего возвращения. Басов появился утром с крайне измотанным видом.

— Давай помогу тебе с вещами.

— Хорошо, — отозвалась я, стараясь игнорировать его изучающий взгляд, но не совсем. — Басов, хватит на меня так смотреть!

Басов приблизился и едва слышно произнес:

— Поторопись, не хочу больше здесь тебя видеть. Кстати, ты так и не рассказала, что от тебя хочет Антон.

— Да так, хочет, чтобы я отказалась от квартиры, которую бабушка мне оставила. Откуда он тебя знает?

Басов попытался уйти от ответа, и случайно запнувшись, упал на пол, потянув меня за собой.

— Что ты разлила на полу, черт возьми?!

Он расхохотался.

— Мастика. Для блеска, — прошептала я, пытаясь встать, но он не позволил.

— Куда?

— Встаю.

— Не надо. Полежи со мной немного, Снежок, Снежинка.

— Зачем, Басов?

— Просто полежи со мной. Завтра Иру привезу домой. У меня завтра важный день, — обнял меня. — Ты тоже приглашена, идиотка.

— Зачем ты меня обнимаешь? Кате это не понравится. Вряд ли я приду.

— Не придёшь? Придешь, потому что захочешь увидеть, как я делаю предложение Кате. Как я выбираю снова не тебя. Но мы то знаем, да? Не будет иначе. Мы знаем, что ты и я — это катастрофа.

Я отстранилась от него.

Внутри меня снова всё разрывается. Он снова выберет не меня.

Он молча смотрел на меня, лежа на полу, перепачканный мастикой. В его глазах читалась растерянность. И что-то еще. Что-то, что я боялась увидеть.

Я поднялась, отряхнула платье и пошла собирать вещи. Басов так и остался лежать на полу, глядя в потолок. Я старалась не обращать на него внимания, но чувствовала его взгляд спиной. Каждый мой шаг, каждое движение были под его пристальным наблюдением. Я быстро сложила вещи в чемодан, стараясь ни о чем не думать. Нужно было уйти. Как можно скорее.

С чемоданом в руках я двинулась к выходу, но внезапно замерла. Басов стремительно приблизился и преградил мне путь у самой двери.

— Что тебе нужно? — поинтересовалась я, пытаясь оттолкнуть его.

— Ничего особенного, просто снова хочу тебя, — ответил он.

Чемодан с грохотом упал на пол. Басов набросился на меня с поцелуями, торопливо срывая одежду и заталкивая в ванную комнату.

В ванной комнате было тесно и неуютно, кафельная плитка неприятно холодила кожу. Я отчаянно пыталась вырваться, но его хватка была мертвой. Он словно обезумел, его глаза горели нездоровым огнем. Я понимала, что сопротивление бесполезно, и меня охватило отчаяние.

Он торопливо раздевал меня, не обращая внимания на мои протесты. Его поцелуи были грубыми и требовательными, а руки – настойчивыми и властными. Я чувствовала себя куклой в его руках, безвольной и беспомощной. Слезы невольно покатились по щекам.

В какой-то момент я перестала сопротивляться. Не знаю, что это было – смирение, усталость или просто осознание безысходности. Я закрыла глаза и позволила ему делать то, что он хочет. Люблю. Все происходило как в тумане, словно это случилось не со мной.

Когда все закончилось, он отстранился и с каким-то странным удовлетворением посмотрел на меня. Я лежала на холодной плитке, обессиленная и опустошенная. Он молча вышел из ванной, оставив меня наедине со своим горем и унижением.

С трудом поднявшись на ноги, я собрала остатки одежды и вышла из ванной. Басов стоял у окна, как ни в чем не бывало. Я взглянула на него с ненавистью, но он даже не повернулся. Я подняла свой чемодан и, не говоря ни слова, вышла из квартиры, навсегда вычеркнув его из своей жизни.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 26

Снежана

Не успела я войти в подъезд, как Басов тянет меня назад. Как он сюда добрался так быстро? В подъезде он начал надо мной снова издеваться.

– Я передумала. Будет лучше, если я заберу мою дочь. И будет лучше, если ваши пути разойдутся навсегда. Я хочу, чтобы вы больше не виделись. Я хочу, чтобы Ира полюбила Катю. Твое присутствие лишь помешает им.

Его слова звучат почти неслышно, а я будто загипнотизирована. Непреодолимо хочу прикоснуться к его губам.

Неужели он правда это сделает? Он же хорошо знает, как я люблю Ирочку!

– Ты бесчувственный идиот! – яростно бью его в грудь. – Как ты мог так поступить со мной?! – рыдания душат меня. Я на грани истерики.

Басов крепко сжимает мои руки. Затем одной рукой запутывается в моих волосах. После выхода из психиатрической клиники такое случается редко. В такие моменты я боюсь рецидива эмоционального срыва. Я осознаю последствия.

Бегу вверх по лестнице. Пытаюсь войти в квартиру.

– Ты не имеешь права разлучать меня с ней! Не имеешь права.

Он настигает меня, не давая открывать дверь, и когда кажется, что все потеряно, когда Басов произносит последние, убивающие меня слова, из квартиры бабушки доносятся крики.

– Ненавижу тебя, Снежок. Ненавижу за то, что ты делаешь со мной. За боль, которую ты мне причиняешь. Но больше всего я ненавижу себя за то, что все еще люблю тебя. За то, что моя дочь так привязана к тебе!

Жанна и отец ссорились. Речь шла обо мне и событиях трехлетней давности. Я представляла все совсем иначе. Не так. Басов пытается заткнуть мне рот, а я пытаюсь громко вопить, чтобы Басов слышал все, но не успеваю. Басов крепко держит мою голову и закрывает рукой мой рот.

—Ты с ума сошла!—вопит отец,—Нет, это все ложь! Ты и Ира всё придумали? Что это значит, что моя дочь не изменила Басова? Отвечай, женщина!

—Да!—кричит Жанна, и в этот момент я опускаюсь. Басов опускается со мной, так и держа мой рот, слышит четко, что они говорят. В его глазах боль, а в моих - разочарование. Он в ступоре, а меня немного осталось, чтобы впасть в истерику. —Я посоветовала твоей младшей дочке испортить жизнь твоей старшей дочери!

Слова эхом отзывались. Мои слёзы текли как водопад, а состояние Басова не передать. Он будто не тут. Смотрит в мои глаза внимательно. Отпускает руку и не встаёт. Я тоже не стою.

—Ты хоть понимаешь, что натворила?—кричит громко папа.

—Да, знаю. У Снежаны сейчас была бы семья, а я отняла у неё всё! Это я виновата, а не моя дочь. Ира ни при чём.

—Что ты натворила?!

—Мы не думали, что это сработает. Ира отправляла сообщения с закрытого номера Снежане, а потом начала звонить. Вот и вся история. Я знаю, как было больно для Снежаны увидеть, что ее сестра на постели с Басовым!

—Как ты могла все это скрывать от меня?! Ты хоть осознаешь свою ошибку?! Ты можешь представить, через что прошла моя дочь?!

—Понимаю. Мне очень жаль. И Ире тоже было жаль, поверь мне. Она знала, что Снежана три года была в психиатрической больнице, но она не знала, что Снежана…

В этот момент я громко кричу, кричу так, что сам от своего крика начинаю вздрагивать и дрожать.

—Заткнись! Слышишь, хватит, закрой свой рот!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 27

Снежана

Басов пытается заставить меня прийти в себя, но я впадаю в истерику. Не могу понять, плачу я или смеюсь. В этот момент Жанна с отцом входят в комнату. Отец сразу же бросается ко мне, пытаясь успокоить, но я продолжаю рыдать. Басов тоже пытается успокоить меня.

— Смотри на меня, Снежок, прошу, успокойся!

Басов обнимает меня так крепко, что я промокаю, а потом, когда он наконец отпускает меня…

…я вижу его лицо. Впервые так отчетливо. В его глазах плещется беспокойство, даже… нежность? Мне показалось, что я утонула в этом взгляде, на мгновение забыв обо всем кошмаре, что со мной произошел.

Басов поднимает меня на руки.

— Басов, куда собираешься отвезти её? Будет лучше, если отвезешь в больницу, — говорит отец.

— Извините, но думаю, мне не стоит туда ехать. Мы поедем.

В дороге Басов смотрел на меня.

В машине воцарилось молчание, нарушаемое лишь тихим шуршанием шин по асфальту и моими всхлипами, постепенно стихающими под действием умиротворяющего тепла пледа и заботливого взгляда Басова, периодически бросаемого на меня через зеркало заднего вида. Я не знала, куда мы едем, но в данный момент меня это не волновало. Главное – быть подальше от того места, где все произошло, и чувствовать себя в безопасности.

Спустя какое-то время машина свернула с шоссе и покатила по проселочной дороге, усыпанной гравием. Вокруг простирались поля, окрашенные в багряные и золотые тона заходящего солнца. Пейзаж был настолько умиротворяющим, что я невольно залюбовалась им, на мгновение забыв о своей боли.

Вскоре мы подъехали к небольшому, но уютному дому, окруженному садом с увядающими осенними цветами. Басов заглушил мотор и, выйдя из машины, открыл передо мной дверцу. Он помог мне выбраться и, не говоря ни слова, повел к дому. Он помог мне присесть на диван.

– Этот дом я приобрел лично, чтобы здесь обитала моя счастливая семья.

– Верни меня обратно, Басов, умоляю.

– Мне необходимо обсудить произошедшее с тобой.

– А что конкретно произошло? – спрашиваю я.

– Прости меня. Прошу, прости. Я искренне сожалею.

– Я каждый день ждала, верила, что ты за мной вернешься. Но ты так и не пришел, и я научилась не тосковать по тебе.

Конечно, это неправда.

Он помог мне присесть на диван.

– Этот дом я приобрел лично, чтобы здесь обитала моя счастливая семья.

– Верни меня обратно, Басов, умоляю.

– Мне необходимо обсудить произошедшее с тобой.

– А что конкретно произошло? – спрашиваю я.

– Прости меня. Прошу, прости. Я искренне сожалею.

– Я каждый день ждала, верила, что ты за мной вернешься. Но ты так и не пришел, и я научилась не тосковать по тебе.

Каждое утро я просыпалась с одной и той же мыслью: где он? Жив ли? Помнит ли обо мне? Я прятала эти мысли глубоко, за семью замками, чтобы никто не догадался о моей слабости. Басов… его имя звучало в моей голове набатом, разрывая сердце на части.

Сейчас он здесь, передо мной, просит прощения. Его глаза, такие знакомые и такие чужие одновременно, смотрели на меня с мольбой. Что я должна ему ответить? Как мне реагировать на его слова?

Я поднялась с дивана и подошла к окну. За стеклом шумел город, живя своей обычной жизнью. А моя жизнь застыла где-то в прошлом, в том дне, когда он мне не поверил. Я прикоснулась ладонью к холодному стеклу, чувствуя, как внутри меня нарастает буря эмоций. Злость, обида, надежда… все смешалось в один клубок.

– Отвези меня домой, – тихо произнесла я, не оборачиваясь. – Отвези и больше никогда не появляйся в моей жизни. Я не хочу тебя видеть. Я не хочу тебя слышать. Ты причинил мне слишком много боли.

Я ощущаю, как Басов подходит сзади и заключает меня в объятия.

— Честно, я не знал, что ты… Что мне обманули. Я не смогу тебя подвезти. Я хочу, чтобы ты осталась со мной.

— Ты вообще слышишь, что я говорю? Я не хочу тебя видеть!

Он разворачивает меня лицом к себе.

— Тогда взгляни на меня и произнеси, что не любишь.

— Люблю! Теперь доволен?

— Нет, — произносит он, и в следующее мгновение его губы накрывают мои в страстном поцелуе.

Поцелуй обжигает, выбивает почву из-под ног. В голове вспыхивают обрывки воспоминаний: наши первые встречи, робкие прикосновения. А потом – боль, разочарование, обида и расставание. Все смешалось в этом безумном порыве, который он обрушил на меня. Я пытаюсь оттолкнуть его, сопротивляться, но его руки держат крепко, не давая вырваться.

Его губы настойчиво требуют ответа, и я, против воли, начинаю отвечать на поцелуй. Горечь и обида отступают, уступая место давно забытому чувству – головокружительной страсти, которая когда-то связывала нас. В этот момент я забываю обо всем: о предательстве, о боли, о том, что не хотела его видеть. Остается только он, его тепло, его губы, и я тону в этом омуте чувств, как когда-то давно.

Когда поцелуй заканчивается, я тяжело дышу, прислонившись лбом к его груди. Сердце бешено колотится, в ушах звенит. Я не могу поднять глаза, боясь увидеть в них то, что разобьет меня окончательно.

— Зачем ты так со мной? — шепчу я, не в силах сдержать слезы.

Он поднимает мое лицо и смотрит прямо в глаза. В его взгляде – раскаяние и какая-то неизбывная тоска. — Я не хотел причинить тебе боль, — говорит он тихо. — Я просто… не знаю, как без тебя. Ведь ты моя жизнь. Была и будешь.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 28

Снежана

Я вновь отворачиваюсь. В доме было тепло, но, судя по всему, за окном погода вновь переменилась.

— Я боюсь, — признаюсь я, — что если ты снова причинишь мне боль? Я… больше не смогу тебя простить.

Басов нежно обхватывает мой живот руками и целует в щеку. Затем поворачивает меня к себе и страстно целует, шепча:

— Совсем не романтично в этой футболке, — говорит он, имея в виду мою футболку.

— Да, — отвечаю я сквозь поцелуй, — совсем не сексуально.

Он прерывает поцелуй и произносит:

— Сексуально? Разве наше желание не сексуально? — слегка притягивает меня к себе за футболку. — Разве мой Снежок может быть не сексуальным? Знаешь что? — крепко держит меня за руку, а затем пальцами начинает перебирать мои волосы. – Даже то, как ты смотришь на меня, уже… сексуально.

— Ты сейчас серьёзно?

— Да, — произносит он и впивается в мои губы поцелуем. Обнимает и тянет меня на диван.

Мы падаем на диван, не прекращая целоваться.

— Мне очень-очень жаль, Снежок. Я причинил тебе боль.

Целует мою шею.

— Давай постараемся забыть об этом. Мы сейчас вместе, и я надеюсь, что ты не будешь делать продолжение, Катюш. Скажи, что не будешь.

— Конечно, не буду, — отвечаю я. Он поднимает…

На следующий день

— Ну же, — Басов призывает к столу.

— Не намерен я с тобой трапезничать, забудь об этом. И видеть Катю тоже не желаю.

— Уверяю, всё наладится. Пойдём.

Басов, окинув всех присутствующих теплой улыбкой, заговорил:

— Я пришел к решению сделать предложение, прося ее руки и сердца. Искренне надеюсь, что она ответит согласием и станет моей женой.

Ира устроилась у меня на коленях. Отец расположился неподалеку, а Катя заняла место рядом с Ромой.

Катя, сияя широкой улыбкой, поднялась, но при виде, как Басов поворачивается ко мне, снова опустилась на стул.

— Я хочу, чтобы ты, Снежок, стала моей женой.

— Ура! — восторженно воскликнула Ира, крепко обнимая меня.

Ира, не отрываясь, смотрела на меня своими лучистыми глазами. Ее щеки пылали, а губы трогала счастливая улыбка. Я нежно коснулся ее лица, чувствуя, как сильно бьется ее сердце. В этот момент время словно остановилось, и вокруг нас существовали только мы двое, связанные невидимой нитью любви и взаимного притяжения.

Сначала Катя расстроилась, но затем собралась с духом, поздравила нас, а через несколько минут удалилась на кухню, после чего вернулась и сообщила о необходимости уйти.

Вечер прошел в душевной обстановке. Я приготовила чай для моей Ирочки. Мы вспоминали смешные истории из прошлого, делились планами на будущее и просто наслаждались обществом друг друга. Ира сидела рядом со мной, держа мою руку в своей, и я чувствовал, как тепло ее прикосновения проникает в самое сердце.

Позже, когда гости разошлись, и мы остались вдвоем, Ира прижалась ко мне, прошептав:

— Я так счастлива, Снежок. Ты - все, о чем я мечтала. Можно я тебя мамой назову?

Я обнял ее крепче, чувствуя, что моя жизнь обрела смысл и наполнилась настоящей любовью. Впереди нас ждала новая глава, полная радости, счастья и совместных приключений, но… Вдруг Ирочка потеряла сознание.

Мы с Басовым помчались в больницу. Ира не реагировала на наши голоса. Отец подъехал позже. После осмотра врач огорошил:

— Вы осознаете, что было в организме вашей дочери? Снотворное.

Басов растерянно посмотрел на меня, потом сдержанно, но пристально. У меня навернулись слезы. Неужели он снова мне не поверит? Я этого не вынесу.

— Как она?

— Еще немного, и ее бы не спасли.

Басов закрыл лицо руками и тяжело вздохнул.

— Простите, но мы обязаны сообщить в полицию, — сказал доктор и ушел.

В этот момент появилась Катя и бросилась обнимать Рому. Я старалась не обращать внимания.

Час спустя человек из полиции, покидая больницу, сообщил об обнаружении снотворного в квартире Ромы. Кроме того, он упомянул о следах неизвестного вещества, найденных в чашке девочки.

Как снотворное попало в чай? Что происходит? Что не так с моей жизнью?

Катя снова питалась обращать внимание Басова на себя.

— Боже, что за горе такое ? — демонстративно плакала Катя, что меня раздражало. Отец заметил мое состояние и попросил выйти подышать. Я так и сделала, и через пару минут ко мне вышел Басов. Я посмотрела на него, и мне все стало ясно.

— Ты опять мне не веришь? — я отступила. — Послушай, черт возьми, я не знаю, почему в моей жизни все так плохо, но клянусь, я не виновата.

Басов молчал и смотрел на меня. В его глазах были слезы, как и у меня. Сердце замерло.

— Ты дала чай моей дочери, Жанна.

— Да, но я не добавляла туда снотворное. Ты думаешь, я способна на такое? Она мне дороже всего на свете, Рома. Я люблю ее больше, чем кого-либо. Я люблю твою дочь больше, чем тебя!

Роман отступил, и я потеряла надежду. Голова закружилась. Мысли спутались.

Появилась Катя и обняла Рому. Я не выдержала и набросилась на нее.

— Сумасшедшая! Ты и меня хочешь убить?

— Убью! Не трогай его!

Олег схватил меня, не давая прикоснуться к Кате. Наши лица оказались опасно близко.

— Осторожнее, Рома! Осторожнее! — я посмотрела ему в глаза. — Потому что… Я больше не буду просить. Если ты уверен, что это я…

— Басов, она ненавидела твою жену! Поэтому она так поступает с твоей дочерью! Она…

— Я сейчас тебя убью! — закричала я. В этот момент появились двое полицейских.

Я ухмыльнулась и обратилась к Роме, который все еще держал меня.

— Чего ждешь, Басов? Сдавай меня им. Ты думаешь, это я сделала? Чего ждешь?

Появился отец с расширенными глазами. Он ничего не понимал. Полицейские приближались.

Басов ждал, пока они не вошли. В его глазах была боль и слезы.

— Уходи! — закричал он во весь голос. Я сильно закрыла глаза. — Ты меня не поняла? — еще немного, и у меня начнется истерика. — Я сказал: Катя, уходи!

Я открыла глаза и увидела, как смертельно близко мы с Ромой друг к другу. Катя не понимала, что происходит.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Почему это она должна уйти?

— Она непременно уйдет, — его взгляд скользнул по моим дрожащим губам. — Я повторяю: Катя, уходи и оставь нас наедине.

Катя бросила на меня презрительный взгляд. Я была одета черные джинсы и белая футболка. До того как она ушла бросила эти слова.

— Басов будет счастлив со мной. Я буду мамой для Ирочки.

Она возвращается в больницу.

Я нахмурилась и попыталась вырваться из хватки Басова.

— Отпусти меня! Хватит, я больше не могу, — произнесла я и упала в обморок. Мне показалось, что Басов громко позвал меня по имени.

— Снежок!

Продолжение

Снежана

Выскочив из авто, я спешно направился к своей квартире. Заметив Антона у двери, я демонстративно замедлил шаг.

– У меня нет желания тратить на тебя время, – заявил он. – Отдай ключи, и ты свободен. В случае отказа, моя охрана с тобой жестоко расправится.

Я продолжал притворяться испуганным, как и было задумано.

– Пожалуйста, не надо. Я уйду на улицу.

– Мне все равно, где ты будешь, – огрызнулся он. – Давай ключи, быстро!

– Зачем тебе эта квартира?

– Ладно, открою секрет. Я хочу продавать здесь наркотики. Идеальное место в центре Москвы!

– Оставьте меня и квартиру в покое, я вам ее не отдам. Какие наркотики?!

– Похоже, ты не понимаешь, что я говорю. Бери вещи и уходи.

– Думаю, это вам стоит уйти, Антон, – произнес я, доставая из кармана телефон, на котором была запись всего разговора.

– Ты…

– Вы арестованы, – объявил человек в форме, стоявший на лестнице у подъезда.

За ним показался Басов и едва заметно улыбнулся.

– Ты правда думал, что я поверю Кате? Ты ошибся, Антон. Я все знаю. Я не ошибся, когда поверил моей девочке.

Басов посмотрел на меня и слегка подмигнул.

– Ах вот как, – он достал пистолет и направил на меня. – Что будет, если ты потеряешь свою любовь, Басов?

– Антон, я не виноват. Твой сын сам выбрал свой путь.

– Чушь собачья! Во всем виноват ты. Ты заставил его пойти в армию! Я потерял сына, теперь я потерял все из-за твоей суки! Ей не жить.

В глазах Антона плескалась ненависть, безумие и отчаяние. Он, казалось, больше не соображал, что делает. Басов попытался приблизиться, уговаривая его опустить оружие, но Антон лишь яростно зарычал, направляя ствол пистолета то на меня, то на Басова.

– Твой сын просто любил свою родину, Антон.

– Не подходи! – выкрикнул Антон, его голос дрожал от напряжения. – Иначе вы оба отправитесь следом за моим сыном!

В этот момент человек в форме шагнул вперед, намереваясь обезоружить Антона, но тот резко развернулся и выстрелил. Пуля просвистела мимо уха полицейского, заставив всех замереть. Я почувствовал, как по спине пробежал холодок. Ситуация вышла из-под контроля.

Басов, не теряя самообладания, продолжал говорить с Антоном, пытаясь его успокоить. Он говорил о сыне Антона, о том, как он гордился бы отцом, если бы тот поступил правильно. Говорил о том, что месть не вернет сына, а лишь принесет еще больше горя.

Постепенно, словно под гипнозом, Антон начал опускать пистолет. В его глазах появились слезы. Он, казалось, только сейчас осознал, что натворил. Рыдания сотрясали его тело. Басов осторожно приблизился и выхватил оружие из его ослабевших рук. Антон рухнул на пол, сломленный и опустошенный.

Воцарилась тишина, нарушаемая лишь прерывистым дыханием Антона и тихим шепотом полицейских, переговаривающихся между собой. Я почувствовал, как кровь отлила от лица. Все произошло так быстро, что я едва успел осознать опасность. Пуля, пролетевшая в сантиметрах от головы, оставила леденящий след в памяти.

Басов, присев рядом с Антоном, обнял его за плечи. Видно было, что он искренне сочувствует этому сломленному горем человеку. Он что-то тихо говорил ему, поглаживая по спине, как ребенка. Антон, казалось, не слышал его слов, он лишь продолжал рыдать, уткнувшись лицом в грязный пол.

Полицейские, оценив ситуацию, начали действовать. На Антона надели наручники, но без лишней грубости, словно понимая его состояние. Его подняли с пола и повели к машине. Он шел, понурив голову, не оказывая сопротивления. В его глазах больше не было ненависти или безумия, лишь безграничная печаль.

Я сильно прижала к себе Рому. Не верится, что все закончилось.

– Неужели это действительно конец, Ром? – спросила я, полная страха перед завтрашним днем. Страх сковал меня.

– Что бы ни случилось, Снежок, – прошептал Рома, прижавшись ко мне, – я всегда буду верить тебе. Поняла?

– Да.

Вечером мы направились в квартиру Басова. Там мне внезапно стало плохо. В больнице сообщили, что я в положении.

– Послушайте, это какая-то ошибка. Этого не может быть, – произнесла я, и слезы навернулись на глаза.

Басов и Ирочка стояли в дверях и смотрели на меня. Басов улыбался.

– Как это не может быть? Ты хочешь сказать, что я не понимаю, что говорю? Ты беременна. Срок – неделя. Поздравляю. Но есть один момент. Это твоя первая беременность?

– Нет, – выпалила я в спешке, а затем осознала свою ошибку. Я ведь никогда не рассказывала Роме о своей прошлой беременности.

– Что?

Рома резко отстранился от меня, в его глазах читалось недоверие и боль. Тишина в палате стала оглушительной, лишь мерное пиканье кардиомонитора нарушало ее. Басов перестал улыбаться, на его лице застыло выражение нескрываемого любопытства. Ирочка, казалось, вообще не понимала, что происходит.

– Ты была беременна раньше? И не сказала мне? – голос Ромы был хриплым, словно он пытался сдержать бурю эмоций. Я видела, как напряглись его плечи, как сжались кулаки. В этот момент я поняла, что моя ложь может разрушить все, что у нас было.

– Ром, я… это было давно. Я не хотела тебя расстраивать. Это случилось после нашего расставания, понимаешь? Тогда, три года назад, в ресторане, когда… – я запнулась, не зная, как объяснить. Как рассказать о той боли и отчаянии, которые я пережила одна.

Слезы градом покатились по моим щекам. Я чувствовала себя загнанной в угол. Я боялась потерять Рому, боялась, что он не сможет простить мне эту тайну. Но еще больше я боялась, что эта новая беременность, подарок судьбы, станет причиной нашего расставания.

– Ты тогда была беременна уже от меня? Что потом случилось, Снежок?

Врач ненадолго отлучился, уведя с собой Ирочку.

Басов приблизился ко мне, взял мою ладонь в свою и слегка ее стиснул.

– Мари помогла мне доехать до дома, но на лестнице я упала и потеряла дитя.

Я поднялась, она опустилась на колени, глаза наполнились слезами. Затем я посмотрела на Басова. Он ничего не ответил, был потрясен. Ему больно, я знаю. Я уверена, что он стал бы любящим отцом для нашего малыша. Потом я встала и крепко его обняла. Он обнял меня так сильно, что мне стало трудно дышать.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Прости меня за все…

– Не вини себя. Никто не виноват в случившемся.

Много времени прошло с тех пор.

Мы отмечали день рождения нашего сына Максима в ресторане. Все веселились и ликовали. Скоро ему предстояло идти в школу. Я испытывала радость от того, что в нашей семье царит гармония. Я снова беременна, и пол будущего ребенка не имеет значения. Мы будем любить его так же сильно, как любим Ирину и Максима.

Во время всеобщего танца Ирина подошла ко мне и села рядом.

– Что случилось, моя дорогая? – спросила я, обнимая ее.

– Мама, ты же знаешь, как я тебя люблю.

– Конечно, знаю, солнышко.

– Тогда можно я придумаю имя для нашего второго брата?

Я рассмеялась.

– Ты уверена, что у нас будет брат?

– Да. Я так чувствую.

– Ну хорошо, маленькая провидица, – сказала я, целуя её в макушку. – Предлагай свои варианты.

Ирина задумалась, наморщив лобик. Она всегда была очень серьёзной и вдумчивой девочкой. Минуту спустя она посмотрела на меня своими большими карими глазами и произнесла:

– Мне кажется, его нужно назвать Арсением. Арсений будет сильным и смелым, как рыцарь. Он будет защищать нас всех.

Я улыбнулась. Имя Арсений мне понравилось. В нём было что-то благородное и мужественное. Я представила себе маленького Арсения, бегающего по дому, смеющегося и озорного.

– Хорошо, Ириша, мне нравится твой выбор, – ответила я. – Если у нас будет мальчик, мы обязательно подумаем над этим именем.

Вечер продолжался. Максим задувал свечи на торте, гости пели поздравительные песни, а мы с мужем смотрели друг на друга с любовью и благодарностью. В тот момент я чувствовала себя самой счастливой женщиной на свете. У меня была прекрасная семья, любящий муж и двое замечательных детей. И, возможно, скоро у нас будет ещё один маленький человечек, который наполнит наш дом ещё большим счастьем и радостью.

Конец