Жасмин и Дым

1. Дмитрий Федорович Смоленский

Милые читательницы, спасибо, что заглянули в мою историю.

Желаю вам приятного времяпровождения! (и любящего мужчину!).

Завтра 1 мая, начнутся долгие затяжные праздники, контора опустеет. Все разбегутся по своим домашним давно запланированным на эти дни делам, кто-то уже упаковал чемоданы, предвкушая море и горячий песок.

Дмитрий Федорович расслабил галстук, подписывая последние на сегодня бумаги, до этого, как всегда, все сам тщательно перепроверив за юристами.

Дмитрий Федорович Смоленский - генеральный директор крупного холдинга «Север», занимающегося лизингом промышленного оборудования, то есть предоставляет крупным и средним предприятиям строительную, дорожную, коммунальную технику, тягачи, самосвалы, фургоны, прицепы и другой транспорт в аренду. В свое время Дмитрий Федорович больше десяти лет проработал главным инженером на Ванкорском нефтегазоконденсатном месторождении, недалеко от Норильска, столкнулся с коррупцией, насмотрелся, как простые работяги своими руками чинили вышедшее из строя оборудование, матеря и проклиная руководство. Единственное, что помнил всегда с теплом – это коллектив.

Пятнадцать лет назад, взяв огромный кредит, решил забабахать масштабный проект и осуществить свою мечту, Смоленский приобрел самую лучшую промышленную технику: лучшие экскаваторы – погрузчики и тягачи были закуплены в Германии и Великобритании, самосвалы, бульдозеры в США, в Китае была закуплена мелкогабаритная маневренная техника и так далее. Сегодня на таком сложном рынке Смоленский был царь и бог, его выбирали на всех торгах, так как он предоставлял всегда исправную технику, быстро доставлял в любую точку страны и ближнее зарубежье, имея частный грузовой самолет, быстро организовывал ремонт и сопровождение. Был жестким с подчиненными, любил дисциплину, его уважали, подчиненных шеф не обижал - очень достойно платил за труд. В холдинге в подчинении у него был небольшой административный штат: три юриста, отдел бухгалтерии: две старательные женщины и Клавдия Николаевна, главбух пятидесяти шести лет. Клавдия Николаевна была правой рукой Дмитрия Федоровича, исполнительна и аккуратна, специалист с большим опытом успешного прохождения налоговых проверок, тактична и умна. В штате имелся менеджер по персоналу и большой штат толковых, проверенных на деле и годами работников, в основном мужчин: специалисты складской логистики, координаторы складских процессов, аналитики товарных потоков и также много специалистов по ремонту и обслуживанию спецтехники, всем им часто приходилось выезжать в командировки. Смоленский сам отбирал механиков, электромехаников, слесарей-наладчиков и инженеров дорожно-строительной техники, зная, что на плечах, точнее в руках этих парней, собственно, и держится его холдинг. Попасть к нему на работу было престижно и трудно, держались за неё крепко.

В кабинет зашел его заместитель, Павел Викторович, сорокалетний красивый мужчина. Павел был разведен, за плечами имел три брака, трёх дочерей, каждой жене была оставлена квартира, платил исправно хорошие алименты. Павел был знатным кобелем, но таким же хорошим хозяйственником.

-

Дим, не забыл, сегодня в «Витязе» оттягиваемся?

- Да, не забыл, что-то желания нет тащиться туда, если честно, подзаебало уже, одно и тоже, слушай, неужели китайцы с нами заключат договор?

- А почему сомневаешься, у нас техника лучшая, на любой вкус и цвет, и всё в одном флаконе. Ты чего это притух, стареешь? Там такой эскорт подтянет Кошинский нам, девочки все как на подбор, юные, нежные, красивые.

- Ага, титьки как баскетбольные мячи, уже забыл, как в руках чувствуется нормальная женская мягкая грудь. Паш, ну на кой хер нам эскортницы, будут сидеть там как струны, все сделанные и вышколенные, как на собеседовании вечно, хихикают над тупыми шутками, улыбаются своими винирами по делу и без.

- Ну, а так и есть, они себя продают же, работа же у них, Дим, древняя и нужная, необходимая, можно сказать.

- А я отдохнуть хочу нормально, ладно, Паш, не отъебешься же?

- Нет, бери с собой Леру, она рада будет.

- Ладно.

Павел вышел из кабинета, они с ним уже в одной упряжке восемь лет, Смоленский переманил его, предложив зарплату в два раза больше, чем ему платили, это очень большие деньги были, и никто о своем решении не пожалел.

Дмитрий откинулся на спинку кресла, вытянул ноги, закрыл глаза и вспомнил снова её.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

2. Дела (не) семейные

В кабинет вошел Антон, его личный секретарь. Когда-то ревнивая жена Дмитрия настояла на том, чтобы секретарём был мужчина, Смоленский согласился, он с секретаршами-то никогда не спал, не имел даже намерений завязывать романы на работе, но взял помощника, согласился, и ему даже больше понравилось, решались вопросы быстрее, используя доступный надежный понятный мат, в командировке часто брали один номер на двоих. Антон был его вторым помощником, первый - Миха свалил за границу, жене его контракт фотомодели подписали. Антону было двадцать восемь, энергичный, толковый, словом, справлялся. С женой, кстати, Смоленский развелся сразу, как Миху принял.

Начались скандалы в семье, как разбогатели, Марина была недовольна тем, что платил Дмитрий уж очень хорошо подчинённым, уволилась с работы, завела подруг каких-то гламурных, и всё ей не нравилось: муж дома редко бывает, в путешествия только раз в год и так по кругу – придирки, претензии. Она и при юристах не стеснялась высказываться и на бракоразводном процессе орала о прожитых загубленных годах и о том, что он челяди своей платит больше, чем ей. Он смотрел тогда на нее и не помнил, почему они поженились, неужели он её любил когда-то?

Смоленскому через год пятьдесят лет. Дмитрий Федорович был мужчиной с выправкой, следил за телом: зал, баня, бокс. Был здоровым, крепким, спортивным, высоким.

На мобильном высветилась фотография сына.

- Егор, привет!

- Пап, привет!

- Ну, как матч? Еще не выложили счет, но чувствую, вы порвали шведов.

- Да, распидорили и расфасовали, три – один!

- Красавцы! Не надумал? Я старею, сын, хотел бы ввести тебя в курс.

- Пап, ты себя видел в зеркало? Старика нашел. Валерия тебя в загс ещё не увела? Братишку мне не заделали там?

- Господи, отведи!

Егор загоготал.

- Пап, я готов, ты прав, мне тридцатник скоро, завязывать с хоккеем уже пора, через месяц приеду на совсем, я по этому поводу - то и звоню.

Дмитрий поднёс кулак в область груди, жест с армии остался, благодаря судьбу за сына правильного.

- Жду, напиши за неделю, квартиру подготовлю!

- Хорошо, пап, мама там как? Ты смотри за ней, пока я не приехал, чудит она.

- Смотрю, не переживай.

Дмитрий выдохнул, на сердце хорошо стало, он давно мечтал сыну передать хотя бы часть работы, она забирала в последнее время все силы, это ощущаться стало, когда на спорт не оставалось духа, а это не порядок!

Дмитрий нашел номер бывшей жены, набрал.

- О, Смоленский! Что, Егорушка попросил?

Сын всегда сначала звонил матери, а потом отцу, это нравилось Дмитрию в сыне, так правильно.

Дмитрий вздохнул на реплику бывшей жены и вспомнил, как полгода назад они провожали в аэропорту Егора с командой на сборы в Канаду, парням от двадцати пяти до тридцати лет, кто-то уже женат был, у кого-то уже и по два ребенка было, словом, провожали и родители, и жены, и дети. А Мирина стояла в платье с открытыми плечами и спиной, соски накаченной груди выделялись, на плече красовалась совсем неуместная недавно набитая какая-то птица, губы ещё больше заполнили пространство на лице, какие-то длинные белокурые пряди висели до задницы. Она хохотала с парнями из команды сына, хваталась за них, фотографировалась, хлопая ресницами.

- Пап, мама чудит, видишь?

Смоленский кивнул.

- Понял, сын, мы уходим, давай, приземлитесь - звони, пиши.

Дмитрий вздохнул ещё раз. Не любил он говорить с бывшей женой, она и говорить-то не могла конструктивно, либо орала, либо несла всякую дичь.

- Марин, у тебя всё хорошо?

- Да, всё заебись у меня! Любовник молодой, трахает как конь, а что?

Дмитрий поморщился, мат он любил, но мат надо заслужить, уметь на нем говорить надо. Вот у Марины получалось плохо, пошло, примитивно, некрасиво.

- Ну и хорошо, давай, Марин.

Дмитрий положил трубку и вспомнил теплые большие карие глаза незнакомки. Запрокинул голову, окунаясь в прошлое годичной давности.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

3. Опять в прошлое

Год назад, в такой же самый конец апреля, стояла невозможно противная погода. Все горожане уже заждались весну, сняли давно головные уборы, надоевшие зимние пуховики, шубы, куртки, облачась в легкое и весеннее. А тут, 30 апреля, после обеда набежали тучи, и посыпал с неба тяжелый мокрый снег, вмиг образуя кашеобразные лужи, противную слякоть. Снег мокрый и тяжелый все валил и валил, да такой крупный, сильный. В тот день Дмитрий заехал с работы в магазин за продуктами, сегодня они с Валерией приглашены к другу, Сашке Соколову. С Саней они познакомились в Норильске, вместе отбарабанили долгих десять лет по вахтам и решили оба уйти в бизнес. Саша старше на два года Дмитрия, он организовал охранное предприятие «Сокол», а позже и спортивный клуб открыл, он профессиональный боксер в юношеском прошлом. Соколов такой же как Смоленский крупный, спортивный и красивый мужик, Дмитрия подтянул в бокс, мужчины часто встречались, доверяя друг другу личные думки, друзьями они были проверенными, верными и надежными.

Затарив два огромных пакета разными продуктами, не забыв про внуков Соколовых, Машу и Мишу, про Светлану, жену Сашкину, она любит Рафаэлло, на кассовой ленте просматривая и проверяя, все ли взял, Дмитрий почувствовал вкусный аромат, легкий, сладкий, ненавязчивый. Женский бархатный голос попросил подвинуться, он загородил витрину, на которой громоздились детские яркие сладости, изящная рука с красным аккуратным маникюром на коротких ноготках, тоненьком колечке на безымянном пальце, взяла два шоколадных яйца киндер, поблагодарила и подошла к мужчине, что был впереди через одного покупателя и уже рассчитывался с кассиром. Смоленский вытянул шею немного вбок посмотреть на её лицо, она улыбнулась своему мужчине, протягивая кассиру сладости. Женщина была одета в совершенно безумное и неподходящее для такой погоды светлое кашемировое пальто, видно тоже уже убрала, решил Дмитрий, все зимние вещи подальше от глаз до следующей зимы. Темные прямые волосы были спрятаны под пальто. Муж её взял огромные пакеты с продуктами, и они пошли на выход, у женщины была лишь легкая дамская сумочка, вдруг она остановилась и сказала тихо спутнику: «Сём, я разукрашки забыла, обещала птенчикам». Она говорила тихо, но Дмитрий будто стер весь лишний шум, концентрируясь на её губах и глазах.

- Беги, - сказал ласково мужчина, располагаясь на столе для покупателей у входа.

Незнакомка исчезла, её скрыла серая и черная масса людей, все были по погоде, удобно и в темном, как и сам Дмитрий. Смоленский поглядел на мужчину, ему стало интересно, какого выбирает такая: высокий, крепкий, чуть-чуть полноватый, короткостриженый, в очках, обычный, но любящий и любимый, это было видно, почему-то так решил про них Смоленский.

Дмитрий хотел увидеть её еще раз, но прошел мимо мужчины в очках, ещё ожидавшего свою красавицу в светлом.

Уже закрывая багажник, Дмитрий увидел опять эту пару, они выходили из магазина, незнакомка аккуратно детские книги или разукрашки прятала под пальто на груди, бережно их укрывая от непогоды, подняла ворот и пошла за мужем, наклоня вниз голову от снега. Вдруг мужчина резко остановился, неестественно набок накренил голову, его очки сползли на нос, и он стал заваливаться на колени, опускаясь на крыльцо магазина. Набежали люди, кто-то закричал, незнакомка, не раздумывая, в своем светлом пальто, плюхнулась на колени рядом, схватила за лицо мужчину, что-то говоря. Дмитрий хотел подбежать, но услышал, что «скорая» едет, зевак было и без него полно, но он не уезжал, ему надо было удостовериться зачем-то, что приедут врачи, и все будет хорошо. И тут он увидел взгляд, еще пять минут назад в этих глазах он видел счастье и безмятежность, сейчас он увидел такое отчаяние, страх и боль, что самому стало больно, она не кричала, вопил кто-то из посторонних баб, она сидела на холодном мокром каменном крыльце на коленях, держа на этих коленях голову мужа. Волосы длинные растрепались, из пакетов выпали киви, много киви, детские книжки уже кто-то утоптал в лужу. Приехала «скорая» на удивление быстро, мужчину на носилки, незнакомка забежала в кабину медмашины. На крыльце магазина валялись пакеты, и тут же остался несбывшийся вечер этой пары. Дмитрий почему-то смотрел на киви и думал, для чего так много, крутил и крутил в голове этот дурацкий вопрос.

- Милок, помоги отвезти всё это?

Дмитрий словно очнулся, его дергала старушка за рукав.

- Зачем вам?

- Не мне, милый, не мне, за углом Храм, надо бы туда, еда тут все-таки, а там это к месту будет.

Дмитрий с тупым отчаянием стал собирать именно эти зелёные иноземные фрукты из слякоти, будто они виноваты во всем случившимся, сложил пакеты в багажник, предложил подвезти старушку, она согласилась, как раз ей в Храм и надо.

Весь вечер потом у Соколовых он смотрел на Валерию, с которой встречался уже больше полугода, и впервые привел в семью к своему другу и не понимал, зачем он с ней. Соколовы ждали еще пару, соседей по даче, не садились за стол без них, но там кто-то приболел, и они не пришли, причем Маша и Миха очень расстроились, ожидая их. Глядя на свою пассию, Дмитрий вдруг ощутил впервые себя несчастным, ему захотелось, чтобы и его любили по-настоящему, и он бы смог, любить, по-настоящему. Кто бы так за него переживал сейчас? Упала бы Валерия в лужу в дорогом пальто ради него? Таких женщин нет в его окружении, мамы в живых нет давно, любимой тоже. Он смотрел на Валерию, его тридцатипятилетнюю молодую любовницу, с губами и грудью по моде, всегда при параде, всегда улыбается, но всё не то, не живая какая-то, а та настоящая, если хорошо – светится, если хреново – то в грязи по колено, но и там как королева. Дмитрию так виделось, что с такой женщиной, как та незнакомка он мог и в ресторан, и в поход у костра под гитару, везде она будет чувствовать себя на своём месте. Так ему приятнее было фантазировать, представляя на месте того Семы себя.

Часто, очень часто он вспоминал её лицо, этот взгляд и улыбку в магазине и тот взгляд, полный отчаяния и горя, вспоминал, как одной рукой она держала в руках очки мужчины и телефон, а другой гладила по щеке, нервничая, ожидая врачей, открывая ещё шире ворот его рубахи.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Дмитрий часто возвращался в тот день, к той незнакомке.

- Санёк, вы на выходных дома? Привет!

- Димыч, привет! Неа, мы вчера улетели, повезли своих на моря, а что? К нам хотел? Так приезжай один, отдохнешь, дом, баня в твоём распоряжении, мы только десятого обратно.

- Саш, слушай, а это идея, и я один буду, не переживай, надоело всё, вернее все.

- Я не переживаю, код от ворот напишу, скину по почте, ключ от дома возьмёшь в почтовом ящике у соседнего дома, с красной крышей.

- Ключ в почтовом ящике у соседей?

- Ну, да, запасной, в случае чего.

- А соседи мне руки не оторвут?

- Они не живут там, уже год.

- Это зазноба где твоя, Санёк? Или как там ты говорил?

- Димыч, не зазноба она.

- Саш?

- Жасмин.

Дмитрий загоготал.

- Почему Жасмин?

- Не ржи, сказку Маше читал про Алладина тогда, когда они купили дом по соседству, похожа она, восточная вся.

- Ой, Санёк, Светка открутит яйца.

- Она много сделала для нас, Дим, ты знаешь, и она пропала со всех радаров, муж у нее умер, а они были как шерочка с машерочкой, любил он ее очень, короче, нет никого в доме том, езжай.

- Ок, спасибо! Завтра поеду к вам, как расположусь, отзвонюсь.

- Бывай!

Дмитрий вдруг вспомнил историю, когда пять лет назад погибли Сашкин сын единственный с женой и сватьей, врезался в них большегруз, плохо водителю стало, лобовое было, на глушак все.

Света тогда сникла, бредить ночами стала, так вот соседка их, Жасмин эта, по словам Санька, стала так ненавязчиво приходить, завлекать Свету, Машу и Мишку, двойняшек, тогда им по 2 годика было всего, придумывая работу: то они мастерили, то готовили, то читали, какой-то даже театр организовала. Всё лето провела с ними, оживила она тогда всю их семью. К жизни вернула. Света ради внуков воспряла, ожила, Санек тоже жить стал, Дмитрий эту спасительницу не видел, они с мужем только летом на даче жили, а в городе у них работа была, ездить далеко.

Зачем-то сейчас Смоленский вспомнил, как его Валерия решила Светлане и Сашке рассказать, что она в двадцать лет имя ненавистное свое Татьяна поменяла на Валерию, которое что-то означает волнительное. Дмитрий тогда готов был провалиться под стол от взглядов друзей, сноху их Татьяной звали, любили они её как дочь.

Кое-как отсидев в «Витязе» три часа, насмотревшись на одинаковых с лица красивых и молодых представительниц нужной профессии, которые были с мужчинами за одним столом, еле убедив Валерию, что он хочет побыть один и уезжает на дачу к друзьям, уточнив несколько раз: один, без баб - уехал домой. Дмитрий открыл дверь квартиры и в предвкушении спокойного отдыха, хотя бы пару дней, крепко уснул.

Ранним утром он увидел кучу сообщений с фотографиями ню от Валерии, даже смотреть не стал, закидал в спортивную сумку дорожные вещи, зубную щетку, телефон с зарядником, даже ноут не стал брать, решив два дня просто насладиться солнцем и деревней.

4. Наташа

Наталья сидела у окна, смотрела на разбушевавшуюся весну. Такую яркую, сочную, жаркую, жаждущую жить, цвести, плодиться, птичий гомон слышался отовсюду, все деревья и кустарники уже покрылись юной нежной листвой. Наталья вдруг поняла, что, не смотря на обилие выхлопных газов, каждый кустик, каждое деревцо, каждый росточек, даже из-под асфальта пробиваясь, желает прожить свою жизнь, тянется к солнышку, радуя всех своей зеленью.

Прошел год со смерти мужа. Бесконечный невыносимый год, самый долгий, самый грустный. Тридцатого апреля прямо на улице у Семёна случился обширный инфаркт, и он умер в машине скорой помощи на руках у жены. Муж даже не жаловался никогда на сердце. Невыносимый тяжелый год, как в тумане, в бреду, в вакууме. Все опостылило в миг, в жизни не стало красок, день – ночь, люди - всё одно, что воля, что неволя.

Прошёл год, и она впервые за эти месяцы тоски увидела цвета в мире: молодую нежную поросль, яркое голубое нежное небо, молодежь в летней одежде уже, мотоциклисты. Весна!

Наталья улыбнулась и уже не со слезами, жалея себя и своего Сёму дорогого, а с теплотой вспомнила, как пришла в физмат лицей в девятом классе в лингвистическую подгруппу, так как заняла в городской олимпиаде по английскому языку первое место, такая красивая и умная, а там самый разгильдяйский троечник Семён Тихомиров, которого тянули до конца года, лишь бы вручить аттестат об основном общем образовании, пожать руку и распрощаться уже, так как все мыслимые и немыслимые рейтинги он заваливал лицею с завидной регулярностью, снижая стимульные поощрения учителям. А Сёма влюбился в Наташу, как увидел – сразу пропал, в красавицу, отличницу, захотел с ней учиться дальше, и сообщил классному руководителю тогда, что намерен и дальше их всех терпеть. А себе Сёма слово дал, что станет крутым ради неё, и пошел на курсы, начал заниматься, встречая и провожая свою одноклассницу каждый день, на ЕГЭ набрал необходимое число баллов для бюджетного обучения в престижном политехническом университете города. Окончив, пошел работать на завод по специальности, а в 35 ему уже дали высокую должность главного механика комбината. На выпускном в школе он позвал Наташу замуж, она смеялась от легкого алкоголя, а он целовал её в шею, млея. С девятого класса юноша бредил Наташей, в старших классах все в школе знали, что Тихомиров и Сивцова вместе: ходят в школу, из школы, сидят за одной партой, держатся за руки в столовой, у них любовь. В восемнадцать лет Наталья забеременела, сыграли тут же свадьбу, вскоре родился сын, а через год - второй сын, Илья и Матвей, погодки. Родители Вузы не бросали, бессонные ночи, помощь бабушек и дедушек, образование получили.

Наталье с детства давались легко языки, истинный полиглот. Вот прям легко, для нее это было как развлечение, она в старших классах пошла на курсы китайского, а фильмы американские смотрела в оригинале с девятого, понимая их. Сейчас она свободно говорила на двух совершенно разных, (родной не берем во внимание) непохожих, находящихся в абсолютно разных языковых группах языках: на английском и китайском. В этом и была в Наталье уникальность, усвоить и полюбить совершенно разные языки, китайский и английский вообще имеют разную структуру предложений и порядок слов, помимо разной фонетики, грамматики, письма, для каждого языка важна культура, которая для этих стран неотделима от речи. Когда дети были маленькими, готовя им, стирая, гладя бельё, она учила китайский, пропевая слова, так в этом языке очень важна тональность: одно и то же сочетание звуков, произнесённое с разной интонацией, образует разные слова с различными значениями. Изучала культуру, даже танцевала своим мужчинам смешные азиатские танцы.

На днях Наталье исполнилось сорок два, за ней охотятся, её мечтают иметь в репетиторы своим детям, продавая номер телефона лучшего преподавателя.

Сыновьям сейчас двадцать три и двадцать два, оба пошли по стопам отца, в ядерную промышленность, старший Илья уже год работал на Атомоходе

«

Академик Ломоносов» — в первой в мире плавучей атомной теплоэлектростанция, которая находилась в городе Певеке Чукотского автономного округа, младший, Матвейка, только месяц назад съехал от мамы, её утешал, жил с ней год, поехал к брату, пройдя собеседование, сказал, там романтика и хорошая зарплата. У сыновей там вахта будет полгода аж, мама пообещала им, что справится одна.

Женщина смотрела в окно, и слеза медленно скатилась по щеке, слеза благодарности мужу за сыновей, хороших парней.

Бывают такие браки, в которых мужчина боготворит жену, бывают, такой был и у Натальи с Семёном. Он был ею болен, очарован, любил её. Наталья закончила ВУЗ, потом бесконечные курсы, практика в Пекине, целый год они жили в Китае. Семён тогда поругался с руководством, говоря, что ему положен по закону отпуск по уходу за ребенком, младшему тогда четыре было, пошли навстречу, дали, отпустили главного инженера комбината.

Наталья была за мужем всегда, он был для неё и плечом, и помощником, и другом – всем. Она не знала, сколько они платили за ЖКХ, как заправлять бензобак - всё было на плечах мужа, и ему это нравилось. Наталья понимала своё счастье, ценила, особенно видя сплошь и рядом несчастливых коллег, разводы, слезы. Иногда с подругами она могла пожаловаться на Сёму, что и поругаться как следует не может с ним, нет искры и драйва, на что подруги крутили у виска, дескать, зажралась, произнося годами одну и ту же фразу: «Ну, у тебя, Сёма, тебе не понять». А ей и вправду было не понять, как орать матом друг на друга, обзываться, унижать, изменять, прятать переписку, а потом ехать вместе отдыхать, заниматься любовью, ведь и любви-то уже нет. У одной её подруги, Марины, любовник был моложе на пять лет, и она всё ждала от него предложения руки и сердца, а он мог с бывшей женой в отпуск поехать, и бывшая Марине фото могла присылать, где они целуются. Марина, плача, материла его, потом прощала, так и продолжала встречаться, говоря, что молодой любовник её симулирует хорошо выглядеть. Вторая подруга, Галя, располнела с годами, превращаясь в тетю Мотю с больной спиной и коленями, и основной темой разговоров - дочь Маша, восемнадцатилетняя закомплексованная истеричная барышня и рецепты от незамысловатых щей до сделанных аж за трое суток, меньше не получится, торта-шедевра. Но, они были подругами очень-очень давно, дорожили этим.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Наталья работала в престижном Вузе преподавателем китайского языка, а в тридцать четыре года, перейдя на поставки, не бросая преподавания, устроилась ещё в крупную компанию переводчиком. Её нанимали на переговоры бизнесмены, но чаще всего она переводила трудную научную литературу, инструкции по эксплуатации сложной техники для предприятий.

Наталья вздохнула, слизнув соленую слезинку, наблюдая в окно за пожилой парой. После смерти мужа она уволилась сразу отовсюду, оставив трех подопечных, которых репетировала. Похоронив Семёна, она взяла сорок дней без сохранения, а после вышла на работу, провела три пары практических занятий, отработала, как на духу, даже забылась - получилось переключиться, а выйдя на крыльцо, ощутила боль, что сдавила тисками тело, невыносимо, туго, больно. Женщина не справилась, села прямо на ступени, посреди потока студентов, и заскулила, она рыдала без остановки, пока коллеги не вызвали Матвея, сын её увез домой. На следующий день она не вышла на работу. Дело в том, что рабочий день у Натальи начинался в университете позже обычного, она просила ставить ей последние пары, так как к 11.00 она ехала сдавать переводы или брать новый заказ, поэтому рабочий день у нее заканчивался в 18.00 или того позже. Дети уже подросли, сами ездили на тренировки, а потом и в университет, часто оставались в общаге, и муж каждый день ее встречал у стен университета, у него рабочий день был до 17.15. Каждый! День! Её! Встречал! У них был ритуал, они шли пешком после работы, она переодевалась иногда по погоде, оставляя блузку и юбку на кафедре, надевала толстовку, кепку, кроссовки, и они шли, обсуждая день, делясь всем, сплетничая и обсуждая коллег. А иногда, особенно весной или теплой осенью, она выходила к нему в белой блузке, юбке-карандаше, на высоких лодочках, и Сёма тогда, сбавляя шаг, обязательно её руку закидывал к себе на предплечье, держа её за пальчики. Ему нравилось, что мужчины смотрят на нее, пусть смотрят и знают, что она его.

Наталью тогда не выбили из колеи сочувственные вздохи коллег и повторяющиеся слова поддержки, ее выбил именно пустой вечер после работы без него, вечер, когда она поняла, что такого уже не будет никогда. Никогда не случится в её жизни такого вечера!

Наталья вдруг вспомнила тот злополучный случай, и сказала себе снова «Спасибо», что сумела остаться верной, благодаря снова и снова своего мужа за любовь.

5. Тот случай

Старший сын Илья тогда был уже студентом второго курса, Матвей учился на этой же кафедре на первом, будущие специалисты в области атомной и водородной энергетики, экспериментальной и прикладной физики, химических, плазменных и пучковых технологий. Ребята часто оставались в общаге, даже пытались себе выбить комнату, но места предоставлялись только иногородним, они оставались с друзьями и подругами там, спали на полу, познавали настоящую незабываемую студенческую жизнь, словом. Наталье и Семёну тогда было по тридцать восемь лет.

Утро началось как обычно, Наташа вставала в 5.30, делала практику йоги, принимала душ, завтракала одна, любила очень это время: утро, тишина, сама с собой, потом будила мужа, сидела с ним за завтраком, пила капучино, щебеча что-то, рассказывая о планах и всякой ерунде.

Эта приятная рутина была такой отлаженной и иногда скучной, что Наталья могла не час, и три часа делать практику, чтобы устать. Ей не хватало секса, нет, секс у них был, почти каждый день, но он был такой правильный, что женщину выворачивало иногда от этого, ей хотелось жёстче, ярче, дольше.

В первые годы жизни Наталью раздражали вопросы мужа: «Как тебе? Тебе хорошо? Тебе понравилось?» Спустя время она заткнула это раздражение, и врала, что хорошо. А со временем приловчилась, и чтобы получить удовольствие с мужем, она уходила в душ, мастурбировала и уже разгоряченной шла к Семёну, получая жиденький, но оргазм. Семён был быстрым в сексе и предсказуемым, быстро возбуждался и быстро кончал, Наташа брала его пальцы потом и доводила ими себя до разрядки. Как дети подросли и перестали забегать к родителям в спальню, Наташа стала спать голой, терлась о мужа, он сзади входил, кончал, она добирала свой кайф с помощью его рук, хорошо, по-семейному, привычный вкусный отлаженный секс. Но однажды!

Дети по средам ночевали дома, делая родителям подарок своим присутствием. В ту среду у Натальи была подработка переводчиком в ресторане в вечернее время, деловой ужин. За столом сидели представители крупной медицинской клиники и китайские продавцы, предлагавшие медицинское оборудование. Вопреки сложившемуся недоверию к китайскому качеству, многие на рынке открыли китайских производителей и не прогадали. Переговоры прошли удачно, китайский бизнесмен поблагодарил Наталью за правильный язык, сказав, что удивлен и поражен её умом и красотой. За столом сидели еще четверо представителей Санкт-Петербургской клиники, холёные мужчины, один из которых с Натальи не сводил глаз весь деловой ужин. Смотрел открыто, дерзко, будто она уже его. Женщина в какой-то момент непроизвольно взволнованно затронула мочку уха, поправив сережку, наклонив голову, выпила глоток воды, а подняв взгляд снова на него, увидела, как он ревностно окинул всех мужчин взглядом, которые тоже обратили внимание на её жест.

Окончив работу, она пошла в специальный кабинет, служебное помещение, что-то вроде отдельной дамской комнаты, где она оставила верхнюю одежду, переобулась с зимней обуви в лодочки и привела себя в порядок перед рабочей встречей. Наталья достала телефон, чтобы вызвать такси, муж с детьми её ждали дома. Она отвернулась к окну, глядя на пушистую белую красоту, что падала медленными хлопьями, отражаясь в свете ресторанной подсветки, вызывая какую-то детскую эйфорию и предчувствие праздника и волшебства.

И тут в отражении она увидела мужчину, Бориса, того, который пялился на неё весь вечер. Она не успела повернуться к нему, как он прижался к ее спине, горячей сухой широкой ладонью поднимая юбку по бедру, шумно и хрипло дыша в шею. Она замерла от шока и такого резкого возбуждения, что иголочками побежало по рукам и ногам, концентрируясь в промежности. Он другой рукой грубо сжал её грудь, мыча в макушку, сминая полушария и постанывая, накрыл лобок, дерзко, властно, по-свойски, всей ладонью, широко и горячо.

- Знал, что в чулках!

Он надавил ладонью на лобок, сжал сильно грудь, наклонился к её уху и тихо, медленно стал говорить:

- Ты представляешь, что там за столом тебя все мужики и эти узкоглазые тоже отымели в разных позах в своих фантазиях, представляешь?

Он рыкнул, сжимая грудь, вжимая её в своё тело, а когда его рука отодвинула край кружевных позорно мокрых трусиков, и сразу два пальца запустил в хлюпающее лоно, Наталья выгнулась дугой и рвано задышала, он стал кружить пальцами по мокрым половым губам, остро чувственно и даже болезненно задевая клитор.

- Знал, что такая, трахаться любишь, ебаться хочешь, сучка.

Он резко вошел пальцами внутрь, прижал её к своему телу, выдернул блузку из юбки, провел рукой по животу, подлез под лифчик и со стоном обхватил ладонью полную мякоть, умело между пальцев зажимая сосок. Наталья стала сокращаться, сама насаживаясь на пальцы, получая самый быстрый, острый и яркий оргазм за всю свою жизнь.

Она услышала знакомый рингтон, словно отрезвев, дернулась от Бориса, взяла трубку.

- Таш, ты уже?

- Да, уже.

Стараясь не выдавать сбившегося дыхания, быстро и односложно отвечала Наталья.

Борис улыбался, как победитель, над этой двусмысленной фразой.

- Если есть что интересное, можешь меня там подождать, я мигом тебя заберу.

- Я вызвала такси уже, скоро буду, милый, так быстрее.

Женщина быстро положила трубку, чувствуя себя виноватой.

В коридоре послышались шаги, Борис поправил член, что натянул брюки, достал визитку, записал цифры.

- Это мой номер в гостинице, Та-ша, мы остановились в отеле «Арбат», я буду ждать. Наташ, приходи, я буду ждать. Ты очень красивая и страстная, хочу тебя безумно, давно такого не было со мной, уж поверь.

Наталья быстро накинула шубу, на ходу заправляя блузку, и пошла на улицу, ждать машину. Её колотило от случившегося, от порочности, страсти, и от осознания того, как ей было необычно и хорошо.

Дома её встретил Семён, взял её шубку и замер, глядя на расстёгнутую пуговичку на блузке. Поднял взгляд и посмотрел в глаза как-то по-другому, долго, тихо, мертвецки тихо, будто читая что-то по глазам, находя ответы на свои вопросы.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Я в душ, устала, - сказала Наталья, убегая от этих родных любимых глаз.

Встав под воду с головой, она поблагодарила себя, что выкинула визитку тут же у ресторана, что позвонил муж так вовремя, и что не дошло до секса.

«Как я могла? Что блядь это было со мной? А это что не секс был? Нет!» - Наташа решила, что это не секс и не измена. Так легче жить.

Она закрыла глаза, подставляя лицо под струи воды, и почувствовала сзади тело родное сильное любимое. Семён схватил ее под грудью одной рукой, второй нагнул к стене душевой, ногой раздвинул широко её ноги и вошел резко и на всю длину. Наталья крикнула, он зажал ей рот, она схватила губами его средний палец и втянула в рот, всасывая и причмокивая. Семён прошипел, толкнулся резко, еще и еще, просовывая палец глубже в рот, и Наталью свело судорогами красивого яркого оргазма. Семён держал ее на весу, кончая сам с хрипом, что-то мыча ей в шею. Он развернул жену к себе, обнял, они приходили в себя, вдыхая запах родного человека рядом, чувствуя теплую воду, что стекала по их телам.

- Мне снился сон сегодня, я иду домой к тебе, а дорога такая долгая, а я иду и иду, и так устал, и так хочу домой, к тебе, а иду так медленно, еле волоча ноги, и хочу домой, так сильно, что больно в груди.

- Пришел?

- Проснулся от страха.

- Сём, ты пришел, я знаю.

- Да, я пришел, тоже знаю.

- Сём, у меня никогда, кроме тебя, никого не было, просто знай это, ты мой первый и единственный мужчина, я люблю тебя, Сёмочка.

- Таш, а как я тебя люблю.

- Сём, спасибо тебе.

Наталья заплакала.

- Ну, ты чего, уже прошли эти переговоры, все позади.

Она крепко-крепко его обняла, он поцеловал её в макушку.

- Сёма, мы тут, а мальчики там, что они подумают?

- Они большие, и знают, что мама с папой любят друг друга, и они не девственники оба, любимая.

- Да?

- Им восемнадцать и девятнадцать, если что.

- Когда выросли, Сём?

Наташа еще крепче обняла мужа, вжимаясь в него, он гладил её по спине, успокаивая, а она была так благодарна ему за то, что не распрашивал, поверил, любил. И она любила.

6. Весна

Этот год Наталья очень редко выходила из дома, Матвей закупал продукты, она готовила на двоих, убиралась в квартире – делая всё на автомате, без души, без желания, без вдохновения, спасали сын и ученики от уныния. Раньше она репетировала в университете, а уволившись, работала дома. Её учениками были молодая женщина тридцати трех лет, врач - эндокринолог, решившая жить и работать в Гуанчжоу, и ей необходимо было легализовать российский диплом и сдать экзамены, вторым был одиннадцатиклассник, которому необходимы были высокие баллы за ЕГЭ по китайскому языку и молодой мужчина, который планировать переезжать на ПМЖ в Китай, там у него уже имелся свой достаточно прибыльный бизнес. Этих денег ей хватало, да и сбережения у них с мужем имелись, ученики ходили по два раза в неделю, достойно оплачивая часы.

Наталья смотрела в окно, буквально залипая на бушующую весну, будто видела все в первый раз. Прокручивая в голове свою жизнь, всплывали разные её эпизоды, она их смотрела как фильм, улыбаясь или огорчаясь, проживая снова.

Наталья вспомнила, как десять лет назад они с Семёном приехали смотреть в престижном элитном поселке участок с домом. Ей захотелось на лето, когда каникулы у студентов, уезжать за город, варить варенье, вечером выходить из бани, пить чай, наслаждаясь тишиной. Муж купил ей дом, правда в кредит, но они его погасили за год, усердно работая, хватаясь за любую подработку. Наталья вспомнила, как к ним подошли соседи знакомиться, Светлана и Александр, с опаской и недоверием сначала, а потом, как они сдружились, стали родными. Светлана старше Натальи на восемь лет, Александр на девять, и если с женщиной было сразу все просто и на одной волне: они обсуждали посадки, рецепты, то с мужчиной было далеко не просто. Наталья побаивалась строгого, неразговорчивого и серьезного Александра Викторовича, она была уверена вначале их знакомства, что он офицер запаса, и не меньше, чем полковник, а оказалось, он бизнесмен. Наталья звала его по имени и отчеству. Но пять лет назад всё в их семье и в их общении перевернулось. Их единственный сын Глеб с женой Татьяной отвозили маму Тани в аэропорт, попали в аварию, все погибли. Светлана после случившегося два месяца просто умирала, медленно и сознательно, она жила на кладбище, с утра уходила туда, сидела на могилке, к вечеру возвращалась и так изо дня в день, не разговаривала ни с кем. Александр Викторович почернел, похудел, пропадал вечно, уезжая рано и приезжая под ночь, с детьми сидели разные по возрасту и социальному статусу няни. Был июнь, начиналась жара, прошло два месяца с похорон, Мише и Маше было по два года. Дети тоже стали какими-то грустными, ходили гуськом за разными нянями-тетками. Наталья с Семёном всё это видели, но не знали, как им помочь, что для них сделать.

Однажды Наташа стала свидетелем очень грубого разговора Александра с женой:

- Думаешь мне блядь легко, может и я сдохнуть хочу, тогда куда их денем, а? В детдом? Давай прям сегодня и отвезем, настопиздело всё, сил блядь нет уже! Не дом, а хуйня какая-то!

И Александр ударил по стене дома кулаком, он был боксером и бил по стене как по боксёрской груше, сильно и с размахом.

И тут Наталья вышла к ним. Всегда улыбчивая, воспитанная, как лоза тягучая, она встала между ними, да как зашипит:

- Задолбали уже, придурки, сколько можно себя жалеть, носитесь с собой, вы о детях подумали, им каково? У вас родители были, а у них есть вы! Молодые красивые вы, судьба у вас такая, быть им мамой и папой! Вы блядь им папа и мама теперь, маленькие они еще, привыкнут.

Соколовы притихли и смотрели на Наталью, не мигая.

Наталья сама не ожидала от себя такого, дальше уже продолжила спокойнее:

- Света, у меня билеты в кукольный театр, всего тридцать минут спектакль, как раз для маленьких, начало в 16.00, до этого заедем в торговый центр, там батуты классные для малышей, так, сейчас два, успеем. Ты, Саш, бассейн делай уже, жара начинается, завтра тридцатник и выше, плюхаться им надо и выгоняй всех баб из дома.

И тут Света как очнулась, рванула в дом.

- Я сейчас, а что надеть?

- Розовое, новое.

Она посмотрела на Наталью, кивнула и дом убежала.

К Наталье подошел Семён.

- Таш, давайте я вас отвезу?

- Сём, я буду за рулем, все нормально будет, ты лучше Саше помоги.

Наталья тогда впервые стала Александра Викторовича по имени называть. Александр стоял и смотрел на нее, сердце его колотилось, жена его ожила.

- Спасибо, Наталья!

- Работы много, Саш, впереди, у меня на вас целый блокнот дел написан, - и засмеялась.

Тут Саша улыбнулся и обнял её. Семен кивнул ему, как бы разрешая, понимая всю случившуюся трагедию.

Саша забежал в дом, выискивая в кладовке бассейн, увидел жену, что одевала внуков, она сидела в новом нежном розовом платье. Он закрыл глаза, прося Бога вернуть в их жизнь детский смех и счастье.

Когда жена с детьми и с соседкой уехали, он набрал любовнице:

- Анжелика, я сегодня не приду. Я вообще не приду, прощай.

- Как? Вот так по телефону!? За все, что я тебе делала, мудак! Да и катись ты.

Он выдохнул, словно сбрасывая камень с души. Месяц назад в баре он снял Анжелику, и у него получалось забываться с ней, в эти часы с другой женщиной, напиваясь до беспамятства и занимаясь сексом, он отключался на время от горя.

Целое лето Наталья провела со Светланой, с маленькими Машей и Мишей, они ездили на детские мероприятия, рисовали, гуляли, купались, им помогали Илья и Матвей и, конечно, Семён. Наталья, уезжая в сентябре в город, привезла им в дом няню, Алевтину Максимовну. Алевтине Максимовне было шестьдесят четыре года, шустрая веселая женщина. Она уволилась из университета, ушла на пенсию, преподавала философию больше тридцати лет, её единственная дочь и внук жили в Испании, виделась она с ними редко. Соколовы предложили няне жить у них, выделив целый гостевой домик для неё, она с радостью согласилась.

Наталья, вспоминая то лето, почувствовала вину перед Соколовыми, они ей звонили много-много раз, даже приезжали не раз в городскую квартиру, но она или не брала трубку, или не открывала дверь, сын говорил тогда всем одну и ту же фразу: мама пока не готова к общению. Ей казалось, что они из той счастливой жизни, и увидев их, она снова не сможет справиться. «А ведь они потеряли ребенка, не дай, Бог» - подумала Наталья с мыслями навестить дачу и друзей и сразу по приезде постучаться к ним и поговорить обо всём.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Она целый год не была в загородном доме, там всё сделано руками её мужа и все будто для неё: аккуратный одноэтажный дом, маленькая уютная банька, и много - много кустов с разной ягодой.

«Сейчас сезон жимолости, - подумала Наталья, - самой ранней и моей любимой ягоды».

Она поднялась со стула, ещё раз мазнув взглядом по весне за окном, снимая по пути футболку, стянула штаны вместе с трусами и встала у зеркала в спальне. С её ростом в метр шестьдесят пять и весом пятьдесят семь килограммов она выглядела хрупкой и в тоже время женственной. Темные вьющиеся длинные волосы, миндалевидные карие глаза, чувственный рот и личико сердечком сводили с ума мужчин. Кожа у Натальи была цвета оливкового масла, нежная и смуглая, грудь мягкая троечка, тонкая талия и широкие бедра, плоский живот и длинные ноги, темные ореолы сосков и густая растительность на лобке. Целый год она не занималась собой, хорошо, что делала йогу. Спустя два месяца после похорон, она просто начала делать свои полуторачасовые практики и все, делать и все, делать и все. Она посмотрела на себя: стройная, красивая и молодая ещё, нагнула голову, раздвинула волосы, разглядывая на сколько поседела за этот год.

- Марина, привет, возьми меня к косметологу, и если можно - сегодня?

- Пиздец, подруга, я чуть кони не двинула! Наконец-то, я думала, у меня глюки! Щас перезвоню.

И буквально через пару минут:

- Наталёк! Я за тобой заеду через час, едем наводить красоту. Господи, спасибо!

7. Встреча

Женщины лежали под руками массажистов и болтали обо всём: природе, курсе доллара, марках косметики и прочей приятной ерунде, специально обходя личные темы.

- Марин, завтра утром поеду на дачу, ягоду собирать, соскучилась.

- Здорово, а хочешь мы приедем с Игорьком?

- Хочу.

- Только третьего, хорошо? Завтра на базу едем на два дня, Игорёк взял путевки, утром третьего домой заедем, а там и к тебе.

- Отлично!

Наталье подкрасили корни волос, сделали депиляцию всего необходимого и лишнего, педикюр, маникюр, пошкрабили, намазали, растерли, напоили чаем, и девочки поехали по домам.

Сегодня Наташа уснула на удивление с легким сердцем и быстро, не внюхиваясь в запахи, ей со временем стало казаться, что исчезает запах Сёмы, и она его крутила в воспоминаниях, чтобы не забыть, нюхая его одежду.

Утром первого мая, побоявшись садиться за руль своей синей Hyundai Creta, вызвала такси, надев впервые за год платье. С упоением и благодарностью она смотрела на мелькающие виды за окном машины, улыбалась солнцу, погоде, внюхиваясь в окружающий мир, жадно всматриваясь в него.

Участок её встретил ярким теплым солнцем, подстриженными газонами и тропинками, прополотым цветником.

«Спасибо, Света и Саша» - сказала она про себя.

Соседей не было, Наталья решила, что скорее всего они уехали в отпуск, такие каникулы длинные, сам Бог велел. Она прошла в дом, и поняла, если накрутить себя, то можно в каждом гвоздике видеть Сёму и страдать, а можно видеть и благодарить, она удержала ком в горле, не давая волю слезам, глядя на портрет, который сделали ей подруги по фотографии на пятнадцатилетие их свадьбы. Они тогда отмечали годовщину в Тае, с картины смотрели все Тихомировы: Наталья, Семён и дети - на надувном банане, смотрели все из-под солнцезащитных очков, специально так позируя. Такие молодые они тут были, им было по тридцать три года с мужем, мальчикам - четырнадцать и тринадцать, такие красивые все. Она потянулась убрать её, а потом передумала, улыбнулась, провела по стеклу, вытирая пыль и оставила на месте.

В шкафу нашла слитный черный купальник, она на даче всегда красиво выглядела, ей нравилось, как смотрел на неё муж, за ней и Светлана стала повторять, выкинув из дачного гардероба все удобные треники по колено и длинные футболки мужа, заменив на шортики, маечки, слитные купальники и летние ситцевые сарафаны – все это быстро стиралось и стоило копейки. Наталья взяла корзинку, телефон и пошла за ягодой, чувствуя тишину.

Она боялась её, боялась, что тишина будет звенеть и давить, но тишина не давила, не заменялась тяжелыми мыслями и воспоминаниями, наоборот, она дала женщине наконец-то успокоение, будто силы все ушли на слезы, их уже не было, и открылось какое-то второе дыхание на жизнь. Наталья сначала наелась от души ягоды прямо с куста, с каким-то упоением и жадностью, будто весь год жила без обоняния, и только сейчас стала ощущать наслаждение от еды, жимолость была крупной и сладкой, и когда уже язык стал пощипывать от переизбытка аскорбинки, а в животе почувствовалась сытость, она не спеша принялась собирать её в корзину.

Тишина была умиротворяющей, доброй, теплой и солнечной.

Вдруг в этой неге Наталья услышала какие-то звуки, лязганье. Она тихо пошла на звук, который доносился от её дома, подойдя ближе, она увидела мужчину. Высокий, с широкой спиной, он стоял напротив её почтового ящика, наглым образом осматриваясь по сторонам, бросил на траву спортивную сумку, стянул с себя футболку, кинул поверх сумки, оставаясь в одних джинсах, и стал наклоняться к ящику. Она зашла в хозпристройку, оглянулась: «Ну, не вилы же брать?». Взяла детское яркое пластиковое ружье, которое висело на гвозде и когда-то стреляло шариками и пошла к грабителю.

- Руки в стороны, кто вы и что вам надо в моём доме? – женщина наставила пластиковый голубой автомат в спину грабителю.

Он вздохнул протяжно, опуская плечи, поворачиваясь, но Наталья щелкнула курок, получилось на удивление правдоподобно.

- Не двигаться, а то прострелю, начну с плеча, руки в стороны, сказала!

Мужчина поднял руки в стороны.

- Я приехал к другу, к Александру Соколову, он в отпуске с семьей, сказал, что запасной ключ от дома в вашем ящике и вас не будет, я даже знаю, как вас зовут, Наталья.

Повисла пауза.

- Могу уже повернуться? - с улыбкой в голосе говорил грабитель.

- Нет! Стоять так! — вжимая ствол грозного оружия между лопаток произнесла женщина.

Наталья нашла Свету в списке и набрала ей.

- Наташ? Привет!

- Саша, привет!

- Наташ, Света с Машей в душевой еще, мы в Турции, а аквапарке, она сейчас будет, подожди немного.

- Саш, я на даче, тут мужик ломится в мой почтовый ящик, со зверем на спине, твой?

- Да, мой, Наташ, господи, я не знал, прости, напугалась?

Дмитрий слышал их разговор, он закатил глаза, уловив явное переживание и трепет в голосе своего сурового друга к своей соседке, Жасмин, бля...

- Нет, не напугалась, всё хорошо, отдыхайте, Свете и детям привет.

- Наташ, ты вернулась?

- Да, Саш, вернулась.

- Слава Богу, знал бы, не уехали. До встречи!

- Пока!

- Свободен! – сказала Наталья другу Соколовых, убрала дуло пластикого автомата от его спины и пошла в сторону своей ягоды.

Дмитрий обернулся, увидев длинные темные волнистые волосы ниже лопаток, красивые ноги и аппетитную задницу, она мягко вышагивала в желтых сланцах и с детским пластиковым автоматом в правой руке, женщина шла, махая им как корзинкой.

Он начал хохотать, согнувшись пополам, ведь на какие-то доли секунды он даже испугался, черт его знает, что у соседок в голове может быть, да еще и с ружьем?

Наталья шла и тоже улыбалась, слыша его заливистый хохот, она, не оборачиваясь, подняла руку и помахала автоматом.

Уже сворачивая с тропинки в кусты с ягодой, она услышала женский визг:

- Мася! Ты же говорил, что будешь один, а ты тут! Кто это, Масяяя?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Прямо на неё по тропинке шла молодая женщина с накаченными губами, выдающимся бюстом, на каблуках, в белых красивых шортах и топике.

- Мася, а вы ворота почему не закрыли? – спросила Наталья, поворачиваясь к Дмитрию, еле сдерживая улыбку от такого прозвища.

Он увидел её и сделал шаг назад, открыв рот в изумлении. Глаза! Она! Как флешбеки проносились картинки: магазин, глаза, улыбка её, «скорая помощь», белое пальто, не дождались соседей у Соколовых, птенчикам обещала разукрашки (ну, конечно, Соколовы же - птенчики), муж умер, год не была на даче. Муж умер все-таки. Наталья. Это и есть Жасмин. Он шумно сглотнул.

- Мася! Что на деревенских потянуло? Ты посмотри, у неё же руки грязные.

Наталья уже открыто смеялась над этой абсурдной сценой ревности у её собственного дома.

- У меня еще и язык такой же! – женщина смачно высунула черный от ягоды язык и показала визжавшей ревнивице.

- Фу! Май гад! Мася!

- А еще у меня титьки натуральные, их можно мять, сжать, даже укусить, а и еще лобок недепилированный.

Барышня округляла глаза, открыв жеманно и наигранно рот, изображая брезгливость.

- Ох, рассмешили вы меня, - Наталья посмотрела уже на мужчину, осмеявшись.

Дмитрий стоял и улыбался, зачарованно смотрел на красавицу в желтых сланцах, на мечту, о которой бредил, представлял, её слова про грудь, что можно укусить, и про лобок записались тут же на подкорке.

Наталья окинула взглядом Дмитрия, увидела его татуировку, мелким шрифтом под правой ключицей было выбито на китайском языке: «Полюбить, так королеву».

- Дама ваша на королеву не тянет, Мася! – и улыбнулась.

Дмитрий врос в землю, в плечи и в бедра вошли миллионы иголок, он шумно выдохнул. Эту надпись ему набил сослуживец в армии, Шаманом его звали, погоду предсказывал и даже настроение у офицеров, он сказал тогда: «Вот, кто прочитает, та твоя судьба!» Все ржали тогда, понимая, что это чушь армейская, а парень так хитро улыбался.

- Мася! – уже висела на мужчине женщина. – Ты меня игнорируешь что ли? Обманщик!

- Как ты сюда попала? Валерия, помолчи, иначе я…

- Что?

- Наталья, простите, - сказал Дмитрий.

Она махнула:

- Вы только позабавили меня, хорошего вечера, - и снова повернулась спиной и пошла.

А Дмитрию хотелось снова и снова смотреть на её лицо, поговорить с ней, и она прочитала надпись, значит – это ОНА!

- Стой здесь, я сейчас, - рявкнул он Валерии и побежал за Натальей.

- Подождите, Наталья, вы знаете китайский? – зачем-то он спросил это.

- Ну, кое-что могу прочитать, а почему Мася? – и снова эти смешинки в теплых ласковых глазах.

- Дмитрий меня зовут.

- А, Ди-Мася, ну понятно, - и рассмеялась снова.

Дмитрий уже не раз говорил Валерии не обращаться так к нему, а сейчас смотрел на эти губы, фигуру в купальнике, стройные смуглые ноги и пропадал, конкретно так пропадал.

- А как бы вы меня звали?

- Я?

Наталья замерла, разглядывая его лицо, задержалась на волосах, что были коротко острижены и имели проседь в темных волосах.

- Дым!

Третий нокаут за несколько минут. В Норильске, в самом начале трудовой деятельности у Дмитрия был наставник, крутой матерый мужик, уважаемый Дмитрий Дмитриевич, его звали Дым Дымыч.

Она развернулась и пошла, уже спиной произнося:

- Ворота закройте, Дима.

Дмитрий кивнул, понимая, что пропал он, что Жасмин она и есть, загадочная как восток, женственная, умная и невозможно красивая с теплыми как омут бездонными глазами.

8. Перешли на «ты»

- Ты как сюда попала? Кто тебе дал адрес? —раздраженно спрашивал Дмитрий Валерию.

- А что? Помешала? Врать не надо было, я чувствовала, вот и приехала.

Валерия очень наигранно расставляла руки, заламывая их, закатывала глаза. Дмитрию показалась, что и ругается она не искренне, нет злости и ревности настоящей, раздражения нет, чувств нет.

- Какая же ты дура, Валерия, между нами всё кончено, извини, что говорю вот так, я вызову тебе такси.

- Три миллиона.

- Что?

- Три миллиона рублей, и я тебя прощаю.

Дмитрий начал ржать, от наглости и тупости, от понимания того, как он невозможно долго встречался с ней.

- Пошла вон! Сама себе вызывай такси.

- Я пошутила, Мааасик, ну дай, сколько захочешь.

- Ты забываешь моё имя что ли? Я подумаю про деньги, завтра тебе скину, иди уже.

- Такси вызови хотя бы.

Валерия уехала, и Дмитрий поразился, что женщина, с которой он был почти два года, вот так быстро свалила, еще и деньги просила, а он её с друзьями знакомил, чувствуя себя отвратительно от самого же себя. Быть с такой женщиной - это как не дотягивать до какого-то уровня, это как мечтать о заморском блюде, довольствуясь тем, что дают. Он встряхнул головой от звонка.

- Дим, я тебе уже восьмой раз набираю, почему не берешь?

- Сань, привет, что случилось-то?

- Ты это, Наталью не обижай.

- Не обижу.

- Дим, не лезь к ней.

- Саша, а не прихуел ли ты случаем? Забыл, что женат давно и надолго?

- Просто ей нормальный мужик нужен.

- Блядь, а чем я не нормальный-то, а?

- Ну, у тебя Валерия эта есть, бабы вокруг всегда.

- Саш, не пизди, расстался я с Валерией, нет у меня баб никаких.

Соколов молчал, пыхтел в трубку.

- И Сань, остынь, моя она.

- Че, блядь.

Дмитрий бросил трубку, не хотел он с другом ссориться.

Он прошелся по дому Соколовых, не находя себе в нём места, вышел во двор.

«Хотел же баню натопить, вот с неё и начнём, что она делает, интересно?» - в голове крутились мысли о соседке. Он помахал головой, поражаясь случившейся встрече, вот так получается в жизни, что его фантазия была около него, в его окружении, еще и прочитала надпись Шамана, еще и Дымом назвала. Дмитрий улыбнулся и пошел во двор. Затопил баню, попарился от души, вышел на веранду, наслаждаясь тишиной и воздухом. К вечеру он извелся от любопытства.

Наталья же перемыла ягоду, часть убрала в холодильник, что включила по приезде, часть засыпала сахаром, планируя завтра сделать парочку баночек варенья, баню она уже затопила, сейчас домывала пол в доме. Баню не стала сильно раскочегаривать, бросив пару полешек только, чтобы помыться перед сном, вот Марина с Игорем приедут, тогда и парку можно. Наталья помылась, вытерла пол в бане, надела красивое телесного цвета белье, сверху хлопковый банный халат, направилась в дом, по пути решив сорвать листочки смородины и малины для чая. Выходя из кустов, она увидела Дмитрия, он топтался у крыльца её дома, решаясь постучаться, а потом пошел к окнам, заглядывая, смешно вытягивая шею.

- Дим, ну как, интересно? – Наталья тихо подошла сзади и прошептала.

Мужчина подскочил от неожиданности, выдохнув.

- Сумасшедшая!

- Я? Это ты с прибабахом, под окнами шастать! Королева спит уже?

Дмитрий приблизился вплотную, разглядывая в её влажных глазах блики от фонаря.

Они вот так и перешли на «ты».

- Ты в бане была? - спросил мужчина осевшим голосом.

- В бане.

- Распахни халат, покажи лобок.

Наталью захлестнуло незнакомой для неё дерзостью и безрассудностью от такой открытости, как в детстве без стеснения мальчики просили у девочек снять трусы и показать им запретное и волнительное. Перед ней стоял красивый взрослый мужчина с голым торсом, в спортивных шортах. Она мельком прошлась по его груди, рукам, чувствуя, как волнение заиграло в крови, как она ожила рядом с ним.

Наталья взошла на крыльцо.

- Стой там, Дым, смотри.

Он замер, его сердце колотилась от её голоса, от того, как она обратилась к нему, от обстановки волнующей, от предчувствия, от женщины такой рядом.

Она медленно развязала пояс, взялась руками за полочки халата.

- Готов?

- Да.

Она распахнула халат. Дмитрий увидел плавные изгибы фигуры в нежном кружевном белье. Через плотное красивое кружево ничего не просвечивалось, но он увидел узкую талию, полную грудь, пупок на плоском животе, и трусики-шортики, что красиво выделяли треугольник промежности между её смуглых бедер.

Он замычал хрипло и пошёл на неё, уверенно, с напором.

- Спокойной ночи, сосед! – выпалила Наталья и скрылась за дверью.

- Да уж, спокойной, - прошептал мужчина, утыкаясь лбом в её дверь.

Дмитрий шёл в дом Соколовых, улыбаясь как подросток, которому самая красивая девочка двора показала себя.

А Наталья стояла у двери, ловя такие забытые мурашки, слыша учащенное сердцебиение, она сжала и расжала ладони, улыбнулась.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

9. Начать жить

Дмитрий курил редко, но пачка сигарет была с собой всегда. Он сел на крыльцо и медленно затянулся, смакуя, чувствуя себя абсолютно счастливым человеком. Вдыхал дым, смотрел в темное небо, где-то далеко слышался лай собаки, он снова улыбнулся, вспоминая прожитый день. Впервые в жизни он ощутил полную уверенность в том, что встретил свою женщину, Наталья – его женщина, та самая, ради которой хочется, да, именно, ради которой хочется…

Дмитрий вздрогнул от звонка телефона.

«Ну, кто?»

Он нехотя поднялся, затушил окурок.

- Антон, если только апокалипсис какой-нибудь, - рыкнул Смоленский.

- Дмитрий Федорович, извините, почти, здравствуйте.

- Ну!

- «Олимп» запросил тягачи и экскаваторы, они ВИПы наши, остались только тяжеловесные тягачи, все эвакуаторы до конца мая у «Крокса», ну это решается уже, «Кроксу» подтянем тяжеловесов. Пятого мая китайцы хотят переговорить по зуму, они созрели.

- Я сейчас что делать должен? Антон, не беси меня.

- Надо подготовить проект договора на аренду оборудования для китайских партнеров, юротдел отдыхает, каникулы же.

- Блядь.

Дмитрий вспомнил глаза Натальи, её распахнутый халатик, он уже рисовал план завоевания и взятия Бастилии с раннего утра.

- С утра буду, на столе должны быть все данные по китайским партнерам, впервые так далеко идем.

- Сделаю.

- Спасибо, Антон, молодец.

Дмитрий понимал, что его секретарь работает 24/7 и ни разу не вякнул.

Сон не шел, мужчина направился к соседнему домику, даже намека на какой-нибудь тусклый светильник не было. Спит. До утра проворочался, вспоминая Наталью в белье, как только чувствовал, что наливается пенис, начинал думать о работе, укладывая член, на диване друга дрочить ему было позорно.

Наталья, засыпая, тоже вспоминала соседа, их смешную встречу, его пассию, по ее мнению, совсем не подходившую такому мужчине. Он был взрослый, солидный, как и его друг - Саша Соколов, такой же крепкий и спортивный. Она крутила в голове предположения о его возрасте, а потом, уткнулась в подушку и тихо попросила:

- Сёмочка, я хочу любви, можно?

Она так и уснула на животе, ей показалось в какой-то момент, что теплая рука гладит её по голове, может это воздух или ангелы, или Сёма был.

Утром на крыльце дома Наталья обнаружила огромный букет розовых роз и записку: «Уехал по работе. До встречи. Дым.»

Она прижала записку к груди, сердце бешено колотилось, реагируя на волнующие и давно забытые эмоции. Подписав таким именем записку, он дал понять, что между ними есть уже своя история, пусть даже такая короткая. Она расставляла цветы, нежно трогая их, любуясь, понимая, что улыбается, а еще понимая, что ей очень хочется, чтобы Дима приехал к ней.

Дмитрий не уехал утром, пока не дождался курьера, заказав цветы еще ночью. Впервые Смоленский заказывал цветы сам, до этого всегда это делал его помощник. Дмитрий попросил привезти столько роз одного цвета, сколько было в наличии. Подписывая записку, он просидел над ней, как над письмом, сначала хотел написать: «С меня свидание», потом: «Никуда не денешься от меня», потом: «Прекрасной Наталье», остановился на последнем, перечитав несколько раз, отнес всё на крыльцо.

Третьего мая к Наталье приехала Марина с Игорем, женщины не могли наговориться. Игорёк сначала скучал, листая ленту, потом оживился, затопил баню, пожарил мясо, пригубил в одного полбутылки коньяка и уснул на веранде. Подруги еще щебетали до трех ночи, Наталья рассказала про соседа, не спрячешь же пятьдесят семь роз и поделилась, что будет выходить на работу, но не в университет, решив завязать с преподаванием в ВУЗе, а вернуться к переводам и переговорам, и, конечно, не забрасывать своё любимое репетиторство.

Утром четвертого мая, еле подняв голову от вчерашних посиделок, вина и свежего воздуха, Наталья обнаружила аж шесть пропущенных звонков. Номер был незнакомый.

«С детьми говорила вчера, с мамой говорила» - перебирала в голове, и тут снова этот же номер показался на экране звонившего телефона.

- Марина, вставай, это какое-то провидение, не иначе.

- Мммм, ты можешь нормально говорить, а не как задроченная гимназистка на собеседовании.

- Марииинаааа, ты же учительница.

- Не напоминай, учебный год закончился уже.

- Мне работу предложили, гонорар огромный, компания «Север», завтра иду к ним, переговоры онлайн.

- Круто! Поздравляю!

- О, я знаю их, вернее, слышал, крутые ребята, гендир - суровый дядька, - вклинился в разговор Игорёк, вылезая из-под руки Марины.

Подруги на завтрак сообразили овсяную кашу-пп, с ягодами и взбитым белком, потом всё придавили кофе и вчерашним мясом с кепчунезом, решив начать новую здоровую жизнь с завтрашнего дня. Наталья угостила подругу ягодой, завернула стебли цветов во влажную тряпку, уложив их в багажник к Игорю. Она не захотела оставлять цветы, не зная, когда еще приедет сюда с образовавшейся подработкой. Рассевшись, двинулись в город. Наталья посмотрела на свой дом, на участок в целом, у неё были мысли, когда она ехала сюда два дня назад, что будет его продавать, а сейчас решила пока не торопиться, память о Семёне не душила, вызывая боль и слезы, она была светлой уже и спокойной.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

10. Встреча

Три дня Смоленский, можно сказать, жил в кабинете, решая служебные вопросы, которые возникли, как всегда, неожиданно и срочно.

Павла директор вызвал тоже – он должен прилететь вечером, чтобы присутствовать на переговорах и решать дела на месте, заместитель улетал со старшей дочерью и мамой в Сочи, но хорошо мама - святая женщина, всё понимает, осталась с внучкой и хорошими деньгами от сына на отдыхе, девочки не обиделись.

Антон доложил директору, что нашел крутого переводчика, Дмитрий Федорович подготовил все бумаги, с «Олимпом» и «Кроксом» всё было решено. Смоленский выдохнул, вытянул ноги, убодно усаживаясь в кресле, прикрыл глаза. Он планировал завтра провести переговоры и сразу рвануть на дачу к своей Жасмин. Она снилась ему, он думал о ней постоянно. Дмитрий узнал её фамилию у безопасников по адресу загородного дома, узнал, что у неё два сына, которые уже работают, отмечая про себя, что пожал бы руку отцу за их воспитание, узнал номер телефона даже, но не решался ей позвонить, не она же ему его дала, узнал, что работала преподавателем в ВУЗе.

Соколов так и не звонил, Смоленский тоже не стал расспрашивать друга, решив, что при встрече всё обсудят, пусть отдыхает с женой и детьми.

Утро пятого мая было солнечным и теплым, Наталья на переговоры одевалась всегда одинаково, муж ей говорил, что она как стюардесса, в одной форме и прическе. Выпрямленные волосы, уложенные в гладкий пучок, белая блузка, черная юбка-карандаш по колено, телесные чулки и черные лодочки на высоком каблуке. Взяв свою бессменную папку, в которой был блокнот и две ручки, вызвала такси.

В центре столицы у компании «Север» находился административный офис, а ангары-гаражи и мастерские размещались за городом. Наталья все интересующие вопросы задала Антону, Игорёк внёс свою лепту-отзыв о компании, она даже почитала отзывы о холдинге в интернете, отметив, что у генерального красивая фамилия Смоленский, и тоже Дмитрий, фото почему-то не было на страничке, она и не стала её выискивать, наверняка на других ресурсах их было полно.

Директор Дмитрий Федорович Смоленский, заместитель Павел Викторович Юркевич, секретарь Антон и инженер-механик Константин Ефимыч уже настроили zoom, ожидая выхода потенциальных китайских партнеров и переводчика, времени до встречи оставалось пятнадцать минут.

Дмитрий стоял у окна, разглядывая машины, допивал свой эспрессо, когда услышал стук каблуков, что в почти пустом здании очень отчетливо слышались.

- Антон, переводчик – баба что ли? – спросил Дмитрий Федорович.

- Да, еле дозвонился до неё, между прочим, её многие мне посоветовали, она толковая.

- Ну, ладно, думал мужик будет.

Открылась дверь и вошла Она! Глоток кофе и резкий неожиданный вдох вызвали у директора приступ першения, он захлебнулся, стал кашлять, выплюнув напиток на рукава своей рубахи. Павел хмыкнул.

Наталья посмотрела на Дмитрия, на всех сидящих за столом мужчин, еле сдержала улыбку, снова поглядывая на своего соседа.

«Вот так встреча! Неужели он - Смоленский?»

- Доброе утро, господа, где могу расположиться?

- Наталья Николаевна, прошу сюда, - Антон подскочил, усаживая переводчика, представляя присутствующим.

Дмитрий сел рядом с ней, напротив компьютера, руки положил на стол, скрестив ладони в кулак, пятна от кофе вызвали у Натальи улыбку. Он ей нравился, очень.

Павел покосился на Дмитрия, свел брови вместе, еле кивнул, на что директор махнул головой, типа: «Потом».

Смоленский успел рассмотреть её прическу, легкий макияж, придававший лицу свежесть, полные губы с блеском, опустил взгляд мельком на коленки в тонком капроне. Он не удержался и повернул к ней голову, не стесняясь, разглядывая её лицо близко, она тоже повернулась лицо к нему. Сидела спокойно и уверенно, давая мужчине первому проявиться или затаиться. Он улыбнулся, смотрел - и смотрел на неё, а потом тихо сказал:

- Было много работы.

- Цветы великолепны.

- Переводчик?

- Директор?

Они оба кивнули.

Дмитрий шумно сглотнул, в кабинете была мертвая тишина, словно никого кроме них не было, и все смотрели на них.

Тут заработали динамики микрофона, активизировался экран, на котором показались потенциальные партнеры компании «Север». Наталья расправила спину, положила руки на стол, выпрямила ладони, потом сжала кулаки, снова выпрямила. Дмитрий положил широкую горячую сухую ладонь на её руки, чуть сжал и тихо сказал: «Всё хорошо». Она кивнула.

Два часа вопросов по строительной площадке, по спецтехнике – настоящие деловые переговоры - бурно, интересно. Все присутствующие, не перебивая, задавали вопросы, обдумывали ответы, корректно вели себя, она любила такую работу, была вовлечена на все сто, получая удовольствие и чувствуя свою значимость. Наталья, зная специфику переговоров, в блокнот выписала названия всех видов машин, Антон накануне ей выслал фото всей спецтехники, её особенности, функции, объяснив, чем занимается их холдинг, и в чем суть договора. По окончании, уже по традиции, китайский бизнесмен поблагодарил Наталью за качество языка, на что она процитировала Конфуция, напомнив, что он был родом из Китая. Договорились, что через три дня представители компании «Север» прибудут на место стройки, геодезисту необходимо уточнить некоторые моменты на месте, выбирая технику для строительства аквапарка в городе Сучжоу.

Связь закончилась, Дмитрий закрыл крышку ноутбука.

- Молодцы! Поздравляю!

Все встали с мест, радостно пожимали друг другу руки, механик Ефимыч подошел к Наталье.

- Умница, дочка! Не растерялась! С победой!

И взяв в руки её две ладони, затряс, она от радости закивала головой, лучезарно улыбаясь.

- Все свободны, отдыхайте, премию выпишу, как выйдет Клавдия. Антон, мне, Павлу Викторовичу, Перегубову, себе и Наталье Николаевне заказываешь билеты и гостиницу. Данные Натальи Николаевны скину позже.

Наталья уже дала добро, во время переговоров, что полетит с ними, чувствуя, что у неё, вот так, с первого мая началась новая жизнь.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Дмитрий попросил переводчицу задержаться и еле вытолкал Павла, который всё пялился на неё.

Когда за всеми закрылась дверь, он быстро и резко подошёл к Наталье и, обхватив ладонями лицо, накрыл её рот поцелуем. Его сердце разрывалось, она пахла раем, какой-то сладкой конфетой, языки встретились, и оба замычали, он вжал её в себя, трогая её за ягодицы. И тут как в тумане:

- Мася!

Наталья отскочила, будто совершила что-то плохое. Она и почувствовала себя так, Дмитрий развернулся. В дверях стояла Валерия, он даже не понял, зачем она здесь и почему сейчас. И что она вообще здесь забыла?

Наталья быстро взяла папку свою и пошла на выход, заправляя сбившийся локон за ухо.

- Наташ, погоди.

- Потом, и не ходи за мной… сейчас.

И ушла.

- Какого хера ты тут забыла? – Дмитрий навис над женщиной.

- Ты мне деньги обещал!

- Приходить зачем? Как узнала, что я тут? Говори, а то придушу, вообще ни копья не дам.

Дмитрий схватил её за волосы и крепко сжал.

- Дурак что ли, больно же.

- Что, отвалятся? Го-во-ри.

- Влад.

- Какой на хер Влад, кто такой?

- Охранник.

- Е-бать.

Он схватил пол локоть Валерию и потащил на выход, к месту, где сидел охранник.

- Ты, гнида, чтобы не видел тебя здесь, расчет получишь после праздников, пошли оба отсюда.

Влад - сорокалетний увалень, быстро вскочил, за ним, закатывая глаза, вышагивала Валерия.

- Такой день испортили, - с сожалением сказал Смоленский, глядя им вслед.

Дмитрий достал телефон и перевел Валерии приличную сумму, удалил ее контакт, позвонил Антону, чтобы тот подыскивал нового охранника.

Придя в кабинет, набрал номер Натальи.

В Наталье не было наигранного кокетства, за плечами долгий и крепкий брак, и она не любила выяснять отношения, устраивать сцены ревности, додумывать или придумывать сценарии развития, она чувствовала и слушала, доверяла.

И эта сцена с Дмитрием не вывела её из колеи, она просто дала возможность мужчине разобраться с женщиной, с которой, возможно, еще отношения, да и кто она для Смоленского.

В такси она провела пальцами по губам, вспоминая свои ощущения, как он уверенно и властно захватил ее рот, как она откликнулась мгновенно.

Ей было хорошо! Очень хорошо!

- Да, Дмитрий!

- Наташ, прости.

Она не знала, что сказать, пожала плечами, словно он видел её.

- Наташ.

- Да.

- Поехали на дачу?

- Сегодня Соколовы прилетают, у детей кишечная инфекция какая-то, возвращаются, пока все не заразились, Саша там отель чуть не разбомбил, Света так сказала. Я им сообщила, что ты не живешь в доме у них, уехал по делам.

- А, ясно, в кино пошли?

- Дим, я на дачу поеду, Свете обещала.

- Я тебя отвезу, жди дома.

Наталья не уточнила, откуда он знает адрес, но было приятно, очень-очень приятно.

Позвонил Антон, попросил скрин паспорта для билетов и брони.

- Антон, а вы отдыхаете вообще?

После разговора с Димой настроение у неё улучшилось, значит все-таки ей было не по себе в кабинете, увидев пассию директора.

- Только когда в отпуске, смываюсь туда, где связь не ловит.

Наталья засмеялась.

- В течение часа скину, Антон.

11. Осознание

Наталья собрала вещи на два дня для деловой поездки, позвонила Марине, поделилась радостью от переговоров, набрала Леяо, коллеге из Китая, с которой работали вместе в Пекине, она жила как раз в том городе, куда они с представителями холдинга «Север» прилетят через три дня, и договорилась о встрече.

Дмитрий уже подъехал, позвонил, сообщил, что ждёт у подъезда.

Наталья подошла к зеркалу, разглядывая себя в отражение, произнесла:

«Будет секс, это ясно, а что потом? Ладно, живем днем сегодняшним, радуемся весне, и учимся мечтать о том, что имеем».

Спускаясь в лифте, она проговорила в уме: «Сёма, ты всегда со мной, мой родной».

Увидев Наталью, Дмитрий вышел, взял её сумку, погрузил на заднее сиденье, открыл дверь чёрного большого «корабля», с логотипом трехконечной звезды в круге.

Всю дорогу они говорили о работе. Наталья делилась, как стала переводчиком, а Дмитрий, как ввязался в такой бизнес, о личном не слова.

Наталья умышленно не хотела спрашивать, почему не женат, есть ли дети, дабы не связывать себя с этим мужчиной, она была убеждена, чем больше знаешь о человеке, тем быстрее и сильнее прикипаешь к нему.

А Дмитрий уже знал о ней столько, чтобы понять, что эту женщину он отпускать не намерен.

- Наташ, внешность твоя? Восточная? Корни откуда?

- Не восточная, а кавказская, бабушка моя истинная черкешенка.

Наталья улыбнулась и начала рассказ своей семьи.

- Дед мой Григорий Иванович Дудин служил на Кавказе, встретил бабушку и влюбился безумно, ей семнадцать было, ему двадцать четыре, он остался там на полгода, дождался её восемнадцатилетия, Данизет, так бабушку звали, дедушка заплатил её брату калым большой и увез к себе, отец бабушки погиб на войне, брат был главным и единственным мужчиной в доме, а ему всего пятнадцать тогда было. Баба Дани и деда Гриша прожили всю жизнь душа в душу, родили сына и дочь. Дочь, маму мою, назвали Люда, знаешь, удивительно то, что все женщины от бабушки взяли внешность, а вот мужчины - от отцов, у меня брат Сергей, вот прям славянской внешности, вылитый папа.

Наталья промолчала, что Илья - её старший сынок – копия Семёна, русый, крепкий, а вот Матвей в неё – смуглый и темноволосый, все в родне тогда думали, что дочка будет.

«Черкесская красавица, значит, за ними когда-то даже султаны охотились» - подумал Смоленский.

Они подъезжали, Дмитрий смотрел на дорогу, осознавая, что он хочет её слушать, смотреть на неё, даже не смотреть, любоваться. А еще он ощутил потребность в ней, сильную, он хотел быть с ней, уже почти полвека прожито, и ему очень захотелось успеть побыть с ней, набыться всласть. Это осознание от сердца и головы теплом растеклось в пальцы рук.

Мужчина остановился на проселочной дороге, развернулся к ней и посмотрел в такие родные теплые глаза, глаза, которые помнил год:

- Наташ, я…

Он запнулся.

- У меня всё серьёзно к тебе.

Он был впервые в такой ситуации, когда хочется сказать о чувствах, а слов нет, лишь сердце грохочет.

- Дима, замуж меня зовёшь? – и улыбнулась.

- Зову, выходи за меня!

Она широко улыбнулась.

- Поехали, Дим, шутник.

- Не шучу я.

Им посигналили, их машина тронулась.

Соколовы встретили Дмитрия и Наталью тепло, даже Саша остыл уже, не ворчал на друга, лишь брови свел, когда увидел их вместе. Маша и Миша играли в приставку, когда к ним зашла Наталья, температуры у детей уже не было, но были еще слабы. Они обнялись с тетей Наташей, рассказали, что не жалеют, что вернулись, пяти дней им было достаточно.

Дмитрий хотел остаться, в городе пустая квартира, а здесь тепло, тихо и она. Он посмотрел на друзей, Светлана с Сашей стояли в обнимку, делясь приятными и не очень впечатлениями от отдыха, и Дмитрий захотел тоже, вот так стоять с женой, с Наташей, рассказывать о чем-то их личном.

Он тряхнул головой:

- Я поехал, Саш, звони, Света, пока.

Саша пошел с другом до машины.

- Дим, что у тебя с Натальей?

Дмитрий остановился, посмотрел на друга и сказал:

- Я люблю её. Не говори ничего.

Дмитрий сел в машину и поехал.

Александр и не сказал ничего, он впервые от друга слышал о чувствах, тем более о любви.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

12. Дружба женская бывает

Два дня Наталья была с Соколовыми. Саша сообщил другу, что женщин он не видит, они наговориться не могут, то плачут, то смеются.

Дмитрий решил не беспокоить её. Ждал их совместный полёт в Китай.

- Свет, я и предположить не могла, что такое можно сделать своими руками.

- О, Наташ, мне без тебя было тоскливо, честно, и я взялась, вот просто взялась.

Света. Миниатюрная блондинка со стрижкой каре была фанаткой цветов, у неё росли плантации роз, календулы, лаванды, и она начала делать из лепестков роз косметическую воду, а потом и из календулы, и из лаванды, даже сделала лавандовое масло.

- Мне Саша пообещал доставку организовать, представляешь, у меня спрос.

Наташа смотрела и понимала, всё можно и в сорок, и в пятьдесят начать, было бы желание.

- Свет, прости, что не отвечала год.

- Я понимаю, все по-своему проживают это время принятия, страшное. тяжелое время. Я помню, уже сорок дней прошло со смерти Глеба, Саша как-то пришел домой пьяный, уже поздно ночью, и он, Наташа, пах духами, женскими такими вкусными, порочными. Мне казалось, что и я уже пропахла ими. Я тогда лежала, нюхала и понимала: либо я что-то делаю со своей жизнь, либо я мужа потеряю. Утром встала, а его уже не было дома и пошла на кладбище, решив тогда, что лучше умереть. Спасибо тебе, ты вернула нас к жизни, друг к другу.

Они заревели.

Саша ходил около них, поглядывал, вздыхал. Он любил свою Дюймовочку-Свету со студенческих времен, знала бы она, что изменяя ей тогда, он сам себя презирал.

…

- Наташ, привет!

- Привет, Дим.

- Завтра в 17.00 вылет, я приеду за тобой. Забрать из поселка или в квартиру сначала?

Наталья ощутила тепло в животе, в каждом слове мужчины чувствовалась забота, а еще она поняла, что соскучилась, очень соскучилась.

- Наташ?

- Дима, меня Соколовы отвезут в аэропорт, я поеду отсюда, с дачи, уже им дала добро, они едут по делам в город, по пути им.

- Ясно, встречаемся в 15.30 у терминала F.

- Хорошо, спасибо.

Молчание.

- Дым.

- Ммм.

- Я соскучилась.

- Я тоже.

- До завтра.

- До завтра, Наташ.

Дмитрий эти два дня занимал себя в спортзале, договорился с клинингом к приезду сына, и самое главное – ещё раз пересмотрел сферы бизнеса, в которое намеревался погрузить Егора.

В аэропорту Дмитрий Федорович мазнул взглядом по фигуре девушки, что стояла у окна. Синие джинсы, белая футболка, прямые волосы ниже лопаток, белые кроссовки и небольшой чемодан на колесах, что можно взять в ручную кладь.

«Молодец, девочка, без всяких огромных сундуков».

Дмитрий вспомнил, как они летели с бывшей женой на неделю и тащили с собой два больших чемодана, потом долго ожидали багаж.

- Приветствую всех! – подошел Антон в шортах и яркой футболке.

- Ты бы еще гавайские бусы нацепил, - заржал Павел.

- Не завидуйте, Павел Викторович, переговоры только завтра, я ловлю ощущения.

- Так, все на месте, ждем Наталью Николаевну, и можно на регистрацию, - сказал Дмитрий Федорович.

- Так вон же она, - сказал помощник и пошел к той девушке у окна.

Смоленский хлопал глазами.

Антон подошел к Наталье, она обернулась, улыбнулась, помахала рукой. Помощник взял ее чемодан, и они пошли к сотрудникам «Севера».

- А она красотка! – сказал Павел.

- Даже не смотри в её сторону, - рыкнул Дмитрий.

Павел засмеялся.

- Да я – то понял, а вон Антонию шустрый, смотри, какой, лыбится идет.

Дмитрий подошел, взял чемодан Натальи у Антона, зыркнув на него исподлобья.

- Привет, Наташ.

- Привет, Дима, - тихо сказала Наташа. – Добрый день, господа, - поприветствовала коллег.

Наталья впервые летела бизнес-классом, оценив все прелести такого перелёта. Почитав книгу, она задремала, открыла глаза, когда её накрыл Дима пледом, заботливо подторкнув его под ноги и снова погрузилась в сон.

Долгий перелет в комфорте может быть идеальным, Наталья проспала несколько часов на удобной подушке, чистом хлопковом белье.

- Как перелёт? – спросила милая стюардесса перед приземлением.

Все просто кивнули и сказали:

- Хорошо, спасибо.

Наталья не удержалась:

- София, это был лучший перелёт в моей жизни, я впервые в бизнес-классе, это блаженство, спасибо вам огромное за вашу заботу и такой нелегкий труд!!!

Стюардесса лучезарно улыбнулась. Дмитрий посмотрел на Наталью и тоже улыбнулся, понимая, как важно быть внимательным и чутким к мелочам, к людям.

Когда они разместились в гостинице, было уже раннее утро.

Дмитрий Федорович напомнил Наталье, что через шесть часов у них выезд на площадку, она кивнула и зашла к себе в номер.

Через два часа он постучался к ней, пригласить на завтрак, никто не ответил. Он позвонил.

- Наташ, спишь? - и услышал веселый смех и мужской голос.

Он аж вытянулся по струне, пялясь на закрытую дверь номера.

- Дима, я к 12 буду в отеле, всё хорошо, я с друзьями.

«Я её выпорю когда-нибудь! Беглянка, блядь, Жасмин, ебт»

Дмитрий представил, как он шлепает её, как заводит руки над головой, как она своими губами невозможными берёт в рот.

Он замычал, эти бесконечные фантазии будоражили и не давали покоя ему уже несколько дней.

К 12 часам дня, как и обещала, Наталья приехала на такси к отелю, выпорхнула в летнем брючном костюме, с пакетами и с конической китайской шляпой даули на плече. Дмитрий курил, ждал её.

- Как встреча с друзьями?

- Отлично! Работали когда-то в Пекине вместе, давно не виделись. Так рада, что удалась встреча!

Он видел её счастливые глаза, так ему захотелось сжать её в объятиях, купить ей всё, что хочет, чтобы тоже так же глаза светились.

Она подошла к нему близко, только набрала воздуха, чтобы сказать…

- Наталья, вам надо переобуться, - по-деловому строго сказал геодезист Перегубов.

- Пять минут, я мигом.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

В самолете Наталья снова спала, и снова Дмитрий её заботливо укрыл, поставил рядом воду, сам же поглядывал, как от дыхания поднимаются и опускаются её плечи, как красиво смотрится изгиб её тела. Вспоминал, как она умело говорила по-китайски, как улыбались китайские партнеры на её реплики. Договор подписан, на полгода китайцы арендуют спецтехнику у «Севера».

В аэропорту Наталью встретили снова Соколовы.

- Саш, я бы сам.

- Это все Света, приезжай завтра, в баньку сходим.

- Приеду, как дети?

- Уже носятся, родные стены всё же…

- Ну, да.

13. Никуда от меня не денешься

На следующий день Дмитрий Федорович с утра съездил в ангары-гаражи, сам проконтролировал отправку транспорта до Благовещенска, водителям раздавая одни и те же, уже несколько лет, указания и напутствия, дорога займет примерно четверо суток, а затем около двух суток до места назначения.

После обеда, купив по списку, что кинула Света в вацап, поехал на дачу к Соколовым, а точнее сказать, к своей Жасмин.

- Свет, Саш, привет, я до соседского домика, - вручая пакеты другу, Дмитрий посмотрел на дом Натальи.

- Дима, её нет, она сорвалась в обед, ей работу какую-то высокооплачиваемую предложили, переводчиком, вроде как в Дубай лететь надо.

Дмитрию поплохело вмиг, как представил, что с мужиками полетит, будут пялиться на неё.

- Ты бы рожу свою видел, остынь, она приедет вечером, всё обсудите, пошли дурь выбью, попарю хорошенько, - подтрунивал друг.

Время было уже одиннадцать вечера, а её всё не было, Дмитрий не звонил, ждал. Наталья предупредила Свету, что задерживается, пришлось к родителям заехать.

Уже к полуночи Дмитрий встретил такси, взял молча из её рук сумку с какими-то продуктами и пошел.

- Дим, привет!

- Молчи лучше.

Она хихикнула сзади, он улыбнулся.

- Ну, наконец-то, мыться иди, пока пар есть, я уже не пойду, устала и вообще спать хочу, - зевая, сказала подруга.

- Я быстро, Свет, спасибо, вещи потом занесу.

Наталья побежала в баню, Дмитрий только её и видел.

- Саш, идите спать, я всё открою в бане потом, и двери, и окна, как всегда, подожду, пока Наталья помоется, и в гостевой пойду.

- Ок.

Соколовы ушли.

«Спасибо им, всё понимают.»

Дмитрий снова курил, еще курил, а потом резко встал и пошел к ней.

Зашел в предбанник, пахло вкусно деревом, прошел моечную и открыл дверь в парилку. Жара уже такого не было, Наташа сидела к нему боком и по ногам била себя веником.

- Дима?! – ахнула Наталья.

- Кто же сам себя парит, ложись, - уверенно и властно сказал Смоленский.

Он не успел рассмотреть грудь из-за длинных волос, она послушно и быстро легла на живот. Дмитрий макнул веник в воду, подержал над камнями, снял шорты с трусами, выдохнул и провел вдоль спины веником.

Долгожданная, красивая, любимая женщина с кожей цвета оливкового масла, стройная, с ямочками над ягодицами.

Член встал призывно, она ему тоже пришлась по вкусу.

Дима шлепнул по попе веником, она промычала.

Смоленский чувствовал, как подобрались яйца, как вся кровь собралась в пенисе, он втянул воздух и приложил веником по пятой точке еще раз:

- Бегать от меня вздумала. Жасмин, блядь, в печенках у меня сидишь, и в голове, и в сердце. Жду её тут, байки про Турцию уже достали, а она в Дубай собралась. Хер тебе!

Он говорил и хлестал её веником, видел, как он ударов трясутся её ягодицы, это заводило его до мурашей. Он намочил снова веник, увидев, что дрожь была не от ударов, она была близка к оргазму. Такую реакцию тела он видел впервые, ягодицы тряслись мелкой дрожью, у него на загривке волосы встали дыбом, дыхание сбивалось, сердце колотилось.

- На спину, - он не узнал свой голос, низкий и сиплый.

Наталья перевернулась, вытянулась стрункой. Мягкая полная грудь с острыми сосками и темными ореолами, плоский животик, гладкий лобок и красивые набухшие половые губы. Он выронил веник, стоял и дышал, как загнанный зверь. Она открыла глаза, посмотрела на него темными как ночь глазами, он понимал, что безвозвратно затягивает она его своими чарами в омут свой. привораживает.

- Ведьма! – выдохнул Смоленский.

Она опустила взгляд, увидела крупную каплю на головке пениса, высунула язык, приподнялась на предплечье и слизнула её.

Дмитрия прострелило в поясницу, он схватил её голову и толкнулся в рот. Посмотрел, как пухлые губы захватили его член, зашипел, толкнулся два раза, а когда она подняла на него взгляд, он запрокинул голову и стал стрелять спермой, ноги задрожали, подкашиваясь в коленях.

- Блядь! ООО!

Вздрагивая плечами, он схватил её в охапку, прошел через помывочную, в предбаннике посадил на стол, развел ноги в стороны, уронив чайник, и с мычанием и рычанием уткнулся между грудей, сжимая их вместе. Её всю колотило, она мычала без остановки, отдаваясь ощущениям. Он с маниакальной жадностью вылизывал её грудь, сжимал, кусал, засасывал мякоть, сосал соски.

- Дым, я не могу! Неее могууу – шипела женщина.

Он узнавал её другую, страстную, дикую кошку.

Оторвался от груди, развел ноги широко, держал за колени и смотрел.

Она текла. Текла. Вязкая ниточка смазки вытекала, медленно опускаясь к полу.

- Ууу, течешь.

- Сука ты, не могу, сделай что-нибудь, прошу.

Дмитрия потряхивало, он рычал, смотрел, лизнул сосок, потом второй.

Она прогнулась, ноги была мелкая дрожь.

- Выебать тебя, чтобы ходить не могла?

- Да! Пожалуйста! Трахни меня, чтобы

Не успела договорить, он захватил её рот, мыча, насилуя его, потом укусил сосок, потом захватил половые губы в рот, целиком.

Наталья заорала, раскрываясь еще, двигаясь бедрами, раскидывая руки в стороны, опрокинув голову, задела что-то на стене. Дмитрий пил её сок, она кончала ему в рот, содрогаясь в конвульсиях, уже без криков, хрипя. Не успев отойти ор оргазма, она почувствовала твердый член, раскрыв глаза, слезы покатились от наполненности, Дима слизывал их, безумными глазами смотрел на неё, вколачиваясь сильнее. Она обхватила его ногами, упираясь пятками в ягодицы, взялась за шею и от каждого движения члена внутри издавала протяжный стон. Мужчина ускорился, большой палец положил на клитор, надавил, и его Жасмин запульсировала внутри, сжимая член, запрокинул голову и закатив глаза, уходил в блаженство.

- Сука!! Ё..Да, бля…оо!

Дмитрий уткнулся ей в грудь, слыша её сердцебиение, крупные подрагивания от пережитого оргазма, понимал, что ничего подобного за его долгую жизнь он не испытывал.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Хуй теперь ты от меня денешься! Завтра в загс пойдем.

- Ну, Дым, ты даешь! Сейчас всё на госуслугах, в каком веке ты живешь? Ленин жив, Ленин жил, Ленин будет жить!

И начала смеяться, заливисто и громко.

- Господи, а Света с Сашей?

- Спят они. Старым меня назвала? Ну, я тебя сейчас выпорю, просишь уже давно!

Он схватил её, перекинул через плечо и понёс через участок Соколовых к её домику.

Она хохотала.

- Дима! Ключи в сумке на веранде Соколовых.

- Блядь!

Он развернулся обратно и с ней на плече так и пошел.

- Дима, я тут с голой жопой, вдруг дети.

Она хохотала без остановки.

Он принёс её обратно в баню, поставил, с полки взял полотенце, обернул бедра, сбегал за вещами Натальи.

Они в простынях зашли к Наташе домой.

Он распахнул полы тряпки в разные стороны, говоря:

- Ждал так этого.

Она стояла обнаженная перед ним, он жадно разглядывал её.

- Дим…

- Ты очень красивая...

И опять стал мять грудь, стоя на коленях перед ней, она запустила руки в его «ежик» на голове, млея, снова возбуждаясь. Он целовал её тело, матерясь от восхищения.

- Ты пахнешь теплом, солнцем.

Они начали целоваться, переплетая языки, он гладил её половые губки, вводил палец, её смазкой смазывал соски, потом их сосал с причмокиванием. На полу, закинув её ноги на плечи, он вошел плавно, сразу до упора.

После секса, расположившись на диване, он обнял её крепко.

14. Разговор

- Дым, а почему Жасмин?

Он трогал её волосы одной рукой, второй тискал грудь, перебирая пальцами, чувствуя приятную мякоть в ладонях.

- Это Соколов тебя так назвал, сказал, что ты восточная, как героиня сказки.

- Саша?

- Да, блин, мужские имена из твоего рта меня раздражают.

- Ты ревнивый?

- Наверное, да.

- Дима, у меня два сына взрослых.

- Я знаю.

Она поднялась на локте, сделав удивленными глаза.

Дима подмял её под себя.

- Я люблю тебя, Наташа, люблю давно, уже больше года.

Он почувствовал, как женщина под ним застыла.

- Тшш, иди сюда.

Он облокотился на стену, усадил её между своих ног, обхватив руками грудь.

- Год назад я видел тебя с мужем в магазине, стоял в очереди на кассу за вами, видел, как вы в машине «скорой» уехали. С того дня я вспоминал тебя каждый день, твое пальто светлое, твой голос, взгляд, улыбку – всё!

Он почувствовал, что она замерла, даже дыхание будто пропало, обнял крепче.

- Я не обижу тебя никогда, я люблю тебя. Про детей узнал через безопасников, когда искал твой номер телефона. Хорошие парни. У меня сын, Егор, тридцать парню скоро, жду на днях, буду часть дел передавать, уставать стал, с женой давно в разводе. Наташа, выходи за меня? Хочу быть мужем твоим, беречь тебя, любить. Я, знаешь, Наташ, ведь и не думал, что женюсь снова, а сейчас уверен.

- Дима, расскажи о себе, сколько тебе лет? Чем заниматься любишь? Про сына расскажи, где он сейчас?

Дмитрий поцеловал её в макушку.

- Наташ, почему сегодня так долго была, что с родителями?

- У папы давление поднялось, мама скорую вызывала, я присутствовала, про инфаркты начиталась в свое время, все обошлось.

Дмитрий начал рассказывать, где родился, про родителей углубился, сам не заметил, как его занесло в детские и юношеские воспоминания. Рассказал про Шамана и про Дым Дымыча. Наталья тоже была удивлена таким судьбоносным совпадениям. Через час задушевного монолога о работе в Норильске, он опустил голову, заглядывая в лицо своей Жасмин, она сладко спала, а он так и держал её за грудь. Дима аккуратно уложил женщину, чмокнул в губы, растянулся рядом, обхватывая своими ногами её ноги, уткнулся в волосы и тут же провалился в сон.

Наталья проснулась от жары, она была словно в коконе из конечностей Дмитрия, улыбнулась, стала вылазить из-под него.

- Спи.

- Я как в пекле, ты такой горячий.

Она снова начала шевелиться, потом замерла, чувствуя, как налился член.

Дима открыл глаза.

- Чего притихла, как мышка? Где мои хорошие?

Дмитрий скинул с них одеяло, привстал на предплечья и утыкаясь в грудь стал щекой, губами, языком водить по груди.

- Дима! Щекотно!

Она стала извиваться.

- С ума сводишь! – рыкнул Смоленский и перекинул Наталью на себя.

Она села на мужские бедра, чувствуя промежностью волоски, посмотрела на него. Он утопал снова и снова в её глазах, в этих ведьмовских омутах. Она сидела сверху, грудь налилась, соски стояли, волосы кудрявые распались по плечам.

- Говори, - властно сказал он.

Она покрылась мурашками, Дима увидел это. Взял её крепко за запястья.

Она всегда хотела довериться тотально, подчиниться, стеснялась, а с Димой смогла и сказала:

- Зафиксируй меня.

Дима ощутил животное желание, волна кайфа и предвкушения прошлась по телу, он рыкнул, перевернул её на живот, простынью связал руки крепко.

- Не двигаться! Поняла?

- Да.

- Умница.

Он поднял её таз, надавив рукой на поясницу, выпячивая половые губы, лизнул по ним. Она заскулила, двинулась к нему.

Он шлепнул её по упругой ягодице, она шумно выдохнула, застонала, уткнулась лицом в постель. Он увидел красный след на коже, рукой растёр её смазку по промежности, она возбуждалась и текла обильно, губы половые набухли и блестели, он постучал по ним, она дернулась снова, и снова получила по пятой точке. Он навис над ней, рукой прошелся от поясницы до волос, захватил их в кулак и вошел на всю длину резко. Через несколько фрикций она еще сильнее прогнулась кошкой, замычала и стала кончать, рыдая в постель. Дмитрий часто и рвано стал долбить, уходя за ней следом в ярком и сильном оргазме.

- Вся моя, вся моя! Моя! - развязывая руки, повторял Смоленский.

После душа, готовя завтрак, Дима спросил:

- Наташа, где ты хочешь жить? У меня квартира в центре.

- Дима, летом я хочу тут, если тебе удобно, оставайся.

- Удобно, спасибо.

Зазвонил телефон.

- Дим, я поговорю с ребятами, это мальчики.

Наталья отошла, но недалеко, чтобы и Дима слышал.

- Мам, прикинь, Илье премию выписали сотню. Привет!

- Вау, за что? Привет, сынок!

- Он ваще мега-мозг, в IT шпарит хлеще программёров, короче, за новаторские идеи.

- Какие вы молодцы!

- Мам, ты на даче еще?

- Да!

- Хорошо выглядишь!

- Матвей, я с мужчиной познакомилась, друг Соколовых.

Пауза. Дмитрий притих, слушал.

- Ну, пусть покажется что ли!

Дмитрий кивнул сам себе, улыбаясь, отмечая, что парень не промах, накинул на себя рубаху и штаны быстро.

- Здравствуй, Матвей!

С экрана телефона на Дмитрия смотрел красивый парень Натальиными глазами, но таким цепким, вдумчивым взглядом.

- Дмитрий…, - после небольшой паузы, - Федорович, - представился Смоленский, волнуясь.

- Дмитрий Федорович, маму обидите, мы с братом вас покалечим.

Дмитрий улыбнулся.

- Это так, чтобы вы знали….Дмитрий Федорович.

- Я не обижу Наталью никогда.

- Не обещайте того

- Матвей, - не дав договорить парню, Дмитрий продолжил, - я говорю то, в чем уверен, я маму твою не обижу, даю слово.

Наталья взяла телефон.

- Илюха вечером позвонит. Мама, я люблю тебя! Ма, возьми трубку к уху.

Наташа убрала видео.

- Я тоже тебя, сынок, спасибо тебе, мой хороший.

- Мам, ты уверена в этом Федоровиче?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Да, сынок.

- Ну. хорошо. Давай, еще Арине позвоню.

- Давай.

Она убрала телефон.

- Я волновался! – Дмитрий обнял Наталью, - как на собеседовании в лучшую компанию мира.

Они стали целоваться, и тут в окно услышали:

- Соседи! Чай пошли пить! Блины стынут!

Света стояла под окном.

- Идем! – крикнула Наталья, чувствуя себя счастливой, влюбленной и любимой женщиной.

15. Семья

Дмитрий уезжал на работу рано, Наташа провожала его, кормила завтраком, вечером он приезжал на дачу. У них зарождалась семья со своими традициями, бытом, правилами. Три раза в неделю Наталья уезжала в городскую квартиру на репетиторство. У всех её учеников в июне подтверждение знаний китайского языка: у кого экзамены, у кого деловые встречи.

Так пролетели четыре недели, четыре недели страстного секса, разговоров, даже слез. Наталья, рассказывая что-то о своей прошлой жизни, которая была неразрывна связана с Семёном, плакала, не стесняясь своих слез. Дима её брал в охапку в такие минуты, качая, как ребенка. От поездки в Дубай она отказалась, там надо было проживать два месяца.

- Наташ, ты освободилась?

- Да.

- Я тебя заберу.

Из городской квартиры они ехали в свой тихий уютный мир. Дмитрий всё хотел спросить её, подбирал слова и наконец-то решился. Он давал Наталье время привыкнуть к нему, но Смоленскому было не по себе, не по-мужски, жить на территории женщины.

- Наташ, мы живём в одной комнате дома, во вторую не ходим, там была спальня у вас с Семёном, я понимаю всё. У меня предложение: давай свой дом построим, а? Не торопись с ответом, подумай.

- Я хочу, да!

Он смотрел на дорогу, а у самого всё плыло в глазах, кажется, это было слезы, он свёл брови, чтобы задержать влагу.

«Приплыли, блядь, плачу, с этой женщиной каких-то только нежданчиков не поймаешь на себе».

Выйдя на проселочную дорогу, он свернул в лесополосу, Наташа всё чувствовала, понимала, предугадывала, полезла под юбку, зацепила трусики и медленно стала их снимать, смяла, чтобы закинуть в сумочку.

- Покажи их.

Она на указательный палец повесила цвета сливочного масла кружевное нижнее бельё.

Она любила смотреть, как возбуждается Дима, его могучая грудь начинала вздыматься, дыхание становилось объемным, тяжелым. Она кожей чувствовала волнение и предвкушение секса, предвкушение его рук, члена внутри.

Дмитрий посмотрел на колени её.

- Раздвинь ноги.

Она на сколько можно в машине раскинула ноги, шумно выдохнула, летняя шелковая юбка поднялась до середины бедер.

Дмитрий заехал к деревьям, остановился, отодвинул кресло назад и потащил Наталью на себя.

- Иди ко мне.

Быстрыми рваными движениями поднял её топик вместе с лифчиком наверх, грудь подпрыгнула, обхватил полушария, сдвигая вместе, стал целовать соски, лизать и всасывать ореолы, пытаясь захватить ртом как можно больше такой манкой мякоти, поднимаясь поцелуями-укусами по подбородку к губам, целуя голодно и жадно женщину в губы. Наталья расстегнула ширинку, нырнула рукой в трусы, обхватила член, сжала, слыша мычание в рот. Он поднял её и посадил на себя, тела встретились, она потерлась, качнулась, укусила его в губу, рукой направила член, села на него до самого паха, рвано выдыхая от такой распирающей наполненности. Дмитрий застонал. Наташа, расстёгивая трясущимися руками его рубаху, порвала несколько пуговиц и наконец-то прижалась сосками к его телу. Дмитрий зашипел, схватил её за бедра крепче и с силой стал насаживать на свой член, рыча и матерясь. Почти одновременно они получили оргазм, чувствуя, как тела подрагивают, успокаиваются, приходили в себя.

Она сидела на нем в машине, слушая весенний теплый лес, ощущая липкую сперму между ног.

- Дим, у тебя есть влажные салфетки?

- Где-то были, а может и нет, мы же на дачу, давай рубахой.

- Давай.

Дмитрий снял рубаху, она вытерла между ног, свернула её и положила под попу, чтобы не отпечаталась оставшаяся влага на юбке или сидении.

- Спасибо, что ты не замороченная, не сдвинутая, не гламурная, не начитанная блогеров женщина. Моя! Настоящая!

- Замороченная, сдвинутая – это какая, Дим?

- Это когда в голове столько установок, чужих правил, запретов, табу, инстаграмной чепухи, что своего истинного и настоящего не видно на горизонте. Ты как чувствуешь, так и живешь.

- Это всё бабуля, она всегда говорила маме и мне потом: если выбрала мужчину, доверяй ему и помни, мужчина думает головой, женщина – сердцем!

Я тоже думала про дом, мне правда сложно, Дим, быть в спальне, я могу продать его, только вот бы в этом же поселке купить, как думаешь? Мне тут нравится, да и Соколовы, куда без них.

- У тебя дети, можно им оставить.

- У меня двое, а дом один, нет, Дим, надо поровну.

- Какая ты у меня умница, Жасмин!

Она засмеялась.

- Наташ, сегодня подаём заявление, помнишь?

- Страшно, мы сможем, Дим?

- Мы уже можем, не бойся, мне самому ссыкотно.

- Дима, я тоже тебя люблю!

Он обхватил её лицо ладонями, большими, горячими, уткнулся в лоб своим широким, целуя в губы:

- За что мне такое счастье привалило, а?

-Дим, мы найдем покупателей, не сомневаюсь, в этом доме всё с любовью, вдруг твой сын захочет купить?

Дмитрий задумался: было бы здорово, все были бы рядом. Он взял её за руку, положил себе на бедро, и они поехали.

Уже за ужином Дима сказал, что в пятницу они приглашены в ресторан, у его заместителя Павла день рождения.

- Похоже у Павла какой-то кризис, на дне рождения будет мама его, мировая женщина, мы и два друга его, еще со студенческих времен кстати, с женами. Не ладится у него с женщинами, говорит: устал от баб. Так что, мы в узком кругу.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

16. Встреча с прошлым (неприятным)

Время до пятницы пролетело в делах, Дмитрий решал свои рутинные и сложные задачи, Наташу загрузили переводами, за которые она взялась с вдохновением и восторгом, с Мариной успели даже один раз посетить спа-салон. В пятницу был последний урок с врачом, она пожелала своей взрослой ученице удачи и попросила обратную связь, как та устроится в Китае.

Наталья с Мариной пошли в салон и за новым платьем. Наташе хотелось нравится Диме, видеть его восторженные взгляды.

Дима ждал Наташу у входа в ресторан. Он стоял в отведенном месте для курения, сам не курил, разговаривал, вдыхая дым, выглядывая свою Жасмин.

- А это чья? Какая а! – услышал Дмитрий голос одного из курилки.

Мужчины оживились и посмотрели в одну сторону. Смоленский повернул голову, от такси шла его Жасмин. Она была как сказка, как песня, как пантера, как воздух, как ведьма - все сравнения подходили к ней.

Наталья с Мариной выбрали для ресторана платье-комбинацию из тяжелого черного шелка, открытые босоножки черные на высоком каблуке, в салоне ей накрутили мелкие кудри.

Смуглая кожа, шикарная шевелюра, плавная походка, эти невозможно красивые глаза и мягкие полные губы с красным блеском, конечно, мужчин не оставили равнодушными.

Дмитрий хотел крикнуть всем, что она его. Его эта женщина!

Он подошел:

- Привет, Жасмин, ты прекрасна!

- Привет, Дым, ты тоже!

Он открыл дверь, положил руку ей на талию, пропуская вперед, потом переплел пальцы, и они направились к столу.

- Наталья Николаевна! Вы как Нефертити, прекрасна и загадочна! Приветствую вас.

- Спасибо, Павел, с днем рождения!

Все расселись, за столом оказалась на редкость теплая и дружная компания. У одного из друзей Павла была жена педагог, темы нашлись общие, потом вклинилась мама именинника, рассказывая, как они с внучкой отдохнули в Сочи, потом женщины пересели за один угол стола, мужчины - на другой, велись свои гендерные беседы. Мама со всех пыталась взять слово, чтобы Пашеньке нашли хорошую девочку, так как не везет ему с женщинами, проститутки сплошные попадаются.

Играла живая музыка, Дмитрий любовался своей Жасмин, она то бегло, то, замирая словно на мгновение, тоже смотрела на него, чувствуя те самые пресловутые бабочки, что сами по себе появляются и порхают, когда им вздумается, вызывая волнение и трепет где-то в области желудка.

В зал вошли трое мужчин, один обернулся на их стол и задержал взгляд на Наталье. Она, увидев его, покраснела, опустила взор в тарелку. Дима это заметил. Наталья занервничала, это Дмитрий тоже заметил, она собрала ладони в кулак, потом, расслабила их – этот жест он уже знал.

Пришедший бизнесмен кидал взгляды в её сторону бесконечно, а выпивая алкоголь, пристально смотрел.

Принесли торт.

- Девочки, кто до дамской?

Дима понял, что Наталья не хочет идти одна, до визита этого типа, уже бегала одна в туалет, а тут...

- Наташенька, пошли, я хочу опять, - сказала Нина Ивановна.

Женщины ушли, через пару минут встал тот тип.

Наталья вышла из кабинки, и тут же её схватил Борис и прислонил к стене.

- Убери руки! Где Нина Ивановна?

- Я тебя, сучка, ждал тогда два дня, сука, два долбанных дня.

Он схватил её за щеки, губы собрались рыбкой, он провел по ним большим пальцем.

- Все равно трахну тебя!

Стал лезть под платье рукой, она закричала, он зажал ее рот, больно сжимая щеки.

Дмитрий не выдержал, поднялся и пошел в уборную.

Навстречу ему шла Нина Ивановна.

- Нина Ивановна, а где Наталья?

- В туалете, Димочка, мне мужчина симпатичный и такой вежливый сказал, что меня срочно просят подойти, что случилось?

- Нина Ивановна, все хорошо, я сейчас.

Дмитрий быстрым шагом пошёл в мужской туалет, все кабинки были свободны, он выскочил, подбежал в женскому. Дернул дверь – закрыта.

- Наташ! - крикнул Дима.

- Дииммаа! – он услышал то ли стон, то ли крик приглушенный.

Смоленский стал дергать ручку двери и крикнул:

- Открывай, иначе я вышибу.

Тут открылась дверь и вывалился мужик, что пялился на его женщину, толкнув плечом, прошел.

У стены стояла Наталья, с красными отметинами на лице. Она посмотрела на Диму, закрыла ладонями лицо и заплакала.

Дмитрий догнал мужика, крутанул за руку:

- Со зрением проблемы? Двери перепутал?

- Че! За Ташей своей пришел? А ты следи за ней лучше, сучкой ебливой, не рассказывала она, как мне на руки кончала, трахай лучше бабу свою, а то она у меня от одного касания текла и кончала. Ты дома её ждал, а она стонала со мной.

Дмитрий со всего размаху врезал ему в челюсть.

Он упал, матерясь, пугая его связами и сроком.

Наталья подбежала к Диме, который уже за ворот поднимал Бориса, чтобы снова ударить, к ним уже неслась охрана и администратор заведения.

- Он был в женском туалете, напугал мою жену, - сказал Дмитрий охране.

- Она трахнуться со мной хотела, - выплевывая кровь, говорил Борис.

- Это неправда, - сказала Наташа.

Друзья Бориса его забрали, за стол Наташа не захотела возвращаться.

- Я предупрежу Павла, что мы домой, ты как?

- Это все правда!

- Что правда?

- Сёма дома был с детьми, а я с ним была.

Слезы стекали по ее лицу, горькие, жгучие, болезненные.

- Наташ, это все было в прошлом, я мигом, жди.

Она ждала. Видела, как Дима говорил Павлу что-то, Паша посмотрел на неё, улыбнулся, помахал рукой. А потом Дима устремил взгляд на Наташу, и ей показался он долгим, проницательным и осуждающим, неродным. Дима обвел взором Наталью от макушки до пальцев ног, вернулся в глаза.

Дмитрия отвлекла Нина Ивановна, и Наташа убежала.

Она села в такси у ресторана, называя адрес подруги Марины.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

17. Доверие

Дмитрий вышел из ресторана, швейцар сказал, что дама его уехала на такси.

«Отлуплю как сидорову козу.»

Дмитрий ехал на дачу, ему не терпелось поговорить с ней. Он видел, что она испугалась, испугалась не боли, не участия в этом мерзком действии с этим Борисом, она испугалась, что он узнал, она не хотела разочаровывать его.

«Глупенькая, сбежала, всё равно отлуплю».

На даче её не было, он поехал на квартиру, трубку она не брала. Уже за полночь Дмитрий зашел к себе в квартиру.

«Наташ, я тебя люблю, завтра подниму всю полицию и тебя найду, высеку за недоверие ко мне так, что на жопу у меня не сядешь.»

Она читала вслух Марине сообщение от Дмитрия.

- Натаха, какая же ты ебанутая! Любит же, замуж зовёт, меня вот не зовёт Игорёк, а мы уже сто лет с ним.

Наталья рассказала историю с Борисом, которая случилась с ней четыре года назад, виня себя и обзывая последними словами.

- Как мне в глаза смотреть Диме, он теперь будет мне не доверять, думать, что я могу вот так вести себя.

- И всего-то, было бы о чем переживать, мама дорогая, а он что, прям идеальный, эта вот Валерия, силиконовая и молодая, он что с ней ромашки собирал и на единорогах катался, трахал во все щели и не парится.

- Но я замужем была.

- И что? Ты же у нас самая умная, поговори с мужиком, послушай, что скажет, потом и выводы будем думать. Всё, спать пошли, мне в зал с утра.

- Куда?

- Я записалась в крутой спортивный клуб, там Янка, географичка, мужа себе нашла, а ей, между прочим, сорок восемь, я даже костюмчик купила, розовый, щас померю тебе.

Марина вышла вся в розовом, Наталья начала хохотать.

- Маринка, ты произведешь фурор, никто не останется равнодушным, одни титьки чего стоят.

- Вот и я думаю, что-то в нём не так, всё так выделяется.

Они поржали еще несколько минут, потом Наташа написала Диме: «Дым, я у подруги, завтра после обеда буду у себя, в квартире».

Она не стала писать о любви к нему, хотя очень хотелось, придумывая себе, что привязывает его этими словами и чувствами.

«Пусть подумает, вдруг я ему не нужна такая.»

Утром Марина отправилась покорять спортивные снаряды и искать жениха, а Наталья – в свою квартиру.

Убираясь в квартире, вспоминала вчерашний инцидент в ресторане, Бориса, который был грубым, бесцеремонным, злым и очень опасным.

Она подбирала слова, чтобы рассказать Диме, что она совсем не идеальная, что вот такое с ней было.

К обеду решила приготовить отбивные, полезла в морозильник, достала лоток с индейкой, но ящик в морозильной камере не всовывался обратно: ни туда, ни сюда, дрыгала его, двигала. В итоге холодильник остался открытым, она делала обед, смотрела на него, подходила, всовывала – он не двигался, разревелась от беспомощности, от себя.

Дмитрий провел планерку, решил ряд производственных вопросов, позвонил Егору, уточнил, когда прилетит и набрал номер Наташи.

- Да, Дим!

- Наташ, ты плачешь?

- Нет, то есть чуть-чуть, у меня руки растут из жопы, я ничего не умею.

- Ты где?

- Дома, в квартире.

- Я сейчас.

Она открыла ему дверь, в джинсовых шортах, белой майке, с пучком волнистых волос на голове, с огромными влажными от слез глазами, опухшими губами. Он кинул огромный букет бордовых роз ей в ноги, захватил её и понес в комнату.

- Лупить буду, но сначала съем.

Неся до дивана, Дима опустил лямку майки, оголив грудь, стал засасывать мякоть, мычать, тереться об неё. Сел на диван, поставил её между ног, расстегнул молнию на шортах, снял их вместе с трусиками, посмотрел на промежность, замычал, властно зафиксировал одной рукой за ягодицы, большим пальцем второй провел между половых губ снизу до клитора.

Перекинул Наташу через колени, шлёпнул по попе.

- Дима!!!!

- Еще раз убежишь, ремнем выпорю! – и еще один шлепок.

- АЙЁ, охренел!

- Удирать она вздумала от меня! – и еще один шлепок, - ещё и ругается, - и еще один шлепок.

Потом еще и еще, красные ягодицы горели.

Наталья притихла, а потом протяжно тихо застонала, Дима погладил раскрасневшуюся кожу, просунул руку между ягодиц, накрывая лобок, и по спине прошелся слоновий ворох мурашей. Она была мокрая, вязкая.

- Сучка! – шипел мужчина.

Он развернул её, уложил на диван, развел ноги, губки блестели, набухли.

- Нравится? – хриплым голосом спросил Смоленский.

Она кивнула, посмотрела темными как ночь глазами.

- Околдовала меня.

Дмитрий широким языком слизал её смазку, она выгнулась на лопатках и задрожала, он резко развернул её и вошел сзади.

Они лежали на диване, вещи валялись на полу, из коридора доносился запах роз.

- Надо расставить цветы, - промурлыкала Наталья.

- Еще немножко давай полежим.

- Дим, у меня был один мужчина в жизни до тебя, это мой муж, мы со школы были вместе, четыре года назад, после переговоров ко мне подошел Борис, грубо и резко стал ласкать руками, я быстро кончила, больше ничего между нами не было. Мы с ним не встречались. Я испугалась вчера.

Дима молчал несколько секунд, Наташе они казались минутами.

- Наташ, у тебя был один мужчина до меня?

- Ну, да, я же замужем была.

Дмитрий уткнулся лицом ей в живот и засмеялся.

- Ты чего?

- Я подумал, что этот Борис твоим любовником был.

Наталья замерла, а потом стала выбираться из-под его рук.

- Так-так, ну-ка стой.

- Это было ошибкой, я любила мужа, я извелась вся. Какие любовники? Это в твоем мире значит так можно, заведено?

Она это говорила тихо, он напрягся - еще придумает в своей головке невесть что.

- Ну - ка иди сюда, - он подмял её под себя, захватил лицо в ладони, глядя в глаза, - я тоже не изменял жене никогда в браке, это табу, прости, что так подумал о тебе.

…

Дмитрий обедал, когда ему на телефон пришла информация о Борисе Корфинском, которому он вчера разбил нос: бизнесмен, занимающийся в основном доставкой медицинского оборудования и владелец 10% от уставного капитала крупной продовольственной сети. Корфинский Алексей – старший брат, прокурор.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Наташа расставляла цветы по вазам, восхищаясь ими и напевая какую-то мелодию.

18. Новость

Вечером на даче Наталья и Дмитрий сообщили Соколовым, что подали заявление, первого октября решили сыграть свадьбу, к тому времени у Ильи и Матвея закончится вахта. Саша и Света были рады за друзей, тут же достали покрепче напитки, Маша и Миша тоже поздравляли тетю Наташу и дядю Диму.

Дима смотрел на Наталью, вернее не так, любовался ею, это замечали и Саша, и Света.

- Свет, а Алевтина Максимовна до какого числа в отпуске?

- К первому сентября приедет, она в Испании у дочери, а что?

- Давно её не видела, вспомнила что-то, Свет, а у тебя есть чё-нибудь солененькое? Огурцы? О, селедку бы съела, давно не ела.

Воцарилась тишина, Наталья подняла глаза на всех, три пары глаз смотрели на неё вопросительно.

- Что?

И тут до неё стало доходить: она забыла про цикл, год вообще менструация шла, как попало. Наталья судорожно стала вспоминать, когда она вообще была в последний раз, свела брови, подняла широко распахнутые глаза на Дмитрия и смотрела, не мигая. Он от этого взгляда впал в ступор, сглотнул шумно и приложил ладонь к широкой груди, словно извинялся и был в ответе за весь гнёт в мире.

- Так, спокойно, надо тест купить, - оживилась Света, - о, а это было бы здорово! Малышку давайте нам на радость, такую же кудрявую.

Дима расплылся в широкой улыбке.

- Ммммм, - замычала Наталья, - Дима, вот чего ты лыбишься?

И тут он начал вообще ржать.

Наталья вопросительно посмотрела на Сашу.

- Отходняки.

- Дима, нам сто лет, а если и правда мы беременные, мы же старые! – Наталья взяла лицо в ладони.

- Так, подруга, а вот хамить тут не надо, ты моложе меня почти на десять лет, ты еще молодая, это вот муженёк твой.

Тут Дима округлил глаза, и уже Наталья начала смеяться.

Так как мужчины уже выпили, решили заказать тест через курьера.

Наталью с баночкой и тестами от разных фирм благословили в туалет, и сели все в ожидании.

Через несколько минут к ним вышла женщина, у которой за плечами была целая жизнь, муж, которого любила и похоронила, два взрослых сына, а тут две полоски.

Несколько минут назад, увидя две отчетливые полоски на тесте, Наталья ощутила в себе эту любовь, которая мгновенно вспыхивает и остаётся навечно, полыхая, и только растёт с каждым годом – материнская.

Она вышла ко всем, увидела глаза человека, с которым не только её связывает чувство, а теперь гораздо большая связь.

- Дим, через девять месяцев бы будешь папой, второй раз.

Он подбежал, схватил её под ягодицы, поднял, она обвила его за шею.

- Как же я счастлив!

- Правда?

- Конечно!

- Свет, может и нам сходить?

И тут все начали снова хохотать.

….

Наташа встала на учет, срок был три недельки всего.

В июне прилетел Егор, красивый высокий крепкий спортсмен-хоккеист, Смоленский – младший.

Дмитрий потом сказал Наталье, что Егор дал ей тридцать лет, подумал, что Наталья его ровесница. Может слукавил, но ей было приятно.

Дмитрий занялся во всю поиском дома и передачей дел сыну. Егору понравилось: ангары, техника, мужики толковые, отлажено всё.

- Бать, а ты крутой! – как-то, выходя из мастерских, сказал Егор отцу.

- Спасибо, сын, не просри всё это.

- Постараюсь. Спасибо за доверие.

Илья и Матвей на свадьбу отреагировали так, что Наталья потом ревела час. Она боялась, что мальчики скажут, а они сказали, что правильно это, что жизнь идёт, лишь бы она была счастлива, потом попросили маму уйти и поговорили по-мужски с Дмитрием, пообещав снова, что, если чего, покалечат.

Наталья познакомила своих родителей с Дмитрием. Родители жили в Подмосковье, в своём маленьком уютном домике с весны по осень, а на зиму уезжали в город. Мама Людмила Григорьевна разглядывала нового зятя своими теплыми темными бездонными глазами, а Дмитрий подмечал, как Николай поглядывает на свою жену, как незаметно и бережно вытаскивает из кудрявой темной шевелюры какую-то травинку во время разговора.

Смоленский прикрыл глаза на миг, прося у Бога дочь.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

19. Злость

Бушевал июль. Жаркий, солнечный, душный и сухой - в городе, вкусный и комфортный - за городом.

Наталья и Дмитрий присмотрели строящийся дом в этом же поселке, он был большой по сравнению с нынешним, но решили на нём остановиться, у них три сына, будут и внуки, значит.

Было девять недель беременности, срок совсем маленький, токсикоз не мучал, живот у Натальи был еще плоский, а вот грудь налилась, ореолы увеличились, соски стали чувствительными, и Дмитрий не мог натискаться ею.

Наташа часто ходила голышом, в такую жару-то. За завтраком, провожая мужа, она сидела за столом, грудь красиво стояла, призывно торчали соски.

- У меня всегда стоит, когда ты рядом, - прорычал Дима.

Она встала, подошла к нему медленно, он повернулся на стуле, протягивая руки, она села на пол на колени.

- Спусти джинсы.

Дима стянул вниз одежду, и Наталья со смаком захватила в рот вкусный, такой уже родный, пенис, облизала яички, и снова взяла глубоко, хватаясь руками за ягодицы. Смоленский запустил руки в её волосы, таз двинул вперед, получая кайф, глядя как полные чувственные губки захватывает его орган, как он утопает в нем. Наталья рукой покружила по клитору.

- Я сам, не трогай, я сам, ммм, - говорил рвано Дима, выстреливая спермой в рот своей Жасмин.

Потом посадил её на стол, разглядывая между разведенных ног, говоря комплементы, постукивая пальцами по половым губам.

- Дим, я ..ооо, хочу…ооо, - всхлипывая, шептала Наталья.

- Знаю. Свяжу и отлуплю вечером, - так же шепотом, низким голосом, обещал Дима.

- Даааа, - кончая на пальцы своему будущему мужу, выкрикивала Наталья.

Наталья понимала, что с Димой у неё получилось раскрыться, стать раскрепощённой в сексе, она легко смогла сказать, что ей нравится, она доверилась и была откровенна с ним.

«Наверное, я стала старше», - думала она.

Она возбуждалась от подчинения властному и доминантному мужчине, а Дмитрий это понимал, чувствовал.

Он понимал, что у его любимой женщины такая игра, фантазия, понимая и то, что в сексе она любит подчиняться, а вот в жизни он – в абсолютной власти от её чар.

…

- Ты сегодня до скольки?

- Так, отвезу переводы к 11.00, потом в 14.00 репетирую, ученики у меня новенькие, группу попробую, короче в 16.00 освобожусь.

- Отлично, я тебя заберу.

Наталья уже стала забывать, как самой водить машину, снова на такси доехала до офиса, её возил всегда один и тот же водитель Аркадий Анатольевич. На ней был легкий белый сарафан, в объемной, почти пляжной сумке, вода, учебники и тетради рабочие для группы из трех учеников.

Наталья вышла из такси, у ворот здания, где находилось бюро переводов, стоял Борис. Она затормозила, он пошел к ней.

- Борис, не подходи!

- Наталья, я пришел извиниться.

- Извиняйся и иди. Прошу тебя.

- Наталья, я был пьян, ты была такая красивая, бес попутал, извини.

- Всё, извинения приняты. Прощай, Борис.

Она обогнула его и быстрым шагом направилась к двери, и тут он подпрыгнул к ней, прислоняя к лицу салфетку.

Она лишь услышала: «Жене плохо стало, жара такая».

Наталья разлепила глаза. Она лежала в машине на заднем сидении, быстро приняла положение сидя, увидела Бориса, он стоял у дерева и говорил по телефону. Они были в лесу.

Она опять легла, шаря руками в поисках сумки.

«Ну, конечно, ни сумки, ни телефона, хоть бы воды, душно, пересохло во рту».

- Я знаю, да, знаю, да никто ей причинять ничего не собирается, за секс еще никого не посадили, какое, блядь, изнасилование, всё! Брат ты мне или кто, прокурор ты или где? Да не, переборщил с хлороформом, спит еще, уже час прошел.

Наталья подкралась к двери, попробовала открыть.

- Очнулась.

В окне показалась физиономия Бориса. Вот сейчас в этом бизнесмене Наталья увидела не делового человека, а ненормального и озабоченного мужика.

Он залез к ней на заднее сиденье.

- Ну, чего сжалась, как неродная. Расслабься, никто тебя насиловать не собирается. Я ведь тебя тогда ждал, меня никто так не кидал никогда, особенно бабы. Девки стелются передо мной, а ты, возомнила из себя кого-то! А в ресторане снова вспомнил ту зиму, и блядь, цель у меня теперь, понимаешь, поставил себе задачку, а её выполнять надо, закрыть гештальт, как говорится, понимаешь?

Он стал расстёгивать ширинку.

- Отсосёшь и вали.

- Борис, отпусти меня, пожалуйста, я ничего никому не скажу.

Борис ухмыльнулся:

- А ты и так ничего не скажешь. Кто тебе поверит? Смоленский твой? Как он-то трахает? На бабки повелась? Мужик твой помер, знаю, довела изменами своими?

И тут Наталью затопило чем-то темным, сильным и жгучим, стало давить, ей захотелось убить его, размазать, стереть с лица земли.

Она посмотрела на него.

- Аааа, сука, красивая ты, яркая, тропикана-девочка, ну давай, бери в свой ротик, мне даже похуй, представляй хоть покойного своего муженька.

И тут перед глазами у неё возникло лицо Семёна, доброго, живого, как он снимает очки, улыбается, смотрит своими умными и любящими глазами.

Её переклинило от злости, она сжала зубы, вцепилась Борису в лицо, поцарапала губу, начала колотить его и кричать:

- Ты, тварь, даже мизинца его не стоишь, урод, он по сравнению с тобой, мужик настоящий, можешь тут убить меня, мне плевать, а имя его не смей даже называть, а уж тем более оскорблять.

- Ебанутая что ли!

Борис опешил и толкнул её в угол машины, потрогал свою губу.

- Блядь, кровь, губу мне поцарапала, кляп поставлю тебе и выебу.

Он начал хватать её, заламывать руки, она кусалась и царапалась, уже ничего не соображая, сознание плыло, жара давила, в горле было сухо и не хватало сил даже на то, чтобы сглотнуть, слюны не было, хотелось пить, она отбивалась до последнего, пока не услышала какой-то шум, еле открыла глаза, увидела людей в бронированной одежде и провалилась в обморок.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

20. Чувствую

К 11.00 часам Дима сделал традиционный звонок Наталье, спросить, как добралась. Она не отвечала. Дмитрий начал замечать, что в последнее время он становился не просто сентиментальным, плаксивым, мечтательным, а и тревожным мужчиной. Он сделал еще пару звонков, затем нашел контакты владельца бюро переводов, узнал, что Наталья Николаевна еще не пришла. Смоленский начал накручивать, представляя все негативные варианты и возможные их последствия. Дмитрий позвонил Аркадию Анатольевичу, на что водитель сказал, что довез до места в целости и сохранности.

Дмитрий выдохнул, вызывая Антона и Павла.

- Мужики, - так обращался Дмитрий впервые, - Наташа не берет трубку, впервые такое, как её можно найти?

- Дим, может в туалет пошла?

- Паша, она не берет трубку уже пятнадцать минут.

Мужчины переглянулись.

- Дим, всего пятнадцать минут.

- Нет, я чувствую, блядь, что-то не то.

Смоленский поднялся, набрал сына.

- Егор, как можно найти человека, срочно?

- Кто пропал? Водитель?

- Наташа.

- О! Давно?

- Егор она не берёт трубку.

- Давно?

- Чё заладили? Не давно, но такое впервые, я чувствую.

- Понял.

Егор, Павел и Дмитрий доехали до офиса Натальи, просмотрели камеры и увидели, как она шла к двери, резко встала, что-то кому-то говорила, потом снова пошла и не дошла.

- Кто это мог быть? – сказал Егор.

- Я звоню Белову.

Белов Савелий – глава частного детективного агентства, которого нанимали даже правительственные органы. Мужчины познакомились на ринге в спортивном клубе Соколова.

- Дима, это же женщина, прошло меньше часа, может накручиваешь? Сумма приличная выйдет на поиски твоей пропажи. Может, она сбежать хотела? - сказал и Белов.

И этот туда же.

- Савва, она беременная, помоги, прошу, - выдыхая и умоляя, сказал Смоленский.

- Всё, понял.

Когда ребята спецназа махнули рукой, выволокли Бориса из машины, Дмитрий не усидел, как его просили, побежал, вытащил Наталью, прижал её к себе.

- Что с девушкой? – спросил Белов, держа за шею преступника.

- Мы просто говорили, она сознание потеряла. Что за цирк тут устроили? Еще бы армию пригнали.

Дмитрий увидел расцарапанною физиономию Бориса и гаркнул:

- Ты труп Корфинский, и братишка твой не поможет.

У Бориса тут же вся спесь мигом улетучилась.

Дима нес Наташу, шепча: «Только живи, моя девочка, только живи, зачем мне тогда жить, без тебя-то зачем?» и услышал, как Корфинский говорит про хлороформ, закрыл глаза, сжимая челюсть.

….

Наташа открыла глаза, услышала голос мамы, оглядела стены больничной палаты, опустила руку меду ног – посмотрела на пальцы - никаких выделений нет, выдохнула.

В коридоре слышались голоса Марины, Егора, мамы.

Она спустила ноги, болезненных ощущений не было, голова не кружилась, только очень хотелось в туалет, она тихонько пошла к двери, открыла и вышла в коридор.

- Наташа! – охнула мама.

- Привет, мам, а где Дима?

Все посмотрели за её спину, она обернулась, на стуле в углу палаты, спал её Дима. Ноги вытянуты, руки свисают вдоль туловища, лицо серьезное, напряженное.

- Так, Наталья Николаевна, вам надо лежать, - сказал врач, подойдя.

- Я в туалет хочу, можно?

- Конечно, вас прокапали, конечно, санузел в палате, попросите кого-нибудь, чтобы вас сопроводили, может быть головокружение.

Она почувствовала крепкие родные руки на плечах, повернулась, уткнулась в грудь, вдохнув родной и любимый запах и заплакала.

- Маленькая моя, любимая, всё позади, - обнял Дима крепко.

- Наташ, доченька, тебе волноваться нельзя, не плачь, - говорила мама, а у самой текли в два ручья крокодильи.

Дима закрыл перед всеми дверь, произнося:

- Извините, мы сейчас.

Он поднял на руки свою любовь, понес в туалет, задрал её сорочку, усаживая на унитаз.

- Дима, как малышка?

- Крепкая, сидит как мышка там, всё хорошо, думаешь, дочь?

- Уверена, с мальчиками рыгала, а сейчас нет токсикоза.

- Я люблю тебя, моя Жасмин, больше жизни люблю.

- Спасибо, что спас, было страшно, я дралась, Дим. Дым мой, я тебя тоже люблю, очень!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

21. Свадьба

Корфинскому дали условный срок, он, используя связи и деньги, уехал за границу.

В августе Дмитрий и Наталья переехали в новый дом. Она с удовольствием его наполняла уютом: шторы, цветы, красивая новая посуда. Света включилась с энтузиазмом, помогая Наталье, прикупая обновки и себе домой. Маша и Миша были уже собраны к первому классу, впереди у детей новый волнительный и ответственный период в жизни.

Ранним утром Наталья проснулась от того, что Дима с причмокиванием лизал её грудь, сосал соски.

- Ах, - она прогнулась, - Дима, свяжи меня.

Дмитрий скинул одеяло, животик уже немного округлился, грудь, налитая и набухшая, вызывала у него какой-то животный трепет, такой, что челюсть сводило и слюни копились мгновенно.

Он достал веревки, что купил специально для этого, привязал руки за головой к кровати, щиколотки зафиксировал тоже.

- Не больно?

- Хорошо.

Дима понимал, ей хотелось тотально довериться, подчиниться - это заводило её и возбуждало, возбуждало так, что он сам воспламенялся только от её такого состояния.

Она уходила за грань реальности в таком связанном положении уже от того, как лежала под его голодным взглядом. Он большим пальцем провёл между половых губ, сел сбоку, в рот взял сосок, прикусил, ввел в вагину два пальца и начал кружить ими. Она хотела раздвинуть ноги, но не могла, выгибалась, чувствуя пальцы внутри, мечтая о большом крупном пенисе.

- Открой рот!

Наталья высунула язык, закатила глаза, он приставил головку, она тут же всосала, крутя языком. Почувствовав, что головка стала просто каменной, она сомкнула губы, умоляюще посмотрела.

- Наташ, он большой.

- Врачи сказали, что можно, Дым, пожалуйста.

Он развязал ей ноги и вошел в неё, она тут же кончила, он за ней.

Дмитрий Смоленский осуществил мечту Натальи – купил ей студию, она набрала группу учеников. И теперь у неё собственная мини-школа по обучению китайскому языку, она договорилась с Леяо, китаянка согласилась на подработку - несколько часов онлайн с учениками как носитель языка. Наталья набрала две группы по пять человек, предупредив, что после родов будут занятия онлайн какое-то время.

Женщина ездила на работу из поселка с Аркадием Анатольевичем, которого нанял Смоленский.

- Пап, это не моё, конечно, дело, но я видел сейчас Наталью твою с каким-то мужиком, они обнимались, выходя из супермаркета.

- Егор, ты ошибся.

- Я не ошибся, прости, не сказать не мог.

Дмитрий зажмурил глаза, позвонил Наташе.

- Дима, я перезвоню.

Смоленский встал к окну. Накрапывал осенний дождь, у него защемило сердце.

Звонок.

- Дима, Дим, Дым, ты почему молчишь?

- Наташ, ты где сейчас? Хочу поговорить, соскучился.

- Представляешь, мальчики прилетели, мы у родителей, приезжай, Егора бери, посидим, они тут заказали целый стол.

- Приедем.

Через час Дмитрий с Егором приехали на дачу к Людмиле Григорьевне и Николаю Васильевичу. Дмитрий увидел сыновей Натальи впервые не через экран телефона. Илья – вылитый Семён, высокий и крупный, с красивым татуированным рукавом, в очках, спортивный, Матвей – не менее крупный, но темноволосый, с щетиной, смуглый.

Наталья рядом с ними выглядела как младшая сестренка.

Мужчины познакомились.

- Пап, это был Илья с Натальей, прости, - Егор тихо сказал отцу.

- Я понял уже, у меня чуть сердце не остановилось.

- Вы о чем? – услышала Наташа про сердце.

- Наташ, я тебя ревную, ко всем, - он уткнулся в макушку ей.

- К кому?

- Наталья, я позвонил отцу, сказал, что видел тебя с молодым человеком, ты была с Ильей.

- Ну, и как мы смотримся? – подошел Илья к маме, обнимая за плечи.

- Я тоже ревнивый, - вздохнул Николай так печально, что все начали ржать.

- Дед, мы в курсе, - хихикал Матвей.

Дмитрий понимал, с такими женщинами только вздыхать и остаётся.

За ужином решили, что дом продавать не будут, Илья и Матвей решили пожить в нём, рядом с мамой.

….

Первого октября Наталья стала Смоленской. Смоленские не стали устраивать традиционную свадьбу, решив поужинать в теплой атмосфере с близкими и родными людьми. На торжестве были сыновья: Егор, Илья, Матвей; родители Наташи, её подруги со своими мужчинами, Павел с мамой (она, узнав, у кого свадьба, ультимативно заявила сыну, что пойдет и без приглашения), Соколовы все, Алевтина Максимовна, Савелий Белов с женой, Антон.

Наталья была в нежно-голубом платье в греческом стиле. В таком наряде любая женщина превратиться в богиню, а Наталье оно особенно шло: свободный крой, длина макси, обнаженные плечи, огромное количество драпировок на груди, а под грудью пояс из кристаллов. Волнистые распущенные волосы были собраны повязкой-ободком тоже в греческом стиле. Дмитрий не отпускал ее руки, наглаживая ногти, пальцы, он любовался ею весь вечер.

- Ты как Афродита, любовь моя, - шепнул Дмитрий.

- О, мой Зевс, я вся твоя, - она в ответ хихикнула.

В какой-то миг она встретилась глазами с детьми, уловила, считала, поняла, поднялась и пошла к ним. Они встали и обнялись, образуя круг.

Почти все присутствующие понимали, они вспоминают сейчас очень дорогого им человека. Наталья не сдержалась, заплакала, благодаря Семёна за жизнь, за сыновей, почувствовала сзади Диму, он тоже подошел к ним, обнял Наташу, затрагивая плечи Ильи и Матвея.

- Я восхищен вашим отцом, благодарен, парни, он гордится вами.

- Я тоже с вами хочу, - сказал Егор, вклиниваясь между отцом и Натальей.

Света Соколова, мама, подруги плакали нал этой трогательной сценой.

Павел, Антон и Беловы тихо сидели, понимая, что чего-то они не знают, помалкивали.

- Горько! – крикнул Николай Васильевич, боясь, что и он сейчас будет рыдать с бабами.

- Горько! Горько! - подхватил Павел и Антон.

Дмитрий посмотрел в заплаканные глаза Наташи, легко коснулся её соленых от слез губ.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

22. Любаша. Смысл – встретить своего и наслаждаться

Предполагаемая дата родов была - пятое февраля, с ноября Наталья работала дома.

Дом Наталья с детьми всё-таки продали, можно сказать подарили. Арина – девушка Матвея, студентка медицинского университета и волонтер благотворительного центра «Нетерпи» обратилась к Наталье и Дмитрию за помощью – приютить одну из её подопечных, зная о наличии пустующих квартир в их семье. Женщина сбежала от мужа – алкоголика, ей было сорок шесть лет, на руках внук трёх лет, сын раньше отца приструнял, сейчас уехал с новой женой за границу жить, сноха привела внука, написав отказную. Татьяна Сергеевна обратилась в благотворительный центр за помощью, страшно ребенка дома оставлять, она в смену работает медсестрой.

Посоветовавшись со всеми детьми, встретившись с Татьяной Сергеевной, Наташа и Дима разрешили ей временно пожить в доме. Женщина его оживила, сама воспряла. Татьяна оказалась прекрасным поваром-кондитером, сама была как сдоба, но шустрая, добрая, стряпала на всех, угощая наивкуснейшим домашним хлебом. Новый год справляли в этом доме, в тесноте, как говориться, но весело и дружно: Смоленские все, Тихомировы братья, Арина и Соколовы.

Татьяна сообщила радостно, что разменяли наконец-то её квартиру, сыну однокомнатную справила, и у неё осталась часть, на которую можно теперь купить комнату в квартире на окраине, с чего-то начать.

Смоленские Татьяне предложили купить на эту сумму у них дом, это была даже не десятая часть стоимости. Татьяна рыдала белугой, говоря, что Бог свёл её с ними.

Дмитрий оставил себе руководить мастерскими, там Егору еще было сложновато, да и механики были взрослые, ровесники самому Смоленскому- старшему, перестраиваться им сложно.

Двадцать пятого января Дмитрий пришел как обычно с работы, занося в столовую пакет с клубникой, которую уплетала Наталья. Наташа заканчивала урок, Дмитрий улыбался, разглядывая свою жену. Она сидела перед монитором в строгой рубахе, а под столом в трусах и вязаных шерстяных белых гольфах.

Она встала после занятия, потянулась, Дима поднял рубаху, целуя большой плотный живот, положил руку, ожидая толчка.

- Любаша, ты чего притихла? Папа пришел.

- Ага, молчит уже второй день.

Наталья потянулась, поясница ныла, и тут она почувствовала влагу.

- Дима, только спокойно.

- Наташ! Что?

- Дима, у меня отошли воды.

- Зачем?

- Дым, на меня глянь, машину заводи, бери сумку, она уже собрана, помоги мне одеться, мы решили родиться, ой.

Наташа зажмурилась.

Дима начал носиться. Наталья оделась сама, вещи уже были приготовлены, посмотрела на мужа.

- Дима, выдохни.

- Наташ, мы доедем? Ехать час, срок же еще..

- Должны успеть.

Смоленский позвонил врачу. Врач, чувствуя, что отец не в адеквате, попросил трубку передать Наталье.

- Наталья Николаевна, схватки только начались, даже если роды стремительные, родите не раньше, чем через три часа, всё хорошо, вас ждём, дышите.

Наталья действительно родила быстро, через пять часов на свет появилась Любовь Дмитриевна Смоленская, тридцать пять сантиметров, три сто весом.

В коридоре уже была огромная группа поддержки: братья Любаши, Света и Саша, Марина, родители Натальи.

- Кого-нибудь одного можно, - рыкнула медсестра на всю толпу.

Дима зашел к своим девочкам. У Наташи на руках был сверток, в котором он увидел сморщенное смуглое личико и темные прилипшие волосики на головке.

Смоленский заплакал.

- Дым, наша Любаша.

- Наташ, я с ума с тобой сойду, всю жизнь мою перевернула, я так вас люблю.

В дверях стояли близкие и родные. Дима взял на руки и показал всем малышку.

Ну, тут началось….

5 лет спустя.

Дмитрий лежал на шезлонге, ловя лучи мальдивского солнца. Через два месяца он станет дедом, у Егора скоро родится сын. Матвей женился год назад на Арине, Илья стремительно идёт по карьерной лестнице, пока не женат.

Смоленский регулярно ходил в спортзал, был подтянут, красив, крепок, прибавилось больше седых волос, но они придавали ему строгость и брутальность. Наталья уже через три месяца после родов пришла в форму, занятия йогой делали своё дело.

По белому песку вдоль воды шли его девочки, Наташа в темно-зеленом бикини, с распущенными волнистыми волосами, манкая и загадочная как восток, его Жасмин, и смуглая, с кудрявыми темными волосами, карими глазами, маленькая копия мамы в желтом купальнике, как солнышко, его дочь Любаша.

Он замечал, как мужчины провожают их взглядами, поднялся, пошел к своим девочкам.

- Дым, я тебя жду в номере, отведи Любаню к Алевтине, она сегодня ночует с ней. Как хорошо, что она полетела с нами.

Дима взял Любу на руки, она обвила его за шею, целуя папу в щеку, ласковая, как и её мама.

Дима пришел в номер, Наташа стояла обнаженная у зеркала, расчесывала волосы.

Он скинул трусы, поднял её, уложил на кровать, фиксируя конечности: руки над головой, ноги широко в стороны, привязывая к ножкам кровати за щиколотки, сел в кресло напротив её разведенных ног.

- Дыыым, ты смотришь?

- Смотрю.

Дмитрий видел, как она стала покрываться мурашками, как заострились соски, живот задрожал, подошел взял в рот сосок, засасывая, крутя во рту, потом прошелся рукой между грудей, по животу, накрывая ладонью лобок. Рыкнул, взял две подушки положил под ягодицы, Наташа прогнулась, половые губы влажные и блестящие разошлись, он стал пальцами водить по ним, по лобку, по большим половым губам, углубился в вагину, вынул мокрые пальцы, снова покружил по губам. Наталью уже колотило, он развязал ноги, перевернул её на живот.

- Ниже, - медленно и властно сказал.

Она упала лицом, прогнулась.

Он схватил за ягодицы.

- Член хочешь?

- Дааа.

Накрыл рукой промежность, создавая рукой частые движения в стороны, потом постучал по губкам.

Она уже скулила, он вошел на всю длину, несколько раз резко и быстро двигаясь, увидел, как ягодицы задрожали, вошел еще пару раз, и она заорала в подушку. Он вынул член, рассматривая, как пульсирует промежность.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Моя! Хуи всякие смотрят на неё, сучка!

И вошел плавно и на всю длину, стал долбить, шлепая по ягодицам.

Второй оргазм у его Жасмин, и Дима со стоном и матами упал на спину её, тяжело дыша, получая удовольствие.

Утром на завтраке, он ворчал на себя, глядя на её запястья, на которых остались отметины от верёвки.

- Мне понравилось, очень! Мой любимый Дым, - прошептала жена на ухо.

- Мама, скажи мне! Что ты папе шепнула? - состроила губки Любаня.

- Я шепнула папе, что он самый сильный и красивый у нас, самый лучший.

Дмитрий улыбнулся, с Наташей в его жизни появился страх, страх потери, с сыном было не так, наверное, был молод ещё. А еще он любил...по-настоящему, сильно.

Наташа пила кофе, смакуя, подняла взгляд на мужа, он утонул в них снова, задержался: она смогла раскрыться как женщина только с ним, а он в ней обрел истинный смысл жизни.

Конец