Один день охранника золотого яблока или Кунилингус золотой дождь

Золотое Яблоко — место, где старые становятся молодыми, некрасивые — чарующими, а слёзы счастья одних сливаются с разочарованными вздохами других.

Полки искрились флаконами духов, тенями, что ловили свет, и кремами, обещающими вечную юность. Торговый зал напоминал сверкающий лабиринт из зеркал и бликов. Отражения дробили лица, ароматы обволакивали, почти душили, а лёгкий бит из колонок глушил звук шагов.

Здесь смешивались все: девчонки, выискивающие бюджетную помаду, и утончённые дамы в люксе, вынюхивающие не просто аромат — статус.

Но за глянцем витрин затаилась тень — Кирилл, охранник, чей взгляд цеплял каждого, кто осмеливался переступить черту.

Кириллу было под сорок, но выглядел он моложе: подтянутый, с плечами, как у бойца, и челюстью, выдающей армейскую выправку. Чёрная форма обтягивала тело, короткий ёжик волос оттенял серые глаза, острые, как лезвие. Для толпы он был просто силуэтом у входа, но внутри он был хищником. Его кайф — не просто ловить воров, а ломать их, смаковать их страх, мольбы, падение. Это была игра, где он всегда брал верх, и сегодня он чуял новый раунд.

Смена началась как обычно. В тесной комнате охраны, пропахшей кофе и пластиком, Кирилл развалился перед мониторами. На столе — кружка с остывшим эспрессо, пачка сигарет, которые он не курил. Экраны мигали: девчонка у теней, тётка с тестером, пацан, пялящийся на лаки. Кирилл хлебнул кофе, пальцы выбивали ритм по столу, взгляд цеплял мелочи.

Он знал приметы: слишком долгий взгляд на дорогой флакон, быстрый поворот головы, сумка, расстёгнутая чуть шире, чем надо. Воры выдавали себя, и он читал их, как открытую книгу.

К полудню появилась она — Лера, лет двадцать пять, стройная, с медовыми волосами, стянутыми в высокий хвост. Чёрный свитер обтягивал тонкую талию и грудь третьего размера, узкие джинсы подчёркивали длинные ноги, белые кеды, чуть потёртые, добавляли небрежности. Кожаная сумка болталась у бедра — идеальный тайник.

Лера двигалась уверенно, но с лёгким напрягом, который Кирилл заметил сразу. Она замерла у стойки с люксовыми духами, пальцы скользили по флаконам, будто выбирала подарок. Но её зелёные глаза, с густыми ресницами, метались, проверяя, не следят ли.

Она взяла тестер духов Ив Сен Лоран Либр, брызнула на запястье, поднесла к носу. Губы, покрытые розовым блеском, дрогнули, будто аромат её волновал. Потом поставила флакон, но тут же схватила другой — духи Ланком Ля Ви Эст Бель. Сделала вид, что читает описание, но пальцы, быстрые, как тень, сорвали с флакона защитный чип, смахнув его под витрину. Чип упал, утонув в тени полки. Затем она сунула флакон в сумку. За ним — мини-крем Шанель. Секунды. Камеры всё видели.

— Ну, давай, красотка, — пробормотал Кирилл, отставляя кружку. Его губы растянулись в холодной ухмылке. Он поправил рацию, встал, чувствуя, как адреналин бьёт в кровь. Его игра началась.

***

Лера шла к выходу, шаги быстрые, но с наигранной лёгкостью. Поправила хвост, бросила взгляд в зеркало у дверей, будто проверяя блеск на губах. Кирилл вышел из тени, ботинки глухо стукнули по мрамору. Он перехватил её у стеклянных дверей, встав, как стена.

— Минуту, — сказал он, голос низкий, холодный, с лёгкой насмешкой. — Откройте сумку, пожалуйста.

Лера вскинула голову, щёки вспыхнули. — Что? — выдохнула она, голос дрогнул, но она выдавила улыбку. — Я ничего не брала.

Кирилл прищурился, взгляд пробил её насквозь. — Откройте сумку. Сейчас.

Её пальцы сжали ремешок, ногти с прозрачным лаком впились в кожу. Глаза забегали, ища выход, но за спиной — толпа, впереди — он. — Это ошибка, — начала она, голос задрожал. — Я просто смотрела...

— Сумку, — отрезал он, шагнув ближе, голос ровный, но с металлом. — Не вынуждайте повторять.

Дрожа, она расстегнула молнию. Кирилл заглянул, не церемонясь. Духи Ланком и крем Шанель лежали сверху, рядом с кошельком. Он вытащил их, показал, как улики. Золотистая жидкость блеснула под люстрой.

— Это вы называете «ошибкой»? — его голос сочился насмешкой, но оставался формальным. — Пройдёмте. Разберёмся.

Лера побледнела, губы задрожали. — Пожалуйста, — прошептала она, — я заплачу. Не надо полицию.

Кирилл молчал, лицо как камень. Схватил её за локоть, не грубо, но крепко. — Следуйте за мной, — бросил он, толкая к служебной двери.

Лера пошла, шаги мелкие, ноги подгибались. Они прошли через толпу, её щёки горели от чужих взглядов. Кассирша шепнула что-то коллеге, Лера опустила голову, волосы закрыли лицо.

Коридор был узким, воняло моющим и сыростью. Кирилл вёл её, рука на локте. Лера молчала, только её дыхание, рваное, резало тишину. Они вошли в комнату охраны — тесную, с металлическим столом, двумя стульями и старым диваном, обитым дерматином. На стене мигали мониторы, показывая её кражу: рука, сдирающая чип, сующая флакон в сумку, взгляд, проверяющий зал. Лера сжалась, пальцы вцепились в свитер.

— Садитесь, — Кирилл кивнул на стул, голос холодный, отстранённый. Сел напротив, бросил флаконы на стол. — Имя, фамилия, возраст.

— Лера... Валерия Ковалёва, двадцать шесть, — пробормотала она, голос еле слышен. Смотрела в пол, кеды нервно стучали.

Кирилл откинулся, пальцы забарабанили по столу. — Кража в магазине. Статья 158. До семи лет, если суд решит прижать. Ваше лицо в базе, возможно, в пабликах. Представляете заголовок? «Молодая воровка в «Золотом Яблоке». Звучит?

Лера втянула воздух, руки задрожали. — Я не хотела, — выдавила она. — Впервые. Клянусь. Я заплачу...

— Заплатить? — хмыкнул он, голос жёстче, но всё ещё формальный. — Поздно, Валерия. Камеры всё зафиксировали. Пишите объяснительную. Что взяли, зачем, как. И без вранья, я проверю.

Он сунул ей лист и ручку. Лера взяла, пальцы тряслись, ручка чуть не выпала. Почерк — неровный, буквы цеплялись. Кирилл смотрел, взгляд скользил по её шее, груди, рукам. Он чуял её страх, и это его заводило.

Комната сжимала, как клетка. Лера сидела на стуле, теребя свитер, взгляд метался между Кириллом и мониторами, где крутилась её кража: рука, сдирающая чип, взгляд, проверяющий зал. И краденая косметика стояла на столе, как приговор. Сердце колотилось, горло сдавило. Кирилл сидел напротив, в глазах — её срок, пальцы стучали по столу, будто отсчитывали её судьбу.

— Итак, Валерия, — начал он, голос низкий, холодный, с бархатной кромкой. — Что дальше делать будем?

Лера сглотнула, губы дрожали. — Я заплачу, — выдавила она, голос тонкий, детский. — Прямо сейчас. Или частями. Только не вызывайте полицию.

Кирилл прищурился, губы дрогнули в усмешке. Откинулся, скрестил руки, бицепсы напряглись под формой. — Заплатить? — протянул он, голос отстранённый, но с подтекстом. — Вы думаете, это так просто? Взяли чужое, попались, кинули деньги — и дальше постить селфи?

Лера вспыхнула, пальцы сжали свитер. — Это случайность, — пробормотала она. — Клянусь, я не...

— Случайность? — перебил он, повышая голос. — Случайность — это когда проливаешь кофе на платье. А у вас — кража, Валерия. Вот улики, перед глазами. И знаете, что будет дальше? После штрафа или суда ваши подружки первыми выложат в инстаграм, что "всегда это про неё знали".

И как, по-вашему, сложится ваша дальнейшая жизнь?

Лера вздрогнула, глаза расширились. Она видела посты с "разоблачением" и шёпот коллег, чаты: «Лерку за шмотки повязали». Её жизнь — агентство, дом, хорошая жизнь— рушилась в голове. Ногти впились в ладони.

— Пожалуйста, — прошептала она, голос дрогнул. — Не делайте этого. Я сделаю всё, что нужно. Только не ломайте мне жизнь.

Кирилл наклонился, локти на стол. Глаза блестели — хищный азарт, замаскированный под должностные обязоности. — Всё, что нужно? — повторил он, голос тише, почти интимный. — Это громкие слова, Валерия. Что вы можете предложить?

Она молчала, дыхание перехватило, сердце колотилось в бешеном ритме. Мысли разрывались на куски, ведя её прямо в бездну. Полиция, суд, позор — эти слова висели в воздухе, но в его голосе пряталась ещё более страшная угроза. Страх крушил её изнутри, как хрупкое стекло, рассыпая на тысячи осколков.

Кирилл встал, шаги медленные, как у зверя. Обогнул стол, остановился за ней. Лера напряглась, плечи задрожали, но не обернулась. Его тепло, запах одеколона — резкий, мужской — ударили в по ноздрям. Он наклонился, дыхание коснулось уха, и Лера вздрогнула, мурашки побежали по спине.

— Вы ведь понимаете, Валерия, — начал он, шёпотом, холодным с подтекстом, — таких, как вы, я ловил десятками. Берут, думают, что не заметят. А потом — слёзы, мольбы. Но в вас... есть что-то. Искра. Нерв. Это интригует.

Лера сжала губы, щёки вспыхнули. Его слова били по нервам, мягкие, но ядовитые. Он знал, как влезть в голову, найти трещину.

— Я не такая, — выдавила она, голос слабый. — Это была глупость. Я не воровка.

— Не воровка? — хмыкнул он, рука легла на спинку стула, пальцы почти касались её. — Тогда кто? Девочка, которой захотелось пахнуть дороже? Или вам нравится риск? Скажите, Валерия, что вас толкнуло?

— Не знаю, — прошептала она. — Нужны были деньги. Само... вышло.

— Само? — Кирилл хохотнул, коротко, без веселья. Вернулся к столу, сел, не отводя глаз. — Ничего не бывает «само», Валерия. Вы хотели. Вы взяли. А теперь хотите, чтобы я вас отпустил. Но так не работает.

Он взял её телефон, лежавший рядом с сумкой. Лера дёрнулась, но промолчала. Он разблокировал — она сама дала пароль — и листал. Соцсети, фотки с вечеринок, селфи в зале, переписки. Лера чувствовала, как он лезет в её жизнь, как опарыш в мясо.

— Живёте красиво, — заметил он, тон насмешливый, но отстранённый. — Кафе, фитнес, коктейли. А теперь представьте: всё в труху. Друзья узнают, что вы воровка. Босс тоже. Как думаете, сколько лайков соберёт ваш арест?

Лера задохнулась, слёзы подступили. — Не надо, — выдавила она, голос сорвался. — Пожалуйста... я сделаю всё. Только не это.

Он положил телефон, взгляд стал тяжелее. — Всё? — переспросил он, голос холодный, но с намёком. — Это не ответ, Валерия. Мне нужна конкретика. Что вы готовы дать, чтобы выйти сухой из воды?

Её дыхание рвалось. Она знала, чего он хочет, и это пугало до дрожи. Но страх перед полицией, перед оглаской был сильнее.

Кирилл встал, шаги медленные, почти театральные. Сел на диван, откинувшись. Поза расслабленная, но хищная.

— Подойдите, — сказал он, голос спокойный, но приказной.

Лера замерла, глаза расширились. — Зачем? — шепнула она, голос дрожал.

— Подойдите, — повторил он, жёстче. — Или я звоню в полицию. Прямо сейчас.

Она встала, кеды шаркнули по линолеуму. Каждый шаг — как в пропасть. Остановилась перед ним, теребя свитер, глаза в пол. Кирилл смотрел, взгляд скользил по её талии, груди, лицу, раскрасневшемуся от стыда.

— Ближе, — сказал он, голос низкий, почти гипнотический.

Лера шагнула, колени дрожали. Она стояла так близко, что чуяла его тепло, дыхание. Кирилл наклонился, рука коснулась её запястья. Лера вздрогнула, но не отстранилась.

— Вы боитесь, — сказал он, пальцы скользнули по её руке, жгли кожу. — И должны. Но вы умная, Валерия. Понимаете, что у вас выбор. Отмена или... другой путь.

Она сглотнула, глаза блестели. — Какой? — шепнула она, еле слышно.

Кирилл встал навесая над ней и его рука поднялась к её щеке. Большой палец прошёлся по скуле, Лера задрожала, дыхание сбилось. — Путь, где вы даёте, что я хочу, — сказал он, голос мягкий, но с подтекстом. — И, возможно, я забуду вашу ошибку.

Лера задохнулась, щёки вспыхнули. Она поняла, и это пугало. Но страх перед крахом жизни был сильнее.

— Не могу, — выдавила она, голос сорвался. — Это неправильно. Отпустите...

Кирилл хмыкнул, рука сжала её талию, пальцы впились в свитер. — Неправильно? — переспросил он, насмешливо. — А красть правильно? Вы сами влипли, Валерия. Играем по моим правилам.

Он толкнул её, Лера потеряла равновесие, упала на диван рядом. Ахнула, руки упёрлись в его грудь, но он был как скала. Рука легла на её бедро, сжала джинсы, Лера задрожала, дыхание рвалось.

— Не надо, — шепнула она, почти умоляя. — Пожалуйста...

Кирилл наклонился, губы почти у её уха. — Можете сопротивляться, — прошептал он, дыхание горячее. — Но ничего не изменится. Вы моя, Валерия. Примите это, и будет легче.

Лера закрыла глаза, тело дрожало. Его рука, дыхание, власть сковали её. Разум кричал бороться, но страх и стыд душили. Она была в клетке, без выхода.

Кирилл отстранился, рука на её бедре. Глаза блестели, как у зверя, загнавшего добычу. — Снимайте свитер, — бросил он, голос спокойный, но твёрдый.

Лера замерла, глаза полны ужаса. — Что? — шепнула она.

— Свитер, — отрезал он, жёстче. — Или я сам. Вам не понравится.

Она задохнулась, руки задрожали. Смотрела на него, ища жалости, но видела только сталь. Пальцы, дрожа, потянули свитер. Она стянула его через голову, волосы растрепались, хвост ослаб. Под свитером — тонкая майка, обтягивающая грудь, соски проступили — от страха, холода. Кирилл смотрел, и это его заводило.

— Хорошо, — сказал он, мягче, но с угрозой. — Теперь джинсы.

Лера задохнулась, слёзы подступили. — Пожалуйста, — шепнула она, голос сорвался. — Не надо...

Кирилл сжал её подбородок, заставил смотреть. — Вы выбрали, Валерия, — сказал он, голос низкий, гипнотический. — Это или полиция. Решайте.

Она закрыла глаза, слеза скатилась. Пальцы, дрожа, расстегнули пуговицу джинсов, стянули их. Ткань зашуршала, обнажая бёдра с лёгким загаром. Лера осталась в майке и чёрных трусиках, тело дрожало, но она не сопротивлялась.

Она была сломлена — не до конца, но достаточно.

Кирилл наклонился над ней, форма подчёркивала мощь. Грудь вздымалась, ноздри улавливали её запах — духи, пот, страх. Серые глаза горели, губы кривились в хищной ухмылке. Он чуял её дрожь, податливость, и это разжигало его. Его триумф, его игра.

— Хорошая шлюха, — прохрипел он, голос хриплый. Рука легла на её бедро, пальцы впились в кожу, оставляя следы. Лера вздрогнула, бёдра напряглись, но она не отстранилась. Её тело, к её стыду, отзывалось — трусики прилипли, жар между ног нарастал.

Его палец, грубый, с мозолями, скользнул по её губам, влажным от блеска. Лера ахнула, губы дрогнули, он провёл по их контуру, как по добыче.

— Открой рот, — приказал он, голос низкий, с металлом.

Лера замерла, глаза расширились, но страх перед ним был сильнее. Она приоткрыла губы, он засунул палец, коснувшись языка. Её рот — тёплый, влажный, губы сжались, язык дрогнул.

— Соси — прохрипел он, глаза блестели, следя за ней.

Лера, дрожа, начала сосать, губы двигались, язык скользил по грубой коже. Щёки втянулись, глаза закрылись от стыда, слюна смочила его палец, дыхание сбилось. Кирилл смотрел, его член напрягся, её покорность заводила. Он вытащил палец, блестящий, провёл по её подбородку, оставив след.

— Молодец, — прохрипел он, пропитанный похотью. — На стол. Лицом вниз.

Лера задохнулась, тело дрожало, но подчинилась. Встала, кеды шаркнули, подошла к столу. Он рывком прижал её грудью к столу. Лера ахнула, грудь сплющилась, соски, твёрдые под майкой, скользнули, вызывая стон. Попка, в трусиках, приподнялась а ноги задрожали.

Он сорвал трусики, ткань треснула, обнажив бёдра и влажную киску. Шлёпнул по ягодице, оставив красный след, Лера вскрикнула, тело дёрнулось. — Какая жопа, шлюха, — прорычал он, мял её ягодицы, пока кожа не покраснела. — Моя.

Расстегнул ширинку, выпуская член — твёрдый, с толстой головкой, блестящей от предэякулята. Лера, повернув голову, увидела, ахнула, глаза расширились от страха. Он был внушительный, её киска сжалась.

Он плюнул на пальцы, смазал её, Лера застонала, бёдра дёрнулись. Он приставил головку, дразня, проводя по складкам, Лера выдохнула, ногти впились в стол. — Хочешь, да? — прохрипел он, насмешливо. — Скажи.

— Я... — Лера сглотнула, голос дрожал. — Да... — выдавила она, но голос был пустым, безжизненным.

Он ухмыльнулся, вошёл резким толчком, растягивая её. Лера закричала, тело выгнулось, пальцы сжали стол. Боль пронзила, как огонь, она стиснула зубы, глаза наполнились слезами. Кирилл двигался, толчки глубокие, яростные, яйца шлёпали о бёдра, влажные звуки киски эхом били по стенам. Стол скрипел, украденные флаконы звякнули и покатился по полу.

Лера стонала, а тело дрожало, грудь тёрлась о стол, соски горели, волосы липли к шее. Она жалела о многом. Но толчки продолжались, ритм неумолимый, и где-то в глубине её тела зародился жар — предательский, не её. Киска сжималась, не по её воле, откликаясь на его напор. Она пыталась сопротивляться, но тело подчинялось, подстраивалось, медленно, неохотно, как зверь, которого приручают.

Он схватил её за волосы, потянул, заставляя выгнуться. Шлёпал по ягодицам, каждый удар — вскрик, киска сжимала его член, пульсируя. — Давай, сука, — прорычал он, толчки быстрее, глубже. — Бери мой хуй. Чувствуй.

Лера кричала, стоны рвались, смешанные с болью и чем-то ещё — жаром, который она не хотела. Её кожа блестела от пота, грудь подпрыгивала, майка задралась, обнажив спину. Его губы впились в её шею, прикусывая, оставляя багровые следы, вызывая новые стоны. Её тело начало подмахивать — не сразу, неохотно, но ритм захватил, как прилив. Она терпеть не могла себя, но жар нарастал, киска сжималась, подстраиваясь под его толчки.

Он подхватил её за талию, оторвал от стола. Лера ахнула, ноги дрожали, едва касаясь пола. Он сел на стул, потянул её. — Садись — приказал он, хрипло.

Лера забралась, ноги раздвинулись по бокам его бёдер. Киска коснулась члена, она застонала, руки упёрлись в его плечи. Он схватил её попку, насаживая, Лера ахнула, когда он вошёл, заполняя. Боль вернулась, но за ней — жар, глубже, сильнее. Она замерла, тело напряглось, но он сжал её ягодицы, заставляя двигаться.

— Работай, — прорычал он, задавая темп. Лера стонала, грудь подпрыгивала, грудь тёрлась о его форму. Она двигалась медленно, сопротивляясь, но тело предало — киска скользила, издавая влажные звуки, стоны рвались в хрип. Жар нарастал, она начала подмахивать, ритм захватил. Её ногти впились в его плечи, оставляя следы, бёдра двигались быстрее, подстраиваясь, будто против её воли.

— Ох... — выдохнула она.

Он сорвал майку, обнажив грудь — упругую, с розовыми сосками, блестящими от пота. Жадно присосался к одному, прикусил другой, Лера вскрикнула. Руки мяли её ягодицы, шлёпая, каждый удар — громче крик, киска сжималась.

— Кончай сука, — приказал он, толчки яростные. Подхватил за талию, насаживая глубже, Лера закричала, тело напряглось, киска сжалась, взрываясь оргазмом. Стоны сорвались в хрип, ноги обхватили его бёдра, тело содрогалось, пот блестел.

Кирилл, чувствуя её судороги, кончил, заполняя её горячей спермой. Лера ахнула, чувствуя тепло внутри, тело обмякло, упало на его грудь. Дыхание рвалось, волосы липли к его форме, кожа блестела.

Он откинулся, член блестел от их соков. Смотрел на неё — растрёпанную, мокрую, с красной от шлёпков попкой, блестящей грудью. Её глаза встретили его, в них смятение и тёмная искра, ярче прежнего.

— Хорошая шлюха, — прохрипел он, пальцы скользнули по её бедру, собирая соки. Поднёс к её губам, она, дрожа, лизнула, пробуя их вкус. Задохнулась, щёки вспыхнули, но не отвернулась.

Чуть пролавшись они встали. Она начала одевать свои вещи, а он взял её трусики с пола, подмигнул. — Мой трофей, — хмыкнул он, усталый, но с насмешкой.

Лера молчала, дыхание тяжёлое. Сперма стекала по бёдрам, жар пульсировал. Она ненавидела его, но в глубине сознания шевельнулось: это было не просто насилие. Это было освобождение — грязное, постыдное, но живое. Искра, зажжённая им, горела в ней.

***

Комната хранила их следы — запах пота, её духов, мускуса. Лампа мигала, тени плясали, мониторы показывали пустой магазин. Лера сидела на диване, дрожа от усталости и стыда. Волосы липли к шее, майка мятая, джинсы криво натянуты. Следы его пальцев горели на бёдрах, липкость между ног жгла.

Кирилл стоял у стола, форма расстёгнута, грудь блестела от пота. Глаза изучали её, как подраненную добычу. Он сунул её трусики в карман, и Лера сжалась от унижения. Он выиграл — поймал, подчинил, заставил. Но взгляд его был не торжествующий, а оценивающий. Ещё одна история в его игре.

— Собирайся, — бросил он, хрипло, деловито. Кивнул на сумку у двери. — Вали.

Лера подняла глаза, зелёные, блестящие, но уже не от слёз. — И... что теперь? — шепнула она, голос дрожал. — Полицию не вызовешь?

Кирилл хмыкнул, сел на стул, скрестил руки. — Полицию? — переспросил он, насмешливо. — Зависит от тебя, шлюха. Запись у меня, — кивнул на телефон с её признанием. — Один звонок — и ты в участке. Но могу оставить между нами. Если урок усвоила.

Она сглотнула, пальцы впились в диван. — Урок? — выдавила она, в голосе искра возмущения.

— Не воруй, — отрезал он, без издёвки. — Не воруй, если не готова платить. Сегодня платила мне. В следующий раз — суд. Твоя модная жизнь, подружки, офис — всё в мусорку. Ясно?

Лера опустила голову, щёки вспыхнули. Стыд жег, но в нём было облегчение. Он не звонил в полицию. Не сломал ей жизнь — пока. Но урок врезался глубже, чем она хотела. Воровство теперь ассоциировалось с его руками, взглядом, властью — и её слабостью.

Она встала, ноги дрожали, но выпрямилась. Поправила майку, убрала волосы за ухо. Движения механические, но с тенью решимости. Посмотрела на Кирилла, без паники. — Поняла, — сказала она, тихо, но твёрдо. — Больше не буду... брать.

Кирилл прищурился, взгляд скользнул по её шее, груди, бёдрам, ноющим от его хватки. Он видел её страх, стыд, но и силу, которую она пока не знала. — Хорошо, — бросил он, почти равнодушно. — Вали. И не попадайся.

Лера сжала ремешок сумки, костяшки побелели. Посмотрела на него, ища угрозу, но видела только холодную уверенность.

Повернулась, открыла дверь, вышла. Коридор вонял моющим, шаги эхом били по стенам. Его взгляд жёг спину, но она не обернулась. Дверь щёлкнула, отрезав её от той комнаты, от той себя.

Лера вышла из ТЦ, холодный воздух ударил в лицо, возвращая к реальности. Толпа гудела — смех, обрывки фраз, запах кофе из фудкорта. Всё чужое. Она остановилась у стеклянных дверей, отражение показало другую Леру: растрёпанные волосы, бледное лицо, зелёные глаза, усталые. Коснулась губ, всё ещё чувствительных, вздрогнула, вспоминая его палец, голос, власть.

Поправила сумку, вдохнула глубоко, шагнула в толпу. Где-то за спиной, в сиянии «Золотого Яблока», Кирилл уже смотрел на новую цель — девчонку у духов, чья рука слишком долго держала флакон.

Игра шла дальше, и он знал: всегда найдётся кто-то, готовый украсть — и заплатить.

Спасибо всем, кто прочитал и оценил мой рассказ!

Это специальная серия — в каждой части появляется новая героиня с собственной историей.

Впереди ещё много сюжетов, так что подписывайтесь на страницу автора здесь и на Boosty: