В плену одержимости. Глава Порно девушки в плену

Глава 1

Высотка будто давит своей стеклянной мордой.

Двери открываются с тихим шипением — и я вхожу.

Ноги ватные. Пальцы сжимаются в кулак в кармане куртки. Не дай бог уронить этот конверт — он какой-то слишком тяжёлый для простой бумаги.

На посту сидит охранник. Я подхожу, протягиваю пропуск.

— Курьер. Мне нужно в блок В, офис 603.

— Документы есть?

— Да. — я киваю, показываю. Он почти не смотрит. — Проходите.

Я прохожу через турникет, и только тогда вспоминаю: дышать. Хорошо, что я умею притворяться спокойной. Плохо, что внутри всё дрожит, как капля на лезвии.

Я не верила своим глазам, когда увидела сумму.

Половина от нужной мне на учёбу. И это за одну доставку! Нужно просто отнести и положить конверт в почтовый ящик. Всего-то делов!

— А чё так много? Это незаконно?

— Законно всё. Считай, заказчик щедрый.

— А почему я? Есть же другие, постоянные курьеры.

— У тебя лицо нормальное. Спокойное. Ты справишься.

И вот надо бы призадуматься… Но я решила отодвинуть сомнения в дальний ящик. Ну что такого может быть в конверте? Наверное, просто ценные документы…

— А что внутри? — тут же спрашиваю.

— Не твоё дело, девочка. Делай и получи своё. Сунешь свой нос — будешь год отрабатывать за просто так. На толпу очень злых заказчиков. Усекла?

— Ага…

Ещё как усекла…

Я поняла, что это не про открытку на день рождения.

И всё равно согласилась.

Потому что я хочу поступить. На бюджет не прошла, на платное — денег нет. А я не хочу быть как Лина, ублажающая старых богатеньких козлов. И не хочу быть как мама — выживающая за счёт других. Долги она чем отдавать собирается?

Я просто хочу немного свободы.

И, может быть, эту чёртову жизнь — начать сама.

Так что да, я согласилась и глазом не моргнув. Джинсы. Куртка. Белая футболка с эмблемой курьерской службы, где я подрабатываю. Моя любимая кепка. И ровная спина, типа я такая вся уверенная в себе.

Я — курьер. Я — никто.

Пришла, положила — ушла.

Лифт впереди — как маленькая цель на пути к великой. Я иду, и каждый шаг отдаётся в груди. Пульс где-то в горле. Конверт неестественно греет бок через ткань кармана.

Да что же я так волнуюсь? Даже ладони вспотели. Вытираю их о старые джинсы.

Так, дышать! Нормальное лицо. Спокойное. Незаметное. Ты справишься.

Коридоры здесь как в фильмах о богатых и влиятельных. Длинные, светлые, с бежевой плиткой и зеркальными дверями.

Я иду по указателям — спасибо тому, кто их так щедро расставил. Блок В, второй поворот направо, ещё один, и ещё несколько… И вот он, почтовый отсек нужного мне офиса.

Металлические ячейки смотрят на меня, как маленькие глаза большого железного монстра.

603. Вот она!

Я подхожу, достаю конверт. Он кажется горячим-горячим, будто впитал всю мою тревогу. А ещё необычно тяжёлым. Двести тридцать семь грамм ощущаются словно все двадцать килограмм.

Щелчок замка. Я достаю конверт, напоследок будто невзначай его пощупав. Открывать нельзя, но потрогать ведь никто не запрещал. Да и кто меня здесь увидит? Рядом с офисом никого нет.

По ощущению — словно документы, только небрежно сложенные, потому что посередине чувствуется уплотнение. Или это какая-то небольшая коробочка, завёрнутая в бумагу. Может, флешка? Хотя нет, что-то побольше.

Чёрт, здесь же могут быть камеры!

Кладу конверт и быстро закрываю ячейку.

Всё. Готово. Осталось скинуть смс-ку о выполненной доставке — и можно валить отсюда.

Блин, чё ж мне так стрёмно?

Воровато оглянувшись вокруг, достаю свой смарт и быстро строчу смс. Скинув отчёт, сую руки в карманы и иду коридором, наклонив голову вниз.

Только бы никого не встретить! Не знаю, почему — но это кажется важным.

Да блин, всё я знаю! Я понимаю, что в том конверте какая-то подозрительная хрень, и я не хочу, чтобы меня с этой хренью связали.

И тут, как назло, я слышу голоса. Чтобы не столкнуться с ними возле почтового ящика, тут же сворачиваю в первый попавшийся поворот. И попадаю к служебной лестнице. Вот только и она тоже не пустая. Я выглядываю вниз, прежде чем спуститься. Там вижу крупный силуэт и слышу грубый бас, от которого у меня по коже мурашки, только с клешнями вместо лапок!

— … Да, задержался. Уже подхожу. Пара сек — и я в офисе.

Воот чёрт!

Мне нужно срочно обратно! Куда-нибудь! Только бы не столкнуться с этим человеком! Мне хватило одного взгляда мельком, чтобы узнать его.

А не узнать этого громилу невозможно! Высокий, широкоплечий, с агрессивной короткой стрижкой и лицом, словно высеченным из камня. Одного его взгляда достаточно, чтобы грохнуться в обморок. Но я не собираюсь ждать, пока он посмотрит на меня.

Его и по телеку пару раз показывали, и вживую один раз довелось видеть. На расстоянии, к счастью. Меня тогда подружка просветила, кто это такой. “Этот красавчик держит город в кулаке. Ему подчиняются все, чтоб ты понимала…”

Я-то поняла. Но вот красавчиком его назвать я никак не могу. Разве что вместе с эпитетом “ужасающе”. Ужасающе красивый — это как раз о нём.

Бежать! Бежать отсюда немедленно. Подожду, пока он пройдёт, и потом на выход.

Возвращаюсь обратно. В панике ищу, куда бы спрятаться. А вдруг ему тоже сюда?

Мне везёт! На глаза попадается дверь с табличкой “Служебное помещение”. Дёргаю ручку — и она поддаётся. Забегаю внутрь тёмного помещения и закрываю дверь, оставив малюсенький просвет, чтобы всё слышать и хоть что-то видеть.

Но надо же — я как чувствовала! Он идёт сюда, на этот же этаж. Почему он, как всё нормальные люди, не пользуется лифтом? Мне здесь страшно! Я вообще не люблю тёмные закрытые помещения. Не скажу, что у меня клаустрофобия, но дискомфорт ощутимый. Сердце колотится как сумасшедшее, воздуха катастрофически не хватает, как и света. Долго я так не выдержу.

Но вот он проходит мимо размашистым шагом. Взгляд направлен в телефон. По сторонам вообще не смотрит, и это очень хорошо. Когда он оказывается напротив помещения, в котором я прячусь, меня словно ледяной волной окатывает. А потом бросает в жар. Ну и жуткий тип!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Шаги отдаляются. Дышать становится чуть легче. Я мысленно считаю до десяти, беззвучно шевеля губами.

Тишина.

Осторожно открываю дверь, прислушиваясь к каждому звуку. И правда тихо.

Выдыхаю, открываю шире дверь и…

— Блядь! Ключи!

О Господи… Он ведь вроде ушёл?! Но его голос звучит почти рядом. Закрыть резко дверь будет весьма подозрительно, как и выскочить наружу. Он сразу догадается, что мне здесь не место. Так что лучше постоять тихонько, вдруг он не заметит. Он ведь занят своими делами, своими мыслями. Подумаешь, уборщица возится в своих инструментах. Или это не кладовка?

Обернуться и посмотреть страшно.

Сделать шаг вперёд страшно…

Да я просто с места двинуться не могу, вот и стою как дура!

Стою до тех пор, пока в проёме не появляется его силуэт. Только вместо того, чтобы пойти дальше, он как назло останавливается.

Поднимает голову. Поворачивает.

Наши глаза встречаются.

Как в дурацком кино в замедленной съёмке.

Я не двигаюсь.

Он — тоже.

Стоит в коридоре, в двух шагах от меня и пялится.

Так и хочется спросить, как раньше в школе, когда кто-то слишком долго и молча глазел — “Чё зыришь? Влюбился?” Вот только ему я точно такое не скажу. Да я против него как Моська против слона. Только вякнуть и смогу, а он одной левой по полу размажет.

Не-е, лучше притворюсь мебелью!

Проходит секунда, может, две. А мне кажется, что целая вечность.

Потому что этого достаточно, чтобы воздух в лёгких застыл, тело одеревенело в ступоре, а мозги превратились в кисель.

Удивительная у него способность превращать живого человека в безропотную подконтрольную массу.

Глаза у него — не просто пронзительные.

Они читают.

Они видят всё.

Как будто он точно знает, кто я, что я здесь делаю, что принесла. А может, даже в курсе, что я ела на завтрак.

А если даже не в курсе — то я вот-вот начну рассказывать ему всю свою подноготную. Даже то, чего не знаю сама.

Он делает шаг ближе.

Я перестаю дышать. Теперь уже по-настоящему. Ещё немного — и я упаду в обморок.

Вот сейчас он спросит, кто я и что здесь делаю — и всё. Я потеряю сознание, а когда очнусь — окажусь где-нибудь в подвале, привязанная к металлическому стулу, а возле меня он. С ухмылкой до ушей и инструментами для пыток в огромных лапищах.

В этот момент молюсь об одном — пусть его что-то отвлечёт. Что угодно!

Но нужно быть осторожными в своих желаниях. Мои мольбы были услышаны. Вот только если бы я знала, в какой жестокой и извращенной форме они осуществятся, я бы даже мысленно молчала!

В один миг мир вокруг рушится — и это вовсе не метафора.

Слышу невыносимый грохот. Этот жуткий звук проникает в мозг и рвёт его изнутри.

Потом дрожь. Она проходит сквозь живот, грудь, ноги, сжимает внутренности и будто ломает кости.

Пол под ногами дрожит — пытаюсь уцепиться за что-то, но меня просто сносит без шанса удержаться.

На полпути в воздухе, пока я неуклюже размахиваю руками, возникает дурацкая мысль: о, я лечу! Надо же…

Лечу недолго. Всего лишь долю секунды. И приземляюсь весьма жёстко, спиной на что-то. Но боль прийти не успевает. Вместо неё наступает благословенное забытьё.

Рада приветствовать вас в новой истории!

????

Поддержите книгу звездочками, библиотеками и комментариями. Спасибо!

Глава 2

— Во бля. Ну и денёк…

Ворчание, прорывающееся ко мне сквозь сон, кажется чем-то нереальным. Мама очередного хахаля притащила в дом?

Дайте поспать в конце концов! Я с работы, устала, спать хочу, пить хочу, тело ноет ужасно. Так, словно меня кто-то отп…

Что? Почему всё так жутко болит? И темно. Как-то даже слишком.

Это первое, что прорывается в моё сознание, намекая, что что-то не так. Я не понимаю — глаза закрыты или просто света больше нет.

Второе, что тревожным звоночком стучится в мою черепушку — боль. Её многовато для банальной усталости. Тело гудит. В ушах стоит глухой звон. Как после удара. Меня кто-то ударил по голове?

— Эй. Ты там что, решила откинуться? — и этот вопрос, который и вопросом-то назвать сложно, становится финальным аккордом в симфонии моего возвращение в реальный мир.

Я не сплю.

И я даже не дома.

А голос принадлежит не хахалю моей мамы.

Он принадлежит мужчине, от которого я пряталась. Опасному, ужасному и, чёрт возьми, он где-то рядом!

Нехило ж нас… накрыло. Вот только что это было? Землетрясение? Разве у нас они бывают? Ни разу не слышала… А мне, наверное, ещё и прилетело по голове. Не так чтобы сильно болит, но гул такой… противный.

Воспоминания приходят вспышками. Вот я прохожу по коридору, прячусь, потом открываю дверь — и вижу его. Секунда — и г-гухх! Прям удар с первого взгляда.

Наконец-то мне удаётся разлепить веки. Но, к сожалению, это не спасает ситуацию. Я ни черта не вижу. Темно вокруг. Надо подниматься и валить отсюда.

Я вдыхаю глубже… и грудную клетку будто разрывает тупой болью. Меня ранило? Что вообще случилось?

Следующий вдох даётся легче, но жутко хочется прокашляться. Вот только что-то мешает вдохнуть глубже и в горле горчит, словно пыли наглоталась. Пытаюсь пошевелиться — и в этот момент понимаю, что меня чем-то придавило.

Где я?

То есть я понимаю, что я в офисном здании, но почему я лежу и какой такой силой меня прибило к полу?

— Эй, малявка, — яркая вспышка света прямо в лицо вынуждает сощуриться и прикрыть рукой лицо. — Нихуя себе везучая, — свет становится менее ярким, источник уводят в сторону. А потом снова в лицо. Руку наглым образом откидывают. — Ты, конечно, не входила в мои планы, как и вся эта чухня вокруг. Но чтоб дать тебе сдохнуть — слишком хорошенькая.

Свет отдаляется, я с облегчением перестаю жмуриться. Потом слышен грохот, рычание и ругань сквозь зубы. Моё сознание и тело отказываются реагировать на происходящее. Тело немеет и я, кажется, отключаюсь. Плавно погружаюсь в сон. И всё никак не удаётся вдохнуть полной грудью.

Облегчение приходит с резкой болью. И в тот же момент всё становится на свои места. Меня придавило чем-то, вот я и не могла дышать, оттуда и тупая боль, а ещё я едва не вырубилась от нехватки кислорода. Я жадно втягиваю воздух. Он рвёт лёгкие и вынуждает зайтись диким кашлем.

— Теперь точно понимаю жива, — слышу тот же голос, от которого кожу пощипывает будто на морозе. — Ну и славно. Одной проблемой меньше.

Я моргаю. Темнота рассыпается пятнами. Свет теперь направлен чуть в сторону. Надо мной — силуэт. Он большой. Широкие плечи, расстегнутая куртка, лицо зверя и взгляд соответствующий. С яростным блеском маньяка, настигнувшего свою жертву в тёмном переулке.

Он наклоняется ниже. Мне хочется отпрянуть — но некуда. Тут же чувствую на руке цепкие пальцы. Он тащит меня вверх. Приходится сесть. Всё тело дрожит, словно я заново на свет родилась. Но, пожалуй, в каком-то смысле, так и есть.

Только не радует, что в этот момент рядом я вижу не близкого человека, а

его

.

— Не повезло тебе, девочка. Не в том месте, не в то время, — произносит, присев рядом со мной на корточки. Источник света — телефон, который сейчас лежит в стороне. Его недостаточно, чтобы рассмотреть всё вокруг, но в самый раз, чтобы мужчина напротив казался ещё более пугающим.

— Что случилось? — сиплю. И тут же сама понимаю, произнеся в ужасе: — Это… был взрыв?

Он вздыхает. Я ещё раз сетую на свою судьбу. Мало того, что меня угораздило попасть в такое происшествие, так ещё и помочь некому, кроме как этому…

А где мой телефон? Я пытаюсь нащупать его в карманах, и понимаю — нет его… Смотрю с надеждой на громилу напротив, а вдруг он нашёл?

— Это было предупреждение. Для меня, — произносит он, выжигая остатки моего пришибленного мозга своими чёрными глазами. — И раз уж мы оказались здесь взаперти, сделаю тебе одолжение. Только позже, когда ты в себя придёшь. А то вид у тебя больно слабенький.

— Вы о чём? — растерянно спрашиваю. Голос скрипит жутко. Мне бы воды…

— На, — протягивает мне бутылку.

О да! Хватаю её и жадно пью. Но не успеваю сделать и пары глотков, как лёгким движением его крепкой лапы бутылка выскальзывает из моих рук. Я тянусь следом и слегка заваливаюсь на него, не удержав равновесие. Рука попадает на плечо, крепкое, как камень, и горячее, как печка. В ноздри ударяет его запах, я в ужасе распахиваю глаза, едва не уткнувшись в него носом. Он пахнет чем-то… опасным, резким. Хочется то ли вдохнуть глубже, то ли отпрянуть, как от огня.

— Ты смотри, какая шустрая. Потерпи, — усмехается, помогая мне вернуть равновесие. — Говорю, всё будет, но чуть позже. В идеале — когда выберемся отсюда.

— Вы о чём?

— Да ладно тебе, — хмыкает. — Я же вижу, как ты на меня смотришь, малышка. Восемнадцать хоть есть? — Я киваю.

Молодец, блин. Лучше бы отморозилась, прикинулась уборщицей, кем угодно. Но нет — решила, что сейчас самое время отвечать честно.

— Обычно я таких молоденьких не вызываю… — продолжает он, глядя так, будто уже раздевает. — Но для тебя могу сделать исключение. Тебе понравится.

А я ещё думала, что хуже уже не будет. Но нет. Именно в этот момент мозг решил просто сдаться — и отправил меня в перезагрузку. Идите вы все в пень, а я — отдыхать.

— Вот чёрт, какая впечатлительная! — последнее, что слышу. Тут же чувствую, как меня подхватывают крепкие руки.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

И отключаюсь.

Глава 3

Сколько себя помню, я всегда мечтала о пони. И даже не обязательно розовом. Мне бы любой подошёл. Я представляла, как буду сидеть на нём верхом, днём и ночью. Как буду с ним гулять, есть и пить. И даже спать, обняв ногами широкую спину, обхватив руками и склонив голову к выгнутой дугой шее.

Кажется, моя мечта сбылась. Я просыпаюсь с ощущением жара под моими широко расставленными бёдрами. Руки обхватывают крепкую шею, а щека покоится на колючей коже моего поняшки. Мелькает мысль: а не пора ли его побрить? Уж больно зарос…

Я слегка ёрзаю, ища более удобное положение. Пони недовольно фырчит. Крепче обнимаю его ногами. Колени упираются в что-то твердое. Пол? Какие-то слишком короткие ноги у моего пони. Или он просто лёг? Ну точно! Ведь мы спим, вот он и лёг, а я лежу на нём сверху. Расслабляюсь, лаская его руками. Пальцы путаются в короткой гриве.

— Хороший мой, — ворчу неразборчиво, поглаживая его лохматый подбородок. Помню у пони, который мне больше всех нравился, была настоящая козлиная бородка. А у этого шерстка короткая и мягкая. И пахнет он шампунем и терпким мужским одеколоном.

Но я не жалуюсь! Пускай даже потом будет пахнуть — я всё равно его буду любить.

Честное слово!

Вдыхаю глубже, пытаясь разобрать запах на составляющие. Пахнет кожей. Больше человеческой. Мне кажется, лошади пахнут иначе. И точно мужским одеколоном или лосьоном после бритья. Лошадей бреют? Вроде бы да. Но что потом используют мужские средства по уходу за кожей — не знала. Возьму на заметку. Пригодится в будущем, раз у меня теперь есть свой собственный.

— Покатаешь меня, — прошу ласково, прижимаясь к крепкому телу.

Пони рычит совсем не по-лошадиному.

Они так тоже умеют?

— Не ворчи, я тебе потом морковку дам.

Пони дёргается подо мной, дрожит и хрюкает.

Да ладно! Какой-то неправильный пони! И звуки у него неправильные. И запах. И сам он… горячий, твёрдый и уже не такой удобный. Или это сбруя? Ручка на седле? Что-то мне упирается прямо в низ живота и давит. Пытаюсь чуть сместиться, но теперь ручка давит в бедро.

Я всё ещё сижу, обняв своего пони, но в сознании уже начинает появляться понимание, что всё не то, чем кажется.

И после этого где-то на границе сна и яви мелькает мысль: или я попала в сказку для взрослых и непослушных девочек, или мне пора просыпаться. Срочно.

Потому что конь внезапно сжимает мою попу и рычит прямо в моё ухо: ещё раз потрёшься о мой член — и я тебя и правда покатаю. Так, что потом дня три ноги колесом стоять будут.

Я замираю. Разом. Мозг, тело, сердце — всё сжимается в диком шоке. Прокручиваю в голове последние секунды, и меня прошибает холодный пот. Рука на его затылке. Вторая на щеке. Мои ноги крепко сжимают его бёдра, соприкасаясь промежностью с его….

ручкой

…

Я гладила его. Ласкала. Обнимала, тёрлась и шептала про морковку.

О господи. Я готова поклясться, что если бы сейчас зажёгся свет, я бы увидела в его глазах насмешливый блеск, а на губах кривую ухмылку.

Я тут же дёргаюсь, резко отталкиваюсь, чтобы соскочить, но он будто заранее этого ждал — сильная рука замыкается у меня на талии, не позволяя сдвинуться ни на миллиметр.

— Подожди, малышка, — тянет с ленцой, прижимая меня обратно. Его тяжёлая ладонь обжигает мою поясницу. — Ты же только что клялась в вечной любви. И морковку пообещала. Не обижай пони, а?

— Я не… — пытаюсь вывернуться, но язык заплетается. Я не

это

имела в виду. Не

его

, не здесь, не так. Не вслух!

— Что не? — его голос тянется медом. — Я согласен. Покатаю лучше любого пони, поверь. Будешь умолять о добавке.

— Отпустите! — взвизгиваю, в панике упираясь в его плечи. Под пальцами — мышцы, каменные, как бетон. Живой и упрямый бетон, зараза.

— Чтобы ты ещё раз головой приложилась? — хмыкает, наклоняясь чуть ближе. Его дыхание касается уха, и я вздрагиваю. — Не прельщает меня такая перспектива. Кто знает, какие фантазии тебя посетят после следующего раза… Мне эти подходят. Лучше на них и остановимся.

Чёрт, он реально развлекается!

Я в ловушке с мужчиной, от которого шарахается весь город. А он, оказывается, ещё и сексуально озабоченный псих!

А я ведь просто должна была доставить конверт.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 4

Я резко дёргаюсь, впечатываю ладони ему в грудь и всей своей массой — не особо внушительной, кстати — пытаюсь соскользнуть с его колен. Он, конечно, даже не шелохнётся. Просто лениво наблюдает, как я барахтаюсь, словно комар на торсе крокодила.

— Ты куда, крошка? — тянет, но пальцы с моей талии убирает.

Вот так просто.

Без борьбы.

Я плюхаюсь рядом, на холодный пол, и поспешно отползаю, пока не упираюсь спиной в что-то твёрдое и точно неживое. Сердце колотится, как бешеное. Ладони дрожат. И… мне почему-то холодно. Хотя, по логике, должно быть наоборот — я только что сидела на раскалённой печке.

Становится чуть светлее — он берёт в руки телефон, экран вспыхивает, освещая его лицо резкими отблесками. В полумраке оно кажется ещё более хищным, без намёка на доброту.

Он не двигается. Просто смотрит несколько секунд. Лениво, но у меня ощущение, словно я мышь — а он питон. Настолько самоуверенный питон, что просто ждёт, когда я сама приду к нему и прыгну в пасть.

А вот и не прыгну!

Я здесь, в уголочке посижу тихонько и подожду, когда помощь придёт.

Она ведь придёт, правда?

Он отворачивается, потеряв ко мне интерес. Делает глоток из бутылки, на которую я смотрю с дикой завистью и громко сглатываю. Потом неспешно пролистывает что-то в телефоне. Экран раз за разом вспыхивает — выхватывает острые черты лица, освещает пальцы, а заодно бросает блики по полу, по обломкам… по мне.

Я вжимаюсь в стену и притихаю. Ни звука. Ни вздоха. Но внутри…

Пить хочется до одури. Горло всё ещё сухое, как будто я час глотала песок. И ещё... страшно. Не от него — от ситуации. Хотя, ладно, и от него тоже. Света мало. Пространства — ещё меньше. Пол жесткий, воздух тяжёлый, а тишина слишком громкая. И чем дольше длится тишина, тем сильнее тревожное ощущение давит изнутри. Сначала — в груди. Потом — в горле. Мне снова не хватает воздуха. А этот чёртов взрыв всё ещё звучит в голове — не грохотом, а давлением. Тяжёлым. Постоянным.

А ещё здесь темно, тесно. Вместо потолка — перекошенный кусок чего-то, находящегося под сильным углом. А может, это и есть потолок… Только теперь он одной стороной упирается на полу. Стена за спиной мужчины довольно отчетливо видна. А у меня сзади… нет, я не хочу смотреть. Вокруг только обломки, пыль, какая-то утварь и стол. Огромный, толстый, просится на язык — дубовый. Как он только уцелел? Точно не из фанеры, если его не разнесло взрывом. Лежит себе на боку, чуть в стороне от нас.

Это место, разделившее мою жизнь на «до» и «после». До — я хотела заработать на учёбу. А после — просто хочу выжить.

Как быстро меняются приоритеты, однако.

Здесь ни выхода не видно, ни даже намёка на него. Как к нам доберутся? Нас услышат, если начать кричать? Только кричать страшно. Если заору, мне кажется, он меня тут же прихлопнет, чтобы не мешала ему заниматься тем, чем он там занимается в своём телефоне.

Но он на меня не смотрит.

Учитывая, что он до этого говорил… как-то подозрительно и страшно от его тишины, ещё больше, чем если бы он продолжал приставать.

Тогда было понятно, чего от него ожидать. А сейчас — нет.

Он молчит. Сидит, водит пальцем по экрану, изредка хмыкает — будто листает мемы. Ну, отлично. Значит, я официально стала мебелью. Мягким креслом с функцией обнимашек.

Раздражает. У него есть вода, у него телефон. А мне и отвлечься не на что, только и остаётся что пялиться. На него.

Блин. Я так не могу. Из того разнообразия зол, что обложили меня со всех сторон, нужно выбирать меньшее. И сейчас меньшим злом почему-то кажется мужчина напротив. Вот я и рискую подать голос и задать ему вопрос. Потому что больше некому.

— Нас же вытащат отсюда, да?

Он поднимает на меня прицельный взгляд.

Ну не дура я, а? Судя по его глазам — ещё какая.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 5

— Нас же вытащат отсюда, да?

Он отрывает взгляд от экрана. Смотрит на меня так, словно в голове у него прямо сейчас листается топ-10 самых глупых вопросов двадцать пятого года.

— Ага, — медленно произносит он, кивнув с серьёзным видом. — Уже летят. На розовом единороге. Со спецназом, шампанским и персональным психотерапевтом.

Я закатываю глаза. Ну конечно. Так и знала, что будет издеваться!

Он усмехается и снова утыкается в телефон.

— А если серьёзно? — не отстаю я. Потому что… да просто больше заняться нечем.

— Если серьёзно, — он откидывается к стене, закинув руку за голову. — Мы в заднице. Глубокой и уютной. Даже фонарик есть. И я рядом. Что ещё нужно для счастья?

Что мне нужно?

Воздуха побольше. Свободы. Литра три воды. И как раз без тебя, жутко пугающего и непредсказуемого. И вдобавок наглого и раздражающе самоуверенного!

Но вслух я это, разумеется, не произношу. Потому что он сейчас вроде как спокоен. А я не хочу его злить. Мне и без того страшно до жути. И бежать ведь некуда.

Но и промолчать не получается…

— Компания, говоришь… — ворчу. — Сомнительное удовольствие.

Он слегка наклоняет голову, одна бровь ползёт вверх. Ой. Наверное, зря я это сказала, да?

— Серьёзно? — тянет с лёгким негодованием. И тут же усмехается. Недобро так, коварно. И добавляет: — А ведь несколько минут назад жалась, как к самому родному человеку. Спала на мне, вцепившись руками и ногами, что не отодрать было.

— Так не надо было меня тащить к себе на руки! Я была в отключке!

— Ну ладно. В следующий раз будешь падать — отойду в сторонку.

— Не буду я падать. Это было случайно.

— Это вместо спасибо?

В последних словах слышиться упрёк. И он прав! Нужно поблагодарить за то, что не дал упасть. И за то, что вытащил. Меня ведь чем-то придавило. А он помог. Не такой уж и плохой, значит…

Но не могу я! Скажу “спасибо” — не сомневаюсь, что он тут же потребует подтвердить слова действиями. А я не собираюсь ничего такого делать!

Я отворачиваюсь от его пристального взгляда. Глаза привыкли к слабому освещению, и я чётко вижу его лицо. А ещё его взгляд и выражение лица кажутся ещё более пугающими при свете фонарика.

— Вот как, — хмыкает. Я тут же непроизвольно сжимаюсь от его тона. Вот зря я его злю! Но не получается быть хорошей девочкой. Не умею я. Жду, что сейчас выскажет мне всё по поводу моего поведения и заставит… что-то ужасное делать заставит. Но вместо этого он продолжает язвительным, но вполне безобидным тоном:

— Значит, в отключке ты меня любишь, тискаешь, как любимого плюшевого мишку, а как очнулась — так я сразу неинтересен. Обидно, малышка. А может, я сделаю вид, что я тоже в отключке, и потискаю тебя?

— Что? Нет! Вы и так меня облапали, пока я лежала… на вас.

Да он стебётся!

— Я всего лишь подыграл тебе. Откуда мне было знать, что ты меня слить решила. Прокатала и выкинула. А это, между прочим, на здоровье плохо сказывается, — изображает он страдальца с едва сдерживаемой ухмылкой.

— Ну да, — фыркаю, стараясь не усмехнуться в ответ. — Праздник испорчен, морковки не будет.

— Да ты жестокая, — вздыхает. — Приручила — и тут же бросаешь. Может, я к тебе прикипел. Душой. Или телом.

Я чуть не захлёбываюсь воздухом.

Он усмехается, щурит глаза, сверкающие издевательским блеском.

— Иди обратно, — хлопает по ноге ладошкой. — Обещаю галопом не носится сразу. Начнём с рыси, а когда выберемся отсюда, отметим наше освобождение настоящими скачками с комфортом.

— Фу! Да что вы всё про одно и то же! Знаете, что говорят о людях, которые только о сексе и говорят?

— Что они нормальные? В отличие от тех, кто боится об этом говорить. Потому что думают о сексе всё, малышка.

— Нет! О таких людях говорят, что у них проблемы с… тем самым, поэтому они только и могут, что языком чесать!

Ой-йой… Вот кто меня за язык тянул?! Нельзя было просто промолчать! Его взгляд темнеет. Даже в полумраке это заметно. Лицо искажается от злости. А мы в маленьком закрытом пространстве!

Я сжимаюсь в комочек под его взглядом. А от его еле заметного движения в мою сторону — и вовсе отшатываюсь и бьюсь затылком о стену.

— Хочешь проверить, есть у меня проблемы или нет? — рычит он, и голос вибрирует так низко, что у меня волосы на коже встают дыбом. — Ты язык свой придержи за зубами, пока я не нашёл ему более занятное применение.

К-какое? — Так и вертится на языке. Но в этот раз я молчу. Не потому, что понимаю, что надо молчать. А просто цепенею от страха.

Его испепеляющий взгляд застывает на мне. На губах возникает едва заметная, адски пугающая кривая ухмылка. А в следующую секунду мир погружается во тьму. Он выключил свет!

Мне даже дышать страшно. Что он собирается делать?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 6

И вдруг всё снова возвращается — темнота, сырость, затхлый запах пыли, в ушах нарастает звон. Я в западне. С ним.

Меня вдруг бросает в жар. А потом в мороз. Мне страшно. Я замираю. Даже не дышу, чтобы не пропустить ни единого звука. Чтобы услышать его приближение. Сердце колотится в груди с такой силой, будто пытается выскочить.

Он где-то рядом. Что он собирается делать?

Я ожидаю, что сейчас — вот прямо сейчас — он схватит. Накинется на меня и сделает всё, что ему вздумается. Но за сумасшедшим биением своего сердца я не слышу ничего. Ни шагов, ни шороха, ни даже дыхания. Не мог же он исчезнуть?

Или всё-таки мог?

А вдруг там есть проход, и он выбрался наружу, а меня оставил здесь одну, умирать от страха? Но нет. Он точно здесь. Ощущение его взгляда зудит под кожей. Я напрягаюсь, пытаясь разглядеть хоть что-то. Но здесь кромешная темнота. И звенящая, пугающая тишина.

Получается, ожидание чего-то страшного — ещё хуже, чем сам страх. Хуже, чем угроза, чем прикосновение, чем даже боль. Потому что когда страшное уже происходит — ты хотя бы знаешь, чего бояться. А сейчас неизвестность. И я остаюсь наедине с собственной фантазией. А она, как оказалось, намного изощрённее любого реального ужаса.

Проходят секунды. Десять? Двадцать? Они сливаются в минуты. Ноги сводит судорогой от напряжения. Руки вспотели. Я с трудом сглатываю. Он не трогает меня. Но почему?

Выжидает или ему просто плевать? Потерял ко мне интерес? Если второе, это, наверное, хорошо, правда? И чем дольше продолжается это затишье, тем отчётливее я понимаю: он и не собирается меня трогать. Просто зачем-то выключил свет. Это ведь его телефон, что хочет, то и делает. Может, у него вообще батарея села?

В какой-то момент я даже чувствую облегчение. Пронесло. Он меня не съест. И нечего себя накручивать. Не такой уж он и страшный, как о нём говорят. Если бы был таким, то уже бы набросился на меня и… сделал что-то ужасное. Что ему стоит? Он ведь такой большой и крепкий. Мне с ним точно не справиться.

Я выдыхаю и… паника возвращается. Только теперь страх не в нём, а в том, что вокруг: в тишине, которая будто сгустилась, в воздухе, который становится тяжелее с каждой секундой, в темноте, вязкой и глухой, как в закрытом и забытом где-то в подвале ящике.

Чёрт! Этот дурацкий страх — как будильник: всегда включается в самый неподходящий момент.

Я прикрываю глаза. И тут же распахиваю их. Бессмысленно, темно ведь, но с закрытыми становится ещё хуже. Пока я смотрю в темноту — есть хотя бы иллюзия, что я что-то контролирую.

Мне душно. Нет, воздуха вроде хватает, но... пространства — нет. Оно будто сжимается с каждой секундой всё больше. Хочется встать, пройтись. Расправить спину, сделать глубокий вдох. Но я сижу на месте, потому что здесь темно, а вокруг стены, обломки и пыль.

Я в ловушке. Выхода нет. Тело начинает выдавать странные сигналы: то дрожь, то жар, то ощущение, что стены движутся. Я чувствую, как где-то внутри назревает тихая, липкая истерика.

Ну нет. Только не это! Хватит. Не начинай. Не сейчас. Я не хочу паниковать. Я не хочу… как тогда. Но всё слишком похоже. Слишком тесно. Слишком тихо.

Если бы можно было просто нажать на какую-то кнопку и... вырубиться. На полчаса. На час. Пока кто-то не придёт. Пока кто-то не скажет: всё, выбрались.

Но нет никакой кнопки. Есть только я. И этот чёртов бетон.

Я смотрю на свои руки. Не вижу их, конечно же, но могу представить. Отчётливо, потому что знаю, как они сейчас дрожат. Меня учили, что нужно зацепиться за что-то привычное, не столь важное, но знакомое — и сосредоточиться на этом. На чём-то рутинном или приятном.

Но здесь ничего такого нет. Вот и лезут мысли ещё хуже. А если завал снова обрушится? А если мы здесь надолго? Когда захочется есть, что мы будем делать? А вдруг он как в тех фильмах ужасов, начнёт жрать меня?..

Дышать становится всё труднее. Я словно в гробу, только пространства чуть больше. Сжимаю пальцы в кулаки со всей силы, но это тоже мало чем помогает.

Расслабься. Всё будет хорошо. Нас найдут. Обязательно найдут. Если не меня, так его уж точно искать будут! И найдут. Так что мне повезло, что я оказалась здесь с ним.

Нужно просто напомнить себе, что я не одна.

А для этого придётся заговорить с ним. Я не хочу, но… ещё несколько минут вот так — и тогда мне уже никакие самовнушения не помогут.

Страх темноты и замкнутого пространства сильнее, чем страх перед этим мужчиной. Поэтому, пересилив себя, я произношу тихо:

— Вы... здесь?

А в ответ тишина. Он точно здесь. Но молчит.

Чёрт возьми, а вдруг ему стало плохо?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 7

Я ведь не видела его в темноте. Не знаю, как он себя чувствует. Он держался уверенно, дерзил, язвил — но вдруг это только видимость?

А если он тоже пострадал? Упал. Ударился. И сейчас лежит в темноте без сознания, поэтому не отвечает.

Надо проверить.

Ну правда. Не из любопытства же. И не потому, что я тут паникую.

Это простой человеческий порыв убедиться, что рядом никто не умирает в углу. Он ведь меня не бросил одну.

Я приподнимаюсь, ощупывая руками пространство вокруг. Полностью подняться не получается, потому что сверху что-то мешает. Да и вообще, оказывается, я в темноте очень плохо контролирую своё тело. Боюсь и правда упасть. Решение приходит само собой: лучше ползти на четвереньках. Какая разница? Всё равно меня никто не видит.

Так и делаю. Опускаюсь на четвереньки и потихоньку продвигаюсь вперёд. Так увлекаюсь своим занятием и мыслями о помощи другому человеку, с которым мы вместе оказались в такой ужасной ситуации, что даже забываю о своих страхах.

Подумаешь, темно, тесно и что-то может рухнуть на голову в любой момент? Главное, что кому-то нужна моя помощь именно в этот момент!

Ладони медленно скользят по полу, натыкаясь на камешки и трещинки. Пол холодный, шероховатый. Где-то под пальцами пыль, щебёнка, какой-то мусор. Всё колется, царапает кожу, но я стараюсь не обращать внимания.

Ползу дальше. Представляю, что я просто попала в квест, ролевуху, где нужно спасти заложников и выбраться из плена. Ну а что, есть ведь такие? Или нет…

Без разницы. Мне нужно как-то отвлечься, чтобы не думать, в каком я месте и в каком я положении оказалась.

Камешек, попавший под колено, вызывает адскую боль. Тут же локоть натыкается на что-то твёрдое. Ауч! Я от боли хватаюсь за него и растираю. Словно током ударило! Пыль щекочет нос и хочется чихнуть.

Но я держусь! У меня миссия! Я даже вдохновляюсь. Не так уж и страшно здесь. Прочь все фобии. Помощь ближнему придаёт сил.

Пробираюсь вперёд и не понимаю, откуда здесь столько всего под ногами. Когда я отползала — ничего такого не было. Какие-то штуки валяются. Что-то длинное, крепкое... Брёвна? Приходится на них залезть. Да что ж тут за склад лесопилки такой?

И тут пальцы натыкаются на что-то... мягкое. Нет, не мягкое. Твёрдое! Но точно не камень и не стена. Что-то живое и дышащее.

Ох чёрт! Это не стена. И не пол. И даже не обломки. Рука замирает. Потом медленно, с трагическим осознанием, скользит чуть ниже. Плотное. Тёплое. Живое. Бедро, кажется. А вторая рука упирается в его грудь.

Оу. Оу-оу-оу.

Нашла! И сама заползла ему на колени. Замечательно! Просто прекрасно. Героическая миссия спасения превратись в тактильное домогательство!

Я застываю. Всё тело в напряжении. Прислушиваюсь к его дыханию. Так… живой! Вот и замечательно. Убедилась — теперь прочь отсюда, пока он не подумал, что я к нему пристаю.

Только собираюсь перекинуть ногу и тихонько свалить, как возникает внезапная мысль: а чего он до сих пор ничего не сделал? Если бы он нормально себя чувствовал, уже давно бы сгрёб меня в своих наглых лапах и продолжил издеваться. Но он ничего не делает.

Это говорит только об одном — ему плохо! Я замираю. Потом медленно отклоняюсь, чтобы лучше соображать. Пахнет от него слишком… вызывающе. Думать мешает.

Так. Я должна убедиться, что он жив и в порядке. Я ведь не просто тут сижу у него на коленях — у меня миссия. Миссия «Не дать человеку умереть».

Но как? Как я это сделаю в кромешной темноте?

Я его звала — от не ответил. Дышит ли? Вроде да. Но этого мало. Вдруг он полуживой? Ранен там или… головой ударился.

Надо как-то… нащупать. Аккуратно. Просто руку положить. На грудь, например. Или… не знаю… плечо. Да и вообще, я ведь всё равно тут на нём, так что это уже почти официально контакт первой помощи. Мир не обрушился, значит, можно продолжать.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 8

Протягиваю руку. Медленно, на ощупь. Пальцы натыкаются на что-то… не похожее на бетон и камни. Мягче. Живее. Чувствую тепло. Да и пульс вроде бы ощущается. Или это у меня в пучках пульс? Тьфу ты, темнота — враг объективности.

Двигаюсь дальше. О! Вот ключица. Вот шея. Ого. Какая крепкая. Ладно, шея есть — это хорошо. Там точно найдётся пульс. И не только пульс. Пальцами медленно перехожу к лицу. Вот скулы. Вот нос. Он не двигается. Не вздрагивает. Просто сидит.

Вот и хорошо. Ещё не хватало, чтобы он сейчас очнулся. Слава богу, живой, теплый, целый. Пульс есть. Что ещё я могу проверить? Он ведь не приходит в себя, значит, стоит проверить более тщательно.

Хотя… Учитывая, где сейчас моя нога… Мне кажется, я уже успела проверить чуть больше, чем следовало бы.

Может, он просто спит? Крепко так. Мужской здоровый сон, знаете ли. Под завалами. Почему бы и нет?

Блин. Это ненормально даже для очень здорового мужчины. Как можно спать, когда мы в таком ужасном положении? Или это реакция на стресс?

Проверяю ещё раз. Руки уже действуют увереннее. Нахожу его плечо, потом шею. Прикладываю пальцы. Пульс точно есть. Вспоминаю уроки ОБЖ, но там либо такого не рассказывали, либо я всё прогуляла. О, я видела где-то в кино, как делают осмотр. Нужно проверить всё! Столько работы ещё, некогда останавливаться.

Дальше рука исследует его затылок. Сосредоточенно ощупываю голову — ничего влажного, липкого и выступающего не нахожу. Значит, голова целая. Скольжу руками ниже, начинаю проверять на целостность плечи, но куртка мешает. Ладно, мне её всё равно не снять, осмотрю в зоне доступа. Плечи в порядке, значит, будем считать, что руки тоже.

Теперь грудная клетка. Ого! Какая она у него твёрдая. Бли-ин. Не думала, что когда-нибудь с таким удовольствием буду трогать мужские сиськи.

И тут же одёргиваю руки. Хватит лапать мужика! Карма — штука коварная. Не знаешь, когда догонит. Возвращаемся к осмотру.

Итак, рёбра. Тоже вроде всё на месте и всё целое. Теперь живот. Самое важное — это брюшная полость! Там ведь могут быть коварные раны. Провожу обеими руками по нему — и… Ёлки-палки, какой он упругий! Я на несколько секунд забываю, зачем я вообще это делаю. Просто представляю, как он выглядит, и думаю, что вряд ли мне настолько повезёт, что у моего избранника будет такой. Так почему бы не скользнуть под футболку и хотя бы пощупать. Он ведь в отключке. Всё равно не заметит…

Ну нет! Легче, Машка! А если он очнётся именно в этот момент? Делать что будешь? Бежать-то некуда.

Быстро мазнув ладонями по футболке, убеждаюсь, что там вроде как порядок и… Хм. Я зависаю. Смотрю вниз. Ну, то есть не смотрю — темно же. Но мысленно — смотрю.

Ниже — пах и ноги. Это как бы… тоже потенциальная зона риска. Но…

Не. Не-е-е.

Нет уж, увольте. Я туда лезть не буду. Даже из самых гуманных побуждений.

И вдруг… Ой!

Вот говорила я, что темнота — враг объективности? Иначе почему меня тянет вперёд, как будто пол под ногами слегка меняет уклон?

В результате я теряю равновесие.

И незапланированно заваливаюсь на мужчину.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 9

Я заваливаюсь на него, и буквально пару секунд просто лежу. Офигеваю. Дышу. Пытаюсь сообразить, как я так попала — и как теперь с него быстро и незаметно слезть, когда вдруг…

— М-м-м, — звучит у самого уха. Голос ленивый, с будоражащими рычащими нотками. — Кто это тут у нас такой любопытный.

Меня резко перекатывает на спину. Легко, будто я ничего не вешу. Его ладонь упирается в землю рядом с моей головой, вторая ложится на бедро. Быстро, уверенно и по-хозяйски. Секунда — и я под ним, в ловушке. Его тело накрывает меня, а руки отсекают все пути к отступлению.

— Теперь моя очередь, — мурлычет как большой сытый кот. И улыбается. Видеть не нужно, чтобы почувствовать эту улыбку. Наглую и бесстыжую. По телу пробегает волна жара.

И это от страха, конечно же!

— Что?? Нет! — я барахтаюсь, упираясь в его грудь. Только это всё равно что пытаться сдвинуть с места стену. Он даже не шелохнётся.

— Как это — нет? — тянет с притворной обидой. — Ты только что меня всего облапала. Справедливо, если я сделаю то же самое.

— Но… Я не лапала! Я думала, вам плохо! — возмущение вырывается громче, инстинкты забыты.

— Ролевуха? — радостно восклицает он, вгоняя меня в ступор. — О, тогда мне очень плохо! Спасите меня, доктор.

Его ладонь нагло пробирается под мою кофту и сжимает бок. Я вздрагиваю. И цепенею. Это… должно вызывать желание скинуть его руку, правильно? Увернуться. Оттолкнуть. Вот только…

Я теряюсь в своих ощущениях. Его дыхание обжигает кожу щеки и шеи. А мне хочется повернуть голову чуть вправо и подставить губы. Его рука медленно скользит вверх. Нужно оттолкнуть, убрать её, сопротивляться…

А я не могу. Мне нравится то, как он прикасается. И даже когда он добирается до груди, накрывает её и сжимает через бельё, я не нахожу в себе сил возразить. Я прислушиваюсь к ощущениям, безумно приятным. И к его тяжелому дыханию. И…

— У пациента резкое ухудшение, — рычит таким странным голосом, что мне вдруг становится горячо. И даже эти его дурацкие словесные игры, вместо отторжения, вызывают волну жара. — Вся кровь ушла... туда.

Вот это уже совсем плохо. Он не просто говорит — он подчёркивает. Двигается. Прижимается пахом, и всё во мне начинает гореть.

Чёрт-чёрт-чёрт. Горячо! Несите срочно огнетушитель! Вот и будет чем его огреть — тем самым огнетушителем. У меня ведь мозги какого-то чёрта напрочь отказывают.

Он, наверное, обладает каким-то гипнозом, иначе как объяснить моё нелогическое и неуверенное поведение? Я ведь не такая!

— К-куда? — заикаюсь. Вот! Язык подвёл. Мозг отказывается функционировать как надо. Я ведь прекрасно понимаю, куда.

Но он либо не замечает, что я веду себя глупо, либо думает, что это часть игры.

Только я ни черта не играю!

— В пах, малышка, — томно шепчет. — В самый центр моей боли. Срочно нужен отсос, — слышу в его голосе усмешку, которую хочется размазать по лицу смачной пощёчиной.

И в то же время едва сдерживаюсь, чтобы не прижаться к нему сильнее. Сама!

О, боже…

— К-крови? — продолжая заикаться спрашиваю.

— Спермы, малышка. Спермы, — уточняет, а то вдруг я и правда не поняла. — Кровососов мне по жизни и так хватает, а ты слишком милая для этой роли. И вообще, представь, как мне здесь было одному? Темно, страшно, одиноко, когда ты сбежала от меня.

В его голосе сквозит обида. И хотя она наигранная, я на долю секунды верю, что он и правда расстроился, что я “сбежала”. Вот только это всё враньё. Ему скучно было, потому что мы здесь одни. И единственное развлечение — это издеваться надо мной. А иначе он бы на меня даже и не посмотрел. Он и заметил меня только потому, что я сильно выбивалась из общей массы. Потому что я курьер, чёрт возьми…

— Это я сбежала? — часть меня ещё способна выдавать вопросы. И даже делать выводы. — Вы издеваетесь, — шепчу. Голос предательски дрожит.

— Ну что ты. Разве я могу? Я в безысходном положении, малышка. Я не могу издеваться. Это ты издеваешься надо мной, — он с легкостью перехватывает мою руку и тянет её вниз. Прямо туда, к ширинке, где выпирает ощутимый бугор через ткань брюк.

Не знаю, как я держусь, чтобы ещё раз не плюхнуться в обморок. Наверное, это только потому, что я уже лежу. И ещё потому, что в крови гуляет адреналин, шок и что там ещё бывает, когда впервые в жизни чувствуешь настоящее возбуждение, от которого кружится голова. Ещё и с кем?! Бежать от него нужно, а не отлеживаться, как будто так и надо.

— Чувствуешь? Ты ему нравишься. А когда кто-то ему нравится, я привык не отказывать.

Это он сейчас о чём?

Но ответ не успевает сформироваться в моём мозгу, и без того перегруженном от этого шквала новых ощущений. Он просто… зависает. Как старая система под вирусом.

Он

— мой вирус. Дышащий, трогающий и слишком ловкий.

Я будто перестаю быть собой. Просто тело. Просто дыхание. Просто оголённый нерв.

И к этому аду добавляется ещё одно. Финальное.

Я чувствую мягкое касание к моим губам. Осторожное, но с пугающей уверенностью.

И всё. Это прикосновение напрочь вырубает мой подвисший мозг. Он целует меня. Под мягким прикосновением уступаю. И тут же начинается настоящее безумие.

И это не о нежности. Нет осторожности в его действиях. Там голод. Беспрекословный натиск. Неоспоримое право обладать.

Он проникает внутрь — легко, но без спроса. Я не сопротивляюсь. Я даже не думаю. Просто открываю рот — и он наполняет меня собой. Его вкус, тепло, запах проникают в меня вместе с его языком. Поцелуй превращается в захват.

Я исчезаю в этом касании. Становлюсь только желанием, которое уже невозможно остановить.

И это пугает меня больше, чем всё, что происходило до.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 10

Рустам

Она вкусная.

Реально вкусная.

А я очень люблю вкусных девочек. Не люблю дурочек наивных. Шлюхи тоже порядком надоели. А вот такие неопытные, но с характером, реально веселят, оказывается. И заводятся с полуоборота.

— Вкусная, — шепчу и снова беру её сладкий рот.

Интересно, она такая везде?

Она не отталкивает. Не говорит «нет».

Шок?

Или, что более вероятно, хочет — просто боится в этом признаться даже себе.

Это нормальная реакция. Мы оказались в дерьме, и лучшее, что можно тут придумать — не валяться в соплях и жалости к себе, а выжать из момента хоть что-то нормальное.

Вариантов немного. Либо сидим, слушаем, как потолок поскрипывает над головой и надеемся, что нас не завалит. Либо... отвлечёмся.

На тело. На жар. На трение кожи о кожу.

На то, что умею делать лучше всего — доводить до грани. В любой сфере. Но сейчас речь идёт о самом приятном.

Плакать тут точно никто не будет. Разве что от удовольствия, когда я войду глубже, чем она когда-либо позволяла.

Её рот податливо принимает меня. Она так охотно отзывается, отвечает, отдаёт мне контроль полностью, что невозможно ошибиться — хочет. Руки цепляются за мою футболку, то ли пытаясь удержать меня, то ли себя.

— Сейчас всё будет, — шепчу ей. — Потерпи.

И снова целую. Дико, неистово, глубоко. Сожрать её готов, такую нежную и отзывчивую. Вздыхает, за руку мою цепляется, когда скольжу ею вниз. Выгибается под моей ладонью, как к магниту притягивается.

О да! Член таранит штаны, предвкушая, как это — быть в ней.

Моя нога между её ног. Моя ладонь накрывает её промежность. Она сначала раскрывается, а потом с опозданием пытается меня остановить. И снова передумав, выдыхает и расслабляется. Отпускает мою руку, расслабляет бёдра, позволяет скользнуть между её ног, примеряясь, как сам буду там двигаться, тараня её.

— Пожалуйста, — шепчет потерянно, едва даю ей секундную передышку.

Горячая малышка. Уже просит. Дрожит и снова хватается за мою руку. Не собираюсь заставлять её ждать.

Жаль, что темно. Я хочу видеть её лицо. Телефон выскользнул из кармана и где-то тихо брякнул об пол. Искать? Пф. Да я сейчас не оторвался бы от своей няшечки Машеньки даже если бы снова ебануло.

Она стонет так, что хочется вцепиться зубами.

— Детка, — выдыхаю с усмешкой. — Ты даже не представляешь, как глубоко ты уже вляпалась.

Буду трахать её здесь. Буду трахать её потом, как только отсюда выберемся. Будет моим талисманом. Потому что если бы я не рванул за ней — меня бы раздавило к чёрту.

Мы оба вляпались. Но, чёрт возьми, нам ещё и крупно повезло. Я не из тех, кто верит в знаки или судьбу… Но, твою мать, то место, куда я шёл — теперь просто руины. А её каким-то чудом прикрыл дубовый стол. Серьёзно? Дубовый. В техпомещении для уборщиц. Как он сюда попал? То ли у нас уборщицы носят мебель полировать к себе в подсобку, то ли работают цыгане-плотники с тонким чувством юмора.

Но именно это её спасло. А я оказался цел только благодаря тому, что на ней залип.

Медленно скольжу рукой выше, по её тонкой талии, задерживаюсь на животе. Мне нравится, как он ходит под моей ладонью вверх-вниз. Её дыхание обжигает моё лицо. Ей страшно? Она возбуждена. И от этого только слаще.

— Ты ведь хочешь, — шепчу прямо в ухо. — Вся дрожишь. Тебе самой интересно, что я сделаю дальше. Как далеко я позволю себе зайти, — сжимаю мочку уха, вызывая в ответ тихий стон.

Какая чувствительная малышка.

Рука снова опускается ниже. Скользит по внутренней стороне её бедра. Она сжимается, но не отталкивает. Слишком хорошо, чтобы останавливать.

И слишком поздно.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 11

Рустам

Я двигаюсь ближе, бедром вжимаюсь между её ног, и она разводит их шире, сама прижимаясь ко мне. Вот так. Послушная, отзывчивая. Знает, кто здесь главный и кого нужно слушать.

— Ну, давай… — наклоняюсь к её губам. — Попроси ещё раз. Хочу, чтобы ты шептала моё имя. Ты ведь знаешь, кто я?

Все знают. Тем более если шаталась возле моего офиса. Курьер, конечно, так я и поверил. Искала встречи? Думаю, не при таких обстоятельствах. Но при других… вряд ли бы я её сейчас тискал и целовал. В лучшем случае, стояла бы на коленях между моих ног и полировала мой член. А так… я готов немного с ней поиграть, чтобы ей тоже было приятно.

Красивая она, хоть и спряталась под невзрачной пацанской одеждой. Курьером работать она точно не будет. Мои девочки ни в чём себе не отказывают, даже если забываю о них. Пока не надоест. У кого есть голова на плечах — могут накопить себе на маленькую мечту. Одна даже бизнес свой открыла, кофейню приобрела. А кто поглупее — спускают всё на тусовки и показуху.

Но это меня в лирику понесло. Наперёд забегаю. А если в деле окажется никакая? Благодетель из меня хреновый, просто так тащить за собой не буду. У меня интерес должен быть. А первый раз — он показательный. После него всё либо разгорается, либо тухнет.

Она молчит. Дышит тяжело, слегка подрагивает. За нами что-то скрипит, и она цепляется за меня, глухо пискнув.

— Ну-ну, ты чего? — спрашиваю и касаюсь её волос. На каких-то примитивных инстинктах начинаю поглаживать успокаивая. — Боишься, что ли?

— Угу, — нервно выдыхает и крепче обхватывает мою шею.

— Есть один замечательный способ отвлечься, — произношу и скольжу рукой к её бедру. Хорошо, что она в этот момент не видит моего лица. Вот тогда бы она по-настоящему испугалась.

У меня от этой девчонки крышу сносит. Или всё дело в ситуации — но заводит чертовски. Хочу её.

— А если потолок обрушится? — спрашивает тихо.

— Ну, тогда мы умрём счастливыми, — произношу с кривой ухмылкой. Она напрягается. Смешная такая. Реально боится или это способ соблазнить меня? Так я уже. Соблазнился и готов.

Слышу, что она улыбается. В темноте целит в губы, но тычется куда-то в подбородок. Неловко, но мило. Я тут же ловлю её лицо и накрываю губы своими. Правильно, по-своему, жёстко и глубоко. Моя ладонь скользит между её ног сквозь ткань штанов. Давлю нежно. Поглаживаю. Она выгибается, издав тихий стон.

— Хорошая, — выдыхаю. — Нравится?

Она молчит, но тут и так всё понятно. То, как она выгибается под моими пальцами, стонет в мой рот, прижимается, обнимает меня — красноречивее любых слов.

Отрываюсь от неё. Сняв куртку, бросаю её рядом.

— Давай сюда, — подвигаю девчонку в сторону, пересаживаю её на куртку. Сам устраиваюсь между её ног, себе удивляясь. Ну не люблю я играть с девчонками. Это их задача стараться, отрабатывая бабки.

А с ней хочется по-другому. Может, потому что дрожит и вздыхает красиво. Может, потому что я всё равно уже завёлся — а выместить надо. Но я не тороплюсь. Не в этот раз. Скольжу ладонью вверх по её бедру, пробираюсь под футболку, она ещё сильнее дрожит. Прижимаюсь губами к животу. Хм, оказывается, это приятно. Такая мягкая, нежная. Дышит шумно. И уже настолько смелеет, что запускает пальцы в мои волосы и сжимает короткие пряди.

— Хочешь? — щекочу дыханием её кожу.

О, она будет умолять. Это я тоже умею. Но давно уже не хочу. Чёрт возьми, неужели мне для того, чтобы слегка притормозить по жизни, нужно было оказаться в такой жопе? Скучно ведь живётся. Всё есть, всякий угодить пытается, все боятся…

А тут что-то свеженькое, новое. Впечатления, мать твою.

— Не знаю, — произносит потеряно. — Может, мы просто полежим в обнимку? — жалобно произносит.

Я смеюсь. Говорю же, забавная.

— И в обнимку тоже будет, — заверяю её и поднимаюсь выше, на уровень её лица. — Но сначала хочу тебя попробовать. А потом попробовать твой рот. А после трахнуть. Так что программа на ближайшие пару часов обеспечена.

Снова скольжу ладонью по её бедру, добираюсь до талии. Расстегиваю штаны. Пуговица. Молния. Тяну узкие джинсы вниз. Она вдруг дергается и пытается увернуться. Я улыбаюсь. Ну нет, малышка. Со мной такие игры не работают. Ты ведь сама прижалась, раздвинула ноги и стонала в мой рот. Теперь получай.

— Не сопротивляйся, — шепчу, наклоняясь к её губам. — Тебе понравится. Я сегодня в хорошем настроении.

Касаюсь губами шеи, чувствую, как она дрожит. Ладонь ложится между её ног. Касаюсь ткани трусиков… И кто тут мне врать собрался? Хочет ведь. Мокрая. Я уже не уверен, что именно для начала хочу. Наверное, первый этап пропустим. Искусство оральных ласк в моём исполнении оставим на потом, когда выберемся отсюда. А сейчас я хочу почувствовать, как её щелка сжимается вокруг моего члена. Хочу глубоко. Жёстко. Чтобы сорвала голос от криков. А потом, если нас к тому времени не найдут, можно и рот её взять.

Приходится оторваться, чтобы снять с неё штаны. И бельё вместе с ними. Она извивается, дёргается. Не могу понять, это она так неудачно сопротивляется или помогает мне? Потому что тут же оказывается раздетой. А спустя секунду я устраиваюсь между её ног. Расстегнув брюки, высвобождаю член и прижимаюсь к горячей промежности. Просто почувствовать, прежде чем надеть резинку.

Как же соблазнительно она всхлипывает. Хочется наплевать на всё и взять её вот так. Всего одно движение, достаточно скользнуть чуть ниже, и…

— Пожалуйста… — шепчет с мольбой.

Вот это правильно. Люблю, когда меня просят.

— Рустам. Меня зовут Рустам, — подсказываю, если вдруг на эмоциях забыла.

Но её “пожалуйста” и моё имя звучат в сочетании со словами, которые заставляют остановиться в самый, сука, интересный момент. Я уже упираюсь головкой в её влажный вход, когда она повторяет:

— Пожалуйста, Рустам, — на этом она должна была остановиться. Но тут она добавляет: — можно… нежно? Я никогда раньше…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Замираю.

Да ладно! Врёт!

Или нет?

Глава 12

Рустам

Медленно поднимаю взгляд. Даже в темноте чувствую, как её губы дрожат. Чёрт, вот бы видеть. Хочу видеть её лицо, когда войду в неё, медленно и глубоко.

Или отложить? Когда выберемся отсюда, чтоб по красоте. Всё равно не собираюсь её отпускать сразу. Может, стоит потерпеть? Второй раз лишить девственности не получится. Эмоции уникальные. Каждая по-своему реагирует. А эта милашка уж очень интересная, чтобы всё пропустить.

Но пошалить я себе не запретил бы даже под пытками. А там видно будет — трахну сейчас или потом.

В груди расползается жар. Наклоняюсь к её шее, шепчу в ответ:

— Для тебя, малышка, сделаю исключение. Будет только хорошо.

Сам себе удивляюсь, что произношу такое. На меня ситуация странно действует.

Никогда раньше…

Чистая

.

Нежная. Вкусно дрожащая. Подо мной. И хочет меня.

Такое не отпускают.

Но и берут соответственно.

Я умею разделять еду и удовольствие.

Проститутка — это как бургер на заправке. Там всё просто: быстро, жёстко, без вопросов и разговоров. Разрядился — и забыл. Именно поэтому я не пользуюсь их услугами. Бургеры — это не мой уровень.

Моих девочек можно сравнить с хорошо приготовленной едой, под мой вкус. Но и они приедаются, даже если на завтрак, обед и ужин блюда разные.

А девственница… это уже изысканный десерт. Его не жрут на ходу. Смакуют.

Тем более если всё по-настоящему. Не та липовая “целка”, которую некоторые покупают, чтобы раз в месяц разыгрывать “первый раз”. А реальная. Живая. Та, что дрожит подо мной, и от которой у меня самого всё внутри гудит.

— Не дрожи, малышка, — говорю тихо, скользя ладонью к её лицу.

Пальцами провожу по щеке, по линии подбородка. Кожа — нежная, тёплая.

Я чувствую, как она чуть вздрагивает от моего прикосновения, будто всё её тело ловит каждый миллиметр движения. Наклоняюсь ближе. Губы находят её кожу — сначала у скулы, потом чуть ниже. Вдыхаю запах. Сладкий. Чистый. Хочется сорвать с неё всё, почувствовать без преград. Такая должна спать либо подо мной, либо на мне. Другого варианта нет.

Член дёргается, толчками напоминает, чего требует. Слегка скольжу им по её влажной промежности — не вхожу, просто даю ей ощутить. Её бёдра дёргаются в ответ, дыхание срывается.

Но решение я уже принял. Сначала привыкнет. Почувствует меня. А продолжим потом, когда выберемся. Хочу, чтобы первый раз она запомнила. И чтобы сама потом просила. Меня.

— Замёрзла? — спрашиваю, потому что хочу услышать её голос.

Лица не вижу — темно, дыхание она сдерживает, будто боится выдать себя. Хоть голосом проверю её состояние.

— Нет, — выдыхает. Голос глухой, сбивчивый.

— А чего тогда трясёшься? Боишься? — наклоняюсь к её уху, почти касаясь губами.

Ладонью давлю между её ног. Сильнее. Она всхлипывает, выгибается. Сразу после этого веду пальцами нежно — еле касаясь, по внутренней стороне бедра, по коже живота. Потом губами скольжу к шее.

Контраст. Давление и мягкость. Страх и удовольствие. Я чувствую, как её тело с каждой секундой сдаётся всё сильнее.

— Боюсь, — отвечает тихо.

Словно держится за разговор, как за спасательный круг. Слова дают ей опору. Понимаю — волнуется, первый раз с мужчиной, да и сама ситуация не подарок.

Но не ожидаю, что причина её страха совсем в другом.

— Я вообще… очень боюсь замкнутых пространств. И темноты. У меня… паника начинается, и я могу сознание потерять.

— Вот чёрт, — вырывается.

Скатившись с неё, начинаю на ощупь искать телефон, чтобы хотя бы включить свет. Но тут же чувствую, как её пальцы цепляются в мою футболку. Тянет, будто боится, что я исчезну в этой тьме.

— Не уходи, пожалуйста! — голос дрожит, срывается.

И это могло бы быть смешно, если бы не было так хреново. Куда я тут уйду? Нас же завалило.

— Я рядом, — говорю, стараясь, чтобы голос звучал ровно. — Телефон поищу.

— Нет! — резко. Потом тише: — Может… потом?

Я зависаю, хмурюсь.

— Ты же вроде темноты боишься? — уточняю, пытаясь понять, что за логика.

— Ну… если я не одна… то не так страшно, — признаётся. — И в темноте не видно, что мы в замкнутом пространстве.

Её голос чуть теплеет, но руки всё так же держат меня, как якорь.

В её словах есть определенная логика. В темноте не видно, в какой жопе мы оказались.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 13

Секунду просто лежу, чувствуя, как она цепляется, дрожит, дышит мне в плечо. Её страх почти осязаемый, будто холодными пальцами ползёт по коже. Но в этом страхе есть ещё кое-что — зависимость. И это, чёрт возьми, заводит сильнее, чем её стоны пару минут назад. Она не просто ищет защиты — она ищет

меня.

И это мне только на руку. Пускай боится. Пускай жмётся. А я буду тем, кто её утешит и заставит держаться за меня ещё крепче.

— Ладно. Как скажешь, — выдыхаю. Голос выходит спокойный, даже покорный, хотя внутри всё гудит от желания.

Опускаю её обратно на свою куртку. Подтягиваю штаны, потому что если этого не сделаю, точно трахну её. Испорчу весь кайф нетерпеливостью.

Ложусь сбоку, протягиваю руку, ладонью скольжу по её животу, чувствуя, как дрожит каждая мышца. Веду дальше — по ягодицам, по внутренней стороне бедра.

Мы ведь можем и поговорить.

А я параллельно сделаю так, что к тому моменту, как мы выберемся отсюда, она будет мечтать только об одном — чтобы я оказался внутри.

— Спасибо… тебе, — её голос вдруг прерывает мои мысли. Тихий, хриплый. — За то, что вытащил. Не бросил меня. Я… вспомнила. Меня придавило, да? А ты вытащил. Не подумай, что я дурочка какая-то или легкомысленная. Это всё из-за страха. Я в таких ситуациях, когда тесно и темно, начинаю вести себя… странно.

— Сейчас нормально? Не страшно? — спрашиваю, лениво поглаживая её бедро.

Она не отвечает сразу, только глубоко дышит. И даже не пытается настоять на том, чтобы одеться. Похоже, клаустрофобия в сочетании с темнотой и правда действуют на неё странно. Но мне этот эффект нравится. И, замечательнім образом, это сочетание ещё сильнее привязывает её ко мне.

— Нет… почти не страшно, когда я… чувствую тебя рядом, — шепчет она. Голос дрожит, но не от холода.

— Как тебя зовут? — спрашиваю лениво, будто просто из любопытства. На самом деле — чтобы не проговориться.

Я-то уже в курсе, кто она. Пока лежала в отключке, успел проверить документы. Потом ещё и в сети глянул. Страничка в соцсетях — открытая, хоть информации немного, но достаточно, чтобы понять: она и правда просто не в то время и не в том месте. Простая девчонка. Школу закончила, курьером подрабатывает.

Всего восемнадцать. Я обычно предпочитаю постарше… но для Машеньки готов сделать исключение.

— Мария, — тихо произносит она.

— Ма-ри-я, — протягиваю её имя, пробуя на вкус. — Машенька? — добавляю, будто невзначай.

Она фыркает, даже в темноте слышу, как пыхтит негодованием.

— Я не Машенька, поверь.

— Думаешь? — наклоняюсь ближе, перемещаю ладонь с её бедра на промежность. Скольжу пальцами между влажных складок, чуть нажимаю.

Она всхлипывает и выгибается навстречу моей руке. Смех сам прорывается в груди.

Ну вот, я же говорил,

Машенька.

Ласковая. Податливая.

Моя будет. Машенька.

Пахнет она вкусно. Удержаться невозможно. Целую её шею. Медленно, с нажимом. Она шумно дышит, но не отталкивает. Ладонь скользит между её ног, теперь без преград. Она горячая, влажная, готовая. И плевать, что напряжена. Она хочет.

Поглаживаю осторожно, но с давлением. Проверяю границы. Почти по-джентльменски веду себя, что совсем не в моём стиле. Чувствую, как она сжимается, потом едва заметно выгибается в ответ.

Молчит. Дыхание затаила — и ждёт. Хорошая девочка.

— Нравится? — шепчу. — А вот так хочешь?

Делаю круг пальцем, касаясь клитора. Еле ощутимо. Она тут же вздрагивает и чуть отодвигается. Касаюсь снова — и в этот раз она двигается навстречу. Горячее дыхание обжигает моё лицо. Я почти касаюсь её губ, когда она запускает пальцы в мои волосы и тянет к себе.

— Вот и хорошо… — почти мурлычу. — Доверяй мне, крошка. Я знаю, как сделать приятно.

Она такая влажная, горячая, сладко выгибается и тихо стонет, что я уже забываю, что собирался пять минут назад. Её реакция сводит с ума. Меня уже не остановить.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 14

Сначала касаюсь её губ. Она тут же податливо открывает рот, и мой язык проскальзывает внутрь. Её пальцы мягко перебирают короткие пряди на затылке, а мои пальцы лениво поглаживают её между влажных складок, нарочно обходя клитор. Вскоре она будет умолять меня не останавливаться.

С поцелуями опускаюсь ниже. Ласкаю её шею, но надолго не задерживаюсь. Задрав футболку, прикасаюсь губами к её животу. Машенька вздрагивает, пальцы в моих волосах сжимаются крепче. Она замирает, когда скольжу губами ниже. И шумно выдыхает, едва я касаюсь её между ног.

Чёрт возьми. Раньше меня такие девчонки не заводили.

Наверное, потому что ни одна не была

такой

.

Или потому что я не оказывался с ними в таких условиях. Всё равно делать нечего. Не в города же, в самом деле, с ней играть?

Ловлю каждую её реакцию.

Медленно, с нажимом, провожу языком от входа и до самого клитора. Она дрожит ещё сильнее. Снова замирает на вдохе, сдерживая стон. Не знает, как реагировать. Но тело всё равно реагирует.

Я знаю, как ей помочь. Делаю это снова — медленно провожу языком между её ног. И снова. С каждым движением всё глубже, сильнее, влажнее.

И всё вкуснее звучат её рваные вздохи.

Цепляю языком её клитор, задерживаюсь чуть дольше. Она тихо всхлипывает и вцепляется в мои волосы. Не от боли. От перегруза.

— Ты ведь просила нежно, — шепчу прямо в кожу, не отрываясь. — Вот тебе нежно. А дальше… будет ещё лучше, киса.

Скользнув языком чуть ниже, обхватываю пальцами её бёдра, чтобы не дёргалась. Хватит игр. Пора, чтобы она привыкла ко мне окончательно.

И начинаю работать. Язык. Ритм. Давление. Довожу до грани — и чуть отпускаю, чтобы повторить снова. Она стонет, уже не в силах сдерживаться. По-настоящему. Громко, с надрывом.

Вот так правильно. Зачем держать удовольствие в себе?

Она выгибается навстречу, дрожит, что-то бормочет. Сейчас она полностью в моей власти. Готова на всё. Даже если я прямо сейчас войду в неё — она не будет возражать. Её тело почти умоляет, а разум отключён.

Вот за это я и люблю женское тело. Эти моменты — когда они сами растворяются, и остаётся только ощущение, звук, тепло.

Наигравшись вдоволь, решаю, что теперь самое время толкнуть её за грань. Чуть усиливаю натиск, пальцами дразню вход. Несколько точных касаний — и она глухо стонет, срываясь на выдохах. Её тело трясётся подо мной. Мой член рвётся наружу, упираясь в ткань, напоминая, что давно пора почувствовать её узкую, влажную киску.

Но мне плевать. Я пожираю её оргазм, вылизываю её до конца — и ловлю себя на мысли, что

да

.

Машенька мне подходит.

Как только дрожь стихает, я поднимаюсь выше. Даю ей пару минут прийти в себя. Лежу рядом, накрыв ладонью её промежность. Потом помогаю натянуть бельё и штаны. Она горячая, конечно… но самое интересное оставим на потом.

Когда мой член окажется в ней — она должна наслаждаться, а я должен это видеть.

Не место и не время.

Она растерянная, молчит, дышит всё ещё тяжело. Не знает, как себя вести. Зато я прекрасно знаю, что нужно, чтобы приручить малышку окончательно. Прижимаю её к себе и говорю:

— Вот теперь можно и в обнимку.

Но в обнимку не складывается. Как будто этого дерьма за день мало было, вокруг всё начинает скрипеть и трещать, словно эта грёбаная конструкция вот-вот рухнет вместе с нами. Маша, тихо пискнув, вцепляется в меня.

И я, как дурак, в этот момент думаю не о том, что нужно что-то делать. Не о том, что стоило бы найти телефон, включить свет, проверить, что за хрень творится.

А о том, какое это, мать его, охуенное ощущение — когда девчонка ищет защиты именно во мне. И я её даю. Просто прижимаю малышку к себе.

Но и это длится недолго. Жуткий звук, словно кто-то тянет железо по бетону, снова раздаётся.

Громче. Ближе. Но недолго.

И тут до меня доходит, что это.

— Твою ж мать… — выдыхаю.

Надеюсь, ты правда везучая, Машенька.

Иначе нам пиздец. Потому что, похоже, эта часть здания таки решила рухнуть окончательно.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 15

Маша

Первое, что понимаю, приходя в себя — холодно. Жёстко под спиной, будто лежу на бетоне. Ещё и ветер по коже скользит… Значит, выбрались? Или… только я?

Слышу где-то рядом голоса, но голова гудит, словно в черепе роятся пчёлы. В этом гуле слова расплываются, не могу уловить ни одного.

Моргаю, пытаюсь открыть глаза, но мир всё равно тонет в тумане. Всё размыто. Мысли ускользают.

И тут — голос, от которого меня накрывает.

По телу прокатывается тёплая, почти сладкая дрожь. И сразу же за ней волна паники. Пытаюсь сглотнуть, но не получается. В горле застрял ком, а сердце бьётся слишком быстро.

— …Да, мать вашу, я в порядке. Пока… Выясни, кто это устроил, — узнаю голос Рустама. Низкий, с рычащими нотками. Злой.

Я тут же прихожу в себя!

О боже… Он ведь… Мы с ним… Я едва не переспала с ним!

Не знаю, что на меня нашло. Страх так подействовал или то, что больше никого не было рядом? Темнота или его внезапное проявление заботы? Или просто осознание, что если я буду возражать, он всё равно возьмёт, только по-другому…

И я была готова уступить. Готова была отдаться ему.

Не скажу, что храню девственность как реликвию. Просто не встретила того, кому доверилась бы настолько.

Но ведь и не Рустам! Он пугает, ужасает, и никакой речи о доверии быть не может. На меня словно накатил какой-то морок. Не любовь, не влечение… а как будто кто-то перекрыл кислород, оставив только один способ дышать — через него.

Я понимаю, что он не спросил бы. Он бы просто взял. И я знаю, что сопротивляться было бесполезно. Но себе-то я могу признаться: я бы и не стала, даже если бы был смысл. И это пугает сильнее, чем сам взрыв, чем тьма и завалы. Если бы всё не обрушилось, я бы уже не была девственницей.

Какого чёрта я была готова это принять?

Мне становится не по себе не только от Рустама… а от самой себя.

— Пол здания к чертям снесло! Найди тех, кто это устроил. Я только тебе это доверить могу.

Он снова орёт. Я украдкой смотрю в его сторону, пытаясь понять, что со мной творится. Он по‑прежнему пугает… но к страху теперь примешивается что‑то ещё. Стоит задержать на нём взгляд — и внутри срабатывает какой‑то странный рефлекс. Приходится сжать бёдра, чтобы унять ноющее чувство между ног.

Ну класс! Теперь его голос — мой личный триггер на возбуждение.

— Как вы себя чувствуете? — надо мной склоняется женское лицо, незнакомое. И только в этот момент я понимаю — я в кабине скорой помощи.

Меня начинают осматривать: фонарик в глаза, проверяют пульс, давление, ощупывают рёбра. Всё в порядке — дышу, двигаюсь нормально, голова не кружится. Каждое прикосновение ощущается слишком резко — не потому что больно, а потому что тело всё ещё в напряжении.

— Я в норме, — говорю и пытаюсь сесть. — Спасибо. Я… пойду.

— Нельзя, — врач уверенным движением укладывает обратно. — По протоколу вас нужно доставить в больницу. Даже если кажется, что всё в порядке, скрытые травмы никто не отменял.

Да блин… Я не хочу в больницу! И что же делать? Как от них сбежать?

Осматриваюсь по сторонам. И в ужасе замираю, пялясь на приближающийся уверенным шагом силуэт. А я-то надеялась, что он уже забыл обо мне!

Возле машины появляется Рустам, загораживая весь проход. Он кивает врачу, а потом бросает на меня взгляд. В этот момент мне кажется, что его глаза становятся чуть теплее. Но я знаю одно — если бы этот мужчина брал меня при свете дня, я бы ни за что не поддалась! Он одним только своим видом нагоняет панику, а уж если посмотрит!

— Я сам её отвезу, — произносит уверенно, не спрашивая.

И с ним почему-то никто не спорит!

Не дожидаясь возражений, он берёт меня за руку, помогает подняться и отводит в сторону. В нескольких метрах стоит джип, и он буквально поднимает и усаживает меня туда. Я в таком шоке, что даже не возражаю. Он ведёт себя словно так и должно быть. Прежде чем закрыть дверь, наклоняется, касается моих губ своими, оставив лёгкий, и абсолютно шокирующий поцелуй.

— Пять минут — и поедем, — говорит негромко, глядя мне в глаза. И сейчас его взгляд почему-то не кажется таким уж пугающим. — Там быстро сделают всё, что нужно — и ко мне.

Подмигивает, разворачивается и отходит, будто всё уже решено.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 16

Ну нет. Нет. Это похоже на какой-то дурной сон.

Сажусь в джип и обхватываю руками колени. Холод всё ещё пробирает, хотя на мне куртка. В ушах звенит, и из-за этого звуки кажутся громче, чем есть.

Рустам отходит на пару шагов от машины. Встаёт так, что свет мигалок скользит по его лицу, выхватывая резкие линии скул и тёмный взгляд.

Он красивый. Красивый и пугающий, как хищник в полумраке — смотришь и не знаешь, то ли любоваться, то ли прятаться.

Он говорит негромко, но каждое его слово звучит чётко, сдержанно, без суеты. И отвечают ему с уважением. Даже доктора не посмели с ним спорить. Его все боятся, а я вот сижу в его машине.

Ну не дура, а?

— Пока всё указывает, что заряд сработал после сигнала. Дистанционный пуск. Телефон, маячок — что-то из этого, — сообщает ему подошедший мужчина, с которым они разговаривали раньше.

— Мне это ни хрена не нравится. Я планировал день провести чуть иначе, — не без сарказма произносит Рустам.

Вдруг он бросает на меня короткий взгляд. Я тут же съёживаюсь. Его собеседник тоже молчит, не решаясь лезть на рожон. Говорит, только когда его спрашивают.

— Как занесли? — голос Рустама глухой, хмурый. — Кто-то из своих?

Когда я не под прицелом его глаз, сложно оторвать от него взгляд. Есть в этом мужчине что-то жутко притягательное, не только пугающее.

— Возможно. Начнём с тех, кто недавно устроился. И всех посторонних, кто сегодня заходил: курьеры, доставка, гости…

— Вперёд и с песней, — обрывает Рустам. Его голос глухой, хмурый. От этого холодок пробегает по спине. — Чтобы к концу дня отчёт был у меня на столе. Свободен.

— Принято, босс.

Помощник уходит, растворяется в толпе спасателей и зевак. Рустам остаётся на месте, замирает, осматривает всё вокруг — словно измеряет взглядом каждую мелочь. Спокойный, но в его молчании есть что-то такое, от чего в животе холодеет.

И тут он поворачивается ко мне… Точнее, к своей машине. Всего на секунду, прежде чем снова отвлечься, взяв в руки телефон. Но этой секунды мне хватает. Как вспышка возникает острое, режущее осознание: я не могу с ним поехать.

Не потому, что страшно. Хотя и страшно, да. Но не в этом дело. Дело в том, как он на меня влияет. Что он делает со мной просто своим присутствием. Под завалами я едва не отдалась ему. Не потому, что хотела, а потому, что перестала быть собой.

И теперь вот — сижу в его машине, и даже не сопротивляюсь. Как будто так и надо. Но я ведь нутром чувствую, что если останусь рядом, меня затянет ещё глубже, и выбраться будет невозможно.

Нужно сматываться, пока он забыл обо мне. Дёргаю ручку. И даже успеваю выпасть наружу. Прямо в его руки. Он смотрит на меня, слегка склонив голову набок. В глазах азартный огонёк. На губах — сногсшибательная улыбка. Как у хищника, загнавшего свою добычу в западню.

— Куда собралась, Машенька? — его рука ловко подхватывает меня за талию, и я оказываюсь прижатой к его крепкому телу.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 17

Он высокий, черт возьми, крепкий, сильный. Мне точно не справиться. Но я даже не пытаюсь. На секунду замираю, пытаясь понять, что за странный эффект оказывает его голос — низкий, тягучий, чуть хриплый. От него спина покрывается мурашками. А между ног вспыхивает пожар.

Это не угроза. Это предупреждение, что хрен он меня отпустит.

— В туалет. Мне очень надо, — тараторю, с трудом заставляя себя не дрожать. — Я вон туда, в кафе напротив, и сразу обратно.

— Я проведу, — кивает он.

— Нет-нет, что ты, — заставляю себя неловко улыбнуться. — Я и так создала тебе столько хлопот. Не надо. Я быстро.

Он прищуривается, оценивает, как будто решает, верить или нет. И тут, когда я уже почти уверена, что он меня запихнёт обратно, Рустам вдруг спрашивает:

— Точно? Голова не кружится?

В его голосе слышится забота. Я замираю.

Что?.. Он волнуется? Просто волнуется? Это мой шанс. Пока ему даже в голову не пришло, что я собираюсь бежать, нужно убираться отсюда.

— Не кружится. Всё хорошо, — уверяю его.

И чувствую, как бешено колотится сердце. Так, что, кажется, оно сейчас выдаст меня с головой.

Я отхожу быстрым шагом, чувствуя на себе его взгляд. Не оборачиваюсь. Просто иду, будто правда направляюсь в туалет.

Дверь кафе — прямо передо мной. К счастью, оно не слишком людное, и никто не обращает особого внимания, когда я прохожу мимо стойки и киваю кассиру:

— Я в туалет, можно?

Он кивает, не особо вникая.

Закрываюсь в кабинке, но не присаживаюсь. Просто стою, пытаясь отдышаться. Сердце колотится, ладони липкие. И кажется, он вот-вот распахнёт дверь и поймает меня за руку. Нужно действовать. Сейчас или никогда.

Не знаю, есть ли тут чёрный ход. Но где-то же должен быть, это же кафе. Для персонала, для поставок… что угодно. Главное — найти его. Плеснув на лицо холодной воды, я выхожу из кабинки, прикидываю, куда идти. Вижу боковой коридор, сворачиваю туда, надеясь, что повезёт.

И, к счастью, везёт. Дверь поддаётся, стоит только толкнуть. Свежий воздух ударяет в лицо. Я выхожу в узкий проулок между зданиями. Здесь пахнет мусорными баками и чем-то кислым, но мне плевать. Главное — я не в машине Рустама.

Разворачиваюсь и бегу. Сначала вдоль стены, потом сворачиваю и иду быстрым шагом между какими-то хозпостройками. Я не знаю, сколько у меня времени. Не знаю, пошлёт ли он кого-то искать или забудет обо мне. Но я не медлю ни секунды. Сегодня удача не на моей стороне. Лучше её не испытывать.

Там, где мало людей, снова срываюсь на бег. Ноги гудят, в висках стучит. Куртка мешает, сковывает движения, но я не сбрасываю её. Она даёт хоть какое-то чувство защищённости. Да и в руках нести — ещё хуже.

Позади остаются дома, улицы, закоулки. Сил нет, но я бегу, иду, снова бегу, пока не оказываюсь у двери своей квартиры. Прижавшись лбом к дверному полотну, прикрываю глаза и перевожу дыхание.

Сбежала.

Он ведь не будет искать меня, правда? И не найдёт. Просто девчонка, лицо которой он даже не рассмотрел как следует в темноте. Одна из. Зачем я ему?

И вдруг дверь открывается. А я так надеялась, что смогу проскользнуть к себе незаметно.

— Вернулась. Господи… На кого ты похожа?! Дрянь! Опять по мужикам таскалась?!

Не слушая дальше, я проскальзываю внутрь, прямо в обуви забегаю в свою комнату и закрываю дверь. Замок так себе… Но он никогда не пытался вломиться в мою комнату. И в этот раз, надеюсь, будет точно так же.

Падаю на кровать, раскинув руки. И усмехаюсь. Впервые его слова не ранят. Потому что я и правда была с мужчиной.

И мне даже на секунду становится жаль, что я больше никогда его не увижу.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Конец