Учительница плохого не посоветует. Эротические рассказы учительница Часть 1

Всем действующим лицам есть 18 лет.

Всё расплывалось перед глазами, как в сладком сне. За открытым окном полной грудью дышала весна. По развевающемуся тюлю скользили лучики яркого солнечного света — их благодушно пропускала листва высоких тополей. Валяться на солнышке, бегать, кататься на велосипеде, а ещё… В общем, что угодно сейчас хотелось делать, но только не учиться! Оттого что занятия были последними в этом году, они казались ненастоящими. И потому вдвойне тягостными в своей занудной обязательности.

—Петров, ты там фею увидел? — окрик Марии Ивановны вывел Семёна из ступора. Парень сразу же услышал лёгкий аромат сирени. За край зрения плавно удалилось белое пятно учительской блузки, чуть скрипнул шов юбки.

«Чёртовы училки! Чёртовы контроши! Чёртова вся эта учёба! » — мысленно лютовал Семён. Он стиснул зубы от бессилия, но отвернулся от манящего окна и уткнулся в пустой листок. Верх украшала только дата и слова «Контрольная работа», выведенные кривоватым почерком. Большего он из себя пока не выжал.

Мария Ивановна уже отвернулась от него и медленно пошла дальше по ряду. И только её задница в тугой чёрной юбке виляла на медленном шаге, словно сканировала пространство.

Дышать сегодня было тяжело. Тепло, вольный ветер, листва шуршит, женщины на улице в коротеньких юбках! На всех уроках Семён сидел как на иголках. С каждым взглядом на давно знакомых девчонок он чувствовал, как будто что-то в нём натянуто до предела, как будто вот-вот котёл не выдержит и пар взорвётся и захлестнёт всё и всех вокруг.

Во всех окружающих женщинах ему виделись знаки, намёки, даже угроза! Будь то случайный взгляд одноклассницы или изящная посадка вполоборота с ногой на ногу, или высокие шпильки одной из молодых учительниц — всё ему казалось, что они изучают именно его, оценивают, втихаря хихикают. Он мимолётом бросал взгляд себе между ног: не там ли они заметили что-нибудь постыдное, не раскрыли ли его?

Он боялся и ждал сегодняшнего дня, ждал и боялся.

Сегодня даже Мария Ивановна будоражила Семёнову фантазию. Он разозлился на женщину за то, что именно сегодня она устроила контрольную; за то, что к этой контрольной он был едва готов; за то, что сегодня день солнечный, совершенно непригодный для сидения в классе; за то, в конце концов, что Марию Ивановну тоже угораздило оказаться молодой и вполне симпатичной женщиной и быть сейчас у него на глазах, дразнить, манить, злить! Что и она тоже наверняка, раскусив его и видя насквозь его помыслы, нарочно натянула эту тугую юбочку, перетянула ею талию, чтобы посильнее выкатить свои дыньки. И во злости своей парень стал воображать возможности поквитаться с учительницей.

В поток его мыслей затесались воспоминания об одном видео, одном из тех особенных видео, которые он как зеницу ока хранил дома на компьютере спрятанными в глубокие папки, с неприметными именами. Образ Марии Ивановны легко заместил одного персонажа, а Семён с дружками и одноклассниками — других. В его воображении школа погрузилась во мрак, а светлые коридоры вобрали холодную казённость какой-то американской тюрьмы. Мария Ивановна напрасно задерживала их класс после уроков... Когда лишние свидетели разошлись по домам, то оказалось, что лишь собственные ножки могут спасти её от разгневанного класса — а вернее, отсрочить воздаяние.

Учительница не слишком была похожа на модель из видео, но и Семён сотоварищи мало походили на ребят в тюремных шмотках. Погоня шла по коридорам и лестницам. Мария Ивановна, невысокого роста, слегка пухленькая — а лучше сказать, мясистенькая, отчаянно бежала по ступенькам. Её сочные формы и высокие шпильки днём привлекали взгляды и давали преимущество, но сейчас только мешали. Слёзы наворачивались на глаза несчастной, когда каблучки то и дело норовили подвернуться. Массивная грудь подпрыгивала и грозила выскочить из бюстгальтера, разумеется, непристойного — заниженного и чёрного, и который, разумеется, просвечивал сквозь блузку: глупая учительница была уверена в своей безнаказанности.

Вот один из подручных Семёна почти нагнал женщину на лестнице и зацепился за рукав. Пуговицы на блузке были натянуты до предела природными дарами женщины, и такого они уже не выдержали. Треск, вскрик — учительница вырвалась, но понесла первые потери: сдёрнутая блузка раскрыла одну из грудей в чёрных кружевах. Преследователь отстал, и женщина бросилась в коридор. Грудь испуганно колебалась на бегу, поддерживаемая чашечкой.

Её отпустили специально. Семён и его дружки, как хищные звери, не рвали жилы, а выматывали жертву, нанося слабые, но чувствительные укусы, повергали её в панику. Сам же Семён мыслил себя сумрачным вожаком. Пока его стая загоняла добычу, он тихо шёл позади, на несколько шагов предсказывая развитие ситуации.

Одна из шпилек наконец-то подломилась, и Мария Ивановна бросила обувь и побежала босиком. «Ах, — наверняка думала она, — если бы я только знала, что припасут для меня те, кем я помыкала! Я была бы добрее и не стала бы писать в дневник ту кляузу перед осенними каникулами! И мои ножки, ах! Я бы не стала столько качать попку и втирать масла́ в бёдра, чтобы дразнить мужиков; я бы не стала наедать себе сиськи на лососях с трюфелями. Нет, я бы больше бегала, чтобы быть поджарой и незаметной! »

Другой преследователь вновь настиг беглянку и ухватился за блузку со спины. Всегда выглаженная, она опасно затрещала и заскользила по рукам, полностью высвобождая бюст. Но что это? Женщина снова вскрикнула от неожиданности! Бюстгальтер внезапно показался сильно мал. И он давил всё сильнее и сильнее. Грудь перестала вмещаться в него, её выдавливало, будто из корсета! Одна из сисек почти свесилась за край чашечки!.. Всё стало понятно в следующий миг: лифчик не выдержал и лопнул — это парень сзади зацепил вместе с блузкой ещё и тесёмку бюстгальтера. Дорогой предмет туалета расстался спереди, и сжатые прежде груди упруго подпрыгнули.

Мария Ивановна, стеная, неловко пыталась прикрываться одной рукой. Но ей плохо это удавалось — какая-нибудь из грудей то и дело выбивалась и вольно подпрыгивала, смешно и неприкаянно.

Погоня приближалась к спортзалу. Вдруг, из-за раскрытой двери в зал, наперерез училке выскочил Игорёк, щуплый, но хитрый. Вожак Семён знал свирепый нрав этого обманчиво безобидного парня. Марию Ивановну стало даже немного жалко. Не видя другого свободного пути, женщина свернула в спортзал, но у самого входа Игорёк со звериным оскалом настиг её в броске. Она едва удержалась на ногах, когда стретчевая юбка натянулась на овальной заднице. Всё произошло за мгновение ока, но для Семёна это было как в замедленном воспроизведении: было видно, как натягивается ткань ниже талии; как едва не расходясь по шву юбка начинает выпускать светлую плоть; показываются чёрные же трусики, и вот вся задница выскакивает из плена и по инерции немножко тверкует. Юбка остаётся в руках у Игорька.

Но боже! Учительница, оказывается, в чулках! Она стыдливо бросает взгляд на ноги, на соблазнительное убранство. Да, о таком на родительском собрании она конечно же не рассказывала…

Неспешным шагом Семён входит в спортзал. Вся ватага, подобно нетерпеливым псам, грозит броситься на добычу. Мария Ивановна, в панике прикрывая пышную грудь, полулежит на матах. Лицо испуганное, ноги бесполезно ёрзают, светя белыми пятнами над резинками чулок. Только её каштановые волосы по-прежнему собраны в тугой, жёсткий и злобный пучок. И взгляд — испуганный, но не сломленный.

Семёна пропускают, он молча выходит вперёд. «Семён, что же ты делаешь?! Отзови их, слышишь! Давай поговорим завтра, спокойно. Мы что-нибудь придумаем…» — умоляет Мария Ивановна.

Но Семён не дал договорить. Он тихо и значительно произнёс: «Ты так и не поняла…» — И сделал едва заметное движение рукой.

Стая сорвалась с цепи. Учительница заверещала, и под холодным взглядом Семёна его дружки набросились на женщину. В стороны полетели порванные остатки одежды, тело учительницы скрылось в пучине беснующейся массы парней. То тут, то там оголялась рука или испуганное лицо. Какая ирония — развратная учительница оказалась неготовой к настоящему разврату. Клубок тел двигался, волновался, пульсировал, словно единый организм. А дальше…

Дальше…

Стоп-стоп-стоп. Что они, собственно, делали дальше? Семён сконфузился. Он помнил, что было дальше по сюжету видео, но это явно не то, чего бы он хотел. Настоящая Мария Ивановна сидела за учительским столом, подперев подбородок ладонью, и молча смотрела в окно. Она выглядела немного грустно.

Шестерёнки вновь зашевелились. Да, всё не так…

Мария Ивановна, теряя присутствие духа и одежду, вбегает в спортзал. На неё набрасываются парни с пеной у рта. Трагедии уже не избежать!

«Что здесь происходит?! » — тихий и твёрдый голос Семёна заставляет безумцев остановиться. Всё замирает. Он успевает в последний момент. Он проталкивается через одноклассников, а тех, кто замешкался, оттаскивает за шкирятник. Игорёк уже успел припасть к учительскому телу. Его костлявые, иссушенные частым онанизмом руки хватают белое пышное тело женщины за все места. Мария Ивановна лежит, постанывая, одуревшая от страха, бега и… незваного наслаждения? Семён с жалостью и отвращением глядит на эту сцену. Один щелчок пальцев, и двое ближайших друганов хватают Игорька и утаскивают в сторону. Они тоже полураздетые, глаза их тоже налились кровью от похоти, но они всё же не впали в безумие. Семён встаёт на колени подле развалившейся Марии Ивановны.

«Члены… Да… Так давно… Отымейте меня… Мои сиськи…» — слышен её бездумный шёпот, её тело беспорядочно вздрагивает, руки сами касаются нежных и чувствительных округлостей, которые только что лапал Игорёк. На Семёне, конечно же, дорогой стильный пиджак — им парень укрывает потрёпанную учительницу и бросает толпе: «На сегодня представление окончено. Кто хоть пальцем её тронет — будет иметь дело со мной».

Они покидают здание. Ноги Марии Ивановны подгибаются, руки то и дело начинают блуждать по телу, тянутся то к собственным интимным местам, то к Семёнову паху.

«Они сломали её…» — гневается про себя парень. Их ждёт, конечно же, чёрный «гелендваген» с шофёром.

По пути к дому учительницы Семён старается успокоить её, и ему это удаётся. Мария Ивановна перестаёт бормотать, затихает, прикорнув на плече парня. Семён чувствует себя рыцарем: он пошёл наперекор толпе и спас несчастную училку, хоть она того и не заслуживала. Она дремлет, взявши Семёна под руку. Он чувствует на шее её мерное дыхание, а локтем ощущает мягкое тепло груди. Он может ею воспользоваться прямо сейчас, и она не станет сопротивляться — она будет даже требовательно стонать, будет просить ещё и ещё! Но нет, этому не бывать.

У подъезда он должен будет просто отпустить её, чтобы завтра смотреть ей в глаза как ни в чём не бывало. Семён хорошо знает это место, так как и сам живёт через дом. Обшарпанный подъезд, слабая лампочка разгоняет сумерки. Семён отпускает шофёра — бояться уже нечего. Учительница нетвёрдой походкой идёт к двери. Глядя на её спину в мужском пиджаке, на гордо поднятую голову, но при этом — безвольно болтающуюся руку с сумочкой и босые ноги, Семён вдруг ощущает прилив жалости и нежности: эта женщина была в его власти, и он же защитил её. Мария Ивановна доходит до парадной, но не спешит входить. Неуверенность читается в её занесённой к домофону руке. Женщина разворачивается и облокачивается спиной о железо двери. Она смотрит Семёну прямо в глаза, и в этом взгляде читается великое сожаление. А ещё подавленная страсть.

Она бросает сумочку и одним плавным движением распускает узел на голове. Оказывается, у неё прекрасные, чуть вьющиеся волосы! Тёмные локоны рассыпаются на плечи. Их волны ложатся по бокам лица и нависают надо лбом. В её взгляде — прямота и решимость. Она поднимает правую руку перед собой. Что же она делает? Она демонстрирует тяжёлое обручальное кольцо? Левой рукой она проводит по пальцам правой и снимает кольцо! Она словно произносит одними глазами: «Вот, смотри, чего мне это стоит! » — и бросает кусочек металла к ногам Семёна.

Он понимает. Он подходит к ней. Он берёт её под локти и притягивает к себе. Он запускает руки дальше и прижимает затрепетавшую женщину за талию. Она всё ещё в его пиджаке, под которым не надето ничего, кроме трусиков и чулок. Мария Ивановна издаёт тихий стон и отворачивается: «Вот какая я. Я делаю это и не решаюсь смотреть в глаза! » От неё идёт жар, она вся дрожит, рядом кричит чайка…

Чайка?..

Семён пришёл в себя. Чайка за окном крикнула ещё раз, отвернув в сторону помойки.

«Ох, ё! Уже почти двадцать минут прошло! » — Семён с трудом сбросил с себя остатки морока и принялся за контрольную. Сколько же он так просидел?! Он спохватился: вдруг Мария Ивановна каким-то образом прочитала его мысли? Но нет, учительница всё так же сидела за своим столом и тихо следила за классом.

«Вот же ж чёрт! » — В штанах было горячо и тесно, и ещё влажно. К вящему ужасу своему, он заметил под ширинкой влажное пятнышко. Каждое движение мышцами ног отзывалось в паху щипками по струнам удовольствия. Хорошо хоть он один сидит…

— Заканчиваем, сдаём работы, — объявляла Мария Ивановна уже под треск звонка. Она шла по рядам, собирая листочки.

Семён дописывал свою работу уже почти что на весу.

— Сдавай-сдавай, Петров, перед смертью не надышишься, — улыбнулась учительница. — И сразу не убегай, подойди ко мне ненадолго, хорошо?

Семён кивнул, не сразу осмыслив сказанное. А осмыслив, вздрогнул. Неужели его действительно раскусили? В руках появилась противная немота.

Кто-то крикнул:

— А стулья поднимать?

— Да, ребята, поднимите, пожалуйста.

Семён на автопилоте собирал рюкзак и поднимал стул. Мимо проходили одноклассники и одноклассницы, он автоматически перебрасывался с ними какими-то фразами. Его друзья делали вопросительные жесты от самой двери. Игорёк даже помахал рукой, как будто сомневался, видит ли их Семён. Семён же махнул им в ответ, мол, идите, не ждите.

— Мария Ивановна, вы просили подойти? — произнёс он уже в пустом классе.

Учительница не сразу ответила. Она устало глядело в окно. Наконец откинулась на спинку стула и посмотрела прямо в глаза. Парень с трудом удержал взгляд на месте. Ему казалось, что его глаза всё выдадут учительнице, и тогда ой что будет!.. А ещё его взгляд притягивала выпуклость, натянувшая блузку. Подлое периферическое зрение старательно пыталось дорисовать, какого же цвета бельё под белой тканью. Неужели чёрное?

Возможно, Мария Ивановна что-то почувствовала, а возможно, просто было уже пора, но она встала и накинула чёрный жакет.

— Семён, вы сейчас с друзьями вместе куда-то собирались? — участливо проговорила она.

— Э-э-э, нет… — Семён чуть не поперхнулся. Его сразу накрыло беспокойство и предвкушение сегодняшнего вечера. — Ну, то есть, мы ещё хотим встретиться сегодня, но… Они сейчас пошли уже, так что…

— Семён, я тебя сейчас не слишком задерживаю, у вас планы не нарушатся? — уточнила она.

То, как внимательно она ожидала ответа, как всерьёз беспокоилась о том, чтобы у Семёна и его друзей не сорвались сегодняшние планы, было хуже бури негодования, которой боялся парень. У него защекотало в животе.

«Она точно всё знает! Она издевается! Ох, зачем я в это ввязался? Теперь точно ещё и маме расскажет…» — крутилось в голове. Тяжёлый рюкзак в руках напоминал о реальности и помогал держаться. Семён мотнул головой.

— Ну хорошо, — неуверенно произнесла женщина, оценивающе глядя вверх на парня. — Я хотела как раз о вашей компании поговорить. Кто там, Володя, Игорь и Андрей, кажется? Хорошая у вас, крепкая компания… Они ведь в другом классе раньше были?

Семён только кивнул.

— Я недавно смотрела старые журналы — а ты ведь до объединения классов был отличником. Что же случилось?

В голове парня ураганом крутились одни и те же фразы и сцены. Это было похоже на штопор, из которого не выйти. Вот она раскусывает его, бьёт по столу, кричит: «Сегодня же звоню маме и рассказываю всё: и о чём её сыночка на уроках думает, и чем после школы занимается! » — «Ну и рассказывайте! — держит марку он и бросает рюкзак. — Всё равно вы все мне уже надоели! » — И уезжает на электричке куда глаза глядят.

Но вместо этого Семён просто пожал плечами.

— Я хоть и недавно с вашим классом, но всё же… А впрочем неважно. Семён, я на родительском собрании с твоей мамой поговорила… Очень хорошо мы поговорили, она мне очень понравилась, — Мария Ивановна бросила взгляд, как будто проверяя, дают ли её слова какой-либо эффект. — Очень красивая женщина, я восхищаюсь, как она со всем справляется… — почти каждым словом Мария Ивановна как будто колола в одну и ту же область.

«Ну да, да, сейчас сначала угрозы будут, потом „подумай, каково ей“…» — представлял он.

— … и я не думаю, что это было бы на пользу. Семён, ты слушаешь?

Парень дёрнулся.

— Да, Мария Ивановна. — На самом деле Семён не слушал. По остаткам механически услышанных звуков он постарался восстановить последние предложения: — Мне не нужно портить оценки в самом конце школы, и вы предлагаете позаниматься этим вместе.

Осознав, что он сказал последним, Семён чуть не заржал от нервов.

— Да, всё так, — учительница смотрела одновременно удивлённо и с сомнением.

Затем надолго замолчала, задумавшись и глядя в окно. Семён непроизвольно тоже повернулся к окну. Там чирикали птички, солнце уже давно миновало зенит, но по-прежнему ласкало землю белым жаром. Мария Ивановна вздохнула.

— А знаешь что, Семён? Я ведь долго готовилась тебя распекать, а сейчас смотрю и думаю: «Зачем? » Ты ведь уже взрослый, тебе этот лай что о стенку горох… А всё-таки мне твоя мама очень понравилась. Я тебя хочу кое о чём попросить, — с этими словами Мария Ивановна встала и медленно пошла по классу. Семёна снова обдало нежным ароматом сирени. — Скажи, Семён, что бы ты мог сделать для своей матери? Просто чтобы ей было приятно, чтобы она порадовалась.

Семён почувствовал подвох.

— Ну… Э-э-э…

— Скажи, что тебе приходит в голову?

Семён собрался с духом и постарался, чтобы голос был ровным:

— Я бы принёс ей букет и сделал бы ужин, — сказал он, а про себя подумал: «Какая же тупость! Мог бы что-нибудь нормальное придумать! »

— М-м-м, — неожиданно мечтательно ответила Мария Ивановна. — Я в тебе не сомневалась. Мне очень нравится. Как тебе такой уговор? — она подошла к Семёну сбоку и сцепила руки у себя за спиной. Случайно или специально, но из-за этого грудь её выпятилась и чуть-чуть коснулась руки парня, послав мурашки в районе копчика. — Ты сделаешь то, что сейчас предложил, и за сегодняшнюю контрольную можешь не беспокоиться. Что скажешь?

В голове Семёна лихорадочно закрутились мысли.

— А как… Как вы будете проверять?

Мария Ивановна делано развела руками:

— Никак. Никак, — повторила она. — Ты мне скажешь, а я поверю. Идёт?

— Идёт, — сухим ртом ответил Семён.

Мария Ивановна улыбнулась:

— Тогда беги, тебя друзья небось заждались.

Парень кивнул и промямлил что-то невразумительное вместо прощания. На бегу он не мог понять, это его пронесло или он во что-то вляпался?