девушка и резиновый член. Глава Русские девушки в бане

Мягкий свет неоновых ламп, колеблющийся в такт едва уловимому гулу электричества, заливал комнату мерцающим сине-фиолетовым сиянием, растворяясь в тенях и окутывая каждый предмет, будто сама атмосфера здесь была пропитана чем-то запретным. Девушка, сидя на полу, включила трансляцию, и ее губы, подкрашенные в цвет спелой вишни, растянулись в томной улыбке, прежде чем она откинула голову назад, позволяя камере поймать изгиб шеи.

Первые донаты вспыхнули в чате, словно искры, и она, закусив нижнюю губу, почувствовала, как в воздухе повисает еле уловившая радость. Кончик ее языка скользнул по верхним зубам, будто пробуя на вкус этот миг, когда чужие желания превращались в цифры на экране, а ее тело в товар, выставленный на витрине. Длинный, черный ноготь замер у ее губ, а пальцы другой руки скользнули вниз по вырезу топика, подчеркивая каждый изгиб пышной груди.

Шкала доната росла, цифры прыгали, и с каждым новым всплеском ее движения становились все более продуманными, будто она не просто двигалась, а вела незримый диалог с теми, кто наблюдал за ней по ту сторону экрана. Она потянулась, как кошка, выгибая спину, и затем, не сводя глаз с камеры, сняла топик, позволив ладоням сжать грудь, ощущая, как мягкая плоть поддается натиску пальцев, а соски тут же затвердевают, отзываясь на невидимые прикосновения чужих взглядов. Она крутанула грудью, наблюдая, как чат взрывается от восторга, а в ее темных глазах, мелькало наслаждение.

Повернувшись к камере спиной, она позволила короткой юбке, и без того едва прикрывавшей ее бедра, задраться еще выше, обнажая округлые ягодицы. Она медленно наклонилась вперед, давая зрителям время осознать, что сейчас произойдет, и ткань, послушная ее движению, съехала еще на сантиметр, открывая то, что должно было оставаться скрытым.

Ладонь нежно скользнула по бедру, а затем резко шлепнула себя, оставив легкий розовый отпечаток. Губы ее приоткрылись в стоне, а пальцы впились в кожу, раздвигая ее, демонстрируя еще больше.

Пальцы, скользящие по собственной коже с мнимой небрежностью, вдруг впились в плоть, оставляя алые полосы. Шлепок прозвучал гулко, отдаваясь в тишине комнаты, и она застонав, вновь опустила ладонь, но уже сильнее, и под кожей вспыхнуло тепло.

Она раздвинула бедра шире, медленно, так, чтобы каждый в чате успел затаить дыхание, и кончики ее пальцев скользнули вниз, едва касаясь, дразня, обещая, но не давая. Ее полуоткрытые губы дрожали, то ли от желания, то ли от насмешки над теми, кто сейчас смотрел, задыхаясь, на эти кадры. Взгляд, брошенный через плечо в камеру, был мутным, но где-то в глубине, в самом уголке зрачков, мерцало что-то хищное.

Частые удары, то нежные, то резкие, заставили ее тело вздрогнуть, а губы сомкнуться в кривой улыбке. Ее пальцы сжались, впиваясь в мягкие места, оставляя следы, а затем, раздвинули плоть еще шире, обнажая то, что обычно скрыто.

В чате рванула новая волна донатов, цифры сливались в бешеный водоворот, но она уже почти не смотрела на экран. Ее дыхание участилось, грудь вздымалась, а между бедер пульсировало тепло и закусив губу, подавила стон, но не смогла сдержать дрожь, пробежавшую по спине.

Цель была достигнута, шкала доната перелилась через край, цифры замерли на пике, и в воздухе повисло то самое сладкое напряжение, ради которого все и затевалось.

Она не спеша, провела пальцами по застежке юбки, ощущая, как тонкая молния расходится под ее прикосновением, покорно распахивая врата в желанный рай. Ткань соскользнула вниз, упав на пол бесшумным облаком, кружевные трусики, последний жалкий барьер между ней и всеобщим возбуждением, последовали за юбкой, тонкая полоска материи сорвалась с бедер и опустилась вниз, открывая взглядам гладкую, розовую киску, влажную от предвкушения или, быть может, от игры света.

Она устроилась удобнее, раздвинув ноги шире, так, чтобы каждый изголодавшийся взгляд мог утонуть в этом зрелище, и провела пальцем вдоль тела. Кончик пальца скользнул по груди, обогнул упругий сосок, спустился по животу, оставляя за собой мурашки, и замер в сантиметре от той самой точки, которая сейчас сводила с ума весь чат.

— Ну что, как вам, мои сладкие? — прошептала она, и в голосе ее смешались ноты триумфа, насмешки и едва уловимой скуки.

Ее пальцы скользили вдоль киски, едва касаясь, ровно настолько, чтобы чат взорвался очередной волной донатов, но не настолько, чтобы дать себе хотя бы тень настоящего удовольствия. Глаза, горящие холодным азартом, жадно ловили каждую новую вспышку в чате, каждый новый взрыв виртуального обожания.

Ее пальцы скользнули по нежным складкам, едва касаясь, повторяя это движение снова и снова, медленно, с оттягом, позволяя подушечкам пальцев ощутить каждую складочку и неровность, прежде чем отступить, оставляя зрителей в мучительном ожидании.

Кончики пальцев вновь вернулись к началу пути, скользя теперь уже с легким нажимом, раздвигая, обнажая розоватую нежность внутренних губ, которые слегка набухли от игры. Она почувствовала, как по коже разливается тепло, но не позволила себе ускорить темп, вместо этого пальцы закружили в медленном танце, то смыкая, то вновь разводя складки, демонстрируя то блестящую влагу, то нежную сухость скрытых мест.

Они снова пошли вниз, на этот раз задерживаясь у самого входа, рисуя круги вокруг него, но не проникая внутрь. Еще один круг, еще один легкий нажим, и чат взорвался новыми сообщениями, но она лишь ухмыльнулась, продолжая свою неторопливую игру.

Она развела губы пальцами обеих рук теперь, демонстрируя все подробности, позволяя камере запечатлеть малейшие детали, дрожащие складки, блестящую от выделений поверхность, едва заметные сокращения мышц. Ее дыхание стало чуть чаще, но движения оставались такими же.

Пальцы вновь сошлись, скользя теперь уже в противоположных направлениях, один вверх, другой вниз, растягивая, демонстрируя эластичность кожи. Она задержалась в этом положении, позволяя зрителям рассмотреть все до мельчайших подробностей, прежде чем вновь сомкнуть губы и начать все сначала.

Она медленно отвела руку от своего влажного места, позволив последним каплям блеска остаться на кончиках пальцев, прежде чем потянуться к розовому дилдо, лежавшему рядом. Кончик ее языка коснулся резиновой головки, обведя ее круговым движением, словно пробуя на вкус что-то запретное, в то время как ее взгляд, томный и расфокусированный, скользил по всплывающим в чате комментариям, где одно похабное предложение сменялось другим, сливаясь в единый поток пошлости, от которого где-то глубоко внутри сводило желудок.

— Ммм... — и губы ее растянулись в улыбке, которая не достигала глаз, прежде чем она снова наклонилась, заглатывая резиновый член глубже, чувствуя, как искусственный материал упирается в небо, а слюна начинает скапливаться в уголках рта.

Ее глаза закатились в сладострастном притворстве, веки дрогнули, а из горла вырвался стон. Она знала, как именно нужно двигать головой, как задерживать дыхание, чтобы оно звучало прерывисто, как слегка сжимать веки, создавая иллюзию наслаждения.

— Вот так... нравится? — ее голос прервался нарочитым всхлипом, когда она ненадолго освободила рот, позволяя слюне тонкой нитью соединить ее губы с блестящей поверхностью игрушки, прежде чем снова взять его в рот.

Губы плотно обхватили резиновую длину, скользя вниз с жадностью, будто в этом розовом пластике заключено нечто большее, чем просто холодная синтетика. Каждое движение ее головы было достаточно быстрым, чтобы поддерживать иллюзию страсти, достаточно медленно, чтобы зрители могли рассмотреть, как натягиваются ее губы, как блестит слюна на искусственной коже.

Язык играл с головкой, обвивая ее, прижимая к небу, затем отпуская с мокрым звуком, от которого в чате тут же взрывалась новая волна восторженных сообщений. Она чувствовала, как уголки губ начинают ныть, но улыбнулась шире, демонстрируя зубы, слегка впивающиеся в резину, жест, который они так любили, жест, который заставлял донаты сыпаться, как конфетти.

Слюна стекала по подбородку, и она нарочно не вытирала ее, позволяя капле повиснуть, дрожа, прежде чем упасть на грудь, оставив блестящий след на коже. Еще одно глубокое движение, еще один притворный спазм губ, и она почувствовала, как мышцы шеи напрягаются.

Прерываясь на фальшивом кашле, будто ее действительно что-то задело в горле, хотя на самом деле она лишь давала им время отреагировать, насладиться моментом ожидания. И прежде чем чат успел взорваться новыми сообщениями, она уже двинулась вперед, принимая в рот всю длину, чувствуя, как резина упирается в самое горло, как рефлекторно сжимаются мышцы.

Ее шея изогнулась в изящном изгибе, словно лебединая, когда она начала ритмичные движения головой, каждый раз погружая розовый силикон все глубже. В уголках губ собирались капли слюны, переливаясь в неоновом свете, взгляд, полуприкрытый искусственно длинными ресницами, то терял фокус, то вновь находил камеру.

Дыхание стало чуть учащенным, ровно настолько, чтобы грудь заметно вздымалась, подчеркивая округлость форм. Пальцы левой руки вцепились в собственное бедро, оставляя на бледной коже едва заметные красноватые следы, в то время как правая продолжала методично направлять движения дилдо.

Она внезапно замедлила темп, позволив губам задержаться у самой головки, обхватывая ее с легким чмокающим звуком, который эхом разнесся по комнате. Веки дрожали, изображая удовольствие, но где-то в глубине карих глаз читалась лишь холодная концентрация.

Внезапным движением она отстранилась, оставив дилдо блестеть от слюны, которая тонкими нитями тянулась между ее губами и резиновой поверхностью, создавая непристойно красивую картину. Язык медленно провел по верхней губе, собирая остатки влаги, в то время как глаза, покрытые густыми ресницами, с холодным интересом изучали всплеск сообщений в чате, где буквы сливались в единый вопль желания. Она позволила одной особенно длинной нити слюны повиснуть в воздухе, дрожа на грани разрыва, прежде чем та наконец оборвалась и упала на грудь, оставив влажный след на бледной коже.

Головкой игрушки она провела по соску, наблюдая, как тот моментально реагирует на прикосновение, становясь твердым и чувствительным.

— Хотели бы чтобы, и я вам отсосала? — прошептала она, и в голосе ее смешались сладострастие и насмешка, пока резиновый член скользил вниз, раздвигая половые губы, которые уже блестели от возбуждения.

Движения были дразняще медленными, каждый раз доводя дилдо до самого входа, но не проникая внутрь, лишь слегка надавливая, заставляя кожу слегка прогибаться под натиском, прежде чем отступить снова. Она наблюдала, как шкала доната дрожит в предвкушении, цифры прыгают, и тогда резкий удар по клитору, за которым последовали еще два. Ее голова запрокинулась назад, обнажая шею, по которой пробежала тень сухожилий, а из горла вырвался стон.

Бордовые волосы раскачивались в такт движениям, будто языки пламени, отбрасывая тени на лицо, где играла гримаса сладострастия. Дилдо вновь скользнуло по ее влажной плоти, двигаясь с мучительной медлительностью от напряженного клитора к самому входу, где замерло на мгновение, создавая почти невыносимое напряжение.

Пальцы сжимали розовый силикон, ведя его по влажному пути от напряженного бугорка к самому входу, где кожа трепетала в предвкушении. Сначала плавное скольжение, затем едва уловимое давление у самого чувствительного места, заставляющее мышцы бедер непроизвольно сжиматься.

Резиновая головка описывала медленные круги вокруг клитора, собирая капли возбуждения, прежде чем резко шлепнуть по нему, первый удар чуть слабые, второй сильнее, оставляющий легкое покраснение, третий с оттягом, когда кожа слегка прилипала к поверхности перед тем как оторваться.

Она издавала стоны, тщательно дозируя их громкость и интонацию, сначала приглушенное, затем более высокое, когда пальцы левой руки впивались в собственное бедро, оставляя полумесяцы ногтей на бледной коже.

Три быстрых удара, пауза, когда резина лишь слегка давила на распухшую плоть, затем снова серия. Ее дыхание участилось ровно настолько, чтобы грудь заметно вздымалась, а на шее проступили капельки пота, смешиваясь с блеском, нанесенным для камеры. Внезапно она прижала дилдо всей длиной к промежности, создавая давление, но не проникая, одновременно шлепнув себя ладонью по клитору, заставив все тело вздрогнуть, а в чате вспыхнул шквал новых сообщений.

Она встала на колени и, прикрепив дилдо к полу липкой основой, которая оставляла следы на лакированной поверхности, медленно опустилась на него, ощущая, как резиновая головка сначала слегка сопротивляется, а затем податливо раздвигает влажные складки, заставляя ее тело принять искусственную длину.

Губы дрогнули, выпуская стон, который тут же растворился в густом воздухе комнаты, в то время как язык скользнул по нижней губе, пытаясь стереть тот самый привкус фальши, что накапливался годами подобных представлений. Но тело, привыкшие сотнями таких шоу, продолжало двигаться в ритме, бедра подрагивали мелкой дрожью, грудь высоко вздымалась, а стоны лились томными волнами, то повышаясь, то понижаясь, точно рассчитанными на то, чтобы заставить зрителей щедро платить за продолжение.

Она ускоряла темп, чувствуя, как резиновый член глубже входит в нее, как мышцы, вопреки ее воле, сжимаются вокруг него.

— Да...

Одной рукой она ухватилась за пол, имитируя потерю контроля, в то время как другая резко сжала сосок, заставляя его покраснеть под грубым касанием, превращая нежную кожу в раздраженную точку, которая тут же затвердела, отзываясь на боль. Голова запрокинулась назад, обнажая шею, где пульсировала жилка, а волосы рассыпались по спине.

— Еще... — прошептала она, зная, что это слово, брошенное вскользь, заставит их снова и снова нажимать на кнопки доната, — вы же хотите, чтобы я кончила, правда?

И ее бедра задвигались быстрее, подчиняясь не желанию, а хорошо заученному сценарию, в то время как пальцы скользнули вниз, к тому месту, где резина встречалась с плотью, чтобы добавить немного трения, немного звука, немного зрелищности.

Бедра взмывали все быстрее вверх, обнажая блестящую длину искусственного члена, лишь чтобы в следующее мгновение с резким шлепком принять его обратно. Ладонь, упирающаяся в пол, дрожала от напряжения, пальцы растопырились, ногти впивались в паркет, другая рука работала у клитор.

Дыхание превратилось в прерывистые всхлипы, три коротких вдоха, один протяжный выдох, с легким дрожанием губ на последней ноте. Грудь колыхалась тяжелыми волнами, соски, покрасневшие от грубого обращения, подрагивали при каждом резком движении.

— Ах, да, вот так... — ее голос звучал надтреснуто, специально недотягивая до чистых нот удовольствия, оставаясь в той самой зоне, где боль смешивается с наслаждением.

Внезапно она изменила угол, заставив дилдо давить на переднюю стенку, имитируя более глубокое проникновение, и чат взорвался новыми донатами, пальцы пальцы у клитора замелькали быстрее, но не настолько, чтобы довести до настоящего предела.

Напряжение, копившееся в каждом мускуле, в каждом нервном окончании, вдруг прорвалось наружу стремительной волной, заставив ее тело выгнуться в неестественно прекрасной судороге. Резиновый член, до этого заполнявший ее, внезапно стал эпицентром целой бури ощущений, передавая каждый микроскопический изгиб, каждую пульсацию внутренних мышц, которые сжимались в ритме, уже неподвластном ее контролю.

Голова запрокинулась еще сильнее, обнажая шею, а из полуоткрытых губ вырвался не просто стон, а целая серия прерывистых звуков, то высоких и звонких, то низких и хриплых, будто ее голосовые связки не могли решить, выражать ли восторг или муку.

Перед глазами, затянутыми влажной дымкой, экран ноутбука расплывался в цветных пятнах, но она все еще видела, как чат взрывается от восторга, как цифры донатов сливаются в один непрерывный поток, как сообщения летят со скоростью, с которой она уже не могла читать. Уголки ее губ, несмотря на охватившую тело судорогу, дрогнули в ухмылке.

Комната, наполненная влажными шлепками, прерывистыми всхлипами и гулом вентилятора, вдруг показалась ей чужой, далекой, как будто она наблюдала за всем этим со стороны, в то время как ее тело продолжало жить своей собственной жизнью, сотрясаясь от волн удовольствия, которые катились одна за другой, то усиливаясь, то ослабевая, но не отпуская до конца. Тени от монитора скользили по ее животу, груди, лицу, подчеркивая каждый изгиб, каждую дрожь, превращая ее в живое воплощение порока, выставленного на всеобщее обозрение.

— О, боже... — это вырвалось само собой, хриплым голос, совсем не похожий на ее обычные томные шепоты, но именно это, должно быть, и сводило их с ума сильнее всего.

И так же внезапно, как началось, все закончилось, мышцы расслабились, дыхание выровнялось, пальцы, впившиеся в грудь, разжались, оставив на коже бледнеющие следы. Она провела рукой по волосам, откинув их назад, и бросила взгляд в чат, где бушевал настоящий ураган эмоций, но в ее глазах уже не было ничего, кроме холодного расчета, будто только что пережитое ничуть не затронуло ее по-настоящему.

— Ну что, мои дорогие, — голос ее снова стал томным и сладким, — кажется, сегодня мы побили очередной рекорд.

Она медленно соскользнула с дилдо, ощущая, как он покидает ее тело с влажным звуком, оставляя после себя пустоту и легкое покалывание в напряженных мышцах. Пальцы, еще дрожащие от пережитого напряжения, отклеили игрушку от пола, и она на мгновение задержала взгляд на блестящей поверхности, прежде чем отложить ее в сторону. Капли пота стекали по ее шее, исчезая в глубине декольте, когда она потянулась за бутылкой воды.

Она сделала несколько жадных глотков, чувствуя, как прохладная жидкость разливается по перегретому организму, омывая изнутри, принося временное облегчение, но не избавляя от липкой усталости, въевшейся в кожу. Горло сокращалось с каждым глотком, а когда она наконец опустила бутылку, несколько капель скатились по подбородку, смешавшись с блеском, который все еще держался на ее губах.

— Выбираем, что я использую дальше, — обычно томный и сладкий голос, сейчас звучал слегка охрипшим.

Меняя позу, девушка грациозно вытянула ноги, позволяя камере запечатлеть каждый изгиб, каждую линию своего тела, от кончиков накрашенных пальцев ног до плавного перехода бедер в талию. Ее губы растянулись в похотливой улыбке, в которой читалось обещание новых, еще более откровенных сцен.

И пока чат взрывался новыми сообщениями, а цифры донатов начинали медленно, но неуклонно ползти вверх, она уже знала, что будет следующим.