Отец подруги. Мой босс хочет меня (Как меня ебали)

Глава 1

- Девушка, тут какая-то ошибка, - качает головой сотрудница на ресепшне. – Вам точно не сюда.

Она даже паспорт у меня брать не хочет, который я протягиваю, чтобы оформить пропуск.

- Сюда, - настаиваю, активно кивая. – Сюда-сюда. Я на практику.

- Мы не берём практикантов.

Её ярко-красные губы растянуты в улыбке, но в глазах лёд. Ей будто нравится издеваться надо мной. Как говорится, синдром вахтёра во всей красе.

- Нет, мне обещали место. Я договаривалась.

- Через кого вы договаривались?

- Через Машу…

- А, ну если через Машу, то это всё объясняет, - насмешливо тянет и ещё перекидывается взглядами с другим секретарём. Та фыркает пафосно и одаривает меня таким взглядом, словно я пыль на её туфлях.

Ну да, выгляжу я не очень модно, одеваюсь просто. Мне всего восемнадцать, я толком ещё не работаю, так иногда школьникам математику преподаю, а живу на стипендию и учусь. Честно, я на эту практику возлагаю большие надежды. Рассчитываю зарекомендовать себя и остаться в фирме. Я даже на заочное перевестись готова или на вечернее, только бы место дали. Живу я с отцом и бабушкой, а на них полагаться нет смысла. Привыкаю к самостоятельной жизни. Если б я была иногородней, давно бы ушла в общежитие, но городским в нём место не дают. Поэтому остаётся мечтать, как устроюсь на работу и съеду от родственников хоть куда-нибудь.

Гну свою линию. Мне во что бы то ни стало надо попасть в «Ай-Си Инвест» на практику, иначе всё зря. В другие фирмы без опыта на стажировку не берут. Либо сажают бумажки перебирать и кофе разносить. А Маша обещала, что у её отца мы получим возможность проявить себя. Только вот сама сегодня не пришла, и телефон как назло не берёт. Я уже с утра ей миллион сообщений настрочила. Так и остались непрочитанными.

- Да, через Машу. Она договаривалась со своим…

- Извините, выход там, - указывает администратор на дверь, снова меня перебивая.

- Вы можете меня дослушать? – настаиваю, не собираясь сдаваться. – Нас двоих сюда на практику взяли.

- А я вижу вас одну и, могу сказать, вы ошибаетесь, девушка. Вам в другую дверь. «Ай-Си Инвест» не предоставляет места для стажировок и не пускает посторонних в свой офис, если вам не назначено. А вам не назначено! Я буду вынуждена вызвать охрану, если вы сейчас же не покинете помещение. Надеюсь, эт-то… яс-сно?

На последней фразе девушка запинается и вытягивается по стойке смирно, смотря на что-то за моей спиной. Или на кого-то.

Я не успеваю обернуться, но волоски на моём затылке уже словно приподнимаются, словив статическое электричество. А лопатками я словно ощущаю тепло чужого тела, когда кто-то подходит слишком близко ко мне.

Энергетика этого человека сшибает с ног. А строгий ровный голос заставляет сердце забиться сильнее.

- Ксения, какие-то проблемы?

- Нет, Руслан Викторович, всё хорошо. Девушка уже уходит.

- Нет! Я никуда не ухожу! – возмущаюсь и оборачиваюсь. И тону во взгляде тёмно-карих глаз.

Мой рот моментально становится сухим, а слова, если они и были, застревают в горле. Даже вдох сделать тяжело. От высокого мужчины – крепкого, подтянутого, властного и строгого, веет опасностью и пороком.

Ему лет сорок. Может, чуть за. Идеальный тёмно-синий костюм подчёркивает статус. Складки в уголках губ указывают на жёсткость характера и непреклонность.

Он опускает взгляд к кончикам моих туфлей и проходится снизу-вверх, а ощущение, что он меня раздевает этим взглядом, не исчезает.

Пропадёшь… беги… - нашёптывает внутренний голос.

Но я мотаю головой и с трудом выталкивая слова, повторяю:

- Я сюда на практику пришла. Маша сказала, что договорилась.

В лице мужчины происходит какое-то короткое изменение. По губам скользит усмешка.

- Маша?

- Да, Маша. Сабурова Мария. Мы с ней в одной группе учимся. Сказала, что могу приходить на практику, сказала, что она с отцом договорилась.

- Руслан Викторович, я даже не подумала… я… я… простите, я… - бормочет Ксения.

- Ну раз сказала, проходи, - усмехается мужчина уже более явно. – Ксения, оформи пропуск девушке. Если она останется на практику, то он ей понадобится.

- Но Руслан Викторович, мы же не… - начинает она, но быстро осекается, понимая, что спорит с начальником. – Да-да, я оформлю. Можно, ваши документы, - протягивает руку.

- Позже оформишь, на выходе, - отрезает мужчина, а затем смотрит на меня. – Как тебя зовут?

Ощущаю силу его взгляда и тянусь к нему, вопреки здравому смыслу.

- Полина. Полина Булатова

- Пошли, Полина Булатова. Пообщаемся немного. Расскажешь, что умеешь. А, может, и покажешь.

От последней фразы меня в жар бросает. Откуда у меня вообще, чёрт возьми, такие мысли? Он же про работу, да?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 2

- Спасибо большое, - семеню следом за мужчиной. – Спасибо, Руслан Викторович, - вспоминаю, как его называла эта Ксения. – Я до Маши дозвониться не могу, она так-то обещала с отцом поговорить. Она сказала приходить прямо сюда, вот я и пришла.

- Не надо говорить на ходу, - обрывает меня, окидывая взглядом. – Сейчас до моего кабинета дойдём.

Затем усмехается.

- Ты ещё не поняла, кто я? – и видя, что я неуверенно приоткрываю рот, поясняет. – Маша – моя дочь.

Вот этот вот человек отец моей подруги? Не верю…

Обычно отцы – это взрослые дяди с пивным животом. Им где-то за пятьдесят, как моему отцу, а то и больше, на голове седины порядком, на лице – морщин и усталости от этой жизни. И воспринимаешь их, именно что как отцов подруг, а этот мужчина вызывает во мне совершенно другие ассоциации.

Под его костюмом скрывается явно натренированное тело, а седины я вообще не вижу, как не приглядываюсь.

- Ой, простите, она не упоминала, как её папу зовут, то есть вас.

- Как же так не упоминала, а? На стажировку тебя в мою фирму пригласила, а как шефа будут звать не сказала?

- Простите, - снова извиняюсь, думая, что это действительно некрасиво выходит.

Когда лифт приезжает, Руслан Викторович аккуратно подталкивает меня в него. А я подскакиваю, представляя, что он одним касанием прожёг дыру в ткани моего платья. Хотя делал он это недолго.

С трудом выдерживаю короткую поездку на лифте. Хорошо, что это всего три этажа вверх. Офис в самом центре Петербурга. В одном из старых, но отреставрированных по последнему слову здании. Фасад у него старинный, а внутри всё современно и очень стильно.

Как и владелец. Смотрю на него и в голове не укладывается, что он отец Маши. Она совсем на него непохожа.

Я не общаюсь со взрослыми мужчинами. У меня даже парень есть. Лёша чуть взрослее, учится на два курса старше. И думать сейчас я должна о нём, а не испытывать эти странные реакции к незнакомому мужчине. Тем более, отцу подруги!

- Руслан Викторович, - подскакивает секретарь в приёмной при нашем появлении. – Тут Луговский из «Строй консалт» звонил, очень просил…

- Позже, - прерывает, а передо мной распахивает дверь кабинета и заводит внутрь.

Дверца мышеловки захлопывается и мне ещё более не по себе.

- Садись. Но если хочешь, можешь стоять. Это ненадолго.

Я падаю на свободный стул и смотрю на Сабурова.

- Маша мне ничего не про тебя не говорила. Не предупреждала, что придёшь. Или что сама собирается. Так-то она уже улетела попу греть на моря.

- Как улетела? А практика? – теряюсь.

- Успеет ещё. Справку ей нарисуют, отчёт о практике сама составит. Вы же первокурсницы. Как вас допускать до серьёзной работы? В общем, если надо, я сейчас своим скажу, тебя тоже на стажировку оформят. Сегодня посидишь посмотришь, как работа в фирме устроена. Возьмёшь пропуск у Ксении, договоришься ещё об одном визите, но не больше. С ним же придёшь за характеристикой через месяц. Поняла?

- Нет, - мотаю головой.

- В смысле? Совсем не поняла?

На его лице лёгкое раздражение.

- Нет, меня это не устраивает. Мне работа нужна.

- Не устраивает. А ты дерзкая, Полина. В курсе? Но как я тебя возьму? Ты же ничего не умеешь.

- Умею. А что не умею, научусь.

- Да? А можно конкретику? На первом курсе только общие дисциплины давали. Профильные на третьем начнутся. Я знаю, где учится Маша и чему. Или ты уникальная и у тебя уже есть опыт работы в какой-нибудь фирме?

- Нет, нет его, но желание научиться огромное.

- Одного желания мало.

- Пожалуйста, - прошу, - пожалуйста. Мне нужен этот опыт.

Я уже не мечтаю о том, что останусь здесь после практики. Но сама практика и рекомендательное письмо из такой фирмы уже будет плюсом в моём портфолио, когда возьмусь на резюме.

- Пожалуйста.

- Ну что ты можешь?

Он внезапно подходит ко мне и встаёт так близко, что приходится вскинуть голову.

Слова застревают в горле, когда моей щеки касаются тёплые сухие пальцы. Они гладят скулу, скользят к уху, чтобы проехаться вниз по шее от мочки уха до ключицы. Оставляя за собой сонм мурашек.

- Какие у тебя умения, Полина?

Это звучит очень двусмысленно.

Но я способна лишь сидеть неподвижно и хлопать глазами.

- Насколько ты ответственная?

- Я очень ответственная, - севшим голосом произношу.

Тёмные глаза меня гипнотизируют, и в чёрных зрачках я будто вижу отражение себя: растерянную и… возбуждённую.

Эти прикосновения странные. Это нормально вообще? А моя реакция на них?

Сабуров касается моих волос кратко, я перевожу взгляд на его руки и вижу небольшое пёрышко, которое тот держит кончиками пальцев.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Чёрт… каким образом оно ко мне прицепилось? Я же мыла голову… Ну, прилегла ненадолго перед выходом, видимо с подушки подхватила. Но причёсывалась же!

- Моя помощница уходит в отпуск на две недели. Справишься?

Работать рядом с ним? За тонкой стеной? Быть всегда на связи? Я… я представляю, что это такое – личный ассистент, помощник руководителя, секретарь. Это ненормированный рабочий график и необходимость быть всегда готовой к чему-то. К чему?

- Постараюсь.

- Неправильный ответ.

- Да! – быстро исправляюсь. – Да, справлюсь.

- Вот и отлично. Иди, скажи, чтобы дела тебе передавала. У тебя будет три дня до её отпуска, чтобы научиться хоть чему-нибудь. И если меня подведёшь… вылетишь отсюда, как пробка, - без тени улыбки заканчивает он. – Иди, Полина.

Подталкивает словами, видя, что я застыла.

А я всё ещё в себя прийти не могу. Меня колотит от его прикосновений. И от собственной реакции на эти прикосновения.

Руслан Викторович провожает меня до выхода.

- Вилена, передашь Полине дела. Будет тебя замещать, - командует.

И скрывается в кабинете.

Секретарь Сабурова улавливает моё состояние, на её лице недовольство.

- Ты хоть что-то умеешь? – спрашивает в лоб.

- Что-то умею, - вскидываю бровь.

- Тоже… нашёл замену, - фыркает.

- Если вы недовольны, можете пойти к шефу и сказать, чтобы он кого-то другого вам поискал.

- Да я и схожу, - поводит плечами.

Хотя никуда она, конечно, не пойдёт.

Вилена маринует меня почти два часа, сажая изучать протоколы и внутренние инструкции. Потом подзывает и начинает объяснять, что входит в круг её обязанностей. Она говорит очень быстро, когда прошу помедленнее, фыркает возмущённо.

- Ещё чего, я под тебя подстраиваться не собираюсь.

Можно сказать, что передать дела корректно в её интересах, но я не решаюсь на открытый конфликт.

Разберусь… не маленькая.

Пусть это первая работа, но голова же на плечах у меня имеется.

Остаток дня я сижу рядом с Виленой и запоминаю, что она делает, с кем общается, пытаюсь зафиксировать имена, заходящих и выходящих из приёмной. Есть те, кому назначено, есть руководители отделов, приходящих по звонку. Кто-то с интересом посматривает на меня, другие – не замечают.

В середине дня шеф уезжает. А вечером я, проходя через администратора, забираю свой пропуск у Ксении. Она сидит с постным лицом и молчит. Шлёпает карточку на стойку, словно делает мне одолжение.

На следующий день Руслана Викторовича в офисе нет. А на третий он приезжает уже в самом конце рабочего времени. Раздражённый и злой, подзывает к себе Вилену.

- Я сейчас зайду, - кивает она.

Но прежде она вручает мне огромную кипу документов.

- Держи, это в архив отнесёшь. Подшей по разным юридическим лицам. Не запутайся только, я тебя умоляю. А папку «Синтеза» сюда принеси и вот в тот шкаф поставь. Понятно?

- Понятно. Это все твои обязанности? – спрашиваю.

На лице Вилены многозначительная ухмылка.

- Ну есть ещё кое-какие, но с этим ты точно не справишься, - говорит многозначительно.

- Может быть, справлюсь, - возмущаюсь её оценочным суждением.

- Нет, с этим точно нет, - со смешком отвечает. - А так: приходи завтра к восьми. И не опаздывай. И меня не беспокой в отпуске. Я трубку не сниму, сразу имей в виду.

Мне хочется закатить глаза, но я сдерживаюсь.

В архиве я много времени не трачу. Быстро всё сортирую и достаю папку «Синтеза», чтобы отнести в офис. Не помню, чтобы насчёт этой компании были какие-то указания от Вилены. Как бы переспросить? Зачем документы? Я мысленно пробегаюсь по заметкам.

Вроде, ничего не упоминалось.

Пока иду до офиса, замечаю, что за окнами стемнело. Сейчас июль, белые ночи закончились, и всё вернулось на круги своя.

А если Вилена ушла? У кого мне уточнить? Она же сказала, не звонить ей в отпуске. А я позвоню… Не переломится, ответит.

Но Вилена в офисе. Правда, не сразу я понимаю это.

Приёмная погружена во мрак. Только тонкая полоска света пробивается через приоткрытую дверь в кабинет генерального. Её оставили чуть-чуть открытой. Слегка…

А вот и стеллаж, куда мне надо поставить папку. Прямо рядом с ней.

Подхожу ближе и замираю.

Потому что взгляд сам собой скользит в щёлочку.

Мой рот в шоке приоткрывается. А ноги прирастают к полу.

Вилена лежит распластанная на столе. Грудью елозит по поверхности и стонет в кулак, прижатый ко рту. А Сабуров, задрав помощнице юбку до талии, вколачивается в её тело резкими ритмичными толчками. Кладёт ладонь на затылок, накручивает светлые волосы на руку и тянет на себя.

Вилена вскрикивает, но подчиняется.

Шеф наращивает темп.

А я… а я не могу оторвать взгляд от этой сцены. Что-то первобытное, дикое, запретное… Они же делают это на рабочем месте.

Это и есть те самые обязанности, с которыми я не справлюсь?

Обязанность раздвигать ноги перед начальником по первому зову?

Ну… это точно не ко мне. Я ещё девственница, и максимум, что делала, это целовалась в засос, хотя Лёша очень настырно лезет мне под одежду. Маша говорит все парни такие.

А мужчины?.. И мужчины тоже…

Сабуров явился явно на взводе. Это его способ сбросить пар?

Это вообще нормально?

Я словно порнофильм смотрю, хотя я их вообще не смотрю. В животе тяжело и тепло. И между ног словно что-то набухает. Я чувствую прилив запретного желания.

Нет-нет-нет, это неправильно.

- В рот возьми, - командует Сабуров.

Вилена соскальзывает со стола и опускается на колени.

Я вижу только её светлую макушку и ладони шефа, управляющие её головой. Он держит за затылок и насаживает на свой… на свой… Ой, я слово это даже произнести не могу...

Давящиеся чавкающие звуки долетают до моих ушей. Вилена кашляет, когда он резко двигает её на себя, но продолжает сосать. Чем заслуживает похвалу от Сабурова.

- Молодец, глубже бери. Горло расслабь.

Мои глаза в ужасе распахиваются шире, когда Сабуров вскидывает взгляд и смотрит прямо на меня.

На его лице ухмылка. Он ни капли не смущён, что я их застукала.

А я краснею, потому что это меня поймали за подсматриванием. Краснею и зажмуриваюсь.

- На её место хочешь? – спрашивает… МЕНЯ!?

Я распахиваю глаза широко-широко и активно мотаю головой из стороны в сторону. Нет… не хочу.

Или хочу?

Внизу живота снова предательски тянет.

Испугавшись, я пихаю папку на стеллаж, разворачиваюсь и выбегаю из офиса.

Щёки мои горят от стыда.

И от постыдного желания, которое против воли поднялось во мне.

Весь вечер и всю ночь я мучаюсь сомнениями: идти завтра в офис или не идти.

И хочется, и колется… и надо. Ведь я взяла на себя ответственность.

Руслан Викторевич на меня рассчитывает.

Наверное?

Глава 3

У меня никого ещё не было. С Лёшей мы не спим, хотя он очень настаивает. А я пока не готова. Мы встречаемся всего три месяца, и по мне так это слишком быстро переходить к сексу. Он то и дело пытается засунуть руки мне под одежду, но я максимум позволила ему за грудь себя потрогать. Не скажу, что мне не понравилось. Он очень приятно и долго мял её, а потом щипал за соски и от этого живот словно иголочками пронизывало.

Конечно, я когда-нибудь решусь пойти дальше, но не сейчас. Лёшу я ещё немного стесняюсь. И мне почему-то немного стыдно, что я девственница и, вроде как, не оправдываю его надежд. Он мне сам так и сказал. Если б ты не девочкой была, было б проще.

Куда проще-то?

Ну некоторые девушки из группы довольно быстро переходят в отношениях в горизонтальную плоскость. В этом что ли проще?

Но я думаю, что надо хорошо узнать человека, прежде чем доверять ему своё сердце и своё тело.

- Полина, зайди ко мне, - раздаётся из-за приоткрытой двери, едва я переступаю порог офиса генерального.

Смотрю на часы, там половина восьмого утра. Я специально пришла пораньше. А Сабуров когда явился? В семь? В шесть? Вообще не уезжал?

Кусаю губу, передо мной дилемма. Идти к боссу с пустыми руками или сварить кофе, как говорила Вилена. Шеф любит американо и две порции сливок. Без сахара и корицы.

Или проигнорировать этот ритуал и сразу к нему?

Взгляд мечется между дверью небольшой кухни, где стоит кофеварка и директорским кабинетом.

Наконец, думаю, что кофе всё-таки надо сделать.

Но едва нажимаю кнопку кофеварки, как дверь в кухню распахивается.

- Полина, я что тебе сказал? Ко мне иди. А это значит: быстро поброслала все дела и зашла. Или ты кофе решила выпить, прежде чем начать рабочий день? Так вот… твой рабочий день начинается ровно тогда, когда в офис захожу я. Поскольку я уже здесь: он начался. Уяснила?

Хлопаю глазами в шоке от его тирады. Говорит он это жёстко и хлёстко. На глаза даже слёзы наворачиваются. Глупые, обидные. Ну за что он так со мной? Я же как лучше хотела. Как правильно. Как заведено.

- Ты, что, плакать собралась? – спрашивает, приподнимая брови. – Ну-у-у, Полина, так дело не пойдёт. Я часто бываю не в духе, если ты каждый раз, когда я буду тебя отчитывать, станешь мне нюни распускать, то это не работа будет, а каторга.

- А вы уже знаете, что будете меня постоянно отчитывать?

- Если ты такая расторопная, как сейчас, то да.

- Но Вилена сказала, вы пьёте кофе по утрам и надо начинать…

- А если Вилена сказала бы тебе лечь животом на мой стол, задрать юбку и расставить ноги, ты бы тоже так сделала? – внезапно перебивает он.

И я вспыхиваю, начиная заикаться. Так некстати перед глазами кадры вчерашней сцены. Он и Вилена, помогающая снять стресс.

Сабуров специально меня провоцирует, - проносится в голове. – Да ведь?

Шеф стоит так близко, что я попадаю в магнитное поле Руслана Викторовича и тянусь к нему. Тёмный деловой костюм скрывает крепкое тело, в глазах смесь порока и невозмутимости. Меня потряхивает, и кислород в лёгких заканчивается.

Я. Забываю. Дышать.

Он взрослый. Его много.

Он просто секс.

И я видела, как он сексом занимается.

И этой ночью мне снилось, что на месте Вилены была я.

Ужасный сон, который я предпочла бы побыстрее забыть.

Ужасный в своей привлекательности.

Голос шефа возвращает в реальность.

- И потом, что за пойло ты готовишь? – заглядывает в кружку. – Я пью чёрный крепкий. И стакан воды после. Кому ты порционные сливки положила? Может, ещё пенку взбивать умеешь?

- Нет, это Вилена…

- Хватит про Вилену. Забыли. Нет её тут. Если не смогла запомнить, какой кофе пью, боюсь, и остальное у тебя из головы уже вылетело. Надо завершать твою стажировку, раз сразу не заладилась.

Я начинаю осознавать, что он меня сейчас выпрет. Из-за прокола, который я не совершала. Это Вилена, гадина, специально мне не то сказала. Где ещё соврала? Зачем она это сделала? Показать, какая сама умница и красавица, тогда как я неумёха. Так я именно такая, без опыта же, и этого не отрицаю.

Набираю в лёгкие воздуха и выпаливаю:

- Вы, что, меня хотите выгнать из-за дурацкого кофе?

- О, Полина, а у тебя голос прорезался?

- А я не уйду! Вот не уйду! И потом, куда вы без секретаря? Я всё сделаю, - киваю. – И кофе вам новый сварю. Такой, как любите. Окей, чёрный крепкий и стакан воды к нему. Вот видите, я всё запомнила. Я быстро учусь.

Губы шефа трогает лёгкая улыбка.

- Бери этот для себя и шуруй ко мне в кабинет.

Развернувшись, уходит. А я опускаю плечи и прислоняюсь к стене. Кажется, пронесло.

Не знаю, насколько это приемлемо взять кофе для себя, но не смею ослушаться. Поэтому делаю такой, как люблю, и иду к Сабурову.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

У того на столе пустая чашка. Он замечает мой взгляд, брошенный на посуду.

- Я и сам кофе сварить могу, не обломится, - хмыкает. – Садись. Записывай.

Я падаю на стул, достаю планшет и открываю заметки. Ставлю цифру один.

- Пишешь?

- Да.

- Первое: я никогда не подсматриваю за шефом и его гостями, когда они одни в кабинете.

Рука вздрагивает.

- Так и писать?

- Ну, можешь запомнить. И зайти можешь, только если захочешь присоединиться.

- Эм…

Он молчит, словно ждёт какого-то ответа.

- Второе? – спрашиваю следом.

А сама сижу красная как рак. Так и знала, что Руслан Викторович не оставит этот момент без внимания.

- Второе: пройдёмся по списку сегодняшних дел. Через два часа у меня встреча с Вересковым. Отмени. Перенеси на следующую пятницу. Если будет спрашивать, почему. Скажи, ещё из комитета ответ не пришёл. Вместо этого кинь созвон на начальников отделов, запиши в адженду следующие пункты…

Я строчу со скоростью света. И думаю, что стоило взять обычный блокнот. Так было бы удобнее.

Выхожу я из кабинета босса с небольшим сумбуром в голове и надеждой сделать правильно, ничего не перепутать.

Как проклятая безвылазно сижу в кабинете. Только на обед разрешаю себе уйти. Буквально на полчаса. Я бы поела и на рабочем месте, но сомневаюсь, что это приемлемо.

Пока несу контейнер с едой, который забыла поставить с утра в холодильник, на корпоративную кухню, мой телефон пиликает от входящего звонка.

Это Маша… ух я ей сейчас всё выскажу, обманщице. Сказала, что договорилась с отцом, а по факту даже не думала, ещё и в отпуск укатила вместо стажировки.

- Поль, только не говори, что ты пришла к моему отцу, и он тебя взял, - в шоке заявляет после короткого приветствия.

- Взял.

- Ну тогда… будь осторожнее.

- Почему? – задаю закономерный вопрос и замираю в ожидании ответа.

Глава 4

Машка хихикает в трубку.

- Будешь лицезреть его любовниц. И каждая из них захочет выцарапать тебе глаза. Ну или подлезть через тебя к нему. Ты знаешь, со мной это постоянно происходит. Каждая… вот без исключения каждая пыталась купить моё внимание. Подарками, сладостями, ласковыми улыбками.

- Что плохого в ласковых улыбках и подарках?

- Они были все фальшивыми. Вот так-то, Поль. У него после ухода мамы крышу снесло. Он у меня очень любвеобильный. Ты смотри сама не поддайся, кстати.

- Я? Да что ты… - нервно смеюсь. – У меня Лёшечка есть, забыла?

Я вот сама почти забыла. Тем более он мне два дня не звонил. Пропал, гад. Только смайлики шлёт в мессенджере. Ненавижу эту его тупую манеру общаться стикерами.

- Лёшечка… - тянет Маша. – Ты уверена, что он тебе нужен? Он же бабник. Мне кажется, ты для него очередная жертва. Как затащит в постель, так и потеряет интерес.

- Третий месяц, я держусь, ну ты знаешь.

- Знаю. Ну держись и дальше. Если полгода выдержит и не проколется, я возьму свои слова обратно, а пока… сорри… не могу.

Судя по звуку, Маша надувает огромный пузырь жвачки и хлопает его.

- А так он больше заинтересован в твоей девственности, а не в тебе.

- Не думаю, что моя девственность тут определяющий фактор. Должна же быть симпатия. Любовь?

- Ой… любовь. Я тебя умоляю. ГОР-МО-НЫ! И только они. А потом ты сама, когда с Лёшей переспишь, войдёшь во вкус, за уши не оттянешь. Тебе постоянно захочется трахаться.

Кажется, последнее слово Маша кричит. Потому что оно очень громкое и разлетается чуть ли не на весь коридор.

Решаю, что лучше перевести разговор на другую тему.

- Маш… а почему ты мне сказала, что с папой договоришься о стажировке, а сама уехала?

- Ой, да? Я так сказала? Точно сказала, у-и-и-и-и… ну прости меня, ты же знаешь, я как рыбка, у меня в голове дольше пяти секунд ничего не держится, - щебечет подруга.

Она, скорее, птичка, а не рыбка. Скачет с темы на тему, как с ветки на ветку. И не особо сильно контролирует чириканье.

- Я чего-то не подумала, что ты серьёзно на практику пойдёшь. А потом папа сказал, что я лечу на море, и я вообще обо всём позабыла. Хорошо, что у тебя всё получилось.

- Да уж… могло бы и не получиться. Тут такие грымзы сидят на ресепшне. Чуть не сожрали меня на входе.

- Аха-хах… ну да. Папулю моего охраняют от левых баб. Им конкурентки не нужны. Ладно, я на пляж. Целую. А тебе желаю весело провести лето в душном пыльном офисе. Бе-бе-бе… - дразнит.

Уверена, она даже язык высунула. Но в этом вся Машка. Лёгкая, ветреная, непостоянная.

Едва даю отбой, как за спиной раздаётся недовольное.

- Обязательно было разговаривать под дверью. Мужиков обсуждать и свою девственность? Тут серьёзная фирма, а не дом свиданий и сплетен.

Высокая и худая, как доска, тётка их бухгалтерии сверлит меня взглядом.

Я действительно зависла возле их кабинета.

- Простите.

- И не собираюсь.

Фыркнув, она захлопывает дверь, а я оборачиваюсь и натыкаюсь на внимательный взгляд шефа.

Руслан Викторович смотрит на меня чуть нахмурившись.

- Обед уже закончен.

- Уже?

Он выразительно встряхивает запястьем и бросает взгляд на часы.

- Уж как полторы минуты. Ты, Полина, весь его проболтала… так что живо на рабочее время и жди ужина.

В животе неприятно подсасывает от голода. Вернее, желудок стремится приклеиться к позвоночнику. Я сглатываю слюну и киваю.

А он тоже слышал, как я с Машей Лёшу обсуждала? И про девственность тоже?

Ой, ё-ё-ё-ё…

Мысленно накрываю голову руками и залезаю под стол. Нет-нет-нет. Только не это!

После обеда у Сабурова две встречи. На одной он просит меня присутствовать. Обсуждают какой-то контракт по производству деталей для пусковых установок. Это что? Космическая отрасль?

Уже серьёзнее смотрю на шефа.

Командировка на Восточный? Соберёт инженеров?

Ай-Си Инвест ведь финансовая организация?

Но я знаю, что Маша из очень обеспеченной семьи. Очень… Но за несколько дней в фирме её отца я осознала, что слова «очень» звучит как-то криво и жиденько по отношению к её семье.

Сабуров не просто ворочает деньгами. Он ворочает ОГРОМНЫМИ деньгами. Вот прям грандиозными суммами. И он не только инвестирует. У него и производство есть.

- Полина, ты языками владеешь? – спрашивает ближе к вечеру.

- Английский, испанский и… всё, - смущённо заканчиваю.

Может, он китайского ждал. Кто знает?

И у меня из головы всё ещё не идёт, что он мог что-то слышать из нашего разговора с Машей.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Сегодня вечером надо в одном место съездить, составить мне компанию. Общаться буду я сам, а ты фиксируй договорённости и задавай вопросы, если что. Мне главное, чтоб ты понимала, о чём речь. Это можешь? Или английский и испанский только со словарём?

- Нет-нет… на английском разговаривать могу. На испанском хуже, но… всё понимаю.

Отлично, будь тогда готова отправляться после девяти. Домой не заезжай. Поедем из офиса.

Я, мечтающая об ужине, просто не сдерживаю стона.

Может, голод написан на моём лице, но шеф хмыкает и отсылает меня властным движением ладони.

- Иди поешь в кафе внизу, пусть на мой счёт запишут.

- Как-то неудобно.

- Неудобно спать с тремя котами в одной постели, иди поужинай и не сочиняй.

Покусываю губу, киваю.

- А дресс код?

- Нормально ты одета. По-деловому.

Как же… по-деловому, - думаю я, заходя в ночной клуб, несколько часов спустя. – Какие уж тут дела…

Это какая-то элитная резиденция. Тут нет толпы. Народа немало, но не толкучка, как в тех местах, куда мы ходим с подружками.

На танцполе небольшая кучка народа кривляется под модную музыку. Основная масса гостей за столиками. На втором этаже випки, видимо. Туда мы и идём. Они не огорожены стенами, только занавешены, и сверху видно всё, что творится внизу.

Мужчины в деловых костюмах. И я одна девушка в скромном чёрном платье из масс-маркета. Оно единственное, которое подходит для офиса. Думала после выходных ещё наряд себе купить. Да не успела. А так дам несколько занятий и отложу денег. Надеюсь, папа их не стащит, как те… в прошлый раз.

Руслан Викторович придерживает меня за спину кончиками пальцев. Вроде, ничего интимного, но мне не по себе. Он перевоплощается в обаятельного и общительного владельца. Сыпет шутками, серьёзными предложениями, играючи заводит знакомства.

Вот это нетворкинг! - с каким-то восхищением думаю я. – Тоже бы так хотела. Но, к сожалению, навык или нарабатывается годами, или рождаешься с ним.

Я пока так не умею и не могу.

Через час мужчины начинают расходиться.

Руслан Викторович выходит проводить, как я поняла, хорошего знакомого. А я сижу у края балкона и потягиваю первый бокал шампанского не просто за вечер, а в своей жизни. То есть я уже пила шампанское до этого. Кислятину какую-то дешевую. А это дорогое и настоящее. Сладкое и очень вкусное. Сабуров мне его специально заказал, так как его гости и сам он тянули что-то дорогое и крепкое. А я смотрю с грустью на бутылку, думая, что если выпью всё, то точно напьюсь. А так нельзя… это неправильно. У меня предрасположенность к зависимостям. Это от отца и бабушки. И лучше проявлять осторожность.

Опустив локоть на перила, смотрю вниз, взгляд скользит по толпе, но внезапно останавливается на знакомой фигуре.

Лёша…

Что он тут делает?

Мы же во время моего ужина списывались, я уточняла, увидимся ли мы на выходных, а он ответил…

Глава 5

А Лёша ответил, что на все выходные отправился с родителями в загородный дом. Что ж… семья святое. Так я подумала.

А теперь думаю, что он обманщик!

Вместо дома родителей – загородный клуб. Вместо меня – какая длинноногая красотка.

Я ведь как считаю: если мы пара, то встречаемся только друг с другом. Но у Лёшика, видимо, своё мнение на этот счёт.

Вот он пристроился со спины к девушке и, кажется, держит её за грудь.

А ещё – целует в шею.

Да? Мне же не мерещится?

Осушив бокал шампанского, тянусь за бутылкой и наливаю себе ещё один. Прохладные пузырьки щекочут нос.

Их поцелуй в шею перерастает в активный засос рот в рот.

Я захлёбываюсь от возмущения и начинаю икать.

Что делать? Спуститься вниз и надавать по щекам? Это было бы отлично. Но как-то унизительно. Он ведь ничего мне не скажет хорошего. А то может, вообще в далёкое пешее пошлёт. Я буду чувствовать себя ужасно.

Сабуров не возвращается, задерживается. А он, вроде как, должен отправить меня на такси до дома. Или отвезти сам. Я так и не поняла.

Время на часах уже за полночь, и в такое время метро уже не работает, а на ночном автобусе до моего дома далековато.

Второй бокал заканчивается, я наливаю третий.

И смотрю, как Лёша и та девица трутся друг об друга на танцполе. Без всякого стеснения. Очень откровенно.

- Разденьтесь ещё, - шиплю со злостью, глотком допивая шампанское.

Со мной так нельзя! – носится мысль в голове. – Со мной так нельзя!

Наконец, я вскакиваю и иду к выходу, путаюсь в занавесях, загораживающих наш стол от остальных. Да и мир странным образом кажется мне нестабильным, неустойчивым. Каблуки подламываются, а ноги заплетаются одна об другую. В голове приятная лёгкость, но она слегка кружится.

Три бокала я выпила. И почти ничего не съела. Хотя на столе были закуски, я посчитала неудобных жевать, пока на работе.

Держась за перилла лестницы, спускаюсь на первый этаж и яростным маршем направляюсь на танцпол.

Рука моя впивается в локоть Лёши. Михайлов тут же отрывается от своей спутницы и поворачивается ко мне с чётким «Чё?», которое читаю по губам.

Ахаю… Так с ним Ася Казаринова… Она из моей группы и последнее время ошивалась рядом со мной и Машей очень активно. Я ещё удивилась, чего это она воспылала желанием дружить с нами, а оно вон что.

Накаченные губы Казариновой расплываются в широкой довольной улыбке. Она их подколола в прошлом месяце, ещё ходила хвасталась. Мы её даже похвалили, красиво получилось.

Сейчас в глазах Аси торжество. На, мол, выкуси. Как я тебя!

- Полечка, - заплетающимся языком выдаёт Алексей. – Что ты тут делаешь?

- А ты?

- Да вот… - он задумывается. Видимо, вспоминает, что мне наплёл.

- Только не говори, что ты тут с родителями, - выплёвываю. – Или они где-то тут рядом сидят, смотрят, как глубоко ты можешь засунуть свой язык в рот… ей, - указываю на Асю.

В голове крутится словечко покрепче, но я его проглатываю.

Ругаться мне сложно. Каждый раз, когда при мне кто-то сквернословит, у меня уши в трубочку сворачиваются, да и сама я материться не особо умею.

- Поль, я всё могу объяснить, - пытается обнять меня.

Но я вырываюсь, размахиваюсь и отвешиваю подлецу смачную оплеуху.

Не пощёчину, не толчок в плечо, а именно оплеуху.

Не ожидающий атаки Михайлов пошатывается и, нахмурившись, смотрит на меня.

- А что ты мне предлагаешь? Терпеть дальше? Пока ты созреешь. Ты же не даёшь! – зло бросает.

- И правильно делаю.

- Дала бы, я б самым верным был. Кроме тебя, ни с кем. Вот честно. А так… ну не могу, Поль, секса хочется. Нормальных поцелуев, а не твоих слюнявых детских. Ты ж даже в рот не даёшь. И трогать тебя не могу. Вообще ничего. Давай так, как мы переспим, я только с тобой буду. А пока извини… у меня потребности.

Каждое его слово бьёт наотмашь. Я даже отшатываюсь.

Щёки жжёт.

Я поднимаю ладонь и провожу по лицу. Понимаю, что две горячие дорожки слёз бегут из глаз.

Как обидно! Он говорит ужасные слова!

Музыка грохочет. Стробоскопы под потолком активно вертятся. Я снова возвращаюсь в реальность, где посреди ночного клуба мой парень оправдывает свою измену, возлагаю всю вину за неё на меня.

- Нет, - качаю головой. – Нет. Не смей!

Разворачиваюсь и, желая убежать отсюда подальше, как можно дальше, несусь прочь.

Наверное, все вокруг на нас пялились. Слова слышать не обязательно, уже по действующим лицам всё понятно, что произошло.

Но боже… как больно.

Я же была влюблена… Я серьёзно раздумывала через месяц-другой дать Лёше зелёный свет. Но ему мой свет не нужен. У него много других, согласных на всё девиц.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

В груди болит. В голове туман. Из-за слёз не вижу, куда иду.

Всё иду… иду… бегу вверх по лестнице, чтобы спрятаться за плотными занавесями приватной зоны. И что сделать? Поплакать вдоволь? Бегу, пока не натыкаюсь на кого-то твёрдого и большого.

- Полина? – раздаётся над ухом. – Ты куда убежала?

- А вы? – топаю ногой. – Оставили меня там одну, ушли куда-то. Я всё ждала и ждала, и ждала… - вываливаю в этой короткой тираде всю боль и обиду на всех мужчин разом.

Сабуров приподнимает бровь. Его лицо в темноте становится нечитаемым. Да и оно, если честно, уплывает в дымке слёз и затуманенного сознания.

Шампанское раскручивает колесо опьянения по полной. Боль и обида играют странную шутку с моим языком. Он несёт всё, что ему вздумается. А я уже даже и не задумываюсь о последствиях.

На периферии сознания тонкий голосок разума напоминает: он твой шеф, так нельзя.

Но я устала, зла и… совсем не справляюсь с обязанностями.

Проклятая стажировка. Где там прописано, что я должна ходить по тёмным клубам во внеурочное время? И натыкаться тут на изменяющих мне парней?

Вообще отец мне голову открутит за ночные гуляния. Надеюсь, он напился и храпит, как всегда, и я незамеченной проскользну в свою комнату.

- Отвезите меня домой, - командую, стирая слёзы.

- Ты нестабильна, - подчёркивает Сабуров.

- Я? Нестабильна? – ахаю.

- Напилась. Реветь начала. Что за детский сад, - недовольно бросает. – Твоя стажировка закончена. Не готова к серьёзной работе, значит, пора заканчивать.

- А… ну то есть вы не хотите ждать, пока я освоюсь, - зло бросаю. – Будете стажировать кого-то другого, не меня.

СТАЖИРОВАТЬ

, - делая пальцами кавычки в воздухе с грязным подтекстом повторяю я. - Какие же вы мужчины все нетерпеливые. Подождать не можете, пока девушка почувствует уверенность, только о себе и думаете.

В голове трепыхаются болезненные фразы Михайлова, и в лице Руслана Викторовича я вижу его более взрослую версию, такую же испорченную и эгоистичную. И тот, и другой гонят меня. И тыкают моей неопытностью мне в лицо.

- Ты о чём? Это бизнес, детка, ничего личного. Не способна выдержать, проваливай.

- О… проваливай… - смеюсь я, и даже для моих ушей собственный смех звучит пьяно и развязано. – И как это ничего личного? А если б я раздвинула ноги перед вами, как Вилена. Вы были бы более лояльны и на мои косяки так бы не реагировали? Не могу поверить, что ваш секретарь прям так идеальна во всём.

Каким-то образом я падаю ему на грудь и, навалившись, приподнимаюсь на цыпочки. Тянусь к губам. Которые выдают неприятные строгие слова в мой адрес.

Но ровные красивые чувственные губы внезапно нападают на мой рот, а рука, жёстко хватает за волосы и втягивает внутрь приватного пространства, где, кроме нас, нет никого.

Глава 6

Рот Сабурова терзает мои губы. Руслан кусает и лижет, и язык хозяйничает вовсю, поднимая вихрь желания внизу моего живота. Тот сладко сжимается, и между ног тянет. Будто всё становится тяжёлым. И коленки подгибаются. Кажется… Кажется, я близка к обмороку от внезапной волны возбуждения, накатывающего на меня.

Мне только что было очень плохо, а теперь так хорошо.

И мысли об изменщике Лёше где-то там, в далёком прошлом. Я уже начинаю забывать, что он и Ася в клубе.

Растворяюсь в поцелуе и ощущениях.

Руслан знает, как меня целовать, как прижать к себе, чтобы я дрожала и ждала большего, и сгорала от желания.

С Лёшей такого никогда не было.

Там была неловкость и нервная дрожь. Немного предвкушения. И страх.

А с Сабуровым страха нет. Вот ни капли!

Мне хочется… Мне хочется…

А в моей голове даже не укладывается, чего мне хочется.

Почувствовать себя желанной и знать, что я могу увлечь даже такого взрослого и искушённого мужчину.

Ладони Руслана трогают край моего платья и движутся выше. Бёдра покрываются мурашками, мне хочется сжать их сильно-сильно, но рука, которая ложится мне между ног, не даёт этого сделать. Там сейчас потоп… Я не могу это остановить. Я это не контролирую.

Лишь в голове бьётся мысль, что никогда я ничего подобного не испытывала.

- Значит, вот как тебе нужна эта стажировка? – раздаётся горячий шёпот, когда губы прижимаются к моему уху. – Нужна?

- Да, нужна.

- А ещё что нужно?

- Чтобы ты воспринимал меня серьёзно. Говорю же, я быстро учусь. Всему.

Чёрт… что я несу? Откуда это вообще во мне.

Мне хочется… мне хочется… Чего хочется, я до конца не понимаю. Просто осознаю, что готова плюнуть на всё и всех, только бы получить желаемое. Прямо сейчас мне надо успокоиться, унять это состояние нестабильности. И сделать это может только Руслан.

Между нами с первой минуты чувствовать напряжение, и сейчас мы оба сошли с рельс.

Сабуров отодвигает в сторону моё нижнее бельё, трёт пальцами сверхчувствительную точку. Я дышу часто и быстро, с приоткрытых губ слетают стоны. Он делает это всего несколько раз. Я вскрикиваю, но Сабуров затыкает мой рот поцелуем, и держит, пока я взрываюсь от… от чёрт знает чего. В моей пьяной голове это не укладывается.

Но никто и никогда не касался меня там.

А потом… одним пальцем он раздвигает меня и чуть ныряет внутрь. Ощущаю давление.

- Узко… там кто-то был? – прижимая меня к себе, шепчет на ухо Руслан.

- Н-нет…

- Точно?

Палец надавливает сильнее. И я в затухающих спазмах желания забываю о разумности и скромности.

- Точно… Ты же сам слышал…

- Слышал, - подтверждает он, что разговор в коридоре не прошёл мимо его ушей. – А тут? – он касается моего рта.

И я распахиваю глаза, отрицательно мотая головой.

- Тогда на колени, - командует Сабуров.

- Но я… я…

Не хочу? Или хочу?

- Ты же подсматривала за мной и Виленой. Давай, поработай, покажи, как тебе нужна эта стажировка.

Видя, что я медлю, Руслан улыбается порочно и грязно. От его раздевающего взгляда я ощущаю себя голой.

- Ну давай. Или так, или завтра можешь не приходить.

Я сглатываю, почему-то снова ощущая возбуждения от его слов. Он же играет? Да? Это просто элемент игры? Или он реально считает, что я должна это сделать?

Сабуров меня отпускает, и я сама съезжаю на колени перед ним. Руки тянутся к пряжке ремня. Он помогает мне расстегнуть его брюки.

Опустив резинку боксеров, я смотрю на крупный твёрдый член перед своими глазами и совсем не понимаю, что мне дальше делать.

- Просто открой рот и соси, - долетает до меня.

А потом твёрдая ладонь ложится на мой затылок, подталкивая ближе.

Головка члена упирается в мои сомкнутые губы и протискивается в рот. Я расслабляю мышцы, и Сабуров рывком насаживает меня на свой член.

Из глаз брызжут слёзы, мне нечем дышать, так как вдох я сделать не успела. А он уже двигается в моём рту назад-вперёд, немного жёстко и без всяких прелюдий, не давая мне времени привыкнуть. Уголкам губ чуть больно.

Это же мой первый раз. Я то и голых мужчин только на картинках в интернете видела. А тут внутри мешается всё: вкусы, запахи, стоны, у самой в трусиках мокро из-за недавнего оргазма. И туман в голове помогает происходящему приобрести некий флёр нереальности. Я словно во сне.

В самой грязной порочной фантазии.

Но член, имеющий мой рот, вполне реален. И Сабуров, подхваливающий меня, тоже вполне реален.

- Молодец, Полина. Вот так. Горло расслабь.

Каким-то образом я заглатываю член чуть ли не целиком, и горячая вязкая струя семени бьёт мне прямо в горло.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Когда Сабуров отстраняется, я руками упираюсь в холодные плитки пола и кашляю, сплёвывая, что не успела проглотить.

- Ну как? – раздаётся чуть ироничное. – Понравилось?

Я мотаю головой. Но немного лукавлю. И понравилось, и не понравилось. Странным образом я снова возбудилась. Хотя, возможно, это всё алкоголь. Шампанское ударило в мозг, и я сошла с ума. Отсосала отцу подруги.

Если б он хотел меня поиметь, я б дала… Серьёзно. Дала…

Это из-за шампанского? Алкоголь и сексуальное желание всегда идут рука об руку?

Почему так? Откуда это желание? А как же узнать друг друга? Я о Сабурове ни черта не знаю. Но я хочу его.

Ему достаточно бросить на меня взгляд, и я дрожу.

И готова опуститься на колени и позволить ему всё, что он пожелает.

- Держи, - протягивает мне салфетки и стакан воды, чтобы я утёрла рот.

Вскидываю голову, начиная ощущать стыд и неудобство. В холодном взгляде я вижу нисхождение и жалость.

- Приведи себя в порядок. Я вызову тебе такси.

Глава 7

Полина… Сладкая-сладкая красавица. Искушение на расстоянии вытянутой руки.

Ну на кой чёрт ты переступила порог моего офиса?

Могли бы мы познакомиться при других обстоятельствах?

А кто его знает? Возможно, итог был бы таким же. Ты на коленях передо мной. И я… мечтающий задрать твоё платье и стать твоим первым.

Никогда я с малолетками не спал. Даже интереса к ним не испытывал. Я знаю мужиков, которые просто не могут встречаться с ровесницами или с женщинами чуть младше себя. Все их любовницы молодые, наглые, охочие до подарков и денег. Зато их уши выдерживают любой поток сознания и лапши. Либо они готовы его терпеть ради денег, ради выгоды.

А меня не тянуло на таких. Их просто не было в моей картине мира.

Пока не появилась Полина.

Не знаю, чем она меня так приворожила, но я с первой встречи ощутил сильное физическое притяжение. И непомерное желание нагнуть её над столом и сделать своей.

Она молодая, но не наивная. Неопытная, но не из пугливых. Может, дать отпор. Её язык может быть острым.

А может – таким умелым,

Не хватает ей твёрдости характера, но это качество нарабатывается годами.

Несколько раз врежется в подонков, вроде меня, и станет непробиваемой.

А хочется ли мне, чтобы она в кого-то ещё врезалась?

Я хотел её удалить от себя. Отменить стажировку. Придирался по любому поводу, надеясь, что она сдастся и убежит.

А она в итоге бухнулась на колени и позволила отыметь себя в рот, только бы сохранить место.

Или ей самой хотелось?

Слабо в это верю.

Особенно вспоминая обиду в боль в её глазах.

А ещё вспоминаю, как она кончила по щелчку пальцев, стоило потереть её клитор. Просто как пушка выстрелила. Неопытная.

Но, видимо, с большими перспективами.

Можно её распечатать и пустить в порочный круг Вилен и ей подобных. Они и мозгами шевелят, и ноги раздвинуть готовы. С такими удобно снимать напряжение. Вот и Полина превратиться в такую же. В конце концов, всё при ней. Пышная грудь троечка, которую она по какой-то причине очень усиленно прячет. Её бы демонстрировать в красивом декольте, а Полина скромничает.

Длинные стройные ноги. Светлые густые волосы.

На лице ни капли переделки.

И глаза лани… доверчивой и открытой.

Не девушка, а сказка.

И я её обязательно трахну, если она не уберётся с глаз моих.

В конце концов, это опасно – позволять ей быть так близко. Очень опасно.

Поэтому пусть испытает глубокую обиду, оскорбится и свалит куда подальше.

Вчерашняя встреча была непростой. Но в итоге контракт у меня в кармане. Только заказчик выморозил и выбесил. Если бы у него не было того, что нужно мне, давно бы полетел к чертям собачьим, кувыркаясь по пути.

В итоге я в какой-то мере спустил стресс на налетевшую на меня Полину.

Хотя она, вроде, не возражала.

Вчера не возражала, но сегодня на работу не пришла.

Смотрю на пустое место в приёмной. Обычно она в это время уже на месте. А сегодня – то ли задерживается, то ли вообще не планирует появляться.

Стыдно стало?

Оскорбилась?

Нечего было строить из себя всё умеющую женщину, когда не доросла ни морально, ни ментально.

Я жду примерно час, потом вызываю к себе администратора на замену. Ксения единственная, кто время от времени подменял Вилену, поэтому хоть сколько-то в курсе, как у меня выстроены рабочие процессы.

- А что ваш стажёр? Не пришла? – имеет наглость спросить, принося документы на подпись.

Смотрю на неё тяжело и раздражённо.

Эта идиотка, кажется, не понимает, что позволяет себе лишнего.

- Если тебе хочется посплетничать, то ты ошиблась фирмой.

Ксения делает судорожный вздох, начинает извиняться. Движения её становятся неловкими, руки дрожат, когда она пытается найти нужный документ и положить передо мной.

- Иди к себе, сам разберусь.

- Да, я… я… простите, - она пятится к выходу и чуть ли не в реверансах приседает.

Я быстро просматриваю письма, соглашения и договора. Ставлю подписи, где считаю нужным, что-то отправляю на доработку.

После короткого совещания, откидываюсь на спинку кресла и задумчиво верчу телефон в руках.

Нахожу в списке контакт под именем «Полина».

Просто Полина…

И, чертыхаясь про себя, жму дозвон.

Длинные гудки кажутся мне бесконечными. Они обрываются резко, звонок сбрасывается.

Ну… можно было сразу предположить, что она не возьмёт.

Стрелки часов перевалили за полдень, и я пытаюсь себя убедить, что никакая совесть меня не мучает.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Даже когда звоню в кадры и прошу принести личное дело Полины, чтобы посмотреть полный адрес.

И когда, забив на оставшиеся дела, выхожу из офиса, сажусь в машину и еду в заданном направлении, тоже говорю, это не потому, что мне на душе как-то неспокойно.

Всё больше думаю, что обидел её почём зря.

Ну что мне мешало вчера приласкать девчонку. Поцеловать на прощанье. Сказать пару ласковых слов. Она была пьяна и расстроена. И я решил, что утром встретимся и я…

Что я? Отчитаю её снова?

Ну мне нравится её отчитывать. Она так мило краснеет и спорит, и ёрзает на своей прелестной заднице, пытаясь понять, что снова делает не так.

Но на самом деле, она многое делает так. И в работу включилась, и голова соображает. А мелкие косяки случаются и у моего помощника. Мы ж не роботы. В конце концов, не ошибается тот, кто ничего не делает.

Двор, в который въезжаю, кажется мне депрессивным и мрачным. Это старый район трёх и четырёхэтажек, замкнутый между двух кладбищ. Лучше не придумаешь.

Паркуюсь и выхожу, посматривая на подъезд, дверь которого распахнута настежь. На круглой жёлтой трубе лежит кошка, провожающая меня подозрительным взглядом.

Да… нечасто к ним, видимо, заезжают дяди, вроде меня, на меринах.

Второй этаж, пропахший плесенью подъезд.

И я вчера несчастную Полинку, живущую в таком захолустье по близости с центром города, унизил, сам того до конца не желая?

Понятно почему девушка хочет всеми правдами и неправдами выбиться из этого питерского гетто.

Давлю на звонок. Прислушиваюсь. Работает или нет? Вроде что-то там еле слышно чирикает.

Давлю ещё чуть сильнее.

И хочу уже к чертями вынести дверь, когда она внезапно распахивается.

Полина, стоящая по ту сторону, ахает и делает шаг назад, пытаясь захлопнуть дверь.

В глаза огромный испуг и паника.

А на щеке… я не могу этого не заметить даже в полумраке подъезда… крупный тёмный синяк.

- Кто это сделал? – пальцами хватаю её подбородок.

Внутри поднимается огромная волна ярости. И желания убивать!

Нижняя губа Полины начинает дрожать, а глаза быстро наполняются слезами.

Глава 8

Я не хотела открывать дверь. Честно, не хотела. Я словно всем своим нутром, всей кожей чувствовала, кто за ней.

Но ноги сами понесли меня к порогу, а руки отперли замок. И вот теперь резкое:

- Кто это сделал? – заполняет всё пространство узкого коридора.

И прикосновение Сабурова на грани ласки и ярости. Он зол. Очень зол. И я начинаю дрожать, чувствуя, что ничем хорошим сегодняшний день не закончится.

Почему он приехал? Зачем?

Меньше всего я ожидала увидеть его на своём пороге… И больше всего этого хотела.

Когда вчера получила по лицу незаслуженно. Когда пьяный отец обзывал последними словами и сравнивал с давно ушедшей от нас матерью. Его хриплые крики до сих пор звенят у меня в ушах.

Шалава – самое мягкое из его оскорблений.

И где ты шлялась всю ночь? – самый безобидный из вопросов.

Но передо мной ещё один разъярённый мужчина. Только он трезв, как стёклышко. И непредсказуем, как опасный скорпион.

- Кто, я спрашиваю? – настаивает Сабуров.

Слёзы застилают глаза, мотаю головой и молчу. И мысленно прошу, чтобы он ушёл.

И молюсь, чтобы не уходил.

- Никто. Не надо в это лезть. Всё хорошо.

Эти слова даются мне огромным трудом. А ровном голосе, конечно, мечтать не приходится.

- Хорошо? Полина, ты, что, издеваешься?

Он отодвигает меня в сторону и шагает в квартиру.

Он как таран, как метеор врывается в мой злачный мир и, словно бы знает, куда идти. Направляется прямиком к отцу.

Тот храпит себе преспокойненько пьяным сном на своём продавленном диване и даже не вздрагивает, когда дверь комнаты влетает в стену.

- Не надо, - пытаюсь остановить Руслана. – Пожалуйста, не стоит. Правда, не надо. Я сама… сама разберусь.

- Теперь я разберусь, Полина. Всё, даже не пытайся вмешиваться.

Вжимаюсь в стену и распахнутыми от ужаса глазами смотрю на то, как шеф хватает моего отца за грудки и приподнимает над диваном.

Тот приходит в себя, приоткрывая веки, что-то бормочет. До меня, кажется, долетает.

- Кто, мля…

Сабуров встряхивает его, и голова отца болтается на шее, словно мячик на тонкой верёвочке.

- Просыпаемся, - рявкает Сабуров.

Отец продолжает жевать пластинку. Он будто тюфяк, не понимает, что происходит и сил не хватает вырваться.

Без лишних слов Руслан тащит его в ванную и пихает под струю холодной воды в душе. Отец сопротивляется, машет руками и ногами, отплёвывается, фыркает, словно побитое жизнью животное, угодившее в колодец. Сабуров скидывает его в ванную.

Морщусь от глухого стука, с которым затылок ударяется о бортик. Вжимаю голову в плечи и хочу испариться.

Мне стыдно за себя, за отца, за убогую квартиру, за саму ситуацию.

За вчера тоже стыдно.

Протрезвела я резко ещё по дороге домой. Пока ехала в такси, которое мне так

любезно

вызвал шеф.

Обслужила. Заслужила.

Наверное, я могла бы тогда сказать нет. Но не сказала. Сделала то, что сделала. И больше бы сделала. Влечение к Сабурову перемешалось во мне с алкоголем и обидой на Лёшу. Под действием этого коктейля я и находилась, пока Руслан имел меня в рот.

А теперь он на моём пороге и угрожает отцу.

- Если хоть пальцем её тронешь, - слышу окончание. – Глубоко пожалеешь. И даже не советую это проверять. Последствия будут для тебя катастрофическими, тварь. Надеюсь, ты это усёк. - А потом уже ко мне. – Собирайся, Полина, поехали.

Мотаю головой.

- Нет.

- Что, значит, нет. Твою мать, Полина. Быстро взяла, что тебе нужно, в сумку побросала и поехали.

- Я не поеду.

Сабуров, кажется, свирепеет от моего отказа. Подходит и хватает меня за локоть, чтобы твёрдо и глядя в глаза повторить:

- Поедешь.

Что? Куда? Как?

Я не могу… нет.

- Отец…

- Выберется сам из ванной. Ему твоя помощь не требуется. Не бойся, не утопил я его. Хотя очень хотелось.

Руслан касается моей щеки, гладит место, где, я знаю, виден синяк, костяшками пальцев. Прищуривается, качает головой.

- Мне жаль.

Я чуть не говорю: «мне не привыкать», но вовремя прикусываю язык.

Сабуров мрачнее.

- Собирайся. Живо делай, что говорю.

Разворачивает меня спиной к ванной и ведёт к дальней комнате. Он интуитивно ориентируется в моей квартире. А я чуть ли не шею выворачиваю, пытаясь разглядеть, как там мой отец.

Вижу только торчащие из ванны ноги и тёмную мокрую макушку. И слышу стон и чертыханья. Значит, точно жив.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Ну, резвее, Булатова. Иначе засчитаю прогул и игнорирование звонков босса. Бросила меня на утро после важной встречи. Так не делают.

Я понимаю, зачем он это говорит. Чтобы я переключилась. И в какой-то мере это работает. Его строгий тон возвращает меня в реальность. Решаю не спорить, достаю сумку и быстро кидаю туда несколько вещей. Краем глаза замечая, что Руслан разглядывает мою комнату.

Она разительно отличается от остальной обстановки дома. Я сама тут делала ремонт. Обои поклеила, стол письменный купила для учёбы и новый шкаф. Он простенький и дешевый, но меня устраивает. Остальная мебель в квартире менялась лет сорок назад, наверное. На полу мягкий модный ковёр и разводами под бирюзовый мрамор. Это мой укромный уголок, место силы. И замок на двери не ускользает от внимания Сабурова.

Иногда я закрываюсь от отца, когда он буйствует, просто вчера не успела.

Иногда он выламывает замок. Но я упрямая, я ставлю его снова.

Была помладше – пряталась в шкафу, ходила в гости к бабушке, живущей в соседнем доме. Пережидала там бурю.

Но иногда и бабушка была пьяна. А иногда они с отцом вместе.

- Я готова, - откидываю грустные воспоминания прочь.

И смотрю на Руслана, думая, а не добавит ли скоро он мне новых?

Глава 9

Когда Руслан Викторович усаживает меня в машину, думаю, он сразу поедет. Без лишних разговоров. Но шеф снова трогает меня за подбородок, заставляя посмотреть в его глаза.

А мне стыдно, я отвожу взгляд.

Не хочу выглядеть перед ним жалко, но именно так и выгляжу. Только лицо у него спокойное, без капли призрения. Разве он не понял, что зашёл в квартиру к отбросам общества? Можно жить небогато, но достойно. Только это не про мою семейку.

Ах, если б я могла, я бы вырвалась давно из плена этой мелкосортной драмы.

Но чувствовала, что финансово не готова, потом отца оставлять страшно. Он ведь совсем без меня опустится. На самое дно… Хотя, куда уж глубже?

- Щека болит? Скула? – Сабуров снова гладит мою кожу.

Он делает это очень нежно, но я морщусь, хотя боли не чувствую. Его касания, словно порхания крыльев бабочки. Даже не верится, что такой сильный жёсткий мужчина может проявлять столь деликатную ласку.

- Нет, - качаю головой. – Ничего не болит.

- Точно? Или я отвезу тебя к врачу, пусть профессионал посмотрит.

- Нет, не надо. Тут точно всё в порядке. Обычный синяк.

- Обычный синяк, - хмыкает он как-то задумчиво. – Обычный… - тянет, трогаясь с места.

Его губы плотно сжаты, а глаза будто прищурены. Он хмур и погружен в собственные мысли. Которые мне приходится прервать насущным вопросом.

- Куда вы меня везёте?

- Для начала поесть. Я сам, знаешь ли, без обеда. Пришлось пропустить из-за тебя.

- Простите…

- Ну что ты… не извиняйся, давно я кулаками не махал. Мне даже понравилось.

- А мне нет, - бубню опуская взгляд. – Зря вы так с ним. Он болен.

- Болен? – рявкает внезапно Сабуров, и я вжимаюсь в спинку кресла. – Болен? Взрослый половозрелый мужик, у которого дочь, болен? Это он тебе внушил или сама оправдание придумала?

- Я… я ничего не придумывала.

- Тогда не пытайся выгородить это существо. Даже если оно - твой отец. Я бы первым отрубил себе руку, чем Машку тронул. Уж она такие выкрутасы порой выкидывает, что очень хочется леща ей дать отборного, но держусь. Никто не имеет права бить собственного ребёнка. И орать на него, подавляя волю. Всё остальное – лишь попытки оправдать собственную несдержанность и полную несостоятельность, как личности.

- Алкоголизм не лечится.

- Кто-то и с иглы слезает и четвёртую стадию рака побеждает, Полина. Не спорь, всё зависит от силы воли. У твоего родителя её просто на просто нет!

- Ему… ему сложно пришлось… со мной…

Не знаю, зачем я это говорю. Я словно выкладываю перед Сабуровым реально все оправдания, которые сама придумывала для отца. Он ведь мой папа, я должна его любить даже таким. Правда?

Руслан хмыкает…

- Сложно? С тобой? Слабо верится… Ты, что, трудным подростком была?

- Нет…

- Двоечницей? – спрашивает и потом сам же отвечает. – Не думаю.

- Нет, - подтверждаю.

- С мальчиками точно дружбу с ранних лет не водила. Что не так то? Где сложности?

На этот вопрос у меня нет чёткого ответа. Только если посвящать шефа в нюансы моей семейной драмы. Не уверена, что ему сейчас это нужно. Да и потом – навряд ли.

Мы приезжаем в какой-то дорогой навороченный ресторан.

Сжимаюсь в комок, представляя, что буду сидеть в зале с подбитой щекой, но нас с Сабуровым провожают в небольшой закрытый зал, где все столики, кроме нашего, свободны.

- Вам как всегда, Руслан Викторович? – спрашивает вышколенная хостесс.

- Да и девушке то, что она закажет. Выберешь, Полина, сама?

- Да, - киваю, и вижу одобрение в его взгляде.

Брать себя в руки я умею. Быстро листаю меня, прошу салат и суп и чашку кофе.

- И ваш фирменный десерт, - добавляет Сабуров, а после уже для меня. – Я, кстати, не знаю, ты любишь сладкое?

- Я не заедаю стресс, - говорю с натянутой улыбкой.

- Да, судя по твоей худосочной фигуре, ты вообще не доедаешь. И судя по месту, откуда я тебя забрал, большая часть денег твоего отца уходит не на еду.

Он в чём-то прав. Но не признаваться же…

- Он хоть работает?

- Работает. Но у меня есть стипендия.

- И оплачиваемая стажировка.

- Но… - резко вскидываю взгляд и почему-то шепчу. – Она не оплачиваемая.

- Оплачиваемая.

- Не надо меня жалеть.

- Это не жалость.

- А что это?

- Это другое.

Сабуров замолкает и смотрит в упор на меня. Я долго не отвожу взгляд, но всё-таки приходится опустить его. Потому что мне становится некомфортно. Не хочу быть обязанной ему. Не желаю… Но я уже обязана.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

В мыслях тут же всплывают его вчерашние слова:

Давай, поработай, покажи, как тебе нужна эта стажировка.

Он реально так думал? Или это был элемент игры?

А теперь… теперь он своими глазами увидел, насколько она мне нужна. И думает, что я готова на всё, чтобы сохранить место.

Спасибо Сабурову, он избавляет меня от этих мрачных мыслей, переводя разговор на работу. Я отвлекаюсь, когда мы обсуждаем подписанный контракт и встречи с совещаниями, которые надо назначить на следующей недели. Руслан говорит, что, возможно, ему придётся взять меня в командировку, и я замираю, забывая, как дышать.

Командировка – это опасно… Это очень-очень опасно. Вот что вопит мой мозг.

Но опасно становится тогда, когда после ресторана он привозит меня к красивому девятиэтажному дому бизнес-класса на Петровском острове. Закрытый двор, вид на реку, холл парадной кричит о роскоши. А я чувствую ужасное напряжение, которое грозится перерасти во что-то такое немыслимых размеров.

- Располагайся. Вот гостевая спальня, - указывает на дверь. – В холодильнике есть еда, если проголодаешься. Поспи, отдохни, я обратно в офис. Завтра ты должна быть на рабочем месте. Это твоя обязанность.

Я стою, напряжённо сжав губы. Хочется спорить, но я киваю.

Уходя, Сабуров бросает весело:

- Завтра ты по любому выходишь в офис. Ещё один день с безрукой Ксенией я не выдержу.

Глава 10

Когда дверь за Русланом Викторовичем закрывается, я опускаюсь на большой, серого цвета диван и выдыхаю.

Оказывается, я задержала дыхание, пока он не вышел. Но напряжение никуда не уходит, напротив – возрастает.

Не хочу проявлять любопытство, но внутри чуть ли не чешется исследовать жилище шефа.

Он тут один живёт или с Машей?

Нет… конечно, не с Машей. У Маши своя квартира. Но раньше она, наверное, жила здесь?

Сабуров очень богатый человек… Очень!

Мне страшно представить, сколько стоит эта квартира, наверное, как двадцать моих… нет, сорок моих квартир. Или ещё дороже. Это самый престижный район города с премиальными видами на Неву, тут простые смертные не живут.

А Сабуров именно такой. Неприступный. Далёкий. Недосягаемый.

Но… я с ним соприкоснулась и, возможно, ещё соприкоснусь. Чуть ближе.

Или очень близко?

Меня начинает потряхивать, а в голове мелькают картинки вчерашнего вечера. Я слишком хорошо всё помню. И вкусы, и запахи, и ощущения…

Краснею… Мне жарко… Щёки горят.

Прикладываю к ним ладони и невольно морщусь, задевая синяк.

Он почти не болит. Почти…

Боже… как нежно касался меня Руслан. Как бережно.

И только сейчас до меня в полной мере доходит, что он практически набил морду моему отцу за меня.

Меня давно никто не защищал. Я даже и не помню, а было ли это вообще хоть когда-либо? Бабуля вечно оправдывала собственного сына, а я крайняя была. Если он меня шлёпал, так это потому что я шумела.

Да, он сначала именно шлёпал, потом перешёл к оплеухам, а вчера просто зарядил в лицо да так, что я еле на ногах устояла.

Вспомнил мать и понеслось.

Эта тема всегда выводит его из себя.

Ставлю на мысли блок.

Нет… не хочу… не буду об этом думать.

Поднявшись, иду в спальню, которую мне отвёл на сегодня Руслан Викторович. Она… шикарна.

Огромная кровать, большой телевизор напротив, панорамное окно с видом на воду и парк на другом острове. Тут собственная гардеробная с пустыми полками и ванная, отделанная мрамором и мозаикой.

Балуюсь с подсветкой на зеркале, улыбаюсь своему отражению.

Не хочу улыбаться, но насильно растягиваю губы. Обычно это помогает улучшить настроение. А сейчас что-то не особо.

Зуб на зуб не попадает, как представлю, что останусь с шефом наедине.

И большая кровать вовсе не успокаивает.

Моё порочное воображение рисует, как Сабуров закидывает меня на кровать, срывает одежду и трахает, а я кончаю несколько раз подряд. От его рук и члена.

Ой… откуда это во мне?

Я точно шалава, отец правильно сказал. Я такая и есть.

Самое интересное, Лёше я бы не дала, и не дала, кстати, и правильно, тоже кстати, а вот Сабурову…

Этому без вопросов.

Он поманит пальцем, я пойду.

Вот и вся горькая правда о моём влечении к этому мужчину.

Таким не отказывают, - шепчет внутренний голос.

Да… не отказывают. И я не смогу.

Я осматриваюсь в квартире, но в комнату к Руслану зайти не решаюсь. Хотя несколько раз подхожу к двери и даже опускаю ладонь на широкую медную ручку. Нажимаю и… Отпускаю.

Нет… не могу.

Это табу.

Это не моя территория.

А если тут камеры, и он увидит, как я шастаю по квартире?

Поднимаю взгляд к потолку, но если здесь и есть система видеонаблюдения, то я её не наблюдаю.

Решаю заняться работой. Беру сумку, достаю ежедневник, который по обыкновению таскаю с собой. Сажусь за кухонный стол и пытаюсь по памяти восстановить планы, которые мы обсуждали за обедом. Систематизирую информацию со вчерашней встречи и корректирую расписание Руслана Викторовича, перенося встречи, которые он сегодня пропустил из-за меня.

Из-за меня…

Эта мысль рождает тепло в моей душе.

Из-за меня…

Это не звучит обвинительно. Это звучит с заботой…

За окном уже темнеет, когда я разгибаю спину. Верчу головой, пытаясь понять который час, и думаю, что проголодалась.

В холодильнике действительно есть еда. Домашняя нормальная еда.

У Сабурова, видимо, кухарка имеется или кто-то, кто обеспечивает его обедами и ужинами на три дня, как минимум.

Разогреваю себе рис и фаршированную креветками курицу.

Ну ладно… насчёт обычной еды я погорячилась. Такое на ужин себе не все готовят. А у меня стандартно макароны, сыр, сосиска или и то, и другое, если повезёт.

Если не повезёт, стакан воды.

И такое бывало!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Перемыв посуду, оставляю её сушиться на мойке и иду в ванную. Мне нужно смыть этот дурацкий день. Вернее, дни. И вчерашний, и сегодняшний. Мне ведь дома этого сделать не дали. А с утра я сама ничего не успела. Пряталась в комнате, зализывала раны.

Встаю под душ, выдавливаю на руку гель, принюхиваюсь. Сандал и нотки перца как будто. Очень по-мужски. Намыливаю себя, воображая, что и Сабуров пахнет также. Определённо какие-то из этих ароматов он носит на себе.

Я тщательно мою волосы и долго стою под горячим напором, пытаясь удалить весь негатив и всю душевную пустоту, которые ощущаю.

Завернувшись в пушистое полотенце, иду в спальню, чтобы одеться и… и осознаю, что сумку оставила в гостиной.

- Ай! – недовольная собственной рассеянностью, качаю головой.

Чертыхнувшись, открываю дверь и… налетаю на твёрдую фигуру Сабурова, застывшую возле моего порога.

- Полина? – его руки хватают меня за влажные после душа плечи, а взгляд опускается на узел завязанного на груди полотенца.

Глава 11

Я хватаю ртом воздух. От того, что столкновение неожиданное. От того, что он полностью одет, а на мне лишь маленький кусочек ткани. От того, что я не понимаю, что будет дальше.

Весь день я ждала вечера и встречи, думала, что ему скажу, что он скажет мне. И не подозревала, что встречу его вот так.

Что будет дальше?

- Ру-руслан Ви-викторович? – выдавливаю из себя.

И мне бы по-хорошему отодвинуться от Сабурова. Но вместо этого я закрываю глаза и поднимаю лицо к его лицу в ожидании поцелуя.

Я чувствую его дыхание на своей щеке. И то, как пальцы с силой вдавливаются в мою кожу. Может, даже останутся синяки.

Быть может, я жду такого же поцелуя, как в клубе? Когда его рот яростно атаковал мои губы, поглощая и подавляя. Но сейчас всё иначе. Очень мягко, очень нежно, очень деликатно. Сначала без языка, а когда он подключается, то скользит по губам будто бы вопросительно. Спрашивая, а можно глубже?

Конечно, я впускаю. И зажмуриваюсь, и дрожу. И я вся в смятении. И мне страшно. Что, возможно, произойдёт между нами дальше? Или что этого не произойдёт?

Голову кружит, в животе тяжесть. Тело просит большего. И его руки тянут меня ближе. И чувствительная кожа покрывается мурашками, когда ткань его пиджака трётся о неё.

- Полина, - тянет Руслан, отрываясь от моих губ. – Ты чего в одном полотенце по дому ходишь? Там халат есть в шкафу. Не заметила?

- Н-нет, - дрожу ещё сильнее, понимая, что ничего дальше не будет. – Я… я в гостиной сумку с вещами забыла. Я заберу?

- Забирай, конечно.

Отчего-то чувствуя жгучий стыд, я несусь за вещами и, схватив сумку, юркаю обратно в гостевую комнату.

Нет, я понимаю, природу этого стыда. Сабуров ведь чувствует, что я его хочу. Чувствует и… отталкивает. Почему? Я ему больше неинтересна?

Нет, ну а ты ожидала, что он снова прикажет тебе встать на колени и отработать спасение ртом? – подключается внутренний голос.

Сабуров при всей своей властности и порочности не похож на пошлого нагибатора, требующего оплаты за своё расположение.

От него этого даже не исходит.

Я зажмуриваюсь, не в силах смотреть на себя в зеркало.

Дура малолетняя. Размечталась.

Расфантазировалась. Решила предложить себя в качестве благодарности.

Мамочки… что со мной происходит?

Есть вариант остаться в комнате. Спрятаться. Но я выхожу к Руслану. Тот, кажется, выпил кофе, судя по витающему по гостиной аромату, и ставит кружку в раковину.

Не зная, куда себя деть, я вдруг хватаюсь за ежедневник и, заикаясь, пытаюсь объяснить Руслану, чем занималась и какие корректировки внесла в его расписание.

Но он взмахом руки останавливает меня и коротко бросает:

- Садись.

Я падаю на диван за спиной, смотрю, как трёт бровь указательным пальцем, прежде чем продолжить.

- Завтра с утра едем в офис, а потом… потом после обеда водитель отвезёт тебя в квартиру. Она пустует, это небольшая евродвушка. Спальня и кухня-гостиная, я её для Машки покупал, но потом она в другом месте захотела. Так что ей никто не пользуется. Поживёшь пока там. Так что ты вещи захвати с собой с утра. Если дома надо что-то забрать, водитель отвезёт, только скажи.

- Не надо, - мотаю головой. – Я вернусь к себе.

- Не вернёшься, - отрезает. – Не вернёшься. Хочешь можешь навещать отца, но только с охраной. Если одна поедешь, и я узнаю об этом, накажу.

Тут можно выгнуть бровь и с вызовом спросить: Как?

Но Сабуров не настроен шутить. Он вообще будто никак не настроен. Тогда зачем целовал? Теперь отсылает прочь. Почему, чёрт возьми?

Вздыхаю, ощущая себя в какой-то странной ловушке. Всё пошло по неверному сценарию. Я такого не ожидала.

- И сколько я буду жить в вашей квартире?

- Сколько надо. Пока не встанешь на ноги.

Облизываю губы. Мысли мои скачут как кролики.

- А что… что я должна делать? За это? – аккуратно уточняю.

- В смысле, что должна? Ты мне ничего не должна.

Хмурюсь, качая головой.

- Не понимаю, откуда такое желание оказывать благотворительность незнакомому человеку? Вы ввязались в мои проблемы. Оплачиваете стажировку. В квартиру свою пустили. Почему?

- А почему я не могу просто помочь тебе?

- Вы не похожи на мужчин, которые помогают просто так.

Сабуров усмехается уголком рта.

- А многих ли мужчин ты знавала, Полина?

- Нет.

- Тогда почему рассуждаешь, на кого я похож или на кого не похож. Я сам по себе. И делаю то, что хочу. Уж у меня достаточно связей, денег и опыта, чтобы я делал то, что хочу. А тебе пора повзрослеть и перестать думать, что за всё надо предлагать оплату в виде себя. – Он стучит пальцами правой руки по столешнице, вздыхая. – Вчера я допустил ошибку. Мне не стоило делать с тобой то, что я сделал. Я подумал, что ты не против, но… - снова качается головой, - нет… с тобой так нельзя. Ты другая, Полина, тебе не нужна эта грязь.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Грязь? Но… вы же делаете это с другими. С той же самой Виленой.

- Зачем ты сравниваешь себя с Виленой? Вы разные. И зачем тебе становится такой, как Вилена и ей подобные? Вступать в этот порочный круг?

Я лишь пожимаю плечами, а Сабуров усмехается.

- Будь ты такая, как Вилена. Я бы не минуты не сомневался и трахнул бы тебя там. И сейчас вместо глупых вопросов, ты бы лежала, раздвинув ноги, и показывала мне всю глубину своей благодарности.

Я сглатываю нервно, моё излишне живое воображение рисует картинки.

- Но ты не такая, - продолжает Сабуров. - Зачем тебе это взаимное использование?

- А почему секс - это всегда взаимное использование?

Сабуров на секунду задумывается.

- Потому что в нашем случае это будет именно взаимное использование. Я тебе помог, ты отблагодарила. Кому-то покупают украшение или дорогой телефон, они тоже благодарят своим телом. А кто-то за стакан пива в придорожной забегаловке даёт.

Морщусь от его слов.

- Звучит грязно, да, согласен.

- Вы сами выбрали такие слова, добавили грязи.

- Может быть, но это правда.

Кажется, Сабуров принял решение держаться от меня подальше. А тот поцелуй на пороге был чем-то вроде прощального.

- Всё, иди спать, - отсылает. – Разговор закончен.

Почему он так?

И почему я чувствую разочарование?

Он ведь хочет меня. Я чувствую это.

Я, чёрт возьми, это чувствую!

Глава 12

Когда водитель Сабурова привозит меня к родному дому, я смотрю на знакомый с детства пейзаж каким-то новым взглядом. Всего сутки вдали от этого места, и у меня ощущение, что я была здесь в какой-то прошлой жизни.

В целом, ничего особенного в этом месте нет. Глухой район, старый, таких в Питере полно. Дома давно пора снести и на их месте построить что-то более современное, но, возможно, близость двух огромных кладбищ отталкивает инвесторов. Кому захочется иметь элитную квартиру с видом на надгробия?

- О… шаболда твоя пришла, Аркаша, - раздаётся скрипучий голос бабушки, когда я переступаю порог и иду к себе.

- Натравила на меня какого-т о хмыря, прикинь, и слиняла, - жалуется ей батя. – У меня шея до сих пор болит. Вон, смотри, синяки какие! Он меня башкой несколько раз приложил, чуть руку не сломал, - продолжает описывать в красках.

Это Сабуров-то хмырь?

Со слов отца тот его чуть ли не избил до потери сознания.

Хотя сознание он давно потерял из-за бутылки.

Как мать ушла, он сорвался и с тех пор никогда не был прежним отцом, которого я помнила.

Бабуля выходит в тёмный коридор и щёлкает выключателем.

- Ой, Аркаш, этот хмырь и её приложил. На щеке синяк.

- Да ты что? Вот гад!

Теперь и отец выходит. Стоят оба напротив меня, смотрят осуждающе и чуть насмешливо. Чего весёлого-то?

- Слышь ты, сикораха, куда намылилась? – замечает отец вещи в моей руке, которые успела вынуть из шкафа.

- Пап, ты серьёзно ничего не помнишь? – Внутри меня растёт возмущение. Показываю пальцем на синяк. – Вот это ты мне поставил. А не тот хмырь, как ты выражаешься.

- Поля, ты ничего не перепутала? Я в жизни тебя не бил, ну шлёпал бывало, в угол ставил, но чтоб бить... За кого ты меня принимаешь? Родного отца оболгать решила!

Замечаю, что батя нервно посматривает на бабулю. Нет, ну значит, помнит кое-что, но предпочитает нести бред, чтоб не получить от матери нагоняй. Взрослый мужик, а ведёт себя… Ай, да что говорить. Алкоголь превращает человека в животное. В больное животное.

И хоть Сабуров говорит, что мне нельзя отца оправдывать, я знаю, что он болен. Ведь когда-то папа был другим.

- Я не лгу, и тебе об этом прекрасно известно. И никто тебя не бил. Хватит сочинять. И да, я ухожу.

- К любовнику своему… - снова злится он. – Мам, прикинь, эта мелочь пришла среди ночи пьяная. Среди ночи! Я до неё весь вечер дозвониться не мог, переживал, сидел на кухне, ждал…

С бутылкой, - мысленно добавляю.

- Папа, я не мелочь. Мне уже восемнадцать. Через четыре месяца девятнадцать. У меня и паспорт имеется.

- А голова на плечах у тебя имеется?

- Как видишь.

- И эта голова удумала богатого любовника завести? Тьфу… вся в мать!

- Аркаша, спокойно, - бабуля кладёт ладонь ему на плечо. – Поля молодец. От матери в ней ничего нет. Кроме внешности.

Дверь, которую я не заперла, приоткрывается. На пороге Анатолий, водитель Сабурова.

- Полина Аркадьевна, вам помощь требуется?

Мужчине чуть за тридцать, он крепкий и серьёзный. Подозреваю, что Анатолий водитель с функциями охранника. Очень сдержанный. На полившийся от отца поток грязи внимания не обращает. Смотрит на меня.

- Ой, а сегодня, смотри, с новым заявилась. Ты что, Поль, по рукам уже пошла?

Я краснею, мне стыдно… Так стыдно, как давно не было.

- Я сейчас, пять минут, - отвечаю водителю.

- Давайте, что в машину отнести надо, закину.

Иду отдать пакеты.

- В машину? В какую машину? Ты куда? – начинает допытываться папа.

- Я съезжаю.

- Ещё чего! Я тебя не отпускал.

Я сама себя отпустила… И даже как-то легче на душе стало.

- Мне тут делать нечего.

- Когда богатый козёл тебе под зад коленом сделает, к кому приползёшь? К отцу родному, - бьёт себя кулаком в грудь.

Но я уже не могу слышать этот бред. Только поток оскорблений, перемешанных с просьбами и угрозами не остановить. Собираюсь я под аккомпанемент причитаний бабули и отца. Оба мне твердят, что я совершаю ошибку, что я ничего в жизни не смыслю. Ага, а они очень смыслят? Чего они добились? Ну выжили… конечно, уже достижения.

Лень и распущенность – думаю о словах Руслана.

Точно – это про мою семейку.

Никто не хочет напрягаться. Если б напряглись, то давно бы мы в этой дыре не жили. Но куда уж там!

Одно жалко, нет амбарного замка, чтобы закрыть свою комнату. Хотя отец и его снимет. Он ведь и продать что-то из моих вещей может, если меня долго не будет. Он иногда как ребёнок, не понимает, что творит.

Опасный только… под девяносто килограмм… с тяжёлыми кулаками.

Точно. Мне пора прекратить его оправдывать. Но это сложно сделать, когда уже вошло в привычку.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Когда Анатолий везёт меня до квартиры, в которую меня переместил Руслан, оживает мой телефон. Ещё один малахольный проснулся.

Михайлов рассыпается в комплиментах и извинениях. Ругает себя последними словами. Извини, я дурак, не хватает тебя, ты нужна мне… и всё в таком духе.

Закрываю сообщения и откидываюсь спиной на сиденье. До этого сидела, напрягшись, прямо, словно черенок от лопаты.

По губам пробегает улыбка.

В искренность Лёши я не верю, скорее всего, что-то нужно. Или Ася его послала, или он Асю… а я так – запасной аэродром. И всегда им была.

Квартира, где мне предстоит жить до… а я даже не знаю, до какого момента. Довольно просторная и светлая. Чем она Маше не угодила? Даже расположение удобное, до метро буквально пять минут, хотя, навряд ли ей оно надо. До университета можно пешком дойти за двадцать. Новостройка в самом центре на одной из тихих узких улочек. Дом современный, но фасад сделан так, что ничем не отличается от соседних.

Смотрю на вещи, сваленные в кухне-гостиной, потом на окно, где видно, как садится солнце. Красивый малиновый закат сегодня. Всегда мечтала о комнате с видом на закат… И вот мечта сбылась. А надолго ли?

И Сабуров в моей голове. Этот точно там надолго…

Его отповедь, а иначе я про себя это назвать не могу, царапает эго… Со мной происходит что-то странное. Сейчас лето, но на душе весна… Грустная какая-то весна.

Можно ли влюбиться в человека за неделю? Ну… чуть больше, чем за неделю…

У меня такое ощущение, что можно.

Глава 13

Утром вместо будильника просыпаюсь от звонка Маши.

Смотрю на часы. Мать её… пять тридцать утра. Случилось что-то?

Но нет… У Маши ничего не случилось. Она сообщает, что вчера улетела в Доминикану и у них там сейчас одиннадцать вечера. Мне от этого не легче.

И от её спонтанного желания поболтать.

- А у нас пять утра… - бормочу в трубку.

- Ой, я забыла, Поль, прости. Когда туда-сюда ездишь, теряешься в этих дурацких часовых поясах.

Мне бы её проблемы…

- Как ты? Как стажировка? Лёшечка как?

- Нормально. Своим чередом. Мы расстались, - отчитываюсь по пунктам.

А сама думаю:

Я заняла твою бывшую квартиру. Мы чуть не трахнулись с твоим отцом… Про Михайлова даже забыла, а в остальном, Машечка, всё в порядке.

- Я через две недели возвращаюсь, ненадолго правда, кое-какие дела надо поделать, ой… а какие? Ой, я забыла. Тут так хорошо, Поль, что вообще про всё забываешь. Тебе надо обязательно слетать на Карибы.

- Обязательно так и сделаю, - отвечаю.

В какой-нибудь другой жизни, - добавляю про себя. – Ну где Карибы и где я? В параллельной Вселенной. У меня средств даже на санаторий в области нет…

Мы ещё немного болтаем, и я вешаю трубку.

А потом встаю и иду собираться на работу.

Вчера я пробыла там несколько часов, и не выходила из директорского офиса, чтобы слишком сильно не светить своим синяком. Сегодня же решаю замазать его косметикой. Он не побледнел, даже как будто ярче стал.

В квартире спокойно, светло и хорошо.

И спала я довольно крепко. Словно оставила все проблемы позади и забылась.

Но проблем меньше не стало, конечно.

Вчерашний разговор с роднёй неприятно царапает нервы и… совесть.

Хорошая девочка Поля считает, что плохо поступает с отцом. Я, вроде как, его бросила.

Затолкав голос совести подальше, выхожу на улицу и добираюсь до работы довольно быстро. Сегодня просто удивительный день. Я приезжаю на работу раньше шефа. И целый час сижу, перебирая дела, и ничего перебрать не могу. Потому что мне сложно сосредоточиться.

И работать вместе с Русланом сложно. Ведь постоянно думаю о том, как он меня оттолкнул.

И о том, как целовал тоже думаю.

И душа, и тело тянется к нему. Но Сабуров решил меня беречь и не пускать в круг порочных Вилен. По его мнению, я должна ему спасибо за это сказать?

Я готова поблагодарить за всё другое, но тут… тут какие-то странные и даже слегка неприятные ощущения.

Хотя почему слегка?

Неприятно быть отвергнутой, а Сабуров именно меня отверг. И ещё глупой заставил почувствовать.

Когда Руслан Викторович заходит в офис, на его лице скользит лёгкое удивление.

- Уже на месте.

- Да, - улыбаюсь сквозь силу. – Кофе сделать?

- Делай. И мне, и себе, и давай пробежимся по делам. У меня командировка завтра в область. Поэтому придётся отменить все встречи. Раскидай на конец недели и билеты надо заказать Ксении, она полетит со мной в следующую среду.

- Ку-куда полетит? – предательски дрожащим голосом спрашиваю.

А у самой всё внутри переворачивается.

Ты же меня с собой взять хотел… Меня! Не её, твою ж… Меня!

И вот…

- В командировку. Полина, не тормози.

Сабуров уходит к себе. А я падаю на стул, с которого успела вскочить.

Фантазия работает на полную. Ксения с ним в самолёте. Вдвоём в отеле. Их номера рядом. Когда вечер после сложных переговоров заканчивается, Ксения удовлетворяет Сабурова своим наглым рабочим ртом, а потом ложится на широкую кровать и приветливо разводит ноги, потому что она в круге таких, как Вилена. А я нет. У неё есть доступ к телу Сабурова. А я…

А ты всего лишь живёшь в его квартире и ещё… А что ещё?

Ещё он держит тебя на расстоянии вытянутой руки и дальше намерен продолжать это делать.

Слёзы – наивные, предательские, глупые, - наворачиваются на глаза. Приходится отойти в туалет, продышаться, умыться и приказать себе перестать строить из себя идиотку.

Выйти к Сабурову и сделать то, что он от меня ждёт.

Быть профессионалом.

А не размазывать сопли из-за порушившихся фантазий.

Неправильных, к тому же…

Следующие несколько дней проходят, как на автопилоте. Я смиряюсь с тем, что Сабуров со мной предельно вежлив и никак не показывает отношения. Он такой далёкий, что мне даже не верится, что между нами что-то было.

А что между вами было? – хмыкает внутренний голос. И тут же добавляет: - Ни-че-го.

Ничего, что можно было бы посчитать хоть сколько-то серьёзным.

Ксения ходит по офису, наполненная самодовольством. Как-то на обеде слышу, как она хвастается, что на следующей неделе едет в командировку с шефом.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Конечно, после должности администратора поездка с начальством – это прямо квантовый скачок в карьере.

Она даже меня вечером в пятницу, когда ухожу с работы, задевает.

Сидит вся такая напыщенная на ресепшене, стучит ноготочками по клавиатуре и бросает, когда я притормаживаю, чтобы расписаться в журнале. Мы всегда это делаем, уходя на выходные.

- Что, Полина, небось, локти уже все искусала?

- По какому поводу?

- Ой, не притворяйся, что не понимаешь.

Ставлю закорючку и захлопываю книгу.

- А я действительно не понимаю, о чём ты, - приподнимаю бровь и разворачиваюсь к выходу.

А внутри всё кипит. Вот стерва!

Раздражённо я шагаю к остановке. Каблуки стучат по асфальту, словно копёр, вбивающий сваи.

В сумочке вибрирует телефон. Вынимаю его на ходу и вижу номер отца. Он не звонил мне с того дня, как я уехала с Анатолием и вещами.

Не то, чтобы я хотела с ним сейчас разговаривать. Настроение не то. Но я никогда… никогда не игнорирую звонки от родных, в каком бы состоянии не были наши отношения.

- Да, пап? – зажимаю трубку между ухом и плечом, сама застёгиваю сумку.

- Поля? Это Полина?

Раздаётся незнакомый голос.

- Да? – напрягаюсь. – Кто это?

- Друг твоего отца. Тут… тут с ним… короче, плохо ему. Помощь твоя нужна. Тебя зовёт. Он, кажется, вырубился. Что-то ему нехорошо, Полина.

- Если напился, позвоните бабушке, она его заберёт.

- Да нет… что-то с сердцем. Он тут в гости зашёл к нам. Ну знаешь, соседний дом. Мы в соседнем доме.

Он называет адрес, и это действительно по соседству с нашей квартирой.

Внутри против воли всё холодеет.

- Вы вызвали скорую? – спрашиваю.

- Приезжай, Аркаша тебя зовёт. Очень просит, чтобы ты приехала.

И всё… трубку вешают.

Я фыркаю и сжимаю телефон в руке, и пытаюсь себя убедить, что мне всё равно. Именно так и должно быть. Но против воли паника начинает меня захватывать. И я набираю бабулю. Слушаю долгие гудки. Трубку не снимают.

Я сажусь в автобус и еду в сторону квартиры, пытаюсь не волноваться. Но снова беру телефон и снова набираю бабушку.

А потом плюю на всё и меняю направление. Ныряю в метро и еду домой.

От станции до нашего микрорайона буквально пятнадцать минут пешком. Я проделываю, вернее, пробегаю этот путь за десять. Пытаюсь набрать отцовский номер, но там тоже сплошные длинные гудки.

Его друзья – его погубят!

Вот что я думаю.

А меня не будет рядом.

Первым делом я бегу к нам домой, там пусто. Ни бабушки, ни папы.

Делаю глубокий вдох и, решаясь, иду по названному адресу.

В соседнем доме та же обстановка, что и у нас. Те же тёмные парадные, затхлые этажи, старые деревянные двери с древними номерными табличками.

Колошмачу в одну, жму на звонок.

Мне открывают.

- Где папа?

- Проходи.

Невысокий круглый мужчина отступает в сторону.

- Скорая где?

- Едет.

Прищуриваюсь, окидывая его взглядом. Собутыльники отца для меня все на одно лицо. Старых я знаю, а этого нет… вроде… но могу ошибаться.

С опаской шагаю в квартиру.

Дверь за моей спиной закрывается. И к звуку захлопнувшегося замка добавляется скрежет заезжающего в паз засова.

Глава 14

- Ну, привет, птичка. А вот это тебе не нужно, - выхватывает телефон из моей руки и толкает в спину.

Я выставляю перед собой ладони, держусь за стены, покрытые отсыревшими старыми обоями.

Ужас охватывает каждую частичку моего тела. Развод! Обман! Папа, как ты мог? Мне страшно. Сердце колотится сильно-сильно, словно стремится прошибить рёбра навылет.

- Отдайте, это мой телефон.

Тяну руку, пытаюсь ухватить сотовый, но мужик хрипло смеётся и отступает. Получается, я словно маленькая собачка прыгаю на задних лапках за мячиком дразнилкой.

- Отдам, когда надо. Или продам… - ржёт громче.

В коридор выходят ещё двое. Обхватываю себя руками и смотрю на них. Лысый мужик еле на ногах стоит, а второй – вполне ещё в себе.

- Где папа? – спрашиваю.

- Дрыхнет, в комнате. Мужики, проводите принцессу.

- Сильвупле, - икает лысый, отвешивая поклон.

И падает головой вперёд. Его товарищ вовремя подхватывает обмякшее тело. Все трое смеются.

Стараясь ничего не касаться, я захожу в комнату, и дверь за моей спиной захлопывается с громким стуком. Ну ничего… пока ничего страшного не случилось.

Пока… ключевое слово.

Папа лежит на металлической провисшей кровати лицом к стене. Спит сном младенца. Подхожу и трясу его за плечо. Но он лишь всхрапывает.

- Проснись… проснись, дурак! – громко шепчу. – Ты во что меня втянул. Пап? Ну папа?

Слёзы ярости и обиды текут по щекам. Я размазываю их вместе с аккуратным макияжем, который нанесла утром. Когда попытки разбудить его ни к чему не приводят, я без сил плюхаюсь на кровать и проваливаюсь в металлическую сетку, которая превращает дно в гамак.

Примчалась, как идиотка, думала он тут помирает. А отец – дрыхнет! Опять напился и спит, как свинья.

Да, это не болезнь… Это полная деградация.

Закрываю уши руками, когда до меня начинают долетать пьяные крики. Кажется, троица ссорится. Кто-то стучит кулаком или чем-то увесистым по столу. И орёт:

- Я же сказал!

Через какое-то время звуки спора сменяются дружным смехом. Помирились…

Как у них всё просто… За бутылку мать родную продадут.

Или дочь.

Бросаю взгляд на отца и не хочу верить.

Пап… ты же этого не сделал?

Снова трясу его за плечо. Но куда мне там… Отец отмахивает, натягивает драный плед повыше и начинает храпеть.

А я расхаживаю по комнате, смотрю в окно, прикидываю, что будет, если забраться на подоконник и дотянуться до ветки дерева. А вдруг повезёт?

Я, конечно, не мастер лазанья по деревьям, но всё же опыт какой-то имеется.

Ага… пятнадцатилетней давности или около того.

Внезапно дверь в комнату открывается. Я поворачиваю голову и натыкаюсь на абсолютно отсутствующий взгляд толстяка. Его глазки сверкают сальным блеском. Язык облизывает губы, нижняя вывернута вперёд.

- Ты это… скучаешь? Может, с нами посидишь? Мы ж не звери… нальём тебе, Поль, познакомимся поближе, а? Давай?

- Я не пью.

- Ну так самое время начать.

- Костик, смойся… - оттаскивает его чья-то рука от двери. – Отстань от девки, - и далее смех.

Дверь захлопывается, а затем снова открывается.

- Разблокируй, - мне протягивают мой телефон.

- Зачем?

- Разблокируй, сказал, иначе стукну.

Хорошо, если только стукнут.

Делаю, как просят.

Что они там искать будут? Кредит на меня оформят через приложение банка?

На улице давно темно, я прикидываю, сколько времени пройдёт до того, как они напьются вдрызг и вырубятся. И, может, тогда мне удастся выскользнуть из квартиры незамеченными? Один уже готов. Второй в полуготовности. Третий? Что им вообще от меня надо? Явно… ничего хорошего.

А папу тут оставить? С собой же я его не утащу. Вдруг его «друзья» что-нибудь ему сделают? А меня это должно волновать?

Моя жизнь будто поделилась на две части. Одна – красивая и даже какая-то глянцевая. В ней я хожу в офис, работаю, живу в красивой квартире, обрастаю мечтами и надеждами и таю… таю от влечения к мужчине, к которому не должна ничего испытывать.

А вот вторая – убогая и серая, моя привычная реальность. С отцом алкашом, со старым разваливающимся домом, проблемами и полной безнадёгой.

Так легко придумать себе сказку и поверить в неё.

Но нет для Полины сказки… Вот стоит только расправить крылья, как тебя мигом возвращают на землю.

Как оторваться от неё снова?

Кажется, я немного выпадаю из реальности, когда оглушающий грохот приводит меня в чувства.

Вскакиваю на ноги и замираю. Потому что теперь там за дверью полная тишина.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Пугающая… Давящая на нервы.

И только громкий окрик:

- Полина?!

Побуждает прийти в себя.

- Полина?! – дверь в комнату распахивается, и Сабуров выглядит, словно айсберг, посреди бескрайнего и крайне опасного океана.

От него исходят волны гнева и волны надёжности. Я испытываю такое облегчение, что коленки подгибаются.

Не может быть…

- Руслан, - забываю о всякой субординации, делаю шаг к нему, а потом закрываю лицо ладонями и мотаю головой.

- Ну ты чего? Полина? С тобой всё хорошо? – ласковые надёжные руки обнимают и привлекают меня к широкой твёрдой груди.

На которой я прячу лицо и захожусь долгим всхлипом.

Нет… Нет… плакать нельзя.

- Что ты тут делаешь? – шепчу. – Как ты узнал?

- Как узнал? Да эти упыри позвонили мне и потребовали выкуп за тебя, - он хмыкает, и грудь под моей щекой вибрирует от смеха. – Вот, деньги привёз.

- Серьёзно? – вскидываю лицо и пытаюсь рассмотреть Сабурова в полумраке.

Жесткие пальцы с грубой кожей гладят мои щёки. И я чувствую себя живой и реальность возвращается. Кошмарный сон отступает.

- Конечно, серьёзно.

Не выпуская меня из объятий, он оборачивается и приказывает кому-то.

- Зачистите тут всё, а этого, - указывает на моего отца. – К наркологу. Толя, организуй, пусть месяц-другой полежит. В себя придёт, протрезвеет получше. Поехали, Полина, - это уже мне.

- Папа…

- Им займутся.

Ладонь ложится мне на шею, поглаживает чувствительное место у самого основания.

- Поехали, нечего тебе больше в этом гадюшнике делать.

Глава 15

Сабуров привозит меня в квартиру, в которой я теперь живу. Я молчу всю дорогу, лишь чувствую некую смесь стыда и облегчения. А ещё в какой-то момент меня охватывает необъяснимое возбуждение, потому что Сабуров, кажется, заполнил собой весь салон. Здесь пахнет Русланом, когда он помогает мне пристегнуться, касается бедра рукой, и место это горит. Он гладит меня по щеке, успокаивая, но я начинаю волноваться ещё сильнее.

Внутри меня огромное напряжение, хоть кричи.

Я несколько часов помирала от отчаяния, не знала, что делать, а сейчас мой спаситель рядом и мне хочется прижаться к нему, сказать спасибо и… попросить обнять меня и успокоить.

И… и?

И что-то ещё.

Он обнял меня, когда уводил оттуда. Обнял, как мужчина, защищающий женщину, и я дрожала, и шла рядом, вцепившись в его твёрдую руку.

- Что вздыхаешь, Полина? – подавая мне ладонь, помогает вылезти из машины.

- Мы никто друг другу, Руслан Викторович, а вы мне так помогаете, - говорю то, что крутится в голове.

- На «вы» решила перейти?

Мы стоим рядом, и я не смею поднять голову, боюсь попасть под гипноз его взгляда. Ведь я уже очарована им бесконечно, хотя Сабуров меньше всего напоминает принца из сказки.

Он, скорее, какой-то хищник. Опасный одиночка.

- Само вышло, - пожимаю плечами. – Мы никто друг другу. Да?

- Так и есть, - кивает Руслан.

А чего я ждала? Что он кинется меня в этом разубеждать? Может быть, отчасти и так.

- Что с отцом будет?

- Полежит месяц в клинике в себя придёт. Нарколог с ним поработает.

- За чей счёт? – уточняю. – Уж явно не за государственный.

- Можно, и за государственный, но я уже договорился.

- Мне вовек с тобой не расплатиться.

Руслан хмурится.

- Опять ты за что-то расплачиваться собралась? Полина, оставь ты эту бредовую идею.

- Ты им реально денег заплатил? Забулдыгам этим?

- Конечно, сейчас парни из моей охраны им пару миллионов отвесят, что костей не собрать. – Руслан кладёт ладонь мне на плечо и ведёт к подъезду. – Полина, в этой жизни не так уж много вещей, которые мне не нравится. Но шантаж и провокации, определённо, в список входят. Если б это были какие-то серьёзные бандиты, я бы не раздумываясь отдал за тебя то, что запросили, а потом бы догнал и показал, как нехорошо похищать людей. Но случайные друзья твоего отца, который им по тупости в пьяном угаре поведал, что дочка богатого мужика подхватила, по его мнению. Уж явно не профессиональные похитители.

- Друзья, - усмехаюсь, - говори, уж как есть, собутыльники.

- А где мать твоя? – внезапно спрашивает.

- Я не знаю. Не видела её лет пятнадцать. Она меня бросила, так бабушка сказала. А мне спросить не у кого, - достаю ключи, чтобы отпереть дверь квартиры, потому что мы уже поднялись на этаж. Но внезапно задаю встречный вопрос. – А где мама Маши? Твоя жена?

Сабуров на секунду замирает. Оказывается, его что-то может выбить из колеи на мгновение. Например, внезапные вопросы.

- Мама Маши? – повторяет с нажимом.

И у меня волоски на затылке дыбом встают. Он, вроде, не рычит, но почему-то мне кажется, что я разозлила дикого зверя. Серого волка, отнюдь не сказочного… И он в любой момент может меня укусить за мою дерзость.

- Да, она никогда про неё не говорит.

- Ну, в отличие от тебя они общаются, только никакой роли в жизни дочери она не принимает.

- Вы давно расстались?

Я шагаю в квартиру и лопатками ощущаю близость Сабурова, а в следующее мгновение его ладонь ложится мне на основании шеи и очень аккуратно разворачивает на сто восемьдесят градусов.

- Кто-то осмелел? Такие личные вопросы задавать? – выдыхает мне в губы, наклоняя голову.

Терпкий вкус его дыхания рождает воспоминания о вкусе его губ и аромате кожи. Хочется уткнуться носом в Сабурова и втянуть как можно больше воспоминаний в лёгкие. Я точно с ума сошла. Тронулась… Поплыла…

Сердце в груди начинает стучать быстрее, этот пульс эхом отдаётся в виске и у ключицы, где нервно бьётся жилка.

- Прости, - облизываю губы.

А сама пялюсь на его рот. Он упрямый, волевой. Но морщинки едва видные под дневной щетиной, указывают, что Сабуров и улыбаться умеет. Только делает он это для кого-то другого. Не для меня.

- Мы давно не вместе. Это всё, что нужно знать посторонним людям, - с прохладой поясняет.

И наши губы в опасной близости друг от друга.

Посторонние. Всё так. Я именно никто ему. Просто какая-то случайная девушка, подруга дочери, которой он вынужден помогать.

А для удовлетворения других потребностей у него есть Вилена и прочие. Они всё умеют. На всё готовы. Маша говорила, что у отца много женщин. Так почему он не хочет меня? Или хочет? Почему?

Осмелев, я уже откровенно прижимаюсь к его груди и обвиваю шею руками. Сквозь полуприкрытые веки смотрю на Руслана.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Пожалуйста, останься.

Понимаю, что мало похожа на опытную соблазнительницу, но по-другому не умею. Иду ва-банк.

В конце концов, Сабуров всего лишь мужчина…

И он хочет меня… хочет… я чувствую это.

- Ты на адреналине сейчас, Поля, пожалеешь утром, - в его голосе проявляется хрипотца.

Она словно царапает мои нервные окончания, которые лишь усиливают возбуждение от близости Руслана.

Его зрачки такие огромные, словно океаны, в которых можно утонуть. Я нырну с головой, пожалуй.

- Не пожалею.

- Это ничего не будет значит утром, - рычит Сабуров. – Так и знай. Если я останусь.

- Пускай.

- Ты сама не понимаешь. Или снова хочешь отблагодарить меня своим телом за спасение?

Нет… это не благодарность. Именно это ему и говорю.

- Нет. Я… я хочу, чтобы ты был моим первым.

Его ладони накрывают мои щёки, лоб утыкается в мой лоб.

- С ума сошла, Полина? Как по-твоему на такие слова должен реагировать нормальный мужик?

- Я… я не знаю. Ты не совсем нормальный, - дерзко заявляю.

Чем вызываю приглушённый смех у Руслана. В его груди клокочет… рычание, стон, слова, которые он хочет выплеснуть на меня.

Но вместо этого его губы накрывают мои и горячий наглый язык врывается в рот.

Глава 16

Мы целуемся, но такое ощущение, что это уже секс. Я прижата к стене коридора, а язык Руслана таранит мой рот толчками. Губы искусаны, и шея горит от поцелуев. Возможно, даже останутся следы.

Грубые ладони гладят мои руки и грудь поверх одежды. Пальцы давят на соски, ставшие твердыми горошинами под тканью нижнего белья.

Я хнычу, ощущая неимоверный жар между ног.

И в то же время смущаюсь, потому что боюсь, что этого мужчину может что-то оттолкнуть во мне.

- Мне… мне надо в душ… помыться. Я там… я весь день и…

- Вместе пойдём, - отрезает он, заталкивая меня в ванную и заходя следом.

Его руки на моих плечах, стягивают одежду. Пальцы быстро расправляются с боковой молнией на юбке. Колготки вместе с трусиками съезжают к ступням.

Сабуров раздевает меня за несколько секунд, и мне хочется прикрыться, потому что полностью обнажённой меня никто не видел.

Он и сам быстро раздевается.

Я стою вся красная, смотря на его тело. И ниже… на член. Хотя и видела его уже раз, сейчас всё забылось. Он выглядит слегка угрожающе. Очень скоро он окажется внутри моего тела. Поместится ли? Наверное, будет больно? Он и толстый, и большой. Его много… как самого Сабурова в моём пространстве.

Я взвизгиваю, когда Руслан заводит меня в душ. Вода холоднее, чем я привыкла.

- Сейчас будет жарко, - поворачивает кран.

И летящие вниз капли обдают кожу огнём.

Я глажу тело Руслана, сжимаю, массирую, мне нравится чувствовать крепкие мышцы под пальцами. Они словно камень. А Сабуров опускает ладонь мне между ног и двумя пальцами раздвигает нижние губы, надавливая на вход.

Кажется, он не планирует быть деликатным. Но я сама попросила. Он не обещал быть нежным.

Мне впервые страшно от того, что произойдёт. Я сама напросилась. А Руслан… Руслан не будет сдерживаться. Всё так… я позвала, он пошёл. О деталях мы не говорили.

- Ты чего застыла, Полина? Больно?

Он тянет меня за намокшие волосы, заставляет посмотреть себе в лицо. Его глаза тёмные, там дремлет страсть и что-то первобытное. Так мужчины испокон веков покоряют женщин, подавляют их своей энергетикой. И вот сейчас Сабуров делает это со мной. Он альфа, я его омега. Но надолго ли? До утра? Завтра всё будет иначе? А сейчас я сама отдала себя в его власть… сама предложила…

- Немного.

- Я буду аккуратен. У меня не так уж много девственниц было, но уверен, всё будет хорошо. Ты получишь удовольствие. И будешь стонать от желания. Несколько оргазмов сегодня я тебе гарантирую.

- Гарантируешь? – усмехаюсь нервно. – Может, ещё подписью заверишь гарантийку?

Но мне совсем не нравятся его слова про несколько девственниц. Хотелось бы быть у него первой и единственной хоть в чём-то.

- Полина, - рычит он, вгрызаясь мне в шею. И я вскрикиваю.

Губы накрываю мои, а ладонь между ног потирает какую-то чувствительную точку. Уже один палец давит на вход, и это терпимо. Сабуров пощипывает и гладит, и заставляет меня расставить ноги шире, а потом утыкается членом мне между бёдер. И я стону, когда крупная головка касается моего клитора.

- Здесь не будем, - жарко шепчет Руслан. – Пойдём в спальню.

Только он намыливает меня, себя ароматным гелем и, смыв пену, заворачивает в полотенце.

- Руслан?

- Заткнись, Полина. Позже все разговоры. Терпеть не могу, когда женщина болтает.

Зачем ты мне грубишь? – хочется спросить.

Но я, наверное, не имею права задавать такие вопросы.

В спальне он бросает меня на покрывало и наваливается сверху. Мне нравится тяжесть его тела. И возбуждающие поцелуи, которые спускаются всё ниже и ниже, пока он не разводит мне ноги широко и не накрывает ртом мой клитор.

Я вскрикиваю и хватаюсь за волосы Руслана, то ли притягивая его голову, то ли отталкивая. Потому что ощущения острые, почти болезненные. Он лижет и дует, и обхватывает губами, и сосёт, и сводит меня с ума. Горячее дыхание обжигает, а умелые руки, ласкающие моё тело, приближают оргазм. Я взрываюсь с силой, ноги дрожат. Не могу их удержать на месте, пятки едут в разные стороны и в животе закручивается такой спазм, что даже больно. Больно и сладко.

Боже… мой босс у меня между ног! И его язык творит просто фантастические вещи!

- Руслан, - хнычу… - Руслан…

Такого я никогда прежде не испытывала.

Но Руслан уже накрывает моё тело своим, удерживает мою голову прямо и смотрит в глаза. Головкой упирается во вход. Под его напором моё тело раскрывается, и член свободно скользит во влажную глубину.

- Как у тебя там узко, - хрипит он. – Тесно и горячо. С ума сводишь, Поля. Я твой первый.

- Да… - шепчу я и зачем-то добавляю: - Во всём.

Рот накрывает мои губы, чтобы заглушить вскрик, который вырывается, когда Сабуров резко входит до самого конца.

- Больно, - сдавленно бормочу. – Больно, Руслан.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Тихо, тихо, малышка, я знаю… знаю. Сейчас пройдёт.

- Больно, - жмурюсь, чувствуя, что выступили слёзы.

И Руслан по какому-то странному порыву сцеловывает их с моих щёк.

- Ш-ш-ш… Полина. Это потому что у тебя никого не было. Тело сопротивляется. Но оно войдёт во вкус, когда распробует секс.

- Что-то… слабо верится.

Сабуров приподнимается на локтях, его член выходит, наверное, на половину, а потом снова проникает в меня.

Нет… больно.

А оргазм уже давно затих и ничто не облегчает этот дискомфорт.

Руслан выходит и садится на кровати.

А я испуганно сажусь следом. Боюсь, что что-то сделала не так, что он уйдёт.

Но на лице Сабурова ничем не прикрытая страсть. И взгляд ласкает моё тело, а руки гладят, уделяя особое внимание груди и соскам. Когда он трогает их и щипает, сжимает, крутит между пальцами, тянет слегка, между ног приятно покалывает, а в животе по новой закручивается спираль ушедшего желания.

При всём том я чувствую облегчение, что он из меня вышел.

Опускаю взгляд на член и краснею.

- Там кровь.

- Твоя.

- Надо… убрать.

- Не надо, Поля. Не дури, иди сюда. Если думаешь, что это всё, спешу разочаровать. Ты меня сама позвала, так что готовься. Буду трахать долго, пока мы оба не получим удовольствие.

- А я… я уже.

- Ну, конечно, - усмехается. – Уже… Ещё, Полина. Ещё и ни раз!

И усаживает меня сверху. Получается мы лицом друг к другу. Мои ноги у него на бёдрах, я соединяю пятки за его спиной. А Руслан приподнимает и снова усаживает меня на себя.

- Агрх… - стиснув зубы, терплю, когда он входит полностью.

В этой позе Сабуров очень глубоко. Прямо до самого основания насадил.

И удивительно, что мне уже не так больно. Но и не в кайф, конечно, как он говорит.

- Я сам буду двигаться. Ничего не делай. Всё буду делать я.

Подкрепляет слова долгим поцелуем.

Целоваться – это всегда пожалуйста. Это сладко и остро. И очень мне нравится.

Руслан помогает мне откинуться в своих руках и двигает бёдрами, словно потирает мне какую-то чувствительную точку внутри своим членом. А рукой ласкает клитор, рождая новую волну желания.

Больно... Жарко… Терпко…

Я путаюсь в чувствах и ощущениях.

И сама не замечаю, как начинаю стонать.

И Руслан стонет… Когда входит глубоко, когда сжимает мою спину, притягивает к себе. Близко… Ближе… Дышит шумно… и доводит меня до пика, что вообще казалось невозможным. Он стонет и кончает, выходя из меня за секунду до.

Я откидываюсь на спину, смотрю, как горячие капли спермы падают на мой живот, и как Сабуров размазывает их по коже, словно клеймит меня собой.

- Вот теперь точно под душ, - с шумом выдыхает.

Но вместо того, чтобы встать и идти в ванную, ложится рядом и притягивает к себе.

Я обнимаю его с какой-то робостью, словно не этот мужчина был во мне несколько секунд назад.

Стыд возвращается и смущение.

Но ночь не заканчивается… и мне предстоит ещё несколько раз быть залюбленной до самого утра.

Мне не хочется называть секс сексом, не хочется думать, что мы трахаемся, или что я сама предложила ему себя использовать, я ищу какие-то другие слова для этого. И любовь, самое желанное из них.

Глава 17

Утром Сабуров уходит, целует меня на прощанье и говорит, что даст мне отгул.

- Выспись, как следует, отдохни. У тебя вчера двойной стресс был, - хмыкает Руслан. – Второй ты сама себе устроила.

- Умм… это не стресс, - сопротивляюсь, но сон уже утягивает меня в свои объятья.

Последнее, что чувствую – поцелуй в висок.

Руслан, конечно, встаёт рано. Думаю, если б мы вообще не спали, он бы всё равно на работу поехал. Такой у него склад характера – он перфекционист во многом и начинает со строгих требований к себе. А потом к другим.

Мне хочется верить, что между нами что-то изменилось после сегодняшней ночи. Хоть он говорил, что это всего лишь до утра, я почувствовала – это было больше, чем секс. Не только для меня, но и для него.

Сабуров просто прячет чувства, они не на показ. Он очень закрытый, но не замурованный. Иногда мне удаётся подобрать к нему отмычку.

А иногда я глупые поступки совершаю.

Вот как сегодня ночью взяла и спросила зачем-то:

- А сколько у тебя девственниц было?

- Я не считал, - обрубает, затем хмыкает. – В универе я куролесил безбожно. Соблазнить невинную девушку – случалось. Так что, Поля, ты, смотри, аккуратно там. Так то я ничуть не хуже твоего парня был в то время. Поэтому… его не осуждаю. В голове ветер, в штанах – вечный стояк.

Воображение тут же нарисовало Сабурова времён его бурного студенчества. Глупо предполагать, что с годами он стал спокойнее. Всякие Вилены и ей подобные обслуживают его на работе, за пределами офиса он тоже, без сомнения, знакомства заводит.

А я… а я кто? Очередная в его списке?

И то, что я сломала его нежелание со мной спать – ещё ничего не значит.

Я просыпаюсь далеко за полдень. Квартира залита солнечным светом. Здесь огромные окна, почти до пола, с низкими широкими подоконниками, на которых я люблю сидеть и пить кофе, смотря на пейзаж за окном.

Вот и сейчас, понежившись недолго в постели, завариваю кофе и после пары глотков чувствую, что голова прояснилась.

В теле непонятные ощущения. Хотя почему непонятные? Вполне себе ясные. Я больше не невинная Полина.

И краснею безбожно, едва вспоминаю, что Руслан делал со мной. Крутил, как куклу, ставил в разные позы, заботился о моём удовольствии. Ему хотелось, чтобы мне было хорошо. Не использовал, а давал. И сам наслаждался этим.

В эту ночь я узнала Руслана другим и ни за что бы не отказалась от этого опыта, если б мне сказали, что можно всё повернуть вспять. Ни за что!

Подумав, я решаю ехать в офис. Хоть Руслан и разрешил мне остаться дома, я понимаю, что мне не усидеть на месте. А там много работы. И его…

Я уверена, что смогу его переубедить насчёт нас. Сабуров сейчас наверняка будет строить из себя ледяную неприступную глыбу, говорить, что ночь была разовой акцией, что на повторение мне и надеяться не стоит.

Но я знаю, что он не так неприступен, как хочет казаться. И что его лёд я могу растопить.

Улыбаюсь от этой мысли, уже представляя, как начну искать брешь в его невозмутимости и, в конце концов, он поддастся. Поддастся мне и чувствам.

Потому что он действительно чувствует… да… чувствует! Он не хотел меня портить. А если б не хотел, но и не трогал бы. Но Руслан сдался. Сдался раз и второй раз тоже.

В голове моей зреют планы. Различные. Нежные. Настойчивые. Простые. И безумные.

Воодушевлённая я приезжаю на работу.

Администраторы на ресепшене шепчутся при моём появлении. Мне кажется, словно все в курсе, что мы с шефом перешли на новый уровень отношений. Но это бред, конечно. Возможно, я свечусь от счастья. Но связать моё состояние с Сабуровым невозможно.

- Кто-то спит до обеда? – фыркает подруга Ксении, когда я прикладываю пропуск к вертушке. – А шеф в курсе?

- Шеф одобрил, - ехидно улыбаюсь.

- Ой, не думай, что ты там приближённая из приближённых. Ты всего лишь стажер.

- Которого взяли на стажировку в компанию, куда не берут на стажировку. Ещё и оплачиваемую. И на классную должность с перспективами, - парирую я.

- С постельными, - фыркает девица, и вторая смеётся над её остротой. – Все в курсе, как Вилена ревностно охраняет своё положении и почему.

- А ты только о такой перспективе и мечтаешь? Ну… мечтай, мечтай, - качаю головой, уходя к лифту.

Ногти впиваются в ладони. Ну что за люди!? Почему надо обязательно оскорблять?

Да и я хороша. Зря повелась и отреагировала…

В офисе Сабуров тихо. Дверь в его кабинет закрыта. Я подхожу к рабочему столу и вижу, что компьютер включен, а рядом с монитором чужая чашка с чаем. Ксению позвал на замену? Сам же говорил, что она всё путает. После того, как она сбила график встреч, я ещё долго порядок наводила, передоговаривалась.

Бросаю сумочку на диванчик и подхожу к двери кабинета. Аккуратно стучу, желая сообщить о своём появлении и сказать, что Ксения может отправляться туда, где ей самое место – вниз в свой змеёвник на входе.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Но открыв дверь, замираю.

Сабуров сидит на кресле, откинувшись на спинку. А Ксения стоит на коленях возле его ног.

Они оба поворачивают головы в мою сторону.

Я не могу отвести взгляд. Мне хочется закричать, но вместо этого я просто стою, как вкопанная. Внутри меня бушует буря эмоций: предательство, гнев, боль. Как он мог? Я думала, что между нами что-то большее, что это не просто мимолетная связь.

- Я… я всего лишь хотела сообщить, что… что… - заикаюсь.

- Выйди, - гремит Сабуров.

И я вылетаю за порог, захлопывая дверь.

Сердце бьётся, как пойманная в силки птичка.

Что… почему? Как он мог? Ему мало? Она что? Зачем? Разве мы…

Слёзы наворачиваются на глаза, но я раздражённо их смаргиваю. Нельзя плакать!

Пытаюсь собрать мысли в кучу, но они разлетаются в разные стороны, словно потревоженная мошкара.

Что мне делать? - спрашиваю себя. - Убежать? Глупо. Войти и спросить, что происходит? Но как я могу это сделать, когда внутри меня все горит от стыда и разочарования?

Дверь кабинета распахивается, выходит Ксения с пачкой листов в руках. Смотрит на меня, фыркает с торжеством. Поднимает палец к губам и делает вид, что аккуратно вытирает уголок рта.

Цок-цок… раздаются её шаги уже за пределами офиса. А я на ватных ногах захожу в кабинет Сабурова.

Я смотрю на Руслана с недоумением и обидой.

- Как ты мог? После нашей ночи позвать эту, чтобы она тебе… - я даже мысль закончить не могу, чувствую, как внутри все сжимается.

- Чтобы что? - его голос холоден. – Чтобы она мне отсосала? Ну, Полина, давай уже называть вещи своими именами. Не маленькая уже. Знаешь, как это делается.

Я моментально краснею.

Ногти врезаются в мякоть ладоней.

- Да! – бросаю зло. – Чтобы она тебе отсосала!

- Это не твоё дело, - отрезает резко. - Ты вообразила себя особенной, но это не так. Ты не моя девушка. Мы не встречаемся. Ты мне никто. Я, кажется, тебе вчера об этом чётко сказал.

- Пусть так, - бросаю в ответ. – Называй как хочешь. Но мы провели вместе ночь, а ты ведёшь себя так, будто я пустое место!

- Ты должна была понимать, что это просто физическая связь. Не больше.

Ощущаю, как гнев и боль переполняют меня.

- Что я сделала не так? Что? Из-за чего ты сразу побежал к другой?

- Полина, я не бегаю за другими. Обычно бегают за мной. И прошлой ночью ты сама это доказала. Я хотел уйти, ты же попросила остаться. И да, мы никто друг другу. Так что выйди и закрой за собой дверь. И раз уж пришла, хотя я разрешил взять отгул, то садись на рабочее место и приступай к своим прямым обязанностями. И всё. Тема закрыта. Я не хочу больше этого обсуждать.

- Ты не можешь просто так со мной обращаться.

- Кажется ночью от тебя не поступало возражений на моё обращение. Ты получила то, что хотела. Я тоже получил несколько приятных минут.

- Несколько приятных минут? – переспрашиваю в шоке.

- Да. А теперь вышла и закрыла дверь с той стороны, - цедит зло и переводит взгляд на монитор, показывая, что разговор закончен.

Глава 18

Слёзы застилают глаза, я не вижу ни одного чёртова слова на мониторе, но продолжаю что-то делать на автопилоте. Просто потому что надо что-то делать, иначе сойду с ума.

Сабуров раз за разом разбивает моё сердце. Казалось бы, куда дальше? Есть ли предел?

Но нет… обломки превращаются в осколки, а осколки в стеклянную крошку.

Господи… почему так больно?

Почему?

Нельзя быть на необычайном подъеме, светиться от счастья и наполняться надеждами на будущее, а в следующую минуту лететь в пропасть ада. Где только темнота, мрак и безнадёжность.

Сабуров именно это и сделал, скинул меня на самое глубокое дно. И нет сил от него оттолкнуться.

Красный огонёк на АТС мигает, это шеф.

- Полина, зайди ко мне, - раздаётся в трубке.

Голос у Руслана ровный, без эмоций. Словно он не он час назад приказывал мне закрыть дверь с той стороны.

- Садись Полина, - кивает на стул, когда я с ежедневником в руке заглядываю к нему в кабинет.

Не хочу на него смотреть. Поэтому пялюсь на пол. Там вполне себе милый паркет ёлочкой.

По которому елозила коленками Ксения, отсасывая Сабурову после ночи со мной.

Утренний минет – это обязательный пункт в листе ежедневных дел?

Нет… надо молчать. Иначе Сабуров сделает ещё больнее, а после выгонит со стажировки, а мне этот опыт нужен.

Рабочий опыт, конечно.

А всё остальное… ну да, он прав тут, что говорить. Сама напросилась. Сама себя предложила.

Но я думала, я чувствовала, что там нечто большее, чем просто секс.

В конце концов, какой ему интерес мчаться и спасать левую девчонку от неприятностей? Что он уже делал неоднократно.

Выходит, ошибалась.

- Да, Руслан Викторович, я вас слушаю?

Ставлю карандаш на бумагу, готовая записывать указания.

- Я по поводу твоего отца, вот, - на разворот ежедневника ложится бумажка с адресом, телефоном и именем врача. – Его положили пока на месяц, навещать его нельзя, но, если захочешь узнать, что с ним, можешь звонить и общаться с его лечащим врачом. Предупреждаю, отец твой на препаратах, ему надо прийти в себя и очиститься, потом переломить зависимость. Не знаю, поможет ли, хватит ли силы воли, если за столько лет не хватило, но… попробовать стоит.

- Спасибо.

- Насчёт вашей квартиры. Я бы тебе посоветовал её продать и купить где-то на окраине две студии или однушки, если на них хватит. Желательно на разных концах города.

- Да кто ж там купит… Вы же район сами видели.

Я перехожу на вы, тем самым ещё больше дистанцируясь от Сабурова.

- Купят. Вы живёте рядом с центром. Лет через двадцать все эти дома всё равно снесут и будут застраивать новым элитным жильём.

- То лет через двадцать, а надо сейчас.

- Полина, лет двадцать в масштабе бизнеса – это ничто. Тем более в строительном всё довольно долго согласуется. Ты бы хоть раз на заседании Градостраительной комиссии побывала, поняла, что я имею в виду. В общем, моё мнение такое – вам надо разъезжаться. Твой отец может сорваться в любой момент. Он выйдет и сколько продержится трезвым, когда под боком друзья, никто гарантии не даст. Надо менять окружение. Не факт, конечно, что он в новом месте себе компанию не найдёт, но это уже другая история.

- Это точно.

- В общем, я тебе дам людей в помощь – юриста, риелтора, не переживай, они все сделают чётко и быстро, нужно лишь твоё согласие. Не отвечай сейчас, если не готова, подумай.

- Хорошо.

Хотя о чём тут думать? Сабуров, конечно, прав.

Повисает пауза.

Напряжение витает между нами, как густой туман. Сердце стучит в груди, а дыхание становится поверхностным. Каждый звук кажется громче, чем обычно: тихий шорох бумаги, чей-то отдалённый голос в коридоре, даже стук собственных каблуков, когда я нервно переставлю ноги в поисках комфортной позы, отзываются эхом в сознании.

- Это всё. Можешь идти, Полина.

- Больше никаких поручений?

- Больше никаких. Я уеду через час на встречу с «Трестом», больше в офис не вернусь. Завтра утренние совещания можешь отменить. На этом всё.

- Хорошо.

Я встаю и иду к выходу и ругаю себя за то, что жду… да жду, что Руслан меня окликнет.

Но, конечно, этого не происходит.

Он уже занят своими делами.

А я смотрю в монитор и по-прежнему не могу прочитать ни строчки.

***

Сабуров уезжает в командировку на несколько дней.

С Ксенией…

И я сполна чувствую на своей шкуре, что такое муки ревности.

Они накрывают меня, как тёмная волна, затапливая все мысли и чувства. Я думаю про Сабурова, вспоминаю его смех, его слова, нашу единственную ночь, его защиту, его поддержку. Но и его холодность и надменность. И отстранённость. И жестокость, чего уж там. Всё это я испытала на своей шкуре. Сабуров – это водоворот эмоций. Разных эмоций и не всегда приятных.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Но он мой!

МОЙ!!!

Вот о чём кричит моё сердце, которое колотится так, как будто хочет вырваться на свободу.

Воображение рисует, как он там с ней… до… и после. И ночью. И вечером. И днём. И вообще.

Я злюсь и негодую, отчаиваюсь и воодушевляюсь. Хочется рвать и метать. Бить и умолять.

Меня швыряет из крайности в крайность.

На работу хожу по инерции. Без Руслана Викторовича мне там делать особо нечего. Это я должна сейчас быть рядом с ним, не Ксения.

Мне кажется, что все в офисе с насмешкой смотрят на меня. И как будто бы в курсе, что отношения наши с шефом вышли за рамки деловых. И… и всё.

Я просто ещё одна использованная им девушка. Очередная Вилена.

Та, кстати, через неделю возвращается.

И что дальше?

А дальше… дальше моя стажировка заканчивается и наши пути с Сабуровым расходятся навсегда.

Мне его мысли предельно понятны. Его люди помогают мне разъехаться с родными, я освобождаю квартиру, где сейчас живу, и последняя ниточка, ещё связывающая нас, обрывается.

Хотя нет, остаётся же Маша. Но он может запретить дочери общаться со мной. Да и мне тоже будет сложно смотреть на Машу и вспоминать, как со мной обошёлся её отец.

Звонок от любимой подруги становится естественным продолжением мыслей о ней. Она будто чувствует, что я о ней думаю.

- Привет, Полинка. А я вернулась на несколько дней, - жизнерадостно пыхтит в трубку, словно бегом куда-то летит.

- Круто. Я думала, ты всё лето на морях.

- Да тут чек-ап всего организма сделать надо, я совсем забыла, так бы и отдыхала дальше. Сегодня утром уже съездила, крови откачали несколько пробирок. Брр… знаешь, что теперь мне надо?

- Что? – я сижу на кухне, ковыряю чайной ложкой в стаканчике с йогуртом.

Сейчас почти шесть и мне бы стоило нормально поужинать, но аппетит так и не появился.

- Несколько бокальчиков красного сухого. Говорят, помогает, кров… кровутво… кровотворению.

- Кроветворению, - поправляю. – Ну зачем сразу алкоголь? Можно гранатовый сок выпить, печень съесть…

- Фу, печень, - фыркает. – С детства её не любила. Да и потом, что интереснее: кусок мяса или бокальчик вина? Впрочем, можно бокальчик вина к стейку. Почему нет? Так… в связи с этим у меня есть желание устроить небольшую вечеринку для своих… для тех, кто в городе. Чёрт…

У Маши что-то падает и она, видимо, наклоняется это что-то поднять.

- Вечеринку? – тяну вяло. – Знаешь, я, наверное, пасс. Встретиться всегда рада, Маш, но вечеринка. Боюсь, я не в настроении.

- Ну и кто тот гад, который тебе его испортил?

Твой отец, - крутится в голове, но я молчу, конечно.

- Михайлов, что ли?

- Не, я его заблокировала, но он пытался помириться.

- Так если сердце по нему страдает…

- Не страдает, - быстро перебиваю, но Машка словно не слышит.

- Так может стоит дать второй шанс, а? Всякое бывает, Поль.

В этот момент я подскакиваю от неожиданного звука.

В замочной скважине проворачивается ключ.

А дальше… дальше я слышу голос подруги из коридора.

- Что за фигня?! – восклицает она. – Слушай, это так странно. Я пришла в квартиру, которую мне папа купил, а тут уже кто-то живёт, - щебечет в трубке Маша, и я одновременно с этим слышу её голос за стеной.

Я очень медленно выхожу из кухни, потому что прятаться нет смысла.

Тайное рано или поздно становится явным. Так?

Маша вздрагивает при моём появлении и потрясённо шепчет:

- А… это ты?.. тут…

Глава 19

- Привет, Маш, - здороваюсь, неуверенно смотря на подругу.

- Привет, глупо спрашивать, что ты тут делаешь, но я всё-таки спрошу.

Маша, наконец, сбрасывает звонок, потому что я перестаю слышать эхо её голоса в телефонной трубке.

- У меня проблемы дома. Твой отец пустил меня пожить. Временно. Сказал, ты всё равно этой квартирой не пользуешься.

Маша издаёт что-то типа «пф-ф-ф» и закатывает глаза.

- Не пользуюсь, - кивает подруга, - но она моя, - говорит с нажимом. – Моя. И даже если я здесь не живу, это не значит, что у меня не могут появиться планы на неё. Вот сегодня я тут тусовку собираю. Как раз хотела тебе предложить присоединиться. Но ты уже здесь. Как мило… - Маша смотрит на меня в упор. – Как мило, что тебе никуда не надо ехать и ты по любому будешь на вечеринке.

Она улыбается широко, но мне как-то не по себе.

- Вечеринка… - вздыхаю понуро. – Мне совсем не до вечеринок.

И уж точно я не хочу ничего устраивать в квартире, где живу. Я тут сплю, ем, в душ хожу и так далее. А вечеринки – знаю, что это такое. Пару раз бывала. Потом квартиру неделю драить надо. А ванную комнату, так все две.

- Не парься, вызовем клининг после всего, - словно читая мои мысли, выдаёт Машка.

Она проходит вглубь квартиры, кидает ключи на столешницу, рядом ставит бутылку с вином.

- В дьютике прихватила, - поясняет. – Давай сейчас выпьем?

- Нет, я не хочу, - мотаю головой.

- Полина, ну ты совсем что ли. Что значит, не хочу. Через два часа тут будет толпа народа. Выпивка, пицца, суши, танцы. Ещё, может, чего.

- А чек-ап как же твой?

- Одно другому не мешает. Кровь ведь я уже сдала! – она хихикает и довольно заразительно.

Маша моет руки, потом роется в холодильнике, довольно кивает, находя апельсиновый сок. А я смотрю на её спину и все внутренности мои сковывает льдом.

Мысли о том, что мне нужно во всем признаться подруге, не покидают меня. Как я могла оказаться в такой ситуации? Это так неправильно, и всё же…

Как же ей сказать, что я сплю с её отцом? То есть спала… Но уже не сплю. Так, может, тогда не говорить? Если признаюсь, это же разрушит всё, снесёт под корень. Маша меня возненавидит. Нет, может, это крепкое слово. Слишком крутое. Я знаю, что она будет в шоке, и, возможно, не сможет мне этого простить. Но ведь это моя жизнь, мои чувства.

Решаю начать издалека.

- Ты не сердишься, что я тут живу?

- С чего? Живи. Я б тебе сама предложила, если б знала, что надо. А тебе почему, кстати, квартира потребовалась? У тебя ремонт дома?

- Ну да… типа того.

Как же! Ремонт! Маша и представить не может, что могут быть другие проблемы вместо ремонта. Например, родители пьяницы, сдающие тебя собутыльникам за… за чёрт знает, что. И поднимающие на тебя руку, за чёрт знает что!

- Какой папа начальник, кстати? – смотрит через плечо с улыбкой.

- Строгий… - произношу медленно.

Он любит минеты по утрам. Особенно от секретарш, расположившихся у него ног. И да, я ему тоже отсосала. Правда, вечером в клубе. И ещё разок на кровати в соседней комнате буквально на днях, - проносится в голове, но я, конечно, этого не произношу.

- Да, это в нём есть, - кивает. – Он же в отъезде, да? – смотрит на меня с хитрецой.

- Да.

- Отлично. Не люблю собирать тусы, когда он в городе. Я знаю, что его охрана за мной присматривает, но это другое. Так что нам на руку, что он далеко.

- Почему на руку-то? – спрашиваю.

Но Машка подносит трубку к уху, чтобы сделать заказ еды в службе доставки. Судя по количеству коробок, тусовка действительно намечается грандиозной.

И уже через каких-то часа полтора, когда гости начинают прибывать, я понимаю, что даже грандиозная – это слабенькое слово.

- Сколько их будет? – спрашиваю у Маши, когда очередная весёлая компашка вваливает в квартиру.

- Много, - пожимает плечами, подруга, крутя бокал в руке. Она медленно потягивает вино и демонстрирует ровный загар в платье с открытыми плечами. – Я по максимуму позвала.

- Ну вот тех, я не знаю, - киваю на новых гостей.

- Зато я знаю. Хочешь познакомлю? – смеётся она, хватая меня за руку и утягивая в толпу.

Маша могла бы проявить понимание, перенести вечеринку в другое место, но, по её словам, все уже были оповещены и приглашены. Она не хотела ничего отменять.

В итоге я всё-таки отхожу в сторону, сижу на диване в углу комнаты, пытаясь игнорировать шум и веселье вокруг. Вокруг меня — толпа знакомых лиц, смех и разговоры, но мне не до этого. Я чувствую себя не в своей тарелке, словно оказалась в чужом мире.

Уютная квартира кажется уже не такой уютной. И здесь громко. От гула голосов и музыки. Кто-то взял на себя роль диджея. Из принесённой колонки долбит музыка. Я клянусь, её слышно на несколько этажей вверх и вниз. Так громко она орёт.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Все танцуют, смеются, общаются, а я просто наблюдаю за ними, стараясь слиться с фоном. Мне не нравится эта атмосфера. Я хочу уединиться, скрыться от всех этих радостей, которые кажутся мне глупыми. Внутри меня нарастает чувство тревоги, и я понимаю, что мне нужно выйти на улицу, подышать свежим воздухом.

Может, мне реально погулять, пока они перебесятся? Сколько это может длиться?

Едва поднимаюсь с дивана, падаю на него обратно, потому что в комнату заходит Лёша. Его я сегодня меньше всего ожидала и желала бы здесь увидеть.

Глава 20

- Ты Михайлова позвала? – ловлю проходящую мимо Машу за руку.

Подруга смотрит на меня плавающим взглядом, она уже прилично выпила, её щеки раскраснелись от веселья и алкоголя.

- Ой, а он приехал, - оглядывается она, потом хватает меня за руки, тянет на себя и сбивчиво шепчет прямо в ухо. – Да, лови момент, Полина, сейчас самое время помириться. Он сказал, что очень сожалеет, что так с тобой поступил, что лучше тебя нет, что не ценил, когда ты рядом была. Ася ему вообще не сдалась, он хочет всё вернуть. А ты зачем его заблокировала?

- Это он сказал? – приподнимаю бровь, отстраняясь.

- Да.

- Маша, он мне не нужен.

- Поль, ну что ты заладила – не нужен, не нужен. Ты вся как в воду опущенная, на себя не похожа даже. Где огонь во взгляде? Дай ты парню второй шанс. Или себе его дай. Используй Михайлова для поднятия настроения. А то так лето пройдёт, и нечего будет вспомнить, а? Расстанься уже со своей девственностью. Используй, как дырокол. Чпок и всё, - ржёт Маша.

- Странный подход, Маш, но с Михайловым точно всё. Он мне врал, он спал с другой. – Смотрю на подругу. Ну неужели она действительно так думает.

- Ты что их застукала в кровати трахающимися?

- Нет.

- Ну на нет и суда нет. Подумаешь пососались на танцполе. А насчёт вранья. Все врут! Ты, что ли, не врала никогда?

- Ну, я никому не изменяла.

- Да? Святая Полина, - хихикает Маша.

А потом поднимает руки вверх, из бокала выплёскивается шампанское, когда Сабурова поёт «ла-ла-ла» под новый трек и крутит бёдрами.

- Прости, я как лучше хотела, - наконец, заявляет она и, чмокнув меня в щёку, убегает.

- Грёбаная самодеятельность, - шепчу я и разворачиваясь, натыкаясь на подошедшего Михайлова.

Лёша улыбается мне чуть заискивающе, а я думаю: зачем он пришёл?

- Полина, привет.

- Пока, Лёша.

Пытаюсь отвернуться, но он хватает меня за локоть и дёргает на себя. Улыбка по-прежнему приклеена к его лицу и совсем не бьётся со словами извинения, которые он произносит.

- Полина, прости, я таким дураком был.

- Кто ж спорит. Пусти, - дёргаю рукой, но Михайлов держит крепко.

Ещё и притягивает ближе, наклоняется, заглядывая в глаза. А мне неприятно. Боже… ну почему я такой слепой была. Его взгляд полон самодовольства и самоуверенности. Баран натуральный, ещё и эгоист до мозга костей. Думает, сказал прости, и я брошусь ему на шею?

Может, другие девушки так и делали?

А ещё от него исходит приторный сладкий запах парфюма. Мне он никогда не нравился, но сейчас Михайлов будто половину флакона на себя вылил, и я морщусь, перебарывая дрожь отвращения. Дихлофос натуральный!

Ещё и голова начала раскалываться. Целый день виски ломило, сейчас стучит в темечке. Надо таблетку принять.

- Полина, послушай меня. Я пытаюсь извиниться, - внушает Михайлов.

Я отворачиваюсь и всё-таки выдёргиваю локоть. Во мне закипает злость. Вспоминаю, как я глупо расплакалась из-за его поступка, а потом… потом позволила Руслану то, что позволила.

Подняв взгляд, округляю глаза в шоке. На пороге моя соседка снизу. Женщина чуть за пятьдесят. Худая и высокая, как палка. Ярко рыжие волосы собраны в высокий хвост. Мы несколько раз сталкивались в подъезде. В первую встречу она окинула меня внимательным изучающим взглядом и сказала, что прежде меня здесь не встречала.

- Я тут теперь живу, да, вот мой этаж.

- Хм… надеюсь, всё будет спокойно, - приподняв бровь, бросила она.

- Конечно, - я точно шуметь тогда не собиралась.

И до этого дня действительно всё было спокойно.

Подхожу к ней, потому что её взгляд, словно магнит. Не оставляет шанса сделать вид, что её тут нет. Она смотрит ровно на меня и глупо её игнорировать.

- Что здесь происходит? — возмущается соседка, рыжий хвост, как у лисицы, возмущённо трясётся с каждым сказанным словом. - Вы что, с ума сошли? Вы на часы смотрели? Приличные люди давно уже спят! Что за бордель вы развели? Вы не курсе, сколько в этом доме квартиры стоят? Знаете, покупая жильё в премиальном классе надо соблюдать приличия. Тут вам не притон. Сейчас наряд полиции быстро приедет, если не прекратите этот шум!

- Я сейчас… сейчас…

- Не сейчас, а немедленно, - она обводит взглядом комнату. И я вижу, как это со стороны выглядит.

Ужасно!

Пьяная толпа жрёт, танцует и поёт, музыка гремит всё громче, колонки будто подскакивают от силы басов. Никто не обращает внимания, что время на часах стремительно приближается к полуночи.

Цепкие пальцы с длиннющим нюдовым маникюров больно впиваются в плечо.

- Если через пять минут это не прекратиться, к вам выезжает наряд. Время пошло, дорогуша!

Я быстро несусь к Маше, трясу её, желая, чтобы подруга пришла в себя.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Но та мотает головой и кричит со всеми:

- Танцы под фонарём, музыка на весь район… громче звук, стук, звон… а-а-а-а! Ух!

- Маша, - трясу её ещё сильнее. – Маша, мать твою! Очнись. Соседи приходили. Сейчас сюда полиция приедет. Уже поздно.

- Да чхать мне! – всплёскивает руками Маша. – Пусть едет! Да, пздц, пусть едет! – Она делает не совсем приличный жест рукой. – Они знают кто мой папа? Он всех их раком… раком поставит! И натянет! Если его дочь обидят! В участок? Да плевала я на их участок!

Я отшатываюсь, смотрю на Машу и не узнаю её. Эту сторону подруги я не успела изучить. Она всегда умела веселиться, что уж говорить. Знала прикольные места в Питере, куда вход только по випкам. Со многими людьми из тусовки была на короткой ноге. Фамилия отца, наверняка, открывала много дверей. Но сомневаюсь, что Сабурову понравится вакханалия, которую Маша тут устроила.

- Маш, твой отец

тебя

раком поставит в первую очередь. И ремнём отходит по заднице.

И меня заодно… за компанию… - проносится в голове.

- Пусть попробует, - фыркает. – Он мне должен. Он мать выпер из нашей жизни. Он меня без мамочки оставил. Плак-плак, - делает вид, что собирает слёзки. – Когда я ему об этом говорю, у него чувство вины возникает. А у меня, - хихикает, - новая круглая сумма на банковской карте. – Она вскидывает руки вверх. – Эй, громче! Давайте веселиться! – потом наклоняется и прижимаясь губами к моему уху быстро шепчет. – Мась, я тебе не говорила. У меня случился роман в отпуске. Педро оказался натуральным педро, мне надо снять стресс. Прости. Хочу тусить и не грустить. Я потом тебе подробнее расскажу.

Машка, пританцовывая, удаляется в сторону скачущего под новый трек народа, а я качаю головой и не понимаю, что мне делать. Может, спрятаться?

Взгляд скользит в сторону спальни.

Ну, если никто не оккупировал мою комнату и мою кровать, то другого выхода я не вижу. Если и там занято, я просто уйду… буду гулять до утра. Или поеду в отцовскую квартиру, куда угодно, только бы подальше отсюда.

В спальне пусто.

Закрываю дверь, и музыка становится тише.

Господи, я уже жду, чтоб наряд полиции приехал побыстрее. Уверена, соседка его вызовет. То, что всех заберут в участок – сомневаюсь, но хотя бы эта дурацкая вечеринка прекратится.

Едва успеваю выдохнуть, как дверь снова открывается и в комнату заходит Михайлов.

- Полина, - его руки ложатся мне на талию. – Вот ты где, девочка моя.

Глава 21

Я отскакиваю от Лёши так резко, что он этого не ожидает, ещё и толкаю в грудь.

- Выйди отсюда! Не трогай меня! – выставляю ладони перед собой.

Что-то или кто-то грохается в гостиной, и я вжимаю голову в плечи, надеясь, что вся мебель цела. И головы тоже.

Михайлов не реагирует на это, улыбается пьяно. Когда успел накачаться? И моё нет для него ничего не значит. Одно нет. Миллионы нет. Ему всё равно.

Он глух и слеп.

- Ну, Полинка! Ну ей богу, подулась и хватит. Строптивая девочка, - усмехается бывший.

Он снова лезет ко мне и пытается поцеловать, а я убегаю на другой конец комнаты и продолжаю орать, чтобы он валил!

- Да что ж ты такая несговорчивая, - досадует Михайлов. – Я к тебе со всей душой. Даже ждать готов, пока созреешь на большее.

- Ты уже ждал. С Казариновой в уголке. Я всё видела. Второй раз не прокатит. Да и пойми, у меня всё погасло. Как отрезало. Не хочу я тебя! Не хочу, Лёша!

Но он лишь глаза закатывает и потирая руки, пытается подойти, а я перебегаю в противоположную сторону. Лёша разворачивается, покачиваясь.

- Слушай, ну все ходят налево. Я вот разок гульнул, больше не буду, - бьёт себя кулаком в грудь, но глаза полны обманы.

Да и верить я ему не хочу.

Я больше не увлечена им.

Да и как можно кого-то другого полюбить после Сабурова? Руслан – это всё. Это вихрь. Это цунами. Водоворот чувств и эмоций.

Мужчина. Мой мужчина. Защитник мой и спаситель мой. Не смотря на то, как поступил со мной в итоге, Руслан много для меня сделал. И для моего горе-отца. Я не стану отрицать очевидное.

Сама ему навязалась, дура. Но это к делу не относится. Он всегда был честен со мной. И предельно откровенен.

А Михайлов… сомневаюсь, что он бы пальцем пошевелил ради моего спасения. Открестился бы от меня и моей маргинальной семейки. Или ещё лучше – пустил слушок по университету, что у Полины Булатовой отец алкаш запойный.

Лёша подходит к постели, наклоняется, упирается ладонями в матрас. Я стою по другую сторону, замерев в ожидании его действий.

- М-м-м… какая кроватка, - хмыкает. – Как раз для нас. Давай, Полина, поваляемся, расслабимся. Я сделаю тебе приятное, ты сделаешь мне приятное. Ну? До самого сладкого так и не дошли. Уж поверь, я умею удивлять.

- Спасибо, уже удивил, - бросаю холодно. – Больше не хочется.

Михайлов смеётся.

В комнату проникает лишь свет луны, искажая выражение лица Алексея. Мне он кажется каким-то ужасным оборотнем. Ведь так и есть. Я ему доверяла раньше, а он… Он вытер ноги и дальше пошёл, а теперь у него вдруг в одном месте засвербело, и Михайлов готов пороть любую чушь только бы я поверила, а он получил своё.

Новый взрыв голосов из гостиной долетает до нас. Все хором вопят какую-то песню.

Ну где же этот чёртов наряд чёртовой полиции? Почему не едет?

- Полина… иди сю-ю-юда… - цыкает он.

И кругом обходит кровать. А когда я пытаюсь проскользнуть мимо него, прыгает на матрас, перебегает быстро и ловит меня со спины за локти.

- Попалась, Красная Шапочка, - дышит пьяно мне в ухо.

Но запах алкоголя от него совсем слабенький, уж я то знаю все сто пятьдесят оттенков амбре, благодаря папаше. Так что, возможно, Михайлов и не из-за выпивки такой, а из-за других стимуляторов.

- Руки, - дёргаюсь, - руки отпустил. Больно же, чёрт тебя возьми! – начинаю вопить и дёргаюсь.

А Михайлов начинает целовать меня в шею и лапать грудь свободной рукой. Больно сжимает полушарие и щиплет сосок. Ни черта не возбуждает, только лишь увеличивает отвращение.

Хочу вывернуться, но Михайлов вгрызается в мой рот, а когда кусаю за губу, матерится и швыряет меня на кровать лицом вперёд. Я перевернуться не успеваю, как он наваливается со спины и начинает имитировать секс. Трётся пахом о мои ягодицы, и я чувствую твёрдый член в его джинсах.

- Ну давай, малышка, тебе понравится. Приласкай его.

За этой вознёй я не сразу осознаю, что музыка и голоса стихли.

А потом дверь распахивается, и в комнате зажигается потолочный свет. Это как обухом по башке. Ярко. Слишком ярко. Аж до рези в глазах.

Михайлов тут же сползает с меня.

- Ты кто, блять, выключи эту грёбанную хрень! – требует капризно.

- Пошёл вон, щенок! – раздаётся с порога громоподобный голос Сабурова.

И я замираю. Воздух застревает в лёгких. Едва поднявшись на локтях, я снова падаю лицом в кровать, а потом вскидываю голову, смотря на Руслана сквозь растрёпанные волосы.

Михайлов, оценив перспективы конфликта со взрослым разъярённым мужиком, предпочитает уползти из комнаты подобру-поздорову.

А я лежу и во все глаза гляжу на Сабурова.

Тот заходит в спальню и пинком закрывает дверь за своей спиной.

В гостиной ещё раздаются шорохи, какое-то нытьё недовольных, которых он и, видимо, его охрана разогнали. А потом хлопает входная дверь и всё…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Тишина.

Резкая.

Давящая на уши.

Пугающая тишина.

Сабуров щёлкает выключателем, и комната снова погружается во мрак.

Я моргаю, ничего не видя. Глаза так быстро к темноте не привыкают. А ещё я скорее чувствую, чем слышу, как Руслан, словно огромная чёрная пантера, приближается ко мне.

Его ладонь ложится мне на затылок, наматывает волосы на кулак. И он тянет меня, задирая мою голову, и заставляет вскрикнуть от боли.

Лицо Сабурова в нескольких миллиметрах от моего. Его губы почти касаются моих, когда он жёстко и зло, и очень вкрадчиво и спокойно уточняет:

- Ну что, Полина, я тебя распечатал, так ты во вкус вошла? Трахнуться решила с каким-то молокососом?

- Это мой бывший, он сам…

- Ах бывший, - перебивает Руслан. – Ностальгия замучила?

- Н-нет, он сам…

- Сладкая моя, ты, кажется, забылась и перешла черту.

- Мне больно, Руслан, отпусти.

Его пальцы лишь сильнее сжимают мои волосы, и я пищу, словно полевая мышь, чей хвост попал под каблук случайного человека.

- Пусти!

- Ага. Сейчас, - отвечает Сабуров и тут же впивается в мои губы жёстким карающим поцелуем.

Глава 22

Мне хочется оттолкнуть его, сказать, чтобы прекратил, но вместо этого я покорно переворачиваюсь и ложусь на спину, впиваюсь в его плечи, обнимаю крепко-крепко, затем скольжу ладонями к затылку, скрещиваю запястья, а ногами обхватываю бёдра и трусь о Сабурова всем телом.

Из меня рвутся стоны и вздохи удовольствия.

Я не могу ничего поделать.

Хочу его. Словно больная. Словно зависимая.

Не смотря на грубость.

Несмотря на то, что мне снова будет больно.

Утро принесёт новые разочарования, в этом я уверена. И страдания.

Но прямо сейчас я хочу Руслана.

Поэтому, когда он рывком сдёргивает с меня одежду и рвёт нижнее бельё, я не сопротивляюсь, лишь стремлюсь быстрее расстегнуть пуговицы на его рубашке и молнию на ширинке.

Он нужен мне.

На мне.

Во мне.

И везде.

Сабуров коленом раздвигает мои ноги шире и резким толчком засаживает член на всю длину. Я задыхаюсь от неожиданности. Но Руслану на это плевать. Он с места в карьер: начинает трахать меня, приговаривая:

- Ты моя, моя, только моя. Полина. Моя! Запомни это! Запомнила? – встряхивает меня.

- Да-да-да! – ахаю я, мотая головой. – Да!

Он лижет мою грудь, кусает соски, я зарываюсь пальцами в его волосы, сжимаю, тяну, рычу в ответ и хнычу. Потому что и больно, и бесконечно приятно.

Поцелуи дикие, необузданные, карающие осыпают моё тело и моё лицо. Сабуров, словно хищник, врезает в меня бесконечными резкими толчками, вышибая воздух из лёгких и мысли из головы.

Остаётся лишь чистое удовольствие и спираль наслаждения, стягивающая низ живота, просит выхода.

Руслан выходит из меня, переворачивает на живот, тянет за ногу к себе и резко врывается сзади. Его член так глубоко, работает будто поршень, задевая самую чувствительную точку. А пальцы мнут то клитор, то грудь. Я уже не понимаю, где нахожусь, когда начинаю кончать. И слышу громкий стон Руслана. Его бёдра прижаты к моей заднице, а сам он внутри моей киски по самые яйца.

Когда Сабуров выходит, я ощущаю, как что-то горячее и вязкое вытекает из меня.

Руслан падает на кровать, и я ложусь лицом в покрывало, потерявшись в ворохе ощущений и эмоций. Каждое нервное окончание горит от перенесённого оргазма.

- Ты… ты кончил в меня, - говорю потрясённо.

- Ну да, - лениво констатирует.

Ему будто всё равно? Я в панике. Вот только голова включилась.

- И что мне делать? Я… я таблетки-то не пью. Что если я…

- Родишь, - коротко бросает Сабуров, вставая.

И это не вопрос!

Всё ещё находясь под потрясением от его слов, жду, что сейчас он застегнёт ширинку, оденется и уйдёт, но Руслан наоборот, стягивает одежду и ложится рядом со мной.

- Что значит родишь? – шепчу неуверенно.

- То и значит. Пойдёшь и родишь. Но, конечно, о предохранении стоит подумать. Прости, не сдержался. Ты просто очень меня разозлила.

- Чем? – я звучу, наверное, очень странно.

Но меня накрывает одной волной шока за другой, потому что Руслан говорит какие-то невозможные вещи. Родишь? Не сдержался? Подумать о предохранении? Звучит так, словно он собирается продолжать то, что хотел прекратить.

- Тем, что закрылась в спальне с каким-то слюнявым молокососом.

- Это бывший, и я не закрылась. Он сам зашёл.

- Вот именно. Зашёл. Полина, думать надо о своей безопасности. Где твоё чувство самосохранения?

Сабуров очень зло дёргая меня на себя, и я ложусь щекой ему на плечо. Оказываясь в каких-то сердитых объятьях.

Он и ругает, и утешает. Очень странная смесь. Утыкаюсь носом в его плечо и веду чуть ниже, вдыхая аромат его кожи. Там всё и пот, и специи, и парфюм с глубокими древесными нотками, который Руслан обычно использует.

- Да Лёша безобидный. Он бы ничего мне не сделал.

- Уверена?

- Да.

- Когда я зашёл, ты лежала на кровати и позволяла ему тереться о свой зад.

Сабуров шлёпает меня по ягодицам, и я ойкаю.

- Неправда, ничего я не позволяла. Он сам.

- Именно. А если б он дальше пошёл? Он всё-таки парень, он сильнее.

Думаю над его словами и снова мотаю головой. Опасности я тогда не чувствовала, лишь бесконечное раздражение на бывшего.

- Он бы не стал, он не насильник.

- Уверенна?

Уверенна ли я? Хороший вопрос. Слова Руслана меня смущают. Я бы сказала да, а теперь и не знаю.

- Вроде, - говорю неопределённо.

- Ты наивная ещё такая. Жизни не видела. И уродов в ней.

- Я жила с одним, - говорю медленно, имея в виду папу.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- То отец, а это левый чужой мужик. Ну, ладно, не мужик, а парень… до мужика ему ещё расти и расти. Ещё неизвестно, каким он станет через десять лет, если уже сейчас такое себе позволяет. Но есть и другие. Не такие мямли, как твой бывший. Тебе бы стоило подумать дважды, прежде чем оставаться наедине с возбуждённой настойчивой особью мужского пола. Ты не проберёшься ему в голову и не узнаешь об истинных намерениях. А меня может не оказаться рядом.

Пока я думаю над его словами, Руслан начинает медленно гладить меня по волосам.

Такая странная – это нежность от Сабурова. И очень неожиданная.

- Наверное, ты прав, - наконец, отвечаю. – В следующий раз, я десять раз подумаю, прежде чем попадать в такую ситуацию.

- Ты в неё вообще не попадёшь, - усмехается, а потом тянет меня за волосы, побуждая посмотреть себе в лицо. – Так что следующего раза не будет, поняла?

Покусывая нижнюю губу, киваю. Глаза Руслана лениво прищурены, там дремлет страсть и что-то ещё.

Господи, какое у него широкое благородное сердце. Я только сейчас в полной мере осознаю, сколько раз он вытягивал меня из полной задницы. Но нам сложно бороться со страстью, мы постоянно будем переходить черту, которую нельзя переходить. Он то это понимает?

- Это что-то значит? – спрашиваю тихо. – Твои слова, я об этом.

- Все мои слова что-то значат, Полина, я их на ветер не бросаю. Прости, если сделал больно, я конкретно на тебя разозлился. Вроде, ты умная, но иногда поступаешь, как бесстрашная идиотка. Будь хитрее, Полина, и осторожнее.

Он замолкает, а у меня столько вопросов. Целый ворох. Они крутятся в голове в нескончаемом хороводе. Но задаю я почему-то один. Именно этот!

- А как же Ксения? Ты с ней спал.

- Спал – это громкое слово, - отрезает Руслан.

- Ну да… она отсосала тебе под рабочим столом.

Ревность охватывает меня, когда я думаю об этом, а Сабуров почему-то смеётся.

- Эта идиотка уронила папку с документами. Потом ползала возле моих ног, собирала. А ты зашла под конец, фантазёрка. И придумала то, чего тебе, видимо, хотелось придумать.

Его слова просто фантастика какая-то. Ничего такого я услышать и не рассчитывала. Мне, правда, было очень больно. Несколько дней я страдала, а он позволял мне думать, что пользовался расположением Ксении. Ещё и в командировку с ней улетел! Боже… я столько всего надумала! Представляла их вместе!

- Документы, правда? – переспрашиваю потрясённо.

- Конечно. Думаешь, я прям всех баб в своей фирме перетрахал?

Ну да… как-то так…

- А разве нет?

- Полина…ты меня убиваешь.

Руслан, не отвечая чётко на мой вопрос, наклоняется и захватывает в плен мои губы, терзая их своими какое-то время.

- Ты опять утром уйдёшь? – шепчу, едва он отрывается от моих губ.

Сабуров откидывается на спину.

- Утро через три часа, - зевает. – Я намереваюсь поспать. У меня был долгий перелёт. И внутренние часы сбиты к чертям.

- А потом что будешь делать?

Его лапища ложится мне на ягодицы, сжимая слегка.

- Трахну разок и позавтракаем, - его забавляет мой сдавленный смешок. – И поговорим, Полина.

- О чём?

- О нас. Не вариант для меня держать от тебя руки подальше. Не могу. Да и не хочу, если честно. Спи, Поля, много болтаешь. Я реально очень устал. И ты тоже. Аккумулируй силы для утра. Я очень зол, будешь отрабатывать и меня успокаивать.

У меня хреналион вопросов к Руслану, но я лежу, прикусив язычок. Завтра мы поговорим обо всём.

Я очень стараюсь не слишком сильно надеяться. И сдержать счастье, которое пытается хлынуть ко мне в сердце и заполнить всё вокруг радужными надеждами.

Но это так сложно!

Глава 23

Утром Сабуров приводит в исполнение свои угрозы. Будит настойчивыми поцелуями в шею, накрывает собой и нежно проникает в меня. Пока я до конца не успеваю проснуться.

- М-м-м, сонная сладкая Полина, - шепчет мне на ухо, двигаясь короткими толчками. – Как в тебе хорошо. Моё идеальное утро!

А я вся теку, потому что, кажется, ночью мне это снилось, а теперь вот происходит наяву.

В этот раз Руслан сдерживает себя, выходит за секунду до и кончает мне на бёдра, а потом тащит за собой в ванную и настраивает душ, чтобы я подольше постояла в нём, вымывая усталость и пьяные песнопения вчерашних гостей из головы.

Пока он приводит себя в порядок в ванной, а после, я слышу, разговаривает с кем-то по телефону, отдавая приказы и распоряжения, пытаюсь навести хоть какой-то порядок в гостиной и на кухне. Выкидываю остатки еды и коробки из-под неё, мусорные пакеты бросаю на балкон. Переворачиваю мебель – кресло и стулья, которые гости Маши опрокинули, и пытаюсь найти что-то съестное в холодильнике, потому что его слегка обнесли вчера.

- Кашу будешь? – спрашиваю Руслана, когда он заходит на кухню.

- Я из детского сада давно выпустился, - усмехается он, наблюдая, как я включаю плиту и ставлю на неё сковородку.

- Ну… у меня не манка, а овсянка. Очень полезно, знаешь ли.

- Делай, попробую. Или хочешь, доставку закажем?

- Нет-нет, я приготовлю, - мотаю головой.

Руслан, проходя мимо, прихватывает меня за талию, коротко сжимая в объятьях, тыкается носом в мои мокрые волосы и делает глубокий вдох.

На меня нападает странная дрожь, а ещё мне становится так легко и приятно. Словно мы миллион раз завтракали вместе.

Пока я помешиваю кашу и жарю яичницу с беконом, в тостере подрумянивается хлеб, а Руслан говорит, по всей видимости, со своим безопасником.

- Ты вопрос решил с участковым? Ну, хорошо, - вздыхает он. – Сигнализируй мне, если что-то не так. Нет-нет, приглядывайте. Запрета перемещения нет.

- Маша? – спрашиваю я, приподнимая бровь.

- Да. Дома отсыпается. Её за город увезли, пусть на свежем воздухе протрезвеет.

- Она хотела повеселиться, просто не рассчитала свои силы, - зачем-то начинаю оправдывать подругу. И себя заодно. – Не думала, что она такую тусу соберёт. Она никогда до этого так не делала.

- Да делала, Поля, делала. Но не в таких масштабах, конечно.

- Сердишься на неё?

- Немного, - пожимает плечами. – Она моя дочь, я вообще на неё долго сердиться не могу. Но прекрасно понимаю, что мозги у неё от матери, а не от меня. Бизнес леди из неё не получится. Ей бы чем-то другим заниматься. Дизайном, модой, праздничными мероприятиями, благотворительностью с животными, например, или детьми, а не в экономику вникать. Уже жалею, что пихнул её в ваш университет.

- Может, что-то изменится?

Сабуров усмехается.

- Сомневаюсь, просто все люди разные и вылепить что-то конкретное из человека невозможно, если это против его природы.

Я ставлю перед ним две тарелки с завтраком и вторую чашку кофе, которую он тут же берёт в руки. Накладываю себе кашу и сажусь напротив.

- Приятного аппетита, - смущённо бормочу, утыкаясь в тарелку.

- Приятного, - откликается Сабуров на моё пожелание.

Всё так странно.

Он. Я. Завтрак.

Бросаю на Руслана короткий взгляд. Мне хочется услышать, что он скажет насчёт нас, так хочется, что на месте сложно усидеть.

И не хочется слышать это одновременно.

Вдруг он передумал за ночь?

Вдруг там что-то такое, что мне не понравится?

Поэтому оттягивая момент, спрашиваю, как он вчера оказался здесь.

- Да я уже подлетал к Питеру, ребята сообщили, что вечеринка плавно перерастает в вакханалию, я попросил подождать, без меня не вмешивать, только если за грань разумного ситуация не выйдет. Так что они немного понаблюдали со стороны, пока я не приехал.

- Понятно, - киваю и снова зачем-то прошу прощения. – Прости.

- Вот я так и думал, пока ехал, что зайчишка-Полишка опять во что-то вляпается. Так и вышло. Нельзя тебя одну оставлять.

Пожимаю плечами, а Сабуров берёт меня за руку и подносит к губам, чтобы мягко поцеловать. Я в некотором шоке за этим наблюдаю. Его сильные загорелые пальцы сжимают мою бледную ладонь.

- Будешь теперь под моим присмотром. Уже сказал, устал я с собой бороться, будешь со мной и больше ни с кем. Поняла?

Я молчу.

- Поняла или есть возражения?

- К-кем буду? – вскидываю на Руслана взгляд. – Лю-любовницей? – спрашиваю.

Руслан выпускает мою руку, откидывается на спину стула и смеётся. Громко и раскатисто.

- А ты сразу женой хотела? – вскидывает брови, чуть издевательски.

Мотаю головой. И краснею. Ой, мне так жарко, что щёки горят, как два фонаря, ей богу. Я просто физически ощущаю, как по коже гуляет пламя смущения.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Полина, - говорит уже спокойнее, снова беря меня за руку, и чуть сжимает, прося взглянуть на него. – Полин, давай пока не будем гнать лошадей, ладно? Я сам не понимаю, что из этого выйдет. Но ты моя. Просто запомни это. Моя. Повторить по буквам?

Часто моргаю в шоке смотря на него.

- И любовница моя, и девушка, и чёрт его знает кто. Серьёзно. Ты мне небезразлична. Ешь давай, а то твои кулинарные шедевры остынут, - взглядом указывает на тарелку.

И я хватаю ложку, которая, конечно, пару раз с грохотом выпадает из моих ослабевших пальцев. Потому что «ты мне не безразлична» звучит почти как «я влюблён в тебя» от Сабурова. Это его максимум. Но признание реальное. И я так волнуюсь, что едва дышу.

Ему не нужны мои ответные признания. Конечно, не нужны. Он итак всё видит и чувствует.

Следующие два дня мы проводим вместе. Днём на работе, вечером в квартире. Много разговариваем и занимаемся любовью.

Как-то плавно я про себя начала называть секс более возвышенным чувством.

Да, Руслан меня трахает. Часто. Много. Долго или быстро. По-всякому. Но что-то меняется. Мы лучше узнаём друг друга и неминуемо сближаемся.

Атмосфера другая.

Только мне пока не верится, что мы вместе. Интересно, сколько времени пройдёт, прежде чем в моей голове уложится этот факт? Долгий это процесс или быстрый?

Вечером третьего дня приезжаем из офиса позже обычного, и, пихая ключ в замочную скважину, понимаю, что дома уже кто-то есть. Замок закрыт на два оборота вместо четырёх.

- Маша… - шепчу Руслану чуть потрясённо.

Не знаю, чего ожидаю. Может, что он развернётся и уедет, скажет, что нам надо держать отношения в секрете, но Сабуров пожимает плечами и говорит:

- Маша, так Маша. Открывай.

Глава 24

- Полина? Папа? – Маша встречает нас в квартире растерянным взглядом.

Впрочем, ей довольно быстро всё становится понятно.

Я гляжу на примирительные пирожные на столе, которые она принесла. На чайник с чаем, который она хотела заварить, на телефон, набирающий мой номер, потому что мой сотовый уже вибрирует в сумочке.

Она одета в джинсы и светлую футболку, волосы забраны в хвостик, на лице не грамма косметики. Даже на себя не совсем похожа. Бледная и растерянная. Её взгляд скачет с меня на отца и обратно.

- Вы… вы что? Нет, - она мотает головой. – Нет, быть не может.

- Маш, - заговариваю первой, потому что Сабуров почему-то молчит.

- Замолчи! – Маша поднимает пальцы к вискам. – Это шутка? Да? Я брежу, что ли? Теперь мне понятно, что ты делаешь в этой квартире. Пап, как ты мог трахнуть мою подругу?

- Ты язык-то прикуси, Маша, - спокойно говорит Сабуров. – И давай без истерик. Всё равно бы рано или поздно узнала.

- Что узнала, - смеётся. – Что ты спишь с Полей? С кем ещё ты спал из моих подруг?

Бросаю быстрый взгляд на Руслана, но он лишь приподнимает и опускает плечи вместе с глубоким вдохом.

- Ни с кем и тебе это известно. И у меня, кстати, Маша, к тебе тоже есть вопросы, - добавляет, прежде чем Маша успевает хоть что-то ещё добавить. – Да-да, очень много вопросов. Хочешь, чтобы я их озвучил, тогда садись, побеседуем. Или можем сойтись на том, что всё хорошо.

Маша мотает головой, слушая отца, но смотрит на меня.

- Как ты могла? Я тебе доверяла! Ты из-за денег с ним, да?

Мои глаза широко распахиваются.

- Нет, что ты… - бросаю взгляд на Сабурова. – Это тут вообще ни при чём.

- А что тогда? Уж не говори, что по большой любви.

- Маша, хватит мучить Полину! – с нажимом произносит Руслан. – Мы сами разберёмся.

- Конечно, сами… - всхлипывает. – А я снова не пришей кобыле хвост, да, пап?

Глаза Маши полыхают ревностью. Это точно не та эмоция, которую я ожидаю увидеть.

- А я ведь извиниться перед тобой пришла, Полина. За тот балаган, что устроила. Я дома сидела, угрызениями совести мучилась.

- И правильно. Тебе полезно подумать над своим поведением, - кивает Сабуров.

- Замолчи, пап! – и тут же: - Прости, пап! – она подбегает к диванчику, хватает свою сумку и бросает нам: - Предатели!

И вылетает из квартиры.

Сабуров качает головой, набирает охрану и просит присмотреть за Машей.

- Не поедешь за ней? – спрашиваю потрясённо.

- Перебесится и поймёт, что не права.

- Не уверенна.

- Я поговорю с ней, постараюсь всё объяснить.

Вздыхаю, нажимая кнопку на чайнике и засыпая заварку.

- Мне что-то не по себе. Я очень люблю Машу, вдруг она что-то сделает необдуманное?

- Что? Она эгоистка, Поля. Ничего она с собой не сделает, если ты об этом. Но у Маши доброе сердце, она всё поймёт и примет.

Задумчиво смотрю в сторону окна, за которым уже темно. И размышляю, а как бы я себя повела, если б моя подруга сошлась с моим отцом. С моим обеспеченным классным привлекательным отцом? Глаза бы ей не выцарапала, конечно, но точно отнеслась с недоверием. Поэтому не могу винить Машу за обиду и подозрения.

И за ревность.

***

Проверяю список дел до конца недели. Через два дня уже возвращается Вилена. Мы с Русланом не обсуждали, что будет дальше. По факту на этом моя стажировка заканчивается. Вчера на карту капнула приличная сумма зарплаты, больше, чем я рассчитывала, и мне даже как-то неудобно. В бухгалтерии, небось, все уже пошушукались по этому поводу.

На почту от Сабурова приходит короткая задача, организовать командировку в Мурманск на три дня. Едет он один.

Ну вот, значит скоро он снова улетит, а я останусь тут.

Подперев голову ладонью, шлю информацию менеджеру по сопровождению, чтобы она забронировала билеты и отель.

Едва кладу жму отправить, как мне звонят на сотовый.

Это бабуля очнулась.

- Да, ба? – отвечаю, хотя мне совсем этого не хочется.

Вот прямо шестым чувством ощущаю, что не надо мне с ней говорить. Она меня обвинила, что я отца в дурку засунула, не понимает, что возможно там ему помогут. Это она ещё о моих планах на квартиру не знает. С каждым днём я всё яснее осознаю, что предложение разъехаться с роднёй от Сабурова – самое здравое.

- Поля, приезжай как можно быстрее, - звучит в трубке её скрипучий голос.

- Я на работе. Не могу.

- Ну как сможешь приезжай. Это срочно.

- У меня до вечера никуда не получится отлучиться.

Бабушка ворчит недовольно.

- Вот несносная девчонка. Тут мама твоя пришла, хочет повидаться.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Меня словно пыльным мешком по башке ударили.

- М-ма-ма? – заикаюсь.

Делаю вдох и закашливаюсь, потому что воздух застрял где-то в горле и мешает говорить.

- Да, мама пришла. Про тебя спрашивает. Ой, Полечка. Приезжай, доча, ну серьёзно. Она очень просит. Приезжай, а то поздно будет!

Кнопка на офисном телефоне начинает мигать, сигнализируя, что идёт звонок с ресепшна, но я лишь протягиваю руку, чтобы её снять и замереть.

- Погоди… Поздно? Почему поздно? – подношу трубку с базы к уху. – Алло, секунду. Подождите, пожалуйста.

Потом снова в сотовый.

- Бабушка?

Моё сердце колотиться, как бешеное, но ответа я не слышу. Бабуля уже положила трубку. А на мой звонок не отвечает.

- Чёрт возьми! – ругаюсь вслух.

- Что случилось? – спрашивает, выходящий из кабинета Сабуров.

У него встреча с главами отделов, по идее я должна ему сейчас ассистировать в конференц-зале, а у меня в голове винегрет.

Кручу трубку стационара в руке, не понимая, что с ней делать, зачем снимала. Кладу обратно на базу.

- Ты чего бледная такая? Заболела?

- Нет, - мотаю головой, - бабушка звонила. Просит приехать срочно. Там вроде как…

- Ну езжай, - перебивает, пока я жую плёнку и пытаюсь объяснить суть.

- Так встреча же, - показываю наверх.

- Возьму другого секретаря. Езжай, только с водителем. Потом он тебя домой отвезёт. У бабушки не оставайся, поняла?

- Поняла, - киваю, чувствуя прилив бескрайней благодарности к Руслану.

- Звони, если что-то будет надо. Не волнуйся, что беспокоишь. Это тоже поняла?

- Да, - вскакиваю и хватаю сумку.

И только выбегая в коридор из офиса, понимаю, что в голове бьётся одно единственное короткое слово: мама.

Женщина, которую я не видела очень много лет.

Глава 25

Водитель высаживает меня рядом с домом бабушки. Стараясь не замечать окружающего убожества, я быстрым шагом иду к подъезду. В доме четыре этажа, половина окон на первом заколочены. Очень депрессивное здание. Одной стороной выходящее на кладбище.

Но бабуля себя всегда успокаивает. Мол, там деревья высокие и давай будем думать, что это парк.

Хороший парк… нечего сказать… С крестиками и гранитными стелами.

Я поднимаюсь по лестнице и жму на звонок.

Слышу бабулино шарканье и щелчок замка, когда она мне открывает.

- Полечка, проходи, - бабушка очень спокойна.

- Я ненадолго, - сразу предупреждаю.

Не помню, когда последний раз видела маму, в памяти у меня осталось не так уж много. Смех, прикосновение рук, поцелуи в щёку, помню, она меня купала и водила в детский сад морозным зимним утром. Тащила санки, пока я упиралась пятками в землю и не хотела уезжать из тёплого дома не пойми куда.

И всё…

Ещё у неё было красивое шёлковое платье. Зелёное в цветочек. Я любила прижимать его к себе, трогать мягкий материал и думать, что буду его носить, когда вырасту.

Но платье исчезло из моей жизни вместе с мамой.

Папа запил.

А потом… я устала ждать, что она вернётся.

И от любого упоминания о ней отец сатанел.

- На кухню, - подталкивает бабушка, и я иду вперёд.

Мои глаза останавливаются на фигуре у стола

Это она. Моя мама.

Я не видела её больше десяти лет.

Сердце замирает, и вместо волнения я ощущаю лишь холодный ком в груди.

Она выглядит и знакомо, и незнакомо одновременно.

Я не помню эту маму.

Это женщина, которую я не знаю.

Лицо у этой женщины довольно молодое. Кожа гладкая, но с легкими морщинками. Ей, наверное, лет сорок пять или около того. Знаю, что родители поженились рано.

- Полина, - заговаривает она.

Наши взгляды встречаются. Против воли слёзы подступают, я же, блин, не железная.

А ещё чувствую неловкость, будто оказалась в чужом доме, и не знаю, как вести себя.

Мне хочется обнять её, а потом оттолкнуть и трясти. Спрашивать, почему она меня бросила?

Да и как можно обнять того, кого не знаешь? Как можно восстановить то, что давно разрушено?

- Мама? – поднимаю бровь.

Всё-таки меня преследует ощущение, что это не первая наша встреча за прошедшие годы. Не знаю… она выглядит, как знакомая незнакомка. Очень странные ощущения.

- Я… я услышала, что отец пропал и вот… сразу пришла, - говорит она.

- Услышала? – спрашиваю с подозрением.

- Да, услышала. От… от знакомых. Тут пришла к Марии Анатольевне, и она подтвердила, что Аркадий в больнице и это надолго. Он же запрещал мне к тебе приближаться. Я же не сама отдалилась, - прикладывает ладони к груди и смотрит на меня с печалью и отчаянием. – Доченька… Я… я хочу тебя обнять. Можно?

По инерции делаю шаг вперед, но вместо облегчения меня охватывает тревога. Что я могу сказать? Слова застревают в горле, и я боюсь, что они не смогут передать всю боль и потерю, которые я чувствовала все эти годы. Я не уверена, что хочу обнимать её в ответ. Она просто незнакомка.

Но не успеваю отодвинутся, она первой подходит и обнимает меня.

А я стою, как истукан, и голова идёт кругом.

Руки висят словно плети по бокам.

И я думаю: зачем я приехала?

Побежала сюда, не подумав хорошенько.

Меня застали врасплох.

Прямо сейчас мне хочется развернуться на каблуках и уйти.

Обратно к Руслану.

Он мой самый близкий человек сейчас.

А тут чужаки.

К тому же что-то в речи этой женщины меня смущает. Я даже не сразу понимаю, что.

- Погоди, - говорю отстраняясь и делая шаг назад. Складываю руки на груди и внимательным взглядом окидываю её с ног до головы. – Ты сказала: пришла к Марии Анатольевне. Пришла… Не приехала. А пришла… - она опускает взгляд, и меня осеняет, что, вероятнее всего, она живёт где-то здесь, неподалёку. Все эти годы… - Насколько далеко идти пришлось? – проглатывая горечь уточняю.

Знать, что тебя предали – больно. Но знать, что тебя предавали на протяжении многих лет – ещё больней.

Теперь мне понятно, почему её лицо кажется мне знакомым.

Возможно, я регулярно вижу её где-то на районе. В магазинах или возле метро, на остановках или в парке.

Она смотрит на меня, и я вижу, как по её лицу пробегает судорога.

Попалась!

Виновна!

В этот момент я понимаю, что между нами пропасть, которую невозможно просто так перепрыгнуть. Мы потерялись друг для друга не из-за кого-то, а потому что она сама так захотела, и это осознание выворачивает меня наизнанку.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Ну я… да… тут… там… - бормочет что-то не особо членораздельное. – Но, Полинушка, я все эти годы страдала, что не могла приблизиться к тебе…

- Ложь! – возражаю, потом разворачиваюсь к бабушке. – Зачем ты её пустила? Зачем меня позвала?

- Так ведь раскаивается человек, что против Аркаши не пошла.

- Да сглупила, не подумав, ушла, - бросается мать ко мне, хватая меня за предплечья. Бормочет быстро-быстро, пытаясь протолкнуть в мои ушли, как можно больше информации. – А потом Аркаша к тебе не пустил. Очень злился. Я не могла с алкоголиком жить. Ты пойми, а тебя он мне не отдавал.

- К любовнику ушла, паскуда, Олька, - шепчет бабуля за моей спиной. – Двух пацанов там прижила, а про дочь забыла.

- Неправда, - плачет она, - неправда. Я помнила всё время. Я страдала. Я подарочки тебе носила. Я пыталась встретиться. Аркаша чуть не убил. Так меня один раз избил, думала не оклемаюсь. Еле уговорила мужа в полицию не заявлять. – Пальцы на моих руках сжимаются всё сильнее.

С большим трудом мне удаётся стряхнуть её с себя.

- Хватит! Не верю! – я тоже плачу. – Не верю! Ни одному слову!

Хотя то, что отец руку поднял, охотно верю.

Но мне плохо… так ужасно давно не было. Мне хочется орать до сипоты.

Двое пацанов? Так у меня братья есть?

Их она растит, а на меня забила?

Почему? Чем я хуже?

- Полиночка, доченька, - бежит за мной, когда я, размазывая слёзы по лицу, поспешно выхожу в коридор. – Постой, доченька.

- Отстань от меня.

- Полечка.

Но я уже в подъезде. Бегу на первый этаж. Быстрее. На свободу.

Ноги с трудом меня держат. Если не сяду сейчас, упаду. И буду лежать там, где остановлюсь.

Водитель открывает дверцу машины. Я юркаю в салон, падаю на заднее сиденье и вытаскиваю телефон из сумки.

Дрожащими пальцами набираю Сабурова.

Мне надо услышать его голос.

Глава 26

Мы с Русланом сидим на диване у него в гостиной.

Я опускаю голову на плечо, в руках держу бокал вина – скорая помощь, как выразился Сабуров. Пью маленькими глоточками и молюсь, чтобы глаза остались сухими.

Уже выплакала всё, что можно было выплакать. Так было страшно, разводить болото перед этим сильным мужчиной. Я слышала, что таких, как Сабуров, женские слёзы раздражают, но он, вроде, не раздражён. Наоборот, гладит меня по голове и успокаивает.

И от его сочувствия мне то и дело хочется снова разрыдаться.

- Что мне делать, Руслан?

- Ничего. У тебя же всё хорошо. Это был временный и, возможно, единичный эпизод.

- Но я не знаю, наврала ли она или не наврала.

Почему мама столько лет не обращала на меня внимания? Почему не вспоминала, когда я нуждалась в ней больше всего? Я чувствую, как обида и горечь заполняют меня.

Сколько раз я призывала её мысленно, особенно когда отец напивался до чёртиков.

Она не хотела жить с алкоголиком, а я была вынуждена это делать!

На что она меня обрекла? Она сама-то понимает?

К обиде добавляется злость.

- А это так важно? Понять врёт она и ли нет? Годы прожиты, Полина, дела сделаны.

Слегка отстраняюсь и смотрю в его красивое уверенное лицо.

- Не знаю, - отвечаю честно. – Возможно.

- Если так важно, спроси у отца, когда он выйдет из больницы.

- Ох, он рассвирепеет.

Уже представляю гром и молнии, которые он будет метать в мою сторону. И это хорошо, если руку не поднимет. Хотя он, наверное, уже не поднимет. Понял, что сдачи получит. Не от меня, конечно, от Руслана.

- Хочешь, я с тобой буду рядом. В моём присутствии он точно будет шёлковым и покладистым.

Я провожу пятернёй по волосам, откидывая их со лба.

- Не хочу тебя в этом вмешивать. Так противно. Почему она так поступила? Она же моя мама? Живёт рядом, воспитывает других детей, а про меня и не вспоминала. Мне уже восемнадцать! Где она была? Ах… да… в соседнем доме. Ну, может, не в соседнем, но достаточно близко. Я не заслуживаю такого отношения, игнорировала меня столько лет, словно я не существую.

Меня пробивает на ироничный смех. Это, конечно, защитная реакция какая-то, потому что так-то мне не смешно!

- Так дело в том, что ты ощущаешь себя брошенным ребёнком?

- Не знаю, кем себя ощущаю. Никем, - долгий вздох поднимается из самых глубин моей грудной клетки.

Сердце бьётся рвано. Солнечное сплетение горит от обиды. Наверное, я теряю осторожность из-за разбалансировки чувств и эмоций, потому что начинаю задавать Сабурову слишком личные вопросы.

- А Маша с мамой общаются? Она, вроде, говорила, что общается. Она ведь с тобой жила. Только и слышала: папа то, папа сё… про маму она почти не говорит.

- Тоже? – поднимает бровь Сабуров. – Это ты меня со своим отцом соотнести пытаешься? Не очень приятное сравнение.

- Прости… я просто пытаюсь понять.

- Все люди разные. Не ищи аналогий.

Я замолкаю. Последнее, что хочу – делать неприятно Руслану. Хотя его словами не обидишь.

Однако минуту спустя он сам рассказывает про жену.

- Мы давно развелись. Машке лет пять было. Чувства остыли. Я решил, что так будет лучше.

Я решил… так похоже на Сабурова.

- А она возражала?

- Нет. Не особо. Я женился-то как честный человек, когда она залетела. В любом случае, материально я её не обидел. Она довольно быстро нашла себе мужчину. Машка тогда жила с ней в основном. Я по стране мотался. Когда мог, забирал к себе. Но постепенно стал замечать, что всё чаще и чаще она скидывает дочь на бабушку, или оставляет одну с няней. Машка как пятое колесо в телеге там была, вот я и забрал её себе. Новых детей у моей бывшей не появилось. Но таким, как она, дети особо и не нужны. Она живёт свою прекрасную жизнь. Дочь выросла. Можно общаться, как с подружкой. Машка добрая, зла не держит. В её жизни есть и папа, и мама, просто она воспринимает нас по отдельности. Можешь провести какие-то параллели со своей историей. В чём-то вы похожи, если говорить о матерях.

- По-моему, абсолютно разные ситуации.

Сабуров берёт бокал, чтобы подлить вина, и я качаю головой.

- Хочешь меня споить?

- Подпоить. Это разное.

Я снова болтаю вино в бокале и размышляю над рассказом Руслана. Он приоткрывается передо мной понемногу, и иногда мне страшно заглянуть к нему в душу и увидеть там тёмную бездну. Могу ли я доверять Сабурову. Да… Но во всём ли? А сердце своё доверить?

Что если он потопчется на нём и пойдёт дальше?

Хотя поздно… моё сердце уже принадлежит ему.

- Вот ты сказал, чувства остыли, а что если и ко мне остынут? – спрашиваю тихо.

Сабуров усмехается, и это заставляет меня моментально ощетинится.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Ну, во-первых, я пока тебе в любви не признавался. – Эти слова больно царапают сердце. Горько от такой правды.

Опускаю голову, чтобы не смотреть на него.

- Ну а во-вторых, - трогает мой подбородок. – Ты – это совсем другая история.

Он наклоняется и целует меня. Сладко, долго, нежно. Ладонью проводит по шее и ниже по груди, мягко сжимая полушарие на пути к животу и бёдрам.

Думала, во мне всё спит, но нет… Сабуров будит желание. И я загораюсь.

Он опытный мужчина, знает, на какие точки надавить.

И я ему благодарна.

Тревоги отходят на задний план, а желание – на первый.

- Пошли в спальню, - кусая за мочку уха, приглашает он. – А то я в командировку улетаю, несколько дней не увидимся. К тому же секс – отличный способ вытрахать все грустные мысли из твоей головы.

Хохотнув, я отстраняюсь, но Руслан снова притягивает меня к себе.

- Ничего смешного не вижу, - заявляет, отставляя мой недопитый бокал на столик.

А потом подхватывает меня на руки и уносит в спальню.

Глава 27

Руслан уезжает в командировку. Один. А я остаюсь дорабатывать последние несколько дней, потом передаю дела Вилене, и на этом мою стажировку можно считать оконченной. Жалко будет расставаться с кабинетом, с Русланом, который сидит за дверью, с чётким распорядком дня, с моими обязанностями, которые успела полюбить. С потоком новых знаний и умений, которые я приобретаю, набираясь опыта в полях, а не в теории.

Мы не говорили с Сабуровым, что мне делать дальше. Я бы с удовольствием продолжила быть его личным помощником, но… это невозможно.

Тем более, с сентября я вернусь в университет. Учусь я на дневном, так что без вариантов.

Возможно, через год будет новая стажировка и он снова возьмёт меня к себе.

Возможно, через год, дурочка, вы даже не будете вместе,

- надсмехается внутренний голос.

Не хочу думать, что будет через год. Не хочу думать, даже что будет через неделю. Живу одним днём. Есть сегодня и это уже хорошо.

Пока добираюсь до работы, пытаюсь дозвониться до отцовского врача, уточнить, что нового, но тот сбрасывает. Занят или на обходе. На подступах к офису, он мне перезванивает.

Думала, отец на реабилитации на месяц, но реальность такова, что по истечению этого срока его переведут из интенсивной терапии в стационар. Где он будет лежать долгих сто двадцать дней или около того. Потом какая-то программа «двенадцать ступеней», работа с психотерапевтом, преодоление зависимости и куча всего, во что я даже вникнуть не в состоянии. И его снова куда-то переведут, там сроков итоговых нет.

Я даже не понимаю, подействует ли это на алкоголика со стажем.

Но доктор уверяет, что они работают над этим.

Работают…

Было бы желание, как говорится. Но не уверена, что у отца оно есть.

А ещё меня тяготит, что Сабуров, конечно, всё это оплатил.

Опуская руку с зажатым в ней телефоном, вздыхаю.

Ужасно…

Я обязана ему с ног до головы.

Он погряз в моих проблемах.

Ещё и вместо приятного времяпровождения с любовницей у него сеансы психотерапии и закрытия гештальтов насчёт матери-кукушки. Сколько я всего на него вывалила!

Ужасно…

Ещё один неприятный сюрприз ждёт меня у дверей офиса.

Я сначала глазам своим не верю. А потом хочу развернуться и убежать.

- Доченька… - мать делает шаг в мою сторону.

- Что ты тут делаешь? Как ты меня нашла?

- Мария Анатольевна сказала, где ты работаешь. – Она смотрит на высокое красивое здание. – Серьёзное место. Платят, наверное, хорошо?

Точно, я же оставляла адрес и название фирмы бабуле.

- Не работаю, а стажировку прохожу. Но это к делу не относится. Ты зачем пришла?

- Я хочу поговорить, доченька.

- Вчера уже поговорили, - пытаюсь обойти её, но мать впивается в мою руку цепкими пальцами и тянет на себя.

- Пожалуйста, Полечка, ну пожалуйста, выслушай.

- Я не желаю ничего выслушивать.

Мимо проходит народ из офиса. С кем-то я коротко обмениваюсь приветствиями. На нас странно смотрят. Например, Лушкин, начальник охраны.

- Какие-то проблемы, Полина Аркадьевна.

- Нет-нет, всё хорошо, - потом уже к матери. – Прошу отойдём.

- Полина Аркадьевна, - повторяет она. – Ты совсем взрослая стала. Вон уже по имени отчеству обращаются.

- Пожалуйста, не надо начинать.

Прижимаю пальцы к вискам. Эти разговоры сведут меня с ума. Остановите планету, я сойду!!!

Сегодня смотрю в её лицо, никакой разницы со вчерашним днём не вижу. Но она, вроде, не злоупотребляет. Хотя одета довольно просто. Видно, что, уйдя от отца и бросив меня, звезду с неба не схватила. Живёт себя и живёт, как сотни других обывателей.

- Что тебе надо? У меня рабочий день уже начинается.

Мать хватает меня за руку и крепко сжимает ладонь.

- Полинушка, пожалуйста, не отталкивай. Я понимаю, что я тебя предала тогда. Была плохой матерью. Ты не представляешь, сколько слёз я выплакала! Но Аркаша не позволял тебя забрать. Правда. Я пыталась договориться.

- Договорилась бы через суд.

- Сейчас может быть, но тогда всё иначе было.

- Не вижу существенной разницы, не так уж много времени прошло. К тому же по суду я бы точно осталась со мной.

- Аркаша грозился прибить. Я испугалась.

Мать грустнеет.

- Наверное, всё, что я скажу, будет звучать недостаточно убедительно для тебя.

- Наверное.

Мне удаётся освободиться от её пальцев.

- Давай начнём всё с чистого листа. Пожалуйста, прости меня, - просит, но всё, что я ощущаю в этот момент: желание как можно быстрее закончить разговор.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Я прощаю, но ничего начинать не буду.

Я тверда в своём намерении. Потому что мать, хоть и извиняется, в её глазах я не вижу искреннего раскаяния. Сейчас при свете дня это особенно хорошо видно. Она будто заученными фразами говорит. То ли сама себе внушила их правдивость, то ли вместе с бабулей или ещё кем-то текст составляла.

- Доченька, я всегда тебя любила.

- Хватит, - перебиваю, - пожалуйста, не начинай. Всё равно не верю. И не приходи больше к моей работе. И домой не приходи. Не хочу тебя видеть. Столько лет не общались, пусть всё останется по-старому.

Меня колотит.

- Ну, если не хочешь общаться, хотя бы помоги, - выдаёт мать, и я застываю.

- Чем? Чем я могу тебе помочь?

Она мнётся, отводит взгляд, а потом очень тихо произносит.

- У меня совсем с деньгами туго. Матвей, мой муж, сейчас без работы, надо мальчишек чем-то кормить. Пособия маленькие, а у тебя, твоя бабушка сказала, новый богатый мужчина.

- Новый? – потрясённо переспрашиваю. – Новый?

Первый и единственный, если быть точной. Лёша не в счёт. Там не пойми что было и, слава богу, далеко не зашло.

- Да, новый и богатый. Он же, наверняка, тебе деньги даёт, ты бы могла…

- Стоп, - выставляю руку перед собой, - давай проясним: я не содержанка. Никто мне деньги не даёт. Я их зарабатываю. Стажировкой, повышенной стипендией, частными уроками. Но там копейки, которые тебе не помогут…

- Каждый рублик важен, - быстро вставляет она.

- И нет, я не могла бы тебе помочь материально, - завершаю свою мысль.

Она вздыхает, смотрит на меня, на здание.

- А на работу взять? Вот сюда? – кивает на вход. – Помоги? Хоть кем-то бы взяли… замолви словечко?

- Нет! – отрезаю и, развернувшись, ухожу.

Вот собственно и понятно, что этой женщине нужно от меня.

Когда вечером звонит Руслан, я не говорю ему о появлении матери. Хватит его грузить моими проблемами. У него своих достаточно.

Например, Маша. И их взаимоотношения, испорченные из-за меня.

Маша, которая на следующее утро внезапно присылает мне примирительное сообщение на телефон.

«Полина, нам надо поговорить. Я не хочу расстраивать отца. И ты мне дорога. Как насчёт примирительной чашки кофе в «Лаванда-баре»?

Примирительная чашка кофе в этом заведении обойдётся в три раза дороже обычного капучино в любом другом месте. Но это не суть. Могу себе позволить, зарплату же я получила.

Я понимаю, почему она написала, а не позвонила. Проще отправить текст, чем набирать и голосом пытаться что-то выразить. К тому же сказать сложнее, чем набить текст.

Отвечаю ей, что, да, конечно, я с удовольствием. И мы договариваемся встретиться в шесть.

Возле офиса чисто. Я вздыхаю с облегчением. А то, честно говоря, опасалась, что мать может меня снова караулить у входа.

А вот в самом офисе меня ждёт сюрприз.

Вилена вернулась раньше времени.

Глава 28

Личная помощница Руслана расселась на своём законном месте и уже стучит одним пальчиком по клавиатуре. Она идеальна. Надо признать.

Ей идёт её рабочее место – белоснежный стол, белоснежный компьютер, белые папки с золотым тиснением за её спиной на стеллаже.

И сама Вилена блондинка в белом. С бледным нюдовым маникюром.

- Ну что застыла? – выдаёт вместо приветствия. – Иди сюда. Дела передавай. И можешь быть свободна.

- Сегодня у меня рабочий день, - пытаюсь возражать.

Вилена хмыкает.

- И где ж ты работать собралась? Место занято. Мной, если заметила.

- Я тебя сегодня не ждала. Могла бы предупредить.

Вилена демонстративно закатывает глаза, будто показывает всё, что она думает о предупреждении меня.

- Бери кресло, подкатывайся и объясняй. Что происходило с несчастным Русланом Викторовичем в моё отсутствие.

Я трахала его несколько раз, теперь мы встречаемся. Ну, встречаемся, это, может, слишком сильно. Но я любовница. Постоянная. А ты в прошлом, - почему-то язвительно проносится в моей голове.

А следом неуверенно: Она же в прошлом?

Что если, насытившись мной, Руслан вернётся к проверенному безотказному варианту. К череде Вилен и ей подобных?

Бред. Нет! – успокаиваю себя.

Но на самом деле я до конца не знаю, насколько это у нас. Надолго ли?

Я сажусь рядом и методично прохожусь по каждому пункту. Передаю ей текущие договора. Показываю график встреч, выделяю, какие новые командировки предстоят. Демонстрирую цепочки писем по основным моментам и с бухгалтерией и юридическим отделом.

Вилена сначала пытается запоминать, потом, осознав, что информации слишком много, записывает.

Чиркает ручкой в белоснежном ежедневнике.

- Это не конец? – спрашивает раздражённо, когда я встаю, чтобы сходить на перерыв за чашкой кофе.

- Нет.

- Ой… мне надо мотнуться по делам. – Она смотрит на экран телефона. – Это буквально на час, может, два. Потом вернусь, продолжим. Можешь пока посидеть на моём рабочем месте, - махает наманикюренной ручкой, мол, разрешаю.

Затем, подхватив сумочку, уплывает из кабинета.

Так быстро, - думаю с сожалением – всё так быстро происходит. И проходит.

Открываю свои записи и принимаюсь за работу. Всё же часть предпочитаю завершить самостоятельно. Вилене дольше объяснять.

Ну раз она ушла, то я могу сделать кофе в кабинете Руслана. Сабуров не против, что я пользуюсь его кофе-машиной, но останься в офисе Вилена, визгу бы было.

В кабинете Сабурова есть небольшая дверь, ведущая в комнату отдыха. Ею пользуется только он. Здесь есть душ. Комфортное кресло. Небольшой шкаф с одеждой на смену. И барный уголок.

Надо сказать, один раз мы как-то в разгар рабочего дня сняли на этом кресле стресс.

Опыт интересный, но не тот, который мне хотелось бы повторять.

Было очень страшно, что кто-то нечаянно зайдёт и застукает нас, хотя мы не раздевались полностью. Руслан задрал мне платье, спустил трусики и поставил на четвереньки. Сам лишь ширинку расстегнул. Трахнул быстро, шлёпнул по ягодице, словно выразил одобрение, зато потом держал в своих объятьях и целовал до умопомрачения. И двумя пальцами продолжил трахать меня, пока я не взорвалась во втором ещё более бурном оргазме.

А потом до конца дня ходила, будто пьяная.

В абсолютно нерабочем настроении.

Усмехаюсь, вспоминая этот день. Как же мне не хватает моего босса во всех смыслах.

Ещё Сабуров уверил, что к нему никто без предупреждения не сунется.

А вот сейчас, пока кофе-машина громко пыхтит, я, кажется, слышу какое-то движение за дверью.

Подождать или выйти? – думаю в растерянности.

Потом одёргиваю себя.

Ну кто это может быть!? Максимум капризная Вилена вернулась.

Только выйдя с чашкой кофе, её не вижу. В офисе, кажется, всё на своих местах. Пожав плечами, возвращаюсь за стол и спокойно попиваю латте, пролистывая новый договор с башкирским застройщиком.

Проходит почти два часа, Вилены так и нет. Я сама уже собираю папки из архива, которые брала ранее, и несу их в договорной отдел.

Выхожу из директорского офиса и, миновав лифт, заворачиваю в административное крыло. Сейчас конец обеденного времени, и народ тихонько подтягивается на рабочие места. Кто-то здоровается со мной, и я думаю, что практически чувствую себя здесь своей. Кто-то мил и дружелюбен, кто-то насторожен, кто-то завидует, есть и откровенно агрессивные, вроде, Ксении и Вилены, считающие себя королевами и фаворитками.

Но теперь я знаю, что в сердце и постели Сабурова есть только я.

По крайней мере, в этот период времени.

Дверь передо мной открывается и из неё в коридор шмыгает женщина в униформе уборщицы.

Мы сталкиваемся, на моих губах замирает недосказанное:

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Извини… те…

Глаза распахиваются шире от шока.

- Ты? – возмущённо начинаю. А потом с опаской оглядываюсь. – Что ты тут делаешь?

Моя мать смотрит на меня, засунув руки в карманы. Стоит и моргает. Она реагирует не сразу и вообще выглядит какой-то заторможенной. Плечи подняты, голова словно втянута в них.

- Я в клиннинг устроилась, обслуживающий бизнес-центр.

- Но почему сюда?

Она опускает взгляд, переступает с ноги на ногу.

- Ну ты же помочь мне не хочешь с работой.

Нормально так… обвинения?

- Не хочу и не стану. И сталкивать с тобой каждый день тут не хочу.

- Я два через два, не переживай, - и снова тянет так тоскливо. – Доченька.

- Для меня ты незнакомка. Вот лучше ей и оставайся.

Может, грубо, зато честно.

Всё это начинает напоминать пугающее преследование. Я не была ей нужна до того, как она не узнала, что я подцепила «нового богатого мужика». Вот и вся правда о её проснувшихся внезапно любви и раскаянии.

Я разворачиваюсь и иду вперёд, раздражённая и поражённая. И натыкаюсь уже на вышедшею в коридор Вилену.

- О, Булатова, правильные знакомства заводишь. За всю стажировку только с уборщицей успела сойтись? - хихикает. – Это что? – кивает на папки в моей руке.

И я понимаю, что так и не дошла до договорного отдела. После столкновения с «матерью» на нервах утопала в противоположную сторону.

- Архивные договора. Я отнесу сама.

- Архив в другой стороне.

- В курсе.

Она фыркает, пожимает плечами и уходит в сторону кабинета.

Ближе к концу рабочего дня я навожу финальный порядок. Убираю любые следы пребывания себя, потому что мои вещи точно отправятся в мусорку, если Вилена что-то обнаружит. Протираю статуэтки и сертификаты на полках. Руслан любит чистоту и свежий воздух. Перед его приходом на работу я почти всегда проветриваю помещение. Кабинет убирают, но я слежу за мелочами.

Когда я встаю на стульчик, чтобы вернуть статуэтку белого тигра на полку, дверь директорского офиса распахивается и в кабинет входят Вилена и Лушкин, начальник охраны, следом ещё двое мужчин по форме.

- Вот она, - тыкает в меня пальцем Вилена. – Я видела, она разговаривала с ней в коридоре, - шипит она.

- Точно, - кивает Лушкин. – Я то всё думал, где эту женщину видел. Вчера у входа столкнулся.

Я опускаю взгляд ниже и смотрю на распечатки в его руке.

- Спускайтесь, Булатова, - приказывает он.

И я аккуратно возвращаюсь на пол.

- Это ваша знакомая? – пихает он мне листы А4 под нос.

Там чёрно-белые распечатки с камер-наблюдения.

На которых запечатлена моя мать в тех местах, где ей не следовало быть.

Глава 29

- Кто это и почему вы с ней разговариваете? – требует Лушкин.

- Да-да, они так мило беседовали, я всё сама видела, - щебечет Вилена, вышагивающая за нашими спинами.

На самом деле, шипит она, как змея, но у меня ощущение, что её истинный вид, доступен только мне.

- Никто, - быстро отвечаю. - Столкнулись в коридоре.

Мне кажется, у меня всё на лице написано. Ещё и щёки предательски горят. Небось, стою, красная, как рак. Лушкин с подозрением на меня смотрит, очень пристально, будто пытается пробраться в голову и прочесть мысли.

- А вчера у входа тоже столкнулись? – надавливает Лушкин.

- Да, просто столкнулись.

- Вы же долго разговаривали. О чём? Вы знаете эту женщину?

Снимки моей матери, вытаскивающей что-то из ящика стола и пихающей это что-то к себе в карман, оказываются под моим носом. Лушкин перебирает листки, и я вижу мать с разных ракурсов. Выглядит, как неудачливый воришка. Неужели не понимала, что кругом камеры? Очень глупо.

- Что она сделала? – вырывается у меня.

Может, телефон вытянула или кошелёк?

- Нет, вы на вопрос по существу ответьте, Полина. Я вам его задаю, а не вы мне, - настаивает Лушкин.

- Ни о чём, она спрашивала, есть ли в фирме вакансии, но я не занимаюсь наймом и без понятия, кто требуется в «Ай-Си Инвест».

- Но она устроилась же! Нет, ну вы посмотрите, - тычет пальцем в снимки Вилена. – Один здесь, и эта мадама бомжарского вида разгуливает по коридорам фирмы.

Меня аж передёргивает от слов Вилены. Вид у матери не такой уж «бомжарский», она обычная. Конечно, до секретарши генерального ей далеко, тут никто не спорит.

- Она устроилась в клиннинг, - осекает Вилену Лушкин. – Это сторонняя организация, которая обслуживает бизнес-центр. К «Ай-Си Инвест» никакого отношения не имеет.

Только мысленно радуюсь и благодарю его за пояснения, очень не хочется выслушивать бредни от Вилены. Как вся моя благодарность испаряется.

Лушкин смотрит строго и требовательно. Пальцы в туфельках аж поджимаются от страха.

- Тогда, Полина, объясните, почему у вас с этой дамой одинаковые фамилии? Вы Булатова и она Булатова.

- Бу-булатова? – переспрашиваю.

Я даже не знаю, какая у моей матери фамилия. И почему она не сменила её, когда развелась с отцом?

- И что, что Булатова?

Лушкин хмыкает и качает головой, и даже, вроде, бормочет что-то в мой адрес. Что-то типа «дурочка» или «чего упирается».

- Вы будете и дальше утверждать, что не знаете, кто это? – звучит с нажимом.

Он смотрит так строго. Так тяжело. Словно придавливает бетонной плитой, из-под которой мне не выбраться. Даже дышится с трудом. Это нервы.

- Ну говорите, иначе пойдёте, как соучастница! – снова встряхивает листами.

И меня прорывает.

- Это… это моя мать, но мы не общаемся. Я десять лет её не видела. Серьёзно? Буквально вот на этой неделе впервые за долгое время встретились. А потом она сюда пришла. Просила помочь, но я отказалась. И вот сегодня. Третий раз.

- Ага… не общались. И будете продолжать утверждать, что вчера первый раз после десятилетнего перерыва её встретили?

- Ну я же сказала, - втягиваю голову в плечи. – Второй, если быть точной, вчера. Сегодня третий.

- Не смешно.

- Я не шучу.

- А похоже, что пытаетесь. Ну ничего, вам скоро будет не до шуток. Собирайтесь.

Лушкин кивает своим парням. Те делают шаг ко мне, оттесняя потирающую руки Вилену.

Она отвешивает комментарии в стиле:

- Сообщницу привела. Воровки! Я всем всё расскажу! И вот понаберут всяких на стажировку. У-у-у, как тебе шеф доступ дал сюда, а? Надо проверить, кстати, ничего ли не исчезло из его кабинета?

Точно… пока я пила кофе, кто-то будто ходил по офису. Может, это мать была? Может, она реально что-то стащила в кабинете Сабурова?

- Да что ты такое говоришь? Я у Руслана ничего в жизни не возьму.

Вилена шокировано смотрит на меня. Сужает свои злющие глазки, которые так и мечут молнии. Аккуратный носик морщится.

- Руслана? Руслана?! – вопрошает. – Руслана Викторовича, идиотка! Какой он тебе Руслан?!

Она теперь ещё с большим подозрением на меня посматривает. Понимает, что её место под столом и на столе шефа занято мной.

На самом деле, мы никогда с Сабуровым именно в кабинете этим не занимались. Тот случай в комнате отдыха не в счёт.

Я знаю, что я отличаюсь. Знаю, что он ценит меня. Знаю, что чувствует большее, чем просто желание.

Но для Вилены я лишь новая конкурентка за благосклонность шефа.

- Пойдёмте, - напоминает Лушкин, наклоняя голову к плечу.

- К-куда? – смотрю на него во все глаза.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- В службу безопасности.

- Зачем?

- Продолжим там.

Лушкин кивает одному из своих парней и тот берёт меня под локоть совсем неласково.

Я семеню к выходу, покачиваясь на каблуках.

- Дайте я вещи возьму, телефон, мне нужно позвонить.

- Позже позвонишь.

- Но…

- Успеешь.

Меня не хотят слушать, ведут на несколько этажей ниже и оставляют одну в комнате. Заводят, усаживают на стул со словами «Ждите здесь».

В комнате нет окон, нет часов, нет никого, кроме меня.

Тут стол и несколько стульев. Пустой стеллаж. Больше похоже на пустующую кладовку или комнату для допросов, как в детективных фильмах.

А я что? Я преступница? Меня надо допрашивать?

А что с матерью? Её тоже задержали?

Нет. Этот вопрос вообще не должен меня волновать. Меня должна волновать только я.

Мне бы позвонить Руслану, да рассказать, что охрана фирмы меня за преступницу приняла.

Есть личная охрана Сабурова, а есть охрана фирмы – это две разные организации, и, видимо, конкурирующие между собой.

Вскоре возвращается Лушкин, меня снова берут под руки и ведут обратно в офис Сабурова.

- А зачем было меня сюда вести? – пытаюсь возмущаться.

Но никто меня не слышит и не слушает.

- Давайте позвоним Руслану Викторовичу, он вам скажет, что я не при чём.

- Незачем Руслана Викторовича беспокоить. Он в важной деловой поездке.

А в офисе на столе моя сумка, молния расстёгнута, края разведены, а внутри статуэтка пантеры. Она обычно находится на одной из полок в кабинете Руслана. Изображения и статуэтки хищников у Сабурова повсюду.

- Вот у вас нашли.

- У меня?

- Да, у тебя, - возникает Вилена. – У тебя. Решила поживиться напоследок. Сегодня же твой последний день. Можно и стащить что-то вместе с мамочкой. Всё равно завтра сюда идти не надо. А так пропало и пропало. И заметили бы не сразу.

Хочется закрыть уши руками и не слышать противный голос Вилены. Я смотрю на Лушкина.

- Вы серьёзно? Вы ей верите?

- Мы сами нашли статуэтку в вашей сумке.

- А почему вы обыскивали мои вещи без меня?

- Никто не обыскивал, сумка стояла вот там и молния была расстёгнута.

- Тогда, по-вашему, я настолько глупая, что украла её и не позаботилась спрятать?

- Риторический вопрос, - невозмутимо отвечает Лушкин.

- Да это она, - тыкаю пальцем в Вилену. – Она мне её и подкинула.

- Ты, идиотка, думай, что говоришь, - поднимает Вилена руки ладонями в верх. – Совсем крыша едет. Стерва! Сама стащила, а меня обвиняет. Нет, ну вы слышали?

Я на неё не смотрю, только на Лушкина и его сотрудников, но тем вообще всё равно, что происходит. Они делают свою работу, не чувствуя ни злости, ни сочувствия.

- Да вы что, смеётесь что ли? Зачем мне это? – указываю на фигурку пантеры.

- Это, как вы выразились, антиквариат. Думаю, до полумиллиона вы за статуэтку бы выручили легко. А то и больше, учитывая из чего сделаны глаза.

- Из чего?

- Из драгоценных камней.

- Ещё бриллианты скажите, - фыркаю.

- Они самые.

Лушкину не смешно.

- Собирайтесь, едем.

- Куда?

- Будем оформлять протокол. Ночь в камере посидите.

- Что? – голова кругом. Мне так плохо, что я хватаюсь за грудь. В солнечном сплетении горит и так давит, что воздуха не хватает. Ноги меня держат с трудом. Накрывает нереальностью происходящего. – В какой камере? Вы о чём вообще?

- Собирайтесь, Булатова. Собирайтесь.

Глава 30

Я сижу на жестком стуле в одном из пустых кабинетов отделения полиции. Стены окрашены в холодный серый цвет, да и вообще в помещении не тепло. Приходится обхватить себя руками, чтобы согреться и не дрожать.

Меня уже колотило от нервов и возмущения. Это прошло. Как и прошла надежда связаться с Сабуровым.

Я совсем не мягко намекнула Лушкину, что у него будут неприятности, на что он ответил посмотрим. И себе под нос буркул что-то насчёт очередной девицы, возомнившей себя кем-то большим для шефа. Шалавой офисной он меня, конечно, вслух не называл, но, видимо, подумал.

Может, так и есть? Может, я возомнила?

Не думаю, что Руслан поверит, что я реально там что-то стащила или помогала матери воровать, а вот прекратить наши начавшиеся развиваться отношения может запросто.

Кто я для него?

Реально очередная девица? Или не очередная? Захочет ли он афишировать наши отношения? В конце концов, он не последний человек в городе, сплетни пойдут.

А там разроют, кто я такая, где живу, про отца-алкоголика и мать-воровку, бросившую меня, когда я была ребёнком.

Нужны ему такие новости? Сомневаюсь.

Вокруг тишина, только изредка доносятся шаги за дверью. Я чувствую, как внутри меня нарастает тревога. Лушкин сказал, что камеры переполнены и что я должна быть счастлива, что меня оставят в кабинете, а не с ворьём, наркоманами и проститутками в общей.

Думаю, у Лушкина тут блат. Он договорился и меня решили припугнуть, в надежде, что я впаду в истерику и напишу признание. Но мне не в чем признаваться, а поклёп саму на себя наводить не стану.

Он сказал, что они посмотрели по камерам, что я вынесла. И на камерах затемнение. Не видно, что происходило в приёмной. А вот то, что я заходила в кабинет, видно. И что выходила с чем-то оттуда тоже.

С дурацкой чашкой кофе. Которую ну даже слепой ни в каком виде не может принять за статуэтку грёбаной пантеры!

Мысленно посылаю Сабурову просьбу быстрее вернуться и спасти меня. Если бы он не был в командировке, я бы сейчас не сидела здесь, в этом пустом кабинете, запуганная и униженная. Лушкин не хочет его беспокоить. Я ему сказала, что Сабуров рассердится, что он ему не доложил, но он внимания на мои слова не обратил.

Руслан бы пришел, забрал меня, сказал, что все будет хорошо. Так не хватает его надёжных рук, уверенного взгляда и жёсткого голоса, отдающего приказы.

Я одна, и мне страшно.

Это Вилена, злая и завистливая Вилена подкинула мне статуэтку, чтобы избавиться от соперницы. Она хитрая и изворотливая. И настоящая преступница, готовая возвести напраслину на невиновного человека. Одно дело оскорблять меня, другое – заниматься подлогом, тем, что повлечёт за собой тюремный срок! Ну, или условный. Я даже не знаю, какой там срок за кражу. А за наговоры срок есть?

Встаю и начинаю ходить по кабинету, пытаясь справиться с нарастающим беспокойством. Хоть какое-то движение и способ согреться. Хотя помещение небольшое, особо не разгуляешься.

Каждый шаг отдается эхом в этом пространстве. Наконец, я останавливаюсь, прислоняюсь к стене, закрываю глаза и представляю, как Руслан приходит, открывает дверь и говорит: «Все будет хорошо, я здесь».

А Маша… я же не приехала в «Лаванду бар» на чашку примирительного латте. Наверное, решила, что я обманула её. Ещё и на звонки не отвечаю. Клянёт меня последними словами…

Не знаю, сколько времени проходит, но точно много. Потому что за окном темным-темно. Уже ночь. И по коридору больше никто не ходит.

Ощущение, что я тут одна. В огромном враждебном здании.

Подтаскиваю стул к подоконнику. Кладу руки на него, а голову на руки и, закрыв глаза, пытаюсь подремать.

Быстрее бы утро… быстрее бы.

Вздрагиваю, когда дверь комнаты открывается и тонкая полоска света, становится шире.

- Полина? – это водитель Сабурова.

Анатолий.

И не могу сказать, как сильно я рада его видеть.

- Да? Здравствуйте.

Он усмехается.

- Ещё и вежливой пытаетесь быть. Пойдёмте.

- А Руслан Викторович где?

- На подлёте к городу. Велено вас отвезти к нему домой.

- К-как он узнал? То есть… - я вскакиваю на ноги и мотаю головой. – Простите, я уже иду. А вы не знаете, где мои вещи?

- Я их уже забрал.

- А телефон там есть?

- Не в курсе. Сейчас сами посмотрите. А как узнал… Маша отцу позвонила, сказала, что вы не пришли на встречу. Она пыталась до вас дозвониться, но не смогла и забеспокоилась.

- Правда? – удивляюсь.

- Правда. Проходите.

Он пропускает меня вперёд, и я неуверенно ступаю в коридор. Верчу головой, не понимая, куда идти. И с опаской смотрю, вдруг разъярённый Лушкин выскочит из-за угла.

Но начальник охраны, наверняка, уже дома, десятый сон смотрит.

Либо едет на вздрючку к шефу прямо в аэропорт.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Ах, хорошо бы так и было, - думаю со злостью.

Вижу фигуру полицейского в противоположном конце коридора. Он Анатолию дверь открыл и ушёл.

- Проходите. Вот сюда.

Анатолий набрасывает мне на плечи свою куртку, замечая, что я дрожу.

- Спасибо, там довольно холодно было, - чихаю в подтверждении своих слов и смеюсь. – Простите. То есть спасибо. То есть простите, я верну.

- Сейчас в машине согреетесь.

И точно в машине, пока мы едем до квартиры Руслана, я отогреваюсь, так что выхожу уже без куртки Анатолия и со своими вещами в руках, но по-прежнему без телефона. Видимо, на работе остался.

В квартире Сабурова меня ждёт очередной сюрприз. Навстречу выходит сонная Маша. Она потирает глаза и зевает.

- Блин, Полинка, ну и напугала ты меня, - выдаёт, внезапно заключая в объятья. – Ты ж надёжная, как швейцарские часы. Я сразу подумала, хрень случилась, когда ты не приехала в бар. И отцу набрала. Он сначала трубку брать не хотел, типа занятой, но я его дожала. Ругался, что я трезвоню, но как узнал, что ты куда-то делась, всех поставил на ноги. Он сегодня вернётся.

- Так завтра должен был.

- А вернётся сегодня, - с нажимом повторяет. – Пошли чаю попьём. Поздновато для кофе.

- Сколько уже?

- Третий час. Я сериал смотрела про офис и задрыхла тут у папы. Жутко неудобный диван в гостиной. Блин. Шея моя…

Она общается легко, как будто и не держит зла, что я с её отцом сошлась.

Ну хотя сошлась – это громко сказано.

- Значит, - киваю, - примирительная чашка чая?

Как ни крути, а от этого разговора нам никуда не деться.

Маша нажимает на кнопку и достаёт заварку и чайник.

- Да, - вздыхает, со стуком ставит посуду на столешницу и смотрит на меня. – Не скажу, что я в восторге, Маша, но… это ваши с отцом отношения. Если у вас там совет, да любовь, кто я такая, чтобы лезть? Он многое мне дал… и заслуживает быть счастливым.

Это, наверно, самая философская мысль, которую я когда-либо слышала от подруги.

- Совет да любовь – это, наверное, слишком громко звучит, - говорю неуверенно.

Маша печально улыбается.

- Ну, тут я тебе не советчик. Встречайтесь, я переживу это потрясение… как-нибудь.

- Пожалуйста, - хватаю её за руку, - не ревнуй. Он очень тебя любит. Очень.

- Знаю, - улыбается Маша. – Конечно, знаю. – Потом морщится. – Это я капризная просто. Но тебе повезло. У меня память, как у рыбки Дори… видишь, я уже забывать начала. Давай про Педро расскажу. Он меня, кстати, сообщениями закидал.

- Он, что, реально Педро? – включаюсь я, зная, что у Маши есть самая любимая тема: о ней единственной.

- Прикинь, реально… Смуглый такой, подкаченный, я повелась…

Дальше меня погружают в почти сериальные перипетии взаимоотношений с латиноамериканским красавчиком, вскружившим голову Маше.

То и дело я слышу: Папа не одобрит.

Или: не говори папе, это секрет.

Видимо, теперь эти фразы будут постоянно звучать в наших «шу-шу-шу» разговорчиках.

И когда почти через час дверь квартиры распахивается и на пороге возникает Сабуров, горящим взглядом смотрящий на меня, Маша подскакивает первой и летит к отцу, чтобы повиснуть у него на шее.

Он наклоняется и целует дочь в щёку.

А я не лезу.

Не потому, что я никто. Просто не лезу.

Маша улыбается и говорит.

- Ну я поеду, не буду вам мешать.

- Анатолий тебя отвезёт. Он внизу ждёт.

- Ага. Спасибо, пап.

Маша убегает, а мы остаёмся наедине.

Я смотрю на Руслана с настороженностью, хотя мне тоже хочется броситься вперёд и повиснуть у него на шее. Чтобы он успокоил, чтобы он сказал, что всё хорошо. Но я стою… мешкаю. Просто всей кожей ощущая, насколько он взбешён.

- Прости, я второй раз, кажется, выдёргиваю тебя из командировки раньше времени.

- Прости? – хмыкает Сабуров. – Прости? Ты серьёзно, Поля?

Он подходит ближе и сгребает меня в объятья, прижимая к себе и приподнимая над полом.

Боже… это рай. Руки Сабурова, его рот, дыхание, крепкие плечи, в которые я впиваюсь пальцами. Всё его тело. Его энергетика, харизма. Его всё. Он весь. Я тону в нём. Захлёбываюсь в поцелуях. Воздуха не хватает. И ноги уже не держат. И голова кружится и кружится, и кружится.

- Я им чуть бошки не посворачивал.

- Чуть? – ахаю.

- Завтра этим займусь. Досворачиваю до нужной кондиции. А сейчас я тебя хочу, - заявляет откровенно.

И я вспыхиваю, будто спичка, от его слов.

И, конечно, у меня нет никаких возражений, когда он подхватывает меня на руки и уносит в спальню. Чтобы снять там злость и напряжение самым приятным для нас двоих способом.

Эпилог

Год спустя

Снова лето и снова я ступаю в приветливо распахнутые двери «Ай-Си Инвест» на практику. Только в этот раз всё иначе.

Мне не приходится выслушивать от администраторов неприятные комментарии в свой адрес. Оббивать пороги. Умолять шефа взять меня на стажировку.

Он сам меня сюда вызвал. Официальным письмом на кафедру. Которое я собственноручно отнесла ещё по весне.

Вилены в офисе тоже нет.

Её уволили с огромным штрафом и судебным делом. Она, конечно, умоляла Сабурова простить её. Но у Руслана такая особенность – если трогают его близких, он бьёт резко и без раздумий. Так что на Вилене повисло дело о клевете. В итоге она выплатила мне небольшую компенсацию, которую я отправила в фонд помощи бездомным животным.

Мне эти деньги ни к чему, я вообще разборок не хотела. И юристы Сабурова меня от них избавили. Написала доверенность и на судебные заседания ходили только они.

С отцом всё хорошо, он только три месяца назад перебрался из стационара домой. В новую квартиру. Я сделала, как советовал Руслан. Продала жильё, купила две студии, но не на разных концах города, а рядом. И поселили там бабушку и отца, а сама живу с Русланом.

Отец держится, регулярно ездит к врачу, следует предписаниям, обещал устроиться на работу и плакал, как ребёнок, когда мы откровенно с ним поговорили.

Извинялся за все годы мучений, которые он мне устраивал, напиваясь, на то, что поднимал на меня руку, пусть нечасто, но делал это, и за испорченные отношения с матерью тоже извинялся. Да он препятствовал нашему общению с ней, но не столь категорично, как мать это представила.

Её я простила и отпустила, но никакого желания с этим чужим человеком общаться не испытываю. Сабуров и её помиловал. Она вернула то, что стащила, а что успела сдать в скупку, Сабуров сотрудникам сам компенсировал.

Вот такой у меня мужчина. Суровый, но справедливый.

С Машей мы хорошо ладим. Она отучилась этот год, шатко-валко сдала сессию и думает переводиться в какой-то другой университет. Экономика и менеджмент ну совсем не её. Дизайн, декорирование, хочет чего-то творческого. Возможно, даже не здесь, а за границей. Они с Русланом это ещё обсуждают.

- Тук-тук, - стучу я по дверной коробке открытого кабинета. – А где твой секретарь?

- Отпустил на обед, потом поедет документы отвозить.

- А почему не курьером?

- Потому что надо лично с представителем фирмы.

Руслан захлопывает ноутбук, встаёт, протягивает мне руку.

Я отталкиваюсь от косяка, на который опираюсь плечом, и прикрываю за собой дверь.

Мы, конечно, виделись с утра. Потом он уехал на работу, а я в университет за бумажками для практики. Договорились, что приеду после обеда дела перенимать у секретаря, которого он отправляет в отпуск.

Евгения – его новая помощница, мамочка двоих детей. У неё была хорошая карьера до декрета, как она рассказывала, а потом как-то за почти семь лет семейных хлопот она потерялась. В голове один «синий трактор» и больше ничего. Но организаторские способности ещё круче стали. А ещё ей положен отпуск летом, в который Сабуров с лёгкой руки отправляет её аж на месяц. А меня приглашает вместо неё.

Я очень рада, что буду снова работать с ним плечом к плечу.

- Кофе? – предлагает он.

- Давай. Только это я должна тебе сварить, а не ты мне.

- Ты пока ещё не мой помощник, а гостья. Так что расслабься, Полина, и получай удовольствие.

Хмурюсь чуть игриво, чувствуя подвох в его словах.

Руслан ничего не добавляет, берёт меня за руку и ведёт в комнату отдыха. Я подхожу к кофе машине, чтобы приготовить себе чашечку, но он меня тормозит, обхватывает за талию и целует в шею.

- Эй, Руслан Викторович, я работать пришла, а не шурымуры с начальством крутить.

- Начальство само настроено на шурымуры, - щекочет кожу своим дыханием. И горячими поцелуями прокладывает тропинку к уху. - На быстрые шурымуры… утром же времени не нашлось. Ты в свой университет убегала.

- Потому что кто-то привёз меня домой поздно и сразу заснуть не дал, - усмехаюсь, но сама разворачиваюсь в его руках, обнимаю за шею и подставляю губы под поцелуи.

Какой там кофе?

Это он моя чашка крепкого бодрящего эспрессо.

- Очень узкая юбка, - сжимает мою ягодицу, а затем расстёгивает молнию и поднимает ткань выше, чтобы она гармошкой собралась на талии.

Я в это время вожусь с его молнией на брюках.

Думаю, что он снова опустит меня на кресло, но Сабуров подхватывает на руки, вжимает в стену и одним коротким рывком заполняет меня.

Я ахаю, потому что вообще без прелюдий, но я уже вся влажная и теку. Руслан до сих пор кружит мою голову и заставляет спиральки желания в животе крутиться по часовой и против в ускоренном темпе.

Я издаю громкий стон, потом, испугавшись, что за стенкой могут услышать, прикусываю язык, и закрываю глаза. Ощущая только его внушительный член, который, словно поршень, входит в меня, доставляя ни с чем не сравнимое удовольствие.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Руслан двигается быстрее, и я бьюсь лопатками о стену и закатываю глаза, потому что оргазм накрывает меня, а затем и Руслан вжимается в меня, кончая глубоко в моём теле.

Я пью таблетки, так что можно.

Но вот работать будет не очень комфортно. Как мне тут по нормальному привести себя в порядок?

- Всё, теперь я делаю кофе, а ты убираешь следы преступления.

- Предложи ещё душ принять, - посмеиваюсь, стаскивая юбку с талии.

Дрыгаю ногами, пока она по ним не съезжает на пол.

- Прими.

- Ага, это будет странно выглядеть.

В комнате отдыха Сабурова есть душевая. Иногда он после командировок едет прямо в офис. В целом он может тут поесть, принять душ и поспать, сменить одежду. Такая мини-студия, а не комната отдыха в полном смысле слова.

- Да все итак знают, что мы вместе, - отмахивается.

Да, это так. Все знают. Я в «Ай-Си Инвест» частая гостья.

- Но не все знают о неуёмном сексуальном аппетите их босса, - подкалываю Руслана.

- Но и об этом они тоже догадываются.

- Возможно.

- Только лучше им держать свои мысли при себе, я не одобряю сплетен, - серьёзно заявляет он.

Обвиваю его шею руками и встаю на цыпочки, чтобы легонько чмокнуть в губы.

- Тогда зачем постоянно подкидываешь сотрудникам повод для них, хм?

Руслан отвечает на поцелуй и, как бы извиняясь, пожимает плечами.

- Не сдержан. Каюсь. Просто я очень сильно люблю тебя, Полина.

По телу разливается тепло и эйфория. Так происходит каждый раз, когда я слышу эти слова в свой адрес.

- Как и я тебя, Руслан. Очень сильно люблю.

----

Друзья, спасибо, про читали книгу. Надеюсь, история Руслана и Полины вам полюбилась.

Подписывайтесь на мою страничку и приходите в другие книги. Будет интересно!

Конец