Карина. Часть 5. Семь дет спустя

Семь лет назад мы расстались. Семь лет — практически не общались.

Не совсем так... иногда мы всё же пересекались — в электронном пространстве мессенджеров. Пара слов в день рождения. Пара строк на Новый год. Без фото, без смайликов, без лишнего тепла. Как будто каждое слово было опасно. Как будто она знала: стоит ей хоть раз искренне ответить на «как дела? » — и забор рухнет. А за ним — мы, наше прошлое, праздник длиной в 10 лет. Всё, что было. Всё, что мы делали друг с другом. Всё, от чего она сбежала, просто не выдержав всего накала чувств. А может быть просто устала ждать того самого обычного простого женского счастья - правильного, такого, как у всех.

Она, насколько я знаю попыталась создать это самое общепринятое счастье - всё это время жила в своём «новом, хрупком мире». Я видел её фото в случайных публикациях — там она была «правильная»: скромные платья, ровная улыбка, всё как нужно для той жизни, которую она выбрала. И всё равно — в глазах, в повороте шеи, в том, как она держит бокал, я видел Карину. Ту самую. С которой мы могли не спать три ночи подряд. Которую я держал за волосы, пока она дрожала от того, что делал с ней я и только я.

А в моей жизни за эти шесть лет в прошла целая вечность - минимум три жизни, которые шли параллельным курсом.

Я успел поучаствовать в войне — она слишком близко подошла к моему дому, не оставив мне, как мужчине и воину, никакого выбора.

Я потерял свой старый бизнес в стране, где вырос и думал что уже всего достиг. Я придумал и создал новый бизнес — в Европе - такой о котором всегда мечтал. Я не просто выжил — я создал дело своей мечты и поднял его так, что он принёс мне десятки миллионов уже на старте и продолжает расти - вот-вот превратится в нового единорога.

Но главное — я нашёл контакт с тем, что раньше чувствовал только интуитивно, инстинктами - Своей Силой.

Не магия, хотя, конечно магия - что же еще. Человечество еще не придумало другого слова для обозначения способности менять свою реальность. Людей. Ситуации. Себя.

И знание все больше и больше входит в мою жизнь, в самы разные ее аспекты.

За эти годы я понял, что мир устроен куда проще, чем кажется.

Особенно в том, что касается мужчины и женщины, этих двух основополагающих энергий бытия. Конечно, Знание не только в этом. Но в контексте данного повествования - это та его часть, на которой стоит остановиться.

Никто и ничто не может встать между взаимным желанием мужчины и женщины, если их вибрации совпадают. Это закон. Если уровень их энергии звучит в унисон — они сольются, по праву. Всегда. И это слияние, вне зависимости от того, как оно соотносится с нормами морали общества, усиливает мировую гармонию, мир от этого становится светлее, чище. Это слияние угодно Великой Матери всего сущего — как бы мы её ни называли.

Сила научила меня видеть женщин так, как немногие умеют. Безошибочно. Я знаю, чьи вибрации совпадают с моими. Чьи тела и души, стоит лишь дотронуться, начинают звучать в одном ритме со мной. И если это так — Сила сама ведёт. Она убирает время, ненужные слова, роли и игры. Она позволяет перейти к слиянию так быстро, что кажется — мы уже были вместе всегда. С таким Знанием и пониманием я давно могу иметь столько женщин, сколько захочу. Но я не трачу это на случайных. Только на тех, кто способен вызвать во мне настоящий экстаз. Потому что с ними слияние идёт в унисон с мировой гармонией. И тогда это не просто секс — это чистый резонанс, когда тело, дыхание и сама ткань мира сходятся в одной точке.

Но, как говорил классик, - ближе к телу.

Сегодня, в середине дня, мне захотелось пошалить.

В толпе мой взгляд зацепил её — высокая, стройная, с походкой женщины, у которой в крови ещё дрожит утро. Вибрации ее центров - мощные, чистые.

С ней парень. Но когда это останавливало того, кто служит гармонии Матери? Я сканирую поле. Что между ними? Да всё просто: он трахал её сегодня утром, но она не кончила. Симулировала. Энергия переполнила её, застряла внутри. Вот откуда этот блеск в глазах, этот нерв в движениях.

Я просто иду за ними. Они заходят в кафе — я тоже. Подстраиваю своё поле под её, чувствую, как между нами начинает вибрировать тонкая нить. Внутренняя эрекция - техника древняя, как мир — не от фантазий, а от того, что слияние уже началось на тонком плане.

Через пару минут она начинает раздражаться. Вот оно. Точка.

Ссора. Слова — острые, как лезвие. Он встаёт и уходит, резко, как будто хлопнув дверью. Она остаётся. Платит. Выходит в торговый центр. Я иду следом, на полшага сзади, уже в её поле. Уже внутри. Она ещё не знает, но желание гармонии Матери сделало свой выбор.

Теперь — только вопрос техники и личной Силы. Её походка уже выдала всё. Бёдра начали жить сами, шаг стал мягким, словно под кожу пролился тёплый ток. Она зашла в магазин белья — я за ней.

Беру комплект наугад — чёрное кружево с тонкими бретелями. Подхожу вплотную, глядя прямо в глаза.

— Тебе это пойдёт, я Знаю.

Она берёт. Идёт в примерочную. В последний момент, когда занавеска почти закрылась, я вхожу следом.

Она оборачивается, но я уже за её спиной. Одной рукой отодвигаю волосы, другой — задираю её юбку и опускаю трусики до колен. Не даю времени на слова. Просто прижимаю её к стенке кабинки грудью, коленом развожу ноги.

Член встаёт, как продолжение моего намерения. Я вхожу в неё сзади — резко, глубоко, одним мощным движением, до упора.

Она захватывает воздух, выгибается, но я держу за бёдра крепко, направляя. Каждое движение — не просто толчок, а вливание энергии. Я даю ей силу — горячую, плотную, как поток, который пробивает её изнутри. Она стонет уже в ритм, тело принимает, раскрывается. Я чувствую, как её вибрации нарастают, догоняют мои, и в момент, когда мы сливаемся в резонанс, в ней взрывается оргазм. Я держу до конца, передавая через себя ещё одну волну — чтобы забрать остатки напряжения и оставить её пустой, но полной гармонии. Её ноги дрожат, ладони упираются в стену.

Занавеска колышется за мной, когда я выхожу.

Чем-то эта юная девушка напомнила мне Карину - ту самую, когда мы только познакомились, давно. Не внешне — своей вибрацией. Тем, как её тело отзывалось на мой ритм, как мы вошли в унисон без слов. И пока я выходил из ТЦ, в голове уже мелькал её образ - Карина.

Стоило мне подумать о ней — и энергия сама потекла в её сторону. Лёгкая, но плотная волна, как рука, проведённая по коже на расстоянии. Я чувствовал, как она коснётся её, где бы она ни была. И в этот момент я отчетливо осознал - наша игра не окончена, и я снова решил поиграть с Кариной. Я имею на это право — мы связаны всем тем, что было между нами. Этим жаром, который мы когда-то поднимали до предела, всеми словами, сказанными в нашей страсти, всем что было за долгие годы.

Поэтому я не долго думая, чувствуя в себе энергию предыдущего слияния, отправил в её сторону мощный посыл намерения. Не мысли, не слова — чистую вибрацию. Чтобы она почувствовала не головой, телом.

Я тут же отпустил свои желания и эмоции в Пространство и просто ждал.

Теперь Она должна появиться сама.

Ответ на энергетический посыл пришёл быстро в реальном пространстве.

Не сообщение, не звонок. Сначала — лёгкое ощущение в поле, как тихий ток под кожей. Потом — вибрация телефона. Привет. Как ты?

Шесть лет почти молчания, и вдруг — это.

Я улыбаюсь. Карина никогда не писала просто так. Её «привет» всегда значило гораздо больше. И я знал — это не она решила. Это моя энергия дошла, зацепила, вытянула её в контакт.

— Хорошо, — пишу я. — А ты?

Пауза короткая, но чувствуется, что она смотрит на экран дольше, чем нужно, выбирая слова. Нормально. Сегодня был тяжёлый день...

Она не спешит отвечать.

Я знаю, что там сейчас идёт внутренняя борьба — гордость, привычка к своей новой жизни, страх перед тем, что снова может накрыть.

И всё же через пару минут приходит сообщение: Я на пару дней в твоём городе. По делам.

Я чувствую, как она специально делает акцент на «по делам», чтобы всё выглядело безэмоционально. Можем увидеться, если есть желание — добавляет она, как будто между прочим.

Я улыбаюсь. Её гордость — красивая, сильная, но для меня прозрачная. За этим нейтральным тоном я вижу ту самую вибрацию, которую я запустил в её сторону утром.

— Когда? — пишу я. Завтра вечером я могу быть свободна.

Она оставляет за собой иллюзию выбора. Но я знаю: всё уже решено.

— Завтра. 20:00. Я заберу тебя. Хорошо.

После её «Хорошо» я не отпустил её поле. Наоборот — усилил и начал дразнить. Не сообщениями, не словами. Чисто энергетически. Я вывел в пространство свой дубль — ту самую часть себя, что может быть рядом с женщиной, даже если я в другом городе.

И отправил его к ней. Он лёг рядом, коснулся бедра, провёл ладонью вверх, пока она спала. Повернул её на живот, вошёл сзади, медленно, глубоко, удерживая на грани сна и яви.

Менял позы, сжимал её за талию, раздвигал бёдра, вжимал в матрас, поднимал на колени, тянул за волосы, трахал в жёстком ритме, а потом снова медленно — чтобы довести её до дрожи и тут же остановиться. Каждый раз, когда она почти кончала, я забирал этот момент, оставляя внутри только жар и пустоту. Её тело металось между снами, в которых я был в ней, и пробуждениями, где никого нет, но пульс внизу живота рвётся наружу. К утру я потратил немало энергии, но был уверен — она вся горит. Не только в мыслях, но и, в первую очередь, телом. Ночью, в пространстве астрала, я сделал с ней всё, что хотел, и теперь её собственное желание будет грызть её изнутри, пока мы не встретимся.

Вечером этого же дня я подъезжаю к условленному месту. Она выходит — спокойная - когда-то моя, Карина. Её тело — чистая геометрия желания. Высокая, изящная, вытянутая, как мелодия, которая не обрывается, а ведёт до самого конца. Кости тонкие, движения — мягкие, но в каждом жесте чувствуется скрытая упругость хищницы, готовой броситься. Она почти не изменилась за шесть лет. Волосы — тёплые русые волны, с золотом в прядях, как отблеск огня, который никогда не гаснет. Глаза. Не просто взгляд — воронка. Ты смотришь в них и уже знаешь: сопротивляться — значит врать себе. Сегодня она в чёрном жакете, плотно перехваченном на талии, и больше ничего, что могло бы отвлечь от ног. Длинные, гладкие, они будто нарочно оставлены открытыми, чтобы энергия текла свободно.

Она подошла к машине. Открыла дверь.

— Привет, — сказала она ровно. Но я уже слышал за этим ровным «привет» все то, что её тело кричало мне всю прошлую ночь. Несколько минут она говорит о делах, о том, зачем приехала. Потом — плавно переходит к «личному».

— В личной жизни у меня всё отлично, — говорит она, глядя в окно. — Он ко мне очень хорошо относится, можно сказать- боготворит. У нас зрелые чувства, зрелая любовь.

От словосочетания «зрелая любовь» меня сильно покоробило внутри, но виду я не подал.

Я слушаю, но в то же время чувствую — её поле дрожит. Тело горит так, что этот жар разливается даже в воздух между нами. Она пытается держать ровный голос, но я вижу, как напрягаются её бёдра, как слегка учащается дыхание, когда я поворачиваю к ней голову.

— Рад за тебя, — говорю я спокойно. Но Моя Сила продолжает давить. Не словами — присутствием. И чем больше мы едем, тем больше в ней ломается этот хрупкий фасад. Я знаю: ночь, которую я провёл в её поле, никуда не делась. Она сидит рядом, рассказывает мне о «зрелых чувствах» с другим, но внутри всё её тело помнит каждое касание, каждую позу, в которой мой энергетический дубль держал её до утра.

Она ещё думает, что контролирует ситуацию. А я знаю, что вопрос — только в том, в какой момент она перестанет врать себе. Она продолжает что-то рассказывать о работе, о поездке, о людях, с которыми встречалась сегодня. Голос ровный, но взгляд иногда ускользает в сторону — туда, где память о моём прикосновении.

На одном из светофоров я кладу руку на её колено. Лёгкое, вроде бы невинное касание. Но она вздрагивает так, будто я вошёл в неё прямо сейчас.

Я не убираю руку. Пальцы чуть сжимаются, двигаются выше, по внутренней стороне бедра. Она замолкает. Смотрит в лобовое стекло. Пытается сохранить лицо, но дыхание сбивается.

— Ты не изменился, — тихо говорит она.

— Нет, — отвечаю я, продолжая вести пальцы вверх, пока не чувствую тепло между её бёдрами. — Изменилась ты. Ты горишь. Она закрывает глаза на секунду, как будто это может спрятать реакцию. Но бёдра сами чуть расходятся.

— Я... — начинает она, но не заканчивает.

Я сворачиваю с главной улицы, веду машину в сторону, где меньше людей и света.

— Перестань врать себе, — говорю я, глуша мотор. — Вчера ночью ты уже была моей. Сегодня просто доделаем то, что начали. Она поворачивает ко мне голову. В глазах — борьба. Но в теле уже нет сопротивления. Её пальцы медленно скользят по подлокотнику и ложатся поверх моей руки на её бедре.

Это не согласие. Это добровольная капитуляция, сдача. Я перехватываю её запястье, увожу его к себе между ног. Она вздрагивает, но пальцы сами обхватывают меня через ткань.

— Вот что с тобой делает твоя «зрелая любовь», — говорю я тихо. — Она оставляет тебя голодной. Не отпуская её руки, я другой поднимаю край её платья. Колени дрожат, но она не сводит их. Я раздвигаю их сам, медленно, но настойчиво, пока не вижу, как свет фонаря ложится на тонкие трусики, уже влажные по центру.

— Сними, — приказываю.

Она смотрит в мои глаза пару секунд — и подчиняется. Скользит бёдрами, стягивает их вниз, до щиколоток. Я подвигаюсь ближе, разворачиваю её тело, отодвигаю ее сиденье назад максимально, переползаю к ней. Тесно, какой бы большой не была моя машина. Карина стоит на коленях на переднем сидении, обхватывая руками спинку.

Вхожу сзади одним мощным толчком. Она втягивает воздух сквозь зубы, вцепляется пальцами в спинку сиденья.

— Вот так, — шепчу я, задавая ритм.

Какая же она узкая и горячая... Машина чуть покачивается на подвеске. Я двигаюсь глубоко, каждый раз до конца, чувствуя, как внутри ее киска пульсирует от переполняющего желания. Она хочет что-то сказать, но вместо слов выходит стон. Я хватаю её за волосы, тяну назад, заставляя смотреть мне в глаза, пока двигаюсь быстрее. Сейчас слова не нужны. Я прижимаю её крепче, ускоряюсь, и когда она начинает кончать, стону в ответ, вбивая себя в неё до конца. Она кончает, киска сжимает мой член, я на грани, наслаждаюсь ее оргазмом, ее энергией, не изливаясь в нее.

Я медленно выхожу из неё, возвращаюсь на свое сидение, но не отпускаю. Моя энергия уже в ней, разливается по телу, и вместо усталости в глазах — ещё больший голод.

— Плотину прорвало, — говорю я тихо, сжимая её за затылок. — Покажи, как ты скучала по мне.

Я беру ее за волосы и направляю её голову вниз. Она подчиняется, встаёт на колени на сидении. Моя ладонь в её волосах, я чувствую, как она тянется к моему члену. О да! Она всегда потрясающе умела сосать — глубоко, жадно, с этим своим особым ритмом, когда губы и язык работают в унисон, а глаза поднимаются наверх, ловя мой взгляд. Сейчас она не играет — берёт в рот, как будто пытается вернуть себе всё то, что потеряла за эти годы. Я держу её за волосы, направляя глубину, иногда останавливая, чтобы почувствовать, как её язык медленно проходит по всей длине. Она стонет, не вынимая меня изо рта, и этот звук вибрирует через весь ствол прямо в меня.

— Глубже, — приказываю. Она слушается, глотает до конца, пока носом упирается мне в живот. Я слышу её приглушённый хрип, чувствую, как глотка обхватывает меня туго и горячо.

Моя энергия продолжает течь в неё, и я вижу, как она сама заводится от того, что делает. Я держу её за волосы обеими руками, задаю ритм — всё глубже, всё быстрее. Слышу, как она захлёбывается, но не отстраняется. Её руки лежат у меня на бёдрах, пальцы сжимаются в такт моим толчкам. Она всегда умела делать это так, что я чувствовал — она вся во рту, вся в этом моменте. И сейчас, после шести лет, она даже жаднее. Как будто пытается догнать потерянное время.

— Смотри на меня, — говорю я.

Она поднимает глаза, в них смесь желания, покорности и чего-то ещё... того, что было только у нас. Я толкаюсь глубоко, держу её там, пока она сглатывает и дышит носом, и чувствую, как волна поднимается.

— Не упусти ни капли.

Взрыв. Горячая сперма заполняет ей рот. Я держу её, пока выстрелы не затихнут, а она жадно глотает каждую порцию, будто боялась, что что-то может пропасть. Её горло работает ритмично, и я ощущаю это каждой клеткой. Когда отпускаю, она медленно вынимает меня изо рта, открывает губы, высовывает язык — чисто. Она всё проглотила. Как всегда.

Я смотрю на неё сверху вниз. Она вытирает уголок губ тыльной стороной ладони, но глаза не отводит. И в этих глазах нет ни стыда, ни сомнений — только признание того, что мы вернулись туда, откуда она когда-то пыталась уйти

Мы едем молча. Она поправляет волосы, выравнивает дыхание, но я чувствую — моё семя в её желудке, моя энергия в её теле, и это только начало.

— Он завтра приезжает, — говорит она вдруг, глядя в окно. — Утром.

— Кто? — спрашиваю, хотя уже знаю.

— Андрей... Моя... зрелая любовь.

Я не смеюсь, хотя хочется. Вместо этого тяну руку, крепко сжимаю её бедро.

— Значит, тебе нужно провести ночь, как настоящая женщина. Перед тем как вернуться к своей... зрелости.

Она открывает рот, чтобы возразить, но я уже сворачиваю в сторону от города, к своей вилле.

— Сегодня ты моя, Карина. Во всех смыслах. И везде.

В глазах мелькает вызов, но под ним — то самое, что всегда выдавало её: готовность сдаться, когда я говорю так.

В лифте из гаража - да, в моем доме есть такой лифт, я прижимаю её спиной к стене, поднимаю платье, запускаю руку между ног. Она уже мокрая, и я знаю — не только от недавнего.

Как только дверь за нами закрылась, я потянул её к себе, впился в губы. Не нежно — так, как целуются только те, кто уже трахал друг друга до потери имени.

Развернул её, прижал лицом к стене, поднял платье.

— Ноги шире.

Она подчинилась. Кожа бедра тёплая, трусики тонкие и уже насквозь мокрые.

Я рванул их в сторону, разорвал, надавил головкой, вошёл резко, до конца.

— Скажи, чья ты?

— Твоя... — выдохнула она, упершись ладонями в стену.

Пару минут — и я вышел, оставив её стоять, дрожащей.

— На колени.

Она опустилась, глядя снизу вверх. Я взял её за волосы, направил к себе.

— Открой рот. Глубоко. Не упусти ни капли.

Она открыла губы, обхватила головку и потянула внутрь, глотая глубоко, как только она умела.

— Вот так... да... докажи, что скучала по моему вкусу.

Держал её голову обеими руками, трахал в рот так, что её слёзы капали на подбородок. Она давилась, но не отстранялась.

— Ещё глубже. Ты можешь.

Она захрипела в ответ, проглотив меня до конца.

Вытянул себя изо рта, поднял её, повёл в спальню.

— Ложись на спину. Шире ноги.

Она раскинула их, я встал между, снова вошёл, теперь медленно, чувствуя, как горячо и плотно внутри. Подался вперёд, закинул её ноги себе на плечи, начал двигаться глубже.

— Кричи громче. Пусть весь дом знает, что ты снова моя.

Я вышел из нее, перевернул её на живот. Поднял бёдра, смазал вход слюной и медленно, но настойчиво начал входить в её задницу.

— Нравится, шлюшка?

— Да... еще... глубоко...

— Громче.

— Да! Трахай меня, еще!

Когда я вошёл полностью, сделал паузу, дал ей привыкнуть, а потом начал двигаться.

— Хорошо принимаешь... видно, что скучала.

Потом снова в киску — и обратно в зад. Чередовал, пока она не перестала различать, где я в ней, а только принимала.

Мы трахались на кровати, на полу, на кухонном столе. Я поднял её на край, встал между ног, взял за горло и вбил себя до упора. Вот так, сучка!

Каждый раз, когда она думала, что я закончил, я брал её снова.

В рот — глубоко, пока она не начинала хрипеть, и я заливал ей глотку. В киску — пока не чувствовал, как она течёт, даже когда я только прикасаюсь. В зад — до предела, пока она не дрожала в моих руках. К утру она лежала на спине, глаза полузакрыты, губы припухшие, кожа вся в следах моих рук и зубов.

Я смотрел на неё сверху вниз, вбивая последние толчки в киску, и прижал её лицо к себе.

— Скажи, кому ты принадлежишь.

— Тебе... всегда тебе...

К утру мы оба были выжаты, но я всё ещё чувствовал в себе силы — и желание держать её рядом. Она лежала на боку, полуоткрытые глаза, дыхание глубокое, волосы растрёпаны, тело всё в следах моих рук и зубов.

— Сбилась со счёта, — шепнула она, улыбнувшись устало. — Я давно так много не кончала.

Я провёл пальцем по её губам.

— Когда последний раз?

Она смотрела прямо в глаза.

— Ещё тогда... с тобой.

Я сделал паузу.

— А с ним?

Она отвела взгляд, выдохнула.

— А с ним... вообще никак.

Тишина легла между нами плотным одеялом. Но в этой тишине не было защиты, не было её прежней гордой стены. Только признание.

Я обнял её за талию, притянул к себе, чувствуя, как она расслабляется, позволяя мне держать её так, как не позволяла никому все эти годы.

И я понял — за шесть лет мы оба изменились. Но внутри, на уровне вибраций, мы всё ещё совпадали. И всё, что было этой ночью, — это не вспышка, а возвращение того, что никогда не умирало. Свет пробивался сквозь шторы. Она лежала рядом, прикрыв глаза, но я чувствовал — не спит.

Я провёл ладонью по её спине, медленно, от шеи до поясницы. Она вздрогнула, но не отодвинулась.

— Ещё... — прошептала она.

Я развернул её к себе, посмотрел в глаза. Там не было вызова, только тёплое, тихое «да». Вошёл медленно, глубоко, как будто заново открывал её. Двигался неторопливо, чувствуя каждый миллиметр, как мы сливаемся. Её дыхание стало длиннее, стон — глубже. Она обвила меня ногами, притянула к себе так, будто хотела раствориться.

Я чувствовал, как наше поле полностью выровнялось. Как её тело пульсирует в одном ритме с моим, и этот ритм уходит дальше — в мир, туда, где Великая Мать принимает каждый акт гармонии.

Когда я кончил, я не вырвался, а остался в ней, чувствуя, как моё семя и моя энергия текут в неё. Как она принимает всё, до последней капли.

Мы лежали так долго, и я знал — сейчас мы оба были частью чего-то большего.

Сегодня в Пространстве Великой Матери стало чуть больше гармонии.