Настя. Приключения в Доминикане (Секс приключения) Часть 1

Этот рассказ является продолжением цикла рассказов о Насте и наших совместных приключениях.

— Кот, слушай... — голос Насти по телефону был таким, каким она всегда говорит, когда хочет, чтобы я согласился: чуть мягче, тягучее, с этим игривым намёком. — Мне тут подруга написала. У них с мужем дом в Доминикане, прямо у океана. Приглашают меня к ним на неделю, может, две.

— И? — я знал, что дальше.

— Муж не против, отпускает. Говорит, «отдохни». — Настя хмыкнула. — А я подумала... может, и ты со мной? Там место есть.

Я сделал вид, что раздумываю:

— Не знаю... Надо посмотреть по времени.

— Подумай, кот. — Её голос стал чуть ниже. — Там будет жарко. Очень жарко...

Я ответил неопределённо, но уже тогда решил: я приеду. И не просто приеду — сделаю это так, чтобы она запомнила.

Я узнал рейс, взял билет на тот же, что и у неё, и приехал в аэропорт раньше. На стойке регистрации я улыбнулся девушке в форме и сказал:

— Хочу повысить класс пассажирки вот с этим номером бронирования. До бизнес-класса. И... посадите нас рядом.

Через пятнадцать минут всё было готово. Я прошёл в бизнес-ложу и расположился так, чтобы видеть вход. Заказал коньяк, кофе, откинулся в кресле и стал ждать.

И вот она появилась. Настя шла легко, чуть пружиня, как всегда, когда она в предвкушении путешествия. Белая рубашка, нараспашку, под ней тонкий топ цвета шампанского, скользящий по упругой груди и чуть просвечивающий в свете зала. На бёдрах — короткие джинсовые шорты с бахромой, которые обтягивали смуглую кожу так, что взгляд непроизвольно задерживался на линии ягодиц. Волосы — в небрежном хвосте, несколько прядей выбились и мягко обрамляли лицо. В руках — паспорт и посадочный, на плече сумка.

Я заметил, как её грудь под топом мягко двигается в такт шагам, как тонкая ткань подчёркивает форму маленьких упругих полушарий, а загар на животе переходит в тёмную, плотную линию бёдер.

Она вошла в зал, огляделась и... застыла. Её взгляд встретился с моим.

В зелёных глазах сначала мелькнуло чистое удивление, потом — быстрая искра, которую я всегда жду: смесь возбуждения и предвкушения.

— Ты?.. — она подошла почти бегом, голос дрогнул. — Кот... что ты здесь делаешь?

Я встал, обнял её за талию, и под моими ладонями сразу почувствовал знакомое тепло и напряжение мышц.

— Лечу с тобой, — сказал я тихо, но так, чтобы каждое слово вошло в неё, — и у нас места рядом.

Она выдохнула и чуть сильнее прижалась ко мне, так, что я почувствовал под рубашкой мягкое скольжение её топа по голой коже.

— Знаешь... — её губы коснулись моего уха, дыхание тёплое, — теперь я весь полёт буду думать только о том, что ты со мной сделаешь там...

Мы заняли свои места в салоне бизнес класса самолета, заказали шампанское. Она закинула ногу на ногу, шорты поднялись ещё выше, и край загара почти упирался в ткань топа. Колено медленно качалось, а в уголках губ появилась та кошачья улыбка, с которой всегда начинается наш ритуал.

Бокалы с шампанским поставили на маленький откидной столик между нашими креслами. Золотые пузырьки лениво поднимались вверх, а Настя, не сводя с меня взгляда, взяла свой бокал и отпила маленький глоток, оставив на хрустале влажный след губ.

— Ммм... холодное, — она провела языком по губам, будто стирая каплю. — А у тебя взгляд горячий - прекрасный контраст.

Я только усмехнулся, откинулся на спинку кресла, наблюдая, как она устроилась. Настя слегка развернулась ко мне, положив одну ногу на подножку, так что край шорт ещё выше открыл бедро. Тонкая ткань топа натянулась на груди, и сквозь неё я уже различал тёмные кружочки сосков — шампанское и мой взгляд делали своё.

— Знаешь, кот... — она говорила негромко, наклоняясь ближе, так, что я почувствовал запах её кожи, — в этом кресле очень удобно сидеть боком. Особенно... если кто-то рядом захочет потрогать. Я положил ладонь на её бедро — тёплое, гладкое, с лёгким дрожанием под кожей. Пальцы медленно скользнули выше, под край шорт. Настя прикусила губу, но не отодвинулась.

— Ты ведь без белья, — сказал я тихо, утверждая, а не спрашивая.

Она едва заметно кивнула, продолжая смотреть прямо в глаза. Я почувствовал под пальцами внутреннюю сторону бедра, мягкое тепло, и чуть глубже — тот влажный жар, который знал наизусть.

— Кот... — она выдохнула, — не спеши... Мы же ещё не взлетели.

Я слегка отодвинулся, но только для того, чтобы взять её руку и положить на свой член под брюками. Он уже был тяжёлым и готовым. Настя сжала пальцы, провела ими по всей длине, и её глаза стали темнее.

— А если я вот так... — она повернулась в кресле, поджав одну ногу, и положила ладонь на моё бедро, чуть сдвинув ткань брюк, чтобы нащупать меня лучше.

Я наклонился ближе, так, что наши лица оказались в нескольких сантиметрах.

— Если ты так, Настя... то я всё равно дотянусь до тебя.

Моя ладонь снова оказалась между её ног. На этот раз я провёл пальцами прямо по её влажным губкам, через шорты, и почувствовал, как она едва заметно подалась навстречу.

— Мы в бизнес-классе, кот... — прошептала она, — тут всё тише, мягче... и все думают, что мы просто пара.

— Пара, которой очень повезло, — ответил я, медленно скользя пальцами под ткань.

В этот момент стюардесса подошла спросить, не хотим ли мы ещё шампанского. Настя, не убирая моей руки, улыбнулась ей:

— Да, пожалуйста. Нам ещё по бокалу.

И пока девушка уходила, я почувствовал, как Настя сжала мою ладонь бёдрами, чуть двигаясь на месте.

— Кот... — её голос стал низким, с хрипотцой, — я кончу прямо в кресле, если ты продолжишь так.

Я посмотрел на неё, на эту зеленоглазую, распалённую хищницу рядом, и понял, что полет будет ярким.

Шампанское подали снова. Золотые пузырьки в бокале поблёскивали в свете салона, а я уже знал, что в этой кабине, через пару часов, всё будет выглядеть иначе. Эти два кресла разложат в одну широкую, ровную постель, закроют шторки, и мы останемся внутри — в своём маленьком номере на высоте двенадцати тысяч метров.

Но до этого момента... нужно еще дотерпеть. Настя сидела вполоборота ко мне, опираясь локтем на подлокотник, так, что её грудь оказалась почти на уровне моего плеча. Я чувствовал тепло её кожи сквозь тонкий топ, видел, как соски упираются в ткань, и знал — это не просто от холода кондиционера. Она взяла бокал, сделала медленный глоток, потом, не сводя с меня взгляда, провела кончиком языка по краю, собирая каплю.

— Кот... — сказала тихо, так, чтобы слышал только я. — Ты понимаешь, что я хочу тебя прямо сейчас?

Я скользнул рукой по её бедру, чуть поднимая ткань шорт. Под пальцами — горячая, гладкая кожа. Её дыхание стало глубже, но Настя не отодвинулась. Наоборот — чуть развела колени, так, чтобы моя ладонь прошла дальше.

— Ты мокрая, — сказал я ей в ухо.

— С того момента, как тебя увидела в зале, — ответила она, и я почувствовал, как её пальцы легли на моё бедро, а потом — выше, туда, где я уже был готов к ней. Мы оба знали, что сейчас не можем перейти грань. Но она решила, что будет балансировать на самом краю.

— Знаешь, что я сделаю, когда шторки закроют? — она наклонилась так близко, что её волосы коснулись моего лица. — Сниму с тебя всё. Лягу на живот. И дам тебе войти в меня так глубоко, что... — она чуть прикусила губу, — что я забуду, где мы. Моя ладонь уже была у самой цели, пальцы скользнули под шорты, по влажной, мягкой коже, нашли её пульсирующую теплоту. Настя чуть вздрогнула, уткнулась носом мне в шею, но не остановила.

— Если ты продолжишь... — выдохнула она, — я кончу до того, как мы взлетим.

Я замер, провёл пальцами по её клитору, медленно, в одном ритме с её дыханием. Она сидела тихо, но я чувствовал, как каждая мышца её бёдер дрожит от того, что она сдерживает звук. Проходя мимо, стюардесса кивнула нам, улыбнулась — наверное, думая, что мы просто влюблённая пара, которая не может насмотреться друг на друга. Я отнял руку, глотнул шампанского, глядя на Настю.

— Держись, кошка. Осталось два часа.

Она улыбнулась, но её глаза были уже потемневшие, с той самой хищной тенью.

— Если я взорвусь раньше... это будет на твоей совести, кот.

Мы сидели в креслах, пристёгнутые, когда самолёт начал разгон. Настя, как всегда, немного приподнялась на взлёте, чтобы поймать момент невесомости — её волосы колыхнулись, топ натянулся на груди. Я чувствовал, как внутри уже тянет к ней, и знал: ждать два часа до кровати за шторками будет пыткой.

Минут через десять после набора высоты стюардессы снова пошли по рядам с подносами. Настя взяла бокал шампанского, сделала глоток... и вдруг, глядя мне прямо в глаза, чуть повернула запястье. Холодная, липкая струйка потекла по моей футболке от ключицы вниз, оставляя мокрое пятно.

— Ой... — её голос прозвучал слишком невинно, чтобы я поверил хоть на секунду. — Прости, кот... я неуклюжая. Давай, пойдём, я помогу оттереть, пока не засохло. Она уже отстёгивала ремень и вставала, приглаживая рубашку. Я тоже поднялся, и мы двинулись к туалету в носовой части салона. Её бёдра двигались в идеальном ритме, и я понимал: это не случайность. Внутри было тесно, но она сразу закрыла дверь на защёлку и встала спиной к стене, прижавшись ко мне бёдрами.

— Снимай, — сказала она, глядя на мокрое пятно, но её руки уже тянулись под ткань.

Я стянул футболку через голову, а Настя провела ладонями по моим плечам вниз, царапнув ногтями грудь. Её глаза потемнели, и она прижалась ближе, так что я почувствовал мягкое тепло её груди через тонкий топ.

— Ну да, конечно... просто замыть пятно, — усмехнулся я, прижимая её к стене.

— Ммм... ну а как ещё? — она выгнула спину, чувствуя мой член через ткань брюк. — Тут же тесно... и никто не подумает...

Моя ладонь уже оказалась под её шортами. Она была горячая, влажная, и я почувствовал, как её бёдра дрогнули, когда пальцы скользнули по киске.

— Настя... — сказал я тихо, — мы же только взлетели.

— Тем лучше, — она обхватила меня за шею, потянулась к губам, и её поцелуй был жадным, голодным, без тени сдержанности.

Я расстегнул её шорты, стянул их одним движением. Она осталась в рубашке и босоножках, полностью голая под тканью, и я почувствовал, как её руки торопливо тянутся к моему ремню.

Через секунду я уже был в ней — глубоко, жёстко, так, что она прижалась лопатками к двери и выгнула бёдра вперёд. Её стон был приглушён моим ртом, но тело говорило всё: она двигалась навстречу каждому толчку, цепляясь ногтями за мои плечи. В тесном пространстве ритм был быстрым, плотным, с каждым движением глубже, пока я не почувствовал, как её мышцы сжались на мне, и она задрожала, пряча крик в мою шею.

— Кот... — выдохнула она, — я знала, что мы не дотерпим.

Я держал её бёдра, двигаясь быстро и глубоко, чувствуя, как в этой тесноте мы буквально врезаемся друг в друга. Настя цеплялась за мои плечи, дыхание рваное, кожа горячая, влажная.

И вдруг она улыбнулась — та самая её кошачья улыбка, когда в голове явно уже есть план.

— Кот... хочешь, я сделаю это по-особенному? — шепнула она, чуть притормаживая движения. Не успел ответить, как она мягко высвободилась из моих рук, развернулась боком и подняла одну ногу вверх — идеально ровно, в полный вертикальный шпагат, уперев её стопу в стену над моей головой. Её бедро было открыто, влажная киска — прямо передо мной, а в глазах читался вызов: «Сможешь? »

— Вот так... — выдохнула она, упираясь ладонью в стену и держась за моё плечо. — Глубже, кот... ты достанешь меня там, где никто не доставал.

Я обхватил её поднятую ногу одной рукой, второй провёл от её колена вниз по внутренней стороне бедра, чувствуя, как мышцы под кожей натянуты, но полностью подчиняются. Вошёл в неё одним мощным толчком — глубина стала другой, как будто открылся новый угол. Настя резко втянула воздух, голова откинулась назад, волосы упали на плечи.

— Да... вот так... — она уже не старалась говорить тише. — Ещё... держи меня крепче...

Я вжимался в неё снова и снова, пока она, прижатая к стене, не начала дрожать от оргазма, а её нога в моих руках не напряглась до предела. Внутри она сжималась так сильно, что я чувствовал каждый миллиметр. Её стоны стали прерывистыми, тело выгнулось, и я, чувствуя, что больше не могу сдерживаться, вбился в неё до упора и кончил, заполняя её так, что она зажмурилась и выдохнула моё имя. Мы остались стоять так ещё несколько секунд — я, держась за её бёдро и спину, она, с ногой всё ещё поднятой вверх, но уже расслабленной, опустила её медленно, словно растягивая удовольствие до последней капли. Она поправила рубашку, глядя на меня всё с той же хищной улыбкой:

— Кот... теперь весь полёт я буду думать, как мы сделаем шпагат на нашей кровати.

Мы вышли из туалета почти одновременно, но я нарочно дал Насте пройти вперёд — смотреть на её походку после того, что только что произошло, было отдельным удовольствием. Рубашка чуть сбилась на одно плечо, шорты она натянула на ходу, и я видел, как тонкая полоска загара исчезает под тканью с каждым шагом её упругой пружинистой походки. Одна из стюардесс, проходя мимо, едва заметно улыбнулась, бросив короткий взгляд — слишком короткий, чтобы это было просто профессионально. Ещё секунда, и я понял: она прекрасно знала, что мы делали.

Настя села в кресло, закинула ногу на ногу так, что край шорт задрался ещё выше, и бокалом шампанского принялась медленно водить по своим губам. Я сел рядом, но она, будто случайно, сдвинула колено так, чтобы ткань моих брюк касалась её обнажённого бедра.

— Кот... — её голос был ленивым, но с хрипотцой, — знаешь, что самое сложное? Сидеть и вести себя прилично, когда у меня между ног твоя сперма.

Я сжал её колено ладонью, глядя в её зелёные глаза.

— И ты хочешь снова довести меня до белого каления?

— Ммм... хочу, чтобы ты мучился. — Она чуть наклонилась, так, что её грудь коснулась моего плеча. — Чтобы ты смотрел и представлял, что я делаю под одеялом. Она взяла плед, накинула его себе на колени. Через пару секунд я почувствовал лёгкое, но очень чёткое движение — её пальцы уже были там, где я только что был. Она прикусила губу и сделала вид, что просто удобно устроилась.

— Настя... — прошептал я, — хочешь, чтобы стюардессы видели, как ты дрожишь под пледом?

— А если я хочу, чтобы они знали, что ты умеешь так меня трахать, что я не могу дотерпеть до отеля? — Она чуть глубже подвинула руку между ног, и я увидел, как по её шее побежала тонкая жилка пульса. Полет продолжался, но поле между нами уже сжалось в тугую спираль: каждое её движение, каждый глоток шампанского был вызовом. Мы оба знали — как только шторки закроются и кресла превратятся в кровать, всё то, что она сейчас разжигает, выплеснется без остатка.

Стюардесса с вежливой улыбкой принесла нам постельные принадлежности, и через пару минут наши кресла уже были сложены в ровный матрас, широкий и мягкий, с белыми простынями. Я потянул шторки, закрываясь от остального мира. В кабине стало тише — только гул двигателей и наше дыхание. Настя скинула шорты и топ так, будто они были лишними и мешали жить. Белая рубашка упала с плеч, и она осталась полностью обнажённой, в мягком, тёплом свете лампы. Она легла на спину, согнула свои длинные идеальные ноги в коленях, ступни поставила на матрас. Я встал на колени между её бёдер, взял их в руки и медленно развёл в стороны, прижимая вниз. Её тело поддалось легко, как у настоящей гимнастки, и в тот момент она снова стала для меня именно той гибкой пантерой, которую хочется взять жёстко, без пауз. Её киска была полностью открыта — влажная, блестящая, тёплая. Я провёл головкой члена вдоль, медленно, едва касаясь, чувствуя, как она дрожит от каждого скольжения. Настя выгнулась, потянулась бёдрами вперёд, но я удержал её за бёдра, не давая войти.

— Кот... — её голос был полон нетерпения, — не мучай.

Я провёл ещё раз — от клитора вниз и обратно, задерживаясь у входа, и видел, как её дыхание становится всё тяжелее, а пальцы вцепляются в простыню.

И только когда её взгляд стал совсем тёмным, я одним мощным толчком вошёл в неё до упора. Глубоко, так, что она резко втянула воздух, выгнувшись подо мной.

— Да... — выдохнула она, — вот так... ещё...

Я начал двигаться, чувствуя, как её тугая, горячая киска обхватывает меня, сжимается в ритм. Её длинные ноги, прижатые к матрасу, слегка дрожали от напряжения и удовольствия, а я видел, как её грудь вздымается в такт каждому моему толчку.

— Чёрт, Настя... — я вжимался в неё снова и снова, — я обожаю трахать тебя вот так.

Она застонала громче, выгибаясь так, что кончики её пальцев ног почти коснулись матраса. Я ускорился, входя в неё мощно, тяжело, каждый раз до самого дна.

— Ммм... ещё, кот... глубже... — её голос стал срывающимся, и я знал — она близко.

Я схватил её за талию, удерживая в нужном угле, и, не сбавляя темпа, чувствовал, как её мышцы начинают сжиматься в оргазме, держа меня внутри так, что вырваться было невозможно.

Она кончила первой — яростно, с коротким вскриком, и я продолжал двигаться, пока не взорвался сам, заполняя её до конца. Мы рухнули рядом, и в узкой кабине стало так тихо, что слышно было только наше тяжёлое дыхание. Настя, всё ещё улыбаясь своей кошачьей улыбкой, провела пальцем по моим губам.

— Кот... это был только первый раз. У нас впереди вся ночь

Я ещё лежал, восстанавливая дыхание, а Настя уже снова перевернулась на спину, и, не сводя с меня глаз, медленно подняла ноги вверх. Длинные, гибкие, они уходили всё выше, пока колени не оказались возле её плеч, а потом — ещё дальше, почти за голову. Бёдра раскрылись, смуглая попка приподнялась, полностью открываясь передо мной.

— Кот... — она выдохнула, — хочу, чтобы ты вошёл сюда... трахни меня в попочку.

Её киска блестела, пульсируя после первого раза, но чуть ниже — узкое, тугое колечко ануса, открытое и манящее в этой позе. Я встал на колени, обхватил её бёдра, развёл их чуть шире, прижимая к матрасу, чтобы угол был идеальным. Смочил головку в её соках, провёл ею по складкам, потом ниже — вдоль кольца, едва надавив. Настя зажмурилась, выдохнула, и я почувствовал, как она расслабляется, впуская меня. Миллиметр, ещё... и вот уже плотное, горячее кольцо обхватило мой член полностью.

— Ммм... да... — её голос был низким, хриплым. — Двигайся медленно... хочу прочувствовать всё.

Я начал входить ритмично, с каждым движением чуть глубже, чувствуя, как её попка сжимается вокруг меня, тянет, будто не хочет отпускать. Настя, всё ещё в этой акробатической позе, держала себя за бёдра и смотрела прямо в мои глаза. Её рука скользнула между ног, пальцы нашли клитор, начали быстрые круговые движения. Она дышала уже часто, её грудь вздымалась, соски были твёрдыми, и я видел, как волна растёт внутри неё.

— Кот... ещё... — её голос стал срывающимся, — я... сейчас...

Я ускорился, входя глубоко, прижимая её ноги сильнее к матрасу. Её пальцы на клиторе стали почти дрожащими, и вдруг тело выгнулось, глаза закрылись, а из горла вырвался короткий, сорванный крик — она кончила, сильно, сжимая меня внутри так, что я едва не потерял контроль. Я сделал ещё несколько мощных толчков и сам кончил глубоко в её попке, чувствуя, как мы оба замираем на секунду, не отпуская друг друга.

Она медленно опустила ноги, всё ещё тяжело дыша, с полузакрытыми глазами и той кошачьей улыбкой, от которой я всегда теряю голову.

— Кот... — выдохнула она, — анальный оргазм в небе... вот теперь я могу сказать, что этот полёт был идеальным.

Вечерний Санто-Доминго встретил нас влажным, густым теплом. Мы вышли из аэропорта — и влажный воздух словно обволок кожу, пропитался в лёгкую ткань одежды. Я чувствовал рядом Настю, расслабленную и раскованную после полёта, но с той же тихой хищной энергией, что у неё бывает после хорошего секса. Возле стоянки нас уже ждали. Подруга Насти — Марина — высокая, эффектная брюнетка лет тридцати с небольшим, в лёгком шёлковом сарафане, который прилипал к её фигуре от влажности. Волосы собраны в высокий хвост, обнажая тонкую шею и серьги, блестящие в свете фонарей. Глаза — тёмные, внимательные, с тем самым чуть прищуренным интересом, который выдают женщины, привыкшие видеть больше, чем говорят. Её муж — Антон — крупный, плечистый, с ровным загаром, в белой льняной рубашке, расстёгнутой почти до груди, и шортах. Руки — сильные, с лёгким следом от часов на запястье. Улыбка открытая, но в ней была нотка оценивания — он смотрел на меня так, как мужчины смотрят на того, кого ещё не знают, но уже понимают: с ним надо считаться.

— Настя! — Марина первой подошла, обняла подругу, а потом её взгляд скользнул на меня. — А это...?

— Это кот, — сказала Настя с той своей полузагадочной улыбкой, от которой многие начинают задавать лишние вопросы. — Он... решил сделать мне сюрприз и у него получилось...

Марина обменялась быстрым взглядом с мужем. Улыбка Антона стала чуть шире, но глаза оставались внимательными. Он пожал мне руку — крепко, чуть дольше, чем это принято, словно проверяя реакцию.

— Ну, сюрпризы — это всегда интересно, — сказал он, и в его тоне было что-то большее, чем просто вежливость.

Мы пошли к машине. Настя села со мной на заднее сиденье, Марина устроилась впереди, и я заметил, как она пару раз обернулась через плечо — не только чтобы поговорить, но и... чтобы посмотреть. Дорога к их дому шла вдоль побережья, и уже через полчаса мы въехали в просторный двор с пальмами и видом на океан. Дом — светлый, с панорамными окнами, террасой и лестницей, спускающейся прямо к пляжу.

— Располагайтесь, — сказала Марина, проводя нас внутрь. — У вас будет отдельная спальня с видом на море... хотя, если что, дом большой, всегда можно... переместиться. Она произнесла это чуть тише, но я уловил в её голосе оттенок игры. Антон в это время уже открывал бутылку белого вина, и, протягивая бокалы, сказал:

— За неожиданные и приятные встречи.

Бокалы звякнули, и я почувствовал — между всеми нами уже проскочила искра. Настя поймала мой взгляд, её зелёные глаза блеснули. Этот отдых обещал быть не просто тёплым... он будет жарким.

Сумерки в Доминикане опускаются быстро — уже через час после заката за огромными панорамными окнами вместо океана виднелись только мягкие огни вдоль линии берега и редкие отблески луны на воде. Мы сидели в гостиной. Антон налил всем вина, Марина поставила на низкий стол фруктовую тарелку и вазу с ломтиками холодного ананаса. Настя устроилась рядом со мной на диване, боком, поджав одну ногу, и время от времени её босая ступня легко касалась моей ноги. Марина, заметив это, слегка улыбнулась — и перевела взгляд на Антона, но он сделал вид, что рассматривает бутылку вина.

— Ну, кот... — Настя произнесла это как-то особенно, с лёгкой хрипотцой, — ты ведь первый раз в этих краях?

— Первый раз, — ответил я, глядя на неё, но уголком глаза следя за реакцией наших хозяев. Настя взяла кусочек ананаса, поднесла ко рту и... вместо того чтобы съесть, повернулась ко мне, держа его за край, и медленно поднесла к моим губам. Я взял его зубами, и наши пальцы встретились — лёгкое касание, почти невинное, но я заметил, как Марина чуть напряглась, наблюдая. Антон усмехнулся, но не отвёл взгляда. Он сидел в кресле напротив, одна нога закинута на колено, бокал в руке, и изучал, что происходит, с тем самым вниманием, которое бывает у мужчин, когда они пытаются понять, насколько далеко может зайти игра.

— Тут такие закаты... — Марина сделала глоток вина, — завтра утром обязательно покажем вам пляж. Он почти пустой.

— Пустой? — Настя приподняла бровь, и её губы тронула та самая кошачья улыбка. — Это хорошо.

Она чуть переместилась, села ровно, так что её лёгкое платье сдвинулось, открывая загорелое бедро почти до самой линии трусиков... которых, я знал, на ней не было. Я поймал этот момент, Антон — тоже. Наши взгляды встретились на секунду, и я понял, что он заметил больше, чем хотел бы признать вслух.

Марина взяла бутылку, подошла, чтобы долить мне и Насте. Когда она наклонялась, я почувствовал лёгкий запах её духов — сладкий, с пряной ноткой — и заметил, что Настя, глядя на неё, чуть прикусила губу.

— Завтра будет жарко, — сказала Настя, глядя теперь уже прямо на Антона. — Очень.

— У нас тут всегда жарко, — ответил он, но в его голосе уже было меньше уверенной нейтральности и больше... ожидания.

Допив вино и попрощавшись с нашими гостеприимными хозяевами до утра, мы отправились отдыхать. Наша спальня была на втором этаже, с балконом, выходящим на океан. Сквозь открытые двери тянуло тёплым солёным воздухом, а внизу где-то ещё были голоса Марины и Антона, которые, судя по звукам, всё ещё не ложились. Настя зашла первой, быстро разделась и бросила платье на стул и осталась полностью обнаженной — смуглая, блестящая от лёгкой влажности, с волосами, уже чуть растрёпанными. Подошла ко мне, взяла за руку и потянула к кровати.

— Кот... возьми меня прямо сейчас, — сказала она тихо, но уже с хрипотцой, в которой слышался вызов. — Я хочу, чтобы они знали, что ты делаешь со мной.

Она легла на спину, подтянула колени к груди, обнажая себя полностью. Её киска блестела в мягком свете лампы, губы чуть приоткрыты, дыхание глубокое.

Я опустился между её бёдер, провёл головкой вдоль, и она уже выгнулась, тихо простонала. Но когда я вошёл — глубоко, резко, до упора — её стон превратился в крик.

— Да! Ещё! — голос Насти стал громким, резким, таким, что я понял: это уже не только для меня.

Я начал двигаться в ритме, который заставлял её стонать громче снова и снова. Её руки цеплялись за простыню, спина выгибалась, и она выкрикивала слова, которые обычно шептала:

— Еби меня! Глубже! Да, вот так! Ммм... ещё!

Каждое её «ещё» летело в открытую дверь балкона, вниз, в ночной воздух. Я видел, что она это понимает — и специально не сдерживается.

— Ты хочешь, чтобы они слышали? — наклонился я к ней, не сбавляя темпа.

— Да... — она смотрела прямо в глаза, зелёные, распалённые, — хочу, чтобы они знали, как ты трахаешь меня... и чтобы он знал, как я кончаю от тебя.

Я вбивался в неё мощно, тяжело, чувствуя, как её тело уже подходит к пику. Настя зажала ладонь на своём клиторе и начала быстро, яростно тереть, подгоняя себя. И через секунду её стоны превратились в громкий, сорванный крик, который невозможно было не услышать даже внизу у бассейна. Она кончила сильно, сжимаясь на мне, выгнувшись так, что пятки упёрлись в матрас. Я удерживал её бёдра, продолжая двигаться, и видел, как уголки её губ тронула кошачья, хищная улыбка.

— Кот... — выдохнула она, когда дыхание вернулось, — наша игра началась.