Тьма и свет. Глава 11/39 Мечты и реальность

Вскоре после восхода солнца на следующий день они выехали в Нотабир. Робан и Яне ехали впереди, а воины Дохоугни в конце двухрядного отряда вели своих пятерых вьючных лошадей. Атея снова делила свою лошадь с Менджой, а Боско был рядом с ними, но часто он находился далеко в высокогорье впереди них, возможно, разведывая. В такую рань было еще холодновато и промозгло, но ясное небо обещало, что в Вернии наступит мягкий день ранней весны. Выбранный ими темп позволит им добраться до Нотабира через час или два после захода солнца.

— Робан сказал мне, что ты и Яне договорились, что теперь она выбирает и возглавляет членов его личного гарема, это правда? - спросила Хассика, ехавшая рядом с Атеей и Менджой.

— Почему ты спрашиваешь? Хочешь пожаловаться, что она выбрала не тебя? К тому же я очень сомневаюсь, что он так сказал. Робан наверняка отрицает, что у него есть гарем, а Яне не выбирала его членов. Она просто признавала их, когда они добровольно соглашались на должность, - с ухмылкой ответила Атея на вопрос Хассики.

— Кроме тебя и Менджи, Яне срывалась на всех, кто приближался к Робану. Когда он сказал мне, что ты и Яне договорились об этом, и поскольку я не была уверена, чего она добивается, я хотела спросить тебя, что происходит. Пытается ли Яне защитить его от опасности или вдруг почувствовала ревность и заточила его? - спросила в ответ Хассика.

— Ни то, ни другое, Хассика. Как и я с Дженайей, Яне борется со своей природой. Ее бессмертная сущность – покорность, но это лишь одна ее часть, а ее человеческая часть вообще не привыкла подчиняться кому-либо. Думаю, она пыталась окружить Робана женщинами более преданными и покорными, чем она сама. Это был скучный морской переход, поэтому я разрешила ей поэкспериментировать. У нее ничего не вышло. Инерка позаботилась об этом, - ответила Атея, радостно улыбаясь.

— Это имеет какой-то странный смысл и объясняет, почему Робан был раздражен, но ничего не сделал... Ну, это и компенсация, которую он получил от Яне, - размышляла Хассика.

— О какой компенсации ты говоришь? - спросила Атея.

— Прости, Атея, но если ты думала, что каким-то образом выиграла у нее бой, не понеся при этом никаких потерь, то ты ошибалась. Я не хочу участвовать в твоих с Яне разборках, так что тебе придется выяснить это самостоятельно, - ответила Хассика, тоже улыбаясь.

Менджа захихикала, когда Атея отвернулась от Хассики и сердито уставилась на спину Яне.

Их лошади были так же усталы и измучены, как и их всадники, когда они наконец достигли конца высокогорья. Немного погодя на темнеющем горизонте показался Нотабир и океан палаток. Внешняя стража, очевидно, послала гонца, когда они проезжали мимо них, потому что, прежде чем их группа достигла лагеря, к ним подъехала небольшая группа всадников, скачущих галопом: Гиллин Канбьерра, Сахейн Каллганнен и Синхейд Дохоугни. Они выглядели облегченными и улыбались им.

— Атея, Робан, все вы вернулись, и даже несколько новых лиц, которых я никогда раньше не видела. Наконец-то! Ты нужна нам, Атея, - заявила Синхейд.

Атея нахмурилась, глядя на трех вождей кланов, но ничего не ответила.

— Прости, Атея, - извинилась Синхейд. Ты, должно быть, устала после долгой поездки, и мы не должны беспокоить тебя, пока у тебя еще не было времени разобрать лошадей и поесть. Пожалуйста, следуйте за нами, мы поставили большой шатер для тебя и твоих близких. Завтра мы найдем для вас что-нибудь получше. Мы уже поговорили с Бэреном Монгелем, но думаем, что дом в Нотабире будет лучше и безопаснее, - извинилась Гиллин.

К ним присоединились еще члены семьи, и воссоединение Инерки и ее старшего брата Киприена было таким же сердечным, как все и ожидали. Как только они уселись за стол, в палатку ворвалась амазонка Нируми, и началось новое радостное празднование воссоединения, но в конце концов все уселись за большой стол в большом шатре Гиллин. Они ели, и некоторое время велись лишь светские разговоры и легкое подшучивание, но все прислушивались, когда Атея наконец заговорила.

— Сначала самое важное. Мне нужна новая одежда! Платья, которые мне приходится носить сейчас, сводят меня с ума. Тринна, мне нужно что-то похожее на то, что я получила от тебя. Ты поможешь мне снова? - умоляюще спросила Атея.

— Мне понадобится день или два, но ты получишь то, что хочешь, Атея, - ответила Тринна, улыбаясь.

— Спасибо, Тринна. А теперь расскажите мне, какие проблемы возникли, пока нас не было, - спросила Атея, глядя на глав кланов.

— Весть о нашей чудесной победе распространилась как лесной пожар, и со всех концов Калмиры прибывали воины кланов. Поначалу они приходили поодиночке или небольшими группами. Каждый жаждал сражаться, стремясь получить свой кусочек славы. Вскоре к нам присоединились целые кланы, но ни боев, ни славы не было. После нескольких недель ожидания наша победа стала не более чем сказкой. Эйфория прошла, и наступила реальность. Запасы провизии постепенно иссякают, и никто из нас не знает, чем их заменить. Несколько дней назад прибыл Огузи, и мы снова считаем цифры. От кланов Галлана нас не осталось и тридцати тысяч. Тридцать тысяч огузов на нашей стороне, вероятно, хотят получить плату за помощь, а мы ждем нападения двухсот тысяч врагов. Ходят слухи о флоте Норгара, но никто не знает, правда ли это и придут ли они как друзья или как враги.

— Это еще не все. Марни, старшая из дочерей Харрани и новая предводительница клана Макатри, тоже здесь. Она знает гораздо больше, чем ей следует знать, и благодаря этому приобретает все большее влияние. Макатри всегда были нашими врагами, но они страстно ненавидят тебя и твоего брата. Завтра утром состоится собрание глав кланов Галлан, все они хотят увидеть тебя и услышать, что скажет Верховный протектор Северной территории. Тебе не обязательно приходить одной, Атея, но было бы неразумно брать с собой Робана. Присутствие мужчины на собрании вождей кланов противоречит нашим традициям, - сообщила Гиллин.

— Обычно меня не очень волнуют традиции, но раз уж я согласилась стать вашей Верховной защитницей, то, видимо, придется выдержать несколько. Яне, Дженайя и Леандрис присоединятся ко мне на собрании, а Робан будет счастлив, что ему не придется присутствовать, - решила Атея.

— К тебе присоединятся принцесса и королева – хороший выбор, Атея, - отметила Синхейд.

— Скорее пленница и рабыня, но я сыграю свою роль, - заметила Леандрис, но при этом она улыбалась.

— Похоже, ты хорошо знаешь своего брата. Не похоже, чтобы его очень интересовали наши проблемы, - сухо заметила Сахейн, и все повернулись посмотреть на Робана.

Он сидел рядом с Атеей во главе длинного стола и вглядывался в темноту за окном, видимо, не понимая, что все сейчас смотрят на него. Боско сидел у входа, и уши огромного пса то и дело подергивались, но если он и разделял увлечение Робана этой ночью, то это был единственный видимый признак. Все были поражены, когда Робан внезапно заговорил.

— Зеза права. Я не возражаю, что меня не приглашают участвовать в собрании глав кланов. Вместо этого завтра утром я отправлюсь на охоту, - сказал он им.

— На охоту; на что ты хочешь здесь охотиться, на кроликов и лисиц? - удивленно спросила Хассика.

— Я буду охотиться на все, что найду, но надеюсь, что найду что-нибудь еще, - ответил он.

— Я уверена, что ты на это надеешься, но скажи мне, кого ты возьмешь с собой на охоту? - Атея пристально посмотрела на Робана.

Робан не ответил на ее вопрос, и Атея ожидала именно такого ответа.

Спальные места в эту ночь соответствовали тихой войне между братом и сестрой, разгоревшейся во время вечерней трапезы. Яне и ее служанки расположились между Атеей и Робаном, а все остальные нашли себе место как можно дальше от них. Менджа, изображая детскую невинность, не обращала на все это внимания и мирно спала на груди Робана. Немного погодя заснул и он.

Серые тучи заволокли небо, и резкие порывы холодного ветра били ему в лицо, когда он шел по пляжу. Море было неспокойным, а прибой – шумным и сильным. Робан смотрел на свои босые ноги и удивлялся, почему он не надел сапоги. Еще больше его удивило то, что следы, которые он оставлял за собой, похоже, принадлежали огромной собаке. Посмотрев вперед и вверх, он заметил, что по-прежнему один, но в сотне ярдов от берега виднелся замок из песка. Это был большой песочный замок, и чем ближе он подходил к нему, тем больше понимал, насколько он красив и детализирован. В окнах горели огни, на высоких башнях развевались знамена. Стоя прямо перед ним, он даже мог видеть движение крошечных людей внутри зданий. Они танцевали, и он мог слышать музыку, которая играла. Стены замка доходили ему почти до пояса, и, заглянув через них во двор, он увидел, что там сидит маленькая девочка. В руках у нее был песок, и она улыбалась ему.

— Тебе нравится? - спросила она.

— Да, очень красиво. Ты закончила? - спросил он в ответ.

Девочка выпустила струйку песка сквозь пальцы и вытерла руки о платье.

— Да, я закончила. Теперь ты мне поможешь? - спросила она.

Робан кивнул и небрежно перешагнул через стены песчаного замка. Замок рассыпался вокруг нее, а девочка взяла Робана за руку, и он помог ей встать.

— Спасибо, папа, теперь я смогу построить новый.

Взявшись за руки, они оба лучезарно улыбались, идя вместе по пляжу и удаляясь от руин забытого песочного замка.

Робан медленно открыл глаза. Было раннее утро, он проснулся, сон исчез, но девушка все еще улыбалась ему, стоя перед ним на коленях.

— Доброе утро, папа, - поприветствовала его Менджа. - Боско – охотничья собака, но я еще слишком мала, чтобы ходить с ним на охоту. Можно, пожалуйста, он будет с тобой, когда ты пойдешь на охоту? - с надеждой спросила она.

Робан посмотрел на эту картину невинности широко распахнутыми щенячьими глазами, затем взглянул на сестру, но Атея избегала его взгляда, вероятно, пытаясь скрыть свое несомненно ликующее выражение лица.

— Предательница, - проворчал он, обращаясь к Мендже, но, разумеется, его обвинение ничего не изменило, и когда через некоторое время он вышел, Боско рысил рядом с ним.

У Канбьерра собрались главы кланов, и палатка Гиллин была установлена для встречи. Столы и стулья были расставлены по кругу. Как только Атея, Яне, Лиандрис и Дженайя вошли в шатер, Гиллин жестом пригласила их занять места между Синхейд Дохоугни и Сахейн Каллганнен. Затем Гиллин поднялась и заговорила.

— После всех слухов, ходивших в течение нескольких недель, я уверена, что каждый из вас уже смог узнать Атею Магон, Верховную протекторшу Северной Вернии. С ней принцесса Яне из Эриланса, королева Леандрис из Готы и Дженайя, ее подруга и советник.

При упоминании Леандрис у остальных вырвался недовольный ропот. Очевидно, ее присутствие стало неожиданностью для большинства присутствующих, но шум сразу же прекратился, когда заговорила Атея.

— Я не хочу проводить здесь все утро, поэтому давайте перейдем к причине этого собрания и разберемся с вашими заботами и проблемами. Вчера Гиллин сообщила мне, что прокормить большую армию может оказаться непросто. Признаюсь, до сих пор я об этом не думала, но обещаю, что ни один воин, сражающийся на нашей стороне против вторжения мантакинов, не умрет от голода.

Женщина, сидевшая напротив них, поднялась на ноги. - Я Марни Макатри, и что бы ты ни сделала, чтобы заставить этих троих поклясться тебе в верности, на меня это не подействует. Ты не более чем четырнадцатилетняя девочка, и мы не сможем прокормить наши семьи твоими обещаниями, - с триумфом ответила женщина.

Удивив даже Атею, Леандрис поспешила ответить.

— Ты же не ожидала, что Атея понесет мешки с едой на это собрание? Так что, конечно, ты можешь доверять ее слову, и, возможно, я смогу помочь тебе в этом. Гота, мое королевство богато, и в Вернию прибывает норгарский флот. Гота и Норгар – союзники Атеи, поэтому у нее есть корабли и ресурсы, чтобы прокормить огромную армию. Теперь ты лучше осведомлена, чтобы оценить ценность ее обещания, - невозмутимо сообщила королева.

Заявление Леандрис вызвало минутное молчание, но его быстро прервала Атея.

— Леандрис как нельзя кстати затронула еще одну тему для вашего беспокойства. Я не знаю точно, сколько их придет – вероятно, что-то между сорока и пятьюдесятью тысячами воинов, - но флот Норгара идет в Вернию. Это факт, и вам придется с ним смириться. Я согласна, что это хлопотная компания, но это война, и для наших врагов они будут большей помехой, чем для нас. Так что я по-прежнему считаю их преимуществом, - сказала им Атея.

— Норгары – кровожадные дикари! Они хуже, чем вторжение мантакинов, - возмутилась Марни.

— Но мой брат Робан – вождь норгов, и я доверяю ему держать их в узде. Более того, как я уже сказала, с этим все равно ничего не поделаешь, - пренебрежительно ответила Атея.

— Ты говоришь нам доверять убийце, чтобы он держал норгаров в узде! - ответил лидер Макатри.

— Если ты сказала об убийце в связи со смертью твоей матери Харрани, то ты ошибаешься. Не мой брат, а я отдала приказ наемникам убить ее. Я помню, что твоя мать винила Робана в смерти твоего брата. Робан убил нескольких воинов твоего клана, когда спасал меня, и, возможно, твой брат был одним из них. Так что это может быть правдой. Однако это почти то же самое, что и твоя проблема с Норгаром. Ты либо смиришься с этим, либо уйдешь и вернешься домой. Хотя в будущем можешь пожалеть о своем решении. - Угроза, прозвучавшая в последней фразе, была лишь тонко завуалирована и вызвала множество гневных взглядов со стороны женщин, возглавлявших кланы.

— Позже сегодня я буду вести переговоры о союзе с Огузи, и я подозреваю, что они захотят получить какую-то плату. Когда огузи потребуют плату, я укажу на тех из вас, кто покинет наши войска. Чего вы от меня ждете? Я защитница трех кланов, которые присягнули мне на верность, и я буду их защищать. Когда вы покидаете этот союз, вы меня не касаетесь, и я не обязана делать то же самое для вас.

Гневные взгляды, устремленные на нее, отступили, столкнувшись с ее холодной и непреклонной решимостью.

— Если тебя так волнует защита своих кланов, почему бы тебе просто не отдать императору то, что он хочет, твою кузину Яне? Разве жизни тысяч людей, которых ты поклялась защищать, не стоят жертвы одного члена твоей семьи? - ехидно спросила Марни.

— Может быть, тебе стоит спросить об этом Яне, или ты можешь выбрать менее болезненный способ умереть и задать этот вопрос моему брату. Простая истина заключается в том, что я не могу принести в жертву Яне, потому что она мне не принадлежит. Менее простая истина заключается в том, что принесение в жертву Яне лишь отсрочит войну, но не предотвратит ее.

— Я не оракул, Марни Макатри, но я вижу твое будущее, когда смотрю в твои глаза. Забирай свою семью, отправляйся домой и проживешь еще немного. Останься здесь – и ты очень скоро умрешь.

— Мы оставим тебя сейчас, и ты сможешь обсудить решения, которые тебе предстоит принять.

Они покинули собрание вождей кланов в абсолютном молчании.

Робан оставил лагеря и Нотабир и направился в юго-западном направлении. Через два часа он миновал две фермы, сгоревшие дотла. Когда он миновал третью, то впервые увидел свою добычу на холме в полумиле от него в текущем направлении. Любопытство заставило его охотиться за ней, и, наблюдая за большой кошкой, он размышлял, может ли охота быть успешной, если не убивать добычу. Робан не знал, о чем думает кошка, но она тоже наблюдала за ним. Один взгляд на огромного пса у него под боком – и все стало ясно: Боско все равно.

Еще час Робан следовал за кошкой, и она привела его к другой ферме. Эта была не сожжена, а просто заброшена. Он заметил множество следов, ведущих к главному зданию, но лишь несколько – в сторону от него, и понял, что внутри прячутся люди. Возможно, эти люди тоже охотились и считали его добычей.

Боско, очевидно, тоже заметил людей внутри здания. Он больше не выглядел скучающим, почти вялым. Теперь все его существо было живым, а чувства – на пределе. Боско был очень умным псом и не тратил время на бессмысленные размышления. Вероятно, он никогда не задумывался о том, что его могут рассматривать как чью-то добычу. Все его внимание было направлено на открытую дверь, и он совершенно не замечал женщину, появившуюся из-за здания и приближавшуюся к ним, даже когда она стояла прямо у входа.

Робан залюбовался кошачьей грацией ее движений, подчеркнутой игрой мускулов под безупречной, шелковистой кожей. У нее был оливковый цвет лица, высокие скулы и сияющие янтарные кошачьи глаза. Ее дикая грива волос была окрашена во все оттенки джунглей, которые, несомненно, были домом этого экзотического существа. Он наблюдал за ней, а она с нескрываемой гордостью демонстрировала свое обнаженное тело.

— Честно говоря, я рад снова видеть тебя, Сурисса, - приветствовал Робан, одарив ее дружелюбной улыбкой и почти не подавив даже намека на усмешку.

— Ты больше не враг, Робан, поэтому я верю, что и мне будет приятно, - ответила она, возвращая ему улыбку.

— Почему ты привела меня в это место? - Спросил он.

— По той же причине, по которой ты следил за мной, - любопытство. Я – кошка, и такова моя природа, - ответила ему Сурисса. - Это убежище банды мародеров. Они устраивают засады на беженцев с ферм, направляющихся в Нотабир. Внутри этого дома есть подвал с пленниками. Я слушала их крики по ночам. Прошлой ночью крики стихли, но одна из них еще жива... чуть-чуть, - продолжала Сурисса, пытливо глядя на него.

— Допустим, я убью мародеров и спасу пленницу. Это все равно ничего не скажет тебе о моих мотивах. Не вижу, как это поможет твоему любопытству, - возразил Робан.

— Посмотри на своего пса. Он тоже хочет убить мародеров, но не будет спасать пленницу. Какими бы ни были твои мотивы, они у тебя есть, - с улыбкой возразила Сурисса.

— Ты, как и все женщины, которых я знаю, слишком умна для своего блага, - хмыкнул в ответ Робан.

— Я вовсе не женщина, мой сосуд – кошка. Облик человеческой женщины – это способность моего бессмертного существа. Я уже сказала тебе ее имя – Любопытство, - поддразнила Сурисса.

— Ты сказала, что мы больше не враги, и я с трудом верю, что одного твоего любопытства достаточно для ночных блужданий по лагерям в Нотабире. Что тебе нужно, Сурисса?

— Воины, короли, королевы, существа без имен, боги и богини – все, кто обладает достаточными знаниями, в эти дни пристально наблюдают за Вернией. Где же еще мне рыскать по ночам? Но ты прав, я здесь не просто по любопытству. Гания сбежала из своей тюрьмы. Я ищу ее и знаю, что она будет искать тебя, - ответила Сурисса, и ее глаза пытались пробить барьер его черепа, чтобы беспрепятственно исследовать его разум.

— И что ты сделаешь, если найдешь ее?

В его голосе не было ничего, но в черной бездне его глаз она обнаружила безграничную глубину одной-единственной эмоции. В Вернии было весеннее утро, но Сурисса увидела самую темную из всех ночей.

Вновь восхищаясь грацией ее движений, Робан смотрел, как убегает большая кошка. Когда Сурисса скрылась из виду, он достал свой боевой топор.

— Давай, друг мой, повеселимся, а потом спасем пленницу во искупление наших грехов, - сказал Робан большому псу, входя в дом.

Боско охотно последовал за ним, не подозревая ни о грехах, ни о необходимости искупления.

Денисса и Менджа сопровождали Инерку в ее семейный лагерь. Ее сестры и братья рассказали им о беженцах с западных хуторов и о том, что в Нотабире они устроили дом для осиротевших детей. Жрецы и жрицы заботились о них, но Бэрен Монгель запретил им забирать сирот, независимо от того, хотели ли они сделать их надзирателями, рабами или учениками жрецов. Пока что он сохранял надежду, что члены семьи придут и попросят детей. Уговоры Менджи посетить сиротский дом не вызвали удивления, и Денисса с радостью согласилась. Она всегда радовалась, когда Менджа желала чего-то, что Робан не хотел делать.

Сиротский дом выглядел немного обшарпанным, но просторным. Когда они вошли внутрь, стало ясно, что пространство было необходимо. Двухэтажный дом был заполнен почти сотней детей. Самые маленькие были еще малышами, а самые старшие – даже не подростками. Все они были изможденными и грязными, представляя собой жалкое зрелище. Менджа хмурилась, а Денисса боролась со слезами, когда к ним подошел священник. Он был одет в длинную и элегантную белую мантию и улыбался. Он не выглядел изможденным, но был очень толстым.

— Благословение Великой Матери на вас. Если вы ищете кого-то из родственников, я, возможно, смогу вам помочь, - предложил он.

— Нет, мы не ищем. Мы приехали просто посмотреть на приют и детей. Это так печально, неужели нельзя сделать больше для детей? Они выглядят так, будто умирают от голода, - расстроенно спросила Денисса.

— Бэрен Монгель распределяет провизию для жителей Нотабира и, к сожалению, для приюта, - ответил священник, благожелательно улыбаясь.

— Ты толстый и не выглядишь голодным, и они едят, но ты не делишься с детьми, - прошипела Менджа и указала на стол, за которым трапезничали несколько жрецов в окружении маленьких девочек и мальчиков, с тоской наблюдавших за ними.

— Нам нужно есть, чтобы поддерживать наши силы, которые мы отдаем служению Гании, и тогда Великая Мать будет довольна, и ее улыбка осветит эту обитель. По ее милости все дети здесь будут избавлены от страданий. Ты должна верить в слуг Гании и не позволять печали омрачать твои мысли, - мягко укорил жрец.

— Ты толст, а дети голодны. Ты мне не нравишься. Завтра я вернусь и принесу еду для детей, а ты ничего не получишь. Придет и мой пес Боско, и если он тебя увидит, то укусит, - заявила Менджа и убежала.

Денисса удрученно вздохнула, глядя вслед удаляющейся Мендже, а затем повернулась к священнику, который тоже наблюдал за уходом Менджи.

— Ты не справилась с воспитанием своего ребенка, но я буду молиться и просить Великую Мать простить тебя и направить на путь, который будет угоден ей, - сказал ей жрец, нахмурившись.

— Молись, но поверь мне, молитвы тебе не помогут, если завтра тебя найдет Боско, - ответила Денисса.

Другая девочка внимательно смотрела и слушала. Ей не нравилось то, что она видела. С девочкой было что-то не так, как и с ней самой. Ей придется пересмотреть свой план. В нем не было места провалу.

В полдень Атея, Яне, Леандрис и Дженайя сидели вместе и ели.

— Твое предложение использовать ресурсы Готы, чтобы прокормить нашу армию в Вернии, было реальным? - Атея спросила Леандрис.

— Конечно, реальное. Нравится мне это или нет, я ваш союзник в этой войне, но на самом деле мне это нравится, - спокойно ответила Леандрис.

— Дай угадаю, тебе придется вернуться в Готу, чтобы это произошло, поскольку твой канцлер не примет такой приказ по почте, - заметила Атея.

— Я могла бы послать письмо, скрепленное моей печатью, но ты права, из-за того, как я исчезла, он, скорее всего, не подчинится письменному приказу. - Королева пожала плечами.

— Не хочешь ли ты вернуться сюда, когда закончишь свои дела в Готе? - с ухмылкой спросила Атея.

— Ты знаешь, что я вернусь, - ответила Лиандрис, возвращая ей грязную ухмылку.

— Я даже верю ей и задаюсь вопросом, в какой момент ее наказание пошло не по плану и стало моим! - Дженайя хмыкнула.

— В тот момент, когда Леандрис приняла свою новую реальность. Чего ты до сих пор не сделала, - язвительно заметила Яне.

— Как будто ты в мире с собой, или как? - ответила Дженайя.

— Это другое дело. Никто не мешает тебе смириться с реальностью, но ни мой хозяин, ни мое бессмертное существо не хотят, чтобы я смирилась со своим положением. Они оба наслаждаются моей бедой! - огрызнулась Яне.

— Не могу представить, почему кто-то может наслаждаться твоими страданиями. Ты всегда была такой милой со всеми, кто тебя окружал, - с удовольствием заметила Атея.

На мгновение Яне с ненавистью посмотрела на Атею, но затем заметно расслабилась.

— Иы права, я не должна жаловаться. Могло быть и хуже, и я уже целую вечность смиряюсь с этим. Представь, как весело нам будет вместе в нашем бесконечном будущем, - сказала Яне, мило улыбаясь Атее.

Теперь настала очередь Атеи сердито зыркнуть на Яне, но ее попытка была прервана подошедшей к ним Гиллин.

— Здравствуйте, дамы, похоже, вам было весело, и мне тоже после того, как вы покинули собрание. Это было впечатляющее выступление, Атея. Еще шесть глав кланов хотят поклясться тебе в верности. Остальные хотели бы никогда не видеть тебя, но они останутся здесь и будут сражаться с Мантакином. Макатри потеряли все свое прежнее влияние, но они тоже останутся и, возможно, попытаются отомстить тебе. Ты был права, скоро тебе придется убить ее, но не стоит делать это самому. Скажи нам, и Сахейн, Синхейд или я позаботимся об этом за тебя.

— Я хочу, чтобы было ясно, что это мой приказ, и нет, я не хочу, чтобы ее убил кто-то из ваших семей. Это только усугубит ситуацию и усилит ненависть между вашими кланами. Я также не стану спрашивать своего брата. Никогда нельзя сказать, сколько жертв он понесет, только то, что их будет гораздо больше, чем нужно. А как насчет тебя, Яне, не хочешь ли ты выместить свое разочарование на Марни Макатри? - спросила Атея.

— Вообще-то я хотела бы ее убить. Ее предложение принести меня в жертву Даркунтису – достаточная причина, но мне придется просить разрешения у своего хозяина, а потом он, вероятно, пойдет и сделает это сам. Это приведет к тому, на что ты уже указала, - легко ответила Яне.

— Не то чтобы я этого ждала, но приятно видеть, что вы не пускаетесь в нравоучения, когда нужно принять решение. Почему бы вам не попросить свою маленькую Менджу, я уверен, что ей понравится новое задание? Кормление кровью Дженайи уже не может быть для нее увлекательным, а я не хочу, чтобы она заскучала, - со смехом предложила Леандрис.

— Это не смешно, и если бы Денисса услышала тебя, она бы убила тебя, а не Марни Макатри, - заметила Атея, но, противореча своим словам, она тоже смеялась.

— Каждый раз, когда я смотрю в глаза этой девочки, когда она протягивает мне кровь своего отца, я чувствую себя ребенком. Не знаю, что в ней такого, но она может быть очень страшной, а ведь девочке всего шесть лет! Представьте себе ее, когда она вступит в пору полового созревания. Как бы то ни было, я сделаю это для тебя, Атея. Я убью Марни Макатри. Я – логичный выбор, - решительно заявила Дженайя.

— Я не знаю тебя, Дженайя, но логика не поможет тебе убить кого-то. Ты когда-нибудь убивала кого-то своими руками? - мягко спросила Гиллин.

— Нет, я уже пробовала, но у меня ничего не вышло, - ответила Дженайя и улыбнулась Атее. - С другой стороны, ты должна знать, что я вампир. Разве вы не слышали легенд о вампирах? Мы – пугающие тени ночи. Или ты слышала о Гол-Гантае, крепости на краю нашего мира? Мои предки были избраны охранять врата в подземный мир, а я еще хуже их! Меня создала не наша благосклонная Великая Мать, Гания, мой создатель и прародитель – Бог Разрушения. Если это не дает мне права на простое убийство, то я не знаю, что может, - заявила Дженайя, немного расстроенная.

— Ты извини нашу подругу, Гиллин. Мой брат кормит Дженайю, но он посадил ее на эмоциональную диету, и, как видишь, она не очень хорошо на нее реагирует, - пояснила Атея, блаженно хихикая.

Гиллин поочередно смотрела на них обеих, пока не покачала головой в разочаровании.

— Вы все сумасшедшие, и я, наверное, тоже, ведь я решила, что лучшим выбором для руководства моей семьей должна быть директриса этого сумасшедшего дома, - заявила Гиллин и разразилась хохотом, к которому присоединились и остальные сидящие за столом. Внезапно Атея перестала смеяться и напряглась, а затем крутанулась на своем месте и яростно уставилась на Яне.

— Яне, это ты приказала своим служанкам сделать массаж моему брату? - спросила она угрожающе тихо и спокойно.