Чужая невеста для жестокого принца (Порно невестка)

Глава 1

- Маша? Решайся… Поехали?

Смотрю на Дамира, который протягивает мне ладонь.

Знаю, что если приму её, то обратного пути не будет.

Но и вернуться к гостям сейчас не могу.

Да если честно: ни сейчас, ни потом не смогу.

Я должна быть счастливой невестой, а вместо этого лью слёзы в тёмной подсобке банкетного зала, потому что мой жених решил, что трахнуть бывшую подружку, пока все гуляют на нашей свадьбе, отличная идея.

Зачем он вообще на мне женился, если спит с бывшей? Или это прощальный секс?

Зажмуриваю глаза, желая развидеть ту гадкую сцену. Витя и блондинка, которую тот яростно брал сзади в туалете ресторана.

Я вылетела оттуда, как пробка и, не возвращаясь к гостям, пробежала через общий зал и юркнула в одну из подсобок, чтобы разрыдаться от первого предательства. Такого внезапного и горького.

А потом чуть не умерла от остановки сердца, когда высокая крепкая фигура нарисовалась передо мной. Я своим заплаканным глазам не поверила, разглядев Радулова в незнакомце. Он, оказывается, видел мой эпичный пробег. Сидел в общем зале то ли с друзьями, то ли с бизнес-партнёрами.

Насмешка судьбы…

- Дамир, я не могу. Я… я не знаю.

- Хочешь вернуться обратно?

Мотаю головой.

- Нет.

Свадебное платье душит. Мне хочется выпутаться из него. Я сразу понимала, что день этот не станет самым счастливым в моей жизни, но почему-то казалось, что поступаю правильно. А теперь вот… Вынуждена довериться опасному мужчине, которому однажды отказала.

Теперь он возьмёт своё.

Увезёт и возьмёт своё.

- Ты ведь потребуешь от меня оплаты? Услуга за услугу?

Дамир Радулов улыбается порочно и многообещающе. Дрожь проходит по моему телу вопреки желанию. Меня сразу к нему потянуло, и это испугало меня… ой, как испугало. Я не должна испытывать таких чувств. Но тело живёт своей жизнью. Нервные окончания реагируют на близость Радулова, и мне стыдно от желания, от которого покалывает в груди.

- Но ты же не настолько наивна, чтобы уехать со мной и не понимать, что будет? Поверь, тебе понравится. Так будет лучше для всех. Хватит сопротивляться, Маша. Достаточно ты от меня побегала.

- Я… я вышла замуж, Дар.

- И что? Как вышла, так и разведёшься. Ты же ещё девушка?

Я краснею ещё сильнее, закусываю губу и… молчу.

И вижу, как темнеет лицо Радулова.

- Только не говори, что переспала с этим щенком недоношенным.

- А тебе так важно, чтобы я была нетронутой? – вскидываю подбородок. – Что такое? Порченная девушка тебе даже в любовницы не годится?

Дамир внезапно хватает меня за локоть и тянет на себя. Я врезаюсь в его грудь ладонями, сохраняя дистанцию. Но она всё меньше и меньше. Пока я не оказываюсь плотно прижата к каменной груди и прессу Радулова. Он срывает фату с моей головы и запускает пальцы в аккуратную ракушку, в которую уложены мои волосы.

Невидимки осыпаются на пол, длинные светлые локоны падают на плечи, и пальцы Дара ныряют в них.

- Ты мне любая сгодишься, Маша, - говорит резко. – Я хочу тебя. Давно хочу. Ты это знаешь. Хотел бы я быть твоим первым? Да. Но если это не так… что ж… я переживу.

Закрываю глаза, чтобы спрятаться от его проницательного взгляда. Тёмные глаза полыхают огнём.

Его голос спускается до низкого интимного шёпота. Бархатные интонации рождают во мне волну желания. Она щекочет нервные окончания, скручивает напряжение внизу живота в тугой узел.

Это ведь неправильно – хотеть его, когда я с утра вышла замуж за другого. Неправильно.

Чем я лучше Куприянова?

Всем! – откликается внутренний голос. – На Дамира бы даже не посмотрела, была бы самой верной женой.

Но жизнь распоряжается иначе.

И это Дамир нашёл меня, а не муж… Того даже не волнует, куда я пропала. Он так и сказал: быстро утёрла слёзы, дура, и сделала вид, что ничего не видела.

Ничего не видела!

Сегодня не видела. Завтра не видела. И так всю жизнь? Нет… я не готова… не могу.

А с ним уехать могу?

Взгляд находит губы Дамира, которые очень и очень близко к моим. Я даже ощущаю его дыхание на своём лице. Терпкое, словно вино, которое хочется испить.

- Маша, поехали. Тебе здесь делать нечего.

- Мой отец тебя убьёт. Мой отец и меня убьёт.

- Посмотрим, кто кого…

- Это неправильно.

- Если тебе будет хорошо, разве это неправильно?

- Да, - отвечаю с секундной задержкой и Дар усмехается.

Его пальцы смыкаются на моём запястье, словно браслет наручника. Радулов может быть жестоким, я знаю. На что я себя подписываю, уезжая с ним. Каждое его слово – сладкий яд обещаний. Но горький мёд правды не безопаснее.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Ну? Поехали?

- Поехали, - решаюсь я, думая, что подписала себе приговор, уходя с Дамиром с собственной свадьбы.

Губы Радулова растягиваются в триумфальной улыбке. Он ни минуты не сомневался, что я соглашусь! Ни минуты!

Какой самонадеянный!

Но… это в нём меня сразу и насторожило, и привлекло.

- Куда ты меня отвезёшь? – спрашиваю, прежде чем последовать за ним.

- Далеко. Не переживай и не бойся, Маша, я сделаю тебе хорошо. Обещаю.

- А если не поеду?

На лице Дамира возникает хищное выражение.

- А если не поедешь, увезу силой.

Так я понимаю, что обратной дороги нет.

Решение принято.

А верное или нет… покажет время.

Он выводит меня из ресторана через чёрный ход. Договаривается с кем-то из персонала и нас выпускают. Берёт меня за руку, сжимая мои холодные пальцы в своей тёплой руке. Я иду рядом, едва доставая ему до плеча. Радулов высокий, крепкий, но не перекаченный. Поджарый, скорее. Опасный хищник. В когти которого лучше не попадать. Но как тигры притягивают людей своей кошачьей грацией, усыпляют бдительность гипнотическим взглядом привлекательных глаз, так и Радулов примеряет на себя налёт цивилизации. Но он может быть другим. И будет. Весь флёр сдержанности с него слетит. Я это чувствую. Но у меня реально нет иного выхода.

Вернуться и переживать позор? Заткнуться и промолчать? Закатить сцену при всех? Вариантов море, но я предпочитаю по-тихому исчезнуть.

Лишь когда оказываемся в машине, прошу у него телефон, так как свой оставила в банкетном зале.

- Дай, пожалуйста, я сообщу папе, что уехала. А то подумает ещё, что меня похитили.

- Нет, - коротко отвечает Дамир, трогаясь с места. – Пусть думает, что хочет.

Господи, что я творю?

Когда отъезжаем на пару километров от ресторана, включается голос разума.

Зачем я с ним уехала? Почему так решила? Я сама решила или Радулов предложил, и я ухватилась за эту идею, как за спасительную соломинку.

Достаточно было подойти к отцу и сказать, чтобы он меня увёз.

Хотя нет… не факт, чтобы увёз. Отец мог приказать остаться и продолжить изображать счастливую невесту. То есть… уже жену.

- Остановись, пожалуйста, - прошу тихо.

- Передумала? – усмехается Дамир.

- Да.

- Но, Маш, поздно уже.

- Не остановишься, значит?

- Не остановлюсь.

Сердце начинает биться сильнее.

- Я… я скажу, что ты меня похитил.

- Ты сама добровольно со мной ушла, села в машину и уехала. Работники ресторана это подтвердят. Камеры на парковке покажут, что я тебя не под дулом пистолета уводил.

- Я не подумала.

- Хватит, - пресекает мои возражения. Чуть резко и безапелляционно. – Хватит, Маша. Я тебя не отпущу. Сделаю своей. Когда переспим, обратной дороги не будет.

Сглатываю нервно.

- А что потом? Потом-то что? Насытишься и выбросишь?

Пожимает плечами.

- Не могу пока сказать. Ты мне нравишься. Может, я долго не смогу насытиться? Я тебя сразу захотел, как увидел. И из рук не собираюсь выпускать, когда ты в них сама добровольно шагнула. Так что оставь эту блажь про похищение и что-то там насильно, - усмехается. – Ты сама захотела со мной уехать. И уехала. И знала, чем всё закончится в итоге.

От его слов я снова начинаю дрожать, а ведь уже успокоилась.

Но это не от страха… Просто нервное.

С Дамиром мы познакомились год назад. Я проходила практику на последнем курсе в фирме друга семьи, а Радулов был партнёром. Меня взяли на сделку. Там-то он меня и приметил. И атаковал своим вниманием, пытаясь по-разному проникнуть в мою жизнь. Кажется, часть последующих встреч были подстроены.

Дамир сразу как-то странно на меня подействовал. Мне было то жарко, то холодно в его присутствии, я то заикалась, то говорила излишне бойко. Собственное поведение казалось мне странным. Пришлось приложить массу усилий, чтобы взять нервы под контроль и общаться нормально.

Только Дамир всячески рушил мою сдержанность своими грязными намёками и пошлыми фразочками, которые бросал намеренно.

Однажды, когда мы ненадолго остались наедине, в лоб предложил мне стать его любовницей.

А я возьми да ляпни, чтобы отстал, что я ещё девственница и ничьей любовницей становиться не собираюсь.

Решила дерзить, раз ничего другого на него не действовало.

Но моё признание лишь сильнее раззадорило Радулова. И он усилил натиск.

Случайные встречи происходили всё чаще. А однажды он оказался на нашем семейном торжестве, где успел зажать меня в тёмном углу и подарить несколько минут позорных сладких воспоминаний.

Целовался Дамир, как бог…

А уговаривал, как порочный дьявол.

Но я выдержала… И не сдалась.

А теперь… теперь по собственной воле сижу с ним в одной машине и еду неизвестно куда.

- Ты чего улыбаешься? – спрашиваю с вызовом. – Доволен?

- Буду доволен, когда и ты будешь довольна.

- А ты не можешь просто мне помочь? Без требования чего-то взамен?

- Я рискую, Маша, - приподнимает бровь, больше ничего не добавляя.

И я тоже молчу.

Лишь смотрю в окно на тёмную стену леса и гадаю, куда он меня везёт. Куда-то за город. Далеко-далеко от Питера. А, впрочем, мне сейчас всё равно.

Я закрываю глаза и тут же под веками начинают мелькать картинки сегодняшнего дня.

Утренние приготовления. Роспись в ЗАГСе. Выездная церемония в парке. Банкет.

И… и Витя, методично трахающий бывшую, которая наклонилась и упёрлась руками в стену, подставляя ему свой зад. Её на свадьбу не приглашали. Она специально приехала. Сама или Витя позвал? Они ведь и до этого спали, пока мы были обручены, так?

Витя ныл, что я ему не даю. А я оттягивала этот момент, как могла. Сказала, что хочу настоящую брачную ночь по всем канонам.

Теперь она у меня будет… только с другим.

Разглядываю тайком Дамира.

И ощущаю внутренний трепет.

И сопротивление.

Я не готова с ним. Вот так… не готова… Он ведь использует меня и выкинет. Я для него никто. Вещь… Я не его крови, не его веры, я та, кому можно предложить стать любовницей, но никогда женой. Он видит во мне просто притягательное тело. Доступ, к которому теперь получит.

На что я вообще подписалась?

О чём подумала?

- Останови, пожалуйста, - ляпаю спонтанно. – Мне надо… туда…

- В лесок? – хмыкает.

- Да. В лесок.

Вскоре он съезжает на обочину, а я, опустив взгляд, отстёгиваю ремень безопасности.

- Тебе надо снять это дурацкое платье, - указывает на мой наряд невесты.

- У меня нет другой одежды.

- Лето… жарко… можно и без, - усмехается.

- Угу… мечтай.

Смотрю исподлобья и открываю дверцу, выходя на свежий воздух. Уже смеркается, и высокий еловый лес кажется мне мрачным и неприветливым.

- Проводить? – выглядывает Дамир из машины.

- Нет, спасибо, я сама.

Отхожу на пару метров, судорожно соображая, и что мне делать дальше?

Ну вот… он остановился. Как я попросила. А где мы? Куда идти? Есть вариант добраться до ближайшей заправки, позвонить Римме, попросить приехать за мной. Она, наверное, гадает, куда я делась. Надо было сразу к подруге бежать, а я схватилась за Дамира. Он меня подловил, воспользовался сумятицей в мыслях. И я совершила опрометчивый поступок. Я ведь могу его исправить, так?

А что если выйти на дорогу, когда поедет следующая машина? Не собьют же меня в конце концов? Не задавят? Остановятся и спросят, что случилось. А я… попрошу подвести до города.

Да… странно это будет выглядеть, когда девушка в свадебном платье выскочит на середину шоссе. Подумают, что полоумная, да мне плевать.

Так я и делаю.

Дожидаюсь, когда дороге покажется тачка и бегу чуть ли ей не наперерез. Но машина виляет в сторону, водитель жмёт на гудок, только останавливаться не думает. Вскоре её габариты скрываются за поворотом. Я впадаю в ступор…

Почему решила, что план сразу сработает?

Откуда-то сбоку снова гудят. Я разворачиваюсь и свет фар ослепляет меня.

Кажется… кажется, я забылась… и не ушла с дороги.

Ой, мамочки…

Глава 2

Сильные крепкие руки, словно стальное кольцо, обхватывают мою талию.

- С ума сошла? – рычит мне в ухо Дамир, оттаскивая на обочину. – Ты что это удумала?

Я моргаю, приходя в себя, а затем давлю ему на ногу каблуком от свадебных туфель. От такого финта у него должны искры из глаз посыпаться, но Радулов лишь скрипит сжатыми зубами и сильнее стискивает мою талию руками.

- Отпусти меня… пусти меня! – начинаю вырываться.

Я трепыхаюсь, будто бабочка в паутине, но Дамиру плевать на мои усилия.

- Совсем мозги растеряла, Мария? – встряхивает меня.

- Да, когда решила с тобой уехать, тогда и растеряла. Я передумала, вези меня обратно.

Мимо по шоссе проносится вереница машин. И я только сейчас начинаю осознавать, что могла бы быть размазанной под их колёсами, если б Дамир не оттащил меня на обочину.

- Я же сразу сказал: передумать не сможешь. Быстро села в машину.

- Нет.

- Я сейчас тебя силой посажу.

В его голосе звучат ледяные нотки, а до меня только сейчас в полной мере находит, что я творю.

Я совсем не знаю Радулова, а еду куда-то с ним. Что он сделает со мной? Воспользуется? Пустит по кругу? Отдаст на потеху друзьям? А потом… потом будет говорить, что я вещь, и его наглые друзья начнут смеяться и предлагать за меня деньги. Потом родители узнают, а дальше… Дальше я и думать не хочу, чем всё закончится.

Меня насчёт Дамира сразу предупредили: с этим мужчиной лучше не связываться. Что он опасный, порочный, жестокий.

- Не хочу!

Начинаю биться в его руках. Мне плохо. Всё смешалось в одно сплошное чёрное пятно: свадьба, Витя, строгий отец, Дамир со своим предложением, измена, лица гостей, гнев родителей, которых я, конечно, опозорила. Ведь именно так мне и скажут.

- Садись, я сказал!

- Нет! Нет и нет!

Сопротивляюсь, бью его по плечам и груди. Словно он виновник всех моих бед…

И плачу… позорно так плачу!

- Пусти! Пусти! Пусти! – кричу в лицо.

Внезапно руки Дамира разжимаются.

Я даже в каком-то шоке смотрю на него.

- Ну иди… Раз решила.

- Идти?

- Да. Иди… - кивает на лес. – Там медведи, лисы, волки, ещё кто-нибудь живёт. Тебе же туда хочется?

- Мне в город надо.

- А мне в другую сторону. Не хочешь со мной? Вперёд! Ты же сбежать хотела? Иди на дорогу и голосуй. Может, тебя довезут. А, может, трахнут в ближайшем лесочке. Смотря на кого нарвёшься. На честного и благородного или не очень.

- А если это будешь ты? Какая мне разница. Ты сам из себя тоже честного и благородного строишь?

Мои щёки внезапно стискивают его пальцы. Впервые я ощущаю панику. Это, чёрт возьми, больно.

- Я никогда никого не беру силой. И тебя не возьму. Ты сама меня хочешь, только не признаёшься в этом.

- Не хочу!

- Можешь себя и дальше обманывать.

Дар разворачивается и уходит к машине. А я яростно тру свои щёки, те места, которых касались его пальцы, и смотрю на его спину и, ощущая себя полной идиоткой, делаю шаг-другой за ним.

Он… он что реально меня здесь бросает?

- Погоди! – кричу.

Но Радулов не оборачивается, открывает дверцу и садится внутрь. Мотор рычит, хозяин газует.

Я точно головой тронулась. Он, прав. У меня один вариант - ехать с ним. Но, господи, как унизительно…

Путаясь в свадебном платье, бегу за ним. Залезаю в высокую мощную машину, похожу на своего хозяина. Она такая же хищная на вид, и мотор урчит сердито. А от Радулова исходят волны гнева, который он сдерживает. Мог бы выплеснуть мне на голову, но вместо этого давит на газ, выбивая гравий из-под колёс.

А я зажмуриваюсь и начинаю плакать, сегодня столько всего произошло.

Что случилось с моей жизнью и что я натворила?

На коленки мне падает бутылка воды, когда дело доходит до громкой икоты. Я жадно пью и закрываю глаза.

Слышу, как гудит резина, пока колёса мчат нас всё дальше от города. Под этот мерный шум, начинаю дремать. Думаю, что забыться сном – не такая уж плохая идея. Всяко лучше, чем смотреть на Дара или вести с ним какие-то беседы. Особенно, когда вела с ним себя по-идиотски.

- Может, я просто у тебя побуду? – бормочу, не открывая глаз. – А ты меня через неделю обратно отвезёшь? Я разведусь и всё будет хорошо.

- Я не выдержу, всё равно тебя возьму, - долетает до ушей. – Смотреть на тебя, когда ты рядом, и не тронуть? Ну… я не настолько сдержан.

Ну и чёрт с ним, будь, что будет, - мелькает в голове.

Следующее, что чувствую - нежное поглаживание по голове. Мои распущенные волосы ласкает чья-то аккуратная ладонь. Я не сижу, а лежу. На чём-то мягком и очень комфортном.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Открываю глаза и вижу лицо Дамира над собой.

- Очнулась, наконец, Маша.

- Я спала так крепко?

- Вырубилась, я разбудить не смог. Пришлось нести до спальни.

До спальни?

Поднимаю глаза к высокому потолку.

- Где мы?

- В моём доме, как понимаешь.

Мне хочется повернуть голову, рассмотреть, где нахожусь, но я под действием гипнотического взгляда Радулова. Всё внимание приковано к нему.

Во рту пересыхает, а в груди вспыхивает жар, когда Дамир переходит на шёпот.

- Ты будешь моей, Маша. Сегодня ты будешь моей.

Глава 3

Смотрю на то, как Маша спит. И не хочется её будить. И хочется.

И хочется трогать. И не хочется…

Она невинная испуганная малышка. Совсем потерявшаяся. Я глазам своим не поверил, когда она пронеслась мимо нашего столика в своём белом платье. А лицо у неё было под цвет подвенечного наряда. Только на щеках алели два ярких пятна.

И глаза на мокром месте.

Кто посмел обидеть эту малышку?

Я знал, что у неё свадьба, но даже не предполагал, что по какому-то удивительному стечению обстоятельств окажусь с ней в одном ресторане.

Маша… Мария…

Я сразу её захотел, как только увидел. Её шелковые светлые локоны, естественные, а не выкрашенные, струящиеся по спине, привлекли моё внимание. Яркие широко распахнутые глаза смотрели с наивностью и интересом. Она не была искушённой. Она не была меркантильной. Она не была такой, с какими я обычно имел дело. Те, которые были сразу готовы запрыгнуть на член, едва их поманишь деньгами или подарками.

И, конечно, её аккуратная попка, обтянутая узкой юбкой, тоже притягивала взгляд.

Смотри, но не трогай, сказал мне Рустам, замечая мой интерес.

А не трогать было очень сложно.

Я хотел её. У меня сразу кровь заиграла.

Я не завожу отношений, не влюбляюсь. Так проще. Такая позиция помогает избежать этих ненужных соплей и нюней при расставании. Нафантазированных обязательств, которых я не могу никому дать.

Такие как я не женятся на тех, кого выберут сами. Давид вон женился на Майе и огрёб от семейки по полной.

Да и не хочется мне жениться. Родные, конечно, регулярно напоминают, что пора. Да, мне уже тридцать, но, чёрт, так не хочется остепеняться. Моя прекрасная жизнь меня вполне устраивает.

И, конечно, насчёт Маши у меня тогда были свои планы. Соблазнить, совратить, сделать своей, распечатать эту невинную девушку. Утащить в постель, погрузить в неё свой член и долго не вынимать. Заклеймить собой, чтобы она ни на кого больше смотреть не смела.

Она так забавно дрожала в моём присутствии и то и дело облизывала губы, стреляя глазками то вправо, то влево. Это выдавало её нервозность. Она меня хотела, даже сама не осознавала, как сильно.

Я чуть ли не физически ощущал, как поднималась в ней волна желания при нашей встрече. И нарочно её провоцировал, смотря долгим раздевающим взглядом.

Только сближения не получилось.

Да и её отец пристрелил бы меня, если б я посмотрел сделать что-то не совсем законное.

Например, украсть Машу на время. Вот как сегодня сделал.

Только она сама согласилась уехать. Хоть и дала заднюю в середине пути. Но сама!

И теперь Маша лежит в моём доме на большой кровати. Спит, подложив ладонь под щёку. В дурацком свадебном платье, которое мне хочется сдёрнуть с неё.

Она чужая жена… чужая…

Но, надеюсь, не тронутая.

Потому что хочу быть её первым. Хочу сделать её своей. Хочу, чтобы она знала только меня.

Не знаю, сколько мне потребуется времени, чтобы насытиться Машей. Возможно, что и долго. Но я намерен взять её сегодня и не выпускать из-под себя, пока не утолю хотя бы каплю своего желания.

Глажу её блестящие локоны, милое лицо. Красивая… Такая красивая, что дух захватывает.

Губы искусаны. Боролась с собой всю дорогу. Она и дальше будет сопротивляться моему натиску. Строптивая… это заводит. Но стоит ей распробовать секс, как её будет не остановить. Она будет просить ещё и вести себя, словно мартовская кошка. А я её всему научу. И ножки разводить, и в рот брать.

Пошлые мысли крутятся в голове. Руки дрожат, словно я наркоман, у которого началась ломка.

- Маша… - шепчу, поглаживая шелковистую кожу щеки. – Маша.

Веки её дёргаются, и Маша открывает глаза. Не понимает, где находится. Смотрит вверх, на меня, куда-то в сторону.

- Где мы?

- У меня. В моём доме. И сегодня ты будешь моей.

- Нет… Дар, пожалуйста. Я… я не готова.

- Готова, Маша. Я так вот уже готов.

Мне хочется взять её ладонь и положить на свой член. Чтоб она поняла, насколько я готов. Давно уже готов, если честно. Но, конечно, я не буду её пугать своим натиском. Она итак дрожит, как осиновый листок.

- Нет, пожалуйста. Не надо сразу.

Что-то новенькое… Усмехаюсь.

- Желаешь поторговаться?

Голубые глаза смотрят с мольбой.

- Да… да, давай поторгуемся.

- За поцелуй? – прищуриваюсь лукаво.

Пусть думает, что хочет. У меня свои планы на неё.

- Ну… можно.

Язычок скользит мимолётно по губам, и я напрягаюсь, а затем ложусь рядом с Машей на кровать и нависаю сверху.

Она делает резкий вдох и испуганно вздрагивает.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Ты чего, Маш? Я ещё даже не начинал.

Наклоняюсь ниже и касаюсь её плотно сжатых губ. Мягко поглаживаю языком, позволяя бутону раскрыться и ответить на поцелуй.

Может, Маша ждала твёрдого натиска, насилия, но нежность и ласка и не такие замки отпирали.

Мы не целуемся, мы словно пьём друг друга. Её невинные стоны и приглушённое дыхание, робкие попытки ответить, ладошки на моей груди, которые то хватают за рубашку, притягивая, то упираются в плечи, отталкивая. Она соткана из противоречий. Хочется и колется.

И её ноги, которые я неторопливо поглаживаю, тоже дрожат.

Начинаю от щиколотки, двигаюсь выше до колена и по внутренне стороне бедра.

За поцелуем она и не замечает, как я атакую её самое сокровенное. Лишь когда моя ладонь накрывает её центр поверх нижнего белья, Маша напрягается и замирает.

Глава 4

Со мной происходит что-то странное. Тело будто мне не принадлежит. Меня накрывает такой волной желания, что мне даже странно её ощущать. Ещё недавно я чувствовала себя самой несчастной, пыталась сбежать, даже не важно куда, просто сбежать. Желательно подальше.

А теперь… Теперь лежу под Даром на всё готовая.

Он не удерживает силой.

Почему-то кажется, если оттолкну, отпустит.

Но вот только отталкивать совсем не хочется.

Дамир вдавливает меня в матрас, его бёдра двигаются, имитируя то, что он хочет делать со мной безо всяких преград.

Это заводит, не смотря на туман в голове. Но я так напряжена, что хоть криком кричи. И даже вся порочная страсть Дара не способна меня сейчас расслабить.

- Отпусти меня, пожалуйста.

- Я тебя увёз, ты моя, - повторяет, словно мантру.

- Дар, сейчас двадцать первый век на дворе, людей не похищают и не удерживают силой. Да, я сама с тобой поехала, но… но не думала, что ты так сразу… Я вообще надеялась на твоё благородство.

Я пытаюсь говорить строго, но больше походит на какие-то нравоучения.

Дамир тихонько смеётся и его глухой смех отдаётся вибрацией в его широкой груди.

Дар наклоняется и трётся носом о мою шею.

Я застываю, ощущая, как предательские мурашки расползаются по всему телу.

- Хочешь меня, Маша, не отрицай. Ты целуешь меня, отвечаешь. Ты и дальше пойдёшь. Сюда хочу. Срочно.

Его ладонь ложится мне между ног, и я застываю, мотаю головой.

- Нет, пожалуйста, нет.

Дар отстраняется и сажает меня на кровати. Я борюсь с головокружением, пока он перемещается куда-то в сторону. Его пальцы скользят по моей спине, расстёгивают платье. Лиф скользит вниз, падая до талии. Не успеваю его придержать. Моя грудь в тонком бюстгальтере открыта взору Радулова.

Я быстро скрещиваю руки на груди и мотаю головой.

Сопротивляюсь, но как-то вяло.

Неужели Дамир прав и всё это – лишь показуха и способ заглушить голос совести?

Нет… не верю.

Мне немного страшно и боязно.

Я к брачной ночи не была готова. А лечь с эти сильным безумно привлекательным мужчиной… чтобы после очнуться в туманном будущем, нет… я так не могу.

Радулов выпутывает меня из ткани.

- Дурацкое платье, - усмехается, отшвыривая его подальше. – Я куплю тебе другое.

На мне нижнее бельё и туфли, по какому-то странному стечению обстоятельств я не скинула обувь.

Дамир стягивает с себя футболку, и я сглатываю, лаская взглядом его крепкий торс. Он подтянутый и мускулистый. Поджарый. Смуглая кожа, твёрдые мышцы под ней.

Упираюсь ладонями ему в плечи, но быстро отдёргиваю ладони. На них будто бы ожёг.

- Ты забыл? Я сама могу себе купить любое платье. Какое захочу, - напоминаю.

Моя семья довольно обеспеченная. Да что уж там говорит, папа – состоятельный мужчина. И брак с Куприяновым – это, скорее, слияние, чем искренняя любовь.

Папа уверял, что мне с Витей будет хорошо. Что деньги к деньгам. Что бизнес к бизнесу. К тому же Вите я понравилась, нам было легко друг с другом. Мы росли примерно в одной среде и оба знаем, чего нам хочется от жизни.

Но в вопросах верности разошлись.

- Ой дурак твой муж, - тянет Радулов. – Если б я был на его месте, у меня стоял бы только на тебя.

- Сомнительный комплимент, - шучу чуть нервно.

Но у Дамира внезапно словно голову сносит. Он опрокидывает меня на кровать и целует. Только в этот раз всё иначе. Радулов не деликатничает. Его язык таранит мой рот, а руки без стеснения мнут грудь и гладят всё, до чего дотягиваются. Бока, бёдра, плечи, ноги… то, что между ними. Против воли я распаляюсь. Дамир знает, на какие точки нажимать, и без стеснения этим пользуется.

В животе пожар, а между ног потоп. Спазмы желания такие острые, что я ёрзаю под Дамиром и пытаюсь сжать бёдра.

Но пальцы Дара проникают в трусики и один нагло ныряет в меня.

Я вскрикиваю, сжимаясь в комок.

- Пожалуйста, не надо… только не так.

- Так, значит, всё-таки ещё невинная девушка? – довольно ухмыляется Дамир.

Словно выиграл миллион в лотерею.

Хотя, что ему этот миллион. Уверена у него на счетах есть и не один. Если не миллиард. Его семья и он сам очень богаты.

И очень опасны.

Папа меня сразу предупредил, не связываться с Дамиром. Даже в сторону его не смотреть.

У таких, как Радулов куча любовниц и внебрачных детей, - вот что он мне внушал.

- У тебя дети есть? – внезапно спрашиваю.

Дамир замирает, не веря собственных ушам выгибает бровь.

- Маш, ты серьёзно хочешь об этом поговорить? Предохраняться я умею, если ты об этом. Не залетишь, не бойся.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Нет, я не об этом.

- И я очень аккуратно тебя распечатаю. Больно не будет. Я постараюсь. Тебе понравится, Маш. Твоя брачная ночь должна стать настоящей брачной ночью.

- С другим женихом?

Радулов хмыкает.

- С правильным мужчиной, - исправляет.

- Ты попользуешься и бросишь, - опускаю ресницы, чтобы только не смотреть на Дамира.

- Я позволю тебе использовать себя.

Наклоняется и целует. Снова нежно и неторопливо.

- Дар, я правда не готова. Дай… дай мне отсрочку. Пожалуйста.

Но Радулов меня не слышит. Перемещается, ложится мне между ног. Я не могу их свести при желании. Между ними Дар. И к самому моему сокровенному месту прижимается твёрдый член. Он порвёт преграду, он возьмёт меня, не смотря на просьбы этого не делать. Его нежный натиск не даёт мне сил сказать нет. Но я всё же шепчу:

- Нет, нет, пожалуйста, Дар. Опомнись… Нет, - пока он двигает бёдрами и говорит противоположное.

- Да, да, да…

Глава 5

Я отворачиваюсь и зажмуриваюсь. Мне не хочется хотеть его. И игрушкой быть не хочется. Тело предаёт. Потому что я всегда ощущала влечение к Дамиру, а сейчас, когда мы поставлены в такие обстоятельства, я умом понимаю, что желать его нельзя. Ведь сегодня утром я произносила брачные клятвы перед другим мужчиной.

Слезинки жгут глаза, и мотаю головой, будто это действие способно их прогнать.

И, кажется, тихонько хнычу.

Дар находит мои губы и целует нежно.

И от этой нежности мне хочется разрыдаться сильнее.

- Да, плачущая девушка – это не то, чего я ожидал, - произносит он. – Маш, ты не должна плакать, когда со мной.

- Должна, не должна. Всю жизнь так, - бросаю в сердцах, а Радулов отстраняется.

Без его тела сверху и легко, и холодно.

Понимаю, что лежу перед Дамиром в одних трусиках и бюстгальтере. А он без зазрения совести разглядывает моё тело.

Мне нечем прикрыться.

Поэтому я резко сажусь и подтягиваю ноги к груди. Обнимаю их руками.

Долгий вздох над головой обозначает, что решение принято.

Не сегодня.

И я тоже облегчённо вздыхаю.

Но это не значит, что не завтра. И что Радулов не прекратит пытаться. Он же открытым текстом сказал, чего ждёт, увозя меня с собой.

- Может, тогда хочешь поужинать?

- Я хочу остаться одна.

- Не самый лучший вариант.

- Откуда тебе знать? Какие ещё варианты у меня есть?

- Есть вариант привести себя в порядок, умыться и спуститься на ужин.

- Я наелась на свадебном банкете.

Дамиру точно есть, что сказать, но он решает никак больше не комментировать. И уходит.

А мне даже не верится, что он поменял решение и отстал от меня.

И почему-то холодно одной.

Тело, которое горело несколько минут назад, превращается в камень.

Ты же получила отстрочку, - думаю, - почему же расстраиваешься?

Потому что внутренний огонь не греет, а внешний грозится спалить всё подчистую.

***

Когда следующим утром трогаю дверь своей спальни, она открывается. Не знаю, чего ожидала? Может, того, что Дамир приказал меня запереть или поставил конвой у двери.

Но ни первого, ни второго нет.

Я поправляю пояс халата, туго завязанного на талии и осторожно выхожу в коридор.

Он не очень длинный, тут дверей пять, может, семь, я особо не разглядываю. Иду вперёд к лестнице. Дом современный и перилла у лестницы из стекла, сама она, будто парит в воздухе. И голова слегка кружится, когда я спускаюсь по невесомым ступеням. Или она кружится из-за пролитых слёз и оставленных во вчерашнем дне нервов. Поворачиваю голову и гляжу в огромное панорамное окно высотой в два этажа. Оно представляет вытянутый вверх прямоугольник и открывает вид на территорию рядом с домом и густой еловый лес, протянувшийся, кажется, на многие километры вдаль.

Логово, - всплывает в голове это слово. – Логово зверя.

Опасного, самоуверенного, обаятельного порочного зверя.

- Да мне плевать, что он там вещает, - долетает до меня голос хозяина. – Ну доложили ему. И что дальше? Он сам всё прое…ал, - пауза. – Пздц, пусть идёт, поплачет. Это уже не мои проблемы. И не твои, кстати, тоже.

О ком это они? Обо мне?

Почему-то кажется, что разговор касается меня.

- Не надо так думать. Нет, я сказал, нет. Даже не пытайся убедить. Да пофиг на них. – Пауза. – Ага, я бессмертный. Не знал? Ладно, давай. Наберу ещё.

Я напрягаюсь, как струна, повожу плечами, сбрасывая оцепенение, и продолжаю спуск.

- Маша? – слышу, не дойдя до низа.

- Я.

- Ты можешь не прятаться. Тебя видно в отражении, - указывает на окно, когда я достигаю подножья этой бесконечной небесной лестницы.

Радулов сегодня выглядит… а, впрочем, как всегда. Притягательно, сексуально, уверенно. На нём чёрные джинсы и чёрная футболка с коротким рукавом, подчёркивающая его подкаченную фигуру. Широкие плечи, узкие бёдра, смуглая кожа, золотая цепочка на шее с указательный палец толщиной. Тёмные волосы откинуты назад, будто он, разговаривая по телефону, их ерошил.

- Выспалась? – кладёт сотовый на столешницу. – Халат в ванной нашла.

Я киваю и развожу руками.

- У меня нет одежды, - произношу очевидные вещи.

- Я бы предпочёл видеть тебя без одежды.

- Извини, - заикаюсь, - но… но тогда я не смогу никуда выйти.

- И я бы предпочёл, чтобы бы из спальни и не выходили.

Дамир усмехается, а я краснею. Его забавляет моя реакция.

- Скажи, что тебе надо, или напиши, я пошлю человека, он всё привезёт.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Представляю, как составляю список. А трусики с носками туда же заносить? Покусываю губу и в горле начинает першить от смеси истерического смеха и неловкости.

Дар всё это видит.

- Ладно, Маша, скажешь свои параметры, я отправлю горничную с водителем в город. Привезут вещи первой необходимости, остальное позже будет.

- Я бы хотела получить свою одежду.

- Понимаешь, навряд ли я сейчас смогу явиться на порог твоего дома и сказать твоему отцу, что мне надо пройти внутрь и покидать часть твоих вещей в чемодан. Он меня пристрелит на месте в лучшем случае.

- А в худшем?

- В худшем асфальтовым катком проедется по мне и моей машине.

Картина, которую описал Дамир, настолько комичная, что у меня вырывается хихиканье.

- Ну вот, тебе уже весело, чудесно. Не грусти, Маша, всё будет хорошо. Самое страшное уже позади.

- Разве? А что было самое страшное?

- Прожить всю жизнь с нелюбимым. Радуйся, что узнала его натуру так быстро и ваш брак не затянется.

- С чего ты взял, что я Витю не люблю?

- Когда любят, не сбегают со свадьбы. И не стонут под другим мужчиной от желания.

Мне уже не смешно, мне жарко.

А разве я стонала?

- Стонала, - кивает Дамир, хоть я и не спрашивала этого вслух. – Даже не отрицай. Приходи в себя, но скоро ты станешь моей. Передышка временная. Я слишком сильно тебя хочу.

Соединяю руки в замок и опускаю взгляд.

- А быть… быть использованной тобой и выкинутой на улицу – это не самое страшное?

Подскакиваю от удара кулака по столешнице.

Дамир не сдерживается, гневается на мои слова. А я будто провокатор со стажем, смотрю на Радулова невинным взглядом. Даже вопросительным.

- Маша, ты бы слова выбирала. Я и не думал тебя использовать, только сделать хорошо.

- Себе хорошо, а мне?

- Я тебя не брошу в беде.

Ты сам станешь моей бедой, - думаю про себя, отворачиваясь, не в силах выдержать тяжесть горящего эмоциями взгляда Дамира.

Глава 6

Глава 6

Я почему-то думала, что Дамир вечером снова продолжит свои попытки меня соблазнить. Но ни сегодня, ни на следующий день он этого не делает. Уезжает рано, возвращается поздно. Я даже ужинаю в одиночестве.

Две молчаливые женщины, которые прислуживают в доме, не хотят идти на контакт. Мне остаётся только молча есть приготовленную ими еду, надо сказать весьма вкусную, и иногда выходить на территорию прогуляться. Кое-какую одежду мне привозят на следующий день, а сегодня с утра я обнаруживаю пакеты из совсем не дешевых магазинов, с мини-гардеробом.

Это, значит, я здесь надолго.

Как же не хватает связи с внешним миром.

По телевизору, конечно, новостей про меня не покажут, но хоть бы с кем-то поговорить.

Узнать, как отец, как мать, как сам жених. Как вообще банкет закончился, когда обнаружили мою пропажу.

Или ничего не случилось, и гости продолжили праздновать дальше?

А собственно, еда есть, выпивка на столе, зачем им жених и невеста?

Устав гулять по периметру, я пытаюсь выйти за забор, но суровая охрана строго говорит:

- Не велено выпускать.

- Я, что, пленница? Я просто хочу прогуляться где-то ещё.

Но ответа не получаю.

Сложив руки на груди и насупившись, возвращаюсь в дом. И решаю дождаться вечера, чтобы предъявить Радулову за его указания.

Он что вообще о себе возомнил?!

Я же не раба в конце-то концов!

Дамир приезжает чуть раньше в каком-то приподнятом настроении, что ещё больше выводит меня из себя.

Высказываю всё, что думаю: о нём, о его доме, об охране, обо всей ситуации.

- Это ради твоей безопасности, - спокойно отвечает.

А я стою, шумно дышу. Выложилась, пока выговаривала, словно марафон бежала.

- От кого?

- Мало ли… - пожимает плечами.

- Отец знает, что я у тебя?

- Пока нет. Знал бы, сразу бы примчался. У него же сделка века почти сорвалась.

- Какая сделка? – спрашиваю, но уже догадываюсь, о чём он.

Радулов какой-то весёлый. Подходит ко мне, трогает за подбородок и наклоняется, сообщая коротко:

- С Куприяновым, конечно, твоим.

Фыркаю.

- Ты мне Америку не открыл. Я знала, что речь больше о слиянии капиталов, чем о любви.

- И пошла на это?

- Родители уверили, что одно другому не мешает, что Витя увлечён мой. Знаешь, он неплохо отыгрывал чувства, я даже ему верила и в какой-то момент влюбилась.

Я говорю это Дамиру, чтобы он знал, что мне всё равно на него. Я выходила замуж, потому что сама так решила и даже испытывала к жениху тёплые чувства.

Сейчас, кажется, я даже первая ему призналась, что люблю. На что Витя коротко буркнул: Я, мол, тоже.

Но чувство влюблённости становилось меньше по мере приближения дня свадьбы, и я уверяла себя, что всё из-за нервов. А оказывается, я просто к нему остывала. Когда влюблённость не подкреплена ничем, она быстро улетучивается. Вот и со мной это случилось.

- Ой, влюбилась, - качает Дар головой. – Ты даже не знаешь, что это значит.

- Почему? Знаю, - из чувства упрямства говорю я.

- Влюблённость, это когда руки дрожат, когда жить без человека не можешь, думаешь о нём постоянно, хочешь его. Вот ты мужа хотела?

- Я… я хотела, - киваю.

- Не правда. Когда любят, не текут под чужими руками. А ты под моими текла.

Я морщусь, мне не нравится, как это звучит. Не нравится, как Дар спокойно называет вещи своими именами и ни капли не смущается.

- Не надо внушать мне, что секс – это основа всех основ.

- А что внушать надо? Маш… ты пойми, жизнью правит основной инстинкт.

- Всегда считала, что это скорее про выживание.

- О да… базовые потребности. Ты не думай, что я с гор вчера спустился. Я в университет тоже ходил, - иронизирует он над самим собой.

- Ходить не значит учиться, - пожимаю плечами.

А Дар хватает меня за локоть и тянет на себя.

- Ты хоть что-то про меня знаешь?

- А мне не интересно, - заявляю и пытаюсь высвободиться. – Не знаю и знать не хочу. Да и вообще, вот ты меня упрекаешь, что я согласилась на отчасти договорной брак, а разве сам не такой?

- Я не женат.

- Нет, - отмахиваюсь, - я не об этом. В твоей среде сплошь и рядом договорные браки. Скажешь, что нет? Невесту тебе выберут одобренную. А я так… действительно, девочка на одну ночь.

- Не на одну, Маш, - усмехается. – На много.

Радулов цыкает уголком губ, а затем идёт за папкой, которую кинул на стол, войдя в гостиную.

- Вот, полюбуйся, на своего пока ещё мужа, - усмехается. – И его любовниц. Увидишь, что он никогда не был тебе верен. Мои ребята немного покопались в его жизни и в его телефоне.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Не хочу этого делать, но подхожу к Дару и опускаю взгляд вниз. Становится тошно от откровенных фото, раскинутых на столешнице. Витя, что, реально вот это всё хранил в телефоне?

Там хоть одна фотка меня есть? Или только девушки… девушки… девушки… Обнажённые в основном.

Речь не только об одной бывшей.

- Он игрок и гуляка. Родители сильно его контролируют и покрывают. Чтобы правда не всплыла. Но в некоторых кругах Куприянова слишком хорошо знают. Не думаю, что такой мужчина мог бы сделать тебя счастливой.

- Ну и не думай, - бросаю в сердцах, чтобы развернуться и уйти к себе.

Но Дар меня придерживает и наклоняется ближе.

- Расстроилась?

- Нет, - быстро отрезаю. – Мне уже всё равно.

Его пальцы поглаживают мой подбородок, и я, словно заворожённая смотрю на мягкие чувственные губы, которые приближаются к моим.

Волнение… откуда оно берётся?

Но в животе странные бабочки машут крыльями, а должны, наверное, осы жужжать и жалить. Может, они и жалят даже, но как-то возбуждающе.

Потому что целуется Радулов, как бог. И я в предвкушении, хоть и сама боюсь себе в этом признаться.

- Смотри, ты хочешь меня. И ждёшь, что я первый начну. Но Маш, ты ведь тоже можешь проявить инициативу.

- Никогда, - разозлённо шепчу. – Никогда, Дар.

- Ты поаккуратнее с такими заявлениями. Когда ты ляжешь под меня, заставлю ответить за каждое никогда в мой адрес.

- Мечтай, - отталкиваю его.

Чувствуя странное разочарование.

Что такое со мной?

Этой ночью я снова одна, но меня под утро будит странный шорох. Спросонья приоткрываю глаза и вижу…

Глава 7

Глава 7

Вижу, как какая-то тёмная фигура быстро выскальзывает за дверь моей спальни.

Это не Дамир. Точно не он.

Дар бы не ушёл, это раз.

И Дар выше и мощнее.

Сон ещё владеет мной, испуг не успел его сменить. Я протягиваю руку к ночнику возле кровати и щёлкаю выключателем. На потолок ложатся тени. В комнате – никого.

Но рядом со мной на тумбочке – листок, вырванный из маленького блокнота и сложенный пополам.

Дрожащей рукой беру его и подношу к глазам.

«Тебя хотят забрать. Через неделю будь готова».

Через неделю? – хмурюсь. – Почему через неделю? Почему не завтра? Не сейчас? Кто хочет забрать? А поеду ли я с тем, кто хочет?

Это Куприянов? Мой неудавшийся муж? Отец? Я не хочу к ним возвращаться. Я хочу уйти из дома Дара и пожить своей жизнью какое-то время. Без влияния отца и других людей.

Но Дар запер меня в своей загородной крепости, отсюда мне не уйти. Не знаю, что теперь хуже.

Когда убегала из ресторана, думала, вот там хуже быть не может. А сейчас быть пленницей мне тоже не особо нравится.

До утра я так и не засыпаю, мучаюсь, ворочаясь с бока на бок.

И ещё ощущаю непонятный «зуд» внутри. Там будто улей гудит. Это мысли разные во мне бродят.

Насчёт Радулова тоже.

Каждый раз, когда я его вижу, сердце стучит быстрее, а дыхание перехватывает. Его уверенность, харизма и порочность притягивают меня, как магнит. Но я понимаю, что это лишь обманчивое очарование. Я должна оставаться настороже.

Он словно хищник, скрывающийся в тени, готовый в любой момент сделать шаг вперед. Уверена, он умеет быть жестоким и безжалостным, но не показывает свою истинную натуру, потому что у него ко мне собственный пошлый интерес.

Я пытаюсь убедить себя, что могу контролировать свои чувства. Но в глубине души понимаю, что стоит быть осторожной. Мои желания не должны затмевать разум. Я не могу позволить себе попасть в ловушку, даже если Дамир кажется мне привлекательным.

Каждый раз, когда я думаю о том, как он смотрит на меня, как его губы изогнуты в легкой усмешке, я ощущаю, как меня тянет к нему. Дамир не просто красивый мужчина — он угроза. Все красивые мужчины – угрозы! Ведь они знают о своей привлекательности и умело ей пользуются!

Как бы так научиться игнорировать его притяжение и сосредоточиться на том, что действительно важно. Например, на моём будущем. На свободе ото всех.

А Дамир… Я не должна хотеть его. Я должна опасаться.

Но я ведь действительно его хочу, он прав. И тут в голову приходит уж совершенный бред. Так почему не воспользоваться положением, то есть не использовать его тоже. Для собственного, как говорится, успокоения.

Папа может меня забрать и вернуть Куприяновым. И первый раз будет с нелюбиымым.

Дара я тоже не люблю.

Но… но всё же что-то чувствую.

По крайней мере, он точно будет думать о моём удовольствии. А Витя – что-то сомневаюсь.

Всё утро я хожу, как сонная муха, только с внезапным приездом Дамира оживаю.

- Что с тобой? – спрашивает он.

- Мне надоело сидеть взаперти? Чем я должна заниматься? Вязанием?

- Да хоть крестиком вышивай.

- Не умею, - бросаю коротко. – Не люблю.

- А что любишь? – поступает внезапный вопрос.

Пожимаю плечами.

- Ого, кто-то начал интересовать чем-то иным, кроме моего невинного и желанного тела, - иронизирую то ли над собой, то ли над Дамиром. – Может, о бессмертной душе поговорим?

- Я не психолог и не священнослужитель. А вот узнать друг друга поближе – отличная идея. Почему бы и нет?

Дара будто бы и не обижают мои злые выпады.

Вот что за мужчина! Иногда зажигается от одной искры и полыхает ярко, а иногда колешь его… колешь, но кожа такая толстая, что не задеть за живое.

Дамир поднимает руку, на пальце болтаются ключи от машины.

- Ты же хотела прокатиться. Поехали?

- Шутишь?

- Нет.

Я вскакиваю и хочу выбежать из комнаты, чтобы побыстрее подняться к себе и переодеться во что-то более удобное для прогулки.

Но Дамир мешает мне. Встаёт прямо в дверях, не давая пройти. На нём чёрная рубашка и тёмно-серые джинсы. Как всегда – дарк стайл… Надо признать, что Радулов очень красив. Демонически прекрасен. И высок. Мне приходится задрать голову и прошипеть:

- Пропусти.

- За поцелуй.

- Детский сад, - фыркаю я.

Но Радулов хватает меня за подбородок и набрасывается на мой рот. Наглый язык лезет между губ, и я его впускаю, даже стону он напора и жаркой волны, разливающейся внизу живота. И снова этот пугающе бешенный пульс между бёдер делает меня моментально влажной.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Ой, как это всё неправильно…

И дыхание сбивчивое неправильно.

И то, как я вцепилась в плечи Радулова – это тем более, неправильно.

Бах… мой позвоночник врезается в дверной косяк, и я встаю на цыпочки и зажмуриваюсь. А руки Дамира лезут под мою футболку, добираются до груди и легонько тянут соски, а потом уже нагло мнут полушария так, как им вздумается.

- Прекрати, - отталкиваю его. – Я на прогулку хочу.

- Могу предложить прогулку до моей постели, - ухмыляется он.

- Иди ты.

- Юбочку одень или платье, - летит мне в спину.

Но я несусь к себе и очень надеюсь, что Дар не станет меня преследовать.

Дамир сдерживает обещание. Ждёт меня на террасе у дома и, когда выхожу, с одобрением улыбается.

Я, чёрт возьми, в платье, как он и просил. Хотя сначала планировала впрыгнуть в спортивный костюм, не более.

Краска смущения заливает щёки, и я опускаю взгляд.

Дамир кивает на спортивный низкий автомобиль.

- Это тоже твой? – спрашиваю еле слышно.

Дар начинает что-то про него рассказывать. Лошади, цилиндры, объёмы, диаметры, колодцы утопленные в приборную панель…

- Я не разбираюсь, - прерываю его.

И Дар вздыхает.

- Вот так всегда. Даже не похвастаться.

Его улыбка какая-то залихватская и широкая, и в этот момент он выглядит словно восемнадцатилетний пацан. Ничем не напоминает мрачного порочного мужчину, в доме которого я оказалась.

И мне немного хочется узнать эту его сторону. Свободную, мечтательную. Оказывается, она у него тоже есть.

Маша, - вопит внутренний голос. – Опасно. На кой чёрт тебе что-то про него узнавать? Бежать надо!

Садясь в машину рядом с ним, я думаю: а подозревает ли Дамир, что в его доме завёлся крот, а может, и кроты? И надо ли мне ему об этом сообщать? Или всё станет ещё хуже? Для меня, конечно, в первую очередь. А так появились какие-то варианты…

Глава 8

Глава 8

Коленки Маши, которые то и дело выглядывают из-под платья, так и притягивают моё внимание, будто магнит. Почему я до сих пор её не трахнул? Это особый вид мазохизма? Уверен, надави чуть сильнее, она сама поплывёт и всё случится хоть сейчас.

Но нет… почему-то не могу.

Ну пусть промаринуется, так сама себя ещё больше заведёт. Пусть убеждает себя, что ей ничего не хочется. Но девушка созрела. Для меня.

Эти мысли меня наполняют самодовольством. Странно. Ведь я ещё не сделал её своей.

А сделав, точно никуда не отпущу. Она может ныть, что всего лишь игрушка для меня, но это не так.

Да, жениться не женюсь. Но рядом она будет всегда. У меня аллергия на ЗАГС и любые брачные обязательства. Вообще на любые обязательства.

Она может кивать на то, что я женюсь на ком-то навязанным семьёй, но это не так. Мать регулярно пытается намекнуть, сказать, что кого-нибудь мне сосватают, но я отказываюсь.

Не хочу этого фарса. Не после того, как насмотрелся на её пример. Как она покорно двадцать лет глотала слёзы и обиду, пока у отца была вторая семья на стороне и бастрад, претендующий на наследство. Та женщина отца умерла, а ему пришлось проходить экспертизу установления отцовства и навязывать матери своего внебрачного ребёнка. Теперь она растит его, как своего. Парню пятнадцать лет. Отец доволен. А мать пусть и дальше глотает.

Я же разорвал с ними всякие отношения. Видеть не хочу. И слышать. Но порой приходится.

- Куда мы едем? – прерывает молчание Маша.

- К другу.

- К какому? – напрягается.

- К Давиду, но ты его не знаешь.

Прибавляю скорости, а Маша поворачивает голову к окну, где шоссе извивается вдоль залива. Солнце медленно опускается к горизонту, окрашивая небо в теплые оттенки оранжевого и розового. Вода сверкает, как огромное зеркало, отражая это великолепие. Я чувствую, как расслабляюсь, глядя на эту красоту, но в то же время знаю, Маша, сидящая так близко, держит меня в напряжении.

- Зачем? – уточняет, чуть помедлив.

- Развеешь, вот посмотри в окно, как тебе пейзаж? Красиво?

- Потрясающе, - с сарказмом выдаёт, - но я бы предпочла пройтись ножками.

- На обратном пути, если будешь в состоянии, пройдёмся.

- А что значит, если будешь в состоянии? – спрашивает, приподнимая брови.

- Ну, у меня в планах немного развлечься по дороге домой, если ножки не будут трястись, то прогуляемся.

Маша пожимает плечами и недоуменно смотрит на меня.

Наивная… не улавливает.

А я усмехаюсь. Вот, вроде, и возбуждает, что она такая вся из себя невинная и неискушённая, а в то же время намёков не понимает. Не прямым же текстом ей говорить, что чуть позже планирую забраться ей в трусики и приласкать. Чтоб не расслаблялась.

Пока я к Маше решаю не приставать, пусть вдохнёт глоток воздуха свободы.

- Тебе надо развестись в одностороннем порядке, - меняю тему.

Маша тяжко вздыхает, головы не поворачивает.

- Отец прибьёт, мы брачный контракт подписали. В одностороннем не получится. Да и не думаю, что Виктор будет гореть желанием развестись. У него жадное семейка.

- Да, они только-только слились в экстазе с капиталлами твоего отца, тут ты права.

Маша смеётся и, наконец, смотрит на меня.

- Я то готова всё потерять, только бы быть свободной. Но моя семья – сомневаюсь. Они меня не простят.

- Иногда лучше оторваться от семьи, если там ничего хорошего. Некоторые семьи затягивают в болото. Обрежь пуповину, пока это возможно и живи своей жизнью

- Как решиться?

- Просто возьми воображаемые ножницы и чикни её.

Я чувствую взгляд Маши, но продолжаю смотреть на дорогу, лишь периферическим зрением улавливая, как она прищуривает глаза, словно пытается разгадать какую-то загадку.

Её сладкие пухлые губки слегка приоткрыты, а брови чуть нахмурены, как будто она пытается понять, что скрывается за моими словами.

- Так говоришь, будто сам это пережил.

- Вроде того, - не вдаваясь в подробности откликаюсь. – Почти приехали, Маша.

Дома Давида за высокой стеной красив и надёжен. Он делал его для большой семьи, которой у него, возможно, больше никогда и не будет. Майя сбежала несколько лет назад, он её искал, но жена, как в воду провалилась.

Умаров однажды напился и рассказал мне часть правды, большую, конечно, скрыл. Но и, основываясь на том, что услышал, я мог и посочувствовать другу, и сказать, что он ублюдок конченный.

В общем-то на нашу дружбу это никак не повлияло.

А на характер Давида так точно. Он стал ещё более мрачным и закрытым, жестким и безаппеляционным.

Майя умела его утихомирить, больше никто.

- Привет, Дав.

- Дар. Это?

- Маша, - представляю.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Давид кивает, скользя по моей девушке любопытным взглядом, приподнимает брови.

А я так неопределённо качаю головой.

Конечно, он удивлён. Обычно я с бабами по друзьям не езжу. Это, скорее, в стиле Рустама. У того постоянно подружки меняются. Скоро тридцатник бахнет, а наша Казанова всё никак не нагуляется.

Нам приносят чай, и Давид приглашает остаться на ужин. Маша тихонько кивает, когда я вопросительно смотрю на неё.

Для Маши сейчас любой выезд – экскурсия.

Но каково же моё удивление, когда в разгар нашего разговора в гостиную влетает маленькая девочка с криками:

- Папа! Папа!

А следом за ней входит Майя.

Невольно я аж поднимаюсь с дивана, и Маша, словно приклеенная к моему боку, встаёт следом. Я проглатываю небольшой шок и перевожу взгляд на Давида. Тот пожимает плечами. Мол, что есть, то есть.

- Папа? – усмехаюсь. – Дав, серьёзно? Папа?

- Серьёзно.

Умаров уже подхватил Алису на руки и посадил на локоть. Та положила голову ему на плечо и дёргает за ворот футболки.

- Майя, - киваю жене Давида.

- Дамир.

- Не ожидал тебя здесь увидеть. Ты не говорил, что вы снова вместе, - хмыкаю, смотря на друга.

- Как видишь. – Он смотрит на Майю, и я думаю, что между этими двумя всё не так уж просто. Да и не может быть просто, когда на руках у Умарова почти трёхлетний ребёнок.

Когда мы с Давидом отходим поговорить, я чуть иронично уточняю:

- Тебя поздравить?

- С чем?

- Со вновь обретённое семьёй?

- Рано пока, но мы на пути.

Это, кажется, самое откровенное из личного, что я когда-либо слышал от друга. Обычно он готов общаться на любые темы, кроме себя любимого. Тут у него строгое табу. Бизнес, проблемы, деньги, что-то незаконное, любовницы – всё обсуждается, а семья – никогда. Ну, почти никогда.

- Ну а ты, Дар, ты на какому пути, - усмехается, намекая на Машу.

- На пути саморазрушения, - отшучиваюсь. – Я её со свадьбы увёз.

- Ну раз увёз, неси ответственность.

- Чем и занимаюсь. Мне бы кое-что про её семью разрыть надо. Что там по финансовой части. Подозреваю, что папаня её абсолютный банкрот. Может, по своим каналам пробьёшь? И ещё, Дав, у тебя есть надёжные люди? Мне бы охрану сменить, что-то я думаю среди своих не все верны.

- Счета пробей.

- Наличку никто пока не отменял.

- Я тебе дам несколько надёжных людей, - с понимаем кивает друг. – Но даже я никому бы до конца не доверял. Тут близкие предают, а ты про охрану.

Мы остаёмся на ужин, а когда уезжаем, ночь наползает на берег с залива. Маша расслаблена и зевает, её вечер утомил и расслабил.

Поэтому, когда я съезжаю с дороги она не сразу соображает, что мы остановились в каком-то тихом месте, где редкий лес встречается с пляжем.

Смотрит на меня глазами испуганного оленёнка, а я уже в боевой готовности. Жаль, что всё в холостую. Если б мы уже были любовниками, трахнул бы её в тачке, не раздумывая, а так я лишь ловлю её губы своими и кладу свою горячую ладонь на её прохладное бедро.

Глава 9

Глава 9

Маша вздрагивает и упирается ладошками мне в грудь.

- Нет, Дар, нет.

- Да, Маша, да.

Наклоняясь ниже, я захватываю губами её шею и втягиваю кожу, скользя языком по солёной поверхности.

Сладость и соль…

- Вкусная девочка Маша, - шепчу, не отрываясь.

Мой голос вибрирует над её кожей, и я с удовлетворением отмечаю, как часто начинает дышать Маша. И хочется, и колется. И стыдно, и чувственно.

Сжав внутреннюю поверхность бедра, я продвигаюсь выше.

- Какая ты умничка, - кусаю в мочку уха и вырываю вскрик, - что послушалась и надела платье. И такое короткое. Провоцируешь, сладкая?

- Нет, просто у меня другого нет, - задыхается Маша. – Только это.

Её губы – как ворота в рай, сладкие и терпкие. Дрожат под моим ртом, отвечая, как бы нехотя, но сквозь её сопротивление я чувствую огонь и любопытство. Ей интересно, что такое – принадлежать мужчине. И она очень скоро будет принадлежать мне. Очень скоро.

- Дар, - всхлипывает она, обхватывая мою голову руками.

- Да, милая? Не сопротивляйся, покажи, какой плохой ты хочешь стать.

Накрываю ладонью её лобок, и Маша вскрикивает, смыкая ноги.

- Я тебе немного приласкаю, ничего больше делать не буду. Отвечать взаимностью не обязательно.

Маша огромными, расширившимися от шока глазами, смотрит на меня.

- Ну, только если ты сама этого не хочешь?

Её взгляд падает вниз, на мою брюки, ширинку которых пытается прорвать поднявшийся член.

Маша мотает головой, но я вижу и любопытство.

Ей тоже хочется, но она боится признаться или попробовать. Давить я не стану.

- Не надо, пожалуйста, - говорит вслух, а сама разводит ножки, открывая мне доступ к своей киске.

- Сплошные противоречия, - усмехаюсь, - ну что мне с тобой делать?

- А-а-а, я не знаю.

Маша всхлипывает, когда мой палец, погладив клитор, перемещается ко входу и ныряет в тесную влажную глубину.

- Течёшь, сладкая.

- Нет.

- Течёшь.

- Не правда.

- Правда.

Я убираю руку, и Маша разочарованно всхлипывает.

- Вот, - ухмыляюсь, разводя пальцы и демонстрируя, что они все в её смазке. – Вот правда.

- Просто физиология.

- Просто от физиологии не текут, Маша. Ты меня хочешь, потому что я тебе нравлюсь. Я не говорю о любви. Любят одних, хотят других, и бинго – если эти два параметра сходятся в одном человеке. Впрочем, хватит. Я не хочу портить момент ненужными философскими рассуждениями. Хочу тебя трогать и смотреть, как ты кончаешь, подтверждая, что не хочешь меня. Так ведь? Когда не хотят, кончают?

- Я не кончу. Не собираюсь кончать, - злится она.

- Собираешься-собираешься, - подмигиваю. – Вот прямо сейчас сама о мою руку тереться будешь и умолять посадить на член.

Маша краснеет молниеносно и отворачивается, но я настойчиво возвращаю её лицо к своему и снова впиваюсь поцелуем в сжатые губы. Она расслабляется, и я чудесным образом стягиваю её трусики, чтобы вернуть руку на место. К её текущей киске, которая очень легко пропускает внутрь моей палец. Я подкручиваю его, большим нажимая на клитор, накрываю лобок ладонью и тру, потом снова ласкаю невинное лоно, которое уже почти умоляет, чтобы его дефлорировали.

Нет, так долго я и сам не выдержу.

Маша начинает дышать чаще, и я чувствую, что она очень близко.

- Кончи, кончи для меня, детка, - я прижимаю её к себе, пока Маша содрогается от спазмов оргазма, и продолжаю гладить клитор и сжимать её сладкие пухлые губки, к которым прилил жар. Между ног у неё чисто потоп, оргазм долгий, затяжной, и Маша стонет. С удовольствием и раздражением, что я заставил её ощутить этот кайф.

- Подлец, - отворачивается она.

- Ой, и это твоя благодарность за подаренный оргазм?

- Можешь свои подарки в одно место засунуть.

- Злючка.

Я наклоняюсь, чтобы окончательно сдёрнуть с неё трусики и оставить сидеть на кожаном сиденье голой попкой.

Под её шокированный взгляд пихаю тонкие хлопковые трусики себе в карман.

- По-моему, прогулка удалась, что скажешь.

Но Маша ничего не говорит, а я открываю дверь и обхожу машину, чтобы протянуть Маше руку.

- Зачем? Куда?

Насупившись, она сидит ровно.

- Ты же пройтись хотела.

- Уже не хочу.

- Не бесись. Иначе мне придётся поставить тебя раком на берегу этого чудесного места и успокоить слегка. Думаю, тогда ты, наконец, расслабишься. Секс снимает стресс. Хочешь, свой первый раз на природе? Я, честно, такой вариант не рассматривал, но можно осуществить.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Маша выскакивает из салона машины, словно ужаленная, и бежит вперёд меня.

А я догоняю её и обхватываю со спины руками, крепко сжимаю талию и целую в шею.

- Всё не могу перестать думать, что ветер задувает тебе под юбку, а ты без белья. Как ощущения?

- Пошляк, - шлёпает меня Маша по руке, но расслабляется.

- Не понимаю, ты почему злишься? Я же сделал тебе хорошо.

Она вздыхает. Её взгляд перемещается от моих глаз к скулам, потом к линии подбородка. Я вижу, как она изучает каждую деталь, словно пытается запомнить мой облик. Маша чуть-чуть улыбается, но в её глазах поселилась задумчивость.

- Мы не пара, Дамир. Это плохо.

- Многие не пары и спят вместе, разве это противозаконно? Ой, только не надо мне втирать, что ты замужем. Это не считается. Потом ты знала, что я увезу тебя и буду трахать. Я давно тебя хотел. У меня стоит с первой минуты нашего знакомства.

- И до сих пор не опускается? – смотрит с сочувствием. – Тяжело, наверное, с постоянным стояком ходить?

- Тяжело, - усмехаюсь. – Но ты знаешь, как помочь.

Я легонько задираю юбку её платья, и Маша взвизгивает.

- Спокойно, я только потрогаю.

Но сам уже подбираюсь к её сладкой девочке. И голову наполняют фантазии, как я окажусь внутри Маши, как буду долго и нежно любить её своим телом.

Грубости из моих мыслей уже улетучились, но я не могу сказать Маше ничего о своих чувствах. Я не могу ничего обещать. И не стану давать ей ложных надежд.

Глава 10

Глава 10

Обычно я всегда ставлю рядом с кроватью стакан воды, а сегодня с вечера не побеспокоилась. Поэтому, когда просыпаюсь ночью и чувствую, что хочу пить, приходится встать, сунуть ноги в тапочки и пойти на кухню.

Настолько освоилась в доме Дара, что уже привыкла к нему и чувствую себя свободно. Единственное, что мне запрещено – выход за территорию, а внутри – никаких ограничений.

Несколько дней прошло с момента нашей поездки к друзьям Дамира. Надо признать, мы неплохо провели время. А позже… Щёки невольно начинают пылать. Позже мы тоже неплохо провели время. Дамир был настойчив, но черту не переходит. Только вот грустно признавать, я совсем не могу держать оборону рядом с ним. Несколько поцелуев, и нижнее бельё само куда-то испаряется. Как тогда в машине.

Дамир прав, я на словах его отталкиваю, но не хочу этого делать. Просто хорошая правильная девушка во мне борется с плохой.

Мне почему-то казалось, что Дар будет время от времени куда-то со мной выезжать, но вот уже четыре дня сижу взаперти, а сам он одну ночь даже не ночевал дома.

Я чуть с ума не сошла от волнения. Даже звонила ему, но он трубку не снял. И не написал ничего в ответ. Приехал под утро, а я как дура, не спала, тревожилась.

Говорить ему: где ты был? – глупая идея.

Кто мы друг другу? Я точно не его жена. И он может быть, где угодно. Отчитываться передо мной не обязан. Но, боже, как же мне плохо, когда понимаю, что конкретно я чувствую по этому поводу.

Ревность.

Жгучую. Ослепляющую ревность!

А я ведь не должна её чувствовать. Не должна!

В голову закрадываются вопросы и подозрения, где он был, с кем, с ним или с ней? И я совсем больная от этого, разбитая.

Да, я сопротивлялась и сопротивляюсь его приставаниям, но почему-то мне тошно от мысли, что у него где-то там может кто-то быть.

Она. Непонятная. Неизвестная. Эфемерная любовница. Или, что хуже, невеста?

Та, что из своих.

Поэтому, когда спускаюсь на первый этаж и слышу прохладный голос Дара, я невольно замедляю шаг.

Он в гостиной, стоит спиной ко входу, одна рука держит телефон возле уха, другая лежит на каминной полке, крутит зажигалку. Жёсткие и резкие слова, обращённые к собеседнику, долетают до меня.

Сначала мне кажется, что он говорит с кем-то из друзей, но его интонация заставляет моё сердце замереть.

- Слушай, ты мне так будешь с разных номеров названивать? - Я замираю, не в силах отвести взгляд от Дара. - Не надо больше меня беспокоить и себя не заводи. Ничего не будет. Ты получила отличную компенсацию за свои старания.

Каждое его слово проникает в меня, как холодный нож. Не могу поверить, что у Дара может быть такой голос. Со мной он намного мягче разговаривает, с теплотой. Даже когда сердится. От его напора становится не по себе, хотя его гнев направлен на кого-то другого.

- Ты не понимаешь? Нечего выяснять. Я не хочу больше никаких контактов. Мы не можем продолжать как раньше. Всё в прошлом, Лесь. Вчера мы с тобой виделись последний раз, запомни.

Внутри меня разгорается буря эмоций, и я не могу поверить, что у Дара есть какая-то другая девушка, с которой он виделся вчера. Самые страшные подозрения и самые мрачные догадки становятся реальностью.

Ну ты же не даёшь, - мелькает в моей голове. – А он мужчина, ему надо. Наверное?

Хоть я и злюсь на Дамира, но его настойчивые ласки и поцелуи пробуждают во мне запретные желания, в голове бродят мысли послать всё к чёрту и уже поддаться взаимному влечению. А он… он, значит, едет к какой-то Лесе и с ней… там… спит?

- Слёзы не помогут, Леся. Тебе лучше про всё забыть. И не стоит меня обвинять. Я тебя ни к чему не склонял, ты сама пришла и предложила. Я лишь взял. Теперь нечего из себя невинную жертву строить. – Пауза. – И влюблённую дурочку тоже.

Дверь, на которую я налегаю спиной, когда пячусь, хлопает в стену, и Дамир резко оборачивается.

Обрывает звонок без прощаний и внимательно смотрит на меня, пытаясь, видимо, понять, что я слышала.

- Маша? Не спится?

- С кем ты говорил?

- Это неважно.

- Нет, Дар, важно. С такой же дурочкой, как я? Которая приняла обычный трах за любовь? Со мной ты тоже потом будешь вежливым и отстранённым. Или не очень вежливым и отстранённым? – вываливаю всё, что думаю.

Дар усмехается.

- Ты другая, даже не сравнивай себя с ней.

Я вхожу в гостиную и подхожу к этому хищнику ближе.

- Нет, давай сравним. Без разницы, что ситуация не та. Но ты… ты же спал с ней вчера, а сегодня грубишь!

Дамир берёт с полки стакан с чем-то крепким, делает маленький глоток и ставит обратно.

- С чего взяла, что я с ней спал?

Его спокойный голос меня выводит из себя.

- Ты не ночевал в доме.

- Хм, - усмехается самодовольно. – Надо же, ты это заметила.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Я много чего замечаю, но это к делу не относится. Ты спишь с кем-то, потом приходишь сюда и пытаешься переспать со мной? Тебе мало, Радулов?

Пожимает плечами.

- Тебе, видимо, лучше знать, Маша, чем я занимаюсь, что и к кому чувствую.

А ведь он прав, я думала, что он бросится меня разубеждать. Или скажет, что там давно всё в прошлом, а я всего-то неверно его поняла.

Боже, почему так больно?

- Я… я не буду это терпеть, - возмущаюсь. - Я прошу, нет я требую… требую, отвези меня обратно к родителям.

Дамир смотрит на меня с ухмылкой и коротко, самодовольно выдаёт.

- Нет.

- Нет? – моё возмущение взлетает до небес. – Нет?! Ах нет!?

- Нет, Маша. Никуда я тебя отвозить не собираюсь.

Не осознавая, что делаю, я хватаю стакан с алкоголем, выплёскиваю его на шторы справа от себя, затем беру с каминной полки зажигалку, щёлкаю кнопкой и поджигаю ткань, которая, к моему удивлению вспыхивает очень быстро.

- Да пусть тут всё сгорит вместе с тобой! Пусть пожарные приедут и полиция! – ору на него. – И увезут меня домой.

- Ты больная? Маш? Что с тобой? Накинулась посреди ночи, - Дар пытается ухватить штору, сдёрнуть её с окна, но пламя ползёт выше.

Маленький огонь, но стойкий.

- Да, я больная! Отвези меня к врачу! Мне тошно тут с тобой, и ты противен! Обманщик! Гори-гори ясно!

Дар поворачивается, и я вижу отблеск пламени в его глазах. И пячусь, потому что мне становится страшно.

Радулову удаётся стянуть штору и бросить её на пол, где он принимается топтать ткань, приговаривая:

- Ты точно не в себе, Маша, чуть дом мне не спалила.

- Ничего, новый построишь. Ха-ха, - я разворачиваюсь и иду на кухню, я же пить хотела.

Дрожащими руками наливаю себе стакан воды, и едва успеваю сделать пару глотков, как дверь кухни с грохотом распахивается.

- Всё. Баста. Достала, Маш. Это была последняя капля.

- Потушил? – язвительно интересуюсь.

- Потушил, зато в другом месте зажглось.

- В каком?

- Сейчас узнаешь!

- Чтоб ты сам сгорел, подлец, - со злостью добавляю.

- Подлец? Я подлец? Настоящие подлецы остались на банкете, с которого ты попросила тебя увезти. Они тебя ждут, кстати. Семейка твоя двуличная. Муж-изменщик.

- Да чем ты отличаешься от него? Накануне меня трогал, а трахаться с другой поехал.

- Так, значит, всё-таки ревнуешь?

- Нет, мне просто противно, - и ещё раз с наслаждением добавляю: - Подлец!

Даже на расстоянии я вижу, как гнев в его глазах разгорается сильнее. Уголки губ поджимаются, словно Дар сдерживает бурю эмоций. Этот взгляд пронизывает меня, приковывает к месту, заставляя сердце биться быстрее. Радулов на грани, кажется, я пересекла какую-то черту, которую он сам между нами обозначил.

Его глаза, прежде полные тепла и нежности, и страсти, теперь отражают холод и напряжение. И похоть… когда он взглядом окидывает меня с ног до головы. Он будто меня раздевает.

Я чувствую, как между нами витают искры, и каждый вдох мне даётся тяжело.

Дар будто борется с чем-то внутри себя. Я не могу отвести взгляд, хотя внутри меня всё сжимается от непонятных эмоций.

- Ну, сейчас ты узнаешь, что значит подлец, Маша, - спокойно кидает Дамир. - Долго я с тобой цацкался.

Глава 11

Глава 11

Он делает несколько шагов и вырастает передо мной, а мне некуда пятиться. Дар хватает за плечи, а я отпихиваю его, вернее пытаюсь отпихнуть, бьюсь словно птица в силках.

- Не трогай. Нет!

Его ладони сжимают мою голову в тисках, а жёсткие губы накрывают рот.

Я бормочу: нет, нет, нет, но как-то слабо даже для себя самой.

И дрожу, уже понимая, что спровоцировала его. В этом поцелуе нет места для мягкости или ласки. Дар как будто пытается захватить меня, поглотить, заставить почувствовать его внутреннюю бурю.

Язык жёстко проникает в моё рот. Я чувствую, как адреналин проносится по венам, и одновременно меня охватывает желание. Низ живота наливается тяжестью, а руки сами собой взлетают к плечам Дара, чтобы обхватить и не отпускать.

Непрошенное чувство собственности вперемешку со стыдом из-за собственных ощущений вступают в схватку.

Дамир подхватывает меня на руки, как пушинку, и я сжимаюсь в комок и также вяло протестую, когда его губы перемещаются на мою шею, а потом Дар уносит меня наверх, к себе в спальню.

Не ко мне.

К себе.

Ставит на ноги у кровати и хватается за край пижамы.

- Нет, - всё ещё пытаюсь отпихнуть его. – Ты был с другой.

Глупые слёзы накатывают на глаза, приходится зажмуриться

- Ни с кем я не был. Это ты сама сочинила и поверила.

- Но ты говорил ей… ты сказал вчера…

- Не хочу это сейчас обсуждать, Маша. Тебя хочу. Все разговоры позже.

А потом он двумя чёткими движениями сдёргивает с меня одежду, и я стою перед ним обнажённая и дрожу.

- Дар? – кусаю губы. – Дар, я… я не уверена…

- Зато я уверен, - перебивает он и надвигается на меня, словно тёмная разрушительная скала.

Твёрдые упрямые ладони сжимают мою талию.

- Хватит уже трястись над своей девственностью, Маша. Пора с ней расстаться.

Я чувствую горячие губы, покрывающие короткими мягкими поцелуями мою шею, ладони с талии перемещаются мне на грудь. Сжимают полушария. Пальцы захватывают соски, перекатывая их и чуть оттягивая. Спазм в животе почти болезненный. Я вскрикиваю и упираюсь ладонями Дару в грудь.

Я голая перед ним! Голая! А он – одет!

Только не смотреть!

Глаза закрыты и так легче не испытывать стыд, когда он творит просто жуткие вещи с моим телом.

Жутко приятные.

Хнычу…

- Что такое, малышка? Не понимаешь, что с тобой?

- Нет, - мотаю головой.

- Ты меня хочешь.

- Нет, - упрямо отрицаю.

- А я хочу тебя.

Его жаркий шёпот будоражит. И я начинаю дрожать ещё сильнее.

Дар отстраняется и сквозь полуприкрытые веки, я вижу, как он стягивает с себя футболку.

А потом берёт мои холодные ладони и кладёт себе на грудь. Жар его кожи опаляет. И любопытство сильнее страха. Я глажу его и мягко сжимаю плечи, пытаясь сделать хоть чуть-чуть приятно. И чувствую себя жуткой неумехой.

У Дара, наверняка, было много девушек. Он ко всякому привык.

А тут я… Что я могу? Только лечь на спину и раздвинуть ноги.

У меня парня-то никогда не было.

Я мужчину голого не видела.

И, считай, вообще не целовалась.

Родители пасли меня, как невинную овечку на лугу, вот овечка и выросла.

Руки Дара нежно скользят по моему телу, оставляя за собой крохотные искорки. Я позволяю себе погрузиться в ощущения, которые он вызывает во мне.

Его прикосновение становятся более интенсивными, и я ощущаю, как моё сердце начинает биться быстрее. Дыхание Дара на моей коже — горячее и прерывистое. Это пробуждает во мне желание, которое растёт с каждой секундой. Когда открываю глаза, вижу взгляд Дамира, полный страсти и нежности, который говорит больше, чем слова.

- Всё будет хорошо, малышка. Я буду ласковым. Не надо дрожать.

Он укладывает меня на кровать, сам снимает остатки одежды, не стесняясь того, что я его рассматриваю.

Мой взгляд, конечно, устремляется вниз. Мне хочется тут же закрыть лицо руками и подсматривать за Даром сквозь пальцы. Потому что это стыдно – так откровенно пялиться на парня. Вернее, на его член. Стоящий высоко и твёрдо. На толстый длинный ствол с крупной тёмной головкой.

И голова кругом, когда думаю, как он меня этим… этой штукой… этим… Вот уже сейчас.

Я невольно свожу ноги и сжимаю бёдра, между которыми бьётся бешенный пульс.

Ладонь Дара накрывает мой лобок и один палец резво проникает внутрь моего тела, преодолевая сопротивление.

- Ты влажная, Маша. Вся течёшь. Видишь сама? Чувствуешь?

- Нет, - мотаю головой. – Нет, не хочу.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Упрямая, зачем отрицаешь очевидное?

- Я не могу тебя хотеть.

- Почему? Хочешь же.

Горячие губы касаются моего колена и перемещаются вниз по бедру. Я напрягаюсь ещё больше и зажимаюсь, начиная догадываться, что у него на уме.

- Расслабься, малышка. Я тебя подготовлю, чтоб не было так больно.

- Нет, это… я так не могу, Дар. Это… пошло… неправильно.

- Можешь. Это совсем не пошло и точно правильно. А я хочу рассмотреть тебя полностью.

Он ловит момент, когда я на вдохе теряю оборону и раскрывает мои ноги шире, устраиваясь между ними. Его плечи мешают мне их свети, и вот уже Дар осыпает поцелуями внутреннюю сторону моих бёдер.

Мне и щекотно, и приятно, и страшно.

И я упрямо твержу:

- Нет-нет… - когда его губы достигают цели.

Язык и губы обхватывают жутко чувствительную точку, а палец то ныряет в меня, но не глубоко, то кружит у самого входа. Каждый раз я чувствую возрастающее давление.

- Кто-нибудь делал тебе так приятно? – долетает до моих ушей.

Я трясу головой.

Он с ума сошёл?

- Нет?

- Нет.

- А кто-то видел тебя обнажённой.

- Нет.

- Значит везде я первый. Приятно, Маша. Мне очень приятно быть твоим первым.

И я готова поклясться, что слышу следом:

- И единственным.

Но, возможно, это всего лишь игра воображения.

В этот момент я ощущаю себя уязвимой, как будто нахожусь перед ураганом, который может обрушиться на меня в любую секунду. Я хочу оттолкнуть Дара, потому что ощущения такие интенсивные, такие непереносимые, что терпеть нет сил. Но вместо этого, я хватаю его за волосы и прижимаю голову к себе.

Я с ума сошла!

Но он сосёт и лижет, и трахает меня пальцем, усиливая давление, что я не могу больше терпеть.

Вскрикиваю и теряю связь с реальностью.

Внутри будто взрыв, и ноги дрожат так, что мне сложно упираться пятками в постель. Чувствую себя безвольной и… грязной… когда губы Дара проходятся по моему рту, и я пробую вкус себя с них.

- Сладкая, как мёд. Моя девочка.

Я не твоя, - хочу сказать, но не успеваю.

Потому что Дар ложится сверху и одним резким толчком врезается в моё тело, преодолевая сопротивление.

Я вскрикиваю, напрягаюсь, но Дамир, целует меня и делает несколько резких выпадов, пока его член не заходит полностью.

Как нож в масло… - крутится в голове.

- Ты такая узкая, Маш, я, честно, сейчас кончу, - шепчет он. – Больно?

- Немного.

Прислушиваюсь к своим ощущениям.

Уже никакого кайфа не испытываю. Он стёрся весьма быстро, но боль действительно терпимая. Я думала хуже будет.

- Тебя много.

Я ёрзаю и ощущаю внутри член Дамира. Мне хочется, чтобы он вышел и оставил меня в покое.

Но Дар, конечно, и не подумает слушаться, а я не стану унижаться и просить.

Он подхватывает меня под колено и заводит ногу выше. Отстраняется немного и снова двигается внутрь, затем наружу и внутрь. Его внушительное достоинство растягивает меня, словно поршень, и я не понимаю, как он вообще поместился во мне.

- Милая моя, - шепчет он, ускоряя движения. – Сладкая моя, Маша. Моя девочка. Моя… моя…

Он начинает двигаться мягкими ритмичными толчками, и я сжимаю его в объятьях и жмурюсь, пытаясь преодолеть лёгкую боль. Она навязчивая, не отступает. И я надеюсь, что экзекуция не будет длиться слишком долго.

- Маш, в следующий раз будет лучше, обещаю, - горячо шепчет. – Первый раз всегда болезненный.

Откуда он знает? – вертится в голове. – Сколько девственниц у него было?

- Ты чего плачешь? – целует меня в щёку и слизывает одинокую слезинку. – Так больно.

- Нет, терпимо.

- Терпимо… - повторяет он.

А затем внезапно садится, выходя из меня.

И я чувствую облегчение.

Но недолго.

Дар берёт меня за руки и дёргает бёдра на себя. Теперь он сидит, а я лежу перед ним раскрытая и, конечно, с полным обзором на всё самое интимное.

Прикрыться мне не дают.

- Нет. Мне нравится твоя киска. Сладкая невинная девочка… - хмыкает Дар. – Хотя уже не такая невинная.

Опускаю взгляд, вижу, как крупная фиолетовая головка раздвигает мои нижние губы, чувствую давление. Плоть поддаётся, Дар снова во мне.

И его ладонь на мне, выводит круги по клитору, пока он продолжает трахать меня.

Да, трахать. Именно так. Потому что ничего общего с любовью это не имеет.

Он получил то, что хотел.

Новый жёсткий ритм срывает вскрик с моих губ, и я закрываю глаза, потому что это пошло, лежать с разведёнными ногами и смотреть, как Дар входит в меня. Как темнеют его глаза. Как влажные волосы падают на лоб. Думать, что он красивый и далёкий. Недостижимый.

Чувствовать то, что я чувствую.

А именно растущее напряжение и новую волну удовольствия, перемешанную с болью. Внутри всё горит, но его руки и пальцы творят что-то невообразимое. Я кажется, снова готова улететь высоко.

- Потрогай себя, - шепчет Дар и перемещает мою же руку на мой сосок.

Чувствуя себя грязной и пошлой, я трогаю себя, сжимаю соски пальцами и вздрагиваю, достигая пика.

Дар долбит меня уже в полную силу. Я еложу по кровати от резких толчков и слышу влажные звуки соприкосновения тел.

А потом он выходит и что-то горячее капает мне на бёдра и живот.

Дар стонет вместо со мной.

И я тянусь к нему с единственным желанием, чтобы он обнял меня.

- Всё хорошо, сладкая. Всё хорошо.

Горячие губы накрывают мой рот, а сильные руки притягивают в объятья.

Мне страшно, что это не просто физическое соединение, а нечто большее. Я не должна чувствовать к нему то, что чувствую. Не должна.

Но чувствую.

И боюсь потерять себя в этих чувствах и эмоциях.

Глава 12

Просыпаюсь от настойчивых поцелуев в шею и затылок. Руки Дамира бродят по моим бокам, груди, сжимают нежно, гладят, щипают, вызывая сладкие вихри в животе.

- М-м-м… - тяну сонно. – Дар?

Его ладонь спускается ниже по животу, ложится мне между ног, пальцы раздвигают складки и один настойчивый толчком проникает внутрь.

Я втягиваю воздух сквозь зубы. Чёрт… больновато. Там всё горит и не только от желания.

Но и оно приходит. Жаркой волной, влагой, нетерпением.

Дар, вроде, и нежным пытался вчера быть, и не был нежным до конца. Он брал своё и давал больше, чем я ожидала получить. А, может, дело в его размерах?

Мы лежим в позе ложки, проспали так половину ночи, и я чувствую твёрдый член Дамира, упирающийся мне в поясницу.

- С добрым утром, - щекочет своим дыханием мне ухо.

А затем подхватывает ногу под колено, заводит вверх, а головку члена подставляет ко входу, неторопливо протискиваясь внутрь. Чувствую, как моя плоть поддаётся под его напором.

- Ма-а-аш, - тянет лениво. – Как в тебе горячо.

Кажется, я всхлипываю, и Дар с осторожностью начинает двигаться, интересуясь, не больно ли мне.

- Нормально. Вроде, нет.

Да, мне приятно, более чем.

И я снова хочу чувствовать его в себе и чувствую.

И его жадные руки на своих бёдрах чувствую. И то, как Дар наращивает темп, мягкие толчки становятся более жёстким проникновением. Твёрдый член ходит во мне внутрь-наружу и рождает очень приятные ощущение. Очень!

- Маленькая моя. Как я этого ждал. Как хотел, чтобы ты стала моей. Моей, - целует глубоко, - моей, - повторяет, словно безумный собственник. – Моя сладкая невинная девочка.

Его пальцы гладят и выводит круги по клитору, и я улетаю. Потому что ощущаю, как он растягивает меня и почти болезненные ласки, чувствительные до остроты – это невыносимо. Ядерная смесь. Я взрываюсь.

И он взрывается.

Выходит из меня и кончает, пачкая внутреннюю сторону моих бёдер спермой.

Обхватывает руками крепко, словно обнимает всем телом. Берёт за подбородок и нежно долго целует, а потом смотрит в глаза так многозначительно, что я теряюсь в его взгляде. Мне хочется закрыться. Потому что кажется, будто Дар читает все мои глупые наивные мысли.

Когда думала, как будет проходить мой первый раз с Дамиром, в голове крутились образы, полные грубости и страсти. Я ожидала, что он будет настойчивым, может быть, даже немного агрессивным. В моем воображении рисовались сцены, где он берёт меня, не оставляя шансов на сопротивление, и я была готова к этому.

Но все оказалось совершенно иначе. Он касался меня нежно и осторожно, словно боялся напугать. Я чувствовала заботу. Каждый поцелуй был полон нежности и страсти, я чувствовала, что ему не плевать на мои чувства. Что я не просто очередное тело, оказавшееся с ним в одной кровати.

Может, я это придумала? Но хотелось бы думать, что чувства меня не обманывают.

В голове возникают вопросы: как всё будет дальше? Как мы будем общаться? Сколько это продлится? Я не могу оставаться у него вечно. Реальная жизнь постучит в двери, и их придётся открыть. А за ними – неизвестность. Пугающая, неприветливая.

Дар гладит меня по щеке, и я вижу триумф в его тёмным, почти чёрных глазах.

- Ну что? Доволен? – спрашиваю с вызовом.

- Конечно, доволен.

- Получил то, что хотел?

- Дал то, что хотел, - переиначивает он.

А я фыркаю и хочу отвернуться, но Радулов снова завладевает моими губами и не даёт отстраниться. Язык толчками проникает в мой рот, имитируя то, что происходило минуту назад.

- Мне надо в душ, - пытаюсь аккуратно отпихнуть Дара, но это всё равно что пытаться сдвинуть скалу.

- И мне. Давай вместе?

- Нет, - с каким испугом мотаю головой. – Я… я одна хочу, - а потом тихо: - Можно?

- Да можно, Маша, конечно. Что за глупый вопрос. Иди мойся, - кивает на дверь.

- У тебя?

- Да, приводи себя в порядок и возвращайся в постель, - подмигивает. – Я ещё тобой не насытился сегодня.

Сажусь на кровати, натягивая на себя тонкое одеяло и заматываясь в него.

- А что будет, когда насытишься? Отвезёшь домой? Будешь говорить так же жёстко, как вчера с той? Ты ей быстро насытился?

- Ма-а-аша, - тянет Дамир, откидываясь на подушки.

Я пробегаюсь взглядом по его телу и краснею. У Дара никаких проблем со стеснением. Его просто нет. Лежит тут обнажённый передо мной, ещё и ухмыляется.

- Ну а я не права, что ли?

- Там другое.

- Какое другое? А… ну да, - вздыхаю горестно, приподнимая и опуская плечи. – Её ты не воровал со свадьбы.

- Мы какое-то время спали друг с другом, год назад это было. Месяца три всё тянулось. А вчера она увидела меня в баре и решила проявить настойчивость.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- А ты и рад?

Дар тихонько смеётся.

- Нет. Не рад. Мне её внимание не нужно. Мне твоё внимание нужно.

- До какого момента? – склоняю голову к плечу.

- До долгого.

- Насколько долгого? – давлю в одну точку.

Дар вздыхает, садится на кровати и притягивает меня к себе, заглядывает в лицо. Я плечами чувствую его горячую кожу. Он словно печка, пылает, горит… а я дрожащий кролик перед хищником с огненным взглядом. Вот и весь расклад.

- А ты бы как сама хотела?

- Я бы… я бы хотела, чтобы ты меня отпустил. Сам отвёз в город и… и всё.

Произношу это и тяжело сглатываю. Внутри всё протестует.

Нет… нет… я не готова. Выходит, не готова!

- Ты сейчас серьёзно? – спрашивает, приподнимая тёмную бровь.

- Да.

Дар отстраняется. И бросает коротко:

- Собирайся, поехали.

Дурацкий комок в горле мешает говорить. Голос у меня вдруг садится от волнения.

- Ты сейчас серьёзно? – возвращаю его слова.

Дар опять вздыхает, уже с усмешкой.

- Нет, конечно.

А потом валит меня на кровать. Я ойкаю, когда воздух из лёгких вылетает, едва лопатки касаются матраса.

Чувствую, мой поход в душ придётся отложить. Спокойный минуту назад член снова стоит на меня, прижимается к бедру. Дамир трётся о меня и шепчет.

- Хочу в твою узкую киску снова. Прямо сейчас, Маша. Что ты со мной делаешь? Пока не затрахаю до потери пульса, не отпущу, - угрожает Дар. – Но и это не точно.

Глава 13

Несколько дней мы почти не вылезаем из кровати. Маша уже и не возражает, не строит из себя оскорблённую невинность. Наоборот, она готова к экспериментам, новым позам и секс-марафону, который мы устраиваем друг другу.

Так лениво делать хоть что-нибудь. Поэтому я фактически выписываю себе несколько выходных, на работе и без меня разберутся, что делать. А так – я на связи.

Когда не занят Машей, конечно.

Её стройное и уже не невинное тело сводит меня с ума. Сочные губы хочется целовать без конца. А саму её не выпускать из-под себя ни на минуту.

Я с самой первой минуты нашей встречи знал, что дело закончится постелью.

Но не знал, что мне будет сложно остановиться. Вернее, невозможно. Я почти наверняка в этом уверен.

Маша приходит из душа, завёрнутая в большой махровый халат. Свежая и чистая. И мне, конечно, сразу же хочется её испачкать. Но моей сладкой девочке нужна передышка. Мы всё утро любили друг друга телами, у Маши ноги дрожали, когда она встала.

- Завтрак? – киваю на еду.

- Обед, ты хотел сказать, - усмехается.

Я подхожу к Маше, запускаю пальцы в её влажные светлые волосы, от них исходят мягкий цветочный аромат. Она сама вся, как цветок. Нежный бутон, распустившийся для меня.

Доверчиво прижимается всем телом и целует страстно и нежно.

Пока мы обедаем, мне то и дело звонят, я на какой-то чёрт притащил телефон, и теперь постоянно отвлекаюсь.

- Много работы? – спрашивает Маша, пряча улыбку за чашкой кофе. – Ты чем, занимаешься сейчас?

- На намыве новый элитный жилой комплекс с парящим мостом строят. Мои фирмы там в подрядчиках, если кратко.

- Фирмы? У тебя их несколько?

- Разные юридические лица под разные задачи. Ещё в курортный район уральский застройщик заходит, будет малоэтажку строить, я там тоже окопался. Прибыльное дело намечается.

- Ты вообще работаешь? – смеётся Маша. – Звучит так серьёзно, а ты третий день со мной торчишь, - она задумывается на мгновение, подсчитывая. – То есть четвёртый… Чёрт, мы четыре дня уже, что ли… это…

- Трахаемся без перерыва?

Маша морщится.

- Грубить обязательно?

- Трахаемся, - тяну лениво, затем беру её руку в свою и целую пальчики. – Тебе же нравится, когда я тебя трахаю, почему стесняешься называть вещи своими именами?

- Грубо, пошло, грязно.

- А ты думала, секс – это чистенькое дело такое? На белоснежных простынях под этюды Шопена?

Маша прыскает от смеха.

- Этюды Шопена? – переспрашивает в шоке. – Ты с каких это пор в музыке разбираешься?

Видимо, придётся шокировать эту крошку. Она меня точно каким-то пещерным дикарём представляет.

- Я вообще-то музыкальную школу закончил. Хочешь, на фортепьяно сыграю? – смеюсь. – Чёрт, у меня же тут его нет. Только в городской квартире. Ну можно заказать и сюда, завтра привезут.

- Ты ради того, чтобы сыграть разок, инструмент купишь?

- А чего разок? Может, я во вкус войду.

Я всё ещё смеюсь, а Маша смотрит на меня чуть потрясённо.

- Дамир, это новая информация.

Она откусывает от печенья и с интересом смотрит на меня. А я думаю только о сладких крошках на её губах, которые мне хочет слизнуть.

Маша иногда такая забавная. И соблазнительная – всегда!

- И что? Моё музыкальное образование прибавляет мне очков в твоих глазах?

Она пожимает плечами.

- А те оргазмы, от которых ты улетаешь, прибавляют? Мне нравится смотреть, как ты кончаешь.

Она передумывает пить кофе, с грохотом ставит чашку на блюдце.

- Дами-и-и-ир, ну, пожалуйста, - смущается.

На щеках Маши алеют два ярких пятна.

- Видимо, прибавляют, - посмеиваюсь я.

А потом мой телефон гудит на беззвучном, и я вижу короткое «отец» посреди экрана. Сбрасываю звонок, а Маша спрашивает, почему не отвечаю.

- Завтра перезвоню или послезавтра. Или через три дня.

- Между вами что-то произошло? – прощупывает аккуратно.

- Что-то произошло. Ты верно заметила.

Маша молчит, больше ничего не спрашивает, а я по какой-то нелепой причине чувствую себя так странно, словно я ей обязан что-то там объяснять. Но я, конечно, не обязан.

А у Маши просыпается ещё больший интерес. Видимо, много информации за одно утро.

- Ты помогаешь отцу в бизнесе? Или он тебе? – спрашивает Маша. – Может, ты тут прохлаждаешься со мной, а он раздражается? Ищет тебя?

- Нет, - обрубаю. – Всё мимо, Маш. У меня свой бизнес. У отца свой. Мы не пересекаемся.

Всё так и есть. Я давно принял решение двигаться самостоятельно. Самое верное решение, надо сказать!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Но… я думала, у вас принято… семейные фирмы, все дела.

- Да, обычно так и есть, но я отделился, - усмехаюсь зло и добавляю, как бы между прочим. – У отца новый помощник подрастает.

В мозг Маше эта информация загружается медленно, не выспалась. Точно. Обычно она быстрее соображает. Маша ахает потрясённо.

- У тебя брат? Что ж ты мне не говорил?

- У отца сын, - поправляю. – И у матери, которая приняла ребёнка от любовницы.

Маша нервно поправляет всё ещё влажные волосы, пытаясь скрыть своё смущение. Или шок. Её маленький хрупкий мирок, где все счастливы, давно дал трещину, а теперь она осознаёт, насколько всё сложно у большинства живущих на этом свете людей. Моя семья – не исключение. Скелетов у всех хоть отбавляй. Шкафов прятать не хватит. Уверен, у её семейки тоже полно тайн, о которых Маша не подозревает.

- Понятно, - она опускает взгляд и бормочет: - Прости.

- Вот поэтому я не верю ни в брак, ни в отношения.

- Но это… всего лишь частности. Такое может случиться, но вовсе не значит, что все… что у всех так будет.

Наверное, это жестко, но я не сдерживаюсь, говорю, как есть. Такая правда, вижу, ей не по вкусу!

- А ты думала, что у тебя будет происходить прямо на свадьбе по соседству с празднующими гостями? Думала, что новоиспечённый муж натянет у тебя под носом любовницу на член? Ещё и скажет выйти и не мешать?

- Нет, я не думала… - нервно поправляет волосы Маша.

- Вот тут начинается разница между тобой и моей матерью. Она согласилась терпеть, а ты уехала. Тогда, возможно, тебе также через несколько лет подсунули ребёнка от любовницы.

- Но я могла остаться.

- Но не осталась. – Её взгляд направлен прямо на меня. – А как… как та женщина отдала ребёнка твоей матери?

- Она умерла.

Маша вздрагивает. Не ожидала, видимо, такого ответа.

- Понятно. Это благородно, взять чужого ребёнка на воспитание.

- Это больно, Маша. Я ненавижу отца за слёзы матери. А мать ненавижу за слабый характер. И ничего общего со своей семейкой иметь не хочу. Мы общаемся, как видишь, но очень редко.

Мой телефон снова вибрирует. Опять отец.

И я сбрасываю. И буду сбрасывать, сколько надо. Позвоню, когда сам сочту нужным.

- Может, он что-то важное хочет сообщить, - Маша наклоняет голову к плечу и смотрит на меня с мягкой улыбкой.

- Даже не уговаривай. Не пытайся. Я много лет живу с этим. Мне нормально.

- Одному?

- Да, я одиночка. Есть близкие друзья. Мне достаточно.

- Сложно жить, когда рядом мало людей, кому можно доверится.

- Я никому не доверяю. Даже себе.

- И мне?

- Тебе тоже. Хотя… что ты можешь сделать, Маш? Избить меня кулачками?

Она вздыхает и решает отшутиться.

- Боюсь, сейчас мне даже это не под силу.

У правильной Маши всё должно быть правильно

- Но ты так категоричен, Дамир… с родными так нельзя. Семья – это сила.

- Твоя много силы тебе принесла?

Маша пожимает плечами.

- Отец, наверное, ищет меня.

- Ищет.

- Он узнает, где я и заберёт. Дар, у тебя будут неприятности, хотя я и сама с тобой уехала, добровольно.

- Ну, может, у меня будут неприятности. А пока у меня сплошные приятности.

Мне хочется закончить этот разговор, и я знаю один действенный способ заткнуть рот Маше, если она не может остановиться сама.

Беру её за руку и тяну на себя. Она поддаётся. Я указываю взглядом ей на место возле своих ног.

Маша краснеет, и я думаю, что сейчас откажет, но… но нет. Она опускается на колени и проводит языком по губам. Во взгляде её похоть. Я разбудил тигрицу.

Глава 14

Я перерыла всё, пытаясь найти ту самую записку, которую мне оставил на тумбочке некто неизвестный. Но её нет. Может, привиделось?

Да нет… я уверена. Почти на сто процентов уверена, что она была.

Хочу показать её Дамиру, но показывать нечего. Она испарилась.

Несколько дней мы почти не вылезали из постели. Радулов неутомим, а я… а я оказывается тоже. Он меня распечатал, и понеслось. Чем больше мы занимаемся сексом, тем больше мне хочется.

Он может быть разным. Нежным, внимательным. А может быть грубым и брать своё без оглядки на моё удовольствие. Может жёстко трахнуть меня в рот, заставить глотать, так что слёзы из глаз и дышать нечем, а после разложить меня на кровати и языком и руками несколько раз довести меня до оргазма.

А потом щекотать мою спину кончиками пальцем и спрашивать, как мне больше нравится.

Кажется, я вся в засосах, на шее уж точно остались отметины. А на предплечьях следы от пальцев, когда он брал меня сзади, держа за локти и заставляя выгибаться.

Ноги расставила и приняла мой член, - вот так он и сказал.

А я теку от его слов и краснею. Потому что это ужасно, что я чувствую. Мне нравится. И его нежность, и его грубость. И пошлость, с которой он выдаёт грязные фразы.

А вот отсутствие видимых перспектив на будущее мне совсем не нравится.

Это ведь рано или поздно закончится. Что дальше будет?

Именно это я намереваюсь спросить, когда спускаюсь вниз, но Дамир очень серьёзный расхаживает по гостиной и разговаривает по телефону.

- Где? Вы можете их не пускать пока на объект? Да, - резко бросает. Его чёрная рубашка облепляет сильные плечи, когда Дар вскидывает руку в раздражённом жесте. – Ждите, пока свои подъедут. Я сделаю несколько звонков. – Молчание, а потом. – Хорошо, я приеду сам. Только не пускайте их, увидят лишнего, чего не должны.

- Что-то произошло? – спрашиваю, опираясь плечом о дверной проём.

- Да так… небольшая внеплановая комиссия, которой быть не должно, - массирует усталую шею. Сегодня всё утро просидел за ноутом по работе. – Съезжу, разберусь.

Вздыхаю разочарованно, думая, что разговор о будущем придётся отложить. Дамир сам об этом не заговаривает, но я уже итак понимаю, что ничего между нами не будет. Он не доверяет никому. Он одиночка. И я – это что-то временное. Остаётся дождаться, когда он насытиться мной. И надеяться, что этого подольше не случиться. Потому что я, кажется, влюбилась в него по самые уши.

- Чего грустишь, Маша? – подходит, трогает за подбородок. – Я ненадолго. Туда-обратно, вернусь быстро. Ты и не заметишь.

- Я поговорить хотела, - говорю честно, смотря в тёмные горящие страстью и огнём глаза.

- О чём?

- О нас. О будущем.

Жду, что он разозлится. Или бросит что-то типа: о чём ты говорить собралась? Я ведь всё уже сказал.

Но Дамир наклоняется и целует меня. Очень нежно, что удивительно, и мягко. Губы раскрываются под его сладким давлением и слабо отвечают.

- Хорошо. Вернусь и поговорим, милая.

Милая?

И даже не разозлился.

Едва он выходит из комнаты, как хватаю его за локоть, пытаясь притормозить. Но это всё равно что прыгать на несущийся локомотив, в попытке задержать его.

- Дар?

- Что? – оборачивается.

- Я… я кажется видела записку на столике в спальне. Кто-то её оставил для меня. Там было… чёрт, я уже забыла, что там было. Что-то типа того, что мне помогут. Но я не могу её найти, - признаюсь честно. – Это было неделю назад или чуть дольше. Не знаю, всё в голове перемешалось.

Конечно, когда сидишь в закрытом помещении, дни путаются. Я уже не понимаю, какое число на календаре и какой день недели.

Дар хмурится.

- Почему сразу не сказала?

Пожимаю плечами.

- Не знаю. Злилась на тебя.

Он вскидывает брови.

- Серьёзно? Кажется, несколько последних дней я делал всё, чтобы твою злость снять.

- Ну… ты снял, - неуверенно отвечаю. – Вот и говорю.

Он качает головой задумчиво.

- Ладно. Разберёмся. Сейчас другая задача. Но всю прислугу я из дома удалю, а к парням из охраны больше доверия. Жди, я вернусь и поговорим, Маш.

- А ты надолго? – следую за ним до двери.

- Надеюсь, что нет.

Дамир уезжает, а я поднимаюсь к себе и сажусь на заправленную кровать. Последнее время ночую я у Дамира в спальне, а сюда хожу разве что переодеться.

Верчу головой, думая, куда я могла пихнуть ту записку.

Я снова обыскиваю всё, но результат такой же. Нулевой.

Весь день я не нахожу себе места, в воздухе витает странное ощущение, словно предвестник беды. Сердце то колотится быстрее, то замирает, то несётся вскачь.

Мне хочется, чтобы Дамир быстрее вернулся. Обнял меня и успокоил. Удивительно, почему именно в нём я нахожу успокоение? Кто он мне? Чужак, похитивший мою девственность?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Нет, ты сама её отдала. Сказала бы «нет», и ничего бы не было.

Он, скорее, жестокий принц из мрачной сказки, которому я отдала своё сердце. Очень опрометчиво, надо сказать.

Я бегу на крыльцо, когда ворота распахиваются, и машина Дамира въезжает на территорию участка.

Дар выходит из машины и идёт ко мне.

А дальше… а дальше начинается, какой-то хаос, который ни я, ни он, ни чёртова охрана, не ожидаем.

Раздается глухой хлопок, и во двор врываются люди в камуфляже. Я не понимаю, что происходит.

Ноги словно прирастают к полу, я не могу отвести взгляд. На нас кричат, приказывая всем лечь лицом вниз. Я чувствую, как паника охватывает меня, когда я вижу, как охрану Радулова кладут на землю одного за другим.

Дар бросается ко мне, но прежде чем успевает сделать шаг, к нему подбегает один из чужаков и толкает его. Я вижу, как Дамир падает, как Дамир сопротивляется, как отвешивает несколько ударов нападающему, но тот бьёт его прикладом по голове, и я ору:

- Нет! Дар! Нет!

Хочу броситься к Радулову, чувствуя, как сердце сжимается от страха.

За него.

Дар пытается встать, но его снова прижимают к земле. Я слышу, как он кричит:

- Маша! Не трогайте её! Твари!

Но в этот момент я чувствую, как меня хватают за руку. Визжу, пытаюсь вырваться, но хватка мужика в камуфляже слишком сильна. Его лицо закрыто балаклавой. Строгий голос приказывает успокоиться и слушать его.

- Мы от вашего отца. Вы едете с нами.

- Нет, я остаюсь. Я не хочу.

Следует короткое:

- Не обсуждается.

Я пытаюсь закричать, но слова застревают в горле. Я вижу, как Дамир пытается встать, слышу, как зовёт меня, но меня затаскивают в подъехавший чёрный фургон.

Оборачиваюсь. Смотрю, что Дамир остаётся на земле, его лицо искажено гневом, яростью и отчаянием. А по лбу стекает кровь. Я не могу справиться с дыханием. В ужасе хватаю воздух открытым ртом, и читаю по губам Радулова короткое:

- Маша.

Глава 15

Я трясусь в фургоне, смотря невидящим взглядом на окружающий мир сквозь тонированные стёкла. В голове пустой гул и хаос. Всё произошло так неожиданно, я ничего не успела понять.

Сердце лишь отстукивает отчаянно: Дар, Дар, Дар.

Перед глазами его окровавленное лицо. И то, как он зовёт меня.

Его предали.

Но в этот момент я даже не понимаю, насколько сильна глубина этого предательства.

Когда машина останавливается, я чувствую, как во рту скапливается горечь. Меня мутит. Я не хочу выходить из фургона, но меня насильно вытягивают наружу, оставляя в состоянии полной растерянности. Ноги не слушаются, и я едва держусь на них.

Отец стоит на пороге нашего дома, его лицо искажено гневом и разочарованием. Я ощущаю, как внутри меня всё сжимается, когда он произносит:

— Ты позор нашей семьи! Как ты могла опуститься до такого? Разве я такой тебя воспитывал? Сбежала со свадьбы, легла под левого мужика! Не знал, что воспитал шлюху!

Ладони сами собой поднимаются к ушам, накрывая их.

- Нет-нет, - всё-таки долетает до меня. – Ты слушай, Мария. Слушай и запоминай. Тьфу! Дал же бог дочь! Ты хоть представляешь, что на банкете творилось?

- Да! – выкрикиваю я. – Представляю. Пока все пили, жрали, танцевали, Виктор трахал свою бывшую.

- А ты и оскорбилась? Дура! – орёт отец. – Какая же ты идиотка!

- Федя, господи, хватит оскорблять дочь, - мама маячит за его спиной, заламывая руки. – Машенька, родная, я так рада, что ты цела, что ты к нам вернулась, Машенька, господи, что он с тобой сделал? Он тебя заставил, да?

- Нет, - бросаю, отворачиваясь, не желая смотреть на мать. – Я сама попросила меня увезти оттуда.

- Говорю ж, идиотка! – грозно гремит отец. – Легла под Радулова. Ноги раздвинула и радуется. Смотри, сейчас плакать начнёт.

Его слова бьют круче любого физического воздействия. Я хочу закричать, объяснить, почему так поступила, что Дамир меня ни к чему не принуждал, что всё это произошло неожиданно, но вместо этого только молчу, глядя в пол. В голове всё кружится, и слёзы реально подступают к глазам.

Мама, стоя рядом, охает и причитает:

- О, Боже, что же ты наделала, Машенька? Как ты могла так опуститься?

- Опуститься? – переспрашиваю.

Родители стоят на крыльце нашего огромного дома, смотрят на меня свысока, а я там переминаюсь с ноги на ногу, где-то внизу, словно босоногая крепостная, судьбу которой они решают. Именно так я себя и чувствую.

Мама спускается, обнимает меня за плечи и заводит в дом. Едва переставляя ступни, поднимаюсь к себе в комнату. Она мне кажется чужой и совсем неуютной. Но я была бы рада остаться наедине со своим горем и своими мыслями. Только это непозволительная роскошь.

Отец не отступает. Обвиняет и давит авторитетом.

Его голос становится ещё более строгим и угрюмым:

- Ты должна вернуться к своему мужу.

- Я не вернусь к нему! Ни за что! – говорю с отчаянием.

Перед глазами Витя с той… с другой. Мне снова противно. Хочется стереть этот эпизод из памяти, но, боюсь, он там надолго застрял.

-

Ты не понимаешь, что делаешь? Ты позоришь нашу семью! Ты теперь шалава, и Куприяновы об этом знают!

Он с таким смаком обзывает меня, словно ему это нравится.

- Да мне плевать, пап. Разве ты не должен быть на моей стороне? Витя мне изменил прямо на свадьбе. По-твоему, я должна это проглотить?

- У вас брачный контракт. Не забыла? По которому измена не допускается! Он готов закрыть глаза на твоё поведение, так что не подводи нас с матерью! Вернись к мужу и покайся, пока не поздно.

Я поднимаю голову, вглядываясь в его лицо, и срываюсь:

- Пап, ты вообще меня слышишь? Куприянов сам мне изменил!

Отец смотрит на меня с презрением.

- У тебя нет доказательств, — отвечает он холодно. — А у Куприяновых есть.

В этот момент отец резко вытаскивает из кармана несколько фотографий и бросает их мне в лицо. Я в ужасе смотрю на изображения, которые падают на пол. На них я и Дамир. Кто-то очень постарался, делая снимки исподтишка.

Я и Дамир вместе, где-то обнимаемся, где-то полуголые. Мой желудок сворачивается от стыда и страха. Я не могу поверить, что кто-то мог так подло нарушить нашу приватность.

- Вот его доказательства, — произносит отец. — Ты сама всё разрушила, Маша.

Я чувствую, как мир вокруг меня рушится, и в этот момент меня охватывает полное отчаяние. Я смотрю на него с ненавистью и решимостью:

- Я не вернусь к нему! Ни за что! У меня же есть право на свои чувства!

-

У тебя нет никаких прав! У тебя есть контракт, и ты должна его соблюдать! Ты должна думать о своей семье. Ты должна вернуться к своему мужу и исправить свои ошибки. Ты не можешь просто так уйти от этого! Ты должна понимать, что у нас есть обязательства! У нас есть честь! Ты должна думать о том, как это повлияет на нас всех! У меня нет столько денег, чтобы выплачивать Куприяновым отступные. Они заберут нашу фирму, Мария, и тогда ничего вот этого, - обводит комнату рукой, - ни у тебя, ни у нас с матерью не будет! Ты должна вернуться к мужу и завтра же это сделаешь!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Из его речи я слышу только бесконечные «ты должна». У меня голова разрывается от этого.

- Я никому ничего не должна! – топаю ногой. – Никому, кроме себя! К тому же… к тому же я беременна! – лгу я от отчаяния, надеясь, что это заставит отца передумать.

Это же должно его как-то тронуть?

Отец бледнеет, отшатываясь от меня, а мать вскрикивает, накрывая рот ладонью.

- Машенька… - потрясённо шепчет она, смотря то на меня, то на отца.

- Это ничего, - качает тот головой. – Эту проблему можно решить.

- Как? – мать выступает вперёд. – Как ты собрался её решать? Федь, ты с ума то не сходи. Маша всё-таки твоя дочь. Или ты будешь во всём потакать Куприяновым? Знай, я не позволю тебе делать что-то с Машей. Даже не думай!

- Аня…

- Нет, - прерывает она. – Даже не думай. Иди, - бросает отцу. – Иди, Фёдор, ты достаточно наговорил. Дай я с Машей побуду. Ты не видишь, она сейчас в обморок грохнется?

И точно. Я еле держусь.

Упираясь ладонью в кровать, сажусь. Опускаю голову и не вижу, а слышу, как уходит отец. Какие у него тяжёлые шаги. В горле ком. Я действительно его подвела. Он никогда прежде так со мной не разговаривал. Да, папа был строг, но я всегда чувствовала себя под его защитой. Я была его маленькой девочкой. А теперь вдруг – шалава.

Слёзы всё-таки начинают катиться по щекам.

Ощущаю, как продавливается матрас, когда мама садится рядом и прижимает меня к себе, обнимая за плечи.

- Моя малышка, - шепчет мама, гладя мою спину. – Всё будет хорошо. Всё будет хорошо, родная. Папа очень расстроен. Ты не сердись на него. Он просто очень расстроен.

Я киваю, но каждое гадкое слово, брошенное отцом, по-прежнему звенит в воздухе вместе с пресловутым «должна-должна-должна».

Глава 16

Когда через два дня раздаётся тихое «тук-тук» и в спальню заглядывает моя подруга Римма, я глазам не верю.

- Машка, - улыбается моя любимая блондиночка. – Машка, я так рада тебя видеть, - подлетает и чуть ли не душит в объятьях.

- Боже, как ты тут оказалась, - утыкаюсь лбом в плечо подруги и вздыхаю, а затем хихикаю, но это, скорее, нервное. – Отец зол на меня, я считала, что под домашним арестом или что-то вроде того.

- Меня Анна Вадимовна пригласила.

Мысленно шлю благодарности маме.

- Когда ты пропала, знаешь, как мы все переволновались? – Римма округляет глаза. – Исчезла, даже весточки не оставила. Что случилось-то?

Зелёные глаза смотрят серьёзно, а тонкие пальцы гладят мои руки. Римма больше десяти лет жизни угрохала на скрипку. Родители мучили её музыкальное школой и консерваторией, но она восстала против них и всё бросила.

Я тоже бросила, только тайно… В лицо не хватило сил высказать. А сейчас… ну сейчас я выслушала от отца всё, что он обо мне думает.

Я рассказываю Римме краткую версию произошедшего, она охает, ахает, шокировано прижимает ладонь ко рту, мотает головой и то и дело повторяет:

- Да ну… - или, - ну ты даёшь, мать.

- Вот так, - качаю головой.

- Тебе надо было идти ко мне на банкете, после того, как ты козла Витю с его шлюшкой бывшей застукала. Я бы тебя увезла оттуда. А не к этому… к Радулову, - она передёргивает плечами. – Тоже нашла с кем связываться. Это же сразу было понятно, чего он попросит взамен за помощь.

- Не знаю, - вожу пальцем по покрывалу. – Мне кажется, он бы не стал, если б я сама…

- Что сама? Не захотела? – Римма качает головой, откидывая за спину длинные светлые волосы. – Он мужчина, Маша. Взрослый мужчина. Он знает все точки на женском теле, на которые нужно нажать, чтобы вызвать желание. И прёт, как танк, небось. Восточный горячий мужчина. Такому не откажешь, если он тебя захотел.

В её словах есть доля истины. Дару точно не откажешь.

- Может, ты и права.

Как точно она его описала. Но сердце по-прежнему болезненно сжимается, когда думаю про Дамира.

Римма прищуривается и внимательно изучает моё лицо.

- Влюбилась, что ли? – делает заключение.

- Угу. Влюбилась.

Приходится горестно это подтвердить.

- А он?

Закономерный вопрос.

- Не знаю. Возможно, да. Возможно, нет. Не знаю.

Но вспоминаю горящий яростью взгляд Дамира, прижатого к земле. Он точно без ответа этот жест отца не оставит. Радулов не из тех, кем можно помыкать. Застали врасплох. Но второй раз этот номер не пройдёт.

Сейчас думаю, те разборки, на которые Дар уехал, тоже мой отец организовал, чтобы вымотать его, выманить из дома и облегчить моё контрпохищение.

Чувствую себя игрушкой в чужих руках.

- Если б отец это сделал из-за любви ко мне, но он думает только о деньгах, которые потеряет, и о позоре, который я навлекла на семью, - жалуют Римме.

– Средневековье какое-то, - бормочет подруга.

Она вскакивает на ноги и начинает расхаживать по комнате.

- На самом деле, - киваю я, - человечество недалеко ушло от своих предков. Людей заботят те же вещи, что и несколько веков назад. И поведение соответствующее.

- Аха, ударить дубиной по башке, взвалить на плечо и утащить в пещеру, - упирает руки в бока Римма. По её губам внезапно скользит игривая усмешка. – Ну а как у Радулова пещера? Хороша? Понравилось тебе там?

- У меня, кажется, стокгольмский синдром, - признаюсь, хватаюсь за голову. – Мне к психотерапевту надо.

- Так он тебя не похищал, ты сама поехала.

- Ну да, но… он был очень настойчив. Я не устояла.

- Это другое.

- Если подумать, то да. Сейчас, в доме родителей, я себя большей пленницей ощущаю. Отец укатил в командировку на несколько дней, когда вернётся меня потащат к гинекологу на проверку, а потом… сдадут на руки Вите.

Меня передёргивает. Отец перед отъездом обрисовал моё обозримое будущее. Как ни крути – меня отдадут Куприяновым. Моё слово ничего не значит. Права голоса я не имею, как выяснилось.

- А к гинекологу зачем? – спрашивает тихо Римма.

- Я своим сказала, что беременна.

- А ты?

- Нет. Вроде как.

Римма прыгает обратно на кровать, упирается руками в матрас и настойчиво уточняет.

- А вдруг и правда беременна. Что делать будешь?

- Не знаю, - пожимаю плечами. – Рожать?

При мысли о малыше с тёмными глазами и самыми длинными ресницами на свете, как у Дара, в груди теплеет. Почему нет?.. Я была бы счастлива, если б у меня была частичка любимого мужчины.

Римма цокает языком.

- Куда рожать-то? А Радулову ты нужна с ребёнком будешь?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Я не уверена, что я ему без ребёнка-то нужна. Мы толком не поговорили. Не успели. Этой мой ребёнок и моё тело.

- Ой, ты так говоришь, словно уже беременна. Может, так и есть?

- Может.

- Сейчас наговоришь себе на судьбу… Может, лучше не надо. Подумай, что Витя будет делать? А отец твой? Может, тебя заставят сделать аборт.

- Даже думать не хочу, что отец на такое пойдёт.

Римма садится рядом и обнимает, видимо, на мне совсем лица нет.

- Не вернусь к Куприянову. Мне плевать, что отец им кучу бабла торчит за меня. Это его финансовые проблемы. Я не товар, которым можно торговать.

- Правильно, - кивает, - вот пусть сам на Вите и женится, а ты разводись.

- Как?

- Подай заявление вон… через интернет.

Я хватаю телефон.

- Точно, что-то я сразу не додумалась, что так можно.

Сжимаю тонкий корпус в руке.

- Только суд будет, у нас брачный контракт. А у Куприяновых компромат на меня с доказательством моей измены. А у меня нет… Но мне плевать…

- Давай, подавай на развод, - подталкивает.

Вдвоём мы склоняемся над телефоном, и я дрожащими руками набираю пароль.

Пройдёт ли моя самодеятельность без последствий? Точно нет.

Но я не ожидаю, что они настигнут меня так быстро. Потому следующее утро начинается с Куприянова, заявившегося к нам домой.

Я не хочу к нему выходить, но прятаться в моём случае бесполезно.

Глава 17

Мама быстро исчезает из гостиной, когда я туда захожу, оставляя нас с Витей наедине. На его лице презрительное выражение, совсем, как у моего отца. Забавно, что я думаю, что эти двое являются зеркальным отражением друг друга. И ещё, кажется, ничего приятного или нового я сегодня не услышу.

Витя выглядит идеально, как всегда. Его светлые волосы зачёсаны на косой пробор, голубые глаза смотрят жёстко, рубашка поло обтягивает крепкое поджарое тело. Идеальный блондин с картинки модного журнала. Можно представить, что он только что приехал с поля для гольфа, где махал клюшками в компании себе подобных.

Эгоистичный и гнилой до мозга костей.

Он был милым, пока мы встречались, но сейчас ничего милого в его облике я не вижу.

И ещё – он абсолютный контраст с Дамиром. Радулов пугал меня своей тёмной стороной, но этот оборотень, сидящий передо мной, должен пугать ещё сильнее. Ведь за приятным фасадом скрывается столько гнили!

- Ну, здравствуй, Маша, - начинает Витя, когда понимает, что строгим прямым взглядом меня не заставить заговорить первой. – Или лучше сказать, жена?

- Это ненадолго, - кидаю я, отходя к окну и смотря на яблоневый сад, который тут мой дед сажал.

- Ты идею о разводе брось. Не хочешь ведь, чтоб твоему папочке стало плохо, - угрожает Куприянов.

А я даже на него не гляжу.

- Если честно, мне всё равно.

Такого ответа он точно не ожидает, потому что пауза затягивается.

- Ты сбежала со свадьбы! — Витя повышает тон. — Ты опозорила меня. Мою семью. И свою тоже! Мне пришлось придумывать объяснение для гостей, куда ты исчезла! Все спрашивали, где ты, а я просто не знал, что сказать!

- Но ведь что-то сказал.

- Да, какую-то ерунду. Все, наверное, решили, что я головой ударился.

- Может быть, тебе следовало подумать о последствиях, когда ты изменял мне на нашей свадьбе? - усмехаюсь, хотя мой голос дрожит от эмоций.

- Хватит строить из себя обиженную, - он подходит и хватает меня за локоть, разворачивая к себе. Пальцы с силой давят на кожу, точно останутся следы. – Ты сбежала, трахалась с другим мужиком за моей спиной. И ни раз, ни два. Понравилось тебе ноги раздвигать. Я брал невинный товар, а тобой уже попользовались. Понравилось? Он тебя как? И в рот, и в зад? Всё разработал?

Мои губы дрожат, а на глаза наворачиваются слёзы от его грубости.

- Обязательно хамить?

- Поплачь, Машка, не мне ж одному расстраиваться.

Я замираю, а потом кричу ему в лицо6

- Иди ты на хрен!

С трудом, но вырываюсь из его рук.

Куприянов замирает, его лицо на мгновение искажается от злости, но затем он быстро собирается, снова превращаясь в самодовольного ублюдка.

- Ты должна вернуться ко мне, — произносит он, указывая пальцем на меня. — И не смей думать, что можешь просто так уйти! У нас есть обязательства друг перед другом, и ты должна это понимать!

Я чувствую, как внутри меня закипает гнев. И тут я должна!

- Обязательства? Ты называешь это обязательствами? Ну я вернусь, а дальше что?

- А дальше ты молчишь в тряпочку и закрываешь на всё глаза, если не хочешь, чтобы у твоей семейки были неприятности.

- Какие неприятности?

- Это пусть тебе папочка расскажет.

Я ощущаю, как моё сердце сжимается. Я знаю, что Витя не шутит. По глазам вижу. Он умеет манипулировать, используя мои слабости против меня. Конечно, я волнуюсь за свою семью.

- Ты не имеешь права угрожать мне!

- Я имею все права, а у тебя нет выбора, Маша! — его голос становится решительным. — Ты вернёшься ко мне, проглотишь своё недовольство и будешь вести себя, как положено жене. В противном случае, я сделаю так, что твоему отцу будет очень плохо. Он всё потеряет и пустит себе пулю в лоб. Он на крючке у моего отца. Хочешь, чтобы твои родные стали нищими? Вперёд. Вам не выжить без моей семьи. – Витя треплет меня по щеке, как собачонку. – Но, если будешь себя хорошо вести, через три года я дам тебе развод. Именно столько нам надо продержаться в браке, чтобы твоё наследство стало моим окончательно.

- Так мы можем развестись и моё наследство итак станет твоим.

Уголок рта Вити дёргается. Тут явно есть что-то ещё, о чём он не хочет говорить. Или что-то, чего я не знаю.

- Ты мне должна за бескрайнее чувство позора. И родителям моим, принявшим тебя, как свою дочь. Так что готовься к выходу. Вечером мы идем на мероприятие. Будешь там улыбаться и изображать счастливую невесту. Скажем, что ты переболела… пневмонией, например. Но теперь тебе лучше, и ты готова всюду сопровождать своего любимого супруга. Поняла?

Я чувствую, как мои колени подгибаются. Куприянов знает, как нажать на болевые точки. Я не могу позволить ему разрушить жизнь моей семьи, но и оставаться с ним невыносимо.

- Я никуда не пойду, — упрямо повторяю.

- Пойдёшь. Иначе хуже будет, если не послушаешься. – Выражение его лица чуть смягчается. - Маш, ты пойми, у нас есть обязательства, и ты не можешь просто так сбежать от них.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Он снова похлопывает меня по щеке и бросает.

- В семь заеду. И чтоб ты была при полном параде. Надень белое, в нём ты особенно хороша.

Могу ли я ослушаться? Что Куприяновы приготовили для моего отца? И матери? И меня?

Когда вечером мы подъезжаем к огромному банкетному залу, сердце у меня колотится так, будто пытается вырваться на свободу, пробив рёбра.

Мне пришлось уступить Виктору, пришлось. Потому что его угрозы привели меня в ужас. Чем больше я о них думала, тем сильнее паниковала.

Так что вот я здесь.

Хочу ослушаться, да не смею.

Ладно… что может произойти ужасного в этот вечер? Жизнь не может стать хуже, чем уже есть.

Здание, в которое мы входим, сияет огнями, а изнутри доносятся звуки живой музыки и весёлый смех гостей. Здесь какой-то благотворительный ужин. Я не особо вникала в то, что Витя рассказывал по дороге. Но одно уловила точно: здесь будет куча знакомых его и моей семьи. Мне надо изображать из себя счастливую новобрачную, а на все вопросы о том, куда я делась со свадьбы, если они будут, отвечать заученный текст.

Мне стало плохо, я потеряла сознание в туалете, меня отвезли домой, я болела тяжёлой формой пневмонии.

Когда проходим холл, бросаю взгляд в одно из зеркал от пола до потолка.

Мои глаза сверкают лихорадочным блеском… но истощённой я не выгляжу. Поэтому не похоже, чтобы я чем-то там серьёзно переболела.

Волосы забраны наверх, белое платье красиво облегает фигуру. Мы с Куприяновым гармонируем. Про таких как мы говорят: красивая пара. И никто не подозревает, что скрывается за фасадом.

Витя, уверенный в себе и самодовольный, идёт вперед, не дожидаясь меня, словно знает, что я всё равно за ним последую.

Выбора нет.

Делаю глубокий вдох, пытаясь успокоить дрожащие руки. Это буквально на два-три часа, да?

Интерьер зала поистине шикарен: огромные хрустальные люстры свисают с потолка, отражая свет и создавая волшебную атмосферу. Стены украшены золотыми элементами, а столы полностью накрыты для фуршета. Тут и икра, и бутылки дорогого шампанского.

Людское море живо перетекает из одного угла в другой. Я киваю и улыбаюсь, и когда Витя, наконец, берёт меня за руку, замираю. Мне неприятно его прикосновение, но придётся потерпеть.

Мне не удаётся расслабиться ни сейчас, ни через час, а потом… потом волна головокружения захватывает меня.

Среди гостей в паре метров от нас стоит Дамир.

Пытаясь удержаться на ногах, хватаюсь за край стола. В этот момент понимаю, что не могу позволить себе потерять контроль. Дар здесь, и это пугает и одновременно наполняет надеждой.

Конечно, он заметил меня. И будто всем корпусом поддался вперёд. Я чуть мотаю головой. Боюсь за него, боюсь за себя. Что он может сделать? Какие последствия будут?

Когда наши взгляды пересекаются, вижу, что его глаза полны огня и решительности.

Глава 18

В этот миг всё лишнее исчезает. Звуки затихают. Я слышу лишь собственное дыхание, а вижу только лицо Дамира. Не могу отвести взгляд. Последний раз, когда я его видела, он лежал на земле и смотрел, как меня увозят, а сейчас передо мной уверенный, обаятельный, властный Дамир. Его глаза полыхают решительностью. И жаждой мести.

В них обещание, что всё будет хорошо, но сердце всё равно то замирает, то стучит неистово.

Почему-то мне казалось, что я его уже никогда не увижу.

И вот… он здесь.

И я здесь.

- Что с тобой, Маша? — спрашивает стоящий за спиной Куприянов.

И в этот момент я осознаю, что он специально притащил меня сюда. Знал, что Дамир здесь будет. Он хотел показать Радулову, кто сейчас хозяин положения. Хотел продемонстрировать, что игрушка у него.

Сейчас я действительно ощущаю себя игрушкой.

Отец играет моей судьбой, Витя играет моими страхами.

Дамир играл страстью. И это была самая приятная из игр.

- Призрак увидела? – продолжает Витя приторно-ласковым тоном, а потом берёт меня за руку и уводит.

А мне хочется повернуть голову, оглянуться на Дамира, но я этого не делаю. Вместо этого смотрю на Витю и меня колотит. Тот великолепен в вечернем костюме с бабочкой вместо галстука. Сверкает обаятельной улыбкой и ровным загаром, когда подводит меня к знакомым, перед которыми я вынуждена повторять глупую ложь про болезнь.

Но они все были на нашей свадьбе, и, конечно, стоят сейчас со скорбными лицами и сочувствуют мне.

- О, родители приехали, - хмыкает Витя. – Пойдём поздороваемся.

Я даже не подумала, что Куприяновы старшие здесь будут, а Виктор не предупредил.

Сглатываю ком в горле и иду к своим пока ещё свёкрам. Они, конечно, не будут закатывать публичных скандалов, им наоборот надо показать, что всё в порядке в Датском королевстве. Но отец Вити совершенно жёстко мне сообщает, что до конца недели я должна переехать в их дом.

Мотаю головой молча, не в силах согласиться.

А пальцы Вити лишь сильнее сжимают мою руку, чтобы я не смела спорить.

После небольшого аукциона, лоты на котором я даже не успеваю оценить, потому что до сих пор не понимаю, где нахожусь и что происходит, один из модных певцов выходит на сцену.

В голове один Дамир, я пытаюсь разглядеть его в толпе и начинаю паниковать, потому что больше не вижу. Такое ощущение, что его здесь не было и нет, и мне всё показалось.

Я стою на краю банкетного зала, окружённая яркими огнями и звуками весёлой музыки. Люди постепенно сбиваются в кучи, подходя ближе к сцене. Витя исчез — я даже не заметила, когда он ушёл.

У меня лёгкая паника, ощущаю себя песчинкой в море незнакомцев, которым плевать, что с тобой.

Толпа вокруг меня становится всё плотнее, и я чувствую себя немного потерянной. До того момента, пока всей спиной не ощущаю тепло ЕГО тела.

Господи… волоски на затылке поднимаются дыбом. На мне лёгкое вечернее платье, белое, как и приказал Куприянов, с открытой спиной. Вырез заканчивается чуть ниже лопаток.

Но сейчас мне кажется, что я стою без всего. Настолько сильно жар тела Дамира окутывает меня.

Сердце замирает, я дрожу, когда позволяю себе отклониться чуть дальше и соприкоснуться с Даром.

Руки дрожат, приходится их сцепить, чтобы как-то вернуть себе контроль.

Пожалуйста, помоги мне, пожалуйста, помоги мне, - молюсь про себя.

Но мысленно обращаюсь к Дару, потому что люблю его.

Сердце умоляет, просит, требует, чтобы он схватил меня за руку и увёл отсюда.

- Всё будет хорошо, — шепчет Дамир или мне кажется, что он это говорит, или мне хочется, чтобы он так сказал.

Но облегчение, которое накатывает на меня, становится спасением.

И надежда. Нет. НАДЕЖДА! Именно так.

Слова ложатся на нервы, как бальзам на рану, и я чувствую, как страх уходит.

Я верю, что всё действительно будет хорошо.

По какой-то причине он не может украсть меня, как в тот раз, и увезти отсюда.

Я и не уверена, что после угроз Куприянова готова подставить семью. Да, я не стану покорно следовать их условиям, но стоит подумать, как выйти из ситуации с наименьшими потерями для себя и для родных.

Несмотря на ужасные грязные слова, которыми полил меня собственный отец, он всё-таки не чужой мне человек. И уж точно я не желаю ему гибели, как на то намекал Витя.

Горячие ладони Дамира кратко касаются моих плечи и идут ниже по локтям. Кожа покрывается мурашками. Он нежно обнимает меня за талию, но так, чтобы никто не заметил, и горячие ладони жгут кожу через ткань.

Хочется послать всё к чёрту, развернутся, бросится ему на шею, шокировать всех.

Но я не могу…

Сейчас нет.

***

Несколько дней я живу этой надеждой, что Дамир что-то придумает.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Но ничего не происходит. И отчаяние с новой силой захватывает меня.

Жизнь похожа на болото, в которое меня засасывает.

Моя заявка на расторжение брака отклонена.

Отклонена!!! Где это такое видано?

Даже рассматривать не стали, пришла отписка, что данные поданы неверно.

Какие данные им ещё нужны? Что там неверно может быть?

Отец, вернувшийся из командировки, даже не разговаривает со мной. Смотрит косо и криво и ходит раздражённый. Лишь мама пытается поговорить, внушить, что я должна быть хорошей девочкой и вернуться к Вите. Она говорит, что с моей беременностью (лже-беременностью) мы что-то придумаем.

А что? Так и хочется её спросить. Что она собралась придумывать? Неужели предложит собственной дочери избавиться от ребёнка? По всей видимости, так и есть. Отец, видимо, её убедил, что это единственный выход из ситуации.

Они о чём-то долго разговаривают с отцом, а потом оба ходят раздражёнными. То и дело я получаю комментарий, как я их подвела.

Поэтому, когда через неделю вечером в пятницу распахивается дверь моей темницы, и папа бросает короткое:

- Собирайся.

Я напрягаюсь.

- Зачем, куда?

- Собирайся.

- К врачу? – уточняю.

- Да, к врачу, - отмахивается отец, а мне хочется закричать, что никуда я не поеду.

Вообще у меня задержка, и я начинаю подозревать, что моя ложь про беременность может оказаться не такой уж ложью. И меня от этого колотит лишь сильнее.

- Я не поеду, - мотаю головой.

Но отец кричит.

- Быстро собралась, соплячка. Как убегать со взрослыми мужиками, мы взрослые. А как принимать действительно важные решения, так не поеду? Ты едешь, Маша. Едешь! Это даже не обсуждается. Быстро собралась и спустилась на выход. Жду пять минут. Дальше отправляю за тобой охрану, они потащат тебя, как есть. Выбор за тобой.

Отец громко хлопает дверью, и я слышу его тяжёлые шаги, когда он спускается по лестнице.

- Дар, - шепчу в пустоту. – Дар… что же мне делать? О, господи, - закрываю лицо ладонями, - что же мне делать?

Глава 19

Я сижу на заднем сиденье машины, глядя в окно. Отец молчит, его лицо сосредоточено, а я чувствую, как внутри меня нарастает волнение.

Все мои попытки хоть как-то поговорить о будущем разбиваются о глухую стену.

- Папа, зачем ты это делаешь? – в очередной раз пробую.

- Так надо, - скрипит он. – Ты ничего не понимаешь.

- Конечно, ничего не понимаю, пап, ты же не говоришь. Может, если объяснишь, ради всего это всё, я пойму?

Ради чего ты предаёшь собственную дочь, отдавая её в руки чужим беспринципным людям, - вот что хочу спросить, но не озвучиваю.

К чему сотрясать воздух? В такой формулировке он точно на вопрос не ответит.

- Лучше тебе в это не вникать, Маша. Поверь мне.

Но я мотаю головой и не хочу верить.

Когда мы выезжаем из города, осознаю, что к врачу мы не поедем. И точно, наш путь лежит до элитного коттеджного посёлка рядом с озёрами, где находится дом старших Куприяновых. Я была здесь несколько раз с семьёй. Когда подъезжаем к их участку, меня начинает колотить нервная дрожь.

- Успокойся, - говорит отец слегка отрешённо. – Я возвращаю тебя в семью.

- В семью? Папа? Пожалуйста, не отдавай меня им. Пожалуйста.

- Так будет лучше для всех, - повторяет, будто бы для себя. Он меня не видит и не слышит.

- Папа, да очнись ты! Я хочу домой!

Я в панике, дышу глубокими рваными вздохами и прикладываю ладони то к сердцу, то к горлу, где образовался такой ком, что каждое слово приходится из себя буквально выдавливать.

- Это твой дом. Теперь это твой дом, - кивает он.

Слёзы – крайняя степень отчаяния – наворачиваются на глаза.

- Папа! – отчаянно кричу, вцепляясь ему в руку.

- Прекрати ныть!

Отец резко отталкивает меня и смотрит затуманенным взглядом. Он словно выпил или что-то принял, но это не так. Скорее, так работает психика. Он не в себе!

- Хватит, Маша. Будь взрослой, будь сильной. Скажи спасибо семье Виктора, что они готовы принять тебя даже после того, как тобой длительное время пользовался другой мужчина. Будешь покладистой, может, и родить позволят.

- Что значит позволят? Папа, ты сам себя слышишь? Это не ты. Пожалуйста, не отдавай меня им. Поехали домой.

- Замолчи.

Он выходит из машины и, обойдя её, открывает дверь с моей стороны.

Я сижу в салоне и мотаю головой, отказываясь выходить. Тогда он хватает меня за руку и буквально выволакивает из машины.

Вся сцена мне напоминает кадры из фильма про средневековье, где обедневший лендлорд продаёт дочь в уплату долга врагам. Только это не фильм. Это моя жизнь. И сейчас двадцать первый век на дворе!

Я чувствую, как холодный ветер касается моего лица, проникает под одежду, и корка льда покрывает моё сердце.

Ну раз уж это фильм, где мой спаситель? Где Дар?

Кручу головой, молясь, что он поблизости.

Но его нет.

Только машина отца и во дворе люди Куприяновых с ничего не выражающими лицами.

Я совершенно одна против всего мира.

На пороге нас встречает старший Куприянов. Его улыбка кажется натянутой, а в глазах читается что-то зловещее. Я чувствую, как меня охватывает страх, но стараюсь сохранять спокойствие.

- Добрый день, — произносит он, и его голос звучит слишком громко для моих ушей. – Поднимайся наверх, Витя скоро приедет.

Я мотаю головой и оборачиваюсь посмотреть на отца.

Но тот, опустив взгляд, будто фокусник иллюзионист, делает шаг назад и скрывается в вечернем тумане.

А входная дверь захлопывается за ним, оставляя меня одну на абсолютно вражеской территории.

Поднимаюсь по лестнице в сопровождении горничной. Каждый шаг отзывается в моём сердце тревожным стуком.

Мы доходим до двери спальни, и она открывает её, пропуская меня внутрь. Комната выглядит роскошно, как и весь дом. Сразу видно, что у хозяев денег куры не клюют. Наш дом намного скромнее. А у Дара другая атмосфера. Несмотря на то, что у него типичное холостяцкое жилище, там всё-таки тепло, а у Куприяновых – не дом, а замок снежной королевы.

Очень комфортабельный и очень враждебный.

Когда за горничной закрывается дверь, я слышу, как в замочной скважине проворачивается ключ.

Это ещё зачем?

Куда я отсюда побегу?

Сажусь на кровать и начинаю истерически смеяться. Нервный смех звучит в тишине комнаты так, будто кто-то другой смеётся вместе со мной. Не могу остановиться, и это пугает меня ещё больше.

- Что со мной? – шепчу я, обхватив себя руками.

Это нервный срыв.

Чувствую, как слёзы наворачиваются на глаза, смешиваясь со смехом, который вскоре перерастает в икоту.

Ложусь на мягкое покрывало. Опускается звенящая тишина, и я стараюсь сосредоточиться на своём дыхании.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я начинаю медленно раскачиваться, простое движение, помогающее успокоиться. Так объятья матери утешают разволновавшееся дитя. Но у меня больше нет матери. Нет отца.

И Дамира тоже нет.

Он не пришёл.

Я надеялась, что он что-нибудь придумает. Я чувствовала его поддержку.

И верила до последнего, что он появится.

Но нет… я попала в кошмар и он только начинается.

Закрыв глаза, я повторяю про себя:

- Всё будет хорошо. Я в безопасности. Всё будет хорошо.

Икота и рваные вздохи стихают, я продолжаю качаться, и вскоре сон накрывает меня. Неглубокий, тревожный и отчасти спасительный. Потому что нет надобности думать.

Не знаю, сколько это длится, но я возвращаюсь в реальность от ощущения, что кто-то трогает мои волосы.

Дамир? Возникает ассоциация в голове, но нет… это не он.

Его прикосновения я сразу узнаю.

Резко распахиваю глаза и натыкаюсь на склонившегося надо мной Витю.

Я переворачиваюсь на спину, сажусь, подтягивая колени к груди и отползаю к изголовью кровати.

Губы Куприянова издевательски кривятся.

- Ты моя жена, но мы ещё ни разу не спали. До свадьбы ты мне не давала. А после легла под Радулова. Мне, конечно, не очень приятно спать с тобой, после того, как он тебя поимел во все дырки, но… - Витя похотливо усмехается. - Может, трахнуть тебя напоследок, а? Что думаешь, Маш?

- Напоследок? – переспрашиваю я.

Глава 20

Витя выбрасывает вперёд руку и хватает меня за кофту. Пытаюсь вывернуться, но он сильнее. Ткань трещит, когда Куприянов подтаскивает меня к себе.

- Нет-нет! – кричу я, оглушённая приступом паники.

Я начинаю лягаться и отпихивать его, но Вите мои трепыхания ни по чём.

- Маша, — произносит он, и его голос звучит мягко, но в нём есть что-то гадкое.

Я не успеваю никак отреагировать, когда Виктор наклоняется и целует меня. Хотя поцелуем это назвать сложно. Чистое насилие!

Твёрдые губы впиваются в мой рот, а язык, словно жало змеи, раздвигает губы.

В этот момент меня охватывает холодное чувство отторжения. И тошноты!

Всё слишком быстро.

И ладонь, схватившая мою грудь и сжавшая её до боли, тоже приходит из ниоткуда. Куприянова слишком много вокруг меня. Воображение рисует, что он повсюду. И нет выхода из этой ситуации. Его объятья душат меня, а Витя забавляется моей беспомощностью. То и дело я слышу его смешки: самодовольные и резкие.

Он сильный. Он сильнее.

Я кусаю его, и Витя чертыхается, отпрыгивая.

Жду, что он залепит мне оплеуху, потому что заносит над головой руку, и сжимаюсь в комочек, стремясь уменьшиться до размеров точки.

Но Куприянов смеётся. Я его забавляю.

Сейчас в полной мере ощущаю разницу между ним и Дамиром. Хотя с Радуловым я утверждала, что это насилие, но всё было не так. Вот оно сейчас… настоящее насилие.

А там… там было соблазнение.

Откровенные, но нежные касания, возбуждающие поцелуи, намёки, слова, которым хотелось поддаться.

И никакой силы.

И принуждения со стороны Дара.

А этот же…

- Сопротивляйся, меня заводит, - тянет Витя с ухмылкой.

Я напрягаю тело, пытаюсь выкрутиться, но ещё сильнее застреваю в руках насильника.

Витя будто маньяк, за прилизанным располагающим к себе фасадом скрывается жестокий циник, грубиян, преступник!

- Не трогай, пусти!

- Сопротивляйся, - ржёт он. – Ой, какая ты оказывается тигрица. Сейчас передумаю, оставлю и буду укрощать, аррр…

В дверь неожиданно стучат, я подпрыгиваю, и Витя вздрагивает, бормоча себе под нос что-то вроде.

- Повезло, сучке.

Как повезло? Что это значит?

- Ну чего разлеглась?! – орёт он. – Встала и пошла вниз. Живее. Гоу-гоу! – хлопает в ладони, подгоняя меня, словно я гусыня, отбившаяся от стаи.

Я слетаю с кровати в один прыжок и бегу на первый этаж, вообще не понимая, что происходит. Мрачный охранник тормозит меня, хватая за плечо.

- Вперёд, - тычет в спину другой рукой, но плеча не отпускает.

В холле никого. Родителей Вити нет, сам он остался наверху. Охрана ведёт меня к выходу.

И за самые ворота.

Где меня ждёт чёрный автомобиль.

Знакомый. Чёрный. Автомобиль.

Сердце резко ухает вниз.

Меня внезапно отпускают, и я шатаюсь, ощущая слабость в коленях.

Я готова пасть на землю и зарыдать от счастья.

Но мне не дают это сделать.

Другой охранник открывает дверь и кивает, чтобы я садилась, придерживает за локоть. Этот уже повежливее и не дёргает меня.

Сердце стучит мелкой беспорядочной дробью. О, я сейчас умру, если это всё сон.

Но нет. Не сон.

В салоне полумрак, на улице густые сумерки. Но я всё вижу.

Едва сажусь, как горячие крепкие объятья Дара окутывают меня, будто тёплое облако счастья.

- Дамир, - плачу, не веря своим глазам. – Ты… ты…

Ощупываю его плечи, лицо, запускаю пальцы в волосы. Он… Радулов. Мой Дар!

- Я, - кивает с усмешкой. – Поехали, потом поговорим.

Он горячо, но коротко целует меня, пока водитель срывается с места, унося нас по дороге коттеджного посёлка к шоссе. За нами следуют ещё две машины. Значит, Радулов приезжал не один, с подмогой. Что произошло? Как ему удалось меня забрать?

- Как? – трясусь, словно осиновый лист. – Как, Дар?

- Даже не спрашивай, - уточняет он, цыкнув уголком рта.

Ему явно неприятно про это говорить. Улыбка на мгновение становится натянутой, потом вновь расслабляется.

А в тёмных огромных зрачках поселяется угроза.

Чтобы не сделали Куприяновы, чем бы не пришлось поступиться Дару, чтобы меня отдали, уверена, он без ответа их не оставит.

Любое унижение, по мнению Радулова, требует мести.

Отец оскорбил Дамира, ворвавшись в его дом, а что же сделала семья Вити? Что потребовала? Я не настолько наивна, чтобы думать, что меня отдали просто так.

Но я хочу знать! Поэтому трясу головой, а потом обнимаю его так крепко, что он даже охает. Вдыхаю его запах глубоко-глубоко, заполняя им лёгкие. Это помогает мне успокоиться.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Малышка Мария, поаккуратнее, ты мне так рёбра переломаешь, - смеётся Дамир.

Зажмуриваюсь от счастья, отогреваясь в руках Дара. Всё будет хорошо. Теперь всё будет хорошо. Чего бы не случилось, но теперь точно всё будет хорошо.

Мы доезжаем до жилища Дамира только часа через полтора. Я действительно будто вернулась домой после долгого отъезда. Оглядываю территорию. Кажется, я вчера была здесь, но прошло почти две недели.

Ничто не напоминает о драме, которая тут развернулась. Всё тихо, спокойно, лужайка аккуратно подстрижена, из окон льётся мягкий свет. Охрана на своих местах. Только её будто больше стало.

- Новую систему видеонаблюдения установили, и за дорогами следят. Не совсем законно устанавливать на деревьях камеры, шоссе – не частная территория, но я договорился. Так что, если кто-то решит нагрянуть в гости, парни об этом узнают заранее, - поясняет Дар, замечая, как я разглядываю всё вокруг. - Голодная? – спрашивает Дар.

Но я мотаю головой, а потом неожиданно для себя самой, подаюсь вперёд и ныряю ему под руку, обвивая руками талию, прижимаюсь щекой к груди. Мы стоим, словно два сиамских близнеца. Мне совсем не хочется отпускать Дамира от себя.

- Спасибо, что спас меня. Я была в ужасе.

Лицо Дара мрачнеет.

- Представляю, - кивает, а потом смотрит серьёзно. – Больше ни за что тебя не отпущу. Ты моя, Маша. Никому не позволю увезти. От Куприяновых ты свободна. Осталась сущая мелочь – развестись.

- Как? – качаю головой. – Он же сказал, что моему отцу не жить, если мы разведёмся.

- Всё с твоим отцом будет в порядке. Обещаю.

Делаю глубокий судорожный вдох.

- Мне плевать, - выпаливаю. – После его поступка мне плевать.

Дар не пытается меня переубеждать. Говорить, остынешь, передумаешь, всё забудется. Напротив, он медленно кивает с пониманием. Конечно, кто сам с отцом порвал все связи, тот осознаёт, что подобными обещаниями не разбрасываются.

Дамир приводит меня к себе в спальню, усаживает на кровать.

- Ты от нервов точно ничего не ела. Хочешь ванну принять, я пока ужин скажу принести. Выспишься, отдохнёшь, придёшь в себя.

- Нет, - мотаю головой и беру его широкую ладонь в свои руки. – Нет, Дамир, не хочу спать. Я не засну, если честно.

Тяну его на себя. Дар оступается и падает вперёд, утыкаясь кулаками в покрывало по обе стороны от меня. Наши губы врезаются друг в друга, и поцелуй – безумный и страстный, захватывает все мысли и чувства.

Я хочу Дамира.

А он меня.

Всё остальное позже. К тому же мне надо вытравить омерзительный вкус Виктора из своего рта. И прогнать ощущение чужих липких ладоней на коже. Сделать это может только Дамир.

- Маша, может, позже? Ты всё-таки на стрессе, - усмехается.

Я не могу оторвать взгляд от его глаз. Они такие тёплые и искренние, в них есть что-то, что заставляет меня чувствовать себя в безопасности. Почему я раньше считала его жестоким, грубым. Ведь Дамир не такой.

- Я на очень большом стрессе, помоги мне расслабиться, - начинаю покрывать его шею поцелуями.

Пока Дамир стягивает с меня джинсы вместе с нижним бельём, я то и дело тянусь дотронуться до него, будто проверяя, а не сон ли это. Больше мешаю, чем помогаю.

- Ну вот, а я думал, мне снова придётся тебя уламывать.

Его юмор несколько облегчает моё состояние. Но смех выходит каким-то нервным.

Мы падаем на кровать уже обнаженные, и Дар неторопливо входит в меня. Его нежность вышибает слёзы. Мне казалось, я уже никогда не почувствую его в себе.

Он двигается медленно, входя на всю длину и сводя меня с ума. Кажется, что мне надо быстро, резко, жёстко, но Дар гнёт свою линию. Даря ласку, тепло и, как мне хочется верить, любовь.

Глава 21

- Держи, - Рустам бросает на стол пачку распечаток с инсайдерской информацией и с громким стуком кладёт поверх всего флешку. – Храни в сейфе документы, а самая сочная информация на этой малышке, пароль ты знаешь какой. Тот самый день.

Киваю. Нас трое друзей: Давид, Рустам и я. И тот день, который связал нас ещё сильнее, каждый из нас хорошо помнит.

У Габиева крутая айтишная компания. Кажется, нет ничего такого, что он не может достать. Но так быстро? Я сам шокирован.

- Ты превосходишь сам себя.

- Нет предела совершенству.

- Чего вздыхаешь? – замечаю, что Рустам раздражён.

- В Саратов надо ехать, - цыкает уголком рта и валится в кресло. – Как же неохота… Дерьмо брата, а я разгребаю. Вот так всю жизнь было, Дар.

- Не едь.

- Не могу! Я сказал, что сделаю. Дал Ибрагиму слово. Нарушить не могу. К тому же… он такое дерьмо сотворил, прибил бы собственноручно, если б он сам не помер.

Качаю головой. Рустама не осуждаю за грубость. С братом у них давно натянутые отношения. Они были абсолютно разными. Всегда. Но слово есть слово. Дал. Держи.

- Слушай, насчёт этих, - стучит пальцем по стопке документов. – Куприяновых. Можно через жёлтую бухгалтерию сделать. Деньги выведем, они не очухаются.

- Жёлтая? – усмехаюсь. – Я только о серой слышал.

- Оу, - ржёт Рустам. – Там все цвета радуги и больше. Короче, я брокера найду, пощипаем их, они сами не поймут, куда всё утекло.

- Давай, я тоже по своим каналам пробью, какие нелегальные счета у них можно пропылесосить. Давид нашёл связного в их компании, он нароет инфу.

Рустам кивает.

- Ты реально им всё отдал? – друг до сих пор не верит, что я пошёл на это.

- Ну не всё, кое-что, как видишь, осталось, - обвожу рукой дом. – Да и вернётся часть, благодаря твоим махинациям.

- Не махинациям, а манипуляциям, - поправляет. – Разницу улавливаешь?

Усмехаемся друг другу.

- Ещё бы.

С порога раздаётся лёгкое покашливание.

Это Маша спустилась. Я смотрю на свою девушку и поверить не могу, что она снова рядом. Вернулась ко мне моя девочка.

Светлые волосы заплетены в толстую косу. На ней серое домашнее платье. Она выглядит, как чёртова Белоснежка. Невинно и сладко. Я даже готов, мать вашу, поверить, что она запоёт и птицы слетятся на звуки её голоса. Волшебница, я уж точно приползу к ней, даже если буду подыхать. Не могу без неё. Сердце в тотальном бесконечном плену.

- Извините, что помешала.

- А я уже ухожу, - улыбается Рустам, вскакивая на ноги.

- Может, на обед останешься? – предлагаю.

- Нет-нет, я побежал. Саратов не ждёт, - вздыхает с безнадёгой.

Когда Рустам уходит, подзываю Машу к себе. Она подходит, нервно покусывая губы, и спрашивает:

- А что происходит, Дар? Я краем уха застала ваш разговор. Не хотела подслушивать…

- Ага, так вышло, - киваю.

Мне не хочется ей рассказывать про Куприяновых. Но Маша должна знать и про отца-ублюдка, который её продал, хотя, мне кажется, это она уже поняла, только деталей не знает. И про семью её мужа, который скоро перестанет им быть. Про наследство деда, про которое она и не подозревает, потому что никто из её семейки решил девочку в известность не ставить. И, наверное, про то, чего мне стоило вернуть её себе.

- Ну да, вроде вышло. Что это? – показывает взглядом на документы.

- Хочешь, почитай. Потом я это спрячу, - подвигаю к ней стопку.

Маша опускается в кресло, где до этого сидел Габиев, и дрожащей рукой берёт папку с документами. Перелистывает файлы, хмурится, что-то понимает, что-то нет.

- А на флешке что?

- Ещё больше информации.

Она аккуратно складывает листок к листку, стучит краем стопки по столу и поднимает на меня взгляд. Он какой-то больной и совсем безрадостный, словно она боится услышать что-то для себя неприятное.

- Дар? Скажи честно, только честно, пожалуйста. Почему Куприяновы меня отдали? Что ты сделал, что они пошли навстречу? – её голос понижается чуть ли не до шёпота.

Усмехаюсь.

- Эти люди не идут навстречу. Особенно если речь идёт о деньгах.

- О каких деньгах?

- Об очень больших, Маша. Тебе что-то известно о наследстве твоего деда?

Она поднимает руку к шее, на нежной коже я вижу отметину, которую оставил сам прошедшей ночью. Голову уносит, когда она рядом. Не рассчитал силу поцелуя, надо с ней нежнее.

Пальцы Маши нервно крутят цепочку. Золотое плетение поблёскивает.

- Наследство? – её глаза в шоке распахиваются. – Ну… дед всё оставил папе, насколько знаю.

- Нет, не всё. Вот столько он оставил папе, - показываю на пальцах совсем маленькое расстояние между большим и указательным. – А вот столько, - развожу руки со смешком. – Тебе. Наследовать ты, правда, это можешь только после трёх лет брака. Твой отец договорился с Куприяновыми попилить деньги. Между ними заключено соглашение и прописана неустойка в случае развода. Господин Кокшаров, рассчитывая на наследство отца, за своими деньгами не особо следил. Вложился не туда и прогорел. Так что твой папа в долгах, как в шелках, и деньги, полученные от Куприяновых – его спасательный круг.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

А ты бы прожила три года в браке с Виктором, и они бы спокойно получили доступ к наследству. Тебя даже не обязательно ставить в известность. Куприяновы или отец подсунули бы тебе какую-нибудь доверенность на управление счетами, да вообще всем. Ты бы и подписала наивно. Если уже не сделала этого? Подумай? Хотя нет… я сам узнаю. Ничего, если не помнишь.

Так вот ты и знать бы не знала, сколько денег тебе принадлежит единолично. Одно хреново – Виктор прямо на свадьбе прокололся. И ты сбежала. Хотя, по его мнению, должна была проглотить измену. И, видимо, глотать в течение трёх лет любые последствия его выкрутасов. Посчитал, раз его семья отстегнула твоему папаше круглую сумму, то он может творить всё, что захочет.

Пока я говорю, глаза Маши становятся всё шире и шире от шока. И ужаса. Настолько без радужные перспективы её несостоявшегося брака я ей обрисовал.

И отец оказался не любимым папой, а чужим дядей. Торгашом. Отдавшим дочь ради выгоды зажравшимся подонкам, наплевав и на её чувства, и на её желания, и на её будущее.

- А зачем ждать три года? – её голос дрожит. – Они могли бы прибить меня пораньше.

Логичный вопрос. Жаль, что в светлой и слегка наивной голове Маши он возник. Грустно, когда розовые очки разбиваются и осколки летят прямо в глаза.

- Э-э-э, нет, прибить не получится. В завещании деда прописано, что в случае твоей смерти или гибели все деньги расходятся по благотворительным фондам.

Маша вскидывает брови.

- Как ты это узнал?

- Почитал завещание.

- Откуда достал?

- Достал. Если надо, я и не такое достану, Маш.

- Тогда… как они согласились меня отпустить и дать развод? Ещё и ничего не потребовали с отца?

- Ну насчёт отца твоего я не в курсе. Может, Фёдору Петровичу и придётся что-то вернуть Куприяновым.

- Тогда ты? Ты что им дал?

Я делаю вдох и один долгий выдох, смотря на Машу. Она застыла вся в напряжении. Сидит с прямой спиной на краешке кресла, не дышит.

- А что я могу им дать, Маша? Что можно дать людям, которых интересуют лишь деньги?

- Ещё больше денег? – севшим от волнения голосом уточняет она.

А я лишь молча киваю.

- Но почему они согласились? – замечаю, как сильно она сжимает кулаки, её ноготки точно впиваются в мякоть ладоней.

Нервничает малышка. Неприятно ощущать себя товаром. Понимаю.

- Это бизнес. Там надо ждать три года. А тут бабки сейчас.

- Но это должны быть очень крупные бабки, - настойчиво давит Маша. – Сколько?

И я сдаюсь.

- Всё, что у меня есть.

- Всё? – в шоке переспрашивает она. – То есть… как всё? - мотает головой потрясённо. – Нет-нет… так не бывает. Всё?

- Ну, почти всё, - усмехаюсь.

Маша зажмуривается и продолжает мотать головой, отрицая услышанное.

- Нет-нет-нет-нет, Дар. Скажи, что это не так. Я не хочу, чтобы это было так.

- Но ты со мной. Куприянов даст тебе развод. Ты свободна, Маша.

- Ты меня купил, Дар. Это фактически сделка. Ведь ты мне никто. А никто не платит за чужого человека целое состояние. А ты заплатил. Ты купил. А я… я твоя игрушка.

Подхожу и опускаюсь перед ней на колени, глажу бёдра, беру холодные ладошки в свои руки. Несколько горячих слезинок капает на наши соединённые руки. Наклоняюсь и целую пальчики, прижимаюсь к ним щекой.

- Я за тебя всё отдал. И отдам ещё, если потребуется. Ты не игрушка. Просто потому, что я не покупаю такие дорогие игрушки. Я ещё не сошёл с ума.

Маша смотрит на меня своими бездонными глазами. В них слёзы. Кончик носа покраснел. Дыхание у неё судорожное, она дрожит, спрашивая:

- А кто я, Дар? Кто?

Ответ на этот вопрос я для себя определил уже давно:

- Ты моя любимая.

Глава 22

Мы вместе с Риммой чуть ли не вприпрыжку бежим наверх ко мне в спальню.

Фактически я обитаю в комнате Дамира, но не буду же я обсуждать на его территории то, что хочу обсудить с подругой.

- Привезла? – тихо спрашиваю, нервно потирая ладони друг о друга.

- А чего шёпотом? – хихикает Римма. – Привезла, - быстро отвечает и достаёт из сумки несколько тестов на беременность. – Сюрприз. Выбирай любой.

- Фууух, - выдыхаю, забирая тесты и зажмуриваясь от лёгкого волнения. – Я почти уверена, что я залетела. Это для подстраховки.

- Какая задержка?

- Две недели. У меня таких длинных никогда не было.

- На солёненькое уже тянет?

- Нет, что ты. Ко мне только аппетит возвращается. В доме родителей кусок в горло не лез.

Римма грустнеет.

- Мне так жаль, что ты попала в такой переплёт.

- А мне уже не жаль, - отмахиваюсь. – Жизнь научила, что никому нельзя доверять.

Римма делает скорбное лицо и тоскливым голосом тянет.

- А как же я, малыш? Я же лучше собаки?

Хихикаю, немного нервно, и шлёпаю её по руке.

- Тебе и Дамиру доверяю. Больше никому.

Улыбка подружки такая яркая, что я не могу не ответить ей тем же. Она выглядит так, будто принесла с собой целое море позитива. Так и есть. Водитель Дара привёз Римму, а Римма привезла последние новости. И тесты.

- Как у тебя дела с Дамиром? — подмигивает она. — Это так здорово, что он забрал тебя к себе. И ты избавилась от Куприянова!

С этими словами я чувствую, как на сердце становится легче. Да, семейка Куприяновых осталась в прошлом, и теперь я могу дышать свободно.

- Три дня, как я свободная женщина. Даже фамилию девичью вернула. Снова Кокшарова. Но не уверена, что хочу ею быть.

Дамир организовал мне быстрый развод с Виктором. По соглашению сторон, как говорится, увольнение прошло практически одним днём.

- Наконец-то я чувствую себя в безопасности.

Римма наклоняется ко мне ближе, её глаза сияют от радости.

- Я так рада за тебя, Маша! Ты заслуживаешь быть счастливой, - а потом добавляет со смешком. – Счастливой мамочкой.

Я улыбаюсь, и в этот момент я понимаю, как важно иметь рядом таких людей, как Римма. Как некоторые живут без друзей? Я б застрелилась, ей богу, когда поплакаться некому. С Риммой мы дружим с тринадцати лет. Сошлись в сложный период подростковой гормональной ломки, и я знаю, что уж ей могу доверять на все сто процентов. Как и она мне.

- Я не знаю, как Дамир отнесётся к ребёнку. Может, скажет, что сейчас не время, - грустнею. – Сейчас точно не время. Вообще никак.

- Да он счастлив будет.

- Не уверена.

- Маш, - берёт меня за руку. – Он заплатил за тебя целое состояние, ты сама говорила. Это о чём-то, наверное, говорить.

- Наверное, - нервно вздрагиваю.

- Мне до сих пор неуютно об этом думать, Римма. Но уже не чувствую себя крепостной, за которой он отдал родовое имение.

Подружка смеётся над моими сравнениями.

- Ну, Маш, ты даёшь. Да он влюблён в тебя по уши.

- Да? Мне кажется, такие мужчины, как Дамир не влюбляются. Они горят от страсти, пока горит, а потом… - пожимаю плечами.

Это тот вопрос, над которым я постоянно думаю.

- Пфф… - фыркает Римма. – Вот именно такие, как Дамир, и влюбляются. Раз и навсегда влюбляются. Как лебеди.

- Чёрные, - иронизирую, и мы снова смеёмся.

Господи, как с ней легко. Я уже и забыла, что такое легко.

- Ну, может, попробуешь один из этих тестов прямо сейчас? — шутливо предлагает Римма, но я отрицательно качаю головой.

- Прости, я хочу это сделать в одиночестве.

Подруга не обижается.

- Всё в порядке, я понимаю. Но… пообещай сразу сообщить, как узнаешь и поговоришь с Радуловым. Обещаешь?

- Обещаю! – посмеиваюсь над любопытством Риммы.

Устроившись на краю кровати, подружка начинает рассказывать последние сплетни, которые она успела собрать. Ей не надо повторять дважды, что личный вопрос о беременности закрыт. Она не из тех людей, которые давят до финального в надежде прогнуть тебя и подчинить.

- Ты не поверишь, что я узнала! — начинает она, её глаза блестят от азарта. — Ты помнишь Катю из нашего университета? Она теперь встречается с Артемом, и говорят, что он сделал ей предложение!

Я удивлённо поднимаю брови.

- Серьёзно? Она же с Пинченко встречалась, а он деканский сынок.

- Да-да, а Фролова в бутике работает.

- Господи, продавцом?

- Нет, - отмахивается, - ей родители купили бизнес, развлекается она. Играет в директора.

- У неё же с математикой туго.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Ну, денюжки она считать всегда неплохо умела. Тут совсем другая арифметика.

Мы хихикаем не по злому, а по-доброму. И продолжаем сплетничать про общих знакомых. Это возвращает меня во времена, когда жизнь была простой и понятной.

Но Римма уезжает, а я, сжимая тест в руке, бегу в ванную.

Я могу сказать подруге, что всё позже, но самой мне не терпится подтвердить свои догадки как можно скорее.

Пока делаю тест и стою в ожидании результата, сердце колотится неистово. Волнение заполняет меня с головой до пят. Я словно какой-то экзамен прохожу.

В ванной комнате есть окно, стараюсь отвлечься и посмотреть на лес за забором, на тёплое солнце, клонящееся к закату. На хоть что-нибудь, что может заглушить бесконечный поток мыслей в голове хотя бы на минуту. А то я то и дело кидаю взгляды на тест. Он электронный. На экране вижу, как горит значок батарейки и всё.

Результат-то будет?

Я думаю о будущем. Понимаю, что совсем не готова к детям. Я их планировала ближе к тридцати. Но получилось так, как получилось.

Я люблю Дамира, а от любимого мужчины, как оказалось, всегда хочется ребёнка. Даже когда тебе всего двадцать два. И будущее с эти самым любимым мужчиной неопределённое и очень туманное.

Наконец, решаюсь взглянуть на результат. Медленно подношу тест к глазам. Взгляд задерживается на надписи.

Беременность. Три недели плюс.

Эти слова словно эхо отдаются в моем сознании. Я не могу поверить своим глазам, хотя сама ожидала увидеть эту надпись.

И в то же время в груди разливается тепло, а затем накатывает волна волнения и тревоги. Мысли о будущем, о том, что это значит для меня, для Дамира, начинают стремительно заполнять мой разум.

А что если это ничего для него не значит?

Глава 23

Мне казалось, я сразу побегу обо всём докладывать Дамиру, но по факту я прячу тест подальше и… молчу.

С одной стороны, радость наполняет меня. Я беременна! Это невероятно. Маленькое чудо уже на пути ко мне.

А хотелось бы к нам…

Но именно в нас я и не уверенна.

Мне кажется, Дар сразу поймёт, что что-то изменилось, едва взглянет на меня. Но, слава богу, мыслит он читать не умеет. Так что я молчу, но понимаю, что долго скрывать не получится.

Как он воспримет эту новость? Возможно, он будет в восторге, но может быть, испугается ответственности. А что если дети ему на фиг не сдались?

Конечно, хотелось бы, чтобы это было наше общее решение, а не просто шок-контент, который я сбрасываю на него. Но получилось так, как получилось.

И он, кстати, в этом сам виноват.

У меня не было возможности обеспечить себе защиту, а мы ведь порой теряли голову.

Дар последние несколько дней часто возвращается поздно, а мне пока не хочется никуда выезжать. Я много читаю, смотрю сериалы, сплю и прихожу в себя. А ещё листаю тайком фото в интернете, просматриваю интерьеры детских и изучаю статьи о беременности. Пока нет никаких признаков, но скоро они появятся и надо будет посетить врача.

- Мария, прошу прощения, - охранник прерывает моё ничего не деланье на диване в гостиной мягким стуком в дверь. – Там… к вам посетитель. Вернее, посетительница. Дамир никаких распоряжений на её счёт не оставлял. Я связался с ним, велено вам доложить пускать или не пускать.

Думаю про Римму, в теории она может прыгнуть в машину и примчаться ко мне, но Римма позвонила бы.

Кажется, я догадываюсь, кто за воротами, и не знаю, хочу ли её видеть.

- Имя?

- Кокшарова Анна Вадимовна.

Мама, - произношу одними губами и киваю, чтобы впускали.

Когда мама заходит в дом Дамира, она оглядывает интерьер и внимательно изучает детали. Во взгляде её сквозит настороженность вперемешку с любопытством.

- Маша, - вздрагивает, натыкаясь взглядом на меня. – Машенька.

Она тянет руки, чтобы обнять меня, и я к ней подхожу, испытывая небывалое по силе смятение.

Не хочу её касаться и хочу.

Это всё-таки моя мама.

Пахнет мамой.

И объятья знакомые с детства по знакомому обволакивают меня заботой и безопасностью.

Только следующие слова полностью гасят эффект. Я холодею.

Я столбенею.

Я отскакиваю от мамы и смотрю на неё так, словно передо мной незнакомая женщина.

Может, так и есть?

Она несёт какой-то бред про отца, про Куприяновых, про долг. В этот момент я не понимаю, схлынет ли с неё когда-нибудь плотный морок, которым она себя окружила, и сможем ли мы нормально общаться.

- Побегала и хватит. Ты не думала о том, чтобы вернуться к Вите? Он же всегда был хорошим парнем. А как заботился, когда вы встречались.

- Мам, твой хороший парень, чуть меня не изнасиловал.

- Когда?

- Когда папа меня к ним отвёз.

- Так он муж твой… был, - запинается; значит, в курсе, что развели. – Это не насилие. Это супружеские обязанности.

- А папа тоже у тебя насильно исполнение обязанностей требовал? Хоть раз, а?

- Что ты себе позволяешь? – возмущается она и краснеет. – Как ты с матерью разговариваешь? Такие вопросы ещё задаёшь!

- Это не ответ.

- Может, стоит покаяться перед Куприяновыми? Они не такие уж плохие, - говорит мама, её тон становится всё более настойчивым. - Ты вообще понимаешь, что дела у твоего отца катастрофические? Он переживает, а ты сидишь тут, как будто всё в порядке!

- Мам, ты серьезно? — в шоке развожу руками. — Как ты себе это представляешь?

- Но, Машенька, ты не понимаешь! У твоего отца совсем плохо с деньгами! Он привязан к тебе, а ты ведёшь себя, как эгоистка! Дамир сделал так, что он остался без средств. Ты хоть осознаёшь, что это значит? — говорит мама, её голос становится всё более взвинченным.

- Отец сам виноват в своих проблемах. А Дамир тут совершенно не при чём, — отвечаю, чувствуя, как внутри меня поднимается гнев, едва мама упоминает Радулова.

- Ты не понимаешь, что можешь помочь отцу, если вернёшься к Вите? Куприяновы нас поддержат, вернут сумму, которую дали на свадьбу, — настаивает мама, её слова звучат как упрёк.

А я начинаю смеяться.

- Дали на свадьбу? – обхватываю себя руками и трясусь мелкой дрожью от нервного смеха. – Дали на свадьбу, значит? Теперь это так называется? – моё лицо каменеет, когда я замолкаю. – Отец меня им продал, и тебе это прекрасно известно. Ради наследства деда.

Мать возмущённо взмахивает руками.

- А что теперь? Твоё наследство достанется этому… Радулову?

- Мама, этот, как ты говоришь Радулов меня спас. Да-да. Отец продал, а Дар выкупил.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Не выкупил, а сделал вложения. Через три года деньги твоего деда попадут в его руки.

- Если пытаешься посеять во мне сомнения насчёт Дамира, то зря стараешься.

Мама от возмущения чуть ли не ногой топает.

- Ты не видишь, что твое упрямство может нас всех погубить?!

- Так обратитесь к Куприяновым, пусть они вам помогут. Сами идите к ним и кайтесь, чтобы хоть сколько дали на поддержание штанов. А я теперь с Дамиром.

- Ещё заплачешь. Мы знаем, как лучше для тебя. Он попользуется и выбросит, - её взгляд опускается на мой живот. И мама сглатывает тяжело. – С ребёнком… к кому ты тогда приползёшь? К нам с отцом.

- Это, спешу заверить, произойдёт, в последнюю очередь.

В этот момент я понимаю, что мне нужно закончить этот разговор. Не могу больше слушать её бредовые упрёки, хотя каждое слово мамы заставляет моё сердце сжиматься от боли. Я их потеряла. Навсегда потеряла.

Деньги ещё никого не сблизили. Только разлучили.

Молча иду к входной двери, подзываю охранника, дежурящего у крыльца.

- Проводите, пожалуйста, эту женщину. Она уже уезжает.

Не дожидаясь, пока посетительница уйдёт, я первая выхожу из холла.

***

- Ты какая-то отрешённая, - замечает Дамир, вернувшийся к ужину. – Из-за мамы.

- Мне сложно её мамой называть. Теперь. Такое ощущение, что её зомбировали.

- Может, так и есть?

Радулов опускается на диван и перемещает меня к себе на колени. Целует в подбородок, потом в уголок губ и полностью завладевает имя, наглым языком проникая в мой рот.

Её ладонь сжимает мою грудь, а другая поглаживает спину.

Но моё тело почему-то молчит, хотя обычно достаточно одного прикосновения, чтобы я зажглась, как спичка.

- Э-эм… тяжёлый случай, - отстраняется Дамир, вглядываясь в моё лицо.

- Прости.

- Да ничего. Бывает, - вздыхает он.

А я съезжаю попой на диван с его колен и тоже вздыхаю.

- Поехали, развеемся? Мне надо с человечком увидеться, совместим приятное с полезным? – предлагает Дамир.

А я пожимаю плечами, потому что мне по-прежнему всё равно.

Но около полуночи мы за руку входим в ночной клуб в центре Питера.

Глава 24

Яркие огни и пульсирующая музыка поднимают настроение, кто бы сомневался. Но даже в толпе можно чувствовать себя одинокой.

Но одно точно – в такой атмосфере намного сложнее прокручивать в голове сегодняшний разговор с матерью.

Клуб – это всегда мир, где царит свобода и беззаботность. А я так давно не была свободной и беззаботной.

- Многолюдно тут, - прижимаюсь к Дару.

- Нам вон туда на пару минут, - указывает в направлении огороженной от остальной части клуба приватной зоны.

- Я здесь ни разу не была.

- Ему месяц от роду. Знакомый открыл. Считай – это хобби.

Дамир ведёт меня сквозь танцпол, но тормозит прямо среди толпы в самом центре.

Разворачивает и прижимает спиной к своей груди. Ладонь ложиться на живот, не давая возможности сдвинуться и на миллиметр.

Вокруг — яркие огни, которые быстро меняются, освещая танцпол, и масса народа, движущаяся в такт музыке, словно единое целое.

На барной стойке какое-то шоу. Летают бутылки, бокалы и дым от сухого льда стекает до самого пола.

Музыка меняется на более лиричную, и я кручу бёдрами, трусь о Дамира.

- У меня встал, - сообщает он наглым смешком мне в ухо.

- Прекрасно, - поворачиваюсь и целую его крепко и глубоко. Руки на моей талии сжимаются. – Очень интересная информация.

Лапища мнёт мою ягодицу, но под короткую юбку не лезет, соблюдая приличия.

- Отработаешь в спальне свой острый язычок, - чуть угрожающе рычит он.

- Язычком и отработаю, - подыгрываю, ощущая лёгкое головокружение, хотя и не пила.

Мы смеёмся и целуемся, и снова смеёмся.

Так странно. Я, кажется, просидела вечность взаперти с Дамиром, что даже забыла, что есть реальный мир вокруг, но иногда неплохо в него окунаться.

Мы идём до приватной зоны, где за одним из столиком сидит компания. Я опускаюсь на краешек диванчика, чувствую себя слегка неуютно. Если б не рука Дара, сжимающая мою ладонь, я б убежала, наверное.

Все мужчины статные, красивые, богатые и избалованные. Радулов мне сам таким казался, пока я не узнала его получше.

Но для них я спутница Дамира, поэтому никаких внимательных взглядом в мою сторону нет. И тем более, заинтересованных или похотливых. Все предельно вежливы. В этой компании словно свой внутренний кодекс.

Радулов что-то передаёт своему приятелю. Они ударяют по рукам, и мы встаём, чтобы уйти.

- Я вот туда на секундочку, - указываю в направлении туалета.

- Может, выпить чего-нибудь хочешь?

Думаю о беременности и о том, что следующий бокал вина будет в моей жизни очень нескоро.

Мотаю головой, пожимаю плечами.

- Разве что воды.

- Хорошо.

Пока Дамир отходит к барной стойке, я использую время, чтобы освежиться, мою руки, намазываю их кремом, нюхаю тюбик и морщу нос. С каких пор любимый аромат миндаля начал меня так раздражать? Надо что-то другое купить… гадость несусветная. Приходится снова смывать его под струёй воды.

Когда юркаю в коридор, спеша к Дамиру, застываю, как вкопанная.

Куприянов стоит и прямо смотрит на меня.

Такое ощущение, что он меня ждёт.

Я отвожу взгляд и, оценив возможность пройти мимо и не коснуться его, пытаюсь просочиться в зал справа от Вити.

Но он шагает в сторону и перегораживает дорогу.

- Чего тебе надо? – раздражаюсь. – Давай сделаем вид, что не знаем друг друга.

- У нас деньги со очень важного счёта пропали, - заявляет он. – Машенька, ты не в курсе, твой темпераментный хозяин тут не замешан?

Витя смотрит словно сквозь моё тело, стоит, сложив руки на груди. Он неперекаченный, но сильный, жилистый. Если схватит, я уже знаю, мне не вырваться.

Начинаю слегка паниковать.

- Ты меня с кем-то перепутал. У меня нет хозяина. И уж я точно не в курсе дел Дамира.

- Всего лишь подстилка… понятно. Он крупную сумму за тебя отвалил. Очень крупную. Даже не представлял, что какая-то дырка может так дорого стоить.

Я вздрагиваю от его слов. И начинаю себя успокаивать. Да, в подборе выражений Виктор не стесняется. Это чтобы посильнее задеть. А у меня ещё не переболела, поэтому Вите удаётся.

- Ну теперь представил? – бросаю дерзко. – Вот и живи с этой информацией.

Отталкиваю его резко и неожиданно и практически выбегаю на танцпол.

Дамир стоит там, где я его оставила с бутылкой воды для меня. Улыбается, но, замечая, что на мне лица нет, хмурится.

- Маш?

- Там Куприянов, - оглядываюсь через плечо.

- Тронул тебя? – звучит грозно даже сквозь громкую музыку.

Радулов весь ощетинивается, будто готов прыгнуть на моего обидчика.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Нет, гадостей наговорил, про какой-то счёт лепетал, не знаю ли я где деньги, - поясняю. – Деньги. Деньги. Деньги. Людей что-то ещё в этой жизни, кроме денег, интересует?

- Боюсь, что нет…

Кладу Дару ладонь на грудь, когда он подаётся вперёд, словно готовится отправиться на поиски Куприянова.

- Нет, пожалуйста, поехали. Я домой хочу. К тебе.

- К нам, - поправляет он с усмешкой.

Вскоре мы сидим в салоне его чёрного автомобиля, которой стрелой несётся по проспекту. Отличный вечер, если только не появление Куприянова. Я невольно начинаю вспоминать, как родители меня с ним познакомили. Как он красиво ухаживал, дарил букеты, говорил комплименты, пускал пыль в глаза, проявил деликатность, когда я сказала, что пока не готова к более близким отношениям. Может, интуиция лучше знала, когда отвела меня от первого опыта именно с Витей.

И с другой стороны был Радулов, который, как мне казалось, преследовал меня везде. Дар был откровенным и не скрывал, чего хотел от меня.

А я… я быстро выбрала более безопасный, как мне казалось, вариант.

А родители с обеих сторон ручонки потирали. Всё сложилось само собой.

Нет, на голову мне периодически капали про то, что мальчик из хорошей семьи и влюблён в тебя. А я и увлеклась. В какой-то мере.

А сейчас…

- Не успокоится, - усмехается Дамир.

- Кто? – спрашиваю, вырвавшись из мыслей.

- Куприянов. На хвост нам сел, в гонки поиграть захотелось.

Глава 25

- Вон та жёлтая тачка, видишь?

- Купил новую игрушку, - бормочу я. – На жёлтых ездят бандиты. Хоть в чём-то папа не соврал.

- Ты про что? – усмехается Дар.

- Отец в детстве так отвлекал, если нужно было далеко ехать. Говорил, на жёлтых машинах ездят бандиты, и я искала жёлтые и считала их, потом сообщала папе, сколько бандитов мы встретили.

От этого воспоминания начинает щипать глаза.

Не могу я вычеркнуть родителей из жизни, хоть убей.

- Может, придут в себя, и всё наладиться? – улавливает моё настроение Дамир.

- Что-то сомневаюсь.

- Твою мать! – переключается снова на дорогу Дар, вдавливая газ и вырываясь вперёд.

Я оглядываюсь, замечая, как мы отрываемся от автомобиля Куприянова.

- Что он хочет? В зад меня поцеловать? – усмехается Радулов. – Дебила кусок.

Мы летим по ЗСД, а здесь нет светофоров, и на спидометре больше сотки.

Машина Куприянова медленно приближается, и я чувствую, как внутри меня нарастает напряжение. Кажется, он не собирается просто так отставать. Я оборачиваюсь к Дамиру и говорю:

- Опять он за нами!

Дамир усмехается, но я вижу, что его взгляд становится более сосредоточенным.

Следующие несколько минут мы маневрируем, и Куприянов повторяет за Даром. Я вижу его лицо над рулём. Оно полно злости и торжества.

- Он хочет, чтобы мы влетели в отбойник.

- Он сам в него влетит, - заявляет Дамир.

Гонки продолжаются, а сердце у меня стучит от смеси адреналина и опасности.

Радулов и Куприянов начинают подрезать друг друга. Витя пытается вырваться вперед, а Дар не пускает, не желает отдавать преимущество. Их игра выглядит довольно опасно.

- Аккуратнее, — говорю я, чувствуя, как включается страх. – Я вообще-то беременная.

Дамир ничего не отвечает, лишь виляет в сторону, а я ахаю, вцепляясь двумя ладонями в сиденье.

- Ты другого момента не могла найти, чтобы меня осчастливить?

- Ждала подходящий, - нервно смеюсь. – Вот сейчас, кажется, это он.

- Маша, - качает головой Дар и смотрит на меня.

- На дорогу смотри! – с нервным смешком приказываю Радулову.

Но он мне мягко улыбается и выжимает газ, уносясь стрелой вперёд. Наша машина резко вырывается вперёд, и я чувствую, как напряжение нарастает, потому что Куприянов бесится и, кажется, совсем не намерен снимать ногу с педали газа.

- О, нет, - произношу я, следя за происходящим сумасшествием.

Дамир уходит в сторону и сбрасывает скорость, когда Куприянов пытается подрезать нас, и в этот момент я вижу, как машина Вити начинает терять контроль. Сердце замирает.

- Дамир, аккуратнее! — кричу я.

Всё происходит слишком быстро. Витя не успевает справиться с управлением, его машина вылетает вправо и врезается в ограждение ЗСД. Я слышу глухой удар, словно трескается скорлупка варёного яйца. Осколки стекла усыпают асфальт.

Дамир тормозит в нескольких метрах от места аварии, и я в ужасе смотрю на то, что произошло.

Витя всё ещё в машине, я не понимаю, он жив вообще или нет.

- Проверю, что с ним, вызову скорую, - говорит Дамир, и я киваю, хотя внутри меня все переворачивается от страха и понимания, что, если б на месте Вити были мы, он бы такого благородства не проявил.

Вскоре ночной воздух прорезают звуки и отблески сирен. Дар увозит меня подальше, сообщая, что Куприянов живой, но довольно помятый.

- Тачка у него хорошая. Только подушка безопасности нос расквасила, но ничего. Хирург поправит. Маш?

- Хм? – кажется, я знаю, о чём он собирается спрашивать, и точно.

Оно.

- Ты почему раньше о беременности не сказала.

- Не была уверена, как ты отреагируешь? – отвечаю честно.

Смотрю на руку Дамира, лениво лежащую на руле. Он очень аккуратно ведёт машину, словно и не было гонки с Куприяновым.

- А как по-твоему я должен был отреагировать?

- Не знаю. От этого ещё страшнее.

Дамир свободной рукой хватает мою ладонь и тянет, чтобы поднести к губам и поцеловать.

- Говори мне обо всём. Ничего не скрывай. И не бойся.

А я боюсь. От волнения боюсь. От неопределённости боюсь. От слов, которые уже произнесены и ещё не произнесены. Каким-то образом Дамир стал очень важным, если не самым важным человеком для меня. И мне очень не хочется его терять.

Дома мы молча поднимаемся в спальню. Оба всё ещё взбудораженные вечером. Оба на эмоциях, которые требуют выхода.

Радулов раздевает меня. Стягивает юбку и кофту, снимает нижнее бельё. Трогает живот, бока, пытаясь, видимо, наощупь опознать какие-то изменения в моём теле.

Но оно такое же, как прежде. Даже ещё худее. Пока была у родителей, ничего от нервов не ела и схуднула почти на размер.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Нам же можно? Тебе врач… - запинается. – Ты была вообще у врача?

- Нет, - мотаю головой, - но надо сходить.

- Надо.

Дамир укладывает меня на постель и начинает целовать в шею и грудь. Как всегда его губы оставят отметины на мне. Каким бы аккуратным он не пытался быть, так всегда происходит.

Вжимаю ногти в его плечи, и Дар ворчит от удовольствия, что я его дикая кошка.

Очень нежно он целует мой живот, и я представляю, как Дар будет делать то же самое, когда он немного округлится.

- Мои девочки, - усмехается он.

- Девочки? – приподнимаю голову. – Почему девочки.

- Мне так кажется. Такая красавица как ты может родить такую же красавицу для меня.

Дар накрывает меня собой, обнимает и переворачивает на бок, мы лежим лицом друг к другу, но не торопимся стать одним целым. Хотя Радулов возбуждён, и я тоже чувствую это приятное напряжение под кожей.

- Ты рад? – осмеливаюсь спросить и зажмуриваюсь в ожидании ответа.

- Да. Очень. Неожиданно, конечно, хотя и ожидаемо. Это я виноват, не заботился должным образом о предохранении, - прикусывает мою нижнюю губу и смотрит совсем потемневшими глазами. – Когда ты рядом, Маш, я ни о чём думать не могу, кроме твоего сладкого тела, в которое мне хочется погрузиться. О том, как ты стонешь, как двигаешь подо мной. В тебе рай, милая. Я счастливчик, что ты выбрала меня.

Рискуя разозлить хищника, я посмеиваюсь, обвожу его брови и скулы кончиками пальцев, и ему нравится моя ласка.

- Ну, на выбор это было мало похоже. Мне его скорее не оставили. Ты не оставил.

- Тогда я рад, что помог тебе выбрать меня, - перефразирует он.

Дамир хватает мою ногу под колено и тянет выше, зачем возвращает меня на спину и одним коротким, но резким толчком проникает в моё тело. Я ахаю, чувствуя бешеное напряжение внизу живота и бесконечное растяжение, пока его член двигает внутри меня. Это перестало быть физиологией, это не просто секс. Это большее.

Дамир меняет позу, садится между моих раздвинутых ног и продолжает рывками заполнять меня. Ладоням скользит по груди и животу, трёт клитор и доводит до оргазма довольно быстро. Он резкий и короткий. Я взмываю вверх и ощущаю, как и он заканчивает в меня с глухим стоном.

После мы лежим в объятьях друг друга, дыхание наше выравнивается.

– Станешь моей женой? – внезапно следует предложение.

А я замираю, даже не зная, что сказать. Потом, наконец, выдаю:

- Это потому что я залетела?

- Нет, - качает головой. – Это потому, что я люблю тебя.

Эпилог

Два месяца спустя

Сегодня я снова невеста. Слегка беременная невеста. Но в платье животик не виден.

Зато Дамиру нравится рассматривать, как меняется моё тело, когда мы занимаемся любовью. Его восхищает моя ставшая чувствительной грудь и округлившиеся бёдра.

А я просто наслаждаюсь своим состоянием. И едой.

Потому что аппетит возвращается вместе с потерянными килограммами.

- Ну? Как вы себя чувствуете, госпожа Радулова? – мой новоиспечённый муж наклоняется, чтобы поцеловать меня в раскрасневшуюся щёку.

- Великолепно.

- К полёту готовы?

- Только если ты будешь держать меня за руку.

- Конечно.

Мы расписались по-тихому, позвали на праздник самых близких. Грандиозный банкет у меня уже был. Дамир спрашивал, не хочу ли я большую свадьбу. Но нет… я её точно не хотела.

Счастье любит тишину. Так говорят?

Мне нравилась наша с Даром тишина. Уютный дом, спокойное время вместе, разговоры о будущем. Кажется, я превратилась в интроверта.

Радулов заказал большое чёрное пианино в гостиную, иногда наигрывал на нём вечерами. Я оценила его музыкальный талант. Оказывается, в детстве мама втайне от отца определила Дара в музыкальную школу. Отец признавал только спорт, и очень бесился, когда узнал, что сын приобрёл неодобряемое хобби. Зато своему второму ребёнку, сыну погибшей любовницы, позволял всё, что душе угодно.

Дар всё-таки свозил меня к родным, познакомил. Не скажу, что это был приятный визит. Нет, ко мне отнеслись спокойно. А вот напряжение между членами семьи было просто грандиозным. Дар выдержал в родительском доме чуть больше часа, а потом увёз меня, пообещав, что общение частым не будет.

Он сам по себе, они сами по себе. Пусть всё остаётся на своих местах.

Мы выходим из здания ресторана, и я замираю. Возле входа стоит мама. Я не видела её с того самого дня, когда она приезжала с бредовыми идеями моего возвращения к Куприяновым. Их номера с отцом были у меня в чёрном списке, я даже не знала, звонил ли кто-то из них мне хоть раз.

А теперь мама стоит и смотрит на меня глазами полными слёз.

- Доченька, какая ты красивая.

- Мам? – сжимаю сильнее руку Дамира, а он кивает, отходя в сторону, чтобы я пообщалась с мамой тет-а-тет. – Что ты тут делаешь?

- Римма сказала, что ты будешь здесь. Что у тебя свадьба. Он всё-таки на тебе женился.

- Всё-таки женился? – хмурюсь. – Что за формулировки? Даже если бы не женился, катастрофы бы не случилось.

- Да-да, конечно, но всяко лучше в законном браке, - она прикладывает руки к щекам. – Машенька, я не знаю, что на меня нашло. Я очень много нехороших слов тебе сказала, ты можешь меня простить? Я даже не знаю… Я столько всего передумала за это время. И ещё… ещё мы, кажется, с твоим отцом разводимся.

- Разводитесь? Кажется?

- Да, он просто бешеный стал. Постоянно на нервах. Понял, что натворил. И бизнес потерял, и дочь. Он тут в больнице с сердечным приступом лежал. Ой, прости, у тебя счастливый день сегодня, а я тебе порчу его своими новостями. Мы можем увидится в другой раз? Я приеду к вам или хочешь, где-нибудь в городе пересечёмся.

- Я… я подумаю, мам.

Мне слабо верится, что они с отцом изменятся, и память об их поступке ещё свежа, но жить с злобой на сердце я не могу. К тому же я хочу, чтобы у нашего ребёнка были бабушка и дедушка. Или хотя бы бабушка.

Мама неловко обнимается меня, смахивает слёзы и уходит.

А меня слегка потряхивает, пока Дамир отогревает меня в своих объятьях.

От него я знаю, что у Куприяновых большие проблемы. Нельзя просто так дразнить Дамира Радулова или пытаться его прогнуть про себя. Я так поняла, что у семейки пропала приличная сумма денег, а в офисы компаний нагрянули с обысками и проверками силовики. Дар не признаётся, что это он напрямую постарался, но, думаю, так и есть.

- Ты всё-таки на мне женился. Представляешь? Она мне так и сказала.

- Ну и где тут неправда. Я женился и безмерно счастлив, - усмехается Дамир. – А стану ещё счастливее, когда наша доченька родится.

На УЗИ нам подтвердили пол ребёнка, и Радулов ходил сам не свой от гордости и самодовольства, что его догадки оказались верны.

- Знаешь, я, наверное, не смогу отделаться от мысли, что эти двое будут общаться со мной только ради наследства деда.

Дамир усмехается.

- Что ж… отсчёт трёх лет пошёл. Ты снова замужем. И ждём-с… время покажет.

- Я переживаю, а ты иронизируешь, - прохожусь по его рёбрам пальцами. – Вот тебе!

- Маш, - целует так, что я забываю обо всём. Горести и печали становятся неважными. Не буду портить этот день подозрениями. - Прокатимся? – Радулов подводит меня к кабриолету.

- Это очень непрактичное авто для Питера, - указываю на машину.

Конечно, она красивая. Салон из тёмной терракотовой кожи, сложенный верх, тёмный корпус. Стильно и дорого.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Погода позволяет, - пожимает он плечами и распахивает для меня дверцу.

И действительно позволяет. Вторая неделя октября стоит на удивление тёплой, бьёт все рекорды. Поэтому Дар накидывает на мои плечи свой пиджак, а сам заводит машину и рывком выезжает на проезжую часть.

Наш путь лежит в аэропорт, а там после долгого перелёта нас ждут две недели на островах.

- Что ты такая напряжённая? – дразнит меня Радулов. – Расслабься. Не расслабишься, остановимся на обочине, и тебя расслаблю я.

Смеюсь нервно.

- Ты забыл, это кабриолет. Всё будет видно.

- Тем более, расслабься. Научись отпускать.

Пальцы Дамира ныряют в мою причёску, рушат её, вытаскивая заколку. Шпильки и невидимки выпадают из волос. И вот я уже мчусь вперёд, а ветер треплет мои распущенные локоны.

- Легче? – спрашивает.

- О да…

На светофоре Дар тормозит, кладёт мне руку на плечи, притягивает и коротко, но глубоко целует.

- Я люблю тебя, Маша.

- И я люблю тебя.

- Доверься мне.

- Уже давно доверилась.

И с каждым днём убеждаюсь, что кажущееся неверным решение, может привести к совершенно неожиданным результатам.

По которым у меня нет абсолютно никаких возражений.

Дар, я, малышка, будущее, которое обязательно будет счастливым.

------

Друзья, спасибо, что прочитали эту историю и были с главными героями!

Приглашаю вас в другие мои книги! Подписывайтесь на мою страничку.

----

Конец