Маша и Медведевы 7

-Усю черную малину слопала! Усю как есть! - трагическим голосом говорит Настасья Потаповна, все еще держа меня за ухо.

-А знала ли ты, милая, что черную малину мы поставляем к царскому столу? И сами ее никогда не едим, даже не пробуем? А ты что себе позволяешь? Это как называется, а? Порча царского деликатесу, злонамеренная, причем!

И Михал Потапыч, строго погрозив мне пальцем, решает, что за злонамеренную порчу царских деликатесов меня следует выпороть на конюшне.

-Мишаня! Проводи! - говорит Медведев-папа, и Мишка со вздохом выводит меня из дома.

-Опять напортачила? - спрашивает он у меня.

-Опять! - вздыхаю я.

-Ладно, идем! - говорит Мишка, и мы идем туда, где за плотно утоптанным песком конюшенного двора располагаются конюшни графов Медведевых.

Здесь нас встречает конюх, коренастый, плотный дядька лет сорока. Он понимающе смотрит на меня, спрашивает у Мишки:

-Розог ей всыпать?

-Да, Максим, розог… - тяжко вздыхая, соглашается Михаил.

-По спине или по заднице? - спрашивает конюх.

-По голой заднице, двадцать пять розог… - решает мою судьбу Мишка, подталкивая меня к длинной лавке, что стоит сбоку, у маленького окошка.

-Ну, оголяйся, девонька! - почти ласково говорит конюх Максим, - что натворила?

-Ела черную малину… - объясняю я конюху, со вздохом, начинаю раздеваться: поднимаю юбку, приспустив панталоны, оголяю себе ягодицы, ложусь на лавку. Понимаю, что мне сейчас влетит по первое число.

И вот я уже лежу на широкой деревянной лавке, попой кверху, а конюх привязывает меня к лавке бечевой, под коленями и за талию. После чего берется за розгу. Мишка садится на перевернутое ведро неподалеку и говорит:

-И… раз!

Конюх Максим размахивается прутом, и сечет мои ягодицы. Я вздрагиваю, вскрикиваю от неожиданности, и тогда Мишка говорит:

-И… два!

Максим снова порет мой зад, и я начинаю всхлипывать. Мне очень больно и очень стыдно, получать розгами по голой попе от конюха Медведевых. Но делать нечего. Мишка считает:

-И… три! Розга снова взлетает над моей попой, и я опять чувствую хлесткий, резкий удар поперек ягодиц.

Я начинаю реветь. Мишка подходит ко мне, дотрагивается до моей попы, говорит Максиму:

-Эй, ты куда так ее хлещешь? Она, вообще-то, моя невеста! Осторожнее!

Мы с конюхом смотрим на Мишку в недоумении и хором у него спрашиваем:

-Как - невеста?!

-А чего же мы тогда ее розгами наказываем? - продолжает удивляться Максим.

-Ну, а что делать, когда невеста провинилась? Приходится пороть… - невозмутимо, говорит нам Мишаня.

-Вы сами свои семейные дела решайте, барин! - говорит конюх, в сердцах бросает розгу, уходит к лошадям. И Мишаня, недолго думая, берется за розгу. Стегая меня по попе, он говорит мне:

-В саду ты работать не можешь…

-Не могу! Очень малины хочется! - признаюсь я своему строгому возлюбленному, и розга моментально обжигает мне зад.

-Продукты почем зря переводишь… - снова обвиняет меня Мишаня.

-Ну, я нечаянно мед пролила! - говорю я, и опять мне прилетает по попе розгой.

-А вот в постели ты, Маша, хороша! По всем признакам, ты напоминаешь мне … мою будущую жену! Пойдем-ка!

Михал Михалыч отвязывает меня от лавки, деловито поправляет мои панталоны, юбку и ведет в дом.