Страждущий и филин

"Черная ветка качала черную ночь"

(Алекс Буфф подобрал слова удачно в

эротической миниатюре "Страждущий филин")

Березу посадили в честь рождения Юнечкиной бабушки. Фонарь водрузили позже.

Николай Петрович как Сизиф толкал вверх клубок змей своих желаний. Наконец достиг ветки, с которой можно было наблюдать ногу Юнии, ту, что она выбрасывала из-под одеяла.

К Николаю Петровичу присоседился филин, и оба они, затаив дыхание, следили за ногой.

- У меня морковка, - раздвинул лапы Филин, - А у Вас?

- Мышь. Полёвка, - обреченно махнул рукой Николай Петрович и чуть не слетел с ветки.

Помолчали.

- Эх... Добраться бы до ноги, покрыть поцелуями дайм за даймом...

- Чегось? Да схватить её надо и мотать из стороны в сторону, ну, поуспокоить потом, конечно.

- Ну, это у Вас, Филин, уж достоевщина какая-то.

- Вам, Николай Петрович, нужно сначала сразиться с амазонками, мышь раскочегарить, а потом уж ногу слюнявить.

И филин улетел.

А Николай Петрович дрожащей от возбуждения рукой водрузил на нос бинокль. Оказалось, что за окном секс! Комар входил и выходил из Юнечкиной плоти. Он дёргал жопкой и сосал её кровь.

"Почему там не я!", - исступленно шепнул  Николай Петрович и вдруг почувствовал напряжение в сокровенном месте прямой кишки, и одновременно осознал, что слезть с дерева труднее, чем влезть. Потому и Сизиф.

Тем временем местный философ Отец Окакий в задумчивости присел под березу, задрал голову, учуяв вдохновляющий запах, и узрел страждущего. Затем, бормоча, что вокруг одно гуано, пошёл за стремянкой.

А Николай Петрович, узрев ещё одного соперника, шустро двигающегося ввысь, к ноге, аки дневная изящная кошка сиганул на него. И клубок визжащих сцепившихся тел покатился в Вечность.