Тройничок с двумя незнакомцами. Из книги Как я изменяла мужу с двумя

В баре пахло старым деревом, дорогим парфюмом и отчаянием. Именно это я и искала в тот вечер – чтобы какой-нибудь мощный аромат перебил запах его одеколона в моей памяти. Чтобы гул чужих голосов заглушил эхо наших последних слов. «Это не работает, Лера. Мы закончили». Как банально, блять.

Я сидела за длинной барной стойкой, вертя в пальцах стопку текилы. Вторая. Или третья. Я уже начинала терять счет, а значит, процесс шел правильно. Мое отражение в зеркале за полками с бутылками было бледным и размытым. Темные волосы, собранные в небрежный пучок, с прядями, выбившимися на виски. Слишком много туши под глазами, которые казались огромными на осунувшемся лице. Просто тень в черном платье, пытающаяся раствориться в полумраке.

Именно тогда я их заметила. Вернее, сначала почувствовала на себе чей-то взгляд – тяжелый, пристальный. Я отвела глаза от своего жалкого отражения и встретилась взглядом с двумя мужчинами, сидевшими в дальнем конце стойки.

Они не походили на обычных завсегдатаев этого места. Не деловые акулы в костюмах и не утонченные креативщики. Они выглядели… солидно. Реально. Один, брюнет с короткой стрижкой и в плотно облегающей серой футболке, опирался на стойку мощными предплечьями. Его лицо было жестким, с четко очерченной линией челюсти, но в глазах, темных и оценивающих, читалась некая усмешка. Другой, светловолосый и чуть более улыбчивый, в простой черной футболке, что-то ему говорил, кивая в мою сторону. Он казался помягче, в его движениях была какая-то спортивная пластика.

Они были разными, но в них чувствовалась одна и та же raw, животная энергия. Та, что исходит от мужчин, которые знают, чего хотят и не привыкли долго ждать. И сейчас они явно хотели меня.

Я быстро отвела взгляд, почувствовав, как по щекам разливается краска. Сердце застучало где-то в горле – не от страха, нет. От чего-то другого. Острого, запретного. От того, что их двое. А я одна. От того, что я была здесь именно для этого – чтобы забыться. Чтобы позволить случиться чему-то, чего никогда бы не допустила в здравом уме.

Я допила текилу, ощущая ее огненную дорожку вниз, и подняла глаза снова. Они все так же смотрели. Брюнет поднял бровь, словно задавая беззвучный вопрос. Его напарник улыбнулся открыто, по-волчьи.

И вот они уже движутся ко мне. Не спеша, уверенно, рассекая толпу двумя мощными телами. Мое дыхание перехватило. Весь бар поплыл, сузившись до точки, в которой были только они, приближающиеся, и я, парализованная смесью страха и пьяного, грешного любопытства.

Они остановились в двух шагах. Пахло свежим воздухом, мыслями и чем-то еще, мускусным и мужским.

«Соскучилась по компании? » – произнес брюнет. Его голос был низким, немного хриплым, и он резанул меня прямо по коже, заставляя сжаться внизу живота.

Я не успела ответить. Светлый кивнул бармену: «Две текилы для дамы. И виски. На троих». Потом его взгляд, голубой и насмешливый, вернулся ко мне. «Марк. А это Артем». Он кивнул на брюнета. «А тебя как зовут, красотка? И главное – куда пропадаешь такая отчаянная в одиночестве? »

Артем молча изучал меня, его взгляд скользнул по шее, едва прикрытой прядями волос, задержался на вырезе платья. В воздухе повисло немое предложение, гораздо более откровенное, чем любое слово. Я облизала внезапно пересохшие губы, чувствуя, как по всему телу бегут мурашки. Сейчас должно было произойти что-то. Что-то непоправимое.

«Лера», — выдохнула я, и мой голос прозвучал хрипло, почти чужой.

«Лера», — повторил Артем, растягивая имя, пробуя его на вкус. От его низкого тембра по коже побежали мурашки. — «Красиво. А что тут делаешь одна, Лера? »

Я взяла новую стопку, которую уже поставил бармен. Рука дрогнула, и несколько капель упало на стойку.

«Топлю печаль», — брякнула я, тут же пожалев о своей откровенности. Но текила уже делала свое дело, размывая острые углы стыда.

Марк хмыкнул.

«Нехорошее дело. Одиночество — говно компания. Мы, например, предлагаем коллективную терапию».

Он улыбнулся, и в его улыбке было что-то такое простое и понятное, что аж подташнивало от предвкушения. Артем тем временем передвинулся ближе, его бедро почти касалось моего. От него исходило тепло, много тепла. Я почувствовала себя маленькой мышкой между двумя огромными котами, которые еще не решили, играть со мной или съесть.

«Какая терапия? » — спросила я, делая глоток. Огонь растекся по жилам, придавая наглости.

«Забывчивость», — не моргнув глазом, сказал Артем. Его рука лежала на стойке, и я могла разглядеть каждую вену на его предплечье. — «Самый действенный метод. Нужно забить голову настолько, чтобы в ней не осталось места для старого хлама».

Он посмотрел на меня прямо, его темные глаза были серьезны. В них не было насмешки. Было понимание. Как будто он с первого взгляда увидел всю мою разбитую историю.

«И… как вы предлагаете это сделать? » — голос снова подвел меня, став на удивление тихим.

Марк наклонился ко мне, его плечо коснулось моего. Его дыхание пахло виски и мятой.

«Мы сейчас выходим отсюда. Есть хороший номер в отеле через дорогу. Большая кровать, вид на город. Там тихо. Никто не помешает. И мы покажем тебе, на что способны два парня, которые ценят красивую грустную девушку».

У меня перехватило дыхание. Вот так вот. Прямо и без обиняков. Я посмотрела на Артема — он ждал моего ответа, его лицо было невозмутимым, но в глазах читалось напряжение. Он тоже ждал.

Мысленно я увидела Алексея. Его раздраженное лицо, его фразу «ты слишком сложная». Увидела пустую квартиру и свою кровать, в которой я буду ворочаться до утра, снова и снова прокручивая все это.

А потом я увидела их. Двоих. Их руки, их рты. Их внимание, направленное только на меня. Целую ночь, где я буду не «слишком сложной», а просто телом, которое хотят. Звучало как самый грязный и самый спасительный поступок в моей жизни.

Я опрокинула стопку до дна, почувствовав, как жжение в горле сменяется теплым разливающимся комком смелости в животе.

«Пошли», — сказала я, и мое сердце колотилось где-то в ушах. — «Только условие».

Оба приподняли брови.

«Какое? » — спросил Артем.

«Чтобы я забыла свое имя».

Артем усмехнулся, коротко и тихо. Это был первый по-настоящему живой звук, который я от него услышала.

«Обещаю», — сказал он просто, и в этом было больше веса, чем в любой клятве.

Марк уже скинул со стула свою куртку, движения его были быстрыми и энергичными. Он бросил на бар несколько купюр, даже не считая. «Такси ждет у выхода. Решайся, красотка, пока я не передумал тратить все свои кровные на тебя».

Это была ложь, и мы все это понимали. Он не передумает. И я уже почти не колебалась.

Я взяла свою потрепанную кожаную куртку, но Артем легким движением перехватил ее. Он помог мне надеть, и его пальцы на секунду коснулись моих плеч. Прикосновение было обжигающе-коротким, но по моей спине пробежал разряд. Он просто стоял сзади, слишком близко, и я чувствовала тепло его тела через тонкую ткань платья.

Мы вышли на прохладный ночной воздух, и меня слегка качнуло. Марк крепко взял меня под локоть, не давая споткнуться. Его хватка была уверенной, почти властной. Так ведут ту, кто уже принадлежит.

«Эй, полегче», — пробормотала я, но не пыталась вырваться.

«А то упадешь, и все шоу отменяется», — он хлопнул дверцу такси и усадил меня на середину заднего сиденья. Следом втиснулся Артем, заблокировав меня с другой стороны. Двери захлопнулись, и мир снаружи внезапно стал чужим и неважным.

В салоне пахло дезодорантом и чужими жизнями. Марк сказал адрес отеля водителю, и тот лишь кивнул, не оборачиваясь. Машина тронулась.

Я сидела, зажатая между двумя большими, теплыми телами. Мои бедра касались их бедер. Я чувствовала каждое движение грудной клетки Артема, когда он дышал. Мои руки лежали на коленях, и я сжала их в кулаки, чтобы не тряслись.

Марк положил свою ладонь мне на колено. Просто положил, тяжело и тепло. Большая рука почти полностью накрыла мое колено через тонкую ткань платья. Он не двигался, просто грел. Это было одновременно и утешительно, и до невозможности возбуждающе. Я зажмурилась.

«Не бойся», — тихо сказал Артем у меня над ухом. Его губы почти касались моей мочки. Дыхание было горячим. — «Мы не кусаемся. Если только не попросишь».

Я фыркнула, но звук получился нервным и сдавленным.

«Я не… я не знаю, что я буду просить».

«Это даже лучше», — сказал Марк, и его пальцы слегка сжали мое колено. — «Сюрпризы — это наша специализация».

Машина остановилась у подъезда дорогого, но не пафосного отеля. Марк снова заплатил, не дожидаясь сдачи, и мы вывалились из такси. Холодный воздух снова ударил в лицо, но внутри меня уже пылало.

Лобби было пустынным и тихим. Консьерж кивнул Артему, как старому знакомому. Мы проследовали к лифту, и пока мы ждали, я поймала наше отражение в зеркальных дверях. Я — бледная, с огромными глазами, между двумя башнями из мышц и плоти. Они выглядели как единое целое, а я — как их случайная добыча. От этой мысли по спине снова пробежали мурашки, на этот раз сладкие и острые.

Лифт дрогнул, двери разъехались. Мы вошли внутрь. Зеркальные стены, тесное пространство. Они встали по обе стороны от меня, и вдруг стало нечем дышать. Артем уперся взглядом в цифры над дверью, его челюсть была напряжена. Марк же смотрел на меня в зеркало, и его взгляд был таким голодным, что у меня похолодело в животе.

Он медленно, почти небрежно, провел рукой по моей спине, от поясницы до шеи. Ладонь была шершавой, жесткой. Платье было тонким, и я почувствовала каждую неровность его кожи. Я вздрогнула и прикусила губу, чтобы не издать звук.

«Дрожишь», — констатировал он, не убирая руку.

«Холодно», — солгала я.

Он усмехнулся, и его пальцы уперлись в основание моей шеи, слегка сжав.

«Сейчас согреем».

Лифт остановился. Двери открылись на тихий, устланный ковром коридор. Мы вышли. Шаги были бесшумными. Артем достал ключ-карту из заднего кармана джинсов и приложил к замку. Загорелся зеленый свет, щелчок прозвучал оглушительно громко в этой тишине.

Он толкнул дверь, пропуская меня вперед.

«Добро пожаловать», — сказал он, и его голос прозвучал как-то по-новому.

Я переступила порог. Номер был огромным. Полутьма, лишь где-то горел торшер, отбрасывая мягкий свет на большую, очень большую кровать. Она казалась центральным объектом вселенной этого места.

Дверь закрылась с тихим, но окончательным щелчком. Я замерла посреди комнаты, чувствуя, как за моей спиной стоят двое мужчин. Я слышала их дыхание. Я чувствовала их взгляды на своей спине, на шее, на голых ногах.

Оба скинули куртки. Ткань шуршала. Потом шаги. Артем обошел меня слева, Марк — справа. Они остановились передо мной, блокируя обзор. Два тела, два взгляда, два разных вида голода.

Артем медленно, не отрывая от меня глаз, поднес руку к моему лицу. Он провел большим пальцем по моей нижней губе, смазывая остатки помады. Его прикосновения были шокирующе нежными.

«Первое правило», — тихо сказал он. — «Забудь, как его звали».

Марк сзади запустил пальцы в мой небрежный пучок, распустил его. Волны темных волос упали мне на плечи.

«Второе правило», — его голос прозвучал прямо у моего уха, отчего я вся вздрогнула. — «Забудь, как ты себя ведешь с приличными мальчиками».

Я закрыла глаза. Внутри все сжалось в тугой, дрожащий комок ожидания. Я была здесь. И назад дороги не было.

Я закрыла глаза. Внутри все сжалось в тугой, дрожащий комок ожидания. Я была здесь. И назад дороги не было.

Пальцы Марка в моих волосах сжались, мягко, но неотвратимо, оттягивая мою голову назад. Моя шея обнажилась, и я почувствовала себя уязвимой, открытой. Его губы прикоснулись к коже чуть ниже уха — горячие, влажные. Он не целовал, он вкушал. Дышал глубоко, вбирая мой запах.

А Артем все смотрел на меня. Его темные глаза были непроницаемы, но я видела, как зрачки расширились, поглощая радужку. Он все так же водил большим пальцем по моей губе, а потом медленно, с невероятной четкостью, провел им по линии подбородка, вниз, по шее, к яремной впадине. Я сглотнула, и его палец почувствовал это движение. Уголки его губ дрогнули в подобии улыбки.

«Третье правило», — прошептал он, и его голос был низким, как скрип несмазанной двери в самом дальнем уголке сознания. — «Контроль теперь наш. Расслабься».

Его рука скользнула с шеи ниже, к вырезу платья. Два пальца залезли под ткань, коснулись верхней границы моего лифчика. Кожа под его прикосновением вспыхнула. Я издала звук, нечто среднее между вздохом и стоном, и тут же закусила губу.

Марк засмеялся у меня за спиной, его дыхание обжигало кожу.

«Нет, нет, красотка. Звуки мы не глушим. Нам нравится слышать, что мы делаем хорошо».

Его свободная рука скользнула по моему боку, обхватив ребра, и остановилась под грудью, почти касаясь ее снизу через ткань. Ладонь была огромной, тяжелой. Я чувствовала ее вес, ее жар. Мое сердце колотилось так, что, казалось, он чувствует его удары через все слои одежды и плоти.

Артем, не отрывая взгляда, наклонился и прижался губами к тому месту, где только что были его пальцы. Его поцелуй был медленным, влажным, прямо над линией бюстгальтера. Я зажмурилась, и в голове поплыли красные круги. Его язык обрисовал контур ткани, и я почувствовала, как сосок набух и затвердел, болезненно упираясь в кружево.

Марк в это время отпустил мои волосы, и его руки опустились на мои бедра. Он обхватил их, пальцы впились в плоть почти что с болью, и притянул меня к себе спиной. Я почувствовала его — твердого, огромного, упирающегося в мою поясницу через джинсы. Меня резко бросило в жар.

«Черт», — выдохнула я, и голос был чужим, сдавленным.

Артем выпрямился, его глаза блестели. Он видел мое лицо, мое замешательство, мою нарастающую, дикую жажду. Он видел, как я прижалась задом к Марку.

«Кажется, наша пациентка готова к более интенсивным методам лечения», — произнес он, и в его голосе впервые прозвучали нотки настоящего, неприкрытого желания.

Он взял мою руку и положил ее на свой пояс. Кожа на его животе под футболкой была твердой, упругой. Я почувствовала мышечный пресс и… кое-что еще. То, что скрывалось за тканью джинсов. Большое, твердое, пульсирующее. Мое дыхание перехватило.

Марк в это время расстегнул пуговицу на задней части моего платья. Молния поползла вниз с тихим, шипящим звуком, обнажая спину. Его губы прижались к моим лопаткам, и он принялся покрывать кожу медленными, влажными поцелуями, временами прикусывая, оставляя метки, которые, я знала, будут цвести синяками завтра.

Платье сползло с плеч и упало на пол к моим ногам, оставив меня в одном только черном кружевном белье. Воздух коснулся кожи, и я вздрогнула. Я стояла между ними, почти обнаженная, на них была вся одежда. Я чувствовала себя одновременно невероятно сексуальной и до жути уязвимой.

Артем свистнул сквозь зубы, оценивающе, медленно оглядывая меня с ног до головы.

«Да… Тебе очень идет черный цвет, Лера».

Он шагнул вперед, закрыв последнее расстояние между нами. Его руки обхватили мою талию, и он притянул меня к себе, заставив оторваться от Марка. Теперь я чувствовала его твердость, упирающуюся в мой низ живота. Две разные твердости спереди и сзади. Два разных запаха. Два разных тела, желающих одно и то же.

Марк не отпустил меня. Его руки скользнули под мои руки и обхватили грудь поверх лифчика. Он сжал ее, и я вскрикнула от неожиданности и нахлынувшего удовольствия. Его пальцы нашли соски, прощупали их через ткань, сжали.

Артем в это время приник губами к моей шее, его поцелуи стали жестче, требовательнее. Он впивался в кожу, оставляя следы. Его руки скользнули ниже, на мои ягодицы, и он приподнял меня, прижимая к себе еще сильнее, вдавливая в ту самую твердость.

Я была зажата, растянута, подвешена между двумя центрами гравитации. Голова кружилась, в ушах стоял шум. Я забыла, как дышать. Я забыла, как думать. Оставались только ощущения. Грубые руки. Горячие рты. Твердые тела. И нарастающая, невыносимая, влажная пульсация глубоко внутри, требовавшая внимания.

«На кровать», — хрипло прошептал Артем, отрываясь от моей шеи. Его губы были влажными, глаза — мутными от желания. — «Сейчас. Пока я не кончил прямо в штаны, просто глядя на тебя».

Его слова, грубые и прямые, добили меня окончательно. Внутри все оборвалось, а потом накрыло горячей, густой волной. Я кивнула, не в силах вымолвить ни слова.

Марк отпустил мою грудь, и его руки скользнули вниз, подхватили меня под колени и спину. Он поднял меня на руки легко, как перышко, хотя я далеко не дюймовочка. Я инстинктивно обвила его шею руками, чувствуя, как играют мышцы на его плечах и груди. Он отнес меня к той самой огромной кровати и опустил на край. Пружины прогнулись под моим весом.

Артем не заставил себя ждать. Он скинул футболку одним резким движением через голову. И я замерла. Его тело было… идеальным. Широкие плечи, рельефный пресс, татуировка — какая-то абстракция из линий и точек — спускалась по левой стороне грудины ниже пояса джинсов. Кожа гладкая, золотистая в полумраке. Он подошел, встал между моих ног, которые я даже не думала смыкать, и наклонился.

Его руки уперлись в матрас по бокам от моих бедер, заключая меня в клетку из мышц и тепла.

«Лифчик», — скомандовал он тихо, и это прозвучало не как просьба, а как констатация факта.

Мои пальцы дрожали, когда я потянулась за застежкой спереди. Не получилось. Я судорожно дернула, и застежка со щелчком расстегнулась. Бюстгальтер распахнулся, обнажая грудь. Воздух коснулся напряженных, болезненно чувствительных сосков, и я снова вздрогнула.

Артем замер, просто глядя. Его взгляд был физическим прикосновением. Горячим и тяжелым.

«Красиво», — выдохнул он, и наклонился, чтобы принять ртом один сосок.

Я вскрикнула. Его язык был шершавым, горячим, он обвил им сосок, закрутил вокруг, потом принялся сосать, сильно, до легкой боли, и эта боль смешивалась с таким адским удовольствием, что у меня потемнело в глазах. Я впилась пальцами в его волосы, короткие и колючие.

В это время Марк, наконец, разделся. Я услышала, как падает ремень, шуршат джинсы. Потом его голое тело прижалось к моему боку. Его кожа была горячее, чем у Артема, и покрыта легким слоем пота. Он взял мою руку и положил ее себе на грудь, на твердую, покрытую темными волосами.

«Трогай», — прохрипел он. — «Хочу чувствовать твои руки на себе».

Я повиновалась, запуская пальцы в его густые волосы на груди, скользя ладонью по твердым мышцам. Он застонал, низко, по-звериному, и его рука потянулась к моим трусикам. Он не стал их снимать. Он просто провел пальцем по самой влажной части, через тонкую ткань. Я взвыла, выгнувшись дугой. Он почувствовал это — всю мою готовность, всю мокрую, отчаянную киску.

«Боже, вся мокрая», — проворчал он, и его пальцы впились в мою кожу. — «Артем, хватит играться, она уже вся на иголках».

Артем оторвался от моей груди, его губы блестели. Он посмотрел на меня, на мое перекошенное от желания лицо, и улыбнулся той самой хищной, волчьей улыбкой.

«Ну что, Лера. Готова забыть всё? »

Он встал и скинул джинсы и боксеры одним движением. И я… я обомлела. Он был огромен. Длинный, толстый, с набухшей темно-бордовой головкой, уже покрытой каплями смазки. Он был идеальным и пугающим. Моё тело сжалось от страха и дикого, животного возбуждения.

Марк тем временем стащил с меня последнюю преграду — те самые мокрые трусики. Его пальцы скользнули между моих ног, раздвинули их, обнажив меня полностью.

«Смотри, какая вся розовая, мокрая для нас», — его голос прозвучал прямо у моего уха, пока он смотрел на то, что происходило между моих ног.

Артем наклонился, провел рукой по моему внутренней стороне бедра, заставляя меня содрогнуться.

«Расслабься», — снова сказал он, но теперь его голос дрожал от напряжения. — «Я не причиню тебе боли. Только удовольствие».

Он пристроился между моих ног, направил себя к входу. Головка коснулась моего клитора, скользнула ниже, к самому чувствительному месту. Я задержала дыхание. Весь мир сузился до этого момента, до этого ожидания.

И он вошел. Медленно, невероятно медленно, раздвигая меня. Было тесно. Очень тесно. Он был больше, чем кто-либо до него. Я застонала, чувствуя, как меня наполняют, растягивают доселе неведомыми граблями. Боль была острой, но тут же тонула в нарастающей волне удовольствия. Он вошел полностью, уперся во самое дно. Я чувствовала его каждую вену, каждую пульсацию.

«Горячая сучка», — прохрипел Артем, замирая и закрывая глаза. Его лицо исказила гримаса наслаждения.

Марк не оставался в стороне. Он поднялся выше, к моему лицу. Его член, такой же внушительный, толстый и тяжелый, уперся мне в губы.

«Открой рот, красотка», — приказал он мягко, но непререкаемо. — «Хочу посмотреть, как ты берешь его».

Я послушалась. Он провел головкой по моим губам, испачкав их своей смазкой, а потом медленно, осторожно, вошел в мой рот. Он был соленым, горячим, живым. Я попыталась расслабить горло, но он был слишком велик. Я могла принять только половину, но и этого, кажется, ему было достаточно. Он застонал, когда я обхватила его губами и провела языком по уздечке.

И вот я была полностью занята. Снизу Артем начал двигаться, сначала медленно, входя и выходя, каждый раз заставляя меня вздрагивать от переполняющих ощущений. Сверху Марк двигал бедрами, входя глубже в мой рот. Звуки стали грязными, влажными, животными. Хлюпание, стоны, прерывистое дыхание.

Я потеряла счет времени, стыду, всему. И это было божественно. Артем ускорился, его толчки стали резче, точнее. Он бил точно в ту точку, от которой у меня подкашивались ноги и темнело в глазах. Я закричала, но крик превратился в приглушенный стон вокруг члена Марка.

Я чувствовала, как нарастает оргазм. Дикий, неконтролируемый. Как молния, сжимающая низ живота.

«Я… я сейчас…» — пыталась я выговорить, но не могла.

Артем понял без слов. Он вогнал в меня еще раз, глубоко, и замер.

«Кончай», — просто сказал он. И это было приказом.

И я кончила. Волнами, судорогами, с диким криком, который поглотил плоть Марка. Мир взорвался белым светом, и я на секунду потеряла сознание, захлебываясь собственными соками и его солидным членом внутри меня.

Когда я пришла в себя, Артем все еще был во мне, тяжелый и пульсирующий. Он смотрел на меня, его лицо было мокрым от пота.

«Это был только первый, красотка», — прошептал он хрипло. — «Обещал же. Трижды».

«Отошла? » — его голос был низким и хриплым, почти незнакомым.

Я смогла только кивнуть, беззвучно пошевелив губами. Все тело было ватным, разбитым, но где-то глубоко внутри уже тлел новый уголек, раздуваемый его неподвижностью внутри меня.

Марк тем временем отошел, его член, блестящий от моей слюны, все еще был напряженным и грозным. Он смотрел на нас с видом голодного хищника, оценивающего добычу.

«Хорошо размялись», — проворчал он, подходя к изголовью кровати. — «Теперь главный аттракцион».

Артем медленно, почти невыносимо медленно, вынудил себя из меня. Я вздохнула, чувствуя внезапную пустоту и неприличную, влажную прохладу. Он отполз, садясь на край кровати, и провел рукой по лицу. Я видела его профиль — сжатые челюсти, влажные темные волосы на лбу. Он был на грани, и вид его, изможденный и неутоленный, возбуждал меня больше, чем любая ласка.

Марк не дал мне опомниться. Он перевернул меня на живот так резко, что я взвизгнула. Подушка подо мной пахла чужим одеколоном и нами. Он приподнял мои бедра, укладывая меня на колени, подставляя себя. Его руки, грубые и уверенные, раздвинули мои ягодицы.

«Так-то лучше», — его голос звучал приглушенно, будто сквозь зубы. — «Вся открытая».

Я зажмурилась, чувствуя, как по спине бегут мурашки от стыда и предвкушения. Я понимала, что он хочет. Я никогда… никогда так…

Его пальцы, мокрые от моих же соков, скользнули между моих ягодиц, нащупали второе, узкое отверстие. Я напряглась, инстинктивно сжавшись.

«Эй, расслабься», — он шлепнул меня по бедру ладонью — не больно, но властно. Звук был хлестким и неприличным. — «Не сжимайся. Я не сделаю тебе больно. Если будешь хорошей девочкой».

Я пыталась дышать, но дыхание сбивалось. Я чувствовала, как Артем встает с кровати, его тень упала на меня. Он подошел спереди. Его пальцы вцепились в мои волосы и заставили поднять голову.

«Смотри на меня», — приказал он. Его глаза были темными безднами. — «Только на меня».

Я уставилась на него, загипнотизированная. В это время палец Марка, настойчивый и упрямый, вошел в меня сзади. Было тесно, непривычно, немного больно. Я застонала, и Артем прикрыл мои губы своими, заглушая звук своим поцелуем — грубым, влажным, требовательным.

Марк не спешил. Он работал пальцем, растягивая, готовя меня, и с каждым его движением боль отступала, уступая место странному, новому ощущению наполненности. Я хрипела в рот Артему, мои пальцы впились в простыни.

«Теперь я», — прошептал Артем, отрываясь от моих губ. Он встал на колени передо мной, его член, все еще влажный от меня, уперся мне в губы. — «Открой. И готовься».

Я послушно открыла рот, и он вошел, глубоко, заставляя меня снова и снова давиться. В это время Марк убрал палец. Я почувствовала, как его огромная, твердая головка упирается в то самое расслабленное, подготовленное место.

«Дыши», — скомандовал он сзади. — И на выдохе вошел.

Это был не палец. Это было нечто монументальное. Я закричала, но крик снова поглотил Артем, двигающийся в моем рту. Боль была острой, режущей, но она тут же смешалась с невероятным чувством полного, тотального заполнения. Он входил медленно, миллиметр за миллиметром, раздвигая меня изнутри, и я чувствовала каждый сантиметр его члена, каждую пульсацию.

Когда он вошел полностью, мы все замерли. Я была разорвана на части, пронзена ими с двух сторон, неспособная дышать, двигаться, мыслить. Я видела только глаза Артема перед собой, полные какого-то дикого восторга.

И тогда Марк пошевелился. Легкое движение бедрами. И снова. И снова.

Боль ушла, растворилась, испарилась. Ее место заняло нечто неописуемое. Двойное проникновение. Они двигались в разном ритме — Артем в моем рту, Марк сзади. Они нашли какой-то свой, сатанинский тандем. Каждый толчок сзади заставлял меня глубже принимать Артема, каждый вздох Артема отзывался эхом в моем растянутом теле.

Меня раскачивало, как на волнах. Я перестала понимать, где чье тело, где члены, где руки. Это была просто одна сплошная точка безумного, запредельного удовольствия, которое копилось где-то в самой глубине, сжимаясь в тугой, невыносимый комок.

Я заурчала, застонала, захрипела, и они поняли. Их движения стали резче, хаотичнее. Марк впился пальцами в мои бедра так, что потом останутся синяки. Артем одной рукой держал меня за затылок, другой — сжал мою грудь, выкручивая сосок.

«Кончай», — снова прорычал кто-то из них. Неважно кто. Это был приказ.

И я кончила. Второй раз. Беззвучно, потому что рот был занят. Конвульсивно, всем телом, которое разрывалось на атомы от перегрузки. Из горла вырвался лишь хриплый, сорванный стон, и слезы хлынули из моих глаз ручьями, заливая лицо.

Марк выдохнул сдавленное «Черт! » и, сделав еще несколько резких, глубоких толчков, замер, вгоняя в меня свой член до самого основания. Я почувствовала, как его член пульсирует глубоко внутри, заполняя мою попку горячим потоком спермы. Одновременно с этим Артем вынул член из моего рта, его пальцы сжались у основания своей плоти, и он обрушил на мое лицо, на губы, на закрытые глаза горячие, густые струи. Я облизнула губы, чувствуя его соленый, горьковатый вкус семени.

Тишину нарушало только наше тяжелое, сбитое дыхание. Они медленно, почти обессиленно, отпустили меня. Я рухнула на бок на мокрые простыни, не в силах пошевелиться. Все тело горело, гудело, каждую клетку будто пронизывали слабые разряды тока.

Марк тяжело рухнул рядом, закинув руку мне на живот. Артем опустился на колени у кровати, положив голову на край матраса рядом с моим плечом. Его дыхание обжигало кожу.

Никто не говорил ни слова. В комнате пахло сексом, потом и групповым развратом.

Время растянулось, как сперма на моих веках. Я лежала, уставившись в потолок, и чувствовала, как моё сердце медленно, лениво отстукивает в груди удары. Оно словно проверяло, на месте ли еще все детали. Вроде да.

Марк первым нарушил тишину. Его рука на моем животе была тяжелой и влажной.

«Ну что, доктор? » — его голос был хриплым от напряжения. — «Диагноз ясен? »

Артем, не поднимая головы с матраса, фыркнул. Его дыхание горячими волнами накатывало на мое плечо.

«Клинический случай. Требует повторного курса лечения. Часов через шесть».

Я попыталась засмеяться, но получился какой-то хриплый, собачий звук. Горло болело невыносимо. Я облизнула губы, снова почувствовав их соленый, специфический вкус. От этого движения по телу пробежала новая, слабая, но узнаваемая волна возбуждения. Черт, они меня совсем сломали.

«Вода», — просипела я. — «Умру».

Артем поднял голову. Его лицо было уставшим и умиротворенным. Он выглядел моложе. Он потянулся к прикроватной тумбе, налил из графина в стакан воды и поднес его к моим губам. Я попыталась приподняться на локте, но тело не слушалось, все мышцы кричали от протеста. Он поддержал меня за затылок, помог сделать несколько глотков. Вода была прохладной и самой вкусной на свете.

«Спасибо», — выдохнула я, падая обратно на подушку.

Он молча кивнул, его пальцы на секунду задержались в моих волосах, запутавшихся и мокрых. Это было почти нежно. Почти.

Марк тем временем поднялся с кровати. Он прошел в ванную, и через секунду я услышала шум льющейся воды. Потом он вернулся с влажным теплым полотенцем.

«Двигайся», — буркнул он не то чтобы грубо, а просто по-деловому.

Он начал вытирать меня. Сначала лицо, осторожно снимая с ресниц и щек засохшие следы. Потом грудь, живот, бедра. Его движения были удивительно аккуратными для таких sexrasskaz. com огромных рук. Он делал это без тени стеснения или смущения, как будто убирал со стола после ужина. И в этой простой, бытовой действительности было что-то такое, что задевало меня глубже, чем все их предыдущие грубости.

Я лежала с закрытыми глазами, позволяя ему это делать, и чувствовала, как по щекам снова текут слезы. Тихие, безудержные. Не от боли или унижения. А от… переполненности. От сброшенного груза. От того, что я на самом деле забыла. Забыла его имя, его лицо, его голос. В моей голове, в моем теле не осталось ничего, кроме вот этого: запаха двух незнакомцев, ломоты в мышцах и оглушительной, животной тишины.

Артем наблюдал за этим, подперев голову рукой. Он молча смотрел, как его друг приводит меня в порядок, и в его взгляде читалась какая-то странная удовлетворенность.

Когда Марк закончил, он швырнул полотенце в угол и рухнул обратно на кровать с другой от меня стороны. Кровать прогнулась под его весом. Теперь я лежала между ними, как сэндвич, прикрытая простыней, которую кто-то натянул мне до подбородка.

Тишина снова стала густой, но теперь она была комфортной. Не давящей, а объединяющей. Мы были тремя животными, которые подрались, а теперь вылизывают друг другу раны.

«Как ты? » — тихо спросил Артем. Он повернулся ко мне на бок, и его голова оказалась на одной подушке с моей.

Я открыла глаза и посмотрела в его темные, сейчас почти черные зрачки. Так близко. Я могла разглядеть каждую ресницу, каждую пору на его коже.

«Пусто», — честно сказала я. — «Как после урагана. Одни обломки».

Он кивнул, как будто понял.

«Хорошо. Значит, работа сделана».

Марк с другой стороны хрипло засмеялся.

«Обломки, блять. Это мы тебя еще не на второй круг пустили. Вот тогда узнаешь, что такое настоящие обломки».

Я повернула голову к нему. Он лежал на спине, закинув руки за голову, и смотрел в потолок. В профиле он казался уязвимым. Просто уставшим мужиком после хорошего секса.

«Вы и правда собирались? » — спросила я, и мой голос прозвучал наивно. — «Три раза? »

Артем усмехнулся у меня над ухом.

«Я всегда выполняю свои обещания. Но не сейчас. Сейчас ты вся измочаленная. Похожа на тряпку, которую отжали слишком сильно».

Он был прав. Мои веки слипались, тело гудело, как высоковольтная линия после грозы. Секс казался чем-то далеким и абстрактным, как высшая математика.

Я не знала, что говорить. Сказать «спасибо»? Звучало бы идиотски. «Прощайте»? Слишком окончательно. Вместо этого я просто перевела взгляд с одного на другого. С Артема — замкнутого, странно нежного в своем молчании, на Марка — шумного, прямолинейного, но с неожиданной заботой в жестах.

Они были разными. И они были одним целым в ту ночь. Моим спасением и моим проклятием. Моим личным апокалипсисом и самым четким напоминанием о том, что я жива.

Марк повернулся ко мне, его лицо стало серьезным.

«Слушай, красотка. Утром мы уедем. Ты останешься, спи сколько влезет, завтрак уже оплачен. Захочешь — оставь номер телефона на том листке у телефона. Не захочешь…» Он пожал плечами. — «Ну, что ж. Было круто».

Он сказал это просто, без пафоса. Без ожидания. Как констатацию факта.

Артем ничего не добавил. Он только протянул руку и погасил свет на прикроватной тумбе. Комната погрузилась в полумрак, освещенная только городскими огнями из окна.

Темнота. Я лежала между их дыханием, между их теплом. Их тела не касались меня, но я чувствовала их присутствие каждой клеткой. Это было странно. Неловко. И по-своему идеально.

Я не оставила им номер. Утром, когда я проснулась, их действительно не было. На тумбе лежала стопка денег и записка: «На такси. Не пей много текилы в одиночестве. М. и А. »

Я не взяла деньги. Но записку сунула в карман джинсов. На память. О том, как два незнакомца в баре за одну ночь собрали меня по кусочкам. Грубо, без церемоний. Но собрали заново.